Что делать чтобы хорошая. Что делать чтобы хорошо выспаться. Чай с ромашкой

Рождение, детство, юность

Существует несколько версий по поводу того, где родился будущий полководец. То ли это было Приднестровье, то ли Москва. Но неопределенность этого факта меркнет перед существующей вероятностью того, что отцом Петра Александровича был сам император Петр I. Дело в том, что любвеобильный монарх, испытывал слабость к Марии Андреевне Румянцевой. Как бы то ни было, родился мальчик Петя в семье Александра Ивановича Румянцева и его супруги Марии 15 января 1725 года. Назван был в честь государя, а в крестные матери звана была жена Петра I – .

В пять лет Петя был записан отцом в знаменитый Преображенский полк. С этого момента начался его путь к чину фельдмаршала.

В детстве и юности непростой характер мальчика часто ставил в тяжелое положение его родителей, близких, учителей. Не прошло и года, с момента начала его службы в Берлинской дипмиссии, как был он оттуда выслан за хулиганское поведение. В Сухопутном шляхетском корпусе и того меньше продержался шалопай. Не было авторитетов для Петра, кроме его отца и розги.

Начало военной карьеры

С 1741 года, когда стало понятно, что теории и учения юношу никак не привлекают, началась его служба в действительной армии. И вот тут и начали потихоньку раскрываться доселе невиданные таланты. К концу войны со шведами получил чин полковника. В 1749 году умер Александр Иванович Румянцев и это событие окончательно преобразило молодого человека. Загулы кончились, все свое время отныне Петр Александрович посвящал военному делу.

Семилетняя война

Начало Семилетней войны встретил в чине генерал-майора. Впервые о Румянцеве заговорили, как о великом полководце после битвы на Егерсдорфское поле. Взяв инициативу в свои руки, без приказа он двинул свои войска вперед и склонил чашу боя в пользу русских полков. За эту победу был получен им чин генерал-поручика. К 1759 году имя Петра Александровича наводило страх на цвет прусской армии. И не зря. После триумфальной победы при Кунерсдорфе и осады крепости Кольберг, окончившейся ее капитуляцией, Петр Александрович Румянцев был награжден орденом Св. Андрея Первозванного и орденом Святого Александра Невского. Румянцев, во главе отдельного корпуса – 22 тысячи человека — не гнушался лично вести своих солдат в штыковую! С поля боя бежал сам король Пруссии, бежали его солдаты. Прусская армия была разбита!

Генерал-губернатор Малороссии

Умерла Елизавета Петровна, на трон взошел Петр III, произведший Румянцева в генерал-аншефы. В 1762 году произошел переворот, который Петр Александрович не поддержал. Он подал прошение об отставке . Но мудрая императрица, несмотря на вольнодумство генерала, ее не приняла, понимая всю ценность этого военного человека. Герой шведской войны был назначен генерал-губернатором Малороссии и оставался этом звании до самой своей кончины. Оказался прекрасным администратором. Благодаря проведенной им инвентаризации регион, наконец, начал приносить в казну доход.

Русско-турецкая война

Новая война – та же стремительная тактика. Наводил ужас на неприятеля. Побеждал, имея втрое меньшее войско: при Ларге, на реке Кагул, на высотах у Шумлы. Победы были настолько триумфальными, потери настолько несоизмеримыми, что сам король Пруссии Фридрих II, прислал свои поздравления Румянцеву. Когда в 1976 Румянцев посетил Пруссию, прием ему был оказан царский, перед героем маршем прошли полки прусской армии – так велико было уважение к нему Фридриха II.

В 1775г был заключен Кучук-Кайнарджийский мирный договор. Это был зенит славы Румянцева. За победу в этой войне Екатерина II повелела присоединить к фамилии генерал-фельдмаршала наименование Задунайский (за переход Дуная), а также пожаловала множество других наград.

Последние годы

Доживал век Петр Александрович в Малороссии, в своем имении Ташань. Видеть никого не хотел, жил сам и умер 19 декабря 1796 года. Могила графа Румянцева-Задунайского находится в Киево-Печерской Лавре.

Участие в войнах: Семилетняя война. Русско-турецкая война (1768-1774). Русско-турецкая война (1787-1792). Польская компания.
Участие в сражениях: Бой у деревни Гросс-Егерсдорф. Бой на Гросс-Шпицберге. Взятие Кольберга. Битва у Рябой могилы. Сражение при Ларге. Взятие Измаила, Килии, Аккермана, Браилова, Исакчу

(Pyotr Rumyantsev) Граф (1744), генерал-фельдмаршал (1770)

Его отец, Александр Иванович Румянцев, был один из близких сподвижников Петра I . Последние годы перед рождением сына назначен послом в Стамбуле. Уже в пятилетием возрасте судьба маленького Петра было определена: отец записывает его в гвардию, в Преображенский полк. Так что чины будущему фельдмаршалу идут чуть ли не с младенчества. И в 18 лет Петр Румянцев становится уже полковником и командиром Воронежского пехотного полка.

Петр Румянцев пробыл в звании полковника почти тринадцать лет и только в 1756 году произведен в генерал-майоры и назначен командиром бригады. То время знало карьеры гораздо более блестящие. Его производство произошло в один год с началом общеевропейской Семилетней войны , в которой Англия и Пруссия противостояли Австрии, Франции, России, Швеции и Саксонии. Русские войска шли к границам Пруссии. В их составе была бригада генерал-майора Румянцева.

Рост могущества Пруссии в середине XVIII века создавал реальную угрозу западным границам России. Еще в 40-х годах в российских правящих кругах сложилась идея ослабить в военном отношении прусского монарха Фридриха , «сего предприимчивого государя», как выразилась о нем императрица Елизавета , и ограничить его экспансионистские замашки. Данная идея послужила основой решения русского правительства выступить в войне на стороне антипрусского лагеря. Войско — включая бригаду Румянцева — двинулось к Восточной Пруссии.

Стратегической целью этой кампании являлось овладение Восточной Пруссией (при успешном исходе кампании и войны в целом предполагалось присоединить Курляндию, удовлетворив претензии Польши за счет Восточной Пруссии). Противостоять этим планам Конференции должен был фельдмаршал Левальд, которому Фридрих II выделил корпус численностью порядка 30 тысяч человек. Русская армия под командованием фельдмаршала С.Ф. Апраксина насчитывала примерно 65 тысяч. К весне она была сосредоточена в районе Ковно. Конференцией — высшим военным органом России — был разработан план кампании 1757 года, ясно требовавший в ходе наступления в Восточную Пруссию «...находящемуся в оной войску (противника. — Ю.Л.) ретираду пресечь и тем к сдаче генеральной баталии принудить».

Однако реализация плана столкнулась с рядом трудностей. В июне русская армия начала наступление в направлении на Кенигсберг, но двигалась крайне медленно. Полученный в июле Апраксиным рескрипт призывал его прежде всего уничтожать живую силу противника: «Более всего наша честь крайне с тем сопряжена, чтоб Левальд от нас не ушел. Приобретение не только Пруссии, но хотя б чего и большего, почитаем мы за ничто, ежели б Левальд, оставляя сие королевство соединился с королем прусским». Но русский командующий продолжал наступление крайне медленно. Узнав, что противник преградил ему путь на выгодной позиции у Велау, Апраксин, не решаясь на фронтальную атаку, начал ее дальний обход. В ходе этого маневра 19 августа он был сам атакован во время марша у деревни Гросс-Егерсдорф . Левальд, имевший 24 тысячи против 55 тысяч русских, возлагал свои надежды на внезапность и предполагаемое качественное превосходство прусского войска. Однако этих компонентов оказалось недостаточно, и Левальд был наголову разбит.

За несколько дней до этого — 23 июля — Фридрих II предписал губернатору Пруссии Гансу фон Левальду подробную инструкцию, в которой он, не колеблясь, предвидел удачу при столкновении своего фельдмаршала с русской армией. Фридрих писал, что потерпев поражение, как следовало ожидать, русский командующий пришлет парламентера, и прусский король не будет требовательным — небольшие земельные приобретения, которые придется уплатить даже не России, а Польше.

С формальной точки зрения Фридрих был прав, поскольку ни для кого не было секретом, что в это время в русской кавалерии из шести кирасирских полков у трех не было кирас; солдаты, плохо обученные, имели плохих лошадей; каждый маневр сопровождался смятением рядов и многочисленными падениями. Среди драгунских частей армии некоторые офицеры излишне буквально подтверждали пословицу: «Плох, как драгунский офицер». Гусары, лучше обученные и одетые, ничего не понимали в разведывательной и патрульной службе. Хорошие наездники — калмыки — были вооружены лишь луком и стрелами.
Поначалу сражение протекало так, как и планировали Фридрих и Левальд. Несмотря на численное превосходство русской армии, она была с самого начала поставлена в тяжелое положение внезапностью удара.

Русское войско было атаковано во время выдвижения сквозь лесное дефиле из района своего лагерного расположения по дороге на юг, на Алленбург. Головные соединения выходили из дефиле на открытое пространство у деревни Гросс-Егерсдорф , где уже развернулись в боевые порядки и были готовы к атаке пруссаки. Главный удар Левальда пришелся по колоннам второй дивизии, только что начавшей выдвигаться из леса. В несколько минут нарвский и 2-й гренадерский полки потеряли до половины своего личного состава. Но все же полки самостоятельно развернулись вправо от дороги на южной опушке лесного массива северо-восточнее деревни и остановили противника. Однако правый фланг образованной дивизией линии оказался открытым. Бой здесь был очень упорным и по свидетельству очевидца А.Т. Болотова, наблюдавшего его с небольшого расстояния, носил характер артиллерийской дуэли: «Огонь сделался с обеих сторон беспрерывный ни на одну минуту... Оба фрунта находились в весьма близком между собой расстоянии и стояли в огне беспрерывном». Судя по реляции Апраксина, бой на южной опушке леса продолжался около трех часов. Положение 2-й дивизии стало критическим. Прусская армия, продолжая теснить русских фронтально к лесу, охватывала открытый правый фланг. Левальд в ходе этого натиска захватил до 80 русских пушек. В этот момент в сражении произошло событие, склонившее победу на сторону русских и отнявшее у прусского фельдмаршала вполне заслуженную — по его мнению — победу.

