В мире

“... нужно помнить зло, чтобы оно никогда не повторилось. Во имя того, что было, помнить, в память о тех, кто погиб, пострадал. Помнить зло во имя добра”.

Лев Разгон, писатель, бывший заключенный Усольлага

Фото: карта лагерей системы ГУЛАГа, существовавших с 1923 по 1967 год, на основании данных правозащитного общества «Мемориал». Фото: Wikipedia \ Antonu

Эпоха сталинского ГУЛага в Советском Союзе была, пожалуй, самой страшной в его истории страны. Это время стало символом массового беззакония, тяжелого каторжного труда, и преступного нарушения всех прав человека. С началом Великой Отечественной войны античеловеческая деятельность управлений ГУЛага, проявившаяся во всей красе в 30-е годы, стала еще более очевидной.

Впервые открыто начали говорить о незаконных репрессиях, в результате которых трудовые лагеря заполнили ни в чем неповинные люди, после ХХ съезда КПСС. В то время в СССР стали возможны первые публикации диссидентов — бывших узников ГУЛага — А.Солженицына, В.Шаламова и Е Гинзбург, а также воспоминания других узников лагерей и колоний.

Но только рассекречивание архивных фондов советских карательных ведомств ОГПУ, НКВД и МВД позволило раскрыть гражданам страны все, что предшествовало появлению миллионов советских людей в сталинских концлагерях, различные виды тюремного заключения, экономику принудительного труда и повседневный быт заключенных и разнообразные виды каторжного труда зэков с 1930-х годов — и вплоть до шестидесятых.

Никого не оставит равнодушным сборник документов “ГУЛаг. 1917-1960? под редакцией академика А. Яковлева.

Впервые языком документов обстоятельно и беспристрастно раскрывается, как создавалась и функционировала колониально-лагерная система, порожденная большевистской властью и вошедшая в мировую историю под названием “ГУЛаг”.

В связи с 70-летием победоносного завершения Второй мировой войны наше внимание при всей неоднозначности оценок привлек вопрос о ГУЛаге в годы войны: что дал ГУЛаг фронту, как война отразилась на нем, каким был вклад заключенных ГУЛага в победу СССР в Великой Отечественной?

Развязанная война нацистской Германии против Советского Союза явилась тяжелейшим испытанием для всего советского народа. И, отмечая причины победы над врагом, многие авторы обычно не упоминают о роли ГУЛага.

Между тем деятельность его имеет самое прямое отношение к данной теме, поскольку является одним из важных слагаемых этой Победы.

В годы войны, несмотря на исключительно тяжелые социальные условия изоляции, голод, унижения и попрание человеческого достоинства, узники лагерей и колоний стремились внести свой вклад в достижение Победы.

Замалчиваемая долгие годы тема нашла отражение в статьях В.Пронько и В.Земского “Вклад заключенных ГУЛага в Победу в Великой Отечественной войне” (“Новая новейшая история”, 1996 г.), Юрия Тарасова “ГУЛаг и наша победа” и вскользь упоминается авторами отдельных других работ по истории ГУЛага.

Данные Википедии говорят, что к началу войны в лагерях и колониях, а также в спецпоселениях число высланных в малоосвоенные районы так называемых “кулаков” и других “подозрительных” правящему режиму категорий населения страны составляло примерно 3 миллиона человек. А за весь военный период через лагеря и колонии прошло более 5 миллионов заключенных.

Самой тяжелой фазой стали 1942 и 1943 годы, когда умер каждый пятый заключенный. В общей сложности один миллион человек в ГУЛаге умер во время войны от истощения и голода.

Известно, что немецкое руководство намеревалось использовать заключенных ГУЛага в качестве пятой колонны. Расчет был прост — зэки восстанут и нанесут удар в спину советской власти. Но произошло нечто прямо противоположное.

Несмотря на отдельные случаи восстаний в первые месяцы наступления немецких войск, за годы войны во многих подразделениях и колониях были полностью ликвидированы отказы от работ. На местах с учетом особенностей военного времени применялись организованные руководством ГУЛага новые формы социалистического соревнования — фронтовые вахты и лицевые счета по выпуску сверхплановой продукции в фонд Главного командования.

В начале войны, в связи с нехваткой строевого войска и офицерских кадров по представлению НКВД СССР были изданы указы Президиума Верховного совета от 12 июля и 4 ноября 1941 года о досрочном освобождении некоторых категорий заключенных. В действующие части Красной Армии были переведены 157 тысяч человек.

За три года войны до июня 1944 года вооруженные силы приняли еще почти один миллион человек, за счет которых были укомплектованы 67 дивизий.

В период тяжелых боев 1942 г. они составляли спецотряды, направляемые на самые опасные участки боев. Немало бывших узников, добившихся досрочного освобождения, погибли в боях с немецкими войсками (“искупили вину кровью”).

Многие бывшие заключенные, находясь на фронтах, проявили доблесть и геройство, за что были награждены орденами и медалями СССР.

Некоторые из них за особые боевые подвиги и заслуги были удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них В.Бреусов, А.Ефимов, А.Оставнов, Б.Сержантов и др.

Бывший воспитанник Уфимской трудовой детской колонии Александр Матросов совершил подвиг, закрыв грудью амбразуру вражеского дзота.

Это далеко не полный перечень узников ГУЛага, ставших героями Советского Союза в Великой Отечественной войне. Известно, что этого звания были удостоены прошедшие через сталинские лагеря маршал К.Рокоссовский (дважды) и генерал армии А.Горбатов.

Военные действия привели к тому, что из районов, которым угрожала оккупация, уже в период войны было эвакуировано 27 лагерей и 210 колоний ГУЛага с общим числом заключенных 750 тысяч человек.

Война началась в неравных экономических условиях: к началу 1941 года промышленная база Германии в 1,5 раза превышала советскую. В первые месяцы войны после оккупации территорий с огромным промышленным потенциалом Германия превосходила СССР по общему объёму промышленного производства в четыре раза.

Поэтому главным направлением деятельности ГУЛага во время войны было по-прежнему экономическое. Практическая реализация общегосударственной задачи “Всё для фронта, все для победы” возлагалась и на исправительно-трудовые учреждения.

Подготовленные Госпланом СССР на 1941-1945 гг. народно-хозяйственные планы представляли программу развития основной военно-промышленной базы на востоке страны. Учитывалось наличие там необходимых стратегических резервов. В том числе — человеческих ресурсов, включающих и осужденных.

“Великое переселение” началось уже в первые месяцы войны: в экстренном порядке из Украины, Белоруссии, Молдавии, центральных районов РСФСР заключенные перевозились на Крайний Север, Урал, Дальний Восток, в Сибирь и Среднюю Азию. Воркута, Магадан, Норильск, Красноярский край и Казахстан также получили свою партию рабов.

На администрацию ИТУ возлагалось обеспечение физического состояния заключенных и их полное трудовое использование. Оборонное строительство, выпуск боеприпасов, оборудования, специальной тары и другой продукции, — везде требовалась рабочая сила.

Практически вся работа сосредотачивалась на выполнении решений Государственного Комитета Обороны и приказов Наркома внутренних дел СССР Л.Берии.

Отечественная война коренным образом изменила существо и содержание производственно-хозяйственной деятельности ГУЛага НКВД.

Если в мирное время основной продукцией промышленных колоний ГУЛага являлись предметы ширпотреба, то с первых же дней войны ГУЛаг организовал на своих предприятиях выполнение заказов для нужд фронта. Все промышленные предприятия колоний перешли на выпуск боеприпасов, спецукупорки, обмундирования для Красной Армии и другой военной продукции.

В августе 1941 года был определен перечень из 64 проектов, завершение которых имело приоритетное значение.

За первые три года войны на подведомственных НКВД стройках работало более 2 млн. человек, в том числе на строительстве железных дорог (448 тыс.), в промышленном строительстве (310 тыс.), на аэродромном и шоссейном строительстве (268 тыс.) и т. д. Силами заключенных было проведено строительство Куйбышевского авиазавода.

Ключевое значение для страны имело построение осенью-зимой 1941 года вдоль берега Белого моря ветки железной дороги Сорока (Беломорск) — Обозерская. После того как неприятель перерезал Кировскую железную дорогу, эта дорога стала единственной сухопутной коммуникацией, которая связывала “континент” с Кольским полуостровом, куда поступали грузы по ленд-лизу.

23 января 1942 года Государственный Комитет Обороны принял решение построить рокадную дорогу от Ульяновска до Сталинграда. Значительная часть этой трассы была построена вне поймы Волги, что позволяло сократить количество мостов и больших обходов.

Для ускорения работ в связи с началом войны строительство Байкало-Амурской магистрали было приостановлено, а рельсы срочно сняты и привезены к Волге.

Несмотря на то, что с июля 1942 года строительство дороги велось под непрерывными бомбардировками авиации противника, уже 7 августа 1942 г. головной участок дороги от станции Иловня до Камышина был сдан в эксплуатацию.

В целом рокадную дорогу Сталинград-Петров Вал-Саратов-Сызрань длиной в 240 км. ввели в строй за 100 дней. В Сталинград стали бесперебойно поступать воинские эшелоны с различными грузами.

О целевой направленности использования труда заключенных многочисленных филиалов ГУЛага в строительстве оборонных предприятий и производстве боеприпасов свидетельствуют различные виды выполняемой работы.

Так, заключенные Карлага (Казахстан) принимали участие в строительстве Жезказганского металлургического комбината.

С первых дней войны основное внимание было уделено строительству новых шахт и увеличению добычи руды. В 1942 г. было добыто 605 тысяч тонн медной руды против 110 тонн в 1941 г. с содержанием в ней 19800 тонн меди. Более половины ее было отправлено в Балхаш, остальное на Карсаклайский медеплавильный завод и на заводы Урала.

Был получен новый марганцевый продукт (первый), вошли в строй четыре ранее заброшенные шахты, пять шахт из вспомогательных были переведены в добычные, ввели в действие первую крупную шахту №31.

На медных рудниках работало 31170 заключенных, на Жезказганском руднике — 21000 заключенных, на строительстве железной дороги к этому руднику более 2700 заключенных.

В последующие годы запроволочный бастион давал оборонной промышленности СССР более половины всей меди. Если в начале войны в Жезказгане было всего пять шахт, то к концу войны 17.

В начале войны строящийся в Караганде большой ремонтно-строительный завод получил задание освоить и начать выпуск мин “М-50?.

Заключенные инженеры и рабочие центральных мастерских разработали чертежи операционных токарных станков для поточной линии под корпуса и трубочки, применительно к местным условиям. Вскоре 10 тысяч мин были отлиты и отправлены на Уральский военный завод для проверки их качества на кучность и осколочность. Там подтвердилось их хорошее качество.

Во время войны при нехватке бензина на заводе стали изготавливать, приспособления для перевода двигателей автомашин на газогенераторы. Было изготовлено свыше 1000 коробок передач к автомашинам. Литейный цех завода отливал станины для токарно-винторезных станков, станины к строгальным и сверлильным станкам, головки блока к тракторам СТ-3, гильзы, поршни и многие другие детали и запчасти к тракторам и комбайнам.

В Карлаге действовали кирпичные и стекольные заводы, изготовляющих продукцию для местных нужд.

В годы войны специальное отделение Карлага обеспечивало Красную Армию походными лошадьми (артиллерийскими и обозными). Только в октябре 1941 года лагерь сдал первую партию — 1443 лошади, все они были признаны годными.

В структуру Карлага входил лагерь с экзотическим названием “АЛЖИР” (Акмолинский лагерь жен изменников Родины). В нем одновременно содержалось до 15 тысяч арестанток.

Удивительное жизнелюбие, стремление к жизни этих женщин, которые умели выживать в степные бури, лютые морозы, нечеловеческих жизненных условиях вызывают глубокое уважение.

Условия их содержания не отличались от общих в Карлаге. Это отделение лагеря было обнесено несколькими рядами колючей проволоки, были установлены вышки охраны. Тем не менее, большинство женщин работали с “нужными” лагерю профессиями.

Самими заключенными была построена швейная фабрика, где во время войны шили военное обмундирование.

Фабрике ежегодно присылали заказы на 3 тысячи комплектов телогреек и брюк. На фабрике работали 3,5 тысячи женщин. В Карлаге действовало и валяльное производство с выпуском 30 тысяч пар валенок в год. На этих предприятиях работали более пяти тысячи заключенных.

Значительное место занимало и многоотраслевое сельское хозяйство: будучи одним из отделений Карлага, оно обязано было произвести огромный объем сельскохозяйственной продукции.

Специалисты гуманитарного профиля (музыканты, артисты, учителя и т.д.), получившие на медицинской комиссии категорию “ТФ”, были заняты на сельхозработах и в качестве подсобных рабочих на стройке. В лагере велась работа по отбору семян, по селекции, по мелиорации. Была построена малая электростанция.

Среди заключенных жен изменников родины были: Кира Георгиевна Андроникашвили — актриса, кинорежиссёр, жена Бориса Пильняка, Елизавета Николаевна Арватова-Тухачевская, Надежда Абрамовна Гольдштейн — жена И.И.Либерберга (первого председателя Еврейской автономной области), Рахиль Михайловна Мессерер-Плисецкая — актриса кино, мать Майи Плисецкой (находилась в лагере с грудным ребенком), Наталья Ильинична Сац — режиссёр и театральный деятель, жена И. Я. Вейцера, Лия Лазаревна Соломянская — деятель советского кинематографа и журналистка, мать Тимура Гайдара, а также Евгения Серебровская (муж — А.П.Серебровский), Вера Крестинская (муж — Н.Н.Крестинский), жена и дочь А.С.Енукидзе и многие другие известные узницы.

