Семен ульянович ремезов краткая биография. Семён Ульянович Ремезов: биография. Ремезов - строитель тобольска

Н. Оглоблин.

ИСТОЧНИКИ «ЧЕРТЕЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ» СЕМЕНА РЕМЕЗОВА.

«Чертежная книга Сибири», составленная в 1701 г. тобольским боярским сыном Семеном Емельяновым [ Н. Оглоблин назвал его по отчеству «Емельяновым», взяв эти сведения из статьи г. Голомбиевского «Опись чертежей, хранившихся в Разряде во 2-й половине XVII в.». Но эти сведения неверны. См. «К биографии С. Ремезова» «Библиограф. Журнал историко-литературный и библиографический, выходящий под редакцией н. М. Лисовскаго.1892. Год восьмой» . С.-Петербург. 1893г. (прим сайта.) ] Ремезовым и изданная в 1882 г. Археографическою коммисиею в размере подлинника, представляет - по справедливому выражению автора предисловия к этому изданию - «замечательнейший памятник старинной русской картографии». Русская историческая география не имеет другаго подобнаго памятника и не может поэтому не дорожить всякими новыми данными, разъясняющими историю составления Ремезовым его драгоценнаго географическаго атласа. Предлагаемая заметка именно дает несколько новых архивных сведений по вопросу об источниках «Чертежной книги Сибири» 1).

Сам Ремезов в составленном им описании к своей «Чертежной книге» 2) различает три рода главных источников, которыми он пользовался при составлении своих чертежей: 1) прежние сибирские чертежи, 2) географически рукописи и 3) допросы сведующих людей.

Ремезов не один раз упоминает о составленных до него «сибирских городовых чертежах», доставлявшихся из Сибири в Москву, в Сибирский приказ и частию написанных в самом приказе. Он точно отмечает, что из 24-х «листов» его атласа - только 7 листов он «написал вновь», а остальные 17 листов переснял (возможно, что с дополнениями и поправками) «с прежних образцов городовых сибирских низовых чертежей, с привозных (из Сибири в Москву) и снятых на Москве» 3).

Так, Ремезову было известно «п ервое чертежное описание Сибири», составленное в 176 (1668) г., в Тобольске (автора его он не указывает), когда велено было «всю Сибирскую з емлю описати, грани земель и жилищ, межи, реки и урочища, и всему учинити чертеж». Этот чертеж был составлен и даже «печати предаша» его 4). Автор предисловия к «Чертежной книге» Ремезова замечает: «ныне, однако, неизвестно ни одного оттиска этой печатной карты, равно как не уцелели и рукописные чертежи, которые могли служить ей оригиналом».

Но описание этого общаго сибирскаго чертежа 176 г. найдено мною в столбцах Сибирскаго приказа (в Московск. Архиве Мин. Юстиции): это - «роспись против чертежу ... Сибирских земель городом и острогам и слободам...», 176 года 5). Подробнее скажу об этой рукописи ниже, а теперь возвращаюсь к чертежам.

Автор предисловия к «Чертежной книге» Ремезова напоминает, что Ремезову не был известен другой общий чертеж Сибири, составленный в 181 (1673) г. Он также не сохранился, «известен только Список с Чертежа Сибир ския з емли, т. е. описание этого сибирскаго чертежа», напечатанное Г. И. Спасским в 3-й кн. «Временника Общ. Ист. и Древн.» 6).

Но кроме общаго Сибирскаго чертежа 176 г. Ремезов пользовался, по его словам, составленными в Тобольске частными чертежами следующих годов: 177,192, 193, 194, 195, 197, 203, 204, 205, 206 и 207 7). Странно, однако, что Ремезов мог собрать чертежи только 2-й половины XVII в., тогда как известно, что такие частные чертежи Сибири составлялись и гораздо раньше - в 1-ю половину XVII в. 8). Во всяком случае до нашего времени не сохранился ни один из указанных Ремезовым чертежей. Да и вообще известно, что многочисленные чертежи XVII века - как Сибирскаго, так особенно Разряднаго и других приказов - куда-то безследно исчезли 9).

В делах Сибирскаго приказа встречаются указания на сотни чертежей, составлявшихся в Сибири в течении XVII века. Это были чертежи городов, уездов, волостей, разных «землиц», речных систем и проч., и проч. Но во всех 2048 столбцах Сибирскаго приказа мне удалось найдти только 3 чертежа : 1) «чертеж» волостей по р. Тунгуске, Илимскаго и Енисейскаго уездов, 192 года, составленный Енисейскими боярскими детьми Алексеем Галкиным и Федором Роспу тиным 10); 2) «Ленским волостям чертеж» Якутскаго и Илимскаго уездов, 200 - 201 гг ., местной работы 11); 3) «чертеж» р . Амура и его системы, 207 г ., московской работы: он приложен к «докладу » Сибирскаго приказа о принятии мер к соблюдению в порубежных сибирских городах «посольских договоров» боярина Ф. А. Головина с Китаем 12).

Пользовался ли этими «чертежами» Семен Ремезов? У него нет упоминаний о чертеже 200 - 201 гг., но он пользовался какими-то чертежами 192 и 207 гг. Вряд ли, однако, он имел найденный мною чертеж 192 г. - смежных по р. Тунгуске волостей Илимскаго и Енисейскаго уездов. Этот чертеж был составлен по частному поводу и представлял очень незначительный уголок Сибири. Но чертежом р. Амура, 207 г., изображающим обширный край и, притом, порубежный с Китаем, Ремезов должен был пользоваться.

Перехожу ко второму отделу источников «Чертежной книги Сибири» - к рукописям , содержавшим географическое описание Сибири. Таких рукописей во времени Ремезова хранилась масса и в Сибирском приказе в Москве, и в Тобольской приказной палате, и в других сибирских городах. Часть их сохранилась и до нашего времени. Это очень содержательныя в географическом отношении - «писцовыя» и «переписныя книги» сибирских уездов, «ясачныя книги», «доезды» служилых людей об осмотренных или покоренных ими «новых землицах», «статейные списки» посольств в порубежныя мунгальския, калмыцкая и другие страны, и проч., и проч.

Пользовался ли Ремезов всем этим богатым географическим материалом - трудно сказать, так как сам автор мало говорит об этом источнике. Он упоминает собственно об одной географической рукописи, которая была у него в руках: это - « дое з д » атамана Ивана Петрова , посланнаго в 707 5 году , « преж Ермакова взятия Сибири», «для проведывания земель» сибирских. С И. Петровым ездили тогда какие-то «подьячие» и мурза Бурнаш Алышев с товарищи. О «доезде» Ремезов замечает, что он и «доднесь в Тобольску у снискателей носится» 13).

Затем несомненно, что Ремезов пользовался описание м общаго Сибирскаго чертежа 17 6 г . , Полагаю, что именно это описание разумеет Ремезов, когда по поводу чертежа 176 г. говорит о «первом чертежном описании Сибири ». Это «чертежное описание» представляет найденная мною « роспись против чертежу» 176 г. 14). Вот начало ея:

«Роспись против чертежу... Сибирских земель городом и острогам и слободам, и где меж слобод Тобольского и Верхотурского уездов построить какие крепости, и реки, и озера, и сколько где у крепостей, по высмотру стольника и воевод Петра Ивановича Годунова с товарищи, посадить драгун , и к Китайскому государству ход, и Китайские го-роды, и рубеж , и аз б ука - почему знать городы и остроги и слободы» и проч., «за свидетельством всяких чинов людей», которые в тех краях бывали и те страны «знают подлинно», и т.д.

