Значение гвардии в политической жизни российской империи. Роль гвардии в эпоху дворцовых переворотов. §4. Гвардия в эпоху дворцовых переворотов

В первой четверти XVIII столетия еще сохранились порядки и обычаи допетровского времени – эпохи Московского государства (XVI – XVII в.в.), но Петр Великий буквально распахнул перед Западом «ворота» в Россию, и страна стала быстро европеизироваться.
Петр I создал могучий и разветвленный административный аппарат. С тех пор слабый монарх даже младенец мог сидеть на российском престоле и управлять империей, опираясь слаженные действия огромной государственной машины.

Введение 2
§1. Перемены на русском престоле 3
§2. Социальная сущность дворцовых переворотов 3
§3. Власть и гвардия в России XVIII 9
§4. Гвардия в эпоху дворцовых переворотов 17
Заключение 22
Список используемой литературы 23

Работа содержит 1 файл

Введение

Петр I создал могучий и разветвленный административный аппарат. С тех пор слабый монарх даже младенец мог сидеть на российском престоле и управлять империей, опираясь слаженные действия огромной государственной машины. Однако, легко было пребывать на троне, легко было и лишиться его. Но если для управления огромной империей не нужен сильный государь, имя и род которого освящены древней традицией, то почему бы не заменить правящего монарха на кандидата, отвечающего интересам какой-либо придворной группы? Император при всей своей огромной власти оказался игрушкой могучих политических сил. А потому почти весь XVIII в. – время постоянных дворцовых заговоров, нескончаемых интриг, борьбы за власть, удачных и неудачных попыток захватить императорскую корону. Привилегированные гвардейские части, державшие страну той или иной придворной партии, были способны в одну ночь решить судьбу России на годы и десятилетия вперед. К тому же личность монарха и борьба различных клик и группировок при дворе определяли весь стиль правления государством, а малейший каприз государя или его фаворита мог стать поводом для серьезных изменений в жизни страны.

§1. Перемены на русском престоле

«Эпохой дворцовых переворотов» был назван последовавший за смертью Петра I 37-летний период политической нестабильности (1725-1762 гг.). В этот период политику государства определяли отдельные группировки дворцовой знати, которые активно вмешивались в решение вопроса о наследнике престола, боролись между собой за власть, осуществляли дворцовые перевороты. Поводом для такого вмешательства послужил изданный Петром I 5 февраля 1722 г. Устав о наследии престола, который отменил «оба порядка престолонаследия, действовавшие прежде, и завещание, и соборное избрание, заменив то и другое личным назначением, усмотрением царствующего государя». Сам Пётр этим уставом не воспользовался, умер 28 января 1725 г., не назначив себе преемника. Поэтому сразу же после его смерти между представителями правящей верхушки началась борьба за власть.

Решающей силой дворцовых переворотов была гвардия, привилегированная часть созданной Петром регулярной армии (это знаменитые Семёновский и Преображенский полки, в 30-е годы к ним прибавились два новых, Измайловский и Конногвардейский). Её участие решало исход дела: на чьей стороне гвардия, та группировка одерживала победу. Гвардия была не только привилегированной частью русского войска, она являлась представительницей целого сословия (дворянского), из среды которого почти исключительно формировалась и интересы которого представляла. 1

§2. Социальная сущность дворцовых переворотов

А.Л.Янов, описывая вакханалию дворцовых переворотов после смерти Анны Иоанновны, отмечает: «Во всём этом безумии была, однако, система. Ибо... петербургские гренадёры или лейб-гвардейцы, как и вся стоявшая за ними петровская служебная элита, ставили себе целью вовсе не воцарение очередной «полковницы», но отмену обязательной службы (при сохранении при этом всех привилегий и имущества). Другими словами, возвращения утраченного в очередной раз аристократического статуса (для «петровской элиты», наверное, дело всё-таки заключалось вовсе не в возвращении указанного статуса, а лишь в его приобретении). Они не успокоились, покуда не добились своего. И едва додумалась до истинной причины всей этой необыкновенной политической сумятицы единственная среди плеяды русских императриц политически грамотная женщина Софья Ангальт-Цербстская, больше известная под именем Екатерины Великой, как тотчас улеглись страсти и вчерашний произвол сменился упорядоченностью». 2
К сожалению, сам Янов этот вполне интернациональный процесс толкует как специфически российский, как «исконные российские образцы формирования элиты» (и как свидетельство якобы тяготения России к Европе с её родовитостью и независимостью положения аристократии от воли центра). Однако данный процесс протекал повсеместно, во всех бюрократических обществах, хотя и в разных формах, обусловливаемых уже цивилизационными особенностями указанных обществ и прочими, преимущественно политическими, обстоятельствами.

Дворцовые перевороты не влекли за собой изменений политической, а тем более социальной системы общества и сводились к борьбе за власть различных дворянских группировок, преследовавших свои, чаще всего корыстные интересы. В то же время, конкретная политика каждого из шести монархов имела свои особенности, иногда важные для страны. В целом социально-экономическая стабилизация и внешнеполитические успехи, достигнутые в эпоху правления Елизаветы, создавали условия для более ускоренного развития и новым прорывам во внешней политике, которые произойдут при Екатерине II.