К северу от леса, на южной опушке которого сейчас дралась 2-я дивизия, находился резерв 1-й дивизии в составе четырех полков бригады Румянцева . Бригада стояла всеми забытая, без дела, поскольку Апраксин практически не руководил сражением. По своей инициативе Румянцев сначала выслал через лес разведку, а потом, вопреки всем правилам линейной тактики, бросил туда же свои полки. Продравшись сквозь болотистый лес, полки резерва вышли во фланг охватывающего крыла прусской армии. Дав залп, полки под командой Румянцева ударили в штыки так, что пруссаки «...тотчас помешались и по жестоком кровавом сражении с достаточным числом своих войск, в наивысшем беспорядке свое спасение действом искать стали».

Их беспорядочное бегство определило общую победу. Следствием этого поражения стало то, что Левальд открыл дорогу на Кенигсберг, одну из мощнейших крепостей, которую русские скоро захватили и удерживали около двух лет.

Прусский фельдмаршал допустил в ходе сражения ошибку, которую в дальнейшем повторит и сам Фридрих, — он все время рассчитывал на деморализующее влияние поражения одной части русского войска на все остальные, однако этого не происходило ни до, ни после Егерсдорфа.

Следующий раз Румянцеву выпало отличиться уже при новом командующем — П.С. Салтыкове , прибывшем к армии в июне 1759 года.

Летом этого года началась новая кампания Семилетней войны. К середине июня Фридрих II, имея свои основные силы в Силезии и группу войск принца Генриха в Саксонии (в совокупности порядка 95 тысяч человек), находился между армиями союзников. Кроме этих войск, отдельный корпус генерала Доны действовал против русской армии в Польше. Фридриху противостояли австрийцы (135 тысяч) и около 40 тысяч русских (из них — приблизительно 8 тысяч иррегулярной конницы). В этой обстановке и начал проявляться военный талант Салтыкова. Почти молниеносно он произвел блестящий маневр, в результате которого 12 июля корпус Доны был наголову разбит при деревне Пальциг. В этом сражении русские кирасиры, воспитанные Румянцевым, под командованием генерала Панина опрокинули прусскую пехоту, разгромили и обратили в бегство. Дону почти не преследовали. Салтыков торопился использовать победу при Пальциге, расчистившую ему путь к Одеру, для соединения с австрийцами.

Однако австрийцы не проявляли подобного нетерпения. Главнокомандующий Даун, в частности, не предпринял ни малейшей попытки отвлечь пруссаков на себя в тот момент, когда Салтыков сражался с Доной. Видя это, Салтыков решает самостоятельно идти к Франкфурту-на-Одере, с тем, чтобы создать угрозу Берлину; 23 июля (3 августа) русская армия подошла к Франкфурту и расположилась на высотах в районе деревни Кунерсдорф на правом берегу Одера. Город был занят отрядом русских войск. До Берлина оставалось чуть более 80 км. Фридрих отреагировал весьма оперативно: он взял часть своих главных сил, часть корпуса принца Генриха, присоединил остатки, уцелевшие после Пальцига, и, набрав в общей сложности около 49 тысяч, решил дать Салтыкову бой. Салтыков после присоединения к нему корпуса австрийца Лаудона, которого Даун послал на помощь русским вместо объединения армий, располагал армией в 59 тысяч.

С этими силами он занялся оборудованием позиции на Кунерсдорфских высотах. Фридрих переправился через Одер ниже Франкфурта, оставив на левом берегу сильный отряд Вунша (около 7 тысяч человек), и 1 (12) августа атаковал позицию русско-австрийской армии при Кунерсдорфе.

Салтыков расположил войска на трех разделенных оврагами группахвысот: западной — Юденберг, центральной— Гросс-Шпицберг, восточной — Мюльберг. Правый фланг позиции примыкал к Одеру, левый — к оврагу Беккергрунд. К северу от гряды высот, особенно в западной части этого пространства, местность была лесисто-болотистая, что затрудняло доступ к позиции с тыла. Перед фронтом позиции у оврага Кунгрунд, разделявшего Гросс-Шпицберг и Мюльберг, лежала деревня Кунерсдорф, далее к югу под тупым углом к фронту тянулась цепь озер и проток между ними. Фронт и фланги позиции были прикрыты земляными укреплениями.

В построении войск Салтыков применил новшество, в немалой степени решившее участь боя: построив русскую пехоту в обычные две линии, он, в отличие от канонических правил построения линейного боевого порядка, создал очень сильный резерв за правым крылом. Здесь стояла часть русской кавалерии и весь австрийский корпус. Русский командующий прежде всего стремился усилить правое крыло, от позиций которого расходились все его возможные пути отступления. Он предусматривал, кроме того, и возможности маневра резервом вдоль фронта (что и было проделано в дальнейшем). Обсервационный (наблюдательный) корпус Салтыков расположил на левом крыле.

Прусская армия развернулась под прямым углом к фронту союзников, выдвинула батареи на высоты к северо-востоку и юго-востоку от Мюльберга и после сильной артиллерийской подготовки двинулась в атаку на левое крыло армии Салтыкова.

Русский командующий не препятствовал этому маневру. Он лишь стремился ограничить движение Фридриха на запад, к правому крылу позиции союзников. С этой целью по приказу Салтыкова была подожжена деревня Кунерсдорф и уничтожена переправа через протоку между озерами южнее этой деревни. Подобные меры предупреждали попытки прусской армии сковать силы союзников с фронта и оставляли возможность маневра своими войсками вдоль позиции.

Предпринятая Фридрихом охватывающая атака левого крыла русской позиции была успешной — пруссакам удалось ворваться в укрепления, прикрывавшие левый фланг, опрокинуть полки Обсервационного корпуса и овладеть Мюльбергом. Такому исходу первой фазы сражения способствовал перекрестный огонь прусской артиллерии, наличие перед укреплениями мертвых пространств и недостаточная еще устойчивость малообстрелянных войск Обсервационного корпуса.

Прусская армия продолжала настойчиво атаковать. Фридрих рассчитывал продольным ударом растерзать боевой порядок русских. При этом фронт атаки сильно сузился, и пехота короля, в сутолоке боя сбиваясь в линии, непреднамеренно получила глубокое построение. Как рисует действия неприятеля Салтыков в своей реляции, тот «...сделав из всей своей армии колонну, устремился со всею силою сквозь армию вашего величества до самой реки продраться». Русская армия ответила на этот удар Фридриха перестроением боевого порядка ближайших к левому флагу полков центра, создавших оборону на восточных склонах Гросс-Шпицберга, и переброской вдоль фронта сил, взятых у правого крылаи из резерва. Русские и подходившие австрийские полки, перестроившись в несколько линий и создав тем самым глубоко эшелонированную оборону, оказали наступавшим пруссакам стойкое сопротивление. Прусская пехота, наступавшая в глубоком построении, оказалась в невыгодных условиях с точки зрения огневой тактики — она не могла использовать большую часть своих ружей, всегда бывших самой сильной стороной наемной пехоты.

Фридрих, поняв это, пытался расширить фронт атаки с целью охватить центр союзников. Для этого он двинул группу войск своего правого крыла в обход позиции союзников на Гросс-Шпицберге слева, а сильную кавалерию левого крыла направил на фронт основной русской позиции. Прусская группа правого фланга после скоротечного боя, в ходе которого ее кавалерии удалось ворваться с тыла внутрь ретраншемента, была опрокинута и частично рассеяна. Кавалерия же прусского левого крыла, вынужденная под сильным огнем русской артиллерии преодолевать водные препятствия к югу от Кунерсдорфа, вообще не смогла выйти на атаку. Бой на Гросс-Шпицберге был тяжелым для русской пехоты, поскольку армия Фридриха отчасти сохраняла свое начальное охватывающее положение; русские с трудом сдерживали неприятеля, однако с подходом подкреплений фронт союзных войск, расположенный теперь поперек прежнего, был удлинен, и положение сразу улучшилось.

Значительную роль в этой фазе боя сыграла русская артиллерия. Еще в 1756 году русская армия получила гаубицы шуваловской системы и более легкие, подвижные скорострельные орудия — единороги. Во время боя за Мюльберг была начата перегруппировка русской полевой артиллерии центра и правого крыла к левому флангу. В дальнейшем, когда бой шел за Гросс-Шпицберг, этот маневр был осуществлен в больших масштабах. Шуваловские гаубицы помогли отразить обходной маневр правофланговой группы пруссаков; единороги же вышли победителями из поединка с прусской артиллерией, ведя огонь через боевые порядки своей пехоты. Так же действовали единороги полковой артиллерии, находившиеся со своими полками не в первой линии боевого порядка. Фридрих сумел переместить на Мюльберг лишь часть своей полевой артиллерии, наиболее же тяжелые орудия остались на исходных, чересчур удаленных от фронта позициях.

На Гросс-Шпицберге после ожесточенного четырехчасового боя с подходом подкреплений с правого крыла и из резерва все более явной становилась скорая победа союзников. Некоторые части русской пехоты по собственной инициативе начали переходить в штыковые контратаки. Этот пример увлек остальных и вскоре привел к решительному перелому в ходе сражения. Прусская пехота обратилась в толпу и бросилась с поля боя. Сражение завершилось полным разгромом армии Фридриха.

В этом сражении генерал-поручик Румянцев командовал центром армии — ее 2-й дивизией, расположенной на Гросс-Шпицберге. Румянцев лично возглавил кавалерийскую контратаку, опрокинувшую кирасир Фридриха, а затем руководил массированным артиллерийским огнем, дважды отбросившим от русскихокопов конницу Зейдлица — лучшую в Европе. Фридрих предпринял еще одну попытку и бросил против пехоты Румянцева драгун принца Вюртембергского и гусар генерала Путткаммера , но русская пехота совместно с австрийцами Лаудона штыками смела прорвавшихся. Артиллерия довершила разгром. Ближе к вечеру пехота генерала Панина погнала пруссаков на позицию командира первой дивизии князя Голицына (на Мюльберг), где сгрудившиеся толпы противника, все менее и менее походившие на солдат, расстреливались артиллерией Румянцева. Наконец началось повальное бегство. Из всего войска пруссаков Фридрих после боя сумел собрать только три тысячи. Он меланхолично подумывал о самоубийстве и рекомендовал эвакуировать из Берлина двор и архивы.

Но союзники дали Фридриху передышку. Решительного наступления на Берлин, способного поставить победную точку в многолетней войне, не последовало. Уже через несколько дней Фридрих, отлавливая свое разбежавшееся по округе войско, сумел увеличить его численность до 30 тысяч. Война затягивалась.

