Психология в петухов курс лекций. Петухов Валерий — Полный курс лекций по Общей психологии. Когнитивная психология внимания

Известный лингвист раскрыл тайны знаменитой русской неулыбчивости.

Почему русские мало улыбаются? Этот вопрос мы часто слышим от наших иностранных коллег, и это вопрос абсолютно справедливый. Русские действительно значительно меньше улыбаются, чем большинство народов Запада и Востока.

Дело в том, что для русского коммуникативного поведения характерна бытовая неулыбчивость, которая выступает как одна из наиболее ярких и национально-специфических черт русского общения.

Анализ показывает, что можно выделить по крайней мере следующие национальные особенности русской улыбки.

1. Улыбка в русском общении не является сигналом вежливости.

В американском, английском, немецком, финском коммуникативном поведении улыбка – прежде всего сигнал вежливости, поэтому она обязательна при приветствии и в ходе вежливого разговора. Русские писатели не раз обращали внимание на отличие русской и американской улыбки, характеризуя американскую улыбку как странную для русского человека и искусственную. Сатирик М.Задорнов называл американскую улыбку хронической, а М.Жванецкий писал, что американцы улыбаются, как будто включены в сеть. М.Горький писал, что у американцев на лице прежде всего видишь зубы.

На Западе улыбка при приветствии означает прежде всего вежливость приветствия. Чем больше человек улыбается при приветствии, чем более он приветлив в этот момент, тем больше вежливости к собеседнику он демонстрирует таким своим поведением.

Взаимные улыбки в процессе диалога с собеседником также сигнализируют о вежливости к собеседнику, о том, что участники вежливо слушают друг друга.

Улыбка в сфере сервиса на Западе (и на Востоке) также прежде всего выполняет функцию демонстрации вежливости. Ср. китайскую поговорку: Кто не может улыбаться, тот не сможет открыть лавку. В Японии девушки у входа на эскалатор в больших универмагах улыбаются и кланяются каждому покупателю, ступающему на эскалатор – 2500 улыбок и поклонов в день.

В международных отелях системы “Интерконтиненталь” клерк, оформляющий постояльца, в течение 5-6 минут обучен улыбнуться не менее 6 раз.

Улыбка вежливости в некоторых культурах имеет смысл предохранения собеседника от огорчения в связи с восприятием рассказываемого. Так, И.Эренбург в своих воспоминаниях рассказывает о китайце, который с улыбкой сообщил ему о смерти своей жены. Но эта вежливая улыбка, как пишет И.Эренбург, означала: “вы не должны огорчаться, это мое горе”.

В русском коммуникативном поведении улыбка ‘для вежливости’ или ‘из вежливости’ просто не принята, и даже наоборот – к чисто вежливой улыбке собеседника, если она опознана как таковая, русский человек обычно относится настороженно или даже враждебно: русская фраза “он из вежливости улыбнулся” содержит неодобрительное отношение к улыбнувшемуся.

Постоянная вежливая улыбка называется у русских ‘дежурной улыбкой’ и считается плохим признаком человека, проявлением его неискренности, скрытности, нежелания обнаружить истинные чувства. “Уберите свою дежурную улыбку!” – говорили в Воронеже русской преподавательнице английского языка, которая все время по-американски ‘держала улыбку’.

2. В русском общении не принято улыбаться незнакомым.

Улыбка в русском общении адресуется в основном знакомым. Именно поэтому продавщицы не улыбаются покупателям – они же их не знают. Знакомым покупателям российские продавщицы будут улыбаться.

3. У русских не принято автоматически отвечать на улыбку улыбкой.

Американец писал в Известиях: “Почему-то, когда мы смотрим на таможенников, проверяющих наши паспорта, и улыбаемся им, мы никогда не получаем улыбки в ответ. Когда мы встречаемся глазами на улице с русскими людьми и улыбаемся им, мы никогда не получаем улыбки в ответ”. Это наблюдение верное: если русскому человеку улыбнулся незнакомый, это скорее побудит русского искать причину адресованной ему улыбки, чем побудит ответить незнакомцу улыбкой. Часто в таких ситуациях следует вопрос: “А мы что, знакомы?”

На улыбку знакомого человека у русских тоже далеко не всегда следует автоматически улыбка, скорее это рассматривается как приглашение вступить в контакт, в разговор.

4. В русском общении не принято улыбнуться человеку, если случайно встретился с ним взглядом.

Американцы в таких случаях улыбаются, а у русских принято, наоборот, отвести взгляд.

5. У русских не принято улыбаться, совместно глядя на маленьких детей или домашних животных.

У американцев это принято, а у русских – нет.

6. Улыбка у русских – сигнал личного расположения к человеку.

Русская улыбка демонстрирует тому человеку, которому она адресована, что улыбающийся человек относится к нему с личной симпатией. Улыбка демонстрирует личное расположение. Поэтому и улыбаются русские только знакомым, поскольку к незнакомому нет личного расположения. На улыбку незнакомому может тоже последовать реакция: “Разве мы с вами знакомы?”

7. У русских не принято улыбаться при исполнении служебных обязанностей, при выполнении какого-либо серьезного дела.

Таможенники не улыбаются, поскольку заняты серьезным делом. Продавцы, официанты – тоже. Это особенность русской улыбки уникальна. В Чейз Манхэттен Бэнк в Нью-Йорке висит объявление: “Если наш оператор вам не улыбнулся, заявите об этом швейцару, он вам выдаст доллар”.

Не принято, чтобы дети улыбались на занятиях. Русские взрослые учат детей: не ухмыляйся, будь серьезен в школе, во время приготовления уроков, когда с тобой разговаривают взрослые. Одно из самых распространенных замечаний учителя в российской школе: что улыбаешься, пиши.

Улыбка обслуживающего персонала при исполнении служебных обязанностей в России всегда отсутствовала – приказчики, продавцы, официанты, слуги были вежливы, предупредительны, но не улыбались. Улыбку в сфере сервиса у русского персонала надо вырабатывать как профессиональное требование, сама она не появляется.

8. Русская улыбка призвана быть только искренней, она рассматривается как искреннее выражение хорошего настроения или расположения к собеседнику.

В русском коммуникативном сознании существует императив: улыбка должна являться искренним отражением хорошего настроения и хорошего отношения. Не принято улыбаться ‘просто так’, чтобы поднять настроение собеседника, чтобы сделать приятное, чтобы поддержать человека – этих функций у русской улыбки нет. Чтобы иметь право на такую улыбку, надо действительно хорошо относиться к человеку или реально быть в хорошем, приподнятом настроении.

9. Улыбка русского человека должна иметь вескую причину, известную окружающим, только тогда человек получает на нее "право" в глазах окружающих. Если русскому человеку причина чьей-либо улыбки оказывается непонятной, это может вызвать у него серьезное беспокойство.