По мнению Ключевского, петербургская гвардейская казарма явилась соперницей Сената и Верховного тайного совета, преемницей московского земского собора. Это участие гвардейских полков в решении вопроса о престоле имело очень важные политические последствия; прежде всего оно оказало сильное действие на политическое настроение самой гвардии. Сначала послушное орудие в руках своих вожаков, Меншикова, Бутурлина, она потом хотела быть самостоятельной двигательницей событий, вмешивалась в политику по собственному почину; дворцовые перевороты стали для нее приготовительной политической школой. Но тогдашняя гвардия не была только привилегированной частью русского войска, оторванной от общества: она имела влиятельное общественное значение, была представительницей целого сословия, из среды которого почти исключительно комплектовалась. В гвардии служил цвет того сословия, слои которого, прежде разобщенные, при Петре I объединились под общим названием дворянства или шляхетства, и по законам Петра она была обязательной военной школой для этого сословия. Политические вкусы и притязания, усвоенные гвардией благодаря участию в дворцовых делах, не оставались в стенах петербургских казарм, но распространялись оттуда по всем дворянским углам, городским и деревенским. Эту политическую связь гвардии с сословием, стоявшим во главе русского общества, и опасные последствия, какие отсюда могли произойти, живо чувствовали властные петербургские дельцы того времени.

Поэтому одновременно с дворцовыми переворотами и под их очевидным влиянием и в настроении дворянства обнаруживаются две важные перемены: 1) благодаря политической роли, какая ходом придворных дел была навязана гвардии и так охотно ею разучена, среди дворянства установился такой притязательный взгляд на свое значение в государстве, какого у него не было заметно прежде; 2) при содействии этого взгляда и обстоятельств, его установивших, изменялись и положение дворянства в государстве, и его отношения к другим классам общества. 3

Основной момент и в том, что дворянство жаждало этих переворотов. В рядовом дворянстве, беспощадно выгоняемом из захолустных усадеб в полки и школы, мысль изощрялась на изобретении способов, как бы отбыть от науки и службы, в верхних же слоях, особенно в правительственной среде, умы усиленно работали над более возвышенными предметами. Здесь еще уцелели остатки старой боярской знати, образовавшие довольно тесный кружок немногих фамилий. Из общего политического возбуждения здесь выработалась своего рода политическая программа, сложился довольно определенный взгляд на порядок, какой должен быть установлен в государстве.
В условиях политической, правовой и экономической несвободы всего российского общества, в том числе и высших его кругов (следует помнить, что знаменитый указ о вольности дворянства был принят лишь в 1761 г.), проблема ограничения власти монарха, то есть создания конституционной монархии, приобретает, казалось бы, своих сторонников во всех сферах российского общества. Думается, что первым из самодержцев это хорошо осознал Петр I. Создание им Сената есть не что иное, как начало работы по созданию основ конституционного строя. Как ни парадоксально это звучит, но Россию следует считать единственным государством, где данный процесс происходил не под революционным натиском, а являлся весьма обдуманным и нужным для государства и общества шагом со стороны и по инициативе самого монарха.
Этот процесс пережил своего зачинателя. С созданием Верховного Тайного Совета и ограничения компетенции Сената лишь вопросами высшей судебной юрисдикции в России довольно отчетливо вырисовываются контуры разделения властей, что, на наш взгляд, неоспоримо является одним из важнейших признаков конституционализма. Этому процессу сопутствовали бы и предполагаемые разделы высшей государственной власти между монархом и Верховным Тайным Советом.

Современник и участник тех событий Ф.Прокопович в своих воспоминаниях описывает события и политические настроения тех лет: «Многие говорили, что скипетр никому иному не надлежит, кроме ее величеству государыне, как и самою вещие и ее есть, по сим совершившейся недавно ее величества коронации. Немцы же рассуждать почали, подает ли право такое коронация, когда и в прочих народах царицы коронуются, а для того наследницами не бывают?» 4

Данные рассуждения о престолонаследии звучали на стихийных совещаниях высших кругов российского общества. Их участники были не правомочны решать вопрос о престолонаследии. Правомочен был решить этот вопрос Сенат. Об его историческом заседании хорошо написал В.О.Ключевский: «Пока сенаторы совещались во дворце по вопросу о престолонаследии, в углу залы совещания как-то появились офицеры гвардии, неизвестно кем сюда призванные. Они не принимали прямого участия в прениях сенаторов, но, подобно хору в античной драме, с резкой откровенностью высказывали об них свое суждение, грозя разбить головы старым боярам, которые будут противиться воцарению Екатерины». 5

Гвардию, и это явствует из последующих событий, привлекли Меншиков и Бутурлин. Ее появление как в стенах Сената, так и за его стенами явилось веским аргументом в решении вопроса о престолонаследии. Не исключено, что угроза применения военной силы, которая, образно говоря, витала в воздухе, повлияла и на мнение представителей бывших боярских родов в Сенате. И все же главным аргументом, на наш взгляд, явился сформировавшийся в общественном сознании новый правовой образ монархии, согласно которому фактически прекращалась практика избрания царя на Земском соборе. Согласно принятому законодательству, император сам был волен объявить наследника престола. Естественно, что в своем выборе он был ограничен рамками правящего дома, негласное предпочтение наследникам-мужчинам все же существовало.

Верховный Тайный Совет фактически правил страной в годы царствования Елизаветы I и после воцарения Петра II. Это был первый коллегиальный орган управления, хотя в целом и лишенный внутреннего регламента. Он находился в каком-то промежуточном состоянии, то ли копируя царя-самодержца, то ли Боярскую думу. Но, в любом случае, это был новый орган власти. Многие процедурные вопросы его деятельности, как вопросы и других аналогичных органов власти, выкристаллизовывались годами, а то и десятилетиями, когда складывалась определенная традиция в их деятельности. Естественно, что большое значение на деятельность Верховного Тайного Совета накладывала одна доминантная личность.

