Активная лексика примеры слов. Активная и пассивная лексика русского литературного языка. Примерный план практического занятия

Плач и причитания Особым ритуалом считались плач и причитания, начинавшиеся женой усопшего, которая должна была «вопить» до конца траурных мероприятий. Во время похорон нанимались профессиональные плакальщицы, кривлявшиеся и вопившие «точно какие волки или собаки».

Глава 499: Какие причитания по покойному нежелательны.

Глава 499: Какие причитания по покойному нежелательны. 620 (1291). Сообщается, что аль-Мугира, да будет доволен им Аллах, сказал: «Я слышал, как пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: “Поистине, возводить ложь на меня совсем не то, что возводить ложь на любого

Похоронныe причитания или плачи известны с древнейших времен как часть похоронного обряда. Рассказывая о смерти князя Олега от коня и описывая похороны, летописец сообщает: «Оплакивали его все люди плачем великим и понесли, и похоронили на горе,называемой Щековица…».«Великимплачем» причитают о княгине Ольге «сын ее и внук ее, и все люди». По князю Владимиру плакали «люди без числа» (то есть бесчисленное множество). Летописец кратко пересказывает содержание причитаний по князю:«плакали по нем бояре как о заступнике страны, бедные же – как о своем заступнике и кормителе».

В летописной статье за 1078г. приводится текст плача князя Ярополка по своему отцу Изяславу Ярославичу:

Отче, отче мой! Что еси пожил бес (без) печали на свете сем, многы напасти приим от людий и от братья своея? Се же погыбе не от брата, но за брата своего положи главу свою».

Ирина Андреевна Федосова

Древнерусская литература неоднократно использовала похоронные плачи и нередко цитировала их в летописях и житиях святых. Письменные свидетельства раскрывают наличие устойчивой образности в плачах, наличие общих мест, переходящих из одного причитания в другое. Так, на погребении князя Мстислава новгородцы причитали: «Зашло наше солнышко от нас, и мы в беде остаемся». В тех же словах плачут владимирцы-волынцы в 1288г. на похоронах своего князя. Сравнение смерти с заходом солнца в плачах дошло до нашего времени. С древнейших времен и до сего дня встречается вопросная форма плача, выражающая как бы недоумение пораженных горем людей.

Традиционные постоянные формулы каждый раз сочетались с собственным творческим элементом, который вносили плакальщики, сообщая конкретные детали смерти усопшего или рассказывая о его жизни. В сказании о Борисе и Глебе приводится плач Глеба по брату Борису и отцу Владимиру: «О, увы мне, Господи! Вдвойне плачу и стенаю, вдвойне сетую и тужу. Увы мне, увы мне!Плачу горько по отце, еще горше плачу и горюю по тебе, брат и господин мой Борис.Как пронзен был,как безжалостно убит, как не от врага, но от своего брата смерть воспринял? Увы мне! Лучше бы мне умереть с тобой, нежели одинокому и осиротевшему без тебя жить на этом свете. Я-то думал, что скоро увижу лицо твое ангельское, а вот какая беда постигла меня, лучше бы мне с тобою умереть, мой господин! Что же я буду делать,несчастный, лишенный твоей доброты и многомудрия отца моего?О, милый мой брат и господин! Если твои молитвы доходят до господа, помолись о моей печали, чтобы и я сподобился такое же мучение воспринять и быть с тобою, а не на этом суетном свете».

В XVIв. оплакивание покойников бытовало во всех слоях русского общества. Английский путешественник Коллинз описал тогдашний похоронный обряд. Он обратил внимание, что не всегда «голосила» сама вдова, иногда вместо нее причитали специально нанятые для этого плакальщицы: тогда даже были профессионалки, которые могли подменить вдову.

И горе, и радость выражали женщины прошлых веков в поэтических импровизациях. Свадьба, проводы в солдаты и похороны не обходились без причитаний. Особенно искусных исполнительниц приглашали специально, правда, в основном, на свадьбы. А уж в дом, который посетило горе, вопленица приходила сама.

