Смоленское оборонительное сражение 1812. Из записки генерала паскевича. Бой за смоленск

Потери

Предыстория

План наступления против значительно превосходящей французской армии не всеми воспринимался однозначно. Клаузевиц , лично наблюдавший описываемые события как офицер русской армии, трезво оценивал шансы на успех:

«Хотя это наступление русских едва ли привело бы к действительной их победе, то есть к такому сражению, в результате которого французы были бы вынуждены, по меньшей мере, отказаться от дальнейшего продвижения или даже отойти на значительное расстояние, но всё же оно могло развиться в отчаянную схватку… Всё предприятие в целом дало бы в конечном результате несколько блестящих стычек, значительное число пленных и, быть может, захват нескольких орудий; неприятель был бы отброшен на несколько переходов, и, что важнее всего, русская армия выиграла бы в моральном отношении, а французская - проиграла бы. Но добившись всех этих плюсов, всё же, несомненно, пришлось бы или принять сражение со всей французской армией, или продолжить своё отступление. »

Наступление на Рудню Барклая-де-Толли

Положение войск в начале августа, накануне Смоленского сражения

Для прикрытия на случай неожиданного движения французов с их правого фланга в Красном (в 45 км к юго-западу от Смоленска) был оставлен отряд генерал-майора Оленина , которому в подкрепление направлены свежеукомплектованная 27-я пехотная дивизия Неверовского и Харьковский драгунский полк . К северу от Смоленска, в районе Велижа и Поречья действовал специально сформированный летучий отряд барона Винценгероде .

В расстоянии небольшого перехода от Рудни войска были остановлены на отдых. На ближних подступах к Рудне казаки генерала Платова столкнулись с сильным французским отрядом и опрокинули его, вселяя надежду на успех всего дела. Отовсюду приходили известия об опрокинутых французских пикетах. Затем пришла новость об отражении французами казачьего набега на Поречье (к северу от Смоленска). Это известие сильно обеспокоило Барклая-де-Толли . Не имея надёжных сведений о расположении французских корпусов, он остановил продвижении к Рудне и перевёл всю 1-ю армию на пореченскую дорогу. Там Барклай-де-Толли простоял ещё 4 дня. Если бы Наполеон имел в Поречье сильные войска, то они могли бы отрезать 1-й армии дорогу к отступлению. Выяснив, что слухи о сосредоточении французов в Поречье оказались ложными, Барклай всё-таки решился на продвижение к Рудне -14 августа .

Скоро передовые казачьи разъезды сообщили, что французы оставили Поречье , а также Рудню и Велиж . Более того, местные жители сообщили, что французы 14 августа переправились на левый берег Днепра возле Расасни (географически в этом месте левый берег соответствует югу), то есть основную русскую армию и французов разделял теперь Днепр. Удар русских был направлен в пустоту.

Современники крайне резко отзываются об осторожной медлительности главнокомандующего Барклая-де-Толли , упустившего шанс нанести французам хотя бы частичное поражение. Авторитет Барклая-де-Толли в войсках сильно пошатнулся, усилился его разлад с Багратионом .

Наступление Наполеона

Из перехваченного личного письма одного из русских офицеров Наполеон узнал о готовившемся наступлении, и поэтому заранее составил план ответных действий. План предусматривал объединение разрозненных корпусов, переправу всех сил через Днепр и захват Смоленска с юга. В районе Смоленска Наполеон мог либо переправиться снова на правый берег, и перерезать русским дорогу на Москву , либо втянуть русских в генеральное сражение, если Барклай-де-Толли решит защищать город. Из Смоленска Наполеон мог также перерезать дорогу на Москву перед Дорогобужем , совершив обходный манёвр без переправы через Днепр.

При известии об успехе генерала Платова около Рудни французы начали обходной манёвр, и вышли всей армией в 180 тысяч солдат к Красному . По мнению Клаузевица , Наполеон совершил здесь крупнейшую ошибку в Русском походе 1812 года . Наполеон мог двинуться всей армией, которая в полтора раза превышала силы русских, на Смоленск прямой дорогой со стороны Витебска , не переправляясь через Днепр . Французская армия, находясь на правом берегу Днепра, гораздо сильнее угрожала Московской дороге, чем при переходе её на левый берег, где Смоленск (на левом берегу) и река на известном участке прикрывают эту дорогу. Смоленск был бы взят без боя.

Основной целью Наполеона было создать условия для генерального сражения. Все предыдущие манёвры приводили лишь к отодвиганию русской армии на восток, что в общем ухудшало стратегически положение Наполеона. Возможно, именно «нерешительность» Барклая-де-Толли , за которую он подвергся чуть ли не травле современников, спасла русскую армию. Если бы русские увлеклись наступлением на Рудню и дальше, разбивая мелкие отряды, у них в тылу оказалась бы вся армия Наполеона.

Упрекают меня, что я не маневрировал в 1812 году : я сделал под Смоленском тот же манёвр, как и под Регенсбургом , обошёл левое крыло русской армии, переправился чрез Днепр и устремился на Смоленск, куда прибыл 24 часами прежде неприятеля… Если б мы застали Смоленск врасплох, то, перешедши Днепр, атаковали бы в тыл русскую армию и отбросили её на север.

14 августа. Бой под Красным

Дивизия шла по дороге на Смоленск, заслоняясь придорожным лесом с флангов, иногда останавливаясь и отгоняя залпами французскую кавалерию. Французы охватили дивизию с двух сторон и с тыла, захватили часть посланной назад артиллерии, но остановить дивизию не могли. После атак углы каре расстраивались, тогда солдаты, оставшиеся вне рядов, падали под саблями вражеской кавалерии.

Русских спасало отсутствие сильной артиллерии у французов. Отступление генерала Неверовского - один из самых широко известных эпизодов Отечественной войны . Недавно сформированная пехотная дивизия, наполовину состоящая из новобранцев, смогла спастись посреди моря неприятельской кавалерии, хотя и потеряла примерно 1500 солдат. Свой урон французы оценивают в 500 человек.

Через 12 километров дорога вышла к деревне, где рвы и придорожный лес исчезли, и дальнейший путь лежал по открытой местности, на которой господствовала кавалерия. Дивизия была окружена и не могла двигаться вперёд. Оставалось пройти ещё 5 километров, чтобы соединиться с 50-м полком, находившимся впереди за речкой. Неверовский оставил здесь заслон, который был отрезан и погиб, прикрывая отход дивизии. За километр от речки открыли огонь 2 уцелевшие пушки. Французы, думая, что к русским прибыло подкрепление, прекратили преследование.

Своим сопротивлением 27-я дивизия задержала продвижение французов, что дало время для организации обороны Смоленска .

Начальное расположение войск

17 августа

Развёртывая штурм, наши атакующие колонны оставляли длинный и широкий след из крови, раненых и мёртвых. Говорили, что один из батальонов, повёрнутый флангом к русским батареям, потерял целый ряд в своём подразделении от единственного ядра. Двадцать два человека пали разом.

Большая часть французской армии наблюдала за штурмом с окружающих высот и аплодировала атакующим колоннам, стараясь поддержать их морально.

Около 2 часов дня Наполеон приказал польскому корпусу Понятовского атаковать Молоховские ворота и восточные предместья вплоть до Днепра . Поляки легко захватили предместья, но усилия их проникнуть в город остались бесплодными. Понятовский приказал было большой батарее стрелять по мосту на Днепре, чтобы прервать сообщения русских армий, но русская артиллерия из-за реки поддержала городские орудия и заставила поляков прекратить обстрел. По воспоминаниям генерала Ермолова , инспектировавшего в тот день войска в Смоленске , поляки понесли особенно тяжёлые потери от русского огня.

18 августа

На военном совете в ночь с 17 на 18 августа высказывались различные варианты дальнейших действий. Рассматривалось продолжение обороны, а возможно даже наступление на французов. Однако было сочтено нецелесообразным продолжать оборону сгоревшего города. Клаузевиц комментирует обстановку на 18 августа :

«Барклай достиг своей цели, правда, чисто местного характера: он не покинул Смоленска без боя… Преимущества, которыми располагал здесь Барклай, заключались, во-первых, в том, что это был бой, который никоим образом не мог привести к общему поражению, что вообще легко может иметь место, когда целиком ввязываются в серьёзный бой с противником, обладающим значительным превосходством сил… Потеряв Смоленск, Барклай мог закончить на этом операцию и продолжить своё отступление. »

В ночь с 17 на 18 августа 1-я русская армия отошла к северу по дороге к Поречью , а Дохтуров успел очистить Смоленск и уничтожить мост. С утра 18 августа французы под прикрытием артиллерийских батарей перешли Днепр бродом около моста и заняли выгоревшее Петербургское предместье. Русский арьергард безуспешно попытался выбить французов, под охраной которых сапёры быстро восстанавливали мост.

Чтобы дать возможность всей 1-й армии выйти на Московскую дорогу, 19 августа Барклай-де-Толли провёл кровопролитное оборонительное сражение у Валутиной горы близ реки Колодни .

Итоги Смоленского сражения

Педантично по-военному дал оценку Смоленскому сражению Карл фон Клаузевиц :

Здесь мог произойти лишь частный бой, который не мог внести изменения в общее положение обеих сторон, выражавшееся в наступлении французов и отступлении русских… Бои под Смоленском, как мы видели, приняли форму и оборот, вполне отвечавшие для русских смыслу кампании 1812 г., однако, даны они были большей частью из побочных сражений и без отчётливого понимания перспектив этой кампании.

25 августа Наполеон в карете выехал из Смоленска. Уже в Дорогобуже начались пожары; Вязьма покинута жителями, а через 2 часа после вступления французов и здесь вспыхивают пожары. Гжатск совершенно пуст. Вся местность, через которую проходит Великая Армия , опустошена отчасти жителями, отчасти самим неприятелем. Именно развёртывание всенародной войны Клаузевиц туманно назвал: «форма и оборот, вполне отвечавших для русских смыслу кампании ».

В надписи на 8-й стене галереи воинской славы храма Христа Спасителя указано, что русские потеряли в Смоленском сражении 2 генералов убитыми и 4 ранеными, 6 тысяч нижних чинов выбыло из строя. Потери в 6 тысяч солдат приводит генерал-квартирмейстер полковник Толь.

Начальный этап Отечественной войны 1812 года у многих ассоциируется с бесконечными отступлениями русских армий, разделённых значительными расстояниями, и постоянным уклонением главнокомандующего Барклая-де-Толли от генерального сражения, но сказать, что русская армия отдавала врагу родные земли бескровно всё-таки нельзя.

Пускай кровопролитное смоленское сражение 1812 года было позднее в сознании современников и потомков заслонено последующей грандиозной баталией на Бородинском поле, а его ночной пожар померк в сравнении с грандиозным огненным штормом в отданной неприятелю Москве, эта битва остаётся важной страницей нашей историей, доказывающей, что русские войска никогда не сдаются.

Смоленск стал местом соединения армий Барклая и Багратиона, которых преследовали многочисленные корпуса Великой Армии Наполеона Бонапарта, вероломно вторгшейся в пределы России. Пользуясь тем, что части неприятеля растянулись на значительное расстояние друг от друга, Барклай-де-Толли непосредственно накануне сражения принял решение контратаковать. Русские части покинули Смоленск, там осталась только потрёпанная боями под селом Красным дивизия генерала Неверовского, в которую вошли плохо обученные части, состоящие из новобранцев. Несмотря на недостаток боевого опыта у его солдат, Неверовскому удалось совершить настоящий подвиг, спасти большую часть своей дивизии из клещей под Красным и отойти к Смоленску. Сражение под Красным показало, что именно Смоленск выбрал направлением своего главного удара Наполеон, желавший отрезать наши армии от Москвы и навязать так желанное ему генеральное сражение.

Само смоленское сражение 1812 года длилось три дня с 16 по 18 августа. В первый день малочисленным частям генералов Неверовского и Раевского, развернувшего свой корпус после получения сведений о наступлении французов, пришлось противостоять превосходившему их численно неприятелю. Несмотря на то, что на защитников Смоленска обрушились сначала силы маршала Нея, привыкшего брать крепости одним кавалерийским наскоком, как во время компании в Пруссии, а затем и вся Великая Армия, им удалось отстоять город, нанести урон неприятелю и укрепиться в предместьях.

На второй день в город вернулись наши основные силы… и сразу повернули на Московскую дорогу. Хладнокровный Барклай-де-Толли остался верен выбранной тактике, уклонившись от самоубийственного решения дать бой под стенами крепости. Ждавший в открытом поле нашу армию Наполеон в досаде приказал искать надёжные броды через Днепр, чтобы успеть переправиться и перехватить Первую и Вторую армии на марше, но таких бродов разведчики неприятеля не нашли, что подкрепило решение императора начать генеральный штурм крепости.

