Перед вечерним правилом произошла еще. Живые и мертвые. Порядок великой вечерни

Перед вечерним привалом произошла еще одна встреча, непохожая на все другие. Из двигавшегося по самой чащобе леса бокового дозора пришел сержант, приведя с собой двух вооруженных людей. Один из них был низкорослый красноармеец, в потертой кожаной куртке поверх гимнастерки и с винтовкой на плече. Другой - высокий, красивый человек лет сорока, с орлиным носом и видневшейся из-под пилотки благородной сединой, придававшей значительность его моложавому, чистому, без морщин лицу; на нем были хорошие галифе и хромовые сапоги, на плече висел новенький ППШ, с круглым диском, но пилотка на голове была грязная, засаленная, и такой же грязной и засаленной была нескладно сидевшая на нем красноармейская гимнастерка, не сходившаяся на шее и короткая в рукавах.

Товарищ комбриг, - подходя к Серпилину вместе с этими двумя людьми, косясь на них и держа наготове винтовку, сказал сержант, - разрешите доложить? Привел задержанных. Задержал и привел под конвоем, потому что не объясняют себя, а также по их виду. Разоружать не стали, потому что отказались, а мы не хотели без необходимости открывать в лесу огонь.

Заместитель начальника оперативного отдела штаба армии полковник Баранов, - отрывисто, бросив руку к пилотке и вытянувшись перед Серпилиным и стоявшим рядом с ним Шмаковым, сердито, с ноткой обиды сказал человек с автоматом.

Извиняемся, - услышав это и, в свою очередь, прикладывая руку к пилотке, сказал приведший задержанных сержант.

А чего вы извиняетесь? - повернулся к нему Серпилин. - Правильно сделали, что задержали, и правильно, что привели ко мне. Так действуйте и в дальнейшем. Можете идти. Попрошу ваши документы, - отпустив сержанта, повернулся он к задержанному, не называя его по званию.

Губы у того дрогнули, и он растерянно улыбнулся. Синцову показалось, что этот человек, наверное, был знаком с Серпилиным, но только сейчас узнал его и поражен встречей.

Так оно и было. Человек, назвавший себя полковником Барановым и действительно носивший эту фамилию и звание и состоявший в той должности, которую он назвал, когда его подвели к Серпилину, был так далек от мысли, что перед ним здесь, в лесу, в военной форме, окруженный другими командирами, может оказаться именно Серпилин, что в первую минуту лишь отметил про себя, что высокий комбриг с немецким автоматом на плече очень напоминает ему кого-то.

Серпилин! - воскликнул он, разведя руками, и трудно было понять, то ли это жест крайнего изумления, то ли он хочет обнять Серпилина.

Да, я комбриг Серпилин, - неожиданно сухим, жестяным голосом сказал Серпилин, - командир вверенной мне дивизии, а вот кто вы, пока не вижу. Ваши документы!

Серпилин, я Баранов, ты что, с ума сошел?

В третий раз прошу вас предъявить документы, - сказал Серпилин все тем же жестяным голосом.

У меня нет документов, - после долгой паузы сказал Баранов.

Как так нет документов?

Так вышло, я случайно потерял… Оставил в той гимнастерке, когда менял вот на эту… красноармейскую. - Баранов задвигал пальцами по своей засаленной, не по росту тесной гимнастерке.

Оставили документы в той гимнастерке? А полковничьи знаки различия у вас тоже на той гимнастерке?

Да, - вздохнул Баранов.

А почему же я должен вам верить, что вы заместитель начальника оперативного отдела армии полковник Баранов?

Но ты же меня знаешь, мы же с тобой вместе в академии служили! - уже совсем потерянно пробормотал Баранов.

Предположим, что так, - нисколько не смягчаясь, все с той же непривычной для Синцова жестяной жесткостью сказал Серпилин, - но если бы вы встретили не меня, кто бы мог подтвердить вашу личность, звание и должность?

Вот он, - показал Баранов на стоявшего рядом с ним красноармейца в кожаной куртке. - Это мой водитель.

А у вас есть документы, товарищ боец? - не глядя на Баранова, повернулся Серпилин к красноармейцу.

Есть… - красноармеец на секунду запнулся, не сразу решив, как обратиться к Серпилину, - есть, товарищ генерал! - Он распахнул кожанку, вынул из кармана гимнастерки обернутую в тряпицу красноармейскую книжку и протянул ее.

