1682 1689 год событие на руси. Стрелецкий бунт (1682). Причины. Ход. Последствия. Положение стрелецких войск

Уничтожение местничества.
Когда в 1682 г. было уничтожено местничество, на Разрядный приказ было возложено составление и непрерывное продолжение дворянской родословной книги.

Иоанн V Алексеевич - царь и великий князь; род. 27 августа 1666 г.; сын царя Алексея Михайловича и первой жены его, Милославской. И. Алексеевич был человек слабый, болезненный, не способный к деятельности; он страдал цингою и болезнью глаз. После смерти Федора Алексеевича (1682) партия Нарышкиных обошла законного наследника престола, Иоанна Алексеевича, и добилась провозглашения царем Петра; но стрельцы скоро подняли бунт, под влиянием слуха о том, что Нарышкины задушили Иоанна Алексеевича. Сам царевич не играл в заговоре никакой роли и едва даже не парализовал бунта, уверив стрельцов, что "его никто не изводит, и что он ни на кого не может пожаловаться". 23 мая, разгромив партию Нарышкиных, стрельцы потребовали воцарения Иоанна Алексеевича. Собор из духовенства и всяких чинов людей Москвы, под давлением стрельцов, нашел двоевластие очень полезным, особенно на случай войны, и Иоанн Алексеевич был провозглашен царем. 26 мая дума объявила Иоанна Алексеевича - первым, Петра - вторым царем, и через месяц, 25 июня, оба царя торжественно венчались на царство.

Стрелецкое войско при царе Алексее Михайловиче пользовалось особой благосклонностью правительства. Наделенные разными льготами стрельцы жили особыми слободами в разных частях Москвы и, имея военную организацию, сохраняли близкие связи с населением города. Лихоимство и произвол начальников возбуждали большее неудовольствие среди стрельцов, чем в остальном населении, и вызывали с их стороны протесты. Уже в последнее время царствования Феодора Алексеевича стрельцы пришли в движение. Они жаловались на своих начальников, но боярин Языков, разбиравший дело, велел перепороть жалобщиков. Спустя короткое время стрельцы снова пожаловались на своего полковника Грибоедова. На этот раз Грибоедова сослали. С воцарением Петра стрельцы подали челобитную на всех своих полковников и подкрепили ее угрозами. Партия Нарышкиных, стоявшая тогда у власти и чувствовавшая, что ее положение непрочно, испугалась; старые полковники были отставлены, назначены новые и произведены со старых взыскания по претензиям стрельцов. Почувствовав свою силу, стрельцы утратили всякую дисциплину. При таких обстоятельствах партия Милославских задумала воспользоваться стрельцами для своих целей. Ив. Мих. Милославский и кн. Ив. Хованский стали возбуждать стрельцов против Нарышкиных, распуская слухи, что те умышляют зло и против царевича Иоанна, и против самих стрельцов. В среде стрельцов нашлось немало агитаторов. Стрелецкое войско взволновалось. 11 мая 1682 г. прибыл в Москву из ссылки глава партии Нарышкиных - Матвеев. Он высказался против слабости правительства по отношению к стрельцам; это стало им известно. 15 мая, в день убиения царевича Димитрия, между стрельцами был пущен слух, что Нарышкины задушили царевича Иоанна. Стрельцы бросились в Кремль. Бояре, заседавшие во дворце, смутились. Царица Наталья Кирилловна по совету Матвеева и патриарха вывела на Красное крыльцо обоих царевичей. Это подействовало; слова Матвеева еще более успокоили стрельцов. На беду один из начальников стрелецкого приказа, кн. Мих. Юр. Долгорукий, стал с бранью приказывать стрельцам разойтись. Толпа бросилась на него и убила. Затем убили Матвеева, бывшего стрелецкого начальника Горюшкина, Юренева, стольника Фед. Салтыкова, дьяка Ларионова, его сына Василия, брата царицы Афанасия Нарышкина, кн. Гр. Ромодановского с сыном Андреем, кн. Юрия Долгорукого, главного начальника стрельцов, и боярина Языкова. Тела убитых были преданы поруганию. На другой день стрельцы опять ворвались во дворец, убили еще несколько человек и настойчиво требовали выдачи другого брата царицы, Ивана Нарышкина. По совету окружающих царица пожертвовала братом. Ив. Нарышкин был выдан стрельцам; его пытали и убили. Партия Нарышкиных была уничтожена. Милославские торжествовали; управление перешло в их руки. Во главе стрелецкого приказа были поставлены кн. Хованский и его сын. Стрельцы подали челобитную о том, чтобы вместе с Петром царствовал и его брат Иоанн. 26 мая дума и духовенство, перепуганные происшедшими кровавыми событиями, признали двоецарствие. Затем стрельцы подали новую челобитную о том, чтобы в малолетство царей правила царевна София. 29 мая София приняла правление. Стрельцы были теперь в большом почете; их угощали во дворце; действия их рассматривались как искоренение измены. В память этого на Красной площади был поставлен каменный столб с соответствующими надписями. Теперь новою силою хотели воспользоваться и раскольники. Среди стрельцов было немало раскольников; сам кн. Хованский сочувствовал расколу. Снова начались волнения. Раскольники требовали прений о вере всенародных и в присутствии царей и патриарха. 23 июня раскольники пошли в Кремль, но Хованский успокоил их и назначил 5 июля днем прений. В этот день раскольники опять двинулись в Кремль, но прения произошли не всенародно, а в Грановитой палате. Раскольники вели себя вызывающим образом и после прений провозгласили свою победу. Понимая опасность положения, София начала действовать энергично, склонила на свою сторону выборных от стрельцов, велела схватить одного из главарей раскольников, Никиту Пустосвята, и отрубить ему голову; другие расколоучители были сосланы. Но и теперь София не могла чувствовать себя в безопасности. Хованский, возвышенный самою же Софией, пользовался огромным влиянием на стрельцов, а его честолюбие было известно. Ходили слухи, что он мечтает о престоле. София боялась оставаться в Кремле; царская семья уехала из Москвы. 17 сент. в с. Воздвиженском состоялось заседание думы. Против Хованских, отца и сына, были предъявлены обвинения; их судили и приговорили к смертной казни. В тот же день они были схвачены и приговор приведен в исполнение. Но царевна не возвратилась в Москву; она уехала в Троицкую лавру, куда велено было собираться служилым людям. Между тем младший сын Хованского возмутил стрельцов, уверив их, что решено стрельцов истребить и дворы их сжечь. Стрельцы овладели Кремлем и пушечным двором и стали ждать нападения со стороны Троицы. Нападения не было, но стрельцы убедились, что правительство располагает военной силой, противиться которой они не могут. Через патриарха они просили прощения и получили его на условиях полной покорности. Столб, поставленный в память майских событий, был разрушен. Царское семейство вернулось в Москву. Начальником стрельцов был назначен Шакловитый, который ввел между ними дисциплину и более беспокойных выслал в украинные города.

1682-89 - Правление царевны Софьи Алексеевны.

Иоанн Шушерин - иподиакон при патриархе Никоне, пользовавшийся особым его благоволением; по низложении патриарха, он содержался 11 дней в тайной канцелярии, 3 года в тюрьме и 10 лет в заточении в Новгороде. Освобожден, по просьбе царевны Татианы, в 1682 г. Написал "Житие патриарха Никона".

Стрелецкое восстание 1698 г. – поход стрельцов на Москву с целью посадить на царский трон царевну Софью. Были остановлены и разбиты верными войсками под Воскресенским Новоиерусалимским монастырем, Софья пострижена в монахини.

НАКАНУНЕ БУНТА 1682 Г.

В таком положении были дела, когда умер Феодор. В самый день его смерти, во время присяги Петру, стрельцы приказа Карандеева отказались целовать крест: к ним отправлены были окольничий князь Константин Щербатый, думный дворянин Змеев и думный дьяк Украинцев, которым удалось уговорить стрельцов, и они поцеловали крест Петру.

ХОД БУНТА 1682 Г.

15 мая произошел так называемый стрелецкий бунт. Милославские дали знать утром этого дня в стрелецкие слободы, что изменники задушили царя Ивана. Стрельцов звал и в Кремль. В боевом порядке выступили стрелецкие полки в Кремль, успели занять кремлевские ворота, прекратили сношения Кремля с остальным городом и подошли ко дворцу. Во дворце собрались, услыша о приближении стрельцов, бояре, бывшие в Кремле, и патриарх. Из криков стрельцов они знали, зачем явилось стрелецкое войско, знали, что они считали царя Ивана убитым. Поэтому на дворцовом совете было решено показать стрельцам и Ивана, и Петра, чтобы сразу убедить их в полном отсутствии всякой измены и смуты во дворце. Царица Наталья вывела обоих братьев на Красное крыльцо, и стрельцы, вступив на разговор с самим Иваном, услышали от него, что "его никто не изводит, и жаловаться ему не на кого". Эти слова показали стрельцам, что они жертва чьего-то обмана, что изменников нет и истреблять некого. Старик Матвеев умелой и сдержанной речью успел успокоить стрельцов настолько, что они хотели разойтись. Но Михаил Юрьевич Долгорукий испортил дело. Будучи, после отца своего Юрия, вторым начальником Стрелецкого приказа и думая, что теперь стрельцы смирились совсем, он отнесся к толпе с бранью и грубо приказывал ей расходиться. Стрельцы, рассердясь и подстрекаемые людьми из партии Милославских, бросились на него, убили его и, опьяненные первым убийством, бросились во дворец искать других "изменников". Матвеева они схватили на глазах царицы Натальи и Петра (некоторые рассказывали, что даже выхватили из их рук) и рассекли на части; за Матвеевым были схвачены и убиты бояре князь Ромодановский, Аф. Кир. Нарышкин и другие лица. Особенно искали стрельцы ненавистного Милославским Ив. Кир. Нарышкина, способнейшего брата царицы, но не нашли, хотя обыскали весь дворец. Убийства совершались и вне дворца. В своем доме был убит князь Юрий Долгорукий. На улице схвачен и потом убит Ив. Макс. Языков, представитель третьей дворцовой партии. Над трупами убитых стрельцы ругались до позднего вечера и, оставив караул в Кремле, разошлись по домам.