К тому времени изрядно уставший корпус Раевского сменил корпус Дохтурова, который также получил подкрепления в виде частей генералов Неверовского, Коновницына и Колюбакина. Противники вступили в жаркую артиллерийскую дуэль, на крыши домов внутри крепости полетели зажигательные снаряды французов, у ворот крепости завязалась нешуточная рукопашная схватка. Вспыхнувший пожар вскоре привёл к уничтожению практически всех зданий внутри крепостных стен. Сами стены, сложенные из красного кирпича и помнящие ещё осаждавшие их орды поляков пробить не удалось. Кстати, присутствовали поляки на поле боя и в 1812 году. Будущему маршалу Франции генералу Понятовскому поручили штурм Молоховских ворот, но он потерпел неудачу. Несмотря на превосходящие силы противника, непрекращающуюся бомбардировку из ста орудий, продолжавшуюся весь день и всю ночь, большая часть города и мост через реку оставались до конца дня в руках наших войск.

Восемнадцатого августа сражение перекинулось на другой берег Днепра. Мост удалось уничтожить, но французы нашли брод. В арьергардных боях наши войска проявили мужество и смелость, жертвуя собой ради уходящих от неприятеля товарищей. Наполеону достался разрушенный, выгоревший город - горький трофей с привкусом поражения, но главное, ему не удалось решить стратегическую задачу: уничтожить в генеральном сражении объединившиеся русские армии.

Бой у деревень Иньково и Молево Болото

27 июля (8 августа) два казачьих полка обнаружили у деревень Иньково и Молево Болото два французских гусарских полка. Казаки с ходу грянули на неприятеля, опрокинули его и погнали к Рудне. Находившаяся в городке кавалерийская дивизия французов под командованием генерала Себастьяни поспешила на выручку отступающим. В это же время к месту боя подошел атаман Платов с семью полками казаков и двенадцатью конными орудиями. Французы попытались захватить русскую батарею, но их встретили картечью, а затем Платов неожиданно атаковал противника во фланг и кавалеристы Себастьяни бежали с поля боя. Их преследовали 8 верст. Платов доносил: «Неприятель пардона не просил, а российские войска, бывши разъярены, кололи и били его». Впрочем, 10 офицеров и 300 солдат все-таки пощадили и взяли в плен. Лишь на окраине Рудни казаков остановил сильный огонь французской артиллерии.

Но в целом наступление велось недостаточно решительно, и время для внезапного нападения на врага было упущено. Русское командование не имело достоверных сведений о противнике. Барклай-де-Толли опасался, что такой "предприимчивый полководец", как Наполеом, может внезапно совершить обходной маневр и окружить русские войска.Багратион он же предполагал, что французы могут двинуться к Смоленску юго-запада через Красный. Опасения обоих начальников были обоснованными, причем прав окалался Багратион.Французский император был хорошо осведомлен о расположении русских войск, знал он также и о том. что в Смоленске их нет. Талантливый полководец разработал хитроумный план окружения русских армий, стремясь навязать им генеральное сражение, разгромить и тем самым победоносно завершить войну с Россией. Сосредоточив в районе Орши более 180 тысяч войск. Наполеон стремительно двинулся в обход правого фланга русских, быстро переправился через Днепр У селения Россасно и 2 (14) августа 1812 г. направился к Смоленску. Его путь лежал через Красный, находившийся в 47 км от губернского центра.

Авангард «Великой армии» - три корпуса конницы Мюрята, а за ним и главные силы - пехотные корпуса Нея, Жюно и Понятовского - приблизились к городку и здесь неожиданно наткнулись на русских - 27-ю пехотную дивизию генерал-майора Дмитрия Неверовского, один драгунский и три казачьих полка. Еще в конце июля этот отряд был предусмотрительно выдвинут на краснинскую дорогу Багратионом.

Узнав о приближении огромных масс неприятеля, Неверовский молниеносно оценил обстановку и принял решение - хотя бы ценой гибели всего своего отряда не дать французам с ходу захватить Смоленск. Соотношение сил было чудовищно неравным: против 180-тысячной армии Наполеона Неверовский готовился выставить 7 тысяч человек при 14 орудиях. Ситуация усугублялась тем, что 27-я пехотная дивизия была сформирована накануне войны и подавляющее большинство ее солдат, вчерашних рекрутов, еще не участвовали в боях.

Скромными силами русский генерал распорядился так: один полк егерей с 2 пушками расположил в Красном; восточнее города, за оврагом, заняли позицию 2 пехотных полка, их правый фланг прикрыли казаки, а на левом фланге, где местность благоприятствовала атаке неприятельской конницы, Неверовский развернул батарею из 10 орудий и драгунский Харьковский полк; резерв - егерский полк с 2 пушками - отправил назад, чтобы занять переправу через речку Ивань у деревни Корытня, в 24 км от Смоленска.

Французы, обнаружив в Красном русскую пехотную дивизию, не восприняли ее всерьез. Им казалось, что достаточно одного удара - и она побежит или сдастся.

Бой начался в полном соответствии с планами маршалов Мюрата и Нея. Французская пехотная дивизия генерала Ледрю, в рядах которой находился сам маршал Ней, выбила из Красного русских егерей и захватила две пушки. Остатки егерского полка, отстреливаясь, отошли и присоединились к главным силам дивизии Неверовского. Русские драгуны попытались контратаковать, но конница Мюрата быстро опрокинула и рассеяла их, а затем французские кавалеристы напали на русскую батарею, изрубили артиллеристов и захватили еще пять пушек. Таким образом, русский отряд лишился части артиллерии, понес ощутимые потери в живой силе, над ним нависла угроза уничтожения. Французская пехота готовилась продолжить атаки с фронта, а конница выходила на фланги. Чтобы избежать окружения, Неверовский быстро перестроил свои части в два каре и стал отходить в сторону Смоленска по краснинской дороге. Мюрат как будто ждал этого и решил добить противника массированной кавалерийской атакой. Лавина французских драгун, гусар и улан - испытанных воинов - понеслась на жалкую горстку русских новобранцев. Это было эффектное зрелище: грозные всадники на послушных конях, в ярких мундирах, с развевающимися султанами на касках и киверах, блеск занесенных для удара клинков... Однако то, что произошло в следующие минуты, поразило Мюрата - русские хладнокровно подпустили кавалерию и вместо того, чтобы сдаться, как поступили бы в такой ситуации пруссаки или австрийцы, встретили её ружейными залпами в упор... Атака захлебнулись. Французская кавалерия отступила на исходные позиции. Вдоль русского строя промчался всадник с непокрытой головой, в расстегнутом зеленом мундире, с золотыми эполетами па плечах. Генерал Неверовский! Он кричал своим солдатам что-то явно ободряющее, и восторженный рев сотен глоток отвечал ему.

«Ура! 27-я дивизия не поддалась. Голубчики не струсили и не дали неприятелю торжествовать. Первое сражение, дивизия молодая, рекруты, но отделались. Хвала... Неверовскому...» - вспоминал русский офицер - участник боя.

Мюрат изумился и, приведя в прядок свои полки и эскадроны, вновь послал их на русское каре, и все повторилось - на кавалерию посыпался град пуль. Неудача... Вдоль большака росли березы, их стволы служили препятствием для атакующих и мешали сосредоточенному удару конницы. Тех же всадников, которые прорывались между деревьями, ждали штыки русских пехотинцев.

Неверовский медленно отступал, и это бесило Мюрата. Маршал утратил способность трезво соображать - он бросил конницу в третью атаку, затем в четвертую, пятую... Без результата! Атаки следовали через каждые 15 минут, но 15 тысяч конников Мюрата и 7 тысяч пехотинцев Нея никак не могли опрокинуть поредевшую русскую дивизию. Над Мюратом уже начали посмеиваться другие маршалы и генералы! Ней предложил ему разделаться с «русскими безумцами» артиллерией. Однако пришедший в исступление Мюрат отказался от предложенных 60 пушек и продолжал упрямо гнать в бой конницу, устилая телами кавалеристов и трупами лошадей обочины краснинской дороги. Маршалу во что бы то ни стало была нужна победа - оправдание перед Наполеоном за неудачи. Очень нелегко пришлось воинам Неверовского. Многочисленные нападения противника смешали полки; два каре превратились в одну сплошную и тесную колонну, ощетинившуюся штыками. Французы попытались преградить путь отступающим, обошли их и заняли деревню, расположенную по обеим сторонам дороги.Неверовский свернул с большака, обошел, в свою очередь, неприятельский заслон и повел дивизию дальше к Смоленску. Вечером 2 (14) августа донельзя измотанные маршем и непрерывным боем полки приблизились наконец к деревне Корытня, и, когда французские кавалеристы предприняли очередное нападение, отступавших поддержали огнем 2 орудия и егерский полк, предусмотрительно отправленный сюда Неверовским утром. Мюрат вообразил, что к русским подошло сильное подкрепление (у него в голове не укладывалось, что можно драться без всякой надежды на помощь!), и приказал прекратить атаки.

Дивизия генерала Дмитрия Неверовского совершила невозможное - она не только смогла устоять, отбив около 45 атак конницы неприятеля, но и на целые сутки задержала армию Наполеона, сорвав его план молниеносного броска на Смоленск. Эти выигранные сутки имели огромное значение для всего хода войны. Не будь Красного, возможно, не было бы Бородина и Березины...

Подвиг 27-й дивизии по заслугам оценила вся русская армия. Общие настроения выразил в докладе императору Александру I Багратион: «Нельзя довольно похвалить храбрости и твердости, с какою дивизия, совершенно новая, дралась против чрезмерных сил неприятельских... Примера такой храбрости ни в какой армии показать нельзя!» Увы, правительство слишком поздно спохватилось, чтобы отметить доблесть солдат Неверовского - награды за «краснинское дело» пришли в дивизию лишь в 1814 г., когда большинства участников тех событий, включая и самого генерала, павшего в «битве народов» под Лейпцигом, уже не было в живых.

Героизм русских потряс противника. «Это лев», - говорили французы о Неверовском, а его маневр назвали «львиным отступлением». Когда Мюрат, пытаясь «сохранить лицо», докладывал Наполеону о захваченных 7 русских пушках, император недовольно выговорил маршалу: «Я ждал всей дивизии... а не семи отбитых у них орудий».

Бой под Красным и «львиное отступление» к Смоленску стоили русским войскам немалых потерь - 1500 убитых, 800 раненых попали в плен. Французы заявили о потере 500 человек убитыми и ранеными, но думается, что эти цифры слишком занижены.

Получив известие о броске Наполеона на Смоленск, Багратион и Барклай-де-Толли поспешили к городу, но их армиям катастрофически не хватало времени, чтобы опередить неприятеля. Положение спасла случайность, которую можно назвать чудом. Последним из русских соединений Смоленск покинул 7-й пехотный корпус генерала Николая Раевского (из состава 2-й армии). Он успел отойти от города всего на 12 км и здесь, у деревни Ракитня, вечером 2 (14) августа получил приказ Багратиона возвращаться в Смоленск и оказать помощь дивизии Неверовского, атакованной превосходящими силами противника.

Раевский осознавал степень опасности, грозившей всей армии. Он совершил стремительный ночной переход, переправился через Днепр при свете факелов и на рассвете прибыл в Смоленск; дал войскам немного отдохнуть и затем повел их по краснинской дороге. Около полудня 3 (15) августа солдаты Раевского встретили отступающую из-под Красного 27-ю дивизию.

На военном совете командующий корпусом и генералы, командиры дивизий и бригад приняли решение вернуться в Смоленск и не допустить в него неприятеля. Раевского не смутило то обстоятельство, что он имел всего 15 тысяч человек против всей армии (180 тысяч) Наполеона. Смоленск надо было удержать!

В ночь на 4 (16) августа русские войска заняли оборону: семь пехотных полков с 54 пушками расположились в предместьях, перед старой крепостью; в том месте, где в крепостной стене имелся разрыв, возвышалось земляное укрепление-Королевский бастион, здесь выстроились три полка 26-й пехотной дивизии, а на валах бастиона установили 18 орудий; один пехотный полк разместился непосредственно на крепостной стене и башнях; два полка выделили в резерв, и еще два взяли под охрану мосты через Днепр; шесть кавалерийских полков находились в охранении оборонительной позиции в Заднепровской части города.

Наполеон, убежденный, что в Смоленске находится лишь дивизия Неверовского, приказал шедшим в авангарде армии Мюрату и Нею захватить город.

Рано утром 4 (16) августа французы начали наступление. Благодаря численному превосходству конница Мюрата загнала за крепостные стены русскую кавалерию, и в атаку двинулась пехота Нея. Маршал шел в рядах атакующих.

Русские встретили неприятеля пушечными и ружейными залпами. Ядра, картечь и пули выкашивали французские колонны; одна пуля даже поразила Нея в шею, но маршала спас высокий и плотный воротник мундира. Невзирая на потери, французы упрямо шли вперед, смыкая ряды. Они выбили русские части из Краснинского предместья, однако уперлись в крепостную стену, оказавшуюся для них непреодолимой преградой, и, осыпаемые пулями русских стрелков, откатились назад. Началась ожесточенная перестрелка.

