Языкознание в средние века. Книга в средние века. Что искали средневековые алхимики

ЗАБАБУРОВА НИНА ВЛАДИМИРОВНА

ХАЗАГЕРОВ ГЕОРГИЙ ГЕОРГИЕВИЧ

Зарубежная литература раннего Средневековья (V – X вв.)

Часть 1 .

(учебное пособие)

Ростов-на-Дону

Рецензенты:

Профессор кафедры русской литературы ЮФУ доктор филологических наук Балашова Ирина Александровна

Старший преподаватель кафедры теории и истории мировой литературы ЮФУ кандидат филологическх наук Котелевская Вера Владимировна

Забабурова Нина Владимировна, Хазагеров Георгий Георгиевич.

Учебное пособие «Зарубежная литература раннего средневековья (5-10 вв.). Часть 1.

Аннотация

Данное пособие знакомит с основными памятниками религиозно-философской, исторической и художественной литературы V – X веков. Потребность в подобном издании сейчас ощущается очень остро. Редкие и достаточно архаичные средневековые тексты остаются большей частью недоступными студентам. Изданная в свое время Б.И. Пуришевым «Хрестоматия по зарубежной литературе средневековья» (т. 1. –М., 1974; т. 2. –М., 1975) в основном ориентирована на литературу зрелого средневековья. Между тем в современной медиевистике определился новый интерес к истокам средневековой словесности, к эпохе перехода от античности к средневековью.

В данное пособие впервые включены разделы, представляющие канонические религиозные тексты и наследие латинской патристики, значительно расширены разделы, посвященные латинской литературе V – VIII веков, Каролингскому Возрождению. При работе над пособием учтены новые издания средневековых текстов, в частности Аврелия Августина, Боэция, Григория Турского. Все тексты снабжены историко-литературными справками и комментариями.

ЧАСТЬ 1

Введение

Начало средневековья принято связывать с определенной датой – 476 г., когда король гóтов Ододакр захватил римский престол, став первым императором-варваром. Событие это имеет скорее символический, чем конкретно-политический смысл, но с него принято начинать отсчет нового средневекового времени, навсегда отодвинувшего в прошлое античность.

Кризис Римской империи, постоянные набеги варваров на римские провинции и на саму столицу начинаются уже с первых веков нашей эры. Так называемая эпоха великого переселения народов преобразила карту Европы, подготовила новые очаги цивилизации, которую с тех пор принято называть западноевропейской. Процесс движения, перемещения, ассимиляций продолжался в течение многих веков и составил содержание эпохи, получившей название раннее средневековье (V – X в.в.)

Основной смысл этой эпохи – столкновение античного и варварского миров, их глубокое взаимодействие, определяющее качественно новую форму цивилизации – европейский феодализм.

Самоопределение варварских, прежде всего германских, племен шло в двух основных направлениях. Варвары, завоевавшие территории бывших римских провинций (франки в Галлии, остготы в Италии, вестготы в Испании) испытывали обратное влияние более высокой римской культуры и проходили через процесс «романизации», усваивая философские религиозные, художественные идеи поздней римской античности вместе с ее языком – латынью. Долгое время у романских народов латынь была единственным письменным языком – языком науки, политики, религии и даже художественной литературы. Ярким примером этого искомого, хотя во многом иллюзорного, синтеза античной и варварской культуры стало Каролингское Возрождение.

Северные германские племена, в силу их территориальной отдаленности, избегли активной романизации. Норманны, которых называли викингами, совершали набеги на Европу с островов Скандинавии, постепенно они осуществляют колонизацию Исландии, Британских островов, заселяют север Франции. Отсутствие культурных контактов с далеким Римом имело и свой положительный результат: эти северные племена сохраняют самобытную мифологию, письменный язык. И именно здесь, на северных островах, передаются из поколения в поколения памятники эпической народной поэзии на племенных наречиях. Раннее средневековье предлагает нам великолепные образцы скандинавского, англосаксонского эпоса. Особую роль в эту эпоху сыграла культура кельтов, во многом загадочного племени, местом обитания которого в эпоху варварских нашествий стала Ирландия.

Важнейшим объединяющим и цивилизующим фактором для европейских варварских племен явилось их приобщение к христианству. Оно создало определенный фундамент психологической и исторической общности, определившей самосознание рождающейся Европы. Христианские мотивы и образы органично входят в западноевропейское средневековое искусство, определяют его особый смысловой код, вне которого оно не может быть постигнуто.

К Х веку в Европе происходит некоторая стабилизация, возвещающая о начале новой эпохи – классического, или высокого, средневековья. Утихает беспорядочное и буйное движение племен, определяется система политических, экономических, правовых понятий феодализма, складываются контуры будущих европейских государств. С этого времени мы уже можем говорить не о литературе племен и регионов, а о литературе национальной, обретающей собственный язык, самостоятельные образные решения.

Предшествующие этому расцвету века традиционно трактовались как эпоха глубокого культурного кризиса, так называемые «темные века», существовавшие на пепелище античной культуры, на фоне разрушенных римских городов, в темноте и запустении неосвоенных природных пространств. Однако именно эти «темные века» сохранили и донесли до нас все известные нам памятники греко-римской культуры, именно в эту эпоху без устали переписывались книги в монастырских скрипториях, на развалинах языческого мира создавалась величественная соборная конструкция единого христианского универсума. Мы надеемся, что наш труд хотя бы отчасти приподнимет занавесу над «темными» веками и заставит заново зазвучать голоса незаслуженно забытых «строителей» средневекового мироздания.

Языки. Письмо и книги в Западной Европе средних веков.

На каких языках написана представленная в хрестоматии литература? Как соотносятся они с современными европейскими языками? Имели ли они собственную письменность? Как выглядела и как изготовлялась средневековая книга?

Литература, представленная в хрестоматии, написана на индоевропейских языках. Это романские, германские и кельтские языки. Особую роль в языковой ситуации Западной Европы играла латынь.

Латинский язык – один из италийских языков, кардинальным образом повлиявший на развитие европейской культуры. Для поздней латыни (со II в.) характерен разрыв между устной и письменной формами речи. Если последняя сохранилась и после VI в. и дала обширную наднациональную литературу, то первая (так называемая народная латынь) распалась на диалекты, из которых к IX в. и сложились романские языки. «Латинский язык ежедневно изменяется во времени и пространстве», – писал об этом процессе его современник Иероним.

Окситанский (провансальский) – язык галло-романской подгруппы романских языков, распространенный на юге Франции и в Альпийской Италии. Выделился из галльского языкового единства в XI в. Расцвет литературы – в XII – XIII в.в. в связи с поэзией трубадуров.

Французский – романский язык той же подгруппы. В его истории выделяют старофранцузский (IX – XIII в.), среднефранцузский (XIV – XV в.в.), раннефранцузский (XVI в.), новофранцузский (XVII – XVIII в.) и современный. Первый связный текст на старофранцузском языке – «Страсбургские клятвы» (842 г.).

Итальянский – романский язык итало-романской подгруппы, наиболее близкий к латинскому. Первые памятники письменности относятся к X в. Литературный язык сложился на основе флорентийского говора тосканского диалекта под влиянием творчества Данте, Петрарки и Боккаччо.

Испанский – романский язык иберо-романской подгруппы. До конца XV в. чаще называется кастильским. Первый памятник письменности – «Песня о моем Сиде» (1140 г.).