Так, - вслух прочел Серпилин. - «Красноармеец Золотарев Петр Ильич, воинская часть 2214». Ясно. - И он отдал красноармейцу книжку. - Скажите, товарищ Золотарев, вы можете подтвердить личность, звание и должность этого человека, вместе с которым вас задержали? - И он, по-прежнему не поворачиваясь к Баранову, показал на него пальцем.

Так точно, товарищ генерал, это действительно полковник Баранов, я его водитель.

Значит, вы удостоверяете, что это ваш командир?

Так точно, товарищ генерал.

Брось издеваться, Серпилин! - нервно крикнул Баранов.

Но Серпилин даже и глазом не повел в его сторону.

Хорошо, что хоть вы можете удостоверить личность вашего командира, а то, не ровен час, могли бы и расстрелять его. Документов нет, знаков различия нет, гимнастерка с чужого плеча, сапоги и бриджи комсоставские… - Голос Серпилина с каждой фразой становился все жестче и жестче. - При каких обстоятельствах оказались здесь? - спросил он после паузы.

Сейчас я тебе все расскажу… - начал было Баранов.

Но Серпилин, на этот раз полуобернувшись, прервал его:

Пока я не вас спрашиваю. Говорите… - снова повернулся он к красноармейцу.

Красноармеец, сначала запинаясь, а потом все уверенней, стремясь ничего не забыть, начал рассказывать, как они три дня назад, приехав из армии, заночевали в штабе дивизии, как утром полковник ушел в штаб, а кругом сразу началась бомбежка, как вскоре один приехавший из тыла шофер сказал, что там высадился немецкий десант, и он, услышав это, на всякий случай вывел машину. А еще через час прибежал полковник, похвалил его, что машина стоит уже наготове, вскочил в нее и приказал скорей гнать назад, в Чаусы. Когда они выехали на шоссе, впереди была уже сильная стрельба и дым, они свернули на проселок, поехали по нему, но опять услышали стрельбу и увидели на перекрестке немецкие танки. Тогда они свернули на глухую лесную дорогу, с нее съехали прямо в лес, и полковник приказал остановить машину.

Рассказывая все это, красноармеец иногда искоса взглядывал на своего полковника, как бы ища у того подтверждения, а тот стоял молча, низко опустив голову. Для него начиналось самое тяжкое, и он понимал это.

Приказал остановить машину, - повторил последние слова красноармейца Серпилин, - и что дальше?

Потом товарищ полковник приказал мне вынуть из-под сиденья мою старую гимнастерку и пилотку, я как раз недавно получил новое обмундирование, а старую гимнастерку и пилотку при себе оставил - на всякий случай, если под машиной лежать. Товарищ полковник снял свою гимнастерку и фуражку и надел мою пилотку и гимнастерку, сказал, что придется теперь пешком выходить из окружения, и велел мне облить машину бензином и поджечь. Но только я, - шофер запнулся, - но только я, товарищ генерал, не знал, что товарищ полковник забыл там документы, в своей гимнастерке, я бы, конечно, напомнил, если б знал, а то так все вместе с машиной и зажег.

Он чувствовал себя виноватым.

Вы слышите? - Серпилин повернулся к Баранову. - Ваш боец сожалеет, что не напомнил вам о ваших документах. - В голосе его прозвучала насмешка. - Интересно, что произошло бы, если б он вам о них напомнил? - Он снова повернулся к шоферу: - Что было дальше?

Благодарю вас, товарищ Золотарев, - сказал Серпилин. - Занеси его в списки, Синцов. Догоняйте колонну и становитесь в строй. Довольствие получите на привале.

Шофер было двинулся, потом остановился и вопросительно посмотрел на своего полковника, но тот по-прежнему стоял, опустив глаза в землю.

Идите! - повелительно сказал Серпилин. - Вы свободны.

Шофер ушел. Наступила тяжелая тишина.

Зачем вам понадобилось при мне спрашивать его? Могли бы спросить меня, не компрометируя перед красноармейцем.

Часть 1.

Откуда взялись утренние или вечерние молитвы? Можно ли вместо них использовать что-то другое? Обязательно ли молиться два раза в день? Можно ли молиться по правилу св.Серафима Саровского?

О молитвенном правиле мы разговариваем с протоиереем Максимом Козловым , настоятелем храма святой мученицы Татианы при МГУ.

– Отец Максим, откуда взялось существующее молитвенное правило – утренние и вечерние молитвы?