Главный удар наносился по центральному участку обороны - Королевскому бастиону. Полк из дивизии генерала Ледрю ворвался на валы укрепления. Ситуация для оборонявшихся была критической. Генерал Раевский бросился к месту прорыва неприятельских войск, но, когда прибыл на бастион, положение уже восстановили: командир 26-й дивизии генерал Паскевич возглавил контратаку солдат Орловского полка, которые выбили противника из бастиона штыками.Последовали новые атаки французов, но более они не смогли продвинуться ни на шаг. К неприятелю подходили новые части, а около 9 часов утра к Смоленску прибыл сам Наполеон. Раевский понимал: если враг навалится всеми силами, стянутыми к городу, его корпусу суждено погибнуть. И в этот момент генерал получил известие от Багратиона. «Друг мой, -писал князь, - я не иду, я бегу. Желал бы иметь крылья, чтобы скорее соединиться с тобой. Держись! Бог тебе помощник». Раевский держался...

Наконец в полдень в облаках пыли появились колонны головных частей 1-й и 2-й армий. Наполеон, увидев подходившие к Смоленску русские войска, не смог сдержать ликования: «Наконец-то они в моих руках!» Император жаждал генерального сражения и считал, что теперь-то уж точно вынудит русских принять его. Ночь он посвятил подготовке к битве. «Великая армия» полукольцом охватила город: на левом фланге стоял корпус Нея, в центре - корпус Даву, на правом крыле - корпус Понятовского и конница Мюрата, гвардия и корпус Богарне составили резерв, а корпус Жюно, находившийся на марше, по прибытии должен был усилить правое крыло. Действия войск готовились поддержать более 150 орудий. Как бы приглашая противника на битву, Наполеон отвел части Понятовского и Мюрата от Рачевского предместья, оставив свободное пространство - поле будущего боя.

Однако Барклай-де-Толли не пожелал ввязываться в генеральное сражение. Он счел слишком невыгодным соотношение сил и принял решение продолжить отступление в московском направлении, а для того, чтобы оторваться от преследования - подольше задержать французов у стен Смоленска. Эту задачу главнокомандующий возложил на 1-ю армию, расположив ее на правом берегу Днепра. В город же вошел корпус генерала Дохтурова, сменивший поредевшие дивизии Раевского. Дмитрий Дохтуров тяжело болел, но, когда Барклай послал спросить его, сможет ли генерал командовать войсками, ответил:: «Лучше умереть на поле чести, нежели на кровати».

Рано утром 5 (17) августа 2-я армия выступила из Смоленска. Ее марш не мог быть тайной для неприятеля, поскольку.московская дорога проходила по берегу Днепра и просматривалась с французских позиций. Осознав наконец, что русские уходят, Наполеон бросил наперерез 2-й армии корпус генерала Жюно, но не тут-то было - французы не нашли ни одного брода и не смогли форсировать реку. Тогда император приказал немедленно наступать на Смоленск, чтобы, овладев им, перебраться на правый берег Днепра, догнать русскую армию и навязать-таки ей генеральное сражение.

Во второй половине дня французы пошли в атаку. Части Дохтурова удерживали предместья в течение двух часов, но под натиском противника вынуждены были отойти в город. Пехотинцы заняли оборону на стенах, артиллерия - на бастионах крепости, и когда атакующие приблизились к укреплениям, их встретил ураганный огонь.

«...Наши... колонны оставили длинный и широкий кровавый след - массу раненых и убитых», - вспоминал адъютант Наполеона граф де Сегюр. Французы, не считаясь с потерями, пытались прорваться в Смоленск через Молоховские ворота, защищаемые 3-й дивизией генерала Коновницына. Под неприятельскими пулями и ядрами полегли расчеты четырех русских пушек, прикрывавших ворота, а сами орудия были подбиты, их заменили, но через несколько минут все повторилось. В ходе боя пушки и артиллеристов пришлось менять четыре раза. Полки дивизии обливались кровью. Гибли сотни солдат, десятки офицеров, погиб генерал Балл - командир бригады из сражавшейся рядом 7-й дивизии, получил пулевое ранение в руку и сам Коновницын, однако он не оставил поле боя и даже отказался от перевязки.

Барклай-де-Толли внимательно следил за ходом развернувшегося сражения. «...Барклай, - свидетельствовал очевидец, - вовсе не думал об опасности, коей он подвергался, и отдавал приказания с величайшим хладнокровием». Главнокомандующий послал Дохтурову подкрепление - дивизию принца Евгения Вюртембергского. Добравшись с четырьмя полками до Молоховских ворот, принц контратаковал французов, и его солдаты штыками отбросили пехоту Нея.

Успешно действовали русские войска и на левом фланге. Сражавшаяся в Рачевском предместье дивизия Неверовского оттеснила польскую пехоту корпуса Понятовского; в штыковом бою был убит один из его генералов - Грабовский. Здесь же погиб и русский генерал Скалон, командовавший отрядом из трех драгунских полков. Особенно губительным для врага оказался огонь русских пушек, установленных близ Никольских ворот, которыми лично управлял начальник артиллерии 1-й армии генерал Кутайсов.

Видя бесплодность атак, Наполеон велел пробить бреши в крепостных стенах Смоленска. Однако массированный обстрел из 150 орудий не привел к ожидаемому результату -пушки и гаубицы оказались бессильными перед мощью старинной крепости. И тогда французская артиллерия перенесла огонь на город. «Тучи бомб, гранат и чиненых ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви, - писал очевидец, - и все, что может гореть, запылало!.. Опламененные окрестности, густой разноцветный дым, багровые зори, треск лопающихся бомб, гром пушек, кипящая ружейная стрельба, стук барабанов, вопль старцев, стоны жен и детей... Толпы жителей бежали из огня, полки русских шли в огонь...»

Сражение прекратилось с наступлением темноты. На военном совете большинство русских генералов предложили утром атаковать неприятеля - велика была жажда мщения, однако Барклай-де-Толли приказал покинуть город и продолжить отступление на восток. Защитники Смоленска перешли на правый берег Днепра. Вместе с воинами город покинуло и население.

Битва за Смоленск стала первым крупным сражением в Отечественной войне 1812 г. Обе стороны понесли в ней большой урон: русские, по разным данным, - от 6 до 10 тысяч, а Французы - от 6 до 15 тысяч (и даже до 20 тысяч) убитыми и ранеными.

На рассвете 6 (18) августа 1812 г. войска Наполеона заняли левобережную часть Смоленска. Де Сегюр вспоминал: «Армия... вошла в стены города. Она прошла эти дымящиеся и окровавленные развалины... с военной музыкой... Но свидетелей ее славы тут не было. Спектакль без зрителей, победа почти без плодов, кровавая слава и дым, окружавший нас, были как будто единственным результатом нашей победы и ее символом!»

Весь день 6 (18) августа французы пытались наладить переправы через Днепр и выбить из Петербургского предместья (Заднепровья) засевшие там русские части. С утра до вечера кипела ожесточенная артиллерийская и ружейная перестрелка. Особенно досаждала противнику меткая стрельба русских егерей. Подвиг одного из них описал французский офицер X. Фабер дю Фор: «В особенности между русскими стрелками выделялся своей храбростью и стойкостью один русский егерь, поместившийся как раз против нас, на самом берегу, за ивами, и которого мы не могли заставить молчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал, но он все не унимался и замолчал только к ночи, а когда на другой день при переходе на правый берег мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщепленных деревьев увидали распростертого и убитого ядром нашего противника, унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего на своем посту». Имя героя история, увы, для нас не сохранила...

Продолжением Смоленского сражения стал бой у Валутиной горы. Ко времени вступления Наполеона в Смоленск 2-я русская apмия, возглавляемая Багратионом, отошла от города на 50 км по московской дороге и переправилась через Днепр. Отвести 1-ю армию оказалось труднее - французские войска, шедшие по пятам, стремились навязать ей бой на марше и разгромить. Положение русских осложнялось тем, что армия была разделена на две части. Одна из них, во главе с генералом Дохтуровым, смогла оторваться от неприятеля, но вторая - генерала Николая Тучкова, с которой находился и штаб Барклая-де-Толли, - утром 7 (19) августа наткнулась у деревни Гедеоновка на части маршала Нея. Завязался бой, в ходе которого Барклай едва не попал в плен: генерала и группу офицеров окружили польские уланы, но их разогнали вовремя пришедшие на помощь гусары из Изюмского полка под командованием капитана Льва Нарышкина. С большим трудом русские отбили нападение неприятеля, но угроза разгрома колонны не миновала. Положение спас отряд генерала Павла Тучкова, младшего брата начальника колонны. П. Тучков располагал весьма скромными силами - около 3 тысяч пехоты и кавалерии при 12 конных орудиях, но он прикрыл дорогу на восток, заняв исключительно выгодную позицию на Вал утиной горе. Маршал Ней атаковал русских тремя дивизиями (19 тысяч человек), но не смог их опрокинуть. Тучков дрался полдня, однако его войска в конце концов обессилели, и генерал доложил Барклаю, что не может более противостоять превосходящему в силе противнику. Барклай-де-Толли велел Тучкову возвращаться на позиции и умереть, но не отступать ни на шаг... Бпрочем, вскоре к поредевшему отряду подошло подкрепление, и теперь в бою участвовали 12 тысяч русских солдат и офицеров. Французы также усилились еще одной пехотной дивизией, и бой разгорелся с новой силой. Обе стороны несли ощутимые потери. Все фронтальные атаки французской пехоты успешно отражались. На переправе через реку Колодню русское ядро угодило в командира одной из неприятельских дивизий - генерал Гюден, участник всех походов Наполеона, получил смертельное ранение.

Не удалась и попытка конницы маршала Мюрата, и пехоты генерала Жюно сломить сопротивление русских ударом в их левый фланг. Обнаружив обходное движение французов, русское командование выдвинуло им навстречу кавалерийский корпус генерала Орлова-Денисова, который непрерывными контратаками сковал противника...

Вечером Ней вновь бросил в наступление четыре дивизии. Неприятель смог-таки потеснить измотанную многочасовым боем русскую пехоту. В этот переломный момент на помощь солдатам Тучкова пришли три полка во главе с генералом Коновницыным. Рукопашный бой продолжался уже в темноте. Генерал П. Тучков с горсткой солдат Екатеринославского полка оказался окружен французскими пехотинцами. В неравном бою русские воины пали. Самого генерала, раненного штыком в бок и получившего несколько сабельных ударов в голову, захватили в плен.

Сражение 7 (19) августа 1812 г. у Валутиной горы (известное и как «бой при Лубино») длилось 16 часов и закончилось лишь ночью. Задержав превосходящие силы Нея, Мюрата и Жюно, войска П. Тучкова, Орлова-Денисова и Коновницына, верные суворовскому принципу «сам погибай, а товарища выручай», дали возможность главным силам 1-й армии отойти по московской дороге к Днепру и переправиться через него у деревни Соловьево. Потери русских достигли 6 тысяч человек, французы лишились 8 тысяч солдат и офицеров.

После взятия Смоленска перед Наполеоном встал вопрос: что делать дальше? Поставленных целей он не достиг: русская армия вновь ускользнула, и навязать ей генеральное сражение не удалось, как и не удалось добиться мира от императора Александра. Огромные потери и необходимость оставлять гарнизоны для охраны коммуникаций изменили соотношение сил - «Великая армия» уже не имела подавляющего численного перевеса над русскими, местное население оказывало сопротивление, продвижение в глубь России затрудняло пополнение и снабжение армии.

Наполеон заколебался и решил было остановиться в Смоленске; он даже объявил своим маршалам об окончании военной кампании 1812 г. Однако вскоре отдал приказ о продолжении похода на Москву. Там он намеревался продиктовать свою волю побежденным и получить мир.

Тем временем обе русские армии вновь соединились на левом берегу Днепра за деревней Соловьево. Быстро преодолеть реку им удалось благодаря помощи местных крестьян, соорудивших два наплавных моста. Армии двинулись к Дорогобужу. Каждый день русский арьергард вел бои с головными частями следовавшего по пятам противника, нанося ему потери и выигрывая время для отхода главных сил. В этих боях особенно отличились казаки атамана Платова. Так, они успешно сдерживали французов на подступах к Соловьеву, а затем, когда мосты через Днепр были уничтожены, вброд перешли реку и заняли оборону в районе переправы. Когда же французы попытались воспользоваться бродом, их отогнали артиллерийским и ружейным огнем. Потеряв несколько часов, противник стал наводить мосты под прикрытием многочисленной артиллерии. Платов же отвел приданных ему егерей и пушки за пределы дальности стрельбы неприятельских орудий на новую позицию. Затем атаман хладнокровно дождался появления противника на левом берегу Днепра и притворным отступлением казаков подставил французов, неосторожно ринувшихся в преследование, под ядра и картечь русской артиллерии и пули егерей. Этот способ действий, изматывавший противника, применялся и отрядом генерала Коновницына, сменившим в арьергарде казаков.

Уход из Смоленска и продолжение отступления произвели тяжелое впечатление на русскую армию. Генералитет, войска требовали дать сражение, но Барклай-де-Толли, считавший, что для победоносного завершения войны необходимо сохранить армию, был неумолим - отступление продолжалось. 13 (25) августа русские оставили Дорогобуж, а 16 (28) августа - Вязьму.

Утром 17 (29) августа 1812 г. русские войска сосредоточились в районе села Царёво-Займище, в 40 км восточнее Вязьмы. Вечером этого дня сюда прибыл генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов, назначенный главнокомандующим всей армией.

