Годы жизни царевича алексея. Алексей Петрович, царевич – краткая биография. Миф об отце и сыне

Биография

Был профессором психиатрии в Гейдельберге. Закончил медицинский факультет в Лейпциге в 1878 году, в 1886 был приглашён на кафедру душевных и нервных болезней в Дерптский университет и возглавил университетскую клинику на 80 мест. В 1891 г. вернулся в Германию. С 1891 г. - профессор Гейдельбергского университета, а с 1903 - Мюнхенского университета. С 1922 г. работал в Мюнхенском институте психиатрии. Он писал очень много, преимущественно по клинической психиатрии и экспериментальной психологии, в которой был учеником В. Вундта. В 1883 г. выпустил краткий учебник душевных болезней, который уже в 1893 году вышел 4-м изданием в значительно увеличенном размере (был переведён и на русский язык). Его учебник «Psychiatrie» (1910-1915) выдержал множество изданий и был переведен на многие языки.

Биография

Рождение, ранние годы

Эмиль Крепелин родился младшим из семерых сыновей в семье Карла Крепелина (1817-1882) и его жены Эмили (урождённой Лехманн).

Эмили Крепелин была дочерью музыканта Иоганна Готлиба Лехманна и Фредерики Бензингер.

Личная жизнь

Становление

На медика Эмиль Крепелин учился в Вюрцбургском (поступил в 1873) и Лейпцигском университете. Будучи студентом, он неоднократно посещал психиатрическую клинику Вюрцбургского университета. Там Э. Крепелин заинтересовался психиатрией и решил специализироваться именно в этой области. В конце 1877 он стал ассистентом Ф. фон Ринекера. Первый труд Эмиля Крепелина «О влиянии острых заболеваний на происхождение душевных болезней» нем. «?ber den Einfluss akuter Krankheiten auf die Entstehung von Geisteskrankheiten» был награждён руководством Вюрцбургского университета. Эта работа была началом естественнонаучного крепелиновского направления в психиатрии. Сделана она была под влиянием своего учителя - фон Ринекера, которого впоследствии он вспоминал с благодарностью и уважением. В Лейпциге особенно существенное влияние на него имели лекции В. Вундта. Вундт был широко известен своей «физиологической психологией», пытаясь точными измерительными способами исследовать «души человека и животных».

В 1877 Эмиль Крепелин закончил образование и в 1879 стал ассистентом Б. А. фон Гуддена в Верхнебаварской психиатрической больнице (нем. Oberbayerische Kreisirrenanstalt) в Мюнхене. Это было начало психиатрической карьеры Эмиля Крепелина. У Гуддена он учился 4 года. Уделял внимание нейроанатомической работе, но его интересы были уже сосредоточены больше на психологии, чем нейроанатомии. Вероятно, во время работ за микроскопом ему мешали проблемы со зрением. Бернхард Алоиз фон Гудден был неудовлетворён теоретической психиатрией («Этого я не знаю», говорил он о точности диагноза, а, тем более, прогноза). Это подталкивало его ученика к разработке экспериментально-психологической методики для постановки диагноза и установления прогноза. В Мюнхене он познакомился с О. А. Форелем и Ф. Нисслем.

В это время Э. Крепелин использует психологические методы В. Вундта для исследования влияния на человека алкоголя, медикаментов и усталости.

Среди других увлечений молодого учёного в то время была астрономия, а именно - гипотеза Канта и Лапласа-Роша.

Расцвет, зрелые годы

В Дерпте Эмиль Крепелин пребывал 5 лет, до 1891. В инаугурационной лекции 6 сентября 1887 он представил цели, стоявшие перед психиатрией, которые обязательно должны достигаться в первую очередь в союзе с экспериментальной психологией. Много труда учёный посвятил организации клиники, располагая скромными средствами, создал психологическую лабораторию. В то же время он начал интенсивную научную работу. Учениками и ассистентами Эмиля Крепелина в Дерпте были: Э. Р. Михельсон, Л. Л. Дарашкевич, Генрих Дехио, А. И. А. Оерн, Михаил Эйнер, А. Бер, А. Бертелс, Макс Фалк, Г. Хигиер.

Эмиль Крепелин чувствовал с самого начала пребывания в Дерпте бюрократию, культурную изоляцию прибалтийских немцев, а незнание русского языка мешало ему в контакте с больными (общался с ними через помощников). Кроме того, у него были разногласия с императором Александром III. Поэтому, получив 9 ноября 1890 приглашение занять кафедру в Гейдельбергском университете он сразу согласился. В тот же день он подал заявление об увольнении, на которое получил согласия 25 февраля, а действительной она стала от 1 апреля 1891. 1 июня 1891 кафедру психиатрии в Дерпте занял В. Ф. Чиж.

Здесь Э. Крепелин продолжает заниматься экспериментальной психологией, однако всё больше усложняет эксперименты. В отличие от лейпцигских исследований, связанных, в основном, с органами чувств, здесь учёный исследует высшую нервную деятельность: умственный труд, его влияние на него тренировок, утомляемость, колебания внимания и влияние алкоголя. Также он изучает изменения нервных клеток под влиянием внешних факторов и динамику психопатологических картин болезней. Эмиль Крепелин был решительно против статичной психиатрии и искал динамическую и генетическую структуру психозов:

В этот же период началась полемика между Э. Крепелином и Г. Т. Циэном, издавшим в 1894 на узко симптоматологической точке зрения учебник «Психиатрия». Эмиль Крепелин уже в следующем издании своего учебника выдвинул новый постулат:

Таким образом он окончательно отверг симптоматологическую психиатрию, что давало возможность, во-первых, прогнозировать заболевание, во-вторых, ставить точный диагноз. Психиатрическую систему Ю. В. Каннабих определяет как практический эмпиризм.

Эмиль Крепелин - это эпоха в психиатрии XX века. Он яв-ляется одним из основателей нозологического направления, вы-дающимся клиницистом и систематиком.

Карл Ясперс, считавший, что психиатрия как наука не дала миру ни одного гения, тем не менее, выделял троих наиболее выдающихся ученых - Карла Вернике, Эмиля Крепелина и Па-уля Мёбиуса. Среди них Эмиль Крепелин занимает особое мес-то, так как основы его концепции сохраняют свое значение до настоящего времени, а клиническое мастерство может служить примером для современных врачей, посвятивших себя служе-нию психиатрии. Курт Шнайдер в речи, посвященной 100-лет-нему юбилею Э. Крепелина, специально отметил, что “опорные столбы”, поставленные Э. Крепелином, всегда будут сохранять свое значение в психиатрии.

Э. Крепелин (1856-1926) родился в Нейстрелице, где его отец был учителем музыки.