– В том виде, в каком молитвенное правило печатается сейчас в наших молитвословах, его не знают другие Поместные Церкви, кроме тех славянских Церквей, которые в свое время стали ориентироваться на церковную печать Российской империи и де-факто заимствовали наши богослужебные книги и соответствующие печатные тексты. В греко-говорящих Православных Церквях мы подобного не увидим. Там в качестве утренних и вечерних молитв для мирян рекомендуется такая схема: вечером – сокращение повечерия и некоторых элементов вечерни, а в качестве утренних молитв – неизменяемые части, заимствованные из полунощницы и утрени.

Если мы посмотрим на традицию, зафиксированную по историческим меркам сравнительно недавно – например, откроем «Домострой» протопопа Сильвестра – то мы увидим почти до фантастичности идеальную русскую семью. Задача была дать некий образец для подражания. Такая семья, будучи грамотной по представлению Сильвестра, вычитывает последование вечерни и утрени дома, ставши перед иконами вместе с домочадцами и слугами.

Если мы обратим внимание на монашеское, священническое правило, известное мирянам по подготовке к принятию Святых Христовых Таин, то мы увидим те же три канона, что вычитываются на малом повечерии.

Собрание молитв под числами возникло достаточно поздно. Первый известный нам текст – это «Подорожная книжица» Франциска Скорины, и на сегодня у литургистов нет однозначного мнения, когда и почему такое собрание было сделано. Мое предположение (его нельзя считать окончательным утверждением) таково: эти тексты впервые у нас появились на юго-западной Руси, в волостях, где было очень сильное униатское влияние и контакты с униатами. Скорее всего, имеет место если не прямое заимствование от униатов, то определенного рода заимствование богослужебной и аскетической логики, свойственной на тот момент католической церкви, отчетливо делившей свой состав на две категории: церковь учащих и церковь учащихся. Для мирян предлагались тексты, которые должны были быть отличными от текстов, вычитываемых духовенством, учитывая иной образовательный уровень и внутрицерковный статус мирянина.

Кстати, в некоторых молитвословах ХVIII-XIX столетия мы видим еще рецидив того сознания (сейчас это не перепечатывается, а в дореволюционных книгах можно найти): скажем, молитвы, которые христианин может читать на литургии во время первого антифона; молитвы и чувствования, которые христианин должен прочитать и пережить во время малого входа… Что это как не некий аналог для мирянина тех тайных молитв, которые священник прочитывает во время соответствующих частей литургии, но только отнесенные уже не к священнослужителю, а к мирянину? Я думаю, что плодом того периода истории нашей Церкви и явилось возникновение сегодняшнего .

Ну а повсеместное распространение в том виде, в каком оно есть сейчас, молитвенное правило получило уже в синодальную эпоху в XVIII-XIX столетии и постепенно утвердилось как общепринятая норма для мирян. Трудно сказать, в какой именно год, в какое десятилетие это случилось. Если мы почитаем поучение о молитве наших авторитетных учителей и отцов XIX столетия, то никаких разборов, рассуждений об утреннем-вечернем правиле ни у святителя Феофана, ни у святителя Филарета, ни у святителя Игнатия мы не найдем.

Так что с одной стороны признавая существующее молитвенное правило вот уже несколько веков употребляемым в пределах Русской Церкви и в этом смысле ставшим отчасти неписаной, отчасти писаной нормой нашей духовно-аскетической и духовно-молитвенной жизни, мы не должны и слишком завышать статус сегодняшних молитвословов и даваемых в них молитвенных текстов как единственной возможной нормы устроения молитвенной жизни.

– Можно ли изменять молитвенное правило? Сейчас установился такой подход среди мирян: можно дополнять, но нельзя заменять и сокращать. Что вы думаете на этот счет?

– В том виде, в каком они есть, утренние и вечерние молитвы находятся в некотором несоответствии принципу построения православного богослужения, в котором соединяются, как все мы хорошо знаем, изменяемая и неизменяемая часть. При этом среди изменяемых частей есть повторяемые – ежедневно, еженедельно, раз в год – круги богослужения: суточный, седмичный и годичный. Этот принцип соединения твердого неизменного костяка, скелета, на который все наращивается, и варьируемых, изменяемых частей очень мудро устроен и соответствует самому принципу человеческой психологии: ей, с одной стороны, необходима норма, устав, а с другой – вариативность, чтобы устав не превратился в формальное вычитывание, повторение текстов, не вызывающих уже никакого внутреннего отклика. И тут как раз есть проблемы с молитвенным правилом, где одни и те же тексты утром и вечером.

