Вопрос: Какую роль в выходе России из Смуты выполнила земщина? Смутное время

Тема №4. Россия в XVII веке

1. Смутное время. Россия при первом Романове. Земские соборы.

2. Соборное уложение 1649 года. Крепостное право, народные движения, церковная реформа, воссоединение Украины с Россией, канун реформ.

Борис Годунов . После смерти Ивана Грозного (1584 г.) политический кризис, вызванный неудачной ливонской войной и опричным террором, принял характер открытой борьбы различных боярских группировок за власть. На престол вступил средний сын Иван Грозного, 27-летний Федор Иванович. По слабоумию «блаженный» Федор править не мог, и фактическим правителем вскоре стал его шурин (брат жены Ирины), неродовитый боярин Борис Годунов (женатый на дочери Малюты Скуратова), один из самых влиятельных членов регентского совета. Это был опытный, талантливый, активный и гибкий государственный деятель, хотя бывал он и неразборчив в средствах. Расправившись с главой княжеско-боярской оппозиции влиятельным И.П. Шуйским (он был сослан, а затем убит), Годунов отказался от жестоких методов правления Ивана Грозного, стремился успокоить истерзанную опричниной страну, предоставил ряд льгот дворянству, посадским людям. При нем было учреждено патриаршество , повысившее престиж Русской православной церкви и означавшее ее полную независимость от Константинопольской церкви (первым патриархом стал сторонник Годунова Иов). Успешно велась внешняя политика. В результате кратковременной войны со Швецией Россия вернула ранее утраченные земли и города Ям, Копорье, Ивангород, Корела. Укреплялись южные рубежи государства (построены города Орел, Курск, Воронеж, Белгород), продолжалось энергичное продвижение в Западной Сибири. В то же время усилилось закрепощение крестьян , фактически в государственном масштабе установилась система крепостного права (запрет крестьянских переходов, пятилетний срок сыска беглых). В 1591 г. в Угличе погиб восьмилетний царевич Дмитрий Иванович (при достоверно невыясненных обстоятельствах). Появились слухи о причастности к убийству Бориса Годунова. В 1598 г. умер бездетный Федор Иванович, прервалась династия Рюриковичей , началась острая борьба за опустевший престол. Борис Годунов имел преимущество перед своим главным соперником Ф.Н. Романовым, поскольку опирался на реальную власть. В 1598 г. Земский собор избрал царем Бориса.

Смутное время. С этого момента все больше стала ощущаться нестабильность в стране, спровоцированная своеобразным, по мнению многих, незаконным вступлением Бориса Годунова на престол. Попытка добиться консолидации правящей элиты вокруг трона не увенчалась успехом, не удалось избавиться от оппозиции в кругах знати. Не принесла успокоения и расправа с Романовыми и их сторонниками (глава Романовых Федор Никитич был насильно пострижен в монахи под именем Филарета). Хозяйственную стабилизацию 90-х годов прервал неурожай 1601-1603 гг. и страшный голод, унесший треть из 7-милионного населения. Смута в России начала XVII века - это всеохватывающий и затяжной кризис, затронувший все сферы жизни государства, все сословия и вылившийся в гражданскую войну. В его основе лежали хозяйственный кризис, социальная напряженность в низах, неудовлетворенность дворянства своим положением (не соответствовавшим его возросшей роли), оппозиция Годунову со стороны родовитого боярства, наконец, неразрешенный династический кризис. Внутренний кризис усугублялся внешним вмешательством . Польский король Сигизмунд III намеревался воспользоваться недовольством всех сословий своим положением и новым царем для выдвижения на русский престол своего ставленника.

Смута, гражданская война началась с появления самозванца Лжедмитрия I, объявившего себя царевичем Дмитрием Ивановичем (Григорий Отрепьев, из мелких дворян, за службу Романовым, претендовавшим на престол, был осужден на казнь, но постригся в монахи; умный, грамотный авантюрист решил воспользоваться создавшейся обстановкой для достижения амбициозных целей). В борьбе за трон он вначале рассчитывал на популярность в народе, поддержку польского короля (стремившегося к ослаблению Годунова), бояр (недовольных худородным, но независимым Годуновым) и матери Дмитрия Марии Нагой. В конце 1604 г. Лжедмитрий с отрядом из польских наемников пересек русскую границу и при поддержке бояр, восставшего казачества и населения легко взятых городов стал продвигаться к Москве. В апреле 1605 г. неожиданно скончался Борис Годунов. В самозванце оппозиция увидела силу, способную свалить ненавистную династию. Царские полки перешли на сторону Лжедмитрия I. Сын Бориса Годунова и его мать были убиты. Боярская дума признала Лжедмитрия, триумфально вошедшего в Москву государем, но с определенными условиями, не допуская его самовластия. Политика Лжедмитрия I, новые поборы, его поведение и особенно пропольская ориентация (усилившаяся после женитьбы на Марине Мнишек) стали вызывать недовольство в различных слоях населения. В результате боярского заговора самозванец был убит в Кремле (в мае 1606 г.), а царем на импровизированном Земском соборе был избран инициатор заговора Василий Шуйский («боярский царь»), пообещавший

править с согласия Боярской думы, не прибегать к опалам и казням без суда. Авторитетом и широкой поддержкой он не пользовался, к тому же прибегал к интриге, лжи и хитрости. Попытка перехода от самодержавия и деспотизма к боярскому правлению не удалась.

Второй этап смуты, уже в форме гражданской войны начался с движения против Шуйского , в защиту якобы спасшегося доброго царя Лжедмитрия. В 1606 г. его возглавил казачий атаман Иван Болотников (бывший воевода Лжедмитрия). Его казачьи отряды с участием крестьян, горожан и дворян осаждали Москву, но были отброшены и разбиты Василием Шуйским в Туле. Новый импульс гражданской войне придал Лжедмитрий II (марионетка в руках польской шляхты, под угрозой согласившийся стать «царевичем Дмитрием»). Не сумев взять Москву, его войско из польских и белорусских наемников, остатков отрядов Болотникова, казаков и всех недовольных Шуйским и мечтавших о добром царе, остановилось в Тушино. Здесь же находилась своя Боярская дума с приказами, митрополит Филарет (вскоре патриарх), Марина Мнишек, «признавшая» в Лжедмитрии своего мужа. Двухгодичное двоевластие и двоецентрие (Москва и Тушино) еще более ослабило страну. После бегства Лжедмитрия II в Калугу начался распад Тушинского лагеря. Осенью 1609 г. Сигизмунд III, в ответ на союз Шуйского со Швецией, начал открытую интервенцию , осадил русское войско и союзную шведскую армию под Смоленском и двинулся на Москву. В это время из Калуги к городу приближался Лжедмитрий II . В июле 1610 г. бояре и дворяне во главе с Захарием Ляпуновым свергли Василия Шуйского с престола (он был насильственно пострижен в монахи, в 1612 г. умер в польском плену). Решено было избрать нового царя, пользующегося широко поддержкой, а до этого власть перешла к «семибоярщине» во главе с Ф.И. Мстиславским. В поисках стабильности был заключен договор о призвании 15-летнего королевича Владислава на русский престол (ранее подобный договор с Сигизмундом III был заключен «русскими тушинцами»). Москва стала присягать новому государю с условием принятия им православия, после чего польские войска вошли в Москву, от имени Владислава стал править наместник Александр Гонсевский, опиравшийся на узкую группу бояр. Переговоры об окончательном достижении договоренности с Сигизмундом зашли в тупик, стало очевидным его намерение самому взойти на русский трон. Избрание Владислава не принесло желаемого мира, напротив, страна оказалась на краю гибели – государственность была разрушена, общество расколото на враждебные лагери, в Москве стоял польский гарнизон, страной управляло марионеточное правительство, продолжалась осада поляками Смоленска, шведы захватили значительную часть северо-запада Московского государства (включая Новгород).

