Вши, тиф и Гитлер. Как погибли немецкие пленные Сталинграда

Двести дней и ночей на огромной территории в междуречье Волги и Дона не стихали ожесточенные бои и сражения Сталинградской битвы. Эта великая битва по размаху, напряженности и последствиям не знала себе равных в истории. Она явилась важнейшей вехой на пути советского народа к победе.
В ходе оборонительного сражения советские войска отразили натиск врага, измотали и обескровили его ударные группировки, а затем в блестящем по замыслу и исполнению контрнаступлении полностью разгромили главную из них.
Стратегическая наступательная операция Советских Вооруженных Сил по окружению и разгрому фашистских войск под Сталинградом длилась с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. По характеру оперативно-стратегических задач операцию можно условно разделить на три крупных этапа: прорыв обороны, разгром фланговых группировок противника и окружение 6-й и части сил 4-й танковой немецких армий; срыв попыток врага деблокировать окруженную группировку и развитие контрнаступления советских войск на внешнем фронте окружения; завершение разгрома окруженных немецко-фашистских войск.
К началу контрнаступления войска противоборствующих сторон на сталинградском направлении занимали следующее положение. В 250-километровой полосе от Верхнего Мамона до Клетской развертывался Юго-Западный фронт. Юго-восточнее, от Клетской до Ерзовки, в 150-километровой полосе действовал Донской фронт. От северной окраины Сталинграда до Астрахани в полосе шириной до 450 км находились войска Сталинградского фронта.
Немецко-фашистская группа армий «Б», на правое крыло которой должен был обрушиться главный удар советских войск, обороняла фронт протяженностью около 1400 км. Ее левофланговая 2-я немецкая армия, находившаяся северо-западнее Воронежа, прикрывала курское направление. Соседняя с ней 2-я венгерская армия действовала на правом берегу Дона на харьковском направлении. Далее по Дону, от Новой Калитвы до Вешенской, на ворошиловградском направлении располагалась 8-я итальянская армия, восточнее, от Вешенской до Клетской, занимала оборону 3-я румынская армия. В районе, непосредственно примыкавшем к Сталинграду, настойчиво продолжали малоуспешные наступательные бои соединения 6-й немецкой, а южнее города до Красноармейска - 4-й немецкой танковой армий. От Красноармейска и далее на юг. Оборонялись войска 4-й румынской армии, находившейся в оперативном подчинении 4-й немецкой танковой армии. На крайнем правом крыле группы армий до реки Маныч, где проходила разграничительная линия между группами армий «Б» и «А», на широком фронте вела бои 16-я моторизованная дивизия 4-й немецкой танковой армии.
Немецко-фашистские войска поддерживались авиацией командования ВВС «Дои» и частью сил 4-го воздушного флота 1. Всего на этом направлении противник имел более 1200 самолетов. Основные усилия вражеской авиации направлялись для нанесения ударов по советским войскам в Сталинграде и переправам через Волгу и Дон.
Таким образом, наиболее боеспособные немецкие соединения находились непосредственно в районе Сталинграда. Фланги их прикрывали румынские и итальянские войска, оборонявшиеся на широком фронте. Вражеская оборона на Среднем Дону и к югу от Сталинграда, хотя и совершенствовалась в течение полутора месяцев, достаточной глубины не имела. В инженерном отношении противник оборудовал лишь тактическую зону обороны глубиной 6 и более км. Основой ее являлась система опорных пунктов, которые включали окопы, участки траншей и ходов сообщения, а также деревоземляные сооружения для огневых средств. Подступы к опорным пунктам прикрывались заграждениями и огнем всех видов. В оперативной глубине заранее подготовленных оборонительных рубежей не было.
В резерве группы армий «Б» находилось восемь дивизий, в том числе три танковые (из них одна румынская). Активность советских войск на других участках фронта не позволяла противнику перебрасывать силы и средства под Сталинград.
В ходе ожесточенных оборонительных сражений фронты сталинградского направления значительно ослабли. Поэтому Ставка Верховного Главнокомандования при подготовке операции особое внимание уделяла их усилению.
Советские войска значительно превосходили противника в артиллерии и особенно в танках, что имело решающее значение для прорыва вражеской обороны и быстрого развития успеха в оперативной глубине. Наибольшим превосходством в танках обладали Юго-Западный и Сталинградский фронты, которым отводилась решающая роль в операции.
Советскому командованию удалось также достичь небольшого перевеса над противником и в самолетах. ВВС фронтов сталинградского направления несколько превосходили вражескую авиацию в численности истребителей, однако сильно уступали ей в количестве дневных бомбардировщиков. Правда, последнее обстоятельство в значительной степени компенсировалось тем, что в составе советских ВВС имелись штурмовики и ночные бомбардировщики. Кроме того, на сталинградское направление привлекались основные силы авиации дальнего действия.
Исходя из общего стратегического замысла контрнаступления, непосредственная подготовка которого во фронтах началась в первой половине октября 1942 г., командующие фронтами приняли решение на проведение фронтовых операций.
Ударная группировка Юго-Западного фронта в составе 5-й танковой армии генерала П. Л. Романенко и 21-й армии генерала И. М. Чистякова должна была перейти в наступление с плацдармов в районах Серафимовича и Клетской. Ей предстояло прорвать оборону противника, разгромить 3-ю румынскую армию и, развивая стремительное наступление в общем направлении на Калач, на третий день операции соединиться с войсками Сталинградского фронта 1. Одновременно предусматривалось силами 1-й гвардейской армии - командующий генерал Д. Д. Лелюшенко - нанести удар в юго-западном направлении, выйти на рубеж рек Кривая и Чир и создать здесь активно действующий внешний фронт окружения. Прикрытие и поддержка войск с воздуха возлагались на 17-ю воздушную армию под командованием генерала С. Л. Красовского. Привлекались также и соединения 2-й воздушной армии - командующий генерал К. Н. Смирнов.
По решению командующего Сталинградским фронтом главный удар наносили 64, 57 и 51-я армии, которыми командовали генералы М. С. Шумилов, Ф. И. Толбухин и Н. И. Труфанов. Ударная группировка фронта получила задачу перейти в наступление из района Сарпинских озер, разгромить 6-й румынский армейский корпус и, развивая наступление на северо-запад, в направлении Советский, Калач, соединиться здесь с войсками Юго-Западного фронта. Часть сил фронта должна была наступать в направлении Абганерово, Котельниковский и создать на этом рубеже внешний фронт окружения. Усилия 8-й воздушной армии фронта - командующий генерал Т. Т. Хрюкин - предусматривалось сосредоточить на прикрытии и поддержке ударной группировки фронта.
Донской фронт наносил удары с плацдарма в районе Клетской силами 65-й армии генерала П. И. Батова и из района Качалинской силами 24-й армии генерала И. В. Галанина. Задача этих армий состояла в том, чтобы, развивая наступление по сходящимся направлениям на Вертячий, окружить и уничтожить соединения противника, оборонявшиеся в малой излучине Дона. Предусматривалось, что 65-я армия, участок прорыва которой примыкал к полосе 21-й армии, должна перейти в наступление 19 ноября, а 24-я армия - на трое суток позже. Это обусловливалось тем, что последней предстояло прорывать оборону противника на значительном удалении от ударной группировки Юго-Западного фронта и соседней 65-й армии, и потому ее успех во многом зависел от темпов продвижения к Вертячему 65-й армии, которой нужно было пройти до этого населенного пункта большее расстояние, чем 24-й армии. 16-я воздушная армия под командованием генерала С. И. Руденко свои основные усилия должна была направить на поддержку соединений 65-й, а в дальнейшем и 24-й армий.
Авиацию дальнего действия намечалось применить в полосе Юго-Западного фронта. Прикрытие войск в Сталинграде возлагалось на 102-ю истребительную авиационную дивизию ПВО. Общая координация действий всей авиации была возложена на представителя Ставки ВГК по авиации генерала А. А. Новикова.
Армиям Юго-Западного фронта на выполнение задач глубиной 120-140 км отводилось трое суток, а Сталинградского фронта, глубина операции которого не превышала 100 км,- двое суток. После выполнения ближайших задач всем трем фронтам предстояло развивать достигнутый успех, чтобы возможно быстрее расчленить и уничтожить вражескую группировку, отражая все попытки противника вырваться из окружения или деблокировать окруженных ударами извне.
Командующие Юго-Западным и Сталинградским фронтами в соответствии с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования предусмотрели создание одновременно с внутренним и внешнего фронта окружения, общая протяженность которого могла составить 300-350 км, и выделили для этой цели силы и средства. Образование внешнего фронта окружения как важнейшего фактора, призванного создать условия главным силам фронтов для успешной ликвидации окруженного врага, явилось дальнейшим развитием советского военного искусства.
В соответствии с решениями командующих фронтами были созданы группировки сил и средств, армиям поставлены задачи на наступление. Армии, действовавшие на направлениях главных ударов фронтов (5-я танковая, 21-я и 51-я), имели наибольшую глубину операции. Для них планировались высокие темпы наступления подвижных соединений, которым предстояло сыграть решающую роль в завершении окружения вражеской группировки.
Особенность решений командующих фронтами состояла в сосредоточении основных сил на направлениях главных ударов, что было возможно благодаря хорошему знанию положения и намерений противника, а также скрытному осуществлению всех мероприятий по подготовке наступления. Принцип массирования сил и средств в таком объеме не применялся еще ни в одной из предшествовавших наступательных операций.
Юго-Западный фронт сосредоточивал основные силы в полосе наступления 5-й танковой и 21-й армий, наносивших главный удар в операции. На участках прорыва этих армий шириной 22 км, что составляло 9 процентов всей протяженности фронта, находились половина стрелковых дивизий, три танковых и два кавалерийских корпуса, около 85 процентов артиллерии РВГК и вся реактивная артиллерия. В интересах этой группировки должны были действовать вся авиация 17-й воздушной армии фронта, 2-я воздушная армия Воронежского фронта и авиация дальнего действия.
На Сталинградском фронте ширина участков прорыва равнялась 40 км, или 9 процентам общей протяженности линии фронта. Здесь были сосредоточены две трети стрелковых дивизий 64, 57 и 51-й армий, действовавших на направлении главного удара фронта, механизированный, танковый и кавалерийский корпуса, а также основная масса артиллерии. Ударную группировку должны были поддерживать главные силы фронтовой авиации.
Стремясь обеспечить достаточную ударную мощь армий при прорыве обороны противника и развитии успеха, командующие фронтами передали в их состав все танковые, механизированные и кавалерийские корпуса. Такое решение обусловливалось в значительной степени тем, что фронтовые и армейские операции имели одинаковую глубину, не превышавшую 100-140 км, а также и тем, что в оперативной глубине противника не было подготовленных оборонительных рубежей.
Глубина построения войск достигалась эшелонированием сил и средств в армиях, осуществлявших прорыв. Типичным в этом отношении можно считать оперативное построение 5-й танковой армии смешанного состава, которая находилась в первом эшелоне фронта. Она наступала в полосе » км, а оборону противника прорывала на участке 10 км. Из шести в стрелковых дивизий две были развернуты в полосе 25 км, а четыре сосредоточены на 10-километровом участке (две дивизии, усиленные танковыми бригадой и батальоном,- в первом эшелоне, а две - во втором). 1-й, 26-й танковые и 8-й кавалерийский корпуса составляли подвижную группу армии и предназначались для развития успеха. Предусматривалось также использовать их в случае необходимости для завершения прорыва тактической зоны обороны противника.
21-я армия, действуя в 40-километровой полосе, прорывала вражескую оборону на участке 12 км. Из шести ее стрелковых дивизий четыре со средствами усиления находились в первом эшелоне (три - на участке прорыва и одна - на оставшемся 28-километровом фронте). Две стрелковые дивизии выделялись во второй эшелон. В подвижную группу армии входили 4-й танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса. Аналогичное построение (при некоторой разнице в боевом составе) было и в других армиях, предназначенных для прорыва обороны, развития успеха в оперативной глубине, завершения окружения и уничтожения группировки врага.
Искусное массирование сил и средств позволило создать на направлениях главных ударов фронтов значительное превосходство над противником. Так, войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов на участках прорыва превосходили противника: в людях - в 2-2,5 раза, в артиллерии и танках - в 4-5 и более раз.
Особенно тщательно было спланировано боевое использование видов Вооруженных Сил и родов войск, в первую очередь артиллерии и авиации. Большое внимание уделялось организации четкого взаимодействия между соединениями и частями.
Ставка ВГК передала фронтам сталинградского направления для проведения операции 75 артиллерийских и минометных полков. Всего во фронтах находилось 250 артиллерийских и минометных полков, насчитывалось более 15 тыс. орудий и минометов - в два раза больше, чем в контрнаступлении под Москвой. Кроме того, во фронтах было 1250 боевых машин и станков реактивной артиллерии, способных за один залп выпустить 10 тыс. снарядов. Для прикрытия войск и важнейших объектов тыла использовалось 1100 зенитных орудий.
Основная масса артиллерии привлекалась для обеспечения ударных группировок фронтов, что позволило сосредоточить от 40 до 100 и более орудий, минометов и боевых машин реактивной артиллерии на 1 км участка прорыва. Наивысшая плотность артиллерии - 117 единиц на 1 км участка прорыва - была в 5-й танковой армии; наименьшая - 40-50 единиц на 1 км - в армиях Сталинградского фронта, что создавало определенные трудности в организации надежного подавления обороны противника.
В основу планирования боевых действий авиации был положен принцип массирования ее сил на направлениях главных ударов и тесного взаимодействия авиации с сухопутными войсками. С этой целью пункты управления командующих воздушными армиями были развернуты вблизи пунктов командующих войсками фронтов, а в штабы общевойсковых армий были направлены авиационные представители со средствами связи.
Артиллерийское и авиационное обеспечение действий войск впервые в крупном масштабе планировалось в форме артиллерийского и авиационного наступлений. Артиллерийское наступление включало три периода: артиллерийскую: подготовку атаки, артиллерийскую поддержку атаки и артиллерийское обеспечение (сопровождение) боя пехоты и танков в глубине. Продолжительность артиллерийской подготовки планировалась в Юго-Западном Щ Донском фронтах 80 минут, в Сталинградском, в различных армиях 40-75 минут. Артиллерийскую поддержку атаки во всех фронтах намечалось осуществлять методом последовательного сосредоточения огня. Артиллерийское обеспечение ввода в сражение подвижных соединений возлагалось на артиллерийские группы армий и стрелковых дивизий, а обеспечение их действий в оперативной глубине - на штатную и приданную танковым, механизированным и кавалерийским соединениям артиллерию.
Авиационное наступление как новая форма оперативного применения авиации было конкретно разработано в планах воздушных армий. Сущность его заключалась в непрерывности поддержки сухопутных войск с воздуха в течение всего периода наступления, включая подготовку атаки, атаку и действия войск в глубине обороны. Оно состояло из двух периодов: непосредственной авиационной подготовки и поддержки войск при прорыве обороны и действий их в глубине.
Важное значение придавалось инженерному обеспечению наступления. Инженерным войскам предстояло в первую очередь оборудовать переправы через Дон и Волгу и пути подхода к этим переправам. Инженерные войска Юго-Западного фронта построили 17 мостов и 18 паромных переправ через Дон, подготовили 12 фронтальных маршрутов, 2 основные и несколько дополнительных рокадных дорог. Для переброски войск, боевой техники и грузов на правый берег Волги юго-восточнее Сталинграда было оборудовано 10 переправ, по которым только с 1 по 20 ноября переправлено свыше 111 тыс. человек, 427 танков, 556 орудий, 6561,5 тонны боеприпасов. На Донском фронте в ноябре было построено 3 моста и 4 паромные переправы через Дон. Кроме того, фронт имел несколько переправ через Волгу. Об интенсивности их работы свидетельствует такой факт. Только по переправе в районе Антиповки (25 км южнее Камышина) с 8 по 17 ноября было перевезено 12 800 человек, 396 орудий, 1684 автомашины и 822 повозки.