В 1760 году заболевший генерал-фельдмаршал Салтыков был заменен фельдмаршалом А.Б. Бутурлиным . Приблизительно в это время корпус русских войск под командованием З.Г. Чернышева осуществил набег на Берлин, который Румянцев планировал еще за год до этого.

Бутурлин поставил перед Румянцевым задачу — взять Кольберг, сильную прусскую крепость, двукратные попытки овладеть которой в прежнее время уже заканчивались неудачами. Взятие Кольберга могло бы обеспечить стратегический простор союзникам на Померанском театре военных действий.

Кольберг защищал с северо-востока подступы во внутренние области Пруссии и к Берлину. Предыдущие попытки осады побудили Фридриха усилить оборону. Гарнизон довели до 4 тысяч человек при 140 крепостных орудиях. В непосредственной близости от города была создана мощная оборонительная база: высоты, расположенные к западу, были обращены в лагерь, исключительно сильно укрепленный и трудно доступный из-за природных условий. В лагере располагалось 12 тысяч солдат принца Вюртембергского. С востока систему укреплений защищал болотистый кольбергский лес. К югу и к северу от него тянулись труднопроходимые топи, которые прерывались возвышенностями, сильно укрепленными противником. Со стороны лагеря, то есть с запада, лежали обширные болота и искусственные затопления. Глубокая река Персанта, протекавшая с юга на север и прикрывавшая Кольберг также и с запада, еще больше затрудняла действия осаждающих.
Румянцеву был выделен достаточно сильный отдельный корпус, и он прочно обложил укрепленную местность с суши, а с моря блокировал крепость при помощи флота, который, кроме того, высадил на берег десант и вел бомбардировки укреплений.

В начале военных действий в распоряжении противника находилась коммуникация нижний Одер — Кольберг, по которой шло снабжение крепости и лагеря. Кроме того, пруссаки пытались сорвать организованную Румянцевым блокаду Кольберга действиями выделенного из главных сил прусской армии кавалерийского корпуса. Желая нанести удар по левому флангу Румянцева, Фридрих выслал в город Трептов отряд генерала Вернера из 2 тысяч кавалеристов и 300 пехотинцев при 6 орудиях. Задачей Вернера являлось внезапное нападение на русский тыл. Получив сведения о движении отряда Вернера, Румянцев отправил вслед за ним драгун, казаков и два батальона гренадер под командой А.И. Бибикова. Ночью русские окружили город и близлежащие деревни.

Румянцев обучал пехоту своего корпуса действиям в колоннах, поэтому дальнейшие события под Трептовым развернулись вопреки классическим диспозициям. Обычно в подобных ситуациях — после окружения — дальнейшие действия происходили медленно. Полководец выстраивал свои войска в две располагавшиеся одна за другой на расстоянии 100—150 шагов линии. Наступление велось широким развернутым фронтом. Поскольку войска строились и наступали медленно, наступающий лишался выгоды внезапности. Скованный неповоротливостью своего боевого порядка, при котором требовалось равномерное распределение силы по своей линии, он не мог сосредоточить войска в определенной точке и нанести врагу удар по особо уязвимому его участку. Всякое маневрирование было до крайности затруднено.

Полковник же Бибиков атаковал противника, «сделав батальонную колонну», обрушив на Вернера быстрый сосредоточенный удар. Удар был таким неожиданным и мощным, что вызвал полное расстройство сил пруссаков. Город был занят русскими. Кавалерия Бибикова атаковала деревни, выбила оттуда противника долго преследовала его. Вернер потерял убитыми более 600 человек; в плен было взято около 500 (включая и самого Вернера); захвачены два орудия и обоз.

Осада Кольберга успешно развивалась, но вскоре в тылу Румянцева возникла новая угроза. Сильный отряд прусского генерала Платена , высланный Фридрихом, быстрым налетом, разрушая русские коммуникации и разрушая магазины с провиантом, подошел к Кольбергу и поставил под угрозу сообщение русского осадного корпуса с тылом. Военный совет, созванный 9 сентября, ввиду сложности положения предложил единогласно снять осаду. Румянцев отказался. В это время Платену удалось прорваться в крепость и соединиться с ее гарнизоном, увеличив его до 17,5 тысячи человек. 23 сентября вновь собранный совет высказался за снятие осады. И снова Румянцев отказался. Он, в свою очередь, занялся разрушением коммуникаций противника, поскольку прямая атака на крепость в создавшейся ситуации была невозможна.

В конце сентября ему удалось захватить ряд транспортов противника, взорвать его артиллерийские склады в городе Гольнау, занять Наугард и нанести поражение крупным отрядам, высланным для охраны продовольственных баз. В силу этого положение пруссаков стало довольно опасным: было решено для поправления положения отправить отряды Платена и генерала Кноблоха, поставив их задачей восстановление коммуникаций. На подкрепление этих частей Фридрих выслал отряд полковника Корбиера к Гольнау, что заметил Румянцев, который выслал против него легкую конницу. Вот какописывает дальнейшие события А.В. Суворов, подполковник в корпусе Румянцева: «Знатная часть Прусского войска выступила от Кольберга, по военным потребностям, к стороне Штеттина; к нашему легкому корпусу (при генерале Берге. — Ю.Л.) на походе соединился генерал князь Михайла Никитич Волконский с кирасирскими полками; передовые наши отряды к стороне Регенвальда встретились с Прусским авангардом; при моем нахождении, четыре эскадрона конных гренадер атаковали пехоту на палашах, гусары сразились с гусарами; весь сильный авангард с подполковником Корбиером взят был в плен, и его артиллерия досталась в наши руки... В ночи Прусский корпус стал за Гольнау, оставя в городе гарнизон; генерал граф Петр Иванович Панин прибыл к нам с некоторою пехотою; я одним гренадерским батальоном атаковал вороты и, по сильном сопротивлении, вломились мы в калитку, гнали Прусский отряд штыками чрез весь город, за противные ворота и мост, до их лагеря, где побито и взято было много в плен. Я поврежден был контузиею в ногу и в грудь картечами, одна лошадь ранена подо мной в поле». А в это время Румянцев окружил отряд Кноблоха, который, видя невозможность сопротивления, сдался. Русские захватили более 1600 человек пленных, 15 знамен и 7 орудий. Платену все же удалось уйти.

Тем временем в Кольберге кончились запасы продовольствия, дезертирство приняло массовый характер. Дезертиров ловили, отрезали нос и уши, но некоторые и в таком виде умудрялись пробираться к русским.

В критической ситуации, создавшейся для осажденных, командующивойсками укрепленного кольбергского лагеря принц Вюртембергский в конце октября отступил на соединение с отрядом генерала Платена. Русские заняли его лагерь и приступили к еще более интенсивной осаде Кольберга. В ночь с 4 на 5 ноября Румянцев взял укрепление Вольфсберг, на следующий день занял устье Персанты и подошел к городу. В ходе последовавшей атаки русские войска заняли одно из его предместий. Начались траншейные работы и подготовка к штурму.

Прусский король, желая удержать крепость, приказал Платену и принцу Вюртембергскому прорваться в Кольберг и доставить туда транспорт с продовольствием. Но попытка эта закончилась неудачей: их атака была отбита, и, преследуемые легкой русской конницей, пруссаки поспешно отступили.

Комендант крепости полковник Гейдс, почувствовав близость неминуемого, повел переговоры с Румянцевым о сдаче крепости на почетных для себя условиях, Румянцев отказался обсуждать подобное предложение, и 5 декабря Гейдс сдался на русских условиях. Русским достались 3 тысяч пленных, 146 орудий, знамена, большие запасы оружия, снаряжения и амуниции.

С взятием Кольберга русская армия получила базу снабжения вблизи от границы Бранденбурга и могла в будущую кампанию создать угрозу наиболее важным жизненным центрам противника. Налицо были предпосылки для победоносного окончания войны в кратчайший срок.

Осада Кольберга русскими войсками под командованием Румянцева привела и к некоторым новым явлениям в русском военном искусстве. В этот период в войсках осадного корпуса Румянцевым были сформированы два батальона егерей — легкой пехоты, способной к ведению боя в рассыпном строю. Два эти легкопехотных батальона были сформированы Румянцевым из охотников (то есть добровольцев). В директиве об их формировании даются и указания по тактике этих частей. В частности, Румянцев рекомендует при преследовании противника «лучших же стрелков и в одну шеренгу выпускать». Такая шеренга при действиях на пересеченной местности сама собой превращалась в рассыпной строй. Местностью, наиболее выгодной для использования легкой пехоты, директива признавала леса, деревни и «пасы» (то есть дефиле, стесненные переходы).

Легкая пехота, подобная егерям Румянцева, существовала в армиях Европы и раньше. Так, австрийская армия имела в своем составе иррегулярную пехоту милиционного типа, комплектовавшуюся из славянских народов монархии: хорватов и пандуров. В прусской армии в ходе Семилетней войны было также создано несколько легкопехотных батальонов («фрей батальоны»), предназначенных для поддержки легкой конницы. Значение же создания егерских батальонов Румянцевым в том, что они явились исходным пунктом широкого и систематического развития в русской армии нового типа пехоты. Так, в 1764 году в одной из дивизий русской армии была сформирована небольшая егерская команда, в 1765 году егерские команды были учреждены в полках четырех дивизий, в 1769 году— во всех пехотных полках. В 1777 году егерские команды были выделены из пехотных полков и сведены в отдельные батальоны (это применялось в войсках П.А. Румянцева еще раньше — в ходе русско-турецкой войны 1768—1774 годов), а затем батальоны сведены в четырехбатальонные корпуса. Рядовые егерских частей были вооружены ружьями улучшенного качества, унтер-офицеры — нарезными ружьями. Боевая подготовка егерей специализирована в соответствии с назначением. Это означало качественные сдвиги в организации пехоты применительно к новым условиям.

В Западной же Европе легкопехотные формирования после окончания Семилетней войны были преобразованы в обычные линейные части, и рассыпной строй вплоть до победных войск Французской революции не нашел своего места в европейской стратегии, поскольку считалось недопустимым предоставлять солдат в бою самим себе. Предполагалось, что, выйдя из-под надзора начальников, солдаты либо разбегутся, либо залягут, и управление ими окажется невозможным.