Условия труда и содержание женщин в лагере были намного тяжелее, чем у мужчин. Они усугублялись еще жестоким отношением к ним надзирателей, которые лишний раз старались оскорбить, унизить и без того нелегкое положение женщин-заключенных. Все это приводило к высокой смертности среди них. С 1942-го по 1944 год умерли 540 женщин.

Одним из “старожилов” советской лагерной системы был Воркутинский исправительно-трудовой лагерь (Воркутлаг). Основным производственным профилем Воркутлага была разработка воркутинских угольных месторождений.

Воркута была выделена из состава Ухто-Печерского ИТЛ в самостоятельное подразделение с численностью в более 12000 человек. Ими строилась Северо-Печерская магистраль. По плану дорогу должны были построить к 1945 году, но с началом Великой Отечественной войны сроки строительства изменились.

Ценой неимоверного труда и жизни многих тысяч заключенных дорога была построена в невиданно короткие сроки. 28 декабря 1941 года первый поезд пришел в Воркуту. Было заложено 29 новых шахт, из них 12 введено в эксплуатацию.

В тяжелые годы войны Воркута внесла в военную экономику страны огромный вклад. Особенно это важно было для осажденного Ленинграда. “Уголь Воркуты дорог нам не только как топливо, но и как знак любви”, — писала “Ленинградская правда”.

В 1943 г. в Ленинград стали поступать угольные эшелоны и из Инты. Всего за годы войны промышленности и транспорту Ленинграда было отгружено более 200 тысяч вагонов воркутинского и интинского угля.

В результате принятых мер резко увеличилась добыча угля в Печорском бассейне. За военные годы в Печорском бассейне было добыто 8,6 млн. тонн угля, в семь с лишним раза больше, чем за все девять довоенных лет. Он отправлялся в 35 городов девяти областей и двух автономных республик РСФСР. Это послужило основанием назвать добываемый здесь уголь углем Победы.

Но нельзя не отметить, что среди заключенных имелись и многочисленные отказы от выполнения трудовых обязательств и невыполнение производственных норм.

К примеру, в подразделения Воркутстроя в 1941 г., когда условия содержания были ужесточены, зафиксированы свыше 30 тысяч человеко-дней отказов от работы.

В 1942 году, как уже отмечалось, были попытки даже вооруженного выступления заключенных.

Одним из крупнейших лагерных комплексов ГУЛага был Норильлаг.

За время существования Норильлага силами заключенных были построены никелевый, медеплавильный и кобальтовый заводы, ряд рудников и шахт, в том числе угольных. На этих предприятиях трудились также заключенные. В “роковые сороковые” количество заключенных там составляло почти 35 тысяч.

Помимо объектов горно-металлургического комплекса заключенные Норильлага построили и обслуживали железную дорогу Норильск-Дудинка, автомобильные дороги, вспомогательные и подсобные производства.

Принимали участие в геологоразведочных работах (в том числе связанных с радиоактивным сырьем на Таймыре, в добыче слюды на Бирулинском месторождении природных строительных материалов в окрестностях Красноярска.

В годы Отечественной войны Норильск из-за своего расположения в глубоком тылу приобрел особо приоритетный статус и были приняты большие усилия, чтобы расширить там начинавшийся в 1942 году выпуск никеля.

Ввиду экстремальных климатических условий Заполярья медицинский осмотр и отбор заключенных, подлежащих отправке в Норильск, производился не после прибытия в лагерь, а до того, в местах их отправления. При этом отправке не подлежали те, кого оценивали как неспособных к длительному пребыванию и труду за полярным кругом.

Северный морской путь требовал ледокольного “эскорта”, поэтому река Енисей все годы в навигацию была главной этапной дорогой от Злобина до Дудинки. Был и случай гибели баржи, когда затонули многие заключенные.

По воспоминаниям заключенных, в Норильске реально работали около 10-12 часов в день. Они же свидетельствовали, что в эти часы не входило время ни для обеденного перерыва, ни для сбора заключенных и их поверки, ни на путь на работу и обратно. Выходных дней для заключенных было очень мало, а при производственной надобности в военное время они и вовсе отменялись.

Одно из крупнейших лагерных образований в военное время было создано на территории Урала — Тагиллаг НКВД — с десятками штрафных лагерей с заключенными, которым предстояло построить Нижнетагильский металлургический завод (НТМЗ).

Первые эшелоны с волгостроевцами стали прибывать на строительные площадки уже в начале февраля 1942 года в разгар самой лютой военной зимы на Урале. По данным на 10 февраля в штате строительства НТМЗ числилось 15,5 тысячи человек и из них 5250 были заключенными.

Кроме труда заключенных ИТК №4 и узников Волголага в Нижнем Тагиле использовался и труд репрессированных советских немцев и насильно депортированных народов Кавказа и Крыма (см. подробно А. Некрич “Наказанные народы”).

Военная обстановка того времени не позволяла сразу направлять солдат, вышедших из окружения или освобожденных из плена, в ряды Красной Армии. Поэтому было принято решение о проверке солдат, побывавших в плену, а также временно находившихся в окружении, в лагерях ГУЛага и колониях.

Исключительная роль в производстве новых средств вооружения армии и флота принадлежала конструкторским бюро в ГУЛаге, известным под названием “шарашка” — жаргонное название НИИ и КБ тюремного типа, подчинённых НКВД/МВД СССР, в которых работали заключенные ученые, инженеры и техники.

Не касаясь исторических корней Особых и Специальных конструкторских бюро, восходящих к концу 1920-30 годов, подчеркнем, что через шарашки прошли многие выдающиеся советские ученые и конструкторы, создавшие много новых типов военной техники и вооружений для Красной Армии. Вот некоторые “создания” тюремных НИИ и КБ в период войны: фронтовой бомбардировщик Ту-2 под руководством А.Н.Туполева; вспомогательные авиационные двигатели под руководством В.П.Глушко; универсальная артиллерийская система 52 мм; полковая 75-мм пушка, принятая на вооружение в сентябре 1943 года.

В ОКБ-16 (спецтюрьма в Казани при авиазаводе №1) в “шарашке по ракетным двигателям” с ноября 1942 г. трудился переведенный из “омской шарашки” Туполева С.П.Королев. КБ было создано на заводе в Мотовилихе.

За годы войны этим заводом было выпущено 48,6 тысячи пушек — каждая четвертая, произведенная в стране.

Особое техбюро ОТБ-40 было создано на Казанском пороховом заводе №40.

Контингент этого бюро составляли инженерно-технические работники пороховой промышленности и бывшие работники этого завода, обвиненные во вредительстве и осужденные на длительные сроки заключения.

В годы войны ОТБ-40 осуществляло разработку и освоение пороха, в том числе к реактивным снарядам установки “Катюша”. Возглавлял группу Н.П.Путимцев.

Ведущими специалистами были В.В.Шнегас, научные работники М.А.Швиндельман, Д.Е.Воробьев и др.

Среди известных заключенных тюремных НИИ и КБ можно назвать: авиаконструторов Р.Л.Бартини, В.М.Мясищева, Н.Н.Поликарпова, Л.Л.Кербера, специалиста по дальней радиосвязи; крупных химиков А.С.Фанштейна, Г.Л.Штукатера, М.А.Бельдера, Д.И.Гальперина; ученого и конструктора авиационных двигателей Б.С.Стечкина и многих других.

Следует отметить, что условия жизни в тюремном КБ не походили на жизнь в обычном сталинском лагере. Питание давалось по специальным нормам.

Ученые и изобретатели, осужденные за вредительство, названные врагами народа, добросовестно и плодотворно трудились в тюремных конструкторских бюро.

В отчете Четвертого спецотдела НКВД СССР за 1939-1944 годы были проведены десятки изобретений: самолеты, моторы, пушки, подводные лодки, катера, радиостанции, приборы ночного боя.

Их вклад в Победу и их имена долго были засекречены и только спустя многие годы были названы. Многие были досрочно освобождены и награждены орденами и медалями.

В историческом развитии страны в это время важное место занимало атомное строительство. Рядом с “Белым архипелагом”, как его назвал Владимир Губарев, где трудились в секретных городках ученые, существовали страшные архипелаги ГУЛага, где заключенные добывали урановую руду.

К концу 1944 г. труд заключенных использовался на 640 предприятиях. Несмотря на тяжелейшие условия, ГУЛаг внес достаточно серьёзный вклад в развитие военной экономики СССР. С начала войны и до конца 1944 года заключенные ГУЛага выпустили 70,7 млн. единиц боеприпасов, в том числе 25,5 млн. миномётных мин, 35,8 млн. ручных гранат и запалов к ним, 9,2 противопехотных мин, 100 тысяч авиабомб и др (см. В. Земсков. ГУЛаг. Историко-социологический аспект. 1991 г.).

Они добывали не только уголь Воркуты, лес Сибири, руду и золото Магадана. Они также производили танки, самолеты, боеприпасы, вооружение, одевали армию, были построены и сданы в эксплуатацию 612 оперативных аэродромов и 230 аэродромов со взлетно-посадочными полосами, построены железные и шоссейные дороги и многое другое, что диктовалось военным временем.

А если говорить о персональной ответственности, то главный виновник всех этих невиданных репрессий — Сталин (Д.А.Волкогонов “Триумф и трагедия”, кн. 2, стр. 241).

Конечно, такое потрясение, как война, не могло не оказать воздействие на развитие ГУЛага.

Будучи крупнейшим строительным ведомством до войны, таким он оставался и в годы войны. Условно в 1941-44 гг. около 15% всех капитальных работ в стране выполняли заключенные. Но при этом менялась структура этих капитальных работ.

Если до войны больше строили всякого рода электростанций, плотин, шоссейных дорог, то во время войны исправительный труд заключенных использовался на главных стратегических направлениях: строительство аэродромов, шахт, строительство предприятий черной металлургии, что диктовалось нуждами военного времени.

Разумеется, что выпуском продукции для фронта занимались и многие другие предприятия. ГУЛаг служил экономикой принудительного труда.

И еще один немаловажный момент. Труд заключенных применялся прежде всего в тех районах, где местное население либо вовсе отсутствовало, либо не могло быть привлечено к основным работам. Преследовавшаяся при этом основная цель заключалась в создании экономической базы в окраинных и не освоенных, но стратегически важных районах страны.

Признаюсь, когда я писал этот материал, перед моим мысленным взором невольно вставали жертвы ГУЛага. “Это был плен в своем отечестве”, как назвал одну из своих книг Лев Разгон.

Но нельзя не признать, что успехи на фронтах Отечественной войны во многом были обусловлены результатами титанических усилий тружеников тыла, и в немалой степени вкладом тех, кого называли “врагами народа”.

Победа над нацистской Германией была достигнута благодаря мужеству, стойкости и терпению всего советского народа — включая тех, кого превратили в “человеческий материал”.

Приведенные данные должны немного притушить яркость и праздничность впечатлений от юбилейных мероприятий, которые официальная Москва посвящает исключительно Победе. Благодаря им, как мне кажется, удалось главное — в России ничего не изменилось.

Как и прежде задвигается на самый дальний план все, что связано с многолетним террором. Никто не вспоминает о предвоенных ошибках и преступлениях руководства, о миллионах советских граждан, депортированных в дальние регионы страны и томящиеся в ГУЛагах. Трагическая память о войне подменяется памятью об одном счастливом дне — Дне Победы. В сознание внедряется только эта идея. Оправдывается даже преступный пакт Молотова — Риббентропа.

Историческая память — важная составляющая будущего любого народа. Поэтому нельзя допустить, чтобы гибель миллионов людей, боль и трагедии, допущенные большевистской властью, были забыты.

Вечная вам память, рабы Победы!

Семен КИПЕРМАН

Одна из малоизвестных тем, связанных с историей ГУЛАГа, – вооруженные побеги заключенных в годы Великой Отечественной войны. Понятно, что зэк, способный убивать не только конвоиров, но и мирных жителей, случайно попавшихся ему на пути, как-то не очень вписывается в «классическую» жертву ГУЛАГа: интеллигента-доходягу, мотавшего свой срок за опрометчиво рассказанный политический анекдот. Разумеется, из мест заключения бежали всегда.

