Казни в «Балке смерти». Кто помогал гитлеровцам

УДК 94(47).084.8(470.61)

Курбат Татьяна Георгиевна

младший научный сотрудник Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра Российской академии наук narodURwar@mail .ru Tatyana G. Kurbat Institute of Social-economic and Humanities Researches of Southern Scientific Center of Russian Academy of Science narodURwar@mail .ru

ПОДПОЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ТАГАНРОГА: НОВЫЕ ФАКТЫ* The underground organization of Taganrog: new facts

Аннотация. Статья посвящена созданию и деятельности таганрогской подпольной организации. В исследовании использованы ранее не публиковавшиеся архивные документы, раскрывающие новые аспекты в вопросе изучения сопротивления таганрожцев в период оккупации города.

Ключевые слова. Великая Отечественная война, Таганрог, оккупация, подпольная организация Таганрога, руководители сопротивления.

Abstract. The article is devoted of foundation and activity of underground organization of Taganrog. In study used the previously untapped archival documents, which reveal the new aspects in the question of study opposition population in time of occupation city.

Keywords. The Great Patriotic War, Taganrog, occupation, underground organization of Taganrog, leaders of opposition.

Спустя шесть месяцев после начала Великой Отечественной войны г. Таганрог был захвачен войсками вермахта. С 17 октября 1941 г. он находился в оккупации, а освободить его удалось лишь 30 августа 1943 г. Одним из наиболее интересных и важных в исследовательском отношении вопросов истории оккупации Таганрога является создание и деятельность городской подпольной организации.

Статья подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 14-01-00300 «Большая излучина Дона - место решающих сражений Великой Отечественной войны (1942-1943 гг.)».

нографии историков-краеведов . Организация стала формироваться практически с начала оккупации города. Ее создателем и первым руководителем был Семен (Николай) Морозов. В ряды подпольной организации преимущественно вступали молодые люди - представители самой активной части населения города. Семен Морозов до начала Великой Отечественной войны работал первым секретарем Ленинского райкома ВЛКСМ г. Таганрога и был тесно связан с молодежью города . Первыми участниками организации стали Петр, Валентина и Раиса Турубаровы, которые привлекли в нее своих друзей и знакомых. У истоков создания организации стояло 11 чел. . В повести Г. Гофмана «Герои Таганрога» указывается, что первым делом подпольщики во главе с С. Морозовым попытались предостеречь еврейское население города от уничтожения - явки на сборный пункт 26 октября 1941г. по приказу оккупационных властей для дальнейшего «переселения в более безопасное место» .

Более подробное изучение данного вопроса и выявление новых архивных документов об организации сопротивления таганрожцев в оккупированном городе позволяет утверждать, что существовал и другой отряд, помимо группы С. Морозова. Так, в фонде «О партизанском движении в Ростовской области в годы Великой Отечественной войны», хранящемся в Центре документации новейшей истории Ростовской области (далее - ЦДНИРО), были обнаружены протоколы с «объяснительными материалами о подпольной работе» участников отряда, возглавляемого Михаилом Яковлевичем Талпой.

Отряд М.Я. Талпы был создан в декабре 1941 г. Помимо руководителя, в него входило еще 6 человек: Андрей Михайлович и Екатерина Гордеевна Талпа, Павел Иванович Бондаренко, Степан Сергеевич Давыдкин, Петр Тимофеевич Тимофеев, Харитон Васильевич Капустин . В одном из протоколов с показаниями участников данного отряда упоминается, что при отряде существовала и «комсомольская молодежная подпольная группа», в которую входили «Николай Морозов (он же - Саня Геббельс), Спиридон Щетинин, Петр, Раиса и Валентина Турубаровы, Лев Костиков, Евгений Шаров» . Упоминание активистов подпольной организации С. Морозова и его самого всего лишь как участников другого отряда позволяет предположить, во-первых, что группа М.Я. Талпы была создана раньше и затем заметно выросла в своей численности. Во-вторых, что именно ее первоначальные участники стали в последующем лидерами подпольщиков. Все это противоречит устоявшемуся мнению о том, что С. Морозов создал единственную подпольную организацию в Таганроге.

О самом М.Я. Талпе сохранилось очень мало информации. Известно только, что в предвоенное время он работал инструктором ремесленного училища и был коммунистом. Возможно, именно поэтому его избрали руководителем отряда. В самом начале своей деятельности участники отряда определили наиболее важные направления работы. Основными задачами отряда были розыск и установление мест огневых точек, складов с боеприпасами и горючим в стратегически важных районах города: на побережье Азовского моря, аэродроме, железнодорожных станциях Марцево и Кошкино .

Активную разведку вела Е.Г. Талпа, ее обязанностями являлось определение огневых точек, мест расположения военных объектов, доставка оружия и боеприпасов, в силу того, что «как женщина не так была подозрительна в такой работе, как мужчина» . В обязанности еще одного участника отряда Х.В. Капустина входили «заготовка оружия, патронов, бензина, гранат, дисков для автомата» . Другие участники группы также занималась сбором огнестрельного оружия, распространяли плакаты и листовки на немецком и румынском языках, а также рубили лед в Таганрогском заливе, чтобы помешать немецким патрулям нести службу. Все оружие, собранное молодежью, передавалось Василию Ильичу Афонову . Первоначально он был начальником штаба партизанского отряда Матвеево-Курганского района Ростовской области, а после его роспуска в декабре 1941 г. прибыл в Таганрог . С появлением В.И. Афонова таганрогская подпольная организация перешла к более решительным действиям. Он стал руководителем единой подпольной организации, а С. Морозов - комиссаром и его заместителем.

Для установления связи со штабом партизанского движения при Военном совете Южного фронта был совершен переход линии фронта по льду Таганрогского залива . Возглавил выполнение поставленной задачи М.Я. Талпа, а Е.Г. Талпа сшила маскировочные халаты для участников перехода. В своих воспоминаниях, записанных сразу после освобождения города, члены отряда писали: «25 декабря 1941 г. были направлены через линию фронта в г. Ростов-на-Дону для связи с Обкомом партии ВКП(б) и другими организациями следующие товарищи: Талпа М.Я., Давыдкин С.С. и Талпа А.М.» . Участникам перехода удалось установить связь с особым отделом 56-й армии и передать ему собранные сведения. По просьбе подпольщиков по парку было произведено три орудийных выстрела с советской стороны, чтобы дать знать их товарищам о благополучном выполнении задания . Участники перехода получили указания для дальнейшей работы и явочные имена: А.М. Талпа - Короленко, М.Я. Талпа - Минуков, С.С. Давыдкин - Логвинов. М.Я. Талпа и С.С. Давыдкин должны были постоянно оставаться в городе, а доставлять сведения поручалось А.М. Талпе . 24 января 1942 г. подпольщики предприняли очередную попытку перехода линии фронта через Таганрогский залив для передачи сведений. На обратном пути 8 февраля А.М. Талпа и четверо комсомольцев из г. Ростова-на-Дону были задержаны полицаями. Отстреливаясь, А.М. Талпа получил тяжелое ранение, впоследствии был выдан оккупантам одним из таганрожцев, во дворе которого пытался спрятаться. Вся семья М.Я. Талпы была схвачена, после допросов жену и дочь отпустили, а его расстреляли в ночь с 12 на 13 февраля 1942 г. в Пет-рушинской балке. А.М. Талпу, допросив, отправили в больницу, откуда другие участники группы планировали организовать его побег. Но сделать это они не успели, и 19 февраля 1942 г. Андрей Талпа был расстрелян .

Несмотря на первые потери среди участников сопротивления, подпольная работа в городе продолжилась. Она заключалась в распространении листовок, вербовке новых членов организации. Так, Е.Г. Талпа ходила в близлежащие села «будто что-то менять» и познакомилась там с рыбаком

Веселовского сельского совета Макаром Леонтьевичем Лахно, с помощью которого в дальнейшем переправлялись из оккупированного города спасенные военнопленные, а также подпольщики, попавшие в поле зрения карательных органов города . Еще один участник отряда М.Я. Талпы - П.Т. Тимофеев долгое время прятал мариупольских партизан А.П. и В.П. Красня-ниных. Впоследствии в своих показаниях он упомянул их как помощников в подпольной борьбе. Благодаря его разведывательной деятельности удалось установить имя предателя, работавшего на оккупантов в Порт-Катоне, которого после освобождения Тимофеев «самолично арестовал» .

Характерной чертой для подпольной организации Таганрога был стремительный рост числа ее участников. В исследованиях, посвященных этой проблеме, приводятся различные цифры. Например, в книге «Таганрог. Огненные годы» приведены следующие данные о численности участников организованного сопротивления: декабрь 1941 г. - 100 чел., январь 1942 г. -около 200 чел., май 1943 г. - 600 чел. . В книге В. Ратник и В. Волошина приводятся другие цифры. Первоначально, по данным авторов, в подполье состояло 13 чел., в декабре 1941 г. подпольщиков насчитывалось около 100 чел., а в мае 1943 г. - уже 565 чел . Численный и социальный состав организации стремительно менялся. К маю 1943 г. в подпольной организации состояли 236 рабочих, 156 служащих, 172 учащихся, 42 женщины-домохояйки . В заключительном отчете уголовного дела по расследованию деятельности подпольной организации, проведенному оккупационными властями, численность подпольщиков на конец 1942 г. определялась в 30 чел., а на момент раскрытия организации - 150 чел. .

Большое внимание подпольщики уделяли вопросам конспирации, особенно вследствие провала некоторых участников. В связи с тем, что организация действовала в рамках города, который был заполнен различными административными и карательными учреждениями оккупантов, ее структура была достаточно сложной. Она делилась на 17 боевых групп. Никто из рядовых членов не знал работников штаба в лицо, их фамилий (только клички), местонахождения секретных явок и складов оружия. Руководители местных боевых групп знали лишь одного члена штаба . Между группами имелись связные, которые доносили поручения от центра. Поэтому во время задержания группы С. Морозова оккупантам не удалось установить других участников городского подполья.

Деятельность организации осуществлялась по нескольким направлениям. Ее приоритетными задачами являлись физическое уничтожение оккупантов и предателей, нарушение городских коммуникаций. Кроме того, подпольные группы были созданы на заводах города. Они препятствовали работе предприятий, выводили из строя оставшееся оборудование, затягивали ремонт немецкой военной техники.

Для спасения жителей города от угона на принудительные работы в Германию подпольщики устроились работать на биржу труда, подделывали бланки и передавали их горожанам, доставали пропуска, разрешавшие беспрепятственно передвигаться по городу и окрестностям. Врачи и медсестры,

связанные с подпольем, помогали раненым и больным военнопленным, устраивали им побеги, находили жилье до того момента, пока не удавалось переправить их на советскую сторону.

Еще одним важным направлением было проведение разведки в оккупированном городе. Этим занималась группа С. Вайса, которая достигла больших успехов. Были установлены связи с партизанскими отрядами Не-клиновского и Азовского районов . Собирались разведывательные данные о немецких коммуникациях, складах с провизией и боеприпасами, которые затем уничтожались советской артиллерией и авиацией.

Подпольная организация города также вела пропагандистскую борьбу с немецко-фашистскими оккупантами. В противовес воззваниям, распоряжениям и объявлениям властей, а также публикациям в оккупационной газете «Новое слово», подпольщики принимали по собранному ими радиоприемнику сводки Совинформбюро, издавали бюллетень «Вести с любимой Родины». Составлением и редактированием сводок занимался Н. Морозов. В них рассказывалось о положении на фронтах, об освобождении советских городов и сел, а также о зверствах нацистов в других оккупированных частях страны. Это подтверждают показания Е.А. Емельяновой, работавшей в городской больнице № 5 в психиатрическом отделении. Рассказывая о вывозе на расстрел больных, лечившихся в ее отделении, она отметила следующее: «Из информации, полученной от таганрогской подпольной партизанской организации, мы знали о зверствах немецко-фашистских бандитов, об уничтожении ими всяческими способами советских людей» .

Активная деятельность подпольщиков не могла остаться незамеченной. Оккупационные власти прилагали большие усилия для борьбы с подпольщиками, издавали воззвания и объявления с просьбой к жителям города «помочь обезвредить этих подстрекателей». За предоставленную информацию о подпольщиках оккупанты обещали различные материальные блага: надел земли или денежное вознаграждение.