При подготовке к Причастию у мирян имеют место три одних и тех же канона. Даже в священническом приготовлении каноны различны по седмицам. Если открыть служебник, то там сказано, что в каждый день недели вычитываются свои каноны. А у мирян правило неизменно. И что, всю жизнь читать только его? Понятно, что будут возникать определенного рода проблемы.

Святитель Феофан дает совет, которому в свое время я очень порадовался. Я сам и другие известные мне люди нашли для себя в этом совете много духовной пользы. Он советует при чтении молитвенного правила для борьбы с холодностью и сухостью сколько-то раз в неделю, заметив стандартный хронологический промежуток, уходящий на чтение обычного правила, попытаться в те же пятнадцать-двадцать минут, полчаса не ставить себе задачу непременно все прочитать, но многократно возвращаясь к тому месту, с которого мы отвлеклись или ушли мыслью в сторону, добиваться предельного сосредоточения на словах и смысле молитвы. Хоть бы в те же двадцать минут мы прочитали только начальные молитвы, но зато учились бы делать это по-настоящему. При этом святитель не говорит, что вообще нужно перейти на такой подход. А говорит, что нужно соединять: в какие-то дни целиком читать правило, а в какие-то – таким образом молиться.

Если взять за основу церковно-богослужебный принцип построения молитвенной жизни, разумно было бы или соединять, или частично заменять те или иные составляющие утреннего и вечернего правила на, предположим, каноны, которые есть в каноннике – там их явно больше, чем в молитвослове. Есть совершенно дивные, удивительные, прекрасные, восходящие в значительной части к преподобному Иоанну Дамаскину молитвословия Октоиха. Готовясь к Причастию в воскресный день, почему бы не прочитать тот Богородичный канон или тот воскресный канон к Кресту Христову или Воскресения, которое есть в Октоихе? Или взять, скажем, канон Ангелу Хранителю соответствующего гласа из Октоиха, чем один и тот же, который предлагается на протяжении многих лет читать человеку.

Для многих из нас в день принятия святых Христовых Таин, особенно для мирян, независимо от частоты причащения, душа, а не леность пододвигает человека скорее искать благодарение Богу в тот день, чем вновь повторить вечером слова, что «согреших, беззаконновах» и так далее. Когда все в нас еще полно благодарности Богу за принятие Святых Христовых Таин, ну что бы, к примеру, не взять то или иное акафистное пение или, скажем, акафист Иисусу Сладчайшему, или какое-то другое молитвословие и не сделать его центром своего молитвенного правила на этот день?

Вообще-то к молитве, скажу такое страшное словосочетание, нужно относиться творчески. Нельзя ее засушивать до уровня формально исполняемой схемы: иметь, с одной стороны, тяготу от того, что эту схему приходится день за днем, год за годом исполнять, а с другой стороны – какое-то периодическое внутреннее удовлетворение от того, что я должное исполняю, и чего вы там на небе от меня еще хотите, я же и так сделал, не без труда, то, что полагается. Молитву нельзя превращать в вычитывание и исполнение только обязанности, и считать – вот у меня нет дара молитвы, я человек маленький, святые отцы, аскеты, мистики молились, ну а мы уж так побредем по молитвослову – и спроса-то никакого нет.

– Кто должен решать, какое молитвенное правило должно быть – это сам человек должен решать или все-таки надо идти к духовнику, к священнику?

– Если у христианина есть духовник, с которым он определяет константы своего внутреннего духовного строя, то абсурдно было бы обойтись в данном случае без него, и самому, только своей головой решить, что делать. Мы изначально предполагаем, что духовник – это человек как минимум не менее опытный в духовной жизни, чем тот, кто к нему обращается, а в большинстве случаев несколько более опытный. И вообще – одна голова хорошо, а две лучше. Со стороны виднее то, что человек, даже разумный во многих отношениях, может не заметить. Поэтому благоразумно при определении чего-то, что мы стремимся сделать постоянным, посоветоваться с духовником.