Одновременно инженерные войска занимались другими видами инженерного обеспечения - обезвреживанием минных полей в исходных для наступления районах, прокладкой колонных путей для подвижных войск в период их ввода в сражение и др.
При подготовке контрнаступления очень важно было своевременно сосредоточить в исходных районах резервные соединения, а также материально-технические средства, прибывающие из глубины страны. Штабы и органы фронтового и армейского тыла работали в исключительно неблагоприятных условиях. Войска и материально-технические средства доставлялись по трем одноколейным железнодорожным путям, находившимся под постоянным воздействием противника с воздуха. Соединениям, выдвигавшимся в исходные районы своим ходом, а также автомобильному и гужевому транспорту с грузами пришлось преодолеть значительные трудности из-за осенней распутицы и сложности переправ через реки.
Большой объем работ при подготовке операции выполнила Волжская военная флотилия под командованием контр-адмирала Д. Д. Рогачева. Ее корабли осуществляли перевозки на всех основных переправах Сталинградского фронта. В сентябре - ноябре 1942 г. флотилия перевезла на правый берег Волги 65 тыс. бойцов, до 2,5 тыс. тонн различных грузов, а обратными рейсами эвакуировала более 30 тыс. раненых и десятки тысяч гражданского населения. Кроме того, она провела по Волге, прикрывая от авиации противника, большое количество транспортных судов.
В связи с начавшимся 12 ноября осенним ледоходом уровень Волги поднялся и в ряде мест подходы к переправам оказались затопленными. Это еще больше осложнило доставку войск и грузов на правый берег. С высокого правого берега Дона противник в ясную погоду мог просматривать местность на большое расстояние. Поэтому в целях достижения скрытности оперативных перегруппировок и снабженческих перевозок любые передвижения в тылу советских войск осуществлялись только ночью или в ненастную погоду.
Все эти обстоятельства не позволили закончить подготовку операции к намеченному сроку. Начало наступления пришлось на несколько дней перенести. 13 ноября генералы Г. К. Жуков и А. М. Василевский, возвратившись из района Сталинграда в Москву, доложили на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Ставки о состоянии подготовки фронтов к предстоящему контрнаступлению. Тогда же были определены окончательные сроки начала операции: для Юго-Западного и Донского фронтов - 19 ноября, для Сталинградского - 20 ноября.
Перед наступлением в войсках широко развернулась партийно-политическая работа, которой руководили военные советы и политорганы фронтов армий, командиры и политработники всех степеней. Членами военных советов фронтов были генералы А. С. Желтов, К. Ф. Телегин, Н. С. Хрущев, начальниками политических управлений - генералы М. В. Рудаков, С Ф. Галаджев, П. И. Доронин. Вся деятельность политорганов, партийных и комсомольских организаций в этот период была направлена на решение главной задачи - всемерное повышение политико-морального состояния войск, мобилизацию их на успешное выполнение боевых задач, обеспечение высокого наступательного порыва воинов в ходе операции.
Подготовка к наступлению совпала с 25-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. В призывах ЦК ВКП(б), в докладе Председателя Государственного Комитета Обороны, в праздничном приказе Наркома обороны № 345 от 7 ноября 1942 г. выражалась твердая уверенность в победе. «Враг уже испытал однажды силу ударов Красной Армии под Ростовом, под Москвой, под Тихвином,- указывал И. В. Сталин.- Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии. Будет и на нашей улице праздник!» Эти исторические документы были доведены до каждого воина, широко разъяснялось каждое их положение.
Учитывая настоятельную потребность непрерывного партийного влияния на личный состав в процессе наступления, политуправления фронтов, политотделы армий и соединений провели огромную работу по усилению первичных партийных организаций за счет наиболее целесообразной расстановки коммунистов, приема в партию лучших воинов. К началу наступления почти во всех ротах и батареях были созданы партийные организации или партийные группы. Так, в частях 21-й армии к середине ноября 1942 г. насчитывалось 841 ротная и равная ей партийная организация и 1158 комсомольских организаций. Только в ноябре партийные организации Сталинградского фронта приняли в свои ряды свыше 5300 бойцов и командиров - в три раза больше, чем в июле того же года.
Укрепление имевшихся и создание новых партийных организаций способствовали повышению боеспособности частей и подразделений. Коммунисты сплачивали воинские коллективы, воспитывали воинов в духе мужества, геройства, готовности совершить подвиг.
Одним из важнейших направлений партийно-политической работы в период подготовки наступления явилась воспитательная работа с новым пополнением, которое в некоторых соединениях составляло около 60 процентов личного состава. Нужно было в короткий срок привить необстрелянным воинам уверенность в силе своего оружия, воспитать смелость, решительность, ненависть к врагу. Бывалые солдаты и офицеры передавали прибывшим свой опыт, знакомили их с боевыми традициями частей и соединений. В торжественной обстановке, перед строем молодым солдатам вручалось личное оружие. Воины клялись умело его использовать в бою.
Перед началом наступления в войсках были зачитаны обращения военных советов фронтов. Эти вдохновляющие документы призывали бойцов проявлять в бою мужество и самоотверженность, нанести врагу сокрушительный удар, с честью выполнить боевые задачи. В частях и подразделениях состоялись партийные и комсомольские собрания. Принятые на них решения обязывали коммунистов и комсомольцев показывать примеры мужества и отваги, увлекать за собой всех воинов.
Широкий размах, конкретность и целенаправленность партийно-политической работы обеспечили высокое политико-моральное состояние войск. Подводя итог многосторонней подготовки к контрнаступлению, Маршал Советского Союза А. М. Василевский в своих воспоминаниях пишет: «С чувством особого удовлетворения мы докладывали Ставке о высоком моральном состоянии и боевом настроении наших войск, об их уверенности в успехе».
Приказ о переходе в наступление был объявлен войскам Юго-Западного и Донского фронтов в ночь на 19-е, а войскам Сталинградского фронта в ночь на 20 ноября 1942 г.
Наступил долгожданный первый день исторического контрнаступления советских войск на Волге. Еще до рассвета 19 ноября 1942 г. части и соединения Юго-Западного и Донского фронтов заняли исходное положение. Иа аэродромах готовые к вылету экипажи ожидали команды, чтобы обрушить на врага свой смертоносный груз. Однако природа внесла существенные коррективы в использование авиации и артиллерии. Густой туман и снегопад сплошной пеленой окутали весь район предстоявших боевых действий. Видимость не превышала 200 м. Из-за нелетной погоды авиация действовала лишь мелкими группами. Артиллерия могла вести только ненаблюдаемый огонь по целям. Пришлось часть задач по подавлению противника, по плану возложенных на авиацию, переложить на артиллерию. Однако разработанный план артиллерийского наступления было решено выполнять в основном в полном объеме.
Несмотря на исключительно неблагоприятные метеорологические условия, в 7 часов 30 минут, как и было предусмотрено, залпом реактивной артиллерии началась 80-минутная артиллерийская подготовка. Затем огонь был перенесен в глубину вражеской обороны. Следуя за разрывами своих снарядов и мин, к позициям противника устремились атакующие пехота и танки 5-й танковой, 21-й армий Юго-Западного и ударной группировки 65-й армии Донского фронтов. В первые два часа наступления советские войска на участках прорыва вклинились во вражескую оборону на 2-3 км. Попытки противника оказать сопротивление огнем и контратаками срывались массированными огневыми ударами советской артиллерии и искусными действиями наступающих стрелковых и танковых частей.
Чтобы быстрее завершить прорыв тактической зоны обороны противника и выйти наступающими войсками в оперативную глубину, командующий Юго-Западным фронтом решил ввести в сражение 1-й и 26-й танковые корпуса 5-й танковой армии и 4-й танковый корпус 21-й армии. Вместе со стрелковыми соединениями они завершили прорыв обороны 3-й румынской армии и вышли на оперативный простор. В первый день наступления штурмовая авиация 17,2 и 16-й воздушных армий, действуя мелкими группами и одиночными самолетами, совершила всего 106 самолето-вылетов для подавления отдельных целей.
Утром 19 ноября главное командование сухопутных войск, находившееся в Восточной Пруссии, получило телеграмму из группы армий «Б»; «Началась мощная артиллерийская бомбардировка всего румынского фронта северо-западнее Сталинграда». Сообщение не оставляло сомнения в том, что началось то самое наступление, в возможность которого врагу так не хотелось верить. С каждым часом в ставку вермахта поступали все более тревожные сведения. В целях локализации начавшегося прорыва советских войск она передала находившийся в ее резерве 48-й танковый корпус (22-я немецкая и 1-я румынская танковые дивизии) в распоряжение группы армий «Б».
Командование группы армий «Б» не сразу определило истинное направление главного удара. Вначале оно считало, что советские войска наносят главный удар из района Клетской, а вспомогательный - с плацдарма юго-западнее Серафимовича. Исходя из этого, командующий группой генерал М. Вейхс приказал 48-му танковому корпусу нанести контрудар в сторону Клетской. Однако вскоре он понял, что главный удар советские войска наносят с плацдарма юго-западнее Серафимовича, и повернул корпус на северо-запад с целью атаковать прорвавшиеся юго-западнее этого пункта советские соединения. Во время маневра дивизии корпуса потеряли между собой связь и, действуя разрозненно, подверглись ударам 1-го и 26-го танковых корпусов. Понеся потери, соединения 48-го танкового корпуса вынуждены были перейти к обороне.
Войска Юго-Западного фронта продолжали развивать наступление. Особенно успешно 19 ноября действовали 26-й танковый корпус генерала А. Г. Родина и 4-й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко, прошедшие с боями 20-35 км. 4-й танковый корпус к исходу дня захватил Манойлин, а 26-й танковый корпус на рассвете 20 ноября ворвался в Перелазовский и разгромил находившийся там штаб 5-го румынского армейского корпуса.
Упорные бои в первый день развернулись в полосе наступления правофланговых соединений 65-й армии Донского фронта, где вместе с румынскими войсками оборонялись немецкие части. Первые две линии траншей были захвачены сравнительно быстро. Однако решающие бои развернулись за находившиеся позади них меловые высоты, превращенные противником в сильные опорные пункты. Подступы к ним прикрывались минными полями и проволочными заграждениями. Бывший командующий 65-й армией генерал П. И. Батов рассказывает: «Мы наблюдали один из самых напряженных моментов боевых действий войск. Пусть читатель представит себе эту местность: извилистые глубокие овраги упираются в меловой обрыв, крутые его стены поднимаются на 20-25 метров. Рукой почти не за что уцепиться. Ноги скользят по размокшему мелу... Было видно, как солдаты подбегали к обрыву и карабкались вверх. Вскоре вся стена была усыпана людьми. Срывались, падали, поддерживали друг друга и упорно ползли вверх». Ценой большого напряжения сил и величайшего героизма наступавшие войска при поддержке артиллерии сломили сопротивление врага и к 16 часам заняли группу высот в районе Мело-Клетскоп. Но немецкие и румынские части, отошедшие на тыловой рубеж, снова встретили их интенсивным огнем. С тяжелыми боями соединения 65-й армии к концу дня продвинулись на 3-5 км, но полностью прорвать первую полосу вражеской обороны не смогли.
Таким образом, к исходу первого дня наступления наиболее крупного успеха достигли войска ударной группировки Юго-Западного фронта. Оборона 3-й румынской армии была прорвана на двух участках: юго-западнее Серафимовича и в районе Клетской. 2-й и 4-й румынские корпуса были разгромлены, а их остатки вместе с 6-м армейским корпусом, находившимся в районе Распопинской, охвачены с флангов. Цейтц-лер признает, что румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка, донесения рисовали общую картину панического бегства войск при появлении русских танков в их глубоком тылу.
Командование группы армий «Б», оценив сложившуюся обстановку, решило устранить назревшую на флангах угрозу окружения путем перс-группировки сил 6-й армии. Вечером 19 ноября генерал Вейхс направил командующему этой армией приказ, в котором, признавая сложность обстановки и необходимость принятия радикальных мер для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге, требовал немедленно прекратить все наступательные действия в Сталинграде. Вейхс приказал выделить из состава армии два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение. Эти четыре соединения, усиленные противотанковыми средствами, должны были быть подчинены штабу 14-го танкового корпуса, сосредоточены поэшелонно за левым флангом армии с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении.
Получив этот приказ, командование 6-й армии в ночь на 20 ноября разработало мероприятия по его осуществлению, которыми предусматривалось создать ударную группировку из 14-го танкового корпуса и подчиненной ему 14-й танковой дивизии и форсированным маршем направить эту группировку к Дону в район Голубинского для нанесения флангового контрудара по наступающим на юг советским соединениям. Намечалось занять плацдарм на западном берегу Дона у Калача, чтобы надежно прикрыть находившийся там мост. С участков 8-го и 51-го армейских корпусов предполагалось снять некоторые части и создать из них резерв 6-й армии. Штаб армии из Голубинского 21 ноября переводился в Нижнечирскую.
В результате мер, принятых вражеским командованием, сопротивление противника во всей полосе наступления войск Юго-Западного и Донского фронтов 20 ноября возросло. Опираясь на узлы сопротивления и маневрируя танковыми частями, действовавшими по флангам и тылам советских танковых корпусов, немецким и румынским войскам в ряде мест удалось втянуть основные силы наступавших ударных группировок в затяжные бои. Вследствие этого танковые корпуса Юго-Западного фронта в течение второго дня контрнаступления заметного успеха не добились.
Общевойсковые соединения 5-й танковой и 21-й армий и введенные в прорыв 8-й кавалерийский корпус генерала М. Д. Борисова и 3-й кавалерийский корпус генерала И. А. Плиева закрепляли успех танковых корпусов и расширяли фронт наступления. На внутренних флангах этих армий, в районе Распопинской, удалось охватить 4-й и 5-й румынские корпуса, оказавшиеся в тылу советских ударных группировок.
20 ноября в наступление перешли войска Сталинградского фронта. Известие об этом сильно обеспокоило немецко-фашистское командование, так как удар советских войск южнее Сталинграда оказался для него совершенно неожиданным.
Только теперь руководители вермахта осознали серьезность угрозы, нависшей над группировкой действовавших в районе Сталинграда войск. Командованию германских сухопутных войск наконец стало ясно, что ни командующий группой армий «Б», ни командующий 6-й армией не были в состоянии предотвратить окружение своих войск.
Наступление войск Сталинградского фронта началось также в неблагоприятных метеорологических условиях, притом разновременно. Надеясь на улучшение погоды, командующий фронтом несколько раз переносил срок начала артподготовки. И как только туман несколько рассеялся, артиллерия армий, сосредоточенная на участках прорыва, обрушила на врага мощный огонь.
После артиллерийской подготовки войска 57-й и 51-й армий под командованием генералов Ф. И. Толбухина и Н. И. Труфанова атаковали противника. За несколько часов стрелковые дивизии этих армий прорвали оборону 4-й румынской армии в дефиле между озерами Сарпа. Цаца и Барманцак. Левофланговые соединения 64-й армии, используя успех 57-й армии, развернули наступление в направлении Елхи.
К середине дня в полосе наступления ударной группировки Сталинградского фронта создались благоприятные условия для ввода в прорыв подвижных соединений. 4-й механизированный корпус генерала В. Т. Вольского вступил в сражение в полосе 51-й армии. Преодолевая сопротивление разрозненных частей противника, он за 17 часов продвинулся на глубину до 40 км2 и к полудню 21 ноября занял Зеты. 4-й кавалерийский корпус генерала Т. Т. Шапкина был введен в прорыв поздно вечером 20 ноября вслед за 4-м механизированным корпусом. Развивая наступление на запад, он утром следующего дня овладел станцией и населенным пунктом Абганерово, обеспечив войска ударной группировки фронта с юга.
