Любая научная дисциплина изучает свой объект лишь в определенных рамках, и стремление к полноте его познания требует синтеза результатов, полученных разными дисциплинами. Именно на их стыке и совершаются многие открытия. Дисциплина -- это еще и определенные методологические требования к исследованию и исследователю, выработанные поколениями ученых. У физиков эти требования иные, чем у биологов или историков, но только они дают основания признавать физику, биологию и историю науками. Междисциплинарность -- это та роскошь, которую может позволить себе лишь развитая дисциплинарная наука.

Ключевые слова: междисциплинарность, информационная экономика, взаимодействие теорий, проблемно- ориентированная наука.

Проблема междисциплинарного взаимодействия в научном процессе

На различных этапах развития науки происходящие в ней существенные изменения определяются сложным взаимодействием процессов дифференциации (распадения однородной, «единой и целостной» системы на ряд относительно автономных областей) и интеграции (объединения ранее самостоятельных предметных сфер, возникновение «синтетических» дисциплин: биофизики, психолингвистики и т.д.). В различных исторических условиях ту или иную конкретную стадию развития познания может определять временное доминирование какого-то одного из этих процессов, однако это не означает полного вытеснения противоположной тенденции. Напротив, обе эти линии существуют и взаимно дополняют друг друга.

Если обратиться к недавней истории, то мы увидим, что к 50-м годам XX в. междисциплинарный подход к организации научной деятельности фактически начинает использоваться в управленческих и экономических науках, дисциплинах, связанные с вычислительной техникой, политологии, социологии и т.д. “Перекрещивание интересов и сходство практических приемов приводили к необходимости изучения проблем, общих для всех этих областей научных знаний” [Акофф, 2002, с. 17]. Таким образом, междисциплинарность используется как способ расширения научного мировоззрения, заключающийся в рассмотрении того или иного явления вне рамок какой-либо одной научной дисциплины.

При этом следует отметить, что терминологически данный подход пока еще не обозначен, он как бы «опробируется» эмпирически. Дальнейшие шаги в направлении необходимости расширения научного мировоззрения во многом диктует научно-техническая революция 60-х -- 70-х годов XX века, потребовавшая от науки более глубокого и интенсивного проникновения в суть законов природы и общества, чем это удавалось сделать ранее [Блауберг и др., 1979, с.56].

Более того, впервые официально выдвигается термин «трансдисциплинарность», который рассматривается в качестве уже дальнейшего шага в преодолении узких рамок отдельных устоявшихся научных дисциплин. Данный термин наряду с предложением обсудить тему «трансдисциплинарности в науке» были выдвинуты французом Жаном Пиаже в 1970 году. “Ему же принадлежит первое определение трансдисциплинарности” [Канке, 2009, с. 273]. После этапа междисциплинарных исследований, -- писал он, следует ожидать более высокого этапа -- трансдисциплинарного, который не ограничится междисциплинарными отношениями, а разместит эти отношения внутри глобальной системы. без строгих границ между дисциплинами.

Активное обсуждение трансдисциплинарности в мировой науке началось с середины 80-х годов XX века. Однако, в силу своего семантического потенциала, термин «трансдисциплинарность» до сих пор не получил однозначного определения. “В ряде случаев его используют просто как синоним понятия «междисциплинарность»” [Каширин, 2015, с.101 -- 112].

Что касается непосредственно междисциплинарности, то она может проявляться как взаимное обогащение научных дисциплин, а также через взаимодействие различных теорий. Взаимодействие различных наук при комплексном исследовании какой-либо проблемы представляет большие возможности по взаимному использованию средств и методов, применяемых в разных областях знаний.

“Такой эвристический прием бывает очень эффективным и открывает дорогу новым теоретическим открытиям” [Шубина, 1983, с. 172]. Действительно, любая научная дисциплина изучает свой объект лишь в определенных рамках, и стремление к полноте его познания требует выхода «за границы» этой дисциплины и синтеза результатов, полученных разными дисциплинами. Именно на их стыке и совершаются многие открытия.

«Можно выделить следующие этапы междисциплинарного исследования какого-либо объекта с позиции системного подхода:

• 1. Определение целей исследования и первичных ограничений набора исследовательских средств.
• 2. Выделение объекта из общей среды и его отображение в виде относительно автономной целостности.
• 3. Выявление главных направлений и системности связей.
• 4. Выделение элементов и структурное описание объекта.
• 5. Моделирование объекта и его описание с помощью определенного набора терминов и синтаксических структур, соотнесенных с его специфическим содержанием» [Шилков, 2002, с. 3--20].

В то же время в наши дни в научном обиходе слово «междисциплинарность» зачастую все еще употребляется всего лишь как расхожий термин, который, как правило, не несет глубокого смысла. К примеру, «междисциплинарность» в названии научного семинара обычно означает чуть большую его открытость для коллег со стороны, а иногда -- простое дурновкусие организаторов. Зато это слово весьма впечатляет чиновников и других людей, не связанных с научной работой.

“Тем не менее, значимость междисциплинарных исследований никем под сомнение не ставится” [Каширин, 2015, с. 101-112]. Однако следует отметить, что поскольку дисциплина - это еще и определенные методологические требования к исследованию и исследователю, выработанные поколениями ученых, то междисциплинарность можно рассматривать как своего рода «роскошь», которую может позволить себе лишь развитая дисциплинарная наука. Ведь нельзя исключить вариант, при котором «экспансия» междисциплинарности может привести к размыванию базовых принципов и ценностей научного исследования, поддерживаемых лишь в рамках существующих устоявшихся дисциплин. К примеру, при некритичном подходе можно задаться вопросом: а чем не междисциплинарные направления те же астрология или креационизм?

осмысление, осуществляемое за рамками конкретной определенной научной дисциплины. М. рассмотрения и осмысления в науке проявляется по-разному и в различной степени: в постановке проблем, в подходах к их решению, в развитии теорий, выявлении связей между ними, формировании новых дисциплин. Можно сказать, что существует несколько вариантов понимания междисциплинарности и междисциплинарного подхода:

(1) Исследователь использует язык описания одной области для описания другой области. Например, этнограф использует филологические термины для объяснения этнических феноменов. В этом случае мы имеем метафоризацию, которая очень важна в эвристическом плане для поиска нетривиальных объяснений. Эвристический потенциал культурологических штудий во многом связан именно с этим случаем.

(2) Исследователь использует различные языки для описания различных сегментов сложного комплекса. Например, маркетинговое исследование пользуется понятиями, терминологией и концепциями экономики, психологии, социологии и других наук на различных стадиях и участках анализа. Но это не окрошкообразный пицца-метод, а выстроенный комплекс специализированных подходов и методик. Я думаю, что эта версия междисциплинарности весьма плодотворна применительно к дискурсу лиминальности.

(3) Исследователь создает новый синтез, который открывает новую реальность. И тогда он пользуется новым языком. Этот случай есть случай создания новой дисциплины.

Обобщая, следует признать, что междисциплинарность в науке - дело степени. Следует помнить об ограниченных возможностях каждого уровня рассмотрения. Невозможно говорить обо всем сразу. Междисциплинарный подход не есть «пицца-метод». Максима «anything goes» хороша только в ситуации выбора, но, после конкретного выбора, мы уже должны придерживаться избранного пути. Можно говорить о шкале междисциплинарности. На одном полюсе этой шкалы - в той или иной степени интегрированная мозаика дисциплинарно точных описаний и объяснений. Связи между ними (интегративная схема) могут быть вырожденными или все более и более выходить на первый план, доходя до очерчивания собственных границ и формирования пограничных проблем и теорий. И наконец, - другой полюс - некий новый синтез, новые фундаментальные метафоры и, таким образом, возникновение и развитие новой научной дисциплины.

Особую роль в этих проявлениях междисциплинарности и переходах из одной степени в другую играет язык. На одном полюсе шкалы в описаниях сохраняется дисциплинарная семантика (терминологическая точность определений понятий).Междисциплинарность имеет как бы сугубо синтаксическое исполнение. На другом речь уже идет о новой семантике, введении и определении новых понятий, описывающих фактически новую реальность. Степень междисциплинарности - фактически суть степени нарастания семантического в схематизме связи и переходов между описаниями различных предметных областей. В наиболее зрелом случае речь идет об образовании принципиально новой предметной области - о новой научной дисциплине.

Примером, похоже - удачного развития на базе междисциплинарности новой дисциплины, является синергетика. Однако и в этом случае, применительно к проблеме лиминальности, необходимы дальнейшие уточнения и оговорки. Прежде всего, это относится к персонологичности лиминальности. Синергетика претендует на статус универсального обобщения в описании процессов реального мира. Это концепция колоссальной обобщающей силы, в том числе и относительно важных аспектов процессов перехода и трансформации. Но каков путь к вненаходимости по отношению к реальности? Многообразие актуализированных типов нелинейных неравновесных систем, аттракторов их развития принципиально необозримо, а их обозримость возможна только на уровне потенциальной реальности. Поэтому хотелось бы иметь возможность обоснования междисциплинарного рассмотрения лиминальности и «овозможнивания бытия». В этой связи важен поиск общих оснований такого рассмотрения вообще.

1. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. СПб, 1999.

2. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизация сложных систем. М., 1994;

3. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986;

Отличное определение

Неполное определение ↓

междисциплинарность

МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОСТЬ - термин, выражающий интегративный характер современного этапа научного познания. На различных этапах истории науки ее изменения существенно определяются сложным взаимодействием процессов дифференциации (распадения однородной, «единой и целостной» системы на ряд относительно автономных областей) и интеграции (объединения ранее самостоятельных предметных сфер, возникновение «синтетических» дисциплин: биофизики, психолингвистики и т.д.). В различных исторических условиях ту или иную конкретную стадию функционирования познания может определять временное доминирование какого-то одного из этих процессов. Однако это не означает полного вытеснения противоположной тенденции. По существу, обе эти линии взаимно предполагают и дополняют друг друга. Освоение новых областей реальности и становление ранее не существовавших познавательных средств и методов обусловливает более наглядное проявление дифференциационных явлений в науке, способствует формированию все более специализированных дисциплинарных областей. Осознание же необходимости надежно обосновывать конструируемые системы знания ведет к выявлению всевозможных связей между ними, что способствует объединению до того разнородных проблемных подходов и разрабатываемых теорий в более широкие концептуальные структуры. Это воспринимается как усиление интеграции в познании. Оформление классического естествознания происходило в надежде на возможность четкого отделения научного исследования от тех видов познания, которые наукой не являются. И хотя усилия нескольких поколений методологов однозначно решить «проблему демаркации» не привели к ожидаемому успеху, некоторые исходные идейные установки классической науки сохраняются до сих пор. В частности, это относится к стремлению многих ученых найти некие универсальные законы мировой действительности на любых уровнях ее организации. Однако кризисные явления, с которыми наука столкнулась на рубеже 19-20 вв., привели к пониманию невозможности ни слияния различных дисциплин в единственную область познания, ни их объединения в рамках некой «мета-универсальной» концепции, в роли которой видели то традиционную философию, то кибернетику, то «общую теорию систем». Разделение классической науки на область «наук о природе» и «наук о духе» (охватывавших все, что касалось культурной деятельности человека), на котором настаивали В. Виндельбанд, Г. Риккерт и В. Дильтей, продемонстрировало радикальное несходство различных сфер действительности. В то же время развитие естественнонаучного знания обнаружило глубинную зависимость способов его организации от особенностей человеческой деятельности. Описывать природный мир «как он есть сам по себе», вне учета его восприятий людьми, оказалось невозможно. Такие методологические принципы, как «принцип дополнительности» (введенный Н. Бором сначала в сферу физических исследований, а затем превратившийся в один из фундаментальных регуляторов общенаучного познания) или «антропный принцип», - свидетельствуют, во-первых, о принципиальной невозможности свести содержание одной области познания к др. (или вывести одну из др.), и, во-вторых, служат доказательством внутренней связи различных разделов науки друг с другом. В современной науке доминируют процессы интеграции знания, но проявляются они в особой форме, будучи обусловлены спецификой существующих исторических реалий. Междисциплинарный характер познавательной деятельности выражает эту специфику наиболее явным образом. Одним из проявлений ее является достаточно распространенный в современной науке перенос идей, средств и способов исследования, возникших в рамках одной дисциплины, в др., иногда достаточно далекие друг от друга. Внедрение физических методов в практику химии или биологии уже стало привычным. Но в последнее время явным образом обнаруживается влияние лингвистических и литературоведческих подходов на область исторических дисциплин (напр., историографическая концепция «нарратива»), существенное пересечение психологических, лингвистических и формально-логических моделей (еще недавно максимально дистанцированных друг от друга), усиливается взаимный обмен задачами и способами их решения между сферами собственно научного и инженерно-технического исследования. Разрешить трудности, возникающие перед тем или иным специалистом, сегодня чаще всего удается тогда, когда этот специалист оказывается способным выйти за узкие рамки привычных ему канонов и норм. Междисциплинарный характер современного познания во многом обусловлен тем, что наука из «дисциплинарной» сферы деятельности превращается в «проблемно ориентированную». Напр., над задачами, связанными с проблемой «искусственного интеллекта», работают математики, инженеры, психологи, философы, лингвисты и др. Это позволяет глубже и шире ставить соответствующие проблемы и находить оригинальные и перспективные их решения. С.С. Гусев

Уголев А. М. Теория адекватного питания и трофология.

Л.: Наука, 1991. 272 с. - (Наука и технический прогресс).

Книга посвящена фундаментальным и прикладным аспектам проблем питания и ассимиляции пищи. В рамках новой междисциплинарной науки трофологии сформулированы основные постулаты теории адекватного питания, в которую классическая теория сбалансированного питания входит как важная составная часть. Охарактеризованы основные потоки, поступающие из желудочно-кишечного тракта во внутреннюю среду организма, эндоэкология и ее главные физиологические функции, роль кишечной гормональной системы в жизнедеятельности организма, общие эффекты этой системы и ее роль в развитии специфического динамического действия пищи. Рассмотрены происхождение жизни, возникновение клеток, трофических цепей и т.д. в свете трофологии, а также ее некоторые биологические аспекты. Показано, что трофологический подход плодотворен для понимания процессов ассимиляции пищевых веществ на всех уровнях организации живых систем, а также для биологии в целом, равно как и для некоторых общих проблем профилактической и клинической медицины. Книга предназначена для широкого круга подготовленных читателей, интересы которых включают биологические, технологические, гуманистические, экологические, медицинские и другие проблемы питания и пищеварения. Библиогр. 311 назв. Ил. 30. Табл. 26.

Ответственный редактор - доктор биологических наук

Н. Н. Незуитова

Рецензенты:

доктор медицинских наук проф. А.И. Кпиорин

доктор медицинских наук проф. В.Г. Кассиль

Редактор издательства

Н. В. Натарова

ПРЕДИСЛОВИЕ

Одна из важнейших задач книги - рассмотреть ряд проблем, решение которых может быть найдено лишь после фундаментальных исследований на человеке и животных. К числу таких проблем следует отнести, прежде всего, проблемы пищи и питания. Именно в проблеме питания, быть может, больше, чем где бы то ни было, интегрированы этика и наука, добро и зло, знания и загадки. Вместе с тем нельзя забывать и тот общеизвестный факт, что и недостаток, и изобилие пищи относятся к могущественнейшим факторам, действующим не только в природных условиях, но и в условиях развитых цивилизованных обществ. Еще со времен Гиппократа пищу сравнивали с наиболее мощным лекарством. Однако неправильное употребление такого лекарства, как и любого другого, может привести к драматическим последствиям.

Одна из целей книги заключается также в том, чтобы показать истинное место питания в феномене жизни на Земле и в той части биосферы, которая связана с жизнью человека. В этом случае надо обратить внимание на поиски дальнейших путей развития проблемы питания, что стало возможным после новых революционных достижений второй половины XX века в биологии и в науках, на которые она опирается.

Важно иметь в виду гуманистическую сторону проблемы питания, в которой принято, что человек - вершина трофической пирамиды. Такая пирамида, как это понятно, отражает логическое развитие общих представлений и идей гуманизма, сформировавшихся в эпоху Возрождения, когда человек помещался в центр мироздания. Такие представления, давшие человечеству столь много, в то же время привели к идее победы человека над природой и в конечном итоге к экологической катастрофе, на грани которой оказался мир. В этой книге, как и в предшествующей (Уголев, 1987а), мы пытаемся показать, что с естественно-научной точки зрения представления о трофической пирамиде не обоснованы. В действительности

человек, будучи носителем ноосферных признаков, в трофическом отношении является одним из звеньев сложной замкнутой системы круговоротов в биосфере с ее трофическими связями. С точки зрения объективного наблюдателя, более правильной представляется идея гармонизма человека и окружающего мира, которая становится все более популярной по мере углубления понимания его сущности. Преимущества идеи гармонизма перед антропоцентрическим подходом особенно видны при анализе пищи будущего и в связи с необходимостью включения пищи человека в трофические цепи биосферы.

Основное внимание в сущности уделено двум теориям питания - классической теории сбалансированного питания и новой развивающейся теории адекватного питания, их характеристике, сопоставлению и анализу плодотворности применения к решению важнейших теоретических и прикладных аспектов проблемы питания. При этом питание рассматривается как одна из тех функций, которая объединяет животных и человека. В связи с этим появилась возможность от антропоцентрического решения проблемы перейти к построению новой теории адекватного питания. В отличие от классической эта теория характеризуется биологическими, и в особенности эволюционными, подходами к рассмотрению проблем, связанных с питанием как человека, так и живых организмов всех типов на всех уровнях организации и экологической специализации.

В книге делается попытка представить систематизированную аргументацию контуров новой теории адекватного питания, которая идет на смену классической теории сбалансированного питания. Как бы ни была привлекательна новая теория, она не может развиваться лишь под влиянием практических импульсов и должна иметь надежный естественнонаучный фундамент. Таким фундаментом может служить трофология. Достижения в области биологии и медицины за последние десятилетия, открытие неизвестных ранее закономерностей и важные обобщения дают основания считать, что формируется новая наука, названная нами трофологией, которая, подобно экологии, является междисциплинарной. Это наука о пище, питании, трофических связях и всей совокупности процессов ассимиляции пищи на всех уровнях организации живых систем (от клеточного до биосферного). Трофологический подход, обоснования и преимущества которого приведены ниже, дает возможность в рамках трофологии не просто уточнить классическую теорию питания

человека, но и развить значительно более широкую теорию адекватного питания.