Но на всякое движение души не насоветуешься. И если сегодня захотелось открыть Псалтырь – не в плане регулярного чтения, а просто открыть и добавить к своему обычному молитвенному деланию псалмы царя Давида – не звонить же батюшке? Другое дело, если хочешь начать читать кафизмы вместе с молитвенным правилом. Тогда нужно посоветоваться и брать на это благословение, а священник, исходя из того, готов ли ты, поможет тебе советом. Ну а на просто естественные движения души – тут уж как-то самому нужно решать.

– Я думаю, что как раз начальные молитвы лучше не опускать без нужды, потому что в них есть может быть самый концентрированный опыт Церкви – «Царю Небесный», «Пресвятая Троице», кто научил нас молитве «Отче наш» мы и так знаем, «Достойно есть» или «Богородице Дево радуйся» – их так немного, и они настолько очевидно избраны молитвенным опытом Церкви. Устав нам и так иной раз предлагает от них воздержаться. «Царю Небесный» – мы ждем 50 дней до праздника Пятидесятницы, на Светлой Седмице у нас вообще особенное молитвенное правило. Не понимаю логики этого отказа.

– Почему молиться надо именно два раза в день – утром и вечером? Одна наша читательница пишет: когда я занимаюсь с детьми, готовлю или убираюсь, мне так легко молиться, но как только я встаю перед иконами – все, как отрубает.

– Тут возникает сразу несколько тем. Никто не призывает нас ограничиться только утренним или вечерним правилом. Апостол Павел прямо говорит – непрестанно молитесь. Задача доброго устроения молитвенной жизни подразумевает, что христианин стремится в течение дня о Боге не забывать, в том числе и не забывать молитвенно. В нашей жизни есть много ситуаций, когда молитву можно в себе развивать отчетливым образом. Но с нежеланием встать и помолиться именно тогда, когда это предполагается долгом, нужно бороться, потому что, как мы знаем, враг рода человеческого там особенно противится, когда нет нашего самохотения. То легко делается, что делается, когда я хочу. Но то становится подвигом, что я должен делать вне зависимости от того, хочу или не хочу. Поэтому я бы советовал не отказываться от усилий поставлять себя на утренние и вечерние молитвы. Размер ее – другое дело, особенно у матери с детьми. Но она должна быть, как некая постоянная величина молитвенного устроения.

В отношении же молитв в течение дня: мешаешь кашку, молодая мама, – ну напевай про себя молитву, или если как-то больше можешь сосредоточиться – молитву Иисусову про себя читай.

Сейчас для большинства из нас есть великолепная школа молитвы – это дорога. Каждый из нас ездит на учебу, на работу в общественном транспорте, в автомобиле во всем нам известных московских пробках. Молись! Не трать время впустую, не включай ненужное радио. Не узнаешь новости – переживешь без них несколько дней. Не думай, что в метро ты так устал, что тебе хочется забыться и заснуть. Ну хорошо, не можешь читать по молитвослову в метро – читай «Господи, помилуй» про себя. И это будет школой молитвы.

– А если за рулем едешь и диск ставишь с молитвами?

– Я когда-то относился к этому очень жестко, думал – ну что эти диски, халтура какая-то, а потом на опыте разных священнослужителей и мирян увидел, что это может быть подспорьем в молитвенном правиле.

Единственное, что я бы сказал – не нужно всю молитвенную жизнь сводить к дисковому прослушиванию. Абсурдно было бы, придя вечером домой и становясь на вечернее правило, вместо самого себя включить диск, и какой-нибудь благоговейный лаврский хор и опытный иеродиакон привычным гласом начнет тебя убаюкивать. Все в меру должно быть.

– Как можно относиться к правилу, которое дал великий святой? Как к правилу, которое дал великий святой. Я просто хочу напомнить, при каких обстоятельствах он его дал: он дал его тем инокиням и послушницам, которые находились на тяжелых труднических послушаниях по 14-16 часов в сутки. Дал им для того, чтобы они начинали и кончали им день, не имея возможности для исполнения регулярных монашеских правил, и напоминал о том, что соединять это правило нужно с внутренним молитвенным деланием во время тех трудов, которые они несут в течение дня.

Конечно, если человек в горячем цеху или в не менее утомительном офисном труде приезжает домой таким, что съесть ужин, сделанный любимой женой на скорую руку и прочитать молитвы – это все, на что у него силы остаются, пусть читает правило преподобного Серафима. Но если у тебя остались силы не спеша посидеть за столом, сделать несколько не самых необходимых звонков по телефону, посмотреть фильм или новости по телевизору, почитать френдленту в Интернете, а потом – ах, завтра же вставать на работу и остается время только несколько минут – то тут, пожалуй, не самым правильным путем будет ограничить себя Серафимовым правилом.