13-й танковый корпус 3 генерала Т. И. Танасчишина, введенный в прорыв в полосе 57-й армии, развернул наступление в общем направлении на Нариман и к исходу дня продвинулся на 10-15 км. Противник выдвинул против него 29-ю моторизованную дивизию, с которой корпус вступил в тяжелый бой.
В итоге двух дней наступления войска фронтов добились крупных успехов: 3-я и 4-я румынские армии потерпели тяжелое поражение; фланги 6-й и 4-й танковой немецких армий были обойдены; обозначился глубокий охват группировки румынских войск в районе Распопинской.
Одновременно войска 1-й гвардейской и 5-й танковой армий Юго-Западного фронта, 51-й армии Сталинградского фронта успешно решали задачу создания внешнего фронта окружения.
В этой обстановке командующие фронтами вечером 20 ноября уточнили задачи армиям и потребовали максимально усилить темпы наступления. Подвижные соединения должны были, не ввязываясь в затяжные бои с контратакующим противником, обходить его опорные пункты 0 стремительно продвигаться вперед, чтобы возможно быстрее завершить окружение главных сил врага.
В связи с глубоким вклинением ударных группировок Юго-Западного и Сталинградского фронтов в оперативную глубину войск группы армий «Б» в ставке Гитлера начались лихорадочные поиски выхода из создавшегося положения. При этом отчетливо выявились две противоположный точки зрения на дальнейшие действия 6-й немецкой армии.
Руководители вермахта - Гитлер, фельдмаршал В. Кейтель и генерал-полковник А. Иодль - считали необходимым удерживать занимаемый позиции в районе Сталинграда, сделав небольшую перегруппировку сил - Иодль, в частности, предлагал оставить волжский участок фронта 6-й армии и усилить ее южный участок.
Цейтцлер и командование группы армий «Б» настаивали на принятии более радикального решения: отвести войска 6-й армии из-под Сталинграда на запад, видя в этом единственную возможность избежать катастрофы.
В результате обсуждения различных вариантов было принято решение срочно перебросить под Сталинград с Северного Кавказа две танковые дивизии. Не желая считаться с реальной обстановкой, руководители вермахта все еще надеялись отдельными контрударами танковых соединений остановить наступление советских войск. 6-я армия получила приказ оставаться на месте. Гитлер заверил командующего армией Ф. Паулюса, что не допустит окружения армии, а если это все же произойдет - примет меры к ее деблокаде. Он упрямо и категорически заявил: «Я не оставлю Волгу, я не уйду с Волги!»
Пока немецко-фашистское командование искало пути предотвращения надвигавшейся катастрофы, наступление советских войск успешно продолжалось. 21 ноября 26-й и 4-й танковые корпуса Юго-Западного фронта вышли в район Манойлина и, резко повернув на восток, по кратчайшему пути устремились к Дону, в район Калача. Контратаки 24-й немецкой танковой дивизии против 4-го танкового и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов не смогли задержать их продвижения. Передовые части 4-го танкового корпуса к исходу дня подходили к Голубинскому. В тот день штаб 6-й немецкой армии вместо плановой передислокации панически бежал из Голубинского в Нижнечирскую.
Первый адъютант штаба армии В. Адам так описывает это «перемещение»: «Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт; они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили. В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству, бросали оружие и снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза... Дикий хаос царил в Верхнечирской. К беглецам из 4-й танковой армии присоединились двигавшиеся с севера солдаты и офицеры 3-й румынской армии и тыловых служб 11-го армейского корпуса. Все они, охваченные паникой и ошалевшие, были похожи друг на друга. Все бежали в Нижнечирскую».
Тем временем 26-й танковый корпус стремительно продвигался к Калачу. Своевременный выход его частей в тыл врага во многом зависел от быстрого захвата в этом районе переправ через Дон. Командир корпуса решил овладеть ими внезапной ночной атакой. Эта задача была возложена на передовой отряд во главе с командиром 14-й мотострелковой бригады подполковником Г. Н. Филипповым.
За несколько часов до рассвета 22 ноября отряд приступил к выполнению боевой задачи. При подходе к Калачу выяснилось, что мост через Дон у города взорван. Тогда местный житель Гусев провел отряд к другому мосту, находившемуся северо-западнее города. Действуя решительно и Дерзко, отряд незаметно для противника вышел вдоль берега к мосту. В короткой схватке бойцы уничтожили охрану моста и заняли круговую оборону. Попытки врага, стремившегося уничтожить горстку отважных советских воинов и вернуть переправу, успеха не имели. К вечеру к мосту с боем прорвались танки 19-й танковой бригады подполковника Н. М. Филиппенко. Успех передового отряда был закреплен. Захват исправного моста обеспечил быстрое преодоление реки Дон соединениями 20-го и подошедшего затем 4-го танковых корпусов.
На следующий день после ожесточенного боя части 20-го танкового корпуса заняли Калач. Родина высоко оценила подвиг танкистов. За мужество и героизм, проявленные при захвате моста и овладении городов Калач, бойцы и командиры были награждены орденами и медалями, а подполковники Г. Н. Филиппов и Н. М. Филиппенко удостоены звания Героя Советского Союза. Советский патриот Гусев, который провел танкистов по кратчайшему пути к переправе на Дону, был награжден орденом Красной Звезды.
В то время когда подвижные соединения Юго-Западного фронта вели бой за переправы через Дон, навстречу им с юго-востока подходила бригады 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта. 21 ноября они захватили несколько важных опорных пунктов на пути к Советскому, в том числе Верхнецарицынский, где основательно потрепала располагавшийся там штаб 4-й немецкой танковой армии. Эта армия была рассечена. К исходу 21 ноября расстояние, разделявшее передо- вые соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, сократилось до 80 км.
Чтобы завершить окружение противника, необходимо было повысить темпы наступления и в кратчайший срок перерезать последние коммуникации 6-й немецкой армии. Для решения этих задач 26-му танковому корпусу предстояло преодолеть Дон главными силами. 8-му кавалерийскому корпусу надлежало развивать наступление в направлении Обливской, а 1-му танковому корпусу генерала В. В. Буткова - овладеть же- лезнодорожной станцией Суровикино. Командующий Юго-Западним фронтом особое внимание обращал на уничтожение группировки румынских войск в районе Распопинской, окружение которых было фактически завершено к исходу 21 ноября. В приказе командующему 21-й армией он требовал завершить уничтожение этой группировки не позже 10 часов 23 ноября.
Командующий Сталинградским фронтом приказал 57-й и 51-й армиям ускорить продвижение в направлении Советский, Карповка, чтобы возможно быстрее соединиться с войсками Юго-Западного фронта. Командующий Донским фронтом требовал от 65-й и 24-й армий активизировать действия по окружению и уничтожению вражеской группировки в малой излучине Дона.
В соответствии с полученными задачами войска фронтов продолжали наступление. 4-й механизированный корпус успешно наступал в северо-западном направлении. Его передовые части в тот день ворвались в Советский. Расстояние между подвижными соединениями Юго-Западного и Сталинградского фронтов сократилось до 10-12 км.
Надежды командования 6-й немецкой армии на предотвращение катастрофы развеялись в прах. В 18 часов 22 ноября генерал Паулюс передал по радио в штаб группы армий «Б» донесение, в котором, в частности, докладывал, что армия окружена, запасы горючего скоро кончатся, положение с боеприпасами критическое, продовольствия хватит только на о дней. Далее он сообщал, что предполагает удерживать оставшееся в его распоряжении пространство от Сталинграда до Дона. Вместе с тем Паулюс просил предоставить ему свободу действий на случай, если не удастся организовать круговую оборону, так как считал, что обстановка может заставить отвести войска из Сталинграда и северного участка фронта, чтобы обрушиться на советские войска всеми силами на южном участке фронта между Доном и Волгой и соединиться здесь с 4-й танковой армией. В ответ из гитлеровской ставки пришел приказ, в котором категорически отвергалась идея выхода из окружения. Командующему 6-й армией вместе со штабом предлагалось из Нижнечирской немедленно направиться в Сталинград, организовать там круговую оборону и ожидать помощи извне.
Операция на окружение вражеской группировки достигла кульминационного момента к 16 часам 23 ноября, когда 45-я танковая бригада полковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса стремительным броском вышла к Советскому и соединилась с 36-й механизированной бригадой подполковника М. И. Родионова из 4-го механизированного корпуса. Подвижные соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, выйдя в район Калач, Советский, Мариновка, завершили оперативное окружение группировки немецко-фашистских войск. В котле оказались 22 дивизии и более 160 отдельных частей, входивших в состав 6-й и частично 4-й танковой немецких армий. К исходу 23 ноября, поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления, капитулировала растопинская группировка противника. Войска 5-й танковой и 21-й армий взяли в плен 27 тыс. солдат и офицеров 5-го и 4-го румынских корпусов.
Соединениям Донского фронта, несмотря на настойчивые требования Ставки, не удалось окружить вражескую группировку в малой излучине Дона южнее Сиротинской. Войска 24-й армии, перешедшие в наступление только 22 ноября, не смогли прорвать сильно укрепленную оборону противника и втянулись в затяжные бои. Ввод в сражение 16-го танкового корпуса также не принес ожидаемых результатов. Корпусу не удалось завершить прорыв обороны противника и отрезать пути отхода его задонской группировки. 11-й и 8-й немецкие армейские корпуса, сдерживая натиск советских войск, медленно отходили в юго-восточном направлении. Общая протяженность внешнего фронта окружения между Рыбным и Уманцево к этому времени составляла свыше 450 км. Максимальное расстояние между внешним и внутренним фронтами окружения на Юго-Западном фронте колебалось в пределах 100 км, а на Сталинградском - 20-80 км. Особое беспокойство советского командования вызывало то обстоятельство, что наименьшее расстояние (до 20 км) между внешним и внутренним фронтами было как раз там, где не существовало сплошного фронта наших войск, то есть на направлениях Советский, Нижнечирская и Советский, Аксай.
В сложившихся условиях требовалось не только быстрее ликвидировать окруженную группировку, но и решить другую не менее ответственную задачу - создать устойчивый внешний фронт окружения и максимально отодвинуть его на запад, чтобы надежно изолировать окруженные вражеские войска от помощи извне.
Представитель Ставки ВГК во фронтах сталинградского направления начальник Генерального штаба А. М. Василевский 23 ноября при очередном докладе Верховному Главнокомандующему, оценивая обстановку и определяя задачи войск, считал, что противник немедленно примет все меры, чтобы ударами извне выручить свои окруженные войска под Сталинградом. Поэтому важнейшая задача, по его мнению, состояла в быстрейшей ликвидации окруженной группировки врага и высвобождении своих сил, занятых в этой операции.
Вместе с тем он полагал, что до решения этой основной задачи нужно как можно надежнее изолировать окруженную группировку от подходящих свежих неприятельских сил, а для этого необходимо было срочно создать прочный внешний фронт окружения и иметь за ним достаточные резервы из подвижных войск. Далее А. М. Василевский предлагал, чтобы войска всех трех фронтов, находившиеся На внутреннем фронте окружения, с утра 24 ноября без какой-либо существенной перегруппировки и дополнительной подготовки продолжили бы решительные действия по ликвидации окруженного противника 1. Верховный Главнокомандующий утвердил предложение начальника Генерального штаба, который в ночь на 24 ноября поставил командующий фронтами задачи по ликвидации окруженных войск.
Общий замысел действий фронтов сводился к тому, чтобы ударам» по сходящимся направлениям на Гумрак расчленить окруженную группе ровку и уничтожить ее по частям. К выполнению этой задачи привлекались: с запада - 21-я армия Юго-Западного фронта, усиленная 26-м и 4-м танковыми корпусами, с севера - 65, 24 и 66-я армии Донского фронта, с востока и юга - 62, 64 и 57-я армии Сталинградского фронта. Войскам же 1-й гвардейской и 5-й танковой армий Юго-Западного фронта надлежало прочно закрепиться на занятых рубежах по рекам Кривая и Чир и не допустить контрудара противника с юго-запада. С юга обеспечение операции возлагалось на 4-й кавалерийский корпус и стрелковые дивизии 51-й армии Сталинградского фронта.
В течение 24-30 ноября войска фронтов продолжали наступление. Преодолевая упорное сопротивление противника, они все теснее сжимали кольцо окружения. Погода постепенно улучшалась. Это благоприятствовало применению фронтовой авиации. Соединения 17, 16 и 8-й воздушных армий повысили активность своих действий, осуществляя до 800-1000 самолето-вылетов в сутки. Нанося удары по врагу, авиация фронтов только с 24 по 30 ноября произвела около 6 тыс. боевых вылетов, из них более половины - на поддержку войск, превысив в 5 раз количество самолето-пролетов вражеских ВВС.
К 30 ноября территория, занимаемая окруженным противником, уменьшилась более чем вдвое. Ее протяженность с севера на юг достигала 30-40 км и с запада на восток 70-80 км. Однако рассечь попавшие в котел войска не удалось. Противник вывел свои соединения из малой излучины Дона и укрепил ими позиции западнее реки Россошка. Уплотнив боевые порядки войск, он активно маневрировал резервами внутри кольца окружения и умело использовал выгодные оборонительные рубежи, подготовленные в противотанковом отношении. Сказывались также усталость и потери советских войск в ходе непрерывного десятидневного наступления в условиях суровой зимы и бездорожья.
Одной из причин, замедливших ликвидацию окруженной группировки, являлось то, что не точно была определена численность ее личного состава. По первоначальным разведывательным данным фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также Генерального штаба, общая численность окруженной группировки, которой командовал генерал- полковник Паулюс, определялась в 85-90 тыс. человек. Фактически же в ней насчитывалось, как об этом стало известно позднее, более 300 тыс. Преуменьшенными были сведения и о боевой технике, особенно артиллерии, танках, вооружении, которыми располагали окруженные войска, В этих условиях для разгрома противника требовались более крупные силы. Все отчетливее вырисовывалась необходимость надежного обеспечения внешнего фронта окружения.
Таким образом, войскам Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов в короткие сроки удалось окружить крупную группировку вражеских войск под Сталинградом. Успех этой операции во многом был предопределен высоким искусством советского командования, правильно выбравшего направления главных ударов фронтов и время перехода войск в контрнаступление, когда наступательные возможности противника были истощены, а оборона занимаемых им рубежей еще не была подготовлена. Удары советских войск ио сходящимся направлениям и быстрое развитие наступления не позволили противнику принять действенные меры по локализации прорыва.
Решающую роль в осуществлении операции на окружение сыграли искусно организованное и умело осуществленное артиллерийское наступление, согласованные действия пехоты и танков при взломе тактической обороны врага, смелое и решительное использование подвижных соединений фронтов, и прежде всего танковых и механизированных, героизм и мужество советских воинов, их высокий наступательный порыв и боевое мастерство. Командиры, политорганы, партийные и комсомольские организации всеми формами партийно-политической работы поддерживали у воинов неукротимое стремление к победе, желание любой ценой выполнить приказ Родины и разгромить ненавистного врага.
Окружением немецко-фашистской группировки под Сталинградом закончился первый этап контрнаступления. Советские войска прочно овладели стратегической инициативой на юго-западном направлении и создали предпосылки не только для ликвидации окруженной группировки, но и для проведения новых наступательных операций.