«Кутузов приехал! - вспоминала об этом дне героиня войны «кавалерист-девица» Надежда Дурова. - Солдаты, офицеры, генералы - все в восхищении. Спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством». «Приехал Кутузов бить французов», - быстро разнеслась по полкам веселая присказка.Но уже на следующий день от нового главнокомандую. щего поступил приказ: «Отступать». «С приездом Кутузова все умы воспрянули и полагали видеть на другой день Наполеона совершенно разбитым, опрокинутым, уничтоженным... Между тем... мы слышим, что армия трогается назад. Никто не ропщет, никто не упрекает Кутузова- писал впоследствии участник тех событий.

Искусный полководец, смелый и решительный, в то же время осмотрительный и осторожный, Кутузов по достоинству оценил действия своего предшественника Барклая-де-Толли и счел невозможным дать генеральное сражение, не получив подкрепления, кроме того, позиция у Царёво-Займи-ща оказалась крайне неудобной для обороны.

Отступление к Гжатску сопровождалось ожесточенными арьергардными боями. Отряд Коновницына с трудом отбивался от беспокоивших его войск маршалов Мюрата и Даву. Задержать превосходящие силы противника удалось во многом благодаря мужеству русских пионеров - солдат инженерных войск: под огнем врага они ухитрились сжечь мосты через р. Гжать и тем самым остановили преследователей.

Чудеса храбрости в очередной раз продемонстрировали и русские кавалеристы. Один из отрядов конницы попал в окружение близ Гжатска. Казаки и драгуны с боем пробились из окружения и, оторвавшись от французов, немедленно устроили засаду. Когда же шедшая следом кавалерия противника поравнялась с ними, русские внезапно атаковали ее и заставили бежать с поля боя.

Гжатск был оставлен русскими войсками 20 августа (1 сентября). Они остановились недалеко от границы Смоленской и Московской губерний. Здесь у села Бородино 26 августа (7 сентября) 1812 г. произошло сражение, ставшее одним из самых кровопролитных в истории войн со дня изобретения огнестрельного оружия, - знаменитая Бородинская битва. 2 (14) сентября французы вошли в покинутую русской армией и населением Москву. «Великая армия» и ее предводитель император Наполеон торжествовали. «Какой славный день выпал нам на долю! Каким величайшим и самым блестящим воспоминанием станет этот день в нашей жизни! И чувствовали в этот момент, что взоры всего удивленного кира должны быть обращены на нас» и каждое из наших дви-ясений станет историческим», - писал де Сегюр. Однако опьянение успехом очень скоро прошло: московский пожар погубил город, к которому так стремилась «Великая армия», и в огне исчезли запасы продовольствия и фуража, а за спиной захватчиков разгоралось пламя партизанской войны.

Партизанское движение на Смоленщине

На территории Смоленщины захватчики столкнулись с мощным народным сопротивлением. Первоначально оно выражалось в отказе поставлять продовольствие и фураж для французской армии, но уже в августе 1812 г. сопротивление приобрело форму вооруженной борьбы.

В тех уездах, через которые проходили войска Наполеона, крестьяне стали создавать партизанские отряды. Они нападали на воинские подразделения и обозы неприятеля, уничтожали французских солдат и офицеров, захватывали их в плен, охраняли населенные пункты от набегов фуражиров и мародеров, вели разведку.

Иногда во главе партизан-крестьян стояли местные помещики. Так, в Духовщинском уезде дворянин Александр Лесли возглавил отряд из шестидесяти крестьян; затем его численность возросла до двухсот человек.

Большинством же партизанских формирований руководили наиболее решительные и авторитетные крестьяне. В Краснинском уезде успешно действовал отряд старосты одной из деревень Семена Архипова. Громя французские обозы на Краснинском большаке, партизаны Архипова не только парализовали военные перевозки, но истребили и пленили, по некоторым сведениям, более 3500 солдат и офицеров противника. Бесстрашно орудовал в Сычевском уезде женский партизанский отряд, созданный крестьянкой из хутора Горшково Василисой Кожиной. Женщины, девушки и подростки, вооруженные серпами, косами и вилами, беспощадно расправлялись с французами, оказывающими сопротивление, а сдавшихся в плен передавали русскому командованию. Вскоре партизаны «старостихи Василисы» с успехом стали использовать трофейное огнестрельное и холодное оружие. Имя народной героини было известно не только в России, но и в Европе.

Некоторые партизанские отряды возглавляли русские солдаты, по разным причинам отставшие от частей. Так, в Гжатском уезде крестьянским отрядом руководил солдат Елисаветградского гусарского полка Федор Потапов по прозвищу Самусь. Раненый, он попал в плен во время Бородинского сражения, но бежал. Оправившись от ран, Потапов собрал под своей командой около трех тысяч крестьян, с которыми нападал на транспортные колонны противника на смоленской дороге. В боях партизаны применяли даже артиллерию - трофейную пушку.

Одним из крупнейших отрядов, также действовавшим в районе Гжатска, командовал солдат Киевского драгунского полка Ермолай Четвертаков. В бою у села Царёво-Займище под ним убили коня, и Четвертаков оказался в плену, из которого через несколько дней бежал. Не имея возможности пробиться к своим, солдат решил продолжить борьбу с захватчиками в их тылу. На его призыв откликнулись жители деревни Задково. «Четвертак», как называли его крестьяне, наскоро обучил их премудростям военного дела. Вскоре возглавляемая им группа из пятидесяти человек, вооруженная самодельными пиками, топорами и дубинами, одержала первую победу - уничтожила подразделение французской кавалерии -12 кирасир, - умело устроив засаду на лесной дороге. Трофеями партизан стали 12 ружей, 24 пистолета, 12 палашей и 10 коней. Затем отряд разгромил неприятельский обоз, вынудив охрану бежать; было захвачено значительное количество огнестрельного оружия и партизан выросла до трехсот человек, Четвертаков разделил свои силы: одна часть народных мстителей несла охрану окрестных деревень от французов, а другая совершала рейды по тылам неприятеля, удаляясь от партизанской базы на многие десятки километров. В октябре 1812 г. отряд насчитывал до четырех тысяч человек и совершал нападения на достаточно крупные подразделения противника. Так, в конце октября партизаны разбили целый батальон французской пехоты и захватили две пушки. После бегства французов с территории Гжатского уезда Ермолай Четвертаков распустил свое войско и явился в полк. Солдат никому не рассказывал о своих делах в неприятельском тылу, и о его подвигах стало известно лишь в 1813 г., после того как гжатские крестьяне обратились к властям с просьбой отметить доблесть «Четвертака». Героя наградили высшей солдатской наградой - знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом).

В районе Дорогобужа крестьян-партизан также возглавлял киевский драгун - унтер-офицер Ермолай Васильев. В первом бою он с шестьюдесятью крестьянами-добровольцами внезапно атаковал французский отряд из трехсот человек, который шел без охранения. Неожиданный удар поверг численно превосходящего и несравненно лучше вооруженного противника в панику. Часть солдат, побросав оружие, разбежалась, других партизаны уничтожили в рукопашной схватке. Увеличившийся вскоре до шестисот человек отряд Васильева истребил в боях более тысячи захватчиков, отбил у них шесть пушек и много другого вооружения.

В городе Поречье (Демидов) партизанский отряд создали горожане. Руководил им купец Никита Минченков. Совершив нападение на французский обоз или отряд фуражиров, Минченков, прекрасно знавший местность, всякий раз Умело уводил партизан из-под удара. Его подвиги правительство отметило высокой наградой - орденом Св. Георгия.

Возникли на Смоленщине и отряды самообороны. Считается что первый из них создали жители города Рославля. Он насчитывал до четырехсот бойцов, а возглавил его отставной капитан Завизин. Отряд активно противостоял неприятелю: громил подразделения фуражиров и шайки мародеров. Только в плен рославчане захватили более трехсот солдат врага. Когда же в сентябре 1812 г. крупное формирование противника ворвалось-таки в город, на помощь отряду самообороны пришли партизаны, действовавшие в округе под командованием князя Ивана Тенишева. Совместными усилиями рославчане и партизаны выбили из города французов, и более неприятель не предпринимал попыток захватить Рославль.

Всего же во время Отечественной войны 1812 г. на территории Смоленской губернии с врагом боролись 40 крестьянских партизанских отрядов - всего до 16 тысяч партизан. Они уничтожили и взяли в плен более 10 тысяч солдат и офицеров противника, захватили огромное количество оружия, боеприпасов, лошадей, снаряжения.Русское командование уже в начале войны осознало, насколько гибельна для противника так называемая «малая война». В августе 1812 г. Барклай-де-Толли призвал население Смоленской губернии «карать злодеев без всякой пощады». Горячо поддержал сопротивление захватчикам, ставшее всенародным, и М. И. Кутузов. Он стремился направлять и координировать действия партизанских отрядов, по возможности снабжать их оружием. Оценил Кутузов и инициативу подполковника Ахтырского гусарского полка Дениса Давыдова, предложившего направить в тыл французов для партизанских действий небольшие подвижные армейские отряды. Главнокомандующий выделил Давыдову пятьдесят гусар и сто пятьдесят казаков. Первый бой на территории Смоленщины армейские партизаны приняли в селе Царёво-Займи-ще. Разведчики обнаружили здесь неприятельский обоз из десяти фур с продовольствием и одной с патронами под охраной двухсот пятидесяти кавалеристов. Партизаны внезапно ворвались в село, и лишь около тридцати французов попытались оказать им отпор, остальные, охваченные паникой, стали искать спасения в бегстве. Рассеяв и уничтожив оборонявшихся, гусары и казаки захватили обоз и сто двадцать пленных.В сентябре 1812 г., получив подкрепление - 180 казаков, Давыдов дерзко атаковал неприятеля под Вязьмой: около ста французских солдат пали в бою, до шестисот пятидесяти человек оказались в плену, трофеями русских стали двадцать подвод с продовольствием и одиннадцать фур с боеприпасами. Захваченное оружие гусары и казаки передали партизанам-крестьянам, раздали освобожденным из плена русским солдатам.

Действия отряда Д. Давыдова обеспокоили французские оккупационные власти, и генерал Барагэ де Илье решил уничтожить армейских партизан, захватить Давыдова живым или мертвым. Однако партизаны ускользнули от посланного против них двухтысячного кавалерийского отряда и продолжали успешно орудовать в неприятельском тылу. В борьбе с захватчиками на территории Смоленщины отличились и другие армейские партизанские отряды. Одним из них командовал капитан Александр Сеславин, о котором поэт В. Жуковский писал: «Сеславин - где не пролетит с крылатыми полками: там брошен в прах и меч, и щит, и устлан путь врагами». Другой отряд возглавлял капитан Александр Фигнер - человек отчаянной храбрости, но, увы, и немалой жестокости: иной раз он не брал пленных, считая, что враг, пришедший в пределы России, не заслуживает ничего, кроме смерти...

В общей сложности на Смоленской земле удары по захватчикам наносили 10 армейских партизанских отрядов.

Партизаны Смоленщины причиняли огромный урон армии Наполеона. Штаб-квартира Кутузова сообщала: «Партизаны, рассеянные по всем дорогам... весьма удачно действуют, следствием их поисков есть совершенное почти лишение неприятеля фуража и провианта и множество... пленных».

Впрочем, немалые потери несли и партизаны, большинство из которых являлись необученными даже азам военного дела крестьянами, имевшими примитивное вооружение - топоры и дубины. В боях, от лишений и болезней погибли сотни народных мстителей. Некоторые руководители партизанских отрядов попали в руки неприятеля и были казнены; так погибли крестьянин Семен Архипов, отставной подполковник Павел Энгельгардт, чиновник Семен Шубин. Однако никакие, даже самые суровые, меры не помогли захватчикам подавить народное сопротивление. «Дубина народной войны,- писал великий Лев Толстой, - поднимаясь со всей своей грозной и величественной силой и не спрашивая ничьих вкусов и правил, не разбирая ничего, поднимала, опускала и гвоздила французов».

Боевые действия на Смоленщине во время контрнаступления русских войск осенью 1812 г.

К осени в ходе войны наметился перелом. Армия Наполеона в Москве оказалась окружена русскими партизанами, ополченцами, казаками и регулярными войсками со всех сторон. Император осознавал, что время работает против него -противник избегал генерального сражения, возможно, и усиливался, а поредевшие части его «Великой армии» таяли в навязанной русскими «малой войне» и в борьбе за существование на руинах сожженного города. Осенние дожди обещали вскоре смениться морозами знаменитой русской зимы...

Не дождавшись мирных предложений ни от императора Александра I, ни от главнокомандующего Кутузова, Наполеон покинул Москву 7 (19) октября 1812 г. Его 100-тысячная армия с 569 орудиями, отягощенная огромным обозом (большую часть которого составляли фуры, телеги и кареты с награбленным добром), двинулась на юго-запад, по направлению к Калуге. Император решил отступать к Смоленску по южным, не затронутым войной территориям, где он мог бы обеспечить свои войска продовольствием, фуражом, возможностью квартироваться в населенных пунктах.