По истечении трех лет своих медицинских занятий в Лей-пциге, а потом в Вюрцбурге он пишет конкурсное сочинение на тему “О влиянии острых заболеваний на происхождение душев-ных болезней”. Уже в этом сочинении обнаружились истоки того строго естественно-научного направления, которое служит характеристикой всей деятельности ученого. Этим он обязан своему учителю Ринекеру в Вюрцбурге, о котором Э. Крепелин всегда вспоминал с благодарностью и большим уважением. На молодого исследователя большое влияние оказала личность В. Вундта и его работа “Физиологическая психология”. Он ста-новится одним из усердных работников Лейпцигской лаборато-рии, где успешно развивалась молодая наука, ставившая вопросы разрешения проблем “души человека и животных” при помощи точных измерительных методов.

В 1879 году Э. Крепелин начинает работать ассистентом у профессора Б. Гуддена в Мюнхене вместо А. Фореля, занявшего кафедру психиатрии в Цюрихе. С этого момента начинается психиатрическая карьера Э. Крепелина.

Сам Б. Гудден был знатоком мозговой аштомии и большим скептиком в области диагностики и прогностики душевных за-болеваний. По-видимому, убеждение Б. Гуддена в крайней неу-довлетворительности всей теоретической психиатрии не могло не оказать влияния на Э. Крепелина. Возможно, что в это время

в нем укрепляется мысль воспользоваться эксперименталь-но-психологической методикой для точного диагноза и подраз-деления душевных болезней. В 1882 году Э. Крепелин снова переехал в Лейпциг ассистентом к К.Флексигу, скорее всего для того лишь, чтобы быть ближе к В.Вундту. В 1883 году Э. Крепе-лин выпустил “Компендиум по психиатрии”, своеобразное крат-кое руководство, которое еще не отличалось оригинальностью позиции будущего новатора-систематика, но стало первым опы-том для подготовки будущего учебника по психиатрии.

Следующий важный этап работы Э. Крепелина - это работа уже в должности профессора в Дерптском университете (Тарту), куда его рекомендовал Г. Эммингауз. Там он прожил 5 лет, руко-водя психиатрической клиникой, продолжая занятия по экспе-риментальной психологии, переписываясь с В. Вундтом, подготавливая, обрабатывая и дополняя материал для последую-щих изданий учебника по психиатрии.

Лекции Э. Крепелина в Дерпте, как об этом вспоминает его слушатель известный русский писатель-врач В. В. Вересаев, со-бирали в аудитории студентов со всех факультетов - настолько яркими, содержательными и доходчивыми были они, вызывая интерес к клинической психиатрии, которая уже тогда излага-лась автором совершенно по-новому с позиции нозолога-кли-нициста. После отъезда Э. Крепелина из Дерпта, как об этом свидетельствует В. В. Вересаев, лекции профессора Чижа уже не пользовались такой популярностью. По-видимому, работа Э. Крепелина в Дерпте, где было много русских студентов, став-ших впоследствии психиатрами, способствовала распростране-нию его идей в России.

В 1891 году он возвращается на родину в качестве профессора психиатрии и директора психиатрической клиники Гейдельберг-ского Университета на место К. Ферстера по протекции самого К. Ферстера, который переехал в Страсбург. Здесь Э. Крепелин продолжает свои работы по экспериментальной психологии, при-ближая их к задачам психиатрической клиники, а также школы, рабочей мастерской, фабрики и ряду сторон повседневной жизни и деятельности. Темы работ были разнообразными: влияние упражнений на умственный труд, утомляемость, колебания вни-мания.

Эти исследования, а также изучение действия алкоголя на функцию центральной нервной системы, влияние на нее брома, веронала, морфия, паральдегида, хлоралгидрата и других ве-ществ стали очень важной вехой его научной биографии.

Для Э.Крепелина уже в 1893-1895 годах не подлежало ника-кому сомнению, что старая психиатрия с принципом “статиче-ского” изучения психозов, должна уступить место новому направлению, диагностика должна отражать динамическую и ге-нетическую сущность психических болезней. Он опирался на тру-ды К.Кальбаума, следуя ему, избрал своеобразным стандартом выделение прогрессивного паралича для того, чтобы среди амор-фной массы остального клинического материала можно было найти такие же, четко очерченные клинические образцы. Можно выделить основную идею Э.Крепелина: “Течение и исход болезни строго соответствует ее биологической сущности. Примером яв-ляется прогрессивный паралич. Предстоит отыскать другие бо-лезни”. Эта идея реализована в IV издании его “Психиатрии” (1893), хотя тут еще не представлены доказательства в клиниче-ской части учебника. Но уже здесь он писал, что “мания” - ред-кая болезнь, она по своей сущности есть болезнь периодическая; периодическая мания и периодический психоз родственны между собой. А в 1896г. ученый уверенно высказывает свою точку зре-ния на то, что душевная болезнь представляет собою “закономер-ный биологический процесс, разделяющийся на несколько видов, из которых каждый имеет свою этиологию, характерные физические и психические признаки, особое типическое течение и тесно связанный с самой сущностью процесса, заранее предо-пределенный исход”. Эти положения были закреплены в V изда-нии “Учебника психиатрии”, вышедшего в 1896 году. Так Э. Крепелин подошел к созданию своей доказательной фунда-ментальной клинической концепции дихотомического разделе-ния эндогенных психозов на “раннее слабоумие” и “маниакально-депрессивный психоз”. Он при этом указал на бо-льшое практическое значение и роль трудов П.-Ю. Мёбиуса, ко-торый впервые разделил по этиологическому принципу все душевные болезни на “эндогенные” и “экзогенные”.