Итак, помимо цели общаго географическаго описания Сибири, чертеж 176 года был составлен и по специальному поводу, именно для описания тех местностей, где следует «построить крепости» и «посадить драгун» в Тобольском и Верхотурском уездах, для защиты их «от прихода воинских людей». Об этих специальных целях составления чертежа 176 г. говорят 4-я и 5-я «статьи» «росписи», которыя отмечают те местности, где назначено «быть драгунном» и проч.

Остальныя же «статьи» (их 22) говорят главным образом о разстояниях между городами и между другими пунктами. Разстояния исчисляются преимущественно по рекам. Начало 1-й статьи: «от Тобольска вверх по р. Тоболу до усть Тавды реки ходу 3 дни» и т. д. Таким путем описана в «росписи» почти вся тогдашняя Сибирь. Крайние пределы этого описания - на востоке р. Амур, на севере рр. Яна и Ковыма.

Любопытны в статье 14-й замечания о плодородии на Амуре и о существовании морскаго «прохода» с Амура в «Никанское (Японское) царство», причем оговаривается, что в Китайское государство этим путем якобы нельзя пройти «за льдами»...

Также интересны статьи о Мунгалии (ст. 19) и Китае (статьи 20, 21 и 22). Статья 20-я специально посвящена «Китайской городовой стене». В 22-й статье кроме Китая речь идет о городах, лежащих «за Китайским царством» («город Квинза» и проч.), здесь же упоминается «Индейская земля», и проч.

Этим 22 статьям предшествует «азбука», объясняющая- как нужно читать на «чертеже» разныя сокращения: «в - волость, г - город, з - зимовье», и т. д.

В конце «росписи» стоит любопытная помета: «а чертеже, каков прислан (т. е. - в Сибирский приказ) с сею росписью к великому государю - взнес вверх (т. е. - в комнаты государя) окольничей Родион Матвеевич Стрешн е в » 15).

Таким образом эта «роспись» должна была дать Ремезову богатый географический материал.

Третий главный источник «Чертежной книги» Ремезова - «скаски » сведущих людей. Этим источником он пользовался, повидимому, очень широко: не один раз он говорит о нем. Так, в начале своего описания Ремезов говорит, что взявши в Сибирском приказе найденные там «чертежи», он привез их в Тобольск и здесь «о чертежах вновь допрашивал всяких розных чинов руских людей и иноземцов , иностранных жителей, пришельцов в Тоболеск, старожилов, уроженцов, памятливых б ы вальцов - казанцов, уфимцов, пермяков, усольцов, хеврольцов» и друг., «пословно выспра ш ивая меру земли и раз-стояние пути, городов, их сел и волостей, про реки, речки и озера, и про Поморские берега, губы и островы, и промыслы морские, про горы и лесы, и про всякие урочища, кои в прежних чертежех издавна не написаны » 16)... О распросах разных «старожилов и ведомцов» Ремезов говорит и в других местах своего описания 17).

Кто именно были эти «старожилы» и «памятливые бывальцы» - Ремезов не говорит. Но я могу указать на одного из таких «бывальцев», сведениями котораго несомненно воспользовался Ремезов. Это - известный Владимир Атласов , открывший Камчатку .

«Отписка » в Сибирский приказ Тобольских воевод кн. Михаила Черкасскаго с товарищи, в декабре 1700 г., разсказывает, что когда Вл. Атласов после перваго своего Камчатскаго похода приехал в Тобольск и подал воеводам «скаску » о походе, то Семен Ремезов немедленно явился в приказную палату и просил у воевод разрешения «списать» эту «скаску», мотивируя свое желание именно тем, что «скаска» ему нужна для составляемаго им «чертежа всей сибирской земли». Воеводы разрешили Ремезову «скаску списать»... Воеводы не говорят, но это несомненно, что Ремезов не ограничился одним списыванием «скаски»Атласова, но и лично виделся и беседовал с «Камчатским Ермаком», прожившим в этот раз в Тобольске с 16-го по 30- е декабря 1700 г.

Вот эта «отписка» кн. М. Черкасскаго с товарищи 18):

16-го декабря 1700г. явился в «приказной палате Якуцкой казачей пятидесятник Володимер Отласов, которой по посылке из Якуцкого был для прииску иных землиц иноземцов, которые тебе великому государю ясаку не платили, а живут по Камчатке и по иным рекам, подле Пенжинского и Лю торовского морь (т. е. морей),разные языки».

«И того ж числа бил челом тебе великому государю, а нам холопем твоим в приказной полате Тобольской сын боярской Семен Ремезов словесно говорил, чтоб ему Семену у того пятидесятника скаски , какову он дал в Якуцку о тамошних краех, где он был - списат ь, для того, что-де по твоему великого государя указу дана ему Семену на Москве из твоей великого государя казны из Сибирского приказу Александриская бумага и велено на той бумаге написать чертеж всей Сибирско й зем ле , и чтоб ты великий государь пожаловал ево Семена велел по челобитью ево о списке с той скаски указ учинить, чтоб ему не осведомясь подлинно в тех чертежах како й неправды не написать».

Драгоценно это указание, ясно показывающее - как и вся вообще просьба Ремезова о «скаске» Атласова - как серьезно Ремезов относился к порученному ему делу...

«И по тому твоему великого государя указу, по челобитью ево Семенову, велели мы, холопи твои, ящик, которой послан из Якуцка к тебе великому государю с Якуцким пятидесятником с Володимером Отласовым, взять в приказную полату и, осмотря, Якуцкую печать снять, и скаску списать, и тот список отдать ему Семену для письма и свидетельства чертежей , а подлинную скаску» положили в тот же Якутский «ящик» и, запечатав Тобольскою печатью, послали 30-го декабря в Москву, с Владимиром Атласовым, для подачи в Сибирском приказе думному дьяку Андрею Андреевичу Виниюсу с товарищи 19).

Если и другие «памятливые бывальцы» С. Ремезова были такими же знатоками известной местности, как Камчатский «землепроход» Вл. Атласов, то это является новым доказательством серьезнаго взгляда сибирскаго картографа на дело составления «Чертежной книги Сибири».

Встречаются у Ремезова неясныя указания и ни другие источники при составлении «Чертежной книги» (напр. у него есть глухая ссылка на какия-то «многия географическия книги », очевидно печатныя, - говорит он о личном осмотре в 205 году некоторых острогов и волостей Тобольскаго уезда 20) и проч.), но главным пособием для него были именно чертежи, географическия рукописи и допросы «бывальцов». Как воспользовался Ремезов всем этим материалом - это уже другой вопрос.

