8 января 1977 года в московском метро произошел теракт. В 17.33 в поезде, находившемся на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская», прогремел первый взрыв. Был час пик, в метро были дети, возвращавшиеся с родителями с новогодней елки.

Станции «Первомайская», «Измайловская» и «Щелковская» тут же закрыли, людей эвакуировали.

Взорванный состав был подан на «Первомайскую», и пассажиры поездов, следовавших через станцию без остановки, видели развороченный вагон и окровавленных людей на платформе.

Следующие бомбы взорвались на поверхности. В 18.05 сработала бомба в торговом зале продуктового магазина №15 Бауманского райпищеторга на улице Дзержинского (ныне Большая Лубянка). А спустя еще пять минут — около продовольственного магазина №5 на улице 25 Октября (ныне Никольская). Всего в ходе теракта погибли семь человек, еще 37 получили ранения различной тяжести.

СМИ молчали о трагическом происшествии, но по Москве моментально разнеслись слухи о сотнях погибших, сея панику среди жителей города.

Организаторов теракта искали более полугода. Поисками занимались лучшие следователи прокуратуры, МВД и КГБ СССР. За это время они опросили более 500 свидетелей, однако никто из них не смог четко описать внешность предполагаемых террористов. Поэтому полагаться приходилось на вещественные доказательства.

Один из членов следственной группы, Аркадий Яровой, вспоминал: «Наш начальник отделения Николай Марковский, который руководил следственными действиями, распорядился снять и растопить весь снег с крыши Историко-архивного института, который располагался на улице 25 Октября рядом с местом взрыва. Многие ворчали, считая это сумасбродством.

Между тем именно с крыши была снята маленькая стрелочка от будильника производства Ереванского часового завода, которая позже в совокупности с другими вещдоками и вывела нас на преступников».

Также эксперты установили, что электросварка бомб была проведена электродом с фтористо-кальциевым покрытием, который использовался только на военно-промышленных комплексах. Это значительно сужало круг поисков.

Новые улики были получены в октябре 1977 года. Та же группа террористов прибыла на Курский вокзал и, взяв билеты на поезд Москва - Ереван, покинула здание, оставив в зале ожидания сумку с бомбой. Ее обнаружил один из пассажиров. Заглянув внутрь и увидев провода и часовой механизм, он сообщил о находке в дежурную службу милиции. Во время осмотра сумки следователи нашли куртку с нашивкой из Еревана и шапку, на которой было несколько черных волос.

Ориентировку передали на все железнодорожные вокзалы и в аэропорты страны в направлении Закавказья. Милиция искала кудрявого брюнета без верхней одежды. Они нашли его в поезде Москва - Ереван на границе Грузии и Армении. Мужчина был в спортивных штанах от того же костюма, что и куртка. Документов, верхней одежды и других вещей при нем не было.

Это был один из террористов, Акоп Степанян. Он ехал вместе со вторым членом группы, Завеном Багдасаряном. Во время обыска их квартир следователи нашли детали новых взрывных устройств. Организатором теракта преступники назвали Степана Затикяна.

У Затикяна была семья — жена и двое маленьких детей. Он работал на Ереванском электромеханическом заводе.

Еще студентом он создал подпольную Национально-объединенную партию Армении, выступал за независимость республики и распространял листовки с протестами против «российского шовинизма».

Степанян и Багдасарян были его соседями и тоже состояли в партии.

Судебный процесс над террористами проходил с 16 по 20 января 1979 года. По приказу Андропова был снят документальный фильм об этом суде. На записи слышно, как Затикян произносит на армянском:

«Передайте людям, что это были последние слова Степана: «Месть, месть и еще раз месть».

Все террористы были признаны виновными и приговорены к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение 30 января 1979 года.

Однако с приговором согласны были не все. В частности, академик Андрей Сахаров писал Брежневу, что «есть веские основания опасаться, что в этом деле имеет место судебная ошибка или умышленная фальсификация.