В ходе Семилетней войны Румянцеву многое приходилось создавать впервые или заново. Вся последующая его деятельность основывалась на принципах, выработанных в это время. Новые военно-административные начала Румянцева впоследствии оформились им в «Мыслях по уставу воинской части» (1777), в различного рода «инструкциях» и «наставлениях», где видно также и данное им направление обучения войск. Общие положения относительно строя, полевой и сторожевой службы сведены в «Обряд службы» (1770). «Обряд...» был принят во всей армии до конца царствования Екатерины II, вдополнение и изменение строевых уставов 1763 года, принятых Военной комиссией. В этих работах Румянцев внимательно анализирует опыт боевых действий в период войны с Пруссией и делает ряд кардинальных для русской военной мысли того времени выводов. Так, первый крупный бой русской армии с пруссаками (Гросс-Егерсдорф) завершен решительным наступлением и внезапным ударом резерва под началом Румянцева через лес, считавшийся непроходимым. С этого боя Румянцев во всех случаях, но всегда сообразно с обстановкой, проводил активные начала военного искусства взамен активно-оборонительных, присущих русской стратегии в предшествующие десятилетия.

Во время проведения зимнего похода 1757—1758 года Румянцев добивался распределения марша сообразно не шаблонному уставу, а обстановке. Им применялись широкий фронт и эшелонированный порядок до сферы маршей-маневров, сосредоточение и быстрота движения в пределах Пруссии. Он также предусматривал и строгие меры охранения квартирно-бивачного расположения, опять-таки сообразно с обстоятельствами: сильные дежурные части, правильное распределение очередных смен зимой, приспособление селений и ближайших окрестностей к бою, внешнее, дальнее охранение легкой конницей. Командуя конным отрядом из 24 эскадронов кавалерии при 6 орудиях впереди фронта армии, Румянцев успешно решил одновременно ряд сложных задач по прикрытию армии, сосредоточенной на нижней Висле у Познани, далее — по прикрытию флага и фронта армии при наступлении от Познани к Франкфурту и по перемене операционной линии армии с познанского театра военных действий на померанский, то есть с левого на правый берег Варты. Далее он со своим отрядом прикрывал квартиры блокадного корпуса под Кольбергом. Здесь им были применены новые основания стратегической службы русской конницы, что явилось прямым развитием того же вида боевой деятельности драгун Петра I. Под непосредственным командованием Румянцева всегда оставалась главная часть конницы с приданными ей единорогами — орудиями навесного и картечного огня. Румянцевская конница действовала в одной массе на несколько переходов впереди от основной части армии на важнейших направлениях. Причем учитывалось изменяющееся положение прикрываемой армии, особенностей действий противника и характера местности (например, маневр от Старгарда в долину рек Нетце-Варта, отступление на Ландсберг). От главной массы конного резерва Румянцев высылал в сторону неприятеля на несколько переходов вперед (или до первого столкновения) конные разъезды из небольшого количества людей. Румянцев считал, что главный способ действия в бою конницы — сильный удар в конном строю холодным оружием. Он чрезвычайно редко и неохотно прибегал к спешиванию конницы. Главной целью передовых отрядов, считал Румянцев, является разведка положения противника, в бой они должны вступать только в случае крайней необходимости, при которой все передовые партии должны содействовать атакующему отряду. Конный резерв, по мнению Румянцева, надлежало беречь и пускать в дело только в случае чрезвычайной необходимости.

При расположении на зимних квартирах в 1758—1759 годах Румянцев выделялся из начальников дивизий своими резкими рапортами главнокомандующему, в которых он обоснованно критиковал принятое им расположение войск на основаниях кордонной системы, что и привело к напряженным отношениям Румянцева с Фермором. Это явилось одной из причин назначения Румянцева начальником тыла в 1759 году. Но и здесь Румянцев применил ряд нововведений.

При осаде Кольберга Румянцев достигает четкого взаимодействия частей вверенного ему отдельного отряда путем ясной постановки ближайших задач своим подчиненным. В это же время он устроил правильное коммуникационное сообщение с базой и установил строгий порядок реквизиций при участии местных властей.

Румянцев был одним из первых полководцев, старавшихся ввести полное единообразие в подчиненных ему частях, как в обучении войск, так и в несении полевой и гарнизонной службы. Еще более передовым и совершенно необычным для западных армий было его установление принципа оценки солдата как сознательного защитника Отечества. «Если положение военного человека в государстве считается сравнительно с другими людьми беспокойным, трудным и опасным, — писал ученик Румянцева граф Воронцов в «Инструкции ротным командирам», — то в то же время оно отличается от них неоспоримою честью и славой, ибо воин превозмогает труды часто несносные и, не щадя своей жизни, обеспечивает сограждан, защищает их от врагов, обороняет отечество». Эта инструкция, опираясь на «Обряд службы», требовала уважения к рядовым, повышения их чувства собственного достоинства, с тем, чтобы «честь заслуженною полком... каждый солдат на себя переносил». Забота о солдате, его физическом здоровье, бытовом благоустройстве, госпитальном обслуживании выдвигалась как первый долг командира.

После взятия войсками Румянцева Кольберга казалось, что окончательное поражение Пруссии очевидно и весьма близко. Фридрих, сидя в своем полуразрушенном артиллерийским огнем дворце в Бреслау, намеревался передать власть племяннику и отравиться. Как он писал в это время, «Пруссия лежала в агонии, ожидая последнего обряда». Но смерть императрицы Елизаветы смешала все карты. Она умерла 25 декабря 1761 года (5 января 1762 года), и этот день был, вероятнее всего, счастливейшим днем в жизни Фридриха И. На российский престол сел великий князь Петр-Ульрих, принявший имя Петра III. С детства являясь почитателем военных и прочих талантов Фридриха II, безмерно гордясь знаками приязни своего венценосного друга, Петр III поспешил заключить мир с прусским королем, вернул ему все завоеванные земли и объявил себя его преданнейшим другом и защитником. Он предложил Фридриху военный союз против его врагов, а в качестве первой совместной акции — войну против Дании. Зачастую забывая, что он император всероссийский, Петр никогда не забывал, что он сын гольштейн-готторпского герцога и что земельные владения имеются у него и в Германии. Вот именно из-за недоразумений по поводу этого герцогства и объявила Россия — в лице Петра III — войну Дании. На пост командующего, как всегда, было множество кандидатур, но Петр, весьма часто ошибающийся в оценке людей и событий, на этот раз не сплоховал. Дело, затрагивающее его личный интерес, было, по мнению Петра, слишком серьезным, чтобы экспериментировать, — командующим был назначен генерал-аншеф Петр Румянцев, приобретший к тому времени большую известность, но лишь как способный военачальник, не обладавший — после недавней смерти отца — сильной рукой при дворе, что служило некоей гарантией неучастия полководца в придворных делах.

Петр III не долго усидел на престоле — XVIII век был явно веком женщин для российской монархии. Его свергла родная супруга Екатерина , будущая Великая , свергла при помощи штыков гвардии.

Пришедшая к власти в результате фактического военного переворота, Екатерина хорошо понимала реальную силу войска, находившегося в подобный нестабильный период в руках решительного человека, каким был Румянцев. К тому же Румянцев не поспешил с актом политической лояльности и недопустимо долго, по мнению законопослушных и быстро мимикрирующих подданных, да и самой императрицы, не присягал новой государыне, несколько сомнительно еще и рассуждая о законности прав венценосцев. И поэтому одним из первых и логичных повелений новой самодержцы стал приказ об отстранении Румянцева от командования войсками, идущими на Данию, и передачи власти над армией брату Никиты Панина — Петру. Одновременно с этим Екатерина вообще приостановила этот поход, расторгла союз с Пруссией, но войны с ней не возобновила. В конце 1762 и начале 1763 годов были заключены мирные договора между другими европейскими государствами. Семилетняя война окончилась.

Приказ Екатерины о приостановлении боевых действий против Дании и сдаче командования Панину застал Румянцева на марше. Человек прямой, он не задержался с ответом. 20 июля из Данцига он направил Екатерине прошение об отставке с позволением жить в деревне или ехать для поправки здоровья к целительным водам, что и было ему разрешено монаршим письмом от 5 августа. Румянцев поселился в небольшом городке и как будто чего-то ждал. И, действительно, между ним и императрицей завязалась переписка, суть которой сводилась к приглашению его вновь на службу и его колебаниям по этому поводу. Наконец, 13 января 1763 года приходит очередное письменное приглашение Екатерины к службе, и сомнениям Румянцева настал конец. 31 января он письменно подтверждает свое согласие вернуться в Россию и еще до своего приезда получает Эстляндскую дивизию по письму Екатерины от 3 марта.

К этому времени первая волна эмоций, вызванная блистательной переменой судьбы, у императрицы уже прошла. Она стала более разумно и холодно оценивать своих подданных, принимая теперь во внимание не только тщательно выражаемую радость по случаю ее воцарения, но и — что у властителей получается хуже и реже — дарования человека, его способность принести реальную пользугосударству в целом. Она оценила таланты Румянцева, чем и объясняется ее живая заинтересованность иметь его среди своих военачальников. Румянцев был одним из немногих знающих полководцев, за которым шла слава победителя. Он был храбр, хладнокровен, настойчив, справедлив, умел быстро использовать ошибки неприятеля на поле боя. Он был прост в обращении, доверял солдатам и был любим ими. Вскоре после его прибытия в Россию, когда Екатерина получше узнала его, Румянцев неожиданно для многих был назначен президентом малороссийской коллегии. Помимо всего прочего, эта должность предполагала охрану границ России при взрывоопасном соседстве турок. Общепризнанная слава полководца, как верно решила Екатерина, в этом случае ее наместнику на Украине не помешает. И действительно — уже через пять лет Россия начинает новый этап активной внешней политики, связанной с присоединением причерноморских территорий. Движение в этом направлении неизбежно приводило к военному столкновению с Турцией. За четверть века одна за другой следуют две войны России с Оттоманской Портой: в 1768—1774 и 1787— 1791 годах. В ходе этих войн Россией решалась важная национальная задача — осуществлялось присоединение земель, входивших в состав древнерусского государства.

К началу боевых действий 1769 года Россия сосредоточила на главном Днестровско-Бугском театре военных действий две армии: 1-ю в районе Киева и 2-ю на Днепре, ниже Кременчуга. В Петербурге для руководства ведением войны был создан Военный совет при высочайшем дворе. Военный совет имел своим прообразом Конференцию времен Семилетней войны, хотя теперь командующие армиями пользовались большей самостоятельностью.