После приготовления к печати предъидущаго мне пришлось познакомиться с вышедшим на днях трудом г. А. А. Титова - «Сибирь в XVII в . Сборник старинных русских статей (sic) о Сибири и прилежащих к ней землях» (Москва, 1890 г., издание г. Юдина). В этом «Сборнике», под № 111, напечатан « Черт е ж всей Сибири, збиранный (sic) в Тобольске по указу царя Алексея Михайловича», 7176 года (сс. 23 - 38), взятый г. Титовым из рукописи Румянцевскаго музея под № CCXCIV, лл. 19 - 24.

Оказывается, что это описание чертежа 176 г. - то же самое, которое найдено мною в столбце № 867 Сибирскаго приказа, под заглавием: «роспись против чертежу... Сибирских земель городом и острогам и слободам» и проч. (см. выше). Однако, Архивский список несколько разнится от списка Румянцевскаго музея, именно:

1) Начало Румянцевскаго списка иное: «176 (году), ноября в 15-й день, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя России самодержца, збиран (sic) сей чертеж в Тобольску за свидетельством всяких чинов людей...» и проч. (с. 26). В дальнейшем изложении предисловие Румянцевскаго списка то совпадает некоторыми выражениями с Архивским списком, то разнится от него, но главныя мысли - одне и те же в предисловиях обоих списков.

2) В Румянцевском списке нет той «азбуки», которая в Архивском списке следует за предисловием (см. выше).

3) Самыя статьи «Чертежа» сходны со статьями «Росписи» (на сколько я мог судить при беглом сравнении тех и других), но есть варианты в собственных именах, в цифровых показаниях и проч.

4) Но Румянцевский список не полон : в нем всего 20 статей , а в Архивском списке 22 статьи . В статье 19-й Румянцевскаго списка указаны два пробела - в середине и в конце. Оказывается, что эта 19-я статья слита с отрывками 20-й и 21-й статей Архивскаго списка, так что 20-я статья Румянцевскаго списка есть собственно 22-я статья Архивскаго списка.

5) Наконец - в Румянцевском списке нет той пометы о взнесении чертежа на «верх», к государю, которая стоит в конце Архивскаго списка (см. выше).

Таким образом издание Архивскаго списка является далеко не лишним и после напечатания г. Титовым Румянцевскаго списка.

Особенный интерес представляет приложенный г. Титовым к «Сборнику» снимок с чертежа 176 года . «Как видно из шведской надписи на карте,- говорит г. Титов в предисловии (сс. IX-X), - она есть копия с чертежа Сибири, сделаннаго стольником и воеводой Петром Ивановичем Годуновым в 1667 году. Копию эту снял в 1669 году К . И. Прютц сопровождавший в Москву шведскаго посланника Фрица Кронмана. Копия Прютца приложена к хранящейся в Стокгольмской королевской библиотеке рукописи Прютца «о путешествии его в Россию и Польшу» (рукопись не издана). Точный снимок с карты доставлен г. Титову «шведским ученым г. Стриндбергом, чрез посредство академика Я. К. Грота».

Итак, мы имеем теперь воспроизведение того «перваго чертежнаго описания Сибири», вторым несомненно пользовался Ремезов и которое, по его словам, даже было «печати предано» (см. выше).

Следует еще отметить, что г. Титов перепечатал в «Сборнике», под № IV (сс. 39 - 54) - список с чертежа Сибири 181 года, напечатанный Г. И. Спасским в 3-й книге «Временника» (см. выше).

Примечания

1) Этого вопроса отчасти коснулся г. А.А. Гоздаво-Голомбиевский в своей недавней статье «Опись чертежей, хранившихся в Разряде во 2-й половине XVII в.» («Опис. докум. и бумаг Моск. Арх. Мин. Юст.», к. VI, 1889), стр. 7 - 8, пользуясь некоторыми (но не всеми) показаниями самого Ремезова.

2) «Приложение к Чертежной книге Сибири». Спб. 1882.

3) Ibid., стр. 3.

4) Ibid, стр. 4.

5) Сибирск. приказа столбец № 867.

6) Начало его: «Лета 7181 году написан сей чертеж Сибирския земли о городе Тобольске и окрестных городах и острогах и о слободах и о погостах и урочищах...» и проч. Срав. ниже начало «росписи» 176 года.

7) «Прилож. к Черт, кн.», стр. 4.

8) Любопытныя сведения о древнейших (с 1640 г.) частных чертежах Сибири см. в указанной статье г. Голомбиевскаго «Опись чертежей... XVII в.», стр. 8-11.

9) Ibid., стр. 4.

10) Сибирск. приказа столбец № 747, л. 116.

11) Ibid., столбец № 1545.

12) Ibid., столбец №1555, л. 37. - Подробное обозрение этих любопытных чертежей будет сделано в приготовляемом мною к печати «Обозрении документов Сибирскаго Приказа». Самые чертежи, вероятно, будут изданы Моск. Архивом Министерства Юстиции.

13) «Прилож. к Черт. кн.», стр. 4. - «Доезд» Петрова напечатан А. Ф. Бычковым во II т. «Сказаний Русск. народа» Сахарова, сс. 183 - 186.

14) Сибирск. приказа столбец № 867.

15) Более подробное обозрение «росписи против чертежу» 176 г. будет помещена в «Обозрении документов Сибирскаго Приказа».

16) «Прилож. к Черт, кн.», стр. 3.

17) Ibid., стр. 5, 7, 8, 14 и др.

18) Сибирск. приказа столбец № 1422.

19) Подлинная «скаска» Вл. Атласова сохранилась в столбцах Сибирскаго Приказа и приготовляется мною к печати.

20) «Прилож. к Черт. кн.», стр. 7.

Вид Тобольска по "Хорографической чертежной книге" С.У. Ремезова начала XVIII в.

Река Илим с урочищи из " Хорографической чертежной книги" С. У. Ремезова начала XVIII в.

Река Селенга с урочищи из " Хорографической чертежной книги" С. У. Ремезова начала XVIII в.

Река Амур с урочищи из " Хорографической чертежной книге" С. У. Ремезова начала XVIII в.

«ЧЕРТЁЖ ЗЕМЛИ ЕНИСЕЙСКОГО ГОРОДА» из «ЧЕРТЁЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ»

«Чертеж града Тобольска и посадов, нагорья и подгорья с улицами»

из «ЧЕРТЁЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ»

«ЧЕРТЕЖ ЗЕМЛИ ИРКУТСКОГО ГОРОДА» из «ЧЕРТЁЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ»

ЧЕРТЕЖ ЗЕМЛИ КУЗНЕЦКОГО ГОРОДА из «ЧЕРТЁЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ»

«ЧЕРТЕЖ ЗЕМЛИ НЕРЧИНСКОГО ГОРОДА» из «ЧЕРТЁЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ»

ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ КАРТА СИБИРИ взята из «ЧЕРТЁЖНОЙ КНИГИ СИБИРИ»

.
В качестве яркого примера приведем фотографию таблички, помещенной в краеведческом музее города Хабаровска под старой картой из "Чертежной книги Сибири" С.У.Ремезова, рис.11.65. Фотография любезно предоставлена нам Г.А.Хрусталевым:

рис.11.65

Семен Ульянович Ремезов - русский картограф и историк XVII века. Его географический атлас из 23 карт "Чертежная книга Сибири" датируется 1699-1701 годами , с.1114. Музейная табличка, рис.11.65, гласит, что на карте С.У.Ремезова <<в устье Амура дано обозначение города с башнями и колоколами, а также подпись: "ДО СЕГО МЕСТА ЦАРЬ АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ ДОХОДИЛ И РУЖЬЕ СПРЯТАЛ И КОЛОКОЛА ОСТАВИЛ">>. Под "ружьем", скорее всего, имелись в виду пушки, оружие вообще.

