Во сколько выходит бессмертный полк. Где и как поучаствовать в акции "Бессмертный полк"? Где можно припарковать машину

Большинством голосов членов Отдела было принято решение о внесении в проект преобразования высшего церковного управления положения о восстановлении патриаршей власти. Однако целый ряд членов Собора, в числе которых было немало крупных учёных и церковных деятелей, считали необходимым предварительно выработать соборные документы, закрепляющие права и обязанности Патриарха и полномочия Собора.

Епископ Астраханский Митрофан возражал им: «Вы говорите: сконструируйте Собор. Но этого сделать без первоиерарханельзя; равным образом нельзя образовать и Синод без первоиерарха. Нам говорят: внесите полное положение об управлении, а не в виде отдельной формулы. Что же нам делать? Бросить всю работу? Вопрос о патриаршестве – вопрос весьма сложный. […] Нам нужен Патриарх как церковно-молитвенный предстоятель Русской Церкви, представитель подвига и дерзновения и как стоятель за Русскую Церковь. Все остальное не имеет значения. […] Чтобы восстановление патриаршества не пугало, мы вносим корректив: Патриарх является только первым между равными ему епископами. Это ставит границы единоличной власти Патриарха. Это положение совершенно определённое. Патриарх не поглотит церковной власти».

Епископ Митрофан указывал, что патриаршество известно на Руси с самого принятия христианства, поскольку в первые столетия своей истории Русская Церковь была в юрисдикции Константинопольского Патриархата. При митрополите Ионе Русская Церковь стала автокефальной, но принцип первоиераршей власти в ней остался непоколебимым. Когда Русская Церковь выросла и окрепла, появился и первый Патриарх Московский и всея Руси. Упразднение патриаршества Петром I стало антиканоническим деянием. Русская Церковь была обезглавлена. «Синод оставался чуждым русскому сердцу, он не затрагивал внутренних, глубинных струн души, которые затрагивались при живом представителе. Посему мысль о патриаршестве оставалась в сознании русского народа. Она жила как золотая мечта».

Противники восстановления патриаршества возводили на своих оппонентов обвинения в тайных монархических надеждах. Приводили довод о том, что история знает много слабых патриархов, которые были не в силах противостоять государственной власти и покорно шли у неё на поводу. Или, напротив, полагали, что история даёт немало примеров деспотичных предстоятелей Русской Церкви, рядом с которыми не уживается идея соборности. А также утверждали, что реставрация этого церковного института не спасёт Русскую Церковь от чрезвычайных обстоятельств времени, в которых она оказалась в ходе революции, а напротив, отбросит её в XVII век с безнадёжным отставанием от Европы.

Несмотря на сопротивление части соборян, большинство на Всероссийском Церковном Соборе 1917–1918 годов выступило в защиту патриаршества. И. Н. Сперанский в своей речи на пленарном заседании Собора указал на глубокую внутреннюю связь между существованием первосвятительского престола и духовным ликом допетровской Руси. Главным доводом в пользу восстановления патриаршества он считал то, что Православная Церковь была совестью государства до тех пор, пока на Руси был верховный пастырь – Святейший Патриарх.

Одним из самых весомых аргументов в защиту патриаршества стала история Церкви. Профессор И. И. Соколов напомнил Собору о светлом духовном облике предстоятелей Константинопольской Церкви: святых Фотия, Игнатия, Стефана, Антония, Николая Мистика, Трифона, Полиевкта. Во времена турецкого владычества мученически скончались вселенские патриархи Кирилл Лукарис, Парфений, Григорий V, Кирилл VI. На заседаниях Собора также говорилось о высоком первосвятительском подвиге митрополитов Русской Церкви – Петра, Алексия, Ионы, Филиппа, священномученика Патриарха Гермогена.

Наконец, 4 ноября 1917 года Всероссийский Церковный Собор вынес определение «Об общих положениях о высшем управлении Православной Российской Церкви», которым восстанавливалось патриаршество. Следующим шагом Собора стала разработка процедуры избрания Патриарха. В итоге члены Всероссийского Церковного Собора решили, что в первом избирательном собрании члены Собора подают записки с именем предлагаемого ими кандидата в Патриархи. Получивший абсолютное большинство голосов считается избранным в кандидаты. Туры голосования будут повторяться, пока три кандидата не получат большинства голосов. И наконец, жребием из них будет избираться Патриарх.

В результате голосования членов Собора тремя кандидатами в Патриархи, набравшими большее количество голосов, стали: архиепископ Антоний (Храповицкий) – 159 голосов в результате первого голосования; архиепископ Арсений (Стадницкий) – 199 голосов в результате второго голосования; митрополит Тихон (Беллавин) – 162 голоса в третьем туре голосования.

Избрание состоялось 5 ноября в храме Христа Спасителя. Патриархом Православной Российской Церкви был избран митрополит Московский Тихон. Двадцать первого ноября на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы в необычайно торжественной атмосфере была совершена интронизация Патриарха в Успенском соборе Кремля. Отныне Русская Церковь вновь обрела своего печальника и молитвенника.

Представители того времени прекрасно понимали масштаб совершившегося. Профессор С. Н. Булгаков напомнил, что помимо церковно-канонических прав Патриарх имеет ещё и особый иерархический авторитет, поскольку в нём отражается живое единство Поместной Церкви. Он – церковная вершина, возвышающаяся над местной оградой, видящая другие вершины и видимая ими.