Так, одна продавщица попала в психбольницу: “что-то мне директор улыбается, наверняка у меня недостача”; преподавательница вуза в свое время написала на ректора института жалобу в партком – “он надо мной издевается – всегда улыбается, когда мы с ним встречаемся”.

В русском языке есть уникальная поговорка, отсутствующая в других языках: “Смех без причины – признак дурачины”. Логику этой поговорки не могут понять люди с западным мышлением. Один немецкий преподаватель, которому объяснили смысл этой поговорки, (“Если человек без причины смеется, у него не все в порядке с головой”) никак не мог понять и все спрашивал: “А почему это из этого следует?”

Причина улыбки человека должна быть прозрачной, понятной для окружающих.

Если причина непонятна или считается недостаточно уважительной для окружающих, могут прервать улыбку, сделать замечание – чего улыбаешься?

Например, привычно улыбчивую американку в Ленинграде в 1991 году незнакомая старушка схватила за рукав и воскликнула: “Чего ты лыбишься?” Американка была в шоке еще и потому, что не нашла это слово в своем карманном словаре.

10. Достойной (и фактически единственной) причиной для улыбки в русском общении признается текущее материальное благополучие улыбающегося.

Призыв Д. Карнеги “Улыбайтесь” приводит обычно в русской аудитории к реплике: “Чему улыбаться-то? Денег не платят, вокруг одни проблемы, а вы – улыбайтесь”. Обращает на себя внимание употребление местоимения чему: русское сознание не воспринимает улыбку, как адресованную кому, как бы не видит в ней коммуникативного смысла, воспринимая ее как отражательный, симптоматический сигнал настроения-благополучия в материальном плане.

11. В русской коммуникативной культуре не принято улыбаться для поднятия настроения собеседника либо для самоподбадривания.

Если нет хорошего настроения или благополучия, русский человек скорее всего не будет улыбаться.

В японском документальном фильме о вынужденной посадке самолета было показано, как улыбалась стюардесса всем пассажирам перед аварийной посадкой, и как после посадки она упала и забилась в истерике – она выполнила свой профессиональный долг, успокоила пассажиров.

Общественное мнение в России осуждает и улыбку самоподбадривания: “ее муж бросил, а она ходит улыбается”, “у нее семеро детей по лавкам, а она ходит улыбается” и т.д.: все эти фразы содержат осуждение улыбки женщины, которая старается не сдаваться в трудной ситуации.

12. В русском сознании улыбка как бы требует определенного времени для своего осуществления. Она рассматривается как некий самостоятельный коммуникативный акт, который как таковой в большинстве случаев излишен.

Ср. русскую поговорку: делу время, потехе час.

Учителя очень часто делают замечания детям: “потом будешь улыбаться, работай”.

В свое время на аналогичную проблему в сатирической форме указывал А.Райкин: “Смеяться надо в специально отведенных для этого местах!”

13. Улыбка должна быть уместной с точки зрения окружающих, соответствовать коммуникативной ситуации.

Большинство стандартных коммуникативных ситуаций русского общения улыбку не санкционируют. Не принято улыбаться в напряженной ситуации – “не до улыбок”. Не принято улыбаться, если рядом есть люди, о которых известно, что у них серьезные огорчения, кто-то болен, озабочен личными проблемами и т. д.

14. У русских наблюдается нечеткое различие между улыбкой и смехом, на практике часто эти явления отождествляются, не различаются, уподобляются одно другому.

Ср. реплику учителя улыбающимся детям: “Что за смех? Я ничего смешного не сказал!” Вообще, улыбающимся людям в России часто говорят: “Не пойму, что здесь смешного!” или “А что я смешного сказал?”.

Таковы основные особенности русской улыбки.

Особенности русской улыбки, бытовая неулыбчивость русского человека (именно неулыбчивость, а не мрачность – русские люди в своем большинстве веселые, жизнерадостные и остроумные) поддерживается и русским фольклором, где мы находим массу поговорок и пословиц “против” смеха и шуток. Ср. список таких единиц только из словаря В.Даля Пословицы русского народа:

Делу время, потехе час.

Шутка до добра не доводит.

И смех наводит на грех.

И смех, и грех.

И смех, и горе.

Смех без причины – признак дурачины.

Иной смех плачем отзывается.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Шути, да оглядывайся.

В шутках правды нет.

В шутках правды не бывает.

Кто шуток не разумеет, с тем не шути.

Шутить шути, да людей не мути.

Умей пошутить, умей и перестать.

Нет лучше шутки, как над собой.

Тем не шути, в чем нет пути.

Тем не шутят, что в руки не дают.

Всякая шутка – баламутка.

Набьет улыбка оскомину.

Тут не до смеху.

Тут не до смешков.

Шутка в пазуху не лезет.

Шутя люди мед пьют.

Шутил, шутил да и вышутил.

Боярин шуту рад, да с ним не выходит в ряд.

Шут не шут, а хороший шпынь.

Это и курам насмех.

Куры нахохочутся.

Молод смеяться: еще на зубах волоса не выросли.

Не перед добром развеселился.

Это смех перед слезами.

Смехом сыт не будешь.

Смех – волынка: надул, поиграл да кинул.

Шутил Мартын, да и свалился под тын.

Кто весел, а кто и нос повесил.

И то смешно, что в животе тощо.

За весельем горесть ходит по пятам.

С дураком смех берет, а горе тут.

Смешки смешками, а дело делом.

Пиво пивом, дело делом, а шутка поди в чужую деревню.

Смех смехом, а шутка в сторону.

Шутил бы черт с бесом, водяной с лешим.

Плохая шутка баламутка.

Всякая шутка надвое растворена: кому смешно, ан мышке за беду.

Резвился, веселился да в яму свалился.

И дураку не всякая шутка к лицу.

Кто смешлив, тот и слезлив.

Из дурака и смех плачем прет.

Умей шутить, умей и отшучиваться.

Не смейся другу, не изжив веку.

Смешки хороши, да каковы будут пасмешки.

Над кем посмеешься, тот над тобою поплачет.

Чему посмеешься, тому поработаешь.

Последний смех лучше первого.

Не смейся носом: надуха пристанет (насморк).

Не смейся, горох: не лучше бобов.

Не смейся, вода: сама молода.

Не смейся, горох, над бобами – сам будешь под ногами.

Шутить над другим, любить шутку и над собой.

Кто не любит шуток, над тем не шути.

Шутку любишь над Фомой, так люби и над собой.

Тоже смешно, да на нож пошло.

Встарь люди бывали умней, а теперь веселей.

Шутки в сторону.