Принято считать, что в первые два года это был светлейший князь Александр Меншиков (1673-1729 гг., генералиссимус. В 1718-1724 гг. и 1726-1727 гг. - президент Военной коллегии), в оставшиеся три года - князь Дмитрий Голицын (1665-1737 гг., составитель «кондиций». В 1736 году обвинен и осужден за участие в заговоре).

«Верховники» отклонили кандидатуру дочери Петра I Елизаветы как незаконнорожденной на том лишь основании, что она была рождена до официального брака родителей, и решили пригласить Анну Иоановну, справедливо полагая, что с ней легче будет договориться на предмет разграничения властных полномочий. Данный факт проходил мимо зрения многих историков. Между тем - это очень важная деталь. По сути дела «кондиции» представляли собой воплощение на практике договорных начал в обустройстве высшего органа государственной власти. Совершенно прав был В.Кобрин, считавший, что выборы монарха – «своего рода договор между подданными и государем, а значит, шаг к правовому государству». 6 Думается, что не имеет значения, где избирали царя - на Боярской думе, Земском соборе или на Верховном Тайном Совете. Другое дело, что с позиции сегодняшнего дня спонтанные выборы, четко не регламентированные специальным законом о порядке их проведения, конечно же, свидетельствуют лишь о самом зачаточном состоянии правового государства. И все-таки они были и, по нашему мнению, являются веским подтверждением существования правовых традиций российской государственности.

Верховный Тайный Совет в случае успеха планов «верховников» замыкал на себе верховную власть в стране, превратив императрицу в носителя чисто представительных функций. С правовой точки зрения здесь напрашивается аналогия с государственными принципами британской монархии. Однако остается неясным вопрос, смогли ли бы прижиться на российской государственной почве эти нововведения и не превратилась ли политико-правовая жизнь в России в подобие польской, где всевластие магнатов, включая выборы короля, значительно ослабили вертикаль власти. Понимали ли это в высших кругах русские общества? Очевидно понимали, и веским основанием этому, на наш взгляд, служит проект князя А.Черкасского о государственном устройстве России, разработанный в начале февраля 1730 г. В его основу была положена концепция сподвижника Петра I, русского историка В.Татищева. По своей сути это была альтернатива планам «верховников».

Как бы там ни было, а результатом Петровских преобразований, проходивших в условиях ликвидации остатков и зачатков сословно-представительной демократии, подавления демократии казачьего круга и выжимания сока из народа стала великая военная держава, выплавлявшая больше стали отличного качества, чем передовая Англия.
Но с течением времени властвующему классу, которого азиатский способ производства тоже заставляет трудиться в поте лица, надоедает лезть из кожи, и когда основные задачи были выполнены, а кнут выпал из рук реформатора, «верха» занялись устройством собственных дел. Наступило время застоя, при всей внешней динамичности «эпохи дворцовых переворотов». По инерции работали заводы, посылались экспедиции, маршировали полки, но понемногу всё приходило в упадок. Впрочем, инерция была столь велика, что отдала в руки России Кенигсберг, и сам великий Кант принёс присягу на верность Российской короне.

Кризис пытается разрешить Петр III, агент Пруссии и верный «брат» своего руководителя по масонской ложе Фридриха II. Эта фигура совмещает в одном лице и Бориса Годунова, и Гришку Отрепьева. Россия, несмотря на «застой», слишком сильна, что бы кто-то мог решиться на интервенцию, но, действуя через свою агентуру, Запад добивается многого - ослаблена армия, сданы результаты завоеваний Елизаветинских полков. Российские солдаты идут покорно проливать кровь за германские интересы, против своего недавнего союзника - Дании. Унижается и оскорбляется национальное чувство русского человека. 7

Долго это продолжаться не может и Петра устраняют в результате дворцового переворота. Однако руками этого ничтожного человека история сотворила великое дело - был принят указ «О вольностях дворянских». Казалось бы - это шаг назад, к реставрации феодализма. Дворянин освобождается от подчинённости государству, от обязательности службы и становится вольным барином, господином в своём поместье. Но не будем принимать форму за содержание. Российский помещик вовсе не феодал и его поместье - не феодальное владение, а нормальная полнокровная частная собственность. Он - не управитель земли, а собственник, действующий в условиях капиталистического рынка, точно так же как действовали в условиях рынка рабовладельцы-плантаторы Америки. Ну, правда, у них на рынке было поменьше ограничений.

На особость русской гвардии едва ли не первым обратил внимание один из крупнейших наших историков С. М. Соловьёв: «Не должно забывать, что гвардия заключала в себе лучших людей, которым дороги были интересы страны и народа, и доказательством служит то, что все эти перевороты имели целью благо страны, производились по национальным побуждениям» Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 21.. Под «национальными побуждениями» Соловьёв имел в виду не национальность персон на престоле, а именно интересы страны. Гвардейцы желали видеть у власти в 1740 году вместо немца Бирона полунемку Анну Леопольдовну и немца Антона Брауншвейгского, не говоря уже о немце на три четверти Иоанне Антоновиче. В 1725 году полунемцу Петру Второму гвардия предпочла чистую немку Екатерину Первую. Забегая вперёд, скажем, что следующая гвардейская акция вместо полунемки Анны Леопольдовны вынесла наверх полунемку Елизавету. А в 1762 году полунемца Петра Третьего, внука Петра Первого, гвардия свергла и убила ради чистокровной немки Екатерины Второй. Идеология гвардии с каждым переворотом становилась всё определённее. Когда 25 ноября 1741 года 308 гвардейцев возвели на престол Елизавету, то впервые выступление проходило под чётко сформулированным лозунгом: «Пойдёмте же и будем только думать о том, чтобы сделать наше отечество счастливым, во что бы то ни стало!» Переворот 25 ноября 1741 года похоронил и представление о гвардии как о представительнице исключительно дворянских интересов. Из 308 участников переворота, как выяснил историк Е. В. Анисимов, только 54 человека были из дворян. Остальные представляли весь срез русского общества, включая крестьян.

