Экономические реформы николая 2 таблица. Император Николай II как реформатор. Реформа Николая II

Февраль 2012 года выдался в России очень морозным и суровым. По состоянию на 13 февраля оказались побиты климатические рекорды прошлых годов, температура на минувших выходных ночью достигала -28 градусов по Цельсию. А 69 лет назад погода в России была не такой экстремальной. Немцы на Восточном фронте могли себе позволить выходить из блиндажей в окопы в рубашках с коротким рукавом, солдаты бегали между траншеями без шинелей. Дело в том, что очень морозным для вермахта стал как раз предыдущий, 192 год. Именно тогда в немецкой армии наблюдался пик обморожений и резкий рост числа резких респираторных заболеваний. По результатам зимней кампании 1942 года тыловые службы организовали поставку в войска Третьего Рейха, в первую очередь на Восточный фронт, утепленного зимнего обмундирования и снаряжения, еды и припасов. В 1943 году завоз дополнительного питания, боеприпасов и медикаментов на некоторых участках Восточного фронта осуществлялся с помощью десантирования грузов прямо на передовые позиции. Что мы и увидим в документальной хронике Wochenschau зимы 1943 года, которую сайт Хаборка.ру решил показать вам сегодня.

Даже не знаешь, что лучше для войны зимой - сильные морозы или потепление и непролазная грязь. Когда стоят холода, то по дорогам можно хоты бы относительно быстро передвигаться, хотя если среднесуточная температура достигает -30 градусов по Цельсию, то активные боевые действия на широком фронте вести практически невозможно: замерзает техника, оружейная смазка загустевает до неприличия, люди обмораживаются и замерзают насмерть. Но и слишком теплая зима не навевает оптимизма, потому что дороги становятся непролазными от грязи, увеличивается число заболевших от гриппа, простуды. Однако когда речь идет о выживании, то погоду для войны не выбирают и воюют в тех условиях, которые есть.

Бойцам РККА тоже приходилось несладко, все стороны конфликта страдали от воздействия погоды одинаково. Тылы Германии и СССР неимоверно напрягались для того, чтобы снабдить свои действующие армии всем необходимым.

Вот частный пример того, как в целом немецкие войска переносили холодную русскую зиму. Цитата из мемуаров немецкого офицера, относящаяся к рассматриваемому периоду зимы 1943 года: "К концу месяца мы наконец получили замену и батальон новых пушек. Прибывшие - молодые ребята из тренировочных бараков с несколькими офицерами и младшим командным составом, видевшими боевые действия в Италии. Они не жалуются на холод. Огонь у них горит день и ночь, и они всё рубят на дрова. Я резко поговорил с ними, и один из них ответил, что столбик термометра опустился до минус десяти, разве это нормально? Я сказал ему, что скоро он будет считать себя счастливчиком, когда термометр покажет минус десять, а не минус двадцать пять, а в январе температура упадет до минус сорока. После этого бедняга сник и зашмыгал носом. Я узнал позже, что этот офицер проявил себя отважно в Сицилии, и не предпринял дисциплинарных мер. Позже он был убит во время боев вокруг Запорожья." (из писем майора Кройца, офицера 182 пехотной дивизии Вермахта).

"Мы в окружении! Над нами нависло зло. И это неотвратимо! Мы должны были любой ценой удерживать Днепр и свои укрепленные позиции, а русские, переняв немецкую тактику, сконцентрировали значительные силы, чтобы прорвать нашу основную линию обороны, которая на самом деле находилась в 80-100 километрах позади нас!
В настоящее время несколько армейских корпусов атаковали мешок, в котором мы оказались, со всех направлений, усиливая натиск своих прорывов и пытаясь расчленить нашу оборону, чтобы потом уничтожить по отдельности.
Жуков, Конев, Малиновский, Богданов - все эти величайшие генералы Красной армии заняты нашим уничтожением. Они уже у нашего порога, и около 50 тысяч человек в мешке должны быть готовы выстоять против такого натиска.

Была еще ночь, во всяком случае день еще не совсем наступил, когда мы прибыли утром в Корсунь-Шевченковский. Когда вечером я проснулся, день уже закончился. Мы больше не знаем, как живем.
Нет ни малейшего понятия о времени; день и ночь для нас не более чем природные явления. Долгое время у нас не было определенных часов для еды, чтобы отметить полдень, никаких фиксированных моментов, чтобы приспособить под них распорядок дня.
Теперь розыски пропитания больше похожи на поиск сокровищ! И мы находим еду только благодаря чуду. Нас четверо бургундцев среди немецких товарищей. Другие находятся где-то еще, рассеянные практически повсюду.
На выходе из города мы обнаруживаем колонну, растянувшуюся в бескрайних снегах, все рода войск вперемешку, пехота, обозы и техника. Мы не прошли и часа, когда низко над горизонтом появились русские самолеты, которые на бреющем полете стали расстреливать колонну из пулеметов.
Отпрыгиваем в сторону и плюхаемся в грязь, лишь бы уйти с линии огня, а потом возвращаемся обратно, продолжить движение. Мертвые остаются лежать на земле, санитары немедленно бросаются к раненым.
Несколько минут спустя самолеты возвращаются и сбрасывают несколько бомб. Сейчас они осмелели, поскольку наши самолеты не преследуют их.
Когда мы встаем, чтобы вернуться на дорогу, впереди и позади нас горит техника и к небу поднимаются столбы черного дыма. Повсюду дорогу преграждают разбитые грузовики, повозки и трупы лошадей.
Русские самолеты возвращаются еще два раза и атакуют нас, делая целых четыре захода, уходя и возвращаясь. Каждый раз все больше людей остается лежать в снегу, который станет их единственным местом упокоения.

Чуть позднее, я нахожусь в нижней части Шендеровки, когда нас накрывает залпом "Катюш". Эти "сталинские органы" за один залп выпускают по нас или 36, или 72 ракеты, которые прилетают с адским воем!
Все бросаются на землю. Скоро крики перемешиваются со взрывами, чередуясь с каким-то сатанинским ритмом. Я даже не пытаюсь считать ракеты, как делал это раньше.
Рев этих "органов" наконец-то стих; все вокруг поднимаются на ноги, по крайней мере кто может. А чуть подальше, там, где балка, не встает никто!
Я делаю несколько отделявших меня от нее шагов и обнаруживаю там легко раненных Пьера Ми., Гербека, Лефранка и еще несколько других. Куибон мертв, Прюдхомм тоже, но есть и другие.

Абрассарт ранен, а от несчастного Эварье осталось только туловище! Жуткое зрелище. Эварье в полном сознании. Только сейчас мы замечаем, что он ослеп, его глаза выжгла вспышка от взрыва.
Из его ног хлещет кровь, которая пропитала шинель. Мы пытаемся сделать из ремней жгуты, но безуспешно. Боже правый, как нам спасти своего товарища?
Пьер и Лефранк хотят нести его, но одна нога висит на ошметке плоти. Кто-то подает складной нож, и Лефранк отрезает то, что все еще удерживает оторванную ногу.
Когда Пьер и Лефранк поднимают Эварье, мы слышим, как он говорит: "Ноге больно, очень больно". Потом спрашивает, кто его несет, потому что ничего не видит. Но все наши старания пропадут даром - чуть позже он умрет в полевом лазарете, мучаясь от страшной боли и находясь в полном сознании. Земля усеяна разбитыми повозками, трупами лошадей и всевозможными обломками.