На Бобруйском направлении наши войска, развивая охватывающие удары с востока и юга на Бобруйск, завершили окружение группировки противника, состоящей из пяти пехотных дивизий, в районе Бобруйска и юго-восточнее города.

День и час наступления рождаются в великой тайне. Но, конечно, тысячи тысяч людей, вся Красная Армия, весь советский народ знали, что наступление будет и ждали его. Противник томительно ждал нашего наступления, готовился к нему, лихорадочно вслушиваясь в лукавую, заманивающую стрельбу наших пушек, вызывавших на ответный огонь немецкие батареи, скрытые в лесах, рощах, высокой зеленой ржи.

Да, немцы ждали и готовились к нашему наступлению.

Дивизии фельдмаршала фон Буша, собранные против армии одного лишь Рокоссовского, к часу удара числом своим не уступали дивизиям Рундштедта, подготовленным к отражению вторжения английских и американских войск во Францию. Но дивизии Буша превосходили европейские армии немцев своей выучкой и военным опытом. Эти отборные войска должны были отразить атаку армий 1-го Белорусского фронта. Фон Буш лично незадолго до нашего наступления объезжал дивизии и полки, призывая к стойкости солдат. С солдат была взята подписка, что они умрут, но не отступят ни на шаг. Им объявили, что отступавшие будут расстреляны, а семьи их в Германии репрессированы. Оборона на реке Друть уходила в глубину на многие километры. Шесть линий траншей, минные поля, проволока, артиллерия всех калибров - все было подготовлено для успешного отражения атаки. Немцы ждали удара. Офицер, захваченный нами в плен за несколько дней до начала наступления, рассказал, что единственной темой разговоров среди немецкого офицерства было предстоящее наступление советских войск. Шепотом поговаривали о громадном белорусском "котле". Гадали о направлении ударов. В армиях были отменены отпуска. В обороне были подготовлены новинки. Так, например, в предвидении нашей артиллерийской подготовки немцы, помимо мощных многонакатных блиндажей, устроили в траншеях специальные купола из гофрированного металла. Такой металлический колокол, сверху засыпанный песком, выдерживает удар снаряда среднего калибра и служит укрытием для пулемета и пулеметчика на время артиллерийской подготовки. Едва кончается огонь артиллерии, пулеметчик выскакивает со своим оружием по специальному лазу и ведет огонь. Такие пулеметы в некоторых траншеях находились друг от друга на расстоянии 10-15 метров. В предвидении того, что многие батареи засечены нашей артиллерийской разведкой, немцы установили новые, "немые", батареи пушек и минометов ничем не выдававшие своего присутствия в период затишья. Они были специально предназначены к ведению огня по нашей пехоте.

В чем же, рождается вопрос, тайна наступления, если все мы, и не только наши друзья, но и враги наши, ждали его?

Тайна наступления была в том, что немцы не знали дня его и часа, не знали направления главного и вспомогательных ударов.

Успех немецкого наступления в июне 1941 года был в значительной степени определен вероломной, бандитской внезапностью. Неуспех немецкого наступления в июле 1943 года в известной степени определялся тем, что мы знали об этом наступлении, ждали его и готовились к нему. Наша разведка установила не только день, но и час его. Немцам не удалось нанести удар в спину. Немецкое наступление, лишенное элемента бандитской внезапности, превратилось в отступление. Битва за Курск, начатая немцами, кончилась на Днепре. В этой битве немцы потеряли Украину. При встрече грудь с грудью немцы были разбиты. Ровно через три года после начала войны грохот артиллерийской канонады, перекатываясь по трем фронтам с севера на юг, известил мир, что началась битва за Белоруссию.

Нам не помогало, как немцам в июне 1941 года, вероломство. Повернувшись к врагу грудью, мы доказали в эти дни свое преимущество над ним, превосходство нашего оружия, превосходство нашего духа, нашего умения.

Войска генерала Горбатова начали артиллерийскую подготовку в четыре часа утра. Дул порывистый холодный ветер рассвета. Воздух, избы в пустой деревне, деревья, земля, не по-летнему низкие облака казались серыми, словно весь мир в этот рассветный час был нарисован скучными водянистыми чернилами. На деревьях, торопя приход солнца, кричали птицы. Серый свет без солнца тревожил и пугал их. В это утро было две зари. Небо на западе осветилось мерцающим, сплошным и беспрерывным огнем, он спорил с огнем всходившего солнца. Святой огонь отечественной войны.

Тяжкие молоты артиллерии главного командования, рев дивизионных пушек, удары гаубиц, четкая и частая стрельба полковых пушек слились в единый потрясающий землю звук. Облака, поглощая огонь, начали светиться, точно и в самом деле взошло в небе еще одно солнце.

В грохот артиллерийской молотьбы ворвался свистящий звук, словно огромный паровоз выпускал пары, и в небо поднялись сотни огненных серпов и острием своим вонзились в немецкие траншеи, - то начали свою работу дивизионы гвардейских минометов... Кошка бежала по пустой улице деревни, она, видимо, кричала, но крик ее не был слышен. Листва белорусских кленов, дубов, тополей трепетала. В пустых избах вылетали стекла, рушились печи, хлопали двери и ставни.

На мгновение смолкла стрельба, но тишины не было -на деревьях дружно пели птицы. Они приветствовали солнце свободы, всходившее над Белоруссией.

Когда сторонний человек подъезжает к металлургическому заводу, то грохот разумного труда кажется ему хаосом, ревом моря. В этом сегодняшнем грохоте нашей артиллерии непосвященному человеку тоже могло почудиться бушевание стихии, хаос. Но то был грохот труда войны, труда столь же умного, сложного и большого, как труд тысяч инженеров, горновых, сталеваров, чертежников, прокатчиков, диспетчеров на металлургическом заводе. Сотни и тысячи часов кропотливой, напряженной работы предшествовали этому буйному пиршеству артиллерийского огня. Каждое из многих сотен орудий било по заранее разведанной и засеченной цели.

Огромный труд разведчиков, командиров полков и дивизионов, летчиков, топографов и штабных офицеров предшествовал шквальному огню артиллерии. Он, этот разумный и кропотливый труд, направлял движение и удары огневого вала, и каждая из наших пушек била по пушке, по пулемету врага. И все же не весь огонь противника был подавлен во время артиллерийской подготовки. Несколько раз наша пехота поднималась в атаку и встречала огонь немецких пулеметов и минометов. Немцы отлично понимали значение рубежа своей обороны, они дрались за него со страшным упорством, с бешенством отчаяния, с яростью самоубийц. Они выползали из-под гофрированных листов металла, устанавливали в полуразрушенных траншеях пулеметы; их "немые" орудия и пулеметы заговорили. В этой встрече грудь с грудью немцы напрягли все свои силы, достигли высшего потенциала своего оборонительного упорства. Это был бой без всяких скидок на "эластичность", мастером которой считался бывший командующий Э-й армией генерал Модель, "Модель эластичный". В нынешних боях 9-я армия должна была проявить всю свою стойкость.

Тяжело было наступать дивизиям Красной Армии по болотистой пойме Друти на высоты, занятые немцами, на тянущиеся на километры одна за другой траншеи... К середине дня в воздух поднялась наша авиация. Никогда не приходилось видеть мне такого количества самолетов. Огромный простор неба стал вдруг тесен, как становится тесной Красная площадь в дни майского праздника. Небо гудело - мерно рокотали пикирующие бомбардировщики, жесткими железными голосами гудели штурмовики, пронзительно взвывали моторы "яков" и "лагов". Луга и поля стали пятнистыми от плавных теней облаков и быстрых теней сотен самолетов, летевших между землей и солнцем. За линией фронта поднялась высокая черная стена: дым казался тяжелым и черным, как земля, а земля легко шла в небо, превращенная в дым. И в это время новый тяжкий звук вошел в оркестр битвы. Танковый корпус, тайно сосредоточенный в лесу, всем своим стальным телом пополз к месту нового сосредоточения, готовясь войти в прорыв вражеской обороны. Машины шли, замаскированные срубленными ветвями и стволами молодых березок и осин. Миллионы молодых зеленых листочков трепетали в воздухе, молодые лица танкистов глядели из люков. Готовясь к наступлению, на фронте обычно говорят: "будет свадьба", "будет праздник". И невольно думалось, глядя на сталь, увенчанную зеленью: вот он наступил, праздник, - суровый, дерзкий праздник войны.

Пришли минуты, когда грохот артиллерии, гул самолетов, рев танковых моторов слились в один потрясающий небо и землю гуд. И казалось - то поднялся Урал, до которого собирались дойти захватчики, поднялся и зашагал на запад, прогибая землю и небо. И ничего так не хотелось, как чудом перенести в этот час торжества силы нашего рабочего отечества тысячи тысяч великих, скромных тружеников, рабочих и инженеров, чьей бессонной работой, чьими золотыми, честными руками, чьим тяжелым потом созданы пушки, танки, самолеты Красной Армии. Их не было, они не могли быть здесь, но пусть знают они, что в эти грозные, кровавые дни приходилось слышать от многих и многих генералов, офицеров, красноармейцев-пехотинцев слова великой благодарности и великой любви, обращенные к нашим рабочим. Их труд, их пот сохранил много молодой крови, крови тех, кто шел вперед.

Говорят, пехота - царица полей. В эти дни пехота была царицей не одних только полей, она царила в лесах, на болотах, на реках. Все роды оружия служат ей, но и она служит им всем. Велика сила моторов, брони, огня механизмов. Пушка борется с пушкой, осколки снарядов рвут колючую проволоку. Саперы прокладывают проходы в минных полях. Страшная это работа: в тридцати - пятидесяти метрах от траншей противника во время нашей артиллерийской подготовки ползком пробираться вперед, обезвреживать мины, резать проволоку. Здесь мы встретились со старыми сталинградцами-гуртьевцами, саперами майора Рывкина, мастера дела, в котором ошибиться можно лишь раз. Так же, как на заводе "Баррикады", ползал перед брустверами немецких окопов сухощавый старший сержант Ефим Ефимович Дудников - в руках ножницы, щуп, в брезентовой сумочке гранаты, на боку пистолет лучшего сапера Сталинграда легендарного Брысина, погибшего несколько месяцев тому назад. Этот пистолет был передан Дудникову командованием дивизии. Проходы в минных полях перед фронтом дивизии были сделаны столь тщательно, что за весь период прорыва вражеской обороны ни один человек не подорвался на вражеской мине. Полковая артиллерия и самоходные пушки, танки поддержки пехоты сопутствовали стрелкам во все время прорыва. Упорное, бешеное сопротивление немцев, длившееся тридцать часов, было сломлено, и к полудню на второй день наши войска захватили все шесть линий немецких траншей. Сильны моторы и броня танков, сокрушительна сила артиллерийского огня. Сила моторов и пулеметного огня помогли пехоте. И пехотинец, демиург войны, идущий в тоненькой гимнастерочке по железным полям битвы, щедро оплатил ту помощь, что оказали ему при прорыве обороны врага. Он не остался в долгу ни перед артиллерией, ни перед танками, ни перед саперами.

Стрелковые полки, вырвавшись вперед, не знали ни дня, ни ночи. Их бессонное боевое движение не дало врагу закрепиться ни на одном из рубежей. Ни на Догбысне, ни на реке Оле, ни на Вири. Пехота указывала самоходным пушкам скрытые в зарослях "фердинанды". У саперов не стало работы по разминированию дорог и строительству мостов: столь стремительным был натиск пехоты, что немцы не успевали взрывать и минировать. Из-под одного большого моста было вытащено полторы тонны заранее заложенной немцами взрывчатки. Сотни мостов, мостиков, гатей остались целы. Путь танкам был открыт. Пехота шла полями, в болотах по пояс, темным лесом, колючими зарослями, появляясь там, где не ждали ее немцы. Она щедро оплатила свой долг артиллерии и танкам. Операция была рассчитана высшим штабом на девять дней, генерал Горбатов взялся провести ее за семь. Человек с винтовкой, в выцветшей от дождя и солнца гимнастерке дал возможность командованию осуществить свой замысел в три дня. В чем же заключался этот замысел? Идея его, как все хорошие и большие идеи, была проста. После прорыва немецкой обороны главный удар был намечен на неожиданном для немцев направлении. Танки, войдя в прорыв и устремившись перпендикулярно к Березине, в определенном пункте резко меняли направление движения и, выйдя северней Бобруйска в тыл немцам, должны были превратиться в стальную наковальню, на которой очутятся пять пехотных и одна танковая дивизия противника. Успех операции сулил немцам жестокий "котел", смертное окружение. Сосредоточение танковых и артиллерийских сил на направлении главного удара происходило в величайшей тайне. Огромные переброски боевой техники шли в течение нескольких недель в темные ночные часы. Пятьдесят опытных офицеров руководили движением. Артиллерийские и танковые полки задолго до рассвета бесследно исчезали в лесах на берегу Друти. Немецкие разведчики констатировали изо дня в день одно и то же: "По дорогам обычное движение".