Хоть при царской власти, хоть при Советской. Другое дело, что именно во время Великой Отечественной войны произошло резкое увеличение числа побегов, когда заключенные убивают конвоиров или оказывают ожесточенное сопротивление при задержании. И вот что интересно, большинство «беглецов» сидели в ГУЛАГе по политическим статьям. Не только за антисоветскую пропаганду, но и коллаборационизм, участие в деятельности бандформирований («лесных братьев», «бандеровцев» и т. п.). К разряду уголовников их можно причислить, лишь поскольку они убивали, насиловали, грабили. А так – в чистом виде «политика».
Управления и отделы лагерей, М3, ТП:
III -Нач. Управлений Дмитлага/Бамлага/Болголага/Белбалтлага/У хтпечлага Нач. строительства НКВД Нач. УМЗ УНКВД УССР Нач. УЛАГ, М3 и ТП УНКВД по ДВК;
IV - Нач. УМЗ УНКВД/УЛАГ/УЛАГ, М3 и ТП УНКВД Гл. инженер лага и его зам Зам./пом. отнесенных к III группе;
V - Нач. отдела УНКВД/УЛАГ/УМЗ УНКВД/УЛАГ, М3 и ТП УНКВД Гл. инженер и его зам. (кроме перечисленных в IV группе);
VI - Нач. самост. отделений УЛАГ/отделений М3 УНКВД Гл. бухгалтер/инженер Зам. гл. бухгалтера Пом. гл. инженера;
VII - Нач. отделения отдела УЛАГ и М3 Нач. PTC/воздушной линии Пом. гл. бухгалтера Секретарь Управления;
VIII - Оперуполномоченный Секретарь ГАК/отдела и ОМЗ Нач. шифрбюро/пожарной охраны/радиостанции Ст. инструктор-контролер/юристконсульт/инсие ктор/бухгалтер/инженер/экономист/геолог/а гроном/ветинспектор Зав. мед-снабжением Гл. механик Рук. группы;
IX - Уполномоченный Пом. секретаря УЛАГ и М3 Врач лагучреждения Комендант Ст. дактилоскопист/зоотехник Шифровальщик Уполномоченный по заготовкам Юристконсульт, инспектор, бухгалтер, инкассатор, кассир, казначей, инструктор-контролер, инженер, агроном, экономист, геолог, механик, плановик, ветинспектор Зав. хозяйством/снабжением Нач. радиостанции;
X - Пом. уполномоченного/инспектора Зав. складом/библиотекой/архивом/секретариато м делопроизводства Дактилоскопист Радиотехник Ст. радист;
XI - Сотрудник для поручений Радист.
Это в конце сороковых годов прошлого века большинство участников националистических бандформирований деградировали до состояния обычных уголовников, а до этого с Советской властью они воевали ради идеи: обретения независимости Западной Украины или одной из республик Прибалтики.

Так почему же возросло число вооруженных побегов из ГУЛАГа? С одной стороны, произошло значительное ослабление режима охраны мест заключения. Если перед войной на вышке стоял сытый и довольный службой недавно демобилизовавшийся красноармеец или матрос, то теперь его мать или отец, ограниченно годный к строевой службе, – оба голодные и смертельно уставшие от непрерывных нарядов (людей не хватало). Ведь на фронт было направлено 117 тысяч работников исправительно-трудовой системы.

Только по официальным данным, рядовой состав исполнял служебные обязанности по 14–15 часов в сутки без выходных и отпусков, а командный и начальствующий состав – более 18 часов в день. Для сравнения: заключенным в начале войны был установлен 11,5-часовой рабочий день (без учета времени на дорогу).
Аналогичная ситуация была и в конвойных войсках. Те, кто служил перед войной, воевали на фронте, а им на смену пришли вчерашние школьники, которые регулярно писали рапорты командованию с просьбой отправить их на передовую, туда, где воюют их одноклассники.

Охранять вчерашним школьникам и пожилым рабочим приходилось матерых уголовников и бандитов, готовых на все, даже на убийство. Большинство заключенных, имевших «легкие» статьи (хулиганство, кражи и т. п.) и маленькие сроки наказания, были амнистированы или освобождены во внесудебном порядке. С 1941 по 1944 год на свободу вышло свыше 975 тысяч человек. А их место в ГУЛАГе заняли те, кто в годы войны совершил особо тяжкие преступления и был осужден на срок от 10 до 25 лет.

Периодически по ГУЛАГу стремительно распространялись слухи, что немцы стремительно наступают и всех заключенных НКВД планирует расстрелять. Кто-то верил в эти слухи и решал «умереть свободным» – совершив побег.

С другой стороны, большинство беглецов планировало достичь линии фронта и перейти на сторону врага. Информация о происходящем за пределами лагеря поступала в очень дозированных объемах и с многомесячным опозданием. Также нужно учитывать тот факт, что люди слышали то, что хотели услышать. А именно – о поражениях Красной Армии и стремительном наступлении войск вермахта.

Большинство вооруженных побегов отдельные «историки» и журналисты обожают трактовать как политические выступления обитателей «сталинских лагерей», а те, которым сложно придать необходимую «окраску», – предпочитают замалчивать.

Лаконично расскажем о самом кровавом вооруженном побеге в истории ГУЛАГа – так называемом Усть-усинском восстании , которое произошло в феврале – марте 1942 года в райцентре Усть-Усы Коми АССР – старинном селе на берегу реки Печоры и его окрестностях. По северным меркам, поселок с населением 4,5 тысячи человек – почти город. Здесь были сосредоточены все районные учреждения, в том числе, разумеется, и райотдел НКВД.
Именно здесь получали документы об освобождении. В Усть-Усе был большой консервный завод, аэродром. Здесь помещалось Печорское управление речного пароходства, склады и базы. Усть-Уса была важнейшей перевалочной базой для северных лагерей, строительства Печорской железной дороги. Через нее шли этапы на Воркуту. Когда дорога была построена, значение Усть-Усы стало падать.

Вокруг Усть-Усы располагалось несколько лагпунктов Воркутлага и Печжелдорлага. Один из них – воркутлаговский Лесорейд, примерно в шести километрах от села, на другом берегу Печоры. Он был при запани, куда поступал лес с верховьев реки. Здесь плоты распаковывали и лес грузили на баржи, которые поднимались по Усе на Воркуту. Зимой заключенные работали на лесоповале. Вот в этом лагпункте и произошли решающие события.

Лагпункт, по меркам ГУЛАГа, был небольшой, а в зимнее время, когда реку сковывал лед, часть заключенных отправляли в другие лагеря. По состоянию на 1 декабря 1941 года там находилось 202 заключенных, из них 104 осужденных по политическим статьям.

Вдохновителем и организатором восстания был… тридцатитрехлетний начальник лагпункта Марк Андреевич Ретюнин. Уроженец Архангельской области, в 1929 году он был осужден на 13 лет за бандитизм (участие в ограблении банка). В 1939 году освободился и остался вольнонаемным в лагерной системе.
Знавшие Ретюнина характеризовали его как сильную личность, пользовавшуюся безусловным авторитетом у заключенных, как жесткого администратора, способного любой ценой «обеспечить план», что, по-видимому, помогло ему довольно быстро «сделать карьеру». В то же время многие отмечали его любовь к поэзии и слабость в политических вопросах.

Идеологом бунтовщиков был заведующий лесобиржей Алексей Трофимович Макеев. До ареста в 1938 году – крупный хозяйственник, управляющий трестом «Комилес», член бюро Коми ОК ВКП(б). Осужден по политической статье. Проходил по одному делу со всей партийной верхушкой во главе с первым секретарем обкома. Сначала приговорили к расстрелу, но затем заменили пятнадцатью годами лагерей.
Среди руководителей восстания были два опытных офицера-троцкиста Иван Матвеевич Зверев и Михаил Васильевич Дунаев. Первый трудился завхозом, а второй – прорабом. Также следует назвать и других руководителей восстания. Осужденный по статье «контрреволюционная деятельность» и отсидевший «червонец» за бандитизм заместитель начальника лагпункта А.И. Яшкин.

Подготовка к вооруженному восстанию началась еще в августе 1941 года. В декабре того же года прошло три организационных собрания. О готовящейся акции знало не больше 15–20 человек, да и лагерное начальство доверяло Марку Ретюнину.
План заговорщиков был такой: освободить заключенных, обезоружить охрану, неожиданно захватить Усть-Усу и тем самым парализовать местную администрацию.
Далее основной отряд должен был совершить бросок на Кожву, к железной дороге, а оставшиеся в Усть-Усе для охраны – связаться с управлением Воркутлага и предъявить ультиматум: освободить всех заключенных. Основной отряд по железной дороге от Кожвы должен был двигаться в двух направлениях – на Котлас и Воркуту, освобождая по пути заключенных.

Таким образом в короткий срок восставшие рассчитывали создать мощную армию. А. Макеев уверял, что к восставшим присоединятся спецпоселенцы и местное население. Он предлагал агитировать за отмену колхозов и отменить продовольственные карточки, выдавая продукты со складов. Впрочем, никакие политические программные документы восставших неизвестны.

Наступил день восстания – 24 января 1942 года. Это был субботний день, и по распоряжению Ретюнина все свободные охранники пошли мыться в баню (банщик – китаец Лю Фа – был в числе заговорщиков). Как только за ними закрылась дверь, инициативная группа обезоружила стрелка на вахте и дежурного в казарме. Там находились еще два стрелка, которые пытались сопротивляться. В результате один был убит, а второй – ранен. Так пролилась первая кровь.

Захватив оружие (12 винтовок и 4 револьвера), восставшие вывели незадачливых любителей бани и вместе с разоруженными охранниками заперли в овощехранилище. Но один из стрелков все же сумел убежать, что сразу поставило под угрозу весь план восстания. Марк Ретюнин послал по баракам агитаторов – призывать к восстанию. Были открыты склады, заключенные стали получать добротные армейские полушубки, валенки, шапки, грузить на сани продовольствие. К восставшим присоединилось человек восемьдесят.

Вечером того же дня колонна численностью около ста человек вошла в поселок. Первая группа (у них было всего 4 винтовки на 12 человек) захватила почту и перерезала связь. Обошлось без жертв.

Вторая группа, которой командовал сам Марк Ретюнин, первым делом захватила здание местной тюрьмы – КПЗ. Здесь произошел первый бой – два стрелка охраны оказали сопротивление и были убиты. В камерах оказалось 38 арестованных. Из них 12 человек, в основном обвинявшихся в контрреволюционных преступлениях, примкнули к восставшим. В ходе штурма и захвата здания управления пароходства были ранены два охранника и замполит. Добычу составили 10 винтовок и револьвер.

Третья группа пыталась захватить аэродром, где стояли два самолета. Но охрана была предупреждена поваром лагпункта – китайцем, – и оказала организованное сопротивление. Повстанцы вынуждены были отступить, а один из них даже попал в плен. Кроме этого, обитатели поселка смогли сообщить по рации в Сыктывкар о ЧП. Да и рабочие консервного завода начали готовиться к обороне. Очередной бой разразился около здания милиции. Восставшие так и не смогли захватить его и были вынуждены отступить.

В десять часов вечера из соседнего лагпункта Поля-Курвья прибыл отряд из 15 стрелков лагерной охраны. Они были уверены, что в Усть-Усу высадился немецкий десант.

В ходе боя погибло 9 повстанцев, еще один был тяжело ранен (легкораненые, вероятно, ушли с отрядом). Среди мирных жителей Усть-Усы жертв было значительно больше. Погибло 14 человек (в том числе убитый шальной пулей ребенок), и 11 были ранены. К ним следует добавить 3 убитых и 4 раненых охранников.

Из поселка ушел отряд численностью 41 человек. Остальные погибли или предпочли сдаться сотрудникам правоохранительных органов. Из Усть-Усы повстанцы двумя группами двинулись на юг, в сторону Кожвы. Вскоре вышли на подкомандировку Кыдзразди. Следующий бой, а вернее нападение, произошел в деревне Акись, где остановился на ночевку обоз с оружием и немногочисленной охраной. Один из охранников был убит, а начальник ранен. Трофеи нападавших: 18 винтовок, 2 револьвера, гранаты, много патронов. Теперь небольшой отряд был хорошо вооружен: более 40 винтовок, 23 револьвера.

25 января 1942 года отряд вошел в деревню Усть-Лыжа. Здесь они забрали со склада магазина продукты и ушли на стоянку оленеводов (в 70 километрах от деревни). Именно здесь 28 января произошел финальный бой.

Повстанцы укрепились на обоих берегах Лыжи в снежных окопах и открыли интенсивный огонь по вохровцам. Перестрелка длилась до позднего вечера. Точное количество погибших и умерших от ран вохровцев неизвестно. Официально 15 человек, но в актовых записях о смерти, хранящихся в Коми республиканском архиве ЗАГСа, фигурируют 19 фамилий убитых. Плюс множество обмороженных.
После этого боя отряд повстанцев распался на мелкие группы и попытался выжить в заснеженной тундре. Понятно, что продержались они недолго. Местные жители справедливо считали их бандитами и активно помогали властям в их поимке.

Вот так закончился самый «громкий» и кровавый побег периода Великой Отечественной войны. Если бы не количество жертв, то о нем бы знал только узкий круг историков. Дело в том, что жертвами беглецов регулярно становились не только охранники, но и мирные местные жители.

Мало кто знает, но, например, осенью 1941 года свыше двух тысяч уголовников совершили побег из мест заключения и находились на свободе. Зимой 1941/42 года ситуацию удалось переломить с помощью ряда жестких мер.
Так, в феврале 1942 года была издана «Инструкция о режиме содержания и охране заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР в военное время». Она наделяла оперативно-служебные наряды охраны правом применять в ряде случаев оружие без предупреждения (при побеге заключенных и их преследовании, при нападении на администрацию или конвой).
При открытом, злостном сопротивлении заключенных, если это грозило серьезными последствиями, охрана лагеря имела право применять оружие после двукратного предупреждения.