Начало преодоления смуты. Первое и второе земские ополчения, освобождение Москвы. Огромную роль в предотвращении национальной угрозы сыграла церковь, и, прежде всего, 80-летний патриарх Гермоген , освободивший подданных от присяги Владиславу (со ссылкой на невыполнение польской стороной условий договора) и призвавший народ к сопротивлению полякам, защите православного государства. В ответ началась консолидация здоровых сил общества . Решающую роль в освободительном движении сыграла земщина – горожане, купечество, ремесленники, дворяне, государственные крестьяне, часть бояр. В стране созревает идея всенародного ополчения. Первое ополчение, состоявшее из отрядов казаков (предводители Иван Заруцкий, князь Дмитрий Трубецкой) и дворянских отрядов (Прокопий Ляпунов), осадило весной 1611 г. Москву, но из-за разногласий дворян и казачества оно распалось. Осенью 1611 года формируется Второе земское ополчение во главе с нижегородским воеводой князем Дмитрием Пожарским и посадским старостой, купцом Кузьмой Мининым. В октябре 1612 г. Оно освободило кремль от польского гарнизона и создало Совет всея земли – фактическое правительство. Созванный по его решению Земский собор 1613 г. (самый представительный и многочисленный) после споров и под давлением казачества избрал царем из многих кандидатов 16-летнего Михаила Федоровича Романова. Он приходился двоюродным племянником царю Федору Ивановичу, был сыном Филарета (тушинского патриарха, популярного среди вольного казачества) и этим, в конечном счете устраивал всех. Возможно, при вступлении на престол Михаил Федорович дал обязательство не править без участия Земского собора и Боярской думы. Избрание царем первого Романова приостановило развал государства и создало предпосылки для преодоления последствий смуты.

Россия при первых Романовых. Юный болезненный и заурядный по способностям, Михаил Федорович (1613-1645 гг.) не мог в начале править самостоятельно. Правящую группировку составили Ф.И. Мстиславский, Д.М. Черкасский, И.Н. Романов. Она проводила политику умиротворения разоренной и уставшей от потрясений страны, ее постепенного возрождения и сплочения во имя этого всех сословий. Новая, еще не упрочившаяся династия восстановила самодержавную монархию, но в то же время нуждалась в более широкой поддержке. И первые десять лет почти беспрерывно заседал Земский собор (состоявший из Освященного собора, боярской думы и представителей земщины). Однако и в это время расцвета Земского собора он оставался лишь совещательным, а не законодательным органом (подобно парламентам европейских стран). Поэтому российская монархия оставалась самодержавной, а не сословно-представительной, но с элементами сословного представительства (Земский собор и Боярская дума).

В 1619 г. из польского плена вернулся отец Михаила Федоровича – митрополит Филарет, ставший патриархом. Физически крепкий, талантливый и властный, он получил титул великого государя и теперь фактически правил вместе с сыном (до смерти в 1633 г.). С конца 20-х годов Земские соборы собирались все реже. В целях преодоления последствий Смутного времени осуществлялась централизация местного управления, над выборными должностными лицами были повсеместно поставлены воеводы (в 250 уездах), содержание которых возлагалось на местное население. Появились новые разряды – военно-административные округа в пограничных районах. С целью упорядочения и смягчения налогообложения была проведена перепись податного и тяглового населения , составлялись новые дозорные и писцовые книги, прикреплявшие население к месту жительства, возвращались в городское тягло горожане, переселившиеся с посада в белые слободы (свободные от налогов), отбирались незаконно захваченные земли. Возрождалась практика «урочных лет», увеличивалась продолжительность сроков сыска беглых крестьян. Длительным и болезненным оказался процесс обуздания вольного казачества , действия которого угрожали стабилизации в стране, Было разгромлено движение атамана Баловня, разбиты отряды И. Заруцкого (1614, 1615 гг.), повстанческое движение Ивана Балаша в армии М.Б. Шеина, осаждавший Смоленск (1632-1634 гг.). Одновременно служилое казачество получало новые льготы (земли и жалование).

Главными задачами внешней политики являлись возвращение земель, утраченных в Смутное время, достижение безопасности южных границ от разбойничьих набегов крымского хана (вассала Османской империи), по Столбовскому миру 1617 г. Швеция возвращала Новгород, но сохраняла за собой побережье финского залива и Корелу. После нового вторжения поляков во главе с Владиславом было заключено чрезвычайно тяжелое для страны Деулинское соглашение (1618 г.), по которому к Польше отходили Смоленск, Северская и Черниговская земли. После поражения в войне за Смоленск и заключения Поляновского мира полякам возвращались все города, которыми овладели русские в начале войны, в том числе Смоленск. Но Владислав (ставший польским королем) окончательно отказался от притязаний на русский престол.

В результате внутренних мероприятий и внешнеполитических акций были преодолены наиболее тяжелые последствия Смутного времени, но процесс хозяйственного восстановления занял три десятилетия – с 20-х по 50-е годы. Затяжной характер восстановления производительных сил в сельском хозяйстве объяснялся низким плодородием земли Нечерноземья (здесь размещалась основная масса населения), сохранением традиционных форм ведения хозяйства и орудий труда, незаинтересованностью крестьян в увеличении результатов своего труда. В результате в XVII-XVIII вв. в крестьянском хозяйстве наблюдалось простое воспроизводство его ресурсов . Главный резерв роста сельского хозяйства состоял в вовлечении в оборот новых земель – к югу от Белгородской черты, Среднего Поволжья и Сибири (где и урожайность была выше). И крестьянское, и помещичье хозяйство в основном сохраняло натуральный характер. Дворянское поместье постепенно утрачивало черты условного землевладения и приближалось к вотчине, к концу столетия между ними сохранились лишь формальные различия. Новая династия широко использовала раздачу земель дворянам, особенно в Поволжье, на освоенном диком поле. Дворяне, бояре, монастыри все активнее включались в торговые операции и промысловую деятельность, ремесло повсеместно перерастает в мелкотоварное производство.

Но в отличие от Западной Европы, простое товарное производство не превращалось в капиталистическое и рабочая сила не превращалась в товар, так как зарождавшийся вольнонаемный труд вытеснялся доминирующим крепостничеством. Мелкотоварное производство создавало условия для появления мануфактур, ставших важным новшеством в промышленности XVII века. К его концу насчитывалось уже до 30 мануфактур (металлургические, текстильные, кожевенные, стекловаренные, солеваренные). Первые крупные предприятия создавало правительство – Пушечный двор, Монетный, Хамовный (ткани), Печатный. Многие мануфактуры основывались иностранными купцами и промышленниками. Из-за отсутствия свободных рабочих рук государство приписывало к мануфактурам черносошных крестьян. Возрастала роль купечества в хозяйственно-торговой жизни страны, значение ярмарок (Макарьевской, Ирбитской, Архангельской).

Росла не только внутренняя, но и внешняя торговля, находившаяся почти полностью в руках иностранных купцов. У русских купцов не хватало капиталов, рынка сбыта и не было свободы действий. Центром русской торговли с Западной Европой был Архангельск, со странами Востока – Астрахань. Правительство поддерживало купечество, в частности, повышением пошлин на иностранные товары. Расширение обмена товарами между регионами говорило о начале складывания всероссийского рынка.

Минаков А. Ю.

"Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности (стар. - клевета), угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной эпохе утешительной..." - такими словами выразил суть западнического либерального и чрезвычайно близкого к нему революционного воззрения на историю России замечательный русский мыслитель Алексей Степанович Хомяков. Написано сие было в 1839 году, но с тех пор основные положения прогрессистского Агитпропа остались незыблемыми: нигилизм и национальный мазохизм, перерастающий в болезненную русофобию являются почти непременными составляющими передовой общественной мысли и по сей день.