И вот к полудню на третий день после начала наступления танки Бахарева вошли в прорыв. Они ринулись по дорогам, которые пехота не дала немцам заминировать, переправлялись по мостам, которые пехота не дала немцам взорвать. В течение нескольких часов марш танков был закончен - группировка немцев, отступавшая под ударами наших пехотных дивизий на запад от Друти, была отрезана у восточного берега Березины. Этой части 9-й немецко-фашистской армии не удалось вырваться к Березине, как вырвалась к ней когда-то армия Наполеона. Возмездие настигло немцев не на переправе, а на восточном берегу реки. Березине отныне суждено навеки ужасать всех, помысливших о вторжении в Россию. Березина 1944 года стала рядом с Березиной 1812 года.

Мне удалось видеть, как были сцементированы стены бобруйского "котла" и как, если можно так выразиться, действовали ножом и черпаком наши подразделения внутри самого "котла". Нож рассекал связь и взаимодействие немецких армейских корпусов с дивизиями, дивизий - с полками, полков - с батальонами и ротами. Нож уничтожал тех, кто не складывал оружия. Черпак щедро вычерпывал пленных. Он действовал быстро, легко, неутомимо в руках умелых "кашеваров".

Генерал Урбанович сидел в немецком солдатском блиндаже на опушке соснового леса. Солома на нарах еще сохранила отпечатки тел немцев, лежавших здесь несколько часов тому назад. На земляном полу валялись журналы, пухлые книги немецких романистов... Телефонист упорно твердил: "Резеда, слушай меня, Резеда, Резеда, Резеда. Я Мак, я Мак!" "Виллисы" стремглав, как по шоссе, мчались меж сосновых стволов, останавливались у входа в блиндаж.

Потные от жары и радостного возбуждения, командиры-артиллеристы, пехотинцы, офицеры связи докладывали генералу обстановку. В воздухе стоял грохот наших пушек, ухали разрывы немецких снарядов. Урбанович, худощавый человек с начинающей лысеть головой, сидел за картой, положенной на сосновые нетесаные доски стола. Протирая платочком пенсне, он склонялся над картой и, водя по ней карандашом, отдавал приказания окружавшим его офицерам. Танки, самоходные пушки, стрелковые батальоны, артиллерийские батареи размещались им на дорогах, мостах - всюду, где могли быть попытки прорыва немцев из окружения. Спокойные движения, профессорски неторопливая речь Урбановича были противоположны возбуждению окружавших его людей. Боясь, что приказания его будут неточно выполнены в лихорадочном напряжении этих часов и что "котел" даст течь, он спрашивал:

Вам понятно? Запишите. Теперь повторите. Повторите еще раз. Так. Можете идти.

Одна за другой перерезались дороги отхода немцев. Стены "котла" становились все плотней и непроницаемей. К вечеру 27 июня немцы поняли постигшую их катастрофу. Два дня, проведенные нами внутри "котла", богаты таким огромным количеством впечатлений, событий, что простой перечень их занял бы много страниц.

Несколько раз немцы в первые часы окружения, когда управление армейского корпуса и дивизий не было окончательно нарушено, пытались, собрав танковый и артиллерийский кулак, прорваться на северо-запад. Они перешли в атаку в три часа утра 26 июня. Огромной крови стоили им эти попытки. И тщетными оказались они. Тогда немецкое командование предложило войскам вырываться из окружения отрядами, применяя тактику обмана и вероломства. Подняв одну руку и держа в другой оружие, фашисты объявляли о сдаче, а затем, подойдя на близкое расстояние, бросались в атаку. Несколько наших парламентеров, среди них майор, вышедшие на переговоры, были убиты. И вновь огромной кровью заплатили фашисты за это вероломство. Июнь 1944 года - это не июнь 1941-го. Страшно выглядели белорусские леса в эти дни. Были места в этих лесах, где не стало видно земли под телами фашистов.

Наступил третий период ликвидации "котла". Немцы потеряли артиллерию. Тысячи огромных, откормленных артиллерийских лошадей бродили среди сосен и в высокой зеленой ржи. Штабеля снарядов одиноко стояли под деревьями. Брошенные пушки смотрели на восток, на запад, на север и на юг: в последние часы артиллеристы-немцы ждали нас со всех четырех сторон.

Рассыпались корпуса, дивизии, полки и роты. Немецкие генерал-лейтенанты устраивали митинги под высокими соснами и наши одиночки-разведчики наблюдали из кустарников, как генералы убеждали группки солдат повременить со сдачей в плен. Командиры дивизий, брошенные ординарцами, лишенные кухни и поваров, занялись сбором земляники на лесных полянах. Командиры полков шуршали среди стеблей ржи, выглядывая на дорогу, по которой шли наши танки. Гауптманы, обер-лейтенанты, позванивая орденами, рыли себе берлоги под деревьями.

В "котле" начал работать наш черпзк. Пыль поднялась высоко в небо - то зашагали на восток тысячи немецких сапог. По десяткам белорусских дорог задымились желтые столбы пыли, шли немецкие пленники, солдаты и офицеры. Лица их были черны от грязи, мундиры оборваны, головы опущены, глаза смотрели в землю.

Каких только диковинных немцев не пришлось повидать нам за эти часы, когда черпак выбирал их из бобруйского "котла". Командира полка с семью орденами, убийцу с небесно-голубыми глазами и розовыми губками жеманной девицы, в бумажнике которого мы увидели серии страшных фотографий, на одной из них изображен повешенный партизан и женщина, обнимающая его мертвые ноги. "Это было в Польше", - сказал нам немец, как будто разбой в Польше ненаказуем. "Но почему же на дощечке возле тела повешенного сделана русская надпись: "Мера наказания партизану"? - "Это ничего не значит, это было на границе России и Польши", - ответил убийца. Мы говорили с ошалевшими гауптманами и обер-лейтенантами, только что вышедшими из ржи с поднятыми руками. Не успев опустить руки, они тотчас же заявляли, что Германия непобедима. Когда их спрашивали о судьбе их батальонов, уже пыливших на восток, они безмерно равнодушно пожимали плечами и с дрожью волнения в голосе просили возвратить им ножички, бритвы, перламутровые пилки для ногтей и прочие безделки, не полагающиеся им по должности военнопленных. Из глубины "котла" были вычерпаны диковинные человеки, которых не встретить среди пленных немцев переднего края. Интенданты, пасторы, каратели, знаменитый дипломированный повар с жирными щеками, услаждавший своим искусством желудок генерал-лейтенанта, командовавшего дивизией, капитан гигантского роста, с плечами такой ширины, что он, пожалуй, не смог бы пройти в широко распахнутые ворота, и с таким маленьким черепом, что он был бы тесен для новорожденного младенца. Этот капитан командовал тыловыми обозами. Короткий разговор с ним убедил нас, что лошади его обоза совершенно не были удовлетворены интеллектуальным уровнем своего шефа. Немцев "вычесывали" из лесов, из рощ, из оврагов, из ржи, из болот, поодиночке, десятками, сотнями, огромными толпами. В последние часы добыванием пленных занимались не только автоматчики, стрелки и танкисты, но и "добровольцы" - киномеханик клубной передвижки, парикмахер штаба дивизии, девушки из политотдела дивизии.

Сто часов нашего наступления понадобилось, чтобы довести отборные, воевавшие три года на Восточном фронте дивизии немцев до состояния полного потрясения, маразма, беспомощности. Сто часов понадобилось, чтобы превратить хорошо организованную, глубоко закопавшуюся в траншеи, снабженную мощной артиллерией и танками, бешено сопротивлявшуюся в первые дни группировку немецко-фашистских войск в огромную толпу, шагающую в желтых облаках пыли под конвоем десятков наших автоматчиков. Все это свидетельствует об огромном, решающем превосходстве Красной Армии над силой фашистских войск.

Через три дня мы вернулись в штаб генерала Горбатова, встретили людей, с которыми в серый холодный рассвет слушали артиллерийскую подготовку, видели плавный могучий ход нашей авиации, слушали рокот бахаревских танков, сосредоточившихся для ввода в прорыв. Неужели прошло только три дня с того часа, когда пехота пошла по смертной пойме Друти в атаку на немецкие траншеи?

Начальник штаба, генерал Ивашечкин, ближайший помощник Горбатова, сидит за столом, его курчавая голова склонилась над картой. Седеющий высокий человек, генерал Горбатов, обратился к войскам с поздравлением, с призывом после славных бобруйских побед еще стремительней бить врага. Его помощники знают закон своего генерала: не жалеть в бою фашистской крови, пуще глаза беречь кровь Нашего бойца и командира.

Войска движутся вперед, далекий путь лежит перед ними, велика ждущая их слава. Успеха и счастья, товарищи!

Немцы в ноябре 1941 не вошли в Москву потому что были взорваны плотины водохранилищ, окружающих Москву. 29 ноября Жуков отчитался о затоплении 398 населенных пунктов, без предупреждения местного населения, в 40-градусный мороз... уровень воды поднимался до 6 метров...людей никто не считал...

Виталий Дымарский: Добрый вечер, уважаемые слушатели. В эфире «Эха Москвы» очередная программа из цикла «Цена Победы». Сегодня веду ее я, Виталий Дымарский. И сразу же представлю вам нашего гостя - журналиста, историка Искандера Кузеева. Здравствуйте, Искандер.

Искандер Кузеев: Здравствуйте.

И приглашен он к нам сегодня неслучайно, поскольку именно сегодня в газете «Совершенно секретно» вышел материал Искандера Кузеева под названием «Потоп московский», где речь идет о секретной операции осени 1941 года. Более подробно расскажет сам автор статьи, а я сделаю одно отступление и просто скажу вам, что, видите, жизнь распоряжается по-своему, и повторяю, мы с Дмитрием Захаровым стараемся идти в хронологическом порядке по событиям Второй мировой войны, но когда приходит что-то интересное, мы возвращаемся назад, может быть, будем еще забегать вперед. И вот сегодня мы возвращаемся назад, в осень 1941 года, когда произошли те события, которые расследовал и о которых написал наш сегодняшний гость Искандер Кузеев. Искандер, о чем идет речь? Что за секретная операция осенью 1941 года прошла и почему речь идет о потопе?

Давайте я начну с некоторого предисловия. Меня всегда занимал эпизод ноября 1941 года, с которым я достаточно плотно ознакомился из мемуарной литературы, в частности, недавно вышедшие на русском языке мемуары Гудериана, который воевал к югу от Москвы. Войска Гудериана, 2-я танковая армия, практически закончили окружение Москвы с юга. Была окружена Тула, войска подходили к Кашире, двигались по направлению к Коломне и к Рязани. И в это время советские войска, которые отражали атаки Гудериана, получили подкрепление с севера Московской области, где практически никаких боестолкновений не происходило. На севере Подмосковья и дальше по Тверской области был взят Калинин, войска стояли в окрестностях Рогачево и Конаково, и боестолкновения там происходили практически только в двух точках: у деревни Крюково и на Пермиловских высотах между Яхромой и Дмитровым, где войскам группы армий «Центр» противостоял фактически один бронепоезд НКВД, который случайно там оказался - он шел из Загорска в сторону Красной горки, где уже стояла немецкая артиллерия. И никаких других боестолкновений в этом регионе не было. В то же время, уже когда я стал знакомиться с этой темой, мне стало известно, что отдельные, буквально единицы немецкой боевой техники проникли на территорию Москвы.

Этот знаменитый случай, когда какие-то мотоциклисты доехали чуть ли не до «Сокола»?

Да, да, их остановили на втором мосту через железную дорогу, который потом стал называться мостом Победы. Там два пулеметчика наших охраняли этот мост, причем они охраняли от авианалетов. Мотоциклисты проехали первый мост через канал и в районе нынешней станции метро «Речной вокзал», там была нелетная погода, и как мне рассказывали исследователи, которые занимались этой темой, они отошли вниз на лед погонять мяч, в это время проехали 30 мотоциклистов, и их уже остановили на последнем мосту перед станцией «Сокол». И был один немецкий танк между нынешними станциями метро «Сходненская» и «Тушинская».

Волоколамское направление.

Да. Это Западный мост через деривационный канал в районе Тушино. И как мне рассказывали люди, которые занимались этими исследованиями, это мне рассказывали в управлении канала «Москва-Волга», как сейчас называется, ФГУП «Канал имени Москвы», самое высокое здание на холме между 7-м и 8-м шлюзами, и передавалась такая история из поколения в поколение, оттуда хорошо было видно: какой-то заблудившийся немецкий танк вышел, остановился на мосту, выглянул немецкий офицер, посмотрел туда-сюда, что-то записал в блокнот и уехал куда-то в обратном направлении в сторону Алешкинского леса. И третье, стояла немецкая артиллерия крупнокалиберная на Красной горке, которая уже готова была обстреливать Кремль, именно в эту точку двигался бронепоезд с севера, и местные жители переправились через канал и сообщили об этом руководству, в министерство обороны, и после этого начался обстрел этой точки, где стояла крупнокалиберная артиллерия. Но никаких войск в этом месте не было. Когда я стал заниматься этой темой, я выяснил, что происходило - происходило именно то событие, которое в этой публикации называется «Потоп московский».

Так что же это был за потоп? Просто затопили большую территорию для того, чтобы помешать продвижению немецких войск, правильно я понимаю?

Да. Именно так. На Волоколамском направлении была взорвана плотина Истринского гидроузла, который называется «Гидроузел имени Куйбышева». Причем были взорваны водоспуски ниже уровня так называемой «мертвой отметки», когда спускается вода для сброса весеннего паводка. Огромные потоки воды в том месте, где наступали немецкие войска, обрушились на район наступления и были смыты несколько деревень, и поток доходил практически до Москвы-реки. Там уровень 168 метров над уровнем моря, отметка Истринского водохранилища, а ниже его отметка 143, то есть получается больше 25 метров. Представляете, это такой водопад воды, который смывает все на своем пути, затопляет дома, деревни. Естественно, никто об этом не был предупрежден, операция была секретная.

Кто осуществлял эту операцию? Войска или некие гражданские службы?

На Истре это была войсковая операция, то есть инженерное управление Западного фронта. Но была еще и другая операция, которая проводилась совместно руководством канала «Москва-Волга», вот который сейчас называется «Канал имени Москвы», и тем же самым инженерным управлением Западного фронта, причем…

Другая какая операция?

Другая, в другом месте.

А, еще одна была.

Еще была вторая, вернее, даже две, так как вторая операция проводилась в двух точках. Когда немцы заняли Калинин и подошли уже вплотную к рубежу канала «Москва-Волга» и не было сил для отражения этих атак, уже готовилась эвакуация, уже Сталин готовился эвакуироваться в Куйбышев, сейчас Самару, было проведено совещание в Ставке Верховного главнокомандования, на котором было принято решение спустить воду из всех шести водохранилищ к северу от Москвы - Химкинское, Икшинское, Пяловское, Пестовское, Пироговское, Клязьминское, и спустить воду из Иваньковского водохранилища, которое тогда называлось Московское море, это с плотины у города Дубна. Делалось это для того, чтобы взломать лед и таким образом войска и тяжелая техника не смогли бы перейти Волгу и Московское море и не смогли бы перейти рубеж вот этот рубеж из шести подмосковных водохранилищ.