16 мая возобновились сцены убийства. Стрельцы истребили всех тех, кого сторона Милославских считала изменниками. Но желаемого Ив. Кир. Нарышкина не нашли и в этот день - он искусно прятался во дворце. 17 мая утром стрельцы настоятельно потребовали его выдачи, как последнего уцелевшего изменника. Чтобы прекратить мятеж, во дворце нашли необходимым выдать Ивана Кирилловича. Он причастился и предался стрельцам, его пытали и убили. Этим окончился мятеж.

[…] У Милославских, таким образом, исчезли их политические противники. Хозяевами дел становились теперь они, Милославские; представительницей власти стала Софья, потому что Наталья Кирилловна удалилась от дел. В те дни ее грозили даже "выгнать из дворца". Вступление во власть со стороны Милославских выразилось тотчас же после бунта тем, что места, занятые прежде в высшей московской администрации людьми, близкими к Нарышкиным, еще до окончания бунта перешли к сторонникам Софьи. Князь В.В. Голицын получил начальство над Посольским приказом; князь Ив. Андр. Хованский с сыном Андреем стали начальниками Стрелецкого приказа (т. е. всех стрелецких войск). Иноземский и Рейтарский приказы подчинены были Ив. Мих. Милославскому.

Но, завладев фактически властью, уничтожив одних и устранив отдел других своих врагов, Софья и ее сторонники не заручились еще никаким юридическим основанием своего господствующего положения. Таким юридическим основанием могло быть воцарение царя Ивана и передача опеки над ним какому-нибудь лицу его семьи. Этого Софья достигла помощью тех же стрельцов. Конечно, по наущению ее сторонников, стрельцы били челом о том, чтобы царствовал не один Петр, а оба брата. Боярская дума и высшее духовенство, боясь повторения стрелецкого бунта, 26 мая провозгласили первым царем Ивана, а Петра - вторым. Немедленно затем стрельцы били челом о том, чтобы правление поручено было, по молодости царей, Софье. 29 мая Софья согласилась править. Мятежных, но верных ей стрельцов Софья угощала во дворце. Таким образом, партия Софьи достигла официального признания своего политического главенства.

Однако все население Москвы и сами стрельцы сознавали, что стрелецкое движение, хотя и вознаграждалось правительством, было все-таки незаконным делом, бунтом. Сами стрельцы поэтому боялись наказания в будущем, когда правительство усилится и найдет помимо них опору в обществе и внешнюю силу. Стараясь избежать этого, стрельцы требуют гарантий своей безопасности, официального признания своей правоты. Правительство не отказывает и в этом. Оно признает, что стрельцы не бунтовали, а только искореняли измену. Такое признание и было засвидетельствовано всенародно в виде особых надписей на каменном столбе, который стрельцы соорудили на Красной площади в память майских событий.

Постройка такого памятника, прославлявшего мятежные подвиги, еще более показала народу, что положение дел в Москве ненормально и что стрельцы, до поры до времени, единственная сила, внушающая боязнь даже дворцу.

Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. СПб., 2000 http://magister.msk.ru/library/history/platonov/plats005.htm#gl2

МЯТЕЖ 1682 Г. ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦА

И мая в 15 день в 11 часу дня собрався они, стрельцы всех приказов, с ружьем: с копьи и с мушкеты, з бердыши, с пушки и, засфетя фетили, ударили в боробаны и били в колокола у своих приходских церквей и в большой городовой набатной колокол. И ходили в Кремль стройством з знамены, и пришли в Кремль на Красное крыльцо и на иные крыльца, и в царевы палаты, и теремы, и переходы. И ис царевых полат царь Петр Алексеевич вышел з бояры, и они, стрельцы, прошали изменников бояр. И взяли, и подняли на копьи боярина князя Григорья /л. 240 об./ Ромодановского и вынесли на Красную площедь, и изрубила в части. Тут же, на площади, казнили своими руками: в мелочь изрубили бояр князь Михаила Долгоруково, Артемона Матвеева, Афанасья Нарышкина, Федора Салтыкова, думнова Лариона Иванова с сыном, полковника Григорья Горюшкина. Да боярина князя Юрья Долгоруково пришли на двор, и ис хором ево с крыльца скинули, и за ворота выволокли и искололи. И на другой день ево ж, князь Юрья, мертвого изрубили в мелкие части. И в Холопье приказе записные холопьи книги и всякие писма и казну разгромя, и всякие книги и крепости вынесли на Красную площедь, и все изодрали и розметали, и людем боярским дали волю. А в царских хоромах по всем ходили /л. 241./ невежливо с ружьем и искали бояр казнить. И у святейшего патриарха в Крестовой палате, и в ыных в полатах во всех, и во всем дому с ружьем ходили, и бояр искали ж, и святейшего патриарха про бояр с невежеством спрашивали, и дверь у полат вырубили, и дворецкого его по веревки в окно ж метали не однова, и вис на веревки.

И мая в 16 день думного Аверкея Кирилова на площеди казнили ж, и боярских людей, которые почели уносить платье и грабить казнили ж.

И мая в 18 день царицы Натальи Кириловны брата, боярина Ивана Нарышкина, пытали и казнили, и голову ево на копье взоткнули, и Данила жидовина с сыном казнили ж./л. 241 об./

И мая в 19 день царицы Натальи Кириловны отца, боярина Кирила Нарышкина, пострыгли в Чюдове монастыре и сослали ево в сылку в Кирилов монастырь за великим караулом.

А им, стрельцом и салдатом, выдали великое денежное жалованье, а кружечной двор был заперт. А убитых тела лежали на площади дней по пяти. И тех убитых животы их взяты на государя, и по оценке малой продовали им же, /л. 242./ стрельцом, а опричь стрельцов никому не продовали.

Поденные записи очевидца московского восстания 1682 года // Советские архивы, № 2. 1979 http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/1680-1700/Vosst_1682/Ocevidec/text.htm

СТРЕЛЕЦКИЙ БУНТ 1689 Г.

[…] В 1689 г., по возвращении Голицына из Крыма. Началось со слухов. Пошли разговоры, что стрельцы, по наущению Софьи и начальника Стрелецкого приказа Федора Шакловитого, снова замышляют убить Петра и вдовствующую царицу Наталью Кирилловну. Напуганный этим известием, семнадцатилетний Петр ночью бежал из своей резиденции в селе Преображенском под защиту стен Троице-Сергиевого монастыря. Противостояние Нарышкиных и Милославских, Петра и Софьи приняло ничем не замаскированный характер. Однако стрельцы на сей раз повели себя очень пассивно, набат не зазвучал, сторонников у правительства не оказалось. Патриарх, выехавший для переговоров с Петром, больше не вернулся в Москву. Вслед за патриархом потянулись бояре, уходили строем с развернутыми знаменами пешие и конные полки. Софью и Голицына просто никто не хотел поддерживать, а стрельцы с готовностью выдали Петру Шакловитого. В итоге Шакловитому отрубили голову. Голицын был сослан, а Софья заточена в монастырь.

Гумилёв Л.Н. От Руси до России. М., 2003. Часть 3. Царство Московское. На пороге империи http://www.bibliotekar.ru/gumilev-lev/65.htm

СТРЕЛЕЦКИЙ БУНТ 1698 Г.

[…] В царском стане все приготовилось к бою, так как мятежники были непоколебимы в своем намерении сражаться. Но стрельцы выказывали не меньшую заботливость: они устраивали боевую линию, наводили орудия, становились рядами, отправляли обычный молебен и делали воззвание к Богу, как будто бы они должны были вступить в бой с врагами за правое дело. Нет такой бессовестной злобы, которая бы осмелилась выказываться откровенно, не прикрываясь личиной добродетели и справедливости. Оба отряда, осенив себя бесчисленное множество раз крестным знамением, начали сраженье. Войско Шеина открыло пушечную и ружейную пальбу, но только холостыми зарядами, так как воевода не терял еще надежды, что стрельцы, испуганные действительным отпором, возвратятся к повиновению. Но стрельцы, заметив, что после первых выстрелов не было ни раненых, ни убитых, сделались еще смелее в своем злодеянии. С большим присутствием духа, чем прежде, открыли они огонь, и несколько убитых и большое число раненых пали от их выстрелов. Когда смерть и раны достаточно уверили, что нужны более сильные меры, разрешено было полковнику де Граге не употреблять более холостых зарядов, но стрелять ядрами и картечью из пушек большого калибра. Полковник де Граге этого только и ожидал: он тотчас же дал столь удачный залп в мятежников, что укротил их ярость, и стан врагов, бывший поприщем подвигов сражавшихся воинов, превратился в место жалкого побоища. Одни падали мертвые, другие в ужасе бегали, как безумные, потеряв вместе с самонадеянностью и присутствие духа; те, которые в этом опасном положении сохранили более здравого рассудка, старались ослабить и даже уничтожить действие царской артиллерии, взаимно направляя свои орудия на пушки де Граге, но усилие их было тщетно. Полковник де Граге предупредил их оборот, направив свои орудия на пушки мятежной толпы; он открыл огонь, который, подобно беспрерывному урагану, сметал приближающихся к их орудиям стрельцов; много из них пало, еще большее число обратилось в бегство, и никто уже не смел возвращаться к своей батарее.