О выступлении неприятеля из Первопрестольной и направлении его движения Кутузова немедленно известили партизаны. Его первой реакцией стали слова: «С сей минуты Россия спасена!» Полководец разгадал нехитрый замысел Наполеона. Русскую армию подняли по тревоге, и из Тарутинского лагеря она устремилась к городу Малоярославцу, чтобы преградить неприятелю дорогу на Калугу.

12 (24) октября произошло ожесточенное сражение за Малоярославец. Наполеон, столкнувшись с сосредоточенной в одном пункте и полной решимости драться русской армией, не рискнул на следующий день продолжить бой. 14 (26) октября, после тяжелых раздумий, он отдал приказ об отходе на северо-запад - на Можайск и далее на запад по Старой Смоленской дороге к Смоленску. Его первоначальный план отступления был сорван Кутузовым. Надежды на спасение «Великой армии» начали рушиться. Русский полководец окончательно вырвал инициативу из рук противника и вынудил французов повернуть на дорогу, пролегавшую по ими же разоренной местности.

Перспектива движения по Старой Смоленской дороге через покинутые населением деревни и села, где невозможно было достать продовольствие и фураж, пугала всех - от императора до последнего солдата в обозе.

Уже в самом начале своего скорбного и страшного пути солдаты Наполеона стали утрачивать человеческий облик. Так, миновав Бородинское поле, они проходили вблизи Колоцкого монастыря, где находились тысячи израненных в знаменитой битве французов, немцев, итальянцев и поляков. Калеки выползли на дорогу и со слезами протягивали руки к проходившим мимо товарищам, умоляя не бросать их. У императора, который вообще-то всегда отличался равнодушием к чужим страданиям, на сей раз дрогнуло сердце. Он велел разместить раненых в обозе с награбленным. Но скоро все они оказались на обочинах дороги Ц возничие без всякой жалости сбрасывали несчастных со своих фур и телег...

Вступление французских войск на территорию Смоленщины было отмечено новым злодеянием. Недалеко от Гжатска солдаты, конвоировавшие русских пленных, устроили массовую расправу над ними. Пленных уже давно не кормили» и, ослабевшие, они сковывали движение отступавших. Тела этих мучеников покрыли обочины дороги, валялись на проезжей части, и у всех были одинаково размозжены пулями или оружейными прикладами головы. Бесчеловечная жестокость взывала ропот даже среди офицеров штаба Наполеона.

Генерал Арман де Коленкур возмущенно заявил императору: «Так вот та цивилизация, которую мы несли в Россию! Какое впечатление произведет на неприятеля это варварство? Разве мы не оставляли ему своих раненых и множество пленных? Разве не на ком ему будет жестоко мстить?»
Русские вели параллельное преследование врага. Севернее Старой Смоленской дороги действовал отряд генерала Павла Голенищева-Кутузова; южнее ее орудовали подвижные отряды - казачьи полки генерала Матвея Платова, а также шли главные силы под командованием Михаила Илларионовича Кутузова; с востока противника теснил авангард армии, возглавляемый генералом Михаилом Милорадовичем. С войсками взаимодействовали партизаны.

С началом контрнаступления роль партизанских отрядов еще более возросла. Отрядам Давыдова, Сеславина, Фигнера, Ефремова, Ожаровского Кутузов поставил задачу «употребить все средства на уничтожение неприятельских обозов и нанесение ему всевозможного вреда». Главнокомандующий требовал «...нападать на неприятельские малые отряды, транспорты, по Смоленской дороге идущие, истреблять... неприятельские магазейны (склады)... фураж, и тем отнять все способы продовольствия...»

Темп преследования был чрезвычайно высок - до 30 км в день! По французским походным колоннам наносился удар за ударом. Их постоянно держали в напряжении. Французский офицер вспоминал, что едва на дороге возникал затор, как тут же появлялись казаки, «...из своих легких орудий... они бросали ядра в эту сумятицу и тем самым еще больше увеличивали ее». Ему вторил другой: «Сзади на нас нападают тучи казаков. Мы не можем сделать и тысячи шагов без того, чтобы не обернуться лицом к неприятелю»;.

Подталкиваемая штыками русской пехоты, пиками казаков и дубинами партизан, армия противника так ускорила свой марш, что русскому авангарду едва удалось догнать ее под Вязьмой.

Сражение под Вязьмой стало одним из важнейших в период контрнаступления. Командующий русским авангардом генерал Милорадович попытался окружить и разгромить арьергард французских войск - корпус маршала Даву. С частью своих сил он обошел противника, стоявшего у деревни Федоровское (в 10 км северо-восточнее Вязьмы) и перерезал ему путь к отходу. Атаман Платов атакой в лоб выбил Даву с занимаемых им на окраине деревни позиций, и над французским корпусом, зажатым с двух сторон, нависла угроза полного уничтожения. На выручку ему повернули корпуса генералов Богарне и Понятовского, до того отходившие к Вязьме. Французы получили преимущество в численности - 37 тысяч против 25 тысяч русских. Чтобы избежать удара с тыла, Милорадович отвел свои войска со Старой Смоленской дороги и занял фланговую позицию. Когда же корпус Даву стал отходить вдоль дороги к Вязьме, на него обрушился ураганный ружейно-артиллерийский огонь, а затем последовали атаки русской кавалерии и пехоты.

Даву тем не менее, прорвался к городу, его войска вместе с частями Нея, Богарне и Понятовского приготовились оборонять город. Французские маршалы приняли решение удержать Вязьму и расположились на высотах восточнее города.

Милорадович получил подкрепление и, хотя его авангард уступал врагу в численности, окружил город с трех сторон. Затем русские полки с развернутыми знаменами и барабанным боем пошли на штурм. Они выбили части неприятеля с позиций на окраинах Вязьмы и ворвались на улицы. Вместе с регулярными частями и казаками действовали партизанские отряды Сеславина и Фигнера. Сопротивление противника было сломлено. Потеряв в 10-часовом бою 6 тысяч человек убитых и раненых, 2,5 тысячи пленных, поредевшие французские корпуса стали поспешно отходить к Дорогобужу. Умело организованный русским командованием бой закончился убедительной победой, хотя уничтожить корпус Даву и не удалось. Русские потеряли 2 тысячи человек убитыми и ранеными.

Замечательный подвиг совершил при освобождении Вязьмы один из русских воинов - майор Трештатный, который спас группу русских пленных, запертых французами в помещениях подожженного ими Иоанно-Предтеченского монастыря и обреченных на мученическую смерть.

Поражение под Вязьмой оказало сильнейшее деморализующее воздействие на французскую армию. «Много солдат разбежалось... В рядах имелись большие опустошения. Надо было все переформировать, чтобы сплотить остатки нашей армии. Из каждого полка едва выходил один батальон, из батальона - взвод. У солдат не было ни их обычного места, ни товарищей, ни прежних начальников». В рядах «Великой армии» началось настоящее разложение: многие солдаты уже отказывались выполнять приказы командиров; в озера и болота, а то просто на обочины дороги, бросали не только награбленное добро, но и оружие; артиллеристы спешили избавиться от своих пушек и зарядных ящиков (тем более, что многие лошади пали или были съедены); между солдатами различных национальностей стали возникать столкновения при дележе обеда; мелкие подразделения разбредались по окрестностям в поисках еды и становились жертвами партизан. Иллюстрацией нравов, царивших в армии, является сцена, описанная де Сегюром: «...Изголодавшиеся солдаты бросались на павших лошадей и рвали их на куски; затем жарили на кострах из обломков повозок это окровавленное мясо и пожирали его». Всеми - маршалами, генералами, офицерами и рядовыми - овладела одна-единственная мысль: как можно скорее унести ноги из «этой неприветливой страны...»

В довершение всех бед «Великой армии» в начале ноября выпал снег и начались морозы, превратившие дальнейшее отступление в кромешный ад. Солдаты Наполеона (в основном уроженцы стран с мягким климатом) не имели зимнего обмундирования, обуви, то же, чем они располагали, давно пришло в негодность. Счастливыми оказались обладатели шуб и тулупов, отобранных у местных жителей, остальные укутывались в мешковину и иное тряпье...

Температура воздуха зимой 1812-1813 гг. оказалась на 5-8°С ниже нормы, и уже 1(13) ноября она упала до -23° С. Путь «Великой армии» теперь отмечался трупами тысяч солдат, замерзших на марше и на привалах. Ужасное зрелище представляла собой Старая Смоленская дорога: обочины были завалены брошенными повозками, пушками и зарядными ящиками, обглоданными тушами павших лошадей и людскими телами, постепенно заметаемыми снегом.

Часть артиллерийских орудий и захваченной в Москве добычи французы утопили в болотах и озерах, встречавшихся в окрестностях Смоленской дороги. Существует легенда, что по приказу Наполеона в одно из озер - Семлевское, находящееся между Вязьмой и Дорогобужем, - были брошены награбленные в Кремле сокровища и позолоченный крест с колокольни Ивана Великого. Попытки отыскать «клад Наполеона» на дне озера предпринимались с 1830-х гг., а в конце XX в. они проводились с использованием самого современного оборудования. Увы, никаких существенных результатов они не дали... Повышенное же содержание в воде меди и цинка краеведы объясняют тем, что здесь, возможно, отступающие утопили стволы пушек - после бегства французских войск недалеко от озера нашли сорок лафетов от орудий.

Нелегко пришлось и наступавшим русским войскам. Так же, как и французы, они шли через превращенную в пустыню местность, ночевали под открытым небом и несли немалые потери обмороженными, заболевшими и отставшими от своих частей, но не упускали возможности для нанесения очередного удара по врагу.

Так, уже 26 октября (7 ноября) 1812 г. войска генерала Милорадовича настигли у Дорогобужа и атаковали корпус маршала Нея, шедший в арьергарде «Великой армии».

Бой за Дорогобуж 26 октября (7 ноября) 1812 г. начался рано утром с удара передового отряда русских войск (два егерских и два кавалерийских полка) под командованием генерала Юрковского по переправлявшимся через р. Осьму французским частям. Оставив переправу, противник поспешил отойти в город. Здесь Нею удалось организовать оборону, расположив войска на городском валу и высотах. Он на некоторое время остановил наступающих, а один из французских полков даже пошел в контратаку. Маршал, человек большой отваги, лично принял участие в бою, и это придало мужество его солдатам.

Однако на помощь передовому отряду русских вскоре подошла пехотная дивизия генерала принца Вюртембергского. Около 14 часов после жаркого боя силами двух полков русские заняли валы старой крепости, немедленно установили на них артиллерию и, под прикрытием пушечного огня, стали вытеснять противника из города. Не желая быть отрезанным от главных сил, Ней приказал отступить. Уходя из Дорогобужа, французы бросили шесть орудий, но зато подожгли уцелевшие дома...

Отряд генерала Юрковского продолжил преследование неприятеля, опрокинул его заслон на переправе через р. Ужу и захватил еще 19 пушек и до 2 тысяч пленных, в основном обессилевших солдат, не оказавших никакого сопротивления. Облик умиравших от голода солдат противника, их мольбы о помощи оказались столь жалки, что многие русские воины отдали врагам свой хлеб.

Через день русские нанесли по неприятелю еще два ощутимых удара. Партизаны Д. Давыдова, А. Сеславина и А. Фигнера обнаружили французскую дивизию, выступавшую из Ельни в Смоленск. Соединением, сформированным из резервных частей, командовал генерал Барагэ де Илье. Дивизия растянулась почти на 20 км: ее авангард находился в селе Ляхово (около 40 км от Ельни), а главные силы - в районе деревень Холм и Балтутино. Командиры партизанских отрядов приняли решение использовать выгодную обстановку и уничтожить французский авангард в селе Ляхово. Численность расположившейся здесь бригады противника, которую возглавлял генерал Ж. Ожеро, партизаны оценили в 2,5 - 3 тыс. человек. Три же партизанских отряда насчитывали 1280 сабель и штыков при четырех орудиях. Чтобы создать перевес в силах, их командиры обратились за помощью к генералу графу Василию Орлову-Денисову, командиру войскового летучего отряда из двух тысяч казаков и драгун при четырех орудиях, действовавшего в районе Ельни. Утром 28 октября (9 ноября) Орлов-Денисов присоединился к партизанам и принял на себя командование объединенными силами.

Около часа дня партизаны перешли в наступление. Частью своего отряда Давыдов отрезал французский авангард от главных сил Барагэ де Илье. Другая часть, а также отряд Сеславина двинулись к Ляхову. Орлов-Денисов располагался на правом фланге наступавших и контролировал дорогу, ведущую через Долгомостье на Смоленск. Отряд Фигнера составлял резерв.

Обнаружив приближение русских, Ожеро вывел бригаду на окраину села и занял находящиеся здесь высоты. Его пехота вступила в перестрелку со спешенными казаками, но вскоре артиллерия партизан выбила ее с высот. Французы отошли ближе к селу, а партизаны тут же установили на возвышенности пушки. Их огонь стал более прицельным и эффективным. Ожеро с опозданием понял, что уступил противнику чрезвычайно выгодную позицию, и попробовал вернуть высоты. Две колонны французской пехоты при поддержке двух эскадронов конных егерей контратаковали русских. Партизаны позволили неприятелю отойти от села, после чего гусары Давыдова и уланы Фигнера опрокинули малочисленную французскую кавалерию» а пехоту загнали в лес, откуда ее выбили русские егеря. Французы вновь отошли к Ляхову и закрепились в нескольких сараях на его окраине. На предложение о сдаче они отвечали стрельбой, поэтому Давыдов приказал поджечь сараи. Неприятельская пехота бежала в село...