Шутка шуткой, а дело делом.

Шутить шути, а рожь купи.

Шут в дружбе неверен.

Шуту не верь.

Хорошо смеяться на сухом берегу.

Шутка не погудка.

Грызут орешки не для насмешки.

Эта шутка не в лисьей шубке (то есть гола, груба, неприятна).

Шутки шутить – людей мутить.

Шути, да за спиной простор береги.

Шутить шути, а долг плати.

Шутить шути, а хлеб купи.

Век на смеху живет.

Век прошутишь, слово проживешь.

На вековую шутку никого не станет.

Живем шутя, а помрем вправду.

Лишняя шутка в забаву не годится.

Шутить хорошо до краски (пока не сердится).

Над другом шути, пока краска в лицо не вступит.

Больше (дороже) рубля не шути.

Шутка в добро не введет.

Шутка к добру не приведет.

В чем живет смех, в том и грех.

Чем черт не шутит.

Шутить бы черту со своим братом.

Идеалом русской женщины является неулыбчивая женщина:

Она улыбается редко,

Ей некогда лясы точить,

У ней не решится соседка

Ухвата, горшка попросить.

…Лежит на ней дельности строгой

и внутренней силы печать

(Н.А.Некрасов. “Мороз – красный нос”)

Бытовая неулыбчивость русского человека может быть объяснена следующими причинами.

Для русской коммуникативной культуры характерна искренность и открытость; соборность, коллективность бытия русского человека предполагает, что все должны все друг о друге знать, не должно быть особых секретов от окружающих. Отсюда – стремление и привычка не скрывать своих чувств, своего настроения.

Повседневный же быт русского человека, его повседневная жизнь были на протяжении многих веков тяжелой борьбой за существование; жизнь рядового русского человека была крайне тяжелой, и озабоченность закрепилась как нормативная бытовая мимика русского человека. Улыбка же отражает в этих условиях исключение из правила – благополучие, достаток, хорошее настроение, а все это может быть у немногих и в исключительных случаях, это всем заметно и может вызвать вопросы, зависть и даже неприязнь – “чего разулыбался?”.

Отметим, что рыночные отношения в нынешних условиях являются стимулом, с одной стороны, к еще большей озабоченности русского человека, а с другой стороны – стимулом к появлению профессиональной, "коммерческой" приветливости, что не может не сказаться, в конечном итоге, на таком невербальном компоненте русского коммуникативного поведения, как улыбка.

Наиболее яркой характерной чертой русского общения считается природная неулыбчивость. На Западе эту особенность часто не могут осмыслить. Иностранцы воспринимают её за демонстрацию невоспитанности или неуважения к человеку. Объяснить это явление можно и сложным климатом России, и её непростым историческим развитием. Исследуя поведение людей из других стран во время общения, учёные выделили несколько особенностей «русской улыбки».

Внешний вид улыбки

Русские улыбаются только губами, иногда слегка показывая верхние зубы. Такое положение вещей может восприниматься иностранцами как недостаточно весёлое Часто оно вызывает вопрос: почему русские не улыбаются? Фото радостных американцев обычно совсем иные. На них люди показывают широко растянутые губы и оба ряда зубов. В Китае даже специально учат сотрудников большим улыбкам, для чего они во время тренировки удерживают во рту палочку для еды. Русским людям такой западный вариант кажется чем-то фальшивым, так как подобное выражение лица выглядит неестественно.

Вежливая улыбка

Большинство западных европейцев используют улыбку как сигнал вежливости, который обязателен при приветствии собеседника и во время всего разговора. Когда человек встречается с кем-то, он старается больше улыбаться, если хочет проявить уважение. В восточной культуре считается, что с помощью этого простого выражения лица даже негативная информация будет воспринята легче. Так, житель Азии может рассказать о смерти своего близкого друга с улыбкой. Она будет означать, что это личное горе человека. И он не хочет огорчать им своего собеседника. Для русского такое поведение неприемлемо. Не зная национальных особенностей, к чужой мимике можно отнестись крайне негативно. Улыбка из вежливости воспринимается россиянами как что-то не очень искренне, или даже враждебное. Такие стандартные выражения лица для клиентов называются «дежурными».

Улыбка для незнакомцев

Во время исполнения служебных обязанностей россияне обходятся без улыбок. В области русского бизнеса доброжелательное выражение лица считается неискренним. Ведь для людей нашего менталитета профессиональная улыбка смотрится как искусственная маска. Она прячет под собой полное равнодушие. В русском общении улыбку адресуют только знакомым людям. Наши кассиры не улыбаются клиентам - ведь они им неизвестны. Однако знакомого покупателя продавец обязательно наградит своей симпатией.

Когда нам улыбается чужой человек, это вызывает вопрос: «А мы знакомы?» В русской культуре любой проявленный интерес рассматривается как приглашение завязать беседу или познакомиться. Если человек не хочет контакта, он может просто не ответить на знак внимания. Случайно встретившись взглядами, русский посмотрит в сторону, а американец улыбнётся. И это нормально в обоих случаях. При вопросе, почему русские не улыбаются, иностранцы постоянно говорят: при виде весёлого человека россиянин начинает искать причину в себе. Он думает, что его вызывает смех.

Искренность российской улыбки

Одной из причин, почему русские не улыбаются, Adme.ru называет отсутствие на то весомой причины, то есть для демонстрации чувств должны быть некие эмоции. Одновременно наши люди открыто улыбаются, показывая хорошее настроение или расположение к собеседнику. А неискреннее проявление радости вызывает настороженность и неодобрение. Для русских также неприемлема излишняя весёлость. Такая улыбка рассматривается как глупость или вызывающее поведение. У китайцев же она призвана скрыть и показать свою вежливость даже человеку, не очень приятному в общении.

Уместна ли улыбка?

Для русского человека важно, чтобы улыбка соответствовала ситуации. Например, неуместно проявлять радость, если известно, что у собеседника произошла какая-то неприятность. Также во время напряжённой ситуации русские понимают, что сейчас не до веселья. У наших людей не принято улыбаться только для того, чтобы поднять настроение собеседнику или подбодрить себя в трудный момент. Россияне осуждают даже улыбку, которой индивид пытается сам себя подбадривать в случае беды или горя. Так, они говорят: «От него жена ушла, а он ходит, улыбается». Таким образом, осуждают человека. Хотя тот просто пытается найти силы справиться с тяжёлой ситуацией. Но это не всегда верно истолковывают окружающие.