Мы не случайно процитировали именно Хомякова. Он, консерватор-традиционалист, основоположник так называемого "славянофильства", одним из первых задался целью при помощи исторических, философских и богословских аргументов обосновать цельное и непротиворечивое учение о самобытных началах русской жизни, о цивилизационных особенностях исторического пути России, обо всём том, что отличало нас испокон веков от Запада и Востока.

Возражая "клеветникам России" Хомяков вопрошал: "Хорошо!.. Была же грамотность и организация в сёлах: от неё остатки в сходках и мирских приговорах, которых не могли уничтожить ни власть помещика, ни власть казённых начальств. Что делать нам с явными свидетельствами об городском порядке, о распределении должностей между гражданами, о заведениях, которых цель была облегчать сколько возможно, низшим доступ к высшим судилищам? Что делать с судом присяжных, который существовал бессомненно в северной и средней России, или с судом словесным, публичным, который и существовал везде и сохранился в названии советского суда, по форме прекрасного, но неполного учреждения? Что делать с отсутствием крепостного права...? Что с равенством, почти совершенным, всех сословий, в котором люди могли переходить все степени службы государственной и достигать высших званий и почестей?" Эта система, утверждал Хомяков, "представляет нам явные доказательства своего существования в распространении России, восторжествовавшей над столькими и столь сильными врагами, а дружба власти с народом запечатлена в старом обычае, сохранившемся при царе Алексее Михайловиче, собирать депутатов всех сословий для обсуждения важнейших вопросов государственных".

Боимся, что большинство наших современников не смогут понять, о каких фактах и явлениях русской жизни XVI-XVII веков толкует Хомяков. Здесь чуть не каждая строчка нуждается в развёрнутом комментарии.

Опустив несущественные детали, скажем, что у Хомякова в процитированном фрагменте речь шла преимущественно о "земщине" или "земстве" - традиционной самобытной форме национального самоуправления, просуществовавшей несколько веков и позволявшей решать самые насущные и острые проблемы русской жизни. Это была целостная система национально-государственной инициативы: от волостного крестьянского "мира"-общины - до общенациональных Земских Соборов, своими "приговорами"-решениями определявших исторический путь русского народа.

Для начала определимся с терминами. По Далю "земство" - то, что идёт от "земли", от крестьянства, выбранные "землёй" люди. Под "земщиной" же современные историки чаще всего понимают земли, не вошедшие при Иване IV Грозном в "опричнину", то есть территорию, на которой царь искоренял "боярскую крамолу". Но у слова "земщина" есть и ещё одно значение: земцы в совокупности. Именно в этом значении мы и будем использовать это слово.

Существует устойчивый стереотип: самодержавная монархия-де была царством тирании, произвола, татарщины, кнутобойства, тысячелетнего рабства и пр.. Между тем, земская Русь возникает при первом Самодержце, Иване IV (в 1547 году именно он первым был венчан на царство, принял титул Царя). При нём началась эпоха грандиозных преобразований, затронувших важнейшие сферы русской жизни. В 1550 году был составлен Судебник - свод законов, который законодательно оформил земское начало на Руси. До этого в городах и волостях государевы "кормленщики" (за службу они получали от населения "кормы" - натуральные или денежные повинности), поставленные сверху, постепенно заменялись выборными "лутчими" людьми, которые были "добры и прямы и всем крестьянам любы". В 1556 году "кормления" были вовсе отменены и воеводы стали разделять власть на местах с губными и земскими старостами. Старосты занимались разбором уголовных дел, раскладкой податей, ведали городским хозяйством, развёрсткой земли, то есть основными нуждами посадских и уездных людей. Черносошные крестьяне, посадские, служилые люди, словом, "земщина", выбирали "целовальников" (то есть присяжных заседателей в судах, которые давали присягу на честность, "целовали крест"), без которых не мог состояться ни один суд. Администрация не имела право арестовать человека, не получив на то согласия старост и целовальников, в противном случае те могли и взыскать с воеводы за "бесчестье" и освободить арестованного. Кроме того, земщина имела далеко не формальное право жаловаться государю на управителей.

Здание земщины увенчивалось Земскими Соборами, созываемыми по инициативе самодержца для совета по важнейшим вопросам русской жизни. Эпоха Земских Соборов продлилась свыше века (1550-1653 годы), но оставила глубокий след в национально-государственном сознании.

Таким образом, выборное начало отнюдь не противоречило монархическому принципу, напротив, земщина как раз оформляется одновременно с появлением самодержавия. В их работе принимали участие наряду с царём, боярской Думой и иерархами Церкви - "Освящённым Собором" - выборные люди с мест от всех сословий. Соборы решали вопросы войны и мира, осуществляли, в случае необходимости, земский выбор монархов (первым избранным самодержцем был Борис Годунов (1598 год)) и т. д..

Наиболее ярко деятельность земщины и практика Земских Соборов проявились в эпоху Смуты начала XVII века. Именно земщина и решила исход этой страшной гражданской войны, сопровождавшейся иностранной интервенцией. Тогда выборный человек всею землёю Кузьма Минин и стольник и воевода князь Дмитрий Пожарский создали земское ополчение, чтобы выбить из Московского Кремля поляков, погасить пламень многолетней Смуты и возродить Самодержавную власть. В русских городах заработали советы из представителей всех сословий, а в Ярославле (центре земского ополчения) образовался Земской Собор или "Совет всея земли" из представителей от служилых людей, составлявших по-преимуществу ополчение. Этот Собор и стал единственно законной временной властью в стране. После того, как земское ополчение выбило из Москвы поляков, временное правительство созвало в Москву выборных "из всякого чина людей для земского совета и для Государева избрания". Судьбу новой династии решило боярство, духовенство, служилые люди, выборные от посадских и "всеуездных миров", от "чёрных сотен и слобод", от казаков.

Об этом историческом событии знают многие. Но мало кому известно, что в течение первых 7-8 лет царствования Михаила Земский Собор заседал в Москве почти непрерывно, помогая "земским советом" решать сложнейшие задачи, стоявшие перед разорённой и обескровленной Русью.

Из наиболее значительных Соборов упомянем об "Уложенном Соборе" 1648-1649 годов, созванным по "челобитьям" земских людей при царе Алексее Михайловиче "Тишайшем" для составления Соборного Уложения, то есть кодекса законов, ведущей идеей коего было, "чтобы в Московском государстве всяких чинов людем суд и расправа во всех делах была ровна". Уложение составлено было удачно и некоторые его нормы действовали чуть не до XIX века, когда по повелению Николая I был составлен новый "Свод законов".

А в октябре 1653 года последний Земский Собор принял решение о воссоединении Малороссии с Московским царством.

Во второй половине XVII века деятельность Земских Соборов, равно как и земщины в целом, постепенно угасает.

Пётр I буквально громит земщину. При нём "мир", как издревле существовавшая система крестьянского самоуправления и общежития, заменяется фискальной поземельно-передельной общиной. При нём же вводится крепостное право в наиболее отвратительных его формах, обращающих крестьян в "крещёную собственность". Решая утопическую задачу пересадки Европы в Московскую Русь, Пётр мог опираться лишь на лихорадочно создаваемый им на шведский лад бюрократический аппарат при решении внутренних задач.

В итоге произошло почти полное устранение большинства нации от участия в государственных делах. Остатки самоуправления в городах и деревнях получили ласкающие Петрово ухо иноземные названия: "бурмистерская палата", "ратуша", "магистрат", даже - "бурмистерская изба". Функции их сводились к выколачиванию непомерных налогов из населения по принципу, который ехидный Ключевский обозначил так: "чем больше колотить овец, тем больше они дают шерсти".

Бюрократия в Империи вытеснила земщину.

