Землевладение и хозяйство бояр. Рабовладение

Дальше X века известия о частных владениях не идут. Единственный источник, который поставляет их нам, - По­весть временных лет. Но ее сообщения давно заподозрены в легендарности, 2 и это - не единственная сложность, встающая перед исследователем, ибо помимо «сказочности», они чрез­вычайно немногочисленны и крайне лапидарны. Тут раскры­вается главная особенность летописи как исторического ис­точника, односторонне освещающего прошлое, озабоченного больше межкняжескими и внешнеполитическими происшест­виями, нежели внутренними явлениями социально-эко­номического порядка.

1 Заметим, что еще А.А.Потебня настаивал на понимании термина «село» только в смысле участка возделанной земли. Но здесь он допустил некоторую односторонность (А.А.Потебня. Этимологические заметки. Варшава. 1891). Более правильными представляются суждения А.Л.Ефименко. Она писала: «Село или деревня вначале непременно обхва­тывает совокупность земли и двора или дворов и это сложное понятие лишь позже дифференцируется на два отдельных понятия - населенного места и земли». - А.Я.Ефименко. Исследования народной жизни, вып. I. М., 1884, стр. 231.

2 См.: С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси. «Историк-марксист», 1937, № 3, стр. 169.

В новейшей историографии в качестве классических при­меров княжеского землевладения на Руси X в. фигурируют села Ольжичи и Будутино, принадлежавшие Ольге, Берестово - Владимиру Святославичу, Ракома под Новгоро- м _ Ярославу Мудрому. 1 Ради осторожности из этого, ска­жем прямо небогатого, перечня следовало бы исключить два названия - Ракому и Берестово. Повесть временных лет Ра-кому селом не именует, а только указывает: «Вставше новго-родци, избиша варяги во дворе Поромони. И разгневася Яро­слав, и шед на Роком, седе въ дворе». 2 Берестово хотя и назы­вается «сельцом», но говорить о нем как о чисто хозяйствен­ном заведении нет оснований. Оно напоминает загородную резиденцию киевского князя. Владимир часто сиживал там, разгонял скуку с наложницами, здесь и умер. Особенно ярко политическая роль Берестова изображена в описаниях ссоры

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь. М.-Л., 1939, стр.81-82; Его же. Киевская Русь. Госполитиздат, 1953, стр.136-137; Его же. Крестьяне на Руси, кн.1, М., 1952, стр.104; Очерки истории СССР. Период феодализма IX - XV вв. ч.1. М., 1953, стр.63; С.В.Юшков. Очерки по истории феодализма в Киев­ской Руси. М.-Л., 1939, стр. 45; В.В.Мавродин. Образование Древнерусско­го государства. Л., 1945, стр.160; М.Н.Тихомиров. Крестьянские и город­ские восстания на Руси XI-XIII вв. М., 1955, стр.16, 31; А.А.Зимин. Фео­дальная государственность и Русская Правда. «Исторические записки», т. 76. 1965, стр. 244.

2 ПВЛ, ч. I, стр. 95. Полное единодушие с Повестью проявляют и дру­гие летописи (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов М.-Л., 1950, стр.174; Полное собрание русских летописей, т. 25. Москов­ский летописный свод конца XV века. М.-Л. 1949, стр.372; Полное собра­ние русских летописей, т.9 - 10. Патриаршая, или Никоновская, летопись. М., 1965, стр.74). Не случайно Н.П.Барсов понимал под Ракомой загород­ный княжеский двор Ярослава, на месте которого впоследствии выросла Деревня Ракома. - Н.П.Барсов. Очерки русской исторической географии. Варшава. 1885, стр. 203 - 204. Предположение Н.П.Барсова весьма прав­доподобно, поскольку из летописи узнаем о существовании загородных княжеских дворов: «...и бе вне града двор другый...»; «Ольга же повеле ископати яму велику и глубоку на дворе теремстем, вне града». - ПВЛ, ч. тр. 40, 41.

Ярославичей, закончившейся изгнанием Изяслава из Киева-«Изиде Изяслав ис Кыева, Святослав же и Всеволод внидоста в Киев, месяца марта 22, и седоста на столе на Берестовомь, преступивша заповедь отню» 1 . Следовательно, вокняжиться в Киеве или Берестове - одно и то же.

Итак, из всей номенклатуры княжеских сел остаются два - Ольжичи и Будутино, соединяемые с хозяйственной деятель­ностью Ольги. Куда были направлены хозяйственные интере­сы вдовствующей княгини? Раскроем летопись: «Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе об­роки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты, и сани ее стоять в Плескове и до cere дне, и по Днепру перевесища и по Десне, и есть село ее Ольжичи и до­селе». Оставив в стороне упорядочение взимания даней, предпринятое Ольгой, видим, что поиски и эксплуатация про­мысловых угодий заботят княгиню. Освоение их происходит не только в результате вольного захвата земельных массивов, но и устройства сел: Ольжичи, как явствует из текста, стало одним из таких хозяйственных мест, которое стягивало в еди­ном промысловом комплексе заведенные перевесища. Если вслед за С.В.Бахрушиным под «знаменьями» понимать борт­ные угодья, 3 можно с уверенностью сказать, что охота на пушного зверя и пернатую дичь, добыча меда и воска - вот в чем смысл предпринимательства Ольги.

Недаром перевесища находились также под Киевом: «...а двор княжь бяше в городе, идеже есть ныне двор Вороти-ел авль и Чюдин, а перевесище бе вне града». 4

Князья ревниво относились к своим охотничьим загонам, оберегая их от вторжения посторонних. «Лов деюще Свенал-дичю, именем Лют, - рассказывает летописец, - исшед бо ис

1 ПВЛ, ч. I, стр. 121. 2 ПВЛ,ч. I, стр. 43.

3 С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси, стр. 168;

4 ПВЛ, ч. I, стр. 40.

Киева гна по звери в лесе. И узре и Олег, и рече: "Кто се о". И реша ему: "Свеналдичь". И заехав, уби и, бе бо ловы

деяОлег». 1

Охота на пушного зверя, добывание меда и воска, постав­ленные на уровень хозяйственного предпринимательства, в значительной мере, по-видимому, зависели от большого спро­са на эти важнейшие статьи древнерусского экспорта, испы­тываемого константинопольским рынком. Так устанавливает­ся влияние международной торговли на княжеское хозяйство

Кто жил в княжеских селах и были ли они укомплектова­ны постоянными жильцами, мы не знаем, источники молчат на сей счет. М.Н.Тихомиров допускает, что Ольжичи «было на­селено потомками покоренных древлян». 2 А наименование «Олжичи» - собственно те люди, которые принадлежали к че­ляди Ольги и по ее имени получили свое прозвище». 3 Сущест­вование на Руси X в. обширного корпуса челяди делает пред­положение М.Н.Тихомирова весьма правдоподобным.

Наличие в княжеском хозяйстве скотоводства незаметно. Конечно, лошади у князя и дружинников были. За княжеской конюшней присматривал целый штат конюхов во главе со «старейшиной». 4 Но конского поголовья явно не хватало. По словам императора Константина, «руссы стараются жить в мире с печенегами; они покупают быков, коней и овец и от этого живут и легче и привольнее...». 5 Примерно в этом же

1 Там же, стр. 53.

2 М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Руси XI - ХШ вв. М., 1955, стр. 31.

3 Там же. 4 ПВЛ, ч. I, стр. 29.

5 Константин Багрянородный. Об управлении государством. «Изв. ГАИМК», вып. 91. М.-Л., 1934, стр. 6.

смысле свидетельствуют арабские писатели. 1 Русские известия не противоречат иностранным источникам, оповещая потом­ков о мудрых рекомендациях Владимиру его думцев-епис­копов и старцев градских. «Рать многа, - рассуждали они, --оже вира, то на оружьи и на коних буди». 2 Слабое развитие скотоводства надо объяснять новизной княжеского землевла­дения, делавшего в X в. лишь первые шаги.

Аналогичное положение складывалось и с земледелием у князей, которое в изучаемое время едва зарождалось. Следует согласиться с идеей П.Г.Архангельского, С.В.Бахрушина, С.В.Вознесенского о доминирующем значении промыслов в хозяйственных предприятиях первых Рюриковичей. 3 Нельзя, однако, принять мотивировку этого факта, выдвигаемую С.В.Бахрушиным. Основная причина, по его мнению, состояла в том, что на протяжении X в., а тем более раньше, земледелие не играло первостепенной роли в экономике Древней Руси и только во второй половине XI в. оно приобретает ведущее значение. 4 Б.Д.Греков был полностью прав, когда отклонил эти суждения С.В.Бахрушина, хотя из признания земледельче­ского характера древнерусской экономики вовсе не следует, что вотчина с самого начала должна быть земледельческой. У Б.Д.Грекова, к сожалению, так и вышло: свои важные и плодо­творные наблюдения о господстве земледелия на Руси он ав­томатически перенес на владельческое, в частности княже-

1 А.П.Новосельцев. Восточные источники о восточных славянах и Ру­си VI - IX вв. В кн.: А.П.Новосельцев (и др.). Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965, стр. 388, 390.

2 ПВЛ, ч. I, стр. 87.

3 П.Г.Архангельский. Очерки по истории земельного строя России. Казань, 1920, стр. 20; С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киев­ской Руси. «Историк-марксист», 1937, кн. 3, стр. 168; Его же. «Держава Рюриковичей». «Вестник древней истории», 1938, № 2, стр. 94; С.В.Вознесенский. К вопросу о феодализме в России. «Проблемы истории докапиталистических обществ», 1934, № 7 - 8, стр. 227.

4 С.В.Бахрушин. К вопросу о русском феодализме. «Книга и пролетар­ская революция», 1936, № 4, стр. 46; Его же. Некоторые вопросы, стр. 169.

хозяйство. «Я не могу здесь повторять того, что было с сказано выше в главе III (раздел о сельском хозяйстве и ельскохозяйственной технике в Древней Руси. - И.Ф.), но умаю, - писал Б.Д.Греков, - что тот, кто захочет поддер­жать мнение, высказанное моим критиком (С.В.Бахрушиным. - ИФ-)> должен опровергнуть сначала все собранные выше аргументы, а потом уже говорить о том, легендарны или неле­гендарны факты о селах X в.» 1 . Приглашая опровергнуть све­денные им факты о земледелии на Руси, Б.Д.Греков понимал колоссальную сложность, если не безнадежность, подобной затеи. Но для доказательств о промысловом направлении кня-жого хозяйства в X в. совсем не обязательно и даже бессмыс­ленно ревизовать представления, утверждающие господство земледелия в масштабе Древнерусского государства, так как это разные проблемы.