Генерал Барагэ де Илье узнал о появлении русских еще утром, но предпринять ничего не успел, поскольку вскоре со стороны Ляхова донеслись звуки боя: сильная ружейная стрельба и орудийная канонада. Генерал мог стянуть главные силы дивизии в кулак и обрушиться на партизан, но, не имея сведений о численности противника, действовал крайне пассивно и никакой помощи Ожеро не оказал. Впрочем, к окруженной бригаде из-под Долгомостья пытался пробиться небольшой сводный отряд, состоявший из пехоты и, возможно, трех эскадронов кирасир. Очевидно, отряд прикрывал транспортную колонну, направленную Ожеро в Смоленск. Надо отдать должное этой горстке французских солдат и офицеров. Когда они услышали стрельбу у себя за спиной, то имели возможность уйти и спастись, но не пожелали бросить в беде своих товарищей и двинулись обратно в сторону Ляхова. Генерал Орлов-Денисов атаковал их двумя казачьими и одним драгунским полками: частью противника изрубили, частью рассеяли; в руки партизан попал обоз с пороховыми ящиками и фурами, нагруженными фуражом и продовольствием.

Генерал Ожеро не воспользовался неожиданным отвлечением значительной части сил русских, для того чтобы прорваться на Смоленск или соединиться с Барагэ де Илье. Французы оставались в Ляхове, которое уже подожгла артиллерия партизан. Ожеро потерял надежду на успешное завершение боя, дрогнул и выслал к русским парламентера. С русской стороны в переговорах принял участие Фигнер. Знаменитый партизан от лица Орлова-Денисова потребовал немедленной сдачи в плен, угрожая в противном случае «совершением истребления»; при этом он заявил, что село окружают 15 тысяч(!) русских воинов. После некоторого колебания Ожеро и остатки его бригады сдались. Французские источники сообщают о сдавшихся 19 офицерах и 1650 солдатах (очевидно, не учитывая захваченных в плен в ходе боя). Партизаны рапортовали о пленении 60 офицеров и 2000 рядовых.

Бой под Ляховом - пример четкого взаимодействия, умелых и решительных действий армейских партизанских отрядов. Впервые за время контрнаступления русской армии в плен сдалась целая воинская часть противника во главе с генералом.

Наполеон пришел в ярость, узнав о «деле при Ляхове», так как очень рассчитывал на пополнение армии свежей дивизией; возмутил его и факт сдачи Ожеро (Как? Сдаться?! И кому? Партизанам!) Гнев императора пал на незадачливого Барагэ де Илье, которого он отстранил от должности и отправил под арест во Францию. Однако на родину опальный генерал так и не попал - переживания вызвали «нервную горячку», и она скоро свела его в могилу.

В этот же день войска атамана Платова настигли итальянский корпус Евгения Богарне, который по приказу Наполеона направлялся из Дорогобужа через Духовщину в Витебск.

Платов, убедившись, что неприятель отступает по духов-щинской дороге, последовал за ним. Когда противник подошел к р. Вопь и начал переправу по возведенному на скорую руку мосту, русская артиллерия открыла огонь по вражеским походным колоннам и обозам. В рядах итальянского корпуса возникла паника, неуправляемые массы солдат, упряжки с орудиями, обозные фуры устремились на мост, и он рухнул. Казаки воспользовались замешательством и стали теснить врага к реке, а несколько казачьих полков преодолели ее и появились на противоположном берегу. Возникла угроза окружения, и Богарне поспешил переправить через Вопь свою гвардию и переправился сам. Гвардейцы форсировали реку вброд: люди шли, увязая в топком дне, по плечи в воде, разгребая плавающие перед ними льдины... Выбравшись на сушу, итальянская гвардия отогнала казаков ружейным огнем, но построить новый мост не удалось, саперы выбились из сил, мешал и артиллерийский обстрел русских. Богарне пришлось бросить почти всю свою артиллерию и обоз. Оставшись на левом берегу, французские солдаты стали грабить повозки и экипажи в надежде найти съестное; артиллеристы взрывали зарядные ящики оставленных орудий; пламя освещало толпы людей, метавшихся по берегу реки и шарахавшихся от разрывов русских гранат... В этот день противник потерял 2 тысячи человек убитыми и 3,5 тысячи пленными, среди которых оказался и начальник штаба корпуса генерал Сансон, и 70 пушек.

Ночь с 28 на 29 октября (9-10 ноября) войска итальянского корпуса провели в заснеженных полях у костров, а на рассвете они двинулись к Духовщине. В голове колонны шла гвардия - менее 3 тысяч вооруженных и организованных солдат, за которыми тянулись толпы людей, мало напоминающие дивизии и полки. На флангах и в тылу отступавших гарцевали казачьи отряды, продолжавшие нападения на отставшие вражеские подразделения. Дисциплина в корпусе падала с каждой пройденной верстой - солдаты, завидев деревню, лежащую на пути, самовольно покидали строй, врывались в дома, отбирали у крестьян их скудные запасы продовольствия и тут же их поедали... Наконец Богарне достиг Духовщины, но и здесь отдыха неприятель не получил, так как казаки атамана Платова держали его в напряжении внезапными ночными и дневными ударами в течение двух дней. В итоге Богарне потерял еще около 1 тысячи пленными, несколько сотен убитыми, и его корпус полностью утратил боеспособность. Остатки некогда мощного формирования повернули к Смоленску.

Успешные действия казаков Платова были отмечены в приказе по армии главнокомандующим М. И. Кутузовым.

Этот приказ он подписал в городе Ельне, куда русские войска вступили 27 октября (8 ноября) 1812 г. Небольшой городок ве очень пострадал во время французской оккупации, а поспешно покидая его, неприятель успел сжечь лишь административные здания (корпус Присутственных мест). Кутузов со своим штабом находился в Ельне в течение трех дней. Отсюда я войска ушел и знаменитый приказ о преследовании наполеоновских войск, в котором полководец писал: «...Мы будем преследовать неутомимо. Настает зима, вьюга и морозы. Вам ли бояться их, дети Севера? Железная грудь ваша не страшится ни суровости погод, ни злости врагов. Она есть надежная стена Отечества, о которую все сокрушается... Пусть всякий помнит Суворова: он научал сносить и голод и холод, когда дело шло о победе и о славе русского народа. Идем вперед, с нами Бог, перед нами разбитый неприятель; да будет за нами тишина и спокойствие. Князь Г. (Голенищев) - Кутузов».

Отступающая «Великая армия» вступила в Смоленск 28 октября (9 ноября) 1812 г. Наполеон связывал с этим городом большие надежды. Здесь он рассчитывал дать отдых войскам, пополнить их за счет резервных частей и обеспечить продовольствием из складов, о создании которых неоднократно присылал распоряжение оккупационным властям. О настроениях армии, мечтавшей скорее добраться до спасительного города, писал маршал Бертье: «Все думают только о Смоленске...» Однако французов ждало горькое разочарование.

Увидев вдалеке крепостные стены и башни Смоленска, толпы солдат ринулись к городу. Их вид привел в смятение Смоленского гарнизона. Очевидец вспоминал: «Наши солдаты, прибывшие из Москвы, закутаны... в шубы мужские и женские в салопы или в шерстяные материи; головы и ноги обвернуты платками и тряпками. Лица черные; глаза красные, впалые, словом, нет в них и подобия I дат, а более они похожи на людей, убежавших из сумашедшего дома...* Чтобы многотысячные толпы озверевших от голода и холода людей не ворвались в город, перед ними заперли ворота! Тщетно они умоляли, угрожали, пробовали выломать ворота - охрана была неумолима. Первой в Смоленск вошла гвардия, сохранившая строй и порядок. Наполеон последние километры перед городом шел пешком, движение коней затруднялось гололедом. За закутанным в соболью шубу, надвинувшим меховую шапку на самые брови императором следовали маршалы, генералы и офицеры штаба.

Император вновь остановился в доме губернатора и не выходил отсюда до дня своего отступления из Смоленска. Поступившие доклады и известия повергли его в мрачное настроение. Оказалось, что накопленных на складах запасов продовольствия совершенно недостаточно, чтобы обеспечить им всю армию. Монарх обрушил проклятия на голову офицера, заведовавшего складами, и даже приказал расстрелять его! «Поставщику этому удалось спасти свою жизнь лишь после долгих молений на коленях перед Наполеоном!» - вспоминал де Сегюр. Продовольствие выдали в первую очередь гвардии и только затем впустили в Смоленск солдат и офицеров других корпусов. Они бросились к складам, в дверных проемах которых началась страшная давка; ослабевшие падали, и их затаптывали насмерть... Организовать раздачу удалось не везде | голодные люди просто разгромили склады. Те же, кто получил ржаную муку, сухие овощи и водку, не спешили идти в свой полки. «Счастливцы» стремились укрыться в развалинах, где с жадностью набрасывались на провизию, выделенную на несколько человек, съедали ее и... многим это стоило жизни. «Смоленск, который армия считала концом своих мучений, был только началом их», - горько сетовал французский офицер.

Не лучше обстояло дело и с расквартированием войск. Город жестоко пострадал во время августовских боев.

Немногие уцелевшие здания заняли штабы и гвардия, остальным пришлось обживать развалины или оставаться под открытым небом. После первой же ночевки руины домов и улицы оказались завалены трупами замерзших... Продолжалась деградация армии - с мертвых снимали одежду, у умирающих отбирали последние крохи продуктов. В отчаянном положении оказались раненые в госпитале. Их ничем не снабжали, и дело дошло до людоедства...

Наконец, не оказалось в Смоленске и резервов для пополнения армии.

Тревожили Наполеона и известия, полученные с других театров военных действий: на северо-западе русские под командованием генерала Витгенштейна разбили войска маршалов Удино и Сен-Сира под Полоцком, у села, Чашники и заняли Витебск, заставив капитулировать сильный французский гарнизон; с юга по дорогам, ведущим на запад, двигалась русская армия адмирала П. Чичагова; из района Ельни в обход Смоленска шли главные силы Кутузова. Возникла угроза окружения «Великой армии», и Смоленск мог стать для нее могилой. О длительном пребывании в городе, таким образом, не могло быть и речи, и Наполеон приказал продолжить отступление.

К этому времени он имел под ружьем около 38 тысяч солдат. Из-за нехватки лошадей пришлось объединить всю кавалерию в один отряд численностью 1,5 тыс. всадников, а также бросить в городе около 140 пушек, не считая утопленных в Днепре.

Армия выступила из Смоленска пятью эшелонами. 31 октября (12 ноября) на запад двинулись самые малочисленные корпуса Жюно и Понятовского (всего около 1,5 тыс. человек); 1 (12) ноября - Наполеон со своей гвардией (10-14 тыс.); 2 (14) ноября - корпус Богарне (5 тыс.); 3 (15) ноября - корпус Даву (6-10 тыс.); последним 5(17) ноября ушел Ней (3 тыс.). За каждым эшелоном следовали обозы и тянулись толпы безоружных, отставших от частей солдат и офицеров, маркитанты, торговцы и прочая накипь человеческая, кормившаяся при армии.

Перед отступлением из Смоленска Наполеон приказал взорвать крепостные стены и башни. Он заявил, что не желает задерживаться перед ними во второй раз, намекая на новый поход в Россию. Саперы заложили под башни мины и, уходя, подожгли запальные фитили. Чудовищной силы взрывы разрушили 8 башен, остальные удалось спасти благодаря мужеству русских солдат - егерей 20-го полка майора Горихвостова, которые ворвались в город и с риском для жизни обезвредили мины.

Кутузов решил воспользоваться распылением сил неприятеля, перекрыть ему путь на запад у Красного и разбить по частям.

Для осуществления своего замысла русский полководец выделил три отряда: генерал Тормасов (три пехотных корпуса и кавалерийская дивизия) получил приказ обойти Красный с юга и перерезать дорогу на Оршу; отряды генералов Голицына (пехотный корпус и кавалерийская дивизия) и Милорадовича (два пехотных корпуса и два кавалерийских корпуса) должны были наступать на Красный с юга и юго-востока. Свой командный пункт Кутузов разместил в 6 километрах юго-восточнее города, между деревнями Сидоровичи и Зуньково.