Готский – германский язык восточной (вымершей) подгруппы. Наиболее значительный памятник – перевод Библии вестготским епископом Вульфилой (Ульфилой), дошедший в остготских рукописях
V – VI в.в.

Английский – германский язык западной подгруппы, ведет начало от языков германских племен англов, саксов и ютов. Древнеанглийский период (VII – XI в.в.) назывался англосаксонским. Завоевание Англии норманнами в 1066 г. привело к длительному периоду двуязычия: французский язык функционировал как официальный, а английский продолжал употребляться как язык простого народа. В основу литературного языка лег язык Лондона. Его утверждению способствовало книгопечатание и литературная деятельность Дж. Чосера. Первый памятник письменности – надпись на ларце Фрэнкса (VII в.): Древнейший памятник литературы – «Беовульф».

Немецкий – германский язык западной подгруппы. Донациональный период – до XVI в. Тенденция к образованию наддиалектных форм языка обозначается в XII – XIII в.в. на юго-западной основе. В укреплении этой тенденции играет роль книгопечатание (XV в.) и реформация, в особенности перевод Библии Мартином Лютером (1483-1546). К древнейшим памятникам письменности относятся Сен-Галенский глоссарий (VIII в.) (алеманский диалект), переводы Исидора на рейнско-франский диалект (VIII – IX в.в.).

Скандинавские языки образуют особую группу среди германских, в которую входят датский, шведский, норвежский, исландский, фарерский. Все они восходят к праскандинавскому языку, первые памятники которого, представленные надписями (так называемое руническое письмо, см. ниже), относятся к III в. Древнейшие рукописи на основе латинской графики датированы второй половиной XII в. Они написаны на древнеисландском языке. Это «Старшая Эдда», «Младшая Эдда» и саги.

Кельтские языки образуют особую группу индоевропейских языков наряду с романскими, германскими и другими. Она включает ирландский, гельтский, валлийский и бретонский (живые языки), а также иэнский, кориский, кельтиберский, лепонтийский и галльский (вымершие). Принято делить кельтов на островных и континентальных. Наиболее важен для истории европейской литературы ирландский язык (язык островных кельтов), в развитии которого выделяют следующие периоды: древнейший, или огамический (об огамическом письме см. ниже) с IV по начало VI в., архаический древнеирландский – с середины VIII по начало XVIII в., классический древнеирландский – с середины VIII по начало X в., среднеирландский – с середины X по конец XII в., новоирландский – начало XIII – конец XVII в., современный – с начала XVIII в. Древнейшие памятники огамического письма относятся к IV – VII в.в. Первые памятники на латинской основе дошли с VI в., но в рукописях не раннее XI в. Древнейшие саги дошли в сборниках XII в.

Судьба европейской письменности, а через нее и культуры во многом определена различием в языковой политике, проводимой Римом и Византией. Рим исходил из трехъязычия – богослужение допускалось на одном из трех языков: еврейском, греческом, латинском. На этих языках были написаны тексты Священного Писания. Византия же допускала использование для этих целей местных языков. В результате в ареале римского влияния латынь стала общим наднациональным языком культуры, что имело как положительные, так и отрицательные следствия. К последним относится то, что это задержало развитие письменностей на латинской основе, так что письменности эти в Западной Европе складывались стихийно, а национальные языки долго не становились литературными в полном смысле этого слова, так как языком науки оставалась латынь. Кроме того, богослужение на латинском языке, особенно в нероманских странах, становилось барьером между верующими и церковью, что впоследствии и послужило одной из причин Реформации, победившей прежде всего в нероманских странах. Правда, Августин, Иероним и папа Григорий Великий призывали приблизить устный язык к народной речи, оставив письменным каноническую латынь. Так, Блаженный Августин писал: «Лучше пусть нас порицают грамматики, чем не понимает народ». Запрет литургии на местном языке время от времени отменялся. Так, западным славянам была разрешена литургия на народном языке в 868, 870, 880 и 1067 г.г. Однако за этими разрешениями следовали запреты. С другой стороны, огромная литература на латинском языке создала общий культурный фонд Западной Европы и способствовала ее культурной интеграции. Отметим также, что Ренессанс зародился в Италии и охватил главным образом страны римского ареала.

Языковая политика Византии тоже имела свои плюсы и минусы. Национальные письменности в восточном ареале христианского мира складывались рано и как результат сознательной деятельности отдельных личностей: готское письмо было создано Вульфилой в 4 в., армянское – Месропом Маштоцем – в V в., славянское – Константином Философом – в IX в. О происхождении (очень раннем) грузинского письма нет единого мнения. Таким образом, отрицательных последствий римской языковой политики эти народы не знали. Исключение составляют готы, которые затем (вследствие интеграционного движения) попали под влияние Рима и утратили собственную письменность. Однако народы восточного ареала христианства не имели той единой латинской среды, которая, например, позволяла образованным людям Европы путешествовать из страны в страну, не сталкиваясь с языковым барьером. В наиболее выгодном положении оказались восточные и южные славяне, у которых роль наднационального языка выполнил старославянский. Однако этот язык обслуживал только один культурный регион Европы.

Рассмотрим теперь, какая письменность обслуживала названные языки.

Латинское письмо , имевшее длительную историю, продолжало развиваться и средние века: возникло деление букв на прописные и строчные и появились знаки препинания.

Романская письменность развивается сравнительно поздно. Карл Великий (742 – 814) провел реформу, стремясь привести произношение в соответствие с латинским написанием. В результате этой реформы народная речь лишилась письменности, а это, в конечном счете, стимулировало появление письменности на родном языке, в первую очередь, во Франции. Свои тексты на родном языке появились во Франции в IX в., в Провансе в XI в., в Испании, Португалии и Каталонии в XII – XIII в.в. Диактрические (надстрочные) знаки появились впервые в старофранцузских (норманских) рукописях в Англии в XII в. Это знаки ударения над согласными буквами, используемые для передачи особенностей фонологической системы новых языков.

Германская письменность характерна переходом с рунического письма на новое письмо на латинской основе. Руническое письмо применялось со II – III в.в. до позднего средневековья. Руны использовались для записи на твердом материале и поэтому имеют характерные заостренные формы. Различают старшие общегерманские руны (алфавит футарк насчитывал 24 знака) и младшие – скандинавские. Старые руны употреблялись в основном в магических целях (само слово соотносимо с готским «тайна», др. верхн. нем. «шептать»). Они встречаются на оружии, украшениях и камнях и содержат много собственных имен и сакральной лексики.

Младшие руны фигурируют в мемориальных надписях на камнях, в том числе и стихотворных. Раньше всего руническое письмо исчезло в Германии, где оно считалось языческим, позже всего – в Скандинавии, где имелись руны христианского содержания. До наших дней сохранился лишь один рунический знак в составе исландского алфавита.

Первый германский народ, который стал пользоваться латинской письменностью, – англосаксы. Франкский король Гильперик (ум. 584) предложил реформировать латинский алфавит для обозначения германских корней, о чем известно по комментариям Григория Турского.

В отношении кельтского письма отметим наличие в нем огамического периода. Огамический алфавит представляет собой черточки, расположенные по обе стороны от ребра камня. Названия букв связаны с названиями деревьев, так как деревья занимали важное место в древних магических представлениях кельтов. Группировка букв алфавита говорит о развитии в дописьменный период аллитерационной поэзии. Ранние записи относятся к III в., поздние – к IX – X в.в. Это краткие эпитафии, надписи на сосудах и другая эпиграфика. Знание огамического письма сохранилось в Ирландии до XIX в.