Корб И.Г. Дневник путешествия в Московское государство. Пер. и примеч. А. И. Малеина СПб., 1906. Краткое описание опасного мятежа стрельцов в Московии http://www.hrono.ru/libris/lib_k/korb05.html

ПЫТКА СРЕЛЬЦОВ

Жестокость мучений, которым предавали преступников, была неслыханная: их ужасно били плетьми, но, не получая ответа, допросчики подвергали спины стрельцов, обагренные кровью и заплывшие сукровицей, действию огня, чтобы, через медленное обжигание кожи изувеченного тела, острая боль, проникая до мозгов костей и самых фибр нервов, причиняла жестокие мучения. Эти пытки употреблялись поочередно, сменяя одна другую. Страшно было и видеть и слышать эту ужасную трагедию. На открытой равнине было разложено более тридцати страшных костров, над ними обжигали несчастных, подвергаемых допросу, которые издавали ужасные вопли; на другом месте раздавались жестокие удары плетью, и таким образом прекраснейшая на земле местность обратилась в место зверских истязаний.

Когда большая часть преступников уже подверглась пытке, нашлись между ними такие, которые не вынесли муки и объявили следующее показание касательно своих злых замыслов: “Мы знаем, как преступно наше дело; мы все заслужили смертную казнь, и, быть может, ни один из нас не желал бы быть освобожден от оной. Если бы судьба оказалась благоприятной нашим замыслам, мы бы подвергли бояр таким же казням, каких ожидаем теперь как побежденные, ибо мы имели намерение все предместье Немецкое сжечь, ограбить и истребить его дотла и, очистив это место от немцев, которых мы хотели всех до одного умертвить, вторгнуться в Москву; потом, убив тех солдат, которые бы нам оказали сопротивление, прочих присоединить к себе как соучастников в нашем злодеянии, бояр одних казнить, других заточить и всех их лишить мест и достоинств, чтобы тем легче привлечь к себе чернь. Некоторые священники пошли бы перед нами с иконой Божией Матери и образом св. Николы, чтобы показать, что мы не по коварству взялись за оружие, но по благочестию, во славу Бога и на защиту веры. Овладев верховной властью, мы бы рассеяли в народе письма, в которых бы уверяли, что его царское величество, выехавши, по дурным советам немцев, за границу, за морем скончался. В них народ читал бы также следующее: нужно предпринять меры, чтобы государственный корабль не носился по морю без кормчего, через что мог бы легко подвергнуться опасности, попасть на какие-либо скалы, претерпеть крушение, а потому царевна Софья Алексеевна будет временно посажена на престол, пока царевич не достигнет совершеннолетия и не возмужает. Василий Голицын будет возвращен из ссылки, чтобы помогать своими мудрыми советами Софье”. Так как все статьи этого показания были настолько важны, что даже каждая из них, взятая в отдельности, подвергала виновных смертной казни, то воевода Шеин велел сделать по оным приговор, обнародовать его и исполнить.

Когда Петру исполнилось четыре года, Алексей Михайлович скончался. Царем стал его брат Федор.

С 1676 года – царь Федор Алексеевич- сын от первой супруги царя Милославской – «хилый и болезненный».

По причине номинальности его власти – при дворе - противостояние двух партий: Милославских (матери Федора Алексеевича и ее многочисленные родственники) и Нарышкиных (родные и близкие Н.К. Нарышкиной).

Между ними ожесточенная борьба за власть.

На престоле – сын Милославской, а государством управляет воспитатель Нарышкиной – боярин Артамон Сергеевич Матвеев.

Главной опорой партии Милославских была царевна Софья Алексеевна – четвертая по возрасту из шести дочерей Алексея Михайловича от первого брака с Милославской Марией Ильиничной.

Сразу после смерти Федора Алексеевича в 1682 году – Петр провозглашен царем и благословлен патриархом, но ему тогда нет еще и 10 лет. Следовательно, регентша при нем его мать Н.К. Нарышкина. А это возвышало группировку Нарышкиных.

Борьба за престол после смерти Федора – 1682 г.

Петр и Софья – оппозиция.

Петр I – сын Н.К. Нарышкиной – 2-й жены Алексея Михайловича (брак по любви) 22 января 1671 г. Алексей Михайлович заключил брак с Нарышкиной, а 30 мая 1672 г. у них появился сын, которого назвали Петром.

Софья – дочь Милославской Марии Ильиничны – первая жена Алексея Михайловича.

Софья искусно пользовалась недовольством стрельцов, начавшегося со времени смерти Алексея Михайловича. При нем они получали за свою службу большое жалование, были освобождены от податей и имели право заниматься всякой торговлей.

Стрельцы – войско, утвержденное Иваном Грозным и употребляемое им не только для дел военных, но и для исполнения его повелений – всегда отличалось вольнолюбием и приверженностью к старым обычаям. Софья объявила, что если будет царствовать не Петр, а брат его Иван, то весь новый порядок, введенный еще царем Алексеем Михайловичем, будет уничтожен; будут отменены все перемены, сделанные Патриархом Никоном в церковных книгах. Т.к. большая часть стрельцов – староверы, их это устраивало.

Недовольство стрельцов:

1. Новый царь Федор ничем не отличал их от остальных служилых людей, не давал наград;

2. Полковники стрельцов стали удерживать в свою пользу их жалование;

3. Они же заставляли покупать дорогое обмундирование на свой счет;

4. Наказывали батогами;

5. Переводили из города в город и т.д.

Главное, что жалобы стрельцов не доходили до царя.

Когда на престол взошел Петр, стрельцы почувствовали, что они представляют силу, с которой надо считаться. Они, пользуясь положением, послали челобитную на своих начальников, угрожая собственной расправой, если дело не будет улажено. Правительство тотчас же уволило полковников и назначило новых, новые требовали расправы над старыми. Правительство уступило: старые были наказаны, новым полковникам отказывались повиноваться и проводили время в пьянках и драках.

Мятеж 15 мая 1682 года был спровоцирован Софьей. Московская смута 1682 года вошла в историю государства под названием «Хованщина» по имени предводителя стрельцов Ивана Андреевича Хованского.

Софья не замедлила воспользоваться ситуацией: ее приверженцы вращались среди стрельцов и уговаривали их подняться против Нарышкиных. Самые деятельные из сторонников Софьи: двое Толстых , Боярин Иван Михайлович Милославский и князь Иван Хованский распространяли слухи, что Нарышкины требуют суда и наказания стрельцов за их расправу с полковниками. Новый слух о том, что брат царицы Натальи - Иван Нарышкин примерял в Кремле корону и задушил царевича Ивана Алексеевича – привел их в исступление. Они бросились в Кремль. Некоторые бояре бросились к каретам – хотели уехать, но стрельцы подрубили ноги лошадям. На глазах 10-летнего Петра изрубили боярина Матвеева, братьев его матери: Афанасия и Ивана Нарышкиных. Эта расправа повлияла на психику молодого Петра.

Софья, чтобы успокоить мятежников выдала каждому по десять рублей и заплатила недополученное жалование. Этим она еще более расположила их к себе.

Князь Хованский от имени стрельцов составил челобитную, в которой потребовал, чтобы оба царевича правили вместе, причем Боярская Дума и Освященный Собор нарекли Ивана первым царем, а Петра вторым. В новой челобитной стрельцы настояли на том, чтобы «правительство ради юных лет обоих государей, вручить сестре их».

В итоге: провозглашены правителями 2 брата, но регентшей при них назначена Софья.

Стрельцы решили, что они могут решать и религиозные вопросы и приняли участие в борьбе старообрядцев-раскольников с «никоновской церковью». Сам Хованский открыто перешел на сторону раскольников. Раскольники стали убеждать стрельцов потребовать восстановления «старой веры». Защитником старообрядчества выступил Никита Пустосвят.

Софья присутствовала при «прениях о вере» возмутилась поведением раскольников. Прения окончились вроде бы полным поражением раскольников, но они с криком «победа!» увлекли с собой массу народа;

Софья же решила пресечь на корню мятеж и отдала приказ: схватить и казнить Никиту Пустосвята и его сообщников.

Переменила она свое отношение и к самим стрельцам. Софья уехала в Троицкую церковь и там стала собирать по городам дворянские ополчения для борьбы с мятежниками. Туда же был вызван Хованский и казнен. Узнав о его казни – стрельцы подняли бунт. Подготовились к осаде Москвы: вместе с младшим сыном Хованского стали готовиться к борьбе с боярами, заняли Кремль, но скоро пали духом, т.к. понимали, что бунтуют против богом данной власти.

Около 3000 из них отправились в монастырь с повинной. В знак повинности несли топоры и плахи для казни своей. Софья казнила 30 человек, остальные ей во всем покорились.

Прощение было дано им при условии беспрекословного подчинения и невмешательства в дела государственные.

Так закончилась Московская смута 1682 года.

