Командарм сорокин. Иван Лукич Сорокин: биография. Участие в Гражданской войне

Есаул. Главнокомандующий Красной армией Северного Кавказа в 1918 году

И. Л. Сорокин был одним из тех подлинных героев Гражданской войны, которых «выплеснул» на верх тех исторических событий буйный водоворот вооружённого противостояния Красного и Белого движений. Он стал таким самородком из народа в ходе вооружённой борьбы двух полярных классовых сил, как, к примеру, казаки Миронов и Шкуро, Каширин и Семёнов, Подтёлков и Покровский…

Иван Сорокин родился в станице Петропавловской Кубанской области в казачьей семье среднего достатка. С детства отличался решительным характером, который, однако, не помешал ему успешно закончить Екатеринодарскую военно-фельдшерскую школу. Она готовила кадры полковых медицинских работников для Кубанского и Терского казачьих войск.

…Первая мировая война началась для военфельдшера Сорокина в рядах первоочередной 1-й Кубанской пластунской бригады на Кавказском фронте. Там казачья пехота с берегов Кубани, Дона и Терека демонстрировала чудеса героизма, отличившись едва ли не во всех сражениях с турками, которые провела Отдельная Кавказская армия под командованием прославленного полководца старой России генерала от инфантерии Н. Н. Юденича. Это были Сарыкамыш и Ардаган, Эрзерум и Трапезунд, Эрзинджан и Хопа…

Военфельдшер Иван Сорокин воевал «примерно», не раз заменяя в окопах стрелков-пластунов и младших командиров в бою. Он был замечен начальством и отмечен боевыми наградами. Уже на второй год войны, в 1915-м, его отправляют на учёбу во 3-ю Тифлисскую школу прапорщиков, которую он заканчивает в чине казачьего хорунжего.

Сперва Сорокин проходил службу младшим сотенном офицером в 3-м Линейном казачьем полку. После новых отличий в боях с турками он получает чин есаула и становится командиром сотни 1-го Лабинского казачьего полка 2-й Кавказской казачьей дивизии. Воевать пришлось всё на том же Кавказском фронте…

Энергичный есаул Иван Сорокин не остался в стороны от Октябрьских событий. В начале 1918 года, когда старая русская армия прекратила своё существование, и казаки-фронтовики вернулись в родные станицы и хутора, бывший офицер организует казачий революционный отряд силой в 150 сабель. Свой отряд он привёл к железнодорожной станции Тихорецкой, где влился в состав Юго-Восточной революционной армии, которой командовал бывший казачий хорунжий А. И. Автономов.

Сорокин лихо и успешно командовал своим конным отрядом земляков на Кубани, где с начала 1918 года полыхала Гражданская война. Он умело командовал, умел сказать на митинге призывное слово, принять волевое решение. К Ивану Сорокину тянулись люди, и вскоре в его отряде насчитывалось до четырёх тысяч красных казаков. И не только казаков.

Бывший военный фельдшер становился для белого командования, основу которого составляли спецы императорского Генерального штаба, опасным противником. В апреле 1918 года сорокинский отряд нанёс сильный удар по корниловской Добровольческой армии, которая героически штурмовала город Екатеринодар.

Этот успех был замечен командованием красных войск, и в том же апреле Иван Сорокин становится помощником главнокомандующего войсками Кубано-Черноморской республики (была и такая в годы Гражданской войны в России). Однако вскоре Сорокин стал проявлять открытое неподчинение Автономову, проявляя известную «самостийность». Хотя ради справедливости надо заметить, что оба они имели во многом схожие взгляды на происходящие события.

Но и его прямой начальник допускал то же самое по отношению и к вышестоящим инстанциям. Такова была стихия Гражданской войны. В результате за отказ подчиниться контролю ЦИК и Чрезвычайного штаба Кубано-Черноморской республики по решению 3-го съезда Советов той же республики А. И. Автономов был снят с должности.

После снятия Автономова в мае 1918 года Иван Сорокин довольно успешно командовал сложным Ростовским боевым участком теперь уже против деникинской Добровольческой армии. Затем ему вверяется группа войск на Северном Кавказе.

Красным войскам на российском Юге требовался новый военный вождь: решительный, умеющий побеждать, популярный. 3 августа 1918 года политическим руководством Кубано-Черноморской республики бывший казачий офицер Иван Лукич Сорокин назначается главнокомандующим войсками Северного Кавказа. С 3 октября того же года он становится временно исполняющим обязанности командующего 9-й армией.

Вне всякого сомнения, Сорокин обладал прекрасными организаторскими способностями, личной храбростью, военным опытом, перенесённым им с Кавказского фронта в пламя Гражданской войны. Его личную популярность исследователи под сомнение не ставят. Он выступал за то, чтобы старые военные специалисты служили в рядах Красной армии. Его речи на митингах оказывали «зажигающее действие».

Но… в скором времени главнокомандующий Красной армии Северного Кавказа стал в своих частых публичных выступлениях критиковать местные партийные и советские органы за их открыто враждебную политику по отношению к казачеству. Он говорил о том, что политическое руководство не знает «местной специфики».

В нём рано развилось большое честолюбие, или, говоря иначе, от высокой должности, прав и возможностей закружилась голова. Хотя боевых успехов в конце 1918 года у красных на российском Юге становилось всё меньше и меньше: кубанское казачество в своей массе колыхнулось на сторону Белого движения. Историк-белоэмигрант А. А. Гордеев писал о тех событиях так:

«…Красные под начальством фельдшера Сорокина отступили за Кубань. Вторая часть (Таманская армия. - А. Ш. ) отступила в сторону Новороссийска и дальше на Черноморское побережье, а оттуда передвинулась и сблизилась с частями Сорокина.

На территории Кубани было сосредоточено до 90 000 красных войск при 124 орудиях против 35–40 000 человек добровольцев при 89 орудиях. Станицы всё время переходили из одних рук в другие…»

Сорокин стал стремиться к неограниченной власти. По его приказам производились незаконные реквизиции, аресты и расстрелы. Во второй половине 1918 года он уже открыто противопоставлял себя руководству Кубано-Черноморской республики, которое поддерживало тесную связь с Москвой.

Под предлогом укрепления дисциплины в красных частях он отстраняет от командования Белореченским округом Г. А. Кочергина. Приказывает расстрелять якобы за невыполнение его приказа командующего Таманской армией И. И. Матвеева, человека большой личной популярности среди бойцов.

Сорокинский конфликт с руководством Советской республики в Кубано-Черноморском крае близился к концу. На съезде командного состава Красной армии Северного Кавказа главнокомандующий обвинил политическое руководство республики в плохом снабжении красных войск продовольствием и обмундированием, боеприпасами и денежным довольствием. В том вызревшем конфликте эта речь стала последней каплей.

Сорокина решают снять с поста главнокомандующего. Дело дальше обстояло так. Секретарь Кубано-Черноморского края М. И. Крайний перебросил через стол президиума того съезда краскомов записку председателю ЧК М. П. Власову. В записке говорилось о том, что на днях будет решаться вопрос о снятии Сорокина. В записке говорилось:

«…Или эта сволочь, или мы».

Однако Власов не заметил переброшенной ему записки. Её поднял начальник пятигорского гарнизона Чёрный, который был сторонником главнокомандующего.

На следующий день Сорокину стало известно содержание записки Крайнего. Он собирает Военный совет армии, который принимает обвинительное решение по отношению к руководству Кубано-Черноморского края. Руководители края обвиняются, ни много ни мало, в измене революционному делу и приговариваются к расстрелу.

21 октября 1918 года у подножия горы Машук на окраине Пятигорска были расстреляны председатель ЦИК Кубано-Черноморской республики А. А. Рубин, секретарь крайкома М. И. Крайний, председатель ЧК М. П. Власов, председатель фронтовой ЧК Б. Г. Рожанский.