Все европейские письменности так или иначе связаны с греческой или латинской. Речь идет, конечно, не о начертании знаков (ср. огамическое, руническое письмо), а о самих принципах графики. Все европейские алфавиты – буквенные.

До изобретения книгопечатания (середина XV в.) книги были рукописными. В средневековой Европе они создавались в монастырях, чему особенно способствовала проведенная Кассодором реформа бенедиктинского ордена, сделавшая описание книг одной из главнейших особенностей монастырского уклада.

Писали сначала на пергамене – обработанной коже – затем (с XI в.) и на бумаге, которая снабжалась водяными знаками, называемыми в Европе филигранями. Эти знаки были разными в различных странах и в различные эпохи. Например, во Франции такими знаками были лилия, петух и собака. Инструментами письма служили заостренные металлические палочки или камышевые тростинки. С VI в. начинают употребляться птичьи перья. Записи производились чернилами, преимущественно черными. Для выделения написанного использовались красные, а в некоторых случаях золотые или серебряные чернила.

Простейшим шрифтом был каролингский минускул. Минускулом, в отличие от маюскула называется шрифт, укладывающийся в четыре мысленные горизонтали: внутренние ограничивают тело буквы, а внешние – хвосты и оси. Каролингским он назван в связи с его распространением в эпоху Каролингского Возрождения (VIII – IX в.в.). Разновидностью каролингского минускула является готический шрифт с характерным для него использованием нажимов и отпусков. Этот шрифт дольше сохранился в германоязычных странах, особенно в Германии (до XX в.). В эпоху Возрождения установилось так называемое гуманистическое письмо, которое усовершенствовало каролингский минускул, придав ему более округлые формы. Эти формы и закрепились в книгопечатании Нового времени.

Именно в середине века книга приобрела знакомую нам форму (эта форма называется кодексом), сменив свиток, с которым было неудобно работать. Соответственно, и в библиотеках книги стали храниться на полках, а не в корзинах. Переход от свитка к кодексу повлек за собой новую технику озаглавливания и рубрикации, так как раньше каждая часть книги представляла собой отдельный свиток.

Формат книги существенно колеблется в зависимости от ее функции. Самого маленького формата требовали молитвенники, среди которых встречаются крошечные, умещающиеся на ладони. Книги больших форматов были связаны с нуждами церковного пения: буквы должен был видеть хор.

Характерн6ой чертой средневековой книги были инициалы – первые буквы начальных строк, выступавшие на строки или уходившие в их глубину. Инициалы были художественно оформлены. Из них развилась миниатюра, которая сначала вписывалась в инициал как в рамку, а затем уже стала занимать целую страницу. Особенно сильный толчок к развитию иллюстрации дала эпоха Возрождения.

Другой чертой было использование различных приемов графического выдвижения – выделения в тексте главного. Сюда надо отнести не только рубрику – написанные другим цветом строки, но и сокращения, которым подвергались прежде всего слова, связанные с сакральным содержанием. Иногда эти сокращенные слова выделялись золотом и серебром, что делает совершенно неудовлетворительным объяснение этих сокращений соображениями экономии. Сокращения, актуализируя внимание, настраивали на поиски скрытого, сокровенного.

Понятие «Средние века» возникло в эпоху Возрождения и имело негативно-презрительный оттенок, применяясь для промежутка времени, отделяющего Ренессанс от античности. Подобное отношение отразилось и на истории лингвистики: вплоть до второй половины XX в., а зачастую и позднее европейскому Средневековью в научной литературе отводили обычно несколько строк, как правило, не хвалебного характера.

Что касается собственно хронологических рамок данного периода, то традиционным началом его считали V в. (падение Западной Римской империи), а концом – XV (открытие Америки Христофором Колумбом). Многие историки относили рубеж Средневековья к середине XVII в. (Английская буржуазная революция), связывая его с окончательным распадом феодальных отношений.

Говоря о лингвистической традиции в средневековой Европе, большинство историков видело в ней «теоретический застой» по сравнению с античной эпохой.

1. Единственным языком, изучавшимся в этот период, был латинский, что сужало круг наблюдаемых языковых фактов, а слово «грамматика» стало пониматься как синоним именно латинской грамматики.

2. Латинский язык был мертвым языком (использовался главным образом для письменного общения), и изучать его было можно лишь на основе письменных источников. Соответственно предметом обучения становились не звуки, а буквы – графические элементы, фонетические исследования оказались в пренебрежении.

3. Само изучение латинского языка проводилось в основном в практических целях, вследствие чего грамматика не столько описывала существующие факты, сколько предписывала их «правильное» употребление. Важнейшим пособием для изучения латинского языка оставались грамматики Доната и Присциана либо созданные на их основе компиляции; оригинальных в собственно лингвистическом отношении трудов практически не создавалось.

4. Отождествление понятий латинской грамматики и грамматики вообще привело к тому, что даже в тех случаях, когда начинали изучаться другие языки, на них механически переносились особенности латинской грамматики, что приводило к игнорированию конкретной специфики разных языков.

Во-первых, в какой-то степени так называемые новые (т. е. живые) европейские языки также попадали в поле внимания: составлялись алфавиты, делались глоссы, выполнялись переводы, сочинялись оригинальные произведения. Подобная деятельность способствовала постепенному повышению их престижа и подготавливала почву для их превращения в объект научного изучения. Историки языкознания обращают особое внимание на исландские трактаты XII в., в которых рассматривается вопрос об использовании латинского письма применительно к исландскому языку и в связи с этим описывалась сама исландская фонетика. К концу Средневековья эта тенденция проявилась уже достаточно отчетливо, отразившись, в словах Данте Алигьери о том, что народный язык «благороднее» латыни, так как он «природный», а второй – «искусственный».

Во-вторых, латинский язык не был мертвым языком, и латинская литература не была мертвой литературой. По-латыни не только писали, но и говорили; это был разговорный язык, объединявший немногочисленных образованных людей того времени. Это сказалось и на своеобразной «диалектизации» средневековой латыни: появляются изменения в произношении, словоупотреблении, в меньшей степени – в грамматике. В литературе описаны даже случаи, когда ученые из разных стран, говоря на «своем» варианте латинского языка, уже с трудом понимали, а иногда и вообще не понимали друг друга.

В-третьих, с развитием средневекового мировоззрения в первую очередь философского, грамматика привлекает внимание уже и в чисто теоретическом отношении: появляются труды, в которых делаются попытки осмыслить явления языка и интерпретировать их в более широком аспекте.

В-четвертых, в сочинениях авторов позднего Средневековья стали звучать идеи о том, что помимо общей логической основы в языках имеются и довольно значительные различия, сказывающиеся, например, в трудностях при переводе (эту мысль наиболее отчетливо высказал Роджер Бэкон).

Выделяют два этапа периодизации средневековой лингвистической мысли.

Первый («ранний») охватывает промежуток времени приблизительно с VI до XII в. В качестве его отличительной особенности называют обычно процесс усвоения античного наследия и его адаптации к новым историческим условиям. Выдающуюся роль здесь сыграли такие позднеантичные авторы, как Марциан Капелла (V в.), Анций Манлий Северин Боэций (480–524), Маги Аврелий Кассиодор (490–575).