Позднее, в своих “Воспоминаниях” Э. Крепелин, возвраща-ясь к этому очень важному периоду своей работы по выделению “раннего слабоумия”, писал о том, что, наблюдая на ранних ста-диях течения психозов самые разные картины - меланхолию, острый бред, манию, аменцию и др., в дальнейшем по мере тече-ния болезни или болезненного “процесса” клиническая картина многих состояний становилась все более однотипной и финаль-ная часть болезни характеризовалась как общее снижение, “по-глупление” (Verblodung). Это и указывало на сущность заболевания, приводившего к фатальному исходу достаточно молодых людей, многие из которых ранее могли даже “подавать большие надежды”. В группу “раннего слабоумия” вошли ката-тония К. Кальбаума, гебефрения Э.Геккера, простое помешате-льство О. Дима и ряд других бредовых психозов, прежде считавшихся самостоятельными болезнями. На 29-ом съезде психиатров юго-западной Германии Э. Крепелин выступил с ис-торическим докладом “О диагнозе и прогнозе раннего слабо-умия”. Цель диагностики этого заболевания была практически очень важной - отграничить эти случаи от циркулярного психо-за, который вскоре получил свое новое название маниакаль-но-депрессивный психоз. При этом Э. Крепелин провел колоссальную по своему охвату материала и доказательности на-блюдений работу. Из 1000 больных, дальнейшую жизнь которых ученый проследил на протяжении десятков лет, был отмечен то-лько один единственный, который, перенеся в молодые годы манию, не заболел повторно. Во всех остальных случаях первый маниакальный приступ был лишь начальным звеном в более или менее длинной цепи позднейших маниакальных или депрессивных периодов. То же относилось и к меланхолии, ко-торая в молодости всегда является предвестницей или первым периодом циркулярного психоза. Сначала Э.Крепелин разделил периодические психозы на три формы: “маниакальные”, “цир-кулярные” и “депрессивные”. Нетрудно заметить, что это соот-ветствует современному пониманию “монополярных” и “биполярных” аффективных психозов, что как будто олицетво-ряет “прогресс” в этой области психиатрии. На самом же деле Э. Крепелин еще тогда выделял подобные формы, но справедли-во полагал, что может быть совместное существование явлений возбуждения и депрессии в одно и то же время (смешанные со-стояния), что давало ему право рассматривать подобные фазы мании и меланхолии, а также смешанные состояния в рамках са-мостоятельного заболевания - маниакально-депрессивного психоза (МДП). В 1899 году вышло VI издание “Психиатрии”, здесь Э. Крепелин сделал последний шаг: периодическая мания и периодическая меланхолия утратили самостоятельность. “Нет психиатра, - писал Э. Крепелин, - и, по моему убеждению, та-кого и быть не может, который умел бы определить по одной то-лько симптоматологической картине, представляет ли данный случай манию простую, манию периодическую или циркуляр-ный психоз”. Правильность наступления приступов, которой придавали большое значение Ж. Байарже и особенно Ж. П. Фа-льре, по мнению Э. Крепелина, не имеет почти никакого значе-ния. Фазы могут наступать, непосредственно присоединяясь друг к другу (континуальное течение в современном понимании), могут повторяться через 10,17, 23, 32 года. Если у кого-то болезнь протекает с такими большими промежутками, то легко можно предположить, что такой больной вообще не доживет до следующей фазы. Крепелин не отрицал того, что могут наблюда-ться единичные приступы мании или депрессии, но это, как он полагал, не может опровергнуть теории о внутреннем единстве всех случаев, то есть единстве самой болезни - МДП. Конечно, блестящим подтверждением своей идеи Э. Крепелин мог счи-тать описанные им смешанные состояния. Непродуктивная ма-ния, маниакальный ступор или депрессия с вихрем идей, ажитированная депрессия - все это благодаря Э. Крепелину сделалось достоянием современной науки, современного учения об аффективной патологии.

Одновременно с дихотомическим разделением эндогенных психозов, завершенным в Руководстве Э. Крепелина (1896), им была обозначена “инволюционная меланхолия” как самостояте-льная нозологическая единица эндогенного круга. В это время он состоял профессором и директором психиатрической клини-ки Гейдельбергского университета и его авторитет был бесспор-ным не только в Германии, но и в других европейских странах. Э. Крепелин считался наиболее прогрессивным и грамотным клиницистом, давшим мощный импульс развития нозологиче-скому направлению в психиатрии. В то же время, и это естест-венно, у него были достаточно авторитетные оппоненты, такие, как А. Гохе в Германии, А. Барюк во Франции, В. П. Сербский в России. Однако в целом психиатрия становилась благодаря фун-даментальным исследованиям Э. Крепелина на путь доказатель-ности клинико-психопатологической диагностики, более четкой и обоснованной систематики. В этом смысле Э. Крепелин пока-зал глубину своей медико-биологической подготовки и широту научного кругозора. Он еще в 1906 году призывал ученых-психи-атров быть в вопросах систематики последовательными и убеди-тельными, ссылаясь на пример К. Линнея, который систематизировал растения; считая “ботанический принцип” классификации в отношении психических заболеваний адекват-ным, Э. Крепелин, однако, понимал, что пока психиатрия не имеет такой основательной биологической базы как ботаника. И, тем не менее, сам упорно работал над усовершенствованием классификации психозов, выделяя новые классы болезней и их виды (типы). Примером может служить “раннее слабоумие” с его отдельными формами (кататонической, гебефренической, простой, ранней параноидной). Важно, что такое понимание за-болевания восстановлено и в современной классификации американской психиатрии - DSM-III, DSM-IV, а также в МКБ-10, хотя позднее Э.Блейлер, введя термин “шизофрения” расширил представление об этой болезни, которая, по мнению француз-ского психиатра Ж. Гаррабе, стала “болезнью XX века”.

Э. Крепелин принял затем активное участие в дискуссии по вопросу о специфичности экзогенных психических реакций и эк-зогенно-органической психической патологии, которая разверну-лась в Германии между К. Бонгеффером и Г. Шпехтом. В то время как К. Бонгеффер расширил клиническую феноменологию экзо-генных психических реакций под влиянием Г. Шпехта, введя в нее маниоформные, депрессивные, кататоноформные и параноидные расстройства, Г. Шпехт утверждал, что деление реакций на экзо-генные и эндогенные является относительным и нецелесообраз-ным. Э. Крепелин привел доказательства правомерности выделения экзогенных и эндогенных заболеваний, кроме того, он установил, что преобладание экзогенности или эндогенности пси-хических реакций зависит от интенсивности патологического моз-гового процесса. Чем более этот процесс интенсивен, тем больше проявлений, свойственных экзогенному типу реакций, мы наблю-даем в клинике, и наоборот. Доказательным аргументом он посчи-тал развитие болезни, например, в случае наркоманической или алкогольной зависимости, - чем меньше прогредиентность, тем более психические расстройства принимают характер эндоформ-ных; при грубой прогредиентности возникают психозы типичного экзогенного характера, например делириозные состояния.

Большое внимание Э. Крепелин уделял проблеме паранойи. В отличие от К. Вестфаля, Т. Мейнерта сам Э. Крепелин шел в разработке этой темы собственным путем, определяя паранойю как более узкое заболевание. Он не допускал, что одна и та же болезнь имеет различное течение и может давать разные исходы. Практический рационализм побуждал его в интересах построе-ния точного прогноза выделять как истинную паранойю только те формы первичных интеллектуальных расстройств, которые при длительном течении и при отсутствии галлюцинаций харак-теризуются незыблемой бредовой системой, достаточной эмо-циональной живостью больного и отсутствием заключительного слабоумия. При таком понимании паранойя оказывается редким заболеванием, составляя не более одного процента всех поступа-ющих в психиатрические больницы.

Остальные случаи, в которых развивается упадок психики и слабоумие, по Э. Крепелину, относятся к “деменции прекокс”. Сутяжный бред, “бред кверулянтов” был обозначен им позднее как ”сутяжная паранойя”, и она относилась автором в отдел пси-хогенных заболеваний.