Согласно С.В.Юшкову, княжеский домен X в. - учереж-дение довольно устойчивое, прошедшее ряд этапов в своем развитии. Одной из начальных стадий образования домена он считает организацию княжеких сел. 2 Следующий шаг - появ­ление городов у князей на праве собственности. 3 «Можно, на­пример, думать, - поясняет С.В.Юшков, - что всякий город, строившийся по инициативе князя и на его средства, принад­лежал ему на особом праве». 4 Не касаясь пока существа во­проса, заметим, что такая последовательность в росте княже­ского «домена» противоречит источникам, которыми распола­гает историческая наука. По свидетельству автора Повести временных лет, к строительству городов приступил еще Олег: «Се же Олег нача городы ставите, и устави дани словеном,

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь. М.-Л., 1939, стр. 76.

2 С.В.Юшков. Очерки по истории феодализма в Киевской Русв. М.-Л., 1939, стр. 45.

3 Там же, стр. 46 - 47. 4 Там же, стр. 46.

кривичем и мери...» 1 Градостроительство Олега начато в годы, когда княжеских сел и в помине нет. Олега потом копирует Владимир, ставя «городы по Десне, и по Востри, и по Трубе-жеви, и по Суле и по Стугне». 2 Столь же не оригинален был и Ярослав, начавший «ставите городы по Ръси».

Цель создания городов диктовалась потребностями оборо­ны Руси от внешних врагов, то и дело беспокоивших южные пределы молодого государства. «Се не добро, еже мал город около Киева», - роняет реплику Владимир. 4 Постройка горо­дов и заселение их лучшими мужами «от словен, и от кривичь, и от чюди, и от вятич» непосредственно вытекает из военных нужд: «...бе бо рать от печенег. И бе воюяся с ними и одолая им». 5 Закладка белгородских стен вызвана, по всему вероятию, теми же стратегическими планами: Белгород прикрывал Киев с юго-запада. Стал ли Белгород собственностью Владимира? Видимо, нет. Иначе трудно объяснить деятельность в нем ве­ча, несомненного признака городской свободы 6 и устроение белгородской епископии. 7

Побудительные причины строительства князьями городов С.В.Юшков понимал слишком упрощенно. «Если бы князья не имели возможности, - писал он, - эксплуатировать городское население своих городов гораздо интенсивнее, чем это было возможно в других городах, то им не было бы смысла их стро­ить и организовывать» 8 . Автор забывает об общественных функциях княжеской власти, важнейшая из которых состояла в военной защите русских земель. Города, вновь организуемые

1 ПВЛ, ч. I, стр. 20. ,

2 Там же, стр. 83.

3 Там же, стр. 101.

4 Там же, стр. 83.

5 Там же.

6 Там же, стр. 87.

7 См.: А.Н.Насонов. «Русская земля» и образование территории Древ­нерусского государства. М., 1951, стр. 32.

8 С.В.Юшков. Очерки..., стр. 47.

князьями, - это, в основном, не феодальные центры, «бурги», как полагает С.В.Юшков, 1 - а военные форты, отбивающие нападения извне.

Только по поводу Вышгорода сомнения, казалось бы, из­лишне: летопись без обиняков отдает его Ольге. «И възложи-ша на ня дань тяжку, - сообщает она, - 2 части дани идета Киеву, а третья Вышегороду к Ольге; бе бо Вышегород град Вользин». При всей своей выразительности данный отрывок все же молчит о главном - на каком праве город принадлежал Ольге. Утверждение о собственническом характере владения Вышгородом - не что иное, как интерпретация источника, а не прямое его показание. Но любая интерпретация претендо­вать на универсальность и всеобщую обязательность не мо­жет. Думается, что строить какие бы то ни было выводы, бази­руясь на одном приведенном тексте, рискованно. Другие же известия памятника о Вышгороде подают его в несколько ином свете, чем представляется С.В.Юшкову. Так, например, древнерусский Каин - Святополк, - помышляя о братоубий­стве, сначала заручается поддержкой вышгородских бояр, под которыми надо, вероятно, понимать верхний слой местно­го земства: «Святополк же приде ночью Вышегороду, отай призва Путшю и вышегородскые болярьце, и рече им: «При-яете ли ми всем сердцемь?» Рече же Путьша с вышегородьци: «Можем главы своя сложити за тя». 3 Особенно красноречивы те записи, которые показывают Вышгород в виде обычного княжеского стола наравне с городами вольными: «Седящю Святополку...Новгороде, сыну Изяславлю, Ярополку седящю Вышегороде, а Володимеру седящю Смолинске»; 4 «Мстисла-вичь Всеволод, внук Володимерь...приде к стрыеви своему

1 Там же, стр. 46. 2 ПВЛ, ч. I, стр. 43. 3 ПВЛ, ч. I, стр. 90.

4 Там же, стр. 132.

Ярополку Кыеву. И да ему Вышегород, и ту седе лето одино»; 1 «Гюргеви же послушавшю боляр, вывед из Вышегорода сьща своего Андрея и да и Вячеславу»; 2 «...вниде в Киев и седе на дедни и на отни столе. Тогды же сед, родая волости детем своим: Андрея посади Вышегороде, а Бориса Турове, а Глеба Переяславли, а Василкови вда Поросье». 3 Из всех этих фактов вытекает два возможных, но не одинаково убедительных вы­вода: 1) Вышгород, находясь первоначально в собственности у киевских князей, вскоре по каким-то причинам выпадает из княжеских владений и получает статус вольного города, вы­шедшего из домениального княжеского владения; 2) Вышго­род X в. и позже по положению своему ничем не отличался от других свободных городов Руси. Более правдоподобной пред­ставляется вторая версия, согласующаяся с наблюдениями А.Н.Насонова, который писал: «Вышгород XI - XII вв.возник не из княжеского села, как можно было бы думать, имея в ви­ду слова летописца «Ольгин град» (под 946 г.). В X - XI вв. это не село-замок, а город со своим городским управлением (начало XI в.), населенный (в X в.) теми самыми "руссами", которые ходят в полюдье, покупают однодеревки и отправля­ют их с товарами в Константинополь... Вышгород являлся цен­тром, подобным крупнейшим центрам тогдашней России».

Вспоминая о правительственной деятельности Владимира, древний книжник обобщал: «Бе бо Володимер любя дружину, и с ними думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе земле-нем, и бе живя съ князи околними миром, съ Болеславом

Пядьскымъ, и съ Стефаном угрьскым, и съ Андрихомь Чешь-ским»- 1 А.А.Зимин, комментируя этот текст, пишет: «Итак, Владимир уже думает о "строе земленом", т.е. именно в его переломную эпоху князь и дружина все более и более оседают на землю. Летопись сохранила сведения о селах Владимира, в том числе Берестове. "Земляной устав" продолжал, очевидно, строительство княжеского хозяйства, начатое еще бабкой Вла­димира Ольгой». 2 По мысли Л.В.Черепнина, «устав земляной» Владимира продолжал ту же политическую линию, которую наметила своими «уставами» и «уроками» княгиня Ольга. Ее задачей являлось, во-первых, укрепление власти над общин­никами-данниками, живущими на земле, считавшейся верхов­ной собственностью киевских князей; во-вторых, устройство вотчинного хозяйства на земле, перешедшей в дворцовую княжескую собственность». 3 Но есть более удачные, на наш взгляд, объяснения, обращающие думы Владимира к задачам общегосударственного значения. 4

Итак, в Древней Руси X в. домен обнаружить не удается, если под ним понимать больших масштабов княжеское хозяй­ство. В руках князей всего лишь несколько сел, заводившихся с промысловыми целями. Князь и дружина еще далеки от того, чтобы почувствовать тягу к земле, она пока остается вне сфе­ры их притязаний. В XI в. княжеское хозяйство несколько расширяется и перестраивается.

Следить за развитием хозяйства у князей XI в. значительно легче, чем в предшествующую пору, так как количество ис-

1 Полное собрание русских летописей, т. 1. Лаврентьевская летопись и Суздальская летопись по Академическому списку. М, 1962, стб. 304 - 305 (Далее - ПСРЛ, т. 1).

2 Там же, стб. 326.

3 Там же, стб. 345.

4 А.Н.Насонов. «Русская земля» ..., стр. 53 - 54; с А.Н.Насоновым в данной связи полемизировал М.Н.Тихомиров. Но его контраргументы нельзя признать удачными. См.: М.Н.Тихомиров. Древнерусские города. М., 1956, стр. 294-296.

1 ПВЛ, ч. I, стр. 86.

2 А.А.Зимин. Феодальная государственность и Русская Правда. «Исто­рические записки», т. 76, 1965, стр. 244.

3 Л.В.Черепнин. Общественно-политические отношения в Древней Ру­си и Русская Правда. В кн.: А.П.Новосельцев (и др.). Древнерусское госу­дарство и его международное значение. М., 1965, стр. 154.

4 См.: Н.Дювернуа. Источники права и суд в Древней России. Опыты по истории русского гражданского права. М., 1869, стр. 117; С.В.Бахру­шин. «Держава Рюриковичей». «Вестник древней истории», 1938, № 2, стр. 96.

точников заметно увеличивается, они становятся полнее, раз­нообразнее. Из всех источников первое слово, конечно, нужно дать Краткой Правде в той ее части, которая именуется «Правдой Ярославичей». Естественно, что Б.Д.Греков княже­скую вотчину XI в. воссоздал главным образом по материалам Правды Ярославичей. 1 Признавая за Правдой Ярославичей особое значение при исследовании вотчинного хозяйства XI в., приходится все же с самого начала поставить вопрос о пределах пользования памятником, т.е. проверить его потен­циальные возможности. Б.Д.Греков это, к сожалению, не про­делал.

