В чём смысл жизни человека? Объясняет психолог Виктор Франкл, прошедший Холокост, в книге «Сказать жизни – да». Опыт концлагерей: может ли человек иначе? Лицом к страху

повествует о том, как мы можем перенести самые тяжелые страдания. Учёный с мировым именем рассказывает о том, благодаря чему выжили узники концлагерей — и о том, как найти ответ на вопрос «В чём смысл жизни».

Виктор Франкл, австрийский психолог и врач, 1905-1997 гг.

В наши дни есть не так много вещей, которые заставляют нас сказать: «У меня нет слов… ». К их числу без сомнения относятся фотографии из концлагерей. То, что там происходило, настолько бесчеловечно и жестоко, что мы едва можем понять это. Каждый день находившиеся там люди подвергались невероятным страданиям. Жизнь заключенных определял страх, голод, болезни, принудительный труд, презрение и истязания.

Одним из них был австрийский психолог Виктор Франкл . Сначала он был помещен в концлагерь Терезиенштадт, затем — в Освенцим и Дахау. В концентрационных лагерях нацистов он провел два с половиной года. Его родители, его брат и его жена не пережили ужасов «KZ» [так немцы кратко называют концлагерь — прим. ПОЛЕЗНЕРА]. Так как Франкл по образованию был психологом, он смог окинуть своё окружение взглядом «со стороны»: ученый наблюдал за тем, как его товарищи по несчастью реагировали на невероятное страдание, и как оно меняло их психику.

Как выяснилось, даже в экстремальных ситуациях вроде этой мы находим способы придать смысл своей жизни. Позднее из своего опыта и наблюдений Франкл создал собственную, признанную современным научным сообщению терапию — логотератию. С её помощью он помогал своим пациентам преодолеть депрессии и панические атаки.

Из этого саммари вы в том числе узнаете:

Почему у многих людей есть «воскресный невроз»;
Чему радовались узники концлагерей;
В чём всё-таки заключается смысл жизни.

Люди слышали страшные истории о концлагерях — и чаще всего реальность оказывалась ещё страшнее. Очередной эшелон привозил их, лишенных воды и питания, согнанных в вагоны для перевозки скота или грузовики, в будущее, полное страхов и ужасов.

В первые дни после прибытия в лагерь большая часть заключенных находилась в состоянии шока. Многие искали хотя бы самый крошечный повод для надежды — подобно утопающему, хватающемуся за соломинку. Люди находили всевозможные подтверждения тому, что всё это — лишь досадное недоразумение, и в скором времени они вернутся домой, к семьям.

В распорядок лагеря входило правило, согласно которому заключенные делились на группы. Одну группу могли вызвать на плац, другой приказывали никуда не выходить из барака. Почему практиковался такой отбор, и что происходило с другой группой, узникам не сообщали. В большинстве случае людей из первой группы вешали, а вторую направляли на принудительные работы. Но заключенные тем не менее верили, что их товарищей по несчастью из первой группы помиловали и отпустили домой. Никаких оснований так думать у них не было, но… такова уж психология человека, который надеется.

Кроме того, в первые дни многие узники думали о самоубийстве. Они не могли вынести невероятное унижение, жестокое обращение со стороны надзирателей и вид других заключенных, которых наказывали и мучили. Многие подумывали о том, чтобы броситься на наэлектризованную проволоку, опоясывавшую лагерь — чтобы наконец-то избавиться от страданий.

Капитуляция и апатия

У большинства заключенных, переживших первые дни в концентрационном лагере, шок через некоторое время прошел. Ему на смену чаще всего приходила тягостная апатия. Ещё вчера казавшиеся важными вещи вдруг переставали играть для людей всякое значение. Каждодневный ужас и вездесущая смерть стали повседневностью, так что они могли пройти мимо умершего собрата, даже не моргнув глазом.

Единственное, что сохраняло значимость — собственное выживание и выживание близких людей — членов семьи, старых друзей. Все их эмоции касались только базовых человеческих потребностей. Они постоянно мечтали о продуктах питания и блюдах, которые снова смогли бы съесть после освобождения.

Разница между страдавшими от первоначального шока и впавшими в апатию узниками становилась особенно заметной, когда начиналась эпидемия (например, вспышка тифа). Первые в отчаянии плакали и надеялись, что хотя бы сейчас что-то изменится к лучшему. Вторые меж тем снимали с умерших одежду, обувь и забирали себе их еду.

Апатия — защитная реакция психики человека. Только благодаря определенной душевной огрубелости заключенные не стали жертвами своих эмоций, не потеряли способность действовать, а смогли сосредоточиться на выживании.

Особенно тяжелым для многих узников было то, что они не знали, когда закончатся их страдания. Суровая реальность подсказывала, что они ещё некоторое время будут жить в лагере, а затем их убьют. Но планы на будущее жизненно важны для нас — мы живем ради своего будущего. Так как лагерь отнял у людей их будущее, в некотором смысле они перестали жить — они просто существовали и постарались поддерживать себя (хотя бы) в этом состоянии как можно дольше.

Уйти в себя

Как вышло, что многие из выживших узников концлагерей сохранили психическое здоровье и в будущем снова смогли вести нормальную жизнь? Разве не должен человек стать жертвой столь ужасных испытаний? Специальные психические стратегии позволили части заключенных справиться с невероятными страданиями.

Одна из самых важных стратегий — сконцентрироваться на своей внутренней жизни. Нацисты могли отнять у людей всё — но не могли запретить думать о прекрасном.

Многие узники смогли пережить тяжелую многочасовую работу в ледяную стужу потому, что внутри себя они сохранили немного радости. Они носили мешки, таскали брёвна — и в то же время часами общались в своих фантазиях с супругами, детьми или друзьями. Любое, даже самое маленькое воспоминание уже означало уход от реальности. Один заключенный рассказывал, что ему помогло помогло воспоминание о том, как дома он шел в свою спальню и — в отличие от лагеря — сам включал свет.

Многие узники полюбили наблюдения за природой. Красивый заход солнца или маленькая разноцветная птичка могли сделать счастливыми целую бригаду — даже несмотря на то, что это счастье длилось всего несколько мгновений.