Марциану Капелле принадлежит своеобразная энциклопедия в девяти книгах «Брак Филологии и Меркурия». К нему восходит сложившаяся в средневековой Европе система «семи свободных искусств», состоявшая из так называемого тривия, включавшего словесные науки (грамматику, риторику и диалектику, т. е. умение вести споры) и квадривия (музыки, арифметики, геометрии, астрономии). Таким образом, именно грамматика, понимаемая как искусство читать и писать, должна была служить основой дальнейшего школьного образования.

Боэций известен как переводчик на латынь основных логических сочинений Аристотеля, заложивших основу логических учений в Европе и в значительной степени определивших разработку грамматических проблем.

Кассиодором была составлена энциклопедическая компиляция латинских трудов по «словесным искусствам» (грамматика, риторика с поэтикой и логика).

В эту эпоху канонизируются в качестве основных пособий по изучению грамматики труды Доната и Присциана. Исидор Севильский, опираясь на труды Боэция, Кассиодора и других античных авторов, составляет труд, именовавшийся «Начала, или этимологии», в котором утверждалось, что сущность вещи может быть выведена из самого ее названия, а не возникает произвольно.

Наиболее важным моментом рассматриваемого периода принято считать относящееся к XI–XII вв. начало борьбы номинализма и реализма . Спор этот восходит еще к античной эпохе, и сущность его состоит в том, соответствуют или нет общим понятиям (универсалиям) какие-либо действительные явления.

Начало дискуссии связывают с именем Росцелина из Компьена (1050–1120), который выступил с утверждением, что действительным объективным существованием обладают только единичные вещи, тогда как общие понятия, т. е. универсалии, – это только имена. Из этого Росцелин делал вывод, что универсалии представляют собой просто «звуки голоса», лишь весьма косвенно связанные с самими вещами. Роды, виды и категории, согласно Росцелину, выражают не отношение вещей, а служат исключительно для классификации одних только слов.

Поскольку выводы Росцелина в определенной степени приводили к противоречию с некоторыми из церковных догматов, они вызывали резкие возражения со стороны католических философов. Особенно резко выступили против них Ансельм Кентерберийский (1033–1109) и Гильом из Шампо (ок. 1068–1121), представлявшие так называемое реалистическое направление. Согласно последнему, универсалии являются абсолютно реальными, и каждая из них целиком и полностью пребывает в любом предмете своего класса.

Один из слушателей Гильома, впоследствии ставший его непримиримым противником, Пьер Абеляр (1079–1142), отрицая реальность существования универсалий, вместе с тем отказался и от крайнего номинализма Росцелина, отмечая, что универсалия – не просто слово, имеющее физическое звучание, но она также обладает определенным значением и способна определять многие предметы, составляющие известный класс. Таким образом, согласно Абеляру, универсалии объективно существуют только в человеческом уме, возникая в результате чувственного опыта как результат абстрагирования. Эту доктрину умеренного номинализма позднее стали называть концептуализмом .

Для науки о языке рассматриваемый спор интересен в первую очередь благодаря тому, что в его ходе рассматривались основные проблемы, связанные с изучением семантической системы языка.

Второй период развития средневековой лингвистической традиции (поздний, или «предренессансный») охватывает XII–XIV вв. Эта эпоха характеризуется как расцвет и закат схоластической философии, возникшей в предыдущие века. В рассматриваемый отрезок времени западноевропейские мыслители знакомятся с рядом произведений античных авторов, в первую очередь с ранее не известными трудами Аристотеля. Наблюдается и возрастание интереса к проблемам языка.

Собственно в плане грамматического описания языка было сделано не так много: по-прежнему, основным авторитетом оставался труд Присциана, к которому составлялись многочисленные комментарии, и в этом плане можно отметить лишь один факт: категория имени, не расчленявшаяся в античной грамматике, была подразделена на существительное и прилагательное. Однако заметным явлением считается формирование в XIII–XIV вв. так называемой концепции философской грамматики. Первый опыт ее создания связывается с именем Петра Гелийского (середина XII в.).

Особую роль в развитии этого направления сыграл Петр Испанский (1210/20-1277), ставший в 1276 г. римским папой под именем Иоанна XXI. В своем трактате «О свойствах терминов», он разрабатывает учение о суппозиции (допустимой подстановке терминов), касаясь вопроса о природе значения и отмечая важность изучения элементов языка в контексте тех комбинаций, в которых они выступают в речи.

В значительной степени под его влиянием в XII–XIV вв. складывается так называемая «школа модистов» (модус, т. е. способ значения). К числу ее крупнейших представителей относятся Боэций Датчанин (XIII в.), Томас Эрфуртский (XIV в.). Модисты изучали общие свойства языка, его отношения к внешнему миру и мышлению. Они рассматривали грамматику не как чисто практическую дисциплину, а как науку. Со школой модистов связаны также изучения вопросов синтаксического значения частей речи, их выделения и др., а сама грамматика определяется как наука о речи, изучающая правильное сочетание слов в предложениях.

Как известно, с IX в. н. э. начинается существование славянской письменности (863 г.), созданной Кириллом (Константином ) и Мефодием на языке, получившем название старославянского . Имея южнославянскую основу, этот язык не совпадал с живым разговорным языком какого-либо из славянских племен, а представлял собой письменный, литературный язык, созданный для нужд христианской церкви. С течением времени, с одной стороны, продолжая сохранять свою основу, он стал видоизменяться на разных территориях, благодаря чему возникают варианты (болгарский, сербский, древнерусский) . С другой стороны, процесс развития самих славянских языков приводил к тому, что они все больше и больше расходились с церковнославянским. Указанные обстоятельства во многом повлияли на становление языковедческой традиции в странах православнославянского мира, которая зарождается как традиция описания и изучения именно церковнославянского языка.

Первым исследованием такого рода считается трактат болгарского монаха X в. Храбра «О письменах», где, излагая историю создания славянской азбуки, автор пытается также дать некоторые сведения о звуковом составе славянской речи.

Вызванная изложенными выше причинами потребность в специальном изучении церковнославянского языка приводит к появлению ряда грамматик, создававшихся по образцу греческих и латинских трудов. Древнейшей из них, дошедшей до нас, считается приписываемое жившему в X в. Иоанну Экзарху Болгарскому сочинение «О восьми частях речи», вслед за ней появляются и другие грамматики. С другой стороны, потребность в изучении латинского языка привела к переводу знаменитой грамматики Доната, выполненному известным русским переводчиком Дмитрием Герасимовым (ок. 1465-ок. 1530). Этот перевод использовался в качестве учебника.

Особую роль в разработке грамматических вопросов в России сыграла деятельность Максима Грека (ок. 1475–1556). Максим Грек в своих трудах высказывал ряд мыслей об отдельных семантических и грамматических вопросах (значение отдельных слов, употребление тех или иных частей речи). Стремясь руководствоваться правилами греческой грамматики, которым должен следовать и церковнославянский язык, Максим Грек считал вместе с тем последний, в отличие от греческого, языком еще не упорядоченным и полагал возможным вносить туда формы, свойственные живой русской речи. В соответствии с многовековой традицией Максим Грек подчеркивал и практическое значение грамматики, без знания которой невозможно заниматься никаким литературным трудом. В 1586 г. в Вильне (ныне Вильнюс) выходит первая печатная «Словеньска грамматика».