Первая операция на Истринском водохранилище, это ноябрь 1941 года?

Да, конец ноября.

А другие?

То есть все эти операции были проведена одна за другой в конце ноября. И каков результат, если так можно сказать? Чем пожертвовало советское командование во имя того, чтобы остановить немецкие войска?

Было два варианта спуска воды - из Иваньковского водохранилища в Волгу вниз по течению и спуск воды из водохранилищ в сторону Москвы. Но был принят совершенно другой вариант. К западу от канала течет река Сестра, проходит она через Клин-Рогачево и впадает в Волгу ниже Дубны, впадает там, где канал проходит высоко над окружающей местностью. Она проходит в туннеле под каналом. И в реку Сестру впадает река Яхрома, которая тоже течет намного ниже уровня канала. Там есть так называемый Аварийный Яхромский водосброс, который на случай каких-то ремонтных работ позволяет воду из канала сбрасывать в реку Яхрому. И там, где река Сестра протекает под каналом, там аварийные люки есть, предусмотренные также для ремонта инженерных сооружений, которые позволяют воду из канала сбрасывать в реку Сестру. И было принято такое решение: через насосные станции, которые поднимают воду к московским водохранилищам, они стоят все на одной отметке 162 метра над уровнем моря, было принято решение пустить эти насосные в обратном, так называемом генераторном режиме, когда они крутятся в другую сторону и не потребляют, а вырабатывают электрический ток, поэтому это называется генераторным режимом, и вода была спущена через вот эти насосные станции, были открыты все створки шлюзов и огромный поток воды устремился через этот Яхромский водосброс, затопляя деревни, там на очень низком уровне над водой находятся различные поселки, там есть торфопредприятия, опытные хозяйства, масса ирригационных каналов в этом треугольнике - канал, река Яхрома и река Сестра, и масса мелких поселков, которые расположены практически на уровне воды. И осенью 1941 года мороз в 40 градусов, взламывался лед, и потоки воды затопляли всю окружающую местность. Все это делалось в обстановке секретности, поэтому люди…

Никаких мер предосторожности не принималось.

И на третьей точке, там, где река Сестра проходит под каналом, там еще были сооружены - есть книга Валентина Барковского, ветерана канала «Москва-Волга», есть исследователь такой Михаил Архипов, у него есть сайт в Интернете, где он подробно об этом рассказывает - там были сварены металлические затворы, которые не позволяли воде из реки Сестры течь в Волгу, и вся вода, которую сбрасывали, представляете, огромный массив воды Иваньковского водохранилища уходил в реку Сестру и затоплял все вокруг. По данным Архипова, уровень реки Яхромы поднялся на 4 метра, уровень реки Сестры поднялся на 6 метров.

Объясните, как вы только что сказали, по всем свидетельствам - мы своими глазами не видели и своей кожей не чувствовали - была очень тяжелая и холодная зима, морозы были страшные. Вот эта вода, которая в огромных количествах выливалась на земную поверхность, она должна была превращаться в лед.

Практически, да. Сначала лед взламывался…

Но потом-то, на морозе это все превращалось, наверное, в лед?

Но это не сразу происходит. Я интересовался, как человек может спастись в такой ситуации. И мне профессор анестезиологии, с которым я разговаривал, сказал, что достаточно постоять полчаса по колено в такой воде и человек просто умирает.

Сколько таким образом было затоплено деревень?

Во всех этих операциях где-то порядка 30-40.

Но, если не ошибаюсь, был приказ Верховного главнокомандующего товарища Сталина о затоплении, по-моему, более чем 300 деревень вокруг Москвы для того, чтобы остановить наступление немцев?

Был приказ. Там говорилось не о затоплении, там говорилось об уничтожении.

Деревень. Собственно говоря, одна история очень известная. Это там, где Зою Космодемьянскую поймали, вот эти диверсионные группы…

Да, это в соответствии с этим приказом 0428 от 17 ноября по Ставке Верховного главнокомандующего. И в соответствии с этим приказом должны были быть уничтожены все деревни в глубину фронта на расстоянии 40-60 километров. Ну, там такая витиеватая формулировка, что это операция как бы против немецких войск. И даже была такая формулировка «уводить с собой советское население».

То есть диверсионные группы должны были уводить с собой советское население перед тем, как сжечь деревню?

Нет, отступающие войска должны были уводить. Но поскольку уже отступили и поскольку был приказ сжечь именно те деревни, которые находились за линией фронта, то эта приписка была просто фикцией. Эта приписка сейчас, для тех, кто защищает Сталина. Когда отдельные отрывки из этих материалов были в разных блогах опубликованы, то выступила в комментариях масса сталинистов, которые приводили эту фразу.

Как пример гуманизма.

Да, да. Но эта фраза абсолютно ничего не значит, мы знаем. А потом, когда началось наступление, появилась масса кадров кинохроники о сожженных деревнях. Естественно, не возникал вопрос, кто их сжег. Там были немцы, вот, пришли операторы и снимают сожженные деревни.

То есть везде, где были немцы, на эту глубину, как приказал товарищ Сталин, все эти деревни, где стояли немцы, должны были быть уничтожены тем или иным способом.

Это они отчитались перед Сталиным?

Да. За две недели отчитались о том, что было уничтожено 398 населенных пунктов. И поэтому вот эти 30-40 деревень затопленных - капля в море…

Десятая часть, 10 процентов.

Да, и на это мало кто обращал внимание. Причем здесь в отчете Жуков и Шапошников пишут, что и артиллерия была для этого выделена, и авиация, и масса этих диверсантов, 100 тысяч бутылок с зажигательной смесью и так далее, и так далее.

Это документ подлинный?

Да, это абсолютно подлинный документ, есть даже данные где, в каком архиве он находится, фонд, опись.

В полном объеме - нет.

Я никогда не встречал. А в статье вы его приводите?

У нас будет дополнение в следующем номере и мы будем говорить об этом, опубликуем приказ 0428 и отчет, доклад Военного совета Западного фронта в Ставку Верховного главнокомандования от 29 ноября 1941 года. Это сразу проясняет всю картину.

Знаете, что меня еще интересует в этой всей истории. История, если дипломатично сказать, мало известна. А если более откровенно - то практически вообще не известна. У нас нигде, как я понимаю, ни в военной литературе, ни в мемуарной литературе об этой истории затопления нигде не рассказывалось или это где-то было, но под каким-то грифом «совсекретно», как и называется, собственно говоря, газета, где вы напечатались?

Единственное, что мне удалось найти из опубликованного в прежние годы, это книга под редакцией маршала Шапошникова, которая издавалась в 1943 году, посвященная обороне Москвы, и она вышла с грифом «секретно» и уже в последние годы гриф «секретно» был снят и стоял гриф «ДСП», и рассекречена она была только в 2006 году. И в этой книге говорилось о взрыве водоспусков на Истре. А об операции на канале там ничего не говорилось. Это мне удалось найти только в книге, которая вышла к юбилею канала «Москва-Волга», в прошлом году отмечалось 70-летие, и была издана книжка Валентина Барковского тиражом всего в 500 экземпляров. И там подробно об этом рассказывается.

А эта книга, под редакцией Шапошникова, с нее сняли все грифы, но она, видимо, находится просто в библиотеках.

Ну да, она больше не переиздавалась.

Я знал, конечно, что многие документы были под грифами, но чтобы выпустить книжку и сразу под грифом «секретно», то какой тираж-то у нее мог быть и для кого она тогда предназначалась?

Тираж очень небольшой. Ну, для руководящего состава.

И еще тогда вот какой вопрос. А знали ли немцы об этой операции и описано ли это где-нибудь в немецкой военной литературе?

Мне, к сожалению, не удалось найти. Когда у меня возникли сомнения в том, что действительно ли все было затоплено и гибли люди там, я изъездил всю эту территорию в квадрате Яхрома-Рогачево-Конаково-Дубна, и я там встретил массу людей, ну, не то что массу людей, это люди очень пожилого возраста, которые помнили об этом, которые рассказывали, и эта история передавалась из поколения в поколения. Мне рассказывал житель поселка имени 1 мая, это рабочий поселок прямо на уровне ирригационных каналов, впадающих в Яхрому, и он рассказывал, как бабушка пережила все это, она выжила. Многие ж не выжили, а те, кто выжил, оставили воспоминания. Она рассказывала, что они спрятались в картофелехранилище, и несколько солдат, перешедших Яхрому и ирригационный канал, они их просто спасли. Во-первых, там артиллерия била со всех сторон. Там были низкие совершенно щитовые дома, ниже даже крестьянских изб, и естественно, артиллерия била по тому, что видно, а видно было с высокой трубой картофелехранилище. И вот они говорят: «Что же вы тут сидите? Вас сейчас убьют». И начала поступать вода, они вышли и сумели по дороге, которая шла по насыпи чуть выше канала, выйти и уйти в сторону Дмитрова.

Искандер, скажите, а известно ли, кто-то вел ли такие подсчеты, сколько людей погибло в результате затопления этих деревень?

Вот эти подсчетов мне нигде не удалось найти. И когда публиковали на блогах, я давал своим знакомым отрывки, там была масса возражений людей-сталинистов, видно было по их блогам в «Живом журнале», что это ярые поклонники Сталина, они говорили, что вообще там никто погибнуть не мог, что дома стоят высоко над уровнем реки, и что еще есть чердак, еще есть крыша. Но когда я разговаривал с медиками, они говорили, что спастись в такой ситуации мало шансов.

А известно хотя бы, какое было примерно население этих деревень до потопа?

По конкретным деревням таких подсчетов нет. Известно, что из 27 миллионов, сейчас такая цифра считается, на штатный состав Красной Армии приходится только одна треть из этого числа.

Даже меньше.

Две трети - это мирное население. Мне военные говорили, что вообще не надо поднимать эту тему, потому что любой артобстрел - это гибель мирного населения.

Искандер, я вас прерву и прерву нашу программу на несколько минут пока пройдет выпуск новостей, после чего мы продолжим нашу беседу.

Еще раз добрый вечер, уважаемые слушатели. Мы продолжаем программу «Цена Победы», которую веду сегодня я, Виталий Дымарский. Напомню, у нас в гостях журналист, историк Искандер Кузеев, автор статьи «Потоп московский», опубликованной в сегодняшнем номере газеты «Совершенно секретно». И о тех событиях осени 1941 года, которые описывает Искандер Кузеев, мы беседуем с нашим гостем. Итак, мы остановились на том, что попытались выяснить, сколько же людей жили и сколько погибли в тех 30-40 деревнях, которые были затоплены по специальному приказу Верховного главнокомандования путем сброса воды из Истринского и других водохранилищ в конце 1941 года. Понятно, что такие подсчеты тяжелы, вряд ли мы найдем точное число. А вы не интересовались, сколько из этих деревень потом возродились? Сейчас они существуют или от них ничего не осталось и все было построено на новом месте?

Многие поселки, которые стояли практически на уровне воды, они были отстроены заново. Те деревни, которые были на более высоком месте, они были подтоплены и сохранились. Но там трудно тоже сказать, насколько они были подтоплены. Здесь я должен ответить оппонентам, которые уже высказывались по тому поводу, что затопления могло вообще не быть, что деревни на реке Сестра находятся очень низко над уровнем воды. Это связано с тем, что там не было паводкового затопления. Здесь я должен сделать небольшое отступление историческое. Река Сестра находится на трассе старого канала, который начал строиться еще во времена Екатерины, есть такое селение на реке Истра Екатерининские валы, и канал проходит через город Солнечногорск, он был не достроен в связи с тем, что отпала необходимость. Уже практически все готовы были сооружения. Это канал фактически на трассе Москва-Петербург. И когда построили Николаевскую железную дорогу, то строительство канала прекратилось, но были построены все гидротехнические сооружения - шлюзы, мельницы. И река Сестра до Солнечногорска, она вся была, как говорят речники, зашлюзована, там очень много стояло шлюзов, мельниц. И вот эти все старые гидротехнические сооружения не позволяли разливаться паводкам, поэтому деревни на этом пути судоходном. Одна деревня, где я побывал, например, называется Усть-Пристань, это на месте впадения Яхромы в Истру, и дома стоят очень низко, видно, что если подъем был 6 метров, то все это могло быть затоплены.

Понятно. Передо мной ваша статья лежит и я хочу зачитать диалог между Жуковым и Сталиным. Когда Сталин говорит, что через два дня все должно быть готово, ему Жуков возражает: «Товарищ Сталин, мы же должны эвакуировать население из зоны затопления». На что следует такой ответ Верховного главнокомандующего: «Чтобы информация просочилась к немцам и чтобы они послали к тебе свою разведроту? Это война, товарищ Жуков, мы сражаемся за победу любой ценой. Я уже отдал приказ взорвать Истринскую плотину. Даже свою дачу в Зубатово не пожалел. Ее тоже могло волной накрыть». Ну, это я так понимаю, не реальный диалог? Не то чтобы вымышленный, но реконструированный?

Это реконструкция, да.

Реконструкция по каким-то отдельным свидетельствам, видимо?

Да. Ведь поток из Истринского водохранилища практически доходил до Москва-реки и мог затопить все вот эти дачные поселки, дачи в Зубатово, которые на Рублевке и до Рублевской плотины. Уровень там 124 метра, а уровень Истры…

А, скажите, Искандер, разговаривали ли вы с какими-нибудь военачальниками, стратегами нашими, специалистами военного дела? Жертвы, цена Победы - это вопрос, который мы постоянно обсуждаем. А что касается просто чисто военной эффективности, это была эффективная мера для того, чтобы остановить немцев?

В общем-то, да. Ведь линия фронта от Калинина до Москвы сократилась фактически до двух точек - деревня Крюково, известная даже по песням, и Пермиловские высоты, где стоит памятник, кстати, единственный в России памятник генералу Власову.

До сих пор стоит?

Да. Там выбито его имя, он там командовал 20-й армией.

А, ну как один из, не отдельный ему памятник.

Да. Там потом появилась ударная армия Кузнецова, когда началось наступление, бронепоезд 73-й НКВД, еще какие-то воинские части, и в том числе 20-я армия.

Но ведь эту же операцию можно подать и по-другому, что другого выхода не было?

Ну да, и эта операция была не единственная такого рода. Ведь еще на другой стороне был другой диктатор…

Мы об этом еще поговорим, меня просто данная ситуация интересует. Можно еще и так сказать, вот как те сталинисты, которые вам возражают, ну, они оспаривают сам факт, а чего им оспаривать-то сам факт, ведь можно сказать, что другого выхода не было, да, это было тяжело, сопряжено с огромными жертвами, но это тем не менее оказалось эффективно.

В то же время, да, был риск, что война закончится в 1941 году, Гудериан уже получил приказ двигаться в сторону Горького. Должны были войска с севера и с юга где-то в районе Петушков сомкнуться…

Ну да, это известная вещь, что Гитлер уже решил, что Москва фактически пала и можно перебрасывать войска на другие направления.