Дальнейшие события развивались быстро. 27 октября на железнодорожной станции Невинномысской экстренно собрался Чрезвычайный съезд Советов Северного Кавказа. Своим решением он объявил главнокомандующего Ивана Сорокина и трёх его заместителей вне закона.

30 октября Сорокин был арестован в Ставрополе, близ которого шли тяжёлые бои. До суда его помещают в городскую тюрьму под надёжную охрану - опасаются попытки освобождения.

1 ноября в камеру врывается с оружием в руках командир 3-го Таманского полка Таманской армии И. Т. Высленко. Он убивает заключённого: тогда считалось, что это была личная месть за убийство командарма таманцев Матвеева.

Годы смягчили остроту восприятия трагических событий происходивших более 90 лет назад. Тем не менее интерес людей к этому периоду нашей истории не пропадает до сих пор. Хотя для одних гражданская война - героическое и легендарное прошлое,для других - братоубийственная кровавая бойня. Одной из самых горячих точек этой войны, несомненно являлась Кубань и Северный Кавказ. Обнародованные документы, не снимая огромной ответственности за многочисленные жертвы гражданской войны ни с белых, ни с красных, всё-таки дают возможность избежать крайностей, более спокойно и объективно взглянуть на прошлое. Об одной из малоизвестных страниц этой войны повлёкшей за собой гибель 11 армии красных, и хотелось бы сегодня рассказать.

Красная Армия Северного Кавказа была образована из остатков бывших царских войск и революционных частей, действовавших на Кубани зимой 1917-18 гг. Поначалу она носила громкое название «Славная Красная Атаманская Черноморская Армия», затем её переименовали в Юго-Восточную революционную Армию, а 3 октября 1918 г. она стала называться 11 армией. Армия эта вела довольно успешную борьбу с Добровольческой армией Деникина, обеспечивая левое крыло 10 армии, оборонявшей Царицын.
Были времена, когда победоносные действия 11 армии единодушно приписывались Сталину и Ворошилову, находившимся за тысячу вёрст от неё в осаждённом Царицыне. А неудачи было принято объяснять засилием всякого рода шпионов и белогвардейских наймитов, обосновавшихся в штабах и политотделах 11 армии. Действительно, боевой путь этой армии сопровождался кровавой борьбой за власть различных военных группировок с обязательными для такой борьбы взаимными обвинениями в предательстве и многосерийными расстрелами. Первого командарма анархиста Тимофеева сменил Автономов, этого сменил Калнин, отправив своего предшественника на нижестоящую должность. В августе 1918 г. к власти пришёл И. Л. Сорокин, а Калнин поехал на передовую в качестве командира дивизии. Бывший прапорщик-фельдшер Иван Лукич Сорокин умел красиво говорить, зажигать эмоциями толпу, мог с одним клинком в руке увлечь за собой людей прямо на пулемёты, однако через три месяца и он стал очередной жертвой армейских междоусобиц. Что же касается Сталина, то он тоже внёс свой «вклад» в 11 армию, но, похоже, что в качестве её могильщика. События эти разворачивались так.
Командиром Стальной дивизии, одной из крупнейших дивизий Красной Армии, насчитывавшей более 12000 штыков и состоявшей при 11 армии, являлся широко известный герой гражданской войны Дмитрий Жлоба. В августе 1918 г., посланный за боеприпасами в Царицын, Жлоба каким-то образом сходится там со Сталиным, любой ценой стремящимся в те горячие дни удержаться на плаву, а этому могла помочь только успешная оборона города. Сталин задумал привлечь северокавказские войска к Царицыну, несмотря на то, что при этом на карту ставилось существование Советской власти на Кубани и Тереке.
Возвраившись из Царицына, Жлоба вместе с патронами привёз приказ Верховного Совета Северокавказского округа, в котором главкому Северокавказской армией предписывалось немедленно начать передвижение войск в район Царицына. Приказ был неожиданным, необъяснимым, так как не отражал реальной обстановки на месте, и отказ Сорокина выполнить его был вполне резонным. Как потом выяснилось, приказ Военного Совета округа не был известен ни чрезвычайному комиссару Серго Орджоникидзе, ни в Москве и вскоре был отменён Троцким.
Правда, Жлоба сначала было двинул своё 12-тысячное войско к Царицыну, но Сорокин приказал Жлобе вернуть свои части, чему тот и повиновался. В это время белые повели наступление на Невинномысскую. В ожесточённых боях части Жлобы отбили все атаки второй пехотной дивизии белогвардейцев и отстояли станицу. Решением ЦИК Северо-Кавказской республики Д. Жлоба, за успешное руководство этими боями, был награждён строевой лошадью. После этого он поехал в Пятигорск и лично доложил ЦИК о своей поездке в Царицын и приказе СКВО о передислокации Северокавказской армии. Однако члены ЦИК высказались за продолжение борьбы на Северном Кавказе. Позже, 24 сентября, РВС Южного фронта поставил Северокавказской армии другую задачу: готовить наступление на Батайск - Ростов и Ставрополь.
В своём письме-докладе Сталину Жлоба писал: «Задачу, данную Вами мне, не представилось возможности выполнить по следующим причинам: Ваш приказ, адресованный на имя Калнина, Чистова и Беленковича, никого не застал на означенных должностях. Вся власть на Северном Кавказе по части командования войсками принадлежит ныне главкому Сорокину, который, выслушав мой доклад и получив документы, отнёсся к ним весьма несочувственно, а самые приказы просто сунул под сукно, заявив, что якобы такой план им уже выполняется и приказ из Царицына опоздал.» Сталин, однако, на этом не успокаивается и делает ответный ход. Приказ РВС Южного фронта №120: «В связи с переброской противником крупных сил на Царицынский фронт, предписывается командующему войсками Северного Кавказа Сорокину перебросить Стальную дивизию со всеми входящими в неё частями в г. Царицын в распоряжение Военного Революционного Совета Южного фронта, для чего срочно заменить означенную дивизию другими частями. Об исполнении донести. Сталин, Ворошилов, Минин».
Но лишиться самой боеспособной дивизии в разгар ожесточённых сражений ни Сорокин, ни кто-либо другой на его месте, конечно бы, не согласился. Поэтому Сорокин, пригрозив «в случае чего» Жлобе расстрелом, поставил ему новую боевую задачу.
Несмотря на это, 18 сентября, ночью, Стальная дивизия снимается с фронта у Невинномысской и уходит, забрав с собой ещё пять полков, поддавшихся агитации Жлобы. В селе Ремонтном к дивизии присоединились ещё три пехотных и один кавалерийский полк.
Сорокин, узнав об уходе Жлобы, пришёл в ярость. «Я помню, - рассказывал бывший адъютант Сорокина Ф.Крутоголов, - как он метался по штабному вагону, выкрикивал ругательства, грозясь собственноручно расстрелять Жлобу за измену. Тут же он продиктовал приказ по войскам Северокавказской армии». Приказ гласил: «Начальник 3-й колонны революционных сил Северного Кавказа Жлоба за неисполнение приказа высшей военной власти Республики, за преступление, губительное для революции, - оголение фронта, как предатель революции объявляется вне закона. Каждый честный гражданин Советской республики при встрече с ним обязан его растрелять без промедления.».
Но Жлоба был уже недосягаем. Сделав за месяц 600-километровый переход, Стальная дивизия 15 октября 1918 г. обрушилась на правый фланг армии Краснова и, разгромив его, соединилась с армией Ворошилова. Это спасло Царицын от падения, но поставило крест на армии Сорокина.
* * *
Для закрытия бреши в обороне под Невинномысской главком приказал перебросить 1-ю Внеочередную дивизию Науменко и Некрасовскую колонну Мироненко. Однако Деникин упредил действия Сорокина и, сбив оставшиеся на позиции отряды, мощным ударом вломился в расположение красных войск, с ходу захватив Невинномысскую. Удар был настолько силён и быстр, что штаб армии, находящийся в станице, не успел эвакуироваться, и все документы, в том числе и отданный накануне приказ о наступлении на Ставрополь, попали в руки противника.
В Царицыне торжествовали. Телеграмма Военному Совету 10 армии: «Передайте... командиру Стальной дивизии Жлобе мой горячий, коммунистический привет. Скажите, что Советская Россия никогда не забудет этот героический подвиг и вознаградит по заслугам. И. В. Сталин». Усатый полководец не забыл своего спасителя, вознаградив его пулей в лоб в 1937 году. Впрочем, в те же годы был перестрелян и весь бывший командный состав 11 армии.
Для армии наступила полоса неудач. Белые занимали станицы и города почти без сопротивления. Не помогли восстановлению фронта ни массовые расстрелы неугодных, ни беспорядочная смена командармов. Однако неправомерно было бы сваливать вину за это лишь на жлобинскую авантюру, причин неудач здесь хватало и без того. Это и отсутствие связи с центром, нехватка боеприпасов и медикаментов, эпидемия тифа, партизанщина, разъедавшая дисциплину и многое другое. Но авантюра Сталина и Жлобы внесла сюда решающий вклад.
Отступая всё дальше на восток, 11 армия подошла к астраханской пустыне. Зима в этот год была ранней и суровой. Осенние дожди сменились сильными морозами и снежными буранами. Остатки армии двигались без дорог по песчаным барханам, теряя замёрзших в пути больных, раненых и ослабевших людей, устилая голодные безводные пространства астраханских степей трупами павших лошадей и верблюдов, обломками двуколок и бричек.Многие вспарывали животы павших лошадей,забирались в утробы, пытаясь согреться, и замерзали там. Всё это заносилось песком, рождая бесконечные могильные холмы.
Из воспоминаний участника этого отступления Л. Дегтярёва: «Красноармейцы, рабочие и крестьяне, покинувшие свои хаты, брели то поодиночке, то небольшими кучками. Измученные бескормицей, жаждой и песчаной дорогой, кони с трудом волокли повозки, забитые до отказа людьми, заваленные часто никому не нужным хламом, который постепенно сбрасывался с них. То, что могло сгореть, сжигалось, давая скудное тепло, а больше всего смрадного дыма. Люди еле передвигали ноги: идти больше не хватало сил, остановиться нельзя - замёрзнешь. Дырявые шинели, женские шали, разноцветные одеяла, рваные отрепья гимнастёрок и френчей покрывали коченевшие на холодном ветру тела. Некоторые с трудом, будто тяжёлую ношу, тащили на плечах винтовки, другие за штыки волочили их по земле.
Путь отступления к Астрахани был устлан брошенным имуществом, оружием, железными остовами повозок и грузовиков, многочисленными трупами лошадей. Чем дальше в степь, тем всё чаще встречались никем не зарытые и ещё не обглоданные степными волками и вороньём трупы людей, замёрзших, выбившихся из сил...»
Участник похода А. Рондо: «Не найдётся слов описать тот ужас, который царил здесь. Я до сих пор не могу уяснить, как я не застрелился, не сошёл с ума за это время, когда вокруг меня происходили десятки самоубийств, когда присланный мне в помощь этапный комендант т. Лебедев не мог пробыть на этапе и трёх суток, чтобы не поехать с докладом в Реввоенсовет, и когда там ему отказали в помощи (не выдали продовольствия) - он покончил с собой выстрелом из револьвера в помещении же Реввоенсовета... Он предпочёл смерть возвращению в царство ужаса и кошмара».
Это отступление через астраханские пески остатков 11 армии является одной из трагических страниц истории России. Из 150 000 бойцов до Астрахани добралось только 35 000. И у истоков этой трагедии стоит сталинская авантюра с дивизией Жлобы.
Промахи Сталина трудно объяснить с политической и военной точек зрения, даже в какой-то мере с точки здравого смысла, особенно если учесть, что Иосиф Виссарионович был далеко не глуп и весьма недурно разбирался в боевой обстановке. Почему же могла произойи такая трагедия, в одном ли Сталине дело? Главная беда, думается в том, что страной, фронтом и армией командовали никем и ничем не контролируемые люди, тем более, одержимые навязчивой идеей коммунизма.
Великой кровью заплатили бойцы 11 армии за ошибки своих руководителей. Погибло более 115 000 человек. Это ужасно. Не менее ужасно и то (об этом говорят найденные документы), что тысячи людей были преданы суду революционного трибунала. Их обвинили в измене, шпионаже и трусости, а кавлерийская бригада И. Кочубея, шедшая в арьергарде 11 армии и спасшая её от полного разгрома, вообще была разогнана силой. Война многое списала, но этого не спишет никогда. Хочется верить, что 11 армия как символ народной трагедии навсегда останется в памяти поколений. Склоним же головы перед всеми погибшими там.