Затикян не находился в Москве в момент взрыва в метро — много свидетелей могут подтвердить его алиби; следствие не проявило никакой заинтересованности в выяснении этого и других важных обстоятельств. Суд без всякой к тому необходимости был полностью закрытым и секретным, даже родственники ничего не знали о его проведении. Такой суд, на котором полностью нарушен принцип гласности, не может установить истину».

В книге «Воспоминания» он писал: «О своем письме Брежневу я сообщил по телефону иностранным корреспондентам и в агентства. Через час или два начались звонки в нашу квартиру. Звонившие обычно говорили, что они присутствовали на суде над террористами, которых я защищаю, и выражали свое возмущение моей позицией защиты убийц.

Форма, в которой это говорилось, в разных звонках была различной: иногда это было только сожаление по поводу моей неосведомленности и наивности, иногда ирония, насмешка (психологически очень странная в данной ситуации), иногда — гневное возмущение, угрозы расправиться со мной самим. Я пытался задавать звонившим мне, якобы присутствовавшим на суде, вопросы, но большинство из них оставалось без ответа (например, когда был суд, под чьим председательством)».

После заявлений Сахарова в газете «Известия» было опубликовано направленное против него письмо «Позор защитникам убийц».

Публикация вызвала поток писем с оскорблениями в адрес Сахарова и прямыми угрозами убийства.

Не только Сахаров придерживался версии о невиновности осужденных. Так, полковник первого главного управления КГБ СССР Олег Гордиевский считал, что на осужденных просто повесили дело за неимением других подозреваемых. А журналист Сергей Григорьянц, бывший политзаключенный и советский диссидент, в книге «Полвека советской перестройки» утверждал, что взрывы были организованы по приказу Андропова.

8 января 1977 года в Москве прогремели три взрыва. Ответственность за них на себя никто не взял. По Москве поползли слухи о сотнях жертв и страшных подробностях произошедшего. Собирая улики по крупицам, следствие искало виновных.

Неслучайное время
В декабре 1976 года в Москве прошли торжественные мероприятия, посвященные 70-летию Брежнева. В связи с массовым приездом в город иностранных правительственных делегаций в Москве были усилены все меры безопасности. До 10 января 1977 года в страну не въехала ни одна иностранная делегация. Город, что называется, «расслабился». 8 января 1977 года была суббота. Многие москвичи отправились на вечерние киносеансы, в театры, концертные залы, на новогодние елки. В вечерние часы на улицах города было оживленно…

Три взрыва
8 января 1977 года в Москве почти один за другим прогремели три взрыва. Сначала в вагоне поезда метро между станциями Измайловская и Первомайская (17:33), затем в продуктовом магазине № 15 на улице Дзержинского (Большая Лубянка) (18:05), и в уличной урне на улице 25 Октября (Никольская) (18:10), соединяющей Красную площадь и Лубянскую. Место последних взрывов было выбрано не случайно: между Кремлем и центральным управлением КГБ. В результате трагедии погибли семь человек и около полусотни получили ранения. Самый страшный взрыв был в метро.

Лучшие силы
Теракты в Москве вызвали настоящее потрясение как в среде простых советских граждан, так и на кремлевском верху. Брежневу о взрывах доложили в тот же день. Из опытнейших сотрудников Генеральной прокуратуры, МВД и КГБ СССР была сформирована объединённая оперативно-следственная группа, наделённая самыми широкими полномочиями, которую возглавил генерал-майор Вадим Удилов. Операция получила кодовое название «Взрывники». В те времена подобные дела не могли оставить в разделе «висяков». Это был вызов и он был принят.

Утятница, стрелка и «Советский спорт»
Операция «Взрывники» была примером слаженной работы всех подразделений советских силовиков. Улики преступления искали со всей тщательностью. С дома на улице, где случился взрыв растопили весь снег, но именно это и принесло плоды: была найдена минутная стрелка от часового механизма взрывного устройства. Самую же важную улику обнаружили во время вскрытия одного из убитых: были обнаружены фрагменты чугунной утятницы. Следствие выяснило, что она была выпущена в Харькове и относилась к экспериментальной партии из 50-ти штук. При анализе состава взрывчатки был также обнаружен мышьяк. Через Министерство черной металлургии чекисты нашли рудник, где добывалась руда с природной мышьячной примесью. В ходе следствия тщательно проверялось все, что прямо или косвенно могли навести на след. Экспертиза выявила, что в сумке была газета «Советский спорт». Следствие начало «прочесывать» почтовые отделения и базы подписчиков газеты. В конце концов из множества в списке «подозреваемых» городов были оставлены только три населенных пункта - Ереван, Ростов-на-Дону и Харьков.