Потом нам удалось разыскать саму эту карту Ремезова в прекрасном факсимильном издании его Атласа.
Вот как выглядит указанная надпись на карте, рис.11.65a, рис.11.65b.

рис.11.65a

Разворот книги с картой >>

рис.11.65b . Увеличенный выделенный фрагмент карты с надписью:

С современной точки зрения эта старая надпись звучит дико. Иначе не скажешь. Ведь о походе "античного" Александра Македонского в устье далекого таежного Амура в скалигеровской истории не может быть и речи. Тем более с пушками и колоколами. Современный историк снисходительно скажет: что взять с необразованного Ремезова. Правильной истории он не знал. Правда, как-то ему удалось составить прекрасный атлас Сибири. Но при этом "неправильно фантазировал". Не стоит принимать его "исторические фантазии" всерьез.

Однако в нашей реконструкции сведения Ремезова вполне осмысленны и правдоподобны. Поскольку царь Александр Македонский (частично Сулейман Великолепный) жил в XV-XVI веках, в эпоху великого османского=атаманского завоевания. Волны которого докатились и до Дальнего Востока. В том числе, до Китая и до Японии. В результате, в Японии появились самураи = самарцы = самаритяне. См. книгу "Библейская Русь".

По поводу карты Ремезова отметим любопытное обстоятельство. Эта карта (основанная, быть может, на какой-то более ранней "монгольской" карте) висела на стене Екатерингофского дворца в Петербурге. Вот что сообщает историк XIX века М.И.Пыляев. <<На лестнице, ведущей на нижний этаж, на стене, вместо обоев, висит большая на холсте карта Азиатской России. КАРТА НАПИСАНА ВИДИМО ДЛЯ ШУТКИ: вряд ли найдутся реки в учебниках с такими названиями, как здесь; на карте также и страны света поменялись местами: вверху море Индейское и Песчаное, внизу север и Ледовитое море, Акиан (sic!), к западу Камчатка и царство Гилянское на берегу реки Амура, С КУРЬЕЗНОЙ НАДПИСЬЮ: "до сего места Александр Македонский доходил, ружье спрятал, колокол оставил". По преданию, по этой карте Петр экзаменовал ради смеха нетвердо знающих географию>> , с.82.

Таким образом, во времена Петра карта, сохранившая следы прежней географии и названий азиатской части Великой = "Монгольской" Империи, все еще находилась во дворце. Но, будучи уже воспитанными на "новой" скалигеровско-миллеровской истории, Петр и его придворные относились к карте лишь как к курьезу. Точно так же острит по ее поводу и историк XIX века М.И.Пыляев. Не подозревая, что, скорее всего, эта карта лучше отвечала действительности, чем не так давно внедренная в умы скалигеровская география. Сегодня карту Ремезова "Большой всей Сибири чертеж" иногда выставляют в Петровской галерее Государственного Эрмитажа в Петербурге , с.24.

Лит.: Чертежная книга Сибири, составленная тобольским сыном боярским Семеном Ремезовым в 1701 г., СПБ, 1882; Гольденберг Л. A., Семен Ульянович Ремезов - сибирский картограф и географ, М., 1965:

«Чертёжную книгу Сибири» Семёна Ремезова и его трёх сыновей можно смело назвать первым русским географическим атласом. Она состоит из предисловия и 23 карт большого формата, охватывающих всю территорию Сибири и отличающихся обилием и детальностью сведений. В книге представлены рукописные чертежи земель: Града Тобольска и посадов с улицами, Тобольского города, Тарского города, Тюменского города, Туринского острога, Вехотурского города, Пелымского города, и другие города и окрестности.
ЧЕРТЕЖНАЯ КНИГА СИБИРИ"
первый рус. географич. атлас, обобщивший результаты географич. открытий 17 в. 10 янв. 1696 Сибирским приказом во все города Сибири были посланы царские грамоты о составлении подробных чертежей, охватывающих исследованную терр. края. В 1696-97 в Тобольске, Иркутске я др. городах были составлены чертежи разных городов и уездов Сибири. Чертежи Зап. Сибири и атлас Сибирских рек, т. н. "Хорографическую книгу", составил С. У. Ремезов (170 л., хранится в Стокгольме).

Осенью 1695 Ремезов, находясь в Москве, создал ряд чертежей и снял копии с присланных туда из Сибири карт. В 1699-1701 Ремезов вместе с сыновьями Семеном, Леонтием и Иваном создал в Тобольске "Ч. к. С.". Она была выполнена на 24 листах и содержала Предисловие ("Писание до ласкового читателя") и 23 карты: чертеж Тобольска, 18 чертежей уездов, охватывающих всю терр. Сибири, чертеж Монгольской "безводной и малопроходной каменной степи", общий чертеж Сибири, чертеж севера Европ. части России, этнографич. карту Сибири. "Ч. к. С." не имела математич. основы, была сделана без градусной сети и ориентирована не на С., а на Ю. Несмотря на это, "Ч. к. С." представляла значит. достижение ранней рус. картографии. Подлинник "Ч. к. С." хранится в Москве в Гос. библиотеке им. В. И. Ленина.

Топот сотен лошадиных копыт русский отряд услышал издалека. Гул нарастал, на горизонте появилось огромное облако пыли. Совсем скоро можно было уже различить и всадников с раскосыми глазами - две или три сотни воинов мчались галопом, прижавшись к гривам своих скакунов…

Бой с кочевниками

В один из августовских дней отряд тобольских дворян после многомесячных поисков смог наконец встретиться лицом к лицу с кочевниками, затерзавшими рубежи Сибири многочисленными набегами.

Русские бояре выдвинулись в путь еще в апреле по приказу воеводы. Им надлежало найти и разбить большую кочевую банду, что пришла из казахских степей. Да разве легко двум отрядам найти друг друга в огромной Сибири? Степняки появлялись то тут, то там. Набегали, убивали, уводили лошадей и женщин.

За ними по следу бросались тоболяки. И никак не могли догнать. И все-таки бой состоялся. Русские дали залп по кочевникам и поскакали им навстречу. Засверкали казахские сабли, две лавины схлестнулись в рукопашной схватке не на жизнь, а на смерть. Тобольские бояре бились храбро, а главное, умело и обратили степняков в бегство, убив пятьдесят врагов и пленив пятерых.

В Тобольск отряд возвращался с триумфом. Воины гордо поглядывали на восторженную толпу горожан, встречавшую победителей у ворот. Среди ратников был и боярский сын Семён Ремезов, отметившийся в бою с кочевниками изрядным мужеством и сноровкой.

От Моисея до Семёна

Доктор исторических наук, специалист Государственного исторического музея (г.Москва), ученый Владимир Булатов отмечает, что генеалогия Семёна Ремезова, одного из самых знаменитых уроженцев нашего края и города Тобольска, известна до деда.