Ещё одним способом уйти от постылой действительности был юмор. Разумеется, все заключенные были на пределе своих физических возможностей, запуганы и измучены страданиями. И тем ценнее было, когда кто-то находил в себе силы сказать что-то, что вызывало улыбку. Темой многих шуток была лагерная жизнь. К примеру, заключенные представляли, что после войны они сидят со своими семьями за ужином и просят зачерпнуть супа с дна кастрюли — так как в лагерном супе было очень мало гороха, а тот, что был, опускался на самое дно котла. Нам эта шутка не кажется смешной, но для узников и такой юмор был облегчением и воспринимался со смехом.

Принять решение

Казалось бы, банальная вещь — принять то или иное решение. Мы привыкли всё решать сами. Тот, кто не дает нам этого сделать, отнимает у нас часть нашей личности. Жизнь в лагере была тяжелой в т.ч. и потому, что возможность что-то решать было крайне ограничена. Описанное выше приятное воспоминание «вхожу в спальню и сам включаю себе свет» в условиях барака было невыполнимо — свет там включали и выключали централизованно.

В лагере также были некоторые возможности для принятия решений, которые оставались за заключенными, и две взаимоисключающие стратегии на тему того, что делать с этими свободами. Стратегия первая: избегать любой ситуации, в которой надо принимать решение. В конце концов, неверный выбор мог привести к смерти. К примеру, в концлагерях заключенным часто предлагали перевод в другой лагерь. В нем могло быть и лучше, и хуже — а могли и расстрелять. Поэтому многие заключенные старались вести себя как можно более незаметно и ничего не решать. Они не видели смысла в том, чтобы бороться за улучшение своего положения, и предоставили себя на волю судьбы.

Вторая стратегия была противоположностью первой. Придерживавшиеся её узники считали возможность принимать пусть даже маленькие решения символом оставшейся у них свободы и автономии. Они соглашались на переводы в другие лагеря, брали на себя дополнительные смены. Они пользовались любыми возможностями, которые давали им надзиратели, чтобы принимать и претворять в жизнь решения. Некоторые решали придерживаться высоких моральных стандартов даже несмотря на царившую вокруг жестокость. Такие люди дарили часть своего рациона больным товарищам — даже несмотря на то, что сами страдали от голода.

Жизнь после лагеря

Неважно, как именно человек сумел пережить заключение в концлагере — ужасные переживания из этого времени оставляли глубокие следы на психике. Узникам также приходилось заново привыкать к жизни «на свободе».

Сразу после освобождения многие не могли поверить, что всё ЭТО осталось позади. Им так долго приходилось подавлять в себе эмоции, что так просто взять и «включить» их (эмоции) не выходило. Это звучит странно, но в действительности большинство заключенных не радовались своему освобождению — они не чувствовали ничего. Они так часто представляли себе своё освобождение во всех деталях, что это событие в реальной жизни показалось им просто плохим кинофильмом. Психологи в таких случаях говорят о деперсонализации.

Также и возвращение домой для многим стало разочарованием. Они так часто мечтали об этом, представляли себе долгожданный момент во всех подробностях… Но, когда они все же добирались до дома, то видели: его больше нет, или во время войны вся их семья погибла.

Если же близкие и друзья выживали, то ужасов концлагерей им на себе испытать не довелось — а потому они не выказывали достаточно сочувствия травматическим переживаниям узников. Многие слушали рассказы о том, что происходило в лагере, и отвечали, что и на свободе с её ночными бомбардировками и трудностями с продуктами жизнь лёгкой не было.

Тем не менее, большинству бывших узников концлагерей со временем удалось снова отыскать смысл жизни.

Логотерапия

После освобождения, на основе пережитого в различных концлагерях Виктор Франкл разработал психологическую теорию логотерапии. Она основывается на одном наблюдении, с которым он сталкивался множество раз: узники, которые видели смысл в своей жизни, могли справляться с постигшим их несчастьем куда лучше, чем те, кто уже «сдался» . Почему? Смысл жизни дает человеку сил радоваться чему-то, надеяться на что-то и верить в будущее. Поэтому у таких заключенных было больше сил, они были более стойкими, чем те, кто больше не видел смысла в жизни.

Франкл сделал вывод, что смысл жизни — наша наиважнейшая мотивация. Этот тезис доказывается и позднейшими исследованиями. К примеру, в ответ на вопрос о самом важном в своей жизни 78% студентов Университета Джона Хопкинса назвали ощущение того, что они ведут имеющую смысл и конечную цель жизнь.

Люди, которые считают свою жизнь не имеющей значения, находятся в т.н. «экзистенциальном вакууме». Причина чаще всего заключается в том, что такой человек не может жить так, как было бы правильно согласно его системе ценностей. Большинство людей страдают таким расстройством время от времени. Примером такого состояния может служить «воскресный невроз». Что имеется в виду? Мы работали целую неделю, делали дела, отдавали всего себя. В воскресенье мы наконец-то можем отдохнуть — и неожиданно спрашиваем себя: зачем я всё это делаю? Если ответа нет, а мысль укрепилась в сознании, это состояние может вылиться в депрессии и другие психологические проблемы.

Цель логотерапии — помочь людям найти смысл жизни и спасти их от «экзистенциального вакуума» и его последствий.

Ответов — больше, чем может показаться

Чтобы стать сильными и счастливыми, мы должны понять, в чем заключается смысл нашей жизни. Не самая простая задача!

Большинство людей полагают, что смысл жизни мы должны понять до того, как начнем принимать решения. Но логотерапия переворачивает всё с ног на голову:

В зависимости от того, какие решения мы принимаем, мы отказываем влияние на смысл нашей жизни.

Это как в шахматах: если мы спросим у гроссмейстера, какой ход — самый лучший, он ответит, что всё зависит от конкретной ситуации. То же самое — и со смыслом жизни. «Правильный смысл жизни» у каждого человека в каждой жизненной ситуации свой. Для всех остальных людей этот смысл жизни может оказаться абсолютно неподходящим.

Заключенные в концлагерях часто находили свой смысл жизни в тех немногих решениях, которые ещё могли принимать. Некоторые решали находить его в маленькой певчей птичке, другие — в бескорыстной помощи больным товарищам. Благодаря этим маленьким решениям им удавалось быть самостоятельными людьми со своими ценностями и придать жизни смысл.