Тем не менее, идея земщины как "мысль о восстановлении разрушенной известными государственными потребностями совместной деятельности классов русского общества" не умерла. Земщина стала возрождаться в ходе Великих реформ Александра II. Тогда, в 1864 году, вновь были учреждены земства как всесословные органы местного самоуправления. Они постепенно распространились более чем на половину населения Российской Империи. Их не было в западных губерниях, где среди дворянства преобладали не-русские, польско-католические элементы, зачастую враждебно относившиеся к верховной власти; их не было в редко населённых Архангельской и Астраханской губерниях; в Области войска Донского и в Оренбургской губернии с их казачьими учреждениями.

Эти земства имели достаточно широкую сферу деятельности: предметами их компетенции были самые разнообразные местные нужды (назначение денежных сборов на местные нужды, заведование земским имуществом и капиталом, устройство и поддержание местных путей сообщения, меры обеспечения народного продовольствия, попечение о развитии местной торговли и промышленности, дела благотворительности, взаимное земское страхование имущества от огня, попечение о построении церквей и школ, попечение о народном здравии, меры по охране скота и т. д.). Решать и даже обсуждать какие-либо политические вопросы земствам категорически запрещалось: это было прерогативой верховной власти.

Органами земского самоуправления были земские собрания, состоявшие из земских "гласных" (депутатов), которых избирали раз в три года тремя куриями (группами) избирателей: крестьяне избирали крестьян, купцы - купцов, дворяне - дворян, то есть лично знакомых и хорошо известных всем людей. Число мест распределялось между куриями соответственно сумме платимых ими налогов.

Аппарат земств был сравнительно небольшим и подконтрольным "гласным".

Земства имели и собственные денежные средства: они имели право облагать население специальным земским сбором. Предметами обложения являлись недвижимость (земля, фабрики и т. д.), а также свидетельства на право торговли. Были и другие источники дохода, в том числе и централизованные поступления из казны (например, на строительство дорог) и частные пожертвования. Трудно сказать, насколько велик был земский бюджет, жалобы на его скудость проходят красной нитью в выступлениях земской оппозиции, но этому источнику верить трудно.

До этого мы говорили о земствах, деятельность которых разворачивалась в сельской местности, где тогда жило абсолютное большинство населения Империи. Но было и собственно городское самоуправление - Думы, избираемые собственниками-домовладельцами. Гласные Думы избирали городскую Управу, с городским Головой во главе. Сфера их компетенции в пределах города была в общих чертах та же, что и у земств в отношении деревни.

Насколько были широки функции земств? С. С. Ольденбург, русский историк, который после революции оказался в эмиграции во Франции и, соответственно, имел возможность сравнивать, утверждал следующее: "Русские земства имели более широкую сферу деятельности, чем сейчас (в конце 30-х годов XX века - А. М.) имеют органы местного самоуправления во Франции".

На первое место в созидательной работе земств выдвинулись заботы о народном образовании и организации медицинской помощи населению. До начала первой мировой войны Россия быстро приближалась к введению всеобщего начального обучения (опережая в этом отношении страны Западной Европы и Америку). Земский врач стал типичным явлением сельской жизни. А ведь ещё в 60-е годы XIX века крестьяне могли видеть врачей только при освидетельствовании трупов да при рекрутских наборах в армию. За сравнительно короткий срок земская медицина приняла совершенно национальный тип общественного служения, исключающего в принципе преимущество богатых и сильных и начала конкуренции на основе личных выгод.

Сейчас мало кто знает, насколько выдающимся явлением русской жизни была земская статистика. Ничего подобного по масштабам не имелось в то время в местной статистике иностранных государств. Главным предметом статистических исследований было крестьянское хозяйство, представляющее тогда (да и теперь, что, к сожалению, мало осознаётся!) основу хозяйственной жизни России.

Помимо всего прочего в начале XX века стали быстро развиваться земская агрономическая и ветеринарная помощь населению, а также кооперация - особенно в период Столыпинской аграрной реформы.

При всём вышесказанном, мы далеки от идеализации земской жизни XIX - начала XX веков. У неё были и свои теневые стороны. Мы готовы согласиться с идеологом монархической идеи Солоневичем, когда тот утверждал, что "реформы Александра II были только очень бледной тенью старинного земского самоуправления Москвы", хотя бы потому, что права большей части русского народа - крестьянства на участие в земской жизни имели формальный характер, ибо земства были по руководящему составу дворянскими. (Имелись, впрочем, земства по-преимуществу крестьянские - в Вятской и Пермской губерниях, но это было исключением из общего правила). Более того, оппозиционное власти и Церкви, оторванное от народа либеральное движение имело своей опорой земства. Но об этом - ниже.

Даже поверхностный анализ истории национального самоуправления ясно показывает, что выборное начало, позволяющее обустраивать Русь "снизу" всегда наличествовало в русской истории, а если и ослабевало или почти исчезало, то как правило это происходило либо во время иноземных завоеваний ("вече" исчезает на большинстве русских земель в период татаро-монгольского ига), либо, как это ни покажется огорчительным для нынешних либералов-западников, как раз в те эпохи, когда происходили цивилизационные ломки России ("великие реформы"!) по западноевропейским образцам (при Петре I и его преемниках, вплоть до Александра II; большевиках, проводящих в жизнь самую прогрессивную к тому времени западноевропейскую идеологию - марксизм; оказалась почти сведённой на нет роль органов самоуправления и в переживаемый нами пост-"катастроечный" период).

Тут надо сразу расставить все точки над "I". Выборное начало на Руси имело мало что общего с современным механическим подсчётом голосов безличных "атомов"-избирателей. Оно органически было присуще "миру" - крестьянской общине, которая и выступала структурной ячейкой земщины и стоящего на ней здания национального русского государства. Как образно, но не вполне точно, выразился по этому поводу Питирим Сорокин, "под железной крышей самодержавной монархии жило сто тысяч крестьянских республик".

Действительно, сельский сход и выборный староста решали сами подавляющее большинство внутренних дел деревни. И так - на протяжении веков. Но, конечно, называть общину "республикой", а сельский сход "демократическим представительством" следовало бы с весьма существенными оговорками. Если это и была демократия, то далеко не западного и вовсе не республиканского типа. "Мир" не требовал для себя "прав и свобод": на сходах речь шла о распределении обязанностей между членами общины. Выборность, рождённая в недрах "мира" носила иерархический характер, как в деревне, так и в городе: "десятские" - "пятидесятские" - "тысяцкие" - посадники, губные и земские старосты, целовальники - в пределе - Царь. Общество таким образом структурировалось, плотно и повсюду прошивалось земскими связями. Соответственно, выборы были компетентными: при такой общественной организации люди хорошо знали деловые и человеческие качества "лутчих" людей и игра случая здесь сводилась к минимуму.

Такого рода выборность резко сужала сколь-нибудь широкое развитие бюрократии: обязанности выполнялись безвозмездно. При этом власть самодержца отнюдь не рассматривалась земщиной как нечто ей принципиально противостоящее и чуждое, напротив, земские общинные и сословные союзы-корпорации замыкались на верховную власть и до известной степени определяли её деятельность. Позднейшая либеральная трактовка земщины как явления противоположного всему государственному и Государеву совершенно несостоятельна и применима лишь к кратковременным событиям опричнины (1565-1572 годы) и практике земской либеральной оппозиции второй половины XIX - начала XX веков. Прежде всего земщина была "тяглом" Государевым, способом поставки "лутчих" людей для бесплатного обслуживания финансовых, экономических, военных и прочих нужд государства. Конечно, государство, "Земский Царь" (Даль) опирались на земщину, но и она, земщина, в свою очередь, "творилась" государством. "Всё, что было "общественного", вроде крестьянского самоуправления, Земских Соборов, пореформенных земств, обязано своим бытиём государственному законодательству", - утверждал блестящий эмигрантский историк Н. И. Ульянов, подчёркивая роль государственно-монархического начала в русской истории.