Мы оказались последними и единственными, кто занимал позиции в Новой Буде, и никто не удосужился нам сообщить, чтобы мы отходили! Что случилось бы с нами, не прими мы на себя ответственность отступить и если бы я не убедил Артура, что о нас просто забыли?
Жизни 14 человек могли оказаться зависимыми от жестокой и преступной халатности! Сегодня нашу инициативу приветствуют. А могло случиться и так, что завтра мы предстали бы перед военно-полевым судом за то, что не дождались приказа на отступление.
Мы рассеялись, и теперь нас вместе осталось только трое. Сколько мы ни звали, сколько ни высматривали своих товарищей, мы их больше не видим. Снова идет снег, который ограничивает нам поле зрения, поэтому мы решаем больше не ждать и идти дальше.
По ходу передвижения происходит перегруппировка, и вдруг мое внимание привлекают какие-то силуэты, особенно их походка. Когда мы подходим ближе, я не верю своим глазам!
Небольшой группой идут три-четыре женщины, одетые так же, как и мы. Я был прав насчет того, что у них не мужская походка. На них, как и на нас, военная форма, волосы убраны под шапки. Фантастика! Заинтригованный, я заговариваю с одной из них и узнаю, что девушки из театральной труппы, прибывшей из Германии в тот самый момент, когда кольцо окружения сомкнулось вокруг нас. Что за несчастье, что за злая судьба!

Какое-то время мы движемся по тропинке, по оставленному другими следу. Здесь, метрах в двадцати-тридцати перед нами, на холмике сидит человек с приоткрытым ранцем между ног. Подойдя к нему, я вижу, что это майор вермахта, мужчина лет шестидесяти, хотя на самом деле ему может быть не более пятидесяти. На нем фуражка горнострелковых частей и большой длинный зимний плащ, который надевают поверх шинели.
Когда мы проходим мимо, я с удивлением замечаю у него в руке пистолет, однако мы приветствуем его кивком и следуем дальше. Не проходим мы и двадцати шагов, как слышим позади нас выстрел.
Я тут же оборачиваюсь и вижу, что майор вроде бы даже не сдвинулся с места, а просто покачнулся с одной стороны на другую. Продолжая идти, я вижу, как он вдруг валится вперед, скатываясь со своего импровизированного сиденья.
Сбитый с толку, ничего не подозревая, я разворачиваюсь, и мы спешим назад. Майор лежит на животе, голова склонилась на грудь, одна рука под ним, а другая отброшена в сторону, рядом с ранцем. В ней по-прежнему зажат пистолет. Сомневаться не приходится, он застрелился!

В поле моего зрения попадает танк, в 30, 40, 50 метрах от меня? Трудно сказать, но мне кажется, что в данный момент он метрах в тридцати. Сначала танк движется зигзагом, словно колеблется, ищет неизвестно что. Затем приближается и в поле моего зрения попадает его борт с советской красной звездой, в чем я совершенно уверен!
То, что я вижу, заставляет меня застыть от ужаса и моментально приводит в полное сознание. Танк выбрал несколько лежащих на земле тел, возможно еще шевелящихся, в качестве своих целей.
Он давит их и поворачивается на месте, дабы наверняка достичь желаемого результата. Мне отчетливо видно лицо человека, который еще жив и чье тело исчезает под гусеницей танка. Лицо становится красным, словно вот-вот взорвется, как будто кровь готова брызнуть через все его поры! Когда танк снова поворачивается на месте, я вижу оторванный от формы рукав, застрявший между двумя траками и поворачивающийся вместе с ними, а в рукаве сама рука, заканчивающаяся кистью!
Вижу, как эта рука, вместе с гусеницей, делает несколько полных оборотов, каждый раз ударяясь о броню над траками! Сдерживая дыхание, я не шевелюсь, опасаясь привлечь внимание этих современных гуннов!
Танк движется дальше, и немного поодаль я вижу еще два, вымещающие свою ярость на лежащих в снегу раненых! Ничего подобного я никогда не видел с нашей стороны.
Поэтому не в состоянии понять такую свирепую кровожадность. Мы что было сил сражались против режима, который они пытались нам навязать, но никогда не позволяли ненависти овладевать нашими сердцами! (смешно.:)

Пытаюсь подняться и тут же падаю обратно. Все, на что я способен, - это перевернуться и опереться на колено. Тогда-то я и замечаю, что с моей левой ногой что-то не так. Потеряна? Не знаю, но наверняка сломана.
Ощущения возвращаются, и я чувствую боль в правой части головы. Машинально касаюсь этого места рукой и подношу липкие пальцы к глазам. Какой ужас! Кажется, это фрагменты мозга!
На самом деле я не очень-то представляю себе, как они выглядят, потому что никогда их не видел, но это очень походит на то, как я их себе представляю. Больше я голову не трогаю, только размышляю.
Вдруг я вспоминаю, что был не один! Что стало с моими товарищами? Высматриваю их и справа вижу безжизненное тело Андре Бордо с размозженным черепом и залитой кровью грудью!
До меня тут же доходит, что это его мозг прилип к моим голове и волосам! Узнать его нелегко, но я знаю, что это Андре. Он носил ботинки до лодыжек, а Дельрю был обут в сапоги. Кроме того, у Андре медаль ветерана рексистского движения. Поскольку я шел между ними, то понятно, что нахожу Дельрю слева от себя. Он лежит здесь, превращенный в месиво, его живот, грудь изрешечены осколками и залиты кровью!

В моей левой ноге засело несколько осколков, и она сломана. В этом никаких сомнений. Открытый перелом, и из раны торчит обломок берцовой кости. Другая нога тоже повреждена, как и правая стопа.
Это точно. Дыры в моем ботинке подтверждают это, но я не могу определить, насколько серьезно ранение. Туловище не получило ранений, во всяком случае серьезных. Тут я ничего не вижу и не чувствую. Что до головы, то, похоже, она не повреждена, на ней только прилипшие к волосам фрагменты мозга Андре.
В каждом ботинке все еще по гранате на рукояти, которые не взорвались только чудом. Пистолет в кобуре, но я не могу найти свой автомат. Само наличие оружия уже успокаивает меня.
Вдруг я вспоминаю склонившиеся надо мной лица Люкса и Домини. Может, мне это привиделось? Уверен, что помню их взгляд, исполненный страдания или страха двоих уцелевших людей при виде своего мертвого товарища.
Наверняка они сочли меня мертвым. Много позже они скажут мне, что им и в голову не пришло, что мозги на моей голове чужие!

Я начинаю ползти, бросив последний взгляд на своих товарищей, которых оставляю здесь. Чтобы двигаться, у меня есть только локти, и каждый раз, когда я отталкиваюсь ими, чтобы продвинуться вперед, ощущение такое, будто кто-то пытается оторвать мою левую ногу.
Иногда обломки бедренной кости цепляют друг друга, и тогда боль пронизывает меня до самого мозга! Она невыносима, но мне приходится терпеть, не позволяя себе потерять сознание, иначе всему конец.
Тем не менее боль часто доводит меня до обморочного состояния. Во время од ной из таких коротких передвижек позади меня по-немецки окликает голос. Я тут же останавливаюсь, и окликнувший уже рядом со мной.
Он едет верхом и спешивается, чтобы поговорить со мной.Он спрашивает, смогу ли я удержаться на лошади! Вот оно, мое спасение!" - из воспоминаний пехотинца добровольческой штурмовой бригады СС "Валлония" Ф.Кайзергрубера.

Оценка Генштабом сил противника сводилась к тому, что более 60 % вермахта и его вооружения были задействованы на Восточном фронте. Речь шла о 236 дивизиях (25 танковых, 18 моторизованных), общей численностью 4 миллиона 906 тысяч (706 тысяч войск германских союзников). Вермахт на Восточном фронте был оснащен 5400 танками и самоходными орудиями, 54 тысячами пушек и минометов, 3 тысячами самолетов.