Предок именитого тоболяка Моисей происходит из Москвы. Есть сведения, что он был одним из подручных патриарха Филарета, отца государя Московского Михаила Фёдоровича Романова.

Основатель царской династии Романовых, как известно, избирался на престол Земским Собором после окончания великой Смуты. Власть его была шаткой. Чего не скажешь о влиянии на дела страны Филарета (в миру - Фёдора Николаевича Романова). Ему-то и служил до поры до времени Моисей Ремезов. Пока не провинился.

«Чем Ремезов провинился перед патриархом, - говорит Владимир Булатов, - нам, к сожалению, неизвестно. За свою оплошность он был сослан в Тобольск, где не затерялся, а стал одной из важных фигур в городе, участвовал в боевых действиях и в управлении Тобольском».

Видные посты занимал и его сын - Ульян Моисеевич Ремезов, приближенный влиятельного воеводы Петра Годунова. По словам историка, Ульян служил усердно в деле пополнения казны. Пожалуй, даже не в меру усердно, потому что его действия по сбору налогов вызвали у населения сильное неудовольствие.

Для разбирательства в Тобольск даже приехала специальная комиссия. Она постановила выслать Ремезова еще дальше на север - в Берёзов. Впрочем, там Ульян Моисеевич пробыл недолго, его вернули обратно. Оказалось, что помимо финансовой хватки он имеет другой важный талант - мастерство кручения пороха. Этим опасным ремеслом в Тобольске мало кто владел.

Впоследствии по приказу воеводы Ульян Ремезов много путешествовал по Сибири, выполняя различные поручения. Не исключено, что он иногда брал с собой и своего сына Семёна, имя которого сегодня известно любому историку, краеведу, патриоту Сибири.

Сибирь - мирный ангел

Семён Ульянович Ремезов родился в 1642 году в Тобольске. Дата его смерти не установлена. Но до нашего времени дошли сведения о том, что и в 1720 году, на восьмом десятке лет, он продолжал вести активную жизнь и участвовал в организации первой переписи населения, задуманной Петром I.

В энциклопедиях Семёна Ремезова называют то картографом, то архитектором, то строителем, то историком, то писателем. Сам тоболяк порой именовал себя изографом. То есть иконописцем.

Главной же его профессией, смыслом и целью жизни стало изучение Сибири.

«Ремезов был великим патриотом Сибири, - уверен доктор исторических наук, - он очень любил родной край и свою малую родину Тобольск».

На протяжении многих лет Ремезов искал образ Сибири. Будучи религиозным человеком, он отверг ее сравнение с женщиной. И вывел другую формулу. Для Ремезова Сибирь - это мирный ангел…

На все руки…

Сотрудник Государственного исторического музея отмечает, что жизнь Семёна Ульяновича была насыщена событиями. Одновременно он успевал воевать, составлять карты, изучать исторические источники, заниматься административной работой.

То ли в шутку, то ли всерьез некоторые любители истории пытаются объяснить уникальную многогранность Ремезова… помощью инопланетян. Мол, именно они ему содействовали при составлении карт, потому что самому человеку, да еще в одиночку, с этой работой просто физически не справиться…

…Шел 1696 год. В начале января на празднике Богоявления Семён Ремезов так удивительно расписал шатёр, что это стало событием не только для Тобольска, но и для всей Сибири. И оно было даже упомянуто в Сибирской летописи.

Не успел затихнуть праздничный шум, как Семён Ульянович снова уселся за работу. Ему предстояло изготовить семь боевых знамён для пеших и конных полков. Причем краски и позолоту Ремезов покупал за свои деньги.

Знамёна удались на славу! Вот только потом мастеру пришлось написать не одно прошение, чтобы потраченные деньги ему возместили. Местные власти делать этого не спешили…

Тем временем в Москве для тоболяка уже готовился новый грандиозный заказ. По распоряжению Петра I Семёну Ремезову, боярскому сыну, надлежало создать чертёж - карту пути до казахских степей: указать горы, реки, переправы, дороги, населённые пункты… Размер чертежа государь приказал сделать 3 на 2 аршина (1 аршин - это 0,711 метра).

Пока приказ Петра Алексеевича добирался до Тобольска, Ремезов участвовал в походе дворянского отряда на отражение набега казахских кочевников. Вернулся он в родные пенаты в сентябре. И, не успев расседлать лошадь, вновь отправился в дорогу.

Создание карты было делом государственной важности. Поэтому распоряжением воеводы население должно было оказывать Семёну Ремезову всяческую поддержку. Никаких помех не чинить. Об урочищах и угодьях рассказывать. А взяток Ремезову не давать!

Карту 3 на 2 аршина Ремезов сделал в двух экземплярах и отослал в Москву. Один из них сохранился и сейчас находится в Эрмитаже. Широкому кругу любителей истории повезло познакомиться с работой мастера благодаря фонду «Возрождение Тобольска», который смог издать чертежную книгу в наши дни.

Тайны кремлёвской стены

Эпопея с чертежом сменилась новой работой. Семёну Ремезову поручили заняться возведением новой городской стены. Укрепления Тобольска часто страдали от пожаров, так как были деревянными. Перед Ремезовым была поставлена задача - построить каменную стену.

Он подготовил проект, составил смету, сам нашел место, откуда можно возить строительные материалы. Сумма, обозначенная в смете, оказалась немалой - 44 с лишним тысячи рублей. Деньги серьёзные, поэтому на утверждение список расходов был отправлен в Москву.

Отвёз его сам Семён Ульянович. И не просто защитил свой план, но и успел многому научиться. Прошёл, выражаясь современным языком, курсы повышения квалификации.

Вернувшись в Тобольск, архитектор-строитель приступил к возведению каменной стены. Найти рабочих оказалось непросто. В Тобольске обитало не так много людей, а свободных рук было вообще наперечет - все и без того имели занятия.

Тогда решено было привлечь к строительству ссыльных стрельцов. Незадолго до этого в столице вспыхнул Стрелецкий бунт. Часть мятежников Петр I повелел казнить, а остальных отправил в ссылку, в том числе в Тобольск.

Стрельцы мастерили кирпичи, звеня цепями. Они были измождены, оковы мешали работать, поэтому норму - по 300 кирпичей в день на человека - мало кто выполнял. Посему стройка продвигалась медленно.

Ремезов отправил прошение в «вышестоящие инстанции» с предложением снять кандалы с узников. На что пришёл классический русский ответ: кандалы не снимать, а тем, кто не выполняет норму, урезать пайку…

Нужен России

В разгар строительных работ Ремезова обвинили в финансовых махинациях и отстранили от дела. «Были эти обвинения справедливыми или нет, мы не знаем», - отмечает историк Владимир Булатов.

Семён Ульянович едва не повторил судьбу деда и отца, наказанных ссылкой и отлучением от службы. Но тут грянула Северная война. И началась она для России с катастрофы - поражения под Нарвой. Русская армия лишилась практически всей артиллерии.

Спешно создавались новые заводы, закипела работа на Урале, определялись пути доставки свежеотлитых пушек и ядер на запад. Ремезов вновь оказался нужен России. Ему было поручено составить новую карту, с этой целью Семён Ульянович выехал в Кунгур, прихватив сына Леонтия. Задание государя он выполнил, несмотря на многие трудности, качественно и в срок.