Сумка
Ещё одной важной зацепкой стала сумка, в которой террористы переносили бомбу. В вагоне метрополитена были собраны клочки дорожной сумки бежевого цвета. Через пару дней экспертная лаборатория КГБ установила, что сумку сшили из кожзаменителя, который выпускался заводом в Горьковской области. По бежевым клочкам составили «фоторобот» сумки и разослали его по всем структурам КГБ. В один из дней молодой сотрудник КГБ, который стажировался в Узбекистане и дежурил в ташкентском аэропорту, обратил внимание на женщину с очень уж знакомой сумкой. На ярлыке «арестованной» сумки значилась Ереванская кожгалантерейная фабрика. Все пути вели в Ереван.

Села батарейка
Обнаружить террористов помог случай. 2 ноября 1977 года на Курском вокзале внимание привлекла бесхозная сумка. Сержант милиции отнес сумку в самое безлюдное место. Им оказался зал депутатов народного совета. Этот сюрреализм прервал капитан Курашин, он перенес бомбу в станционный морг. То, что у взрывного устройства «села» батарейка милиционеры не знали. Капитан Курашин получил за свою отвагу орден Красной Звезды.В сумке были обнаружены вещи: синяя спортивная куртка из Еревана и шапка, на которой сразу же были обнаружены остатки волос. По имеющимся приметах в поезде Москва-Ереван вкоре были задержаны Степанян и Багдасарян. Позже следствие вышло на руководителя группы Степана Затикяна. Он уже был известен «органам», так как основал нелегальную Национальную объединённую партию Армении, националистическую группу экстремистского толка.

Суд и приговор
Следствие признало Степана Затикяна главным организатором и руководителем терактов, Степаняна и Багдасаряна - их непосредственными исполнителями.

Процесс в Верховном суде СССР проходил с 16 по 20 января 1979 года. Некоторые советские правозащитники просили пересмотра дела. Одним из них был Андрей Сахаров. 24 января все трое были признаны судом виновными и были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании и в тот же день приговорённые были расстреляны.

Москва, 1977: как взрывали «тюрьму народов»

Первый теракт в московском метро произошел в 1977 году. По официальной версии, его организовали армянские сепаратисты

Советский Союз не был государством, граждане которого могли не беспокоиться по поводу террористической угрозы. Взрывы и угоны самолетов происходили регулярно, особенно часто — в последние годы существования СССР. Как правило, к насилию прибегали сепаратисты или люди, пытавшиеся убежать за рубеж.

8 января 1977 года в Москве прогремели три взрыва: в вагоне метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская», потом — в продуктовом магазине на Лубянке, неподалеку от зданий КГБ. Последнее устройство было заложено в урну вблизи продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (сейчас Никольская). При взрывах погибли семь человек, 37 получили ранения. Ответственность за теракты никто на себя не взял.

В КГБ почти сразу предположили, что взрывы — дело рук сепаратистов, украинских или армянских. В интервью «Независимой газете» член оперативно-следственной группы подполковник КГБ Аркадий Яровой рассказывал, что им приказали «снять и растопить весь снег с крыши Историко-архивного института, который располагался на улице 25-летия Октября рядом с местом взрыва». Там обнаружили первый вещдок — маленькую стрелочку от будильника «Слава» производства Ереванского часового завода.

Бомбы были упакованы в утятницы — чугунные толстостенные вместительные кастрюли с тяжелой крышкой. (К этому же приему в 2013 году прибегли исполнители теракта в Бостоне — ФБР установила, что братья Царнаевы поместили взрывные устройства в скороварки.)