На долгие годы соборные определения, касающиеся статуса и компетенции Патриарха, должны были обеспечить устойчивость вновь сформированному институту патриаршей власти. История рассудила иначе. Вихрь революционных событий, утверждение советской власти с её атеистическим укладом, гонение на Русскую Церковь в первой половине XX века сделали невозможным нормальное функционирование высшей церковной власти в лице Поместного Собора, а также высшего церковного управления, возглавляемого Патриархом. Созданная Всероссийским Церковным Собором в 1917–1918 годах система высшего церковного управления, которая включала в себя Поместный Собор, Священный Синод и Высший Церковный Совет во главе со Святейшим Патриархом, в чрезвычайных исторических условиях оказалась лишённой необходимых для нормальной работы средств: материальных, финансовых, организационных и людских ресурсов. Полноценное функционирование системы органов высшего церковного управления было поставлено в зависимость от созывов Поместного Собора.

Двадцатого сентября 1918 года Всероссийский Церковный Собор принял определение, согласно которому Патриарх должен был созвать Поместный Собор весной 1921 года. Сделать этого не удалось, а следовательно, не получилось и выбрать новый состав Синода и Высшего Церковного Совета. Таким образом, начиная с 1921 года высшее церковное управление в том виде, в котором оно было сформировано Собором в 1917–1918 годах, перестало существовать. Вся церковная власть сосредоточилась в руках Патриарха, затем Патриаршего Местоблюстителя, а ещё позднее – заместителя Патриаршего Местоблюстителя. «Если до сих пор, – пишет Иринарх Стратонов, – Патриарх был носителем идеи церковного единства, то теперь при известных обстоятельствах он делался единственным сосредоточием всей полноты церковной власти».

В 2008 году Россия отпраздновала 90-летие со дня восстановления Патриаршества на Руси. Со времён Петра Великого, который упразднил патриарший престол за несогласие Патриарха Адриана смириться с исторической ломкой, и до 1917 года на Руси делами Православной Церкви ведал Святейший Синод. Но главное – это то, что была сохранена верность православию. Сохранена ценой великого духовного подвига.

Семь с половиной лет патриаршества, с 1917 по 1925 годы, имя Патриарха Тихона было самым дорогим не только для русского народа. Весь христианский мир трепетно следил за ходом исповеднических и мученических подвигов Московского Патриарха. Восхищался им, благословлял и молился за него.

Василий Беллавин, сын сельского священника отца Иоанна из старинного русского города Торопца, что на границе Псковской и Тверской земель, родился в 1865 году. С детства он решил пойти по родительским стопам. Обучался сначала в духовно-учебных заведениях Псковской епархии, а в 1884 году был принят в Санкт-Петербургскую духовную академию. Однокурсники с первых же дней прозвали его, степенного, добросовестного, ревностно веровавшего, «патриархом».

По окончании учения в 1888 году, Василий проходил духовно-учебную службу в Пскове, Казани, Холме. В 1891 году, будучи преподавателем, он подал прошение о принятии монашества. Постриг был совершён в честь святителя Тихона Задонского, прославленного русского святого, с именем которого в нашем монашестве связано утверждение особого направления духовной жизни – старчества. В 1897 году Тихон Беллавин был удостоен архиерейства. В следующем году назначен на святительский пост в Северной Америке, где возглавил Алеутскую и Северо-Американскую епархию. В 1905 году американцы избрали владыку Тихона почётным гражданином Соединенных Штатов.

В том же году владыка Тихон получает сан архиепископа и возвращается в Россию, в Ярославль. Ярославцы с неподдельной нежностью называли его ясным солнышком. Град Ярослава Мудрого так полюбил своего архипастыря, что оказал ему исключительную честь, избрав почётным гражданином города. Затем служение в Вильно, где Тихон проходил свой архипастырский путь в пору тяжёлого военного времени. Двадцать третьего июня 1917 года первопрестольная Москва, при избрании архипастыря на пост митрополита Московского, предпочла всем громким и славным архипастырским именам кандидатуру смиренного, простого архиепископа Виленского и Литовского Тихона.

В труднейшее для страны время в ноябре 1917 года открылся Всероссийский Поместный Собор Русской Православной Церкви. Заблистали на нём архипастыри, пастыри и церковные люди: кто учёностью, кто красноречием, кто громким именем, Тихон не блистал, был скромен и смирен. Москвичи благодушно острили про него «тих он». Сразу встал главный вопрос: о восстановлении патриаршества, пресекшегося в 1700 году.

«Подавляющее большинство остановило своё внимание не на звёздах первой величины в иерархии, каковыми были Антоний Харьковский и Арсений Новгородский, – вспоминал министр исповеданий Временного правительства А. В. Карташёв, – а на скромном, добродушном, не учёном и не гордом, а сияющем русской народной простотой и смирением новом митрополите Московском Тихоне. Ему сразу же было дано эффектное большинство 407 голосов из 432 присутствовавших на заседани». Когда начали перебирать кандидатов на Всероссийский патриарший престол, неизменно стали называть и имя Тихона. Правда, в числе кандидатов он занял третье место. Пятого ноября в храме Христа Спасителя глубокий старец иеросхимонах Алексий, затворник Зосимовской пустыни, вынул из ларца жребий и зачитал имя: митрополит Московский Тихон. Митрополит Киевский Владимир, который совершал литургию, воскликнул «Аксиос!», по-гречески – достоин. И духовенство, и народ единодушно подхватили: «Аксиос!» Тихон произнёс: «Сколько мне придётся глотать слёз и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении и особенно в настоящую тяжёлую годину!» Речь оказалась пророческой.

Кровавым вихрем жесточайшего террора сметались с лица земли целые сословия и классы. Вековой уклад государственной, общественной, семейной жизни подвергался насильственной ломке. Но, кажется, ни в одной области террор не был довёден до такой утончённой жестокости, как в области церковной.