Такие масштабные исследования в отношении наиболее зна-чимых клинических форм психозов позволяли Э. Крепелину со-здавать новую, более современную классификацию, которая приобретала черты фундаментальности и основательности, как и все, что делал Э. Крепелин в психиатрии. Он был наредкость це-леустремленным и последовательным в своих изысканиях; это от-мечали его современники, крупные психиатры европейских стран, с которыми ученый поддерживал тесные контакты. Надо сказать, что в этот период своей деятельности как, впрочем, и всегда, Э. Крепелин много и охотно путешествовал. В его “Жиз-неописании” этой теме уделяется особое внимание; так, летом 1887 г. Э. Крепелин посетил скандинавские страны, где знако-мился со своими учеными коллегами, побывал в психиатриче-ских клиниках, посетил лепрозорий; на следующий год приехал в Грац, где нанес визит в клинику профессора Р. Крафт-Эбинга, причем отметил контраст этой клиники с клиникой Т.Мейнерта, у которого он был ранее. Ученый побывал в Италии, Греции, Ис-пании, Англии, встречался с ведущими психиатрами многих стран Европы, Азии. Особое впечатление на него произвела встреча с Валентином Маньяном, которая произошла на Конг-рессе в Берлине; в 1896 году в Испании он побывал в музее Пра-до (Мадрид), ездил в Гибралтар, Танжер, Гранаду, Севилью, делился с братом своими впечатлениями об искусстве мастеров живописи, особенно восхищаясь полотнами Мурильо. Затем, уже в начале нового века, было посещение Египта, Алжира. Однако, везде он старался уделять внимание тому, как развивается меди-цина, прежде всего, психиатрия, анализировал работы зарубеж-ных психиатров, убеждаясь, что его собственные исследования подтверждают необходимость нозологического понимания сущ-ности психозов.

Еще С. С. Корсаков писал, что условия изучения клиниче-ской картины психозов не особенно хороши. Проявления ду-шевных заболеваний чрезвычайно сложны и разнообразны, кроме того, такие болезни тянутся обычно долгое время, боль-ные переходят от одного врача к другому. При этом приходится относительно самых интересных перемен в состоянии больного делать заключение по кратким сведениям истории болезни, а при их составлении имеют большое значение и личные особен-ности наблюдателя, вследствие чего факты передаются не впол-не объективно. Из-за этого, писал С. С. Корсаков, трудно сделать верные обобщения, представить верную картину последовательной смены явлений, которая должна служить типом. Этим объясняется то, что до сих пор мы не имеем точной типи-ческой картины многих форм душевных болезней. Как бы про-должая эту мысль, Э. Крепелин отмечал в своей автобиографии: “Безрассудные толки о бесплодности клинической психиатрии скоро умолкнут, когда дадут себе труд подробно и тщательно изучить подлинно обширные и полные серии наблюдений”. То, что в творчестве Э. Крепелина возобладал принцип “психиатрии течения”, помогло ответить на вопрос, поставленный С. С. Кор-саковым.

Многие оппоненты Э. Крепелина упрекали его в том, что он слишком много внимания уделял клинике, в то время как пато-логической анатомии, наоборот, не придавал нужного значения. Подобно Б. Гуддену, своему учителю, он подчас останавливал анатомические мечтания своих учеников очень короткой фра-зой: “Этого мы не знаем”. В то же время, обвинения анатомов, как несправедливые, Э. Крепелин мог бы легко парировать, лишь назвав имена трех своих крупнейших по значению для психиатрии сотрудников: Франца Ниссля, Алоиза Альцгеймера, Корбиниана Бродмана. Их исследования стали образцом “дока-зательной” психиатрии еще в начале XX века, так как они под-тверждали идеи Э. Крепелина о нозологической сущности психозов позднего возраста, подтверждая специфику клиниче-ских симптомов наличием локальных органических (атрофиче-ских) изменений в головном мозге. В наши дни эти данные были еще раз доказаны уже генетиками, обнаружившими особые ано-малии в 1 и 21 хромосомах при болезни Альцгеймера, которую так предложил называть Э. Крепелин в силу специфики клини-ки, симптоматики и течения.

С 1903 года Э. Крепелин стал руководителем новой Универ-ситетской психиатрической клиники в Мюнхене. Сюда съезжа-лись врачи из всех стран Европы, чтобы услышать лекции корифея психиатрии, побывать на клинических разборах с учас-тием его сотрудников. На “курсы усовершенствования” в Мюн-хен мечтали попасть врачи из России, Франции, Англии, стран Южной Америки. Здесь они “из первых уст” узнавали новые ре-зультаты работ А. Альцгеймера по гистопатологии мозга, знако-мились с цитоархитектоникой мозговой коры по лекциям К. Бродмана, изучали генетику психозов, с проблемами которой их знакомил Р. Рюдин. Курсы продолжались в течение 6 недель для каждой группы врачей, при их завершении выступал сам Э. Крепелин, который знакомил с новыми основами перестро-енной им психиатрии, с новой систематикой душевных болезней, включавшей в себя 17 групп психических болезней, объединенных общими признаками этиологии, патогенеза и клиники. Несмотря на то, что Э. Крепелин в это время пользо-вался мировой известностью, он продолжал очень требователь-но относиться ко всем полемическим вопросам в науке, отвечая на сложные проблемные вопросы, обращенные к нему оппонен-тами, постоянно корректировал свои позиции с учетом новых данных, полученных другими исследователями. В этом смысле заслуживает внимания его работа 1920 года “Формы проявления помешательства”, в которой он частично пересмотрел свои взгляды на синдромологию, введя понятие “регистров”, которы-ми организм реагирует в зависимости от степени выраженности патогенетического фактора, вызывающего психические рас-стройства.

К Мюнхенскому периоду работы Э. Крепелина относится его знаменитая поездка на о. Яву для изучения психозов у при-митивных народов, что дало толчок к созданию новой науки - сравнительной психиатрии, этнопсихиатрии с возможностью новых решений общих проблем биологии и этиологии психозов.