Определяя состав и происхождение Краткой редакции Русской Правды, И.А.Стратонов когда-то верил, что она меха­нически объединила вполне самостоятельные памятники, дей­ствовавшие в судебной практике, подобно различным актам, дополняющим друг друга. 2 Объединение разношерстных до­кументов «произошло на почве уже летописи, а сводчиками являлись авторы летописных сводов». 3 Современное источни­коведение пришло к иным результатам. В отношении Правды сыновей Ярослава установлено, что она «в первоначальном виде до нас не дошла». 4 Краткая Правда синтезировала зако­нодательные документы, составленные Ярославом и его сы­новьями. Крупнейший знаток Русской Правды М.Н.Тихо­миров отмечает: «Дошедшие до нас тексты Краткой Правда являются, несомненно, цельным памятником». 5 «Для того, чтобы разделить Краткую Правду на два различных докумен-

Продолжает М.Н.Тихомиров, - надо иметь уверенность в том что мы имеем в ней обычный сборник, в который были вписаны два памятника, лишь механически соединенные вме­сте Но как раз эта мысль и не может быть доказана, так как есть все основания думать, что дошедший до нас текст Крат­кой Правды представляет сборник, положивший в свое осно­вание несколько источников, которые соединены в один па­мятник после соответствующей переработки и редакционных изменений». 1 Еще один крупнейший исследователь Русской Правды С.В.Юшков считал: «Правда Ярослава вместе с но­веллами Ярослава и Правда Ярославичей с новеллами Яросла­вичей существовали самостоятельно. Вероятно, наблюдались противоречия между их нормами или во всяком случае суще­ствовали различия в формулировках отдельных норм. Естест­венно, что в конце концов возникла настоятельная необходи­мость в объединении этих двух основных пластов, норм Рус­ской Правды. Была составлена так называемая Краткая Прав­да». 2

Выработанный метод позволил разобраться в некоторых парадоксах уже внутри самой Правда Ярославичей. Замечено, в частности, что «раздел Краткой Правды, включающий ста­тьи 29 - 40, довольно сложен по своему составу». Таким об­разом, Правда Ярославичей распадается как бы на две части, из которых первая, собственно, и была плодом законодатель­ства детей Ярослава. Она завершалась постановлением о пе­нях за скот, т.е. ст. 28. 4 После ст.28 «начинается новая часть Краткой Правды, позже присоединенная к Правде Ярослави­чей». Так выявляются дополнительные статьи, первоначально

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь. М., 1953, стр. 143 - 149.

2 И.А.Стратонов. К вопросу о составе и происхождении Краткой ре­дакции Русской Правды. «Изв. Общества археологии, истории и этногра­фии при Казанском университете», т. XXX, вып. 4. Казань, 1920, стр. 405.

3 Там же, стр. 413.

4 А.А.Зимин. К истории текста Краткой редакции Русской Правды. - «Тр. Московского гос. истор.-архивн. ин-та», т. 7, 1954, стр. 182.

5 М.Н.Тихомиров. Исследование о Русской Правде. Происхождение текстов. М.-Л., 1941, стр. 44.

1 Там же, стр. 45.

2 С.В.Юшков. Русская Правда. Происхождение, источники, ее значе­ние. М, 1950, стр. 343.

3 А.С.Орешников. К вопросу о составе Краткой Правды. - «Лингвис­тическое источниковедение». М., 1963, стр. 129.

4 М.Н.Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 66. Там же, стр. 67.

не связанные «с тем письменным памятником, который по существу и должен называться Правдой Ярославичей». 1 Это - последний пункт нашего совместного пути с М.Н.Тихомиро­вым. Дальше автор приходит к заключению, с которым трудно согласиться: Правда Ярославичей якобы дополнялась «статья­ми определенного направления, составленными в защиту кня­жеских интересов». 2

В нашей исторической литературе укрепилось какое-то однобокое представление о древнем русском законодательст­ве, придающее исключительные способности вотчинникам влиять на складывание норм права. Вместо живой картины со всеми ее противоречиями, замедлением, остановками, движе­нием вспять, осложняющими поступательное развитие обще­ства, подается скучный график, кривая которого однообразно ползет вверх, где от избытка феодальных испарений свобод­ному крестьянину-общиннику прямо-таки нечем дышать. Не снижаем ли мы воздействие трудовых масс на судьбы нашей истории, когда отдаем их на откуп произвольным выходкам власть имущих? В обществе, еще не завершившем процесс становления феодализма (а таким обществом и выступает Русь X-XI вв. в новейших исследованиях), «господствующий класс» не имеет достаточных средств для реализации в полном объеме своекорыстных планов и вынужден прибегать к осоз­нанным и неосознанным компромиссам как в законодательст­ве, так и в повседневной политике.

Узаконения, следующие за 28 статьей Краткой Правды, связывать только с княжескими интересами, не прибегая при этом к натяжкам, невозможно. Так, ст. 30 о «кровавом муже» с княжеским хозяйством ничего общего не имеет. Нельзя в статьях 29, 34 - 40 усматривать только княжеские прерогати­вы, они могли относиться ко многим лицам. Сопоставление ст.28 со статьями 31 и 40 показывает различие сфер их приме-

1 Там же, стр. 68.

2 Там же, стр. 69.

нения: в первом случае - это княжеский двор, во втором - любое другое хозяйство. Б.Д.Греков поставил ст.34 среди тех, которые охраняют домен князя. Довод один - высокий штраф за нарушение межи. «Столь высокий штраф, - читаем у него, - едва ли может относиться к крестьянской меже (за кражу княжеского коня - 3 гривны, за "княжую борть" - 3 гривны). У нас есть основания признать в княжеской вотчине наличие княжеской пашни». 1 Конечно, у нас есть все данные говорить о княжеской пашне в Правде Ярославичей, но доста­точно ли оснований придавать столь решающее значение вы­соте штрафа? Сам Б.Д.Греков чувствовал зыбкость почвы, на какую стал. «Вообще исходить из штрафной сетки, - писал он, - применяемой к различным группам населения для опре­деления социального положения различных категорий населе­ния, - неосторожно». 2 Разумеется, речь тут идет об ином предмете. Но сюжеты так близки!

Итак, для реконструкции княжеской вотчины, отраженной Правдой в Краткой редакции, придется ограничиться статьями 19 - 28, 32, 33, т.е. тем материалом, который законодателем поставлен в прямую связь с частновладельческими интересами древнерусского княжья.

Каким застаем мы княжеское хозяйство у Ярославичей? За минувшее столетие оно заметно выросло и усложнилось. Ум-

1 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 145.

2 Там же, стр. 192.

3 Е.Д.Романова в этой связи имела все основания сказать: «Ничем не подкреплено представление, что охотничий пес, водоплавающая птица и т.д. - все это собственность лишь княжеского хозяйства. Нет и достаточ­ных данных о том, что ст.28(?) охраняла обязательно только княжеские межи. Штрафы за их нарушение были без изменений перенесены в Про­странную Правду и взимались по ней за нарушение земель, принадлежа­щих каждому. Следовательно, величина штрафа в данном случае вовсе не зависела от того, кому принадлежали земли». - Е.Д.Романова. Свободный общинник в Русской Правде. "История СССР", 1961, № 4, стр. 88.

ножился и штат княжеской службы: помимо челяди, здесь мелькают холопы, разного рода управители - огнищане, ря­довичи, старосты и пр. Промыслы, как и прежде, не теряют значения. Краткая Правда недвусмысленно постановляет: «А в княже борти 3 гривне, любо пожгоуть любо изоудроуть». 1 Значительное развитие получило скотоводство. Ст. 23 предпи­сывает: «А конюх старый оу стада 80 гривен, яко оуставил Изяслав в своем конюсе, его же оубиле Дорогобоудьци». 2 Состав поголовья скота у князей показывает ст.28: «А за княжь конь, иже той с пятном, 3 гривне, а за смердеи 2 гривне, за кобылоу 60 резан, а за вол гривноу, а за корову 40 резан, а третьякь 15 коун, а за лоныциноу пол гривне, а за теля 5 резан, за яря ногата, за боран ногата». В том же направлении, хотя и несколько торопливо, идет ст. 21 Краткой Правды: «Аже оубиють огнищанина оу клети, или оу коня, или оу говяда, или оу коровье татьбы, то оубити въ пса место; а то покон и тивоуницоу». 4 Мнения историков относи­тельно ст. 21 не отличаются единством. 5 Одни полагают, что в ней разрешается убивать, подобно псу, огнищанина, застигнутого при воровстве, другие в ст. 21 усматривают расправу с убийцей огнищанина, охранявшего княжеское имущество. К последней интерпретации склоняются А.Е.Пресняков, 6 Б.Д.Греков, 7 Б.А.Романов, 8 Л.В.Черепнин,

1 Правда Русская, т.1, стр. 72.

2 Там же, стр. 71.

3 Там же, стр. 72.

4 Там же, стр. 71.

5 См.: Правда Русская, т. 2. Комментарии. М.-Л., 1947, стр. 154 - 159.

6 А.Е.Пресняков. Княжое право в Древней Руси. СПб. 1909, стр. 241.

7 Б.Д.Греков. Избр. труды, т. 1. М., 1957, стр. 123.

8 Правда Русская. Учебн. пособие. М.-Л., 1940, стр. 48 - 49.

9 Л.В.Черепнин. Русская Правда (в Краткой редакции) и летопись как источник по истории классовой борьбы. «Академику Б.Д.Грекову ко дню семидесятилетия. Сб. статей». М., 1952, стр. 93; Его же. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда, стр. 189.

С В.Юшков. 1 В советской литературе противную точку зрения защищал М.Н.Тихомиров. 2 Недавно его поддержал А.А.Зи­мин. 3 Известно, что Б.А.Романов, выступая за гипотезу о рас­праве над убийцей огнищанина, исходил из явственного, как ему казалось, единства ст. 19 - 21, «предметом которых неиз­менно является убийство огнищанина». 4 А.А.Зимин легко вы­явил слабое место данного принципа. «Но это единство, - за­мечает он, - сохраняется и при другой трактовке раздела, приобретая даже большую стройность: ст. 19 говорит о случае, когда за убийство огнищанина платит сам убийца, ст.20 - ко­гда платит вервь, а ст.21 - когда никто не платит, причем сло­ва «в пса место» означают, что если огнищанина убьют за кражей, то и пусть». 5 Но варианты группировки ст. 19 - 21 по координирующему принципу этим не исчерпываются. Обстоя­тельства убийства огнищанина - еще одна основа объедине­ния данных статей: различие обстоятельств влечет за собой и некоторое своеобразие в установлении субъекта ответственно­сти и меры наказания. Все объяснения не исключают друг друга и располагают примерно равной степенью убедительно­сти. Стало быть, разгадку надо искать на иных путях.