Уже в 1919 году были сёла и даже города без священников. Казни духовных лиц производились часто без суда и следствия. В новом государственном строе служители церкви были обращены в лиц без элементарных гражданских прав. Противорелигиозная пропаганда стала повсеместной и систематической. Церковь отстранили от влияния на школу, семью, общество. Закрывали духовно-учебные заведения, домовые церкви, обители. Приходы облагали налогом. Это были труднейшие времена для Церкви, а значит, и для всей духовной жизни народа. Власть, которая стремилась разбить христианские устои, требовала уступок не в чём-то второстепенном, а в существе веры. Начался обновленческий раскол.

Среди всеобщего разрушения и разложения Патриарх Тихон сумел сохранить церковный канонический организм в строжайшем соответствии с требованиями святых законов и правил. Среди бурь он сумел сплотить верующих в такой прочный союз, разрушить который оказалось никому не под силу.

В апреле 1922 года начался судебный процесс по делу Патриарха Тихона. Революционный трибунал вынес определение о привлечении его к уголовной ответственности. Вскоре ему было объявлено, что он находится под домашним арестом. В ночь на 19 мая Патриарха перевезли с его Троицкого подворья в Донской монастырь. Здесь под охраной, в полной изоляции от мира ему предстояло пробыть год. Затем месяц в ГПУ, на Лубянке, при непрерывных «беседах».

Пытались смутить Патриарха внесением разлада в среду церковной иерархии. Из осуждённых церковным судом, даже лишённых сана и отлучённых от церкви, решили создать оппозицию Патриарху и возглавляемой им Русской Церкви. Раскольники и сектанты, при поддержке советского государства, стали создавать новые церковные образования. Лишённый архиерейского сана и отлучённый от Церкви Владимир Путята стал главой «Новой Церкви». Оженившийся иеродиакон Иоанникий Смирнов, посвящённый расстригой Путятой в епископы, возглавил «Свободную Трудовую Церковь». Бывший адвокат Александр Введенский, назвавшись архиепископом Лондонским, в компании с провизором Соловейчиком, наречённым епископом Николаем, основали «Древне-Апостольскую Церковь». Назвавшийся протопресвитером Владимир Красницкий создал «Живую Церковь». Известный всей России своими шумными скандалами Антонин Грановский, наименовавшийся митрополитом, приступил к строительству некоего «церковного ренессанса». Во время ареста Патриарха все эти новообразования, объединившись, созвали «Всероссийский Церковный Собор», признавший советскую власть, осудивший Патриарха и избравший свой «Синод». Первоиерарх нашей Церкви, измученный арестами и допросами, находился под постоянным давлением власти, которая то и дело ставила его перед дьявольским выбором: либо принять одного из руководителей обновленчества, либо архиереи не будут выпущены из тюрем.

В июне 1923 года Патриарха освободили, с заявлением от его имени, что он «советской власти не враг». В то же время в печати стали появляться сообщения о тяжких недугах владыки. Эти настойчивые известия готовили общественное сознание к чему-то роковому. И 25 марта (07 апреля) 1925 года, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, Святейший Патриарх Тихон, одиннадцатый Патриарх России, скончался. Появилось сообщение, что он умер от «грудной жабы». Создавалось впечатление, что грудная жаба – болезнь, протекающая длительно – у Патриарха имела какой-то особенный молниеносный характер. Всем было ясно, что смерть Патриарха мученическая. «Жил исповедником, умер мучеником…»