Разные политические группы интриговали в пользу Елизаветы. Но, как и год назад, решительную инициативу взяла на себя именно гвардия, которую не устраивала застойная медлительность правления Брауншвейгов и отсутствие реформистской динамики. Гвардия раз за разом выбирала того кандидата, который мог, по её представлениям, эффективнее править страной.

Гвардейцы стремительно взрослели политически. И переворот 1762 года, вознёсший на русский трон Екатерину Вторую, не имевшую на него ни малейших прав, был идеологически глубоко подготовлен. Лихие гвардейцы во главе с братьями Орловыми действовали уже не сами по себе, а в союзе с идеологами Никитой Паниным, княгиней Дашковой. Это уже был не дворцовый переворот, а столичная революция, предвосхитившая мятеж декабристов.

Логика исторического процесса поставила русскую гвардию на то место, которое оставалось вакантным после упразднения первым императором земских соборов и любого рода представительных учреждений. На их место встал «гвардейский парламент», сам принимающий решения и сам же их реализующий во благо страны, как он это благо понимал.

Политическая роль русской гвардии закончилась разгромом её авангарда на Сенатской площади 14 декабря 1825 года -- возле монумента её создателю. И это было прологом крушения империи.

В истории России XVIII века есть явление, не имеющее аналогов в жизни европейских стран того же периода. Явление это – особая политическая роль русской . Невозможно достаточно полно понять период российской истории от Петра I до Павла I, и даже до Николая II, не исследовав политической истории гвардии. Работа эта между тем еще не проделана. Не изучен с достаточной точностью социальный состав гвардии, характер и динамика его изменения. И эта неизученность рождает исторические мифы.

Речь идет именно о политической истории, ибо после Полтавской победы и Прутского поражения на протяжении многих десятилетий XVIII века гвардия не принимала сколько-нибудь активного участия в военных действиях. Сферой деятельности гвардейских полков была политика.

Решающей силой дворцовых переворотов оказалась гвардия, привилегированная часть созданной Петром регулярной армии (это знаменитые Семеновский и Преображенский полки, в 1730-е годы к ним прибавились два новых, Измайловский и Конногвардейский). Ее участие решало исход дела: на чьей стороне была гвардия, та группировка одерживала победу. Гвардия была не только привилегированной частью русского войска, она являлась представительницей целого сословия (дворянского), из среды которого почти исключительно формировалась и интересы которого представляла.

Создавая в 1692 году гвардию, Петр хотел противопоставить ее стрельцам – привилегированным пехотным полкам московских царей, которые к концу XVII века стали вмешиваться в политику. «Янычары!» – так презрительно называл их Петр. У него были причины для ненависти – навсегда он, десятилетний мальчик, запомнил жуткий Стрелецкий бунт 1682 года, когда на копьях стрельцов погибли его ближайшие родственники. Гвардия – первое и, может быть, наиболее совершенное создание Петра. Эти два полка – шесть тысяч штыков – по боевой выучке и воинскому духу могли потягаться с лучшими полками Европы. Гвардия для Петра была опорой в борьбе за власть и в удержании власти. По свидетельству современников, Петр часто говорил, что между гвардейцами нет ни одного, которому бы он смело не решился поручить свою жизнь. Гвардия для Петра была «кузницей кадров». Гвардейские офицеры и сержанты выполняли любые поручения царя – от организации горной промышленности до контроля за действиями высшего Генералитета. Гвардия всегда знала свой долг – была так воспитана. Она казалась Петру той идеальной моделью, ориентируясь на которую он мечтал создать свое «регулярное» государство – четкое, послушное, сильное в военном отношении, слаженно и добросовестно работающее. А гвардия боготворила своего создателя. И недаром. Дело было не только в почестях и привилегиях. Петр сумел внушить семеновцам и преображенцам ощущение участия в строительстве нового государства. Гвардеец не только был, но и осознавал себя государственным человеком. И это совершенно новое для рядового русского человека самоощущение давало петровскому гвардейцу необыкновенные силы.

Стрелец царя Алексея Михайловича тоже был . Но он стоял за традицию, за незыблемость или медленную эволюцию государственного быта, сливающегося для него с бытом домашним, его идеалом было сохранение окружающей его жизни, ее эталонных ценностей. Петровский гвардеец чувствовал себя созидателем нового и небывалого. В отличие от стрельца, он куда меньше был связан с бытом. Он был предан будущему. Он жил с ощущением постоянного порыва, движения, совершенствования. Это был человек реформы как жизненного принципа. Именно это мироощущение и самоощущение, а не бритый подбородок и европейский мундир принципиально отличали петровского гвардейца от солдата допетровского.
Но не успел основатель и первый полковник Преображенского полка закрыть глаза, как его любимцы в зеленых мундирах превратились в новых янычар.
Прекрасно снаряженные, образцово вооруженные и обученные гвардейцы всегда были гордостью и опорой русского престола. Их мужество, стойкость, самоотверженность много раз решали судьбу сражений, кампаний, целых войн в пользу русского оружия.