Несмотря на продолжительное и успешное противостояние немецким оккупационным властям, таганрогское подполье было выслежено, а большая часть самых активных его участников казнена. Одной из главных причин стало стремление руководителей к увеличению количества членов организации, вследствие чего в ее ряды проникли «неустойчивые элементы». Сами подпольщики отмечали, что «имеющиеся факты говорят о том, в нашей среде завелись болтуны-зазнайки. Они своей болтливостью, кроме вреда, ничего не делают» . Городской полиции удалось выследить сначала С. Морозова и его группу, участники которой были казнены в Петрушинской балке в феврале 1943 г. В мае 1943 г. были выслежены и казнены группа В.И. Афонова и члены его семьи, также принимавшие участие в работе организации. Провалу подпольного сопротивления способствовало то, что новые участники организации при вступлении в ее ряды тщательной проверке не подвергались, гарантом их преданности являлась собственноручно подписанная клятва. Во время задержания Л. Костикова, одного из первых и самых активных под-

польщиков, именно эти клятвы, хранителем которых он являлся, стали подтверждением его принадлежности к подполью.

С первых дней после освобождения города войсками Красной армии тема создания и масштабов деятельности подпольной организации Таганрога приобрела важное пропагандистское значение. В местной прессе Ростовской области постоянно появлялись материалы, рассказывающие о том, как во главе с В.И. Афоновым и Н. Морозовым подпольщики боролись с врагом. Упоминания же о М.Я. Талпе и членах его группы отсутствуют, хотя, согласно архивным документам, эти люди стояли у истоков организации борьбы с оккупантами. Этому факту можно найти следующее объяснение. К моменту освобождения города уцелело лишь небольшое количество участников сопротивления, которые, возможно, приняли участие в борьбе с врагом на заключительном этапе существования организации и не могли знать о деятельности М.Я. Талпы и его группы. Поэтому вплоть до настоящего времени изучение деятельности таганрогской подпольной организации не выходило за пределы сложившихся исследовательских традиций и корпуса источников. Введение в научный оборот материалов о деятельности отряда М.Я. Талпы позволит не только расширить сложившиеся представления о таганрогском подполье, но и внесет недостающую ясность в понимание движущих сил и этапов его формирования.

Литература:

1. Волошин В., Ратник В. Вчера была война. Таганрог в годы немецко-фашистской оккупации (октябрь 1941 - август 1943 гг.) Таганрог, 2008.

2. Волошин В., Ратник В. Указ. соч. С. 263.

3. Абрамов Л.А. Таганрог. Огненные годы. Таганрог, 1993. С. 23.

4. Гофман Г. Герои Таганрога. М., 1970. С. 47.

5. ЦДНИРО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 105. Л. 56.

6. Там же. Л. 29.

7. Там же. Л. 28об.

8. Там же. Л. 1.

9. Там же. Л. 56.

10. Волошин В., Ратник В. Указ. соч. С. 272.

11. Столбовская О.И. Судьбы партизан Матвеево-Курганского района // Коренной перелом в Великой Отечественной войне: к 70-летию освобождения Дона и Северного Кавказа: материалы международной научной конференции (г. Ростов-на-Дону, 6-7 июня 2013 г.). Ростов н/Д, 2013. С. 223229.

12. Шухмин Ю. Это было в Таганроге. URL: http://www.taglib.ru/img/2014/doc/kray/32.pdf (дата обращения: 27.05.2014).

13. ЦДНИРО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 105. Л. 28об.

14. Шухмин Ю. Указ. соч.

15. ЦДНИРО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 105. Л. 28 об.

16. Там же. Л. 29.

17. Там же. Л. 1.

18. Там же. Л. 9.

19. Абрамов Л.А. Указ. соч. С. 24.

20.Волошин В., Ратник В. Указ. соч. С. 335.

21. Маркусенко И.С. Дон в Великой Отечественной войне. Ростов н/Д, 1977. С. 65.

22. Таганрогский филиал Государственного архива Ростовской области. Ф. Р-600. Оп. 2. Д. 64. Л. 15.

24. Абрамов Л.А. Указ. соч. С. 25.

25.Государственный архив Ростовской области. Ф. Р-3613. Оп. 1. Д. 1.

26. Абрамов Л.А. Указ. соч. С. 24. Literature:

1. Voloshin V., Ratnik V. Vchera byila voyna. Taganrog v godyi nemetsko-fashistskoy okkupatsii (oktyabr 1941 - avgust 1943 gg.) Taganrog, 2008.

2. Voloshin V., Ratnik V. Ukaz. soch. Р. 263.

3. Abramov L.A. Taganrog. Ognennyie godyi. Taganrog, 1993. Р. 23.

4. Gofman G. Geroi Taganroga. M., 1970. Р. 47.

5. TsDNIRO. F. 3. Op. 1. D. 105. L. 56.

7. Ibid. L. 28об.

10. Voloshin V., Ratnik V. Ukaz. soch. Р. 272.

11. Stolbovskaya O.I. Sudbyi partizan Matveevo-Kurganskogo rayona // Ko-rennoy perelom v Velikoy Otechestvennoy voyne: k 70-letiyu osvobozhdeniya Dona i Severnogo Kavkaza: materialyi mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii (g. Ros-tov-na-Donu, 6-7 iyunya 2013 g.). Rostov n/D, 2013. Р. 223- 229.

12. Shuhmin Yu. Eto byilo v Taganroge. URL: http://www.taglib.ru/img/2014/doc/kray/32.pdf (data obrascheniya: 27.05.2014).

13. TsDNIRO. F. 3. Op. 1. D. 105. L. 28ob.

14. Shuhmin Yu. Ukaz. soch.

15. TsDNIRO. F. 3. Op. 1. D. 105. L. 28 ob.

16. Ibid. L. 29.

19. Abramov L.A. Ukaz. soch. Р. 24.

20. Voloshin V., Ratnik V. Ukaz. soch. Р. 335.

22. Taganrogskiy filial Gosudarstvennogo arhiva Rostovskoy oblasti. F. R-600. Op. 2. D. 64. L. 15.

23. Komsomolskaya pravda. 1944. 14 yanvarya (№ 12).

24. Abramov L.A. Ukaz. soch. Р. 25.

25. Gosudarstvennyiy arhiv Rostovskoy oblasti. F. R-3613. Op. 1. D. 1. L.

26. Abramov L.A. Ukaz. soch. Р. 24.

Во время войны 73 миллиона советских граждан попали в оккупацию. На оккупированных территориях производство сельскохозяйственной продукции по сравнению с довоенным уровнем уменьшилось вдвое.
Но и этого продовольствия хватало только для того, чтобы прокормить немецкую армию. Промышленность работала только на 10 %. Особенно страдали жители крупных городов, не имевшие огородов и подсобных хозяйств. Все выживали как могли.

Принудительный труд

На оккупированных фашистами территориях организовывались биржи труда («Арбайтсамт»). Советские граждане часто шли туда совсем не по своей воле, а под угрозой расстрела или голодной смерти. Безусловно, далеко не все советские граждане горели желанием работать на оккупантов. Однако выбора у них не было. Все трудоспособное население выгоняли на работу принудительно. Жителей оккупированных территорий фашисты заставляли выполнять самую тяжелую работу. Это и строительство мостов и переправ, и расчистка и ремонт дорог, и лесозаготовка, и торфопереработка. Люди работали без выходных с шести утра до позднего вечера. За смену получали всего 200 грамм хлеба. Тех, кто работал медленно, расстреливали на глазах у всех остальных.

Торговля на рынке

На оккупированных территориях большинство уцелевших магазинов обслуживало только немцев, поэтому все остальные посещали рынки. Зачастую это был единственный способ прокормить себя и членов своей семьи. В трудные годы оккупации качество рыночных товаров оставляло желать лучшего, да и цены были гораздо выше довоенных. Но чаще всего люди товары не покупали, а попросту обменивались ими. Золотые часы порой отдавали за буханку хлеба.

Горожане скупали или обменивали товары в окрестных деревнях, а потом сбывали на городских рынках. Да и сельские жители потянулись за выручкой в города. Зачастую такая коммерция спасала жизнь как продавцам, так и покупателям. Однако оккупантов подобная торговля, конечно, не устраивала. На дорогах выставлялись патрули, которые отбирали у торговцев «лишнее», на базарах устраивались облавы с конфискацией товаров и арестами.

Работа у фашистов

В несколько более выгодном положении оказались те, кто размещали у себя солдат вражеской армии. Хотя фашисты зачастую разрешения и не спрашивали. Хозяева обстирывали «гостей», шили, готовили, обслуживали. За эти услуги они порой получали деньги и кое-какие продукты.

Старались фашисты привлечь и учителей для работы в обновленных школах, которые теперь стали главным источником вражеской пропаганды. Конечно, в основном работников заманивали материальными стимулами: высокой зарплатой в марках, хлебным пайком, а также земельным участком.

А находились и те, кто содействовали гитлеровцам. Из их числа и формировались районные полиции. Полицаями становились в основном представители местного населения, «обиженные» советской властью. Однако случалось и так, что в полицаи шли случайные люди по причине безысходности и дармовой пайки.

Наступал новый, 1942-й, год… Расквартированные в селе Бессергеновка солдаты и офицеры немецкого гарнизона, а также помогавшие им предатели из числа местных жителей, служившие во вспомогательной полиции, готовились к празднику. Благо продуктами гитлеровские части обделены не были, да и самогона в селе хватало. Никто из гитлеровцев и полицаев и не догадывался, что в эти предновогодние часы их существование на белом свете, принесшее столько горя мирным советским людям, подходит к концу… Бесстрашными подпольщиками, ворвавшимися в Бессергеновку, гитлеровские солдаты и полицаи были перебиты. Герои сопротивления захватили автоматы, пистолеты, а в качестве бонуса - продукты с неплохого новогоднего стола оккупантов.

Таганрог был оккупирован надолго

Налет на Бессергеновку был только одним из эпизодов отчаянной, героической борьбы таганрогских подпольщиков против гитлеровских оккупантов и их пособников. Город Таганрог, расположенный в Ростовской области, на берегу одноименного залива Азовского моря, как порт и относительно крупный населенный пункт имел стратегическое значение. На протяжении лета 1941 года, когда Красная Армия терпела поражения от превосходящих в военно-техническом отношении сил противника и отступала на восток, из Таганрога, как и из других советских городов, отправлялись на фронт эшелоны с тысячами мобилизованных мужчин, с добровольцами, имевшими «бронь», но не сомневавшимися в том, надо ли ехать на запад, на защиту своей Родины. Однако в целом город продолжал, даже под бомбежками, жить своей жизнью. Работали предприятия, дети ходили в школы, врачи и учителя, рабочие и инженеры исправно выполняли свои обязанности.

Немецкие солдаты на улице оккупированного Таганрога. 1942 г.

В сентябре 1941 г. в Таганроге было объявлено осадное положение. Гитлеровцы, рвавшиеся на Кавказ, подходили все ближе к этому красивому южному городу. После того, как оккупанты вступили в Вареновку - большое село в окрестностях Таганрога, был отрезан путь для эвакуации людей и материальных ценностей в соседний Ростов-на-Дону. 17 октября 1941 г., после жестокого боя, длившегося четыре часа, части вермахта прорвали оборонительные позиции, которые держал истребительный полк Красной Армии, и ворвались в город. Центр Таганрога, с его уютными небольшими зданиями и зелеными улицами, оказался в руках оккупантов. Прорвавшись к заливу, гитлеровцы открыли артиллерийский огонь по дивизиону катеров, который прикрывал отход крупных кораблей из таганрогского порта. Погибли сотни советских моряков. Началась гитлеровская оккупация Таганрога. Помимо немецких частей, в Таганроге были расквартированы подразделения румынской армии, выступавшей в союзе с гитлеровцами, а также части русской вспомогательной полиции, набранные из предателей Родины и всевозможного уголовного и маргинального отребья.

Как и в других советских городах и селах, попавших под власть гитлеровцев, в Таганроге начались зверства оккупантов против мирного населения. Первым делом гитлеровские палачи взялись за решение «еврейского и цыганского вопроса». Если в Ростове-на-Дону в октябре 1941 г. гитлеровцы смогли продержаться всего неделю, в связи с чем не успели организовать полномасштабное уничтожение мирного населения и совершили массовые убийства советских граждан лишь в 1942 году, во время повторной оккупации города, то в Таганроге оккупанты укрепились основательно и уже осенью 1941 г. приступили к уничтожению мирного населения.