М.Н.Тихомиров пытался решить дело способом текстоло­гических параллелей, относящихся к сходным ситуациям. Возражая Б.А.Романову, он писал: «Истинный смысл фразы "аже убиют...то убити в пса место" становится понятным, ко­гда мы обратимся к источникам, близким по времени появле-

1 С.В.Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М, 1949, стр. 495.

2 М.Н.Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 66; Его же. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953, стр. 80 - 81; Его же. Кре­стьянские и городские восстания..., стр. 110.

3 А.А.Зимин. Феодальная государственность и Русская Правда, стр.

4 Правда Русская. Учебное пособие. М.-Л., 1940, стр. 49. 5 А.А.Зимин. Феодальная государственность..., стр. 251.

ния и происхождению к «Русской Правде». В проекте догово­ра Смоленска с немцами середины XIII в. читаем фразу: «оже имуть русина вольного у вольное жены в Ризе или на Готь-ском береге, оже убьют, и тот убит». Смысл фразы совершен­но тот же, что и в «Русской Правде»: «если убили, то сделали правильно». Конечно, нет никакого основания думать, что в статье Смоленского договора речь идет не об убийстве воль­ного русина, пойманного у «вольной жены», а, наоборот, об убийстве того, кто мстил насильнику. Поэтому комментарий Б.А.Романова к рассматриваемой нами статье "Русской Прав­ды" следует отвергнуть». 1 М.Н.Тихомиров ссылается также и на ст. 38 Краткой Правды, имеющую форму «аще убьют та­тя...то той убит», которая, по его мнению, опровергает выводы Б.А.Романова по ст.21. 2 Для наглядности поставим в один ряд все интересующие нас выражения: «аже убьють...то убити» (.ст. 21 Кр.Пр.); «аще убьють...то той убит» (ст. 38 Кр.Пр.); «оже убьют, и тот убит» (Согл.Смоленска с Ригою и Готским берегом). Нетрудно заметить, что сходство в построении от­рывков не идет дальше их первой части («аже убьють» - «аще убьють» - «оже убьют»). Вторая же половина фразы не дает этого сходства с точки зрения грамматической: в ее состав входят совершенно разные формы, имеющие далеко не одина­ковую семантику. В первом случае («убити») имеем форму инфинитива, выступающую как в современном русском, так и в древнерусском языке со значением «действия, которое должно быть осуществлено», 3 то есть действия, которое еще не осуществилось, но обязательно должно произойти. Во вто­ром случае («убит») использована иная форма - страдательное причастие прошедшего времени со смыслом действия, совер­шенного в прошлом. Таким образом, в первом примере подра-

зумевается действие, которое только должно свершиться, а во втором - которое уже совершилось. Поэтому А.Е.Пресняков справедливо недоумевал, отвечая своим противникам: «Непо­нятно, как можно убить во пса место уже убитого огнищани­на». 1 Особенности грамматического построения ст.21 Краткой Правды целиком на стороне А.Е.Преснякова, поддержанного впоследствии Б.А.Романовым. Материал, предложенный М.Н.Тихомировым в комментарии к ст. 21, не выдерживает филологической критики и свидетельствует скорее о правоте

А.Е.Преснякова - Б.А.Романова.

Правда Ярославичей, как мы заметили, показывает важные сдвиги в экономике, произошедшие в первую очередь за счет подъема скотоводства. Князья держали лошадей, волов, коров, овец. Упоминается и молодняк («третьяк», «лоныцина», «те­ля») - показатель возрастания поголовья скота. Разведение лошадей особенно занимало князей. Княжеский конь в Правде Ярославичей выдвигается на первый план. Коней к этому вре­мени накопилось немало, они ходили уже стадами под при­смотром конюхов рядовых и старших. 2 Летопись поминает Сновида Изечевича, конюха Святополка Изяславича, 3 и Дмит-ра, конюха Давида Игоревича. 4 За овцами тоже требовался специальный уход, почему и возникает нужда в овчарах. Из летописи знаем о таком овцеводе - это «торчин, именем Бе-ренди, овчюх Святополчь». 5

Если бы Правда Ярославичей умолчала о старосте ратай-ном, то о пашне у сыновей Ярослава мы, пожалуй, ничего бы не знали. Этот староста - единственный из княжих слуг, на­мекающий на существование запашки в хозяйстве князей. Он задержался в ст.24, которая гласит: «А в сельском старосте

1 М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 110.

2 М.Н.Тихомиров. Пособие..., стр. 81.

3 В.И.Борковский, П.С.Кузнецов. Историческая грамматика русского языка. М., 1963, стр. 392.

1 А.Е.Пресняков. Княжое право..., стр. 241 (прим.).

2 Правда Русская, т. 1, стр. 71. 3 ПВЛ,ч. 1,стр. 173.

княжи и в ратаинем 12 гривне». 1 Историки по достоинству оценили смутную фигуру управителя по ратайным делам, ус­тановив «наличие княжеской пашни, т.е. княжеской барской запашки». 2 Но староста ратайный слишком проигрывает по сравнению со «старым конюхом у стада», чтобы доверить ему первую скрипку в хозяйственных предприятиях княжья, па­хотные поля у которых хотя и были, но не на них делалась ставка. Пашня здесь выполняет подсобную роль, а главная ложится на скотоводство, в первую очередь - коневодство. В споре Б.Д.Грекова с С.В.Вознесенским о значении земледелия в княжеском хозяйстве XI в. надо все же стать на сторону по­следнего. С.В.Вознесенский говорил: «Ясно, что ролья, или пахота, в княжеском хозяйстве стала играть известную роль много позже, чем бортничество и охота. Любопытно также отметить, что в Краткой Правде вообще выступает на первом месте не земледелие, а скотоводство и особенно коневодство, в котором господствующий класс был особенно заинтересо­ван». 3

К показаниям Правды Ярославичей присоединяется Вла­димир Мономах, когда дает наставления детям своим в хлопо­тах по дому, стараясь увлечь их личным примером повседнев­ных трудов и всяческих бдений. «Весь наряд, и в дому своем то, - похваляется он, - я творил есмь. И в ловчих ловчий на­ряд сам есмь держал, и в конюсех, и о соколах и о ястрябех». О земледелии Мономах не проронил ни слова. Разумеется, это не значит, что пашни вовсе не было у него. Речь о месте ее в общем хозяйстве княжеского дома, «наряд» которого склады­вается главным образом из попечений о скотоводстве и охоте.

Таким образом, есть некоторые основания предполагать,

что в отличии от X в. в княжеском хозяйстве в XI в. быстрыми темпами развивается скотоводство с уклоном в коневодство и появляется незначительная по размерам пашня с подсобной задачей. Это хозяйство является многоотраслевым, на перед­нем плане тут стоят разведение скота (лошадей преимущест­венно), бортничество и охота, а позади - земледелие. В чем причины перемен? Возникновение собственной запашки князя могло быть связано с увеличением его дворни, занятой пору­чениями и работой «по дому». Быстрый рост скотоводства объясняется доходностью этой отрасли хозяйства. Поспешное же разведение лошадей - не что иное, как отзвук и обострение внешнеполитической обстановки из-за наплыва к границам Руси сначала печенегов, а потом - половцев. Войны «бес пе-рестани» требовали оружия и коней. Князьям пришлось за­няться разведением лошадей для военных нужд, что отрази­лось, в частности, и в Правде Ярославичей. Потребность в ло­шадях была большая. Поэтому наряду с князьями поставкой их занимались смерды, 1 чем, наверное, и разъясняется сосед­ство княжого коня со смердьим в ст. 28 Краткой Правды.

Та же озабоченность князей замечается в Пространной Правде. Но время внесло и некоторые перемены. Если Краткая Правда знает одного лишь «старого» конюха, то Пространной известен просто конюх (очевидно, рядовой конюх) и тиун «конюший» - какое-то подобие «старого» конюха из Правды Ярославичей. Голова обычного конюха оценивается в 40 гри­вен. 2 За покушение на тиуна конюшего назначена более со­лидная сумма в 80 гривен. 3 По поводу княжеского коня Про­странная Правда высказывается еще раз в ст. 45 и назначает плату за него на гривну больше, чем за остальных: «Паки ли лиця не будеть, а был княжь конь, то платити за нь 3 гривны, а

1 Правда Русская, т. 1, стр. 71 - 72.

2 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 145.

3 С.В.Вознесенский. К вопросу о феодализме в России. «Проблемы ис­тории докапиталистических обществ», 1934, № 7 - 8, стр. 227. 4 ПВЛ,ч. 1,стр, 163.

1 См.: Б.А.Романов. Смердий конь и смерд (в летописи и в Русской
Правде). «ИОРЯС АН», т. XIII, кн.3. СПб., 1908.
2 Правда Русская, т. 1, стр. 105. ;
3 Там же.

за инех по 2 гривны». 1 Эту разницу не обязательно понимать как выражение особых преимуществ князя, характеризующих его со стороны частновладельческих прав. Оборона страны - задача общегосударственная, задевавшая все общество, отчего княжеский конь, предназначенный преимущественно для во­инских потребностей, в глазах современников ценился выше, чем прочие. 2

В княжеских селах содержалось огромное количество ло­шадей. «И оттуда шедше, сташа у Мелтекове селе, - расска­зывает книжник, - оттуда пославше и заграбиша стада Игоре-ва и Святославля, стада в лесе в Порохни: кобыл стадных 3000, а конь 1000». Большие запасы сена и фуража надо было заготавливать для таких внушительных косяков. Естественно, что в «сельце» у Игоря Ольговича стояло 900 стогов сена. 4 По­головье лошадей и скота росло не только за счет хозяйствен­ных мер, но и вследствие нескончаемых войн с кочевниками, сопровождавшихся обильными полонами как людей, так и скота, включая лошадей. 5 К аналогичному выводу пришел

1 Там же, стр. 108.

2 О том, что в бой нередко ходили на княжеских конях, говорит По­весть временных лет и Новгородская летопись. Первая в записи о событиях 1068 г. в Киеве устами людей киевских заявила: «се половци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними» (ПВЛ, ч.1, стр.114). По словам второй, «рекоша новгородци: "княже не хочем измере-ти на коних, но яко отчи наши билися Кулачьскеи пеши". Князь же Мсти­слав рад бысть тому». (Новгородская Первая летопись старшего и младше­го изводов. М.-Л., 1950, стр. 56). Вряд ли новгородцы чувствовали бы себя столь неуверенно в седле, будь у них собственные кони. И чему же не ра­доваться князю, как не надежде сохранить своих лошадей?!