Это — тот самый путь, по которому мы должны пойти, если хотим быть психически стабильными и сильными: нам следует взглянуть на свои поступки и понять, что является смыслом жизни. При этом четких границ не существует. К примеру, если мы ищем работу, нашей целью может быть кресло начальника этой организации. Либо мы предпочтем устроиться в фирму, где особого карьерного роста не предвидится, зато работа в ней полностью соответствует нашим представлениям о жизни. Например, работая в Greenpeace, топ-менеджером с «золотым парашютом» вы не станете, зато послужите благородной цели спасения окружающей среды.

Так логотерапия помогает предотвратить психические проблемы. Но она может помочь и тем, кто уже страдает психическим заболеванием.

Лицом к страху

В логотерапии есть множество техник, которые могут помочь пациенту преодолеть свою проблему с психикой. Терапия при этом концентрируется не на окружающем пациента мире, а на его внутренней жизни.

Обычный психотерапевтический подход пытается объяснить страхи и неврозы через некоторые внешние обстоятельства. Но для человека, прошедшего ужасы концлагерей, такая попытка разобраться в происходящем с ним бессмысленна — ведь если смотреть на «внешние обстоятельства», все выжившие должны были страдать от тяжелейших психических заболеваний (чего на деле не случилось).

Психологи, работающие по методу Франкла, исходят из того, что каждый может принимать решения самостоятельно и определять смысл своей жизни — какими бы ужасными ни были внешние факторы. Мы — не жертвы нашего окружения. У нас всегда найдутся силы для того, чтобы найти другой путь. Как только пациент поймет эту максиму («Ты — хозяин своей судьбы»), он поймёт и том, что и сам может сделать что-нибудь для того, чтобы разобраться со своими страхами и проблемами.

Для борьбы со страхами можно воспользоваться техникой парадоксальной интенции . К примеру, вы боитесь того, что постоянно краснеете на людях. Что ж… постарайтесь стать чемпионом мира по покраснению! Как только вы придете в аудиторию, сразу уже, изо всех сил постарайтесь стать красным, как помидор. Что в итоге? Ни фига вы не покраснеете:). Этот маленький трюк работает с различными неврологическими проявлениями: плохой памятью на имена или постоянной нервозностью.

Summary

Ключевая мысль книги:

Неважно, насколько плоха жизни. Всегда есть возможность найти в ней смысл.

Что вы можете сделать конкретно?

Найдите смысл своей жизни!

Вы — не маленький шарик, которым окружающий мир играет по своему усмотрению Вы сами можете решать, какой будет ваша жизни. На основе этих решений вы и поймете, что является для вас смыслом жизни. Когда вы его найдете, вы станете психически стабильным и стойким человеком.

Пользуйтесь методом парадоксальной интенции!

Если вы замечаете за собой маленький психологический дискомфорт вроде повышенной нервозности, сделайте простую вещь: попробуйте стать чемпионом мира по своей проблеме. Представьте, что вы страдаете от неё сильнее, чем кто бы то ни было. Человеку свойственно противоречие — так что от вашей «проблемки» вы избавитесь.

Сменим тему? Вот ещё одно очень ценное саммари. Бывший сотрудник Apple и знаменитый инвестор рассказывает о том, как открыть своё дело:

Больше полезных новостей - на !

Редактор Д. Леонтьев

Руководитель проекта И. Серёгина

Технический редактор Н. Лисицына

Корректор О. Галкин

Верстальщик Е. Сенцова

Дизайнер обложки С. Прокофьева

Все права защищены. Никакая часть электронного экземпляра этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Упрямство духа

Эта книга принадлежит к числу немногих величайших человеческих творений.

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые,

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир.

Перед вами великая книга великого человека.

Ее автор – не просто выдающийся ученый, хотя это так: по числу почетных ученых степеней, присужденных ему разными университетами мира, ему нет равных среди психологов и психиатров. Он не просто мировая знаменитость, хотя и с этим спорить трудно: 31 его книга переведена на несколько десятков языков, он объехал весь мир, и встречи с ним искали многие выдающиеся люди и сильные мира сего – от таких выдающихся философов, как Карл Ясперс и Мартин Хайдеггер, и до политических и религиозных лидеров, включая Папу Павла VI и Хиллари Клинтон. Не прошло и десятилетия после смерти Виктора Франкла, но мало кто станет оспаривать, что он оказался одним из величайших духовных учителей человечества в XX веке. Он не только построил психологическую теорию смысла и основанную на ней философию человека, он раскрыл глаза миллионам людей на возможности открыть смысл в собственной жизни.

Актуальность идей Виктора Франкла определяется уникальной встречей масштабной личности с обстоятельствами места, времени и образа действия, которые придали этим идеям столь громкий резонанс. Он умудрился прожить немало, и даты его жизни – 1905–1997 гг. – вобрали в себя XX век почти без остатка. Почти всю свою жизнь он прожил в Вене – в самом центре Европы, почти что в эпицентре нескольких революций и двух мировых войн и поблизости от линии фронта сорокалетней холодной войны. Он пережил их все, пережил в обоих смыслах этого слова, – не только оставшись в живых, но и претворив свои переживания в книги и публичные лекции. Виктор Франкл испытал на себе весь трагизм столетия.

Почти посередине через его жизнь проходит разлом, обозначенный датами 1942–1945. Это годы пребывания Франкла в нацистских концлагерях, нечеловеческого существования с мизерной вероятностью остаться в живых. Почти любой, кому посчастливилось выжить, счел бы наивысшим счастьем вычеркнуть эти годы из жизни и забыть их как страшный сон. Но Франкл еще накануне войны в основном завершил разработку своей теории стремления к смыслу как главной движущей силы поведения и развития личности. И в концлагере эта теория получила беспрецедентную проверку жизнью и подтверждение – наибольшие шансы выжить, по наблюдениям Франкла, имели не те, кто отличался наиболее крепким здоровьем, а те, кто отличался наиболее крепким духом, кто имел смысл, ради которого жить. Мало кого можно вспомнить в истории человечества, кто заплатил столь высокую цену за свои убеждения и чьи воззрения подверглись такой жестокой проверке. Виктор Франкл стоит в одном ряду с Сократом и Джордано Бруно, принявшим смерть за истину. Он тоже имел возможность избежать такой участи. Незадолго до ареста ему удалось, как и некоторым другим высококлассным профессионалам, получить визу на въезд в США, однако после долгих колебаний он решил остаться, чтобы поддержать своих престарелых родителей, у которых шанса уехать с ним не было.