Но есть и иная, менее героическая страница в летописи императорской гвардии. Гвардейцы, эти красавцы, дуэлянты, волокиты, избалованные вниманием столичных и провинциальных дам, составляли особую привилегированную воинскую часть русской армии со своими традициями, обычаями, психологией. Главной обязанностью гвардии была охрана покоя и безопасности самодержца, царской семьи и двора. Стоя на часах снаружи и внутри царского дворца, они видели изнанку придворной жизни. Мимо них в царские спальни прокрадывались фавориты, они слышали сплетни и видели безобразные ссоры, без которых не мог жить двор. Гвардейцы не испытывали благоговейного трепета перед блещущими золотом и бриллиантами придворными, они скучали на пышных церемониях – для них все это было привычно, и обо всем они имели свое, часто нелицеприятное мнение.
Важно и то, что у гвардейцев было преувеличенное представление о своей роли в жизни двора, столицы, России. Петр I создал силу, на протяжении XVIII века выступающую главным вершителем судеб монархов и претендентов на престол. Гвардейские полки, дворянские по составу, являлись ближайшей опорой трона. Они представляли ту реальную вооруженную силу при дворе, которая могла содействовать и возведению на престол, и низложению царей. Поэтому правители всячески старались заручиться поддержкой гвардии, осыпали ее знаками внимания и милостями. Между гвардией и монархом устанавливались особые отношения: гвардейская казарма и царский дворец оказывались тесно связанными друг с другом. Служба в гвардии не была доходна – она требовала больших средств, но зато открывала хорошие карьерные виды, дорогу политическому честолюбию и авантюризму, столь типичному для XVIII века с его головокружительными взлетами и падениями «случайных» людей.

И тем не менее часто оказывалось, что «свирепыми русскими янычарами» можно успешно управлять. Лестью, посулами, деньгами ловкие придворные дельцы умели направить раскаленный гвардейский поток в нужное русло, так что усатые красавцы даже не подозревали о своей жалкой роли марионеток в руках интриганов и авантюристов. Впрочем, как обоюдоострый меч, гвардия была опасна и для тех, кто пользовался ее услугами. Императоры и первейшие вельможи нередко становились заложниками необузданной и капризной вооруженной толпы гвардейцев. И вот эту зловещую в русской истории роль гвардии проницательно понял французский посланник в Петербурге Жан Кампредон, написавший своему повелителю Людовику XV сразу же после вступления на престол Екатерины I: «Решение гвардии здесь закон». И это было правдой, XVIII век вошел в русскую как «век дворцовых переворотов». И все эти перевороты делались руками гвардейцев.

28 января 1725 года гвардейцы впервые сыграли свою политическую роль в драме русской истории, сразу после смерти первого императора приведя к трону вдову Петра Великого в обход прочих наследников. Это было первое самостоятельное выступление гвардии как политической силы.
Когда в мае 1727 года Екатерина I опасно занемогла, для решения вопроса о преемнике собрались чины высших правительственных учреждений: Верховного тайного совета, Сената, Синода, президенты коллегий. Среди них появились и майоры гвардии, как будто гвардейские офицеры составляли особую политическую корпорацию, без содействия которой не мог быть решен такой важный вопрос. В отличие от других гвардейских корпораций – римских преторианцев, турецких янычар, – русская гвардия превращалась именно в политиче скую корпорацию .

Не занимавшийся специально этой проблематикой историк Ключевский учуял суть явления. Дав в нескольких фразах беглый обзор «эпохи дворцовых переворотов», он далее формулирует основополагающие положения: «Это участие гвардии в государственных делах имело чрезвычайно важное значение, оказав могущественное влияние на ее политическое настроение. Первоначально послушное орудие в руках своих вожаков, она потом становится самостоятельной двигательницей событий, вмешиваясь в политику по собственному почину. Дворцовые перевороты были для нее подготовительной политической школой, развили в ней известные политические вкусы, привили к ней известный политический образ мыслей, создали настроение. Гвардейская казарма – противовес и подчас открытый противник Сената и Верховного тайного совета».

Это мудрый пассаж. Вместе с тем здесь есть против чего возразить. Во-первых, определенную политическую школу гвардия прошла еще при Петре. К эпохе дворцовых переворотов она пришла уже «политической корпорацией». Ее претензии на решение вопросов, подлежащих компетенции правительствующих учреждений – Сената и Верховного совета, зиждились на воспоминаниях о той роли, которую отвел ей Петр в последнее десятилетие своего царствования, роли контролирующей и регулирующей силы, подотчетной только царю.

Во-вторых, вряд ли в 1725-м и 1727 году гвардия была «послушным орудием» в руках Меншикова и Бутурлина. Она была «послушным орудием» – идеальным орудием – в руках своего создателя, а с его смертью немедленно стала самостоятельной силой. Гвардия пошла за Меншиковым и Бутурлиным потому, что их программа в этот момент была действительно органически близкой гвардейцам: Екатерина представлялась преображенцам и семеновцам гарантом буквального следования предначертаниям первого императора.

Гвардия выбирала не просто царствующую особу, она выбирала принцип. Причем выбирала гвардия не между петровской и допетровской Россией, а она делала свой выбор в январе 1725 года между двумя тенденциями политического реформирования страны – умеренного, но несомненного движения в сторону ограничения самодержавия и неизбежного при этом увеличения свободы в стране, с одной стороны, и дальнейшего развития и укрепления военно-бюрократического государства, основанного на тотальном рабстве, – с другой.
Гвардия в 1725 году выбрала второй вариант.