30 октября 1941 г. со сборных пунктов на Владимирской площади (ныне - площадь Мира) гитлеровцы погнали в балку у села Петрушино, что в окрестностях Таганрога, более двух тысяч евреев. В свою очередь, из сельской местности в ту же балку пригнали колонну в несколько сотен цыган. В балке было организовано массовое уничтожение мирных жителей, после чего она получила название «Балка смерти». Непосредственная организация уничтожения мирных жителей Таганрога и окрестностей была возложена на зондеркоманду СС 10-а, которой руководил оберштурмбанфюрер СС Курт Кристман. В 1942 году именно эта зондеркоманда будет уничтожать тысячи советских граждан в Ростове-на-Дону - в Змиевской балке. Неподалеку от Таганрога бойцами вспомогательной полиции, прикомандированными к зондеркоманде, был расстрелян из пулеметов цыганский колхоз. Женщины, дети, старики - все погибли, а гитлеровцы после совершенного смертоубийства сожгли дома и хозпостройки колхоза.

В отличие от соседнего Ростова-на-Дону, который немцы брали дважды и дважды Красная Армия освобождала город, Таганрог прожил под властью оккупантов почти два года. Все это долгое время в городе не прекращалась деятельность отважных подпольщиков, пытавшихся нанести хоть какой-то урон гитлеровским захватчикам. Подпольщики проводили диверсии против немецких войсковых частей и местной полиции, разрушали транспортную инфраструктуру, взрывали склады с немецким вооружением и боеприпасами. Так, 19 ноября 1941 г. в центре Таганрога прозвучал сокрушительный взрыв. Это подпольщики отметили очередную годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, подорвав трехэтажный дом, в котором размещалась оккупационная комендатура. Погибло 147 гитлеровцев - военнослужащих, жандармов, военных и гражданских администраторов. В ответ гитлеровские оккупационные власти распространили обращение коменданта Таганрога, в котором он угрожал всевозможными репрессиями мирному населению города.

Таганрогское подполье создавали, как и в других городах, захваченных немцами, коммунисты и комсомольцы. Через два месяца после захвата города гитлеровскими войсками, в Таганроге действовала мощная подпольная организация с централизованным руководством. Во главе организации стоял Василий Ильич Афонов (1910-1943), бывший до войны секретарем Матвеево-Курганского районного исполкома советов. В Матвеево-Курганском районе Афонов пытался создать собственный партизанский отряд, но для его развертывания у него не было никаких организационных и материальных ресурсов, поэтому секретарю райисполкома не оставалось иного выхода, как прибыть в Таганрог, где было проще создать подпольную организацию, действующую в городских условиях. Комиссаром подполья был Семен (Николай) Морозов, до войны занимавший должность секретаря Таганрогского городского комитета комсомола.

Товарищ Морозов - железный стержень подполья

Семен Григорьевич Морозов, настоящая «душа» таганрогского подполья, родился 12 сентября 1914 года в Таганроге. Коренной таганрожец, он был сыном железнодорожника, но после окончания семилетки выбрал для себя путь педагогической деятельности. Он работал на станции юных натуралистов при школе № 2, был старшим пионервожатым в школе № 16. В 1938 г. Морозов окончил Высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу в Ростове-на-Дону и некоторое время проработал заведующим отделом агитации и пропаганды райкома ВЛКСМ в Верхнедонском районе Ростовской области. Параллельно секретарь комсомола преподавал в местной школе курс географии. В 1939 г. Морозов вернулся в Таганрог, где работал во Дворце пионеров и школьников заместителем директора. Параллельно Морозов учился в Таганрогском учительском институте, возглавил отдел агитации и пропаганды горкома ВЛКСМ.

Двадцатисемилетнему Морозову было проще находить общий язык с молодыми таганрожцами, среди которых он пользовался авторитетом. После начала Великой Отечественной войны Семен Морозов, получивший известность под своим псевдонимом «Николай», был избран первым секретарем Таганрогского городского комитета ВЛКСМ. Он остался в городе, перейдя на нелегальное положение, и поселился в землянке на окраине Таганрога. Примечательно, что обком партии сначала не хотел ставить Морозова во главе подполья. Нет, Семену Григорьевичу доверяли и даже очень доверяли, но он был публичным, хорошо известным в Таганроге человеком. С юных лет он участвовал в общественной деятельности, был пионервожатым, комсомольским организатором, секретарем комсомола. Морозова знала в лицо практически вся таганрогская молодежь и большое количество старших таганрожцев. Поэтому оставить Морозова руководить подпольем значило фактически подставить человека, чье лицо знал весь город. Но, в конце концов, именно Морозов стал комиссаром таганрогского подполья - возможно потому, что более подходящей кандидатуры просто не нашли. А Морозов подкупал своей идейностью, моральными качествами, бесстрашием. И, что не менее важно, - Морозов обладал разветвленными связями в молодежной среде, прекрасно знал городских комсомольских активистов, знал, кто из них что собой представляет и мог легко создать разветвленную сеть антифашистского сопротивления в городе.

В организацию Морозов набирал своих недавних воспитанников - за несколько лет до войны он работал пионервожатым. Теперь пионеры, помнившие его как вожатого, подросли и стали юношами и девушками 17-18-летнего возраста. В конце 1941 г. Морозову удалось сколотить организацию таганрогских подпольщиков, клятву которой приняло более двухсот юных жителей города. В клятве говорилось: «Я, вступая в ряды борцов Советской власти против немецких захватчиков, клянусь, что буду смел и бесстрашен в выполнении доверенных мне заданий; буду бдителен и не болтлив; беспрекословно буду выполнять даваемые мне поручения и приказы. Если я нарушу эту клятву, пусть мне будет всеобщее презрение и смерть». Среди подпольщиков выделялись самые бесстрашные активисты - Юрий Пазон, Анатолий Назаренко, Лева Костиков, Николай Кузнецов, Петр Турубаров и его сестры Рая и Валя, Алла Варфоломеева, Рая Капля, Валя Хлопова, Нонна Трофимова, Анастасия Возыка, Нина Жданова, Женя Шаров.

Научный сотрудник Таганрогского военно-исторического музея Валентина Ивановна Ратник в интервью работникам прессы подчеркивала, что «база, ячейки, все это понятия сегодняшнего дня. Тогда ничего этого не было. Тогда Морозов просто встретил двух-трех ребят, которых хорошо знал по своей комсомольской и пионерской работе. Это не были первые встречные с улицы… Морозов хорошо знал Костикова. Он хорошо знал Турубаровых. Это были ребята, которые составляли ядро городского комсомола, лидеры городской молодежи. Это потом в комсомол вступали целыми классами. А тогда вступить в комсомол было великое дело, честь, поэтому удостаивались такой чести лучшие, те, кто был, как говорят, неформальным лидером еще до войны…в своих школах, в своих классах, в какой-то военно-патриотической работе. И, конечно, Морозов хорошо их знал» (Цит. по: Лабутина Ж. Будет ли Родина помнить о них? - Интервью с научным сотрудником Таганрогского историко-литературного музея Валентиной Ивановной Ратник // http://fire-of-war.ru/podpolie/p0753.htm).

Подпольщики начинали безоружными

Поражает, что в начале своего боевого пути таганрогское подполье не имело никакого необходимого оснащения. Ни , ни радиостанций, ни фонарей, ни даже часов наручных у подпольщиков не было. Радиоприемник собрали сами. Первым боевым оружием организации стал парабеллум, который Морозов лично стащил из грузового автомобиля гитлеровцев, воспользовавшись моментом, пока солдаты отвлеклись. Взрослый состав организации был представлен, преимущественно, учителями, а молодежный - старшеклассниками. Организация Морозова объединяла 27 групп, действовавших автономно, но в постоянном контакте со штабом таганрогского подполья. Общая численность подпольной организации достигала 500-600 человек. Одной из групп руководил учитель физики В.И. Шаролапов. Связной подпольного штаба была Луиза Иост, которой было всего лишь 13 лет.

Собрания группы проходили в доме рыбаков Турубаровых. Эта замечательная семья советских патриотов жила в доме на переулке Исполкомовском, 107. Старшим был Петр Кузьмич Турубаров (1918-1943). Он работал на заводе им. Димитрова слесарем, когда пришло время - пошел в армию, в пограничные войска НКВД СССР. Во время нападения немцев на советскую границу был контужен и попал в плен. Пытаясь бежать из плена, Петр был схвачен гитлеровцами. Но вторая попытка побега все же оказалась удачной - отважному пограничнику удалось добраться до Таганрога, который уже находился под властью немецких оккупантов. В родном городе Петр Турубаров сразу включился в борьбу подпольной организации. Он возглавил группу, перед которой стояли задачи по сбору оружия и подготовке бутылок с зажигательной смесью. Не менее героическим было поведение родной сестры Петра - Валентины Кузьминичны Турубаровой (1919-1943). Как и брат, до войны она работала на заводе им. Димитрова - техником-конструктором. В подпольную организацию вступила и самая младшая девушка из семьи Турубаровых - шестнадцатилетняя Раиса Кузьминична Турубарова (1926-1943). До войны она училась в школе № 29, как и миллионы других советских юношей и девушек - ее ровесников, состояла в ВЛКСМ. В подпольной организации Рая Турубарова выполняла множество ответственных заданий.

Активисты созданной Морозовым подпольной организации работали по всем возможным направлениям деятельности. Важнейшим направлением была диверсионная деятельность против военных и гражданских объектов противника. Во время оккупации Таганрога подпольщики - «морозовцы» 68 раз выводили из строя военно-полевую и штабную связь вермахта. Был совершен целый ряд поджогов и взрывов на немецких объектах. Так, в декабре 1941 г. на заводе «Гидропресс» подпольщики сожгли гараж с сорока автомобилями и мотоциклами оккупантов. Были подожжены портовые склады, взорвана комендатура. В июне 1942 г. подпольщики организовали крушение железнодорожного состава, перевозившего войсковое подразделение гитлеровцев. Погибло несколько десятков солдат и офицеров оккупационных войск. Дважды были подорваны составы с боеприпасами на станции «Таганрог». В декабре 1942 г. подпольщиками был перебит нацистский гарнизон в деревне Маяковка. Во время налета было захвачено четыре пулемета и освобождена большая группа советских военнопленных. Про нападение на Бессергеновку в новогоднюю ночь 1942 г. мы уже рассказали выше.

Подпольщик К. Афонов вывел из строя станок, с помощью которого осуществлялся ремонт подбитых и вышедших из строя вражеских танков. На другом заводе подпольщики облили моторы десятков автомобилей азотной кислотой, выведя автотехнику из строя. Свои люди у подпольщиков работали в железнодорожном депо. Но однажды гитлеровский офицер, контролировавший работу депо, заподозрил, что молодые ребята - рабочие насыпают песок в буксы. Нацист попытался задержать подпольщиков, но парни раскроили ему череп кувалдой, а труп сожгли в топке паровоза. Также подпольщики выступали в роли авианаводчиков - с помощью фонарей они подавали сигналы советским самолетам и наша авиация трижды уничтожала вражеские склады боеприпасов меткими ударами с воздуха.

Помимо диверсий против объектов инфраструктуры и воинских частей противника, важным направлением деятельности была агитация и пропаганда среди населения города и военнопленных. Ведь сохранить в людях веру в победу советского оружия, в то, что приход гитлеровцев в город временный и в скором будущем советская армия выбьет фашистов из Таганрога и восстановит советскую власть, представлялось не менее важной задачей, чем прямое вооруженное противостояние оккупантам. Практически с самого начала оккупации Таганрога штаб подпольной организации приступил к выпуску и распространению листовок. Позже появилась подпольная газета «Вести с любимой Родины». Поскольку подпольщики располагали самодельным радиоприемником, они имели возможность получать сводки Совинформбюро и затем, распечатав их, распространять среди жителей Таганрога. 4 марта 1942 г. письмо таганрогских подпольщиков было напечатано в газете «Молот». Оно называлось «Мы не сложим оружия! (Письмо из вражеского тыла от молодежи города Таганрога)». В воззвании говорилось: «Дорогие отцы и братья, находящиеся в рядах Красной Армии! Шлем вам горячий боевой привет и вести о том, что мы не сложим оружия, и никакие зверства фашистов не сломят нашей воли к борьбе, к победе над ненавистными насильниками». Разоблачая фашистскую ложь о падении советской столицы, подпольщики писали: «Москва невредима. Кремлевские звезды по-прежнему горят, бросая свой огненный свет во все уголки нашей широкой и необъятной Родины».