Число побегов после этого сократилось, но теперь беглецы без колебаний убивали конвоиров и мирных жителей, случайно оказавшихся у них на пути, так как прекрасно понимали, что им терять нечего. Мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе, а процитируем лишь приказ № 0184, датированный 13 мая 1943 года: «В ИТК № 5 УИТЛК НКВД Татарской АССР практиковалась охрана заключенных, выводимых на работы, одним стрелком. В ночь с 13 на 14 апреля с. г. выведенный на работу по обжигу угля заключенный, осужденный за особо опасное преступление, убил конвоира, сжег его труп на костре и, захватив винтовку, скрылся…»

И это не единственный случай. В Буреполомском ОЛП – УИТЛК – УНКВД Горьковской области четверо особо опасных преступников убили конвоира, завладели его винтовкой и попытались скрыться. Беглецы погибли на следующий день в бою с оперативно-розыскной группой. И таких случаев можно привести много. Да и от рук бандитов гибли не только конвоиры и сотрудники НКВД, но и простые советские граждане, пытавшиеся самостоятельно задержать бандитов. Так, за первое полугодие 1942 года «от выступивших бандитов погибло свыше 40 человек работников НКВД и советско-партийного актива» . Это без учета потерь конвойных войск НКВД и ВОХРа.

Одиночные вооруженные побеги в любой момент могли перерасти в массовые выступления заключенных. Это прекрасно осознавало руководство ГУЛАГа, а также и то, кто в первую очередь мог стать инициатором таких бунтов.
На местах прекрасно понимали, что инициаторами массовых выступлений заключенных в первую очередь станут осужденные за антисоветскую деятельность.
В конце декабря 1941 года начальник оперативного отдела ГУЛАГа подготовил докладную записку, адресованную заместителю наркома внутренних дел В. В. Чернышеву. В ней он писал: «В 28 исправительных лагерях НКВД за время войны выявлено и ликвидировано свыше 70 повстанческих групп и организаций, активными участниками которых являлись 650 заключенных» .

Он назвал некоторые из этих групп.
В августе 1941 года ликвидирована группа Шулика – вольнонаемного Норильского лагеря НКВД. В нее входило 20 человек.
Осенью 1941 года в Северо-Железнодорожном лагере (Коми АССР) были ликвидированы четыре антисоветские повстанческие организации: «Комитет восстановления России»; группа троцкиста Ключникова, грузинского меньшевика Джами и бывшего казачьего атамана Ковалева (15 человек); группа Затанадского – 150 человек. Намерения у всех трех формирований были одинаковыми – нападение на стрелков ВОХРа, захват радиостанции и аэродрома и т. п.
В Печорском лагере лидеры повстанческой организации путем разоружения охраны и вооружения заключенных планировали захватить власть в Коми АССР.
В Унежском лагере (Горьковская обл.) семь повстанческих групп, возглавляемых осужденными за антисоветскую работу заключенными, приурочили свое выступление «к моменту захвата немцами г. Москвы и ставили своей целью разоружение охраны и присоединение к действующим немецким войскам».
В Кулойском лагере (Архангельская обл.) тоже готовилось вооруженное восстание. После начала бунта один из заключенных должен был на самолете улететь к немцам.
В Нижне-Амурском лагере (Дальний Восток) повстанческая группа (50 человек) под руководством Сереброва и Бибилова планировала разоружить охрану в городе Комсомольск-на-Амуре. Свое выступление они приурочили к нападению Японии на СССР.

Несмотря на все принимаемые меры, полностью угрозу восстаний заключенных в годы Великой Отечественной войны нейтрализовать не удалось. Об этом свидетельствуют данные за 1945 год. Согласно тексту документа: «В 1945 году в 26 лагерях и колониях МВД были выявлена и ликвидирована 51 повстанческая организация. Участники их подготавливали вооруженное выступления заключенных, разоружение военизированной охраны и уход на волю…» .

На протяжении всей войны в ГУЛАГе регулярно возникали антисоветские повстанческие организации. Вот несколько типичных примеров.
В Норильском ИТЛ в ночь с 22 на 23 ноября 1941 года была сорвана попытка вооруженного выступления. Повстанцы планировали «разрушить линию связи, захватить дежурный вахтерский взвод, артсклад и тюрьму». У них было изъято: «двадцать гранат, кинжалы, когти для проводов связи». Следствием было установлено, что организация возникла в октябре 1941 года и в нее входило свыше ста человек, в том числе пятеро вольнонаемных.
«В Усольском лагере в 1942 году выявлено несколько повстанческих групп, участниками которых являются члены литовской военно-фашистской организации «Шауляй» (так в тексте документа), и военно-фашистская повстанческая организация, состоящая из заключенных, прибывших из Эстонии. В состав организации входили бывшие офицеры эстонской армии и политические деятели фашистских партий Эстонии «Вапс» и «Кайцлит».

Руководителем организации являлся бывший военный министр Эстонии генерал Соотц (в документе ошибка, военным министром Эстонии с 1933 по 1939 год был генерал-лейтенант Пауль Адольф Лилль, который был арестован в 1940 году НКВД, в октябре 1941 года осужден, а в марте 1942 года обвинен в организации вооруженного восстания в лагере. Умер в Свердловской тюрьме в мае 1942 года.), бывший начальник Генштаба эстонской армии генерал Реек, полковник Генштаба эстонской армии Курвиц, германский разведчик Зигерт фон Кооль.

Участниками организации был разработан план разоружения военизированной охраны и ареста лагерной администрации. После этого попытаться связаться по радио с командованием германских войск и просить направления в лагерь воздушного десанта. Повстанческие группы прибалтийцев в Усольлагере рассчитывали на то, что немцы, зная месторасположение лагеря, сбросят с самолета на территорию лагеря оружие, которым заключенные вооружатся и выступят в помощь немецким войскам. По делу осуждено 149 человек» .

В 1943 году на строительстве Челябинского металлургического комбината «была раскрыта повстанческая организация, руководителем которой являлся Тряутвейн, бывший секретарь Красноярского РК ВКП(б) – Республики немцев Поволжья. Активными участниками организации являлись: бывший 2-й секретарь РК ВКП(б) Роот, а также бывшие партийные и советские работники Вебер, Генг, Мартенс и др.
Участники организации готовили вооруженное выступление среди немцев. Некоторые из участников организации оказались германскими разведчиками. Осуждено 32 участника организации» .
Заканчивая рассказ об антисоветских повстанческих организациях, существовавших в ГУЛАГе в годы Великой Отечественной войны, процитируем еще один документ – «Доклад о работе Главного управления исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР за годы Отечественной войны»: «Наиболее активную повстанческую работу в лагерях проводили осужденные участники антисоветских организаций, заключенные из Прибалтики, пособники и агенты немецких оккупантов, бывшие военнослужащие, осужденные за антисоветскую деятельность, и мобилизованные немцы.

В течение 1941–1944 годов в лагерях и колониях вскрыты и ликвидированы 603 повстанческие организации и группы, активными участниками которых являлись 4640 человек. Большинство участников повстанческих организаций и групп ставило своей задачей подготовку вооруженных выступлений, разоружение военизированной охраны лагерей и колоний и переход на сторону немецко-фашистских войск. Все участники вскрытых повстанческих организаций репрессированы.
Наиболее серьезные повстанческие организации вскрыты и ликвидированы» .

Добавим, что чекистам удалось предотвратить почти все вооруженные восстания в ГУЛАГе, и это главный итог их деятельности.

В ведении ГУЛАГа НКВД на 1941 год находились исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ), исправительно-трудовые колонии (ИТК), тюрьмы. Также при ГУЛАГе с 1940 года были сформированы БИРы — Бюро исправительных работ, ведавшие исполнением приговоров по статье «о прогулах».

Эти осужденные хоть формально и находились в ведении Главного управления, не являлись тем не менее заключенными, отбывая наказание по месту работы с удержанием 25 процентов заработка.

Во избежание дальнейшей путаницы их не стоит относить к контингенту ГУЛАГа наравне, к примеру, с осужденными по той же статье к полугодовому тюремному заключению за самовольное оставление предприятия.

В лагерях и колониях ГУЛАГа, по данным В. Земскова, на 1941 год находилось 1 929 729 человек, в тюрьмах — 487 739 человек (на начало года). В 1942 году происходит сокращение числа заключенных лагерей и колоний — до 1 777 043 человек. Наиболее показательно двукратное сокращение заключенных в тюрьмах в течение 1941 года — уже в июле их число снижается до 216 223 человек.

12 июля и 24 ноября 1941 года вышли указы Президиума Верховного Совета СССР о досрочном освобождении некоторых категорий заключённых, с передачей лиц призывных возрастов в Красную Армию. В соответствии с указами были освобождены 420 тысяч заключённых, в их числе осужденных за прогулы (с отбыванием наказания в тюрьмах), бытовые и незначительные должностные и хозяйственные преступления.

В период 1942-1943 годов были проведены досрочные освобождения ещё 157 тысяч человек, всего же за годы ВОВ на укомплектование Красной Армии было передано 975 тысяч заключенных (включая освобождённых за отбытием сроков наказания). За боевые подвиги, проявленные на фронтах Великой Отечественной войны, бывшие заключённые ГУЛАГа Бреусов, Ефимов, Отставнов, Сержантов и другие были удостоены звания Героя Советского Союза.

В 1942 году постановлением Государственного комитета обороны (11 апреля 1942 года) был разрешён призыв на военную службу в том числе спецпоселенцев. Приказ НКВД СССР от 22 октября устанавливал норму о восстановлении в гражданских правах и снятии с учёта не только призванных в армию спецпоселенцев, но и членов их семей. В ряды РККА и строительные батальоны было призвано более 60 тысяч человек, находившихся до войны на спецпоселении.

Вопреки распространённому мнению, из досрочно освобождённых заключённых ГУЛАГа и спецпоселенцев не формировали специфических «чёрных» подразделений, как не отправляли их и прямиком в штрафбаты. Хотя бы по той причине, что штрафные батальоны и роты в РККА появились лишь в июле 1942 года, а первая и самая массовая волна освобождений пришлась на 1941 год. Бывшие заключённые поступали либо в обычные строевые части, либо на производство по специальности.

В упоминавшемся выше постановлении ГКО от 11 апреля 1942 года о призыве в армию, в том числе спецпоселенцев, сказано: «Обязать начальника Главупраформа т. Щаденко использовать выделяемые согласно настоящему постановлению 500 000 человек на укомплектование запасных частей для подготовки маршевых пополнений и на доукомплектование выводимых с фронта стрелковых дивизий, а также на формирование танковых и других специальных частей».

В отличие от не представлявших серьёзной социальной опасности заключённых указанных категорий, совершенно иначе обстояло дело с осужденными за тяжкие и особо тяжкие преступления. Уже 22 июня 1941 года была принята совместная директива НКВД СССР и Прокуратуры СССР № 221, предписывающая прекратить освобождение из мест заключения (даже по отбытии срока заключения) бандитов, рецидивистов и других опасных преступников, в том числе и осужденных за контрреволюционные преступления по статье 58 УК. Указанную категорию предписывалось взять под усиленную охрану, прекратить использование на работах без конвоирования.

В этой связи В. Земсков отмечает: «Во время войны в ГУЛАГе число осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные преступления возросло более чем в 1,5 раза. […] Общее число задержанных с освобождением до 1 декабря 1944 г. составляло около 26 тыс. человек. Кроме того, около 60 тыс. человек, у которых закончился срок заключения, были принудительно оставлены при лагерях по „вольному найму“.»

Популярная сегодня в массовой культуре тема о массе «блатных» на фронтах Великой Отечественной войны, как мы видим, совершенно безосновательна. Прежде всего, в ряды РККА было передано за всё время войны около миллиона прошедших лагеря бывших заключённых, при численности действующей армии на 1944 год в 6,7 млн. человек (общий состав армии и флота к концу войны составлял 12 839 800 человек).

«Контингент ГУЛАГа» в войсках составлял, таким образом, менее 1/6.

Основная масса освобождённых и переданных в РККА заключённых была осуждена за мелкие преступления (в частности, за прогул) на незначительные сроки и никак не могла устанавливать в частях «лагерные порядки». Особо опасные преступники, в том числе уголовники-рецидивисты, освобождению и передаче в войска не подлежали, как и политические заключённые. Истории, служащие лейтмотивом современных фильмов о Великой Отечественной войне, где хороший «политический» зэк вступает в противоборство с массой урок в идущем на фронт эшелоне, являются чистым, незамутнённым вымыслом. В эшелоне не могли оказаться ни те, ни другие.

Отдельно следует отметить моральное состояние заключённых ГУЛАГа в период Великой Отечественной войны. «В отчетах ГУЛАГа о настроениях заключённых отмечалось, что только незначительная их часть надеется на освобождение с помощью гитлеровцев, — отмечает в своей работе В. Земсков. — У большинства же царили патриотические настроения.

В 1944 г. трудовым соревнованием было охвачено 95 % работавших заключённых ГУЛАГа, число „отказчиков“ от работы по сравнению с 1940 г. сократилось в пять раз и составляло только 0,25 % к общей численности трудоспособных заключённых».

Сталин, комиссары и современные демократы

Как известно из позднесоветской и постсоветской мифологии, командиры РККА отличались некомпетентностью, комиссары — пренебрежением к человеческой жизни, солдаты — повальным нежеланием сражаться за режим, принёсший им столько зла.

Офицеров массово репрессировал перед войной Сталин. Комиссары отличались зверским нравом по самой своей сути. Солдаты, чьи семьи подвергались гонениям, репрессиям и большевистским экспериментам долгие 24 года, всей душой ненавидели Сталина и советский строй.