Мечта о русском патриаршестве возникла в середине XVI века как осознание Русской Церковью перехода к ней от павшего Цареграда Вселенской миссии православия. 26 января 1589 года среди древних патриарших кафедр появилась новая — Московская, что стало доказательством духовного авторитета Русской Церкви и силы Русского государства. Царь Федор Иоаннович, с благословения константинопольского патриарха Иеремии, на торжественной церемонии выбрал из трех кандидатов достойнейшего — митрополита Московского Иова и вручил ему символ патриаршей власти — посох святого митрополита Петра. В Успенском соборе Московского Кремля после божественной литургии владыку Иова трижды посадили на патриаршее место с пением «Ис полла эти, деспота!» (Владыка, благослови! (греч.)).
Царь поднес первому русскому патриарху золотую панагию с драгоценными камнями «да клобук вязан бел с камением, с яхонты и с жемчуги, наверху площ золот чеканен, а на нем крест; по клобуку ж дробницы золоты чеканены».
Деяния первых патриархов совпали со Смутным временем, с попыткой поляков уничтожить русскую государственность. Святитель Иов, не признавший Лжедмитрия, стал первым в череде русских патриархов-мучеников. Сторонниками самозванца он был схвачен в церкви во время молитвы, жестоко избит и заключен в Старицкий монастырь, где через два года умер. В то поистине Смутное время патриарх Иов показал силу своей воли, непоколебимую твердость и великую любовь к Отечеству.
Продолживший борьбу с иноземцами патриарх Ермоген был заточен в темницу, где и скончался от голода и жажды, но перед смертью успел послать с верными людьми проклятие изменникам, «а вам всем благословение и разрешение в этом веке и в будущем за то, что стоите за веру непоколебимо, а я должен за вас Бога молить».
Не единожды Русская Церковь во главе со своими святителями, жертвуя телом, но не духом, возглавляла спасение Родины от порабощения. Но только земля успокаивалась от пролитой крови, как Церковь, чуждаясь политики, становилась мирным богомольцем, привносящим в народ духовные заповеди, нравственные законы, миропонимание, красоту, память о прошлом, об обычаях и устоях.
Но 16 октября 1700 года, со смертью патриарха Адриана, император Петр I, испугавшись, что новый избранный Церковным Собором патриарх станет в России вторым государем и возглавит недовольных государственными реформами, решил подмять под себя Церковь, уничтожив патриаршество и, в подражание лютеранству, учредив для управления церковными делами Духовный коллегиум, или Синод.
Святейший Синод получал и обязан был исполнять указы, поступавшие из Сената, Верховного тайного совета и Кабинета министров. Обер-прокурор Синода стал государевым оком в Церкви, зорко надзирающим и властно повелевающим. Государство постепенно поглощало как органы управления Церкви, так и ее имущество и земли. Но православие на Руси, как и прежде, оставалось всенародной религией, свет его проникал в самые глухие селения, подвижники благочестия — святитель Тихон Задонский, преподобный Серафим Саровский, преподобный Амвросий Оптинский — сохраняли небесную чистоту христианства.
Ни в XVIII, ни в XIX веках не умирала в народе мысль о возвращении России патриарха — великого народного угодника, Святейшего отца народа православного, его Печальника и Заступника.
Наступил XX век, век растерянности и раздора, окончательной утраты силы традиции, начала распада Российского государства. И тут вдруг все вспомнили о Русской Православной Церкви, насчитывавшей более ста миллионов прихожан, двести тысяч священноцерковнослужителей, семьдесят восемь тысяч храмов, многочисленные общины в Северной Америке, Западной Европе, Японии, Китае, Персии. Вспомнили, что в каждом русском доме, в каждой конторе и магазине висит икона, а каждый русский крещен и миропомазан. Вспомнили, что единственное место в России, поделенной на классы, партии, богатых и бедных, где хотя бы кратковременно люди чувствуют радость единения, — Церковь. Взоры высших чиновников, из которых многие и в Бога-то не верили, с надеждой обратились к православию. Они, два века его уничтожавшие и разорявшие, теперь, боясь развала государства, возжелали сохранить Россию с помощью сильной Церкви. Председатель Кабинета министров граф С. Ю. Витте непрестанно торопил императора Николая II с созывом Собора. Ему вторили высшие православные иерархи, убедившиеся в необходимости борьбы с глубоко пустившими корни в русскую землю иноземными «измами» — атеизмом, марксизмом, анархизмом. Надеялись, что с восстановлением соборности и патриаршества установится постоянное взаимодействие между духовенством и мирянами, что все дела — и духовные, и государственные — будут решаться всем миром, соборно. Патриарх же станет добрым пастырем, отцом всех духовных чад, символом соборного начала
Восстановление патриаршества, писал в Св. Синод архиепископ Алеутский и Северо-Американский Тихон, «не только бы отвечало достоинству и величию Русской Церкви, но и управление ее более приближало к строю, начертанному в канонах».
Но партийные лидеры — как либералы, так и консерваторы — держались иного мнения. «Передовая интеллигенция» считала Церковь пережитком прошлого и не хотела, чтобы она смущала «новое общество» своей приверженностью к старине. Монархисты же довольствовались послушной властям Церковью и боялись, что, освободясь от опеки государства, она станет на сторону политических реформ.
Левая и правая печать дружно обрушили на читателей лавину ловких слов, доказывая, почему нельзя восстанавливать патриаршество.
Левые. Наступит небывалая диктатура в Церкви, и тогда прощай соборность.
Правые. Патриарх станет соперником царя.
Левые. Народ будет требовать великолепия для патриарха, а
интеллигенция из-за этого потешаться над ним.
Правые. У нас наступает свобода печати, и брань в прессе на
патриарха будет иметь для Церкви вредные последствия.
Левые. Если в патриархи будет избран человек смиренный —
это глупо, властолюбивый — ужасно.
Правые. Патриаршество на Руси уже однажды вызвало раскол в Церкви.