Когда в 1915 году вышло в свет VIII издание “Учебника пси-хиатрии” Э. Крепелина, врачи получили небывалый, невиданный в психиатрии труд, поражавший не только своим огромным объе-мом (3000 страниц), но и уникальностью отобранного материала, богато иллюстрированного многочисленными историями болез-ней, доказательностью диагностики, тщательностью клиническо-го описания. Такой труд мог создать только Э. Крепелин, вся жизнь которого отличалась редкой целеустремленностью, про-дуктивностью, необычайной работоспособностью и преданно-стью науке. К. Колле говорил про него, что “Крепелин не был философским человеком”, а В. Вейгант отмечал его “глубоко этичную натуру”. Но, по-видимому, самое главное заключалось в том, что Э. Крепелин остался современником всех последующих поколений психиатров в силу того, что заложенный им фунда-мент психиатрии оказался настолько прочным, что все основные положения, касающиеся проблем общей и частной психопатоло-гии, оказались четко очерченными и практически достоверными. Современная психиатрия, которая неудержимо стремится вперед благодаря успехам биологического изучения психозов, продолжа-ет использовать клинический опыт Э. Крепелина, его клиниче-ские данные, которые не потеряли своего значения, потому что были представлены добросовестным, требовательным к себе Ма-стером, знающим свое дело и беззаветно преданным ему.

С. А. Овсянников

1 Больной находился еще 9 лет в больнице до самой смерти без заметного из-менения своего состояния и продолжал стремиться завоевать себе соответст-вующее своим запросам положение в жизни путем докладных записок, разработки проектов, участия в соисканиях премии.

Царевич, старший сын Петра Великого от первого его брака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февраля 1690 г., † 26 июня 1718 г. Царевич Алексей первые годы своей жизни оставался на попечении бабушки, Натальи Кирилловны, и матери, Евдокии Федоровны; отец его слишком занят был кипучею общественною деятельностью, от которой отдыхал не у семейного очага, а на воинских потехах или в Немецкой слободе. По смерти Натальи Кирилловны (в 1694 г.) в жизни царевича главное место заняла мать его, что имело влияние на те дружеские отношения, в каких он находился к ней и в позднейшее время. Шести лет царевич Алексей стал учиться грамоте по Часослову и букварю у Никифора Вяземского, человека простого и малообразованного, знакомился также с "естеством письмен, ударением гласа и препинанием словес" по грамматике Кариона Истомина. В сентябре 1698 года, по заточении царицы Евдокии в Суздальский монастырь, царевич лишился материнского присмотра и перевезен к тетке, Наталье Алексеевне, в село Преображенское. Здесь, однако, под руководством учителя своего Н. Вяземского и воспитателей Нарышкиных (Алексея и Василия) он мало чем занимался, за исключением разве "избных забав", и "больше учился ханжить". Его окружали в это время Нарышкины (Василий и Михаил Григорьевичи, Алексей и Иван Ивановичи) и Вяземские (Никифор, Сергей, Лев, Петр, Андрей). Дурное влияние на него имели его духовник, верхоспасский поп, потом протопоп Яков Игнатьев, благовещенский ключарь Алексей, поп Леонтий Меньшиков, который, заведуя воспитанием царевича, сознательно небрежно относился к делу с целью дискредитировать Алексея Петровича в глазах царя. Царь, однако, решил было (в 1699 г.) отправить сына в Дрезден для обучения наукам, но вскоре (быть может, под влиянием смерти генерала Карловича, которому предполагалось поручить это обучение) изменил свое решение. В наставники царевичу приглашен был саксонец Нейгебауер, бывший студент Лейпцигского университета. Он не сумел привязать к себе царевича, ссорился с прежними его учителями и досаждал Меньшикову, а поэтому в июле 1702 г. потерял должность. В следующем году место его занял Гюйссен, человек льстивый, не желавший принять на себя ответственности в возложенном на него поручении, а потому и малодостоверный в своих рассказах о царевиче. Но и Гюйссен, очевидно, не слишком заботился об успешном воспитании Алексея Петровича, так как и после отъезда Гюйссена в 1705 г. царевич Алексей все еще продолжал учиться. В 1708 г. Н. Вяземский доносил, что царевич занимается языками немецким и французским, изучает "четыре части цифири", твердит склонения и падежи, пишет атлас и читает историю.

В это время, однако, царевич вступал в период более самостоятельной деятельности. Уже в 1707 г. Гюйссен (отправленный за границу с дипломатическими поручениями) предлагал в супруги Алексею Петровичу принцессу Шарлотту Вольфенбюттельскую, на что царь изъявил согласие. Во время путешествия своего в Дрезден в 1709 году, путешествия, предпринятого с целью обучения немецкому и французскому языкам, геометрии, фортификации и "политическим делам" вместе с Александром Головкиным (сыном канцлера) и кн. Юрием Трубецким, царевич виделся с принцессою в Шлакенберге весною 1710, а через год, 11 апреля, подписан был контракт о бракосочетании. Самый брак заключен 14 октября 1711 г. в Торгау (в Саксонии).