Продолжение следует…

«Une recontre», в российском прокате «Одна встреча», фильм, который оставил у меня приятное воспоминание.

Этот фильм показывает тему супружеской неверности с непривычного ракурса. Главным героям уже далеко за сорок, у каждого есть семья, успешная карьера, выработанные годами принципы… Основная загвоздка в том, что Он женат и по-своему счастлив, Она одинока, сама воспитывает твоих детей и, как любая женщина, ищет того, с кем можно разделить свою жизнь. Героиня Софи Марсо, Эльза, — творческая личность, писательница без серьезных отношений, принципиально не встречающаяся с женатыми. Герой Франсуа Клюзе, Пьер, — примерный семьянин, именно ради своей жены он в корне изменил стиль жизни и оставил в прошлом любовные похождения.

Оба пересекаются в непринужденной обстановке, завязывают приятную беседу и мило проводят время. Однако, именно это знакомство разжигает взаимный интерес, оба ждут возможности увидеться еще раз. Это действительно происходит; только во второй раз они уже не скрывают своей симпатии.

Чего мы ожидаем? Скорее всего, захватывающей истории, доказывающей, что любви все возрасты покорны. Что ж, и да и нет. Режиссер намеренно позволяет нам на протяжении всей картины оценивать новоиспеченных любовников, осуждать их поступки, одобрять, сопереживать, надеяться… По моему скромному мнению, она осознанно не углубляется в описание образов главных героев и их повседневной жизни, создавая тем самым шаблон, в котором мы можем увидеть самих себя. На протяжении всего фильма задается один и тот же вопрос: «А что будет, если?..», на который в одиночку пытается ответить герой Пьера. Почему в одиночку? Скорее всего потому, что Эльзу связывают меньшие обязательства и она готова практически здесь и сейчас впустить в свою жизнь нового мужчину, новую любовь. Пьер, наоборот, взвешивает каждый свой шаг и оценивает каждый возможный сценарий развития событий, пытаясь сохранить семью и, одновременно, почувствовать себя молодым и любимым. И тут он поступает как большинство мужчин: не связывает себя обещаниями, старается не выдать свой секрет дома, дразнит Эльзу откровенными признаниями, которые ни к чему не приводят. Пьер кладет на одну чашу весов все то, чего он успел добиться в жизни, на другую — свои новые мечты и просчитывает, как много он потеряет и что обретет взамен.

Стоит ли его осуждать? Как ни странно, у меня ни на секунду не родилось желание укорить его в нерешительности и трусости. Возможно это правда, и любви все возрасты покорны, только в каждом ли возрасте есть возможность на переворот? Каждый ли может уйти от семьи ради новой страсти? Тем более, что Пьер по-своему счастлив со своей женой и она совсем не заслуживает быть несчастной, любовь — это не консервы со сроком годности на упаковке. Можно ли пожертвовать всем ради мимолетного счастья, или скорее, своих желаний и фантазий? Будет ли оно долговечно? Воплотятся ли наши фантазии или окажутся бесплодными?

Пьер находит достаточно неоднозначное решение, отвечая на все вопросы одним лишь: «Чтобы история никогда не заканчивалась, ее лучше не начинать»…

Прекрасное французское кино, приправленное отличным саунтреком и запоминающимися диалогами. Желаю приятного просмотра!

Монтаж Стэн Колле Оператор Ален Дюплантье Режиссер дубляжа Станислав Стрелков Сценарист Лиза Азуэлос Художники Анна Зейбель , Эмма Пуччи , Сабина Делуврие

Знаете ли вы, что

• Заглавную песню для саундтрека написал и исполнил популряный певец Робби Уильямс.
• Это уже вторая совместная работа актрисы Софи Марсо и режиссера Лизы Азуэлос, перед этим Азуэлос сняла актрису в мелодраме LOL.
• Режиссер фильма Лиза Азуэлос также исполнила одну из основных ролей, Анну.

Сюжет

Осторожно, текст может содержать спойлеры!

В провинциальном французском городке Ренн в рамках книжной ярмарки проходит презентация очередной книги популярной писательницы Эльзы Санторини. Ее издатель знакомит ее с адвокатом Пьером. Эльза и Пьер сразу начинают испытывать симпатию друг к другу, но никто из них не относится к этому знакомству, как к чему-то серьезному.