Искусные атаки на православие не ограничивались словами. Манифест о веротерпимости от 17 апреля 1905 года ослабил ограничения для сектантов и прочих неправославных религий, усилил влияние католицизма в России. Многим православным иерархам казалось, что Церковь брошена на произвол судьбы, оставлена без государственной поддержки в самый критический момент истории. Да, свобода вероисповедания должна существовать. Но это идеал, которого можно желать, которого можно достичь лишь в идеальном государстве. Даже в стране свободы совести, как все любят называть Швейцарию, существует множество ограничений для других религий по сравнению с основной государственной.
Государь Николай II, уступая настойчивости иерархов, в начале весны 1905 года пообещал им, что немедленно распорядится созвать Собор. Но слишком многие в придворном мире не желали этого, и не прошло и месяца, как 31 марта император изменил свое решение:
«Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее и спокойствия и обдуманности, каково созвание Поместного Собора. Предоставляю себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам православных императоров, дать сему великому делу движение и созвать Собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления».
Надеялись, что «благоприятное для сего время» не за горами и настанет в пасхальную неделю. Тем временем хаос в стране с каждым днем нарастал. Даже в храмах участились воровство, хулиганство во время богослужений. Но надежда не умирала, и в следующем, 1906 году, Предсоборное присутствие на общем собрании 1 июня тридцатью тремя голосами против девяти постановило титуловать главу Церкви патриархом. Думали, что теперь-то уж пришел конец двухсот-шестилетнего периода обезглавленной Церкви. Но впереди еще было долгое десятилетие, страна должна была погрузиться в беспощадную мировую бойню и постыдное партийное словоблудие, прежде чем народ осознал необходимость восстановления соборности и патриаршества.
1 ноября 1916 года кадет П. Н. Милюков с высокой думской трибуны произнес подленькую патетическую речь, напичканную заведомой ложью, в которой обвинил не только правительство, но и императрицу в государственной измене.
В ночь с 29 на 30 декабря злодейски убит врачеватель больного наследника российской короны Григорий Распутин.
2 марта 1917 года Божий помазанник император Николай II под давлением «передовой общественности» отрекся от престола за себя и за сына.
К лету 1917 года Россия была пронизана духом полного разложения, недовольства, вседозволенности. Солдаты отказывались идти на фронт, рабочие предпочитали труду митинги, крестьяне жгли и растаскивали помещичье добро. Не по глухим лесам, а по людным городам бродили шайки дезертиров и выпущенных из тюрем уголовников, наводя страх на мирных обывателей.
Что же происходило после свержения монархии с Церковью, с духовенством, которое никогда не отделяло себя от самодержавия? Клирики восстали на своих архипастырей, псаломщики требовали дополнительных прав своему «сословию», прихожане и духовенство пребывали в постоянных ссорах по вопросам управления приходами. Предсоборный совет, открывшийся 12 июня 1917 года в Петрограде, быстро и решительно, по указке обер-прокурора Св. Синода В. Н. Львова, постановил: патриаршество противоречит соборности, а потому его не следует восстанавливать.
Но каждый новый день приносил все более грозные вести о положении на фронте и в тылу. Наконец после того, как 4 июля Петроград в очередной раз окрасился кровью, и не в сражении с иноземным захватчиком, а в братоубийственной резне, члены Святейшего Синода поняли, что в дни растерянности и раздора, царства грабежей и убийств, грядущего голода и духовного оскудения последняя надежда, единственное средство для объединения соотечественников — Собор, и постановили: «Признавая необходимым, ввиду чрезвычайных обстоятельств настоящего времени, немедленный созыв Поместного Собора Православной Российской Церкви», назначить его открытие «в день честнаго Успения Пресвятая Богородицы 15-го августа 1917 года в богоспасаемом граде Москве».
Москва летом 1917 года уже ничем, кроме сурового Кремля и златоглавых храмов, не напоминала богоспасаемый град. Скорее она походила на вонючую клоаку, вобравшую в себя всю подлость революционного времени. Все искреннее, проникнутое любовью к Богу и больному Отечеству тонуло в дьявольском искушении вседозволенностью.
27 июня на Красную площадь выползли фронтовые калеки с требованием: «Здоровые — все на войну!» А рядом, на московских бульварах, пышущие здоровьем дезертиры преспокойно дулись в карты. Городская управа наотрез отказалась отдавать гостиницы под госпитали, пояснив, что эти помещения слишком роскошны для больных. Зато в мае 1917 года для нужд Совета рабочих комиссаров были реквизированы две самые фешенебельные — «Дрезден» и «Россия».
В церквах уныние, малолюдность. С войны каждодневно одни и те же вести: отступаем, отступаем. Из Петрограда тоже каждодневно: заседаем, во всех дворцах заседаем. Из провинции: грабим, всех и вся грабим. Московские обыватели, вернее та часть из них, кто не соблазнился прекраснодушным призывом «Свобода, равенство и братство» и призрачной Мечтой о светлом будущем, поняли, что рушится веками строившийся привычный мир. Уныние и равнодушие охватили город.
И все же настал день, когда что-то вроде надежды промелькнуло на московских лицах — праздник Успения Пресвятой Богородицы, 15 августа 1917 года В этот день по древнеотеческому примеру был торжественно открыт в Москве Освященный Церковный собор. Москвичи за два века отвыкли от старины, ныне живущие видели разве что стенные росписи храмов, где изображены чинно заседающие святители. Но хранители древних традиций еще не перевелись, не исчезли старики — знатоки Священного Писания, учений святых отцов, церковных преданий. Они-то и пояснили любопытствующим, что на Собор собирались еще святые апостолы. Из разных стран, куда разошлись для проповеди Евангелия, прибыли они по Божественному призыву в Иерусалим в день бессмертного успения Пречистой Богоматери. И как в стародавние времена шли святые апостолы к гробу Богоматери, всю неделю перед 15 августа 1917 года, после утрени, шли крестные ходы из московских монастырей и приходских церквей в Успенский собор. Всю неделю со всех концов кровоточащего Отечества прибывали члены Собора — избранники Святой Руси, и первым делом шли в русский Сион — Успенский собор.