Я хочу еще раз вернуться к вопросу о количестве жертв. Я еще раз сошлюсь на вашу статью, где вы пишете, что когда пытались выяснить зону затопления и хотя бы ориентировочное число жертв, то ваше внимание жители деревни обратили на другое. Я опять же процитирую, в данном случае цитата точная, раз вы сами ее слышали: «Видите тот холм? Там просто скелеты внавалку». И показали на небольшой холмик на берегу реки Сестры. «Там лежат каналоармейцы». Видимо, это люди, гулаговцы, которые строили этот канал. Я вот к чему это спрашиваю. Видимо, там, помимо деревень, помимо живых душ, там были какие-то захоронения, кладбища и так далее, которые тоже были все затоплены?

Скорее всего, кладбища-то были на правой стороне. В деревне Карманово, где мне говорили про каналоармейцев, я еще подумал, что ослышался, спрашиваю: «Красноармейцы?» - «Нет, каналоармейцы». Там ведь канал стал фортификационным сооружением и, собственно, всех строителей канала также можно считать людьми, которые стали жертвами этой войны, обороны Москвы. По разным источникам, в городе Дмитрове, подсчитывали научные работники в местном музее, там по их подсчетам от 700 тысяч до 1,5 миллионов человек погибли.

Погибли или были заняты на строительстве?

Погибли на строительстве, там массовые захоронения. Мне рассказывали в поселке Летчик-Испытатель, на берегу Икшинского водохранилища, сейчас там какие-то структуры заняли последнее колхозное поле, стали строить коттеджи на небольшом кургане, и там наткнулись на массовые захоронения. Недавно строители реконструировали Волоколамское шоссе, строилась третья нитка туннеля и развязка на пересечении улиц Свобода и Волоколамского шоссе, там под каждой опорой масса скелетов, там было кладбище, и была масса скелетов внавалку уже под самим каналов. Там, если человек падал, просто оступился, был приказ не останавливать никаких бетонных работ, все в непрерывном темпе, и люди просто гибли. Описан в литературе такой случай на строительстве 3-го шлюза, когда просто на глазах у всех человек проваливался в бетон.

Искандер, еще один вопрос. Есть такая версия, что когда советское руководство готовилось к эвакуации из Москвы и когда считалось, что Москву придется сдать немцам, был план вообще-то затопления самого города Москвы?

Да, об этом мне тоже говорили исследователи, которые связаны с этой темой. Есть такая Химкинская плотина между Ленинградским шоссе и коттеджным поселком нынешним Покровское-Глебово в парке Покровское-Глебово. Эта плотина держит весь каскад водохранилищ к северу от Москвы - Химкинское, Пироговское, Клязьминское, Пестовское, Учинское и Икшинское, находится на уровне 162 метра, как и все водохранилища, вода в Москве-реке находится в центре города на уровне 120 метров, то есть перепад 42 метра, и там, как мне рассказывали, была заложена тонна взрывчатки, включая эту плотину и ее мертвый объем, который уже ниже сброса паводковых вод, ниже сброса той речки Химки, который из нее вытекает, и вот этот поток мог просто обрушиться на столицу. Я разговаривал с ветераном, бывшим руководителем канала, мы сидели на третьем этаж здания рядом с 7-м шлюзом на пересечении как раз Волоколамского шоссе и улицы Свободы, он говорит: «Вот, мы сидим на третьем этаже, поток как раз, по нашим расчетам, именно до этого уровня мог подняться». А дальше масса даже высотных строений практически была бы затоплена.

Но никаких документальных подтверждений этих планов нет, как я понимаю? Есть только такие свидетельства людей устные?

Да. И там же мне рассказывали, когда разбирали мост через Клязьминское водохранилище старый, сейчас там построен новый мост на Дмитровском шоссе, и там уже в 80-х годах находили взрывчатку в огромных количествах.

Которая, судя по всему, была предназначена именно для взрыва.

Для взрыва моста. А здесь эта территория закрытая, там еще в 80-х годах можно было проехать по этой плотине, причем стоял «кирпич» и написано было с «20.00 до 8.00», то есть на вечернее время только закрывалась дорога, а сейчас она полностью закрыта, огорожена забором, колючей проволокой и эта местность абсолютно недоступная.

Собственно, когда мы говорим, что нет документальных свидетельств, документальных подтверждений, можно еще и предположить, что мы просто не ко всем документам имеем доступ, потому что, как известно, у нас архивы раскрываются, но очень лениво, я бы сказал.

И эта история в виде легенды долгое время ходила и приписывалось, что это была идея Гитлера после прихода немцев затопить Москву. Пьеса была такая у Андрей Вишневского «Москау зее», «Московское море». Такая реконструкция, когда после победы Гитлера на лодках прогуливаются…

Это как бы чисто пропагандистский был ход, что Гитлер собирался затопить.

А, может, это была некая подготовка к тому, что сами могли затопить.

Да, трансформация реальных событий.

Кстати, сам товарищ Гитлер ведь тоже подобную операцию затеял в Берлине.

Да, здесь, по этим операциям, видно, что очень мало разницы между двумя такими диктаторами, когда речь идет о спасении собственной жизни, то диктатор готов пожертвовать жизнями собственного народа. В фильме «Освобождение» был такой эпизод, когда были открыты шлюзы на реке Шпрее и заслонки…

Да, и актер Олялин, игравший там капитана Цветаева.

Который там погиб геройски. По-разному можно относиться к этому фильму, тоже во многом пропагандистскому, но там была потрясающая сцена, когда немцы, буквально пять минут назад бывшие противниками, они вместе выносили раненых, вместе держали линию оцепления, чтобы первыми могли выйти женщины и дети, это на станции «Унтер ден Линден», прямо рядом с Рейхстагом.

Кстати, про фильм «Освобождение» я мог бы сказать, что, да, действительно его воспринимают и совершенно, наверное, справедливо как фильм в первую очередь пропагандистский, но там достаточно много воспроизведено реальных событий войны, из которых каждый человек непредвзятый может сделать собственные выводы. Я помню, например, очень много эпизодов из фильма «Освобождение», которые меня наводили на мысли совершенно, может быть, не те, на которые рассчитывали авторы фильма. И по поводу того, как товарищ Сталин отдавал приказы брать те или иные города любой ценой и так далее. Поэтому это тоже имеет свою, так сказать, может быть, историческую даже ценность, этот фильм. Кстати, по-моему, не только в Берлине готовилось затопление. Мне кажется, что еще где-то, по-моему, в Польше был вариант затопления города? Нет, там взрыв был, там взорвать, по-моему, хотели Краков полностью.

Насчет Кракова, я думаю, это, скорее, тоже из области легенды, потому что Краков стоит очень высоко…

Там, действительно, там не затопление было. Во-первых, спасибо вам, что вы приоткрыли, хотя, может быть, не полностью еще, но приоткрыли еще одну страницу истории войны. В какой степени вам показалось, что вы ее приоткрыли, и сколько еще закрытого в этой странице?

Ой, очень много закрытого. Вообще, очень интересная тема отношения военного руководства к мирному населению. Буквально на днях были опубликованы мемуары режиссера театра Мейерхольда Александра Нестерова. Это такой титанический подвиг московского поэта Германа Лукомникова, у которого оказались истлевшие, буквально собранные по клочкам дневниковые записи времен войны, 1941-42 годы, в Таганроге. И когда я читал эти дневниковые записи Нестерова, у меня просто волосы вставали дыбом. Мне казалось, что я читаю отрывки из «1984» Оруэлла, когда на город Лондон систематически сбрасываются бомбы, гибнут люди при артобстрелах. Гибли русские люди, обстреливались всю зиму 1941 года и летом 1942-го, обстреливался город, его жилые кварталы, гибли люди, обстреливались и сбрасывались бомбы на жилые дома. Прифронтовой город Ростов несколько раз сдавался и занимался снова советскими войсками. И из этих дневниковых записей видно отношение людей к этому: «Большевики сбросили бомбы, большевики обстреливали город».

То есть обе стороны воевавшие с мирным населением не считались, можно сделать вывод такой, я думаю. Кстати, если посмотреть на потери во Второй мировой войне, причем не только Советского Союза, но и всех участников с обеих сторон, как антигитлеровской коалиции, так и сторонников Германии, то можно посмотреть, что чисто военные потери - соотношение, конечно, в каждой стране свое, все зависит от степени участия в войне - но мирных жителей погибло намного больше, чем на полях сражений.

Да. В то же время я не слышал, чтобы, например, немцы бомбили занятый советскими войсками Кенигсберг. Такого не было.

Ну, есть, конечно, примеры такого человекосбережения. К ним тоже, наверное, можно по-разному относиться. Многие, например, считают, что те же французы, уступив Гитлеру достаточно быстро, мы знаем, там сопротивления практически не было, что тем самым они просто сберегали жизни людей и сберегали города, тот же Париж, условно говоря, занятый немцами, он остался таким, каким и был. И существует еще много дискуссий до сих пор на тему блокады Ленинграда. Это тяжелая тема. Там безумное количество людей. Во-первых, что этой блокады можно было избежать, если бы вели более мудрую, что ли, более рациональную хотя бы политику в отношениях с Финляндией, с одной стороны.

Ну да, там сложная история.

И ни в одном из оккупированных городов ведь не было такой ситуации, как в Ленинграде. В мемуарах Гудериана я читал, его записи, где он говорил о снабжении продуктами, что вывешены объявления, что продукты есть в достаточном количестве, чтобы население не беспокоилось в Орле, например.

Так что людьми жертвовали без оглядки без всякой, без подсчетов. И я уж так, может быть, даже отвечая не напрямую многим нашим слушателям, которые часто пишут нам, зачем мы об этом, о том, о сем, я еще раз хочу напомнить, что у нас программа о цене Победы. Цена Победы, подчеркиваю слово «цена», могла быть другой, по нашему мнению. И цена Победы, которая в первую очередь выражается числом погибших, числом человеческих жизней, отданных и положенных на алтарь этой Победы. И просто чтобы разобраться в этом, потому что победа любой ценой очень часто бывает, мне кажется, пирровой победой. Во всяком случае надо уметь критически смотреть на свое прошлое и как-то понимать его. Искандер, как у нас говорят в интервью с писателями, ваши творческие планы? Будете ли вы продолжать эту тему? Будете ли вы ей еще заниматься, какие-то расследования, исследования?

В следующем номере мы планируем продолжение этой темы именно по Подмосковью. Думаю, те мемуары Нестерова, которые буквально на днях опубликованы в Интернете, они заслуживают того, чтобы о них поговорить отдельно. Это очень интересно. Это чудо, что сохранились такие записи. Ведь это опасно было их хранить. Там есть, например, такая запись: «Жители Таганрога празднуют годовщину освобождения города от большевиков». Это чудо, что такие записи сохранились.

Чудо, что они сохранились в руках частных лиц, потому что, я думаю, что такого рода свидетельств достаточно много. Другое дело, что они все попали, как в свое время говорили «куда надо». Я думаю, что многие слушатели, наверное, помнят, я сейчас провел несколько программ с исследователем из Великого Новгорода, который занимается коллаборационизмом во время войны. И там очень много документов. Я даже ездил в Великий Новгород и видел, что очень много документов, сохранившихся с той поры, где очень много свидетельств того, как все это происходило. Оккупация - это тоже очень тяжелая такая тема. Так что какие-то документы, свидетельства есть.

Ведь Новгород - город, который практически четыре года был оккупирован.

Поменьше, там Псков, по-моему, дольше всех был под немецкой оккупацией. Ну, хорошо, я благодарю Искандера Кузеева за нашу сегодняшнюю беседу. А с вами, уважаемые слушатели, мы прощаемся до следующей нашей программы. Всего доброго, до свидания.
Оригинал взят у

Сталин указывал также, что эта операция «создала предпосылки для организации второго фронта в Европе поближе к жизненным центрам Германии» и что она «выведет Францию из состояния оцепенения».

В общем и целом после высадки в Северной Африке межсоюзнические отношения заметно улучшились. Как сказал мне спустя несколько дней английский посол Кларк Керр, «Кремль ныне излучает тепло».

Глава III. Окружение немцев под Сталинградом

Между опубликованием «Клятвы защитников Сталинграда» и началом большого контрнаступления, завершившегося два с половиной месяца спустя сталинградской победой, прошло всего 13 дней. Однако за эти 13 дней немцы успели предпринять новое отчаянное наступление. Положение обороняющихся стало еще более трудным из-за появления на Волге льда. Из-за этого все перевозки через реку практически прекратились, и даже эвакуация раненых стала почти невозможной. И все-таки, когда это последнее немецкое наступление было отбито, дух защитников Сталинграда поднялся выше, чем когда-либо раньше, тем более что они смутно чувствовали: вот-вот случится что-то очень важное.

Впоследствии сталинградские воины рассказывали мне, с какой безумной радостью, надеждой и волнением они прислушивались к грому далекой, но интенсивной артиллерийской канонады, раздавшейся 19 ноября между шестью и семью часами утра, в это самое тихое время суток на Сталинградском фронте. Они понимали, что означает этот гром пушек. Он означал, что им не придется оборонять Сталинград на протяжении всей зимы. Высунув головы из блиндажей, в почти непроницаемой темноте - тусклый, сырой и туманный рассвет только еще занимался - они прислушивались.

Никаких официальных сообщений не было опубликовано ни 19 ноября, когда войска Донского фронта под командованием Рокоссовского и войска Юго-Западного фронта под командованием Ватутина двинулись на юг в направлении на Калач, ни 20 ноября, когда войска Сталинградского фронта под командованием Еременко двинулись из района к югу от Сталинграда в северо-западном направлении на соединение с ними. Ничего не сообщалось об этом и в сводке от 21 ноября. «Правда» посвятила в тот день свою передовую статью «сессии Академии наук в Свердловске».

Лишь в ночь на 22 ноября в специальном сообщении была обнародована грандиозная новость о том, что несколько дней назад советские войска, сосредоточенные северо-западнее и южнее Сталинграда, перешли в наступление, захватили Калач и перерезали две железнодорожные линии, по которым доставлялись припасы для немецких войск в Сталинграде, в районе Кривомузгинской и Абганерова. В этом сообщении еще прямо не говорилось о том, что кольцо вокруг немцев в Сталинграде замкнулось, но приводились цифры громадных потерь противника: 14 тыс. немецких солдат было убито, 13 тыс. взято в плен и т.д.

Москва была охвачена сильнейшим волнением, у всех на устах было одно слово: «Началось!» Все инстинктивно чувствовали, что от этого наступления можно ожидать каких-то очень больших результатов .

Основное, что следует сказать об этом втором, решающем этапе Сталинградской битвы, сводится к следующему:

1. Войска трех советских фронтов располагали в общей сложности 1005 тыс. солдат, которым противостояло почти равное количество вражеских войск; они имели около 900 танков против 700 немецких , 13 тыс. артиллерийских орудий против 10 тыс. у немцев и 1100 самолетов против 1200 у противника.