Рецензии

/ Первого командарма анархиста Тимофеева сменил Автономов, этого сменил Калнин,отправив своего предшественника на нижестоящую должность. /

Позвольте уточнить.

В апреле 2013 г. на месте гибели генерала Корнилова был открыт памятник. По этому поводу было сказано немало слов, только имя того человека, который командовал в то время советскими войсками на Кубани так и не вспомнили.
Ни «белые», ни «красные». А говорят, что безымянных побед не бывает…

Когда после октябрьского переворота Автономов встретился с чрезвычайным комиссаром по борьбе с контрреволюцией на Юге России Антоновым-Овсеенко, то видный большевик довольно быстро оценил таланты прибывшего к нему казачьего офицера. Уже после месяца совместной работы он выдал Автономову специальный мандат с правом самостоятельно формировать части Красной гвардии на Кубани. Прибыв на Кубань, Автономов сколотил вокруг себя относительно дисциплинированный отряд, к которому примкнули другие красные части.
Битва за Екатеринодар стала первым крупным полевым сражением Гражданской войны. Под Екатеринодаром Красная армия, хотя и ценой огромных жертв, добилась первого значительного военного успеха. Советская республика нуждалась в героях, и не удивительно, что «главный виновник» этой победы тут же оказался на гребне популярности. Ленинский Совнарком утвердил его в должности главкома Кубано-Черноморской республики. Триумф Автономова продолжался недолго. Уже в мае 1918 г. он будет снят с должности главкома, обвиненный в том, что отказывается подчиниться советско-партийному контролю, и по предложению Орджоникидзе отправлен в Москву. Из Москвы Автономов на Кубань уже не вернется – в июле 1918 г. с мандатом Троцкого он прибудет в Терскую область в должности командира еще не существующий армии и будет воспринят Сталиным как ставленник Троцкого. Автономову будет не суждено принять под свое командование армию. Но он не сидит без дела. Он командовал отрядами Красной Армии, был командиром бронепоезда и был одним из тех, кто последним покинул Владикавказ. В ходе отступления Автономов заболел тифом. В затерянном среди гор ауле Орджоникидзе, имевший фельдшерское образование, пытался спасти жизнь Автономова, но смерть оказалась неотвратимой. Бывший командующий Кубанской Красной Армией умер в горской сакле и был похоронен в осетинском ауле...

Из книги «ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции»»

В истории подобных персонажей (атаманов-партизан. - Ред.), временно оказавшихся на стороне Красной армии, много: их не трогали, пока они сохраняли лояльность Советам и пока в них нуждался фронт, но без колебаний отстреливали позднее. Но в этих случаях речь хотя бы не шла о красных командирах, здесь советская власть и ее чекисты еще могли бы оправдаться борьбой с врагом в условиях военной неразберихи. Гораздо двусмысленнее выглядят истории с расправами по реальным или почти надуманным поводам с теми красными командирами или вожаками красных партизан...