Чуть позже, у своего приятеля издателя, Эльза как бы вскользь спрашивает про семейное положение Пьера и узнает, что тот - женат и живет с женой уже более 15 лет, воспитывая двоих детей. Женатые мужчины для Эльзы - табу, тем более, что сейчас она сама переживает непростой период в своей жизни: судебные разбирательства с бывшим мужем по поводу алиментов на троих детей, которых теперь Эльзе приходится воспитывать одной.

Однако вскоре пути Пьера и Эльзы пересекаются вновь на дне рождении одной их совместной знакомой. Теперь им уже никак не скрыть своих чувств, но зная, куда могут завести подобные отношения, они все еще отчаянно пытаются избегать друг друга.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о женатом мужчине, Эльза опять начинает встречаться со своим молодым любовником, хотя чувства к нему давно уже остыли.

Очередное испытание на прочность пара проходит, когда судьба опять их сводит, теперь уже в Лондоне. Эльза едет в промотур своей книги, а Пьера в британскую столицу вызвали на слушание очередного уголовного дела. Они едут одним поездом, но сталкиваются друг с другом только на вокзале. Решив отдаться своей страсти, влюбленные селятся в один отель, хотя и в разные номера. Когда каждый из них освобождается после рабочего дня, вечером они устраивают романтическое свидание. Их беззаботное веселье на чужом празднике в ресторане отеля, затем признания и жаркие объятия в номере обрываются вместе с телефонным звонком от дочери Эльзы. Девочка позвонила просто пожелать матери спокойной ночи, но этот звонок вернул несостоявшихся любовников на землю. Пьер покидает номер Эльзы, оставив лишь прощальную записку.

В финале зрители опять видят вечеринку в Ренне и сцену знакомства Пьера и Эльзы, однако в этот раз Эльзу сразу же отзывают на встречу с кем-то, и они не успевают перемолвиться даже парой слов. В этой истории их роман даже не начинается. Что произошло с героями на самом деле - на этот вопрос зрителям предстоит ответить самим.

До: Б.С. Ямпольский- русский советский писатель, прозаик и журналист. Прочитав его рассказ, понимаешь, что он был написан настоящим мастером слова, который задумывался над серьезными и важными вещами.
В предложенном для анализа тексте автор заставляет задуматься над действительно важной проблемой взаимоотношения между природой и человеком. Несмотря на то, что Ямпольский жил и писал в 20 веке, проблема, поднятая в тексте, является очень актуальной и наболевшей и в наши дни, так как многие люди порой не понимают, как важна природа.

После: Война – самое страшное событие, которое может произойти в жизни каждого, но, если человеку приходится с ней столкнуться, он должен победить страх и сражаться до последнего, защищая свою Родину. Однако иногда люди не способны сделать это из-за боязни, которая отрицательно влияет как на человека, так и на исход войны. Не зря в тексте, предложенном для анализа, поднимается очень важная проблема проявления трусости в военные годы.

• 2) Комментарий:

До: Отсутствует.

После: Повествование начинается с интересного вступления автора, где идёт речь о том, что перед привалом произошла встреча, не похожая на другие. Далее идёт описание двух людей, одним из которых оказывается полковник Баранов. Он замечает комбрига Серпилина и зовёт его к себе. Между мужчинами начинается диалог. Выясняется, что у Баранова нет документов, но его водитель подтверждает личность и звание полковника. Важным для автора является то, что у Золотарёва, водителя, документ есть. Именно поэтому его занят в списки и отправляют в колонну, а внимание читателей возвращается к разговору Баранова и Серпилина. Полковник обвиняет Серпилина в том, что тот компрометирует его. Автор эмоционально описывает реакцию комбрига на такое заявление. Серпилин считает, что Баранов сам выставил себя в плохом свете, так как снял гимнастёрку и бросил документы из чувства трусости. Далее в разговор вступает комиссар Шмаков, который соглашается с тем, что Баранов не заслуживает звания командира и должен быть разжалован.

• 3) Позиция автора:

До: Позиция автора ярко выражена в тексте, ее можно сразу понять. Б.С. Ямпольский считает, что природа является другом человека. Она помогает преодолеть одиночество и трудности, учит мудрости и обогащает человека духовно. На примере тополя, который стал для главного героя другом, неотъемлемой частью жизни, можно судить о благотворном влиянии природы на человека: «…какие были бесконечные закаты, и светлые ночи, и легкие сны!»