У самого Франкла было ради чего жить: в концлагерь он взял с собой рукопись книги с первым вариантом учения о смысле, и его заботой было сначала попытаться сохранить ее, а затем, когда это не удалось, – восстановить утраченный текст. Кроме того, до самого освобождения он надеялся увидеть в живых свою жену, с которой он был разлучен в лагере, но этой надежде не суждено было сбыться – жена погибла, как и практически все его близкие. В том, что он сам выжил, сошлись и случайность, и закономерность. Случайность – что он не попал ни в одну из команд, направлявшихся на смерть, направлявшихся не по какой-то конкретной причине, а просто потому, что машину смерти нужно было кем-то питать. Закономерность – что он прошел через все это, сохранив себя, свою личность, свое «упрямство духа», как он называет способность человека не поддаваться, не ломаться под ударами, обрушивающимися на тело и душу.

Выйдя в сорок пятом на свободу и узнав, что вся его семья погибла в горниле мировой войны, он не сломался и не ожесточился. В течение пяти лет он выпустил дюжину книг, в которых изложил свое уникальное философское учение, психологическую теорию личности и психотерапевтическую методологию, основанные на идее стремления человека к смыслу. Стремление к смыслу помогает человеку выжить, и оно же приводит к решению уйти из жизни, оно помогает вынести нечеловеческие условия концлагеря и выдержать тяжелое испытание славой, богатством и почетом. Виктор Франкл прошел и те, и другие испытания и остался Человеком с большой буквы, проверив на себе действенность собственной теории и доказав, что в человека стоит верить. «Каждому времени требуется своя психотерапия», – писал он. Ему удалось нащупать тот нерв времени, тот запрос людей, который не находил ответа, – проблему смысла, – и на основе своего жизненного опыта найти простые, но вместе с тем жесткие и убедительные слова о главном. У этого человека – редкий случай! – и хочется, и есть чему поучиться в наше время всеобщей относительности, неуважения к знаниям и равнодушия к авторитетам.

«Упрямство духа» – это его собственная формула. Дух упрям, вопреки страданиям, которые может испытывать тело, вопреки разладу, который может испытывать душа. Франкл ощутимо религиозен, но он избегает говорить об этом прямо, потому что он убежден: психолог и психотерапевт должны суметь понять любого человека и помочь ему вне зависимости от его веры или отсутствия таковой. Духовность не исчерпывается религиозностью. «В конце концов, – говорил он в своей московской лекции, – Богу, если он есть, важнее, хороший ли Вы человек, чем то, верите Вы в него или нет».

Первый вариант книги «Психолог в концлагере», составившей основу данного издания, был надиктован им за 9 дней, вскоре после освобождения, и вышел в 1946 году анонимно, без указания авторства. Первый трехтысячный тираж был распродан, но второе издание продавалось очень медленно. Гораздо больший успех имела эта книга в Соединенных Штатах; первое ее английское издание появилось в 1959 году с предисловием авторитетнейшего Гордона Олпорта, роль которого в международном признании Франкла чрезвычайно велика. Эта книга оказалась нечувствительна к капризам интеллектуальной моды. Пять раз она объявлялась «книгой года» в США. За 30 с лишним лет она выдержала несколько десятков изданий общим тиражом свыше 9 миллионов экземпляров. Когда же в начале 1990-х годов в США по заказу библиотеки Конгресса проводился общенациональный опрос с целью выяснить, какие книги сильнее всего повлияли на жизнь людей, американское издание книги Франкла, которую Вы держите в руках, вошло в первую десятку!

Новое, наиболее полное немецкое издание главной книги Франкла под названием «И все же сказать жизни "Да"» вышло в 1977 году и с тех пор постоянно переиздается. В нее была включена также философская пьеса Франкла «Синхронизация в Биркенвальде» – до этого она была опубликована только раз, в 1948 году, в литературном журнале под псевдонимом «Габриэль Лион». В этой пьесе Франкл находит иную, художественную форму для выражения своих главных, философских идей – причем отнюдь не только в словах, которые произносит заключенный Франц, alter ego самого Франкла, но и в структуре сценического действия. С этого издания и сделан данный перевод. На русском языке ранее выходили сокращенные варианты повествования Франкла о концлагере, сделанные по другим изданиям. Полный его вариант публикуется на русском языке впервые.

В конце жизни Франкл дважды побывал в Москве, выступал в Московском университете. Он встретил чрезвычайно горячий прием. Его мысли легли на благодатную почву, и сегодня Франкл воспринимается в России скорее как свой, а не как чужестранец. Столь же теплый прием получили выходившие у нас ранее книги Франкла. Есть все основания надеяться, что и этому изданию суждена долгая жизнь.

Дмитрий Леонтьев,
доктор психологических наук

Психолог в концлагере

Памяти покойной матери

Неизвестный заключенный

«Психолог в концлагере» – таков подзаголовок этой книги. Это рассказ больше о переживаниях, чем о реальных событиях. Цель книги – раскрыть, показать пережитое миллионами людей. Это концентрационный лагерь, увиденный «изнутри», с позиции человека, лично испытавшего все, о чем здесь будет рассказано. Причем речь пойдет не о тех глобальных ужасах концлагерей, о которых уже и без того много говорилось (ужасах столь неимоверных, что в них даже не все и не везде поверили), а о тех бесконечных «малых» мучениях, которые заключенный испытывал каждый день. О том, как эта мучительная лагерная повседневность отражалась на душевном состоянии обычного, среднего заключенного.

Следует заранее сказать, что то, о чем будет здесь говориться, происходило преимущественно не в больших, широко известных лагерях, а в их филиалах, отделениях. Однако известно, что именно эти небольшие лагеря были лагерями уничтожения. Здесь будет рассказано не о страданиях и гибели героев и мучеников, а скорее о незаметных, безвестных жертвах концлагерей, о массах тихих, незаметных смертей.