Очевидно, что рассмотрение классической и новой теорий питания с позиций новой биологии требует прежде всего изложения сути самой трофологии. Это и определило структуру книги.

В небольшой по объему книге нет возможности дать детальный анализ не только трофологии, но и теории адекватного питания. Попытаемся обсудить их самые существенные аспекты в наиболее общей и одновременно определенной форме. Для этого рассмотрены, в частности, механизмы ассимиляции пищи. В связи с этим прежде всего охарактеризованы фундаментальные и прикладные аспекты трофологии. Затем на примере истории науки о питании продемонстрировано, как опасны, а иногда и трагичны были те этапы, когда осуществлялось интенсивное решение прикладных задач без достаточного понимания уровня организации живых систем на основе фундаментальных наук. Для этого освещены основные постулаты и следствия современной классической теории сбалансированного питания, ее достоинства и недостатки, а затем в сжатой форме формирующаяся в настоящее время теория адекватного питания, новые тенденции в этой области и т. д.

Следует заметить, что антропоцентричность - один из недостатков классической теории питания и многих других теорий. Действительно, теория должна базироваться на закономерностях, которые характерны по крайней мере для многих, если не для всех, живых организмов. Так, мы уже давно обращали внимание на общность основных механизмов ассимиляции пищи (в частности, механизмов гидролиза и транспорта) у всех организмов. Вот почему эволюционный подход к вопросам питания, который является одним из главных отличий теории адекватного питания от классической теории, кажется особенно важным.

В книге в сжатой форме освещены как теоретические, так и прикладные аспекты теории адекватного питания. Эта теория может быть полезной для новых решений ряда важных современных задач, связанных с оптимизацией питания. Например, одной из важнейших задач XX в. являлась реализация идей синтетической пищи и прямого (парентерального) питания, как об этом незадолго до своей смерти писал великий французский химик П.-Э.-М. Бертло. Возникает вопрос, осуществимы ли идеи, касающиеся создания и использования синтетической пищи, а также парентерального питания? Можно и нужно ли реализовать их? Отве-

ты на эти вопросы, имеющие огромную научную и практическую значимость, может дать теория адекватного питания. Выводы относительно невозможности использования улучшенной или идеальной пищи, вытекающие из этой теории, находятся в противоречии с рекомендациями классической теории. Мы постараемся показать, что по крайней мере гармонический человек должен сохранить развитый желудочно-кишечный тракт как орган, обеспечивающий не только извлечение определенных нутриентов, но и ряд биологических процессов, имеющих жизненно важное значение. К ним относятся продукция гормонов, трансформация ряда биологически активных веществ и т. д.

Как отмечено выше, в последние десятилетия представления о механизмах ассимиляции пищи и, следовательно, об их биологическом и экологическом значении претерпели кардинальные изменения. В частности, установлено, что существенную роль в питании не только человека и животных определенных групп, но и всех высших организмов играет их эндоэкология, т. е. определенным образом организованная внутренняя кишечная (или энтеральная) среда и населяющие ее организмы, главным образом микроорганизмы.

В настоящее время продемонстрировано, что у высших организмов происходит не только извлечение из пищевых продуктов некоторой полезной части, но их трансформация и обогащение под влиянием бактериальной флоры. В результате этого неутилизируемые пищевые продукты превращаются в активную, обладающую рядом уникальных свойств, часть пищи. Оказалось, что те вещества, которые ранее считались балластом, имеют чрезвычайно важное значение в жизнедеятельности организма. Эти вещества, к которым относятся преимущественно пищевые волокна, в ходе эволюции включились в обмен. Специальный анализ показал, что снижение доли пищевых волокон в рационе провоцирует различные заболевания. Интересно, что еще Авиценна обращал внимание на необходимость питания хлебом и кашами из цельного зерна, овощами и фруктами, содержащими пищевые волокна. Это свидетельствует о близости идей великого врача древнего Востока и многих современных исследователей.

Меняются также представления о механизмах и значении барьерных (защитных) функций желудочно-кишечного тракта, что имеет значение для понимания и дальнейшего развития физиологии питания и новой теории адекватного питания.

Нельзя не сказать о витальной роли регуляторных веществ в функционировании не только пищеварительной системы, но и организма в целом, что учитывается в теории адекватного питания, но не принимается к сведению в теории сбалансированного питания. Классическая теория исходила из представлений о существовании лишь одного потока, направленного из желудочно-кишечного тракта во внутреннюю среду организма, - потока полезных пищевых веществ, или нутриентов. В отличие от этого новая теория рассматривает, кроме нутритивного, несколько потоков, к которым относятся поток регуляторных (гормональных) соединений, потоки бактериальных метаболитов и токсических соединений, образующихся благодаря деятельности микрофлоры пищеварительного аппарата и поступающих с загрязненной пищей или из загрязненной внешней среды. В книге охарактеризованы кишечная гормональная система, ее общие эффекты, в том числе влияние на специфическое динамическое действие пищи и регуляцию потребления пищи.

При рассмотрении прикладных аспектов теории адекватного питания особое внимание уделено молочному питанию, питанию новорожденных, концепции культуры питания как части трофической культуры. Следует заметить, что молочное питание интерпретируется как способ сохранения трофических связей матери и потомства. Интересно, что помимо млекопитающих молоко продуцируют птицы ряда видов. Обращает на себя внимание сходство химического состава молока млекопитающих и птиц.

В книге даны также некоторые представления об эволюционных аспектах трофологии, освещены происхождение жизни на Земле, возникновение клеток и трофических цепей. Трофологический подход плодотворен для понимания не только процессов, протекающих в живых системах различной сложности, но и биологии в целом, медицины, экологии, питания и т. д.

В заключение следует отметить, что книга состоит из ряда логически связанных глав. В то же время каждая глава сама по себе является отдельным очерком, или эссе. В связи с этим читатель в разных главах увидит сходные высказывания и мысли. Этот прием был необходим для того, чтобы все взаимосвязанные главы книги в то же время представляли собой самостоятельные очерки, каждый из которых может привлечь внимание читателя рассматриваемым там аспектом общей проблемы питания.

Наконец, читателю представляется возможность сделать собственный выбор между двумя теориями питания, которые разделены не только уровнем знаний, но и разной аксиоматикой. Это приводит к совершенно различным выводам и практическим действиям врачей, специалистов в области сельского хозяйства и пищевых технологий, химиков, экологов, а также специалистов, так или иначе связанных с разработкой теоретических или прикладных проблем трофологии.

8
Г л а в а 1

ТРОФОЛОГИЯ - НОВАЯ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНАЯ НАУКА

Вводные замечания

В предисловии отмечено, что основная цель данной книги заключается в попытке охарактеризовать и сопоставить две теории питания - классическую (теория сбалансированного питания) и новую (теория адекватного питания), а также оценить в той мере, в какой это возможно, будущее этих теорий, особенно в связи с решением ряда важных теоретических и прикладных аспектов проблемы питания. Однако прежде всего следует познакомиться с комплексом проблем и наук, на базе которых строится новая теория питания. Необходимо сразу же заметить, что до самого последнего времени науку о питании и теорию питания принято рассматривать как результат приложения различных биологических наук к решению задач питания человека.

Сравнительно недавно параллельно развитию новой теории адекватного питания стала формироваться и новая мультидисциплинарная наука о процессах ассимиляции пищи и трофических взаимоотношениях на всех уровнях организации живых, или биологических, систем - трофология. Трофология и является той наукой, в рамках которой целесообразно рассматривать как теории питания, так и другие теории, касающиеся процессов ассимиляции пищи и их особенностей.

Как известно, жизнь на всех уровнях организации связана с расходом веществ и энергии. Поэтому первое необходимое условие продолжительного существования биологических систем любого иерархического уровня и развития жизни в целом - поступление извне веществ, обеспечивающих энергетические и пластические потребности этих систем. Совокупность процессов, связанных с поступлением и усвоением пищевых веществ, принято обозначать как питание в широком смысле этого слова; оно включает в себя добывание пищи, ее поглощение, переработку (т. е. пищеварение, или превращение в ассимилируемую форму), всасывание, или транспорт, ассимилируемых веществ в клетки и внутреннюю среду организма. (Вслед за этим следует комплекс процессов, обьеди-

няемых под названием «интермедиарный обмен», с его многочисленными транспортными, синтетическими, катаболическими и другими трансформациями).

В результате прогресса биологических наук стало возможным охарактеризовать некоторые общие закономерности питания на всех уровнях организации биологических систем - от клеточного до популяционного и биосферного, включая эволюционные и экологические аспекты. Все это привело к формированию новых фундаментальных концепций и позволило нам, начиная с 1980 г., сформулировать основные положения трофологии.

Для формирования этой науки существенное значение имеет развитие проблем, связанных с питанием. Их решение требует нетрадиционных подходов к проблемам пиши, питания и обмена веществ. Уже сейчас с помощью трофологии можно преодолеть многие трудности, которые возникают за счет различных подходов, неидентичности оценок и экспериментальных приемов, используемых в разных науках при изучении трофических процессов.