Наполеон обнаружил русских на подступах к Красному. Император находился в авангарде отступающей армии со своей гвардией, когда ее колонны обстреляла русская артиллерия. Он понял, что растянувшимся от Смоленска до Красного войскам грозит разгром, и, остановив гвардию, решил помочь двигавшимся следом корпусам Богарне, Даву и Нея. Обеспокоенный появлением на своем правом фланге летучего отряда русского генерала Ожаровского, император отбросил его внезапной атакой гвардии в ночь на 4 (16) ноября, а затем она же более суток сдерживала войска Голицына и Тормасо-ва. Но корпус Богарне это не спасло. Милорадович атаковал его в 12 км от Красного у деревни Мерлино. По колоннам войск приемного сына Наполеона открыла огонь русская артиллерия. Ядра и картечь, бившие в упор, выкашивали целые подразделения. Противник попытался развернуть свои орудия, но едва батарея итальянской гвардии показалась на поле боя, как ее тут, же атаковали и захватили русские кавалеристы. Не удалась и предпринятая Богарне контратака. Участвовавшая в ней 14-я дивизия полегла под огнем русских пушек и под клинками кавалерии. От окончательного истребления неприятельский корпус спасли сумерки. Ночью его остатки (около 2 тысяч человек), бросив орудия, обоз, раненых и ослабевших солдат, соблюдая полную тишину, прокрались между казачьими дозорами и окольным путем добрались до Красного. Впрочем, пользы от деморализованных, в большинстве побросавших оружие солдат было немного, и Наполеон приказал Богарне отступать далее на Ляды.

5 (17) ноября к Красному приблизился корпус Даву. Милорадович расположил свои части вдоль дороги, по которой двигался противник, и нанес по нему удар во фланг и тыл. Оставив тяжелое вооружение, обоз, солдаты Даву побежали с поля боя в сторону Красного. Чтобы помочь маршалу, Наполеон двинул на русских гвардию. Войска Голицына остановили ее артиллерийским огнем и контратаками. Даву же, обнаружив неприятеля, стоящего на подступах к Красному, отвел свои поредевшие части с дороги к деревне Маньково; здесь переправился через р. Лосвинку, а затем полями пробрался на соединение с Наполеоном. Среди трофеев, доставшихся русским, оказался и экипаж Даву, а также его маршальский жезл...

После этого боя Наполеон, опасавшийся оказаться в окружении, бросил на произвол судьбы арьергард - корпус Нея и поспешил выступить к Орше. Во главе отступавших шла императорская гвардия. Она сохранила боеспособность и смогла прорвать заслоны русских войск, состоявшие в основном из отрядов казаков и легкой конницы.

Арьергард Нея ожидало тяжелое испытание. Когда 6(18) ноября части корпуса приблизились к Красному, их окружили воины Милорадовича и Голицына. Нею предложили сдаться. Маршал отказался и повел своих солдат в атаку, чтобы прорваться на запад. Но огонь французской артиллерии был тут же подавлен русскими батареями, а на атакующую пехоту посыпались ядра, картечь и ружейные пули. Дивизия генерала Разу, шедшая во главе корпуса, погибла почти вся. Последовали удары русской кавалерии, пехоты, и измотанные, потерявшие всякую надежду на прорыв французы стали массово сдаваться в плен. Ней с трудом сколотил отряд численностью около 3 тысяч человек и в сгущающихся сумерках отошел на север. Его преследовали, но маршал смог перехитрить противника: он приказал разжечь костры, и преследователи решили, что французы разбили на ночь бивак. А Ней в темноте повел свой отряд дальше. Французы форсировали вброд р. Лосвин-ку и вскоре оказались на берегу Днепра. На реке уже образовался тонкий лед; отряд с огромным трудом переправился по его зыбкой, трещавшей поверхности и... оказался окружен конными полками атамана Платова. Сбившись в плотную колонну, отстреливаясь от казаков, солдаты Нея продолжили отступление. Оно было страшным: строй терзали ядра казачьих пушек, установленных на сани, отставших французов ждали казачьи пики и сабли. Сам маршал сражался как рядовой пехотинец с солдатским ружьем в руках.

Отбиваясь от шедших по пятам русских, продираясь через леса, Ней добрался до Орши. Он привел с собой всего 500 человек. В ставке Наполеона его уже считали погибшим...

Трехдневное сражение под Красным закончилось полным поражением армии Наполеона. Французы потеряли 5-6 тысяч убитыми и ранеными, количество пленных составило, по разным данным, от 14 до 26 тысяч человек, было брошено 116 пушек (по другим сведениям, 209). Русские потеряли около 2 тысяч человек.

Несмотря на убедительную победу, выполнить полностью план Кутузова не удалось - Наполеон сумел выскользнуть из ловушки с остатками войск. Впрочем, император французов не обольщался относительно будущего «Великой армии». Он видел, что она доживает последние дни, и поэтому приказал собрать, принести к нему знамена всех полков и сжечь...

Французы поспешно шли к р. Березине, где их ждала еще одна катастрофа. В декабре 1812 г. они были изгнаны за пределы России. Сильнейшая армия мира, возглавляемая «военным гением» Наполеоном, прекратила свое существование. М. И. Кутузов удовлетворенно отметил: «Война окончилась за полным истреблением неприятеля». 6 декабря 1812 г. фельдмаршал князь Кутузов был удостоен титула «Смоленский» за «...нанесенное в окрестностях Смоленска сильное врагу поражение, за которым последовало освобождение сего знаменитого града и поспешное преследуемых неприятелей из России удаление», как было сказано в императорском указе.

Последствия войны 1812 г.

Исключительно тяжелыми оказались для Смоленщины последствия войны. В боях, от ран, голода и болезней погибли десятки тысяч смолян. Дотла были испепелены города Красный, Вязьма, Гжатск, Духовщина; серьезно пострадал Дорогобуж, меньше Ельня и Рославль. Враг разграбил и разорил многие сотни сел и деревень.

Жуткое зрелище являл собой Смоленск. Участник Отечественной войны офицер-смолянин Ф. Глинка увидел его таким: «...Повсюду пепел и разрушение! Город весь сквозной; дома без кровли, без окон, без дверей. Пустота пугает; ветер свищет среди обгорелых стен; по ночам кажется, что развалины воют». Улицы Смоленска в первые недели после освобождения более напоминали поле боя: 140 разбитых и брошенных орудий, зарядные ящики, фуры и экипажи; кучи брошенного оружия; трупы людей и лошадей. Во избежание начала эпидемии город в первую очередь избавили от них -хоронили в огромных ямах, укладывая рядами и пересыпая каждый третий ряд известью; сжигали кучами вперемешку с дровами... Так убрали 31166 людских тел, но, когда весной 1813 г. стал таять снег, они вновь обнаружились в оврагах, в садах и огородах, среди развалин и даже в колодцах...

Из 2500 каменных и деревянных построек, существовавших в Смоленске до войны, были сожжены или разрушены около 2 тысяч; из 345 торговых лавок чудом уцелели лишь 28; уничтоженными оказались почти все промышленные и ремесленные предприятия. Население города сократилось с 15 до 7-10 тысяч человек.

Общий ущерб, нанесенный городу, оценивали почти в 6,5 миллиона рублей, а по губернии он достиг астрономической для начала XIX века суммы - 75 млн. рублей - свыше одной трети всех убытков, понесенных страной!

Потребовались долгие годы для того, чтобы Смоленщина оправилась от разорения.

В Смоленске соединенные силы двух русских армий насчитывали до 120 тыс. воинов. В русских войсках, в отличие от Великой армии Наполеона, не было ни малейших признаков разложения. Солдаты и офицеры рвались в бой. Правда, в первой армии стало проявляться недовольство Барклаем де Толли. Кроме того, положение усугублялось отсутствием единоначалия: Барклай де Толли и Багратион обладали равными правами. 21 июля (2 августа) Багратион согласился подчиняться Барклаю де Толли как военному министру. Однако положение командующего было сложным, т. к. он не имел всей полноты власти. В армии сохранялась императорская Главная квартира. Беннигсен, Армфельд, герцог Вюртембергский, принц Ольденбургский и другие приближенные к государю лица группировались вокруг великого князя Константина, который практически в открытую называл Барклая де Толли изменником. Осуждали командующего 1-й армией флигель-адъютанты императора Александра – Потоцкий, Любомирский, Браницкий и другие. Отрицательно к Барклаю де Толли относился его начальник штаба – Ермолов. Багратион также резко критиковал действия командующего. Барклай де Толли выслал из армии флигель-адъютантов, но ничего не мог сделать с более высокими лицами из Главной квартиры. В результате слухи об «измене» просачивались в офицерскую и солдатскую массу.

Как уже отмечалось в статье ВО , командование русской армии собиралось ударить по левому флангу французов, в направлении Рудни, воспользовавшись распылением французских сил на большом расстоянии. Идею предложил генерал-квартирмейстер К. Ф. Толь, его поддержал Багратион. Барклай де Толли сдержано отнёсся к этому плану, но под давлением генералитета дал согласие на проведение наступательной операции. Наступление началось 26 июля (6 августа). Однако вскоре были получены неверные разведывательные данные о сосредоточении сил Наполеона у Поречья и стремлении противника обойти правый фланг русской армии. Поэтому Барклай де Толли выдвинул 1-ю армию к Поречью, а 2-ю к Приказ-Выдре на Рудненскую дорогу. Надо сказать, что из Витебска, где была ставка Наполеона, в Смоленск шло три дороги: через Поречье, Рудню и Красное. Наступлением через Поречье французы могли отбросить русскую армию к югу от дороги на Москву, движением через Рудню – ударить в лоб, через Красный – обойти русских с левого фланга, зайти в тыл, отрезать от основных баз снабжения, расположенных на юге. Русское командование посчитало наиболее опасными и вероятными направлениями Рудненскую и Пореченскую дороги. Дорога на Красный была прикрыта незначительным отрядом Неверовского.

Во время движения 1-й армии к Поречью казаки Платова нанесли поражение дивизии Себастиани на Молевых Болотах (). Три дня русские войска стояли в ожидании наступлении противника по Пореченской или Рудненской дорогам. Затем Барклай де Толли начал собирать силы на позиции у деревни Волоковой на Рудненской дороге. С 27 июля (8 августа) по 2 (14) августа войска совершали бессмысленные передвижения и теряли время. Багратион отрицательно отнёсся к этим маневрам, т. к. считал, что время для наступления упущено. 31 июля (12 августа) он начал отводить 2-ю армию к Смоленску. Багратион подозревал, что французы могут начать наступление через Красный. Он отвел основные силы к Смоленску, оставив на позиции только отряды Васильчикова и Горчакова.

Барклай де Толли, убедившись, что французы оставили дорогу на Поречье, решил передвинуть 2-ю армию к Надве. К 2 (14) августа обе армии заняли новые позиции. Они прикрыли Смоленск с северо-запада, но дорога с юго-запада была прикрыта слабо. В это время Наполеон двигался к Смоленску. 1 (13) августа французы вышли к переправам у Хомино и Расасны. Для удара по Смоленску Наполеон сосредоточил гвардию, 5 пехотных и 3 кавалерийских корпуса (всего около 185 тыс. штыков и сабель). В авангарде шли три кавалерийских корпуса Мюрата – 15 тыс. всадников. 2 (14) августа состоялся бой под Красным. Дивизия Неверовского, отряды Оленина и Лесли: всего 5 пехотных и 4 кавалерийских полка при 14 орудиях (около 7 тыс. человек) вступили в бой с кавалерией Мюрата. Русские войска самоотверженно дрались, но не могли сдержать натиск превосходящих сил противника. Отступающая дивизия Неверовского выдержала до 40 вражеских атак. Из-за сопротивления отряда Неверовского французы потеряли день.

Расположение войск и подготовка города к Смоленску

Известие о появлении противника у Красного поставило вопрос о немедленном отводе русских войск к Смоленску. 1-й армии необходимо было пройти 40 км, а 2-й армии – 30 км. Воспользовавшись тем, что 7-й пехотный корпус под началом генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского отошел от Смоленска всего на 12 км, Багратион отдал ему приказ немедленно вернуться в город и поддержать дивизию Неверовского. В ночь со 2 (14) на 3 (15) августа 7-й корпус вернулся в Смоленск и сразу пошёл навстречу отряду Неверовского. В 6 км к западу от Смоленска корпус Раевского соединился с дивизией Неверовского. В результате под его началом оказалось около 15 тыс. солдат при 76 пушках. Генерал занял предместья города. Перед Раевским стояла сложная задача – до подхода основных сил армии Багратиона сдерживать армию Наполеона. В 17 часов 3 (15) августа кавалерия Мюрата и пехота Нея вышла к предместьям Смоленска, огибая город с юго-запада.

Город с 12-15 тыс. населением не был подготовлен к обороне. Крепость была построена ещё во времена Бориса Годунова, земляные укрепления были в запущенном состоянии. Массивные стены крепости толщиной в 5-6 м были серьёзным препятствием для вражеской артиллерии. Оборону крепости затрудняло обширное предместье, которое состояло в основном из деревянных построек. Из города вело трое ворот: Днепровские, Никольские и Малаховские. На Днепре был один постоянный и два наплавных моста, кроме того, у Днепровских ворот был брод. Смоленский губернатор К. И. Аш, успокоенный уверениями Барклая де Толли, что противник не подойдёт к городу, не предпринял мер по созданию запасов продовольствия, которого уже не хватало на две армии, проведению работ по сооружению земляных укреплений, эвакуации жителей и созданию ополченческих отрядов. Теперь Барклай де Толли поддержал инициативу смолян по созданию ополчения. Было решено сформировать из горожан и жителей губернии ополчение в количестве 20 тыс. человек. К Смоленску сосредотачивались ратники Смоленского, Вяземского, Дорогобужского, Сычевского, Рославльского и некоторых других уездов. Остальные уезды (Бельский, Гжатский, Юхновский и др.) должны были направить ратников к Дорогобужу. В короткие сроки удалось собрать 12 тыс. ратников. На обмундирование и вооружение ополченцев не было ни времени, ни ресурсов, поэтому почти все были снабжены только холодным .