В праздник Успения Пресвятой Богородицы после божественной литургии на помост в центре Успенского собора встали шестьдесят святителей Русской Православной Церкви. Другие соборяне окружили их. Первосвятитель митрополит Киевский и Галицкий Владимир огласил грамоту об открытии Собора. Весь храм запел Символ веры. И было так хорошо, так соборно в этот миг, что казалось — достанет сил повести Россию благочестивым путем.
Длинной вереницей из Успенского собора процессия направилась на всенародное молебствие. На Красной площади, залитой ярким солнцем, уже собрались крестные ходы из двухсот пятидесяти монастырей и храмов Москвы. Сияли тысячи хоругвей, трезвонили тысячи колоколов. На Лобное место внесли Корсунские кресты, запрестольную икону Богоматери. Духовенство и миряне слились в единодушной соборной молитве:
«Да будет Господь среди собравшихся во Имя Его, да ниспошлет Он на них Духа Своего Святаго, наставляющего на всякую истину, да поможет Он Собору произнести решения и совершить дела истинно во славу Его, в созидание святой Его Церкви и на пользу и умиротворение нашей дорогой и многострадальной Родины».
Еще несколько дней — в храме Христа Спасителя, в Соборной палате Московского епархиального дома, в Троице-Сергиевой лавре — продолжались торжества по случаю открытия Собора, зачитывались многочисленные приветствия, в которых выражалась надежда, что Собор послужит примирению и объединению всего российского народа, укреплению его духа. Москвичи шутили по поводу затянувшихся торжеств: Собор как большой колокол, сразу не ударишь — наперед долго раскачивать надо.
16 августа в храме Христа Спасителя слово приветствия от Московской кафедры произнес митрополит Тихон:
— С великой радостью исполняю священный и вместе с тем приятный долг приветствовать чрезвычайный Собор от лица Московской Церкви. Москва издавна была носительницей и выразительницей церковных верований и религиозных упований. Не видя у себя свыше двухсот лет Церковного Собора, она не могла не скорбеть. Лучшие сыны ее — и архипастыри, и верующие миряне — жили мечтою о возобновлении соборной жизни Церкви, но по неисповедимым планам Божественного промышления им не суждено было дожить до настоящих счастливых дней, все они свидетельствованы в вере, не получив обетования. Подобно древнему Израилю, они лишь издали созерцали обетованное нам от Господа, но войти в обетованную землю не могли. И мы уповаем, что с созывом Церковного Собора обновится вся жизнь нашей Церкви, Собор вызовет прилив народной веры и религиозных чаяний.
Верующая Москва ожидает от Собора содействия и в устройстве государственной жизни. Всем ведомо, что Москва и ее святыни в прошлые годы деятельно участвовали в созидании Русской державы. Ныне Родина наша находится в разрухе и опасности, почти на краю гибели. Как спасти ее — этот вопрос составляет предмет крепких дум. Многомиллионное население Русской Земли уповает, что Церковный Собор не останется безучастным к тому тяжелому положению, которое переживает наша Родина. Созерцая разрушающуюся на наших глазах храмину государственного нашего бытия, представляющую как бы поле, усеянное костями, я, по примеру древнего пророка, дерзаю вопросить: оживут ли кости сия?
Святители Божии, пастыри и сыны человеческие! Про-рцыте на кости сухие, дуновением Всесильнаго Духа Божия одухотворите их, и оживут кости сия и созижДутся, и обновится лице Свято-русския земли!
В Москву приехало 576 соборян — 277 священноцерков-нослужителей и 299 мирян. Среди них десять митрополитов, семнадцать архиепископов и шестьдесят епископов, известные столичные протоиереи и никому не ведомые сельские священники, государственные деятели и ученые, офицеры и солдаты, купцы и крестьяне.
Заседания Собора, председателем которого был избран митрополит Московский и Коломенский Тихон (407 голосов — за, 33 — против), проходили в новом Епархиальном доме в Лиховом переулке, а жили соборяне поблизости — в Каретном ряду, в здании Московской духовной семинарии.
Начинался день в семь часов утра с божественной литургии в семинарской церкви. В 10 часов 15 минут во Владимирском храме Епархиального дома за большой стол перед алтарем садились высшие иерархи, остальные делегаты — на всем пространстве зала, откуда им был виден алтарь, сверкающие позолотой иконы, крест и семисвещник. Вся эта торжественная обстановка способствовала тому, чтобы вдохнуть новые творческие силы в церковное общество, создать церковную власть, приспособленную для нынешнего сложного времени, перейти от сословных интересов к соборности, влить живительные силы в приходскую деятельность, восстановить каноническое возглавление Церкви.
Но первые дни огорчили, посеяли опасения, что Собор не в силах будет справиться с возложенными на него задачами. О предстоящих препятствиях в самом начале деловых занятий предупредил почетный председатель Собора, митрополит Киевский и Галицкий Владимир:
— Мы все желаем успеха Собору, и для этого успеха есть основания. Здесь на Соборе представлены духовное благочестие, христианская добродетель и высокая ученость. Но есть нечто, возбуждающее опасение. Это — недостаток в нас единомыслия, как указали подготовительные работы к Собору, продолжавшиеся в течение последних двенадцати лет. Поэтому я напомню апостольский призыв к единомыслию. Эти слова апостола имеют вселенское значение и относятся ко всем народам, ко всем временам, но в настоящее время разномыслие сказывается у нас особенно сильно. Оно возведено в руководящий принцип жизни. Без фракций, говорят, не обеспечен и порядок государственный. Разномыслие подкапывается под устои семейной жизни, под устои школы; под влиянием разномыслия многие откололись от Церкви; под влиянием разномыслия принимаются иногда такие преобразования, которые противоречат одно другому. Разномыслие раздирает государство. Нет ни одной стороны жизни, которая была бы свободна от пререканий и споров. Скажете, что для блага общества нужна власть, вам возразят, что всякая власть есть насилие и т. д. На чем же мы сойдемся? Православная Церковь молится о единении и призывает едиными устами и единым сердцем исповедовать Господа. Наша Православная Церковь устроена на основании Апостол и Пророк, сущу крае-угольну самому Иисусу Христу. Это скала, о которую разобьются всякие волны. Сыны Церкви умеют подчинять свои личные мнения голосу Церкви. Они готовы более подчиняться, чем начальствовать, и ничего не ставят выше подчинения своих слов и действий игу Христову. Об объединении Своих учеников молился Спаситель: Да еси едино будут, якоже Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе. Об этом должны молиться и мы: «Отче, святи их во истину Твою. Слово Твое истина есть».
Но, несмотря на страстный призыв владыки Владимира к единомыслию, соборяне начали первые заседания с бесконечных споров о законности полномочий того или иного избранника. Они вскакивали с мест, прерывали председательствующего, требовали слова «на одну минуточку по мотивам голосования» и, дорвавшись до выступления, толкли воду в ступе, то ли желая выказать свои недюжинные ораторские способности, то ли зафиксировать перед Собором свое неохватное усердие.
И все же Господь снизошел на соборян, большинство осознали грех своего словоблудия и выказали единомыслие, заговорив о необходимом: Высшем церковном управлении, преподавании Закона Божия в школе, расходах казны, церковном проповедничестве. Но невольно разговор все чаще переходил к вопросу о восстановлении патриаршества. 12 сентября наконец решили, что настала пора его рассмотреть. Сразу же записалось выступать более ста желающих. Говорили страстно и противоречиво, ибо жизнь страны не благоприятствовала спокойному и сосредоточенному обсуждению.
Архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий:
— Государство уходит от благотворного влияния Церкви. А сама Церковь не должна страшиться этого, потому что она опирается на благодатные силы: она выше всего, яже суть в мире. Церковь становится воинствующей и должна защищаться не только от врагов, но и от лжебратий. А если так, то для Церкви нужен и вождь.
В. В. Радзимовский, юрисконсульт при обер-прокуроре Св. Синода:
— Голосовать за патриаршество вообще не могу, так как не знаю, каков будет объем его власти и каков будет порядок его избрания.
Протоиерей Э. И. Бекаревич:
— Масоны на конгрессе постановили: ловите момент, когда на Руси будет низложен держащий; гоните попов, осмеивайте религию — этого вы достигнете благодаря темноте русского народа. Эта новая религия надвигается на Россию... Распространяется древний гностицизм, спиритизм, каббала, теософия, отрицающие Христа. И я думаю, что нам нужен патриарх, возглавляющий Церковь, который и принял бы на себя борьбу с новой религией.
Профессор Петроградской духовной академии Б. В. Титлинов:
— Если явится один патриарх Московский, который получит наименование Всероссийского, то не можем поручиться, что через несколько месяцев должны будем снять титул Всероссийского. Опасность разъединения вполне реальна, а преимущества патриаршества гадательны.
Профессор Московского университета князь Е. Н. Трубецкой:
— Чем кончится война? Возможно, что от государственного тела будут отторгнуты целые области с православным населением. И вот власть патриарха будет распространяться за границы государства и будет поддерживать в умах и сердцах отторгнутых областей идею национального и религиозного единства.
Торговый приказчик В. Г. Рубцов:
— Мы не должны забывать отдаленных времен, когда не было патриарха. Тогда Русская Церковь возглавлялась митрополитами. Они соревновали друг другу и держали свою паству на высоте христианскою влияния. Перейдем к эпохе патриаршества. Он получает власти немного, но взял власть у народа и крепко держал ее, стал злоупотреблять властью и расколол русский народ. Эта язва гноится еще и в настоящее время.
Профессор Московской духовной академии архимандрит Илларион:
— Есть в Иерусалиме «стена плача». Приходят к ней старые правоверные евреи и плачут, проливая слезы о погибшей национальной свободе и о бывшей славе. В Москве в Успенском соборе тоже есть русская «стена плача» — пустое патриаршее место. Двести лет приходят сюда православные русские люди и плачут горькими слезами о погубленной Петром церковной свободе и о былой славе. Какое будет горе, если и впредь навеки останется эта наша русская «стена плача»! Да не будет!
Присяжный поверенный Н. Д. Кузнецов:
— Авторитет Собора требует приведения достаточно обоснованных и обсужденных мотивов для учреждения патриаршества в России.
Крестьянин Т. М. Гаранин:
— История Русской Церкви научила русский народ учиться не в коллегиальных учреждениях. Он знает Троицкую лавру, Почаевскую лавру, Соловецкий монастырь, и кто в этих монастырях, какие святители и подвижники. По ним живем, слышим их голоса. Потом патриархи Московские, их идеалами живем и движемся. И если бы вы вздумали сказать: «Не следует патриарха» — простой народ был бы страшно опечален.
Протоиерей Н. В. Цветков:
— Почему не следует голосовать за восстановление патриаршества в России? Мы верим в апостольскую Церковь. Под апостольской Церковью я разумею епископскую Церковь. Мне представляется здание с фасадом и крышею. Крыша — это епископы в Церкви. Кто бы ни продырявил крышу, за крышей нашел бы только небо, Небесного Главу. Зачем нам делать ненужный оплот? К чему эта надстройка над крышей, которая выше епископа в Церкви?
Священник В. И. Востоков:
- Нам известно, что прежние патриархи были печальниками за народ, вразумителями, а когда нужно, и бесстрашными обличителями народа и всех имущих власть. Дайте же и вы народу церковного отца, который страдал бы за горе Руси, умолял бы не губить ее, печаловался бы за народ, вразумлял его, а для темных сил, которые уводят народ от Христа и Церкви, хотя бы они сидели на правительственных местах, был грозным обличителем.