Новые науки рождаются тогда, когда состояние научных знаний и методов позволяет вскрыть фундаментальную общность явлений и процессов, которые по своей природе ранее казались далекими друг от друга и были предметом исследования различных наук. Для формирования трофологии решающим оказался ряд важных открытий. К их числу относятся открытие мембранного пищеварения и доказательства универсальности этого механизма как главного в реализации промежуточных и заключительных стадий гидролиза всех основных групп пищевых веществ и в переходе к транспорту, открытие лизосомального пищеварения, а также различных типов транспорта, непищеварительных эффектов кишечной гормональной системы и др. Благодаря этим открытиям была установлена общность закономерностей организации и функционирования систем, обеспечивающих поглощение и ассимиляцию пиши организмами всех пяти царств: бактериями, грибами, простейшими, растениями и животными (в том числе человеком). При этом оказалось, что все многообразие процессов питания и ассимиляции пищи в мире живых существ может быть сведено к нескольким фундаментальным механизмам, которые будут охарактеризованы ниже.

Трофология в настоящее время переживает период становления. Тем не менее ее большое теоретическое и прикладное значение очевидно уже сейчас.

Активно развиваются новые пограничные науки, междисциплинарные и комплексные исследования.

Философия техники. Философские аспекты

Научно-технического прогресса

Философия техники

Философия техники:

во-первых, исследует феномен техники в целом,

во-вторых, не только ее имманентное развитие, но и место в общественном развитии в целом,

в-третьих, принимает во внимание широкую историческую перспективу.

Однако, если предметом философии техники является техника , то возникает сразу же законный вопрос: что же такое сама техника?

Каждый здравомыслящий человек укажет на те технические устройства и орудия, которые окружают нас в повседневной жизни - дома или на работе. Специалисты назовут конкретные примеры такого рода устройств из изучаемых или создаваемых ими видов техники. Но все это - лишь предметы технической деятельности человека, материальные результаты его технических усилий и размышлений.

За всем этим лежит обширная сфера технических знаний и основанных на этих знаниях действий.

Поэтому Фред Бон придает понятию "техника" предельно широкое значение:

"Всякая деятельность и прежде всего всякая профессиональная деятельность нуждается в технических правилах".

Он различает несколько способов действия, придавая особое значение целенаправленной деятельности, в которой успех достигается указанием в предшествующем рассуждении руководящего средства .

Это фактически задает границы между "техникой" и "не-техникой", поскольку к сфере техники может быть отнесен именно этот способ действия.

Технические знания воплощаются не только через техническую деятельность в разного рода технических устройствах, но и в статьях, книгах, учебниках и т.д., поскольку без налаженного механизма продуцирования, накопления и передачи знаний никакое техническое развитие в нашем современном обществе было бы невозможно.

Это отчетливо понимал уже в конце XIX века немецкий инженер Франц Рело, выступивший в 1884 г. в Вене с лекцией "Техника и культура": "Не вещи или изобретения, но сопровождающие их идеи представляют то, что должно вызвать изменения, новшестваѕ... У нас пробило себе дорогу сознание, что силы природы при своих действиях подчиняются определенным неизменным законам, законам природы, и никогда, ни при каких обстоятельствах не бывает иначе". Приобщение к технической цивилизации не дается одной лишь покупкой совершенных технических устройств - оно должно прививаться воспитанием, обучением, передачей технических знаний. Доказательством этому служит, по мнению Рело, современный ему Китай, "где весь отличный европейский материал, приобретенный покупкою, оказывается, по-видимому, бесполезным перед правильным нападением...ѕ" западных стран. Но это же относится и к промышленной сфере. Как только Китай отошел от традиционной схемы "закупки" на Западе машин и перешел к перестройке всей экономической, образовательной и технологической сферы, сразу же наметился отчетливый технический и экономический рост.

Техника относится к сфере материальной культуры.

Это - обстановка нашей домашней и общественной жизни, средства общения, защиты и нападения, все орудия действия на самых различных поприщах. Так определяет технику на рубеже XIXXX столетий П. К. Энгельмейер: "Своими приспособлениями она усилила наш слух, зрение, силу и ловкость, она сокращает расстояние и время и вообще увеличивает производительность труда. Наконец, облегчая удовлетворение потребностей, она тем самым способствует нарождению новыхѕ... Техника покорила нам пространство и время, материю и силу и сама служит той силой, которая неудержимо гонит вперед колесо прогресса". Однако, как хорошо известно, материальная культура связана с духовной культурой самыми неразрывными узами. Например, археологи именно по остаткам материальной культуры стремятся подробно восстановить культуру древних народов. В этом смысле философия техники является в значительной своей части археологией технических знаний, если она обращена в прошлое (особенно а древнем мире и в средние века, где письменная традиция в технике еще не была достаточно развита) и методологией технических знаний, если она обращена в настоящее и будущее.

Итак,техника - это:

Совокупность технических устройств, артефактов - от отдельных простейших орудий до сложнейших технических систем;

Совокупность различных видов технической деятельности по созданию этих устройств - от научно-технического исследования и проектирования до их изготовления на производстве и эксплуатации, от разработки отдельных элементов технических систем до системного исследования и проектирования;

Совокупность технических знаний - от специализированных рецептурно-технических до теоретических научно-технических и системотехнических знаний.

Сегодня к сфере техники относится не только использование, но и само производство научно-технических знаний. Кроме того, сам процесс применения научных знаний в инженерной практике не является таким простым, как это часто думали, и связан не только с приложением уже имеющихся, но и с получением новых знаний. "Приложение состоит не в простом приложении наук к специальным целям, - писал немецкий инженер и ректор Берлинского политехникума А. Ридлер. - Раньше, чем делать такое приложение надо принять во внимание многочисленные условия данного случая. Трудность применения заключается в правильном отыскании действительных условий данного случая. Условно принятое положение вещей и пренебрежение отдельными данными условиями обманывают насчет настоящей действительности. Только применение ведет к полному пониманию; оно составляет высшую ступень познания, а общее научное познание составляет только предварительную ступень к нему... Знание есть дочь применения. Для применения нужно умение исследовать и изобретательность".

Таким образом, современная техника, и прежде всего техническое знание, неразрывно связаны с развитием науки. Сегодня этот тезис никому не надо доказывать. Однако в истории развития общества соотношение науки и техники постепенно менялось.

28.2. Философские аспекты научно-технического прогресса

Мое пособие по КСЕ Т. 3

Научно-технический прогресс : единый процесс восходящего развития науки и техники , ставших составными частями одной и той же высокоорганизованной системы.

НТП не существует изолированно от общественного прогресса, но может по разному влиять на него. В лучшем случае НТП согласуется с основным критерием общественного прогресса, помогая создавать благоприятные социальные условия для самореализации человеком его высших потенций и, прежде всего, потребности в творчестве, свободе и любви.

Научно-техническая революция: резко ускоряясь, научно-технический прогресс* приводит к фундаментальным изменениям в общенаучной парадигме, технике, технологиях и, как следствие, - самой жизни общества.

НТР превращает науку в непосредственную производительную силу и важнейший фактор социального развития.

Одно из социальных последствий НТР: возрастает потребность в высококвалифицированных и универсально подготовленных кадрах.

НТР не только удовлетворяет потребности людей. Она также формирует новые потребности и способы их удовлетворения (т.е. в какой-то мере формирует и самих людей). Важно, чтобы в этом взаимодействии смыслозадающую роль играл homo creativus.

Жизнеопределяющие социальные процессы в окружающем мире убыстряют свой бег, а их масштабность возрастает. НТР всё больше пронизывает все сферы общественной жизни - промышленность, сельское хозяйство, здравоохранение, образование, сферу обслуживания. Наиболее развитые страны переходят от ресурсо- и энергоемких производств к наукоемким отраслям. Без инновационной ориентации национальные экономики перестают быть конкурентоспособными на мировой арене.

Появилась новая сфера исследований - науковедение*. Ее представители называют такие цифры. 90% всех имеющихся знаний получены за последние 50 лет. Около 90% когда-либо существовавших ученых – наши современники. Безусловно, темпы накопления научной информации и практического применения научных открытий ускоряют свой ход.

Особенности современного этапа развития науки таковы :

1) Еще Галилей отмечал, что книга природы написана на языке математики, и тот, кто хочет ее прочесть, должен овладеть этим языком. Неудивительно, что в современных научных исследованиях возросла роль логико -математических операций. Велики успехи в математическом моделировании сложных социоприродных процессов. Арсенал используемых методов и методик радикально расширился благодаря информационной революции и широкомасштабной компьютеризации.

2) Благодаря интенсивной компьютеризации и кибернетизации научных исследований, развитию информатики и вычислительной техники стало возможным хранить и обрабатывать колоссальную информацию. Всё больше распространяется экспериментальная проверка путем воспроизведения соответствующей ситуации на компьютере.Уже не так иронично звучит преобразованный афоризм: - Я мыслю, следовательно, я существую … в Интернете.

3) Ускорилась и углубилась дифференциация научного знания, ведущая к возникновению все новых наук, и интеграция, ведущая ко всё более тесному их переплетению.

Научные исследования приоткрывают в окружающем мире всё более глубокие взаимосвязи и переходы от одной области явлений к другой. В результате происходит интенсивное взаимопроникновение наук.

Дифференциация наук является как бы отправной точкой, а интеграция – конечным результатом таких междунаучных взаимодействий. Эти два процесса неотделимы друг от друга и сопутствуют один другому.

Дифференциация, если она не сопровождается интеграцией, приводит к тому, что современный ученый порою не знает, чем занимается его коллега, работающий в соседней лаборатории или на смежной кафедре.