«История человечества. Россия / худож.-оформитель О. Н. Иванова.»: Фолио; Харьков; 2013

ВВЕДЕНИЕ

1.Характеристика дворцовых переворотов и роль гвардии в их осуществлении

2.Значение гвардии для России

3.Ход событий в период основных дворцовых переворотов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Выдержка из текста

Непосредственными и прямыми источниками для изучения истории эпохи дворцовых переворотов стала дошедшая до нас переписка участников событий и их дневники. Среди них И. Лефорт, Б.К. Миних, К.Г. Манштейн. Но каждый из этих источников имеет свои особенности. Так, Миних был подполковником Преображенского лейб-гвардии полка, а затем генерал-фельдмаршалом, имел немецкое происхождение, активный период деятельности его пришёлся на правление Анны Иоанновны. Тогда как Лефорт был выходцем из низов (родился в семье торговца), своего положения он добился, служа в «потешном полке» царя Петра и был мало осведомлен об истории России, интригах между боярами и новым дворянским сословием. В то же время Миних был знатен, имел дворянский титул, и некоторое время являлся губернатором Петербурга. Тем не менее, и его труд — не без изъяна. Описание событий слишком пафосное, отдельные подробности упущены. Его основные достижения как политического деятеля и полководца пришлись на период правления Анны Иоановны, поэтому он и далее остался верным новой правительнице Анне Леопольдовне. За что и поплатился: пришедшая к власти в результате очередного переворота Елизавета Первая лишила его всех должностей и отправила в многолетнюю ссылку в городок Пельм. Вернулся из ссылки и снова принял участие в политической жизни страны он только по приказу Екатерины Второй.

Прежде всего, следует отметить статью С. М. Троицкого «Историография „дворцовых переворотов“ в России XVIII в.», опубликованную в журнале «Вопросы истории» в 1966 году. В ней автор подробно рассматривает работы, в которых затрагивается период с 1725 по 1762 гг. С. М. Троицкий начинает историографический обзор с работ второй половины XVIII века и заканчивает началом 60-х годов XX века. Так же он высказывает мнение о неправомерности закрепившегося термина «дворцовые перевороты». В своей работе он приходит к следующим выводам. Во-первых, дореволюционные историки не смогли дать правильное научное объяснение причин и характера «дворцовых переворотов», а также их значения для исорического развития России. Они были не в состоянии раскрыть сложный, противоречивый характер политической истории России ХVIII в.

и показать связь между случайностью и закономерностью, проявившуюся и в «дворцовых переворотах». Истинные причины «дворцовых переворотов» таились в обострении внутриклассовых противоречий среди господствующего класса феодалов, что было связано с консолидацией его в единое привилегированное сословие и обострением антифеодальной борьбы трудящихся масс. Во-вторых, недостаточную исследованность этого явления в марксистской историографии автор объясняет усилением внимания историков к экономике, социальным отношениям и классовой борьбе. В заключении С. М. Троицкий добавляет, углубленного понимания внутренней и внешней политики этого периода необходимо монографически разрабатывать историю господствующего класса феодалов, консолидировавшегося в это время в привилегированное сословие.

Этот процесс является противоположным вымиранию языка, когда его носители постепенно переходят к использованию другого языка в большинстве жизненных ситуаций и перестают учить старому языку своих детей. изучить роль иврита в развитии литературы XVIII XX в.;исследовать роль религии еврейской нации;

Термин «эпоха дворцовых переворотов» появился в научной литературе с подачи Сергея Михайловича Соловьева. Кареев: «Вся история этой эпохи не знала ничего подобного возведению на престол новых государей военными бунтами вроде тех, какие происходили в древней Римской или средневековой Византийской империи, или тем русским государственным переворотам XVIII в., в которых такую роль играла дворянская гвардия».Цель исследования состоит в выявлении основных проблем изучения эпохи дворцовых переворотов в отечественной исторической науке.

Сенат Высший законодательный и исполнительный судебный орган подчинённый императору. Он контролировал работу государственных учреждений в центре и на местах. Сенаторы назначались царём. Возглавлял сенат генерал-прокурор «око государево»

событий (высшей знати, гвардии), других, наиболее активных социальныхРазвитие России в XVII — XVIII вв., установление самодержавия, характердворцовых переворотов вызывали в прошлом и вызывают в настоящее время

Структура курсовой работы. Работа состоит из введения, четырехосновных глав, одиннадцати параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Стоит заметить, что в этот период активную роль в политической жизни страны стала играть гвардия, роль которой в этот период заключалась в праве контроля за соответствием личности и политики монарха наследию Петра. Отчужденность от политики и пассивность народных масс служили благоприятной почвой для дворцовых интриг и переворотов. К тому же, нерешенность проблемы престолонаследия, в связи с принятием Указа 1722 года, отменявшего традиционный механизм передачи власти, в значительной степени провоцировали дворцовые перевороты.

Степень изученности проблемы. У истоков изучения данного периода истории России были В.О. Ключевский и С.М. Соловьев. В современной науке эпоху дворцовых переворотов изучают Е.В. Анисимов, М.А. Бойцов, Т.В. Смирнова. В. В. Керов, Р. А. Арсланов, М. Н Мосейкина. и др.

В этот период политику государства определяли отдельные группировки дворцовой знати, которые активно вмешивались в решение вопроса о наследнике престола, боролись между собой за власть, осуществляли дворцовые перевороты. Решающей силой дворцовых переворотов была гвардия, привилегированная часть созданной Петром регулярной армии. В данной работе мы рассмотрим принципы, по которым происходили дворцовые перевороты, их особенности и отличительные черты, а также их влияние на социально-экономическое и политическое развитие.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1.Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. — СПб: Дмитрий Буланин 1997. — 331 с.

2.Зуев М.Н. История России: Учебник для вузов. — М.: ПРИОР, 2000. — 688 с.

3.Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII в. Опыт целостного анализа. — М.: РГГУ, 2001. — с. 575.

4.Ключевский В.О. Курс русской истории. Т. 5. - М.: Директ-Медиа, 2004. — 479 с.

5.Ключевский В.О. Курс русской истории. Т. 4. - М.: Директ-Медиа, 2004. — 394 с.