3 ПСРЛ, т. II, стб. 331 - 332. В другом месте Ипатьевской летописи читаем: «Оже бяху холопи его покрале коне Мьстиславли у стаде и пятны свое въсклале, рознаменываюче...» (Там же, стб. 541) «...и стада роздая убогым людям, у кого то конии нетуть» (Там же, стб. 914).

4 Там же, стб. 333. См. также: С.В.Юшков. Очерки..., стр. 49.

5 Летописи буквально пестрят записями: «...взяша бо тогда скоты, и овце, и коне, и вельблуды» (ПВЛ, ч.1, стр.185); «а веже их пойма, и коне и скоты их зая множьство» (ПСРЛ, т.1, стб.339); «и взяша Рускии князи по-

Г.Е.Кочин, изучавший данные о скотоводстве на Руси. 1

Летописи различают коней «поводных», «сумных» и «то­варных». 2 Набор мастей еще разнообразнее: белые, вороные, бурые, рыжие, пегие, сивые. Нет ли во всем этом некоторых элементов селекции? К сожалению, письменные свидетельства остаются пока в одиночестве, без археологического подкреп­ления, так как «степные и лесостепные лошади раннего же­лезного века оказываются практически не отличимыми по изученным признакам скелета от древнерусских лошадей. Та­ким образом, вопрос о породном составе степных и лесостеп­ных лошадей должен считаться неразрешенным и подлежа­щим дальнейшему углубленному исследованию». 4

Но у историков русского коневодства есть все же некото­рые позитивные сведения. Разумеется, искать единства среди них - напрасный труд. Н.Зезюлинский, например, говорил о «заводском разведении» лошадей в Древней Руси как о смелой гипотезе. 5 По мнению А.Степанова, напротив, «Россия искони страна коннозаводственная». 6 И.К.Мердер и В.Э.Фирсов от­мечали, что «княжеское коневодство велось хотя и по старой косячной системе, но не без забот об улучшении табунов при

лону много и стада их заяша» (Там же, стб. 420); «и взяша скоты их, а с стады утекоша, яко всим воем наполнитися скотом» (Там же, стб.507); «веже их пойма, коне их и скоты их зая» (ПСРЛ, т. И, стб. 460); «наполни­тися до изобилья... и скоты и коньми» (Там же, стб,540); «взяша веже По-ловецкеи, много полона и конии» (Там же, стб.637); «ополонишася скотом и конии» (Там же, стб.673); «и ополонишася Ростислав и Черни Клобуце скотом и коньми» (Там же, стб. 677); «Василку же князю многи плены при-емшю, стада коньска и кобылья» (Там же, стб.746).

1 Г.Е.Кочин. Сельское хозяйство на Руси, стр. 249.

2 ПСРЛ, т. 2, стб. 448, 651, 726.

3 ПСРЛ, т. 1, стб. 514; ПСРЛ, т. 2, стб. 735.

4 В.И.Цалкин. Древнее животноводство племен Восточной Европы и средней Азии. М., 1966, стр. 89.

5 Н.Зезюлинский. Историческое исследование о коннозаводском деле в России, вып. 1. СПб., 1889, стр. 5.

6 А.Степанов. История коннозаводства в России. «Труды ВЭО», 1866, т. 4, вып. 1, стр. 308.

посредстве иноземных производителей, что уже имеет некото­рое подобие коннозаводства». 1 Определяя состояние животно­водства в Киевской Руси, М.Е.Лобашев писал: «В XII в. в княжеских хозяйствах скот зимой содержался в стойлах (хле­вах), а летом пасся в поле. В летописях при описаниях княже­ской челяди упоминаются пастухи, конюхи и овчары (овчухи). Это разделение труда по характеру ухода за скотом указывает на то, что уже в X - XII вв. у славян имелось пастбищное и стойловое содержание скота. Наличие последнего свидетель­ствует о более развитых формах скотоводства по сравнении с пастбищным содержанием, характерным для южного ското­водства». 2 Существование различных пород лошадей в Древ­ней Руси М.Е.Лобашев считает вполне доказанным. 3 При этом «значительное влияние на процесс породообразования лоша­ди, в отличие от других видов скота, оказала необходимость использования ее в военных целях». 4 Вот почему развитие ко­неводства вытекало из нужд княжества-государства, а не из частной хозяйственной предприимчивости князей, как думал Н.Зезюлинский. 5

Таким образом, можно констатировать, что в XI - XII вв. в княжеском хозяйстве рост животноводства шел быстрыми темпами. Особенно больших успехов оно достигло в области коневодства, развитие которого в значительной мере обуслов­ливалось военными потребностями древнерусских земель-княжеств. Скотоводство в хозяйстве князей было центральной отраслевой ветвью, ее основой, фундаментом.

По старому занимал князей и «ловчий наряд». В Ипатьев­ской летописи, например, читаем: «...на ту же зиму въшедшю

1 И.К.Мердер и В.Э.Фирсов. Русская лошадь в древности и теперь. СПб., 1896, стр. И.

2 М.Е.Лобашев. Очерки по истории русского животноводства. М.-Л., 1954, стр. 22.

3 Там же, стр. 23.

4 Там же, стр. 25.

5 Там же, стр. 26.

Володимиру в Тисмяничю на ловы»; «Ростислав Ростисла-вич...еха с лобов от Чернобылья». 1 Если приведенные известия могут быть поняты как указания на личное совершенствование князей в охотничьем деле, то другие определенно говорят о хозяйственном назначении охоты. 2 Но по сравнению с живот­новодством охота обрисована в памятниках бледнее, что ука­зывает, вероятно, на различие их хозяйственной роли. Охот­ничий промысел, как и раньше, дополняется бортничеством. Ростислав отдает смоленскому епископу прощеников с медом, добычей которого, по всей видимости, они занимались. 3 В се­ле Ясенском, переданном тому же епископу, сидел княжеский бортник. 4 Князья держали специалистов-медоваров, 5 изготов­лявших «прохладные» пития, столь любезные веселому нраву Руси, о чем в свое время с большим подъемом говаривал Свя­той Владимир.

Земледельческое производство не сделало таких заметных успехов, как животноводство. Больше того, сопоставление ст.24 Краткой Правды со ст. 13 Пространной, посвященных одному и тому же сюжету, создает впечатление какой-то тен­денции к статике в этой области: обе статьи ничем по сущест-

"ПСРЛ.т. II, стб. 316,677.

2 «Володимер же приеха из Раю в Любомль, ту и лежаще всю зиму в болести своей, росылая слуги свое на ловы» (Там же, стб. 905); «Яков, ро­дом Полочанин, ловчий бе у князя» (ПСРЛ, т.1, стб. 480). Организуя епи-скопию, смоленский князь Ростислав среди прочих людей отдает епископу «тетеревник с женою и з детми» (ПРП, вып.И, стр.41). Новгородцы, раз­гневавшись на Ярослава Ярославича, брата Александра Невского, «испи-савше на грамоту всю вину его: "чему если отъял Волхов гоголньши лов-ци, а поле отъял еси заячимы ловцы"» (НПЛ, стр.88). В договорные грамо­ты Великого Новгорода с приступающими к управлению князьями часто вводится оговорка: «А свиньи ти, княже, гонити за шестьдесят верст около города; а в той шестидесят новгородцю гонити, князя докладая» (Грамоты В.Н. и П., стр.28); «а свинье бити, княже, за 60 верст около города, а далее куда кому угодно» (Там же, стр. 17.).

3 ПРП, вып. II, стр. 39.

4 Там же, стр. 41.

5 Грамоты В.Н. и П., стр. 11.

ву не отличаются друг от друга. Но движение все-таки было, о чем повествует «Устав о закупах», выводя на земной круг релейного закупа. Правда, знакомство с ним мало что дает для уяснения вопроса, поскольку «Устав» в основном сосредото­чен на скандальных казусах, возникающих между господином и закупом. Известно только о работе «наймита» в поле. 2 «Ус­тав о закупах» тем не менее позволяет предположить извест­ное расширение княжеского земледелия. Не надо, впрочем, преувеличивать произошедших сдвигов. Недаром смоленский князь Ростислав, наделяя вновь учрежденную епископию зем­лей, перечисляет угодья, связанные либо с бортничеством, ли­бо с рыболовством, либо со скотоводством, либо с огородни­чеством. Пашня в его перечне отсутствует. 4 Вряд ли это слу­чайность. Если бы у Ростислава имелось много пашенной зем­ли, она, несомненно, фигурировала бы в грамоте. Видно бо­гатство князей заключалось не в пашнях и хлебе. Летописец, во всяком случае, так рассказывает о княжеских запасах, хра­нившихся в селе: «...идоста на Игореве селче, идеже бяше уст­роил двор добре. Бе же ту готовизни много; в бретьяничах и погребах вина и медове, и что тяжкого товара всякого до же­леза и до меди не тягли бяхуть от множества всего того выво-зити». Затем он упоминает гумно, где лежало 900 стогов. Что надо понимать под этими стогами, трудно сказать. В литера­туре чаще писали о том, что якобы в стогах хранился хлеб. 6

1 Правда Русская, т. 1, стр. 71 - 72, 105. Место старосты ст. 24 Крат­кой Правды в Пространной Правде занимает тиун, в чем, по мнению А.А.Зимина, надо видеть унификацию термина (ПРП, вып. 1, стр. 144.).

2 Правда Русская, т. 1, стр. 111.

3 Это предположение весьма гипотетического свойства, так как обще­ственное положение господина, у которого служит закуп, точно неизвест­но. А.Е.Пресняков, например, причислял его к боярам (А.Е.Пресняков. Лекции по русской истории. Т. 1. М, 1933, стр. 195).

4 ПРП, вып. II, стр. 39,41.

5 ПСРЛ,т. II, стб. 333.

6 См.: В.Н.Татищев. История Российская, т. 2. М.-Л., 1963, стр. 167; Н.М.Карамзин. История государства Российского, т. 2. СПб., 1892, стр.