Царевич заключил брак с иностранной принцессой неправославного вероисповедания лишь по приказанию царя. Отношения его к отцу играли первенствующую роль в его жизни и слагались частью под влиянием его характера, частью в силу внешних обстоятельств. Бедный духовными дарованиями, царевич отличался довольно нерешительным и скрытным характером. Черты эти развились под влиянием того положения, в каком он находился еще в юности. С 1694 г. по 1698 г. царевич жил у матери, которая тогда уже не пользовалась царским расположением. Пришлось выбирать между отцом и матерью, а решиться было трудно. Но царевич любил мать и поддерживал с нею сношения даже после ее заточения, например ездил к ней на свидание в 1707 г.; этим он, конечно, возбуждал чувство неприязни в отце. Надо было скрывать свою привязанность к матери от отцовского гнева. Слабая душа царевича страшилась могучей энергии отца, а последний все более и более убеждался в неспособности сына стать деятельным поборником его предначертаний, опасался за судьбу преобразований, введению которых посвятил всю свою жизнь, и потому сурово стал относиться к сыну. Алексей Петрович боялся жизненной борьбы; он искал от нее убежища в религиозной обрядности. Недаром читал он Библию шесть раз, делал выписки из Барония о церковных догматах, обрядах и чудесах, покупал книги религиозного содержания. Царь, напротив, обладал глубоким практическим смыслом и железною волей; в борьбе крепли и множились его силы; он жертвовал всем для введения преобразований, которые суеверный сын его считал противными православию. Когда царевич жил в Преображенском (1705-1709 гг.), его окружали лица, которые, по собственным его словам, приучали его "ханжить и конверсацию иметь с попами и чернцами и к ним часто ездить и подпивать". В обращении с этими подчиненными лицами царевич, умевший склоняться перед сильною волей отца, сам обнаруживал признаки своеволия и жестокости, он бил Н. Вяземского и драл "честную браду своего радетеля" духовника Якова Игнатьева. Уже в это время царевич сознавался ближайшему своему другу, тому же Якову Игнатьеву, что желает смерти отца, а протопоп утешал его тем, что Бог простит и что все они желают того же. И в этом случае поведение царевича в Преображенском не оставалось, конечно, безызвестным отцу. В народе также стали ходить слухи о разладе царевича с царем. Во время пыток и казней после стрелецкого бунта монастырский конюх Кузьмин рассказывал стрельцам следующее: "Государь немцев любит, а царевич их не любит, приходил к нему немчин и говорил неведомо какие слова и царевич на том немчине платье сжег и его опалил. Немчин жаловался государю и тот сказал: для чего ты к нему ходишь, покаместь я жив, потаместь и вы". В другой раз, в 1708 году, среди недовольных ходили слухи, что царевич также недоволен, окружил себя казаками, которые по его велению наказывают бояр - царских потаковников, и говорит, будто бы и ему государь не батюшка и не царь. Таким образом молва народная олицетворяла в царевиче Алексее надежду на высвобождение из-под тяжелого гнета Петровских реформ и неприязненным отношениям двух различных характеров придавала оттенок политической вражды; семейный раздор стал превращаться в борьбу партий. Если в 1708 году царевич предлагал царю статьи об укреплении московской фортеции, об исправлении гарнизона, о составлении нескольких пехотных полков, о сыске и обучении недорослей, если он в том же году набирал полки при Смоленске, отсылал в Петербург шведских полоняников, извещал о военных действиях против донских казаков с Булавиным во главе и ездил осматривать магазины в Вязьму, в 1709 г. приводил полки к отцу в Сумы, - то в позднейшее время далеко не выказывал такой деятельности и все менее и менее пользовался доверием царя. Заграничные поездки царевича едва ли принесли ему существенную пользу. После первой из них (1709-1712 г.) царевич дурно обращался с женою, предавался пьянству и продолжал дружить с попами. После второй - он вступил в связь с Евфросиньей Федоровной, пленной, принадлежавшей его учителю Н. Вяземскому. Вместе с тем он стал обнаруживать непослушание, упрямство, а также отвращение к военному делу и начал помышлять о побеге за границу. Царь, по-видимому, не знал этих тайных помыслов, но тем не менее замечал в сыне перемену к худшему. В самый день смерти кронпринцессы Шарлотты, 22 окт. 1715 г., царь письменно требовал от царевича, чтобы он или исправился, или поступил в монахи, а в письме от 19 янв. 1716 г. прибавил, что в противном случае поступит с ним, как "с злодеем". Тогда Алексей Петрович, поддерживаемый сочувствием А. Кикина, Ф. Дубровского и камердинера Ивана Большого, бежал вместе с Евфросиньей через Данциг в Вену, где и явился к канцлеру Шенборну 10 ноября 1716 г. Заручившись покровительством императора Карла VI (который приходился ему шурином), Алексей Петрович проехал в Тироль, где остановился в замке Эренберге 7 дек. 1716 г., а 6 мая 1717 г. прибыл в неаполитанский замок Сент-Эльмо. Здесь застали его посланные царем Петр Толстой и Александр Румянцев. Несмотря на опасение царевича, Толстому удалось уговорить его ехать обратно в Россию (14 окт.), причем во время возвращения Алексей Петрович получил разрешение жениться на Евфросинье Федоровне, но не за границей, а по вступлении в пределы России, для того, чтобы меньше стыда было. Первое свидание отца с сыном произошло 3 февраля 1718 г. Вслед за тем царевич лишен права наследовать престол, начались пытки и казни (Кикина, Глебова и мн. друг.). Розыск первоначально производился в Москве, в половине марта месяца, затем переведен в Петербург. Царевич также подвергался пыткам с 19 по 26 июня, когда в 6-м часу пополудни скончался, не дождавшись выполнения смертного приговора.

От кронпринцессы Шарлотты царевич имел двух детей: дочь Наталью, род. 12 июля 1714 г., и сына Петра, род. 12 окт. 1715 г. От Евфросиньи Федоровны Алексей Петрович также должен был иметь ребенка в апреле 1717 г.; судьба его остается неизвестной.

Важнейшие исследования о царевиче Алексее: Н. Устрялова "История царствования Петра Великого", т. VI; С. Соловьева "История России", том ХVII; А. Брикнер , "История Петра Великого"; М. Погодин, "Суд над царевичем Алексеем Петровичем" (в "Рус. бес.", 1860 г., кн. стр. 1-84); Н. Костомаров , "Царевич Алексей Петрович" (в "Древн. и нов. Рос.", т. I, стр. 31-54 и 134-152).

{Брокгауз}

{Половцов}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Царевич Алексей Петрович (Алексей Петрович Романов; 18 февраля 1690, Преображенское — 26 июня 1718, Санкт-Петербург) — наследник российского престола, старший сын Петра I и его первой жены Евдокии Лопухиной.

Неизвестный художник Портрет царевича Алексея Петровича Россия, XVIII в.

Демаков Евгений Александрович. Пётр-I и Евдокия-Лопухина

Алексей Петрович родился 18 (28) февраля 1690 года в Преображенском. Крещён 23 февраля (5 марта) 1690 года, восприемники — патриарх Иоаким и царевна Татьяна Михайловна. Тезоименитство 17 марта, небесный покровитель — Алексий, человек Божий. Был назван в честь деда, царя Алексея Михайловича

Иоаким, патриарх Московский и всея Руси

Алексий человек Божий

Портрет царя Алексея Михайловича.

В первые годы жил на попечении своей бабушки Натальи Кирилловны. Шести лет стал учиться грамоте у Никифора Вяземского, человека простого и малообразованного, которого иногда поколачивал. Равным образом драл «честную браду своего радетеля» духовника Якова Игнатьева.

Царица Наталья Кирилловна, урождённая Нарышкина (22 августа (1 сентября) 1651 — 25 января (4 февраля) 1694) — русская царица, вторая жена царя Алексея Михайловича, мать Петра I.

После заточения в монастырь в 1698 г. своей матери передан под опеку своей тётки Натальи Алексеевны и перевезён к ней в Преображенский дворец. В 1699 г. Пётр I вспомнил про сына и хотел отправить его вместе с генералом Карловичем учиться в Дрезден. Однако из-за смерти генерала в качестве наставника был приглашён саксонец Нейгебауэр из Лейпцигского университета. Он не сумел привязать к себе царевича и в 1702 г. потерял должность.

Семейный портрет Петра вместе с Екатериной, сыном царевичем Алексеем и детьми от второй жены

Мусикийский, Григорий Семенович Миниатюра на эмали

Царевна Наталья Алексеевна (22 августа 1673—18 июня 1716 — любимая сестра Петра I, дочь Алексея Михайловича и Натальи Нарышкиной.

В следующем году место воспитателя занял барон Гюйссен. В 1708 г. Н. Вяземский доносил, что царевич занимается языками немецким и французским, изучает «четыре части цифири» , твердит склонения и падежи, пишет атлас и читает историю. Продолжая до 1709 г. жить далеко от отца, в Преображенском, царевич находился в окружении лиц, которые, по его собственным словам, приучали его «ханжить и конверсацию иметь с попами и чернцами и к ним часто ездить и подпивать».