Самодержавная монархия непредставима вне общества, расслоённого на множество взаимосвязанных, взаимоохватывающих, находящихся в иерархическом подчинении групп, производящих своей жизнедеятельностью отбор личностей, умеющих решать проблемы, специалистов, неизбежно составляющих всегда и всюду меньшинство, не рвущееся к власти (это свойство абсолютного большинства нормальных, психически здоровых людей, занятых любимым делом). И земщина была системой отбора таких людей, их не надо было искать, они оказывались давно "выбраны" в каждой общине и привыкли хорошо выполнять свои обязанности. Таким образом земщина выделяла "лутчих" людей из всех сословий, обеспечивая высочайшую социальную мобильность. Ведь откуда бралось служилое сословие? Оно версталось вплоть до конца XVII века по-преимуществу из черносошных крестьян. Потом, в XVIII веке, на смену земскому отбору пришла петровская "Табель о рангах".

Одновременно с этим поощрением и насаждением земской инициативы самодержавие сглаживало неизбежно возникающую общественную рознь, сводило к минимуму несправедливые притязания отдельных лиц, племён, сословий и областей, входящих в состав Царства (с XVIII века - Империи), заставляя всех и каждого служить интересам государства, предоставляя общинам и сословиям заведывать местными делами в пределах их компетенции, и тем самым превращало русский народ в один громадный организм, единодушно стремящийся к осуществлению своего исторического призвания.

Мало что можно понять в сложной системе взаимоотношений Монархии и Земщины, если исходить из "профанического" либерального понимания природы взаимоотношений власти и общества, где власть, государство рассматривается как безусловное, но необходимое зло, требующее всемерного ограничения, контроля со стороны "гражданского общества" и сохраняющееся лишь в силу печальной необходимости. Либеральная трактовка природы государства почти ничем, таким образом, не отличается от анархической (анархисты считают, что общество вообще может обойтись без государства). Поэтому-то историкам либерального толка всегда было непонятно, почему самодержавная власть не только не ликвидировала, а, напротив, создавала и поощряла земщину, почему земщина не воспользовалась событиями Смуты и не ограничила царскую власть какой-нибудь конституцией. Обычно либералы указывали на "извечное русское холопство", "рабский менталитет", "невежество", "отсталость" и пр., но мы не можем принимать всерьёз такого рода предвзятые "метафизические" объяснения.

Здесь необходимо обратиться к ещё одной важнейшей составляющей русской жизни: Православию. Земщина и Самодержавие непредставимы вне тесной их связи с духовной властью в лице Патриарха (до 1589 года - Митрополита), "Освящённого Собора" архиереев и Православной Церкви В целом.

Характерно, что практика Земских Соборов возникает сразу же после того, как в 40-50-е годы XVI века Иван IV несколько раз созвал Соборы духовенства, на которых решались важнейшие вопросы не только собственно церковной, но и государственной жизни. Это не случайно. В определённой мере цели власти и Церкви совпадали. Так, самодержавная власть старалась удерживать народ в рамках Богоугодного жития, оберегая его от соблазнов и поддерживая всякое благочестивое начинание (можно по-разному интерпретировать реальные цели самодержцев, но субъективно они формулировались именно так). Нравственная сторона этой задачи требовала не только постоянной связи с Церковью, но и предопределила известное оцерковление государственной практики. Впрочем, оцерковлена была русская жизнь на всех уровнях: так, крестьянская община - первоклеточка земщины - складывалась в христианскую эпоху вокруг Храма. Прихожане выбирали своих священников, а архиереи вместе с Государем - Патриарха.

Всё вышесказанное обуславливало складывание того, что впоследствии получило название симфонии между Церковью и Государством: Государство было всецело подчинено религии, а Церковь всецело подчинена Государству. Православие выступало своего рода "цивилизационной матрицей", задающей все основные ценностные установки русского народа и его государства. Церковь была той средой, в которой воспитывалось миросозерцание, указующее человеку абсолютное господство в мире верховного нравственного начала. Утрата религии при таком её понимании означала бы распад и смерть нации.

Соборная ответственность перед Богом была реальной духовной доминантой русской жизни, общепризнанным национальным идеалом. В нашей истории не было внутренних религиозных войн, инквизиций, охот на ведьм, папоцезаризма, фанатичного клерикализма, не было истребления целых племён и народов по религиозному признаку, что было характерно для Западной Европы. Россия длительное время оставалась обществом, в котором не так остро и катастрофически (как в то же самое время на Западе) проявлялись вплоть до начала XX века классовые противоречия.

Православное воспитание сдерживало сословный и племенной эгоизм на всех уровнях Царства (Империи), вырабатывало особый моральный тип человека, от черносошного крестьянина до царя.

Церковь, Самодержавие, Земщина, Община вместе создавали уникальное равновесие и порядок, тот "лад" русской жизни, ту Соборность, которая, будучи задаваема трансцендентным идеалом: "не хлебом единым", не позволяла частным, сословным, "партийным" интересам разорвать целостность русского социума. Соборное единение пролегало не только через учёт и согласование материальных интересов, но и (прежде всего!) через Божью правду, выраженную в учении Православной Церкви и признаваемую всеми. Характерно, что первый Земский Собор, так называемый "Собор примирения", на котором царь Иван, выступая перед собранными "из городов всякого чину людьми", каялся и обещал загладить все невзгоды лютого боярского правления, мыслился как символический акт, возвращающий народу и царю утраченное в боярских беспорядках предшествующего десятилетия единство. "По всем этим чертам, - утверждал Ключевский, - первый Земский Собор в Москве представляется каким-то небывалым в европейской истории актом покаяния царя и боярского правительства в их политических грехах". Покаяние было взаимным - народ тоже каялся в грехах перед властью.

Анализируя феномен земщины, невозможно обойти проблему сословности, ибо земское начало непредставимо вне сословий.

Каждый гражданин Московского государства непременно состоял в каком-нибудь чине, принадлежал к известному сословию, обязанному отбывать то или иное государево тягло. Русский народ, распределённый на известное число государственных чинов со строгим различием в правах и обязанностей, и был "всей землёй", исторической земщиной (крестьяне, посадские, духовенство, казаки, служилые люди и т. д.).

Сословие фактически совпадало по ряду признаков с профессиональным слоем. Но сводить сословие исключительно к профессиональному признаку не следует. Сословные обязанности мыслились русским народом и как религиозные, как разные формы общего для всех христианского дела: спасения души. В земском государстве всякое сословие, всякий социальный слой становился основой государственного строения, привлекался к общему служению, вплетался в общую систему иерархических связей.

Всё это порождало поразительный коллективизм и согласованность, которые на порядок были выше современного корпоративизма любого образца (католического ли, фашистского, японского и т. д.), обеспечивая в исключительно тяжёлых условиях не просто выживание, но и невероятно динамичное развитие русского народа, его государственности и культуры.

Тем же, кто убеждён в изначальной ублюдочности русской истории, следует знать, что из 538 лет, прошедших со времени Куликовской битвы (1380 год) до Брест-Литовского мира (односторонний выход большевистской России из первой мировой войны, 1918 год), Россия провела в войнах 334 года, то есть почти две трети своей исторической жизни. Причём до середины XVIII века, пока цари и императоры не вмешивались в династические дрязги в Западной Европе и не тщились поддерживать совершенно ненужное России "европейское равновесие", почти все русские войны носили характер защиты собственных национальных интересов. Москва большей частью в одиночку (!) вела кровопролитнейшие войны против Востока и Запада, не имея возможности уклониться от них, не соскользнув в историческое небытиё. Она вынуждена была перемолотить за несколько столетий (и по большей части на своей собственной территории!) могущественнейшие армии мира (осколки Золотой Орды, Речь Посполитую, Швецию, Османскую Империю, Францию, Германию). Всё это требовало такого чудовищного напряжения народных сил, такой внутренней спайки и слаженности в действиях, такого единства Власти и "земли", что представляются воистину Божьим чудом, что народ, у которого, в сущности говоря, не было никаких шансов уцелеть, не просто одерживал в конце-концов победы над своими врагами, но и создал самую крупную и дееспособную, относительно благоустроенную, в мировой истории Империю.