Бунт стрельцов был очередной попыткой приверженцев старой веры восстановить утраченное, яростно сопротивлялись западным веяниям на русскую жизнь. Чтя заветы старины: По словам Протопопа Аввакума: «Мучьтесь за Христа хорошенько, не оглядывайтесь назад».

Стрелецкий бунт, потрясший основы государственности Московского царства, зафиксирован в анналах истории 2 раза - это 1682 и 1698 годы. Его предыстория неразрывно связана с царём Алексеем Михайловичем Романовым . За 5 лет до своей кончины овдовевший государь женился вторично. Суженой его стала Наталья Кирилловна Нарышкина. От первой жены, Марии Милославской, у Алексея Михайловича в живых остались 5 дочерей и 2 сына - Фёдор и Иван. Были они все ничем непримечательные. Выделялась среди них только царевна Софья . Наталья родила крепкого и энергичного мальчика. Назвали его Петром.

В 1576 году началось недолгое правление Фёдора Алексеевича . Для него и остальных Милославских Наталья Нарышкина являлась мачехой. Так уж сложилось, что на Руси мачеху никогда не жаловали. Относились к ней всегда с предубеждением. Может быть это и послужило причиной тому, что между Милославскими и Нарышкиными разгорелась вражда.

Наталья Кирилловна женщиной была недалёкой и при дворе имела слабые позиции. Зато царевна Софья обладала характером энергичным и целеустремлённым. Она практически и возглавила оппозицию Нарышкиным, опираясь на своих родственников.

В 1682 году скончался в совсем молодом возрасте государь Фёдор Алексеевич. На царский трон оказалось 2 претендента - Иван и Пётр. Формально все преимущества имел Иван, так как был старше по возрасту. Но он был слаб здоровьем, а Петр крепок и здоров. Естественно, в боярской думе возникли разногласия, отягощённые противодействием Нарышкиных и Милославских.

Точку в этом вопросе поставил патриарх Иоаким. Из чисто государственных соображений он отдал предпочтение молодому Петру. Участь Милославских стала незавидной. Их ожидали опала и ссылка. Но не тем человеком была царевна Софья, чтобы безропотно дожидаться уготованного судьбой печального конца. Она решила сыграть свою игру, а ставку сделала на стрелецкое войско.

В Москве оно насчитывало 40 тысяч человек. Это было сильное воинское подразделение, но в указанный период времени у стрельцов накопилось очень много нерешённых проблем. Стрельцы не только несли воинскую службу. Параллельно ей они занимались торговлей, различными ремёслами, огородничеством. Имели собственные дома и хозяйства. Но жалованье у служилых людей было маленьким и выплачивалось нерегулярно.

Дело усугублялось тем, что стрелецкие полковники, пользуясь полной бесконтрольностью со стороны правительства, стали эдакими маленькими феодалами. Они задерживали жалованье стрельцам, за послабление в службе брали взятки, заставляли стрельцов и членов их семей работать на себя. Стрельцам это очень не нравилось. Зачем горбатиться на огороде полковника, когда свой огород требует неустанной заботы и внимания.

Пользуясь избранием нового царя, стрельцы через своих выборных людей обратились к правительству с жалобой на полковников. Они требовали покрыть задолжности по жалованью, оплатить подневольные работы на огородах начальников по установленным самими стрельцами расценкам и сместить неугодных полковников с занимаемых должностей.

Правительство Нарышкиных, испугавшись стрелецкого бунта, удовлетворило все требования. Полковников сместили и наказали батогами. С них взыскали огромные денежные суммы для покрытия стрелецких долгов, а имения конфисковали.

Но, заигрывая со стрельцами, Нарышкины показали свою слабость и нерешительность. Они явно боялись военных людей, и Милославские решили этим воспользоваться. Через провокаторов они распространили среди стрельцов слух, что Нарышкины хотят убить царевича Ивана.

Стрельцы же почувствовали свою силу, и им захотелось большего. Подобные слухи давали прекрасный повод диктовать правительству свои условия. Таким образом, 15 мая 1682 года начался стрелецкий бунт . По зову набата вооружённые люди ворвались в Кремль и потребовали показать им царевича Ивана.

На крыльцо вывели обоих юношей - Ивана и Петра. Но стрельцов это не успокоило. Они стали требовать выдачи изменников-бояр, замышлявших преступление против Ивана и всей земли русской. Перечень фамилий заранее приготовили Милославские. Естественно, это требование не удовлетворили, и тогда началась резня.

Погибло много Нарышкиных. В их числе братья царицы Афанасий и Иван Нарышкины. Оставшихся в живых бояр Милославские отправили в ссылку. Но реальной власти победившая оппозиция не получила. Власть взяли стрелецкие полки, громившие и грабившие усадьбы бояр. Они стали представлять собой очень удобное орудие в руках любого авантюриста. И таковой вскоре нашёлся.

Во главе Стрелецкого приказа Софья поставила князя Ивана Хованского по прозвищу Тараруй. Получил он его за склонность к пустым обещаниям. Происхождение князь имел знатное, но в войне с Польшей показал свою полную непригодность к военному искусству. Был переведён в Москву и стал «буфером» между Милославскими и стрельцами.

Но этот человек не отличался благородством помыслов. Он начал умело разжигать недовольство среди восставших военных людей, и в то же время всячески подчёркивал свою преданность царевне Софье. Но умная женщина быстро разгадала двойную игру хитрого князя и поняла, что её жизнь находится в опасности.

Правительница взяла с собой Ивана и Петра и в сопровождении свиты покинула Москву, уехав в село Коломенское. Оттуда она заявила, что в самое ближайшее время отправится к Троице-Сергиеву монастырю, и приказала там же собираться дворянскому ополчению.

Стрельцы, узнав о поступке Софьи, пришли в смятение. Столкнуться в сражении с дворянским ополчением - это значило обречь себя на верную гибель. Единственное спасение они видели в сохранении существующего положения. При таком порядке они могли шантажировать правительство, вкусно есть и сладко пить.

К Софье срочно направилась депутация. Её целью было убедить царевну в полной лояльности вышедших из под контроля военных людей. Главная же задача состояла в том, чтобы уговорить женщину вернуться обратно в Москву.

Правительница благоразумно отказалась возвращаться в первопрестольную. В то же время, чтобы успокоить стрелецких выборных, она притворилась недалёкой и наивной женщиной. Когда же выборные люди уехали, был тут же отдан приказ всем боярам явиться в село Воздвиженское, находящееся на пути к Троице-Сергиеву монастырю. Был вызван туда и Хованский.

Тот, ничего не подозревая, отправился в дорогу. А в это время боярин Михаил Лыков получил приказ от Софьи схватить Хованского. Ранним утром он напал на лагерь, в котором мирно спал князь с верными ему людьми. Глава Стрелецкого приказа был арестован и доставлен к царевне. Та не стала долго разбираться в поведении князя. Тут же в дорожной пыли Хованскому отрубили голову. Так закончил свою жизнь двурушник, а недолгий период его деятельности назвали Хованщиной .

Стрельцы, напуганные казнью князя и дворянским ополчением, проявили поразительную сговорчивость. Они согласились на все условия правительства, выдали зачинщиков и безропотно приняли в качестве начальника Стрелецкого приказа Фёдора Шакловитого. Этот думный дьяк был предан Софье и крут на расправу.

В ноябре царевна вернулась в Москву. Она объявила, что прощает стрельцов. Казней и репрессий не было. Лишился головы только Алексей Юдин. Он являлся самым приближённым к Хованскому человеком. На этом стрелецкий бунт 1682 года закончился.

В Москве утвердились Милославские, а Софья стала править страной от имени юных царей Петра I и Ивана V. Наталья Кирилловна Нарышкина отказалась жить в столице. Она перебралась в село Преображенское, забрав с собой и сына. Царевна Софья правила страной 7 лет. В 1689 году она была отстранена от власти возмужавшим Петром.

В 1698 году вспыхнул последний стрелецкий бунт . Пока молодой царь разъезжал по заграницам и набирался ума разума, страной управляло правительство князя-кесаря Ромодановского. Оно выслало из столицы всех стрельцов и направило их на пограничье. Но полная опасностей военная служба столичной публике не нравилась. Гораздо лучше было жить в Москве, занимаясь своим хозяйством. Поэтому стало зреть недовольство.

В указанный год бунта 40 тысяч стрельцов самовольно оставили границу и двинулись к первопрестольной. Навстречу им выдвинулся московский гарнизон в количестве 5 тысяч человек. Командовал им генерал Патрик Гордон. По его приказу на взбунтовавшихся стрельцов направили пушки. После первого же залпа всё огромное воинство капитулировало на милость победителей.

Когда Пётр I вернулся в Россию, то пришёл в бешенство. Он приказал провести тщательнейшее дознание. После мучительных пыток огромное количество стрельцов было казнено. Они с полной покорностью шли на убой, не оказывая при этом никакого сопротивления. После этого стрелецкое войско сошло с исторической сцены. Всех оставшихся в живых выслали из Москвы в другие города и записали в посадские. Так закончилась целая эпоха, а русская земля вступила в новую фазу своего развития уже в качестве не Московского царства, а Российской империи.