Причины

Социологи отмечают влияние климатических условий на формирование привычек и характера. Так, в тёплых южных широтах население, как правило, дружелюбное, весёлое и улыбчивое. А ведь и правда, когда с утра светит солнце, а на улице пахнет зеленью, то и настроение поднимается. В этом случае появляется желание улыбаться. Но в России не так много тёплых и солнечных дней. А когда на улице слякоть и ветра, что не прекращаются, а ноги давно замёрзли, то и желание улыбаться не возникает. А ведь холодная и неприятная погода для России не редкость.

Тяжёлые климатические условия, длительная борьба за выживание, характера нашего народа - вот почему русские не улыбаются. Война рядом, кроме всего прочего. И россияне помнят об этом.

Возможная зависть собеседников

Ещё одна причина, для того чтобы избегать улыбок, - это нежелание вызвать зависть у собеседника, рассказывая о своих достижениях. Так, русские часто жалуются на неудачи и огорчения. Но радостные события своей жизни оставляют только для близких людей.

Россияне привыкли делиться всеми нюансами своей жизни в коллективе. Это тоже послужило привычкой следить за мимикой и не улыбаться. Русский человек всегда много работает и борется за своё существование. И поэтому хмурое и озабоченное бедами лицо стало чем-то естественным. Улыбка же показывает, что произошло исключение из правил. И человек обладает благополучием, хорошим настроением или высоким достатком. А это вызывает вопросы, зависть или даже неприязнь. Но в частной жизни люди могут быть полностью открыты. Они способны улыбаться своим близким и друзьям безо всякой на это причины. Ведь домашняя обстановка располагает к тёплому и доверительному общению и хорошему настроению.

Мнение русских об улыбках за границей

Вернувшись после отдыха за границей, русские люди первым делом обращают внимание на хмурые лица соотечественников. Они привыкают к доброжелательности людей из другой страны. И отвечают тем же - улыбаются, даже просто случайно столкнувшись с кем-то взглядом. Русские быстро привыкают к такой радостной жизни. Они чувствуют себя людьми, к которым даже незнакомцы относятся с уважением.

А потом они возвращаются на родину. И сразу вспоминают, почему русские мало улыбаются. Ведь приходится возвращаться в рабочий режим, успевая делать домашние дела и общаясь с родными. И путешественники забывают о новообретенной улыбке и втягиваются в обычный ритм жизни с напряжённым выражением лица. Но даже эта хмурость - искренняя. Её не прячут за вежливую улыбку, как поступают люди других культур.

Мнение иностранца о русских улыбках

Канадец Люк Джонс 12 лет проживает в Москве. Он много путешествует по городам России и не собирается возвращаться на родину. Джонс рассказывает, что работать в Москве гораздо выгоднее, чем в Лондоне, так как здесь низкие налоги и маленькое количество конкурентов. Канадец вполне доволен российскими доходами и своими перспективами. Джонс с 2002 года работает в московском офисе Antal Russia и сейчас является известным экспертом по подбору персонала. «Почему русские не улыбаются» - книга, которую Люк написал за время работы в России. Она поможет иностранцам, которые только начинают свою работу в России и странах СНГ. Ведь большинство приезжих не сразу привыкает к российским условиям жизни и работы. Сам Джонс за столько лет проживания в России перенял многие национальные привычки, чему поспособствовала женитьба на русской женщине.

Для ответа на вопрос, почему русские не улыбаются, Люк Джонс привёл метафору. Он сравнил людей с фруктами. Так, американцы в его теории были персиками: они сладкие и мягкие снаружи, но с жёсткой косточкой внутри. И в эту сердцевину они никого не допустят. А русских он сравнил с кокосом - жёсткая скорлупа у них снаружи. Но если вам удалось завоевать их доверие, то вы обрели верного друга. Отсутствие улыбок у русских не является чем-то плохим, ведь это особенность нашей нации. В своём большинстве люди очень весёлые, остроумные и гостеприимные. Ведь улыбка и смех - это разные вещи. А смеяться русские люди умеют и делают это очень часто.

У каждой нации есть свои особые черты, по которой ее узнают во всем мире. Это утверждение касается не столько внешнего облика, сколько менталитета. В отношении русских сложился стереотип сурового, неулыбчивого народа.

Русских можно противопоставить японцам и китайцам. Эти восточные народы очень «закрытые», сдержанные. Они не проявляют на публике своих истинных чувств и считают искренность чуть ли не дурным тоном. Зато всегда охотно улыбаются и стремятся быть приветливыми со всеми. Русские со своей сердечностью и широтой души могли бы быть милейшими людьми на планете, но вот эта самая суровость и отталкивает многих иностранцев от общения с ними.

Суровый климат

Среди причин, повлиявших на формирование русского характера, в числе главных называют климат в России. Почти на всей территории страны достаточно суровые климатические условия. Так что русским, не особо избалованным солнышком, уже по этой причине полагается быть суровыми.

Коммунистическое прошлое

Октябрьская революция 1917 года тоже внесла свой вклад в формирование национального характера. Образованные люди либо уехали, либо были репрессированы - "погоду" в стране стал формировать не самые воспитанные люди.
Плохие манеры - стали мейнстримом и хорошим тоном в стране.
Например, стало нормой, когда советская женщина могла прилюдно накричать и отшлепать ребенка, что, скажем, на Западе просто нельзя представить.Такое типично «народное» воспитание было всем понятно. Хуже всего то, что оно ожесточало сердца, приучало людей не церемониться с самыми близкими, а порой и быть с ними жестокими.

Окружающая действительность

Тоталитарный режим также не лучшим образом отпечатался на менталитете русских. Но и после крушения СССР, жизнь не стала лучшею - в условиях разрухи снова приходилось бороться за выживание. Все это сформировало, по словам этнопсихологов, низкую самооценку у большинства населения. Суровость же является некой формой социальной защиты.

«Бей своих, чтоб чужие боялись!»

В истории России было много моментов, когда приходилось бороться с внешним врагом. Тут сыграли свою роль и войны реальные, и напряженность дипломатическая (особенно в Советский период). Всегда был какой-то Враг, перед которым нельзя было выглядеть слабым, чтобы не потерять свою независимость и жизнь.

Всегда приходилось скрывать свое добросердечие, чтобы враг чувствовал силу русского народа и боялся его. Такие тяжелые уроки, как Великая Отечественная, не проходят бесследно. Русский человек вынужденно стал суровым и сердитым. Сама история научила его этому.

СССР →Россия Россия

Вале́рий Ви́кторович Петухо́в (15 сентября , Болшево, г. Королев Московской области - 6 сентября ) - российский психолог , кандидат психологических наук, доцент, затем профессор кафедры общей психологии факультета психологии МГУ , получивший почетное звание «Заслуженный преподаватель МГУ », лауреат премии им. М. В. Ломоносова за педагогическую деятельность, автор более 60 научных работ и соавтор 3-х томов книг «Общая психология».