Преображенский собор и Императорский дворец.

Тогда же в момент продвижения шведов в глубь континента Петр поручает сыну следить за подготовкой рекрутов и строительством укреплений в Москве, однако результатом работы сына остается недоволен — особенно царя разозлило, что во время работ царевич ездил в Суздальский монастырь, где находилась его мать.

Евдокия Лопухина в монашеском облачении

Суздаль,Покровский монастырь.Художник Евгений Дубицкий

В 1707 году Гюйссен предложил в супруги Алексею Петровичу принцессу Шарлотту Вольфенбюттельскую, сестру будущей австрийской императрицы.

«Парадный портрет принцессы Софии-Шарлотты Брауншвейг-Вольфенбюттельской»

Неизвестный художник

В 1709 году в сопровождении Александра Головкина и князя Юрия Трубецкого ездил в Дрезден с целью обучения немецкому и французскому языкам, геометрии, фортификации и «политическим делам». По окончанию курса царевич должен был выдержать экзамен по геометрии и фортификации в присутствии отца. Однако боясь, что тот заставит его сделать сложный чертеж с которым он может не справиться и этим дать повод себя упрекнуть, Алексей попытался поранить себе руку выстрелом из пистолета. Разгневанный Петр избил сына и запретил показываться при дворе, однако впоследствии, попытавшись примириться, отменил запрет. В Шлакенверте весной 1710 года увиделся со своей невестой, а через год, 11 апреля, подписан был контракт о бракосочетании. Свадьба была пышно отпразднована 14 октября 1711 г. в Торгау.

Алексей Петрович Романов.

Царевич Алексей Петрович Романов

Франке Кристоф Бернард.

Портрет из коллекции Радищевского музея в Саратове, по всей видимости, написан одним из придворных художников Августа Сильного. Это самый ранний известный живописный портрет Шарлотты Кристины Софии. Вполне возможно, что он был написан в связи с готовящейся свадьбой в 1711 году.

Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская

Иоганн Пауль Люден

Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская

Неизвестный художник

Г.Д. Молчанов

В браке у царевича родились дети — Наталья (1714—1728) и Пётр (1715—1730), впоследствии император Пётр II.

Рождение Петра II

Пётр II и великая княжна Наталья Алексеевна

Луи Каравак

Вскоре после рождения сына Шарлотта скончалась, и царевич выбрал себе из крепостных Вяземского любовницу, именем Ефросинью, с которой ездил в Европу и которая позже допрашивалась по его делу и была оправдана.

Екатерина Кулакова,в роли Ефросиньи в художественном фильме Виталия Мельникова "Царевич Алексей"

Кадры фильма "Царевич Алексей"

Бегство за границу

Смерть сына и смерть жены совпали с рождением долгожданного сына у самого Петра и его жены Екатерины — царевича Петра Петровича.

Царевич Пётр Петрович (29 октября (9 ноября) 1715, Санкт-Петербург — 25 апреля (6 мая) 1719, там же) — первый сын Петра I от Екатерины Алексеевны, умерший во младенчестве.

В образе Купидона на портрете работы Луи Каравака

Это пошатнуло положение Алексея — он больше не представлял для отца интереса даже как вынужденный наследник. В день похорон Шарлотты Петр передал сыну письмо в котором отчитал за то, что тот «не выказывает склонности государственным делам» , и убеждал исправиться, в противном случае грозясь не только отстранить его от наследования, но то и похуже: «ежели жени, то известен будь, что я весьма тебя наследства лишу яко уд гангренный, и не мни себе, что я сие только в устрастку пишу — во истину исполню, ибо за Мое Отечество и люд живота своего не жалел и не жалею, то како могу Тебя непотребного пожалеть».

Посмертный романтизированный портрет Петра I. Художник Поль Деларош (1838).

В 1716 году в результате конфликта с отцом, который требовал от него скорей определиться в вопросе о постриге, Алексей с помощью Кикина (начальника Санкт-Петербургского адмиралтейства, подавшего царевичу идею принять монашество) выехал Польшу формально для того, чтобы навестить отца, находившегося тогда в Копенгагене, но из Гданьска тайно бежал в Вену и вёл там сепаратные переговоры с европейскими правителями, включая родственника своей жены австрийского императора Карла. Для сохранения секретности австрийцы переправили Алексея в Неаполь. Алексей планировал дождаться на территории Священной Римской империи смерти Петра (который в этот период тяжело болел) и затем, опираясь на помощь австрийцев, стать русским царём.

Царевич Алексей Петрович Романов

Согласно его показаниям на следствии, он был готов ради захвата власти опереться на австрийскую армию. В свою очередь австрийцы планировали использовать Алексея как свою марионетку в интервенции против России, но отказались от своего намерения, посчитав такое предприятие слишком опасным

Для нас не является невозможным добиться определённых успехов в землях самого царя, то есть поддерживать любые восстания, но нам в действительности известно, что этот царевич не имеет ни достаточной храбрости, ни достаточного ума, чтобы извлечь какую-либо реальную выгоду или пользу из этих [восстаний]

— из меморандума вице-канцлера графа Шёнборна (нем.) императору Карлу

Портрет Карла VI, Император Священной Римской империи"

Поиски царевича долгое время не приносили успеха, возможно, по той причине, что заодно с Кикиным был А. П. Веселовский, русский посол при венском дворе, которому Петр I поручал найти Алексея. Наконец русская разведка выследила местоположение Алексея (замок Эренберг в Тироле), и от императора потребовали выдачи царевича России.

Замок Эренберг (Ройтте)

Таннауэр Иоган Гонфрид. Портрет графа Петра Андреевича Толстого. 1710-е гг

Портрет сподвижника Петра I Александра Ивановича Румянцева (1680-1749)

Боровиковский, Владимир Лукич

Император Священной Римской империи отказался выдать Алексея, но разрешил допустить к нему П.Толстого. Последний предъявил Алексею письмо Петра, где царевичу гарантировалось прощение любой вины в случае немедленного возвращения в Россию

Буде же побоишься меня, то я тебя обнадёживаю и обещаюсь Богом и судом Его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то, … яко государь твой, за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцову, учинить, в чем бог мне поможет в моей истине.