Красная Армия впервые после лета 1941 года имела ощутимое численное превосходство. В ее составе насчитывались 5 миллионов 568 тысяч военнослужащих (резерв - 419 тысяч), объединенных в 480 дивизий; в их руках было 5628 танков, 8818 самолетов. В состав Красной Армии входили 80 артиллерийских дивизий, 35 бронетанковых корпусов. Обычно пехотная армия состояла из 3–4 корпусов с приданными им артиллерийскими бригадами. Ударные армии включали в себя части с большим опытом боев. К концу 1943 года на фронте было примерно шестьдесят армий, среди них пять ударных и пять танковых. Артиллерия, согласно тенденции последних лет, концентрировалась в больших соединениях. В артиллерийской дивизии обычно было примерно 200 орудий среднего калибра и 100 - большого. Ставка держала свой резерв неприкосновенным, памятуя о несчастьях прошлых лет, когда прорыв противника было нечем закрыть. В резерве Ставки было пять пехотных армий, две танковые и девять бронетанковых корпусов.

Германское командование во многом исходило из важности природных и людских ресурсов захваченных стран. В начале ноября 1943 года министр вооружений рейха Шпеер передал Гитлеру и Цайтцлеру список металлов, наиболее необходимых для функционирования военной промышленности Германии. В документе Шпеера указывалось, сколько месяцев может продержаться военная промышленность без данного металла: марганец - 19 месяцев; никель - 10 месяцев; вольфрам - 10,6 месяца; молибден - 7,8; кремний - 6,4; хром - 5,6 месяца. Это означало, что как ни важен для рейха Никополь с его марганцем, но наибольшую ценность представлял добываемый только в Турции хром. Следовательно, сохранение контроля над Балканами жизненно важно для военной машины Германии. (А Никополь сохранялся в руках немцев до 18 февраля 1944 года.) По мере приближения зимы германская армия теряла не только ископаемые, но и моральную твердость. Распространялась убежденность в том, что удачи впереди уже не будет, что война проиграна, что мытарствам нет конца. Это через год у части войск появится пафос обороны фатерлянда, а сейчас германская армия обреченно откатывалась по печальным осенним равнинам России.

В письмах домой солдаты пишут об однообразном пейзаже, о постоянной нехватке горючего, о численном превосходстве противника, об опасности, поджидающей за каждым углом. Майор Кройц из 182-й дивизии: «К концу месяца мы наконец получили замену и батальон новых пушек. Прибывшие - молодые ребята из тренировочных казарм с несколькими офицерами и младшим командным составом, видевшими боевые действия в Италии. Они не жалуются на холод. Огонь у них горит день и ночь, и они всё рубят на дрова. Я резко поговорил с ними, и один из них ответил, что столбик термометра опустился до минус десяти, разве это нормально? Я сказал ему, что скоро он будет считать себя счастливчиком, когда термометр покажет минус десять, а не минус двадцать пять, а в январе температура упадет до минус сорока. После этого бедняга сник и зашмыгал носом. Я узнал позже, что этот офицер проявил себя отважно в Сицилии, и не предпринял дисциплинарных мер. Позже он был убит во время боев вокруг Запорожья».

У германских офицеров были все основания смотреть в будущее без особой надежды. На протяжении трех месяцев после битвы на Курской дуге группа армий Манштейна получила в качестве пополнений только 33 тысячи солдат (при потерях в 133 тысячи). Германские союзники начали уводить свои войска с Восточного фронта. Итальянцы возвратились домой, за ними последовали венгры и румыны, ненавидящие друг друга больше, чем восточного противника. Прежняя основа германской мощи - бронетанковые войска продолжили процесс своего ослабления. Ветераны-танкисты жаловались: лучшую технику стали получать не ветераны боев, а дивизии СС - сюда шли новые «пантеры» и другая новая техника.

Советский Генштаб, анализируя сложившуюся ситуацию, завершил в первой неделе декабря план операций на зимний сезон. Главная его идея - не дать немцам опомниться, продолжить серию наступательных операций, презреть холода так же, как только что войска презрели дождь, грязь и слякоть. Четыре конкретные цели:

1) Ленинградский, Волховский и 2-й Прибалтийский фронты должны нанести удар по группе германских армий «Север», освободить Ленинград и выйти на линию Псков - Нарва, к границам Прибалтийских республик.

2) Освобождение Белоруссии - 1-й Прибалтийский и Западный фронты выходят к линии Орша - Витебск и далее Полоцк - Могилев. Далее Рокоссовскому поручались Бобруйск и Минск.

3) Операция на Западной Украине - действия на юго-западе, высвободить огромные территории и весомые производительные силы, которые помогут закрепить поворот в войне. Силами четырех Украинских фронтов сокрушить врага между Днепром и Бугом, вывести войска на линию Могилев - Подольский и Ровно, подорвать боевую мощь группы армий «Юг», как можно скорее восстановить промышленность, чтобы снять колоссальное напряжение с Урала и Сибири.

4) Освобождение Крыма.

Наступающей армии помогали партизаны. Штаб белорусских партизан, самых доблестных и беззаветных, перенесен из Москвы в разрушенный Гомель. Фронтам вменялось в обязанность помогать партизанским отрядам, воюющим на линии их движения. А Главный штаб партизанского движения стал напрямую подчиняться Государственному комитету обороны. Ленинградский и Калининский обкомы непосредственно руководили партизанскими соединениями на своей территории. Итак, к всегда отрадной для нас зиме Красная Армия пришла во всеоружии и оснащенная бесценным опытом.

К концу декабря войска группы армий «Юг», прекратившие свои контрудары южнее Киева и в районе Житомира, оборонялись на извилистом, осложненном плацдармами противника и исключительно неустойчивом фронте. Противнику, пожалуй, контрудары немецких войск были только на руку, потому что они предпринимались лишь в силу необходимости временно предотвратить глубокие прорывы русских. И созданное в результате таких контрударов на какое-то время облегчение совершенно не использовалось для выпрямления линии фронта. В то время как русские для пополнения измотанных дивизий и формирования новых соединений, необходимых для предстоящих наступательных операций, располагали богатейшими резервами живой силы и техники, контрудары поглощали силы немецких войск, и восстановить их в полной мере было невозможно. Вследствие неизменного требования Гитлера удерживать по возможности более обширные районы Украины, а также его запрета эвакуировать в интересах экономии сил выступы немецкой обороны, против которых русские не предпринимали активных действий, группа армий «Юг» вынуждена была держать свое очень сильно растянутое южное крыло выдвинутым далеко вперед, а это, несомненно, таило в себе серьезную опасность. Можно было с уверенностью ожидать, что противник использует столь благоприятную для него, прямо-таки соблазнительную возможность охвата этого крыла и постарается взломать удерживавшуюся лишь ценою крайнего напряжения всех сил немецкую оборону на этом выступе.

Так оно и случилось. В рождественские дни 1943 г. первым перешел в наступление западнее Киева против 4-й танковой армии 1-й Украинский фронт под командованием Ватутина. Цель этого удара состояла в том, чтобы сделать еще более глубоким северный фланг группы армий и тем самым вынудить немцев еще больше растянуть свои силы. В ходе многодневных боев русские армии пробили в немецкой обороне у Радомышля и южнее брешь шириной 80 и глубиной 40 км, взяли Радомышль и Брусилов и развили успех в южном направлении. Прорыв был таким удачным, а боеспособность 4-й танковой армии (у которой после окончания ее декабрьского наступления взяли приданные танковые дивизии, направив их в тыл для пополнения) оказалась настолько ослабленной, что эта армия стала неудержимо откатываться назад. За потерей Радомышля и Брусилова очень скоро последовала сдача Коростышева, а 1 января 1944 г. русские вновь вступили в оставленный ими 20 ноября Житомир. Затем русские перешли в наступление и севернее, до самого Коростеня, продолжая, в то же время неудержимо продвигаться на запад. 3 января наступавшие русские войска достигли города Новоград-Волынский, а западнее Коростеня вышли в район Олевска и приблизились к старой польской границе, которую и перешли на следующий день. Устраняя всякую угрозу с фланга, войска левого крыла русских повернули крупными силами на юг и отбросили там удерживавших непрочную оборону немцев за линию Бердичев, Белая Церковь. Развивая наступление в западном и северо-западном направлениях, русские 12 января взяли город Сарны, а в центре, южнее Новоград-Волынского, продолжали теснить немецкие войска в направлении Шепетовки. Войска южного крыла 1-го Украинского фронта 16 января вышли в район восточнее Винницы и к Погребищенскому. Когда в результате развития ими этого удара в направлении на Умань возникла угроза, что центр и южное крыло группы армий «Юг» могут оказаться отрезанными с запада и вся их оборона опрокинутой, командование ввело резервы и во второй половине января продвижение русских было остановлено. Решительным контрударом войска Ватутина были отброшены назад к Погребищенскому и Жашкову.