Военный совет разработал план кампании 1769 года, в котором основное внимание уделялось возможным активным действиям со стороны противника и способам их парирования. 1-я армия («наступательная») при благоприятных условиях должна была действовать в направлении на Хотин и овладеть этой крепостью, 2-я армия — обеспечивать действия 1-й и прикрывать юго-западный участок границы России. Командующим 1-й армией был назначен генерал-аншеф А.М. Голицын , командующим 2-й — П.А. Румянцев.

Фактический ход боевых действий в 1769 году свелся к борьбе за Хотин. России всегда везло на солдат, но очень редко — на полководцев. Вот и теперь— командующий 1-й армией действовал крайне вяло, нерешительно, с неоправданной, чрезмерной осторожностью. Голицын дважды переправлялся через Днестр и возвращался на левый берег (в первый раз из-за трудностей в снабжении продовольствием, во второй — под давлением полевой армии турок). Когда русская армия в третий раз приблизилась к Хотину, турки не стали дожидаться их переправы, а сами перешли Днестр и 29 августа атаковали Голицына. Русский командующий придерживался чисто оборонительной тактики: русские отбили все атаки и принудили турок к отходу под стены Хотина, но сами их не преследовали. Победа таким образом осталась неиспользованной.

Кампания 1769 года для армий ознаменовалась сменой командующих.Неспособность Голицына к командованию была очевидна. Он был отозван в Петербург. Командующим 1-й армией был назначен Румянцев, командующим 2-й армией стал П.И. Панин.

Румянцев прибыл к войскам 1-й армии в сентябре. Уже по его приказу главные силы армии были отведены на зимние квартиры к северу от Хотина. Передовой корпус, выдвинутый еще ранее в Дунайские княжества, был там оставлен. За зиму и весну командующий провел большую работу по подготовке войск к новой кампании.

Петербургский Военный совет в плане кампании 1770 года вновь выдвигал в качестве ее главной задачи овладение стратегическим объектом — крепостью Бендеры в нижнем течении Днестра. Решение этой задачи возлагалось на 2-ю армию. 1-й армии предписывалось своими силами прикрывать армию Панина. Румянцев, не имея возможности полностью отказаться от выполнения плана, разработанного ближайшим окружением Екатерины, внес все же в него поправку, менявшую направление действий. Задачу пассивной обороны он заменил активными действиями и выступил с предложением о наступлении между Прутом и Серетом, с целью воспрепятствовать переходу турок на левый берег Дуная. Этим не только облегчалась осада Бендер, но и освобождалась часть сил его армии для активных операций на Дунае.

Румянцев начал кампанию 1770года с того, что оттянул передовой корпус на соединение с главными силами. Он намеревался действовать, прежде всего, против живой силы противника и поэтому считал сосредоточение своей армии необходимым, даже в ущерб территориальным потерям, что, как он знал, вызовет неудовольствие в Петербурге.

Главные силы турецкой армии под командованием великого визиря к весне 1770 года постепенно сосредотачивались на правом берегу Дуная у Исакчи, где ими велись работы по наведению моста, затрудняемые подъемом воды. Отдельные группы турецких войск действовали на левом берегу Дуная. Значительные силы турецкой конницы намеревались — как стало известно русскому командованию — нанести удар в направлении на Яссы. В этой ситуации Румянцев двинул армию навстречу противнику. Своим движением, как писал он 20 апреля П.И. Панину, он имел в виду «прямое намерение наступательного действия, вложить в неприятеля больше страха, нежели суть мои силы». 25 апреля главные силы 1-й армии выступили из лагеря под Хотином и двинулись на юг вдоль левого берега Прута. После соединения с передовым корпусом у Румянцева было около 40 тысяч человек, включая нестроевых.

Великий визирь, зная малочисленность русских и обширность квартирного расположения, предполагал разбить их поодиночке, не допуская до соединения. Для этой цели он назначил три корпуса — всего около 60 тысяч человек. Сам же визирь с передовыми силами спешил подкрепить передовое войско. Именно поэтому Румянцев решил не дожидаться объединенного удара всей турецкой армии, а бить ее частями. В его планы вмешивалась весенняя распутица: проливные дожди приносили непредвиденные задержки, степи превратились в море грязи, ручьи — в почти полноводные реки. Люди и лошади тонули. Румянцев приказал бросать обозы.

На марше армия составляла несколько походных колонн, соответствовавших частям будущего боевого порядка. В этом же порядке войска располагались перед сражением. Это облегчало построение к бою. Оно выполнялось дивизиями заблаговременно под покровом темноты до начала сражения.

Татарская конница, подкрепленная передовыми корпусами турок, при приближении Румянцева перешла к обороне в укрепленном лагере при урочище Рябая Могила на левом берегу Прута.
Несмотря на разведку, русские войска не знали точного расположения татарской конницы. Чтобы не позволить противнику ускользнуть и в то же время облегчить возможность быстрого движения воинских масс, Румянцев разделил свою армию на три группы, дав каждой особый маршрут и точно определив точку соединения. Четко налаженная связь позволяла в случае необходимости быстро сосредоточить силы.

На пути к Рябой Могиле разъезды авангардного корпуса князя Репнина наткнулись на конницу неприятеля, ринувшуюся в атаку. Репнин отразил натиск при помощи подоспевшего корпуса генерала Баура. Вслед за ним подошли и главные силы Румянцева. 11 июня вся армия сосредоточилась. Это был первый в русской армии пример наступления частями и сосредоточение их перед боем.

Рекогносцировки заняли четыре дня. 5 июня до 10 тысяч татарской конницы внезапно атаковали Репнина и Баура. Сражение длилось около шести часов и закончилось бегством татар, разгромленных артиллерийским огнем и натиском пехоты.

Противник отошел к своим главным силам, занимавшим лагерь, расположенный «на превысокой и утесистой горе, лежащей при реке Прут, пониже Рябой Могилы, и окруженной обширным ретраншементом с сорока четырьмя пушками», как отмечал «Журнал о военных действиях» армии Румянцева.

Румянцев наметил нанести противнику главный удар с севера, направив туда главные силы и авангард Баура (до 23 тысяч человек). Правый фланг (с северо-востока) должен был атаковать Репнин (до 14 тысяч). Отряд Потемкина (около 4 тысяч) направлялся на запад— в тыл противнику. Затем последовало наступление на татар и турок с нескольких сторон сразу. Те не выдержали напора и начали понемногу откатываться назад.

Отступление войска противника скоро превратилось в бегство. Румянцев выслал для преследования всю тяжелую кавалерию, которая и гнала противника более двадцати верст. Преимущества, которые давали противнику его лошади, привычные к скачке по гористой местности, спасли его от поголовного истребления, так как тяжелая русская кавалерия не могла настигнуть бегущих и постепенно отставала.

Знаменательно соотношение потерь: в сражении у лагеря противник потерял более 500 человек убитыми, русские же— 17 убитыми и 37 ранеными. Пленные показали, что в бежавшей армии «почиталось турецкой пехоты 11 тысяч и конницы

11 тысяч же да татар 50 тысяч». С этими силами татарский хан намеревался уничтожить корпус Репнина до подхода основных сил Румянцева, появление которого явилось для хана фатальной неожиданностью. «Ужаснувшись окружающих их со всех сторон войск», численность которых они предполагали не менее 150 тысяч, татары и турки не смогли оказать русским сопротивления, хотя и превосходили их численностью вдвое.
Сражение при Рябой Могиле, первое большое сражение после окончания Семилетней войны, показало, как высоко поднялось русское военное искусство. До сих пор наступление всегда осуществлялось сплошной массой войск, хотя и разделенной на колонны. Раздельное же наступление колонн к Рябой Могиле — первый в европейской военной истории опыт концентрического наступления.

Сразу же после сражения Румянцев отрядил отряд Потемкина для наблюдения за отступающим противником. Поскольку медленное продвижение 2-й армии оставляло его фланг незащищенным, Румянцев выдвинул несколько отрядов для охраны важнейших направлений и только потом двинулся к нижнему течению Дуная. Панин в это время лишь переправился через Днестр и шел по направлению к Бендерам.

Вскоре между течением рек Прут и Ларга авангарды 1-й армии, далеко выдвинутые от основных сил, обнаружили лагерь противника. Это были части бежавших, но в дальнейшем опять приведенных в порядок войск хана. Вместе с пришедшими им на помощь из Молдавии турками их численность достигала 80 тысяч. Хан ждал здесь соединения с главными силами визиря, готовившимися к переправе через Дунай у Исакчи. Чтобы не допустить этого, Румянцев решает немедленно атаковать противника. Для осуществления операции он сосредоточил все свои силы, выделив лишь двухтысячный отряд для охраны мостов у Фальчи.

Русский командующий построил войско в четыре каре: два нацеливались на фланг татарского лагеря, два предназначались для атаки с фронта. По его плану вся кавалерия с легкими полковыми орудиями, соображая свое движение с фланговыми каре, в одно время с ними должна была ударить противнику в тыл. Артиллерия должна была идти впереди.

При Ларге Румянцев создал и применил новую тактику для действия против иррегулярных войск. Он напал в боевом порядке, не применявшемся доселе, что позволило ему разом выставить больше сил, чем татары, хотя тех и было значительно больше.

Наступление русской армии началось около двух часов ночи. В четыре часа передовые каре подошли к лагерю неприятеля и, поддержанные сильным артиллерийским огнем, начали атаку. И лишь около двенадцати часов дня противник обратился в бегство. Авангард Баура провожал его артиллерией.

Татарско-турецкие войска потеряли около 1 тысячи человек, 30 орудий, 3 мортиры, знамена и военное имущество. Потери русской армии составили не более ста человек.

В сражении при Ларге войска Румянцева, ворвавшись в турецкий лагерь, наглядно доказали, что есть вещи дороже серебра и злата. Османы были вынуждены отступать столь поспешно, что не успели ни вывезти, ни спрятать, ни растащить богатейшую казну. Русские солдаты постоянно натыкались на груды монет, россыпи жемчуга и камней, но поскольку им было не до этого — враг еще сопротивлялся, — все это так и оставалось лежать кучами. После сражения Румянцев лично подъезжал к каждому начальнику и изъявлял признательность за их благоразумие и мужество; а поблагодарив солдат за рвение и храбрость, приказал каждому отряду выдать по тысяче рублей в вознаграждение за их бескорыстие при переходе через неприятельский стан.