С.В.Юшков же в данной связи замечал: «В сельце у Игоря Ольговича находилось 900 стогов сена». 1 Мнение С.В.Юшкова, на наш взгляд, полнее соответствует действи­тельности. Не так просто представить себе столь огромное гумно, на котором можно было бы поставить 900 стогов хлеба. Слово «гумно», кстати, имело не только узкое специфическое значение, а употреблялось в смысле утолоченного, утоптанно­го места. Последнее значение, по А.Г.Преображенскому, было даже основным. 2 Пояснение С.В.Юшкова хорошо смыкается с предшествующим летописным повествованием о тысячных косяках лошадей, принадлежавших князю Игорю и его брату Святославу. Сено на гумне «Игорева сельца» скорее всего и было заготовлено для них.

Заглянем теперь во двор к другому Ольговичу - Святосла­ву: «... и ту двор Святославль раздели на 4 части: и скотьнице бретьянице и товар, иже бе не мочно двигнути, и в погребах было 500 берковьсков меду, а вина 80 корчаг».

Значит, богатство множилось не за счет плодов земледель­ческого труда, а в результате накопления движимых ценно­стей, увеличения стад и эксплуатации промысловых угодий. Согласно Б.Д.Грекову, здесь прежде всего сказалось то, что «продукты сельского хозяйства еще не стали сколько-нибудь заметным товаром. Хлеб, во всяком случае на рынке, еще не играл сколько-нибудь заметной роли; внутренний рынок еще достаточно слаб, чтобы заставить землевладельца расширять свою сельскохозяйственную деятельность». 4 Безусловно, ука­занная закономерность действовала в Киевской Руси. Но оши-

139; Очерки истории СССР. Период феодализма IX - XV вв., ч. 1. М., 1953, стр. 394; М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Руси XI - XIII вв. М., 1955, стр. 15, 16.

1 С.В.Юшков. Очерки..., стр. 49.

2 А.Г.Преображенский. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1959, стр. 49.

3 ПСРЛ, т. II, стб. 333 - 334.

4 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 152.

бочно думать, будто княжеское хозяйство строилось в глубо­кой изоляции от внешнего мира. Мы наблюдали, какое силь­ное воздействие на него.оказывала внешняя торговля, воен­ные события. Расширение княжеской запашки сдерживалось не только малым объемом внутреннего рынка, недоразвито­стью товарно-денежных отношений. Его стимул падал и пото­му, что личные потребности в хлебе князья главным образом удовлетворяли через кормления, полюдье, всевозможные да­ры. Это обстоятельство в нашей литературе или недооценива­ется или вовсе игнорируется. Поэтому мы считаем необходи­мым привести некоторые факты, подтверждающие важную роль кормлений в бюджете древнерусских князей. В 1110г., после кровавых усобиц, Владимир, Святополк и Олег «посла-ша слы своя к Володареви и к Василкови: «Пойми брата сво­его Василка к собе, и буди вама едина власть Перемышль. Да аще вам любо, да седита, аще ли ни, - да пусти Василка семо, да его кормим еде». 1 Изгнать князя из волости - отнять у него хлеб: «Се бо мя выгнал из города отца моего. А ты ли ми зде хлеба моего же не хощеши дата». Или: «...брате и свату отчи-ну нашю и хлеб наш взял еси...»

В 1216 г Юрий «поклонися княземь Мстиславу и Володи-меру и рече: «братья, вам челом бью, вам живот дати и хлеба накормите» 4 . Следом за ним присмиревший Ярослав Всево­лодович обращается с подобной просьбой к брату своему Кон­стантину: «а сам, брате, накорми мя хлебом». 5 Разумеется, не всегда князья получали поборы натурой. Ипатьевская лето­пись, например, рассказывает: «Роман же посла ко Рюрикови, рече ему: "отче, то ци про мене тобе не жити сватом своим и в любовь не внити, а мне любо ину волость в тое место даси,

"ПВЛ,ч. 1,стр. 181.

2 Там же, стр. 168.

3 ПСРЛ, т. II, стб. 698.

4 ПСРЛ, т. I, стб. 500. Юрий получил в корм «Радилов городець» (Там же, стб. 501).

5 Там же, стб. 501.

лоубо кунами даси за нее во что будеть была"»." Кроме того, термин «хлеб» мог обозначать доходы с волости вообще. Но появление термина первоначально было бесспорно связано с хлебной дачей, поступавшей от населения, подведомственного тому или иному князю, и являвшейся натуральной по форме платой за исполнение общественных функций, лежащих на княжеской власти. И чем ниже мы станем опускаться в пучину истории, тем непосредственнее смысл термина «хлеб». Тече­ние времени постепенно деформировало и видоизменило его, придало ему несколько расплывчатый вид, но полностью пе­реродить не успело и хлебные поставки вместе с другими про­дуктами сельскохозяйственного производства держались дол­го.

Ни о чем ином, как о привычной практике кормлений, не скажут следующие строки Ипатьевской летописи под 1238 го­дом: «Михаил иже за страх Татарьскыи не сме ити Киеву. Да­нил же и Василко вьдаста ему ходити по земле своей, и даста ему пшенице много и меду и говяд и овец доволе». 2 В 1289 г. князь Мстислав уставил «ловчее на Берестьаны и в векы за их коромолу, со ста по две лукне меду, а по две овце, а по пяти-дцать десятков лну, а по сту хлеба, по пяти цебров овса, а по пяти цебров ржи, а по 20 кур, а по толку со всякого ста, а на горожанах 4 гривны кун». Натуральный характер платежей подсказан, конечно, всем предшествующим опытом, новое здесь - вид повинности, установленный в наказание берестья-нам за их мятеж, ибо раньше ловчее они не платили. Однажды «князь великий Андреи и вьсь Новгород дали Федору Михай-ловицю город стольный Пльсков и он ед хлеб. А како пошла рать, и он отъехал, город повьргя, а Новагорода и Пльскова поклона не послушал; приехав в село, Новгородьскую волость пусту положил, братию нашю испродал. Тобе, княже, не

"ПСРЛ,т. II, стб. 684-685.

2 Там же, стб. 783.

3 Там же, стб. 932.

кърмити его новгородьским хлебомь, кърми его у себе... А Бо­риса Костянтиновича кърмил Новгород Корелою; и он Корелу всю истерял... А ныне серебра ему не вели емати. А тобе, гос­подине, новгородьскым хлебом не кърмити его». 1 Понятие «хлеб» в данном примере несколько шире, чем само значение слова, оно включает и серебро. Однако будет неверно ограни­чивать состав «хлеба» одним серебром. Против такого ограни­чения говорят тексты последующих грамот, совершенных в Новгороде Великом: «А что серебро и хлеб князем великим не добра в Торъжку или на губах, а то князем великим не надо-бе», «а что серебро и хлеб великим князем в Торжку или на губах, а то великим князем не надобе». Следует, разумеется, отдавать себе отчет в том, что приведенные известия идут из XIII - XV вв., но тот факт, что они отражают архаические яв­ления, придает им значительную ретроспективную силу.

Волость, кормившая князя, совсем не случайно называется жизнью. Жить, жито, жизнь - все это однокоренные слова. 4 В летописной похвале князю Ярополку сказано: «...сии бо Яро-полк вда всю жизнь свою Небльскую волость и Деревьскую и Лучьскую и около Киева». 5 Рогволод Борисович в 1159 г. по­шел «искать собе волости, поем полк Святославль, зане не створиша ему милости ему братья его, вземше под ним во­лость его и жизнь его всю». 6

В междоусобных столкновениях князья неуклонно пресле­дуют стратегическую цель, сводившуюся к опустошению зем­ли - волости противника с тем, чтобы подорвать его экономи-

1 Грамоты В.Н. и П., стр. 18 - 19.

2 Там же, стр. 42.

3 Там же, стр. 49.

4 А.Г.Преображенский. Этимологический словарь русского языка, т. 1. М., 1959, стр. 233. Иногда в летописи «княжить» заменяется словом «жить»: «...иде Святослав из Новгорода к Турову жити» (ПСРЛ, т. 1, стб. 207).

5 ПСРЛ, т. И, стб. 492.

6 Там же, стб. 493.

ческие возможности, ослабить военную мощь и в конечном счете - сломить. 1 Изяслав Мстиславич реально взвешивал об­становку, когда говорил: «...се: есмы села их пожгли вся и жизнь их всю и они к нам не выидуть». 2 Разгоряченный Свято­слав хотел было выступить против Мстислава, да трезвые го­ловы из его дружины отсоветовали: «...они же рекоша, княже, не стряпая поеди, зде ти не о чем быти: нетуть ни жита, ни что, пойди в лесную землю». 3 Недостаток хлебного продо­вольствия сковывал наступательные действия князей, вынуж­дая их отсиживаться в обороне, «в сторожах» земли своей. В 1193 г. осторожный Святослав вразумлял рвавшегося в поход нетерпеливого Рюрика: «Святослав же рече: ныне, брате, пути не мочно учинити, зане в земле нашей жито не родилося ныне, абы ныне земля своя устеречи». 4

Факты, сведенные выше, весьма красноречивы, они пока­зывают, что древнерусские князья на хлебном довольствии

1 «Попина своего посла к Давидовичема, рек има: "братья мои, се еста землю мою повоевали и стада моя и брата моего заяли, жита пожгли и всю жизнь погубила еста"». (Там же, стб.332); «и пожже вся села их оли и до Боловоса. Нача Изяслав молвити: "се есмы села их пожгли вся и жизнь их всю и они к нам не выидуть, а поедем к Любчю, идеже их есть вся жизнь"» (Там же, стб.361); «А Изяслав пришед за Десною городы наша пожегл и землю нашю повоевали, а се пакы пришед опять к Чернигову, став на Ол-гове поле, ту села наши пожгли оли до Любча и всю жизнь нашю повоева­ли» (Там же, стб.363); «и начаста городы его жечи и села и всю землю его воевати» (Там же, стб.371); «волость мою повоевал и пожегл» (Там же, стб.375); «не стоите на нашей земли и жизни нашея ни сел наших не губи­те» (Там же, стб.388); «еси волость мою погубил, а жита еси около города потравил» (Там же, стб.458); «Мстислав же иде по нем до Дорогобужа, воюя и жга села и много зла створи» (Там же, стб.487); «поиде на Олга и пожже волость его» (Там же, стб.579). Все эти факты дружно говорят о том, что «жизнь» князя - это его города и села, составлявшие волость, или землю.

2 Там же, стб. 361.

3 Там же, стб. 334.

4 Там же, стб. 676.