Однако удар русских в западном направлении, приведший их 5 февраля к Луцку и Ровно, остановить было невозможно. После этих успехов, в результате которых между группами армий «Юг» и «Центр» был вбит клин глубиной почти в 300 км и примерно такой же ширины, 1-й Украинский фронт приостановил здесь свое продвижение. Его войска слишком растянулись, и теперь командование 1-м Украинским фронтом решило сосредоточить основные усилия на южном направлении, намереваясь во взаимодействии со 2-м Украинским фронтом нанести сокрушительный удар по 8-й немецкой армии, оборона которой на некоторых участках все еще доходила до Днепра.

Несмотря на исключительно серьезную угрозу, нависшую над глубоко растянутым северным флангом 8-й армии, последняя вынуждена была удерживать свои позиции по Днепру севернее и южнее Черкасс, чтобы поддерживать связь с еще не отошедшей из района Никополя 1-й танковой армией. В течение всего января русские войска 2-го и 3-го Украинских фронтов оказывали сильное давление на обе немецкие армии, особенно заметное в районах Кировограда и Кривого Рога. 9 января был сдан Кировоград. В этом районе русские, несмотря на ожесточеннейшее сопротивление, продолжали наращивать свои удары, в результате чего все отчетливей стала вырисовываться грозившая 8-й армии опасность охвата не только с севера, но теперь и с юго-востока. К концу января попытки русских добиться прорыва, предпринимавшиеся с севера из района Белой Церкви и лишь с огромным трудом отражавшиеся частями 8-й армии, со всей очевидностью вскрыли замыслы русского командования. Это был последний момент, когда 8-ю армию путем быстрого отвода в юго-западном направлении можно еще было спасти от неизбежной катастрофы. Гитлер отказался от такой возможности, так как это повлекло бы за собой также отход 1-й танковой армии и потерю рудников Кривого Рога. 28 января клинья русских войск, наступавших,с севера и востока, сомкнулись в районе Звенигородки, и таким образом в результате противоречившего всякому здравому смыслу упрямства Гитлера, который неизменно приказывал «не оттягивать войска с неатакованных участков фронта, дабы лишить противника свободы действий», два немецких корпуса оказались в котле. Как и всегда в подобных случаях, окруженные дивизии приходилось снабжать по воздуху, спешно перебросив сюда транспортные самолеты Ю-52; многие из этих самолетов из-за недостаточного прикрытия истребителями легко сбивались русской истребительной авиацией. За счет оголения других участков фронта были, хотя и с большим трудом, выделены танковые дивизии, по четыре от 8-й полевой и 1-й танковой армий, которые получили задачу концентрическими ударами уничтожить прорвавшиеся силы противника и освободить окруженные войска. Назначенное на 3 февраля наступление неожиданно натолкнулось на серьезные трудности. Слишком рано наступающая на юге России распутица затянула сосредоточение необходимых сил. Кроме того, осложнения на других участках вынудили бросить туда часть предназначавшихся для контрудара дивизий. Выделенные для нанесения удара с юга дивизии 1-й танковой армии основными силами смогли перейти в наступление только 4 февраля, а удар с северо-запада силами 8-й армии последовал лишь 11 февраля. Эти контрудары оказались разрозненными и, несмотря на ряд первоначальных успехов, цели не достигли. Тем временем кольцо вокруг окруженных корпусов сжималось все теснее; русская бомбардировочная авиация непрерывно наносила по ним мощные удары, и, наконец, окруженная группировка оказалась настолько сжатой вокруг Корсунь-Шевченковского, что потеряла последние аэродромы, через которые осуществлялось ее снабжение. Когда к 15 февраля наступательная сила деблокирующих войск истощилась, окружные корпуса получили приказ пробиваться в южном направлении, куда навстречу им должен был наступать танковый корпус 1-й танковой армии. Блестяще подготовленный прорыв в ночь с 16 на 17 февраля не привел однако, к соединению с наступавшим навстречу корпусом, так как продвижение последнего, и без того медленное из-за плохого состояния грунта, было остановлено противником. После этого окруженным корпусам пришлось, бросив все тяжелое оружие, артиллерию и большое количество снаряжения, последним отчаянным броском пробиваться к своим войскам. Из окружения вышли лишь 30 тыс. человек. В конечном итоге эти бои вновь принесли тяжелые потери в живой силе и технике, что еще больше осложнило обстановку на слишком растянутых немецких фронтах. Такое использование войск резко противоречило принципу экономии сил, который в условиях обороны мог проводиться лишь с одной целью: путем гибкого управления войсками и своевременного оставления критических участков фронта непрерывно накапливать резервы, сосредоточивать их затем на решающих направлениях и наносить наступающему противнику максимальные потери.

Тяжелым поражением, не на много уступавшим по своим масштабам катастрофе 8-й армии, ознаменовалось начало февраля и на южном фланге 1-й танковой армии, когда удерживаемый немецкими войсками выступ в районе Никополя подвергся ударам русских войск с севера и с юга. Марганцевые рудники в районе города Марганец, восточнее Никополя, оборона которых являлась основной причиной удержания тактически невыгодного выступа, и сам Никополь, включая также атакованный с юга плацдарм на левом берегу Днепра, 8 февраля были потеряны. Одновременно русские прорвались на Апо-столово и угрожали зажатым в районе Никополя немецким дивизиям с тыла. Последним лишь ценою очень тяжелых потерь удалось отступить в район южнее Кривого Рога. Войска 3-го Украинского фронта после этого перенесли свои основные усилия в район Кривого Рога, который 22 февраля после упорных боев оказался в их руках.

Пока здесь шли непрерывные бои, в центре и на северном участке южного фронта наступила кратковременная передышка, так как русские перегруппировывались для нанесения решающего удара по обеим группам немецких армий. Обстановка оставалась для русских исключительно благоприятной. Гитлер потребовал, чтобы обе группы армий продолжали удерживать выступавшую здесь далеко на восток немецкую оборону. Лишь оборонявшаяся на правом крыле 6-я армия под сильным нажимом противника вынуждена была отойти из района Никополя за реку Ингулец. Однако это было мало ощутимое сокращение линии фронта, который тянулся на 600 км между Днепром и Бугом до Шепетовки, и в результате сильного нажима, оказанного русскими в предыдущие месяцы на северном участке, еще больше удлинился. Кроме того, фронт обороны войск левого крыла группы армий «Юг» был повернут теперь почти на север. За Шепетовкой сплошного фронта уже не было. Район до Припятских болот по недостатку сил прикрывался пока лишь восточнее Броды, у Дубно, Луцка и восточнее Ковеля.