Если вам нужно краткое описание событий стрелецких бунтов, ознакомьтесь со следующими статьями: Стрелецкий бунт 1682 и (гимназический учебник академика С. Ф. Платонова), Стрелецкий бунт 1682 (университетские лекции С. Ф. Платонова) и

Повод к Стрелецкому бунту 1682

После смерти весной 1682 бездетного царя Федора Алексеевича (1676–1682) престол должен был перейти к его шестнадцатилетнему единоутробному брату, умственно отсталому Ивану. И Федор, и Иван были сыновьями царя Алексея Михайловича и Марии Милославской. От Милославской же Алексей Михайлович имел и нескольких царевен-дочерей. Но после смерти Марии (1669) Алексей Михайлович вторично женился (1671) на Наталье Нарышкиной, которая в 1672 родила здорового и энергичного сына Петра – будущего Петра I . Законным наследником царя Федора Алексеевича был Иван V, но его явное слабоумие склоняло многих видных русских деятелей устранить Ивана от престола и передать царствование Петру. Московский двор разделился на две партии: Милославских и Нарышкиных . Сторона Нарышкиных оказалась гораздо сильнее; за неё стояло большинство знатных семей и патриарх Иоаким. Милославских же из видных бояр поддерживали только известный западник Василий Васильевич Голицын и не отличавшийся большими талантами воевода Иван Хованский, один из командиров квартировавшего в Москве стрелецкого войска. Однако партия Милославских решила не уступать соперникам и стоять за Ивана V. Её возглавили боярин Иван Милославский и самая умная из дочерей Алексея Михайловича – царевна Софья .

Собранные после смерти Федора Алексеевича высшее духовенство и Боярская дума решили спросить о том, кому быть новым царём, «всех чинов Московского государства». На деле этот была лишь видимость «совета со всей землёй». Земского собора со всей России в столицу не созывали. Под видом «всех чинов Московского государства» патриарх собрал в церкви Спаса придворных стольников, дворян, детей боярских, торговых людей и обратился к ним с вопросом: кому теперь царствовать? Собрание, очевидно, было уже подготовленным. Немногие голоса в пользу Ивана Алексеевича были заглушены многочисленными криками за царевича Петра. Патриарх благословил Петра на царство.

Однако Нарышкины не сумели быстро укрепить это избрание, тогда как Милославские действовали быстро и умело. Регентша десятилетнего Петра, его мать Наталья Кирилловна, была «женщиной ума малого», неопытной, лишённой энергии. Наталья не спешила твёрдо брать власть в свои руки, надеясь на правительственное искусство своего родственника, Артамона Матвеева , который некогда и устроил её брак с Алексеем Михайловичем. При Федоре Алексеевиче, сыне Марии Милославской, Матвеев, один из виднейших деятелей эпохи царя Алексея, был сослан. Теперь Наталья Нарышкина велела вернуть его из ссылки, но приезд Матвеева в Москву требовал времени.

Милославские ловко пользовались нерешительностью Нарышкиных, начав сближаться с предводителями главной военной силы столицы – стрелецкого войска. Царевна Софья стала распространять слухи, будто царя Федора отравили его враги, которые незаконно устранили от престола и его брата Ивана. Софья уверяла, что ей и другим царевнам, дочерям Марии Милославской, тоже грозит опасность, и говорила о своём намерении бежать из России. Нарышкиных в Москве недолюбливали. Многим не нравилось слишком быстрое возвышение пятерых братьев царицы Натальи – юношей, не имевших никаких заслуг. Старшему из них, Ивану, было лишь 23 года, а он уже носил сан боярина и оружничего.

Начало стрелецкого бунта 1682

Милославские и царевна Софья нашли опору в лице стрелецкого войска и ловко воспользовались зревшей в его среде бунтовской смутой.

Стрелецкие полки в Москве жили в особых слободах, главным образом в Замоскворечье. Стрельцы были люди оседлые, семейные и зажиточные; так как, получая жалованье, могли еще заниматься разными промыслами и торговлею, не неся посадских повинностей. Но их дисциплина в это время расшаталась, чему способствовал слабый правительственный надзор при болезненном Федоре. Им воспользовались начальники стрельцов. Корыстолюбивые полковники присваивали себе часть стрелецкого жалованья, старались поживиться на счет наиболее зажиточных подчиненных, покупали на их счет лошадей и принадлежности пушечного наряда; заставляли стрельцов даром на себя работать, и даже в праздники; неусердных наказывали батогами. Незадолго до кончины Федора стрельцы стали подавать царю челобитные на полковников. Царь поручил своему любимцу Языкову разобрать дело. Языков взял сторону полковников. Некоторых челобитчиков наказали кнутом и сослали. Ободренные полковники усилили притеснения. 23 апреля 1682 в Стрелецкий приказ явился выборный от полка Семена Грибоедова и подал на него жалобу. Принявший ее дьяк, мирволя полковнику, доложил начальнику приказа, князю Юрию Долгорукому, будто выборный стрелец приходил пьяный и грозил. Когда на следующий день тот же стрелец вновь пришел, его взяли под караул и повели бить кнутом. Но однополчане вырвали его из рук приказных служителей и жестоко их избили. Полк Грибоедова поднял бунт; на следующий день этот бунт охватил почти все стрелецкие полки. Они написали челобитные на своих полковников и, в случае поблажки, грозили сами расправиться с ними. Последовавшая в это время кончина Федора приостановила движение, и стрельцы беспрекословно присягнули Петру. Но уже 30 апреля ко дворцу явилась толпа с челобитными от шестнадцати стрелецких полков и одного солдатского, и с угрозами требовали подвергнуть правежу полковников, чтобы те выплатили должные стрельцам деньги.

Правительство Натальи Кирилловны растерялось и бросилось в противоположную крайность: пошло на уступки участникам стрелецкого бунта. Оно велело посадить обвиняемых полковников под караул; но стрельцы потребовали выдать их головой. По усиленной просьбе патриарха, стрельцы затем согласились, чтобы полковников не присылали к ним в слободы на расправу, а поставили бы на правеж перед Разрядом. Тут несчастных били батогами, пока они не уплачивали иски, предъявленные стрельцами. Стрельцы присутствовали толпами при истязаниях и криками заставляли продолжать или прекращать правеж. Самоуправство стрельцов шло и в их слободах. Там они травили второстепенных начальников, били их палками, бросали камнями; а тех, которые пытались строгостью обуздать своеволие, взводили на каланчи и сбрасывали оттуда; толпа при этом кричала: «любо, любо!»

Разгоравшийся стрелецкий бунт был на руку Милославским. Их вожди, Иван Михайлович и царевна Софья, устраивали заговор. По ночам к Ивану собирались доверенные и обсуждали план действия. По некоторым данным, роль главных его помощников играли: стольники братья Толстые, Иван и Петр, подполковники стрелецкие Циклер и Озеров, выборные стрельцы Одинцов, Петров и Чермный. Постельница царевны Софьи Федора Родимица, ходила в стрелецкие слободы, сыпала деньгами и обещаниями. Один из стрелецких командиров, князь Хованский, прозванный Тараруем, разжигал стрелецкий бунт, смущая стрельцов предсказаниями всяких бед от Нарышкиных, а также опасностью, которая будто бы грозила православию от их склонности к иноземцам. Среди стрельцов было много приверженцев раскола. Мятежному настроению немало способствовало и то, что после восстания Разина многие участвовавшие в нем астраханские стрельцы были переведены в северные города и в столицу. Бунт распространился уже на все стрелецкие полки, которые уже громко похвалялись свергнуть Нарышкиных. Исключение составлял только Сухарев полк. Всех стрелецких полков в Москве тогда было девятнадцать – более 14 тысяч солдат.

12 мая в Москву воротился из ссылки Артамон Матвеев и был с великою радостью встречен царицей Натальей Кирилловной. Бояре приезжали к нему на дом с приветствиями, предполагая, что он займет место главного правителя при царе-отроке Петре. Выборные из всех стрелецких полков поднесли ему хлеб-соль и били челом о своих нуждах. Опытный государственный муж, сразу начал обсуждать положение дел с помощью патриарха Иоакима и престарелого князя Юрия Долгорукого. Царевна Софья и Милославские поняли, что нужно спешить, иначе будет поздно.

Составлен был список тех лиц, которых следовало истребить. Этот список пустили в бунтовавшие стрелецкие полки. Там разносились и нелепые слухи насчет Нарышкиных. Рассказывали, что старший из них, Иван Кириллович, надел на себя царское облачение и, примеривая корону, сказал, что она ни к кому так не пристанет, как к нему; а когда царевна Софья за это стала его упрекать, он бросился на царевича ИванаАлексеевича и схватил его за горло. Подобные россказни отлично подготовили почву для того, чтобы стрелецкий бунт стал уже открытым.

Бесчинства стрельцов в Кремле и Москве

Утром, 15 мая 1682, в стрелецкие слободы прискакали посланные царевной Софьей и её партией Александр Милославский и Пётр Толстой с криком, что Нарышкины задушили царевича Ивана, и звали стрельцов в Кремль. В слободских церквах загудел набат. Стрелецкие полки быстро собрались и с пушками и барабанным боем двинулись к царскому дворцу, захватив правительство врасплох. Время было около полудня. Члены боярской думы только что окончили заседание и начали расходиться. А. С. Матвеев, узнав о стрелецком бунте, вернулся во дворец и поспешил к царице Наталье. Послали за патриархом, пробовали запереть Кремлевские ворота. Но мятежники уже ворвались в Кремль, подступили к Красному крыльцу и потребовали выдачи Нарышкиных, которые-де убили царевича Ивана. По совету Матвеева, Наталья Кирилловна взяла обоих братьев, Ивана и Петра Алексеевичей и в сопровождении бояр вывела их на крыльцо. Толпа опешила, видя, что ее нагло обманули. Некоторые стрельцы спрашивали старшего брата, точно ли он царевич Иван Алексеевич и кто его изводит? «Я самый, – отвечал царевич. – И никто меня не изводит».