Тексты древних причитаний дошли до нас лишь в виде небольших отрывков, так как, к сожалению, собирание этого материала началось только в ХГХв. Так, благодаря стараниям замечательного ученого, исследователя и собирателя памятников древнерусской письменности и фольклора Е. Б. Барсова, мы можем познакомиться с особенностями этого жанра в его трехтомнике «Причитания северного края». Он первый начал записывать в одной из заонежских деревень плакальщицу-профессионалку, обладавшую незаурядным поэтическим даром, Ирину Андреевну Федосову (1831-1899). По ее собственным словам, голос у нее был «вольный и нежный». Это слышно даже на технически несовершенной записи фонографа (Москва, 1896г.), несмотря на довольно преклонный возраст исполнительницы в момент записи.

И.А.Федосова жила в деревне недалеко от одного из наиболее известных деревянных архитектурных комплексов - Кижи. Детство ее было типичным для крестьянских девочек тех лет. Она уже «шести год на ухож лошадь гоняла и с ухожа домой пригоняла, восьми год знала, на каку полосу сколько сеять».

С12-тилетИринасталаподголосничатьна свадьбах и в конце 40-х годов XIX в. приобрела широкую известность в Заонежье как замечательная плакальщица. Ирина Андреевна не повторяла заученный текст, она каждый раз импровизировала.Даже о своей жизни говорила припеваючи: «Под столом ходила - хвост носила, стол переросла – коров доить пошла; косу отпустила – в работниках служила; пора настала - с молодцем гуляла; пора пришла - замуж пошла, замужем 20 лет жила - тяжко горюшко несла, овдовела - осиротела.Вот тебе и весь сказ! А когда родилась - память извелась!».

«Русская песня – русская история, и безграмотная старуха Федосова понимает это гораздо лучше очень многих грамотных людей…», - так говорил о ней А.М.Горький.

Плачи Ирины Андреевны несли в себе печаль детей, потерявших родителей, жен, оставшихся без мужей, и мужей - без жен, родных и близких, потерявших кормильца, друга, односельчанина. Она умела в образах, издревле повторяемых, передать искреннее чувство утраты.

Плачет вдова:

Укатилось красное солнышко

За горы оно да за высокие,

За лесушки оно да за дремучие,

За облачка оно да за ходячие,

За часты звезды да подвосточные,

Покидат меня, победную головушку…

Оставлят меня, горюшу горе горькую,

На веки-то меня да вековечные.

Худо будет детям без покинувшего их родителя:

Будут по миру оны да ведь скитатися,

Будет уличка – ходить да не широкая,

Путь-дороженька вот им да не торнешенька;

Без своего родителя, без батюшка,

Приизвиются-то буйны на них ветрушки,

И набаются-то добры про них людушки…

Федосова умела рассказывать о тех хороших делах, которые оставил в памяти своих односельчан покойный. О старосте:

Он не плут был до вас, не лиходейничек,

Соболезновал об обчестве собраном,

Он стоял по вам стеной да городовой

От этых мировых да злых посредников…

Нет заступушки у вас, нет заборонушки…

Многие ее произведения - прекрасные образцы народной публицистики. Так она описывает «наехов-шего» чиновника (посредника):

Как найдет (наедет) мировой когда посредничек, Как заглянет во избу да он во земскую. Не творит да тут Исусовой молитовки, Не кладет да он креста-то по-писаному… Да он так же над крестьянством надрыкается, Быдто вроде человек как некрещеной. Он затопае ногама во дубовый пол. Он захлопае рукама о кленовой стул, Он в походню по покоям запохаживае, Точно вихарь во чистом поле полетывае, Быдто зверь да во темном лесу покрикивав… Именноеепричитанияширокоиспользовал Н.А.Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо», к ее плачам обратился П.И.Мельников-Печерский в романе «В лесах», М.Горький в романе «Жизнь Клима Самгина», а многочисленные выступления народной сказительницы в различных городах России стали значительным фактом русской культуры. Федосову слушали Н.А.Римский-Корсаков, М.А.Балакирев, Ф.И.Шаляпин, а также известные ученые.Все они дали высокую оценку поэтическому мастерству народной поэтессы.