Важную роль в становлении славянской лингвистической традиции сыграла книга Лаврентия Зизания (50-60-е гг. XVI в. - после 1634 г.) «Грамматика словенска совершенного искусства осеми частей слова и иных нужных». Лаврентий Зизаний различает в ее составе орфографию, просодию, этимологию (т. е. морфологию) и синтаксис. По античной традиции он выделяет восемь частей речи (относительное местоимение иже, имя, местоимение, глагол, причастие, предлог, наречие, союз). Имена распределяются по пяти падежам: именовному, родительному, дательному, творительному, виновному и звательному. Предложение понимается им как определенное сочетание слов, выражающее самостоятельную мысль.

Особое значение для истории отечественной науки о языке имеет книга Мелетия Смотрицкого (1572–1630 или 1633) «Грамматики славенския правильное синтагма», вышедшая в свет в 1619 г. Ее автор отметил и ряд новых моментов: наличие особого «сказательного» (предложного) падежа, разряда деепричастных форм, отсутствовавших в раннем старославянском, но уже сложившихся к XVII в., и др. Вплоть до «Российской грамматики» М. В. Ломоносова работа Смотрицкого служила основным грамматическим пособием.

В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

1. Библиотеки Византии

Менее резким переход от древнего мира к средневековью был в Византии – государстве с тысячелетней историей (IV-XV вв.), образовавшемся при распаде Римской империи в ее восточной части (Балканский полуостров, Малая Азия, юго-восточное Средиземноморье). Культура Византии представляла собой синтез античной, восточной и раннехристианской культур. Христианские правители Византии были терпимы к языческой культуре и не отказались полностью от наследия античности. Греческий язык был государственным и наиболее распространенным языком империи, поэтому произведения великих греков древности были общедоступны, пользовались почетом и являлись основой образования. Все это способствовало созданию благоприятных условий для развития культуры.

В империи была широко распространена грамотность. Существовали многочисленные начальные и средние школы. Уже с IV века открывались университеты, причем не только в столице, но и в провинции.

Важную роль в интеллектуальной жизни Византии играли библиотеки. Одной из самых знаменитых была императорская библиотека, созданная в IV веке императором Константином I Великим. Его потомки продолжали заботы о библиотеке и уже к концу V века она представляла собой значительное собрание, насчитывающее около 120 тысяч книг. Среди книжных редкостей имелись списки поэм Гомера, написанные золотыми буквами на змеиной коже. Для переписывания книг и общего поддержания фондов библиотеки на высоком уровне приглашались ученые. Такое положение вещей соответствовало античной традиции.

В середине IV века сын Константина Великого – Константий II основал в столице государственный скрипторий. “Скриптор” по латыни означает “писец ”, а само слово “скрипторий ” означает мастерскую по созданию рукописных книг. Император назначал руководителя скриптория – специального чиновника – архонта, под началом которого состояло множество каллиграфов.

Константий II был создателем константинопольской публичной библиотеки – первой публичной библиотеки средневековья. Она славилась своими богатыми фондами и просуществовала по некоторым данным по падения Византийской империи.

Наряду с императорской и публичной библиотеками существовали библиотеки религиозных учреждений, учебных заведений и частных лиц.

Книжные собрания имелись во всех церквах и монастырях. До нас дошли сведения о библиотеке Константинопольского Патриаршества, библиотеках Студийского и Афонского монастырей. Патриаршья библиотека существовала по крайней мере с VII века. Фонд ее носил преимущественно религиозный характер, но кроме книг, освященных церковью, здесь имелись и труды “еретического” содержания. Хранились они в особых ящиках, отдельно от работ правоверных авторов. Известно, что в некоторых столичных монастырях практиковалась выдача книг мирянам.

В отличие от Западной Европы в Византии, где была сильна монархия, церковь не обладала монополией на образование. Многочисленные светские учебные заведения имели свои библиотеки, так как преподавание было неразрывно связано с книгой. Но из всех этих библиотек выделяется библиотека Константинопольского университета, созданная еще в начале V века. Заведовал ею специальный служитель, которого называли “библиофил”  .

Славилась Византия и частными книжными собраниями. Личные библиотеки имелись не только у императоров, вельмож и иерархов церкви, но и у ученых, профессоров, учителей. Наиболее богатые книголюбы часто, заказывая книгу переписчику, особо оговаривали элементы ее оформления. Главное внимание уделялось орнаментике и переплету, для изготовления которого использовали слоновую кость, золото, эмаль и драгоценные камни.

В среде византийских собирателей книг была предпринята первая в средние века попытка библиографического описания коллекции. Один из образованнейших византийцев IX века – патриарх Фотий – написал сочинение “Мириобиблион ”, что означает “Тысячекнижие ”. Это было описание более чем 300 книг – античных и христианских. Писатель кратко излагал содержание книги и сообщал сведения об авторе. Иногда Фотий не ограничивался простым пересказом и включал в аннотацию собственные размышления и критические заметки.

Об устройстве византийских библиотек известно немного. В раннем средневековье, следуя античной традиции, библиотеку размещали в открытых портиках зданий, и даже владельцы частных собраний, следуя моде, охотно выставляли свои книжные богатства напоказ. Постепенно эта традиция открытого хранения книг стала заменяться практикой их скрытого “сбережения” от читателей. Эти перемены были вызваны обстоятельствами разного характера. Во-первых, в средние века стоимость книг существенно возросла. Во-вторых, сказывалось влияние христианства, которое изначально было преследуемой и гонимой религией и поэтому религиозные книги хранились в потаенных, укрытых местах – сундуках и ларях. В больших библиотеках книги снабжались шифром и расставлялись в соответствии с ним. На некоторых дошедших до нас рукописях сохранились пометы, обозначавшие шкаф (или полку) и место книги на полке.

Судьба византийских библиотек незавидна. Невосполнимый ущерб им причинили вторгшиеся на территорию империи крестоносцы. В начале XIII века они захватили Константинополь штурмом и разграбили город. Сохранились свидетельства о том, что крестоносцы беспощадно уничтожали книги и проносили на копьях через весь город письменные принадлежности. Целые транспорты, груженные военными трофеями крестоносцев – богато украшенными византийскими рукописями – отправлялись в Западную Европу.

Во второй половине XIV века Константинополь был восстановлен и вновь стал столицей империи. Вместе с разрушенным городом восстанавливались и библиотеки, но это спокойствие было недолгим. В середине XVY века Византийская империя пала под натиском турков-осман, и снова это сопровождалось разрушениями, сожжением и расхищением книгохранилищ. Историки писали о кораблях, увозивших книги, о груженых рукописями телегах, о том, что золото и серебро, украшавшие переплеты, безжалостно сдирались и продавались.

Значение Константинополя для западной цивилизации велико. Деятельность византийских библиофилов, работа скрипториев, сам факт существования множества библиотек помогли сохранить значительную часть наследия Эллады, утраченного в то время для Запада.

2. Библиотеки Арабского халифата

В период средневековья Константинополь был не единственным центром культуры Восточного Средиземноморья. В начале VII века началась эпоха мусульманства. Ислам охватил большую часть арабского мира – от Персии до Марокко и за 800 лет существования Арабский халифат стал могущественной державой.

Формирование арабского литературного языка, совершенствование письменной культуры, огромное почтение и уважение к знанию вообще и к книге в частности было характерно для этого региона.