Мы не станем касаться и того, что перенес и о чем рассказывал какой-нибудь заключенный, годами подвизавшийся в роли так называемого «капо», то есть чего-то вроде лагерного полицейского, надсмотрщика, или иной привилегированный заключенный. Нет, речь идет об обычном, безвестном обитателе лагеря, на которого тот же капо смотрел с презрением, сверху вниз. В то время как этот безвестный жестоко голодал и погибал от истощения, у капо дела с питанием обстояли неплохо, подчас даже лучше, чем в течение всей его прежней жизни. Психологически, характерологически подобного капо можно скорее приравнять не к заключенному, а к СС, к лагерной охране. Это тип человека, сумевшего ассимилироваться, психологически слиться с эсэсовцами. Очень часто капо бывали даже жестче лагерной охраны, причиняли обычным заключенным больше страданий, чем сами эсэсовцы, чаще били их. Впрочем, и назначались на роль капо только такие заключенные, которые были к этому пригодны; если же случайно попадался более порядочный человек, его тут же выбраковывали.

Активный и пассивный отбор

Человек посторонний и непосвященный, кто сам не был в лагере, как правило, вообще не в состоянии представить себе истинную картину лагерной жизни. Она может видеться ему в каких-то сентиментальных тонах, во флере тихой скорби. Он и не предполагает, что это была жестокая борьба за существование – даже между самими заключенными. Беспощадная борьба за ежедневный кусок хлеба, за самосохранение, за себя самого или за самых близких людей.

К примеру: формируется состав, который будто бы должен перевезти определенное число заключенных в какой-то другой лагерь. Но все опасаются, и не без оснований, что это – очередная «селекция», то есть уничтожение слишком ослабевших и неработоспособных, и, значит, этот состав пойдет прямиком в газовые камеры и крематории, устроенные в центральных лагерях. И тут начинается борьба всех против всех. Каждый отчаянно бьется за то, чтобы не попасть в этот эшелон, уберечь от него своих близких, любыми способами старается ухитриться хоть в последний момент исчезнуть из списков отправляемых. И каждому абсолютно ясно, что если он на этот раз спасется, то на его месте в эшелоне должен будет оказаться кто-то другой. Ведь требуется определенное количество обреченных, из которых каждый представляет собой только номер, всего лишь номер! В списке к отправке стоят только номера.

Ведь сразу по прибытии, к примеру, в Аушвиц у заключенного отбирают буквально все, и он, оставшись не только без малейшего имущества, но даже и без единого документа, может теперь назваться любым именем, присвоить себе любую специальность – возможность, которую при некоторых условиях удавалось использовать. Единственное, что было неизменно, – это номер, обычно вытатуированный на коже, и только номер интересовал лагерное начальство. Никакому конвоиру или надсмотрщику, пожелавшему взять на заметку «ленивого» заключенного, не пришло бы в голову справляться о его имени – он смотрел только на номер, который каждый обязан был нашить еще и на определенное место брюк, куртки, пальто, и записывал этот номер. (Кстати, попасть таким образом на заметку было небезопасно.)

Но вернемся к предстоящему эшелону. В такой ситуации у заключенного нет ни времени, ни желания заниматься абстрактными размышлениями о нормах морали. Он думает только о самых близких – о тех, кто ждет его дома и ради кого он должен стараться выжить, или, может быть, лишь о тех немногих товарищах по несчастью, с которыми он как-то связан. Чтобы сохранить себя и их, он, не задумываясь, постарается втолкнуть в эшелон какой-то другой «номер».

Из сказанного выше уже ясно, что капо представляли собой образчик своего рода негативного отбора: на такие должности годились только самые жестокие люди, хотя, конечно, нельзя утверждать, что здесь, как и всюду, не было счастливых исключений. Наряду с этим «активным отбором», осуществляемым эсэсовцами, был еще и «пассивный». Среди заключенных, которые многие годы провели за колючей проволокой, которых пересылали из лагеря в лагерь, кто сменил чуть ли не дюжину лагерей, как правило, наибольшие шансы остаться в живых имели те, кто в борьбе за существование окончательно отбросил всякое понятие о совести, кто не останавливался ни перед насилием, ни даже перед кражей последнего у своего же товарища.

А кому-то удалось уцелеть просто благодаря тысяче или тысячам счастливых случайностей или просто по милости Божьей – можно называть это по-разному. Но мы, вернувшиеся, знаем и можем с полной уверенностью сказать: лучшие не вернулись!

Отчет заключенного № 119104 (психологический опыт)

Поскольку «номер 119104» предпринимает здесь попытку описать, что он пережил и передумал в лагере именно «как психолог», прежде всего следует отметить, что находился он там, конечно, не в качестве психолога и даже – за исключением последних недель – не в качестве врача. Речь пойдет не столько о его собственных переживаниях, не о том, как жил он, сколько об образе, вернее, о способе жизни обычного заключенного. И я не без гордости заявляю, что был именно не более чем обычным заключенным, номером 119104.

Я работал преимущественно на земляных работах и на строительстве железнодорожных путей. В то время как некоторым моим коллегам (правда, немногим) выпала невероятная удача работать в сколько-нибудь отапливаемых импровизированных лазаретах, увязывая там пачки ненужных бумажных отходов, мне как-то случилось – в одиночку – прорыть под улицей тоннель для водопроводных труб. И я был очень этому рад, потому что в качестве признания моих трудовых успехов получил к Рождеству 1944 года два так называемых премиальных талона от строительной фирмы, где мы трудились буквально на положении рабов (фирма ежедневно выплачивала за нас лагерному начальству определенную сумму – в зависимости от числа работавших). Этот талон обошелся фирме в 50 пфеннигов, а ко мне вернулся через несколько недель в виде 6 сигарет. Когда же я стал обладателем 12 сигарет, то почувствовал себя богачом. Ведь 12 сигарет – это 12 порций супа, это уже почти спасение от голодной смерти, отсрочка ее по крайней мере на две недели! Позволить себе роскошь курить сигареты мог только капо, имевший еженедельно два гарантированных премиальных талона, или заключенный, работавший при какой-нибудь мастерской или складе – там иногда особое усердие вознаграждали сигаретой. Все же остальные сигаретами невероятно дорожили, берегли их и буквально надрывались из последних сил, чтобы получить премиальный талон, ибо это сулило пищу, а значит, продлевало жизнь. Когда мы видели, что наш товарищ вдруг закурил до того бережно хранимую им сигарету, мы знали – он уже полностью отчаялся, он не верит, что выживет, да и не имеет на это шансов. И обычно так и случалось. Люди, почувствовавшие близость своего смертного часа, решали напоследок получить каплю хоть какой-то радости…