Биография

В 1978 защитил кандидатскую диссертацию «Психологическое описание визуальных способов решения задач».

С 1976 читал лекции по курсу «Психология мышления», сквозному курсу «Общая психология» (6 семестров) на кафедре общей психологии психологического факультета МГУ.

С июля 2003 приступил к исполнению обязанностей заведующего новой кафедрой методологии психологии факультета психологии МГУ.

Вклад в психологию

Автор более 60 научных работ и учебных пособий. Среди них важнейшими являются «Образ (представление) мира и психологическое изучение мышления» (1984), «Психология мышления» (1987), «Природа и культура» (1996).

Его научные интересы нашли своё отражение в подготовленной к защите докторской диссертации «Культурно-историческая психология творческого воображения» .

Своей ведущей деятельностью Валерий Викторович считал преподавание психологии. В 1991 разработал уникальную программу целостного курса, объединяющего все разделы общей психологии и в то же время сохраняющего лучшие традиции преподавания общей психологии. Он читал лекции по общей психологии во многих городах России и повсюду встречал восторженный прием слушателей .

Общая психология предполагает единство изучения мотивационной (личностной) и познавательной сфер человеческой психики.

Валерий Викторович Петухов

Избранные труды

• Общая психология: Сб. текстов: [В 3 вып.] / Под общ. ред. В. В. Петухова. - М .: Учеб.-метод. коллектор «Психология», 2000.
• Общая психология: Тексты: В 3 т.: Для студентов фак. психологии вузов по направлению 521000 – «Психология». – 2-е изд., испр. и доп / Ред.-сост. Ю. Б. Дормашев, С. А. Капустин: Отв. ред. В. В. Петухов. - М .: Психология; Генезис, 2001.
• Петухов В. В. Природа и культура. - М .: Тривола, 1996. - 134 с. - (Программа «обновление гуманитарного образования в России). - 3000 экз. - ISBN 5-88415-017-2 .
• Петухов В. В. Психологическое описание визуальных способов решения задач: Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. психол. наук. - М ., 1978. - 18 с.
• Петухов В. В. Психология мышления: Учеб.-метод. пособие для студентов фак. психологии гос. ун-тов. - М .: Изд-во МГУ, 1987. - 87 с. - 2000 экз.
• Петухов В. В., Столин В. В. Психология: Метод. указания для студентов непсихол. фак. гос. ун-тов. - М .: Изд-во МГУ, 1989. - 66 с. - 3500 экз.
• Психология мышления / Под редакцией Ю. Б. Гиппенрейтер, В. Ф. Спиридонова, М. В. Фаликман, В. В. Петухова. - 2-е издание, переработанное и дополненное. - Москва : АСТ , . - 672 с. - (Хрестоматия по психологии). - 7000 экз. - ISBN 978-5-17-048613-7 .
• Петухов В. В. // Вестник Московского Университета . Серия 14. Психология, 1984, № 4. С. 13-20.
• Петухов В. В. Проблема осмысленного действия (по решению творческих задач) // Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии. Школа А. Н. Леонтьева. М.: Смысл, 1999.
• Петухов В. В. «Визуальные» решения геометрических задач: проблема адекватного понимания // Психологические исследования интеллектуальной деятельности. М.: МГУ, 1979.
• Петухов В. В. О психологических единицах описания структуры решения задач // Количественные методы в гуманитарных науках. М.: МГУ, 1981.

Награды

Лауреат премии им. М. В. Ломоносова за педагогическую деятельность.

Сноски

Внешние материалы

Напишите отзыв о статье "Петухов, Валерий Викторович"

Отрывок, характеризующий Петухов, Валерий Викторович

Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d"aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.

Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.

МОСКОВСКИЙ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ, 2003, № 3

Валерий Викторович ПЕТУХОВ

СЛОВО ПАМЯТИ

Утром 9 сентября 2003 года в университетском храме св. великомученицы Татьяны состоялось отпевание Валерия Петухова.

Вместо официального некролога редакция публикует живое слово о Валерии Викторовиче Петухове его друзей, коллег и студентов.

Ю.Б.Гиппенрейтер:

Образ Валеры живет в памяти и душе тех, кто его близко знал.

Мне посчастливилось узнать Валеру совсем молодым человеком. Это был его студенческий доклад о Дон-Кихоте и Гамлете. Поразило звучание его голоса – глубокого и мужественного; очаровала эстетика и возвышенность его мыслей. Скорее всего, это была юношеская программа «пути героя». Этим путем он потом и шел, оставаясь верным себе, своим идеалам, своему призванию. В его жизни и работе это был путь бескомпромиссности, высокой морали, чистой устремленности. Он вдохновенно читал лекции, и многие поколения студентов переживали их как счастливые моменты своей жизни. Он брал на себя все более сложные задачи, работая над новыми программами, учебными текстами, методами преподавания, создавая и совершенствуя свой авторский курс общей психологии. Это было постоянное движение от мечты к ее воплощению и снова к новым замыслам... Но не было оглядки на собственные перегрузки. Струна натягивалась все сильнее – до трагического предела.

Хочется низко поклониться тебе, Валера. Спасибо, что ты был с нами.

Ты и остаешься с нами.

А.Г.Шмелев:

С Валерием Петуховым мне посчастливилось работать на одной кафедре общей психологии в 70-80-е годы. А познакомился я с ним как со студентом-старшекурсником еще дома у нашего общего научного руководителя Е.Ю.Артемьевой. Елена Юрьевна с ребячливой гордостью говорила, что Петухов является ее учеником... лишь формально, ибо способному человеку нужно просто не мешать идти в науке своим путем (а она в совершенстве владела этим искусством «не мешать»!) Уже в студенческие годы Валерий серьезно продвинулся в области психологии мышления, хотя почти все другие ученики Артемьевой (включая меня) занимались психосемантикой. Его дипломная работа была признана лучшей на конкурсе 1973 года, хотя выпуск того года был одним из сильнейших за всю историю факультета психологии МГУ. Но именно Валера не сделал быстрой карьеры на факультете, не «слепил» быстро докторскую, не рвался к административным регалиям (а ведь немало лет работал как заместитель тогдашнего декана А.А.Бодалева, а это в 80-е годы давало немалые возможности). И дело вовсе не только в том, что В.В.Петухов был страстно, просто одержимо увлечен педагогической работой, от которой сам получал большое удовольствие, дело в том, что его внутренняя требовательность к своему научному продукту была для него всегда выше какой-либо мотивации внешнего характера (звание, заработок и пр.). Можно было бы сказать много теплых слов признательности и благодарности вслед этому так рано ушедшему от нас достойному человеку, имея в виду чисто личные отношения (ведь есть особая ценность в таких отношениях моральной поддержки и взаимного уважения с тем, кто при этом деликатно не претендует на тесную дружбу «взамен»), но сейчас мне показалось важнее сказать о нем несколько слов как о профессионале, ибо своей работой он жил, светил и согревал окружающих его студентов и приятелей-коллег.