Русские хорошо постигли стратегию Гитлера и поэтому вряд ли опасались, что немецкое командование добровольно отведет далеко выдвинутое вперед южное крыло, лишив их тем самым возможности его уничтожить. Необходимость в радикальном сокращении фронта ощущалась еще больше, чем в предыдущие месяцы: нужно было, наконец, сделать так, чтобы фронт немецкой обороны проходил не с востока на запад, что было чревато очень тяжелыми последствиями, а с севера на юг. Но Гитлер оставался глухим ко всем доводам и, словно одержимый, устремлял свой взор на нефтяной район Плоешти, который он рассчитывал надежно прикрыть, продолжая удерживать Крым и сохраняя южное крыло своих армий выдвинутым вперед. Не последнюю роль играли здесь и соображения престижа, которому, по его мнению, в случае дальнейшего отступления в Юго-Восточную Европу был бы нанесен новый удар. Результатом таких планов Гитлера, откровенно игнорировавшего всякие оперативные соображения, явилось тяжелое поражение обеих групп армий. С того времени, когда немецкие армии шли тернистым путем от Волги и Кавказа, отступая к Днепру, это было их самое крупное поражение. Даже такие искусные полководцы, как Манштейн и Клейст, не смогли спасти немецкие войска.

Следовательно, русские правильно предполагали, что немецкое командование будет ожидать их наступления в условиях столь неблагоприятного для него начертания линии фронта. Замысел наступления русских был ясен. В случае охвата и разгрома западного крыла группы армий «Юг» войсками 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова удар, нанесенный в южном направлении, не только выводил русских глубоко во фланг и тыл немецкой обороны, но одновременно опрокидывал сразу все оборонительные позиции вдоль почти параллельных водных рубежей Буга, Днестра и Прута, которые могли использоваться немцами в ходе дальнейшего наступления. В результате выхода русских в районы Проскурова или Тернополя оказалась бы перерезанной последняя перед Карпатами железная дорога из Одессы на Львов, и все дальнейшее снабжение обеих немецких групп армий пришлось бы осуществлять кружным путем через Румынию. Наконец, в самом благоприятном для них случае русские могли даже глубоко продвинуться через Черновицы в Молдавию, преградив тем самым центру и южному крылу своего противника единственный еще остававшийся ему доступным путь отхода между Дунаем и Восточными Карпатами. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов должны были одновременно сильными ударами сковать немецкие группы армий с фронта и затем разгромить их.

После завершения перегруппировки и занятия исходного положения русские в начале марта перешли в наступление. Войска 1-го Украинского фронта, командование которым незадолго перед этим вместо тяжело раненного Ватутина принял маршал Жуков, 4 марта нанесли удар в районе Шепетовки, пробив в ходе двухдневных боев глубокие бреши в обороне 4-й танковой армии, и вскоре, развивая прорыв, продвинулись на 50 км. 6 марта русские заняли Шумское и Острополь. Навстречу русским войскам, вначале подобно лавине стремительно продвигавшимся в южном направлении севернее Подволочиска, были брошены три немецкие танковые дивизии с целью перехватить удар противника севернее железной дороги. Однако им удалось лишь замедлить продвижение русских, и через несколько дней противник вышел к железной дороге между Тернополем и Проскуровым. Здесь сопротивление немецких войск возросло. Жуков вначале удовольствовался достигнутым успехом и перенес центр своих усилий далее на восток с намерением вступить в непосредственное взаимодействие с 2-м Украинским фронтом Конева, начавшим 6 марта наступление из района Звенигородки в направлении Гайсина и Умани. Конев нанес удар по войскам 8-й армии, еще не успевшим оправиться после понесенных под Черкассами тяжелых потерь, и добился прорыва немецкой обороны. Контрудар, предпринятый во фланг русским из района Гайсина в восточном направлении силами нескольких танковых дивизий и одной дивизии СС, привел лишь к местным успехам. Немецкие дивизии продвинулись до района Умани, однако русские вовремя отошли и подтянули крупные силы к обоим флангам прорвавшейся немецкой ударной группировки. В результате во избежание окружения ее пришлось отвести назад. 10 марта была оставлена Умань.

Конев не давал больше ослабленной 8-й армии никакой передышки. 13 марта его армии продвинулись до Гайворона, вышли к Южному Бугу, через который тотчас же переправились передовые отряды. Прежде чем 8-я армия смогла подготовить оборону на правом берегу Южного Буга, русские 15 марта форсировали его в районе Гайворона на фронте 100 км, создав себе несколько плацдармов глубиной от 20 до 30 км. На следующий день они уже вышли к ведущей на Одессу железной дороге в районе Вапнярки, а на северо-западе достигли Жмеринки. В результате этого удара, а также начатого одновременно с ним наступления войск левого крыла 1-го Украинского фронта над немецким выступом в районе Винницы нависла серьезная угроза, и 20 марта его пришлось оставить.

Прежде чем возобновить наступательные действия на правом крыле, Жуков силами войск второго эшелона предпринял несколько сильных атак в северо-западном направлении, в результате чего русские продвинулись до Кременца, Дубно и Ковеля, обеспечив свой глубокий фланг. Решающим, однако, по-прежнему оставалось южное направление. Здесь, после того как была поколеблена вся немецкая оборона от Шепетовки до Звенигородки и уже был форсирован Южный Буг, открывались исключительно широкие перспективы добиться во взаимодействии с Коневым выхода к Днестру, что и удалось осуществить. Уже 17 марта в ходе боев за Винницу передовые части наступающих русских войск вышли к Днестру северо-западнее Ямполя. 20 марта смежные крылья обоих русских фронтов овладели городом Могилев-Подольский и Сороками и форсировали реку, преодолев таким образом вторую водную преграду, на которой немецкие войска могли бы остановить противника.

Немецкое командование всеми средствами пыталось задержать русских и помешать им изолировать друг от друга обе группы армий. Пока оттесненная на юг 8-я армия всеми собственными и выделенными в ее распоряжение силами оказывала сопротивление переправившимся через Днестр русским, под руководством командующего 1-й танковой армии создавалась новая ударная группировка, которая должна была остановить дальнейшее продвижение русских на запад.

Тем временем Жуков новыми крупными силами возобновил наступление в районе между Тернополем и Проскуровом, уже влечение, нескольких недель являвшемся ареной упорных боев. Это привело к новому тяжелому кризису на наиболее уязвимом участке группы армий «Юг». Начавшие 21 марта наступление русские войска на третий день прорвали немецкую оборону. Очень сильно растянутой 4-й танковой армии пришлось оставить часть сил в Тернополе, который надлежало удерживать в качестве «крепости», и поэтому она практически уже не могла задержать наступающего на юг и юго-запад противника. В итоге эта армия оказалась отброшенной далеко на запад, и лишь войска ее северного крыла продолжали удерживать оборону, проходившую из района Тернополя через Броды, Луцк до Ковеля. Подтягивавшаяся 1-я танковая армия прибыла слишком поздно, чтобы успеть закрыть зиявшую в немецкой обороне брешь между городами Могилев-Подольский и Тернополь, и сама оказалась охваченной с обоих флангов и затем окруженной в районе Каменец-Подольск, Скала-Подольская. Продвигаясь мимо окруженной 1-й танковой армии, русские к концу месяца достигли Бучача и Днестра в районе Залещиков и, продвинувшись оттуда через Коломыю до Делятина, а также до Черновиц, вышли южнее Черновиц к восточным отрогам Карпат, 1-я танковая армия, снабжалась по воздуху и лишь в апреле во взаимодействии со вновь подтянутыми силами, нанесшими удар с запада, смогла выйти из окружения. Однако все это время она сковывала крупные силы противника, в результате чего удар Жукова в южном направлении в значительной мере потерял свою силу.

8– й армии лишь на время удалось задержать силы русских, которые непре. рывно просачивались со.своих плацдармов между городом Могилев-Подольский и Сороками. 29 марта войска 2-го Украинского фронта вышли к Днестру севернее и южнее Рыбницы, и положение оборонявшихся на Днестре немецких войск стало катастрофическим. Теперь русские на широком фронте вторглись в Бессарабию, достигнув левым крылом города Яссы.