Наивысшего расцвета арабская культура достигла в VII-IX века. Арабские ученые добились исключительных успехов в математике, астрономии, медицине, географии, истории. В математике до сих пор сохранилось множество терминов арабского происхождения – например, слова “алгебра”, “алгоритм”, “цифра” и другие. Арабы ввели цифровые обозначения, которые были столь удобны, что распространились по всему миру, и мы используем их до сих пор. Процветала художественная литература. Недаром и сегодня мы читаем стихи Саади, Омара Хайяма, Рудаки и Хафиза.

Арабская наука и культура в значительной мере опиралась на античное наследие. В то время как в средневековой Европе из-за религиозных войн гибли труды античных ученых, в Арабском халифате переводили великих греков – Платона, Аристотеля, Гиппократа, Архимеда, Птолемея. Многие из этих трудов дошли до нас именно благодаря тому, что в период средневековья были переведены на арабский язык.

В VIII-IX веках халифат стал мировым центром производства бумаги. Бумага была очень удобным и по сравнению с пергаментом дешевым материалом. Развитие бумажной промышленности в Самарканде, Каире, Дамаске и других арабских городах создало условия для невиданного расцвета книгоиздательского дела. Только в одном испанском городе Кордове ежегодно изготовлялось по 16 – 18 тысяч книг. В городе Триполи, где проживало около 20 тысяч жителей, чуть ли не половина населения была занята на бумажных фабриках или в скрипториях. Некоторые скриптории в Триполи имели до 180 переписчиков. В конце Х века в одном только Багдаде насчитывалось 100 книготорговцев.

Естественно, что при таком обилии скрипториев и книжных лавок в стране имелась и обширная сеть библиотек.

Особенно отличались своим богатством библиотеки правителей-халифов и их сановников. Все наиболее значительные правители Багдада, Каира, Кордовы, Дамаска были книголюбами.

Основатель династии и первый халиф Омеядов – Муавий I (?-680) заложил основы одной из первых арабских дворцовых библиотек. В Дамаске он основал “Дом мудрости ” (“Байт аль-хикма”) – учреждение, представляющее собой одновременно библиотеку и государственное хранилище архивных документов. С 689 года архив и библиотека стали существовать раздельно. Основу библиотеки Муавия I (как и большинства арабских библиотек) составляла корановедческая литература, но имелась и богатая коллекция книг по медицине, философии, астрологии, математике, истории. После переноса столицы из Дамаска в Багдад, библиотека тоже была переведена в новую столицу.

Арабские историки пишут, что внук Муавия I Халид ибн-Язид ибн-Муавия разрешил образованным мусульманам пользоваться библиотекой, копировать нужные книги из ее фонда. Таким образом, библиотека из дворцовой постепенно превращалась в публичную.

Основателем знаменитой Багдадской дворцовой библиотеки был не менее знаменитый халиф Харун аль-Рашид (766-809), образ которого запечатлен в сказках “Тысяча и одна ночь” . Он пополнял ее на протяжении всей жизни. Немало рукописей было получено из Византии и других стран в качестве дани или подарков. Сын Харуна – халиф Аль-Мамун значительно расширил это книжное собрание. Фонд библиотеки составлял сотни книг. Возглавляли ее трое персидских ученых. Аль-Мамун превратил закрытую дворцовую библиотеку в публичную, разрешив в нее доступ не только известным ученым, но и любым образованным читателям.

Халиф Аль-Хаким II (961-977), правивший в Кордове, объединил существовавшие до него три дворцовых библиотеки. Фонд объединенной библиотеки составлял 400 тысяч томов. Объем каталога этого книжного собрания, содержавший заглавия книг и имена авторов, составлял 44 тетради по 90 листов каждая.

Аль-Хаким II имел агентов, которые вели библиографические поиски книг по всему миру, сообщая халифу обо всех новинках и редкостях. Пополнение фонда библиотеки в самой Кордове осуществлялось многочисленным штатом писцов, переплетчиков, иллюстраторов. Библиотека имела отделы, разделенные на секции. В штате библиотеки был библиотекарь-каталогизатор.

Подражая правителям, арабские аристократы составляли богатые частные библиотеки. Известна библиотека визира ибн Аббада, который был одержим любовью к книгам. Он собрал вокруг себя лучших представителей искусства слова, переписывался со знаменитыми писателями и учеными. Его библиотека насчитывала 117 тысяч книг. Каталог библиотеки составлял 10 томов. Будучи государственным деятелем и воином, ибн Аббад много путешествовал и повсюду в походах его сопровождала библиотека. Верблюды в книжном караване везли книги в алфавитном порядке, так что библиотекари – караванщики всегда могли быстро и легко отыскать нужную рукопись.

Библиофилия в Арабском халифате считалась проявлением хорошего тона не только среди аристократов. Были собиратели книг и среди людей простого сословия и небольшого достатка. Например, учитель ибн Хази обладал прекрасной, тщательно подобранной коллекцией, которая была широко известна. Сохранилось завещание арабского переводчика ибн Тиббона сыну: “Я собрал большую библиотеку. Держи ее в порядке. Приготовь списки книг каждого шкафа и поставь каждую книгу в надлежащий шкаф. Прикрывай книги красивыми занавесками, охраняй от воды с потолка, от мышей, от всякого вреда, ибо они – лучшее твое сокровище”.

В IX веке на смену “Домам мудрости ”, в которых библиотечные функции сочетались с архивными, стали приходить “Дома науки ” (“Дар аль-ильм”), в стенах которых чтение было тесно связано с обучением. В этот период в крупных городах Арабского халифата открываются высшие образовательные учебные заведения – медресе. Некоторые из них со временем стали университетами, где наряду с богословием преподавались точные и естественные науки, философия, медицина. Первым учреждением подобного типа стала библиотека Багдадского университета (993) – крупный научный и религиозный центр. Но, пожалуй, наибольшую известность получила библиотека “Дома науки ” в Триполи. В литературе приводится поистине астрономическая цифра, характеризующая величину книжного фонда этой библиотеки – 3 миллиона томов! При этом только Корана было 50 тысяч экземпляров и 80 тысяч экземпляров комментариев к нему. Штат библиотеки состоял из 180 сотрудников. Удивительно, что такая крупная библиотека просуществовала всего 30 лет и погибла от пожара во время нашествия крестоносцев.

Отличительной чертой библиотек данного типа была учебно-педагогическая работа. Они впервые в истории библиотечного дела стали центрами распространения различных идей и учений. В Европе подобные библиотеки появились значительно позже.

В Арабском халифате существовали и так называемые “присоединенные библиотеки ”: они создавались при каких-либо учреждениях – мечетях, мавзолеях, больницах. Известны библиотека при мечети Ан-Нури, библиотека Мустансирийя. Фонды присоединенных библиотек обычно были профилированными. Профиль зависел от специализации учреждения, к которому она была присоединена.

Присоединенные библиотеки – это прообраз специальных библиотек. Некоторые из них, развиваясь и расширяясь, постепенно приобретали самостоятельность. Часть из присоединенных библиотек, находившихся в столицах эмиратов, со временем превратилась в национальные специальные библиотеки.

Кроме типичных для всех средневековых государств библиотек (дворцовых, личных, учебных заведений и научных учреждений) в Арабском халифате получил распространение специфический тип библиотеки – вакфная библиотека. Вакф – это особая форма феодальной собственности, при которой библиотека не являлась частной собственностью государя или феодала, а находилась в “вечном пользовании ” исламской общины. Главной особенностью вакфных библиотек была их общедоступность. Общественно-благотворительный характер вакфных библиотек требовал максимального обращения книг среди читателей, поэтому библиотечными фондами пользовались не только именитые граждане и ученые, а все желающие. Более того, во многих библиотеках постоянные читатели, особенно приезжие и небогатые, не только имели к своим услугам книги, но и обеспечивались письменными принадлежностями и бумагой, даже находили при содействии библиотечных служителей ночлег и материальную поддержку.