Эта поездка принесла еще один важный результат. Ремезову удалось найти и переписать от руки Кунгурскую (Сибирскую) летопись - уникальнейший исторический документ, который открыл многие тайны в сибирской истории.

Дело - табак

Ремезову за свою долгую и плодотворную жизнь довелось заниматься многими делами, подчас совершенно неожиданными. Однажды ему было поручено разобраться с табачной проблемой.

При Петре курение перестало быть запретной забавой, за него уже не выдирали ноздри провинившимся. Однако же эта вредная привычка и триста лет назад приводила к неприятным последствиям.

Некий голландский торговец привез в Тобольск 30 бочек табака. Семёну Ульяновичу предстояло определить, как распорядиться товаром, ведь к тому времени случалось, что отдельные горожане даже… прокуривали состояния!

Вывод Ремезова был таким: табак разрешить продавать только маленькими порциями и только в специально отведенных местах…

Сведения о личной жизни знаменитого тоболяка крайне скудны. В согласии он жил с супругой или нет, какие имел привычки, этого нам, вероятно, уже не узнать. Но доподлинно известно, что Семён Ремезов был глубоко религиозным человеком. Кроме того, сохранились сведения, что у него родилось несколько детей.

Некоторые из них, подрастая, становились помощниками отца. Это можно сказать про Леонтия Семёновича Ремезова, который и сам стал известным в Сибири картографом, продолжив семейное дело.

А вот многие труды самого Семёна Ремезова при жизни не были оценены. Петру I не понадобились карты, составленные тоболяком, и государь заказал новые карты совсем другим мастерам. Но вот что удивительно. Позднее многие европейские путешественники, отправляясь в Сибирь, пользовались картами Ремезова и отмечали их удивительную точность.

Запись сделана on Среда, 27 июня 2012: 8:54 в рубрике . Вы можете подписаться на комментарии к этой записи через ленту комментариев. Вы можете

русский энциклопедист Сибири - картограф, архитектор, строитель, историк, художник, писатель

В историю России Ремезов вошёл прежде всего как картограф. Им составлены три уникальных атласа - «Хорографическая книга Сибири», «Чертежная книга Сибири» и «Служебная книга Сибири». Все они являются ценнейшими памятниками русской истории картографии.

Семён Ульянович Ремезов принадлежал к служилому классу детей боярских. Деятельность С.У. Ремезова необычайно разнообразна. Он принимал участие в отражении набегов с территории современного Казахстана, в столкновениях с немирными вогуличами и татарами, собирал ясак, основывал новые сёла, проводил перепись населения. Ремезов был архитектором и руководителем строительства единственного каменного Кремля на территории Сибири, в Тобольске. Он составил чертежи каменных укреплений города, рассчитал смету работ и руководил строительством, начатым в 1697 г. Попутно он занимался поисками извести, обеспечивал добычу глины, возведение печей для обжига кирпичей и их производство, отвечал за снабжение рабочих, поставки деревянных свай, искал песок и бутовый камень.

По чертежам Ремезова были построены не только Тобольский кремль, но и важнейшие административные здания города: Приказная палата, Гостиный двор; он разработал также и образцовый проект каменного дома для массовой частной застройки. В Тюмени, в Троицком монастыре по проекту Ремезова построена Петропавловская церковь. Он составил не только планы казённого металлургического Каменского завода, но также чертежи производимых на нём артиллерийских орудий и ядер. Он занимался поисками селитры и созданием порохового завода.

Он - автор сочинений «О грани и межах всей Сибири», «Уподобление Сибирские страны», «Описание Сибири» и других. Историко-топонимические и этнографо-географические проблемы происхождения народов Сибири рассмотрены Ремезовым в «Описании о сибирских народах и граней их земель» (1697–98). События присоединения Сибири изложены им в иллюстрированной Ремезовской летописи, состоящей из «Истории Сибирской» (90-е гг. XVII в.) и «Летописи Сибирской краткой Кунгурской» (после 1703). В литературе летопись известна как «Ремезовская летопись», «Тобольская летопись», «Краткая Сибирская летопись», «Летопись Кунгурская».)

Причина смерти С.У. Ремезова неизвестна, скорее всего, как пишет Л. Мартынов , «сгорел» на работе.

Хорографическая книга Сибири (1697–1711)

История этой книги противоречива и во многом не ясна, - хотя книга и посвящена Петру I, вручена она ему не была. В России она почти неизвестна. Оригинал «Хорографической книги» был обнаружен в архиве древних актов России лишь в начале XX века. Долгие годы книгу считали утеряной, но в 1958 году рукопись появилась в виде фототипического издания («Атлас Сибири», Амстердам, черно-белое, подготовлено к выпуску Л.С. Багровым) - подлинник атласа, вывезенный (фактически выкраденный) историком Л.С. Багровым из России в 1918 г., с 1956 г. и по настоящее время хранится в Гутоновской библиотеке (Houghton Library) Гарвардского университета.

С середины 1990 гг. исследователи все чаще обращаются к отдельным листам «Хорографической книги», заключающим ценнейшую информацию по картографии, истории, археологии и этнографии населения Сибири. Особое внимание этнографов и археологов к первому атласу Сибири обусловлено в первую очередь тем, что «Хорографическая чертежная книга» в определенной степени служит более полноценным источником, чем некоторые чертежи двух других атласов Ремезова, поскольку далеко не все важные сведения, которые содержатся в ее чертежах, изготовленных в более крупном масштабе, вместились в их мелкомасштабные карты. Отсутствуют в них и отдельные чертежи, имеющиеся только в «Хорографической чертежной книге».

После двенадцатилетних переговоров с библиотекой Гарвардского университета общественному фонду «Возрождение Тобольска» удалось получить согласие на реставрацию и сканирование рукописи С.У. Ремезова для последующего издания. Это обошлось недешево, но зато в 2011 году, через 300 лет после его создания, в России, наконец, этот уникальный атлас стал доступен широкому кругу специалистов и ученых, а также любителям истории. Тираж издания - всего 600 экземпляров. «Хорографическая чертежная книга Сибири» передается в библиотеки крупнейших культурных и научных центров России.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Основные сведения
Семён Ульянович Ремезов
Страна	Русское царство
Место рождения
Дата смерти
Работы и достижения
Работал в городах	Тобольск
Важнейшие постройки
Градостроительные проекты	Планы и описания Тобольска и Тобольского уезда и многое другое
Научные труды	«Хорографическая книга Сибири» (1697–1711), «Чертёжная книга Сибири» (1699-1701) - первый русский географический атлас, «Служебная книга Сибири». Ремезовская летопись

Семён Улья́нович Ре́мезов (1642, Тобольск , Русское царство - после 1721, там же) - русский энциклопедист Сибири - картограф, архитектор, строитель, историк, художник, писатель.