В то время как в течение марта в итоге этих наступательных действий русских войск была разгромлена группа армий «Юг», группа армий «А», также ведя очень тяжелые бои и нередко попадая в критическое положение, в результате атак 3-го Украинского фронта и давления на ее северное крыло оказалась отброшенной от реки Ингулец за реку Тилигул. После захвата Кривого Рога в ходе зимнего наступления еще в конце февраля, русские вели в этом районе беспрерывные ожесточенные бои. Для 3-го Украинского фронта важно было, оказывая сильное давление на немецкую оборону между реками Ингул и Ингулец, ударом с севера разгромить находившиеся в этом междуречье немецкие силы, отрезав, помимо того, южное крыло немецких войск в районе Николаев, Херсон. И в этом случае Гитлера невозможно было склонить к своевременной эвакуации последнего бастиона в низовье Днепра, который все равно уже ничем не мог помочь отрезанному Крыму, 1-я танковая и 6-я полевая армии в результате русского наступления вскоре оказались в исключительно тяжелом положении. Части 1-й танковой армии под натиском противника, нанесшего удар из района западнее Кривого Рога в направлении Нового Буга и одновременно начавшего фронтальное наступление севернее Херсона, оказались отброшенными за Нижний Ингулец. Между реками Ингулец и Ингул завязались исключительно кровопролитные бои, выйти из которых немецким дивизиям удалось в середине марта лишь ценою прорыва за Ингул. Оборонявшиеся в районах Херсона и Николаева дивизии 6-й немецкой армии очутились на своеобразном полуострове, образуемом глубокими бухтами, в которые впадают Днепр и Буг. Их отход, который должен был осуществляться через Николаев, в результате русских прорывов и воздействия противника с южного берега Днепра и Кинбурнской косы оказался чрезвычайно трудным и сопровождался большими потерями. 13 марта был оставлен Херсон. Кольцо вокруг Николаева сжималось все теснее, однако город оказался в руках русских лишь в самом конце марта.

Когда в середине марта южное крыло войск Конева уже успело продвинуться у Гайворона за Буг, а центр 3-го Украинского фронта юго-западнее Нового Буга форсировал Ингул, немецкие дивизии все еще продолжали обороняться в районах Новоукраинки и Новоархангельска, образуя далеко выдвинутый за Буг выступ. Теперь их необходимо было в спешном порядке оттянуть за Буг, который они 20 марта под сильным нажимом противника я перешли в районе пока еще удерживавшихся немецкими войсками плацдармов у Первомайска и Вознесенска.

К концу марта 6-я армия, которой тем временем пришлось взять на себя также оборону и участка фронта переброшенной в другой район 1-й танковой армии, отошла за реку Тилигул, где закрепилась на новом оборонительном рубеже, примыкая левым флангом к 8-й армии западнее Ананьева у железной дороги Одесса – Львов. Снятые с этого фронта дивизии были переданы 8-й армии, оборонявшейся между Днестром, и Прутом, с целью усилить ее все еще очень слабую оборону и приостановить наступление русских в междуречье и в районе Ясс.

Постоянное вмешательство Гитлера в действия командования обеих групп армий и его непрерывные возражения против своевременного отвода немецких войск с безнадежных участков, чрезвычайно затруднявшие руководство боевыми действиями и приводившие всякий раз к бессмысленным жертвам, привели к исключительному обострению отношений между ним и командующими группами армий – фельдмаршалами фон Манштейном и фон Клейстом. Их признали виновниками поражений немецких войск в марте и заменили фельдмаршалом Моделем и генерал-полковником Шёрнером, от которых Гитлер ожидал, что они будут действовать со всей решительностью и в соответствии с его указаниями. Одновременно обе группы армий были переименованы в группы армий «Северная Украина» и «Южная Украина». Географически новые наименования, по крайней мере в отношении южной группы армий, уже не соответствовали действительности. Кроме того, Гитлер издал директиву, смысл которой сводился к следующему. Наступление русских на юге прошло свою кульминационную точку, их силы измотаны и распылены. Поэтому наступил момент окончательно остановить продвижение противника. С этой целью он, Гитлер, принял целый ряд самых различных мер. Отныне, наряду с сохранением Крыма, необходимо во что бы то ни стало удержать, а в ряде пунктов вернуть себе рубеж, проходящий по Днестру до района восточнее Кишинева, Яссы, далее по восточным отрогам Карпат между Тыргу-Нямц и Коломыей и затем поворачивающий на север на Тернополь, Броды, Ковель.

Согласно директиве южное крыло немецких войск оттягивалось назад, на северном же крыле, напротив, должны были предприниматься атаки. Отход за Днестр и обусловленное этим оставление Одессы совпали с мощными русскими ударами, в результате которых оказалась прорванной немецкая оборона на реке Тилигул и намеченный отход сильно осложнился. На Днестре немецкие войска в соответствии с приказом остановились. 9 апреля последние немецкие части оставили организованно эвакуированную Одессу, основательно разрушив все важные в военном отношении сооружения. Город в течение двух лет оккупации, осуществлявшейся главным образом румынами, превратился в цитадель партизанского движения. Оставляя осенью 1941 г. Одессу, русские создали в городе надежное, преисполненное величайшего фанатизма партизанское ядро. Партизаны обосновались в катакомбах, разветвленная сеть которых общей длиной около 100 км не имеет себе равных в Европе. Это была настоящая подземная крепость с расположенными под землей штабами, укрытиями, тыловыми учреждениями всех видов вплоть до собственной пекарни и типографии, в которой печатались листовки. Оружие покупали у немецких солдат. Партизаны совершали ночные нападения на отдельных солдат и плохо охраняемые военные объекты, а также терроризировали сотрудничавшую с оккупационными властями часть населения. Кроме того, велась активная разведывательная работа. Бунтовщики, годами жившие под землей без света и солнца, в своем славянском фанатизме добровольно обрекали себя на тяжелые физические страдания от туберкулеза и потери зрения. Когда русские войска 10 апреля вступили в сильно пострадавший со времени осады 1941 г. и на 75% разрушенный город, свыше половины из общего числа 10 тыс. партизан, вышедших им навстречу из катакомб, были оснащены оружием немецкого или румынского производства.

В начале апреля группа армий «Северная Украина» после освобождения окруженной 1-й танковой армии и подтягивания новых сил предприняла по приказу Гитлера наступление с целью выйти на рубеж Коломыя, Тернополь. Прорвавшихся до Яблоницкого перевала русских удалось отбросить за рубеж Коломыя, Вучач, но освободить окруженный несколько недель тому назад Тернополь немецкие войска оказались не в состоянии. 15 апреля он был взят русскими войсками после ожесточенных уличных боев, которые вел гарнизон города, до последнего момента надеявшийся на освобождение. Севернее Тернополя 4-я танковая армия создала новую оборону до самого Ковеля и, наконец, вновь установила непосредственную связь с группой армии «Центр».

После всего случившегося приказ Гитлера удерживать Крым, находившийся теперь в 300 км от немецкого фронта, для которого полуостров уже потерял всякое значение, был попросту непонятен. В то время когда немецкие войска стояли еще под Мелитополем, Крым был, пожалуй, необходим в качестве прикрытия с фланга, и удержание его, пока он органически сливался с южным крылом немецких войск, имело еще смысл, дабы не допустить использования этого полуострова противником в качестве военно-морской и военно-воздушной базы. Теперь же, после того как немецкие войска откатились за Днестр, значение Крыма могло состоять в лучшем случае лишь в том, чтобы сковывать силы противника. Однако поскольку полуостров из-за узости перешейка мог быть легко блокирован незначительными силами русских и не представлял никакой угрозы для их левого крыла, постольку от самого противника зависело, в какой степени находившаяся в Крыму 17-я армия сможет сковать его силы. Но все дело было в том, что Крым являлся для Гитлера лишь одним из тех уже существовавших или планируемых форпостов, которые Гитлер, к ужасу немецкого командования на Востоке, приказал удерживать во что бы то ни стало и которые вели к распылению столь необходимых на фронте сил.