Собрав осколки утятниц, следователи выяснили, что их изготовили на заводе в Харькове. «Мне повезло: на месте выяснилось, что данная партия — всего 50 утятниц — была экспериментальной, имела особый цвет и состав эмали, из-за чего в торговую сеть не пошла. Начальство использовало их как дарственные, и мне удалось составить список тех, кто стал владельцем столь редкого изделия», — рассказывал Яровой.

Но все эти кропотливые изыскания могли и не дать результата, если бы не случай на Курском вокзале Москвы: в октябре 1977 года, то есть спустя 8 месяцев после первого взрыва,

патруль обнаружил сумку с несработавшим взрывным устройством. В сумке следователи нашли синюю спортивную куртку с олимпийской нашивкой из Еревана и шапку-ушанку, а в ней — несколько черных курчавых волос.

Милиция занялась поиском пассажиров, подходящих по приметам, на всех поездах южного направления, а также в аэропортах: спецслужбы предполагали, что исполнители неудавшегося теракта сразу покинули Москву.

В поезде на границе Грузии и Армении милиция обратила внимание на Акопа Степаняна — на нем были синие спортивные штаны из того же комплекта, что и обнаруженная ранее куртка, — и на его друга Завена Багдасаряна. Цель поездки в Москву они объяснить не смогли. Их этапировали в Ереван.

При обысках в квартирах Степаняна и Багдасаряна следователи нашли дополнительные улики, в том числе и новые бомбы. Через некоторое время задержанные дали показания на третьего — организатора и вдохновителя терактов, бывшего активиста сепаратистской «Национальной объединенной партии» Степана Затикяна.

Расцвет национализма в Армении

В 1964 году СССР в очередной раз скорректировал идеологический курс. Первого секретаря КПСС Никиту Хрущева «отправили в отставку», к власти пришел Леонид Брежнев. Оттепель 60-х кончилась. Но Ереван еще некоторое время продолжал жить по старым правилам, то есть в режиме относительной свободы. Самым главным вопросом, который в те годы обсуждала интеллигенция, были исторические события 50-летней давности.

Массовые убийства армян, проживавших на территории Османской империи, начались в конце XIX века. Тогда турки убили несколько десятков тысяч человек. Но действительно масштабные депортации, высылки и уничтожение немусульманского населения — в том числе ассирийцев и греков — начались в 1915 году, после прихода к власти младотурок.

В период до 1923 года, по разным оценкам, погибли от 800 тысяч до 1,5 млн человек. Еще больше армян бежали в другие страны, основав там многочисленные диаспоры.

Армянская семья недалеко от Алеппо, 1915 год. Фото: Библиотека Конгресса США

После поражения в Первой мировой войне был подписан Севрский мирный договор, согласно которому к Армении отходили территории востока Турции, где до геноцида проживали армяне. Однако в 1920 году меджлис Турции этот документ не ратифицировал. Тремя годами позже в Лозанне был подписан новый мирный договор на более выгодных для Турции условиях.

Пятидесятая годовщина геноцида пришлась на 24 апреля 1965 года. Местные власти понимали, что игнорировать эту дату невозможно. Москва разрешила провести скромные по масштабу и сдержанные по тону «официальные» мероприятия.

Но неожиданно для властей в Ереване началась массовая манифестация, в которой приняли участие до ста тысяч человек. Подразумевалось, что это траурное шествие, но лозунги собравшихся — а это были в основном молодые люди — скорее призывали к реваншу.

Участники скандировали «Земли!», «Земли!», требуя вернуть территории Армении, находящиеся под контролем Турции, а также Нагорный Карабах и Нахичевань — они по решению советского правительства достались Азербайджану.

Протестующие несли плакаты «Справедливо решить армянский вопрос!». Они собрались у здания оперного театра, где в это время шло официальное мероприятие. Переговорщики из числа приглашенной в оперу интеллигенции попросили митингующих разойтись, в ответ полетели камни. Стоявшие наготове пожарные направили на толпу брандспойты. Демонстрацию разогнали, а позже вечером и ночью дружинники избивали прохожих с траурными значками на груди.