Всё, о чём мы говорим, - "дела давно минувших дней", и в связи с этим неизбежен вопрос: возможно ли сейчас, в современных условиях, возрождение земщины?

Начнём с того, что взятое само по себе, как некий "механизм народовластия", земство рискует стать не только декоративным и малоэффективным институтом, но и откровенно разрушительным началом. Это утверждение может показаться парадоксальным и совершенно неожиданным в связи с предшествующим "апологетическим" изложением истории земщины, но следует принять во внимание, что мы живём не в Московской Руси, и даже не в Российской Империи XIX века, а в апостасийном "обезбоженном" мире, ненавидящем и отвергающем всё духовное, всё традиционное, всё органическое.

Начнём с того, что земство сыграло выдающуюся роль в русской истории как один из составных, хотя и чрезвычайно важных элементов целостной системы общественных и государственных институтов. Вырванная из этого совершенно определённого контекста и приобретя несвойственное ей самодовлеющее значение, земщина может оказаться откровенно антигосударственным явлением. Такого рода прецедент в русской истории уже имеется.

Во второй половине XIX - начале XX веков земская идея была использована в качестве одного из основных лозунгов принципиальной оппозицией против всякой центральной имперской власти.

Так, ещё до создания в 1864 году первых земств, в революционных эмигрантских кругах земская идея была редуцирована до так называемой "теории русского социализма" (Герцен), в которой "земля", крестьянская община рассматривалась как ячейка будущего "самоуправляющегося" социалистического общества на анархических началах. А в программных документах экстремистской организации начала 60-х годов "Земля и воля" требование созыва "Земского собора" было основным, ибо таким образом революционеры мечтали ликвидировать "абсолютизм", а точнее - централизованное государство как таковое.

После 1864 года тут же возникшая земская либеральная оппозиция поставила своей основной целью введение в России парламентаризма западноевропейского образца, разумеется, под маркой созыва Земского собора. В тех конкретно-исторических условиях это требование, исходящее от горстки людей, не обладавших, как правило, никаким опытом государственного управления, само по себе было откровенно утопичным и деструктивным.

Нельзя забывать и о том, что наряду с учителями и врачами, не ставящими себе никаких политических целей, в деревню через земство постоянно проникали представители революционных организаций, для которых земская деятельность служила лишь ширмой для нелегальной "работы". В случае же их провалов, они "покрывались" либеральными земскими политиканами.

Как же можно объяснить, что в одних исторических условиях земство сыграло однозначно положительную, созидательную роль, в других же - обернулось и разрушительной стороной? Дело в том, что жизнь России в XVIII - XIX веках резко изменила свою направленность и ритм. Прорубание "окон в Европу" даром не прошло и привело, в конечном итоге, к мучительному цивилизационному надлому. "Европейничающая" туземная знать почти полностью утратила связь с народом в религиозном, культурном, бытовом, даже в языковом отношении. Роль и значение Православия резко упали. Самодержавная власть не только утратила действенную связь с Церковью, но и целиком подчинила её государственной бюрократии, Земское начало было полностью заглушено. Самодержавие выродилось в абсолютизм западноевропейского покроя, опирающийся не на земщину, а на космополитическое дворянство и бюрократию.

Исчезло, таким образом, уникальное единство всех традиционных элементов русской жизни, по телу Православной цивилизации побежали всё углубляющиеся трещины, начались процессы дегенерации всех сословий и в особенности элиты, ставшие очень заметными во второй половине XIX века.

Земскую идею в этих условиях смогли оседлать демагоги, одержимые дворянско-интеллигентскими олигархическими амбициями, вдохновляющиеся "социальными миражами", имеющими мало что общего с подлинными потребностями государства и народа.

Не случайно Александр II не пошёл на создание низовых волостных земств и не созвал "Земский собор", несмотря на настойчивые призывы "увенчать здание реформ". Теперь очевидно, что опасения, которые заставили его воздержаться от этих шагов, были вполне оправданными. В условиях самоубийственного прогрессистского беснования, длящегося свыше столетия идти на сотрудничество с некомпетентными, амбициозными, а порой и откровенно разрушительными элементами оппозиции, означало бы для правительства своими руками выкопать могилу для себя и русского народа.

Созданная под напором первой антирусской революции 1905-1907 годов Государственная Дума зачастую занималась антигосударственной деятельностью, стараясь по любому поводу и без повода дестабилизировать ситуацию ради того, чтобы покончить "с кровавым самодержавием", мало в чём уступая открытым разрушителям-радикалам, вроде большевиков и эсеров. Совместная деятельность всех этих "друзей народа" обернулась в конечном итоге цивилизационной катастрофой Февраля и Октября 17-го года. Позорные страницы истории "освободительного движения" в какой-то степени нашли своё отражение в "Красном колесе" Солженицина, пока не прочитанном и исподволь замалчиваемом или шельмуемом современными наследниками былых левых радикалов.

Говорим всё это затем, поскольку серьёзно опасаемся, что земская идея может стать козырной картой в руках демагогов, вторично в течение XX века способствовавших развалу великой державы. Известно, что резкое усиление местного самоуправления, наряду с распадом оставшихся империй и отмиранием национальных государств соответствует планам установления проамериканского "нового мирового порядка". Даже если считать подобный вариант маловероятным, как минимум следует опасаться, что на смену уже изрядно скомпрометировавшим себя "мэрским" затеям придёт какая-нибудь очередная декорация в стиле "а ля рюс", призванная прикрывать произвол "новых русских" компрадоров.

Так возможно ли в состоянии нынешнего цивилизационного шока возрождение земщины? Можно осторожно предположить, что поскольку этот самый шок во многом был вызван очередной попыткой бездумной и крупномасштабной пересадки западноевропейской цивилизационной модели на русскую почву, возврат к исконно русским традициям, разумеется, в сочетании с "модернизаторскими" устремлениями (без чего нас попросту раздавят!) становится достаточно вероятным. Во всяком случае, уже сейчас многим становится ясно, что игнорировать собственный опыт становится не просто нравственно ущербно, но и недальновидно.

Разумеется, даже если процессы регенерации общественной ткани и начнутся, то они будут протекать в очень сложных условиях. Православные ценности являются духовным ориентиром для явного меньшинства нации. Авторитет государства подорван оседлавшими его на некоторое время кабинетными "радикальными реформаторами", которые за минимально короткие сроки, руководствуясь "идейными соображениями" попросту развалили или же очень серьёзно подорвали все системы жизнеобеспечения и безопасности. Значительная часть народа обращена в люмпенизированную, лишённую каких-бы то ни было корней "биомассу". Отсутствует та "цветущая сложность", то сословно-корпоративное деление, которое могло бы сделать выборное начало компетентным. Одновременно, "Российская Федерация" (аморфное образование без границ, оставившее после развала Союза за своими пределами десятки миллионов русских) в условиях системного кризиса в любой момент может быть расчленена нарастающим сепаратизмом, поскольку до сих пор в ней сохраняется "социалистическая архаика" - ленинско-сталинские "суверенные республики".

И тем не менее, другого выхода у нас нет: самобытная цивилизация должна вновь обрести утраченное религиозное, государственное, национальное, историческое самосознание. И на этой духовной основе совершить очередной рывок (в том числе и технологический) в страшный XXI век (уже сейчас можно констатировать резкое обострение борьбы за обладание сырьевыми и энергетическими ресурсами планеты).