По вопросу своевременной эвакуации Крыма между Гитлером и соответствующими командными инстанциями велась такая же ожесточенная и затяжная борьба, как перед этим из-за эвакуации Сталинграда, а позже армий, отрезанных в Курляндии. Уже в октябре 1943 г., когда еще имелась связь по суше, начальник генерального штаба, командование группы армий и 17-й армии единодушно отстаивали точку зрения о необходимости подготовить и осуществить эвакуацию полуострова, по возможности, по суше, чтобы впоследствии дело не дошло до катастрофы. Острая, но по-прежнему безрезультатная борьба по вопросу об отводе войск из Крыма продолжалась и после того, как он оказался отрезанным с суши.

На самом полуострове положение 17-й армии не изменилось с тех пор, как она в ноябре отразила попытки 4-го Украинского фронта осуществить прорыв на Перекопском перешейке и нанести удар с узкого керченского плацдарма. Русские лишь время от времени предпринимали сковывающие атаки, и только в апреле русское командование решилось выбить немецко-румынскую армию из Крыма. В состав 17-й армии, помимо частей береговой обороны, входили четыре немецкие и шесть румынских дивизий. Как ни просто казалось оборонять перешеек на севере и Керченский полуостров на востоке, безопасность всего Крыма, побережье которого имело общую протяженность около 700 км, двумя этими заслонами не обеспечивалась. Большая часть румынских войск использовалась для охраны побережья, в то время как слабые немецкие силы обороняли сухопутные подступы к полуострову.

8 апреля армии 4-го Украинского фронта перешли в наступление одновременно с керченского плацдарма и на севере полуострова. Судьба немецкой армии была решена уже в первые дни, когда русским неожиданно удалось преодолеть восточнее Перекопского перешейка залив Азовского моря Сиваш сего многочисленными островами и проложенной по дамбе железной дорогой. Прорвавшиеся здесь русские войска частью сил устремились дальше на юг, а частью повернули на запад с целью захватить Перекопский перешеек с тыла. Немецкая оборона была недостаточно сильной, чтобы отразить этот двойной удар. После захвата противником подступов к полуострову у командования 17-й армии не было больше никакой возможности образовать имевшимися силами оборону на новом рубеже в глубине Крыма, так как полуостров за Перекопом сразу резко расширяется. Полагаться на румын было нельзя: они не понимали, почему должны оборонять Крым, когда противник уже глубоко вторгся в Молдавию. У Керчи наступавшие русские войска сдерживались в течение двух дней. Эластично отступая, можно было задержаться также на перешейке северо-восточнее Феодосии и удерживать его в течение длительного времени. Однако теперь это не имело смысла, так как противник после прорыва на севере мог нанести удар по оборонявшимся возле Керчи немецким дивизиям с тыла. Армии пришлось в спешном порядке отступать, дабы избежать расчленения и уничтожения по частям. Отход на Севастополь, который пришлось осуществлять под сильнейшим нажимом противника, был предпринят С севера через Евпаторию и Симферополь, на юге – по обе стороны Крымских гор. Немецкие и, в еще большей степени, румынские войска несли тяжелые потери: одна румынская кавалерийская дивизия целиком была взята в плен. Мощная крепость Севастополь, современные укрепления которой за время немецкой оккупации были усилены еще больше, приняла под свою защиту 17-ю армию и задержала преследовавшего эту армию противника. В ходе боев за Севастополь, начавшихся 15 апреля и не прекращавшихся в течение трех недель, русские при поддержке многочисленной авиации и все возраставшей артиллерии постепенно оттеснили упорно сопротивлявшиеся немецкие дивизии до линии старых фортов, безуспешно пытаясь пробиться к знаменитому еще со времен Крымской войны Малахову кургану, который господствовал над портом и городом. Пока шли эти бои, под непрерывными ударами русской авиации и кораблей Черноморского флота началась эвакуация из города тыловых подразделений и скопившихся материальных запасов. Основные силы 17-й армии были оставлены для обороны крепости, чтобы удерживать ее как можно дольше. 7 мая русские провели мощную артиллерийскую и авиационную подготовку, а ночью начали штурм города. Лишь к вечеру второго дня они сломили последнее ожесточенное сопротивление оборонявшихся немецких войск и овладели городом и портом. Остатки трех немецких дивизий и большое число разрозненных групп немецких и румынских солдат бежали к Херсонесскому мысу, подступы к которому они обороняли с отчаянностью обреченных, ни на минуту не переставая надеяться, что за ними будут присланы суда. Однако их стойкость оказалась бесполезной. 10 мая они получили ошеломляющее известие, что обещанная погрузка на корабли задерживается на 24 часа. Но и на следующий день напрасно искали они на горизонте спасительные суда. Зажатые на узком клочке земли, подавленные непрерывными воздушными налетами и измотанные атаками намного превосходящих сил противника, немецкие войска, потерявшие всякую надежду избавиться от этого ада, не выдержали. Переговоры с противником о сдаче положили конец ставшему бессмысленным ожиданию помощи. Русские, в своих сводках обычно не соблюдавшие никаких границ правдоподобности, на сей раз, пожалуй, были правы, определив потери 17-йармии убитыми и пленными цифрой в 100 тыс. человек и сообщив об огромном количестве захваченного военного снаряжения.

Тяжелое поражение в марте немецких войск на юге, в результате которого Красная Армия глубоко проникла на территорию Румынии, а также вышла к восточной границе Венгрии, не могло не вызвать в обеих придунайских странах самого серьезного беспокойства. В Румынии в то время правил диктатор Антонеску, неразрывно связавший свою судьбу с Гитлером и по его собственной инициативе поддержавший в 1941 г. нападение Германии на Советский Союз. Антонеску был, однако, в достаточной мере военным человеком, чтобы видеть слабости военного руководства Гитлера, и не боялся открыто о них заявлять. Но и эти откровенные и неприятные предостережения не приводили ни к каким переменам. Возбуждение же в Румынии сначала бродило внутри и только несколько месяцев спустя прорвалось наружу подобно взрыву.