В следующем, 1966 году демонстрации и шествия повторились, власти пресекали их все более жестко. Милиция и КГБ арестовывали сотни людей. В акциях все меньше участвовала интеллигенция, а молодых людей все сильнее интересовали националистические идеи.

Незадолго до этих событий в республике отмечался небывалый уровень роста бытового национализма. В ЗАГСах отказывались регистрировать детей с неармянскими именами, пары стали венчаться в церкви, музыкальные коллективы начали исполнять забытую армянскую средневековую музыку, в основном церковную.

На фоне роста национализма и серии массовых протестов в 1966 году возникла подпольная сепаратистская организация «Национальная объединенная партия» (НОП), которой позже удавалось противостоять советским властям на протяжении нескольких десятков лет — вплоть до распада Советского Союза.

Ее основателями были художник Айказ Хачатрян и студенты Степан Затикян и Шаген Арутюнян. Точное число активистов НОП установить так и не удалось — цифру затрудняются назвать даже лидеры организации. Известно, что речь шла о сотнях сторонников.

На том этапе постепенный рост рядов был чуть ли не единственной целью организации. Идеологи думали, что с помощью массовых протестов смогут добиться от властей выполнения Конституции Советского Союза, точнее, статьи 17 основного закона: «За каждой советской республикой сохраняется право свободного выхода из СССР».

Первое поколение лидеров оказалось за решеткой уже спустя два года: в 1968 году в Ереване прошла первая серия арестов и судов по делу НОП. Айказ Хачатрян, Степан Затикян и Шаген Арутюнян обвинялись по статье «антисоветская агитация и пропаганда» и за участие в «антисоветской организации». Суд приговорил их к пятилетним срокам.

Степан Затикян. Фото: back-in-ussr.com

Новым лидером армянских сепаратистов стал Паруйр Айрикян — этот человек до сих пор активно участвует в политической жизни Армении, несколько раз выдвигал свою кандидатуру на президентских выборах в республике. В те годы Айрикян учился на втором курсе Ереванского политеха. На момент ареста лидеров он возглавлял молодежное крыло НОП.

8 января 1977 года в 17:33 в вагоне московского метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская» взорвалась бомба. В 18:05 произошёл взрыв в торговом зале продуктового магазина № 15 на улице Дзержинского (ныне Большая Лубянка), неподалеку от здания КГБ СССР. Третий взрыв 18:10 произошёл около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (ныне Никольская). В результате этих терактов погибли 7 человек (все - при первом взрыве в метро), 37 были ранены.

На поиски преступников были брошены лучшие следователи прокуратуры, МВД и КГБ СССР. Руководил оперативно-розыскной группой генерал-майор КГБ В. Н. Удилов. Операция получила кодовое название «Взрывники». Было опрошено более 500 свидетелей, видевших предполагаемых преступников. Однако никто из них так и не смог чётко описать внешность террористов, многие путались в своих показаниях.

По собранным осколкам взрывных устройств (ВУ) следователями были установлены детали и материалы, которые использовались при изготовлении ВУ. Выяснив места производства и продаж многих из этих материалов, следователи очертили круг «подозреваемых» городов, которые чаще всего фигурировали: Ереван, Ростов-на-Дону и Харьков. Выдвигались версии, что теракты могли устроить украинские или армянские националисты. Позже в аэропорту Ташкента один из сотрудников КГБ обратил внимание на сумку в руках пассажира: сумка была идентична той, что использовалась террористами. Выяснилось, что сумку сшили в Ереване.

Слева на фото взорванный вагон. Справа - взорванный магазин
Эксперты также установили, что электросварка бомб была проведена особым электродом, который использовался только на предприятиях ВПК. На основании этого пришли к выводу, что кто-то из террористов работает в «оборонке».

В конце октября 1977 года те же преступники решили совершить ещё один теракт и с этой целью прибыли в Москву, на Курский вокзал. Взяв обратные билеты на поезд «Москва - Ереван», они вышли, оставив сумку с бомбой в зале ожидания вокзала. Спустя несколько минут бесхозная вещь обратила на себя внимание одного из пассажиров, который заглянул внутрь сумки и, обнаружив мотки проводов и часовой механизм, сообщил о находке в дежурную службу милиции. В результате следственного осмотра были получены ценные улики: синяя спортивная куртка с олимпийской нашивкой из Еревана и шапка-ушанка. На шапке сыщики обнаружили несколько чёрных волос.