стояли каждый в своем княжестве - волости. 1 Корм хлебом, а нередко и другими сельскохозяйственными продуктами сдер­живал хозяйственную предприимчивость княжья, особенно в области зернового хозяйства. Незначительная княжеская за­пашка, запечатленная источниками, находит естественное объяснение в широко бытовавшей практике поставок зерна, которое поступало в закрома князей как своеобразная плата за несение ими общественных служб, главнейшие из которых - организация суда и военный «наряд». Эта практика была от­звуком далекой старины, когда только завязывалась власть князя - вождя племени или союза племен, кормившегося за счет добровольных приношений соплеменников. Постепенно эти приношения теряли непосредственно потребительский ха­рактер, переплавляясь в нечто, подобное натуральным налогам, смешивать которые с централизованной феодальной рентой нет оснований. В Киевской Руси мы и застаем кормления на стадии их сближения с налогами натурой. Им суждено было оказать глубокое воздействие на развитие частного хозяйства князей.

^Землевладение и хозяйство бояр

В Древней Руси рядом с княжеским землевладением под­нималось боярское. Источники, относящиеся к его истории, отрывочны и бледны. Но это не обескуражило исследователей. «Упоминания о боярских селах, - писал А.Е.Пресняков, - случайны и немногочисленны, но это - упоминания мимохо­дом, как о явлении обычном». И тем не менее о боярских се-

1 Запасы хлеба, собиравшееся за счет кормлений, были значительны. Князья торговали хлебом: «...и пошли, господине, к нам жито свое прода-ять, а мы ради купим, чего восхочешь, воску ли, бели ль, бобров ли, чер­ных ли кун, серебра ль мы ради дады» (ПСРЛ, т. II, стб. 879).

2 А.Е.Пресняков. Лекции по русской истории, т. 1. Киевская Русь. М, 1938, стр. 195.

лах на Руси X в. нам ничего неизвестно. Надо полагать, что развитие боярского землевладения несколько отставало от княжеского. Судя по источникам, лишь в XI в. бояре обзаво­дятся селами. 1 Из Патерика узнаем, как они несли в Печер-скую лавру «от имении своих на утешение братии и на уст­роение монастырю. Друзии же села вдающе монастыреви

Итак, первые русские государства, а затем и Киевское, возникли в результате внутреннего общественно-экономического развития восточных славян, а не под воздействием внешних обстоятельств!

Предпосылками образования древнерусского государства были:

1. Этническая общность, один язык.

2. Необходимость соединить силы для борьбы с кочевниками и Византией.

3. У становление контроля на всем пути из «варяг в греки ».

4. Сходство языческих верований, а позже единая христианская религия.

И еще один важный вопрос требует ответа: почему разложение первобытнообщинного строя у восточных славян привело к созданию феодальной, а не рабовладельческой государственности?

Вопрос этот до сих пор достаточно не изучен. Видимо все-таки в условиях сурового климата широкое применение труда рабов было не целесообразным (сезон сельскохозяйственных работ был краток, а содержание рабов в осеннее-зимние периоды дорогостоящее).

Интересно отметить, что на Руси рабов зачастую наделяли землей, хозяйством, превращая по существу в крепостных крестьян.

Рабство не стало на Руси господствующей формой эксплуатации, восточные славяне миновали в своем развитии рабовладельческую формацию.

К IX веку у восточных славян устанавливается феодальная собственность на землю и складываются классы - феодалы-землевладельцы и феодально-зависимые крестьяне.

В господствующий класс феодалов входили; киевские князья, местные (племенные) князья, общинная знать, дружинники, верхушка служилых людей. Класс феодалов формировался постепенно. По мере того, как оформляется класс феодалов, им присваивается название бояре . Боярство формируется 2-мя путями. Во-первых, боярами становится родоплеменная знать, выделявшаяся в процессе разложения родового строя. Вторую категорию составляли бояре княжеские, т. е. формировавшиеся из княжеской дружины. Их называли княжьи мужи, бояре-огнищане. В дальнейшем, по мере укрепления власти киевских князей эти 2 группы бояр (земские и княжеские) сливаются, различия между ними исчезают.

Общим для них было то, что все они были крупными земельными собственниками. Землю они либо получали от князя за службу, либо захватывали общинные земли. Земля была их наследственной собственностью, такие земельные владения назывались вотчинами.

После принятия в X веке христианства значительная часть земель сосредотачивается в руках церкви, монастырей, духовенства. Духовенство становится привилегированной социальной группой, его также следует отнести к господствующему классу. Принятие христианства стало важным фактором укрепления отечественной государственности на начальном этапе ее развития.

Христианское вероисповедание, сменившее язычество, принесло с собой учение о божественном происхождении верховной власти, смиренном к ней отношении. В руках у митрополитов и епископов сосредотачивается большое количество сел и городов, у них имелись свои слуги и даже войско. Церковь получила право взимать десятину на свое содержание. Территория страны была разбита на епархии во главе с епископами, которых назначал митрополит. Митрополит назначался константинопольским патриархом.

Все группы феодалов в древнерусском государстве находились в отношениях сюзеренитета-вассалитета. Верховным сюзереном был великий князь, его вассалами местные князья. В свою очередь местные князья были сюзеренами своих бояр и служилых людей.

Вассальные отношения между феодалами возникли еще до появления государства у славян, они уходят своими корнями в родоплеменную организацию.

Дружинники князя были также его вассалами. Он наделял их землей (либо пожизненно, либо позже они стали наделяться землей на время службы). Дружинники в рассматриваемый период могли переходить от одного князя к другому, и это не считалось изменой.

Многие крупные бояре имели также свои дружины. Эти дружинники были обязаны боярину военной службой, их можно назвать вассалами второй очереди.

С ростом феодального землевладения и увеличением могущества феодалов росли их политические права. Феодалы получали от своих сюзеренов-князей так называемые иммунитеты , которые освобождали их от платежа дани в пользу князя, давали право иметь свою дружину, давали право судить собственным судом подвластное им населения. Политическая власть становилась все в большей степени атрибутом крупной феодальной собственности.

Класс феодально-зависимых крестьян складывался различными путями. Процесс феодализации приводит к тому, что постепенно становится все меньше и меньше свободных крестьян-общинников. Прямое насилие, внеэкономическое принуждение - это основной путь попадания в феодальную зависимость свободных крестьян общинников. Раздавая земли за службу, жалуя земли вместе с населявшими их крестьянами церкви, монастырям, князья тем самым насильственно превращали некогда свободных общинников в зависимых крестьян.

Крестьянство в древнерусском государстве составляло основную массу населения. Их называли - смерды. Некоторые исследователи смердами называют всех крестьян, другие считают, что смерды - это лишь та часть крестьянства, которая уже закабалена феодалами. Во времена «Русской Правды», видимо, смерды делились на свободных и зависимых . Свободные смерды уплачивали налоги и выполняли повинности только в пользу государства. Зависимые смерды - это те смерды, которые попали в зависимость от феодалов. Эта зависимость могла быть большей или меньшей, но выражалась она в том, что они обязаны были платить подати, т.е.отбывать феодальные повинности. В статьях «Русской Правды» постоянно проскальзывает неравноправное положение смердов, их зависимость от князей.

Крестьяне-смерды жили общинами-вервями. Вервь-община была соседской, территориальной, она уже не носила кровнородственный характер.

Другую категорию зависимого населения составляли закупы . Закупы - это смерды, которые попали в тяжелое экономическое положение, утратили свою хозяйственную самостоятельность. Взяв купу у феодала (это могла быть земля, скот, зерно и т. д.), закуп обязан был работать на господина до возвращения «купы», т. е. займа. В данном случае мы имеем дело с экономическим принуждением, т. е. это второй путь попадания в феодальную зависимость (первый путь - это силой, внеэкономическое принуждение).

В Киевской Руси были и другие категории феодально-зависимого населения - изгои.

Изгои - это люди, лишившиеся своего прежнего статуса, т. е. вышедшие, покинувшие по разным причинам общину или какое-то другое сообщество.

Изгоями становились вконец разорившиеся смерды, покинувшие общину, купцы-банкроты, дети духовенства, не научившиеся грамоте и т. д.

Холопы (челядь, рабы) - наиболее бесправная часть древнерусского государства. Личность холопа не защищалась законом.

За его убийство взимался штраф, как за уничтожение имущества. Штрафную ответственность за холопа нес всегда его господин. Холоп не имел собственности, он сам был собственностью господина. Источниками холопства были: плен, брак с рабыней, рождение от рабыни, банкротство. В холопов превращали людей, совершивших тяжкие преступления, холопом мог стать беглый закуп. Кстати, закуп в отличие от холопа имел некоторые права и защиту закона.

Хотя рабов в Киевской Руси было много, но рабство не стало основой общественного производства. Оно осталось лишь одним из укладов. Главное значение имели феодальные производственные отношения.

Городское население в древнерусском государстве было свободнее крестьян. Городов на Руси насчитывалось тогда до 300. Они были центрами ремесла и торговли, военными опорными пунктами. Все городское население платило налоги. Древнерусские города не имели своих органов самоуправления (в отличие от Запада). Города находились под княжеской юрисдикцией. Свободные городские жители пользовались правовой защитой Русской Правды, на них распространялись все её статьи о защите чести, достоинства и жизни. Особую роль в жизни городов играло купечество, которое объединялось в корпорации (гильдии), называвшиеся сотнями. Обычно «купеческое сто» действовало при какой либо церкви.

Подводя итог по вопросу об общественном устройстве Киевской Руси, отметим следующее: все феодальные общества (древнерусское также) были строго стратифицированы,

т. е. поделены на сословия, права и обязанности которых четко определялись законом как неравные по отношению друг к другу и к государству. Каждое сословие имело свой юридический статус. Рассматривать феодальное общество как поделенное лишь на эксплуататоров и эксплуатируемых было бы упрощением.

Основную массу населения древней Руси составлял сельский люд. Древняя Русь знала рабов. Труд рабов-холопов широко использовался в хозяйстве князей, бояр, дружинников и прочих «лучших мужей».

В древнейших, дошедших до нас источниках, в договорах князей Олега и Игоря с Византией, заключающих в себе отрывки еще более древнего «Закона Русского», в «Русской Правде» Ярослава говорится о холопах (рабах) и челяди.