Интерьер средневековой арабской библиотеки

ринципиальных ограничений на передачу в библиотеку и хранение тех или иных книг по идейным, религиозным, цензурным соображениям не существовало, поэтому в фондах была представлена самая разнообразная литература по всем областям знаний. Хотя библиотекари и вдохновлялись религиозным рвением, оно не ограничивало их любви к учености. Поэтому фонды вакфных библиотек содержали, кроме Корана и коранистической литературы, беллетристику, поэзию, книги по медицине, праву, астрономии, философии, математике, магии, алхимии. В своем либерализме арабские библиотекари были гораздо терпимее к еретическим мнениям, чем их христианские коллеги и совре-менники. Хотя отдель-ные реакционные бо-гословы и ретивые служащие иногда изы-мали из фондов оди-озные с их точки зрения произведения, такие “чистки” носили характер локальных вспышек.

Литературу в вакфные библиотеки передавали по особой юридической процедуре, которая предусматривала обязательное составление списка передаваемых книг. Этот список служил одновременно юридическим документом и каталогом.

Фонды были, очевидно, организованы по предметному признаку, а в самых больших библиотеках расставлялись по отраслям знаний.

Режим работы вакфной библиотеки был различным: некоторые библиотеки работали ежедневно, другие – по 1 – 2 дня в неделю. Но для всех библиотек был установлен постоянный режим работы: обязательные дни и часы обслуживания читателей.

Библиотечными книгами пользовались не только на месте, но и на дому. Сохранилось любопытное свидетельство арабского ученого-энциклопедиста Якута аль-Хамави о том, что правила выдачи книг были настолько либеральны, что в одной мадридской библиотеке ему разрешили взять на дом одновременно 200 томов.

Персонал библиотек, даже самых крупных, был малочисленным – 3-6 человек. Обычно назначался попечитель (часто им был основатель вакфа), хранитель (библиотекарь), помощник библиотекаря и несколько слуг. В крупных библиотеках IX-XII веков управляющими были, как правило, широко образованные литераторы, ученые, с XIII века библиотеками заведуют почти исключительно ученые-богословы. Обязанности хранителя библиотеки, его помощника и слуг состояли в том, чтобы содержать книги в порядке и выдавать их читателям. Вопросы финансирования библиотеки, покупки и заказа новых книг, регистрации новых поступлений и ведения каталога, приема и увольнения служащих – все это было прерогативой распорядителя вакфа.

Изучение истории арабских библиотек дает богатый материал, свидетельствующий о развитии библиотековедческой мысли. Есть многочисленные упоминания о каталогах библиотек. В отдельных случаях каталоги заменялись списками книг, размещенными непосредственно в фонде. Библиография была известна в таких формах как списки трудов отдельных авторов в сочинениях историко-биографического характера, тематические списки в словарях. Литература в фонде и описание книг в каталогах и прикнижных списках располагались обычно по тематическому принципу. Это подтверждается, например, словами Авиценны, который писал об одной из библиотек Самарканда: “Я вошел в дом со многими комнатами, в каждой комнате были сундуки с книгами, положенными одна на другую. В одной комнате были книги арабские и поэтические, в другой по законоведению. В каждой комнате по одной из наук. Я прочитал список древних авторов и спросил то, что мне нужно...”

Таким образом, уровень библиотечной практики в Арабском халифате был очень высоким для средневековья. Обращает на себя внимание доступность арабских библиотек, особенно принадлежащих вакфам. Арабскими библиотекарями были накоплены богатые профессиональные традиции.

К сожалению, исламские библиотеки постигла та же участь, что и библиотеки Средиземноморья. Они погибали не только в результате многочисленных войн, частых пожаров, но и вследствие того, что с XII века началось снижение интереса к знанию. Но самый большой ущерб арабским библиотекам нанесли походы христиан-крестоносцев в XI-XIII веках. Тем не менее, мусульманский мир, как и Византия, был предтечей Ренессанса и возродил культуру Европы в позднем средневековье.

3. Европейские библиотеки в средние века

О средневековых библиотеках Европы мы имеем еще более скудные сведения, чем об античных книжных коллекциях.

Европа в средние века не отличалась высоким уровнем библиотечного дела. Даже накопленное в предшествующую эпоху было утрачено. Спустя два-три столетия после падения Рима в большинстве провинциальных городов, где раньше было немало книг, книжных лавок и библиотек, не осталось ни одного манускрипта светского содержания.

Из различных источников известно, что в течение нескольких столетий средневековые библиотеки были весьма жалким явлением, уступая своим греко-римским предшественницам. Они представляли собой очень скромные собрания ревностно охраняемых рукописей. Тем не менее, не выживи эти островки знания и письменности, история западной цивилизации могла бы оказаться совсем иной.

3.1 Монастырские библиотеки средневековой Европы

Центрами книжной культуры в раннем средневековье были монастыри. В разных государствах распространение христианства и создание монастырей происходило в разное время, но в целом по Европе в V-VI веках появились, а в IX-X веках получили широкое распространение монастыри, церкви, монастырские школы и библиотеки при них. В это время появилась даже поговорка: «Монастырь без библиотеки то же, что лагерь без вооружения ». Известный философ и теолог Фома Аквинский писал: «Настоящая сокровищница монастыря – библиотека, без нее он все равно, что кухня без котла, стол без яств, колодец без воды, речка без рыбы, плащ без другой одежды, сад без цветов, кошелек без денег, лоза без винограда, суд без часовых...»

Одним из первых монастырей Европы был Виварий. Он обязан своим созданием величайшему культурному деятелю средневекового Запада – Кассиодору Сенатору (487-578). Выходец из знатной римской семьи, писатель, философ, он был секретарем и советником короля Италии, потом стал министром двора, консулом, губернатором. Кассиодор мечтал о создании могучего итало-готского государства, вынашивал идею об организации в Риме первого христианского университета. Замыслы эти осуществить было невозможно и, видимо, сознавая это, Кассиодор оставил государственную службу и основал в 550 году на юге Италии Виварий, что значит по латыни “Приют мысли ”.

Это был подлинный, хотя и не типичный для Европы середины VI века, центр культуры. Именно в Виварии Кассиодор хотел сохранить для потомков те литературные и научные ценности античного мира, которые еще не погибли. Он организовал в монастыре школу для юношей с традиционно-античным набором предметов: грамматика, риторика, логика, музыка, математика, космография. Была создана библиотека и скрипторий. Виварий был местом не только хранения и копирования текстов, но и плодотворной литературной работы по редактированию, корректированию, переводу текстов и даже созданию оригинальных произведений.

Кассиодор заботился о высоком качестве копирования книг, четком порядке в скриптории и библиотеке. Для этого он создал специальное “Руководство к изучению божественной и светской литературы” (в некоторых переводах название книги звучит как “Введение в духовное и мирское чтение” ). Двухтомный труд Кассиодора считается одним из первых крупных пособий по формированию фондов библиотеки; в нем сформулированы некоторые правила управления библиотекой и скрипторием. Эта книга, кроме всего прочего, содержала и обширные сведения о литературе, то есть это было своего рода библиографическое пособие. Позднее исследователи с помощью этого “Руководства ...” смогли установить репертуар книг Вивария. Это были богословские и юридические трактаты, произведения христианских писателей, античные книги по космографии, медицине, философии.