Кто долгое время ковал на фронтах красную победу и числился в героях советской власти. А таких даже из фигур крупного калибра, командиров целых красных армий, дивизий, корпусов, насчитываются десятки, что уж говорить о фигурах помельче. Одержавший столько побед над деникинской белой армией командир красного корпуса Борис Думенко в 1920 году, когда с опасностью белых на юге практически было уже покончено, в ходе не проясненной до конца истории с самочинным убийством им комиссара его корпуса Микеладзе без особых проволочек расстрелян чекистами. Официально Думенко осудил революционный трибунал, хотя его роль в деле убитого кем-то комиссара Микеладзе и не выглядит столь очевидной. Но Думенко заодно предъявили обвинения в развале дисциплины в его конном корпусе, в мародерстве его бойцов, в создании при штабе корпуса тайной контрреволюционной группы и даже в планах измены и открытия фронта для белых. По тому же делу вместе с Думенко расстреляли несколько его приближенных из штаба корпуса, включая начальника его штаба военспеца Михаила Абрамова из бывших царских офицеров - он в такой ситуации уже своим происхождением был обречен.

В 1964 году Верховный суд СССР пересмотрел приговор и официально снял обвинения с Думенко и с четверых расстрелянных вместе с ним подельников по этому делу, подтверждая, что в этой истории времен Гражданской войны не все чисто. И действительно, обвинение в плане перехода на сторону белых и открытия фронта для них из-за личных обид Думенко на советскую власть выглядит явной натяжкой. Все остальные обвинения Думенко в этом суде не были совсем уж взяты с потолка: он действительно был ярким представителем «красной партизанщины», не слишком идейно подкованным лихим рубакой, открыто презирал комиссаров в своих войсках, смачно высказывался по поводу Троцкого, выбросил со зла врученный ему тем орден Красного Знамени. Частично все это Думенко и сам признал в трибунале, как и разложение с мародерством части своих бойцов, сказав на суде: «Не ангелы у меня в корпусе сидели на конях, не ангелы, а некоторые вообще дьяволы», но отрицая до конца контрреволюционный заговор в своем штабе и свою причастность к темной истории со смертью Микеладзе. Но в его деле и участии в нем ЧК важно не это, а то, что все подобное тот же Думенко спокойно допускал и в 1918-1919 годах. И так же гонял своих комиссаров, и так же лаялся с Троцким, и так же его многие соратники в шутку или всерьез прочили в Бонапарты российской революции. Но все это (включая несколько нелепое для этого бывшего вахмистра царской армии обвинение в «бонапартизме», ведь он всего-то командовал одним из корпусов РККА) в вину ему поставили вплоть до расстрела только в начале 1920 года. Когда его же корпус уже загнал деникинцев и белых казаков за Дон, а исход войны был почти предрешен.

Борис Думенко - одна из самых крупных жертв чекистских расправ. Современный памятник в Волгодонске

А таких случаев в анналах Красной армии времен Гражданской войны множество. Командир Второй конной армии и главный в Гражданскую «красный донской казак» Филипп Миронов, громивший белые войска на Дону и в Крыму, до конца большевиком так и не стал, грезя будущей автономией донских казаков в Советской России. В 1919 году он возглавил мятеж казаков в своей армии, узнавших о казачьем геноциде в их родных станицах. Тогда красные войска оружием подавили выступление казаков Миронова, а сам он был арестован чекистами, но исход Гражданской войны еще не был ясен, Миронова советская власть тогда амнистировала и дала ему прежнюю должность, направив добивать армию Врангеля в Крыму. К тому же Миронов и приговоренные с ним к смерти десять ближайших соратников по его восставшему Донскому корпусу на суде трибунала утверждали, что просто без приказа повели корпус из мест его формирования под Саранском на фронт против Деникина, прорвавшегося тогда под Орел и Тамбов.

В 1921 году, когда война на юге России практически была уже закончена, за старые грехи и по доносу об очередных казачьих «самостийных проектах» Миронов арестован на Дону ЧК вторично. Как показывают документы мироновского дела, в ЧК за время боев за Крым не забыли о подозрительно свободолюбивом казачьем командарме. По приказу начальника Донской ЧК Бурова за слишком популярным в станицах казаком установили постоянную слежку, прослушку в его вагоне-пульмане, а в окружение внедрили сразу нескольких осведомителей. Именно по доносу тайного агента чекистов Скобиненко Донская ЧК в феврале 1921 года арестовала Миронова за слишком резкие выступления в личных разговорах со станичниками. Заместитель начальника Донской ЧК Мышатский арестовал командарма прямо у дома и спецвагоном под охраной чекистов отправил в Москву, где Миронов сразу с вокзала и после допроса на Лубянке отправлен в камеру Бутырской тюрьмы.

В отличие от дела Думенко здесь даже скорого суда не было, не утруждая себя законодательно-процессуальными тонкостями, Миронова просто застрелил в Бутырской тюрьме конвоир выстрелом с вышки во время прогулки по тюремному двору. Жизнь еще одного казачьего вожака, заблудившегося в дебрях большой политики, оборвалась в застенках ЧК. Не помогли даже письма в защиту «заблуждавшегося» красного полководца Миронова от руководителей РККА, включая самого Фрунзе. При этом о тайном убийстве Миронова в Бутырке ВЧК не распространялась, никакого официального объявления или приговора не было, и вдова Миронова уже в конце 1922 года писала письмо председателю ВЦИК Калинину с просьбой объяснить, где находится ее арестованный ЧК супруг, хотя того уже больше года не было в живых.

Филипп Миронов - убит чекистами за то, что был «слишком казак»

Схожа с историями Думенко и Миронова и эпопея безусловно талантливого в военном плане, но авантюрного по характеру и анархического по взглядам на жизнь еще одного русского казака Ивана Сорокина. Бывший военный фельдшер и казачий хорунжий в царской армии, Сорокин в 1918 году был самым прославленным красным командармом. Пока он на посту командира 11-й красной армии громил и теснил деникинских «добровольцев» на Кавказе, он был советской властью обласкан, и на сорокинские самодурства закрывали глаза. Стоило ему в конце 1918 года потерпеть первые неудачи в боях с окрепшими деникинцами и не исполнить очередной приказ красного командования (небесспорный с военной точки зрения: оставить белым весь Кавказ и отходить на помощь осажденному Царицыну в низовья Волги) - ему все припомнили сразу. Во всей последующей советской литературе о Гражданской войне успехи Сорокина 1918 года на фронте были затерты между строк, а первым делом всюду сообщалось, что он «авантюрист и прохвост, достойный пули». Пуля ждать себя не заставила. В октябре 1918 года было решено отстранить Сорокина от командования 11-й армией РККА, а Ставропольская ЧК получила тайный приказ «изъять его» - был тогда такой термин у чекистов времен Гражданской войны, не суливший «изымаемому» ничего хорошего.

Здесь Сорокин взбунтовался по-настоящему, сыграл на опережение, сам с верным окружением захватил и расстрелял своих комиссаров, а также главу Ставропольского крайкома большевиков Крайнего и главу местной ЧК Рожанского, которому и было поручено «изъять» Сорокина. Заодно Сорокин в ходе тактического спора о наступлении на белых, совсем сорвавшись, застрелил и заспорившего с ним командира Таманской армии красных Матвеева. Объявив всех казненных им «белыми шпионами», Сорокин попытался по примеру Миронова добыть себе амнистию у советской власти, его армия продолжила наступление, отбила у белых Ставрополь и устроила там жуткую резню, словно Сорокин пытался кровью «контры» смыть все обвинения ему. Но бывший тогда главой Реввоенсовета на этом фронте Сергей Киров приказал ЧК вторично попытаться «изъять» Сорокина, решено было даже взорвать поезд неуправляемого командарма. Узнав об этом, Сорокин с конвоем выехал в Ставрополь, но там арестован чекистами и подчинившимися им красноармейцами. Как и Миронов, командарм-бунтарь Сорокин безо всякого суда убит в тюрьме. Понимая двусмысленность расправы с бывшим красным командармом, уже тогда, что характерно, чекисты запустили слух о том, что с Сорокиным самочинно расправился кто-то из его бывших бойцов в отместку за творимые им ранее в армии массовые расстрелы или из бойцов-таманцев убитого им ранее командарма Матвеева.