Занимались подпольщики и менее видной, но не менее важной для организации антифашистского сопротивления, работой. Так, в организации активно работала врач Нина Ивановна Козубко. Она выдавала юношам и девушкам, которых немцы собирались угонять в Германию, фиктивные справки о заболеваниях. Это было очень актуально, поскольку немцы угнали из Таганрога пятнадцать тысяч человек, большую часть которых составляла молодежь допризывного возраста. Кстати, угон такого большого количества молодежи из города стал возможен, в том числе потому, что в самом начале штурма Таганрога гитлеровцам удалось перерезать пути отступления в Ростов, и составы с материальными ценностями и эвакуируемыми подростками не смогли покинуть город. В результате, молодые советские граждане оказались в оккупированном Таганроге и этим тут же воспользовались фашисты, нуждавшиеся в молодых и здоровых рабах, подлежащих угону в Германию.

Герои пятнадцатой школы - группа Толстова

Автономно от подпольной организации Морозова действовала группа юных советских патриотов - комсомольцев из средней школы № 15. В нее входили Анатолий Толстов, Владимир Стуканов, Николай Симаньков, Геннадий Лызлов, Виктор Кизряков, Владимир Чернявский, Вадим Лохтин, Юрий Фисенко. Неформальным лидером группы был Анатолий Толстов. В отличие от других комсомольцев, он перед войной прошел подготовку в истребительном батальоне, в который отбирали старшеклассников. Толя Толстов собрал своих друзей и знакомых, после чего приступил к подпольной работе. Юноши занимались разведкой расположения немецких и румынских стратегических объектов, включая склады боеприпасов, артиллерийские батареи. Все разведанные объекты наносили на специальную карту. Также комсомольцы старались использовать любую возможность для того, чтобы украсть у замешкавшегося немецкого или румынского солдата оружие. В доме юного подпольщика Володи Чернявского прятались военнопленные, сбежавшие из лагеря. Затем отец Володи, рыбак, прекрасно знавший побережье, переправил беглых военнопленных на другую сторону Таганрогского залива, где уже стояли советские войска. Через мать и тетю Юрия Фисенко, работавших медсестрами в немецком госпитале, юные подпольщики доставали медикаменты и переправляли их военнопленным.

Однако группа учащихся школы № 15 просуществовала не столь долго, как организация Морозова. Сказалось отсутствие опыта и полноценной подготовки, да и возрастной максимализм часто играл против юных патриотов. Уже в декабре 1941 г., спустя два месяца после оккупации, арестовали Анатолия Толстова и Владимира Стуканева. В начале января 1942 г. расстреляли Виктора Кизякова и других школьников. Николай Симаньков «засыпался» случайно. Он хранил украденное оружие на чердаке дома в общем дворе. Там немецкий автомат случайно обнаружил соседский мальчик, который принес его своей матери. На следующий день арестовали Колю, его тетю, соседку. Колю избили в гестапо до неузнаваемости.

«Ребят просто истязали в немецких застенках, без всякой скидки на то, что это по сути дети еще… Ведь есть много способов развязать язык человеку, приведя ее в такое состояние, когда он уже не контролирует себя. Им, например, насильно вливали самогон, спаивали до такого состояния, когда человек полностью теряет ощущение реальности. И специалист спецслужбы сказал, что в таком состоянии человек, не желая того, может назвать именно те имена, которые больше всего боится произнести… Но, насколько мы знаем, ни один из мальчишек не предал товарищей» - рассказывала педагог Людмила Анатольевна Бырдина, руководитель юношеского клуба «Патриот» (Лабутина Ж. Они были совсем дети, но ни один не предал товарищей // http://fire-of-war.ru/podpolie/p0753.htm). После ареста Толстова и Стуканева, остальные ребята решили уйти из Таганрога морем. Надеялись на рыбака Чернявского-старшего. Но по пути к Чернявским юношей уже ждала засада. Симанькову удалось вырваться и убежать. Вернувшись домой, он увидел заплаканную мать. Она рассказала, что приходили немцы и поставили условие - или Коля сдается, или они расстреливают мать и шестилетнего брата Коли. Николай Симаньков пошел в гестапо сдаваться… Несмотря на юный возраст, ему пришлось сделать очень тяжелый выбор.

Казни в «Балке смерти»

Что касается организации Морозова, то она держалась несоизмеримо дольше. Естественно, что гитлеровское гестапо предпринимало титанические усилия по розыску и поимке бесстрашных подпольщиков. Чтобы избежать возможного внедрения провокаторов, подпольная организация была организована по сетевому принципу, с минимальным знакомством активистов между собой. С руководителями подполья контачили только руководители групп, входивших в состав организации. И, тем не менее, провокаторы в организацию внедрялись. За разведку и контрразведку в таганрогском подполье отвечала особая группа, в которой состоял и сын венгерского эмигранта Сергей Вайс. Было ему всего двадцать лет, но он успел поработать газосварщиком, руководить авиамодельным кружком во Дворце пионеров. В 1942 г. Вайса угнали на работы в Германию, но он сумел бежать и вернуться в Таганрог, войдя в состав подпольной организации Морозова. Бывшим красноармейцем был и Юрий Пазон - двадцатидвухлетний студент физико-математического факультета Ростовского государственного университета, Пазон был призван в армию в первые дни войны, получил ранение и вернулся в Таганрог лечиться. Здесь он встретил оккупацию и присоединился к подпольной организации Морозова.

Вайс и Пазон, переодевшись в гитлеровскую форму, казнили предателя, работавшего на гитлеровское гестапо. Но город оставался наводненным наводчиками, которые за небольшое денежное вознаграждение были готовы выдать гитлеровцам собственных земляков, героически сражающихся за освобождение Таганрога. Известно, что за донос на комсомольца гитлеровцы платили десять рублей, на коммуниста - двадцать пять рублей, на партизана или подпольщика - сто рублей. Находились подонки, не видевшие никаких моральных преград на пути получения этих кровавых денег, и без зазрения совести сдававшие советских патриотов гитлеровским карателям. Поэтому удивительно, что подпольная организация сумела продержаться почти два года - все время, пока Таганрог оставался оккупированным гитлеровскими войсками.

Помимо организованного подполья, гитлеровцам противостояли и многие не входившие ни в какие подпольные группы жители Таганрога - как сказали бы сейчас, обыватели. Многие порядочные и смелые таганрожцы, несмотря на смертельный риск (в случае разоблачения казнь была практически неминуема) занимались укрывательством военнопленных, евреев, коммунистов, срывали фашистские листовки. Так, ученика школы № 4 В. Романенко расстреляли за распространение антифашистских листовок в городе. Помимо молодежи, участвовали в сопротивлении и взрослые, даже пожилые люди. Они прятали у себя военнопленных и евреев, спасая множество человеческих жизней. Эти рядовые советские граждане в большинстве своем не получили после войны никаких орденов и медалей, но лучшей наградой для них стала добрая память в сердцах спасенных ими людей и всех патриотов страны в целом.

14 февраля 1943 г. был освобожден от гитлеровских захватчиков Ростов-на-Дону. Скорого освобождения ожидали и таганрожцы. Возможно, именно поэтому несколько сократилась бдительность членов таганрогского подполья. Как гитлеровцам удалось выйти на след подпольщиков - до сих пор точно неизвестно. В середине февраля 1943 г. в Таганроге начались массовые аресты членов и сочувствующих подпольной организации. Петр Турубаров при задержании застрелился. 18 февраля 1943 г. был арестован сам Николай Морозов. Его подвергли страшным пыткам - зажимали голову стальными тисками, били плетками из телефонного кабеля. Бесстрашный секретарь комсомола не вымолвил ни слова. 23 февраля 1943 г. товарищ Морозов и группа из 18 его соратников была расстреляна на берегу Таганрогского залива. После пыток и зверских издевательств были расстреляны и сестры Валентина и Раиса Турубаровы. Герои таганрогского подполья были похоронены в братской могиле возле села Петрушино. Исполнителями расстрела советских патриотов были советские же в прошлом граждане - полицаи, перешедшие на службу гитлеровцам. Немцы наградили палачей орденами «Служащих восточных народов» второго класса. Нижним чинам полиции раздали по бутылке водки. Вот так, за бутылку и за медальку бывшие советские граждане - русские, украинцы, казаки, представители других народов - расстреливали вчерашних соотечественников.

Однако даже казнь руководителя подпольной организации и ее ведущих активистов не привела к прекращению деятельности таганрогского подполья. Диверсии против гитлеровцев, распространение листовок, акты саботажа продолжались. Комендатура оккупированного Таганрога, гестапо, вспомогательная полиция - все сбились с ног в поиске героев подполья. В конце концов, гестапо удалось внедрить в организацию предателей, которые выдали практически всех участников таганрогского подполья. В мае - июне 1943 года в Таганроге начались массовые аресты подпольщиков и граждан, подозревавшихся в связях с подпольными группами. Гитлеровцами было арестовано более 200 таганрожцев, среди которых было много женщин и несовершеннолетних.

12 июня 1943 г. в балке возле села Петрушино казнили 120 подпольщиков. Среди них были люди разных возрастов и социального положения - шестидесятичетырехлетняя Ф.Р. Перцева, ее сын Ф.П. Перцев, И.В. Перцева, А.В. Перцева, К.П. Сусенко, Степан Мостовенко, Нина Жданова, Нина Козубко, муж и жена Ю. А. и Т. И. Каминские, представители молодого поколения Георгий Пазон, Сергей Вайс, Николай Кузнецов, Анатолий Назаренко, Виктор Шевченко, Алла Варфоломеева, Валентина Хлопова, Рая Капля, Лида Лихолетова, Нонна Трофимова, Мария Кущенко, десятки других замечательных патриотов своей страны. Толику Назаренко, расстрелянному в балке, было на момент казни всего лишь 13 лет. За плечами этого бесстрашного, не по годам ответственного подростка, была не только учеба в школе, но и работа литературным сотрудником в газете «Таганрогская правда» и участие в подпольной организации в качестве автора и распространителя агитационных материалов. Толик Назаренко был выдан предателем вскоре после того, как похитил важную схему у немецкого офицера. Непосредственно перед освобождением Таганрога спешно эвакуировавшиеся гитлеровцы приняли решение убить всех заключенных, содержавшихся в подвальной тюрьме. Расстреливали их по личному приказу начальника русской вспомогательной полиции Таганрога Бориса Стоянова. После казни последних подпольщиков и их родственников, Стоянов с группой подчиненных ему полицаев подожгли здание полиции с целью уничтожения архивов, и покинули Таганрог вместе с отступавшими немецкими подразделениями.

Но, несмотря на казни и пытки схваченных гитлеровцами советских патриотов, отдельные группы подпольщиков продолжали сопротивление гитлеровским оккупантам до самого последнего дня оккупации Таганрога, и с радостью встретили воинов - освободителей Красной Армии. Ю. Лихонос и А. Афонов принимали участие в разминировании таганрогского депо, вокзала, электростанции, поскольку, пока находились в оккупации, получили достоверные сведения о расположении мин, оставленных гитлеровцами в качестве «подарка» для красноармейцев. Части 130-й и 416-й стрелковых дивизий, разгромив гитлеровские соединения, вступили на территорию Таганрога 30 августа 1943 г. в 7 часов 30 минут. После освобождения Таганрога был подсчитан ущерб, нанесенный городу оккупацией. Он был оценен в 782 млн. рублей - в городе насчитывалось 858 полностью разрушенных зданий, среди которых было 15 школ, 7 больниц, 302 жилых помещения, Дом пионеров г. Таганрога. Население Таганрога за время оккупации сократилось со 189 тысяч человек до 90 тысяч человек. Конечно, масштабы убийств мирного населения, хотя и были колоссальными, но не достигали ста тысяч человек. Сокращение численности населения объяснялось тем, что значительная часть жителей города покинула его территорию, взрослые мужчины ушли на фронт, пятнадцать тысяч человек было угнано в Германию.