Стрелецкий бунт 1682. Картина Н. Дмитриева-Оренбургского, 1862.

(Царица Наталья Кирилловна показывает стрельцам, что царевич Иван невредим)

Матвеев сошел вниз к стрельцам и повел умную речь об их прежних заслугах, напоминал о том, как они сами укрощали бунты. Стрельцы притихли и просили Матвеева ходатайствовать за них перед царем. Тот обещал и воротился в Верх. Стрелецкий бунт уже как будто бы успокаивался, но его вновь разожгла неосторожность Михаила Долгорукого, товарища своего отца Юрия Алексеевича по начальствованию Стрелецким приказом, очень нелюбимого подчиненными. Как говорят, он стал грозить притихшим стрельцам карами, если они сейчас же не уйдут из Кремля, чем привел их в ярость. Клевреты царевны Софьи, вращаясь в толпе, возбуждали ее против намеченных бояр, которые как только избавятся от опасности, так и начнут-де жестоко мстить стрельцам. Им удалось вновь увлечь толпу. Часть стрельцов проникла наверх. Одни схватили Долгорукого и бросили его вниз на копья товарищей, которые затем изрубили его бердышами. Другие напали на Матвеева, хотя царица Наталья и князь Михаил Алегукович Черкасский пытались его загородить собою; убийцы также сбросили его вниз и изрубили в куски. Патриарху Иоакиму не дали говорить. Толпа бунтующих стрельцов ворвалась во дворец и принялась искать свои жертвы. Тут все предалось бегству. Бояре, сопровождаемые всегда отборною челядью, многочисленные дворяне и прочие придворные чины, будучи людьми военными, могли бы оказать значительное сопротивление. Но неожиданность стрелецкого бунта и отсутствие энергичного вождя произвели между ними панику.

Стрельцы рыскали по дворцовым покоям, заглядывали под кровати, перины и в темные углы; причем не щадили теремов цариц и царевен, врывались в дворцовые храмы и даже в алтари, где святотатственно копьями тыкали под жертвенники. Стрельцы приходили с розысками в покои патриарха. Искали главным образом Нарышкиных. Молодого стольника Салтыкова бунтовщики убили, приняв его за брата царицы Афанасия Нарышкина. Сам Афанасий спрятался под жертвенником в алтаре церкви Воскресенья, но царицын карло Хомяк указал его убежище бунтующим стрельцам. Стрельцы умертвили его и выбросили на площадь. Туда же сбрасывали и другие жертвы, причем спрашивали: «любо ли?» Стоявшая на площади толпа любопытного народа должна была отвечать: «любо!» Кто молчал, того стрельцы били. В этот день стрелецкого бунта погибли в Кремле знаменитый белгородский воевода Гр. Ромодановский, обвинённый в измене за сдачу Чигирина туркам, и начальник Посольского приказа дьяк Ларион Иванов. Тела убитых волокли на Красную площадь к Лобному месту; изверги глумились над ними и кричали: «се боярин Артамон Сергеевич! се боярин Ромодановский, се Долгорукий едет, дайте дорогу!»

Стрелецкий бунт разгорался всё сильнее. Стрельцы рассыпались по городу, разыскивая намеченных жертв. Перед вечером толпа убийц явилась к больному восьмидесятилетнему князю Юрию Долгорукому, и притворно раскаивалась в убиении его сына. Старик скрыл свои чувства и даже велел вынести стрельцам пива и вина; а когда они удалились, утешал свою невестку, жену убитого: «Не плачь, щуку они съели, но зубы у нее остались. Быть им повешенным на зубцах Белого и Земляного города». Какой-то холоп слова эти сообщил стрельцам. Те воротились, вытащили князя на двор, изрубили и бросили труп в навозную кучу. Другие толпы в это время громили Судный и Холопий приказы, рвали акты, особенно крепостные и кабальные. Они объявляли боярских холопов свободными, стараясь привлечь их на свою сторону. На ночь стрелецкий бунт притих. Мятежные солдаты ушли в свои слободы, оставив крепкие караулы вокруг Кремля.

Но следующим утром 16 мая стрелецкий бунт возобновился. Стрельцы снова устремились в Кремль и другие места, разыскивая «изменников». В этот день погиб известный любимец царя Федора Иван Языков. Он спрятался в доме своего духовника; но холоп-предатель его выдал. Стрельцы изрубили Языкова на Красной площади. Из домашней челяди было немало предателей, мстивших недобрым господам. Но другие челядинцы отличались преданностью. Несколько таковых тоже пали жертвой стрельцов. Старание мятежников взбунтовать многочисленный класс холопской дворни обещанием свободы и тем превратить чисто стрелецкий бунт в общее восстание простонародья осталось тщетным. Несвободное состояние было в нравах времени, и человек, освободившийся от одного господина, нередко тут же сам закабалялся к другому.

Стрельцы пока тщетно разыскивали Нарышкиных, главным образом Ивана, и царского доктора Даниила фон Гадена, крещеного еврея, которого обвиняли в отравлении Федора Алексеевича. Доктор убежал из Немецкой слободы и скрылся в Марьиной роще. А Нарышкины, отец царицы Натальи Кирилл Полуэктович с сыновьями, и Андрей Матвеев, сын убитого Артамона Сергеевича, спасаясь от стрелецкого бунта, спрятались в комнатах вдовы умершего царя Федора, царицы Марфы Матвеевны. Не нашедши Нарышкиных и в этот день, стрельцы объявили, что придут за ними на следующий.

17 мая стрелецкий бунт и убийства продолжались. Главная толпа стрельцов оцепила дворец, требуя выдать Нарышкиных. Их теперь спрятали в темном чулане, наполненном перинами и подушками, оставив дверь в него непритворенною, чтобы отклонить подозрение. Бунтовщики несколько раз проходили мимо, заглядывали в чулан, но тщательных поисков там не вели. Наконец, они объявили, что не уйдут и побьют всех бояр, пока им не выдадут Ивана Нарышкина. Очевидно, его гибель царевна Софья и князь Хованский считали необходимой. Говорят, что Хованский накануне спрашивал стрельцов, не выгнать ли из дворца Наталью Кирилловну? Те отвечали: «Любо»; однако, не решились на такое дело.

Скрывавшаяся дотоле в тени, царевна Софья теперь, пришедши к царице Наталье, сказала ей в присутствии бояр: «Брату твоему от стрельцов не отбыть; не погибать же нам всем за него». Наталья Кирилловна, потеряв надежду спасти брата, велела исповедовать его и приобщить Святых Тайн. Бояре торопили. Престарелый князь Яков Одоевский сказал: «Сколько вам, государыня, ни жалеть, а расставаться надобно; а тебе, Иван, надо идти скорее, чтобы за тебя одного нам всем не погибнуть». Держа за руку брата, царица вывела его из церкви. Стрельцы бросились на него, как звери, и потащили в Константиновский застенок; там его подвергли жестокой пытке и розыску в мнимой измене и покушении на жизнь царевича Ивана. На все вопросы он отвечал молчанием. Бунтовщики повлекли его на Красную площадь и там разрубили бердышами на части.

Стрелецкий бунт 1682. Картина А. Корзухина 1882.

(Стрельцы влекут за собой Ивана Нарышкина. Его сестра, мать Петра I, Наталья Кирилловна, плачет на коленях, утешаемая десятилетним Петром . Царевна Софья с плохо скрываемой радостью наблюдает за гибелью Ивана)

Младшие братья Ивана успели спрятаться. Их отца Кирилла Полуэктовича стрельцы освободили от смерти с условием, чтобы он постригся в монахи. В тот же день схватили доктора фон Гадена. Царица Марфа Матвеевна и царевны уверяли стрельцов, что он невиновен в смерти Федора. Но вожди стрелецкого бунта кричали, что он чернокнижник. Его пытали, и слабонервный врач, чтобы прекратить свои мучения, подтверждал взведенные на него обвинения. Он также был изрублен в куски на Красной площади.

Трехдневные убийства наконец пресытили участников стрелецкого бунта. Перед вечером они собрались к дворцу и кричали: «Мы теперь довольны. С остальными изменниками пусть царь чинит по своей воле». Стрельцы, конечно, не думали, какие потрясающие впечатления произвели они своим кровавым мятежом на отрока Петра, и как страшно он отплатит им потом за убиение сродников и за унижение своего царского достоинства.

Замечательно, что стрелецкий бунт не был соединен с грабежом имущих классов. Стрельцы даже дали заклятье не трогать имущества побитых ими людей, и сдержали свою клятву; тех, которые ее преступали, они сами казнили за самую ничтожную кражу. Но когда окончилось истребление, начался широкий разгул: разнузданные стрельцы стали пить и бражничать; пьяные шатались по городу вместе с женами, пели срамные песни. Вместо стрелецкого войска они стали называть себя «государевой надворной (т. е. придворной) пехотой». Выборные от них являлись во дворец и требовали наград за «верную» службу или недоданного жалованья, которое высчитывали за много лет назад. Некоторое время все перед ними трепетали. Правительство во время стрелецкого бунта как бы отсутствовало. Но власть, выпавшую из рук Нарышкиных, подхватили Милославские в лице энергичной царевны Софьи.