В Петрозаводске - городе, где Ирина Андреевна провела часть своей жизни, есть улица, названная ее именем. Здание бывшей Петрозаводской женской гимназии украшает мемориальная доска, напоминающая о том, что в 1895-1896гг. здесь выступала И.А.Федосова. На ее могиле у Заонежского села Ку-заранда высится стела, которая свидетельствует, что имя Федосовой хорошо помнят в Карелии. В Мед-вежьегорске - центре района Карелии - ее имя при- своено библиотеке.

Художественное мастерство поэтессы, глубина ее произведений позволяют причислить И.А.Федосов*. к числу выдающихся представителей народной культуры позапрошлого столетия.

Вместе с тем следует признать, что похоронные плачи - один из самых труднодоступных для записи фольклорных жанров. Чтобы исполнительница согласилась «вопить», ей нужно войти в определенное состояние, а собиратель должен обладать большим тактом, уметь расположить ее к себе, сыскать ее доверие и уважение. В момент совершения обряда невозможно записывать за вопленицей, в первую очередь - из этических соображений. Когда фольклорист видит горе и переживание, обыкновенная порядочность не позволит ему подойти с тетрадкой или с магнитофоном к страдающему, искренне опечаленному человеку. Поэтому подавляющее большинство текстов причитаний записано после похорон, когда прошло уже какое-то время, и запись представляет воспоминание о горе. Одним из собирателей похоронных плачей в начале XX в. был священник А.Н.Соболев. Его исполнительницами были не профессионалки-вопленицы, а простые крестьянки, недавно лишившиеся мужа, брата, отца. Их тексты полны искреннего чувства недавно пережитого горя.

Вот как плачет дочь по своему отцу (со слов М.Васильевой, с. Карачарово, Владимирский уезд): Родимый мой батюшка! Что ты так крепко спишь, Спишь, не проснешься? Недолго тебе у нас в гостях гостить. Не год и не неделюшку - Последний тебе часок со минуточкой. Куда это ты от нас собираешься? В какую дальнюю путь-дороженьку?

Откуда нам тебя ждать будет, Откудова глядеть будет, выглядывать? С восходу ли нам красна солнышка, С закату ли нам светла месяца? Ждать-то нам тебя не дождаться, Глядеть-то нам тебя не доглядеться… Нигде нам тебя не видывать, Нигде нам про тебя не слыхивать. Хорошо ли мы тебе построили крепкий дом. Без окошечек, без хрустальных стеклышек? Не будет тебе из него выезда, Не будет тебе из него выхода. Ты уляжешь с ним во могилушке, Под сырым песком да под камушком. Жанр похоронного причитания-живая ветвь народного творчества. До сих пор он продолжает бытовать в наших деревнях. Одним из памятников середины XX в.является «Плач о брате». Его сложил потомок знаменитого сказителя былин Т.Г.Рябинина, продолжатель семейной традиции Петр Иванович Рябинин-Андреев. Его брат Александр погиб в финскую кампанию 1940 г. Традиционные эпитеты «любимый брат», «ясные очи»воспринимаются в текстеПетра Ивановича, как глубоко личное.