Челядь — древнейший термин, обозначающий всякого рода зависимый люд. «Челядь» — прежде всего рабы, приобретаемые главным образом в результате захвата в плен («полона»), в процессе войн. Но понятие «челядь» несколько шире, чем собственно раб — «холоп» или «роба». Эти последние выступают в более поздних источниках под названием «челядин полный». Итак, всякий холоп — челядин, но не всякий челядин — холоп. Челядью являются и слуги, работающие в хозяйстве господина и ведающие его хозяйством, и всякого рода зависимый и эксплуатируемый люд. Но не челядь составляла основную массу сельского населения. В глубокой древности для обозначения его существовал один термин — «люди». Термин «люди» в обозначение сельского населения, несомненно, уходит в первобытную древность и среди славян был широко распространен от Ладожского и Онежского озер до Балкан и Эгейского моря, где болгарское слово «люднэ» обозначало сельское население в целом. Термин «люди» в смысле «сельское население», «данники», существовал и на севере, в новгородских землях, где, заимствованный из русского языка, он стал самоназванием вепсов («людики»), вошедших в состав карельской народности.

Такое социальное значение термина «люди» сохранилось и гораздо позднее; еще в XVIII и XIX вв. о крестьянах и дворовых, принадлежавших каким-либо Шереметьевым или Юсуповым, говорилось, как об их «людях». Вместе с тем на Руси с каких-то пор (установить точно это пока невозможно) сельское население в целом стало обозначаться термином «смерд». Термин «смерд» уходит в седую даль времен, к тем временам, когда люди разных племен чаще всего называли себя просто «люди».

Постепенно термин «смерд» начинает обозначать то же, что и «люди», «простая чадь» сел и весей. Позднее он вытеснится словом «крестьянин». В источниках XII-XIII вв. мы уже часто встречаем термин «смерд», обозначающий сельское население вообще (смерды — данники, поданные; смерды — жители сел; смерды — работники, землепашцы, страдники и т. п.). Как и позднее термин «крестьянин», слово «смерд» в древней Руси имело несколько значений. Смердом именовали свободного общинника-земледельца, обязанного лишь платить дань князю и выполнять некоторые повинности. Смердом называли вообще любого поданного, буквально «находящегося под данью», подчиненного, зависимого. Смердом назывался в недалеком прошлом еще свободный данник, ныне княжеским повелением, т. е. путем внеэкономического принуждения, ставший рабочей силой княжеской или боярской вотчины. Такое разнообразие значения термина «смерд» обусловлено тем, что по мере развития феодальных отношений усложнялось положение тех категорий сельского населения, которые выступали под этим названием.

Позднее термин «смерд» в устах феодальной верхушки приобретает оттенок пренебрежения. Еще позже он заменится словом «мужик». «Беззаконники из племени смердья», — говорит Ипатьевская летопись о двух неугодных князю галицких боярах. «Пойди, смерд, прочь! Ты мне не надобен», — крикнул Василий III знатному боярину. Таким образом, смерды — это общинники-данники, с которых во время «полюдья» собирают всякие поборы княжеские дружинники. Позднее, с оседанием дружин на земле, бояре-дружинники превращали смердов из данников в зависимых людей, т. е. теперь они были заинтересованы не в дани со смердов, а в самих смердах, в их хозяйстве. Смерд — зависимый от князя человек. Об этом говорит вознаграждение за убийство и за «муку» смерда, идущее в пользу князя, переход имущества умершего смерда князю, если у покойного не было сыновей, штраф за убийство смерда, равный цене, уплачиваемой князю за убийство его холопа, пастьба скота смерда вместе со скотом князя и т. д. (См. «Правда Русская», т. I, стр. 113-114). Смерд прикреплен к земле, он дарится вместе с ней. Изменить свое состояние он может, только выйдя из общины, бежав и тем самым перестав быть смердом. Смерд обязан платить оброк, т. е. дань, превратившуюся в феодальную ренту. Покидавший общину, разоренный смерд вынужден был искать заработка на стороне или закабаляться. В этом случае он превращался в рядовича, закупа, «наймита». Превращенный в раба, он становится холопом.

Каким же путем шло превращение общинников в зависимый люд? Древняя Русь знала две стороны этого процесса: захваты феодалами общинных земель и закабаление общинников.

В IX-XI вв. на Руси общинники в большинстве были уже «подданными» в том смысле, что они состояли «под данью», платили дань. Причем число общинников, только платящих дань, быстро сокращалось. Вначале князья раздают своим дружинникам не столько земли, сколько дани с земель, а затем уже сама земля смерда захватывается князьями и дружинниками, дарится и раздается. Вместе с землей и угодиями дарятся и раздаются и живущие на этой земле общинники. Экспроприируется их собственность, а они сами, всей общиной, превращаются в собственность князя, боярина, церкви, передаются по наследству, продаются.

Но была и другая сторона процесса превращения общинников в зависимых — их закабаление.

Неурожаи, голод, стихийные бедствия, нападения врагов, грабеж со стороны дружинников, чрезмерные поборы разоряли общинников. Разоренный общинник вынужден был выходить из общины (если она сама не распадалась в силу ряда причин) и закабаляться. Превращаясь в закупа, рядовича и т. д., он уже не именовался «сельским людином», «простой чадыо» или «смердом». Изменение в его положении вызывало изменение в его наименовании. Вырванный по тем или иным причинам из общины, «верви», «мира», общинник становился легкой добычей для феодала; он попадал в число зависимой от него «челяди» и выступал под этим или под более точно определявшим его положение названием.

Так ширилось на Руси феодальное землевладение, усложнялись формы феодальной зависимости, росло число и умножались категории эксплуатируемого населения. Феодальные отношения распространялись по всей территории Восточной Европы.

Рост феодальной эксплуатации не мог не вызвать антифеодальных народных движений, восстаний сельского люда и городской бедноты.

Сопротивление в те времена принимала различные формы. Она проявлялась в бегстве, когда крестьяне буквально уходили от феодализма на те места, куда он не успел еще проникнуть. Приобретает она форму разрозненных, стихийных, местных восстаний. Выражается классовая борьба и в попытках сельского жителя восстановить общинную собственность. Сельский общинник считал своим все то, что возделано его руками, полито его потом, что освоено им, его отцом и дедом, все то, что, как позднее говорили крестьяне на Руси, «исстарь потягло» к его двору, к его общине, все, «куда топор, соха, коса ходили», но что теперь превратилось в собственность князя, его «мужей», дружинников.

Смерд шел в лес собирать мед на те же бортные урожаи, где исстари собирал мед он, его отец и дед, несмотря на то, что бортное дерево, на котором ему был известен каждый сучок, уже было отмечено свежевырубленным на коре знаком княжеской собственности. Смерд запахивал своей «сошкой кленовой» тот участок земли, который он сам «выдрал» из-под леса, спалив лесные исполины и выкорчевав пни, несмотря на то что межа, проложенная каким-нибудь сельским тиуном-княжеским или боярским слугой уже приобщила это политое его потом поле к обширным владениям князя или боярина. Он выгонял свою скотину на поле, где пас ее с юных лет, но поле это было уже княжим, боярским.

Эти попытки сельского люда восстановить свое древнее общинное право владеть землями и угодьями по затраченному труду господствующая феодальная верхушка считала преступлением, нарушением ее «законных» прав. «Русская Правда» впоследствии учтет эти преступления и установит наказания за них; но это было преступлением только с точки зрения господствующей знати.

Для сельских «людей» Руси, являвшихся в IX-X и начале XI в. чаще всего еще только данниками князя и общинниками, совладельцами своих земель и угодий, это была справедливая борьба за восстановление их попранных прав, за возвращение того, что исстари принадлежало им, так как было освоено их трудом и давало средства к жизни. К новым порядкам привыкнуть смерду было нелегко; он защищал старую общинную собственность, считая ее справедливой, и, наоборот, боролся против частной феодальной собственности, будучи уверен в ее незаконности. «Русская Правда» так много внимания уделяет преступлениям против частной феодальной собственности именно потому, что в тот период борьба с ней простого сельского и городского люда представляла собой нечто обыденное и повседневное.

Фактический материал по истории Древней Руси свидетельствует о рабовладельческом характере древнерусского общества как в период принятия христианства, так и после крещения, причем имелась тенденция в сторону увеличения труда рабов в хозяйствах рабовладельцев. Помимо домашнего хозяйства, рабы использовались в сельском хозяйстве и ремесле. Рабов в Древней Руси рассматривали как вещь, их покупали и продавали, беглых рабов разыскивали. Рабы эксплуатировались в княжеском хозяйстве, в хозяйствах бояр и служителей церкви. Рабы ненавидели своих господ, проклинали их («…рабы же единогласно рекут: дай бог той жене спесивой сухотою болеть, что она нас не бережет! Дай ей бог то видети над детьми своими, что она нам сотворила!» - говорится в одном древнерусском памятнике 59). Рабы испытывали всевозможные притеснения в хозяйствах древнерусских рабовладельцев. В хозяйстве князя Изяслава рабы «многожды же биемы суть от приставник» 60 . Не выдержав притеснений, как сообщает новгородская летопись, рабы в 1068 г. удавили своего господина - новгородского епископа Стефана 61 . Киево-Печерский патерик (XI-XIII вв.) содержит неоднократные упоминания о церковных и монастырских рабах, о рабах других господ. Поэтому нет никаких оснований для утверждений, что христианство препятствовало развитию рабства после падения Рима. Рабство существовало в Европе не только после падения Рима, но и много веков позднее. Имеются сведения, что в XII веке Друцк был центром работорговли на территории Белоруссии 62 . Как уклад в хозяйстве рабство существовало в России даже в XVII - начале XVIII в. 63 . Рабовладение в качестве уклада существовало долго и в средневековой Европе. В XV в. на Балеарских островах был рынок для продажи рабов 64 . Библейским учением рабство оправдывалось в капиталистической Америке XIX в.

В Древней Руси после постройки первой церкви в Киеве при Владимире была установлена десятина в пользу ее служителей, затем она была распространена и на другие церковные организации. Церковь получила право суда по семейным, гражданским делам, по делам о святотатстве, о наследстве, т. е. церковь решала вопросы социального порядка, помогала князю в управлении государством.

В середине XI в. образовался Киево-Печерский монастырь, а затем появились монастыри и в других городах Руси. Они становились экономическим оплотом церкви, хранителями церковных традиций, центрами подготовки христианских кадров. Через монашеское звание шел путь к сану епископа. Монастыри становились крупными землевладельцами, в хозяйствах которых эксплуатировался труд рабов. Первый настоятель Киево-Печерского монастыря вышел из семьи курского рабовладельца 65 .