Память о героях Таганрога

8 мая 1965 года, в честь двадцатилетия Великой Победы, Президиум Верховного Совета СССР присвоил лидеру таганрогского подполья Семену Григорьевичу Морозову высокое звание Героя Советского Союза посмертно. Петр, Валентина и Раиса Турубаровы были награждены орденами Красного Знамени посмертно. В том же 1965 году 8-ю линию Стахановского городка в Таганроге назвали улицей Турубаровых, а на их доме была установлена мемориальная доска. Всего в 1965 г. орденами и медалями было награждено 126 человек - участников таганрогского подполья. Медали «За отвагу» и «За боевые заслуги» получили также школьники из группы Толстова, отдавшие свои жизни в борьбе против оккупантов. В память о героях таганрогского подполья и мирных жителях, погибших от рук оккупантов, в 1973 г. в «Балке смерти» у села Петрушино был установлен обелиск работы скульпторов В.М. и В.П. Грачевых.

Некоторым героическим участникам подполья, как уже отмечено выше, удалось уцелеть. Так, участница подполья Антонина Петровна Бринцева (1912-1998) смогла бежать из города за линию фронта и продолжила службу в РККА командиром отделения связи, а после войны занималась педагогической деятельностью. Долгое время, с 1946 по 1974 гг., она возглавляла таганрогский Дом пионеров, прожила достойную и долгую жизнь и скончалась в 1998 году в возрасте 86 лет. Кстати, еще во второй половине 1920-х гг. юная Бринцева была организатором первых пионерских ячеек в Таганроге, а затем избиралась делегатом Х съезда ВЛКСМ.

В отечественной литературе память о таганрогском подполье была увековечена писателем Генрихом Гофманом, который в 1970 г. опубликовал документальную повесть «Герои Таганрога». Известно, что еще в 1943 г., после освобождения Таганрога, в город приехал знаменитый советский писатель Александр Фадеев. Он собирался написать о борьбе таганрогских подпольщиков с гитлеровскими оккупантами. Но поскольку в тот период еще не были выяснены все нюансы провала организации и были подозрения, что среди подпольщиков действовали предатели, Фадеев уехал в Краснодон и написал о краснодонском подполье легендарную «Молодую гвардию». Спустя почти три десятилетия вышла книга Гофмана. Кстати, сам Генрих Борисович Гофман (1922-1995), хотя и уступал Фадееву в известности как писатель, был участником Великой Отечественной войны - боевым летчиком, закончившим войну командиром авиаэскадрильи штурмового авиаполка. До 1962 г. Гофман преподавал на офицерских курсах «Выстрел», затем вышел в запас в звании полковника авиации.

Судьбы полицаев

Что касается лиц, непосредственно участвовавших в раскрытии и уничтожении таганрогского подполья с вражеской стороны, то их судьбы также известны. Вспомогательной полицией Таганрога во время оккупации руководил предатель Борис Стоянов. После отступления немцев он продолжал службу в РОА генерала Власова, дослужился до есаула. В горах Италии он участвовал в операциях против итальянских партизан, был схвачен англичанами и передан в руки советской контрразведки. Бориса Стоянова приговорили к смертной казни и привели приговор в исполнение. Провокатор Николай Кондаков был арестован уже после войны и также приговорен к расстрелу. Удалось спастись от советского правосудия другим полицаям, игравшим важную роль в разоблачении подполья. Начальник политического отдела вспомогательной полиции Александр Петров, в годы Гражданской служивший у «белых», а в войну снюхавшийся с гитлеровцами, доживал свои дни в ФРГ. Следователь Александр Ковалев также жил в ФРГ, затем уехал в Канаду. Еще один следователь Алексей Ряузов после войны осел в США, в Майами.

беларусь подполье минск коммунистический

Минское коммунистическое подполье в годы Великой Отечественной войны действовало в оккупированном немецко-фашистскими захватчиками Минске с июня 1941 по июль 1944. В 1941 г. в городе и его пригородах возникло более 50 подпольных групп. В том числе железнодорожников (руководители Ф. С. Кузнецов, И. И. Матусевич), рабочих завода им. Мясникова (руководитель К. И. Трус), студентов и преподавателей юридического института (М. Ф. Малокович, М. Б. Осипова, А. А. Соколова), группы коммунистов С. И. Зайца (Зайцева) и С. К. Омельянюка (Чернышевского), И. П. Казинца, А. Ф. Арндта, В. Ф. Матюшко, М. Екельчика и др. Вначале связи между группами не было. Подпольщики вели политическую работу среди населения, освобождали из плена воинов Красной Армии, налаживали связи с партизанами. На конспиративных квартирах принимали по радио сводки Совинформбюро, размножали и распространяли их среди населения.

Фашистская контрразведка и не предполагала о наличии целой системы мер, направленных на обеспечение конспирации в условиях жестокого оккупационного режима. Возникла эта система в ответ на коварство и зверства врага как мера самозащиты. И действовала она до дня освобождения Минска от фашистов.

Примечательно такое обстоятельство. В первое время оккупации минчане всячески уклонялись от работы на предприятиях и в фашистских учреждениях, чтобы не помогать врагу. Расчет был на то, что скоро наши вернутся, до их прихода надо как-то продержаться. Но когда стало ясно, что держаться придется не неделю и не две, а средства к существованию иссякали, тактика изменилась - надо идти на предприятия, в учреждения, но делать все, чтобы вредить врагу: устраивать диверсии, саботировать мероприятия фашистов, вести разведку в стане противника. Условия диктовали такую тактику.

Некоторых подпольщиков комитет направлял даже в полицию. Так, в штат полиции проник комсомолец С. А. Благоразумов, владевший немецким языком. Он добывал там и передавал комитету ценнейшие сведения о положения дел в стане врага.

Члены группы, которую возглавляли К. И. Трус и О. Ф. Щербацевич, организовывали побеги из лазарета и обеспечивали документами раненых командиров Красной Армии. 26 октября 1941г. фашисты повесили 12 подпольщиков, в том числе К. И. Трус, О. Ф. и В. Щербацевичей, Н. Ф. и П. Ф. Янушкевичей. Осенью 1941 г. подпольщики установили связь с партизанской группой «Дяди Васи» (Логойский район, командир В. Т. Воронянский), отрядами Н. П. Покровского, А. Д. Сергеева (Руденский район) и др. Они посылали партизанам пополнение, оружие, литературу, листовки, продовольствие, медикаменты. С ноября 1941 г. по апрель 1942 г. в отряд «Дяди Васи» из Минска переправлено более 130 рабочих, 9 командиров Красной Армии. В декабре 1941 г. в отряды А. Д. Сергеева и Н. П. Покровского на машине переправлено 19 человек, которые 31 декабря 1941г. объединились с партизанами в 208-й партизанский отряд.

Для активизации деятельности подпольных групп в конце ноября - начале декабря 1941 г. по инициативе И. П. Казинца на конспиративной квартире по ул. Луговой проведено совещание представителей нескольких групп. В основу утверждённой на совещании организационной структуры подпольной организации был положен принцип звеньев (десятки). Возглавили звенья секретари, которые через уполномоченных городского партийного комитета (ГПК) были связаны с городским партийным центром. В декабре 1941г. в ГПК вошли И. П. Казинец (секретарь комитета), К. Д. Григорьев, Г. М. Семёнов, позже С. И. Заяц, В. С. Жудро и др. К концу декабря 1941 г. в Минске создано 12 партийных звеньев, 6 комсомольских групп, в том числе на электростанции, радиозаводе, на фабриках им. Крупской, обувной, войлочной, табачной и др. Городской партийный комитет работал в тесной связи с партией, организацией Минского железнодорожного узла, группами на Комаровке и в гетто, с группой бывших советских военнослужащих. Подпольщики М. П. Воронов, С. А. Гордей, Н. И. Иванов, И. П. Казинец, М. С. Полонейчик, Е. Н. Ревинская, Г. В. Суслова и др. организовали подпольную типографию (ул. Островского), в которой издан 1-й номер листка «Вестник Родины» (18.1.1942), напечатано «Обращение к гражданам временно оккупированной немецко-фашистскими захватчиками территории», печатались листовки (тираж отдельных изданий около 3 тыс. экз.). Под руководством ГПК работал Дзержинский антифашистский комитет, создавался Ратомский партизанский отряд и т. д. Подпольная группа А. А. Маркевича наладила выпуск на шапирографе листовок и газ. «Патриот Родины» (в январе-августе 1942 г. вышло 8 номеров). Члены этой группы 20 раз нарушали телефонно-телеграфную связь, совершали диверсии на железнодорожном узле, саботировали мероприятия оккупантов, уничтожали на улицах города гитлеровцев. Зимой 1941-42 гг. подпольщики: А. Д. Балашов, И. В. Гомельский, Е. К. Горица, Ф. К. Живалёв, И. И. Иващенок, А. И. Корсеко, И. И. Матусевич, А. А. Островский, К. А. Павлечко, Н. Ф. Шнляревский и др. систематически проводили диверсии на железной дороге, затягивали и некачественно производили ремонт паровозов. В декабре 1941 М. Ю. Буримский и Ф. К. Живалев вывели из строя две водокачки и заморозили водонапорную сеть. В результате Минский железнодорожный узел остался без воды, было заморожено 50 паровозов. Подпольщик Ю. Ю. Крыживец направил паровоз о котлован и повредил поворотный круг.

В декабре 1941 года подпольный горком партии стал готовить вооруженное восстание против оккупантов. О размахе этой работы можно судить по документу гитлеровской комендатуры Белоруссии от 5 января 1942 года: «В конце декабря в Минске удалось арестовать руководство абсолютно готового к выступлению восстания. Среди них штурмовая группа в составе 300 человек. В настоящее время аресты продолжаются, и надо полагать, что предстоят еще большие аресты... Найдено большое количество оружия, умело спрятанного в подземных отопительных каналах.

Восстание было назначено на 4 января 42 года, на 4 часа утра. Существует мнение, насколько можно судить, что восстание удалось бы на сто процентов. В районе восточнее Минска стояла наготове партизанская бригада для нападения на казармы танковых войск».

В результате провокации были казнены сотни советских патриотов. В марте-мае 1942 года - опять аресты. 9 мая на улицах Минска гитлеровцы повесили 28 человек. Среди них И. Казинец, А. Никифоров, Н. Толкачев.

Там, где действовали подпольщики, выпускались печатные издания, совершались диверсии, там неизбежно оставались следы, по которым гитлеровские контрразведчики пускали своих ищеек - провокаторов и шпионов. Именно так случилось и в январе 1942 г. Одним из таких агентов оказался бывший шифровальщик воинской части Борис Рудзянко. Во время отступления он был ранен, попал в окружение, отправлен в госпиталь для пленных. Оттуда его и еще несколько человек вызволила и долечивала на своей квартире медицинская сестра Ольга Федоровна Щербацевич. Подлечившись, воины отправлялись в лес, вступали в ряды партизан. Рудзянко, задержанный фашистским патрулем на улице, выдал оккупантам семью Щербацевичей, спасшую его от верной гибели. Потом его внедрили в лагерь военнопленных, и он помог фашистам раскрыть готовившееся там восстание.

Рудзянко и некоторым другим агентам абвер и СД поручили раскрыть руководство подполья. Наиболее уязвимым местом в подполье оказался Военный совет партизанского движения, который не соблюдал правила конспирации. Штаб его охранялся вооруженными людьми, приказы, распоряжения размножались на машинке. Руководители совета порой открыто собирались в штабе большими группами. Велись списки членов организации. Предупреждениями руководителей подполья о необходимости соблюдать конспирацию руководители Военного совета пренебрегали.

Этим и воспользовались агенты врага. Они выкрали у машинистки штаба списки подпольщиков, связанных с Военным советом партизанского движения. В марте 1942 г. начались массовые аресты. В руки врага попали и руководители городской партийной организации: секретарь горкома Исай Казинец, члены горкома Степан Заяц, Георгий Семенов.

Гитлеровцы хватали не только участников подполья, но и их семьи, чтобы под корень истребить тех, кто пытался сопротивляться оккупантам. Как свидетельствуют донесения СД из Минска в Берлин, фашистской контрразведкой было арестовано в марте-мае 1942 г. 404 человека. «9 мая 1942 г., - говорится в донесении № 5, - в Минске были публично казнены через повешение 28 человек, принадлежавших к организации партизан Белоруссии. В этот же день был расстрелян 251 человек... В Минске была проведена кампания против группы на железной дороге. Было арестовано 126 человек». .

И главное в том, что в Одессе, как нигде, подполье не имело НИКАКОЙ опоры в местном населении. Одесса, вообще, отошла к Румынии и входила в Транснистрию - об этом дальше.