Естественно, поддерживать порядок в войсках в этих условиях можно было только массовым террором. Заградотряды, выделенные для этой цели из рядов НКВД, выстраивались за рядами наступающих армий и стреляли в спину из пулемётов «Максим». Этот образ объёмно прорисован, к примеру, в знаковом для своего времени фильме «Враг у ворот» режиссера Жан-Жака Анно (2001 год).

Подразумевается, что войска НКВД набирались из каких-то совсем других людей, принципиально отличных от обычных советских.

Эти утверждения сплелись в настолько тугой клубок мифов, что разделять их вряд ли рационально. Основной их чертой по-прежнему являются демоническая фигура Сталина, образ сталинских репрессий и их продолжение на фронтах Великой Отечественной войны. В последующих главах рассмотрим их составляющие подробнее.

Анализируя поражения 1941 года, аналитик «Новой газеты» и по совместительству корреспондент радио «Свобода» Вадим Белоцерковский отмечает в статье «Война. Гитлер. Сталин»: «Поражение было следствием гнилости сталинского диктаторского режима. Военачальники и все чиновники были парализованы страхом ответственности перед Сталиным…

Весомой причиной поражения было, вероятно, и то обстоятельство, что в 1937-1938 годах „сильная рука“ Сталина вырубила более 70 процентов высшего и среднего командного состава, в том числе самых талантливых командиров…

Третью важнейшую причину немецких побед квасным патриотам тяжелее всего признавать. Она в том, что у огромной массы населения Советского Союза не было желания воевать за режим, принесший им столько страданий. Неоспоримое тому доказательство — более двух миллионов солдат, сдавшихся в плен уже в первые два-три месяца войны. Такого не знала история, если не залезать в седую древность!

Не менее яркое доказательство и создание летом 1941 года заградительных отрядов, которые должны были стрелять в отступавших солдат. Факт столь же уникальный, как и массовая сдача в плен».

Здесь мы видим весь массив утверждений, изложенный буквально в паре абзацев. В нём отсутствуют комиссары, впрочем, и в других работах они появляются в качестве персонифицированных выражений «гнилостного» сталинского режима периода ВОВ, зримого его воплощения на фронте.

Интересно, что описания этого режима в современной демократической прессе практически совпадают с пропагандой из фашистских листовок Великой Отечественной войны. Наиболее известная из них «Бей жида — политрука, морда просит кирпича!» как раз изображала комиссара, спрятавшегося с наганом за спинами солдат, которых он гонит в атаку. «Комиссары и политруки принуждают вас к бессмысленному сопротивлению, — гласит текст листовки. — Гоните комиссаров и переходите к нам!»

Это пример исключительный, отнюдь не все гитлеровские листовки были столь тупо прямолинейны. «Просвещению» бойцов РККА о сути режима уделялось большое внимание, комиссары были лишь близким и видимым его проявлением. Куда поучительнее листовка, подписанная «Русский комитет: РОА»:

«Друзья и братья!

В 1932 году иудоболышевистская власть загнала лучших крестьян в ссылки, лагеря и тюрьмы, а остальное крестьянство согнали в колхозы. Хлеба в стране было ещё много. Сталин со своими стряпчими послал по всей Руси автоколонны, хлеб выкачивали из глубинных пунктов и свозили в города на площади, огораживали стены из мешков с зерном на большем квадрате и туда ссыпали хлеб. Шли дожди, хлеб пропадал десятками тысяч тонн, а ГПУ искало виновников.

За экономическую контрреволюцию загоняли в тюрьмы „стрелочников“, а виновниками были: сам Сталин и жиды. […]

Разве вы, товарищи, это забыли? Нет! Вы это хорошо помните и со мной солидарны, но беда ваша в том, что Сталин умеет вас держать под страхом и посылает умирать за ненавистную вам систему».

Если отбросить больной для фашистской пропаганды еврейский вопрос, не правда ли, удивительно знакомые слова? В другой листовке солдатам РККА разъясняется, что наступление Красной армии — временное явление, достигнутое ценой невероятных потерь. «Немцы очень сильны и весьма далеки от истощения. Они не наступают только потому, что им выгодней, чтобы наступала Красная Армия и несла огромные потери». Здесь же излагается и причина, по которой советский режим гонит тем не менее солдат в наступление: «Сталин, бросая свои полки всё снова и снова на линию немецкой обороны, не считаясь при этом ни с какими потерями, преследует не военные, а политические цели. Дело в том, что Сталину нужна не вообще победа над немцами, а ему нужна такая победа, при которой он и его клика сохранят своё господство».

Нужно ли удивляться, читая в 2005 году в газете «Московский комсомолец» статью Александра Минкина «Чья победа?»:

«Мы победили. Подумав, понимаешь: победил Сталин. У него и волоса с головы не упало, ни шашлык, ни „Хванчкара“, ни „Герцеговина-Флор“ из пайка не исчезли. На погибшие миллионы (в том числе на родного сына) ему было плевать. Это несомненно; и он сам это подтвердил: к погибшим на войне с Гитлером миллионам добавил наших пленных, погубленных теперь уже в родных концлагерях. Был такой термин „перемещённые лица“ — почти враги народа.

На счету Сталина… 30 000 000 жертв войны, ещё 20-30 миллионов — лагеря и расстрелы. Итого: больше 60 миллионов. Наши военные жертвы — целиком на счету Сталина».

Видите, как просто вывести 60 миллионов жертв сталинизма. Достаточно объявить, что все жертвы Великой Отечественной войны на его счету. Фашисты ни при чём.

Но даже это ещё цветочки. В очередной листовке РОА (1943 год, Смоленск, за подписью лично «Председателя русского комитета генерал-лейтенанта» А. Власова) говорится:

«Русский народ — равноправный член семьи свободных народов Новой Европы!

Русский народ должен знать правду о том, что его ждёт после свержения власти Сталина и установления мира. Большевики, чтобы заставить русских людей воевать за чужие интересы, лживо утверждают, что Германия несёт народам СССР рабство…

Какова же правда о Новой Европе, которую Великая Германия стремится построить совместно с другими народами?.. Все народы Европы — члены единой большой семьи. В одной из речей в немецком рейхстаге вождь Германии Адольф Гитлер сказал:

„Скольких забот избежало бы человечество, и особенно народы Европы, если бы при политическом устройстве современного жизненного пространства, а также при экономическом сотрудничестве уважались бы естественные, сами собой разумеющиеся, жизненные принципы. Соблюдение этих принципов кажется мне совершенно необходимым, если мы хотим в будущем добиться больших результатов, чем сейчас. Прежде всего это относится к Европе. Народы Европы представляют собой единую семью“…

Выбор один — или европейская семья свободных, равноправных народов, или рабство под властью Сталина».

70 лет назад советский народ в обещания общего европейского дома не поверил (он поверил им позже, в конце 80 — начале 90-х). Слишком очевидно ужасна была эта «семья равноправных народов», пришедшая на советскую землю с расстрельными рвами, повсеместными висельницами и сожжёнными до тла деревнями. Геббельс и Власов старались напрасно, происходящее было для советского человека очевидно.

Сегодня оно вновь не очевидно для А. Минкина. В уже цитировавшейся статье он вопрошает:

«А вдруг было бы лучше, если бы не Сталин Гитлера победил, а Гитлер — Сталина?

В 1945-м погибла не Германия. Погиб фашизм.

Аналогично: погибла бы не Россия, а режим. Сталинизм.

Может, лучше бы фашистская Германия в 1945-м победила СССР. А ещё лучше б — в 1941-м! Не потеряли бы мы свои то ли 22, то ли 30 миллионов людей. И это не считая послевоенных „бериевских“ миллионов.

Мы освободили Германию. Может, лучше бы освободили нас?

Прежде подобные пораженческие рассуждения (если и возникали) сразу прерывал душевный протест: нет! уж лучше Сталин, чем тысячелетнее рабство у Гитлера!

В 1941 г. из ИТЛ и колоний для направления в действующую армию было освобождено 480 тыс. человек, что составило порядка 25% общего числа заключенных. Кроме того, по требованию военного командования на оборонные работы из мест заключения Европейской части СССР ГУЛАГ освободил 200 тыс заключенных. По специальным постановлениям Государственного Комитета Обороны в течение 1942-1943 гг. были досрочно освобождены и призваны в ряды Красной Армии еще 157 тыс. человек, что составило свыше 10% общего числа заключенных Освобождение по целевым разнарядкам с направлением в действующую армию проводилось и в 1944-1945 гг. Всего за первые три годы войны, а укомплектование Красной Армии было передано 975 тыс. человек.

В первые же дни войны в Красную Армию было мобилизовано свыше половины рядового и командного состава военизированной охраны, а также начальствующего и оперативного состава ИТУ. Для нормального функционирования мест лишения свободы необходимо было срочно обеспечить замещение мобилизованных в Красную Армию. Учитывая исключительную сложность и важность этой проблемы, подбор лиц для службы в охране и на административных должностях в ИТУ был возложен не только на кадровые аппараты органов внутренних дел, но и на военные комиссариаты, аппараты по учету рабочей силы.

Изменение характера уголовных репрессий в годы войны по отношению к лицам, осуждаемым за прогулы, бытовые и незначительные должностные преступления, привело к тому, что исправительно-трудовые учреждения пополнялись главным образом осужденными за государственные и иные особо опасные преступления. Это существенно изменило контингент ИТУ и еще более осложнило работу личного состава.

Великая Отечественная война внесла существенные коррективы в содержание карательной политики государства и практику ее реализации. Продолжается дальнейшее ужесточение мер уголовного наказания, принимаются законы, устанавливающие новые виды уголовной ответственности. Поток поступления заключенных в места лишения свободы был огромен. Во второй половине 1941 года судами и военными трибуналами осуждается 1339702 человека, из них 67,4% к различным срокам лишения свободы; в первой половине 1942 года - соответственно 1396810 человек и 69,3%. В течение войны наблюдается огромное движение заклю­ченных в лагерях и колониях. С 22 июня 1941 года по 1 июня 1944 года в места лишения свободы поступило 1800 тысяч, убыло - 2900 тысяч заключенных.

Великая Отечественная война 1941-1945 гг. крайне усугубила положение заключенных, особенно в плане материально-бытового их обеспечения. В первые месяцы войны подлежало эвакуации из мест заключения европейской части страны 750 тысяч заключенных, что вызывало большую их концентрацию в учреждениях по месту их передислокации. В 1941-1942 гг. на одного заключенного приходилось менее 1 кв. м жилой площади.

Первые дни войны особенно для работников тюремного ведомства Советского государства были сопряжены с неимоверными трудностями, связанными с эвакуацией тюрем из западных областей Союза. Из тюрем Украины, к примеру, подлежали эвакуации 34200 заключенных, для перевозки которых требовалось 1308 вагонов, из расчета 50-60 заключенных на один вагон. Однако по распоряжению начальников железных дорог было выделено только 300 вагонов, в которых можно было разместить 14000 заключенных. Поэтому во многих случаях эвакуация проводилась пешим порядком, преимущественно под конвоем надзор состава тюрем. Для заключенных эвакуация была связана с неисчислимыми трудностями и бедствиями, нередко представляла собой путь в небытие. Время в пути следования эвакуированных заключенных к местам назначения нередко исчислялось месяцами. Голод, холод, антисанитария, завшивленность, истощение, тяжелые болезни и как результат смерть многих из заключенных - постоян­ные спутники эвакуируемых эшелонов.

В годы Великой Отечественной войны весь народно-хозяйственный комплекс страны был переведен на режим работы военного времени. Производственно-хозяйственная деятельность мест заключения также была подчинена интересам обороны. Организуется ряд исправительно-трудовых лагерей, основной задачей является воссоздание оборонно-промышленного потенциала государства в связи с потерей металлургической базы на Украине и в западных районах страны.

В этих целях для создания крупных предприятий черной металлургии и обеспечения их электроэнергией в 1941 году организуются Челябинский и Тагильский исправительно-трудовые лагеря; силами заключенных Норильского ИТЛ осуществляется строительство Норильского горно-металлургического комбината, сооружаются тепловые электростанции, для которых используется уголь местных месторождений, добываемый также заключенными. Для производства работ по освоению месторождений Интинского угольного бассейна в ноябре 1941 года из Воркутлага выделяется Интинский ИТЛ. В конце ноября 1942 года возрождается строительство гидроэлектростанций, для чего в Пермской области создаются Широковский и Понышский ИТЛ: Широковский ИТЛ сооружал Широковскую ГЭС на р. Косьве (завершил строи­тельство в 1949 году Кизеловский ИТЛ) и Вилухинскую ГЭС на р. Усьве; Понышский ИТЛ строил ГЭС на р. Чусовой. В начале 1943 года для строительства железной дороги на юге Западной Сибири организуется Алтайский ИТЛ.

В первые годы войны резко возросла в лагерях и колониях ГУЛАГа смертность среди заключенных. В 1941 году умерло 100997, в 1942 году - 248877, в 1943 году - 166967 заключенных. В течение 1941-1945 гг. ГУЛАГом погребено 621637 заключенных, а с 1934 года по 1947 год - 963766 человек.