Ю.Б.Дормашев:

Валера был талантливым преподавателем. Это было очевидно всем, кто хотя бы раз побывал на любой из его лекций. У некоторых коллег его талант вызывал чувство зависти. У других же возникало сложное чувство удивления, благодарности и восхищения. Материал лекции хорошо знаком и в то же время знаешь, что в психологии известно об этом до обидного мало. Но вместе с Валерой, слушая его, как будто летишь над бездной незнания на острие луча понимания, который он зажигал, и легко входишь в пространство мировой психологической мысли. Он не вываливал перед аудиторией, как это бывает с другими, «свое хозяйство», демонстрируя на пустой или заранее вытоптанной площадке свои соображения или неверно понятые мысли других авторов. Он и те, кто внимательно его слушали, ПАМЯТЬ становились рядом с У.Джеймсом, К.Дункером, Д.Гибсоном, А.Н.Леонтьевым и другими классиками. Казалось, что ушедшие психологи с интересом и надеждой смотрят на тебя и спрашивают: «А что делаешь ты, куда двигаешься, в чем заключается твой вклад в психологию?» На своих лекциях Валера создавал атмосферу глубокого и ответственного отношения к проблемам, стоящим перед психологией.

О Валере можно сказать словами его любимого философа М.Мамардашвили: «Он был на пути честной и хорошей работы, а честно работать очень трудно». Вот образ его пути, из фильма столь же любимого им режиссера А.Тарковского: Валера собранно, медленно и с трудом, не глядя по сторонам и под ноги, идет по захламленному дну пустого бассейна, в одной руке он несет горящую свечу и ладонью другой заслоняет пламя от порывов ветра. Когда-то, в стихотворении Б.Пастернака «свеча горела на столе» – камерно, а вьюга была за окном. Лекции по общей психологии – дело публичное, а за окнами аудиторий и в коридорах нашего факультета, на котором Валера работал всю жизнь, сейчас дуют другие ветры. В одном из этих коридоров, разделяемом психологами и геологами, есть комната, на дверях которой прикреплена табличка «Лаборатория геокатастроф». М.Мамардашвили утверждал, что в нашей стране произошла антропологическая катастрофа. Возможно, что в той или иной степени ее жертвами стали все. Мы не успели обсудить, что это значит психологически. Платформа для такого обсуждения была: Валера описал феномен и ввел в психологию понятие мнимой личности. Почему бы ни открыть психологическую «Лабораторию антропологических катастроф», в которой основным методом исследования будет самонаблюдение и анализ собственного поведения? Эмпирического материала у нее, наверное, было бы предостаточно. Я первым пришел бы в такую лабораторию в качестве испытуемого.

С.А.Капустин:

Когда я вспоминаю Валерия Викторовича, то эти воспоминания всегда оказываются неотделимыми от ситуации беседы с ним. Темы наших бесед были самыми разными, но, конечно же, в основном мы обсуждали вопросы, связанные с преподаванием общей психологии. Это вполне понятно, поскольку курс общей психологии, который он строил более десяти лет, был одним из главных дел его жизни. Валерий Викторович очень любил делиться своими мыслями, планами и проблемами, которые касались его курса, любил их коллективное обсуждение, где была возможность открытого столкновения позиций по тому или иному вопросу, и, тем самым, проверки на прочность своей собственной позиции. Он был мастером беседы и умел организовать ее так, чтобы она сочетала в себе одновременно ПАМЯТЬ и дружеское общение, и достаточно открытое и нелицеприятное обсуждение того или иного вопроса. Наверно, неслучайно его любимыми философами были Сократ и М.К.Мамардашвили, которые очень ценили жанр беседы как способ выявления истины. Наши встречи были не так часты, поскольку каждый был загружен своими делами, но когда мы встречались, то у нас никогда не хватало времени, чтобы обсудить все вопросы. Поэтому эти обсуждения нередко продолжались уже по дороге домой. Мы часто уходили с факультета втроем: Валерий Викторович, Юрий Борисович Дормашев и я. Я не помню случая, когда бы мы не остановились у входа в метро, с тем чтобы продолжить еще на какое-то время начатый разговор.

Потом мы обычно ехали вместе до моей станции, мне уже надо выходить, а беседа так и не кончается и всегда обрывается на полуслове…

Ю.В.Кортнева:

Валерий Викторович – человек Московского Университета. Но мне всегда казалось, что он такой, каким принято считать петербуржца. Интеллигентный и щепетильный. Мягкий – и, в то же время, живущий по твердым принципам.

Я помню, как прошлым летом он читал Мамардашвили. Читал и восхищался, зачитывал вслух отрывки. И говорил о новых планах.

Есть одна песня, а в ней строчки: «В небе звезды зажглись, я шагаю с работы усталый. Я люблю тебя, жизнь, и хочу, чтобы лучше ты стала».

Он был удивительным тружеником. Лауреатом, талантливым лектором.

Но больше всего – тружеником. Косил траву по росе, собирал студентов в праздники, чтобы еще договорить, досказать. И все время не досказывал.

Может, именно потому он и был тем, кого называют Учителем уже много поколений студентов. Потому, что каждому, кто приходил на его лекции, нужно было очень много делать самому, своей душой, чтобы идти рядом с ним, когда он рассказывал о своей науке. Чтобы эта наука однажды приняла и тебя.

Он снова не досказал. Но как много успел.

Е.Т.Соколова:

Удивительное ощущение душевной близости возникало мгновенно при каждой встрече с Валерой. Казалось, общение было для него волнующим делом, интимным и жизненно важным. Сталкивались ли мы на несколько минут перед его или моей лекцией, обменивались ли на бегу впечатлением о каком-то художественном произведении, заходил ли он на кафедру, чтобы подарить мне только что вышедший его стараниями очередной том хрестоматии по общей психологии с потрясающим посвящением, – каждый раз я испытывала непосредственную радость. Так бывает, когда жизнь дарит встречу с по-настоящему значительным человеком, и мы, не отдавая ПАМЯТЬ себе еще в этом отчета, бессознательно стремимся запечатлеть, сохранить в памяти его образ, каким-то внутренним чутьем, интуицией угадывая редкость и краткость этой встречи. Подчеркнутая безукоризненность его внешнего облика в моем восприятии каким-то образом соседствовала с бесшабашностью и нерасчетливостью; он «сгорал» – это было видно невооруженным глазом, вызывало щемящее чувство восторга, вины и собственного бессилия. Не мне судить, мог ли быть иным его способ бытия. Валера всегда оставался очень верным, преданным человеком – друзьям, коллегам, своей семье, психологии. Какие бы бурные события ни сотрясали жизнь (и его собственную в том числе), никогда он не опускался до мелочных жалоб, лишь очень редко, как бы вскользь мог упомянуть о ком-то, огорчившем его, и, казалось, ему было бесконечно стыдно за проявленную «слабость». Он был создан для того, чтобы вызывать восхищение и безмерное уважение. Никто из преподавателей факультета психологии Московского университета не пользовался такой популярностью, не вызывал такую единодушную и безусловную любовь у студентов. Как преподаватель он был необыкновенно обаятелен и артистичен, его глубокий баритон гипнотизировал, изящество облика пленяло. Удивительно естественно в нем сочетались строгое служение психологии как науке с даром поэтического и эстетического восприятия ее предмета, колоссальная эрудиция и органическое умение сплавлять все это воедино. В моей памяти остается образ очень красивого, благородного, тонкого, деликатного, скромного, по-старинному интеллигентного и по-детски ранимого человека.

В.В.Умрихин:

Вспоминаю, как, возвращаясь из командировки в Москву, увидел у сидевшего рядом пассажира газету с заголовком «От Сократа до Мераба».

Статья была опубликована ко дню рождения необыкновенно почитаемого Валерой Мераба Константиновича Мамардашвили. Оба они родились в разные годы, но в один и тот же день – 15 сентября. Однако не только одна эта дата роднила очень разные и в то же время блистательные и трагичные их жизненные пути.

Сократ, как известно, назвал свой метод философствования майевтикой

– искусством родовспоможения. Правда, в отличие от своей материакушерки, он стремился оказать помощь в рождении живой человеческой мысли. Сходную миссию в философии и науке взяли на себя немногие. В их число вошли и М.Мамардашвили, и В.Петухов. При подобном выборе творческая лаборатория мыслителя неизбежно переносится в пространство общения с аудиторией. Прежде всего, именно здесь, а не на страницах книжного текста, рождается знание, которое проносится дальше теми, кому посчастливилось соприкоснуться с Мастером, ибо знание это глубоко ПАМЯТЬ личностное. Настанет время, и, будем надеяться, опубликуют замечательные лекции Валеры по общей психологии, по которым сможет учиться еще не одно поколение будущих представителей этой науки. Увы, при этом они окажутся лишены возможности живого общения с их автором, участия в том коллективном творческом процессе, которому Валера, не жалея здоровья, отдал так рано оборвавшуюся жизнь.

Ф.Е.Василюк:

Как многие психологи, я считаю Валерия Петухова одним из первых своих учителей. Далекий уже 1974 год. Молоденький, тонкий как скрипач аспирант ведет у нас семинары по психологии мышления. Он не столько преподает, сколько преподносит, щедро угощает, и видно, что ему самому хочется разделить с нами радость мысли. Так потчует на пиру хозяин заветными яствами, и любимый им Леви-Брюль звучит так же вкусно, как «крем-брюле». И самое главное для нас: преподаватель радуется нашим еще невнятным студенческим мыслям, понимая их глубже и яснее, чем мы сами. Незаметно совершалось педагогическое волшебство: мы казались себе не желторотыми второкурсниками, а мыслителями, ведущими неторопливый разговор с такими собеседниками как Юнг и Дюркгейм, Леонтьев и Дункер. Это вдохновляло.

В последние годы В.В.Петухов бесспорно был лучшим профессором курса общей психологии – это было не чье-то особое мнение, а какая-то общая для всех самоочевидность. Но почему, что было главной причиной?

Созданный им целостный курс? Ломоносовская премия? Невиданное трудолюбие, так что даже в торжественный день смерти он успел провести 8(!) часов занятий? Лекторский артистизм? Таинство рождения живой мысли в аудитории? Все это так. Но главное, кажется, в одной человеческой особенности: он очень любил дарить. Уйти от Валеры без подарка удавалось редко. Стоило упомянуть в случайном разговоре, что один из моих пациентов хочет посмотреть «Blow up», как через день от него передали специально переписанную кассету. Так любят дарить влюбленные, им хочется делиться переполняющим их чувством.

Валера и жил в профессии нерасчетливо и безудержно, как влюбленный.

Говорят: сгорел на работе. Не совсем точно: глядя на фотографию, где Валерия Викторовича обступили улыбающиеся студенты, понимаешь, что работа была для него не самоцелью, а лишь предлогом и поводом для любви и мысли.

А.А.Тюков:

Наверное, наше знакомство с Валерой началось с момента его поступления на факультет психологии. Однако в моей памяти остается яркое впечатление о трех звездах, блиставших на подмостках ДК гуманитарных фаПАМЯТЬ культетов МГУ. Это были сокурсники Петухов, Собкин, Хвостов. Валера обращал на себя внимание своей артистичной органичностью. Его голос, в обычном общении простой, на сцене расцветал богатыми красками, привлекающими все внимание слушателя. Позже этот талант проявился в лекторской работе профессора Петухова.

Другим представлением памяти в моем сознании оказывается образ студенческой пары: Валера Петухов и Ира Коновалова. Отличные студенты стали отличными учеными, блестящими преподавателями и дружной семьей. Память хранит огромное количество встреч с Валерой во время совместной работы на факультете и дружбы многие годы. Во всех драматических коллизиях жизни Валера оставался верным дружеским привязанностям. Достаточно вспомнить нашу работу в студенческом отряде на Сахалине. Я вспоминаю и работу, но, прежде всего, совместную жизнь.

И главное, что останется навечно в моей памяти. Валера Петухов был одним из немногих, а иногда, мне кажется, и единственным, кто отдавал всю жизнь до остатка делу высшего образования студентов. Валера все свои силы отдавал факультету, часто в ущерб собственным научным исследованиям. Его исследования по проблеме культуры и мышления могли бы сделать существенный вклад в развитие культурно-исторической теории развития сознания. Для этого мне достаточно вспомнить наши разговоры о создании «пространственного языка ножного мышления».

Женя Мартынов утверждает, что курс Валеры был самым талантливым среди выпусков Факультета психологии. Скорее всего, он прав. В моей памяти останется образ не только артистичного, но и высококультурного человека. Это богатство человеческой культуры и своей собственной Валера передавал студентам. Эта культура вошла в мою память и, я уверен, вошла в память его студентов на всю оставшуюся жизнь.