После Ларги противник в беспорядочном отступлении рассеялся в разных направлениях: турки отошли по течению Кагула, татары ушли к Измаилу и Килии.

Огорчительную весть о поражении при Ларге великий визирь Халиль бей услыхал во время переправы своих войск через Дунай. Получив сведения о наступлении 2-й русской армии на Бендеры, визирь решил помешать осаде крепости. С этой целью он двинулся навстречу разбитым ханским войскам по восточному берегу озера Кагул, установил связь с отступившими за озеро Ял-пух татарами с твердым намерением присоединить их к своей армии. Подойдя к остановившимся у озера Кагул туркам, шедшим от Ларги, турецкая армия расположилась здесь лагерем.

Русская армия под командованием Румянцева имела теперь перед собой главные силы осман, которые достигали 150 тысяч, а в тылу — разбитые, но вновь начавшие оправляться от разгрома и собираться ханские войска, насчитывающие порядка 80 тысяч человек. Хану, получившему значительное подкрепление, визирь поручил разрушить тыл русских, а затем идти на соединение с основными силами.

У русских окончилось продовольствие. Татары все более отчетливо грозили перерезать коммуникации, прекратить движение русских транспортов. Естественным в этой ситуации было отступление для обеспечения продовольственной базы. Но в то время как визирь двигался к Кагулу, Румянцев 10 июля направил авангард Баура по течению реки Кагул к деревне Гречани. Сам же он, отослав обозы к Фальчи для встречи с транспортами и поддерживая связь с Бауром через корпус Репнина, перешел в долину реки Сальчи и остановился на правом ее берегу. Эта позиция русской армии обеспечивала связь с Фальчи и Бендерами, держала под угрозой татарскую конницу и в то же время позволяла сосредоточиться в любом направлении. Румянцев не мог исключить для себя возможность соединения турок и татар и, чтобы не допустить этого, двинул 17 июля свои войска к Кагулу, соединился с корпусами Баура и Репнина у деревни Гречани, несколько севернее полосы остатков древнеримских укреплений — знаменитых валов Траяна.

Поскольку натиск татар в тылу все более и более усиливался, то сконцентрировать все силы не представлялось возможным. Румянцеву пришлось отправить из Гречани сильные подкрепления и довести численность тыловой группы до 11 тысяч человек. Таким образом, сам он располагал против войск Халиль-бея лишь армией, насчитывавшей не более 27 тысяч при 118 орудиях.

20 июля турецкая армия, утомленная бездействием русских, переменила свое выгодное положение и двинулась в направлении к Траянову валу, тянувшемуся в нескольких верстах южнее русского расположения. Здесь, в 7—8 верстах за валом, турки и занялись устройством лагеря. Румянцев, увидя это, сказал: «Если турки осмелятся разбить в сем месте хотя бы одну палатку, то я их в сию же ночь пойду атаковать».

Новая позиция, выбранная великим визирем, ограничивалась с севера (с фронта) Траяновым валом, с запада — глубокой рекой Кагул, с востока — широкой лощиной, постепенно сближающейся к югу с долиной Прута. Сюда сходились четыре гребня высот, веерообразно расположенных на пространстве между Прутом и лощиной. Средний хребет пересекал Траянов вал и тянулся далее к югу примерно на четыре версты.

Турецкий лагерь по сути дела располагался в своеобразном «мешке», между лощиной и течением Прута, заняв при этом проходившую здесь командную возвышенность. По всей видимости, великий визирь усматривал преимущество своей новой позиции в удобстве передвижений конницы по лощинам между хребтами для атаки расположенных южнее русских войск и действий на их тыл, если бы они вздумали с этой стороны атаковать турецкий лагерь. Невыгодность позиции,однако, была более значима: она была тесна, изрезана хребтами, изолировавшими части войск, а левый ее фланг оставался почти незащищенным.

Этот последний недостаток визирь намеревался возместить искусственным укреплением позиции. За первую ночь турки возвели по фронту четыре яруса окопов, выдвинув перед ними пять рвов, но с флангов возвести укрепления не успели. Русский командующий решил атаковать турок. Составленный им план атаки был сходен с Ларгой в том, что исход боя решался ударом основной массы сил на главном направлении, другие же операции выполняли лишь подсобную роль. Одновременно план Катульского сражения оказался проще, а идея главного удара — ярче.

Согласно плану Румянцева, основные усилия направлялись на левый фланг. Сюда, по разным путям, должны были подойти авангард Баура , дивизия Племянникова и дивизия Олица . Авангард Репнина и дивизия Брюса должны были атаковать одновременно с этим правое крыло противника, а также, если понадобится, подкрепить атаку левого фланга. То есть из 27 тысяч (против 150 тысяч турецкого визиря) имеющихся в его распоряжении войск Румянцев против левого фланга противника решил задействовать порядка 19—20 тысяч.

В два часа ночи 21 июля русские начали наступление. Войска стали подниматься на хребты, уходившие по направлению к лагерю противника. В начале пятого часа русские, подойдя к Траянову валу, построились в боевой порядок и двинулись на врага, встретившего их плотным оружейным и артиллерийским огнем.
Перед дивизией Брюса и корпусом Репнина поначалу показалась кавалерия противника с намерением контратаковать, но под огнем русских быстро отступила.

Тем временем артиллерийский огонь с укреплений все усиливался. Под его прикрытием турецкая конница лощинами снова устремилась на наступающих. Сильный конный отряд начал в то же время обход русского фланга и окружил каре Брюса и Репнина. Турки, проникнув за Траянов вал и используя его в качестве прикрытия, открыли сильнейший ружейный огонь и окружили дивизию Олица.

Для русских войск создалось крайне опасное положение. В этот момент Румянцев вызвал резерв, который оттеснил противника от устья лощины. Сюда же он приказал двинуть и артиллерию, открывшую огонь по конным массам турок, стесненным в лощине боковыми хребтами. Несмотря на большие потери, турки продолжали натиск, бросая в атаку все большие силы.

Особенно опасны действия турецкой конницы были для войск Репнина и Брюса . Русские пехотные каре успешно отражали конные атаки, но кавалерия оказалась в критическом положении. В целях лучшей обороны ее отвели за каре, а с тыла и с флангов прикрыли пехотой, построенной в мелкие батальонные каре. Около трех часов заняло отражение натиска турецкой конницы. К восьми утра связь между главными силами и изолированными до этого группами войск Брюса, Репнина и Олица была восстановлена, и русские перешли в решительное наступление.

Баур первым приблизился к левому флангу турок, уже готовившихся к атаке. Вслед за ним подошло каре Племянникова, за которым, левее и несколько отступя, следовали каре Олица и конница Салтыкова, а сзади — резерв. Прицельный артиллерийский и оружейный огонь русских заставил турок отступить. Каре Племянникова ускорило движение, но лишь только русские войска поднялись на небольшую высоту, лежащую в непосредственной близости к укреплению, скрывавшийся в засаде большой отряд янычар атаковал каре и стремительным натиском прорвал его фронт. Ворвавшись внутрь русского боевого построения, янычары привели его в замешательство. Расстроенные передовые части каре Племянникова стали отступать, с трудом отбиваясь от массы наседавшего на них противника. Увидев это, Румянцев сказал находившемуся рядом с ним принцу Брауншвейгскому: «Теперь настало наше дело», и бросился к солдатам. Взяв первое попавшееся ему на глаза из валяющихся на земле ружей, он закричал: «Товарищи, вы видите, что ядра и пули не решили; не стреляйте более из ружей, но с храбростию примите неприятеля в штыки».

В то время как высланный вперед 1-й гренадерский полк под командованием бригадира Озерова отражал натиск янычар, Румянцев перестроил войска заново в каре и сам повел их на противника в штыковую...

Гренадерский батальон Воронцова — из частей Баура — в этот же критический момент пробрался лощиной к плохо защищенному турецкому левому флангу и открыл продольный огонь, что чрезвычайно помогло успеху Племянникова и Олица.

Вслед за батальоном Воронцова двинулись и остальные силы Баура. Одновременно Брюс атаковал правый фланг турок, а Репнин, успев проникнуть в тыл противника, обрушил на него жестокий артиллерийский огонь.

Турки, терпя громадный урон, поражаемые с фронта и тыла, сбитые в нестройную толпу, наконец не выдержали и ударились в паническое бегство. Победителям достался лагерь противника и его артиллерия — 140 исправных пушек с полным боезапасом. Сражение продолжалось с пяти утра до половины десятого. Войска пребывали в крайней степени утомления, и поэтому русская пехота гнала турок без передышки не более четырех верст. Противник отступал в направлении Дуная по долине Кагула, о чем позднее доложили по начальству более свежие части корпуса Баура, сменившие в преследовании своих измученных товарищей. Турок, бежавших в сторону Измаила, продолжал преследовать отряд генерала Игельстрома.

Потери Халиль-бея в сражении были огромны. Еще больше турки потеряли при отступлении. Корпус Баура нагнал турок, когда те пытались при помощи трехсот судов переправиться через Дунай. В паническом страхе при виде настигающих их русских они перегружали суда и тонули. На берегу сгрудились обозы.

Увидев, что подошедшие части Баура построились в две линии, готовясь начать атаку, турецкие войска поспешно сдались. Часть их, правда, поначалу попыталась спастись на судах, но Баур затопил эти корабли артиллерийским огнем. Все оставшиеся на берегу предпочли смерти плен.

Русские войска овладели колоссальным турецким обозом, заполонившим весь берег, лошадьми, верблюдами, мулами, множеством скота и остатками артиллерии — приблизительно двадцатью шестью медными пушками.
После Катульского сражения Румянцев, обращаясь к солдатам, сказал: «Я прошел все пространство до берегов Дуная, сбивая пред собою в превосходном числе стоявшего неприятеля, не делая нигде полевых укреплений, а поставляя одно мужестви добрую волю вашу во всяком месте за непреоборимую стену».
Наградой за Кагул Румянцеву стал чин генерал-фельдмаршала.

Благодаря в ответном послании императрицу за милость, Румянцев напишет: «Русские подобно древним Римлянам, никогда не спрашивают: сколько неприятелей, но где они?»
Сражение при Кагуле — одна из самых славных побед русского оружия, наиболее крупная и значимая победа в русско-турецких войнах XVIII — начала XIX века.

Потом были еще сражения, перемежающиеся переговорами. Европейская политика тормозила заключение мира. Периодические перемирия на время переговоров завершились весной 1773 года, и армия Румянцева переправилась через Дунай, поближе к сердцу турецких владений.