Поражение немцев под Сталинградом не стало переломным моментом в войне, но явилось переломным моментом для подполья: зимой 1942-43 г. наблюдается его особенная активизация, положившая начало и периоду численного роста.

Немцы с прежним упорством проводили антирусскую политику. Надежды на то, что они, наконец, изменят ее, рухнули, и антинемецкие настроения народа стали шириться все больше.

Массовый вывоз молодежи в Германию пополнил ряды партизан и подполья многими тысячами молодых людей. Они предпочли Германии леса Украины и Белоруссии. Начавшееся в 1943 году и все развивавшееся наступление красной армии поколебало уверенность в неизбежности краха коммунизма. Связи с подпольем начали искать люди, которые занимали до этого нейтральную позицию, теперь они надеялись “искупить вину”. Наконец, сами коммунисты сумели преодолеть растерянность первых месяцев войны, сумели использовать антинемецкие и патриотические (но, отнюдь, не просоветские) настроения населении, особенно молодежи.

Вскоре, в так называемом втором периоде деятельности подполья, коммунисты сумели исправить некоторые промахи и недостатки работы ее первого периода.

Однако и здесь не удалось избежать промахов, свидетельствовавших об отсутствии организаторских способностей большевиков.

Таким примером может служить тот факт, что до июля 1943 года сколько-нибудь организованной работы в Крыму вообще не было. Только к концу лета 1943 года наступил заметный перелом: созданы три самостоятельных подпольных центра - Симферопольский, Феодосийский и Сеймлерский.

При этом самый важный Симферопольский центр, которому номинально подчинилась самостоятельно возникшая молодежная организация и несколько, так называемых, групп патриотов, фактически не имел руководителя.

Почему? Ответ мы находим в изданной недавно книге А.Судоплатова. В 1942 году в Крым были сброшены спецгруппы НКВД. В.Аранова "Витязи" и Кахара Адпашева "Крымчаки". В марте 1943 года в Крым была направлена спецгруппа майора Арабаджиева "Соколы". Арабаджиев взял на себя руководство деятельностью сброшенных ранее десантников в Крыму и связанных с ними местных подпольщиков.

Вот вам и подпольный горком, вот вам и "народное подполье" из НКВД.

Возвратимся еще раз к партийному руководителю крымского подполья Козлову, командированному с заданием создать в Симферополе подпольный горком партии и руководить им, и прибывшему туда с документами, изготовленными в Сочи. Каково же было его изумление и негодование, когда выяснилось, что в Симферополе нет даже названия улицы, значившейся в его паспорте. Паспорт вообще был сделан неверно.

“У меня голова пошла кругом! Неужели наши не знают, как немцы оформляют документы?” - негодует Козлов.

Далее выясняется, что в Симферопольском подполье нет человека, умеющего изготовлять документы, и Козлов не скрывает охватившего его страха и растерянности. С большим трудом, кустарными способами удается ему кое-как подделать прописку в домовой книге. Каждый день ждал он ареста.

По-прежнему нет рации. Добытые сведения приходится пересылать со связными, рискуя их жизнью и провалом подполья, в партизанский штаб, в лес. Наконец, незадолго до ухода немцев, появляется долгожданная рация. Но нет радиста. Требуют с “Большой земли”. Радист прибывает, но:

Вместо Андрея, из Краснодара присылают радистку, комсомолку Шуру, - рассказывает Козлов. - Увидев ее, я был поражен: в гимнастерке, в юбке военного образца, в сапогах, ватнике и ушанке, только красной ленточки на шапке не хватает. Товарищи из штаба не только не удосужились снабдить ее надлежащей одеждой, но даже не дали ей документов, с которыми она могла бы появиться на оккупированной территории. Сама Шура к работе подполья была совершенно не подготовлена, не знала даже, как в наших условиях пользоваться рацией, чтобы не дать немцам засечь ее”.

Вообще, с этими радистками творилось, черт знает что!

Чекист Ваупшасов тоже жалуется на радистку:

“Агентурная сеть, созданная в Минске капитаном Калининым, действовала хорошо, не клеилась только работа у радистки Мамки. Калинин дважды возил ее на консультацию к нашему соседу, в отряд майора Сороки, где я и познакомился с капитаном. Внешне у Мамки все обстояло благополучно: она усидчиво стучала ключом, но обратная связь с Москвой не получалась. Командир группы не один раз запрашивал нужное ему снаряжение, Москва обещала прислать его по воздуху, однако самолеты почему-то не прилетали.

Хлопот с радисткой было много. В январе, когда она проводила очередной сеанс, неожиданно пришла с базара квартирная хозяйка, обнаружила антенну, перерубила ее топором, всполошилась.

Это девушки телефоны повесили! - запричитала она и куда-то убежала.

Мамка бросила рацию, помчалась на квартиру к Федоту Акимовичу. Вдвоем они вернулись в комнату Мамки, забрали рацию, питание и перенесли в дом Петрашко. В тот же день обнаружилось, что радистка потеряла паспорт. Рисковать дальше с такой работницей в Минске не имело смысла. Капитан отвез ее вместе с рацией в отряд Сороки и тут с моей помощью окончательно выяснил, что никакой связи у Мамки с Центром вообще не было. Видя, что самолеты по его радиограммам не прилетают, капитан попросил меня связаться с военным командованием через Наркомат внутренних дел и узнать, в чем дело. Я так и поступил. Ответ пришел неожиданный: со дня выброски Москва ничего не знала о группе капитана Калинина. Тогда капитан догадался о причине многочисленных неполадок со связью и заставил Мамку чистосердечно признаться в грехах.

Оказывается, наскоро подготовленная к работе на рации, девушка не смогла ни разу установить связь с Центром, испугалась своей беспомощности, неведомого наказания, обстановка-то была исключительная - вражеский тыл, глубокая разведка. А, испугавшись, обманула командира группы. За первым обманом последовал второй, третий и так без конца. Многочисленная информация, собираемая разведчиками с крайней опасностью для жизни, не поступала в Центр. Хорошо, что в Минске было партийное подполье, работали другие разведывательные группы, они часто дублировали действия агентуры Калинина и поставляли командованию Красной Армии необходимые военные сведения. Но все же ущерб работе был причинен ощутимый.

Когда Федот Акимович узнал всю правду, он был страшно разгневан и хотел расстрелять Мамку, однако мне и другим офицерам удалось отговорить его. Радистка была очень молодой, очень неопытной, плохо обученной, растерялась в сложных условиях, смалодушничала, струсила. Случай этот еще раз напомнил нам всем, как важен тщательный подбор кадров для сражений на невидимом фронте и как личные, сугубо индивидуальные черты характера рядового бойца могут повлиять на успех общего дела.

Как не справившуюся с работой, Мамку отправили за линию фронта”.

Думаю, Ваупшасов лжет - бедную девушку пристрелили тут же, в че-кистском спецотряде. Зачем везти с риском за линию фронта, чтобы там ее расстреляли? Проще на месте.

Еще ряд свидетельств из разных мест указывают на то, что и во втором периоде, в 1943-44 годах, в подполье были дезорганизация, бестолковщина и такие промахи, которые сводили на нет часто героические подвиги рядовых русских людей, участников подполья.

В ряде городов, разгромленные местной полицией подпольные группы так и не переорганизовались вновь, не возобновили работу. Как правило, рано или поздно подполье проваливалось либо частично, либо полностью. Если происходил частичный провал подполья, оставшиеся в живых нередко прекращали надолго всякую деятельность.

В организации и руководстве подпольем главную роль играло НКВД.

П.Ильинский пишет, что когда он пришел в Полоцке устаиваться счетоводом в местный банк, то первое, что ему бросилось в глаза, была фигура энкаведиста высокого ранга, стоящего в форме посреди комнаты.

Высшие чины НКВД в СССР резко отличались по костюму от всех прочих граждан: они носили так называемую "бекеш" (или "бекешу"), совершенно особого покроя пальто-шинель с поясом и меховым воротником.

Бекеша была символом работы в НКВД: ее нельзя было ни покупать, ни носить обыкновенным смертным. Итак, человек в бекеше оказался начальником банка.

Роль НКВД очень хорошо показана в воспоминаниях бывшего участника Киевского подполья, которое я цитировал выше. Работники НКВД принимали непосредственное участие в организации и руководстве подполья.

В Краснодаре руководство подпольем находилось в руках представителя крайкома партии и штаба партизанского движения Юга, некоего “Арсения Селиверстовича”.

П.Игнатов в своих воспоминаниях не называет ни фамилии его, ни поста, который он занимал до войны. Между тем, о каждом, из упомянутых в воспоминаниях подпольщике, особенно руководящем, Игнатов подробно рассказывает о том, чем каждый подпольщик занимался до войны. Об Арсении Селиверстовиче - очень глухо: “старый подпольщик еще со времен гражданской войны”. Зато подробно описывает его бороду и вообще “благообразный вид”. Вообще же (это касается всей советской мемуарной литературы) деятели подполья, о прошлом которых авторы умалчивают, по большей части работники НКВД.

Это подтверждается и воспоминаниями бывших участников подполья, порвавших с коммунизмом и перешедших в антибольшевистский лагерь. Они рассказывают, что работники НКВД направлялись на руководящие посты в подполье в другие районы, где их не знали. Редки были случаи, когда работник НКВД оставался в подполье в том городе, где он жил и работал до войны. Это делалось не только в целях конспирации, чтобы предотвратить его разоблачение, но и для того, чтобы сами подпольщики не знали, кто он в прошлом. Нередко работники НКВД направлялись в подполье не как работники НКВД, а как рядовые коммунисты. Например, в Холмском районе Черниговской области в подполье были посланы вместе первичные партийные организации исполкома и НКВД.

В Харькове подпольем заправлял чекист Саенко.

К началу войны бывшая столица Украины имела почти миллион жителей, многочисленные заводы, вузы, отделения академий. Город считался одним из самых крупных промышленных и культурных центров Советского Союза.

Саенко, сохранивший, несмотря на свои 58 лет и бурную жизнь физическую силу и большую подвижность, хорошо знал город и его жителей со времен гражданской войны. Еще больший опыт он приобрел во время работы в НКВД. План действий он наметил заранее, и еще до занятия города немцами начал вербовать людей в свою организацию.

Саенко включил в нее осведомителей и агентов НКВД на всех крупных предприятиях, вокзалах, электростанции и т.д.

Основная группа организации насчитывала к моменту оккупации 50-60 человек. Почти сразу подпольщики столкнулись с враждебностью или недоброжелательным безразличием большей части населения. С другой стороны, некоторые участники организации иногда отказывались принимать участие в диверсионных актах, при которых могло пострадать население.

Последовавшие в ответ на диверсионные акты репрессии усилили патриотический подъем. Но в то же время рабочие и служащие различных предприятий, еще сохранившие надежду на уничтожение немцами большевизма, оставались самыми ярыми противниками подпольных организаций.

Специфические условия, создавшиеся в результате немецкой оккупации, заставили Саенко перестроить свою организацию так, чтобы наиболее выгодно использовать эту обстановку.

Прежде всего, Саенко удалил из своей группы всех колеблющихся, заменив их людьми, присланными из центра. Все остальные были разбиты на небольшие группы по 5-6 человек, руководимые наиболее энергичными подпольщиками. Общее число участников таких групп достигло 400 человек. Группы опирались на менее активную, но зато чрезвычайно многочисленную категорию патриотически настроенных людей.

В начале 1942 г. был взорван водопровод на Харьковском тракторном заводе, на котором ремонтировались немецкие танки. Взрыв произвели рабочие, принадлежавшие к пятерке, организованной Саенко.

В январе 1942 г. другая пятерка, работавшая на городском водопроводе, организовала срыв водоснабжения; несколько дней город был без воды.

После этого население возненавидело подпольщиков лютой ненавистью.

В начале июля 1942 г. был произведен взрыв школы на улице Володарского, где обучались кадры местной полиции. В конце января 1943 группа железнодорожников, воспользовавшись бомбежкой советскими самолетами вокзала, сожгла 300 понтонов, предназначавшихся для 6-й немецкой армии, находившейся в Сталинграде.

15 марта 1943 г. диверсанты сожгли главный аптекарский склад 6-й армии. Рабочий, взорвавший склад, через несколько дней был убит террористами Саенко. Как выяснилось: его начала мучить совесть, что при взрыве погибло несколько человек из русского обслуживающего персонала. А это саенковцами не допускалось.