В историю России Ремезов вошёл прежде всего как картограф. Им составлены три уникальных атласа - «Хорографическая чертежная книга» - подлинник:: Гуфтоновская библиотека, Harvard College Library N59-2045, издана The Atlas of Siberia by Semyon U.Remesov. Facsimile edition with an introduction by Leo Bagrow. s`Gravenhage, 1957, «Чертёжная книга Сибири 1701 г.» - подлинник: отдел рукописей РГБ (Москва), Румянцевское собрание N346, издана: «Чертежная книга Сибири, составленная сыном боярским Семеном Ремезовым в 1701 году», СПб., 1882 г., и «Служебная чертежная книга» - подлинник: отдел рукописей РНБ (С.-Петербург) Эрмитажное собрание N237. Все они являются ценнейшими памятниками русской картографии.

Биография

Семён Ульянович Ремезов, уроженец Тобольска, принадлежал к социальной категории детей боярских . И дед, и отец его были тобольскими служилыми людьми. Отец на момент рождения Семёна был стрелецким сотником. Семён в 1668 году начал государеву службу рядовым казаком в Ишимском острожке (состоя под командой своего отца Ульяна Ремезова). В 1682 году Семён Ульянович за усердие по службе получает, наконец, звание сына боярского и переводится в родной Тобольск, поступая на государеву службу . К тому времени Семён Ремезов имел уже трёх сыновей - Леонтия, Семёна и Ивана.

Деятельность С. У. Ремезова необычайно разнообразна. Он принимал участие в отражении набегов кочевых племён с территории современного Казахстана , в столкновениях с немирными вогуличами и татарами , собирал ясак , основывал новые сёла, проводил перепись населения. В 1689 году Ремезов аттестуется тобольским воеводой А. П. Головиным как опытный чертёжник. В 1693 г. пробует силы в иконописи. В 1695 году Ремезов разработал эмблемы для семи полковых знамён, а потом на свои деньги изготовил и сами знамёна. Возможно, некоторые из них хранятся среди тех, которые были присланы в Москву из Тобольска в начале XIX века и до недавних пор были известны как "знамёна Ермака" .

Ремезов стал архитектором и начальником строительства единственного каменного Кремля на территории Сибири , в своём родном городе Тобольске. Для этого он был в 1697 году, вместе с сыном Семёном Ремезовым-младшим, предварительно командирован в Москву. В Сибирском приказе Ремезов познакомился с богатым картографическим материалом, в Оружейной палате обучался «строению каменных дел». В конце 1698 года Ремезов выехал в Тобольск, получив приказ «быть у всего каменного строения». Он составил чертежи каменных укреплений города, рассчитал смету работ, лично руководил строительством. Попутно он занимался поисками извести, обеспечивал добычу глины, возведение печей для обжига кирпичей и их производство, отвечал за снабжение рабочих, поставки деревянных свай, искал высококачественный песок и бутовый камень.

Семёна Ремезова всегда интересовали драматические события присоединения Сибири. Свои наработки по данному предмету он изложил в богато иллюстрированной Ремезовской летописи , состоящей из «Истории Сибирской» и «Летописи Сибирской краткой Кунгурской». Вторую часть в историографии иногда именуют и «Ремезовской летописью» (часть как целое), и «Тобольской летописью», и «Краткой Сибирской летописью», ну и конечно же, «Летописью Кунгурской». Предполагают, что это анонимное сочинение было обретено Ремезовым в 1703 году, в Кунгуре . Ремезов - автор сочинений «О грани и межах всей Сибири», «Уподобление Сибирские страны», «Описание Сибири», «Переписная Тобольская книга» (1710) и других. Историко-топонимические и этнографо-географические проблемы происхождения народов Сибири рассмотрены Ремезовым в «Описании о сибирских народах и граней их земель» (1697-98).

В 1703 году Ремезов, вместе с сыном Леонтием, составляет «Чертеж земли Кунгурского города», с целью облегчить проведывание водных путей для перевозки уральского железа в центральные области страны. Поэтому здесь Ремезов особое внимание обращает на водные пути - реки и даёт им подробную характеристику. Однако, он не упускает из виду и прочие элементы природной и хозяйственной характеристики - на чертеже подробно показаны растительность и рельеф Кунгурского уезда . В ходе командировки 1703 года Ремезов исследовал Кунгурскую пещеру . И в Кунгуре же сделал он ценнейшую библиографическую находку…

В 1711 году в Тобольск прибыл первый Сибирский губернатор князь М. П. Гагарин - даровитый и честолюбивый администратор. Он придавал огромное значение обороноспособности Сибири и её столицы. Именно при Гагарине по чертежам Ремезова были построены важнейшие административные здания города Тобольска: Приказная палата, Гостиный двор; он разработал также и образцовый проект каменного дома для массовой частной застройки. В Тюмени , в Троицком монастыре по проекту Ремезова построена Петропавловская церковь. Он составил не только планы казённого металлургического Каменского завода, но также чертежи производимых на нём артиллерийских орудий и ядер. Он занялся даже поисками селитры и созданием порохового завода. В - 1714 году в Тобольске над Пермским взвозом были заложены Дмитровские (Дмитриевские) ворота кремля. Которые мыслились Ремезовым как триумфальная арка памяти Ермака и других покорителей Сибири . Через год началось строительство каменных стен и башен Малого города. На строительстве кремлёвских стен были, по распоряжению Гагарина, задействованы тысячи пленных шведов (среди них имелись талантливые инженеры). В Тобольске тогда появились первые мостовые. Возведена была «рентерея» - казначейство.

Последние известия о Ремезове относится к 1720-1721 гг., тогда с ним встречались в Тобольске немецкий ученый Д. Г. Мессершмидт и пленный шведский офицер Филипп Табберт-Страленберг). Год и причина смерти С. Ремезова неизвестны. Скорее всего, как пишет Л. Н. Мартынов , он «сгорел» на работе.

Хорографическая книга Сибири (1697-1711)

История этой книги противоречива и во многом не ясна, - хотя книга и посвящена Петру I, вручена она ему не была. В России она почти неизвестна. Оригинал «Хорографической книги» был обнаружен в архиве древних актов России лишь в начале XX века. Долгие годы книгу считали утерянной, но в 1958 году рукопись появилась в виде фототипического издания («Атлас Сибири», Амстердам, чёрно-белое, подготовлено к выпуску Л. С. Багровым) - подлинник атласа, вывезенный историком Л. С. Багровым из России в 1918 году. С 1956 года и по настоящее время хранится в Гутоновской библиотеке (Houghton Library) Гарвардского университета.

С середины 1990 годов исследователи всё чаще обращаются к отдельным листам «Хорографической книги», заключающим ценнейшую информацию по картографии, истории, археологии и этнографии населения Сибири. Особое внимание этнографов и археологов к первому атласу Сибири обусловлено в первую очередь тем, что «Хорографическая чертёжная книга» в определённой степени служит более полноценным источником, чем некоторые чертежи двух других атласов Ремезова, поскольку далеко не все важные сведения, которые содержатся в её чертежах, изготовленных в более крупном масштабе, вместились в их мелкомасштабные карты. Отсутствуют в них и отдельные чертежи, имеющиеся только в «Хорографической чертёжной книге».

После двенадцатилетних переговоров с библиотекой Гарвардского университета общественному фонду «Возрождение Тобольска» удалось получить согласие на реставрацию и сканирование рукописи С. Ремезова для последующего издания. Это обошлось недёшево, но зато в 2011 году, через 300 лет после его создания, в России, наконец, этот уникальный атлас стал доступен широкому кругу специалистов и учёных, а также любителям истории. Тираж издания - всего 600 экземпляров. «Хорографическая чертёжная книга Сибири» передаётся в библиотеки крупнейших культурных и научных центров России.