Нет худа без добра - русский апокалипсис XX века сделал очевидным, что подлинной основой нравственности может выступать только религия. Все формы материалистических и позитивистских идеологий не только не смогли предотвратить нравственной деградации, но и активно стимулировали её. Общество должно пойти навстречу Церкви, если не желает самоуничтожения. Любопытно, что данные социологических опросов показывают, что большинство родителей желает, чтобы их дети смогли получить религиозное воспитание. Не подлежит сомнению, что в случае оздоровления русской жизни, Церковь будет играть особую роль среди традиционных для России конфессий.

Наряду с Церковью, огромную роль в деле восстановления непатологических форм национального самосознания должна сыграть школа. Старые советские школы оказались по сути дела не русскими, а русскоязычными, безнациональными. В них отсутствовали глубокие знания родного языка, отечественной истории, ру

Какую роль в выходе России из Смуты выполнила земщина?

Ответы:

В условиях, когда центральная власть не в состоянии была выполнять возложенные на нее функции, эту роль взяли на себя представители сословий. Земщина превратилась в мощную силу, которая смогла оказать давление на власть, диктовать ей свои условия. С 1606 г., с воцарением Василия Шуйского, в истории Смуты наступает перелом. События в стране приобретают неуправляемый характер. Раскол в обществе достиг невиданного размаха. «Раньше Смуту создавали и поддерживали, главным образом, бояре; Теперь в нее были вовлечены более широкие круги – средние и низшие классы общества»1. Наиболее сильным это брожение было на южной окраине Московского государства, где особенно много было «горючего материала». Это было в основном сельское население, бежавшее от усиливающихся повинностей, обедневший посадский люд, В условиях, когда центральная власть не в состоянии была выполнять возложенные на нее функции, эту роль взяли на себя представители сословий. Земщина превратилась в мощную силу, которая смогла оказать давление на власть, диктовать ей свои условия. С 1606 г., с воцарением Василия Шуйского, в истории Смуты наступает перелом. События в стране приобретают неуправляемый характер. Раскол в обществе достиг невиданного размаха. «Раньше Смуту создавали и поддерживали, главным образом, бояре; Теперь в нее были вовлечены более широкие круги – средние и низшие классы общества»1. Наиболее сильным это брожение было на южной окраине Московского государства, где особенно много было «горючего материала». Это было в основном сельское население, бежавшее от усиливающихся повинностей, обедневший посадский люд, преступники. Таких выбитых из колеи людей было очень много. В существующем государственном строе они видели враждебную им силу и выражали недовольство по отношению к «лучшим людям», то есть боярам. преступники. Таких выбитых из колеи людей было очень много. В существующем государственном строе они видели враждебную им силу и выражали недовольство по отношению к «лучшим людям», то есть боярам. Во главе восставших против «боярского царя» Стал Иван Болотников. Это движение началось в июле 1606 г., когда восставшие двинулись из Путивля в Москву. К нему присоединились рязанский служилый человек Истома Пашков, дворянин Прокопий Ляпунов, князья Григорий Шаховской, Андрей Телятевский. В последствии, Ляпунов и Пашков с отрядами перешли на сторону Шуйского. Болотников был разбит

Относительное спокойствие в Русском государстве длилось недолго. В 1601 г. страшный голод разразился в центральных уездах России. Летом шли нескончаемые дожди, в августе ударили ранние морозы и погубили урожай. Запасы зерна прошлых лет, находившиеся в амбарах крестьян и посадских людей, быстро подошли к концу. Уже осенью продуктов питания стало катастрофически не хватать. Князья, бояре, купцы и духовенство, обладавшие большими запасами хлеба, взвинчивали цены. Спекулянты и перекупщики втридорога продавали хлеб.

С голоду люди стали есть кошек и собак, употребляли в пищу липовую кору, лебеду и даже сено. Были случаи людоедства. Трупы не успевали хоронить. Началась эпидемия холеры. Лишь в одной Москве от голода и болезней умерло около 120 тыс. человек. В последующие два года картина повторилась. Всего же за три года вымерла треть населения страны.

Правительство Годунова пыталось ослабить воздействие стихийного бедствия. Были введены твердые цены на хлеб. Спекулянтов и перекупщиков нещадно наказывали. Борис приказал продавать хлеб из собственных житниц по заниженным ценам, раздавать деньги народу, но чиновники одаряли ими своих родственников. Прослышав, что в Москве легче спастись от напастей, люди хлынули в столицу. Беженцы грабили казенные житницы.

Пытаясь облегчить положение народа, 28 ноября 1601 г. Годунов своим указом восстановил Юрьев день. Крестьянам опять позволялось уходить от хозяев, но указ не распространялся на Московский уезд и государственные земли. Провинциальное дворянство, терявшее крестьян, пришло в негодование.

Августовским указом 1603 г. правительство признало изгнанных из дворов и лишенных пропитания холопов свободными.

Время грабежей и разбоев

Отчаявшиеся люди силой оружия пытались добыть себе пропитание. Грабежи и разбои охватили страну. Крестьяне отказывались платить налоги государству, подати и оброки феодалам. Они уходили на свободные земли южных и юго-западных окраин государства, вливались в число донских и запорожских казаков. В городах оголодавшая беднота нападала на хоромы богачей, грабила амбары. Опасно стало даже в Москве. Вскоре столица практически была отрезана от остальной страны: «лихие люди» периодически перерезали Смоленскую, Тверскую, Рязанскую дороги. Верховную власть низы общества рассматривали как источник своих бед.

В1603 г. отряд под руководством атамана Хлопка Косолапа блокировал несколько дорог, ведущих к Москве. Повстанцы - холопы, крестьяне, посадские - громили боярские и дворянские имения. Через год отряды Хлопка были разгромлены, сам он, израненный, попал в плен и был казнен.

Первое ополчение. Избрание Владислава не принесло желаемого мира. Напротив, страна оказалась на краю гибели. Государственность была разрушена. Общество расколото на враждебные лагери. Преобладали рознь, сословный эгоизм. В сердце России, Москве, стоял польский гарнизон, страной управляло марионеточное правительство. Приближалась к концу осада изнемогавшего Смоленска. Свержение Шуйского освободило руки шведскому королю Карлу IX, противнику Сигизмунд а III. Шведы оккупировали значительную часть северо-запада России.

В эти трагические месяцы «безгосударева времени» огромную роль сыграли церковь и церковные деятели, прежде всего патриарх Гермоген, а позднее настоятель Троице-Сергиева монастыря Дионисий. Патриарх возглавил национально-религиозные силы, и первый, ссылаясь на нарушение польской стороной договоренности (прежде всего о православии государя и уходе «литовских людей» за пределы государства), освободил подданных от присяги Владиславу и призвал к сопротивлению.

Церковь дала национально-освободительному движению национальную идею - защиту православия и восстановление православного царства. Вокруг этой идеи началась консолидация здоровых сил общества. Решающую роль в освободительном движении сыграла земщина, традиции которой, как оказалось, не были подорваны предыдущими царствованиями. В 1610-1611 гг. земские миры выступили силой организующей и, по сути, государственной. Вдохновляемые позицией Гермогена, которого, по преданию, за неуступчивость польская партия уморила «гладом» в 1612 г., и грамотами Дионисия, земщина призывами «стояти заодно» объединила патриотические силы, привлекла и материально обеспечила дворян, других служилых людей и отряды «вольных казаков» - реальную воинскую силу, которая могла изгнать интервентов.