В следующем, 1774 году турки понесли сокрушительные поражения: Каменский разбил их при Базарджике, сын П.С. Салтыкова Иван — при Туртукае, а Суворов — при Козлуджи.

Используя эту победу, Румянцев заблокировал главные силы армии великого визиря в Шумле. Противник был сломлен. Румянцев также организовал набег русской конницы за Балканы в тыл Шумлинского прохода для перерыва связи Шумлы с Адрианополем. Конный отряд возглавил бригадир Заборовский. Он стал единственным русским военачальником, проникшим далеко за Балканы.

К лету 1774 года турки устрашились возможного массированного продвижения русских войск за Балканы. Великий визирь предложил снова заключить перемирие и начать мирные переговоры. В ответ на это Румянцев в ультимативной формепотребовал заключения мира, и только на предложенных русскими условиях. Турки были вынуждены согласиться.

Мир был заключен в деревне Кючук-Кайнарджи, которую незадолго до этого занял Румянцев. Русский командующий решительно отклонил все попытки формальностями затянуть переговоры. Как писал сам Румянцев в реляции о ходе переговоров, все дело было «трактовано без всяких обрядов министериальных, единственно скорою ухваткою военною, соответствуя положению оружия». Прелиминарный текст мирного трактата был подписан непосредственно в русской ставке. Это событие прошло буднично и обыденно — договор был подписан по-походному, на полковом барабане.

Кючук-Кайнарджийский договор обеспечивал России исключительно выгодные условия. Согласно этому договору, крымские, кубанские, буджакские и другие татары становились независимыми от Оттоманской Порты. Во владение России переходили Керчь и Еникале в Крыму и Кинбурн на побережье Черного моря, степь между Днестром и Бугом, кроме крепости Очакова. Южная граница России к востоку от Днепра была передвинута к речкам Берда и Конские Воды. Россия получала право укрепить Азов. Порта предоставляла русским судам право свободного прохода через проливы и уплачивала 4,5 млн. рублей контрибуции. Россия брала под свое покровительство Молдавию и Валахию.

Кючук-Кайнарджийский мир превратил Россию в черноморскую державу и значительно укрепил ее позиции на юге, в Закавказье и на Балканах. Вскоре после заключения мира Румянцев вернулся к управлению Малороссией — было понятно, что на первых ролях в Петербурге ему не бывать. При дворе прочно обосновался его бывший подчиненный, новый фаворит Екатерины Г.А. Потемкин.

Талантливый человек и фактический правитель России, Потемкин не нуждался в соперниках, но лишь в подчиненных и исполнителях. Пусть даже талантливых. Так что Румянцев на Украине его устраивал, в Петербурге — никак.

Это подтвердила и новая война с Турцией, начавшаяся в 1787 году. Потемкин пытался руководить Румянцевым, с чем последний был не согласен, ибо его армии отводилась лишь вспомогательная роль. Румянцев же желал и мог сделать большее. Так что престарелый фельдмаршал сдал новому командующему армию и уехал, как он уже привык думать для себя, на родину, на Украину.

Последние годы жизни он безвыездно жил в селе Ташаки Переяславского уезда Полтавской губернии. Отсюда он продолжал управлять Малороссией, бессменным наместником которой был 32 года. Здесь он читал книги, называя их «мои учителя», здесь удил рыбу и принимал гостей. При дворе он не появлялся вовсе.

Сюда же в 1794 году, с началом боевых действий в Польше, прибыло извещение о назначении его главнокомандующим армией. Но фельдмаршал был уже стар. Он не выезжал на театр военных действий, а отдал приказ корпусным начальникам присоединить свои войска к корпусу Суворова, как старшему по чину, и после этого принимать и исполнять приказы Суворова.В Ташаках его застало известие о смерти Екатерины. Вступивший на престол Павел пожелал видеть Румянцева. Но было уже поздно. 25 ноября 1796 года Румянцев почувствовал себя плохо. В начале декабря самочувствие его немного улучшилось. «4-го числа декабря по полуночи в 7 часов он пил кофе с сухарями, отправляя свои письменные дела, и был очень бодр и весел, а в 9 часов параличный удар отнял у него язык и всю правую сторону тела». Следующие двое суток он пробыл в беспамятстве. «Все старания врачей спасти сего высокого больного и исторгнуть его из челюстей смерти», по словам очевидца, ни к чему не привели. 8 декабря 1796 года в 8 часов 45 минут, как было сказано в заключении о болезни, Петр Александрович Румянцев-Задунайский умер «самым тихим образом».

румянцев

РУМЯНЦЕВ-ЗАДУНАЙСКИЙ, ПЕТР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1725–1796), граф, российский полководец. Родился 4 (15) января 1725 в Москве в семье графа А.И.Румянцева, выдвиженца петровской эпохи, видного дипломата, военачальника и администратора первой половины 18 в. Крестник Елизаветы I. Получил хорошее домашнее образование. В 1731 приписан к гвардии. Во время пребывания отца на Украине (сначала в армии Б.-Х.Миниха , а затем в качестве управляющего Малороссией) в 1736–1739 учился у известного педагога Т.М.Сенютовича. В 1739 для продолжения образования был послан в Берлин, но вскоре вернулся в Россию и в июле 1740 поступил в Сухопутный шляхетский корпус, который, однако, оставил через четыре месяца и в звании подпоручика начал службу в войсках. Во время русско-шведской войны 1741–1743 находился в действующей армии при своем отце, назначенном уполномоченным для ведения мирных переговоров со Стокгольмским двором. В 1743 привез в Петербург известие о заключении Абосского мира и вместе с отцом был возведен в графское достоинство; получил чин полковника и стал командиром Воронежского пехотного полка. В 1748 во время войны за Австрийское наследство участвовал в походе русских войск на Рейн. Пожалован в генерал-майоры.

Участвовал в Семилетней войне 1756–1763; командовал пехотной бригадой в армии фельдмаршала С.Ф.Апраксина. Сыграл решающую роль в победе над пруссаками при Гросс-Егерсдорфе 19 (30) августа 1757; произведен в генерал-поручики, награжден орденом Св. Андрея Первозванного и назначен командиром дивизии. Отличился в битве при Кунерсдорфе 1 (12) августа 1759, отбив все атаки пруссаков на высоту Гроссшпицберг; награжден орденом Св. Александра Невского. Получил под начало отдельный корпус (22 тыс. чел.). В августе 1761 осадил сильнейшую прусскую крепость Кольберг (Колобжег) и 5 (16) декабря принудил ее к сдаче; там он впервые применил метод атаки батальонными колоннами и рассыпным строем на пересеченной местности, а также организовал тесное взаимодействие сухопутных соединений и флота (огонь корабельной артиллерии, морской десант).

После смерти Елизаветы Петровны был приближен новым императором Петром III, который произвел его в генерал-аншефы, сделал кавалером орденов Св. Анны и Св. Андрея Первозванного и планировал отправить во главе армии в Шлезвиг-Гольштейн для борьбы против Дании. Падение Петра III в июне 1762 побудило его подать прошение об отставке, однако Екатерина II не приняла ее. В 1764, после упразднения гетманства, назначен генерал-губернатором Малороссии и президентом Малороссийской коллегии (эти посты он занимал до самой своей смерти). Ставил главной своей целью распространить на Левобережную и Слободскую Украину общерусские институты и законодательство. Подавлял все попытки украинцев защитить свою автономию и привилегии. В 1765 провел генеральную опись Малороссии (Румянцевская опись). В 1767 оказывал давление при выборах депутатов и составлении наказов в сословно-представительную Комиссию по составлению нового Уложения (основных законов государства).

С началом русско-турецкой войны 1768–1774 назначен командующим Второй армией (40 тыс.), действовавшей против Крымского ханства. В начале 1769 отразил вторжение крымских татар, взял Азов и Таганрог. 16 (27) сентября 1769 сменил фельдмаршала А.М.Голицына, медлительность которого вызвала недовольство Екатерины II, на посту командующего Первой армией. В январе 1770 отразил наступление турок у Фокшан, взял Браилов и одержал победу у Джурджи. В мае, пытаясь помешать переправе турецкой армии через Прут, двинулся в Молдавию. 17 (28) июня разбил двадцатитысячный татаро-турецкий отряд у Рябой Могилы. 7 (18) июля, располагая 25 тыс. чел., атаковал восьмидесятитысячную армию турок у Ларги и заставил ее отступить к Измаилу. 21 июля (1 августа) с семнадцатитысячным отрядом разгромил главные силы противника (150 тыс.) под Кагулом; эта победа принесла П.А.Румянцеву славу лучшего полководца своего времени, орден Св. Георгия 1-ой степени и звание генерал-фельдмаршала. К концу 1770, овладев Измаилом, Килией, Аккерманом, Бендерами, Бухарестом и Крайовой, вытеснил турок из Молдавии и Валахии. В 1771 отбил попытки турок вернуть контроль над Дунайскими княжествами. В 1773 перенес военные действия за Дунай и осадил Силистрию, однако под угрозой окружения был вынужден отступить на левый берег Дуная. В 1774, после победы А.В.Суворова при Козлудже, русские войска блокировали турецкую армию у Шумлы; отвергнув просьбу великого визиря Мусин-Заде о перемирии, П.А.Румянцев заставил его подписать 10 (21) июля мирный договор в Кючук-Кайнарджи, добившись уступки Кабарды, Азова, Керчи, Еникале и Кинбурна, а также признания независимости Крыма, автономии Дунайских княжеств и протектората России над турецкими христианами. 10 (21) июля 1775 Екатерина II пожаловала ему титул графа Задунайского, одарила его деньгами и поместьями; в 1782 в Царском Селе был воздвигнут обелиск в память о его победах. Назначен командующим тяжелой артиллерией российской армии.

Вернувшись на Украину, продолжил политику унификации. В 1782 распространил на Малороссию административное деление на губернии и общероссийскую систему местного управления, а в 1783 окончательно узаконил там крепостное право.

В начале русско-турецкой войны 1787–1791 был назначен командующим Второй армии, но вскоре вступил в конфликт с главнокомандующим русскими войсками Г.А.Потемкиным и в 1789 был отозван с театра военных действий. Во время Польской кампании 1794 возглавлял вспомогательную армию; оказал большую помощь А.В.Суворову в разгроме войск Т.Костюшко; в Петербурге в его честь был воздвигнут новый обелиск. После окончания войны уехал в Малороссию. Скончался 8 (19) декабря 1796 в своем имении Ташань под Киевом и был похоронен в Киево-Печерской лавре.