Перемены в правительстве вследствие стрелецкого бунта – передача власти царевне Софье

Царица Наталья с сыном Петром укрывалась от стрелецкого бунта. Приходя ко дворцу с требованиями и заявлениями, они, за отсутствием других властей, стали обращаться к царевнам; а от имени них отвечала и действовала Софья Алексеевна. В счет недоданного жалованья за прошлые годы она раздала стрельцам большие суммы, и обещала уплатить еще по 10 руб. на человека. Царевна Софья согласилась и на название «надворной пехоты», начальником которой, на место убитых Долгоруких, назначен был князь Хованский. Хованский, руководя стрельцами, 23 мая явился во дворец с выборными от их полков и объявил, что все стрельцы, а равно и чины Московского государства требуют, чтобы на царском престоле были посажены оба брата, Иоанн и Петр Алексеевичи. Для решения сего вопроса царевна Софья созвала Боярскую Думу, духовенство и выборных от разных чинов столицы.

На этом частном Земском соборе послышались некоторые возражения против двоевластия; но большинство под давлением стрелецкого бунта нашло, что оно полезно в случае войны: один царь может отправиться с войском, а другой будет управлять царством. Привели и подходящие примеры двоевластия из истории Византийской. Собор решил быть двум царям. Однако царевна Софья хотела точнее определить их взаимные отношения, и вот снова явились стрелецкие выборные и потребовали, чтобы первым царем был Иоанн, а Петр вторым. На следующий день, 26 мая Боярская Дума с Освященным собором подтвердила это требование. Мать Петра Наталья Кирилловна отодвигалась в силу этого на задний план, а на передний выступили сестры болезненного Иоанна, прежде всего царевна Софья Алексеевна .

Участникам стрелецкого бунта была объявлена особая милость, и во дворце каждый день угощали по два полка. Захватив власть фактически, Софья пожелала и юридически закрепить ее за собою влиянием того же стрелецкого войска. 29 мая бунтовщики заявили новое требование: по юности обоих государей вручить управление царевне Софье. При этом ссылались на примеры Византийской истории: знаменитую Пульхерию, сестру Феодосия II. Бояре и патриарх обратились к царевне с просьбою принять на себя правительственные заботы. Софья по обычаю сначала отказывалась, но потом согласилась. Она стала именовать себя «великая государыня, благоверная царевна и великая княжна Софья Алексеевна».

Едва ли не первым правительственным актом стало утверждение новой стрелецкой челобитной от 6 июня. По-видимому, население столицы стало выражать негодование на совершенные во время стрелецкого бунта убийства. Стрельцов называли бунтовщиками, изменниками, злодеями. В ответ «надворная пехота» просила у царей дозволения поставить на Красной площади каменный столб с прописанием имён убитых «преступников» и их вин и с похвалою надворной пехоте за верную службу; просила запретить называть ее бунтовщиками и другими поносными словами, а также о разных служебных льготах. Просьба стрельцов была немедленно исполнена, каменный столб воздвигнут, и на четырех железных листах с четырех сторон столба, прописаны имена и вины людей, убитых 15–17 мая. Стрелецкий бунт благодаря этому выставлялся переворотом весьма благотворным, а все насилия стрельцов оправдывались мнимой государственной пользой.

Старообрядческое движение в Москве во время стрелецкого бунта 1682

Но царевна Софья видела, что их самоволию стрельцов пора положить предел и освободить власть от их давления. Удобный случай к тому представило возникшее с началом стрелецкого бунта старообрядческое движение.

Несмотря на жестокое гонение, русский «раскол» укоренялся и множился. Он имел уже своих мучеников, с Аввакумом и Лазарем во главе, память которых благоговейно чтилась. Их многочисленные последователи продолжали в Москве раскольничью проповедь. Наиболее сочувствия находила они среди стрельцов и подгородных слобожан; встречались сторонники раскола и среди знатных фамилий, в том числе и в семье Хованских. Растерянность правительства во дни стрелецкого бунта помогла расколу поднять голову; а когда во главе стрелецкого войска явился князь Хованский Тараруй, раскол задумал опереться на вооруженную силу и выступил со своими требованиями.

Спустя несколько дней после Майского бунта, в стрелецком полку Титова старообрядцы надумали подать властям челобитную: зачем они возненавидели старые книги и старую веру и зачем возлюбили новую – латино-римскую? В поисках сведущего, искусного человека, который бы мог сочинить такую челобитную и вести прение о вере стрельцы обратились в Гончарную слободу; там нашёлся старообрядец Савва Романов, который потом описал все это дело со стрелецкой челобитной. Челобитную написал какой-то монах Сергий. Когда Савва Романов прочел из неё в Титовом, а потом и других полках указания на «погрешности» исправленных при Никоне книг, стрельцы решили «постоять за старую веру и кровь свою пролить за Христа света».

Очевидно, это новое движение, сообщавшее стрелецкому бунту религиозный оттенок, происходило с поощрения князя Хованского, который стал действовать уже независимо от царевны Софьи и говорил старообрядцам, что более не допустит, чтобы их по-прежнему вешали или сожигали в срубах. Хованский тоже выслушал челобитную, но монаха Сергия он нашел смиренным и недостаточно речистым для прения с властями. Тогда ему указали на известного суздальского попа Никиту (которого «никониане» пренебрежительно именовали Пустосвятом), снова трудившегося над проповедью раскола, несмотря на свое торжественное от него отречение. Хованский знал его, и с радостью согласился на его участие в прении. Ревнители старой веры хотели, чтобы прение совершилось всенародно на Лобном месте или в Кремле у Красного крыльца в присутствии обоих царей, в ближайшую пятницу, 23 июня, до назначенного на воскресенье 25-го царского венчания. Старообрядцы не хотели, чтобы на этом венчании патриарх служил по новому требнику и таинство Причащения совершал на пяти просфорах с латинским (четвероконечным) крыжем.

Так стрелецкий бунт усилил русскую религиозную распрю. В пятницу состоялось шествие старообрядческой толпы в Кремль, к правительству и царевне Софье. Во главе шли Никита, монах Сергий и другой монах Савватий; народ сбежался посмотреть на эту небывалую процессию. Они остановились у Красного крыльца. Вызвали Хованского. Тот притворился ничего не знающим и приложился к старообрядческому кресту, который нёс Никита. Никита изложил, ему челобитье о старой православной вере, о семи просфорах, трисоставном кресте, о том, чтобы патриарх дал ответ, зачем он гонит людей за старую веру. Хованский взял челобитную и отнес во дворец, к Софье. Воротясь, он объявил, что государи назначили быть собору через несколько дней после своего венчания. Никита настаивал, чтобы царей венчали на семи просфорах, с изображением Истинного креста. Хованский посоветовал ему приготовить такие просфоры и обещал поднести их патриарху, чтобы тот служил на них при обряде коронования.

25-го июня совершилось торжественное коронование обоих царей в Успенском соборе. Никита Пустосвят понес в Кремль свои просфоры. Но тут столпилось такое множество народа, что он не мог пробраться в собор и воротился. Тем не менее, московские старообрядцы готовились ко всенародному прению с патриархом и для подкрепления себя вызвали расколоучителей из волоколамских пустынь: помянутого Савватия, Досифея, Гавриила и пр. Но патриарх и царевна София принимали свои меры, и часть участников стрелецкого бунта ласками и подарками отклонили от раскольников. Когда выборные от Титова полку ходили по слободам и убеждали подписываться под челобитною, то к ней приложили руки только девять стрелецких приказов и десятый Пушкарский; в десяти же других полках возникли споры; многие возражали, что не их дело входить в прение с патриархом и архиереями. Впрочем, и эти полки обещали, что будут стоять за православную веру и не дадут снова жечь и мучить.

Третьего июля 1682 ко дворцу собрались выборные от всех полков, участвовавших в стрелецком бунте, вместе с расколоучителями и толпой посадских. Хованский ввел их в патриаршую Крестовую палату и вызвал патриарха. Иоаким уговаривал их не вторгаться в дела архиерейские и пытался объяснить необходимость исправления книг по согласию со вселенскими патриархами. Раскольники возражали ему и главным образом восставали против несогласного с Христовым учением гонения на старую веру, против стремления убеждать в истине троеперстия огнем и мечом. Старообрядец Павел Данилович, когда выборные подошли к патриарху под благословение, отказался принять его не по старому обычаю. Хованский поцеловал его в голову со словами: «не знал я тебя до сей поры!» Условились быть соборному прению через день, 5 июля, в середу.

На московских улицах и площадях осмелевшие благодаря стрелецкому бунту старообрядцы свободно проповедовали свое учение. Толпы мужчин и женщин собирались около них, а когда «никонианские» священники пытались оправдывать исправление книг, некоторых из них били. Казалось, что Москва накануне нового мятежа. Милославским и царевне Софье грозила страшная опасность.

Прение о вере в Кремле со старообрядцами

Утром 5 июля толпа староверов, с Никитою во главе, с крестом, старыми иконами и книгами, двинулась в Кремль, к царевне Софье, сопровождаемая стрельцами и народным множеством. Раскольничьи старцы, имея худые, постные лица и клобуки старого покроя, производили впечатление на народ и вызывали нелестные замечания о тучности государственного, «никонианского» духовенства. Раскольничья толпа расположилась между Архангельским собором и Красным крыльцом, поставила налои, разложила на них книги, иконы и зажгла свечи. Патриарх не хотел сам выходить к народу. По его приказу к толпе вышел протопоп Василий и начал читать, отречение Никиты от раскола и его покаяние перед собором 1667. Стрельцы бросились на Василия; но помянутый выше монах Сергий вступился и велел ему продолжать чтение. Однако за криками ничего не было слышно. Тогда Сергий встал на скамью и читал тетради соловецких старцев с поучениями о крестном знамении, просфорах и т. п. Толпа, притихнув, с умилением и слезами слушала эти поучения. Но потом снова поднялись шум и волнение.