Точно так же собирались покончить с командиром красных казаков на Кубани - Иваном Кочубеем, похожим по стилю поведения на Сорокина с Мироновым. Узнав о приказе от защищаемой им советской власти на собственный арест, Кочубей бежал в кубанские степи, где, скитаясь, больной тифом, попал в плен к белым и был за старые грехи перед ними повешен в марте 1919 года в станице Святой Крест (сейчас это ставропольский городок Буденновск, печально известный по кровавому рейду сюда чеченского террориста Басаева летом 1995 года). С этим «красным батькой» Кочубеем, можно сказать, расправились косвенно руками врага, хотя, не побеги он в степь, вместо белой петли только получил бы чекистскую пулю, как Сорокин с Мироновым.

Иван Сорокин, командир 11-й красной армии - еще один убитый («изъятый») ЧК «мятежник»

Да и бывший до Сорокина командиром 11-й армии Автономов, еще один яркий типаж представителя «красной партизанщины», был снят с этого поста и понижен в должности решением ВЦИК за самоуправство. Бывший казачий хорунжий (по армейским чинам - лейтенант) Александр Автономов, ставший у красных сразу командующим армией, в самоуправстве действительно был замечен, как и в самочинных расстрелах, он сам до того при неясных обстоятельствах расстрелял своего заместителя и тоже типичного «красного партизана» Золотарева. Только Автономову тоже все прощалось, когда он весной 1918 года отбивал яростный натиск Лавра Корнилова на Екатеринодар. А снят с должности и отправлен всего лишь командовать красным бронепоездом Автономов был уже в тот момент, когда сам Ленин дал ВЧК команду выжечь из Красной армии «проклятую партизанщину». При этом Автономова для разбора его дела вызывали в Москву и, не заступись там за него Серго Орджоникидзе, скорее всего, арестовали бы уже там. Не умри Автономов в том же году на фронте от гулявшего там тифа, без сомнения, и за ним могли бы вскоре прийти для «изъятия» чекисты.

Схожая история с расстрелом чекистами служившего советской власти в должности главкома Балтфлота капитана 1 ранга Алексея Щастного по спорному обвинению в умысле увести корабли балтийцев к врагу. На приговоре с расстрелом Щастному настоял лично Троцкий, сам вписав в приговор впервые в начинавшейся истории Советского Союза формулировку «враг народа». В тот же день Щастный расстрелян в подвале здания ревтрибунала сотрудником ЧК из китайских интернационалистов. Лев Давидович Троцкий лично под утро приезжал удостовериться в исполнении приговора морскому офицеру, пошедшему на службу большевистской власти.

В конце того же 1918 года при обстоятельствах, сходных с делом Думенко или Сорокина, ЧК арестованы и расстреляны за измену делу социализма начальник штаба Южного фронта Ковалевский и его заместитель по разведке Шостак - оба из бывших царских офицеров и военспецов. Такие военспецы в Красной армии из бывших офицеров рисковали не меньше, чем малоуправляемые вожаки из «партизанщины»: эти две вроде бы несхожие между собой категории красных командиров - самые не защищенные тогда от репрессий и «изъятий» ЧК.

Последняя прижизненная фотография Алексея Щастного, убитого ЧК по приказу Льва Троцкого

И на восточных фронтах Гражданской с вышедшими из доверия вчерашними красными героями ЧК расправлялась столь же решительно. В Средней Азии красный партизанский командир Калашников вышел из подчинения Реввоенсовета и приказал убить его представителя Шаврова. Его отряды окружены и разгромлены Красной армией, а сам Калашников таже «изъят» и тайно убит. Здесь же при власти Советов из русских поселенцев создана целая крестьянская армия, очень оригинальное и подзабытое формирование той Гражданской войны. Поначалу «крестьяноармейцы», вооруженные большевистской властью, воевали против белых, семиреченских казаков и не принявшего новую власть узбекского и таджикского населения. Но вскоре их интересы с планами ленинской власти резко разошлись, особенно после введения продразверстки, так как крестьяне из русских поселенцев в Средней Азии были по достатку вровень с зажиточными кулаками средней полосы России. И летом 1919 года вся эта крестьянская армия в полном составе изменила красным, начав против них войну и блокируясь при этом с остатками белых казаков и басмачей Мадамин-бека, хозяйничавших в долине Ферганы. Вместе со своей армией повернул против большевиков оружие и ее главком Монстров, еще один типичный партизан тех лет, бывший до революции простым конторским служащим в Фергане. К 1920 году регулярная Красная армия разгромила изменивших ей «крестьяноармейцев», а их командир Монстров со своим штабом бросил остатки своего войска и опять перебежал в ряды РККА, но здесь за прежнюю измену немедленно «изъят» и в феврале 1920 года расстрелян чекистами.

К тому же времени красные части добили и армию ферганских басмачей Мадамин-бека, бывших союзниками крестьянской армии. А узбекский «полевой командир» партизан Мадамин-бек был из той же породы, что и Монстров с Калашниковым. Он после октября 1917 года поначалу был ярым сторонником большевиков, служил в созданной ими в Фергане советской милиции и даже был назначен в начале 1918 года главой уездной ЧК в Маргилане. Но и Мадамин-бек к лету 1918 года увел своих солдат и милиционеров в банды басмачей, став со временем главным курбаши в Ферганской долине. А затем он после разгрома в 1920 году опять присягнул власти большевиков, амнистирован ими и поставлен во главе набранной из узбеков «Тюркской советской бригады» воевать с другими непримиримыми басмачами. Этот не раз переходивший к большевикам и от большевиков представитель «красной партизанщины» с национальным уклоном хотя бы не был в итоге убит чекистами, его захватил в плен и за измену казнил в своей ставке главарь киргизских басмачей Халходжа в мае того же 1920 года.

Здесь, в Средней Азии, расправились и с еще одним временным попутчиком советской власти, уже из числа иностранных граждан. Бывший одним из лидеров правительства младотурок в Турции и военным министром при последнем османском султане человек по имени Энвер-паша причудливым образом стал после своей эмиграции с родины союзником большевиков. В 1918 году младотурки свергнуты, Энвер-паша сбежал тайно в Германию, а в 1920 году вдруг объявил себя сочувствующим Коминтерну и почти турецким коммунистом, предложив через ленинского эмиссара Карла Радека Москве свои услуги по «освобождению народов Востока от английских эксплуататоров». Такого странного союзника в Кремле приняли, и с помощью ЧК Энвер-паша через занятый красными польский Белосток добрался до Москвы, лично Дзержинский докладывал Ленину по телеграфу: «Сегодня ночью прибыл из Германии Инвер-паша с двумя турками и летчиком по имени Лео, направляю их сегодня Смилге». В Москве Энвер-паша, даже правильное имя которого глава ВЧК не удосужился выяснить, был включен в операции ЧК по работе против англичан за восточными рубежами Советской России, через него же в Турцию переправляли финансы тайной левацкой организации «Кара-кол» для подрывной деятельности. Затем Энвер-паша от имени прогрессивных турок выступал в Баку на съезде «Угнетенных народов Востока», в 1921 году он отбыл в Бухару и там вдруг объявил о своем разрыве с большевиками, возглавив местных узбекских басмачей и сторонников свергнутого красными бухарского эмира Алихана в борьбе с «неверными». По данным ЧК и Разведупра, в Туркестане Энвер-паша стал заместителем бухарского эмира и возглавлял крупный отряд басмачей, его решено было ликвидировать. Вскоре к началу 1922 года отряд Энвер-паши был разгромлен Красной армией, а сам он выслежен ЧК в маленьком кишлаке Чаган, его застрелили из засады вместе с его охранниками при выходе из мечети. Так закончился пулей от ЧК союз с режимом Ленина для еще одного политического авантюриста.