Активно развиваются новые пограничные науки, междисциплинарные и комплексные исследования.

Многие выдающиеся достижения принадлежат "пограничникам" - тем ученым, которые работают на пограничной полосе между традиционно сложившимися науками. В отличие от обычных пограничников эти делают всё наоборот: они всячески способствуют тому, чтобы любой "информационный нарушитель" свободно переходил "границы" между науками.

5) Оставаясь фундаментальной наукой, физика перестала быть единоличным лидером в изучении природы: ныне столь же большое влияние на общенаучную сферу и жизнь общества оказывают науки биологического цикла, а также исследования в области информации и теории систем.

Показательны в этом отношении научные открытия, признанные наиболее значительными за 2000 год. Согласно мнениям экспертов, опубликованным в журнале Science, к десяти крупнейшим научным достижениям, прежде всего, относятся такие:

Была создана полная карта человеческого генома;

Удалось установить, что главную роль в управлении производством белков в клетке играют молекулы РНК (этой первичной нуклеиновой кислоты на Земле), а не ДНК (без которой изначальные формы земной жизни вполне могли обходиться);

В Грузии были найдены окаменелости человекоподобного существа, жившего 1,7 млн. лет назад;

Достижения “пластиковой электроники” позволили создать сложные микросхемы на гибкой подложке и первый органический лазер;

Проводились углубленные исследования “родовых клеток” (stem cells), что в перспективе сделает возможным получать любую ткань организма;

Была построена подробная карта молодой Вселенной, основанная на реликтовом излучении.

6) Наука стоит на пороге нового этапа космизации .

Либо у человечества будет космическое будущее, либо не будет никакого.

7) Изменился характер взаимодействия науки и практики. С одной стороны, наука воспаряет ко все более высоким теоретическим небесам, а с другой стороны – все глубже погружается в почву практической жизни, проникая во все ее уголки.

Достаточно назвать комплексную автоматизацию производства, контроля и управления (благодаря широкому использованию компьютерной техники), открытие и использование новых видов энергии и т.п.

Изменилась сама причинно-следственная связь между наукой и практикой.

Ранее, как правило, обыденно-практический опыт и поисковые экспериментальные работы предшествовали научным исследованиям, которые сводились к теоретическому осмыслению и обобщению полученных результатов.

Ныне научно-теоретические исследования в большей мере определяют саму область необходимых экспериментальных работ и заранее прогнозируют возможные практические реализации.

Как известно, паровая машина была создана задолго до ее концептуального обоснования - термодинамической теории теплоты. Однако электрические процессы стали широко использоваться на практике только во второй половине 19 в., уже после того, как Дж. К. Максвелл разработал основы классической электродинамики. Опираясь на ее закономерности, удалось реализовать радиосвязь, сконструировать электродвигатель и т.п.

А что уж говорить о практических последствиях теоретических разработок в компьютерной сфере…

8) Резко ускорился процесс практического внедрения научных открытий.

На практическое освоение паровой машины ушло сто лет; практическое же внедрение атомной энергии произошло почти за десятилетие.

Алиса и Черная королева

9) В процессе современной НТР наука превратилась в непосредственную производительную силу, заметно расширились ее социальные функции, а также влияние на все сферы материальной и духовной жизни общества.

Вот почему значительно возросла социальная и личная ответственность ученых за плоды своей деятельности.

В науке существуют как эволюционные, так и революционные этапы развития. При революции в науке меняется вся научная парадигма.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Философия техники

Происхождение и природа техники

Греческое "технэ" переводится на русский язык как искусство, мастерство, умение. Техника в отличие от природы не является естественным образованием, она создается. Произведенный человеком объект часто называют артефактом. Латинское "артефактум" означает буквально искусственно сделанный. Техника - совокупность артефактов. История становления совре-менного чел-ка связана с усложнением и развитием феномена техники. Не сразу техника достигла своих нынешних высот. В доиндустриальном общ-ве техника выступает как искусное ремесло. Технические умения передаются от мастера к ученику в рамках ремесленно-цеховой организации. Эти умения, навыки, знания, являющиеся достоянием замкнутого круга лиц, чаще всего не получают высокой общественной оценки. Ситуация изменяется кардинальным образом в Новое время, когда обще-ство в значительной степени начинает функционировать на машинной основе. Место мастера занимает инженер, наиболее компетентный в тех-м отношении специалист. В отличие от техника, деятельность которого ограничивается обеспечением нормального функционирования технических устройств, инженер изобретает, использует научные методы, всесторонне раз-вивает техническую парадигму.
Философия техники стремится объединить узкое и широкое понимание техники. Техника есть совокупность артефактов, создаваемых и используемых методами инженерной деят-ти. В более широком понимании техника - особый, тех-й подход к любой сфере чел-й деят-ти. Тех-кий подход находится во взаимодополнительном отношении с естественно-научным подходом. В жизнедеят-ти современного общ-ва техника и технический подход имеют фундаментальное значение. Наряду с фено-меном техники требует пояснения феномен технологии. Технологией называется совокупность операций по целенаправленному использованию техники. Эффективное использование техники требует ее включения в технологические цепи. Первона-чально, на этапе ручного труда, техника имела в основном инструментальное значение; технические инструменты продолжали, расширяли возможности естественных органов чел-ка, увеличивали его физ-ю мощь. На этапе машинизации техника становится самостоятельной силой, труд механизируется. Техника как бы отделяется от чел-ка, который, однако, вынужден находиться рядом с ней. Теперь не только машина является продолжением чел-ка, но и сам чел-к становится придатком машины, он дополняет ее возможности. На третьем этапе развития техники, в результате комплексного развития автоматизации и превращения техники в технологию, чел-к выступает ее (технологии) организатором, творцом и контролером. На первый план выходят уже не физ-кие возможности чел-ка, а сила его интеллекта, реализуемая посредством технологии. Происходит объединение науки и технологии, следствием которого является научно-технологический прогресс, называемый часто науч-но-технологической революцией. Идет параллельное развитие различных сторон НТП. Если "революцию пара" от "револю-ции электричества" отделяли сотни лет, то современные микроэлектроника, робототехника, информатика, энергетика, при-боростроение, биотехнология в своем развитии дополняют друг друга, между ними вообще перестает существовать какой-либо временной зазор. Основные проблемы философии техники: Различение естественного и искусственного. Техниче-ские объекты представляют собой результат опредмечивания чел-кой деят-ти. Иначе говоря, артефакты - символы специфики чел-й деят-ти. Следовательно, их необходимо оценивать не только с природной, но и с социальной точки зрения. Техника - это чел-к, но не в его непосредственном, а в символическом бытии. В нашем понимании техника есть символическое бытие чел-ка, но это бытие именно чел-ка. Она - его судьба. Техника "вооружает" чел-ка, она делает его более сильным, быстрым, высоким. При такой оценке значения техники возникают многочисленные коллизии. Ведь есть отрицательные последствия техники, а они ослабляют чел-ка в том или ином отношении, укорачивают продолжительность его жизни. Если допустить, что современный чел-к никогда не откажется от своих тех-х завоеваний, то придется признать необходимость оптимального сочетания разнообразных последствий тех-го бытия чел-ка. Факт символического бытия человека в его артефактах с фило-софских позиций является самым фундаментальным. В философии техники часто обсуждается проблема взаимоотношения техники и науки. Наука ставится на первое место, а техника на второе. Техника часто понимается как прикладная наука, прежде всего как прикладное естествознание. В последние годы все чаще подчеркивается влияние техники на науку. Все в большей степени начинает оцениваться самостоятельное значение техники. Технический, инженерный подход не отменил и не вытеснил научные подходы. Техники, инженеры используют науку как средство в своей ориентации на действие. Дейст-вовать - лозунг искусственно-технологического подхода. В отличие от научного подхода он не охотится за знанием, а стре-мится к производству аппаратов и осуществлению технологий. Еще одна проблема ф-и техники - это оценка техники и вы-работка в этой связи определенных норм. Оценка техники была введена в США в конце 60-х годов и ныне широко практику-ется в развитых индустриальных державах. Первоначально большой новостью была оценка представляющихся вторичными и третичными по отношению к техническим решениям социальных, этических и других гуманитарных последствий развития техники. Ныне все большее число экспертов по оценке техники указывают на необходимость преодоления применительно к технике парадигм фрагментации и редукционизма. При первой парадигме феномен техники не рассматривается системно, выделяется один из ее фрагментов. При второй парадигме техника сводится, редуцируется к ее природным основам. Выход из обеих ситуаций связан с систематической оценкой техники, сопоставлением альтернатив, предотвращением нежелатель-ных технических действий. Оценка техники не может проводиться иначе, как с опорой на идеалы. Философия техники выяв-ляет эти идеалы. Технические проекты должны быть разумными, полезными, безвредными для человека, соответствовать истинно человеческому, их временные горизонты должны быть обозреваемыми. След-но, принимающий тех-ые решения должен быть осмотрительным и осторожным, способным к опережающему отражению действительности. В оценке фено-мена техники существует множество подходов. Согласно натуралистическому подходу, человеку в отличие от животных не-достает специализированных органов, поэтому он вынужден компенсировать свои недостатки созданием артефактов. Согласно волевой интерпретации техники, человек реализует посредством создания артефактов и технологических цепей свою волю к власти. Это имеет место на индивидуальном, национальном, классовом и государственном уровнях. Естественно-научный подход рассматривает технику как прикладную науку. Жесткие логико-математические идеалы естественно-научного подхода смягчаются в рациональном подходе. Здесь техника рассматривается как сознательно регулируемая деятельность человека. Рациональность понимается как высший тип организации технической деятельности и в случае ее до-полнения гуманистическими составляющими отождествляется с целесообразностью и планомерностью. Техника и этика Чел-к может сделать больше, чем он имеет на то право. В этой связи и возникает потребность в особой этике, ориентирован-ной на тех-ю деят-ть чел-ка - техноэтикой.- это заслон от технол-х катастроф. Техноэтика с позиций этики добродетелей. Инженер - рационалист, обладает набором тех-х навыков и умений, имеет склонность к изобретательской деят-ти, настой-чив, скрупулезен, трудолюбив, бдителен. Особое значение имеет ответственность за свои действия перед общ-вом. Никто не может быть свободным настолько, чтобы не нести ответств-ти перед др. людьми. Техноэтику долга, делает акцент на макси-мах: частные, локальные интересы не могут иметь преимущества перед всеобщими требованиями людей, их стремлением к справедливости, счастью, свободе. Ни один из аспектов техники не является морально нейтральным. Недопустимо делать чел-ка придатком машины, объектом. Итак, список максим включает тезисы относительно справедливости, счастья, свобо-ды, ответственности, ценности личности. К указанным максимам добавились требования безопасности, экологического со-вершенства, здоровья человека. Шесть основных ценностей техноэтики (благосостояние и здоровье людей, их безопасность, экологическое качество, развитие личности и общества) и две, относящиеся непосредственно к технике (ее функциональная пригодность и экономичность) и имеющие относительно первых шести обслуживающий хар-р. Три техноэтики дополняют друг друга. Техноэтика добродетелей - это по преимуществу этика сознания; техноэтика максим - это в основном этика зако-нов, идеалов; техноэтика ценностей - это прежде всего этика деятельности. В современном их толковании каждую из трех рассматриваемых этических концепций логично связать с темой ответственности. Человек, вынужденный более или менее адекватно отвечать на запросы жизни, неминуемо приходит к теме ответственности.