Массовая гибель людей вызывала безвозвратные потери рабочей силы, а это, при всем равнодушии и безразличии к смерти работников лагерей и колоний, не могло проходить бесследно. Ибо от выполнения производственных заданий зависела не только их судьба, но и служебное положение многих руководящих работников управленческих аппаратов НКВД- УНКВД. Поэтому они требовали принятия мер по поддержанию здоровья заключенных в пределах, позволяющих последним работать производительно. В приказе НКВД СССР № 792/к 1941 года предлагается принять меры по коренному улучшению жилищно-бытовых условий для заключенных, в особенности для положительно характеризующихся на производстве, упорядочению питания за счет выдачи дополнительных пайков, улучшению работы пищеблоков, доставке горячей пищи заключенным в обеденный перерыв.

Приказом НКВД СССР № 0033-1943 года устанавливается: трехдневный отдых в месяц и обязательное предоставление восьмичасового ежедневного отдыха для сна; обязательное ежедневное трехразовое питание заключенных; норма жилой площади на одного заключенного 2 кв. м, выделено индивидуальных спальных мест на нарах вагонного типа; обеспечение заключенных своевременной лечебной помощью и полной госпитализацией всех заболевших, требующих коечного лечения и т.д.

Республика Коми, г. Ухта, п. Ярега, 11-й, 9-й и 11-й классы,

научный руководитель Е. А. Долонина

Мы живем на Яреге с рождения. Многое знаем о шахте, о людях, об улицах маленькой Родины. Мы знаем, что наш поселок известен не только в России благодаря основному богатству - тяжелой нефти. Добыча тяжелой нефти - работа непростая. Особенно сложно было тем, кто появился здесь первым.

Раньше, говоря о шахтах, восхваляли ударный труд (а он был действительно ударным) людей, приехавших сюда по зову сердца. И только с началом перестроечного процесса, когда стали доступны многие закрытые в архивах документы, к истории Яреги добавились страницы, напрямую связанные с историей ГУЛАГ а.

История Яреги похожа на истории других населенных пунктов, возникших как звено ГУЛАГ а. Вначале здесь создавался лагерь, к которому пристраивались дома вольнонаемных. Сам лагерь возник как промысел по добыче нефти. Осваивать и начинать добычу тяжелой нефти пришлось самым бесправным, согласия у которых никто и не спрашивал: заключенным. Их трудом, их руками строились шахты и поселок. Результатом этой работы стало создание мощной сырьевой базы на территории республики. В 1939 году шахта № 1 дала первую нефть, а в 1941 году было добыто 25 тысяч тонн, в 1944 году - 101 тысяча тонн, в 1945 году - 143 тысячи тонн. В 1942 году началось строительство шахт № 2 и № 3. Из 550 тысяч тонн нефти, добытой в республике за годы войны, 400 тысяч тонн дала первая в стране нефтяная шахта.

Главным источником для написания данной работы стали книги приказов начальников шахт по личному составу за 1939, 1941–1955 годы . Эти книги до сих пор не использовались в исследованиях по истории поселка. Они находятся в архиве нефтешахт.

Книги приказов позволяют восстановить жизнь ОЛП а (отдельный лагерный пункт) с 1939 года.

ЖИЗНЬ НА ОЛПЕ

В 1939 году здесь уже было несколько нефтедобывающих колонн, строительная колонна, автотранспортная колонна, колонна горняков-шахтостроителей, механическая группа, электрогруппа, конюшни гужевого транспортаМорозов Н.А. ГУЛАГ в Коми крае, 1929–1956 гг. Сыктывкар: Издательство СГУ , 1997. С. 35. Непосредственно на ОЛП е-4 кроме производственных помещений имелись: телефонная станция, радиоузел, санчасть, магазин, столовая и клуб для вольнонаемных. Жили в палатках и бараках. Количество палаток нам установить не удалось, но их существование подтверждают несколько приказов. В 1941 году имелось 40 бараков (на 200 человек каждый) и так называемый режимный барак. Были построены бетонитовый и кирпичный заводы, имелась своя электроподстанция.

В достигнутых успехах велика доля заключенных, помышлявших не об орденах, а только о том, как бы выжить. Заключенные сами создавали все необходимое для жизни и работы. Даже колючую проволоку вокруг зоны натягивали сами.

Несмотря на постоянное пополнение контингента лагеря, в рабочих руках была большая нужда. Тем более что в начале смертность , по-видимому, была высокой.

Мы, правда, не обнаружили данных о количестве выбывающих по состоянию здоровья или в связи со смертью. Только в двух приказах за 1941 год мы нашли данные о том, что люди умирали. Один приказ назначает наказание за несвоевременное вскрытие трупа, другой - за 10дневную задержку с погребением трупа. И все. Ни размеров кладбищ, ни точного места их нахождения нам установить не удалось. Именно в начале строительства лагеря возникли пять кладбищ для захоронения заключенных. И это притом, что по сравнению с другими лагерями ОЛП № 4 имел более мягкий режим. Со временем кладбища росли.

«Беда в том, что там даже могилок не сохранено. Ямки, в основном в грунте, не копались. Разрывали мох и сантиметров на 30–50 глубиной откапывали яму и прятали трупы, иногда в ящике, кое-как сколоченном из горбыля, а иногда в нательном грязном лагерном белье с биркой вокруг большого пальца левой ноги. Проходил месяц, два. Осадки и ветер осаживали могилку, и зачастую ноги торчали изо мха. А через 2–3 года черепа иногда висели на усохшем ельнике», - вспоминал бывший заключенный Ляпкало И. К.

На месте этих скорбных мест теперь распаханные поля прежнего совхоза и дачи. Но примерные их местоположения мы попытались обозначить на карте, используя для этого письменные воспоминания бывшего заключенного.

Говоря о смертности среди заключенных, мы опираемся также на устные воспоминания живущей и сейчас бывшей сотрудницы цензорской службы лагеря. Она считает, что умирали заключенные в основном от истощения: «Кормили плохо: овсянка, суп-баланда».

Умирали еще от полученных на производстве травм:

«Однажды при постройке коровника кто-то уронил с крыши на голову стоящего внизу заключенного лом. Я сообщила об этом родным, те чуть не завели судебное дело. Начальство меня наказало и предупредило, что официально заключенные могут умереть только от болезни. Да и вообще, сообщать о смерти заключенных родным не следует, ведь они никому не нужны. Хоронили сами заключенные, причем постоянной похоронной команды не было. Это были просто разовые поручения. Исполнители всегда торопились, поэтому не копали могилы глубоко, а просто разрывали мох. На могиле ставился деревянный колышек с номером, но уже через год и следа от него было не найти».

Еще в 50-е годы жители поселка могли четко указать места захоронений. Родители строго наказывали детям не ходить туда, где на бугорках растут маленькие елочки. Одно из кладбищ находилось рядом с дорогой на Ухту. Сейчас на этом месте стоит «домик газовой службы». Бывший узник ГУЛАГ а Ляпкало, уехавший отсюда в 70-е годы, предложил увековечить память погибших памятными знаками в виде черных крестов высотой 4–5 метров, сваренных из металлических труб и установленных вдоль Ухтинского тракта с надписью: «Здесь покоится прах безвинно замученных заключенных лагпункта № 9, 31-й буровой, 3-го промысла, Крохаля, Пионера…»

Почему мы обратились к столь печальному моменту? Потому что считаем, что не было необходимости идти на такие жертвы ради каких-то шахт. Хотя понимаем, что установившийся тогда в стране тоталитарный режим оправдывал любые жертвы.

Исследуя бытовые условия заключенных, начнем с жилья. Первые заключенные жили в палатках. Затем основным видом жилья в лагере стали каркасно-засыпные сборно-щитовые бараки. Тепло они не хранили. Чтобы зимой морозы не добивали слабеющих заключенных, бараки утепляли и штукатурили. Но делали это крайне медленно. В 1941 году имелось 32 барака, рассчитанных максимум на 200 человек каждый. Бараки оснащали двух- и трехэтажными нарами, печью-буржуйкой. Отопления в бараках не было. В 1946 году политических заключенных перевели в отдельные бараки. Также существовал барак усиленного режима (БУР ).

Дров не хватало. В одном из приказов читаем: «Заключенным организовать самозаготовку дров для отопления бараков» (приказ № 11 от 8 января 1941 года). Поначалу остро ощущалась нехватка питьевой воды. Ее выдавали по норме. Также не хватало электроэнергии, строительных материалов. Вводился режим экономии, обязательный для исполнения как вольнонаемным, так и заключенным. Призывали, даже заставляли, экономно расходовать топливо, пар, электроэнергию.

Чтобы обеспечить шахты здоровыми и крепкими работниками, должна была существовать налаженная система питания. Но, судя по ряду приказов, ее не было, хотя начальники шахт старались принимать меры по улучшению порядка питания: до 1941 года составлялись ежедневные сведения для довольствия, после - декадные списки, причем довольствие производилось в соответствии со средней выработкой производственных норм за предыдущую декаду.

Талоны на питание делились на 1-й котел, 2-й котел, талоны для слабкоманды. При перевыполнении плана на 180% заключенные зачислялись на получение премиального блюда. По воспоминаниям Г. М. Соболевского, сильно истощенных заключенных направляли в лагерный санаторий - слабкоманду. Жили они в оштукатуренном бараке, относительно теплом. Хлеба давали здесь на 300 граммов больше, еда была получше. Спали на сенниках, имели простыни, подушки, одеяла. Попасть в слабкоманду было очень трудно. Там было всего пятьдесят мест. Определяли туда на целых два месяца, и многим это спасало жизнь. Тот, кто был ослаблен и не мог выработать норму, питался очень скудно, не мог восстановить силы и погибал, так как даже за свои деньги не имел права купить хлеб. В марте 1941 года были установлены нормы выдачи хлебного пайка в соответствии с процентом выработки от 600 г до 900 г (плюс 300 г можно было купить за наличный расчет, если выполнил выше 125%). По нормам выдавался и сахар. Продукты можно было получать посылками из дома. Но до многих посылка могла не дойти - она доставалась уголовникам раньше хозяев.

По воспоминаниям Г. М. Соболевского, кормили заключенных два раза в день: на завтрак давали суп, на обед - суп и ложку овсяной каши. Из иван-чая в столовой варили борщ. Основу супа также составляли: немного картофеля, капуста, различные крупы (в основном овес), турнепс, репа. В военное время для обеспечения лагерного населения продовольствием на зиму был создан лагпункт Синдор, задачей которого была заготовка сена, ягод, грибов, выращивание картофеля. Все заготовленное на месте сушилось, замачивалось в изготовляемых там же огромных бочках.

В рацион питания входили ягоды и грибы, которые в обязательном порядке собирали сами заключенные. Существовали штатные охотники и рыболовы, которые занимались ловлей рыбы и охотой. Добыча должна была пополнять рацион заключенных, но, скорее всего, оказывалась на столе лагерного начальства или охраны.

В годы войны изменились нормы питания для заключенных. Обед в основном состоял из гороховой похлебки. Дополнительно за перевыполнение нормы выдавалась пачка махорки. В 1944 году нормы выдачи хлеба увеличились до 600 г за выполнение 80–90% работы, 800 г за выполнение 90–125% работы. В 1941 году начальники отмечали, что качество приготовляемой для заключенных пищи было низким, совершенно отсутствовали овощи, хвойный настой не выдавался.

Врач, фельдшер, санитары, среди которых были поначалу только заключенные, как могли боролись не только с болезнями, но и с антисанитарией в лагере. Бараки кишели клопами. Вшивость была распространенной бедой, с которой боролись, проводя санобработку трижды в месяц. Боясь эпидемий, начальство приказывало делать прививки всему лагнаселению от брюшного тифа, паратифа, туляремии. Культоргам колонии вменялось в обязанность проводить разъяснительную работу о целях и значении прививок. Для борьбы с цингой выдавался противоцинготный паек, а санитары готовили специальный противоцинготный напиток. Мы нашли приказ о награждении рационализатора, предложившего специальные вальцы для раздавливания хвои для приготовления противоцинготного настоя, премией в 250 рублей (приказ № 275 от 4 июня 1941 года). Для поддержания чистоты в лагере в 1944 году создаются санитарные тройки с функциями борьбы за санитарию и гигиену.

В лагере было полно крыс. Многие из них были величиной с кошку. Были случаи, когда заключенные ловили их и ели, из-за чего и разгорались эпидемии.

Судя по приказам, у заключенных на руках имелись некоторые денежные суммы. На деньги играли в карты. Карточная игра была запрещена начальством, деньги в случае разоблачения изымались в пользу государства. Карты изготавливались из любого материала, даже из похищенных из библиотеки книг. Приказы по наказанию за игру в карты встречаются часто. Наказания были разными: арест от одного до десяти суток с выводом на работу или без, выговоры отказчикам на производстве, перевод на общие работы, постановка на вид с удержанием из премиального вознаграждения (премиальное вознаграждение - это премия за переработку и экономию времени и материалов, оно зависело от нормы выработки заключенного). Практиковали денежные штрафы, лишение премиального вознаграждения и ларьковых продуктов за различные нарушения, в основном за мелкий материальный ущерб.

Случалось, заключенные подогревали себя спиртным, дрались. Бывало, драки заканчивались смертью. Такое времяпрепровождение встречается в основном у заключенных уголовников. Кражи, грабежи, хулиганства, драки были так часты, что начальство создало на ОЛП № 4 свой БУР (барак усиленного режима). Была и штрафная зона.