6.Кузнецов И.В. Отечественная история: Учебник для вузов. — М.: Дашков и К, 2006. — 812 с.

7.Нефедов С.А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Конец XV-начало XX века. — Екатеринбург: УГГУ, 2005. — 543 с.

8.Смолин М.Б. Тайны русской империи. — М.: Вече, 2003. — 432 с.

9.Шевелев В.Н. История Отечества: Учебное пособие для студентов вузов. — Ростов н/Д: Феникс, 2007. — 604 с.

список литературы

О роли гвардии в истории. Независимая политическая сила

В истории России XVIII века есть явление, не имеющее аналогов в жизни европейских стран того же периода. Явление это – особая политическая роль русской гвардии. Невозможно достаточно полно понять период российской истории от Петра I до Павла I, и даже до Николая II, не исследовав политической истории гвардии. Работа эта между тем еще не проделана. Не изучен с достаточной точностью социальный состав гвардии, характер и динамика его изменения. И эта неизученность рождает исторические мифы.

Решающей силой дворцовых переворотов оказалась гвардия, привилегированная часть созданной Петром регулярной армии (это знаменитые Семеновский и Преображенский полки, в 30-е годы к ним прибавились два новых, Измайловский и Конногвардейский). Ее участие решало исход дела: на чьей стороне была гвардия, та группировка одерживала победу. Гвардия была не только привилегированной частью русского войска, она являлась представительницей целого сословия (дворянского), из среды которого почти исключительно формировалась и интересы которого представляла.

Создавая в 1692 году гвардию, Петр хотел противопоставить ее стрельцам – привилегированным пехотным полкам московских царей, которые к концу XVII века стали вмешиваться в политику. «Янычары!» – так презрительно называл их Петр. У него были причины для ненависти – навсегда он, десятилетний мальчик, запомнил жуткий стрелецкий бунт 1682 года, когда на копьях стрельцов погибли его ближайшие родственники. Гвардия – первое и, может быть, наиболее совершенное создание Петра. Эти два полка – шесть тысяч штыков – по боевой выучке и воинскому духу могли потягаться с лучшими полками Европы. Гвардия для Петра была опорой в борьбе за власть и в удержании власти. По свидетельству современников, Петр часто говорил, что между гвардейцами нет ни одного, которому бы он смело не решился поручить свою жизнь. Гвардия для Петра была «кузницей кадров». Гвардейские офицеры и сержанты выполняли любые поручения царя – от организации горной промышленности до контроля за действиями высшего Генералитета. Гвардия всегда знала свой долг – была так воспитана. Она казалась Петру той идеальной моделью, ориентируясь на которую он мечтал создать свое «регулярное» государство – четкое, послушное, сильное в военном отношении, слаженно и добросовестно работающее. А гвардия боготворила своего создателя. И недаром. Дело было не только в почестях и привилегиях. Петр сумел внушить семеновцам и преображенцам ощущение участия в строительстве нового государства. Гвардеец не только был, но и осознавал себя государственным человеком. И это совершенно новое для рядового русского человека самоощущение давало петровскому гвардейцу необыкновенные силы.

Стрелец царя Алексея Михайловича тоже был патриотом. Но он стоял за традицию, за незыблемость или медленную эволюцию государственного быта, сливающегося для него с бытом домашним, его идеалом было сохранение окружающей его жизни, ее эталонных ценностей. Петровский гвардеец чувствовал себя созидателем нового и небывалого. В отличие от стрельца он куда меньше был связан с бытом. Он был предан будущему. Он жил с ощущением постоянного порыва, движения, совершенствования. Это был человек реформы как жизненного принципа. Именно это мироощущение и самоощущение, а не бритый подбородок и европейский мундир принципиально отличали петровского гвардейца от солдата допетровского.

Но не успел основатель и первый полковник Преображенского полка закрыть глаза, как его любимцы в зеленых мундирах превратились в новых янычар.

Прекрасно снаряженные, образцово вооруженные и обученные гвардейцы всегда были гордостью и опорой русского престола. Их мужество, стойкость, самоотверженность много раз решали судьбу сражений, кампаний, целых войн в пользу русского оружия.

Важно и то, что у гвардейцев было преувеличенное представление о своей роли в жизни двора, столицы, России. Петр I создал силу, на протяжении XVIII века выступающую главным вершителем судеб монархов и претендентов на престол. Гвардейские полки, дворянские по составу, являлись ближайшей опорой трона. Они представляли ту реальную вооруженную силу при дворе, которая могла содействовать и возведению на престол, и низложению царей. Поэтому правители всячески старались заручиться поддержкой гвардии, осыпали ее знаками внимания и милостями. Между гвардией и монархом устанавливались особые отношения: гвардейская казарма и царский дворец оказывались тесно связанными друг с другом. Служба в гвардии не была доходна – она требовала больших средств, но зато открывала хорошие карьерные виды, дорогу политическому честолюбию и авантюризму, столь типичному для XVIII века с его головокружительными взлетами и падениями «случайных» людей.

И тем не менее часто оказывалось, что «свирепыми русскими янычарами» можно успешно управлять. Лестью, посулами, деньгами ловкие придворные дельцы умели направить раскаленный гвардейский поток в нужное русло, так что усатые красавцы даже не подозревали о своей жалкой роли марионеток в руках интриганов и авантюристов. Впрочем, как обоюдоострый меч, гвардия была опасна и для тех, кто пользовался ее услугами. Императоры и первейшие вельможи нередко становились заложниками необузданной и капризной вооруженной толпы гвардейцев. И вот эту зловещую в русской истории роль гвардии проницательно понял французский посланник в Петербурге Жан Кампредон, написавший своему повелителю Людовику XV сразу же после вступления на престол Екатерины I: «Решение гвардии здесь закон». И это было правдой, XVIII век вошел в русскую историю как «век дворцовых переворотов». И все эти перевороты делались руками гвардейцев.