После: Позиция автора выражена через реакцию Серпилина на поступок Баранова. К.М. Симаков считает, что нет ничего хуже, чем проявление трусости на войне. По мнению автора, люди, способные на такое, сами себя выставляют в неприглядном свете и позорно себя ведут. Они не заслуживают доверия и уважения.

• 4) Логический аргумент учащегося:

До: Я полностью поддерживаю мнение автора и считаю, с ним нельзя не согласиться. Ведь природа действительно играет огромную роль не только в жизни отдельного человека, но и всего человечества. Не стоит относится к ней, как к чему-либо обычному, повседневному, ибо она улучшает жизни. Правильность суждений Б.С. Ямпольского можно подтвердить на примерах из русской классической литературы.

После: Я поддерживаю мнение Симакова и согласна с ним в том, что трусость в военные годы не является допустимой. Человеку нужно всегда бороться со своим страхом, потому что трусы не способны на великие поступки и не могут постоять за себя и других, что необходимо для победы на войне.

• 5) 1-й пример из литературы.

До: Вспомним стихотворение выдающегося писателя, поэта М.Ю Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива..». В нем Лермонтов повествует о силе природы, о том, что она сможет спасти человека и принести ему радость:
«И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога...”

После: Подтверждение авторской позиции можно найти в художественной литературе. Первым примером является рассказ М. Шолохова «Судьба человека». В нём повествуется история о мужчине по имени Андрей Соколов, который в военные годы попадает в плен к немцам. По дороге в концлагерь группа пленных ночует в церкви. Выясняется, что утром фашисты будут расстреливать евреев, командиров и комиссаров. Один боец говорит, что выдаст своего взводного. Сделать он это собирается потому, что боится смерти, а, выдав товарища, хочет сохранить себе жизнь. Конечно, такое решение – не выход из ситуации. Жертвовать другими ради себя – настоящее проявление трусости. Соколов поражается намерению этого бойца. Герой решает, что «ползучего гада» необходимо убить, так как только это спасёт жизнь взводного. Андрей Соколов душит предателя. Таким образом, Шолохов показывает, что трусость недопустима, а люди, способные предать другого ради собственного спасения, не заслуживают права на жизнь.

• 6) 2-й пример из литературы.

До: Другой пример- рассказ «Сбрось мешок», написанный публицистом и прозаиком В.Н. Куприным. Главная героиня, Варвара, увидев красоту природы, переосмыслила жизнь: «…так слепой бы всю жизнь и прожила, ничего не понимая», ей стало лучше: «Поглядела я и будто умылась, дышать легче стало».

После: Второй пример можно найти в произведении «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого. В нём читатель знакомится с историей лётчика Алексея Мересьева. На одном из заданий самолёт героя сбивают немцы, и лётчик оказывается в глухом лесу без продовольствия, а ноги его подбиты, но Мересьев проявляет храбрость и решает идти сквозь лес, чтобы найти своих. На пути ему встречаются мальчики, которые, убедившись в том, что Мересьев – русский, зовут подмогу. Герой оказывается в землянке, где о нём заботятся. Там же Алексей узнаёт страшную судьбу жителей деревни Плавни. На неё напали фашисты и хотели угнать людей на постоянные работы в Германию. Никто не явился в срок, поэтому немцы начали убивать жителей, сказав, что всё ещё ждут, но люди не могли просто так сдаться, потому что это было трусостью, на которую не способен хороший человек. Жители собрались ночью и ушли в лес, где выкопали землянки, тогда деревня была сожжена немцами. Безусловно, жители совершили настоящий подвиг. На примере Мересьева и храбрецов из Плавни Полевой показывает, что только с помощью победы над страхом можно чего-нибудь достигнуть. Если бы трусость взяла верх, то герои могли погибнуть, а так они продолжают защищать Родину.

• 7) Заключение

До: Опираясь на вышеприведенные примеры, можно заключить, что к природе нельзя относится, как к обычному «фону», так как она приносит в жизни пользу. Хочется призвать людей относиться бережнее к ней, заботиться и жить в гармонии!

После: Исходя из примеров, приведённых выше, можно заключить, что на войне нет места трусости. Если бы люди не боролись с ней, то нашему народу никогда бы не удалось одержать победу в Великой Отечественной войне и освободить мир от фашизма!