Политические, спецпоселенцы, трудармейцы находили себе более достойные занятия. Почти все оканчивали профессиональные курсы, некоторые обучались в горно-нефтяном техникуме. Польза от этого была очевидная. Помимо получения профессии за успешное окончание курсов выдавали премвознаграждение, бушлат или телогрейку первого срока. Отличникам учебы дополнительно давали 20–30 рублей премии.

Зачастую свободное время заключенных загружалось лагерным начальством. За летнее время каждый заключенный должен был собрать 15 кг грибов, 10 кг ягод. Причем людей, не сдавших указанное, рассматривали как нарушителей труддисциплины. Отдыхом считалась и работа по посадке картофеля, заготовке силоса из дикорастущих трав и веток. Не подчинявшихся приказам наказывали арестом. Странным показался нам июньский приказ 1946 года об отлове амбарных крыс и сдаче их высушенных шкурок в каптерку. Для чего нужны были эти шкурки?

Из приказов можно увидеть, что на ОЛП е активно велась культурно-массовая работа. По праздникам участники художественной самодеятельности показывали в лагерном и поселковом клубах концерты, спектакли. Популярными были пьесы Островского. В 1941 году при КВЧ работал джаз-оркестр, участников которого премировали деньгами (от 10 до 30 рублей) и одеждой. В лагере имелась библиотека, книги можно было брать в барак под запись. По воспоминаниям, много читали политические. Судя по ряду приказов, в лагере иногда показывали кино. Стараясь не пропустить зрелище, некоторые заключенные убегали с работы, за что получали до трех суток ареста.

Как складывались взаимоотношения между заключенными? Было всякое: драки, хулиганство в бараках и на работе - явления привычные для лагеря. Встречались случаи злоупотребления служебным положением заключенных, занимавших ответственные посты. Коменданты из заключенных, «нарушая революционную законность», избивали заключенных, обирали их, покрывали хулиганов и злостных отказчиков от работы, создавали благоприятные условия для уголовников.

Нередко обманывали хлеборезы, недовешивая хлеб, выдавая его мокрым. Жаловались на поваров, «не докладывающих блюдо», ворующих продукты. Заключенные часто жаловались на воровство. Крали в лагере все: и вещи, и продукты, и предметы быта. Ворованное перебрасывали за зону. Получали за это деньги и продукты. Крали в бараках, производственных помещениях, столовой, клубе, даже в конторе. Объяснялось это ослабленным надзором.

Относительно благополучными были отношения между политическими. Контакты между заключенными и вольнонаемными запрещались категорически. Работали вместе, в одной бригаде, и вольнонаемные и заключенные, но после работы их пути расходились. За связь с заключенными сурово наказывали. Вольных женщин, вступивших в связь с заключенными, высылали за пределы промысла в 24 часа. Для вольнонаемных мужчин причиной наказания могли быть сделки по покупке у заключенных вещей, совместное распитие спиртного, связь с заключенной женщиной. Но в этих случаях наказания были мягче, в основном ограничивались предупреждением.

Случались побеги, вернее, попытки к побегу. Беглецов отлавливали, отличившихся при поимке награждали. В приказе от 23 мая 1941 года читаем:

«За проявленную инициативу по предотвращению группового побега з/к Семину объявить благодарность с занесением в личное дело». Там же: «Дежурному коменданту з/к Аксенову за оказание помощи ВОХР при обнаружении и задержании беглеца объявить благодарность и премировать 15 рублями».

Беглецов ждала режимная зона или барак, а материал на них передавался в ОЧО для привлечения к уголовной ответственности.

Лагерный контингент неоднократно менялся. Среди заключенных появлялись поляки, корейцы, немки. Здесь также отбывали срок азербайджанцы, армяне, грузины, турки, татары, удмурты, мордва, украинцы, белорусы, молдаване, евреи, финны. Они старались держаться в лагере своими национальными группами.

Условия жизни вольнонаемных были тоже очень суровыми. По воспоминаниям Анны Дымовой, одной из первых комсомолок, прибывшей на шахту 16 августа 1939 года, кругом шумела тайга, поблескивало болото. Машина 10 часов ехала от Ухты до ОЛП а, то и дело вязла. Сам поселок состоял из семи небольших домов-общежитий. Вновь прибывшим выдавали сапоги, спецовку. Благоустройством поселка занимались сами. Отопления в бараках не было, дров не хватало, поэтому было приказано организовать самозаготовку дров для отопления бараков. Остро ощущалась нехватка чистой воды, электроэнергии, многих строительных материалов. Вводился режим жесткой экономии, обязательный для исполнения как вольнонаемными, так и заключенными.

В 1939 году Коми обком комсомола принимает решение о направлении на Ярегу 50 юношей и девушек. Воспоминания тех, кто были первыми, свидетельствуют о том, что отбор среди молодежи в коми селах был очень строгий, от деревни по два человека. Поселили недалеко от шахты в бараке-общежитии по пять человек в комнате. Через две недели обучения на специальных курсах отправили на работу в шахту. Бригада состояла из 11 человек, таких же молодых ребят. Работали вместе с заключенными, про которых уже тогда знали, что они без вины виноватые, поэтому относились к ним хорошо. Было много поляков. Все работы велись вручную. Даже вагонетки с породой катили вручную. Зарабатывали сдельно. Выполняли по 180 плана, поэтому получали 360 рублей. Однажды, поднявшись из шахты после ночной смены, узнали, что по радио выступал Молотов и объявил о нападении Германии на СССР . В сентябре вся бригада ушла на фронт. Вернется на Ярегу только один.

В годы Великой Отечественной войны увеличилась продолжительность рабочего дня для заключенных до 12 часов с одним или двумя выходными в месяц для тех, кто работал на поверхности, на всех подземных работах вводился 8 часовой рабочий день без выходных. В 1941 году положение с одеждой у заключенных настолько ухудшилось, что было разрешено выписывать из дома личные вещи, возвращались хозяевам изъятые ранее вещи, хранившиеся в кладовых. Зимой в целях предупреждения обморожений среди заключенных был составлен следующий порядок вывода на работы: в морозные дни запретить вывод при минус 35 градусах при отсутствии ветра, при минус 30 градусах при умеренном ветре, при минус 20 градусах при сильном ветре. «Не вывод» на наружные работы производили за счет ближайших выходных или организовывали внутренние работы в лагере. Простои в работе не допускались.

От ослабленных, чей труд не мог быть использован, избавлялись, переправляя на дальние командировки. В приказе от 18 декабря 1941 года читаем:

«Люди слабкоманды были направлены на командировку Ыджид без уведомления хозчасти и без проверки вещевого довольствия совершенно разутыми и в сожженных бушлатах».

И это в декабре! Судьбу этих людей предсказать нетрудно.

Положение заключенных в военное время стало тяжелым, поэтому все чаще предпринимаются попытки побегов как индивидуальных, так и групповых, причем случались побеги с использованием автотранспорта. За побеги и подготовку к ним наказывали арестом от 5 до 10 суток с выводом на работу и последующим направлением в режимный барак командировки Ыджид. Кроме активных форм сопротивления заключенные допускали членовредительство, за что наказывались десятью сутками ареста с выводом на работу, а после водворялись в штрафную зону на два месяца.

Что касается труда вольнонаемных, то приказ № 450 от 31 октября 1941 года объясняет многое. В нем говорится о том, что в целях нормальной работы матерей-производственниц работа детских яслей будет продолжаться с 7 утра до 12 часов ночи. Дети под присмотром, матери могут трудиться хоть круглосуточно. Вся жизнь должна была быть отдана производству. В сентябре 1943 года раз решен прием на работу 16–17летних.

О жизни вольнонаемных мы узнали не только из книг приказов. Помогли и письменные воспоминания Кошкиной А. А. Еще мы встретились и побеседовали с двумя женщинами - старожилами поселка. Одна - Юлия Федоровна Рочева (Мазова) , 1925 года рождения, прибыла на Ярегу осенью 1941 года после окончания ФЗУ в Ухте и работала слесарем в ремонтно-механической мастерской. Работать было тяжело, рабочий день - 10 часов - выматывал таких, как она, 16 летних девчонок. Очень хотелось спать, некоторые девочки засыпали на ходу. Попадая из дома в непривычные условия общежития, на тяжелую работу, на небольшой паек, некоторые девочки не выдерживали и убегали с Яреги. Одну из подружек Рочевой, Марусю Голубеву, убежавшую с шахты, разыскали, вернули, судили. Она получила семь месяцев тюрьмы, отсидев, снова пришла работать на шахту. Такие случаи были не единичными. Беглецов из вольнонаемных приравнивали к дезертирам. Работали вместе с заключенными, которых на работу приводили из зоны по специальному охраняемому коридору. К слову, будущий муж Рочевой тоже отбывал срок. Получил его в армии вместе с командиром. Дали 11 лет, потом пересмотрели дело и снизили срок до 7 лет, которые он отсидел полностью.

История второй женщины иная. Зинаида Иосифовна Ковальская , 1920 года рождения, прибыла на Ярегу вслед за мужем. История мужа обычна для того времени. Служил в охране Кремля, был осужден на 1,5 года, отбыл срок и уехал работать на север, в Княжпогост, где женился, а оттуда на Ярегу. В мае 1943 года мужа призвали в армию. В июне 1943 года у Ковальской родился сын. Ни отец, ни сын никогда не увидят друг друга, отец погибнет через шесть месяцев после призыва. Зинаида Иосифовна осталась с мамой и младенцем. Недолго работала цензором в зоне. Ей приходилось выписывать судебные направления за опоздания на работу. Она возмущалась, что за пятиминутное опоздание отдавали под суд. Таких не сажали в тюрьму, а в течение 1–6 месяцев высчитывали из зарплаты определенную сумму. Она утверждает, что уголовников в зоне было мало, в основном - 58-я статья, все очень хорошие люди - политические. Заключенные мало отличались от вольных, ходили в своей одежде. Но их всегда сопровождал какой-то особый лагерный запах. Вспоминает она одного из заключенных, художника, который всегда был голоден и поэтому постоянно рылся в поселковых помойках, был очень изможден и худ. Мы нашли в книге приказов один приказ от 6 ноября 1946 года, в котором указывалось, что за расхищение красок, выданных на культнужды, художника заключенного Данильчика Ивана Яковлевича водворить в изолятор на 10 суток. Может, это и есть тот самый заключенный? Осталось еще одно страшное воспоминание - о мобилизованных в трудармию немках Поволжья. Когда их привезли, смотреть на них было ужасно, всем выдали оранжевые чулки и белые телогрейки. Выглядели они так, что сердце разрывалось. Однажды Зинаида Иосифовна везла сына в коляске (коляска была самодельная, деревянная, громыхала на ямках) мимо немок. Те, увидев малыша, заплакали, очевидно, вспомнив о своих, с которыми их разлучили. После рождения сына она начала работать в школе, жили они в бараке, занимая одну комнату. Вместе с ними проживали в бараке еще восемь семей. Семья считалась красноармейской. Но никакой заботы со стороны начальства не было, несмотря на обнаруженный нами приказ № 138 от 29 марта 1943 года. По этому приказу все население поселка, начальство, а также работники пошивочной и обувной мастерских должны были оказывать всемерную помощь семьям красноармейцев. Однако оказывать помощь, судя по воспоминаниям, не торопились. На наш вопрос Зинаиде Иосифовне, чем помогли ее семье, мы получили такой ответ:

«Однажды получили миску семенной картошки, мелкой-премелкой. Да еще дали приданое после рождения сына - 20 метров простой ткани черного цвета. Особенно плохо было с молоком. В магазин передавали 1,5 литра молока в день. Кто успевал купить, был счастливчиком».

Бытовые условия вольнонаемных были немногим лучше, чем у заключенных. В 1941 году во время проверки капитаном госбезопасности товарищем Здунисом отмечалось: «Общежития в/н состава содержатся грязно, рабочие и служащие, живущие в общежитиях, не соблюдают элементарных санитарных правил, в столовой в/н состава грязно». В общежитиях было много клопов. И такие заключения не единичны. Спутниками жизни были вши. Для борьбы со вшивостью требовали организации санитарной обработки (три раза в месяц) и поголовной стрижки всех волосистых частей тела как у заключенных, так и у вольнонаемных. Для заключенных был составлен график пропуска через баню, которую обеспечивали оборотным бельем и мылом. При КВЧ была создана в 1943 году санитарно-бытовая секция для проведения систематической работы по санитарно-гигиенической профилактике. Эта секция проводила регулярные ударники по уборке территории промплощадки и лагпункта. На ударники выходили все незанятые в данный момент вольнонаемные, заключенные, мобилизованные немки. Невыход на ударник приравнивался к невыходу на работу.

Чистую питьевую воду вольнонаемные получали по талонам и за деньги. Стоило ведро очищенной воды девять копеек. Банные дни были обязательными для всех, мылись побригадно по графику. Для заключенных отказ от бани мог стать причиной для наказания в виде водворения в штрафную зону на две недели.

Среди ушедших на фронт было немало заключенных, получивших свободу сразу после начала войны. Новые рабочие и инженерные кадры прибывали по направлению НКВД . Их труд, как и по всей стране, отождествлялся со службой в армии, требования к нему становились более строгими. Возрастной ценз для устройства на работу был снижен до 16 лет на ряд профессий при условии про хождения медосмотра и сдачи технического экзамена.