Зачем я рассказываю обо всем этом? Каков вообще смысл этой книги? Ведь уже опубликовано достаточно фактов, рисующих картину концлагеря. Но здесь факты будут использованы лишь в той мере, в какой они отразились на душевной жизни заключенного; психологический аспект книги посвящен переживаниям как таковым, внимание автора направлено на них. Книга имеет двоякий смысл в зависимости от того, кем будет ее читатель. Тот, кто сам был в лагере и испытал то, о чем идет речь, найдет в ней попытку научного объяснения и истолкования тех переживаний и реакций. Другим же, большинству, требуется не объяснение, а понимание; книга должна помочь понять то, что пережили заключенные, что с ними происходило. Хотя процент выживших в лагерях ничтожен, важно, чтобы их психология, их своеобразные, часто совсем изменившиеся жизненные установки были понятны окружающим. Ведь само по себе такое понимание не возникает. От бывших заключенных часто приходилось слышать: «Мы неохотно рассказываем о наших переживаниях. Тому, кто сам был в лагере, не надо ничего рассказывать. А тот, кто не был, все равно не сможет понять, чем все это было для нас и чем еще осталось».

Книга сказать жизни ДА о том, как Виктор Франкл придумал и осознал именно как психолог в концлагерях Освенцим, Дахау и Терезиенштадт.

Виктор Франкл — Об авторе

Виктор Франкл — австрийский психолог и невролог, который на себе испытал все тяжбы концлагерей. Франкл родился в Вене и уже в юном возрасте проявлял интерес к психологии. Особо глубоко изучал психологию депрессий и самоубийств. Ранний опыт Франкла формировался под влиянием Зигмунда Фрейда. В 1942 году Виктора Франкла и его семью сослали в концлагерь. Всё своё время пребывания в концлагере Франкл посвятил врачебной деятельности, которую он, конечно же, держал втайне от СС. Вместе с другими психиатрами и социальными работниками со всей Центральной Европы он оказывал заключённым специализированную помощь. Задача службы состояла в преодолении первоначального шока и оказании поддержки на начальном этапе пребывания. Виктор Франкл удостоен наград за науку и искусство, государственной наградой Австрии и за заслуги перед федеративной республикой Германии. Франкл опубликовал более 32 книг, многие из которых были переведены на 10-20 языков. Он скончался в возрасте 92 лет от сердечной недостаточности

Сказать жизни Да -Обзор книги

Франкл описал в этой книге то, как мучительная лагерная повседневность отражалась на душевном состоянии людей. Это была жестокая борьба за существование - даже между самими заключенными. Но были единицы, которые не теряли человеческого достоинства. Они всегда находили для товарищей по несчастью доброе слово и последний кусок хлеба

Как менялся характер человека в концлагере

Реакции заключенных можно разбить на три фазы.
1. Шок прибытия.
2. Типичные изменения характера при длительном пребывании в лагере.
3. Освобождение. Психология освобожденного лагерника.

Фаза 1. Шок прибытия

Это острая реакция ужаса, когда люди осознают, куда их привезли. Увидев надпись «Освенцим», каждый ощутил, как у него буквально остановилось сердце. Многим начали мерещиться ужасные картины, людей охватил страх. Все знали, что в Освенциме есть газовые камеры, и одна эта мысль приводила людей в ужас. Ежедневная, ежечасная угроза гибели и отсутствие хоть малейшей надежды на спасение - все это приводило почти каждого заключенного, пусть даже мельком, ненадолго, к мысли о самоубийстве. Однако надо заметить, что, находясь в состоянии первичного шока, заключенные не боялись смерти. Даже газовая камера уже через несколько дней не вызывала у них страха. В их глазах это было тем, что избавляет от заботы о самоубийстве. Вскоре паническое настроение уступило место безразличию, и здесь мы уже переходим ко второй фазе - изменениям характера.

Фаза 2. Типичные изменения характера при длительном пребывании в лагере

Пережив первоначальный шок, заключенный понемногу погружался во вторую фазу - фазу апатии, когда в его душе что-то отмирало. Его уже не трогали мучительные картины. С тупым безразличием наблюдал он за тем, что происходит вокруг. Обесценивалось все, что не приносило чисто практической пользы, не помогало выжить. Отмирали все духовные запросы, все высокие интересы. Этим можно объяснить полное отсутствие сентиментальности, с которым заключенные воспринимали окружающее. При отсутствии духовной опоры у заключенного могла наступить тотальная апатия, которая случалась так стремительно, что очень быстро приводила к катастрофе. Человек просто отказывался вставать утром и идти на построение, он больше не заботился о получении пищи, не ходил умываться, и никакие предупреждения, никакие угрозы, никакие уговоры не могли вывести его из этой апатии. Такое состояние в конечном счете заканчивалось летальным исходом.

Фаза 3. После освобождения. Психология освобожденного лагерника

После всех тягот лагерной жизни оставшиеся в живых заключенные вдруг понимали, что совсем разучились радоваться. Сильнейшая апатия, которая стала основой их психического состояния в лагере, не могла уйти так быстро. Все вокруг воспринималось людьми как иллюзорное, ненастоящее, казалось сном, в который еще невозможно поверить. Прошли дни, много дней, прежде чем освободилось что-то внутри, и бывший заключенный смог почувствовать, что в душе у него рухнул какой-то барьер, с нее упали какие-то оковы.

Но однажды для каждого освобожденного наступал день, когда он, оглядываясь на все пережитое, делал открытие: он сам не может понять, как у него хватило сил выстоять, вынести все то, с чем он столкнулся. И главным его достижением становится то несравненное чувство, что теперь он уже может не бояться ничего на свете.

Опыт концлагерей: может ли человек иначе?