На поиски брюнетов без верхней одежды с черными вьющимися волосами была ориентирована милиция на всех железнодорожных вокзалах и в аэропортах страны в направлении Закавказья. На границе Грузии и Армении в третьем вагоне поезда № 55 «Москва - Ереван» был обнаружен черноволосый молодой человек в синих спортивных брюках (от того же костюма, что и синяя куртка), при нём не оказалось верхней одежды, не было при нём также документов и дорожных вещей. Это был рабочий Акоп Степанян (1949 года рождения). Ехал он вместе со своим товарищем - художником Завеном Багдасаряном (1954 года рождения). Цель поездки в Москву Степанян и Багдасарян объяснить не могли. Их задержали и этапировали в Ереван. Позже мать Степаняна опознала сумку, в которой находилась бомба, как сумку сына. Обыски на квартирах задержанных выявили ВУ, которые были аналогичны московским.

По данным следствия, Степан Затикян был главным организатором и руководителем терактов, Степанян и Багдасарян - их непосредственными исполнителями.

На допросах Степанян и Багдасарян заявили, что были запуганы Затикяном, который, сидя в заключении, «подвинулся» на идее национализма и твердил, что нужно наказать русских за угнетение армянского народа.

Процесс в Верховном суде СССР проходил с 16 по 20 января 1979 года. 24 января все трое были признаны судом виновными и были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании и в тот же день приговорённые были расстреляны.

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

Дело о терактах в Москве 1977 года (рассказывает историк Алексей Кузнецов)

Суд времени. Саддам Хусейн. Часть 1 - 2

Субтитры

Следствие

К поискам преступников были привлечены лучшие следователи прокуратуры, МВД и КГБ СССР . Руководил оперативно-розыскной группой генерал-майор КГБ В. Н. Удилов. Операция получила кодовое название «Взрывники». Было опрошено более 500 свидетелей, видевших предполагаемых преступников. Однако никто из них так и не смог чётко описать внешность террористов , многие путались в своих показаниях.

По собранным осколкам взрывных устройств (ВУ) следователями были установлены детали и материалы, которые использовались при изготовлении ВУ . Выяснив места производства и продаж многих из этих материалов, следователи очертили круг «подозреваемых» городов: Ереван , Ростов-на-Дону и Харьков . Выдвигались версии, что теракты могли устроить украинские или армянские националисты . Позже в аэропорту Ташкента один из сотрудников КГБ обратил внимание на сумку в руках пассажира: сумка была такой же, что использовалась террористами . Выяснилось, что сумку сшили в Ереване .

В конце октября 1977 года те же преступники решили совершить ещё один теракт и с этой целью прибыли в Москву на Курский вокзал . Взяв обратные билеты на поезд «Москва - Ереван», они вышли, оставив сумку с бомбой в зале ожидания вокзала. Спустя несколько минут бесхозная вещь обратила на себя внимание одного из пассажиров, который заглянул внутрь сумки и, обнаружив мотки проводов и часовой механизм, сообщил о находке в дежурную службу милиции . В результате следственного осмотра были получены ценные улики: синяя спортивная куртка с олимпийской нашивкой из Еревана и шапка-ушанка. На шапке сыщики обнаружили несколько чёрных волос.

Степан Затикян и «Национальная объединённая партия Армении»

Степан Сегбосович Затикян окончил школу с золотой медалью . В 1966 году , будучи студентом , вместе с художником Айказуном Хачатряном и студентом Шагеном Арутюняном основал нелегальную «Национальную объединённую партию Армении ». НОП была националистической группой, ставившей целью создание независимой Армении с включением земель Турецкой Армении ; выход из СССР предполагался с помощью плебисцита . [ ] Группа развила активную подпольную деятельность, имела собственную типографию и выпускала газету «Парос» («Маяк»).