Вопросы философии. 2016. № 11.

Что такое междисциплинарность сегодня? (Опыт культурно-исторической интерпретации зарубежных исследований)

Ф.Е. Ажимов

В аналитическом обзоре представлены попытки рефлексивного осмысления феномена междисциплинарности в зарубежной философско-методологической литературе. Автор, с одной стороны, рассматривает данную проблему сквозь призму культурно-исторического сознания в его эпистемологическом, социальном и практическом измерении, а с другой, обращает внимание на обусловленность междисциплинарных исследований институциональной структурой академического учреждения. Отдельно автор фокусируется на различии между практикой междисциплинарности в естественных и гуманитарных науках.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: философия науки, культурно-историческое сознание, междисциплинарность, наука, социология науки, гуманитарные науки.

АЖИМОВ Феликс Евгеньевич - доктор философских наук, профессор кафедры философии, директор Школы гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета , Владивосток.

Цитирование: Ажимов Ф.Е. Что такое междисциплинарность сегодня? (Опыт культурно-исторической интерпретации зарубежных исследований) // Вопросы философии. 2016. № 11.

Voprosy Filosofii . 2016. Vol . 11.

What is Interdisciplinarity Today? (An Experience of Cultural-historical Interpretation of Foreign Studies)

Felix E. Azhimov

This analytical review presents an attempt of reflexive understanding of the phenomenon of interdisciplinarity in foreign philosophical-methodological studies. The author, on the one hand, considers the problem through the cultural-historical prism in its epistemological, social and practical dimension, and, on the other hand, draws attention to the fact that interdisciplinary research is determined by the institutional structure of academic institutions. The author specially focuses on the difference between the practices of interdisciplinarity in the natural sciences and humanities.

KEYWORDS: philosophy of science, cultural - historical conscience , interdisciplinarity , science , sociology of science , humanities.

AZHIMOV Felix E. - DSc in Philosophy, Professor at Department of Philosophy, director of School of Humanities at Far Eastern Federal University (FESU), Vladivostok. azhimov . fe @ dvfu . ru

Citation: Azhimov F.E. The What is interdisciplinarity today? (an experience of cultural-historical interpretation of foreign studies) // Voprosy Filosofii. 2016. Vol. 11.

В эпоху научных революций Нового времени, а более явно - начиная со второй половины XIX в. и в начале XX в. - достижение обособленности отдельной науки в целях получения социального статуса и обретения полноценной институциализации становилось главным намерением ученого и научных сообществ .

В настоящее время активный исследователь все чаще избегает ассоциации с отдельной областью знаний. Означает ли это, что эпоха дифференциации знания сменяется веком междисциплинарности? И что ученые уже сделали свой выбор? Если да, то как могут (и должны ли) ученые отказываться от выбора дисциплинарной принадлежности? И должны ли при этом меняться соответствующие социальные институты, в которые вовлечены научные и образовательные процессы? Как это сказывается на статусе и содержании фундаментальных дисциплин?

Социальный и когнитивный аспекты дисциплинарности

Несмотря на тот факт, что современная система производства знания не дает нам четко различимых границ и иерархий [ Wellbery 2009, 984] , по крайней мере, в любой дисциплине (науке, области знания) можно выделить два взаимосвязанных аспекта: социальный и когнитивный [ Becher , Parry 2005, 133] . Когнитивный имеет дело с очерчиванием границ той «академической территории», которую занимает дисциплина. Когнитивный аспект также предполагает наличие у каждой подобной дисциплины более-менее общих исследовательских методик, источников и ресурсов, в также признаваемого всеми её представителями исследовательского горизонта, своеобразного «фронтира», таящего новые вопросы и перспективы развития. Что касается социального аспекта, то он состоит в институциализации дисциплины в виде конкретных подразделений университетов и исследовательских учреждений (кафедр этой дисциплины, институтов этой дисциплины и т.д.), а также в появлении курсов по изучению данной дисциплины в университетах и утверждении программ изучения этой дисциплины - начиная с бакалавриата и заканчивая программами подготовки аспирантов. Кроме того, отчасти к социальному аспекту относится и наличие общих ценностных предпочтений у представителей данной дисциплины, а также, что немаловажно, признание со стороны коллег из других областей знания .

Все это, тем не менее, не значит, что дисциплины мертвы и статичны, напротив, они напоминают живые организмы, в которых постоянно идет процесс развития. Таким образом, с традиционной точки зрения дисциплины - это хорошо упорядоченные и хорошо организованные ключевые элементы системы высшего образования, не лишенные способности приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам.

Справедливо и то, что единство любой дисциплины состоит в рекурсивной связности всех ее действий в качестве самовоспроизводящейся социальной системы. Живая научная дисциплина - это непрерывный выбор ученых, носящий, зачастую, экзистенциальный характер. Каждая дисциплина опирается на символически обобщенную среду, в рамках которой она воспроизводит себя, постоянно задавая вопрос: относится ли это к данной дисциплине или нет?

Поддержание жизни любой дисциплины зависит от постоянной артикуляции различий между тем, что имеет к ней отношение, а что нет. Таким образом, с культурно-исторической точки зрения дисциплинарность представляет собой не некое явление, обитающее в определенных, на веки установленных границах, но, напротив, само непрерывное очерчивание этих границ. Немаловажно, что такое понимание дисциплинарности может объяснить жизнеспособность дисциплин, для которых постоянное вопрошание о своих границах является ресурсом для самообновления и развития [ Wellbery 2009, 993-994 ].

На заре междисциплинарности пересечение исследователями дисциплинарных границ носило по большей части инструментальный характер, то есть было продиктовано необходимостью использования заимствованных теорий, концепций и методов для решения конкретной проблемы, при этом сами такие исследователи были немногочисленны и в целом действовали скорее как нарушители устоявшихся границ, а не как завоеватели, оказавшиеся на чужой территории. Они пересекали дисциплинарные границы, но редко пытались стереть их. Многие из современных «междисциплинариев» более революционны в своих идеях и идеалах и стремятся разорвать дисциплинарный дискурс и бросить вызов традиционным представлениям о научном исследовании [ Latucca 2001, 3 ].

Междисциплинарность как практикоориентированность

Несмотря на то, что современная картина междисциплинарности достаточно полноценна с точки зрения репрезентации различных областей научного знания и не обходит вниманием эпистемологические проблемы, все же в основе ее по-прежнему больше теоретических рассуждений, нежели эмпирических наблюдений. Пытаясь преодолеть это обстоятельство, в своей книге «Создавая междисциплинарность» Л. Латукка проанализировала интервью с тридцатью восьмью учеными, которые проводят междисциплинарные исследования, и пришла к выводу, что само понятие междисциплинарности за последнее время эволюционировало. Интервью с данными исследователями стали для Л. Латукка своеобразным эмпирическим материалом, «академическим контекстом», которого так не хватает, по мнению исследовательницы, всем, кто задается вопросом о природе междисциплинарности в современном научном мире. Исследовательница приходит к выводу, что традиционное понимание междисциплинарности как интеграции дисциплинарных перспектив мешает нам увидеть, что зачастую двигателем междисциплинарных исследований становится критика дисциплинарных рамок знания [ Latucca 2001, 18-19 ].