Как любимого да брата Саши милого Во снегу глубоком тело рухнуло, Преклонилось от удара до смерти земка, Ясны очи его да не закрытые, Руки-ноги его как попало поразброшены, На головушке на буйной шлем не держится… Следующее причитание было записаноот П.Ф.Позднеевой (45 лет, деревня Уек), которая научилась «плаксам» у матери. Детей своих Парасья не имела,воспитывала родного брата. Когда провожала его на фронт, ревела причетом «до потери пульса», как чувствовала его скорую гибель. Здесь приводится плач по брату, погибшему в Великой Отечественной войне: Моего-то да солнца красного, Среднего да обогревного, Он молодехонек да зеленехонек, Он не думал да в уме-разуме, Он сражался мой да как готовился, Со своим войском да во жестокий бой, Он садился мой да на добра коня, Во седло садился во черкальское, Поехал он да на чисто поле, Его постигла тут судьба несчастная, Моего-то да солнца красного Истекли его леты цветущие, Его встретили да неприятели, Фашисты те да неприятели Подсекли его ноги резвые, Прострелили его буйную головушку. Его пролили да кровь горячую, Прикончили жизнь молодецкую, У моего-то да солнца красного Погани-ти да неприятели. Не досталася ему да мать-сыра земля… …Улетел он от нас да далечёшенько, Далеко от нас да по поднебесью, Откуль не бегает да скора почта. Нам не возят да письма-грамотки, Не пересылают нам да вести-павести По третьему да году долгому. Одна и зплакальщиц,УльянаЛарионовна Ларикова, о своей жизни рассказывала так: «Муж у меня был хороший, моложе меня на 5 лет, жили мы хорошо.Подошло время,умер муж, из детей живых осталось трое: дочь да два сына. Жаль было хозяина, да что сделаешь, ну,поплакала немного, потому что ребят осталось мало, все были большие, обутые, одетые, так и это радовало. Вот об детях я туже плачу. Все глаза выплакала. Похоронили отца, старший сын остался один в дому, да и застрелился. Ему было 29 лет, вот сразу два горя. С тех пор заболела я, не могу поправиться». Второго сына проводила она на Великую Отечественную войну и, когда пароход отчалил, запричитала:

Кормилица да чадо мое милое,

Дитя мое сердечное,

Меньшо мое последнее,

На тебя да гуси выпали,

Спросили тебя, потребовали

На чужу на дальню сторону,

Города да там смотреть столичные,

На большу войну да кроволитную,

Защищать свою родную Родину,

Защищать Россию-матушку

От фашиста злого Гитлера,

Лютого, да ядовитого.

Не любит, видно, нашу власть советскую,

Разоряет Россию-матушку,

Широку Россию великую..

Ой уж, мое чадо милое,

Дадут тебе ружье казенное,

Учить станут вас, добрых молодцев,

Ко ружью тебя да ко казенному,*

Ко штыку да ко острому,

Ко сабле вас да быстрой,

К большим снарядам да минным.

Молодешеньки да зеленешеньки,

Шелкова трава да невозрослая,

Расцвели цветы лазорьевы,

Не на это были вы рощены,

Не про злого врага ядовитого да лиховитого.

Ядовитый враг да скверный он,

Погубил много наших детей отецких,

Отецких да младецких.

Пустошат наши города столичные,

Города столичные да места хлебные.

Чего ему, гаду, надобно,

Злому ли ему врагу поганому,

Худому фашисту ядовитому,

Ядовитому да лиховитому?

Чё он лезет, чё пихается,

Победить хочет, да разорить хочет?

Пособи ты, Бог,

Нашим добрым молодцам,

Защищать нашу да свою Родину-матушку,

Не пускать врага да ядовитого,

Во нашу да Россию-матушку!».

Сколько плачей прозвучало на Великой Отечественной… И по сей день причитают.

Следующая запись сделана в 1996 году, то есть совсем недавно. Это обращение к умершей матери:

Уж последние минуточки

Ты в своей-то светлой горнице.

Опрощается скоро светла горница,

Унесут тебя за леса темные,

За горы высокие…

Уж дороженька тебе невозвратная.

Похоронное причитание – это всегда память о том, кто ушел из жизни, это всегда песнь о жизни, о смерти, о любви, То есть о самом главном.

Журнал “Народное творчество”

“Русская воля”

Вконтакте