Константин Монстров, командующий русской Крестьянской армией в Ферганской долине в 1918-1919 годах и руководитель антибольшевистского крестьянского восстания в Туркестане лета-осени 1919 года. «Изъят» чекистами

На этих среднеазиатских окраинах Российской империи ЧК сражалась одновременно с белыми и национальными формированиями, не горевшими желанием вливаться в единую Советскую Россию, эту разномастную массу мы знаем под общей кличкой «басмачи» (от узбекского слова «басмаки» - нападающий или наступающий воин). Здесь в партийной верхушке и в первых отделах ЧК тон задавали посланцы из самой России или местные русскоязычные, в первом составе ЦК компартии Туркестана из семи его членов только один узбек Файзулла Ходжаев поначалу представлял местные кадры. Но потихоньку и здесь советская власть обзаводилась сторонниками из числа узбеков, туркмен, таджиков, и в органы ЧК их стали активно привлекать. Так боровшейся с тем же Мадамин-беком в Ферганской долине местной Ферганской ЧК уже руководил узбек Ильясов, а позднее того сменил другой большевик и бывший сельский учитель из Коканда - Абдулла Каримов, лишь после 1922 года им на смену приедет из центра бывший начальник Донской ЧК Турло. В Таджикистане первую ЧК возглавлял таджик Абдулла Ярмухаммедов. Понемногу среди чекистов в Средней Азии оказывалось все больше местных, и их борьба с басмачами приобретала все более братоубийственный характер.

В Сибири во время стремительного наступления Красной армии на Колчака в конце 1919 года была целая россыпь известных партизанских командиров такого типа, выдвиженцев из народа или из уголовной среды, что для тех краев было более привычным делом, чем в европейской части России. Все эти типичные вожаки сибирской «партизанщины» были нужны в дни яростных боев с армией Колчака, признавались красными командирами, задабривались наградами и подарочным оружием - Григорий Рогов, Ефим Мамонтов, Иван Новоселов, Петр Щетинкин, Петр Найда, Яков Тряпицын, Петр Лубков и еще десятки им подобных. И их же немедленно превращали из красных героев в обычных бандитов или даже «белобандитов» по модной тогда у чекистов терминологии, арестовав или перестреляв на месте при первом же их проявлении излишней самостоятельности или протестов против истощения крестьян продразверсткой.

Так был расстрелян за попытку повернуть своих повстанцев против Красной армии известный сибирский атаман Найда. Так выслежен и застрелен без суда чекистами партизанский вожак Мамонтов. Так уже в 1920 году разоружены отряды партизан Лубкова за неподчинение их командира приказам по РККА. Сам Петр Лубков при этом арестован ЧК, но осужден с учетом прежних заслуг красного партизана и борца с Александром Колчаком только на пять лет условно, к тому же неосмотрительно поставлен военкомом в Кузбассе среди своих бывших бойцов. Итогом для советской власти стало вскоре мощное восстание бывших партизан под названием «лубковщина». Сибирских вчерашних партизан к лету 1920 года коснулась впервые знаменитая продразверстка в селах с репрессиями ЧК за укрывательство зерна и начатая мобилизация распущенных по деревням партизан в РККА на фронты борьбы с Врангелем и с Польшей вдали от родных мест. Все это было явно не то, за что они так истово сражались против Колчака.

Петр Лубков, красный партизан, а потом руководитель антибольшевистского восстания, застрелен чекистами из засады

Именно тогда на станции Тайга под Иркутском громыхнула лубковщина, тысячи сибирских крестьян откликнулись на призыв своего обиженного Советами вожака Петра Лубкова постоять «За Советы без коммунистов и жидов» и «Долой продразверстку, даешь свободную торговлю!». После почти года яростной борьбы с обоюдным зверством и морем крови лубковщина в Восточной Сибири подавлена. А ее вожак Лубков летом 1921 года попал в засаду ЧК и застрелен в таежной деревне недалеко от Минусинска. Похожа на лубковщину и история с массовым восстанием бывших красных партизан на Алтае тем же летом 1920 года, возглавленным таким же партизанским вожаком и бывшим командиром Красной армии Федором Плотниковым, бывшим левым эсером. Плотников был к тому времени комиссаром полка РККА в Барнауле, на митинге крестьян и вчерашних партизан он сказал о своей мечте «Советов без большевиков» и об автономии Алтая внутри России, его тут же арестовала Барнаульская ЧК, Плотников бежал из-под ареста и бросил в массы клич о восстании. Алтайское восстание разгромлено карательными частями ЧОН и Красной армии, а сам Плотников выслежен ЧК на таежной заимке и убит на месте, его отрезанную голову сотрудники ЧК для устрашения крестьян возили в традиции той местности и тех лет по алтайским селам.

Так на повернувшего против Советов оружие и за это убитого другого партизанского лидера Рогова повесили все грехи за резню красноармейцами населения Кузнецка при взятии этого города в декабре 1919 года. Хотя зверствовали там бойцы Рогова и другие красные части еще с благословения советского командования. Тогда Рогов, бывший фельдфебель царской армии и убежденный анархист с дореволюционных времен, был нужен для борьбы с Колчаком, и закрывали глаза и на черный флаг его революционной банды, и на жуткие зверства роговских бойцов в кузбасских городках. Хотя зачистка озверевшим атаманом-анархистом Роговым Кузнецка даже по тем жестоким временам ужаснула Сибирь: за два дня хозяйничания в городе, наплевав на официальный большевистский ревком, роговцы истребили более 800 колчаковцев и просто обывателей, целенаправленно разрушили все церкви в городе и демонстративно сожгли дотла городскую тюрьму.

Григорий Рогов действительно был зверем, и ЧК виновна не в том, что в итоге этого «братишку» остановила, а в том, что долго пользовалась его услугами и числила его красным командиром. Сам Рогов был просто одержим анархистской ненавистью к белым офицерам и православию, он ввел моду насиловать офицерских жен на церковном алтаре, и его банда по ходу движения сжигала все церкви на своем пути. Так же спихнули на «анархиста» Тряпицына еще более зверский погром в Николаевске-на-Амуре. Сначала использовали отряды крестьянской вольницы, затем убрали неконтролируемых ее главарей, а затем еще для отведения от себя обвинений и собственные грехи на них переписали.

Григорий Рогов был красным зверем, но все равно убит чекистами как «враг»

Того же Рогова ЧК пришлось арестовывать с роспуском его дикого воинства из озверевших сибирских мужиков уже в январе 1920 года, сразу после окончательного разгрома армии Колчака, поскольку анархист-партизан четко обозначил свою платформу: «Я как с белыми буду бороться и с Лениным, и с Троцким, ведь всякая власть есть ярмо для трудящегося народа». Непокладистого красного командира увезли в Новониколаевскую (Новосибирскую) ЧК и хотели расстрелять, но затем опять признали своим партизаном и «освободителем Кузнецка от белых». Уже запятнавшего себя кузнецкой бойней анархиста Рогова амнистировали, выпустили избитым и тяжело больным тифом из камеры ЧК в Новониколаевске, выплатили ему из партийной кассы 10 тысяч рублей компенсации на лечение и предложили начальственную должность в Барнаульской ЧК - люди такого склада в рядах чекистов тогда еще были нелишними.