Если раньше при описании механизмов производства знания большинство исследователей имели в виду дисциплинарно-ориентированную модель, то сегодня при описании этих механизмов все более важную роль играют отношения с потребителями знания и применимость этого самого знания. Исследователи науки задаются вопросом, какова связь между знанием и властью, которую оно имеет над обществом. С одной стороны, авторитет знания связан с производящим его профессиональным сообществом, представителями «дисциплин», с другой, само общество и его внутренние установки подвергаются влиянию научного знания.

Говоря об институциализации дисциплины, исследователи часто обращаются к понятию «практикующие сообщества», под ними они подразумевают сообщество экспертов в своем деле (будь то акушерки, мясники, портные и т.д.), которое обладает собственной социально укорененной системой передачи знания. Социально-укорененное познание, особенно наглядно представленное в прикладных профессиях, подразумевает, что обучение манифестирует принадлежность к сообществу, становление кем-то, получение опыта и активное занятие. Такими же практикующими сообществами на самом деле являются и больницы, и университеты, только они редко осознают социальный аспект своей системы передачи знания.

Авторы теории «ситуационного (деятельностного) обучения» (situated learning ) Дж. Лэйв и Э. Венгер, полагают, что обучение в профессиональных сообществах происходит благодаря ежедневной практике, а социальное взаимодействие является основой получения нового знания. Начиная с периферии, такой специалист постепенно получает знания и приближается к центру профессионального сообщества, становится его частью. В области высшего образования это особенно справедливо в отношении юристов и медиков, а также, например, журналистов. Таким образом, в практикующих сообществах очень силен социальный аспект знания.

Какова же связь между дисциплинами и практикующими сообществами? Мартин Троу, известный американский социолог, долгое время изучавший развитие системы высшего образования в XX в., одним из первых еще в начале 1960-х гг. охарактеризовал её главный и повсеместный тренд - движение от элитарного высшего образования (учится 15% юного населения) к массовому высшему образованию (15-40%) и, наконец, всеобщему высшему образованию (более 40%). Многие страны подхватили этот тренд и стали предпринимать государственные меры для увеличения числа студентов и распространения высшего образования, число студентов в мире действительно выросло в разы. Увеличение числа студентов привело к ряду изменений в сфере высшего образования: 1) государство осознало, что не сможет щедро субсидировать бесплатное образование для всех, как это делалось в отдельных странах вначале 2) возросла потребность в педагогическом персонале, который также перестал получать от государства щедрое финансирование, характерное для времен, когда ученых было относительно мало. Таким образом, университеты столкнулись со сложной экономической проблемой и были вынуждены обратиться к коммерции и бизнесу, чтобы обеспечить свое существование. Естественно, «спонсоры» от промышленности и бизнеса были заинтересованы в финансировании проектов и исследований, которые в будущем могут принести реальные деньги и пользу, а также в образовательных программах, которые дадут «нужных» выпускников. Многие фундаментальные дисциплины почувствовали себя выброшенными на обочину жизни: рецессия началась с классического языкознания, а затем перешла дальше на такие дисциплины, как история и физика.

Также изменилось восприятие высшего образования самими студентами: теперь они скорее воспринимали его как процесс прохождения аттестаций, а не образовательный процесс. Потребность в увеличении доходов привела университеты к открытию все большего числа программ бакалавриата, ориентированных на подготовку прикладных специалистов (от акупунктуры до ивент-менеджмента). Студенты, в свою очередь, стали избегать поступления на «чисто научные» направления обучения, ведь работодатели охотнее принимают на работу выпускников с опытом практической деятельности в профессии. Ориентируясь на потребности сложившихся профессионалов, постоянно корректирующих свою карьеру за счет новых навыков и нового образования, университеты запустили гибкие программы дополнительного образования, что также повлияло на превращение высшего образования в «предмет потребления», «товар». Возникло трение между «рынком» и «миссией» в образе университета, а сами ученые стали более ориентированы на внешний, чем на собственный внутренний мир.

Новые референтные группы, которые продуцируют знание и затем легитимируют его посредством университетской системы, включают теперь представителей бизнеса и промышленности, а также «практикующие сообщества». Легитимация знания больше не является прерогативой университетской системы. Если раньше знание ценилось само по себе и как таковое, то теперь оно широко представлено за пределами университетских стен и оценивается с точки зрения практичности и применимости .

Исследователи Ш. Пэрри и Т. Беккер заключают: «Наше утверждение, таким образом, состоит в том, что до начала распространения массового высшего образования “чистые” дисциплины с гордостью носили статус почетных и пользовались правом придавать легитимность профессиональным областям» [ Becher , Parry 2005, 140 ] . Как только система высшего образования разрослась, а государство потеряло возможность адекватно финансировать эту систему, новые «спонсоры» - промышленность и бизнес - пришли на смену государственной помощи, однако их поддержка была направлена на предпринимательские и прикладные виды деятельности, а не на исследования как таковые. Но с другой стороны, в настоящее время с уверенностью можно сказать, что происходит стирание границ между университетом и бизнесом (производством) в первую очередь потому, что научные исследования проводятся в обеих структурах практически на равных основаниях и со вполне сопоставимыми результатами.

Практикоориентированное знание дает нам ответ на вопрос «Как?», но оно бессильно ответить на вопрос «Почему?». Оно не может обеспечить ту основу, опираясь на которую можно было бы изучать скрытую структуру идей, судить о связях или выдвигать инновационные предложения. То есть, говоря кратко, практику должна «скрашивать» теория, а практикоориентированное знание - чистые академические исследования. Авторы заключают, что так рождается своеобразный симбиоз профессионального сообщества и университетских дисциплин.

Все это позволяет нам сделать вывод, что традиционные дисциплины будут продолжать жить, пусть даже как непризнанные партнеры практикующих сообществ. Как уже говорилось выше, причиной их упадка стал утилитарный, одержимый погоней за деньгами этос современности.

Социология междисциплинарности

В западном мире расхожей является старая шутка о том, что кафедра - это то место, куда приходят умирать ученые. Данное утверждение отчасти выражает настроения исследователей, занимающихся анализом перспектив американских университетов. Чтобы оценить степень адекватности этого настроения, следует представить, как сегодня функционируют отдельные дисциплины в рамках американских университетов. Ведь по большому счету именно дисциплинарность определяет внутреннюю структуру университета. При этом, напомним, когда речь идет о дисциплине, имеется в виду не только комплекс знаний, но также и набор практик, посредством которых эти знания добываются, верифицируются, внедряются, сохраняются и воспроизводятся [ Post 2009, 751]. Дисциплины отличаются друг от друга тем, как они структурируют себя, сохраняют свои границы, очерчивают свою идентичность, добиваются внутреннего единства.

Американские университеты состоят из кафедр (departments ), которые и являются воплощенной дисциплинарностью, ведь большинство кафедр тесно связаны с какой-либо конкретной дисциплиной. Именно в рамках кафедр в университетах производится наем, повышение и поощрение преподавательских кадров. Таким образом, дисциплинарность влияет на сертификацию, прием на работу и карьерный рост профессорско-преподавательского состава. Деление на кафедры, кроме того, определяет структуру профориентационной работы и зачисления студентов, а также всю отчетность университета. Вопрос о том, что такое дисциплина, таким образом, часто связан с вопросом о политике в отношении кафедр. Эти структурные и операционные реалии академической среды неминуемо связывают судьбу междисциплинарности в области научных исследований и преподавания с уже существующими дисциплинами. Часто оказывается, что такие научные течения, как, например, гендерные исследования, изначально пытавшиеся перешагнуть границы кафедр и дисциплин, оказываются «дисциплинированными» путем воздействия смежных дисциплин.

Кроме того, несмотря на стабильность, дисциплины все же растут и развиваются под влиянием изменения интересов своих представителей, а также внешних факторов, например, потребностей университета и общества в целом. Разумеется, дисциплины эволюционируют и по мере того, как развивается их собственная внутренняя логика. Иногда они разделяются, а иногда сливаются. Вот почему сегодня в Америке на базе дисциплин складываются собственные независимые отраслевые учреждения, создаваемые на национальном уровне. Такие «отраслевые» организации, как Американская историческая ассоциация, Американская ассоциация политологов и др., служат, кроме всего прочего, цели социализации специалистов в профессиональном сообществе, а также их посвящению в научную повестку дня и критерии качества той или иной отрасли знания.

Не менее важным аспектом утверждения дисциплинарных норм являются публикации. Кто и в каком журнале публикуется - важный критерий влияния ученого и его авторитета. Публикации также служат инструментом определения достоинств кандидата при найме на работу и дальнейшем продвижении по карьерной лестнице. Внутренняя иерархия научных журналов и процесс отбора и редактирования статей также приводит к определению границ отдельно взятой дисциплины.

И все же главный вопрос, который возникает в ходе рассмотрения взаимосвязи между дисциплинами и университетом заключается в том, вступают ли институциональные и нормативные структуры дисциплин в противоречие с функциональной миссией университета? Большинство университетов по-прежнему предпочитают осуществлять подготовку бакалавров по программам, привязанным к определенным научным дисциплинам. Но если первая ступень высшего образования сегодня в основном направлена на то, чтобы сформировать личность и развить у нее различные мыслительные компетенции, то университеты как раз должны создавать для выполнения этих задач иные структуры, нежели кафедры, ориентированные на дисциплины. То есть университет должен (может) предлагать учебные курсы, не беспокоясь о том, соответствуют ли они какой-либо академической дисциплине.