С другой стороны, на направлениях главного удара Красная Армия обладала таким подавляющим превосходством, какого, согласно «Истории войны», им за всю войну еще никогда не удавалось достигнуть: троекратным превосходством в живой силе и четырехкратным в технике - особенно в артиллерии и минометах. Фактически все это вооружение было произведено советской промышленностью в течение лета и в первые осенние месяцы; советские войска использовали лишь незначительное число западных танков, грузовиков и джипов. К февралю 1943 г. Советскому Союзу было поставлено в общей сложности около 72 тыс. грузовиков западного производства, однако в момент, когда началось наступление под Сталинградом, русские имели лишь очень небольшую их часть.

2. Боевой дух войск был исключительно высок.

3. План контрнаступления разрабатывался еще с августа, главным образом Сталиным, Жуковым и Василевским в консультации с командующими фронтами - Ватутиным, Рокоссовским и Еременко. В октябре и ноябре Василевский и Жуков посетили район предстоящих операций.

4. Приготовления к наступлению потребовали огромных организационных усилий и были проведены с соблюдением величайшей секретности. Так, в течение нескольких недель перед наступлением всякая почтовая связь между солдатами тех фронтов и их семьями была прекращена. Хотя немцы бомбили железные дороги, ведущие к району севернее Дона, они не имели ясного представления о том, какое количество техники и войск доставлялось (главным образом по ночам) в район к северу от Дона и на два основных советских плацдарма в излучине Дона. Немцы никогда не предполагали, что советское контрнаступление (если оно вообще будет предпринято) может принять такие широкие масштабы. Еще более трудной была задача по переброске на Сталинградский фронт, на юг, массы войск и огромного количества техники. Для этого приходилось использовать железную дорогу, шедшую на востоке от Волги, которую немцы усиленно бомбили, а также наводить понтонные мосты и устраивать паромные переправы через Волгу, можно сказать, под самым носом у немцев. В отличие от местности к северу от Дона, где имелись кое-какие леса, в голой степи южнее Сталинграда было особенно трудно обеспечить маскировку.

И все же, несмотря на все это, немцы не имели представления о мощи готовящегося удара.

5. Немецкое командование, и в особенности сам Гитлер, были настолько одержимы мыслью о необходимости захватить Сталинград по соображениям престижа, что не уделили достаточного внимания укреплению обоих флангов расположения своих войск, которое мы можем назвать сталинградским выступом. Строго говоря, это не был выступ: на северной его стороне действительно был фронт, но на юге лежала своего рода ничейная земля, тянувшаяся через калмыцкие степи до самого Северного Кавказа; здесь было лишь несколько слабеньких рубежей, которые удерживали в основном румынские войска. На севере на некоторых участках фронта тоже стояли румыны. Румынские войска хорошо сражались под Одессой и в Крыму, однако в начале зимы, когда они оказались в донских степях, их боевой дух сильно упал. Здесь они уже явно воевали не за интересы королевской Румынии, а за интересы Гитлера, и их отношения с немцами были далеко не дружественными. Далее к западу, на Дону, действовали итальянские войска, моральное состояние которых также было не блестящим. Советское командование было хорошо об этом осведомлено и справедливо считало удерживаемые румынами и итальянцами участки фронта самыми слабыми.

Наступление началось в 6 час 30 мин утра 19 ноября артиллерийской подготовкой на широком фронте к северу от сталинградского выступа; через два часа двинулись пехота и танки. Из-за плохой погоды к помощи авиации прибегали мало. За три дня войска под командованием Ватутина продвинулись приблизительно на 125 км, разгромив в ходе наступления 3-ю румынскую армию и несколько немецких частей, спешно посланных для спасения союзников. Несмотря на сильное сопротивление немецких, а также некоторых румынских частей, войска Юго-Западного фронта под командованием Ватутина достигли 22 ноября Калача и там встретились с войсками Еременко, которые осуществили прорыв с юга, где сопротивление противника оказалось менее упорным.

В ходе боев четыре румынские дивизии были окружены и вскоре капитулировали во главе со своим командующим, генералом Ласкаром. Такая же участь постигла и другую окруженную румынскую группировку, которой командовал генерал Стэнеску. Разгром румынской 3-й армии, в результате которого Красная Армия захватила около 30 тыс. пленных, оказал немалое политическое влияние на отношения Гитлера с его союзниками. Прежде всего немцы установили после этого над румынскими войсками гораздо более строгий и более непосредственный контроль.

Из окружения немцы не прорвались

Обойдя Заечар и оставив позади себя тылы, дивизия направилась по шоссе на город Парачин, находившийся в 150 километрах южнее Белграда. За трое суток с боем взяли несколько сел, продвинулись по шоссе на двадцать километров и остановились перед городком. Болевац: его не обойдешь, кругом отвесные скалы. Стали подтягиваться полки для штурма города.

До подхода основных сил мой дивизион с батальоном пехоты занял временную оборону на опушке рощицы. Через эту рощицу проходило шоссе, далее убегая по кукурузному полю вниз - в Болевац, к немцам. Мой НП находился у дороги, а слева и справа от нее залегла пехота. На случай атаки танков по обе стороны шоссе я поставил на прямую наводку по одной пушке. Остальные десять орудий расположились вдоль шоссе сзади нас. В горной местности передвижения и бои происходят исключительно на дорогах. Поэтому все подразделения дивизии устроились в ближайших окрестностях шоссейки.

Хотя мы и окопались - хорошо замаскировали свои позиции вдоль опушки, немцы все же знали, где мы сидим, и постоянно обстреливали нас из пулеметов и минометов. Разрывная пуля попала моему лейтенанту Медведеву в пилотку, и десятки мельчайших осколков впились ему в голову. Вытащить их мог только врач, и я решил не рисковать:

Иди-ка ты, Юра, в санбат. Хотя голова и не болит, но подлечиться надо, заодно и отдохнешь там. А пятнадцать километров для тебя - сущая ерунда.

Было раннее утро. Октябрь в Югославии - все равно что конец августа у нас: никакая это еще не осень, всюду буйная зелень, цветы, тепло и солнечно. Медведев выломал ветку в кустах и, помахивая тросточкой, не спеша направился по дороге в тыл. Кругом благоухала природа. Красотища неимоверная! Прозрачный воздух, насыщенный ароматами деревьев, цветов и трав, с каждым вдохом разливался по всему телу. «Живут же люди, как в раю», - позавидовал Медведев местным жителям.

Пройдя километров десять, лейтенант миновал деревню Планеница, в которой стоял штаб нашего артполка. Дорога впереди петляла меж высотками, то плавно поднимаясь вверх, то стремительно падая вниз. Километрах в пяти в одном из прогалов между кустами лейтенант заметил танки. Обрадовался- подмога идет! Но двигались танки как-то очень уж осторожно, крадучись, будто боялись кого. Приложил лейтенант к глазам бинокль, что болтался на шее, присмотрелся… - белые кресты! Так это же немецкие танки! Из Заечара прорвались! Медведев круто развернулся и со всех ног помчался в Планеницу, в штаб полка.

Немецкие танки с тыла идут! - доложил начальнику штаба.

Тот звонит по телефону мне:

Михин, срочно поставь две гаубицы на восточную окраину Планеницы! Танки идут!

Не прошло и пятнадцати минут, как два орудия раскинули свои станины в садике у крайнего домика. А танки уже видны, осторожно движутся по дороге - целая колонна, метрах в семистах выкатились на лысину очередной дорожной петли.

Первому - по головному, второму - по замыкающему! Огонь! - дал команду командир батареи Ощепков.

Задымили и остановились передний и задний танки, остальные стали расползаться, подставляя свои борта. Через три минуты все двенадцать танков горели ярким пламенем. Из люков стали выбираться уцелевшие танкисты, их расстреляли подоспевшие из лощин пехотинцы.

Но это была только голова танковой колонны. Всего их было более тридцати, да бронетранспортеры, да крытые машины с пехотой. Сил у немцев в Заечаре оказалось раз в пять больше, чем предполагало наше командование.

По всей трассе развернулся бой наших артиллеристов и пехотинцев с силами врага. И тут по телефонам сообщили, что немцы на пути из Заечар, сбив наш заслон, разгромили санбат и тылы дивизии, постреляли всех раненых, медсестер, врачей и санитаров. Невооруженные и не приспособленные к бою люди почти все погибли, только единицам удалось бежать в кусты и ближайший лес. Об этом злодеянии немцев быстро узнала вся дивизия. Негодование и злость прибавили сил и смелости нашим бойцам. Это им, фрицам проклятым, не сорок первый, когда мы панически боялись появления немцев в своих тылах! Ныне против врагов ощетинились все!

На огневую позицию нашей гаубичцой батареи напали немецкие пехотиццы. Они окружили орудия и, стреляя на бегу, бросились из кустов на батарейцев. Из орудий тут не стрельнешь, поэтому огневики организовали круговую оборону с помощью пулеметов и автоматов, пошли в ход и гранаты. Ожесточенный бой закончился нашей победой. Немцев к орудиям не допустили, многих побили, шестерых взяли в плен, остальные разбежались по кукурузному полю. Не обошлись и мы без потерь - двоих убило и троих ранило.

По телефону командир батареи Ощепков доложил мне:

Двенадцать танков и много немецких машин с пехотой уничтожены. Наши шоферы захватили две исправные немецкие машины и ведут их на основную огневую позицию, туда, где был бой с немецкой пехотой. - И попросил: - Предупредите по телефону всех, чтобы в трофейные машины не стреляли.

Целыми и невредимыми трофейные машины свернули с дороги на огневую позицию. Но за ними почему-то ехали еще две крытые машины. На полной скорости они продолжали движение к передовой. Наши подразделения, что располагались вдоль извилистой лесной дороги, поняли, что последние две машины - с немцами: то ли они под прикрытием трофейных машин хотели пробиться к своим, а может, посчитали их за свои и ехали за компанию? Но когда наши трофеи свернули с дороги, немцы поняли, за кем они ехали, и рванули дальше.

На трехкилометровой, петлявшей меж деревьями дороге, которая к тому же то взмывала вверх, то круто падала, разгорелась невообразимая охота наших людейза немецкими машинами. Все кричат: «Стреляйте, это немцы!» - и все стреляют, однако мешают кусты, изгибы дороги, и машины, как заколдованные, несутся вперед - ничто их не берет. В кузовах, простреленных пулями, наверняка было много убитых, но водители оставались целы и гнали машины. Теперь уже и немцы в машинах начали стрелять во все стороны, сумели ранить нескольких наших солдат. Наши артиллеристыдаже из орудий успели выстрелить по убегавшим, но не попали, и машины, выскочив из леса, понеслись вниз по кукурузе - на нейтралку, к своим. Наверное, немцы уже радовались, что проскочили нашу передовую и через триста метров будут дома.

Стреляй! - кричу Бобылеву, командиру орудия, что стоит около меня.

Бобылев выстрелил. Снаряд пронесся над самой крышей машины, но не попал, потому что прицел стоял на семьсот метров, а до машины было всего сто, да еще и торопился сержант. Но рев снаряда переполошил немцев, машина замедлила ход, и два человека выскочили в кукурузу. Оправившись от шока, шофер снова рванул вперед - и тут вторым снарядом Бобылев разнес машину в щепки, на стойках развороченного кузова повисли куски человеческих тел. Вторая пушка, стоявшая у дороги, с первого же снаряда разметала другую машину.

Ни одному механизированному средству немцев из Заечара прорваться к своим сквозь наши боевые порядки не удалось.

Я послал разведчиков поймать в кукурузе двоих выскочивших из машины. После перестрелки ребята поймали и привели немцев на опушку леса. Пока я добрался до того места, где оказались пленные, мои солдаты уже обыскали их. У одного, что был в эсэсовской форме, нашли фотографию и передали ее мне. Фотография была небольшая, но на ней отчетливо читались все лица: пойманный эсэсовец стоит на городской улице, заложив большие пальцы рук за поясной ремень, весело позируя на фоне виселицы, а на длинном деревянном брусе, положенном высоко на сучья двух деревьев, пятеро повешенных: трое мужчин в гражданской одежде, женщина и подросток. Сбоку от виселицы стоят два мальчика, приложив пальчики к губам, боязливо и печально разглядывают казненных. Мои солдаты и пехотинцы стали наседать на хозяина фотографии: зачем вешал югославов?! Тот в страхе открещивался: дескать, не он вешал мирных сербов. Подбежал только что раненный выстрелами из немецкой машины солдат-пехотинец, начал что-то кричать, тыкать автоматом в лицо фашисту. Не успел я вмешаться, как он выстрелил и убил эсэсовца.

Нельзя стрелять пленных! - закричал я, боясь, как бы и второго не ухлопали, мне же перед особистами за них отвечать.

Второй немец был с горной лилией на пилотке - значит, из горной дивизии, специалист по боям в горах. Я отвел его в сторону и приказал разведчику доставить пленного в штаб дивизиона.

А на огневой позиции 3-й батареи, на которую напали немцы, шло свое разбирательство с пленными. Разъяренные огневики исколотили немцев, но все же старшине батареи Макухе удалось увести пленных в кукурузу, и он с автоматом на изготовку повел их впереди себя в штаб полка. Ведет Макуха пленных по кукурузному полю, и злость его разбирает: таких хороших наших ребят убили! У замкового Николаева двое детей, наводчик первого орудия Осецкий еще и женат не был, молодой, но братьев и сестер маленьких много, а отец тоже на фронте, как там мать одна управляется с ними? А если и отец погибнет, совсем беда будет… И решил Макуха расстрелять фрицев проклятых, ведь это как раз те, что впереди всех лезли на огневую позицию, потому и в плен попали, остальные-то разбежались. Старшина решительно и резко отвел затвор автомата. Но не успел он нажать на спуск, как настороженные пленные, чутко услышав металлический щелчок, поняли, что сейчас будет, и бросились врассыпную. Макуха жмет спусковой крючок - автомат не стреляет! Перекос патрона?! - с нашими автоматами это случается. Туда-сюда - а немцев и след простыл!

Доложили мне. Вызываю Макуху к телефону:

Почему автомат не чистишь?! Месяцами он валяется у тебя в повозке, наверно, заржавел весь! - Макуха стал оправдываться, но я не слушал его, хотя понимал душевное состояние старшины: - Жаль, что не вернулись они, не набили твоим же автоматом дурную твою голову!

На этот раз особисты за пленных с меня не спросили. Понимали, наверное, настроение всей дивизии после расстрела немцами раненых и медперсонала в санбате.

Мы сумели разгромить немцев - ни один танк, ни одна машина не прорвались из окружения.

На территории Югославии мы впервые столкнулись с особенностью ведения боев в горных условиях, когда все передвижения, все маневры и бои происходят исключительно на дорогах. Громадные горные массивы, бурные реки, пропасти и ущелья, и среди всего этого - петляющая лента единственной дороги, связывающей множество населенных пунктов. Здесь нет сплошной линии фронта, соседних войск, противник оказывается то слева, то справа, то впереди, а то и сзади, где ты только что проехал. А бились мы со специальными горными войсками, хорошо знающими тактику войны в горах. Спрашивается: почему ученые службы Генштаба заранее не дали нам рекомендаций о тактике боев в горных условиях?!