Стрелецкий бунт, таким образом, всё более приобретал невыгодный Софье и Милославским оборот. Хованский тщетно хлопотал во дворце, чтобы Иоаким с духовенством вышел к староверам и учинил прение на площади перед народом. Царевна Софья не соглашалась на такое требование и указывала на Грановитую палату, где сама хотела присутствовать. Тараруй отсоветывал ей это присутствие; убежденные им бояре также просили Софью отказаться от своего намерения. Но она не желала оставить патриарха без поддержки светской власти и отправилась в Грановитую палату; вместе с Софьей пошли царица Наталья Кирилловна, царевны Татьяна Михайловна и Марья Алексеевна, с боярами и выборными стрельцами. Раскольники, когда Хованский пригласил их войти в палату, не сразу согласились, опасаясь насилия; но Хованский поклялся, что зла им не сделают. Тогда раскольничьи отцы в сопровождении многих людей из народа толпою вошли в палату.

Патриарх убеждал их не «суемудрствовать», повиноваться своим архиереям и не вмешиваться в исправление книг, не имея «грамматического разума». Никита воскликнул: «не о грамматике пришли мы с тобой толковать, а о церковном догмате!» Ему стал отвечать холмогорский архиепископ Афанасий. «Я не с тобой говорю, а с патриархом!» – закричал Никита и бросился на архиепископа, но выборные стрельцы его удержали. Тогда царевна Софья, встав с кресла, стала говорить, что Никита осмелился бить архиерея в присутствии царских особ, и напомнила ему его клятвенное отречение от раскола. Никита сознался, что приносил покаяние под страхом казни, но утверждал, что сочиненное на его челобитную Симеоном Полоцким опровержение под названием Жезл не отвечает и на пятую часть сей челобитной.

Никита Пустосвят. Спор о вере. Картина В. Перова, 1881

Софья приказала читать челобитную, которую принесли раскольники. В ней между прочим говорилось, что еретики Арсений Грек и Никон (бывший патриарх) «поколебали душою царя Алексея». Услыхав это, царевна Софья со слезами на глазах сказала: «Если Арсений и патриарх Никон еретики, то и отец наш и брат и все мы еретики. Такой хулы мы не можем терпеть и пойдем вон из царства». Она сделала несколько шагов в сторону. Но бояре и вы/div/pборные стрельцы уговорили ее воротиться на место. Она упрекнула стрельцов, что они попускают мужикам и невеждам приходить к царям с бунтом, против которого остается уйти царскому семейству в другие города и возвестить о том всему народу. Стрельцы встревожились такой угрозой Софьи и клялись положить свои головы за царей.

Чтение челобитной продолжалось в присутствии царевны Софьи с возражениями. Когда оно окончилось, патриарх взял евангелие, писанное рукою св. митрополита Алексея, заключавшее в себе символ веры, и показал, что этот символ в новоисправленных книгах тот же. По причине наступивших сумерек, прение было отложено, и раскольники отпущены с обещанием издать о них указ. Вышедши к народной толпе, они подняли два пальца и кричали: «тако веруйте, тако творите; всех архиереев перепрехом и посрамихом!»

На Лобном месте они остановились и поучали народ. Потом пошли в стрелецкий Титов полк, где их встретили с колокольным звоном; отслужили молебен, и разбрелись по домам.

Чтобы не дать ещё более разрастись стрелецкому бунту и старообрядческому движению, царевна Софья приняла решительные меры. По ее требованию, во дворец явились выборные всех стрелецких полков, кроме Титова. Софья вопрошала, неужели они, как беззаконные бунтовщики, готовы царскую семью и все Российское государство променять на шестерых чернецов и отдать на поругание святейшего патриарха? Царевна снова грозила покинуть Москву вместе с государями. Выборные Стремянного стрелецкого полка ответили, что за старую веру не будут стоять, что это дело не их, а патриарха. То же повторили и другие. Всех их угостили и одарили. Но когда они воротились в свои слободы, стрельцы упрекали их за измену и грозили побить; особенно шумели в Титовом полку. Стрелецкий бунт грозил возобновиться, однако многие рядовые стрельцы не устояли перед ласкою и угощением из царского погреба и приняли сторону властей против раскольников. Тогда царевна Софья велела схватить главных вожаков. Никите Пустосвяту отрубили голову на Красной площади, а других сослали.

Усмирение стрелецкого бунта 1682 Софьей

Но главный потакатель стрелецкого бунта, Хованский, пока оставался во главе стрельцов, позволял им всякое своеволие и не унимал стрельцов, которые шли ко дворцу с разными наглыми требованиями. Однажды они потребовали выдачи многих бояр по слуху, будто те хотели истребить в отместку за бунт все стрелецкое войско. Распространитель этого слуха, крещеный татарский князь, Матвей Одышевский, был казнён. Но волнения между стрельцами не прекращались. Все лето 1682 двор и столица провели в страхе нового стрелецкого бунта. Открыто действовать против Хованского двор не решался: еще недавно Милославские с его помощью завладели правлением. Тараруй был всегда окружен толпою стрельцов, а его двор охранялся целым отрядом. Пошли слухи, что он, будучи потомком Гедимина, хочет, пользуясь стрелецким бунтом, овладеть престолом и женить своего сына на одной из царевен, чтобы породниться с Романовыми. Известный заговорщик, близкий родственник царевны Софьи , Иван Михайлович Милославский, боясь нового стрелецкого бунта, покинул столицу и «как подземный крот» укрывался в своих подмосковных вотчинах. Из опасения мятежа, 19 августа ни Софья, ни другие члены царского семейства не участвовали в обычном крестном ходе из Успенского собора в Донской монастырь.

Вслед за тем Софья и вся царская фамилия внезапно уехали в село Коломенское. Разъехались из Москвы и большие бояре. Стрельцы встревожились отлучкою царского двора, который мог легко собрать вокруг себя рать из дворян. Выборные из стрелецких полков убеждали не верить слухам о близости нового стрелецкого бунта и просили государей воротиться в столицу. Стрельцов успокоили ответом, что царевна Софья и двор лишь поехали на отдых в подмосковные села,

2 сентября Софья и двор из Коломенского переехал в Воробьево, потом в монастырь Саввы Сторожевского и на несколько дней остановились в селе Воздвиженском. По поводу разных правительственных дел, цари и Софья послали в Москву указ всем боярам и думным людям, в том числе Хованским, а также стольникам и дворянам московским спешить в Воздвиженское. 17 числа там открылось заседание Боярской Думы, в присутствии царей и Софьи. Тут сделан был доклад о стрелецком бунте и беззакониях, чинимых князем Иваном Хованским и его сыном Андреем в приказах Стрелецком и Судном; а затем представлено подметное письмо о том, будто они призывали к себе некоторых стрельцов и посадских и уговаривали их возмутиться, истребить царский дом, на престол посадить князя Ивана, а Андрея женить на одной из царевен.

Дума не стала разбирать подлинность сего известия. Бояре приговорили: казнить Хованских. Последние, по вышепомянутому царскому призыву, разными дорогами ехали в Воздвиженское. Навстречу им Софья выслала князя Лыкова с дворянским отрядом. Старика Хованского Лыков захватил у села Пушкина, а Андрея в деревне на р. Клязьме и обоих доставил к царевне Софье в Воздвиженское. Здесь в присутствии Боярской думы дьяк Шакловитый прочел им смертный приговор за стрелецкий бунт. Хованские взывали к правосудию, требовали очных ставок, но напрасно. Софья велела поспешить казнью, и она совершилась.

За этим последовал скорый конец стрелецкого бунта. Стрельцы сильно всполошились, когда младший сын Хованского, Иван, убежавший из Воздвиженского, привез известие о казни отца, учиненной боярами будто бы без царского указу. Стрельцы вооружились, захватили пушечный наряд, расставили везде караулы, грозили убить патриарха. Но угрозы сменились страхом и унынием, когда бунтовщики узнали, что двор и царевна Софья переехали в укрепленную Троицкую Лавру, куда со всех сторон пошли отряды служилых людей.

Когда в столицу приехал боярин М. Головин, чтобы ведать ею в отсутствие государей, и пришел указ прислать к Троице по два десятка выборных от каждого стрелецкого полку, участники стрелецкого бунта повиновались и просили патриарха спасти их от казни. 27 сентября, дрожа от страха, явились они в Лавру. Софья осыпала их упреками за возмущение против царского дома. Выборные от стрельцов пали ниц и обещали впредь служить верою и правдою. Царевна приказала, чтобы все полки смирились и подали общую челобитную о прощении. Меж тем по четырем главным дорогам, ведущим в столицу (Тверской, Владимирской, Коломенской и Можайской), уже расположились многочисленные ратные силы дворян, готовые подавить стрелецкий бунт. Стрельцы поспешили исполнить требование царевны – послали ей общее челобитье о прощении. По просьбе челобитчиков патриарх отправил с ними от себя ходатая.