Когда в мае 1727 года Екатерина I опасно занемогла, для решения вопроса о преемнике собрались чины высших правительственных учреждений: Верховного тайного совета, Сената, Синода, президенты коллегий. Среди них появились и майоры гвардии, как будто гвардейские офицеры составляли особую политическую корпорацию, без содействия которой не мог быть решен такой важный вопрос. В отличие от других гвардейских корпораций – римских преторианцев, турецких янычар – русская гвардия превращалась именно в политическую корпорацию.

Гвардия в 1725 году выбрала второй вариант.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Любовь к истории (сетевая версия) ч.13 автора Акунин Борис

О месяце марте и роли личности в истории 14 марта, 12:57Я сейчас живу главным образом в шестнадцатом веке, пишу третий том моей «Истории». Это период, когда на Руси до колоссальных размеров разрослась роль личности. Одной-единственной – государя всея Руси (остальные были его

Из книги Россия и Германия: вместе или порознь? автора Кремлев Сергей

Глава 1 Об истории реальной, виртуальной, рациональной. О роли личности в истории. И о главной ошибке Сталина Что в честном историческом исследовании надо считать наиболее существенным?Племянница Ленина - Ольга Дмитриевна Ульянова рассказывала мне, что однажды ее

Из книги Вся правда об Украине [Кому выгоден раскол страны?] автора Прокопенко Игорь Станиславович

Независимая Прибалтика Принято считать, что страны Прибалтики – Латвия, Литва, Эстония – это такие рафинированные представители западноевропейской цивилизации, где тысячелетняя цивилизация была овеяна духом просвещения и демократии, и лишь по историческому

Из книги Период Македонской династии (867 - 1057 гг.) автора Успенский Федор Иванович

Глава III ЦЕРКОВНАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ МИССИЯ СРЕДИ СЛАВЯН НАЧАЛО КИРИЛЛО-МЕФОДИЕВСКОГО ВОПРОСА В ИСТОРИИ Вслед за описанием миссии к казарам, окончившейся, как мы видели выше, крещением небольшого числа язычников и освобождением христианских пленников, в Паннонской

Из книги Краткий курс сталинизма автора Борев Юрий Борисович

ДИАЛОГ О РОЛИ САПОЖНИКА В ИСТОРИИ В первые годы революции Сталин и один старый большевик беседовали о проблемах власти. Сталин сказал:- Я объясню вам на примере. Мой отец был сапожником, и я знаю: пока притрутся станут моими новые сапоги, дело доходит до мозолей, а иногда и

Из книги Континент Евразия автора Савицкий Петр Николаевич

СИЛА ТРАДИЦИЙ И СИЛА ТВОРЧЕСТВА Сила традиций и сила творчества в их сочетании - животворящий источник всякой культуры.Медленно, веками усилий, создается традиция. Сияющих вершин самостоятельного, основополагающего творчества народ достигает нелегко. К ним ведет

Из книги Дворцовые перевороты автора Згурская Мария Павловна

О роли привидения в истории С историей монаха Докё и умалением роли синтоизма в пользу буддизма связан еще один любопытный мистический момент (в полной мере проявившийся через 12 лет после смерти Докё в виде истории принца Савары). Его можно было бы назвать «движущая роль

Из книги История человечества. Россия автора Хорошевский Андрей Юрьевич

О роли гвардии в истории. Независимая политическая сила В истории России XVIII века есть явление, не имеющее аналогов в жизни европейских стран того же периода. Явление это – особая политическая роль русской гвардии. Невозможно достаточно полно понять период российской

Из книги Меж рабством и свободой: причины исторической катастрофы автора Гордин Яков Аркадьевич

О РОЛИ ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ В январе 1730 года пятнадцатилетний император Петр II заболел оспой, к тому же простудился на охоте, и 18 января стало ясно, что он умирает. В начале первого часа ночи на 19-е число началась агония. Император закричал: "Запрягайте сани, я еду к сестре!" - и

Из книги Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II автора Романов Петр Валентинович

Екатерина в роли богини-воительницы, Вольтер в роли Гомера Одним из генераторов Греческого проекта стал Вольтер. Из далекой Франции он внимательно следил сначала за подготовкой плана, а затем за ходом Русско-турецких войн. По его сценарию Екатерине отводилась роль

Из книги Воспоминания о войне [сборник] автора Никулин Николай Николаевич

Новелла I. О роли личности в истории Я ругаю свою родину, потому что люблю ее… П. Я. Чаадаев Стояло первое послевоенное лето. Прекрасный город Шверин нежился в лучах теплого июльского солнца. Благоухали цветы, зеленели деревья. По озеру плавали оставшиеся в живых лебеди. Их

Из книги Россия и Запад на качелях истории. Том 1 [От Рюрика до Александра I] автора Романов Петр Валентинович

Екатерина в роли богини-воительницы, Вольтер в роли Гомера Одним из генераторов Греческого проекта стал Вольтер. Из далекой Франции он внимательно следил сначала за подготовкой плана, а затем за ходом русско-турецких войн. По его сценарию Екатерине отводилась роль

Из книги История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней автора Ходжсон Маршалл Гудвин Симмс

Скотоводы как решающая политическая сила Пожалуй, самый важный фактор ослабления аграрной власти и, следовательно, формирования характера той части ирано-семитской культуры, которая связана с торговым сословием, - это присутствие огромного количества автономных