Описанные выше типичные черты характера, которые формировались у заключенного за годы пребывания в лагере (фаза 2), могут создавать ошибочное впечатление, что состояние человеческой души зависит от окружающих условий. Что «под давлением обстоятельств», господствовавших в лагере, человек «не мог иначе».
Франкл, основываясь на своем личном опыте, утверждает, что сама жизнь в лагере показала: человек вполне «может иначе». Находились люди, которым удавалось подавить в себе раздражительность и превозмочь апатию. Они каждый день шли сквозь бараки и, превозмогая боль, маршировали в строю. У них находились для товарищей по несчастью доброе слово и последний кусок хлеба. Благодаря упрямству духа они сохраняли возможность оградить себя от влияния этой среды.

Выводы: кто побеждает, а кто проигрывает и почему?

Деформация характера заключенного в концлагере зависела в конечном итоге от его внутренней установки. Лагерная обстановка влияла на изменения характера лишь у того заключенного, кто опускался духовно и в чисто человеческом плане. А опускался тот, у кого уже не оставалось больше никакой внутренней опоры.

Ситуация в концлагере осложнялась тем, что люди не знали, когда закончится их лагерное существование. Бессрочное заключение приводило к переживанию утраты будущего. Фраза, которой отчаявшийся отклонял все попытки подбодрить его, была типична: «Мне нечего больше ждать от жизни». Однако изначально вопрос о смысле жизни был поставлен неправильно. Дело не в том, чего мы ждем от жизни, а в том, чего она ждет от нас .

Сам человек (а не его инстинкты или реакции на внешнюю среду) определяет то, как он живет, что он чувствует, каков его жизненный путь и какие решения на этом жизненном пути он принимает. Возможности человеческой личности не ограничены. И в этом смысле абсолютно все равно, какие у человека детские комплексы и что ему говорит его подсознание. У человека есть иной ресурс, который позволяет ему сделать так, как он хочет. Иными словами, какая разница, что у меня там в минусе, когда у меня такой потенциал в плюсе! И эти минусы мне совершенно не мешают этот потенциал реализовывать.

Логотерапия Виктора Франкла

Логотерапия (от греч. logos - слово и terapia - забота, уход, лечение) - это направление в психотерапии, возникшее на базе тех выводов, которые Виктор Франкл сделал, будучи заключенным концлагеря. Логотерапевты, вслед за Франклом, считают, что совершенно недопустимо объяснять то, что происходит внутри человека, глубинными инстинктами, как это делал Фрейд, или реакцией на внешние обстоятельства. И то и то не работает, не описывает полностью всех процессов, которые происходят в психике человека.

Знаменитая речь Виктора Франкла о смысле жизни:

Виктор Франкл

Сказать жизни - "Да"

УПРЯМСТВО ДУХА

Эта книга принадлежит

к числу немногих величайших

человеческих творений.

Карл Ясперс

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые,

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир.

Ф.И. Тютчев

Предисловие

Перед вами великая книга великого человека.

Ее автор - не просто выдающийся ученый, хотя это так: по числу почетных ученых степеней, присужденных ему разными университетами мира, ему нет равных среди психологов и психиатров. Он не просто мировая знаменитость, хотя и с этим спорить трудно: 31 его книга переведена на несколько десятков языков, он объехал весь мир, и встречи с ним искали многие выдающиеся люди и сильные мира сего - от таких выдающихся философов, как Карл Ясперс и Мартин Хайдеггер, и до политических и религиозных лидеров, включая Папу Павла VI и Хиллари Клинтон. Не прошло и десятилетия после смерти Виктора Франкла, но мало кто станет оспаривать, что он оказался одним из величайших духовных учителей человечества в XX веке. Он не только построил психологическую теорию смысла и основанную на ней философию человека, он раскрыл глаза миллионам людей на возможности открыть смысл в собственной жизни.

Актуальность идей Виктора Франкла определяется уникальной встречей масштабной личности с обстоятельствами места, времени и образа действия, которые придали этим идеям столь громкий резонанс. Он умудрился прожить немало, и даты его жизни - 1905-1997 - вобрали в себя XX век почти без остатка. Почти всю свою жизнь он прожил в Вене - в самом центре Европы, почти что в эпицентре нескольких революций и двух мировых войн и поблизости от линии фронта сорокалетней холодной войны. Он пережил их все, пережил в обоих смыслах этого слова, - не только оставшись в живых, но и претворив свои переживания в книги и публичные лекции. Виктор Франкл испытал на себе весь трагизм столетия.

Почти посередине через его жизнь проходит разлом, обозначенный датами 1942-1945. Это годы пребывания Франкла в нацистских концлагерях, нечеловеческого существования с мизерной вероятностью остаться в живых. Почти любой, кому посчастливилось выжить, счел бы наивысшим счастьем вычеркнуть эти годы из жизни и забыть их как страшный сон. Но Франкл еще накануне войны в основном завершил разработку своей теории стремления к смыслу как главной движущей силы поведения и развития личности. И в концлагере эта теория получила беспрецедентную проверку жизнью и подтверждение -- наибольшие шансы выжить, по наблюдениям Франкла, имели не те, кто отличался наиболее крепким здоровьем, а те, кто отличался наиболее крепким духом, кто имел смысл, ради которого жить. Мало кого можно вспомнить в истории человечества, кто заплатил столь высокую цену за свои убеждения и чьи воззрения подверглись такой жестокой проверке. Виктор Франкл стоит в одном ряду с Сократом и Джордано Бруно, принявшим смерть за истину. Он тоже имел возможность избежать такой участи. Незадолго до ареста ему удалось, как и некоторым другим высококлассным профессионалам, получить визу на въезд в США, однако после долгих колебаний он решил остаться, чтобы поддержать своих престарелых родителей, у которых шанса уехать с ним не было.

У самого Франкла было ради чего жить; в концлагерь он взял с собой рукопись книги с первым вариантом учения о смысле, и его заботой было сначала попытаться сохранить ее, а затем, когда это не удалось, - восстановить утраченный текст. Кроме того, до самого освобождения он надеялся увидеть в живых свою жену, с которой он был разлучен в лагере, но этой надежде не суждено было сбыться - жена погибла, как и практически все его близкие. В том, что он сам выжил, сошлись и случайность, и закономерность. Случайность - что он не попал ни в одну из команд, направлявшихся на смерть, направлявшихся не по какой-то конкретной причине, а просто потому, что машину смерти нужно было кем-то питать. Закономерность - что он прошел через все это, сохранив себя, свою личность, свое «упрямство духа», как он называет способность человека не поддаваться, не ломаться под ударами, обрушивающимися на тело и душу.