Судебный процесс

Сохранилась видеозапись выступлений обвиняемых во время судебного процесса . Одно из заявлений Затикяна на суде:

Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не властны меня судить, поскольку жидороссийская империя - не есть правовое государство! Это надо твёрдо помнить.

Затикян закончил своё последнее слово призывом на армянском языке:

Передайте другим, что нам остаётся месть, месть и ещё раз месть!

(Дословно: «Передайте людям, что это были последние слова Степана: Месть, месть и ещё раз месть» )

Бобков высказал предположение, что к терактам имела отношение Армянская секретная армия освобождения Армении :

…мне стало известно об этом странном поведении председателя КГБ Армении Юзбашьяна. Он тщательно скрывал от руководства КГБ СССР информацию о действиях в республике представителей международной армянской террористической организации - Армянская секретная армия освобождения Армении «АСАЛА», созданной взамен «Дашнакцутюн ». Именно этой организации принадлежит разработка взрывов в московском метро…

Отвечая на обвинения в фальсификации дела, бывший следователь КГБ СССР Аркадий Яровой, занимавшийся расследованием теракта, в 2004 году заявил:

Я могу только сказать, что мы честно делали своё дело и сегодня я могу спокойно смотреть в глаза своим детям и внукам. Что касается Затикяна, то я бы говорил не столько о его антисоветских, сколько о сепаратистских настроениях, которые в конце концов привели его на скамью подсудимых .

Некоторые советские диссиденты, в частности, А. Д. Сахаров , протестовали против приговора, утверждая, что вина осуждённых не доказана. Объектом критики был прежде всего тайный характер процесса. В своем письме Л. И. Брежневу 30 января 1979 года Сахаров требовал приостановки исполнения приговора и нового судебного разбирательства. По его словам,

Есть веские основания опасаться, что в этом деле имеет место судебная ошибка или умышленная фальсификация . Затикян не находился в Москве в момент взрыва в метро - много свидетелей могут подтвердить его алиби ; следствие не проявило никакой заинтересованности в выяснении этого и других важных обстоятельств. Суд без всякой к тому необходимости был полностью закрытым и секретным, даже родственники ничего не знали о его проведении. Такой суд, на котором полностью нарушен принцип гласности, не может установить истину…

Альтернативные версии

Как утверждали в 1980-х годах некоторые советские диссиденты , а также историки М. Я. Геллер и А. М. Некрич , существует ряд фактов, ставящих под сомнение причастность Затикяна к взрывам:

Некоторые диссиденты, в частности, Г. О. Павловский , обращали внимание на появившиеся сразу же после взрыва в западной прессе утверждения, исходившие от просоветского журналиста Виктора Луи со ссылкой на официальные советские источники, о возможной причастности к взрыву диссидентов-правозащитников. [ ] По мнению Сахарова, «корреспонденция Виктора Луи явно была пробным шаром, прощупыванием реакции. За ней, при отсутствии отпора, мог последовать удар по диссидентам. Силу его заранее предугадать было нельзя. Кроме того, нельзя было исключать, что сам взрыв был провокацией, быть может, имеющей, а, быть может, и не имеющей прямого отношения к инакомыслящим».

11 января 1977 года Сахаров узнал из радиопередачи о статье Виктора Луи. Встревоженный возможным обвинением диссидентов в терроризме , он на следующий день обнародовал «Обращение к мировой общественности», где сообщал всё, что ему было известно об обстоятельствах взрыва и о статье Виктора Луи, напомнил о ненасильственных принципах диссидентов и о событиях, которые он расценивал как беззаконные действия властей, в частности, убийствах ряда диссидентов, в которых подозревалось КГБ. В конце «Обращения» он писал:

Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей - это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов. Именно это ощущение и связанные с ним опасения, что эта провокация может привести к изменению всего внутреннего климата страны, явились побудительной причиной для написания этой статьи. Я был бы очень рад, если бы мои мысли оказались неверными. Во всяком случае, я хотел бы надеяться, что уголовные преступления репрессивных органов - это не государственная, санкционированная свыше новая политика подавления и дискредитации инакомыслящих, создания против них «атмосферы народного гнева», а пока только преступная авантюра определённых кругов репрессивных органов, не способных к честной борьбе идей и рвущихся к власти и влиянию. Я призываю мировую общественность потребовать гласного расследования причин взрыва в московском метро 8 января с привлечением к участию вследствие иностранных экспертов и юристов…