Ополченцы первым делом принялись укреплять стены города, а потом приняли участие в защите города, сыграв большую роль в первый период сражения, до подхода 1-й и 2-й армий.

Николай Николаевич Раевский.

Сражение

4 (16) августа. Французы начали сражение 4 (16) августа около 7 часов утра. Ней развернул 3-й пехотный корпус с запада и начал артиллерийский огонь. Под прикрытием артиллерии в атаку пошел кавалерийский корпус Груши и выбил из Красненского предместья три полка 26-й пехотной дивизии. Затем пошла в наступление пехота Нея, но две вражеские атаки были отбиты русскими войсками. К 9 часам к Смоленску прибыл французский император. Он решил отложить генеральную атаку города до второй половины дня, когда подойдут основные силы армии.

Вечером 4 (16) августа корпус Нея сделал ещё одну попытку захватить Смоленск, но французское наступление вновь было отбито. Главную роль в отражении вражеских атак сыграла русская артиллерия. Бомбардировка крепости из 150 французских орудий также не дала положительных результатов. Раевский писал, что город удалось отстоять благодаря «слабости атак Наполеона, который не воспользовался случаем решить участь русской армии и всей войны». В середине дня к городу подошла 2-я кирасирская дивизия из состава 8-го пехотного корпуса и расположилась у Петербургского предместья. К вечеру подошли остальные части 2-й армии Багратиона. Войска 1-й армии прибыли поздно ночью. Одновременно сконцентрировались и французские войска. В результате 180 тыс. французская армия противостояла 110 тыс. русских войск.

Есть предположение, что Наполеон специально не особенно напирал 4 августа, дал сосредоточиться русской армии, чтобы разгромить её в одном генеральном сражении. Сражения желали и генералы русской армии. Багратион предложил дать бой французам и не отдавать Смоленска. Однако Барклай де Толли не хотел рисковать армией и отдал приказ об отступлении по Московской дороге. Первой должна была выступить 2-я армия, а за ней и 1-я армия. Получив этот приказ, Багратион сообщил, что планирует выступить к Дорогобужу, чтобы занять выгодную позицию и «дать неприятелю сильный отпор и уничтожить всего его покушения на Московскую дорогу». Командующий 2-й армии просил Барклая де Толли не отступать от Смоленска и удерживать позицию всеми силами.

В ночь с 4 на 5 августа 7-й корпус Раевского был заменен на 6-й пехотный корпус под началом генерала от инфантерии Дмитрия Сергеевича Дохтурова и 3-ю пехотную дивизию генерал-лейтенант Петра Петровича Коновницына. Кроме того, в Смоленске оставались 27-я пехотная дивизия Неверовского и один егерский полк 12-й дивизии. Всего в городе 5 (17) августа оставалось 20 тыс. солдат при 180 орудиях против 185 тыс. французов имевших 300 пушек. Основные силы 1-й армии были расположены на правом берегу Днепра.

Дмитрий Сергеевич Дохтуров

5 (17) августа. Наполеон расположил на правом фланге силы Мюрата и Понятовского, в центре стоял Даву, на левом фланге – Ней. Гвардия была в резерве, за войсками Даву. На рассвете французские войска захватили окраины предместий, но вскоре русские выбили их оттуда. До середины дня шла артиллерийская перестрелка, и происходили отдельные стычки. Французский император ожидал, что русская армия выйдет в поле для генерального сражения.

Но когда Наполеону сообщили о движении русских войск по Московской дороге, французы активизировали свои действия. Наполеон приказал корпусу Жюно пойти наперерез русской армии, но французы не смогли найти брод через Днепр, а переправочных средств у них не было. Осталось одно – взять город и ударить во фланг русским войскам.

В 3 часа началась генеральная атака Смоленска. От огня французской артиллерии загорелись предместья. Французы пробились к крепостным стенам, но здесь их атака была отбита. Противник понес тяжелые потери. Важную роль в отражении вражеского наступления сыграла русская артиллерия, её в большом количестве установили на земляных укреплениях перед стенами крепости. Ней смог захватить Красненское предместье, но он не решился штурмовать королевский бастион (пятиугольное насыпное укрепление, построенное ещё поляками в юго-западном углу города). В 5 часов войска Даву пошли в атаку в районе Малаховских ворот и достигли некоторого спеха. Но в это время в город перебросили 4-ю пехотную дивизию герцога Евгения Вюртембергского (из состава 2-го пехотного корпуса) и она отбросила французов.

Новые вражеские атаки произошли между 6 и 7 часами, в атаку в основном шли польские части. Натиск отбили с тяжёлыми потерями для наступающих. Убедившись в невозможности взять город, Наполеон приказал отозвать войска и усилить бомбардировку Смоленска. В результате город запылал. Уже в темноте русские войска отразили ещё одну атаку. Смоленск и переправа через Днепр остались в русских руках.

Русские войска за два дня сражения потеряли 9,6 тыс. человек, французы 12-20 тыс. (данные исследователей отличаются друг от друга), из них около 1 тыс. пленными. Город был сильно разрушен, значительная часть построек сгорела. Продолжать сражение было опасно. Наполеон обладал значительным численным преимуществом и мог сковать под городом основные силы русской армии, найти переправу через Днепр и выйти в тыл русским войскам. В результате французы могли отрезать русскую армию от Московской дороги, оттеснив русских на северо-восток. Барклай де Толли отдает приказ на отход.

6 (18) августа. Войска 1-й армии отошли на Пореченскую дорогу и остановились в 3 км к северу от Смоленска. Вслед за главными силами отошли части защищавшие город. В Смоленске оставили только два егерских полка 17-й пехотной дивизии для наблюдения за неприятелем. Постоянный мост через Днепр разрушили, а понтонные переправы были разведены и сломаны. К утру 6 (18) августа город, кроме Петербургского предместья на правом берегу Днепра, был оставлен. Большая часть населения покинула Смоленск во время сражения и вместе с войсками. В этот день войска Великой армии вошли в Смоленск, и начался бой за Петербургское предместье. Французы под прикрытием артиллерии перешли реку бродом около моста и заняли выгоревшее Петербургское предместье. Французские саперы начали работу по наведению переправы. Русский арьергард безуспешно пытался выбить противника. Одновременно часть солдат французской армии занялась мародерством.

Армия Багратиона оставила свою позицию на Валутиной горе и направилась на Дорогобуж по Московской дороге, к Соловьевой переправе через р. Днепр, освобождая дорогу 1-й армии. Войска Барклая-де-Толли шли на Московскую дорогу кружным путём, сначала они направились на север к Поречью, а потом повернули на юг и вышли на Московскую дорогу. Прикрывал армию арьергард в несколько тысяч солдат под командой генерал-майора Тучкова 4-го, на который нападал французский авангард под началом маршала Нея. Чтобы вывести всю свою армию на Московскую дорогу, 7 (19) августа Барклай де Толли дал бой у Валутиной горы.

Итоги

Захват Смоленска стал крупным успехом армии Наполеона. Русская армия больше до самой Москвы не имела крупного опорного пункта. Не зря Кутузов прочитав донесении о падении Смоленска сказал: «Ключ к Москве взят».

Однако Наполеон не смог вынудить русские войска вступить в генеральное сражение и разгромить их в одной битве. Перед ним снова стала дилемма, что и в Витебске: что делать дальше? Остановиться и продолжить наступление в 1813 году (если Петербург не попросит мира), или продолжать преследование русских войск, чтобы вынудить их вступить в генеральное сражение. Первоначально он склонялся к остановке. Он сказал Даву: «Теперь моя линия отлично защищена. Остановимся здесь. За этой твердыней я могу собрать свои войска, дать им отдых, дождаться подкреплений и снабжения из Данцига. … До весны нужно организовать Литву и снова создать непобедимую армию. Тогда, если мир не придет искать нас на зимних квартирах, мы пойдём и завоюем его в Москве». Но затем французский владыка решил, что русская армия потеряла боеспособность. Поэтому необходимо идти дальше, не останавливаясь в Смоленске.

Русские войска показали в Смоленском сражении высокую боеспособность и моральный дух. Командование сохранило армии, которые отступая, наносили сильные удары неприятелю. Так, после Смоленского сражения Наполеон смог повести дальше только примерно 135-140 тыс. солдат.

Необходимо отметить, что в Смоленском сражении оба верховных командования оказались не на высоте. Русские войска ослабляли разногласия между Барклаем де Толли и Багратионом, недоверие значительной части высшего офицерства к военному министру. Дело дошло до обвинений в трусости и даже предательстве. Багратион после Смоленского сражения в письме Аракчееву дал оценку Барклаю де Толли: «Ваш министр, может, хорош по министерству, но генерал не то что плохой, но дрянной…». В русской армии отсутствовало единоначалие. Смоленск не был заблаговременно подготовлен к обороне: крепления устарели, давно не обновлялись, не подготовили продовольствия и боеприпасов.

Наполеон не использовал всех своих возможностей и ресурсов для достижения победы. Он имел полное превосходство в силах, но не начал решительного наступления, чтобы захватить Смоленск с ходу. Штурм города велся нерешительно, поэтому Смоленск не взяли. Русские части сами оставили город, когда сочли это необходимым. Битва за Смоленск ещё более ослабила моральный дух и наступательный порыв Великой армии.

Состоявшееся в начале августа, Смоленское сражение 1812 года было первой схваткой между русскими и французами, и хотя оно и не стало генеральным сражением, но все же превратилось в одно из самых драматических событий Можно с уверенностью сказать, что уже это столкновение армий положило начало перелому в ходе противостояния.

Хотя отступление русской армии к Москве не прекратилось, однако, после того, как Смоленское сражение завершилось, оно приняло уже несколько иной характер, и Наполеон начал понимать, что стремительного «блицкрига» не получится, и рано или поздно придется искать новые пути ведения войны и, возможно, даже поводы для перемирия.

Интересно, что хотя ни сам Наполеон, ни командующий Первой западной армией Михаил Барклай-де-Толли проводить Смоленское сражение не стремились, избежать его было практически невозможно. Наполеону необходимо было сделать передышку в своем стремительном продвижении по российской территории. Из-за необходимости обеспечивать себя продовольствием, французские войска сильно растянулись в стороны, и их нужно было опять собрать в единый кулак, одновременно попытавшись тем самым отрезать Первую западную армию Барклая-де-Толли от соединения со Второй армией, которой командовал Багратион, и одновременно их обеих от столицы.

Барклай-де-Толли же опасался вступать в прямое сражение с войсками французского императора зная, насколько натренированы и сильны его солдаты именно в таком способе ведения боевых действий. Он не хотел ослабить таким сражением боеспособность русских армий, осознавая, что продвижение неприятеля к Москве в любом случае остановить не удастся. Однако из-за настойчивого давления императорского окружения и собственного генералитета, обнадеженного именно кажущейся раздробленностью французской армии, ему пришлось согласиться на сражение под Смоленском.

4 августа пятнадцатитысячные русские войска отразили первый удар французов по Смоленску, сдержав их наступление и обеспечив возможность для Первой и Второй западной армии, к вечеру того же дня объединившихся в 120-тысячную группировку, подойти к городу и расположиться на высотах правобережья Днепра напротив 200-тысячной французской армии, укрепившейся на левом берегу.

Наутро Наполеон ожидал, что русские войска выйдут в поле для сражения по всей форме, но этого не произошло. Российский главнокомандующий, по-прежнему желающий сохранить армию любой ценой и не оказаться отрезанным от столицы, приказал отступить в сторону Москвы. Для того чтобы прикрыть отступление и сдержать натиск французских войск, были выделены корпуса Раевского и Дохтурова, и дивизии Неверовского, и Коновицина, которые в основном и участвовали в бою с французами. Потери армии Наполеона у Смоленска составили около 20-ти тысяч человек. Тогда как русская армия потеряла всего 10 тысяч бойцов.

На следующий день у Валутиной Горы - деревни, расположенной в 10-ти километрах от Смоленска, произошло столкновение между 3-тысячным отрядом русских, которым командовал генерал Тучков, и 40 тысячами французов из корпуса генерала Нея, посланным Наполеоном с целью перерезать коммуникации отходящей русской армии. Тучков, оценив опасность, которую представлял для русских маневр Нея, по собственной воле преградил дорогу французам своим небольшим отрядом, заняв очень удобную позицию у Смоленской дороги. Благодаря выгодности своего положения Тучкову удалось целый день сдерживать французов и даже периодически переходить в контратаки. Во время последней из них, которая происходила уже при свете луны, мужественный генерал был ранен штыком и попал в плен.

Однако усилия Тучкова не пропали даром. Русской армии удалось с успехом отойти. Таким образом, было завершено Смоленское сражение, длившееся в общей сложности два дня. Смоленск пал, но русская армия без существенных потерь переправилась через Днепр и отступила вглубь России, готовая к дальнейшим боевым действиям.