Саенко и его люди в своих контактах не останавливались ни перед чем. Они привлекали к выполнению своих заданий и темных элементов, занимавшихся спекуляцией и воровством.

Владелец ресторана на улице Сталина, № 13 и хозяин винного подвала на улице Свердлова получили задание спаивать немцев для того, чтобы профессиональные воры могли изъять у них нужные организации документы, ордена, знаки отличия и т. п.

Женщинам легкого поведения подпольная организация давала задание склонять немецких военных к дезертирству, продаже оружия, документов и т. п. На службу подпольной организации были поставлены официанты, дворники и многие другие, входившие в соприкосновение с немцами по характеру своей работы.

Саенко умел поддерживать самую строгую дисциплину и жестоко карал за ее нарушение.

Так, в марте 1942 он приказал повесить трех человек из организации за то, что они под видом реквизиции необходимых для подпольной организации продуктов грабили население.

После вторичного прихода немцев, в апреле 1943 г., группа Саенко оказалась изолированной. Население, на которое она опиралась раньше, не только перестало ее поддерживать, но большинство из них начало активно выступать против подпольной организации.

Журналист и писатель Владимир Андреевич Рудинский рассказывает, о деятельности агента НКВД, пробравшегося в СД в Гатчине:

“Он работал следователем в чине зондерфюрера. И он заслал меня в лагерь смерти в деревне Натальевка, откуда я спасся чудом. Приехала проверочная комиссия - два молодых немецких офицера, просмотрели мое дело и увидели полную абсурдность доносов, которыми воспользовался следователь. Меня освободили. А через несколько дней барак и с ним большинство заключенных сгорели”.

Секретарь подпольного обкома Федоров жалуется в своих воспоминаниях на одиночество в подполье, на постоянный страх разоблачения, гибели - и вот, наконец, встречает он человека, на которого можно положиться, который не выдаст его.

Кто же этот человек? Работник НКВД. Вот, оказывается, на кого только и мог положиться секретарь подпольного обкома: только на работника НКВД!

А во многих городах подполья вообще не было. В одних потому, что его не успели создать, в других - потому, что оставленные коммунисты спрятались и ничего не предпринимали. В некоторых городах все подполье состояло из 2-3 человек, занимавшихся составлением “черных списков предателей” да подсчетом немецких солдат, проходящих по улице.

В первые месяцы войны, когда население не потеряло еще надежды на то, что немцы поймут русскую проблему, подполье не получало от населения никакой поддержки, наоборот, население само, без немцев, начало во многих местах против подполья борьбу. Сами коммунисты, поддавшись общему настроению ожидания краха коммунизма, под разными предлогами уклонялись от участия в работе подполья. Свидетельства тому - во всех без исключения воспоминаниях руководителей и рядовых участников подполья.

Федоров рассказывает о председателе Черниговского облсуда, который выразил готовность работать в подполье и даже произнес горячую речь, в последнюю минуту просто сбежал.

Второй секретарь райкома партии Бойко выкопал за огородом, неподалеку от своего дома, глубокий склеп, соединил его подземным ходом с домом и жил в склепе до прихода красной армии, никуда не показываясь.

О поведении коммунистов рассказывает и Козлов.

“Связной Пахомов оказался предателем , - пишет он. - Конечно, все мы понимали, что, как только придут немцы, появятся и предатели, но все-таки в нашем черном списке некоторые имена оказались тяжелой неожиданностью”.

Взрывом румынского штаба группой лейтенанта НКВД Молодцова закончилась жизнь чекистского подполья в Одессе - румынская контрразведка выловила террористов и повесила их.

Ничего не сделало подполье в Керчи. Почти ничего не предпринимали до 1942 года подпольщики Курска, Орла, Брянска и других городов средней России. В поселке Краснодон, как подтверждает в своей “Молодой Гвардии” и Фадеев, руководители подполья были сразу же арестованы, и подполье создавалось молодежью на пустом месте.

Но это - очередной популярный миф.

История “Молодой гвардии” целиком придумана журналистами и разработана писателем Фадеевым в своем известном романе.

Организации на самом деле не существовало. Была шайка малолетних преступников из бывших школьников, которые грабили немецкие продовольственные машины. Затем ворованными продуктами спекулировали на рынках Краснодона, Ворошиловограда и других шахтерских поселков. Об этом факте даже Фадеев не может умолчать, хотя выдает воровство и грабеж за героический поступок.

Немцы боролись с уголовщиной не меньше (если не больше), чем с партизанами и подпольщиками.

Нацисты оставались социалистами и разделяли тезис о базисе и надстройке. Экономика оставалась важнейшим базисом и в оккупированных местностях. Потому нападение на продовольственные машины - нарушение хорошо действующего экономического механизма - вызывало репрессивные ответные акции “надстройки”.

Во время облавы на базаре в Ворошиловограде был арестован один из спекулянтов ворованными продуктами. Ниточку размотали в три дня, вся банда была схвачена и согласно законам военного времени расстреляна.

После войны Олег Кошевой живым и невредимым объявился на Западе.

Злые языки говорили, что спасла его от гибели мать. Она была любовницей немецкого офицера, который жил в принадлежащем Кошевым доме.

Он спился и умер в начале 60-х годов.

22 сентября 1943 г. в Минске, в роскошной квартире всемогущего генерал-комиссара Белоруссии Вальтера Кубе, произошел взрыв, в результате которого погиб губернатор. Через несколько часов после этого происшествия последовали известия об аресте нескольких тысяч минских жителей, о расстреле (вечером того же дня) сотен заключенных в тюрьмах и, наконец, о многочисленных расстрелах мирных жителей специальными частями СС на улицах или в домах. Эти известия сразу подорвали доверие к первоначальному сообщению о, якобы естественной, смерти Кубе.

На следующий день, т. е. 23 сентября, по городу и ближайшим деревням были расклеены объявления немцев, гласившие, что комиссар стал жертвой партизан, и что смерть будет отомщена. Почти одновременно появились и листовки партизан, объявлявшие, что Кубе казнен ими как палач белорусского народа.

Это убийство было началом серии террористических актов, жертвой которых были немецкие чиновники и крупные офицеры, занимавшие высокие посты в оккупированных областях

Мину, которую положила под матрас Кубе его служанка Елена Мазаник, доставил из Москвы сотрудник 4-го управления НКВД старший лейтенант Николай Хохлов.

В 1943-44 были убиты: два начальника СД, имевших генеральское звание - Нокман и Штальэккер; командир 174 резервной дивизии генерал-лейтенант Реннер; главный судья при украинском комиссаре - Альфред Функ (убит в Ровно); советник министерства финансов при украинском комиссаре - Гель (также убит в Ровно); генерал войск СС - Борнеман и тяжело ранен министериал-директор - Даргель; похищен командир специальных войск по борьбе с партизанами - генерал фон Ильген.

Большинство из них было убито специально подготовленными террористами-провокаторами из НКВД, такими, как небезызвестный Кузнецов (о нем дальше).

Но чекисты не ограничивались только уничтожением немцев.

В 1943-44 г в Витебске были убиты отец и сын Брандт, издававшие белорусскую газету, хотя до этого они сами подвергались преследованию со стороны немцев за явно выражаемый патриотизм.

20 апреля 1944 года на пути между Вильно и Ковно застрелен митрополит Сергий, Экзарх Латвии и Эстонии, глава русской православной церкви в Прибалтике, убеждённый, последовательный антибольшевик. Митрополит Сергий пользовался большой любовью всех русских в Прибалтике. Своей церковной и общественной деятельностью он снискал еще до войны также уважение общественных и правительственных кругов Латвии и Эстонии.

“Чтобы жила Свободная Россия - большевизм надо уничтожить!” - эти слова митрополит сказал еще до войны. Он повторял их и во время войны. В то же время в одном из своих посланий к населению он достойно ответил и на политику немецкого нацизма, стремившегося кровью и железом доказать, что только германская раса призвана руководить народом России.

“Задача русских людей, - писал митрополит, - крепить русское национально-освободительное движение, ибо это есть зерно, из которого вырастет Новая Россия без большевиков, капиталистов и иностранного владычества”.

Анализ деятельности большевистской агентуры, ряд фактов и некоторые сведения, проливающие свет на ход следствия по делу об убийстве митрополита Сергея, неопровержимо свидетельствуют о том, что митрополит погиб от руки энкаведистов.

Девушка, случайно оказавшаяся на месте преступления, на пустынном шоссе, видела убийц, одетых в форму СС, но говорящих по-русски.

Примерно при тех же обстоятельствах, годом раньше, летом 1943 года, на Украине, по дороге между Житомиром и Киевом, погиб митрополит Алексий.

Большевистское подполье пользовалось террором, как одним из излюбленных способов “воздействия на массы”. Террор носил и репрессивный характер: при помощи террора большевики убирали наиболее опасных противников, - и характер провокационный: террористическими актами против немцев подполье стремилось вызвать усиление репрессий немцев против населения.

Подпольщики и партизаны уничтожили десятки бургомистров, начальников полиции, директоров фабрик и заводов. Выбор жертв террора, организация и техника террористических актов ясно показывали, что убийства не являются делом отдельных людей, стремящихся удовлетворить свое личное чувство мести. По мере увеличения актов террора становилось все яснее и для населения, и для некоторой части немецкого командования, что террор проводится по плану, заранее намеченному опытной рукой

За убийствами со стороны немцев неизбежно следовали расстрелы сотен заложников из местного населения, принудительные отправки жителей на работы в Германию, сожжения деревень.

На основании советских документов, признаний участников и пособников террористических актов, наконец, даже из речей, произнесенных по радио самим Сталиным, совершенно ясно видно, что террором в оккупированных областях руководил специальный отдел 4–го управления НКВД.

Его начальник Судоплатов и не скрывает этого в своих мемуарах: “за время войны ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников”.

В переводе на всем понятный язык это означает, что 87 раз кровавые чекисты специально вызвали ответные репрессии кровавого Гестапо.

А вот “документ” из книги А.Федорова - “Подпольный обком действует”:

“Из приказа по областному штабу руководства партизанским движением на Черниговщине”:

“Для преследования и наказания изменников родины, утвердить чрезвычайную тройку в составе Страшенко, Прядько и Зинченко.

Утвердить созданные группы по уничтожению изменников родины, ставших на службу немецким фашистам. С 3-го по 10-е ноября провести в районе по уничтожению изменников родины операции:

а) уничтожить районного старшину Неймеша, заместителя старшины Лысенко,

б) уничтожить старосту и помещика Домантовича;

в) уничтожить старосту села Редькова.

Текст листовки, расклеенной в городе Идрица в сентябре 1943 года:

“Военный трибунал Калининской партизанской бригады приговорил к смертной казни через повешение: помощника начальника полиции (орднунгсдинст) в г. Ирдица Петухова, зондерфюрера, начальника хозяйственой части комендатуры фон Штубендорф и начальника аитипартизанского отряда № 318 Антонова за предательство родины, помощь врагу и многочисленные убийства советских патриотов.

Приговор над Петуховым и фон Штубендорфом приведен в исполнение. Председатель трибунала. Начальник штаба”

Москва решила превратить террор в одну из форм партизанской войны. В некоторых школах диверсантов (Куйбышевской, Звенигородской и др.) были созданы особые курсы, где будущие террористы проходили специальное обучение. На основании опыта первого года НКВД выработал наиболее эффективные методы террора, преследуя следующие цели:

1) доказать населению оккупированных областей и партизанам, что советская власть достаточно сильна, чтобы карать своих врагов, где бы они ни находились.

Очень часто к трупам жертв террора прикреплялись записки с указанием мотивов казни или появлялись листовки с таким же содержанием. Если убитый принадлежал к партизанскому отряду или подпольной организации, о его причастности к ним не сообщалось во избежание слухов о существовании предателей в этих организациях. В таких случаях указывалось, что советское правосудие казнило агента фашистов.

2) вызвать со стороны немцев репрессии, которые содействовали бы росту озлобления против оккупантов и увеличили бы число людей, вынужденных для спасения своей жизни уйти к партизанам;

3) применением террора по отношению к лицам, не желавшим оказывать содействие партизанам или подпольным организациям.

Например, в конце апреля 1943 г. был убит главный инженер харьковской электростанции Бабий, наотрез отказавшийся помочь подпольной группе чекиста Саенко взорвать электростанцию и лишить город Харьков электроэнергии.