Выйдя в сорок пятом на свободу и узнав, что вся его семья погибла в горниле мировой войны, он не сломался и не ожесточился. В течение пяти лет он выпустил дюжину книг, в которых изложил свое уникальное философское учение, психологическую теорию личности и психотерапевтическую методологию, основанные на идее стремления человека к смыслу. Стремление к смыслу помогает человеку выжить, и оно же приводит к решению уйти из жизни, оно помогает вынести нечеловеческие условия концлагеря и выдержать тяжелое испытание славой, богатством и почетом. Виктор Франкл прошел и те, и другие испытания и остался Человеком с большой буквы, проверив на себе действенность собственной теории и доказав, что в человека стоит верить. «Каждому времени требуется своя психотерапия», - писал он. Ему удалось нащупать тот нерв времени, тот запрос людей, который не находил ответа, - проблему смысла, - и на основе своего жизненного опыта найти простые, но вместе с тем жесткие и убедительные слова о главном. У этого человека - редкий случай! - и хочется, и есть чему поучиться в наше время всеобщей относительности, неуважения к знаниям и равнодушия к авторитетам.

«Упрямство духа» - это его собственная формула. Дух упрям, вопреки страданиям, которые может испытывать тело, вопреки разладу, который может испытывать душа. Франкл ощутимо религиозен, но он избегает говорить об этом прямо, потому что он убежден: психолог и психотерапевт должны суметь понять любого человека и помочь ему вне зависимости от его веры или отсутствия таковой. Духовность не исчерпывается религиозностью. «В конце концов, - говорил он в своей московской лекции, - Богу, если он есть, важнее, хороший ли Вы человек, чем то, верите Вы в него или нет».

Первый вариант книги «Психолог в концлагере», составившей основу данного издания, был надиктован им за 9 дней, вскоре после освобождения, и вышел в 1946 году анонимно, без указания авторства. Первый трехтысячный тираж был распродан, но второе издание продавалось очень медленно. Гораздо больший успех имела I эта книга в Соединенных Штатах; первое ее английское издание появилось в 1959 году с предисловием авторитетнейшего Гордона Олпорта, роль которого в международном признании Франкла чрезвычайно велика. Эта книга оказалась нечувствительна к капризам интеллектуальной моды. Пять раз она объявлялась «книгой года» в США. За 30 с лишним лет она выдержала несколько десятков изданий общим тиражом свыше 9 миллионов экземпляров. Когда же в начале 1990-х годов в США по заказу библиотеки Конгресса проводился общенациональный опрос с целью выяснить, какие книги сильнее всего повлияли на жизнь людей, американское издание книги Франкла, которую Вы держите в руках, вошло в первую десятку!

Новое, наиболее полное немецкое издание главной книги Франкла под названием «И все же сказать жизни "Да"» вышло в 1977 году и с тех пор постоянно переиздается. В нее была включена также философская пьеса Франкла «Синхронизация в Биркенвальде» - до этого она была опубликована только раз, в 1948 году, в литературном журнале, под псевдонимом «Габриэль Лион». В этой пьесе Франкл находит иную, художественную форму для выражения своих главных, философских идей - причем отнюдь не только в словах, которые произносит заключенный Франц, alter ego самого Франкла, но и в структуре сценического действия. С этого издания и сделан данный перевод. На русском языке ранее выходили сокращенные варианты повествования Франкла о концлагере, сделанные по другим изданиям. Полный его вариант публикуется на русском языке впервые.

История запомнила Виктора Франкла, как известного философа и психолога, которому за всю свою жизнь удалось проявить настоящие качества бойца, сражающегося с несправедливой реальностью. Франклу пришлось пережить утрату семьи и концлагерскую жизнь, но он ни на минуту не утратил веру в себя и не перестал испытывать непреодолимую жажду к жизни. Освободившись из концлагеря, Виктор Франкл активно начинает развивать научную и литературную деятельность. Одной из его самых известнейших и полезных работ люди признали книгу «Сказать жизни «Да!»», в которой он собрал ответы на самые популярные вопросы о смысле жизни и сущности бытия.

Скачать бесплатно книгу Виктора Франкла – «Скажи жизни «Да!»» в fb2, epub, pdf, txt, doc вы можете на нашем сайте по ссылке ниже.
Также мы предлагаем читать онлайн книгу «Скажи жизни «Да!»»

О чем эта книга?

В книге «Скажи жизни «Да!»» Виктор Франкл подытожил весь свой жизненный опыт и интерпретировал его для читательского сознания. В своей жизни Франклу удалось найти ответ на вопрос, волнующий уже сотни лет целые поколения людей. Автор предлагает свой вариант на тему «В чем смысл жизни?», который ему удалось отыскать, пройдя путь усыпанный неудачами и страданием.

Автор собственным примером старается взбудоражить умы человечества и заставить их взглянуть на свою жизнь под другим углом. Главный принцип Виктора Франкла, которого он придерживается в своей книге «Скажи жизни «Да!»» – что бы ни случилось, никогда нельзя опускать руки. Жажда жизни – это единственной потребность, которая не должна быть утолима, ведь пока человек хочет жить, он все сумеет преодолеть и взобраться на самую вершину.

Чему учит эта книга?

В книге «Скажи жизни «Да!»» Виктор Франкл мастерски соединяет научную основу, состоящую из философских учений и психологический аспектов познания человеческой и мирской сущности, вместе с собственными приобретенными навыками. В результате его книга становится универсальным практическим руководством для каждого человека, которое заставляет переоценить свою жизнь и направляет по нужному пути.

Автор учит стойко выдерживать любые удары судьбы, и подниматься в случае поражения. Его советы и рекомендации, это своеобразная программа тренировки силы воли и собственного духа, которые так же, как и тело, нуждаются в подготовке для преодоления препятствий.

Для кого эта книга?

Книга «Скажи жизни «Да!»» поразит читателя своей информативностью и практичностью. То, о чем говорит Франкл, не имеет временного и пространственного ограничения, ведь его повсеместным и эффективным советам найдется применение в жизни каждого человека.