П.А.Румянцев-Задунайский внес значительный вклад в развитие российского военного искусства. Его основным стратегическим принципом было полное уничтожение противника посредством наступательного боя и четкого определения направления главного удара. Он стремился к тесной координации действий армии и флота, впервые применил новаторскую тактику маневрирования дивизионных каре в сочетании с рассыпным строем стрелков, создавал и активно использовал тактические резервы и отказался от традиционной для европейской военной традиции практики боя исключительно на равнинной местности. Свои идеи П.А.Румянцев изложил в ряде военно-теоретических трактатов (Инструкции , Обряд службы , Мысли ), послуживших основой для воинских уставов второй половины 18 в. Продолжателем его традиций стал А.В.Суворов .

Иван Кривушин

Основоположником русской военной доктрины явился Петр Александрович Румянцев. Смотревший всегда и раньше всего в корень дела, он понимал самобытность России и все различие между русской и европейской военными системами - различие, вытекавшее из этой самобытности.

В эпоху господства во всей Европе бездушных прусских теорий, формализма и автоматической - «фухтельной» - дрессировки Петр Александрович Румянцев первым выдвинул в основу воспитания войск моральные начала, причем воспитание, моральную подготовку он отделял от подготовки «физичной». 60 - 70-е годы XVIII века справедливо называют «румянцевским» периодом истории российской армии, периодом блистательных побед самой передовой армии в мире.

Родился будущий полководец в 1725 году. Его отцом был Александр Иванович Румянцев - один из сподвижников Петра I, а матерью - Мария Андреевна, внучка знаменитого боярина Матвеева. На шестом году мальчика записали солдатом в гвардию, а далее началось учение.

Учителем его был украинский педагог Тимофей Михайлович Сенютович, прошедший курс в черниговском «коллегиуме», а затем изучавший «в иностранных землях разные языки». В 1739 году юный Петр Румянцев был направлен в Берлин для приобретения навыков дипломатической службы при российском посольстве. Однако он не столько учился в столице Пруссии, сколько вел разгульную жизнь.

В 1740 году Румянцев поступил было в Шляхетский сухопутный кадетский корпус, но проучился в нем лишь четыре месяца. Пылкий, свободный от отцовской опеки юноша (А. И. Румянцев возглавлял тогда посольство в Константинополе) не смог вынести однообразия занятий.

Неучем, однако, он не остался, ибо постоянно занимался самообразованием и очень любил чтение книг. Позднее, указывая на книги, он неоднократно говорил: «Вот мои учители».

Во время русско-шведской войны 1741–1743 годов Румянцев находился в действующей армии и имел уже чин капитана. Война завершилась подписанием в Або мирного договора со Швецией, выгодного для России.

Русскую делегацию на переговорах возглавлял Александр Иванович, направивший сына в столицу с текстом мирного трактата. Императрица Елизавета Петровна была столь довольна прекращением военных действий, что пожаловала отцу графское достоинство, а сына произвела в полковники.

Полковнику было всего 19 лет. Он выделялся удальством, был любимцем женщин и не знал границ в своих проказах. Похождения Петра Румянцева стали известны императрице, и она отправила виновного к отцу для отеческого внушения. Генерал-аншеф Румянцев решил, что полковнику Румянцеву будут полезны розги. Урок, видимо, оказался своевременным.

Семилетнюю войну (1756–1763) Петр Румянцев встретил генерал-майором, с этого времени начинается его восхождение к вершинам воинской славы.

Русские солдаты и офицеры побаивались пруссаков, ибо армия Фридриха Великого справедливо считалась сильнейшей в Европе. В августе 1757 года русские и прусские войска встретились в сражении у Гросс-Егернсдорфа. Румянцев, возглавивший пехоту авангарда, повел воинов в штыковую атаку и решил судьбу битвы в пользу русских.

Первая победа имела самое благоприятное воздействие на солдат. Она показала, что пруссаков можно бить.

Отличилась и русская конница, оказывавшая на протяжении всей войны неоценимую поддержку пехоте. Ее выучка оказалась превосходной как в конном строю, так и в пешем. При отходе русских войск после битвы у Цорндорфа в Померанию двадцать спешенных драгунских и конно-гренадерских эскадронов отряда Румянцева задержали на целый день двадцатитысячный прусский корпус у Пасс Круга.

Драгунская выучка (умение действовать в пеших порядках) и наличие конной артиллерии делали русскую конницу способной на такие дела, которые были бы не под силу никакой иностранной кавалерии. Генерал-поручик Румянцев зарекомендовал себя замечательным кавалерийским начальником.

Однако самостоятельное командование он получил лишь в 1761 году, когда возглавил 24-тысячный корпус, осаждавший город Кольберг. Несмотря на приказ фельдмаршала Бутурлина прекратить осаду из-за наступления холодов, Петр Александрович 5 декабря взял крепость: 2903 пленных, 146 орудий, 20 знамен стали трофеями этого дня.

При Петре III Румянцев стал полным генералом, кавалером орденов св. Анны и св. Андрея Первозванного. Император назначил его главнокомандующим армией, направленной в Голштинию для войны с Данией.

Румянцев готовился к новым победам, но в столице произошел переворот, и на престол вступила Екатерина II. Генерал-аншеф не присягал ей до тех пор, пока не убедился в смерти Петра. Два года после этого он оставался не у дел.

В 1764 году императрица назначила Румянцева генерал-губернатором Малороссии, поставив перед ним задачу способствовать ликвидации украинской автономии. В 1765 году он объехал всю Украину, и по его инициативе была проведена перепись населения. Генерал вполне оправдал выбор монархини: он решительно уничтожал злоупотребления чиновников, строгой справедливостью завоевывал постепенно доверие украинского населения.

В 1768 году началась война с Турцией. Екатерина II назначила Румянцева командующим 2-й армией, которой ставилась задача охранять границы от набегов крымских татар. 1-й армией командовал князь А. М. Голицын, но действовал он слишком осторожно. Императрица была недовольна и 16 сентября 1769 года сменила его Румянцевым.

Прибыв в 1-ю армию в конце октября, новый командующий занялся наведением порядка. Зимой войска активно занимались боевой подготовкой. План кампании 1770 года был составлен самим Румянцевым, добившимся от императрицы невмешательства в его действия. Он полагал необходимым действовать наступательно и энергично. Первая решительная битва произошла 7 июля на реке Ларге. Петр Александрович, имея 25 тысяч воинов, на рассвете атаковал 55-тысячный турецко-татарский корпус и обратил противника в бегство. Крымский хан со своей конницей бежал к озеру Ялтух, где простоял до конца кампании, не проявляя активности.

Еще более прославила имя Румянцева победа, одержанная над вдесятеро сильнейшим неприятелем при Кагуле 21 июля.

Русская армия пошла на турок тремя колоннами и опрокинула их толпы. Однако внезапная контратака 10 тысяч янычар, ударивших на дивизию генерала Племянникова, едва не имела успеха.

Румянцев лично бросился в сечу, и его громовое «Стой, ребята!» спасло положение. Истреблением янычар закончилось поражение турецкой армии.

Визирь Молдаванчи, командовавший войском, бежал, татарский хан последовал его примеру. Турецкая армия потеряла 20 тысяч убитыми и ранеными, свыше 2000 пленными, до 300 знамен и значков, 203 орудия. Потери русских составили 960 человек. Преследование отступавших велось энергично.

Конный авангард генерала Бауэра настиг турок на переправе через Дунай и под Карталом добил расстроенные полчища, захватив остальную артиллерию (150 орудий).

Перебравшись через Дунай, визирь из всей 150-тысячной армии смог собрать лишь 10 тысяч человек.

После этой победы судьба войны была решена, но она длилась еще три года вследствие упорства султана. Турецкая армия так и не смогла оправиться от Кагульского разгрома. П. А. Румянцев шел по пятам неприятеля и последовательно занял Измаил, Килию, Аккерман, Браилов, Исакчу, Бендеры.

В 1771 году он перенес военные действия за Дунай, а в 1773 году успешные битвы русских войск продолжались. Однако год закончился в общем безрезультатно.

В 1774 году Румянцев с 50-тысячным войском выступил против 150-тысячной армии турок, которая сосредоточилась на высотах у Шумлы.

Русский полководец с частью своего войска обошел турецкий лагерь, отрезал визирю сообщение с Андрианополем, захватил артиллерию и обоз.

В турецкой армии началась паника. Визирь заговорил о мире и принял все условия, продиктованные ему победителем. Так 10 июля был заключен Кучук-Кайнарджийский мир.

Граф Румянцев получил фельдмаршальский жезл, наименование Задунайского, другие награды.

Его победы были увековечены памятниками-обелисками в Санкт-Пететербурге и Царском Селе. Екатерина II желала, чтобы полководец въехал в Москву на триумфальной колеснице через триумфальные ворота, но фельдмаршал отказался.

Далее фельдмаршал Румянцев-Задунайский снова управлял Малороссией, способствовал введению там общерусских порядков. Во время русско-турецкой войны 1787–1791 годов командовал 2-й армией, вошел в конфликт с главнокомандующим Г. А. Потемкиным и фактически устранился от командования.

В 1794 году он номинально числился командующим армией, действовавшей против Польши, но по болезни не выезжал из имения.

Умер Румянцев в 1796 году.

Деятельность фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского в значительной мере определила развитие русского военного искусства во второй половине XVIII века.

Впервые он применил батальонные колонны для маневрирования на поле боя и атаки, им были созданы легкие батальоны, действовавшие в рассыпном строю. Это означало зарождение новой тактики.

Полководческое мастерство Петра Александровича Румянцева характеризовалось использованием подвижных каре, умелым чередованием фронтальных и фланговых ударов, созданием и использованием тактических резервов, организацией взаимодействия родов войск.

Большое внимание уделял фельдмаршал материальному обеспечению и воспитанию солдат. Свои идеи он изложил в ряде работ, опубликованных в 60 - 70-е годы XVIII века.

Не случайно, что, когда Румянцев-Задунайский побывал в Берлине, все генералы и офицеры прусского генерального штаба явились к нему со шляпами в руках - «с почтением и поздравлением», а сам престарелый Фридрих Великий лично командовал на потсдамском полигоне в честь русского фельдмаршала учением, представлявшим Кагульскую битву.