Другое дело, что обозлившийся на советскую власть анархист Рогов чекистскую кожанку не стал надевать, а поднял в Сибири очередное восстание с типовым лозунгом «За Советы без коммунистов». При этом Рогов выдвинул еще и диковинный даже для тех времен лозунг «Да здравствуют большевики, но долой коммунистов!», а свои воззвания к крестьянам подписывал титулом «Левее всех левых». Рогова вскоре нашла пуля чекиста в облаве, а мог примириться с властью и пойти на предложенный ему пост в Барнаульскую ЧК и расстреливать других, не будь он «левее всех левых», тогда, наверное, пуля соратников достала бы его только к году 1937-му.

В Украине знаменитый командир красной дивизии Николай Щорс, один из самых видных выходцев из такого типа вожаков «красной партизанщины», позднее ставший известным благодаря кинофильму «Щорс» Александра Довженко, точно так же не слишком жаловал комиссаров, представителей Реввоенсовета и чекистов. Член Реввоенсовета Юго-Западного фронта Семен Аралов (в свое время начальник Разведуправления Красной армии) доложил о своеволии Щорса и о его слишком вольных высказываниях лично Троцкому, не забыв донести и о явном антисемитизме комдива и части его бойцов.

Николай Щорс, уже украинский красный партизан, которого «изъяли», когда стал не нужен

В августе Щорс во время боя был застрелен выстрелом в затылок из расположения красноармейцев, как предполагают, застрелил его чекист Танхилевич. Примечательно, что легенда о гибели Щорса от пули кого-то из своих ходила среди бойцов его 44-й дивизии Красной армии уже в годы самой Гражданской войны, дав затем своеобразные отголоски.

Продолжение следует.

Кубанский казак. В 1916 году окончил войсковую фельдшерскую школу. С апреля 1917 года некоторое время состоял членом партии эсеров.

Участие в Первой мировой войне

Во время Первой мировой войны служил в 1-м Лабинском полку Кавказского фронта фельдшером.

В 1915 был командирован в Тифлисскую школу прапорщиков.

В 1916-1917 служил в 3-м Линейном полку. В 1917 произведён в есаулы. Награждён Георгиевским крестом 3-й и 4-й степени.

Участие в Гражданской войне

В начале 1918 организовал на Кубани первый красный казачий отряд.

С февраля 1918 - помощник командующего Юго-Восточной красной Армией.

Во время Первого Кубанского похода Добровольческой армии (9 февраля - 30 апреля 1918) фактически руководил всеми противостоящими ей советскими силами на Кубани.

1 (14) марта 1918, после оставления Екатеринодара без боя Кубанской армией генерала Покровского, войска Сорокина занимают город:

Принимал участие в обороне Екатеринодара во время неудачного штурма города Добровольческой армией 27 марта (9 апреля) - 31 марта (13 апреля) 1918.

В июне 1918 года - помощник командующего войсками Кубанской советской республики А. И. Автономова.

В апреле-мае 1918 года поддержал главнокомандующего Северокавказской красной армией А. И. Автономова в его конфликте с гражданской властью Кубано-Черноморской республики. Вскоре после снятия Автономова из-за этого конфликта и назначением на его место К. И. Калнина - 21 июля (4 августа) 1918 сменил последнего, после разгрома красных Добровольческой армией под Тихорецкой и Кущевcкой (см. Второй Кубанский поход), на посту главнокомандующего Красной армии Северного Кавказа.

Армия Сорокина составляла 30-40 тыс. бойцов бывшего Кавказского фронта при 80-90 орудиях и 2 бронепоездах, располагалась в районе Кущевка-Сосыка и имела два фронта:
- на север против немцев;
- на северо-восток против Донской и Добровольческой армий.

В октябре 1918 г. - командир 11-й красной армии.

Борьба за власть и гибель

В конце октября 1918 прорвался наружу конфликт между Сорокиным и РВС Северного Кавказа.

В это время происходил процесс реорганизации Красной Армии, укрепления «революционной дисциплины», установления субординации, известный как «борьба с партизанщиной». Многим командирам, в том числе и Сорокину, привыкшим быть самостоятельными в своих действиях и имевших практически ничем не ограниченную власть в контролируемых районах, эти нововведения пришлись не по душе.

РВС Северного Кавказа проводил линию центра на регулярную организацию. В борьбе за ускользающую власть по требованию Сорокина сначала был расстрелян командарм Таманской армии И. И. Матвеев, а 21 октября 1918 г. в Пятигорске Сорокин приказал расстрелять группу руководителей ЦИК Северо-Кавказской советской республики и крайкома РКП(б): председателя ЦИК А. А. Рубина, секретаря крайкома М. И. Крайнего, председателя фронтовой ЧК Б. Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию С. А. Дунаевского.

В связи с этим открытым выступлением против советской власти 14 (27) октября 1918 был собран 2-й Чрезвычайный Съезд советов Северного Кавказа. Съезд сместил Сорокина с поста Главнокомандующего и назначил на его место И. Ф. Федько, которому ЦИК было предписано немедленно вступить в свои обязанности. Сорокин был объявлен вне закона.

17 (30) октября 1918 Сорокин со своим штабом был задержан кавалерийским полком Таманской армии под командованием М. В. Смирнова. «Таманцы», разоружив штаб и личный конвой Сорокина, заключили их вместе с бывшим главнокомандующим в ставропольскую тюрьму.

19 октября (1 ноября) 1918 командир 3-го Таманского полка 1-й Таманской пехотной дивизии И. Т. Высленко застрелил И. Л. Сорокина во дворе тюрьмы.

В ответ на расстрел руководителей ЦИК 19 октября (1 ноября) 1918 в Пятигорске было казнено более 100 человек (по одним данным - расстреляны, по другим - зарублены шашками): 58 заложников, включая генералов бывшей императорской армии Радко-Дмитриева и Рузского, и 47 осуждённых за различные преступления от фальшивомонетничества до участия в контрреволюционных отрядах и организациях

Оценка политических заслуг определяется позицией, с которой эти заслуги оцениваются. Это особенно характерно при анализе заслуг участников Гражданской войны. Случается, правда, редкое единодушие, когда историческому персонажу выносится одинаковый приговор по обе стороны фронта. Чтобы добиться такого консенсуса, необходимо испортить отношения сразу со всеми участниками конфликта.

Ивану Лукичу Сорокину удалось сделать это, хотя более полугода Гражданской войны он провел исключительно в рядах сторонников Советской власти. Белым генералам и офицерам потребовался почти весь 1918 год, чтобы сокрушить войска, которыми командовал бывший хорунжий. Но и после всех поражений Красная Армия Северного Кавказа оставалась внушительной силой.

Сентябрь 1918 года, принес Сорокину, как в старом анекдоте, две новости: плохую и хорошую. Сначала главком узнал, что находившаяся в его распоряжении Стальная дивизия во главе с Д.П.Жлобой 18 сентября вопреки решению главкома покинула свои позиции у Невинномысской и ушла на север - к Царицыну, забрав с собой еще пять полков. В селе Ремонтном к дивизии Жлобы присоединились еще три пехотных и кавалерийский полки.

Сорокин немедленно отдал приказ по войскам Северного Кавказа: "Начальник 3-й колонны революционных сил Северного Кавказа Жлоба за неисполнение приказа высшей военной власти Республики, за преступление, губительное для революции, - оголение фронта, как предатель революции объявляется вне закона. Каждый честный гражданин Советской республики при встрече с ним обязан его растрелять без промедления."