Т.Злобина:

Когда вспоминаешь Валерия Викторовича, то сразу хочется сказать очень многое, но понимаешь, что слов может не хватить, что с их помощью невозможно описать все то, что нес людям этот человек. На его лекциях я всегда сидела на первой парте. Он вставал около кафедры и начинал говорить. Его голос вводил в состояние некоего транса, вел за собой в совершенно другой мир, внутренний мир человека, который стоял перед нами. В его лекциях было не просто изложение теоретического материала, он пытался изменить наше мировоззрение, мироощущение. Он хотел, чтобы мы не просто заучили некоторые положения фундаментальной психологии, а пережили их, прочувствовали, приняли.

Это был не просто лектор, но еще и великолепный оратор. На его лекции надо было приходить заранее, чтобы успеть занять место. Зачастую все ПАМЯТЬ парты были заняты, и люди сидели в проходах, на ступеньках. Связанные с этим неудобства сразу забывались, как только начиналась лекция. Его лекции пересказывались студентами друг другу, его комментарии стали афоризмами, которые то и дело звучат в коридорах нашего факультета.

К.Исаева:

Валерий Викторович был особым человеком для студентов. Его огромное влияние на нас заложило целый пласт представлений о мире, себе, науке, которую мы избрали. Было что-то очень доверительное, почти интимное в том, как много нам давало это время, которое мы были вместе.

Пятница, 9.20 утра. Это время было не просто началом лекций по «Общей...», это было время наполнения утреннего сознания жизнью. Ведь Валерий Викторович не умел (или не хотел?) излагать «просто» факты. Материал лекций вплетался в жизнь, сопровождался и иллюстрировался сюжетами его любимых фильмов, книг. Все это было живым продолжением его самого. В нем чувствовалась такая искренность, что ни у кого не возникало мысли, что все это – зря, непонятно для чего рассказывается, и оторвано от реальности... Здесь разворачивалась самая что ни на есть действительная, настоящая жизнь. В этом было что-то совершенно самобытное, завораживающее.

Когда курс его лекций завершился, стало понятно второе значение того, что этот курс общей психологии целостный. Курс (лекций) был не только построен и прочитан одним лектором, но он объединил учебный курс (студентов) в сообщество с общими взглядами, устремлениями и ценностями.

Я благодарна Валерию Викторовичу за это время, за чувства доверия и свободы, которые возникли вместе с ним и остались с нами навсегда.

Д.Сатин:

Это был светлый человек, очень не похожий на своих друзей и коллег.

Его влияние, прямое (на лекциях и семинарах, в научной работе со студентами) и косвенное (в житейских беседах и ситуациях, то, как он вел себя, как относился к жизни и своей профессии, к музыке, кино, его отношение к другим людям), оставляло след в каждом, кто с ним сталкивался. ИзвесПАМЯТЬ тие о его кончине застало врасплох. Выпускники факультета психологии МГУ, живущие в разных городах и странах, которым я звонил, сообщая им печальную новость, восприняли эту утрату как событие личное. Когда из жизни уходит Учитель, то вместе с горечью утраты осознаешь, как становишься старше. Потому что место, которое он занимал в твоей картине мира, теперь должно быть восполнено своим собственным и ответственным выбором, а ценности, которые были восприняты в общении с ним, навсегда становятся твоими собственными.

Валерий Викторович был преподавателем живого знания, позволяя студентам пережить развитие психологического знания как собственное профессиональное развитие. Развивая живые структуры интеллекта своих студентов, он сам стал явлением живой памяти целого поколения молодых психологов России.

В.Ф.Петренко:

Ушел из жизни Валера Петухов. Я знал его, странно осознавать, более тридцати лет. Мы были однокурсниками, хотя и входили в разные компании. После окончания факультета он остался на кафедре общей психологии аспирантом, я – ассистентом. Наши жизненные пути часто шли параллельно, но могу ли я сказать, что хорошо знал его? В наш суетный век и себя-то плохо знаешь.

Память высвечивает отдельные эпизоды, в которых Валера на первом плане: первый курс, Валера играет одну из главных ролей в написанном студентами психфака спектакле о стране «Психоландии». Играет талантливо, как в последующем спектакле «Иван Васильевич», поставленном третьекурсником Женей Арье – ныне ведущим режиссером Израиля. После спектакля мы, студенты разных курсов, под звуки саксофона Ислама Ильясова, взявшись за руки, танцуем «нечто» вокруг памятника Ломоносову у журфака.

В конце семидесятых нас с Валерой как молодых преподавателей в рамках повышения квалификации обязали посещать вечерний Университет марксизма-ленинизма. Факультет обучения можно было выбрать самим.

Среди ряда нудных названий типа «народного контроля» или «партстроительства» Валера отыскал факультет атеизма и подбил меня пойти туда за компанию. Нам читали историю христианства, буддизма, ислама.

В качестве курсовых мы писали темы типа «Православный экзистенциализм:

Бердяев, Шестов, Трубецкой» и т.п. Было такое впечатление, что большинство слушателей – люди верующие. Поэтому этот вечерний факультет и прикрыли через пару лет. Склонный к религиозности Валера не был ханжой, и после рабочего дня на психфаке и вечерних занятий на факультете атеизма мы иногда расслаблялись в пустой аудитории за бутылкой вина.

ПАМЯТЬ Помню нашу поездку в Тбилиси на конференцию по мышлению и искусственному интеллекту. Мы гуляли по вечернему Тбилиси, и Валера рассказывал свою трактовку фильма «Ностальгия» своего любимого режиссера Тарковского. Эпизод со свечкой, которую герой фильма должен донести по дну пустого бассейна горящей. Уверовать через свершение абсурдного поступка, действия.

Помню и конец восьмидесятых, как, выстояв ранним утром длиннющие очереди, Валера приносил на факультет «Московские Новости», бывшие наряду с «Огоньком» оплотом оппозиционных, либеральных сил. Валера имел демократические убеждения и радовался наступающей оттепели.

Последние годы мы общались гораздо меньше. Может, уже годы сказываются. Валера был не только ведущим преподавателем на факультете, но и, сея «разумное, доброе, вечное», много мотался по стране, зарабатывая «хлеб насущный». Мне кажется, трудоголик Валера Петухов, как говорили раньше бурлаки, «надорвал жилу». Наверное, и зря он взялся за руководство психологическим практикумом, соблазненный административной «морковкой». Будучи человеком обязательным, он все слишком близко принимал к сердцу. По-моему, административная работа – это был не его путь. Талантливый преподаватель, он был и глубоким теоретиком. После него остались глубокие методологические разработки. Но многие его замыслы так и остались нереализованными.

Ушел он из жизни неожиданно. Безумно жалко Валеру. Но жалко и то, что, идя по жизни рядом с яркими людьми, мы в бытовой суете так мало общаемся по существу, и так мало знаем друг друга. Жил талантливый человек, глубокий собеседник. И нет его. И никогда...