24 января Сахаров был вызван в Прокуратуру СССР, где ему предъявили официальное предупреждение об уголовной ответственности в связи со сделанным им «заведомо ложным и клеветническим» заявлением . Сахаров подписать «предупреждение» отказался и заявил:

Я прежде всего должен уточнить сказанное вами относительно моего последнего заявления. В нём нет прямого обвинения органов КГБ в организации взрыва в московском метро, но я высказываю определённые опасения (ощущения, как у меня написано). Я высказываю в нём также надежду, что это не было санкционированное свыше преступление. Но я сознаю острый характер моего заявления и не раскаиваюсь в нём. В острых ситуациях необходимы острые средства. Если в результате моего заявления будет проведено объективное расследование и найдены истинные виновники, а невинные не пострадают, если провокация против диссидентов не будет осуществлена, я буду чувствовать большое удовлетворение. Я имею сейчас веские основания для опасений. Это - провокационная статья Виктора Луи в газете «Лондон ивнинг ньюс», до сих пор не дезавуированная газетой. Это начавшиеся допросы о местонахождении в момент взрыва лиц, относительно которых мне ясна их непричастность. Это многие убийства последних месяцев, в которых можно предполагать участие КГБ и которые не были расследованы. Я упомяну о двух из них - об убийстве поэта Константина Богатырёва и юриста Евгения Брунова. Вы ничего не сказали об этих убийствах, занимающих важное место в моей аргументации .

В тот же день Сахаров созвал пресс-конференцию , на которой передал иностранным журналистам запись беседы в прокуратуре; это тотчас стало достоянием мировой общественности. 26 января ТАСС издало сообщение о вызове Сахарова в прокуратуру под заголовком «Клеветник предупреждён». 28 января Госдепартамент США выразил озабоченность в связи с угрозами академику Сахарову.

Предполагали, что после выступления Сахарова сценарий , предусматривавший расправу с диссидентами под предлогом их причастности к взрыву, был изменён из страха испортить отношения с Западом.

По свидетельству Сахарова, часть диссидентов была твёрдо уверена, что взрывы - дело рук КГБ; другие допускали возможность вины Затикяна. Сахаров так передаёт их доводы и свою собственную позицию:

Некоторые убеждены, что всё дело - сплошная фальсификация КГБ: первоначально - с целью расправы над всеми инакомыслящими или с какой-то иной провокационной целью; потом, когда вышла осечка, - с целью расправы над НОП. Сторонники этой теории считают, что все вещественные доказательства сфабрикованы КГБ, что Багдасарян и Степанян сотрудничали с КГБ либо только на стадии следствия, либо даже на стадии осуществления преступления, что им было обещано сохранить жизнь и именно поэтому их фамилии не упоминаются в печати. Возможно, что потом договорённость была нарушена той или иной стороной. (…) Другие мои друзья считают, что Затикян и его товарищи - типичные националисты , подобно баскам , ИРА и т. п., и что нет ничего неожиданного в том, что кто-то в СССР стал террористом. Вина обвиняемых неопровержимо доказана, отсутствие гласности - в традиции политических процессов в СССР, а в данном случае КГБ мог опасаться вызвать цепную реакцию терроризма. Что касается меня, то я вижу слабые места в обеих крайних позициях. Моя позиция - промежуточная, а точней - неопределённая. Я по-прежнему считаю правильным своё письмо Брежневу, так как считаю, что без подлинной гласности подобное дело не может быть объективно рассмотрено, тем более что альтернативным обвинителем является КГБ .

Один из лидеров подпольной Неокоммунистической партии Советского Союза А. Н. Тарасов сообщает в своих воспоминаниях, что спустя четыре месяца после взрывов он был задержан по подозрению в их организации и освобождён только после того, как доказал своё «трёхсотпроцентное» алиби (он во время теракта лежал в больнице)