Тем не менее, действия Жлобы были не результатом каприза, а исполнением приказа РВС Южного фронта. Сорокин знал об этом, но выполнять требование командования отказался. Формально главком войск Северо-Кавказской республики тоже был прав, поскольку ослабление его армии грозило новыми поражениями. В итоге конфликт, вызванный взаимоисключающими приказами имел тяжелые последствия.

Впрочем, для Сорокина 18 сентября принесло и приятную новость, когда в станицу Дондуковскую прорвалась считавшаяся погибшей Таманская армия. Получив новые силы, главком смог 26 сентября отбить у Добровольческой армии Армавир.

Однако новые войска пришли со своими командирами, каждый из которых привык к самостоятельности. Чтобы в дальнейшем исключить полуавтономное существование целых соединений, РВС Южного фронта 3 октября 1918 года преобразовал Красную Армию Северного Кавказа в 11-ю армию, командующим которой был назначен И.Л.Сорокин.

О сути этой реорганизации руководству Северо-Кавказской республики сообщил член ВЦИК Я.В.Полуян, возвратившийся 4 октября из Москвы в Пятигорск. ЦИК Северо-Кавказской советской республики принял решение о создании РВС, в который вошли Я.В.Полуян, М.И.Крайний, С.В.Петренко, И.И.Гайченец и И.Л.Сорокин.

Однако новый орган не смог преодолеть разногласия. Уже 7 октября при обсуждении директивы командования Южного фронта от 24 сентября о наступлении на Ростов, командующий Таманской армией И.И.Матвеев заявил о необходимости наступления на Тихорецкую. И.Л.Сорокин и И.И.Гайченец добились утверждения плана, предусматривавшего нанесение удара в направлении Ставрополя с возможным отступлением на Святой Крест (ныне - Буденновск).

В тот же день И.И.Матвеев приехал в Пятигорск, надеясь переубедить Реввоенсовет. Но И.Л.Сорокин после самовольного ухода Стальной дивизии возражений не терпел и 9 октября арестовал И.И.Матвеева, которого в тот же день расстреляли.

За расстрел командующего Таманской армии нес ответственность не только Сорокин, но и РВС Северного Кавказа во главе с Я.В.Полуяном, который и после Гражданской войны считал свое решение правильным. Вместе с Матвеевым мог погибнуть известный командир Г.А.Кочергин, но Я.В.Полуян и М.И.Крайний добились отмены смертного приговора и ограничились понижением в должности.

Не менее болезненно И.Л.Сорокин воспринял желание РВС ограничить права главкома, а также намерение ЦИК Северного Кавказа провести ревизию расходов армейского штаба. На совещании командного состава в Пятигорске 15 октября Сорокин открыто пожаловался, что ему мешают исполнять обязанности главкома.

Жесткость сорокинского выступления произвела впечатление на секретаря крайкома М.И.Крайнего, который тут же отправил председателю Северокавказской ЧК М.П.Власову записку "на днях должен решиться вопрос: или эта сволочь, или мы". Однако эта бумажка попала в руки не к Власову, а к начальнику гарнизона Пятигорска И.Черному, а от него - к главкому, который сделал необходимые выводы.

21 октября 1918 года Сорокин приказал своим сторонникам в Пятигорске оцепить гостиницу "Бристоль", в которой размещался ЦИК Северо-Кавказской советской республики, и арестовать председателя ЦИК А.А.Рубина, секретаря крайкома М.И.Крайнего, председателя фронтовой ЧК Б.Рожанского и уполномоченного ЦИК по продовольствию С.А.Дунаевского. В тот же день арестованные руководители Северо-Кавказской республики были расстреляны.

22 октября И.Л.Сорокин опубликовал сообщение: "К товарищам красноармейцам и гражданам Северокавказской Социалистической Республики. Обращаюсь к вам со следующим печальным фактом. 21 октября раскрыт заговор против Советской власти, армии и трудового народа, устроенный членами Центрального Исполнительного Комитета: Рубиным, Крайним, Рожанским, Дунаевским, которые расстреляны мною, как предатели. Найденные у них при обыске документы при этом объявляю в копии, за исключением тех из них, которые по стратегическим соображениям не могут быть объявлены во всеобщее сведение, как, например, условные сигналы."

Однако главком переоценил свое влияние. 25 октября комиссар Шалва Аскурава созвал в Армавире совещание, на котором было принято решение о созыве чрезвычайного съезда Советов для решения вопроса о Сорокине. Уцелевшие члены ЦИК вступили в переговоры с Сорокиным, уточняя место проведения форума.

Главком, уверенный в прочности своего положения, предложил созвать съезд в Пятигорске или в Минеральных Водах. Однако на этот раз делегаты предпочли 26 октября собраться в Невинномысской, куда были заранее переброшены две кавалерийские дивизии.

27 октября большевистская фракция съезда Советов разослала распоряжение: "2-й Чрезвычайный съезд Советов Северного Кавказа и представителей революционной Красной Армии бывшего главкома и его штаб, Богданова, Гайченца, Черного, Гриненко, Рябова, Щербина, Троцевского, Масловича, Пихтерева и командира черкесского полка Котова объявляет вне закона и приказывает немедленно арестовать и доставить в Невинномысскую для гласного народного суда. Почте и телеграфу не выполнять никаких приказов Сорокина и лиц, здесь поименованных."

Одновременно был разослан приказ № 181 ЦИК Северокавказской Советской социалистической республики, в котором говорилось: "Съезд объявляет бывшего командующего Сорокина вне закона, как изменника и предателя Советской власти и революции... Съезд назначает на место Сорокина временно Главнокомандующим Революционными войсками Сев. Кавказа тов. Федько, которому предписывается ЦИКом немедленно вступить в свои обязанности сего 27 октября. Все приказы, издаваемые по революционным войскам от Реввоенсовета, исполнять, проводить в жизнь только за подписью следующих членов: Председателя Реввоенсовета тов. Полуяна и Главкома тов. Федько."

Получивший телеграммы из Невинномысской И.Л.Сорокин попробовал вернуть свои полномочия с помощью войск, наступавших на Ставрополь. Однако среди находившихся в этом районе таманцев друзей у бывшего главкома было немного. 30 октября Сорокин был задержан кавалерийским полком под командованием М.В.Смирнова. Одновременно были разоружены штаб и личный конвой бывшего главкома.

В тот же день их доставили в Ставропольскую тюрьму. Однако до "гласного народного суда", который показан Ю.Н.Озеровым в фильме "Кочубей", дело не дошло. 1 ноября 1918 года командир 3-го Таманского полка 1-й Таманской пехотной дивизии И.Т.Высленко застрелил И.Л.Сорокина в тюремной камере во время допроса, или по другой версии - во дворе тюрьмы.

Г.К.Орджоникидзе, докладывая в июле 1919 года СНК РСФСР о причинах поражения на Северном Кавказе, говорил: "Здесь я считаю своим долгом заявить, что несмотря на всю необузданность Сорокина, несмотря на его преступление, совершенное по отношению к нашим товарищам, с контрреволюцией он никаких связей не имел. Сорокинская история создалась на почве отступления Кубанской армии и недоверия между Сорокиным и руководителями Кубанской Советской власти."

Окончательно новое командование 11-й армии было сформировано 1 ноября 1918 года приказом РВС Северного Кавказа, в котором говорилось:

"Реввоенсовет на основании постановления 2-го чрезвычайного съезда Советов Северного Кавказа, состоявшегося 27.10 сего года, доводит до сведения всего командного состава и товарищей бойцов революционных войск и советских учреждений Северо-Кавказской республики, что командующим всеми войсками Республики вместо объявленного 2-м чрезвычайным съездом вне закона Сорокина назначен начальник первой колонны советских войск тов. Федько, каковой и вступил с того же числа в исполнение своих обязанностей."

Новому командующему предстояло сдержать наступающие войска А.И.Деникина с помощью деморализованных серией переворотов частей.