Напротив, Венгрия по своей политической структуре и реакции на происходившие события походила скорее на Финляндию. Как и в Финляндии, здесь еще существовало правительство, соответствовавшее представлениям о демократии и чувствовавшее себя правомочным проводить самостоятельную внешнюю политику. Во всяком случае, в первые годы войны эта страна охотно пользовалась политическими преимуществами и территориальными приобретениями, вытекавшими из ее дружбы с Германией, но весьма неохотно подчинялась политике и военному руководству Гитлера. Так, понадобился серьезный нажим, чтобы заставить Венгрию в 1942 г., сверх выделенных ею в предыдущем году контингентов, послать на Восточный фронт еще одну полноценную армию. Притом впечатление было таково, что венгры выделили для этой армии не самые боеспособные части, ибо, вопреки возлагавшимся на них надеждам, эти венгерские войска еще быстрее рассылались под русскими ударами в январе 1943 г., чем итальянцы и румыны. Венгрию, вероятно не без оснований подозревали в стремлении оставлять в стране войска получше, и не в последнюю очередь по тем соображениям, чтобы защитить свои интересы в случае возможного столкновения с Румынией, со времени разгрома на Дону лишь несколько венгерских дивизии использовалось на центральном участке Восточного фронта для борьбы с партизанами. Венгерское правительство неоднократно просило о возвращении их в Венгрию, но всякий раз Гитлер это требование отклонял, подозревая, что венгры настаивали на отводе своих дивизий меньше всего для организации обороны своей страны, а, очевидно, из желания отстраниться от участия в войне против русских. Предположение казалось тем более справедливым, что имелись весьма явственные признаки возобновления Венгрией, пожалуй, никогда окончательно и не порывавшихся связей с западными державами. Для немецкого военного руководства, которое не могло не видеть быстрого падения своего авторитета среди младших партнеров, обстановка в Венгрии представлялась настолько критической, что Гитлер решил оказать на венгерское правительство открытое давление и занять своими вооруженными силами важные в стратегическом и полицейском отношениях пункты в этой стране. Венгерский глава государства регент Хорти был приглашен на 18 марта в Зальцбург для ведения переговоров с Гитлером. В ходе переговоров Гитлер бросил Хорти и сопровождавшим его политическим и военным деятелям серьезный упрек в том, что позиция Венгрии становится все более ненадежной, и сообщил им, что отдал приказ о военной оккупации Венгрии, которая в данный момент уже осуществляется. Требование Гитлера, чтобы Хорти «в интересах совместной борьбы против большевизма» одобрил в совместном заявлении оккупацию своей страны, венгерский регент с возмущением отклонил. Длившиеся несколько дней переговоры протекали в весьма неприятной обстановке, так как Гитлер потребовал от венгров резкой перемены курса и во внутренней политике, проводившейся, по его мнению, слишком вяло. Наконец, Хорти под сильным нажимом дал согласие на образование нового правительства во главе со Стояи, являвшимся в то время венгерским посланником в Берлине. Это правительство 23 марта без одобрения Хорти опубликовало составленную в духе требований Гитлера декларацию об укреплении немецко-венгерской дружбы и о тесной связи судеб обеих стран. Таким образом, Венгрия внешне была «унифицирована».

19 ноября 1942 началось контрнаступление советских войск, 23 ноября части Сталинградского и Юго-Западного фронтов соединились у города Калач-на-Дону и окружили 22 вражеские дивизии. В ходе начавшейся 16 декабря операции «Малый Сатурн» серьёзное поражение потерпела группа армий «Дон» под командованием Манштейна. И хотя наступательные операции, предпринятые на центральном участке советско-германского фронта (операция «Марс»), закончились неудачно, однако успех на южном направлении обеспечил успех зимней кампании советских войск в целом - одна немецкая и четыре армии союзников Германии были уничтожены.

Другими важными событиями зимней кампании стали Северо-Кавказская наступательная операция (фактически преследование отводивших с Кавказа силы во избежание окружения немцев) и прорыв блокады Ленинграда (18 января 1943 года). Красная Армия продвинулась на Запад на некоторых направлениях на 600-700 км, разгромила пять армий противника.

19 февраля 1943 г. войска группы армий «Юг» под командованием Манштейна начали на южном направлении контрнаступление, которое позволило временно вырвать инициативу из рук советских войск и отбросить их на восток (на отдельных направлениях на 150-200 км). Относительно небольшое количество советских частей было окружено (на Воронежском фронте, из-за ошибок командующего фронтом Ф. И. Голикова, смещённого после сражения). Однако меры, принятые советским командованием, уже в конце марта 1943 г. позволили остановить продвижение немецких войск и стабилизировать фронт.

Зимой 1943 года немецкая 9-я армия В.Моделя оставила ржевско-вяземский выступ (см. Операция «Бюффель»). Советские войска Калининского (А. М. Пуркаев) и Западного (В. Д. Соколовский) фронтов начали преследование противника. В результате советские войска отодвинули линию фронта от Москвы ещё на 130-160 км. Вскоре штаб немецкой 9-й армии возглавил войска на северном фасе Курского выступа.

Летне-осенняя кампания 1943

Решающими событиями летне-осенней кампании 1943 года были Курская битва и битва за Днепр. Красная Армия продвинулась на 500-1300 км, и, хотя её потери были больше потерь противника (в 1943 г. потери советских армий убитыми достигли максимума за всю войну.

28 ноября - 1 декабря состоялась Тегеранская конференция И. Сталина, У. Черчилля и Ф. Рузвельта. Основным вопросом конференции было открытие второго фронта.

Третий период войны характеризовался значительным количественным ростом германских вооружённых сил, особенно в техническом отношении. Однако стратегическая инициатива оставалась за СССР и его союзниками, а потери Германии значительно возросли.

Зимне-весенняя кампания 1944 года

Зимнюю кампанию 1943-1944 гг. Красная Армия начала грандиозным наступлением на правобережной Украине (24 декабря 1943 - 17 апреля 1944). Данное наступление включало в себя несколько фронтовых операций, таких как Житомирско-Бердичевской,Кировоградской, Корсунь-Шевченковской, Луцко - Ровненской, Никопольско - Криворожской, Проскуровско - Черновицкой, Уманско - Ботошанской, Березнеговато -Снигиревской и Одесской.

В результате 4-х месячного наступления были разбиты группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршал Э. Манштейна и группа армий «А», командующий генерал-фельдмаршал Э. Клейст. Советские войска освободили Правобережную Украину, западные области, вышли на государственную границу на юге СССР, в предгорья Карпат (в ходе Проскуровско-Черновицкой операции), а 28 марта, форсировав реку Прут, вступили в Румынию. Также к наступлению на правобережной Украине относят Полесскую операцию 2-го Белорусского фронта, который действовал севернее войск 1-го Украинского фронта.

В наступлении принимали участия войска 1-го, 2-го, 3-го, 4-го Украинских фронтов, 2-й Белорусский фронт, корабли Черноморского флота и Азовской военной флотилии и большое количество партизан на оккупированных территориях. В результате наступления фронт был отодвинут от изначальных позиций конца декабря 1943 г. на глубину 250-450 км. Людские потери советских войск оцениваются в 1,1 млн человек, из которых безвозвратные - чуть более 270 тысяч .

Одновременно с освобождением Правобережной Украины, началась Ленинградско - Новгородская операция (14 января - 1 марта 1944). В рамках данной операции проведены: Красносельско-Ропшинская, Новгородско-Лужская, Кингисеппско-Гдовская и Старорусско-Новоржевская фронтовые наступательные операции. Одной из основных целей было снятие блокады Ленинграда.

В результате наступления советские войска нанесли поражение группе армий «Север», под командованием генерал-фельдмаршала Г.Кюхлера. Также была снята почти 900-дневная блокада Ленинграда, освобождены почти вся территория Ленинградской, Новгородской областей, большая часть Калининской области, советские войска вступили на территорию Эстонии. Это наступление советских войск лишило немецкое командование возможности перебросить силы группы армий «Север» на Правобрежную Украину, где наносили главный удар советские войска зимой 1944 г.

В операции участвовали войска Ленинградского и Волховского фронтов, часть сил 2-го Прибалтийского фронта, Балтийский флот, авиация дальнего действия и партизаны. В результате Ленинградско -Новгородской операции войска продвинулись на 220-280 км. Потери советских войск - более 300 тысяч человек, из них безвозвратные - более 75 тысяч.

Апрель-май ознаменовался Крымской наступательной операцией (8 апреля - 12 мая). Во время неё были проведены 2 фронтовые операции: Перекопско-Севастопольская и Керченско-Севастопольская; цель операции - освобождение Крыма. Советские войска освободили Крым и разгромили 17-ю полевую армию немцев. Черноморский флот возвратил себе свою главную базу - Севастополь, что значительно улучшило условия базирования и ведения боевых действий как для самого флота, так и для Азовской военной флотилии (на базе которой была сформирована Дунайская военная флотилия). Была ликвидирована угроза тылам фронтов освобождавших Правобережную Украину. Потери советских войск при освобождении Крыма составили чуть менее 85 тысяч человек, из которых безвозвратные - более 17 тысяч. Советские войска освободили Крым за месяц с небольшим, тогда как немцам понадобилось почти 10 месяцев только чтобы захватить Севастополь.