— из письма Петра Алексею

Письмо, однако, не смогло заставить Алексея вернуться. Тогда Толстой подкупил австрийского чиновника, чтобы тот «по секрету» сообщил царевичу, что его выдача в Россию — вопрос решённый

А потом увещал я секретаря вицероева, который во всех пересылках был употреблён и человек гораздо умён, чтоб он, будто за секрет, царевичу сказал все вышеписанные слова, которые я вицерою советовал царевичу объявить, и дал тому секретарю 160 золотых червонных, обещая ему наградить вперёд, что оный секретарь и учинил

— из донесения Толстого

Царевич Алексей Петрович

Это убедило Алексея, что расчёты на помощь Австрии ненадёжны. Осознав, что помощи от Карла VI он не получит, и страшась возвращения в Россию, Алексей через французского офицера Дюре тайно обратился с письмом к шведскому правительству с просьбой о помощи. Однако данный шведами ответ (шведы обязались предоставить Алексею армию для возведения его на престол) запоздал, и П. Толстой сумел угрозами и посулами 14 октября добиться от Алексея согласия на возвращение в Россию до того, как он получил послание от шведов.

Царевич Алексей Петрович

Дело царевича Алексея

После возвращения за тайное бегство и деятельность во время пребывания за границей Алексей был лишён права на престолонаследие (манифест 3(14) февраля 1718 года), причем он сам дал торжественную клятву об отказе от престола в пользу брата Петра Петровича в Успенском соборе Кремля в присутствии отца, высшего духовенства и высших сановников.

Царевич Алексей Петрович

При этом ему было объявлено прощение на условии признания всех совершённых проступков («Понеже вчерась прощение получил на том, дабы все обстоятельства донести своего побегу и прочего тому подобного; а ежели что утаено будет, то лишён будешь живота;… ежели что укроешь и потом явно будет, на меня не пеняй: понеже вчерась пред всем народом объявлено, что за сие пардон не в пардон») .

Царевич Алексей Петрович Романов.
****

Уже на следующий день после церемонии отречения началось следствие, порученное Тайной канцелярии и возглавленное графом Толстым. Алексей в своих показаниях постарался изобразить себя жертвой своего окружения и свалить на своих приближённых всю вину. Лица, его окружавшие, были казнены, но это не помогло Алексею — его любовница Ефросинья дала исчерпывающие показания, изобличившие Алексея во лжи.

Царевич Алексей Петрович. Гравюра на стали Гритбаха

В частности, выяснилось, что Алексей был готов для захвата власти использовать австрийскую армию и намеревался при удобном случае возглавить мятеж русских войск. Дошло до того, что проскользнули намеки на попытки Алексея связаться с Карлом XII. На очной ставке Алексей подтвердил показания Ефросиньи, хотя ничего не сказал о каких либо реальных или мнимых связях со шведами. Сейчас трудно установить в полной мере достоверность этих показаний. Хотя пытки на этом этапе следствия не применялись, Ефросинья могла быть подкуплена, а Алексей мог давать ложные показания из страха применения пыток. Однако в тех случаях, когда показания Ефросиньи можно проверить из независимых источников, они подтверждаются (например, Ефросинья сообщила о письмах, которые Алексей писал в Россию, готовя почву для прихода к власти — одно такое письмо (неотправленное) было найдено в архиве Вены).

Смерть

На основании всплывших фактов царевич был предан суду и осуждён на смерть как изменник. Следует отметить, что связи Алексея со шведами остались неизвестными суду, а обвинительный приговор был вынесен на основании других эпизодов, которые по действовавшим в тот период законам карались смертью.

Царевич умер в Петропавловской крепости 26 июня (7 июля) 1718 года, согласно официальной версии, от удара. В XIX веке Н. Г. Устряловым были обнаружены документы, согласно которым, царевича незадолго до смерти (уже после вынесения приговора) пытали, и эта пытка могла стать непосредственной причиной его смерти. Согласно записям канцелярии, Алексей умер 26 июня. Пётр I опубликовал официальное извещение, где говорилось, что, выслушав смертный приговор, царевич пришёл в ужас, потребовал к себе отца, просил у него прощения и скончался по-христиански, в полном раскаянии от содеянного.

Алексей Зуев в роли царевича Алексея Петровича в художественном фильме Виталия Мельникова"«Царевич Алексей»

Существуют данные, согласно которым Алексей был тайно убит в тюремной камере по приказу Петра, но они сильно противоречат друг другу в деталях. Опубликованное в XIX веке при участии М. И. Семевского «письмо А. И. Румянцева Д. И. Титову» (по другим данным, Татищеву) с описанием убийства Алексея является доказанной подделкой; оно содержит ряд фактических ошибок и анахронизмов (на что указывал ещё Н. Г. Устрялов), а также близко к тексту пересказывает ещё не вышедшие тогда официальные публикации о деле Алексея.

В медиа можно встретить сведения, что при жизни Алексей болел туберкулезом - по мнению ряда историков, скоропостижная смерть стала следствием обострения болезни в тюремных условиях или результатом побочного действия лекарственных средств.

Алексей был похоронен в Петропавловском соборе крепости в присутствии отца. Посмертная реабилитация Алексея, изъятие из обращения осуждающих его манифестов и направленной на оправдание действий Петра «Правды воли монаршей» Феофана Прокоповича произошли во время царствования его сына Петра II (с 1727).

Капелла св. Екатерины с могилами царевича Алексея, его жены и тетки царевны Марии Алексеевны

В культуре.

Личность царевича привлекла внимание писателей (начиная с Вольтера и Пушкина), а в XIX в. и многих историков. Алексей изображён на известной картине Н. Н. Ге «Пётр допрашивает царевича Алексея в Петергофе» (1871 г.).

Пётр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе. Н. Н. Ге, 1871

В художественном фильме Владимира Петрова «Пётр Первый» (1937) роль царевича с высоким драматическим мастерством сыграл Николай Черкасов. Здесь образ Алексея Петровича истолкован в духе официальной историографии как образ ставленника отживших сил внутри страны и враждебных зарубежных держав, врага петровских реформ и имперской мощи России. Его осуждение и убийство подаются как справедливый и необходимый акт, что служило в годы создания фильма косвенным аргументом в пользу сталинских репрессий. При этом нелепо видеть десятилетнего цесаревича главой боярской реакции уже ко времени Нарвской битвы.

Стакан царевича Алексея Петровича (17 век).

В художественном фильме Виталия Мельникова «Царевич Алексей» (1997) Алексей Петрович показан человеком, который стыдится своего венценосного отца и лишь хочет жить обычной жизнью. При этом он, согласно создателям фильма, был тихим и богобоязненным человеком, который не желал смерти Петру I и смены власти в России. Но в результате дворцовых интриг он был оклеветан, за что был замучен своим отцом, а его товарищи были казнены.

А. Н. Толстой, «Пётр Первый» — наиболее известный роман о жизни Петра I, издан в 1945 году (Алексей показан малолетним)

Д. Мордовцев — роман «Тень Ирода. (Идеалисты и реалисты)»

Д. С. Мережковский — роман «Антихрист. Пётр и Алексей»

Царевич Алексей Петрович

Фильм "Царевич Алексей" (1995 г.)