Кассиодор прожил 100 лет, из них 50 он посвятил Виварию. Виварий вместе с библиотекой и скрипторием не надолго пережил своего организатора – он прекратил существование в конце VI – начале VII века.

Деятельность Кассиодора и богатая библиотека Вивария были уникальны для Европы раннего средневековья. Обычно монастырские библиотеки были настолько малы, что весь их фонд умещался в одном сундуке. Те немногие книги, что содержались в них, носили исключительно религиозный характер: это были копии библейских текстов, писания отцов церкви и требники, необходимые для церковных ритуалов.

В

Монастырский скрипторий.

Портрет писца. Франция. XY в.

Монастырских скрипториях, которые были неотъемлемой частью библиотеки, усердно переписывались книги. Прекрасные каллиграфы, опытные художники, искусные переплетчики создали немало великолепных памятников книжного искусства. Переписывание церковных книг приравнивалось к апостольскому подвигу, а имена некоторых переписчиков после их смерти были окружены легендарным ореолом. Не каждому монаху позволялось браться за такое богоугодное дело. Переписыванием книг занимались не только молодые грамотные монахи, но и почтенные члены монашеских орденов, нередко даже сами аббаты.

Рукописи, поступающие из скриптория, составляли основную часть новых поступлений монастырских книгохранилищ. Иногда, правда, существовали и иные источники комплектования. Так, английские и ирландские монахи специально ездили на континент за книгами для монастырских библиотек. Фонды пополнялись и за счет пожертвований. Знатные прихожане приносили книги в дар с условием, чтобы их поминали в молебнах за упокой души. Привозили с собой книги дети из знатных и состоятельных семей, отданные учиться в монастырские школы. Жертвовали книги и феодалы, которые решали постричься в монахи, в надежде обрести “небесный покой”.

Основную часть фондов составляли обычно священное писание, жития святых, сочинения отцов церкви, литургическая литература. Реже в монастырских библиотеках встречались книги античных авторов. Античные тексты, как правило, были недоступны даже для большинства монахов. Умберто Эко в романе “Имя Розы ” не только воссоздает замечательную по яркости картину жизни и устройства средневековой монастырской библиотеки, он рассказывает и о том, что хранение в фонде библиотеки трудов Аристотеля было окружено мрачной тайной, тщательно охраняемой библиотекарем.

Иерархи католической церкви, взявшие на себя право суровой регламентации и жесткой цензуры, внимательно следили, чтобы языческие и еретические сочинения не проникали за стены монастырей. Еще в 325 году был впервые принят печально известный “Индекс...” (“ Index librorum prohibitorumДокумент

«Библиотечное дело» Основное содержание курса Тема 1. История книги и библиотеки. (2 часа) Письменность и книжное дело на Руси... .) Распространение книгопечатания на Руси. Тема 2. История библиотечного дела за рубежом. (2 часа) Зарождение библиотек...

Особое место в истории науки о языке занимают создатели письменности. Как правило, они не писали теоретических трактатов о принципах создания письменности. Они были лингвистами-практиками, намного обогнавшими теории. Отставание теории от практики в этой области сохраняется до сих пор и хотя в последнее время появилось значительное количество работ о теории графики, во многих из них фактически повторяются те положения, которые можно установить, анализируя графические приёмы существующих систем письма.

Все европейские системы письма — буквенные, поэтому часто можно услышать мнение о том, что идеальным алфавитом является фонографический алфавит, в котором каждой фонеме языка будет соответствовать особая буква. Однако задача письменности состоит вовсе не в том, чтобы быть фонологической транскрипцией.

Несмотря на то, что любая письменность создаётся для передачи звукового языка, система письма может иметь свои законы как особая знаковая система. Именно поэтому даже в буквенном письме, которое более всего подходит для передачи звукового строя языка, возможны разного рода отклонения от фонографического принципа.

Эффективность буквенной письменности в том, чтобы передать различными графическими приёмами все фонологические противопоставления. Такое требование позволяет использовать особые приёмы, и с одной стороны, одно и то же фонологическое различие может быть передано разными графическими средствами, а с другой стороны, одно тоже графическое средство может обозначать разные фонологические единицы в разных позициях.

Каким образом решались проблемы, связанные с созданием письменности в средневековой Европе, и какие приёмы были выработаны для передачи фонологических различий, мы и попытаемся выяснить в данном разделе.

Письменность появляется у народа на определённом этапе его развития, тогда, когда она становится необходимым инструментом его духовной культуры и государственности. Причём чаще всего появляется письменность путём заимствования. Историческое развитие предопределило заимствование народами варварской Европы буквенного письма — все европейские системы письма были созданы на основе греческой и латинской письменности.

Говоря о заимствовании письменности, мы имеем в виду не столько заимствование форм букв, сколько заимствование принципов построения алфавита и системы графики. Так, по греческому образцу были созданы не только кириллическая, коптская и готская, но и глаголическая, армянская и грузинская письменность, хотя начертание их букв прямо не выводимы из греческих.

Известны два вида заимствования письменности — стихийный и авторский. Во всех странах средневековой Европы, заимствовавших латинский алфавит, появление письменности происходило стихийно, чужой алфавит и чужая система графики использовалась чаще всего в первых памятниках на родном языке «без устроения», и лишь затем постепенно вырабатывались особые графические приёмы для передачи фонологических особенностей соответствующих языков.

Общим для всех стихийно возникших письменностей средневековой Европы является отсутствие правил орфографии. Графические приёмы не закреплены здесь за словами, как в современных литературных нормах, и обозначающие те же фонологические различия аллографы могут заменять друг друга при написании одного и того же слова.

Другой путь появления письменности связан с деятельностью выдающихся просветителей, таких как Вульфила, Месроп Маштоц и Константин Философ. Созданные ими письменности гораздо совершеннее стихийных, они, как правило, хорошо приспособлены для передачи фонологических различий соответствующих языков.

Письменность в средневековую Европу проникает вместе с христианством (исключение составляют огамическое и руническое письмо), и различие путей появления письменности на западе и востоке Европы связано с разной политикой римской и византийской церквей.

Римская церковь была строгой последовательницей трёхъязычия, она допускала богослужение только на одном из трёх языков Св. писания (еврейском, греческом и латинском), византийская церковь, проводя более гибкую политику, не препятствовала богослужению на родном языке. Именно этим и объясняется появление собственной письменности для переводов Св. писания у народов, принявших христианство под влиянием Византии, в том числе у готов, армян, грузин и славян.

Латинская грамматическая традиция учит, что минимальная «часть речи» буква имеет три воплощения: написание (figura), значимость (potestas) и название (nomen). Буквы письменности одного языка должны отличаться от букв письменности другого языка и написанием, и значимостью, и названием. В соответствии с этой традицией создавалось огамическое письмо, руническое письмо, глаголица, кириллица, готское и армянское письмо.

Создатели стихийных письменностей на латинской основе сознавали, что используют латинские буквы (в вышеизложенном значении этого слова) для записей текстов на родном языке — именно поэтому в этих письменностях новые буквы очень редки.

Рассмотрим сначала общие закономерности стихийного появления письменности в Западной Европе на латинской основе.

А. В. Десницкая, С. Д. Кацнельсон — История лингвистических учений — Л., 1985 г.