В стране созревает идея созыва всенародного ополчения. Его созданию способствовала гибель в декабре 1610г. Лжедмитрия П. Отряды вольных казаков под предводительством И. Заруцкого и князя Дмитрия Трубецкого присоединились к дворянским отрядам Прокопия Ляпунова и образовали Первое ополчение. Ляпунов, призывая всех воинских людей принять участие в освобождении Москвы, сулил «волю и жалованье».

Весной 1611 г.ополчение осадило Москву, заняв часть города. Накануне его появления, в марте, в столице вспыхнуло восстание. Завязались упорные бои на улицах. Активным участником восстания стал Д. М. Пожарский, который был ранен и вывезен в свою нижегородскую вотчину. Не имея сил для того, чтобы справиться с москвичами, поляки выжгли посад.

Ополчение создало высший временный орган власти страны - Совет всей земли. Но действовал он нерешительно, скованный внутренними разногласиями и взаимными подозрениями. Казаки плохо ладили с дворянами. Дворяне опасались казаков, видя в казачьих станицах пристанище для беглых, а в самих казаках - соперников по службе.

Ляпунов хотел силой навести порядок. Известия о будто бы совершенной им расправе над казаками переполнили чашу терпения. 22 июля 1611 г. вызванный на казачий круг Ляпунов был убит. Смерть Ляпунова привела к распаду Первого ополчения. Дворяне покинули подмосковный лагерь. Казаки Трубецкого и Заруцкого продолжили осаду, но они не были достаточно сильны, чтобы справиться с польским гарнизоном.

Эти события совпали с падением Смоленска в начале июня 1611г. Сигизмунд III открыто объявил о своем намерении сесть на московский престол. Активизировали свои действия и шведы. 16июля был занят Новгород, власти которого пошли на соглашение с КарломIX, предусматривавшее избрание царем его сына принца Карла-Филиппа. Казалось, что страна на краю пропасти: не случайно самые распространенные публицистические жанры этого времени - «плачи» о погибели Русской земли.

Второе ополчение. Но земщина вновь показала свою способность к возрождению. В провинциальных городах началось движение за организацию Второго ополчения. Осенью 1611г. староста нижегородского посада Кузьма Минин обратился с призывом пожертвовать всем ради освобождения России. Под его началом городской совет собирал средства для призыва ратных людей. В истории организации Второго ополчения было всякое. Но самое поразительное - патриотический порыв, готовность к самопожертвованию, охватившие массы. Был избран и воевода, отличавшийся «крепкостоянием» и внутренней честностью, - Д. М. Пожарский. Последний вместе с «выборным человеком» Кузьмой Мининым возглавил новый Совет всей земли.

Второе ополчение не сразу выступило к Москве. Поднявшись вверх по Волге, оно более четырех месяцев простояло в Ярославле, завершая организацию правительства и основных приказов. Это необходимо было, чтобы, во-первых, опираясь на менее разоренные северные города, собраться с силами и средствами и, во-вторых, договориться с вольными казаками. Судьба Ляпунова была еще слишком памятна, чтобы игнорировать важность подобной акции.

Между тем в подмосковных «таборахV произошел раскол. Честолюбивый И. Заруцкий, мечтавший о самостоятельной роли, ушел со своими сторонниками в Коломну, где находилась Марина Мнишек и ее сын от Лжедмитрия II, Иван-«воренок», по определению современников. Имя Ивана Дмитриевича, «законного» наследника престола, давало Заруцкому желаемую свободу действий и независимость.

Оставшаяся часть вольного казачества одно время присягнула очередному Лжедмитрию III, объявившемуся в Пскове. Однако самозванческая идея сильно скомпрометировала себя, и казаки скоро отступили от «псковского вора».

В августе 1612 г.Второе ополчение пришло под Москву. В сентябре подмосковные воеводы договорились Москву «доступать» вместе и «Российскому государству во всем добра хотеть безо всякой хитрости». Было образовано единое правительство, выступавшее отныне от имени обоих воевод, князей Трубецкого и Пожарского.

Еще до этого, в 20-х числах августа, ополченцы отразили попытку гетмана Хоткевича освободить осажденный польский гарнизон. Однако поляки упорствовали. Им было жалко расставаться с богатой добычей, награбленной в Москве. Сильно надеялись они на помощь короля. Но Сигизмунд III столкнулся с целым рядом трудностей: шляхта, в частности, опасаясь самодержавных устремлений короля, усиленных ресурсами Москвы, ограничивала его силы. Сигизмунд III отступил. Польские и литовские люди изнемогали. 22 октября был взят Китай-город. Четыре дня спустя, 26 октября, капитулировал кремлевский гарнизон. Москва была освобождена.

Земский собор 1613 г. Избрание Михаила Романова на царство. Тотчас же после освобождения правительство Трубецкого и Пожарского созвало в Москву выборных из всех городов и из всякого чина людей «для земского совета и для государственного избрания». В истории сословного представительства Земский собор 1613 г.- самый представительный и многочисленный из всех, какие только собирались в XVI-XVII вв. На нем оказались выборные от дворянства, посада, белого духовенства и, по-видимому, черносошного крестьянства. Большую роль в деятельности собора играли казаки.

Главным вопросом был вопрос об избрании государя. В результате острых споров наиболее приемлемой оказалась кандидатура 16-летнего Михаила Федоровича Романова. Он стал реальным претендентом на престол не потому, что был лучше, а потому, что устроил в конечном счете всех. «Миша-де Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден», - якобы писал Ф. Шереметев, выдавая аристократические мечтания знати о слабом государе. В отличие от других претендентов, М. Романов был относительно «нейтрален»: не успев ничем проявить себя, он позволял связывать с собой все мечты и чаяния о преодолении Смуты. Подобно тому как некогда имя царя Дмитрия воплощало в себе целую легенду, так и Романов был олицетворением программы возвращения к «старине и покою», примирению и компромиссу всех общественных сил.

Сам Михаил Федорович как личность мало подходил к их решению. Он был малоинициативен и безлик. Его влияния на дела почти не ощущается. Но именно эти качества обернулись ему на пользу. Для уставшего, жаждавшего замирения общества умеренность и традиционализм первого Романова были основанием консолидации.

Болезненным оказался процесс обуздания вольного казачества, действия которого угрожали самой идее стабилизации. При этом Михаилу Федоровичу приходилось считаться с силой казачества и с тем, что оно приняло активное участие в его избрании. В конечном итоге Романов встал на путь утверждения феодального правопорядка. Вольные казаки были частью разбиты, частью переведены в разряд мелких служилых людей.

Большую опасность представляли отряды Заруцкого, оттесненные из южных уездов в Астрахань. В 1614 г. Заруцкий и Марина Мнишек были схвачены.

Но главной проблемой для правительства первого Романова стало завершение освобождения страны от интервентов. Последние не спешили признать права Михаила Федоровича и стремились к дальнейшему расчленению Русского государства. В 1615 г. шведы осадили Псков, но потерпели неудачу. Лишь в 1617 г.был заключен Столбовский мир, по которому побережье Финского залива и Корела отошли во владение Швеции, а Новгород и Новгородская земля вернулись в состав России.

Труднее было добиться мира с Речью Посполитой. В 1618 г. подросший Владислав отправился отвоевывать свой «законный престол». В ночь на 1 октября поляки дошли до Москвы и попытались овладеть Белым городом. С большим трудом Михаилу Федоровичу удалось отбить приступ. Но и силы Владислава были исчерпаны. В декабре 1618 г.близ Троицкого монастыря было заключено Деулинское перемирие. Условия его были чрезвычайно тяжелыми для страны. К Польше отходили Смоленск, Новгород-Северская и Черниговская земли. Владислав не отказывался и от своих прав на российский престол, что сильно осложняло положение новой династии.

Так закончилась Смута - тяжелейшее потрясение начала XVII в., которое по своему характеру, остроте социально-политического противостояния и способам разрешения противоречий многие исследователи справедливо приравнивают к гражданской войне.