За годы войны несколько раз менялся лагерный контингент. Прослеживается взаимосвязь с событиями на западе и востоке страны. Среди заключенных появлялись поляки (их было немного, а в августе 1941 года по амнистии некоторые выехали за пределы нашей республики как добровольцы формирующейся на территории СССР Польской освободительной армии), китайцы, корейцы, жители Харбина (около 30 человек), мобилизованные немки, собранные в колонну. Немки прибывают на ОЛП № 4 в начале 1943 года. Затем поступает еще партия. Их надо было разместить, поставить на довольствие. Но жилье оказалось не подготовлено, печи не завезены, стекла в окнах не установлены, не оборудованы места для сна и туалеты. Плохо была продумана организация питания. Все это могло вызвать недовольство, начальство этого опасалось. Но напуганные немки были согласны на любые условия и никогда не роптали. Всего работающих на шахте немок было около 150 человек. Точных данных нам найти не удалось. В приказах 1943 года часто встречаются фамилии Кан, Ким, Ли, Мун, Нам, Пак, Тен, Цой, Юн. В июне 1943 года на нефтешахту № 1 будут переданы вместе с учетными книжками 105 трудармейцев корейцев или китайцев. В приказах о поощрениях за добросовестный труд чаще других встречались именно они.

Интересно, что в 1946 году в числе прочих группа мобилизованных немок была награждена премиями за хорошие производственные показатели и активное участие в общественных мероприятиях в честь 8 Марта. Причем в приказе говорится об ударном труде женщин в годы войны, когда они, «не покладая рук, ковали победу над врагом». Странно, ведь в годы войны к ним относились почти как к врагам. Спустя год после войны оценили их заслуги, но свободу не вернули. Только в 1947 году получат они желанную свободу в связи с демобилизацией с мест переселения. Мобилизованные немки были первыми, кто получил возможность в 1944 году поправить ослабленное здоровье в оздоровительной команде и в оздоровительном пункте. После них начальство разрешило зачислять туда и заключенных на 15 суток в качестве награды за высокие показатели на производстве, соблюдение лагерного режима и примерное поведение в быту.

Мы попытались выяснить, по каким статьям получали срок заключенные, опираясь на данные приказов по ОЛП № 2 (нефтешахта № 3). 58-я статья встречается чаще остальных, иногда как самостоятельная, иногда с дополнением другими статьями. Части 58-й статьи встречены почти все. 58-1 «а» (измена Родине, средний срок - 10 лет); 58-1 «б» (измена Родине военнослужащим, средний срок - 15 лет); 58-2-11 (участие в антисоветском заговоре, 10 лет, участник антисоветской группировки или организации, 15 лет); 58-2-5-9 (политический бандитизм, повстанцы); 58-6 (шпионаж, 10 лет); 58-7 (вредительство, 15 лет); 58-8 (терроризм, 9 лет); 58-10 (антисоветская агитация, 10 лет); 58-12, 1 «в» (член семьи изменника Родины, 10 лет); 58-14 (контрреволюционный саботаж, отказчик, членовредитель, беглец, 10 лет); 58-19 (10 лет). Рядом со многими фамилиями стоит аббревиатура: КРТД , СВЭ , КРД , СОЭ , СОЗ , АСА , КРА . Несколько раз встречены такие записи: «помощь немецким захватчикам» (8 лет), «изменническое поведение в оккупации» (5 лет). Присутствуют сроки, полученные по указам: 7.8.1932 (расхищение собственности); 4.6.1947 (об усилении охраны личной собственности граждан, за хищение государственного и общественного имущества); 10.8.1940 (хулиганство); 26.11.1948 (побег из мест обязательного поселения, самовольный выезд); 26.6.1940 (прогулы, самовольный уход с предприятий и учреждений). В приказах указывались не только статьи, но также начало срока и конец срока. По этим данным нам удалось установить, что большая часть шахтеров из заключенных на момент их работы в шахте не отбыла еще половины срока, то есть была удобна для обучения и продолжительного использования в качестве рабочей силы. Тем более что возраст большинства заключенных был от 20 до 40 лет. Редко встречался возраст 18 лет или за 50 лет.

За годы войны трудовой фонд Ухткомбината претерпел изменения не только количественные, но и качественные. В 1945 году он насчитывал 30 001 человек. Из них 11 084 заключенных (37%), 8198 вольнонаемных (27,3%), то есть заключенные не составляли уже абсолютного большинства, как в других лагерях Коми АССР[ fn]Там же. Хотя еще в феврале 1945 года заключенных было больше. Можно сделать вывод о том, что состав рабочих шахт стал изменяться к концу 1945 года, то есть после победы, когда стали поступать демобилизованные солдаты. Заметно стало преобладание вольнонаемных работников и на шахтах с 1946 года.

ОРГАНИЗАЦИЯ ТРУДА СТРОИТЕЛЕЙ И ШАХТЕРОВ НЕФТЕШАХТ

При написании этой главы особенно важными были книги регистрации несчастных случаев, отчеты об авариях на шахтах . Эти материалы долгое время были секретными, с их содержанием не знакомили даже родственников погибших шахтеров. Анализируя документы, мы пришли к выводу, что ОЛП -4 не был простым лагерем. Его назначение - строительство и эксплуатация важного промышленного объекта - нефтешахт. Это не канал и не простой лесоповал, для работы на которых была важна не квалификация, а физическое здоровье.

В начале строительства людские силы не берегли, так как работа была простая, да и пополнения долго ждать не приходилось. Постепенно, обучив людей, к кадрам стали относиться бережнее, стремились повышать их квалификацию, создавая условия для более продуктивного труда. Но потребности времени заставляли начальников одновременно с этим экономить на технике безопасности. Складывалась ситуация абсурда. Ради быстрых результатов не жалели никого и ничего. Сначала начальство получало выговор за промедление в работе и отстранялось от должности, затем, забывая, что людей надо беречь, оказывало давление и заставляло работать быстрее, несмотря на потери. Результатом такого рывка было выполнение или перевыполнение плана и как следствие - награждение начальства правительственными орденами и медалями.

К 1941 году на строительстве шахты работали специалисты, подготовленные из «лагнаселения». Такие специалисты пригодились особенно в военное время, когда вольнонаемные стали уходить на фронт. Текучесть кадров достигла максимума в 1942 году. В 1943 году на производство стали набирать с 17 лет, ставя в качестве условий физическое здоровье и знание правил техники безопасности. Сроки курсов сокращались до 1–2 недель. Проверка знаний по технике безопасности становилась формальной. Главным для руководителей в это время было добыть как можно больше нефти. Отсюда и большое количество случаев нарушения техники безопасности, травматизм, смертность на рабочем месте.

В книгах регистрации несчастных случаев зафиксированы самые разнообразные травмы: травмы головы, конечностей, грудной клетки, внутренних органов. Зафиксированы следующие виды травм: ушибы и переломы конечностей, раны лица, раны глаз, ушибы спины, переломы ключиц, ушибы головы, травматическая ампутация пальцев или ногтевых фаланг.

Большая часть травм определялась как легкие, хотя, читая акты о несчастных случаях и расследования производственного травматизма, приходишь к выводу о серьезности «легких» травм. Подсчитав количество травм, можно сделать вывод, что случаев травматизма было больше среди заключенных.

Травмы чаще получали во время работы под землей, чем на поверхности. Если верить документам, 40% случаев травматизма происходило по вине пострадавшего, 30% - по вине других, в 30% были виноваты обе стороны. Кто-то пострадал во время взрывных работ, кто-то попал под вагонетку. Получали травмы во время подъема или спуска в шахту, при неправильном обращении с орудиями труда, при падении кусков породы, перемещении тяжестей. На каждую травму составлялся акт о несчастном случае, связанном с производством. Хотя и здесь были недостатки, что отмечалось в ряде приказов. Особенно много нарушений выделено нами в 1941 году. Отмечалось: несвоевременная информация о произошедшей аварии, растянутое на 5–10 суток и небрежное оформление материалов и актов расследования. Формулировки лаконичны и не вскрывают в полной мере обстоятельств, причины и виновников аварии.

Полученные травмы отрывали от работы на разное время, в среднем на лечение отводилось от 4 до 52 дней. Пострадавших определяли на лечение в медпункт на ОЛП -2 (нефтешахта № 3), в амбулаторию поселка, в больницу Сангородка, в больницу Ветлосяна. Заключенные лечились на ОЛП е, с серьезными травмами - на Ветлосяне. Вольнонаемные проходили лечение в амбулатории поселка, с тяжелыми травмами - в Сангородке. Потом составлялась сводная таблица, в которой травмы делились на легкие, средней тяжести и тяжелые, указывались и смертельные случаи.

Чаще всего оказывались травмированными люди молодые, получение травмы ломало всю их дальнейшую жизнь. Приведем случай, один из многих. 7 июля 1945 года несчастный случай произошел с мобилизованной немкой Екатериной Антоновной Арнольд. Рука Екатерины Антоновны попала на вращающиеся шестерни подъемной машины. А включила машину без предупреждения работница-практикантка, находившаяся на рабочем месте второй день. Как можно было оставить без присмотра неопытную девушку? Екатерина Антоновна получила тяжкое увечье (на левой руке восемнадцатилетней Арнольд отрезало все пальцы). Травматизм среди женщин был очень высокий, так как женщины выполняли мужскую работу.

ПООЩРЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ . СИСТЕМА ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДОВОГО СОРЕВНОВАНИЯ

В годы войны условия труда и быта ухудшились. Изменились и меры наказания. С 1941 года фиксируются новые меры наказания для заключенных: привлечение к уголовной ответственности (новый срок), водворение в штрафную зону сроком до шести месяцев, лишение права получать посылки сроком до трех месяцев, лишение права переписки. Воровской элемент помещался в изолятор, а неисправимых переводили в центральный штрафной пункт. Наиболее злостных сажали в БУР (барак усиленного режима) на хлеб и воду в холодном помещении, без теплого бушлата. В августе 1941 года на шахтстрое завершилось строительство подконвойной зоны с изолятором и бараком усиленного режима. В 1941 году нарушителей стало так много, что в приказах их помещали списком от 18 человек и больше. С началом войны к уголовной ответственности в соответствии с приказом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года стали чаще привлекать вольнонаемных. По приговору суда они могли быть водворены в лагерь на положении заключенных. По правилам военного времени заключенный, освободившийся в годы войны, прикреплялся к производству лагеря по вольному найму до конца военных действий. С таких спросить за нарушение было легче, как и вернуть туда, откуда вышел.

Мало изменилась в эти годы система поощрений .

«На местах с учетом особенностей военного времени широко применяются рекомендованные ГУЛАГ ом новые формы трудового соревнования - введение стахановских и фронтовых вахт, трудовых салютов, лицевых счетов по выпуску сверхплановой продукции в фонд Главного Командования»Вклад заключенных ГУЛАГ а в победу в Великой Отечественной войне // Новая и новейшая история. 1996. № 5.

Однако выполнить план было непросто. В 1941 году шахта не дала ожидаемых результатов. Неудачно, несмотря на все усилия, начинался для шахтеров и 1942 год. Низкая производительность труда беспокоила руководство республики. Страна нуждалась в нефти и нефтепродуктах. Их надо было дать любой ценой. Постановления шли одно за другим.

1941 и 1942 годы для нашей страны были годами огромных потерь и неудач на фронте. Требовались огромные усилия всей страны для победы. Но если вдуматься, что ставили в вину? Текучесть кадров. А как иначе, ведь идет война, и шахтеров каждый день отправляют на фронт, и в книгах приказов появляются списки мобилизованных от 2 до 20 человек, а в нескольких приказах есть списки на 65 человек. На фронт уходят и многие освободившиеся. Подготовить замену за короткий срок было сложно. Брали на работу женщин, подростков. К ответственной работе снова начали допускать заключенных. И торопили, торопили… Не думая о людях, добивались выполнения плана, пренебрегали техникой безопасности. А условия жизни и работы в годы войны ухудшились не только у заключенных, но и у вольнонаемных. Недоедающие, недосыпающие, плохо обученные люди на таком опасном предприятии просто не могли сразу работать так, как хотелось бы начальству. Надо было привыкнуть, научиться, приобрести опыт. Надо было подготовить молодежь «к специфическим условиям работы в шахте».

Эти проблемы будут решать. Уже в 1943 году шахта не только выполнит план, но и перевыполнит его. Благодаря грандиозному напряжению сил «производительность труда в 1943 году по сравнению с 1941 годом поднялась на 80, а в 1944 году рост производительности труда превысит довоенный уровень почти в два раза. Выработка на одного рабочего за годы войны возросла с 5600 рублей в 1940 году до 10 500 рублей в 1944 году»Там же. Производительность труда будет увеличиваться и после войны.

Остается только удивляться тем героическим усилиям, которые прикладывали рабочие для достижения рекордных результатов. Так, получая максимальные результаты при минимуме затрат, вошел в экономику СССР ОЛП -4. Здесь мы встречаем знакомые черты хорошо продуманной системы: бесплатный труд, привлечение самих заключенных к контролю за собой, тяжелые условия труда и быта, полное бесправие, строжайшая экономия во всем. Стимулом к труду становилась увеличенная хлебная пайка, возможность переписываться с домом, но главное - красный флаг, который заключенные и вольнонаемные должны были признать главной наградой.

Звено ГУЛАГа: Из истории Ярегских нефтешахт (1941–1945) / Валерия Ветошкина, Анастасия Ишимова, Максим Сварник