К прекрасно изданному атласу прилагается полный текст диссертации доктора исторических наук Л. А. Гольденберга «С. У. Ремезов и картографическое источниковедение Сибири второй половины XVII - начала XVIII вв.» Перевод рукописи XVII века на современный русский язык и подготовка текста к изданию осуществлены заведующим отделом картографии Исторического музея, кандидатом географических наук В. Э. Булатовым.

Чертёжная книга Сибири

Рукописная «Чертёжная книга Сибири» (1699-1701) - первый русский географический атлас, обобщивший результаты географических открытий XVII века. В 1695 С. Ремезов снял копии с присланных в Москву из Сибири карт и создал ряд оригинальных чертежей. В 1696-97 годах в Тобольске , Иркутске и других городах были составлены чертежи разных частей Сибири. Чертежи Западной Сибири и атлас сибирских рек составил сам Ремезов. В 1699-1701 годах он же с тремя сыновьями создал «Чертёжную книгу Сибири», состоявшую из предисловия и 23 карт большого формата, охватывающих всю территорию Сибири и отличающихся обилием и детальностью сведений. Карты книги были сделаны без градусной сети и ориентированы не на север, а на юг. Атлас подводит итог накопившемся к тому времени географическим материалам. Первое издание атласа с предисловием к нему самого Ремезова было издано Археографической Комиссией в 1882 году в Санкт-Петербурге.

Подлинная «Чертежная книга Сибири» оставалась малодоступной для широкой научной общественности. К 300-летию создания атласа дирекция и научные сотрудники Российской государственной библиотеки совместно со специалистами Федеральной службы геодезии и картографии России решили осуществить её факсимильное издание. Для исполнения этого проекта потребовалось около трёх лет работы группы специалистов - географов, историков, художников и полиграфистов. Потребовались и немалые денежные средства.

К концу 2003 года тираж двухтомного издания «Чертёжной книги Сибири» С. Ремезова был готов .

Служебная чертежная книга

Подлинник «Книги служебной чертёжной, писал Семён Ремезов с детьми» хранится в отделе рукописей Российской национальной библиотеки (Эрмитажное собрание № 237) и представляет из себя огромное собрание карт и чертежей, а также эскизов, проектов и текстов автобиографического характера, созданных в конце XVII - начале XVIII веков. Оно, как и Ремезовская летопись, было приобретено Г. Ф. Миллером и доставлено в Петербург. Первоначально материалы хранились в Эрмитажной библиотеке, а затем поступили в Публичную библиотеку (ныне РНБ). Полностью этот уникальный документ впервые был опубликован в 2006 году. В нём сосредоточен огромный материал по истории и географии Сибири, истории строительства Тобольского кремля, а также биографические сведения о семье авторов этого сочинения - Ремезовых.

Издание «Книги служебной чертёжной» представляет собой факсимильное воспроизведение рукописного собрания служебных карт сибирских земель и городов, чертежей, планов вместе с эскизами, проектами и текстами автобиографического и подготовительного характера. Каждая из 154 статей рукописи сопровождается иллюстрациями. Факсимильное издание сопровождается переводами рукописей на современный русский язык, научно-справочным аппаратом и исследованиями, выполненными новосибирскими учёными Е. И. Дергачевой-Скоп и В. Н. Алексеевым.

Издание, благодаря высокому полиграфическому уровню его исполнения, является образцовым произведением современного книжного искусства. Отпечатано в Вероне фирмой «График» (Италия) .

Память

«Ремезовские чтения».
Памятник в Тобольске (установлен на Красной площади).
Улица в Тобольске (до этого - улица Клары Цеткин).
Площадь в Тобольске.
Мемориальная доска на здании гостиницы «Сибирь» в Тобольске (автор Геннадий Правоторов).

Напишите отзыв о статье "Ремезов, Семён Ульянович"

Примечания

Литература

Баньковский Л. В. История и экология: очерки об истоках исторической гидрогеографии. Монография. - Соликамск: РИО ГОУ ВПО «СГПИ», 2008. - 356 с. - 41,4 п.л. - ISBN 5-89469-047-1 .
Галицкий В. Тобольский служилый человек // Турист. - 1967. - № 1. - С. 23.
Гольденберг Л. А. Семён Ульянович Ремезов: Сибирский картограф и географ. 1642 - после 1720 г. - М.: Наука, 1965. - 263 с.
Гольденберг Л. А. О первом историке Сибири // Русское население Поморья и Сибири. - М., 1973. - С. 214-228.
Гольденберг Л. А. Изограф земли сибирской: Жизнь и труды Семена Ремезова. - Магадан, 1990. - 398 с.; ил. - «Чертёжная книга Сибири». - С. 190-200.
Гольденберг Л. А. Семён Ульянович Ремезов // Творцы отечественной науки: Географы / Отв. ред. и сост. проф., д-р геогр. наук В. А. Есаков ; Редколл.: В. М. Котляков , Э. М. Мурзаев , А. В. Постников , А. Э. Каримов (отв. секр.); . Московский центр Русского географического общества . - М .: АГАР, 1996. - С. 5-20. - 576 с. - 5 000 экз. - ISBN 5-89218-007-7 . (в пер.)
Зиборов В. К. Ремезов Семён Ульянович // Словарь книжников и книжности Древней Руси . Вып. 3, ч. 3. СПб., 1988. - С. 195-196.
Кириллов В. В. Методы проектирования Семёна Ремезова // Архитектурное наследство . Вып. 22. Теоретические воззрения и творческие методы зодчих народов СССР. Отв. ред. О. Х. Халпахчьян, П. Н. Максимов. - М.: Стройиздат, 1974. - 165 с.
Мартыненко А. И. Пионер русской картографии // Геодезия и картогроафия. - 1971. - № 4. - С. 65-67.
Мартынов Л. Сын боярский / Черты сходства. М., Современник, 1982.
Смит-Питер С. // Сибирские исторические исследования . - 2014. - № 3 . - С. 7-23 (архивировано в ) .
Соколов И. Ремезов, Семён Ульянович // Русский биографический словарь . СПб., 1913. - с. 48-50.
Шевченко В. К истории сибирской картографии: [Первые геогр. сведения о Енисее с 1610 г.] // Речник Енисея. - Енисейское речное пароходство. - 1998. - 9-15 окт. - С. 7.
Шибанов Ф. А. О некоторых аспектах картографии России допетровского времени (XVI-XVII вв.) и роли С. У. Ремезова в истории русской картографии // Вестн. Ленинград. ун-та, 1968. - № 18. Геология и география. - Вып. 3. - С. 127-130.
Юрасова М. Любовь и подвиг беззавистно. - Новосибирск, 1969. - 208 с.

Ссылки

в собрании Harvard University Library

Отрывок, характеризующий Ремезов, Семён Ульянович

В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг"иказывал не пускать их жг"ать этот ког"ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг"чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог"ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог"е, живая собака на забог"е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г"азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг"ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.

В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.

Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г"остов? 3до"ово, здо"ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…