4) заставить все население неукоснительно выполнять предписания Москвы.

Так, летом 1943 г. Центральный Штаб партизанского движения запретил населению пользоваться днепровскими пароходами, захваченными немцами.

Но так как многие на этот приказ не обратили внимания, группа диверсантов взорвала у пристани Калиберда пароход, раньше называвшийся “Комсомолец”, и большая часть пассажиров и немецкой команды погибла. Результат получился именно такой, какого желала Москва: репрессии, запрещение населению пользоваться пароходами, удить в Днепре рыбу и даже подходить ближе, чем на 1 км к берегам Днепра;

5) скомпрометировать стихийно растущие антисоветские отряды.

Для этого Москва засылала своих агентов, которые под видом борьбы с партизанами безжалостно расправлялись с жителями.


“Перед нашим подпольем, - пишет в своих воспоминаниях И.А.Козлов, - стояли три основные задачи: развернуть политическую работу среди населения, организовать крупные диверсии и сообщать штабу партизан разведданные”.

Более откровенно, чем Козлов, говорит о задачах подполья в документальном очерке “Мы советские люди” Б.Полевой: “Иные должны были следить за немцами и предателями, иные получали задание взрывать склады, портить паровозы, иные охотились за фашистскими чиновниками”.

Что это такое, “фашистские чиновники”? Это - не только немцы. Так Полевой называет и русских антибольшевиков, боровшихся против большевизма и, в частности, против подполья.

Другой официальный термин коммунистических воспоминателей - “предатели”. Перечисляя боевые заслуги одного партизанского соединения, Козлов пишет: “Расстреляли 441 предателя”.

Таким образом, устанавливается еще одно задание подполья, помимо тех официальных, которые перечисляет Козлов. Оно состояло в истреблении (разными путями, о которых мы еще будем говорить) русских антибольшевиков. Задание это было далеко не второстепенным.

А вот что происходило в Полоцке.

Однажды, еще очень ранней весной, немецкий военный чиновник зашел по ошибке во время обеденного перерыва в помещение банка. Увидев его, писавшая на машинке девушка быстро выдернула из машинки листок и тут же опасливо спрятала его в стол. Чиновнику показалось это подозрительным. Он вышел на улицу, и через несколько минут вернулся обратно вместе с уличным патрулем. Оказалось, что машинистка размножала советскую инструкцию по принудительной мобилизации крестьян в партизанские отряды. Машинистка и начальник банка были тут же арестованы. Переводчик банка, который в эту минуту отсутствовал, скрылся.

В самую распутицу в городскую больницу из деревни Россоно, расположенной в 25-30 километрах от Полоцка, привезли “на излечение” трех женщин: мать и двух дочерей. У матери были отрезаны груди и выколоты глаза; у девушек были отрублены ноги выше колена. Все трое, конечно, скончались в страшных мучениях, у них кроме телесных повреждений были отбиты все внутренности.

Это была семья крестьянина, которого незадолго перед тем партизаны пытались насильно взять к себе в отряд. Крестьянину удалось обмануть начальника отряда и бежать к родственникам в город. В наказание за бегство, а, главное, “чтобы бы другим было неповадно”, партизаны зверски расправились с его семьей.

В марте на Полоцк был совершен налет советской авиации. Город, засыпанный снегом, сливался во мраке с окружающей равниной. Небо заполыхало зловещими “лампадами” осветительных ракет, медленно спускавшимися на парашютах. В разгар бомбежки, когда фугасные бомбы беспорядочно падали на огромные пустыри и на оставшиеся от пожара немногочисленные жилые дома, в окнах большого каменного здания Ортскомендатуры, стоявшего на высоком берегу Западной Двины, вдруг вспыхнул яркий электрический свет. Кто-то включил в комнате с не занавешенными окнами свет, и верхний этаж здания сиял, как фонарь. Самолеты ринулись на огонь со всех сторон. Свет быстро погас; но бомбы еще в течение целого часа ложились около Ортскомендатуры. От разрушения ее спасло высившееся рядом здание бывших Иезуитских коллегий, занятое под немецкий лазарет, а также громада Николаевского кафедрального собора, расположенного на той же площади. И бомбы попадали в госпиталь, в собор, в реку и на площадь, но только не в комендатуру. Погибло, в основном, мирное население.

Ранним июньским утром к дому, где жил один из хирургов городской больницы, подъехала подвода. Врача просили оказать срочную помощь опасно больному крестьянину в пригородной деревне. Врач собрал инструменты и отправился к больному. К вечеру он не вернулся. Его больше никто не видел. Так партизанские отряды постепенно обзаводились собственным медицинским персоналом.

Деятельность секретных агентов (штатных чекистов и завербованных ими) достаточно описана в советской литературе.

Много в ней вранья, но основная мысль не лишена логики - только массовой засылкой агентуры во все звенья оккупационного аппарата можно было чего-то добиться.

В основном, для того и создавалось подполье.

Привлекая женщин к тяжелой, рискованной работе в подполье, большевики не открыли Америки: женщина, наряду с мужчиной, во все времена, у всех народов, работала в системе шпионажа и нередко, в силу присущих ей особенностей, справлялась со своей ролью не хуже, а лучше мужчины.

Но никогда женщина не использовалась с такой бесчеловечностью, с такой продуманной жестокостью и безразличием к ее судьбе, как делали это коммунисты.

Впрочем, полная беспринципность коммунистов и НКВД, полное пренебрежение интересами отдельного человека, открываются не только по отношению к женщине, но и ко всем участникам подполья.

Большевики сумели внушить страх и подпольщикам, связали их между собой ответственностью за совершаемые преступления.

Мог ли ожидать пощады от органов местного русского самоуправлении подпольщик, убивший сельского старосту? Считая, что прощения ему не будет, что связан с большевизмом кровью, преступлением, он продолжал служить ему.

И когда такой человек решал порвать с большевизмом, уйти в антибольшевистский лагерь, он долго колебался. Я имею в виду конкретный случай, едва ли являющийся исключением.

В одном из полесских городов русская полиция захватила группу подпольщиков. Среди них был и человек, который, действительно, по приказу своего руководства убил старосту пригородной деревни, - человека, который пользовался особой любовью и уважением населения.

Убийство носило провокационный характер: подполье распространило слух, что старосту убили немцы “за хорошее отношение к народу”. Убийца тяжело переживал совершенное преступление. Намеревался уйти из подполья, но не решился. Как он говорил на допросах, думал, что “полицаи не простят”. Следствие и дополнительные сведения, полученные полицией, позволили установить, что убийца старосты попал в подполье по принуждению, что он тяготился своей деятельностью, что убийство совершил под страхом расправы за неповиновение.

Ситуация его была ясна, и он нашел свое место в антипартизанском отряде.

Замечательно, что ни в одних мемуарах бывших руководителей подполья я не встретил ни одного слова о ценности человеческой жизни подпольщика. Подпольщики гибли десятками, часто в бессмысленных операциях. Руководство подполья посылало людей на верную смерть. Делалось это с удивительной легкостью.

Наиболее, полно проявлялась аморальность большевиков в тех случаях, когда подпольщик попадал по заданию подполья в русские самоуправления, немецкие учреждения и особенно в Гестапо или Абвер. Излюбленный метод большевистского агента, работавшего в Гестапо или Абвере - провокационный донос на человека, которого большевикам нужно убрать. При этом не ограничивались одним доносом: передавались и “обличающие материалы”, которые подполью не стоило большого труда сфабриковать. Человек обвинялся в том, что он связан с подпольем, и уничтожался.

В Гомельском Абвере подвизался бывший работник Черниговского НКВД, который провоцировал немцев на аресты заведомых антибольшевиков, Однако, так и не удалось установить, работал ли он по прямому заданию подполья или был одним из тех палачей по призванию, которые работали сначала на большевиков, потом с таким же рвением на немцев.

И все-таки большей частью удавалось разоблачать большевистских агентов.

Проблема разоблачения агента чрезвычайно осложнялась тем, что в антибольшевистском лагере было известное число людей, которые верой и правдой служили немцам: служили новому хозяину, как раньше служили большевикам, надеясь сделать карьеру. В полиции было достаточно садистов, творивших свои злодеяния под флагом борьбы с большевизмом. Разоблачение агентов затруднялось и тем, что немцы в проявлении жестокости видели признаки антибольшевистской непримиримости. Сами, применяя в Гестапо пытки, напоминавшие пытки в НКВД, немцы не видели ничего подозрительного в деятельности таких палачей.

Наконец, большевистские агенты, посылаемые на работу в Гестапо, устанавливали дружеские отношения с немцами, обрабатывая их типичными приемами - с помощью женщин и вина.

Об Охременко, работавшем в киевском Гестапо, я писал ранее. Но разве он был один? А “знаменитые” следователи Гестапо - бывший киевский адвокат Майковский (Майкопский) и бывший сотрудник НКВД Гаврик? Они вместе со своими хозяевами перебрались позднее из Киева в Берлин и работали в русском отделе центрального аппарата Гестапо.

Какое значение подполье придавало проникновению своей агентуры в Гестапо, видно из того, что все без исключения руководители подполья пишут об этом в своих воспоминаниях.

П.Игнатов рассказывает, как долго и настойчиво работало Краснодарское подполье над этим вопросом, и как, наконец, удалось Арсению Селиверстовичу просунуть в Гестапо своего человека, который впоследствии предотвратил полный разгром подполья. И хотя подполье было разоблачено, большинству подпольщиков и Арсению Селиверстовичу удалось скрыться, благодаря тем мерам, которые предпринял его агент, посланный на работу в Гестапо.

Немцы, конечно, боролись против большевистской агентуры, проникавшей в их органы разведки и контрразведки, но бывало и так, что цели Гестапо и большевистской агентуры совпадали. Совпадали они, прежде всего, в борьбе немцев и большевиков против национального русского антибольшевистского и антинемецкого подполья.

Летом 1943 прошли массовые аресты антибольшевиков, прежде всего членов НТС, в Орле, Брянске, Смоленске и других городах, проведенные одним из “зондерштабов” и Гестапо. Аресты эти, в частности в Брянске, производили бывшие работники НКВД, работавшие в немецкой контрразведке. С большим трудом некоторым арестованным удалось вырваться из лап НКВД-Гестапо.

Но не дремали и российские антикоммунисты.

Жестокие удары наносила подполью русская полиция, и лишь в очень немногих городах подполье полностью или частично не было разгромлено.

Борьбу с большевистским подпольем вело несколько немецких инстанций:

* Гестапо,
* полевая жандармерия (“фельджандармерия”),
* тайная полевая полиция (ГФП),
* различные особые команды армейской разведки и контрразведки,
* местная полиция - городская, районная, волостная.

Существовала и местная тайная полиция, подчинявшаяся Гестапо.

При всех немецких карательных органах существовал штат местных антибольшевиков. Основную роль в борьбе с подпольем, конечно, играли не немцы: одни они ничего бы не сделали.

Состав работников местной полиции был далеко не однороден. Они делились на несколько категорий:

1. Убежденные, идейные антикоммунисты, российские патриоты, боровшиеся против коммунизма, а не служившие немцам.
2. Антикоммунисты, считавшие, что они должны мстить, совершавшие нередко жестокости, ничего, кроме вреда, не приносившие делу.
3. Люди, работавшие в полиции, как и в других учреждениях, просто для того, чтобы жить, не умереть с голода, не ехать в Германию.
4. Прикрываясь масками непримиримых антибольшевиков, действовала здесь и большевистская агентура.

Русских антибольшевиков, участвовавших в борьбе с подпольем в полиции и различных немецких органах, подпольщики не только ненавидели, но и боялись. Руководители подполья и партизанского движения боялись антибольшевиков потому, что партизаны почти никогда не могли устоять против антиболъшевистских отрядов.

Деятельность большевистской агентуры, проникшей в русскую полицию, в немецкие “зондерштабы” и “зондеркоманды”, в Абвер и Гестапо, наложила черную тень на облик антибольшевика, работавшего по борьбе с подпольем.

И нередко даже сегодня, в начале XXI века, когда, казалось бы, мифы советско-германской войны давно известны, раздаются осуждающие голоса. Это мнение ошибочно. В полиции работало немало идейных антикоммунистов, которым дороги были интересы населения, которые много сделали для его защиты от немецкого произвола, от насилия и провокаций со стороны партизан и подполья.