В основном дисциплины существуют для того, чтобы производить новое знание, но, когда университетам кажется, что дисциплины этой цели не достигают, возникают серьезные трения. Особенно очевидно это в области естественных наук, которые, как принято считать, работают над проблемами, а не в рамках дисциплин. Университеты обладают стимулами для развития междисциплинарных исследований настолько, насколько возникающие в них исследовательские императивы направлены на решение проблем, которые выходят за рамки традиционных дисциплин.

Если проблемы, которые нельзя решить в рамках отдельных дисциплин, серьезны и долговечны и если к их решению можно приблизиться лишь при помощи новых практик, то они способны породить новые дисциплины (что и происходит сейчас, например, в области когнитивистики или в науках об искусственном интеллекте). В таком случае вопрос «Что такое дисциплина?» касается тех практик создания знания, которые могут решать актуальные научные проблемы, а также институциализации этих практик в виде обучения магистрантов и аспирантов, найма профессоров, организации университетских кафедр, создания научных журналов и т.д. По мере того, как меняется исследовательская повестка университетов, и по мере того, как самым эффективным ответом на эти изменения становится трансформация познавательных практик, мы можем ожидать, что изменится внутренняя организация университетов и устройство отраслевых научных учреждений.

Междисциплинарность в гуманитарных и естественных науках

Примечательно, что ранние дискуссии о природе междисциплинарности в 1970-е гг. рассматривали её почти исключительно на примере исследований в области естественных наук, подразумевая, что эталоном академического исследования являются изыскания именно в сфере естествознания. Лишь в середине 1990-х гг. стали появляться комплексные исследования, фокусирующиеся на междисциплинарности в гуманитарных науках.

Сегодня очевидно, что гуманитарные науки, как и науки естественные, тоже сталкиваются с изменениями, которые могут привести к пересмотру дисциплинарных границ. Однако здесь обнаруживаются весьма серьезные различия. Все формулировки компетенций гуманитарных наук очень обтекаемы и нестабильны, что иногда заставляет подвергнуть сомнению их дисциплинарность и даже отнести их к виду искусства. В центре современных дискуссий о статусе гуманитарных наук вопрос о том, считать ли силу гуманитарной учености дисциплинарной или же происходящей из харизмы, наподобие власти, которую имеет над людьми искусство [ Post 2009, 761].

Более того, существует мнение, что в гуманитарных дисциплинах ценна именно недисциплинарность, то есть некоторый анархизм, который контрастирует с «неинтересной» рутиной получения знаний посредством привычных процедур и техник. Гуманитарии нарочито презрительно относятся ко всякой учености, не выходящей за рамки дисциплинарных «свершений». Физиологи, например, не будут презрительно относиться к исследованию, которое выполнено по рутинизированным стандартам их дисциплины. А все потому, что физиологи уверены, что повседневное применение их дисциплины создает полезные и важные знания, и им приятно подтверждение авторитета этого знания. Между тем склонность гуманитариев умалять значение любого более-менее «дисциплинарного» исследования в своей области намекает нам, что у них существует некая скрытая тревога по поводу того, что гуманитарные науки не создают полезных и важных знаний. Отсюда, возможно, и компенсаторное желание присвоить себе харизматическую власть «производителей» человеческого духа.

С другой стороны, если согласиться, что гуманитарные науки обладают харизмой вместо дисциплинарности, то придется признать, что большинство научных работ в области гуманитарных наук не имеют никакого значения. А кроме того, возникает большое противоречие гуманитарных дисциплин с принципами академических свобод, так как гуманитарии не производят экспертного знания, а всего лишь являются мудрецами-любителями, которые используют университет для того, чтобы поучать сограждан, и, кроме того, не застрахованы от политической ангажированности. Принцип академической свободы защищает автономию преподавания лишь постольку, поскольку оно является обучением, а не воспитанием. При этом принцип деления на дисциплины обеспечивает самый надежный и убедительный способ отличить обучение от воспитания.

Дисциплины в некотором смысле представляют собой, перефразируя М. Фуко, «дискурсивные сообщества», участники каждого из которых разговаривают на одном и том же языке (то есть используют одни и те же дисциплинарные практики). Все они стремятся к одному - к обладанию совершенством, к достижению совершенства, будь то в литературной критике или в этнографии. Параметры этого «совершенства» задаются дискурсивным сообществом каждой дисциплины.

Что же в таком случае междисциплинарность - интеграция разных дисциплин или их пересечение? Ответ на этот вопрос предполагает решение проблемы отличия гуманитарных дисциплин друг от друга - что делает их разными? Главное, что отличает одну дисциплину от другой, - это тип вопросов, которые «дозволено» задавать в рамках этой дисциплины [ Latucca 2001, 80 ]. Следовательно, и сама гуманитарная междисциплинарность связана с постановкой исследовательских вопросов, с одной стороны, а с другой, «истоки и конец междисциплинарных исследований в самой дисциплине» [ Post 2009, 758]. Однако данная самодостаточность дисциплинарности, включающей в себя междисциплинарность, во многом обусловлена, как мы видели выше, социальным аспектом существования дисциплинарности как таковой.

Л. Латукка признает, что дисциплины, их методы и содержание могут по-разному интерпретироваться исследователями и преподавателями : то, что одному кажется безусловно принадлежащим той или иной дисциплине, другим может быть отнесено к сфере междисциплинарности. «Потому любая дискуссия о междисциплинарности, - заключает исследовательница, - должна начинаться с признания того, что в дисциплинах нет ничего постоянного» [ Latucca 2001, 245 ]. Это вполне сочетается с самоидентификацией гуманитариев. Дисциплины служат своеобразными «огражденными эпистемологическими пространствами» для понятий, теорий и методов, связанных со специализированными языками, но не стоит забывать, что дисциплины имеют социальное измерение, которое объясняет их готовность создавать свои внутренние правила, а при необходимости и нарушать их.

Круглый стол 2015 - Культурно-историческое сознание ученых-гуманитариев в контексте современных тенденций в науке: опыт федеральных университетов. Материалы “круглого стола - онлайн-конференции”. Участники: Пружинин Б.И., Ажимов Ф.Е., Балановский В.В., Гильманов В.Х., Грановская О.Л., Грифцова И.Н., Кузнецова И.С., Микешина Л.А., Повилайтис В.И., Полянский Д.В., Попова В.С., Сабанчеев Р.Ю., Сорина Г.В., Чалый В.А., Щедрина И.О., Щедрина Т.Г., Юров А.В., Ячин С.Е. // Вопросы философии. 2015. № 11. С. 5-37.

Пружинин 2004 - Пружинин Б.И. Ratio serviens // Вопросы философии. 2004. № 12. С. 41-55.

References

Becher, Parry 2005 - Becher T., Parry S . The endurance of the disciplines // Bleiklie I. , Henkel M. (eds.) Governing knowledge: a study of continuity and change in higher education. Dordrecht: Springer, 2005. P. 133- 144.

Biagoli 2009 - Biagoli M . Postdisciplinary liaisons: science studies and the humanities // Critical Inquiry. 2009. Vol. 35. № 4. P. 816-833.

Cultural Historical Consciousness of Scientists-Humanitarians in the Context of Modern Tendencies in Science: Experience of Federal Universities. Materials of “Round Table - Online conference”. Participants: Boris I. Pruzhinin, Felix E. А zhimov, Valentin V. Balanovsky, Vadim A. Chaly, Vladimir H. Gilmanov, Olga L. Granovskaya, Irina N. Griftsova, Irina S. Kuznetsova, Ludmila A. Mikeshina, Dmitry V. Polanski, Varvara S. Popova, Vladas I. Povilaytis, Rustam Yu. Sabancheev, Irina O. Shchedrina, Tatiana G. Shchedrina, Galina V. Sorina, Sergei E. Yachin, Artem V. Yurov // Voprosy Filosofii. 2015. Vol. 11. P. 5-37.

Latucca 2001 - Latucca L.R . Creating interdisciplinary: interdisciplinary research and teaching among college and university faculty. Nashville: Vanderbilt University Press, 2001.

Nybom 2007 - Nybom T. A rule-governed community of scholars: the Humboldt vision in the history of the European university // Olsen P.J., Maasen P. (eds.) University dynamics and European integration. Dordrecht: Springer, 2007. P. 55-79.

Post 2009 - Post R. Debating disciplinarity // Critical Inquiry. 2009. Vol. 35. № 4. P. 749-770.

Pruzhinin B.I. Ratio serviens // Voprosy Filosofii. 2004. № 12. P. 41-55.

Wellbery 2009 - Wellbery D. The general enters the library: a note on disciplines and Complexity // Critical Inquiry. 2009. Vol. 35. № 4. P. 982-994.

Примечания

Данное утверждение, однако, не является иллюстрацией известной концепции научных парадигм Т. Куна. Анализируя мир современной междисциплинарности, исследователи обращают внимание на то, что методологический подход Т. Куна чрезмерно холистичен и не позволяет схватить реальные связи между разными дисциплинами и их соотнесенность с социальной организацией науки (см., напр.: [

Отметим, что работы, рассматривающие, как междисциплинарность проявляет себя в сфере преподавания, как влияет на содержание учебных планов и учебный процесс в целом, по-прежнему немногочисленны.