Мировой судья князь А. Г. Чагадаев:
— Дайте нам отца, дайте молитвенника. Но для этого, если бы Господь послал нам отца и молитвенника, не нужно ни сана, ни титулов. Если Господь пошлет его, он придет во власянице. Но где мы найдем такого человека в своей грешной среде? Не наделает ли патриарх тех же ошибок, как и прежний наш царь, который был с лучшими намерениями, который, может быть, и хотел блага народу, но не мог ничего сделать.
Торговец Д. И. Волков:
— Когда я узнал, что Временное правительство держится °пределенных антицерковных и антихристианских взглядов, то увидел, что Церковь остается предоставленной самой себе и Должна иметь своего крепкого защитника и покровителя.
Законоучитель Александровского военного училища протоиерей Н. П. Добронравов:
— Вы даете ему силу лилипута, а требуете от него богатырских подвигов. Вы не даете ему ничего, а говорите: «Он встал и спас». Что-нибудь одно из двух: или говорите прямо, что вы хотите дать патриарху всю полноту власти. Но тогда мы вам на это скажем: укажите такого человека, которого эта власть не раздавила? Мышонок львом не станет, и нельзя украшать его львиной гривой. Рожденный ползать летать не может, и неразумно прилеплять ему орлиные крылья. Или же — перестаньте говорить о богатырях и вождях и сознайтесь, что патриарх не будет гранитным колоссом в Церкви, а сделается одною лишь декорацией, правда красивой, но едва ли нужной.
Законоучитель реального училища священник М. Ф. Марин:
— Нельзя же народу полюбить, например, министерство. Народу нужна единоличная власть, которую он полюбил бы.
Соборяне спорили, а за окнами Епархиального дома все чаще раздавалась ружейная стрельба. По соседству, на Сухаревке, где раньше продавались старые книги и поношенная обувь, теперь дезертиры торговали солдатской формой и винтовками. Рабочие братались с солдатами и с пением «Интернационала» бродили по завшивевшей, тонущей в грязи первопрестольной. В городе не работали водопровод, канализация, стояли трамваи, бастовали заводы. Каждый день мог стать последним и для заседаний Собора, и для его членов, как, впрочем, и для каждого московского обывателя.
26 октября 1917 года Городской голова эсер В. В. Руднёв сформировал Комитет общественной безопасности. Большевики — Военно-революционный комитет. Рабочие дружины выставили посты у Крымского, Большого Каменного, Москворецкого и Устьинского мостов. Газеты, кроме большевистских, закрыты. К вечеру отряды юнкеров и офицеров сосредоточились в Манеже и около Кремля. На Соборе предстояло еще выслушать девяносто ораторов и лишь потом проголосовать: нужно восстанавливать патриаршество или нет. Но от группы соборян в шестьдесят человек полковник Кубанского казачьего войска граф П. М. Граббе внес предложение прекратить прения, ибо не сегодня-завтра все будет решать грохот пушек и треск пулеметов. Он потребовал немедленно проголосовать установление патриаршества в Русской Церкви.
27 октября 1917 года. Москва объявлена на военном положении. Утром на Красной площади перестреливались с выпущенными из тюрем дезертирами юнкера. По городу мечутся грузовики, нагруженные солдатами с винтовками на изготовку. Большевики укрепились в Кремле. Когда замолкли вечерние колокола и московские обыватели возвращались из храмов домой, город оглушили ружейные залпы — шла борьба за Кремль.
28 октября 1917 года. К утру юнкера выбили из Кремля пятьдесят шестой полк. Через Спасские ворота выпустили пленных. То там, то здесь кто-то кого-то расстреливал. Телефоны не работают, банки закрыты, повсюду караулы, дозоры, патрули, перестреливающиеся друг с другом. Всевозможные комитеты соревнуются: кто больше захватит комиссариатов, типографий, гаражей, складов. Стрекот пулеметов. В бой вступила артиллерия. Под гром орудий соборяне приняли постановление о восстановлении патриаршества.
29 октября 1917 года. Попытка примирения между юнкерами и революционными солдатами сорвалась. В городе не смолкает беспорядочная стрельба, от которой гибнут по преимуществу мирные жители, отважившиеся добежать до ближайшего хлебного магазина. Солдаты захватили Зачатьевский женский монастырь. Большевик Израилев устроил, несмотря на протесты причта, наблюдательный пункт на колокольне храма Христа Спасителя, откуда корректировал прицельную стрельбу по Кремлю. Профсоюз железнодорожников «Викжель» выдвинул ультиматум о немедленном прекращении гражданской войны в Москве, иначе пригрозил всеобщей железнодорожной забастовкой. Рабоче-крестьянским правительством в Петрограде подписан «Декрет о мире» с иноземным врагом, а с соотечественниками развязана война. В этот воскресный день митрополит Московский и Коломенский Тихон должен был служить божественную литургию в храме Христа Спасителя. Но добраться до храма не смог ни владыка, ни его паства — их встретили на подступах к центру города пулеметные и ружейные пули. Епископ Камчатский Нестор, запасшись перевязочным материалом, пытался помочь раненым на московских улицах. За день его несколько раз арестовывали, обыскивали, допрашивали, несмотря на пастырское одеяние и милосердное занятие.
30 октября 1917 года. Весь день не прекращался ураганный огонь пулеметов по Тверскому бульвару. Большевики заняли почту и телеграф. Повсюду злые солдатские лица. В пять часов вечера начался шквальный обстрел штаба Московского военного округа. В городе появилась какая-то третья вооруженная сила, стреляющая по всем, кто попадется под руку. На Соборе профессор Соколов прочитал доклад о способах избрания патриарха. Решено следовать примеру Константинопольской Церкви — сначала голосовать кандидатов, которых можно избирать как из епископов, так и из священников и даже из мирян. Намечено двадцать три кандидата.
31 октября 1917 года. Артиллерия бьет и бьет по телефонной станции, городской Думе, «Метрополю», жилым кварталам — с Пресни, Кудринской площади, Замоскворечья. С колоколен центра Москвы стреляют по засевшим в Кремле и уже истратившим последние патроны юнкерам. Нервы москвичей, изголодавшихся в подвалах своих домов, от непрерывной канонады начинают сдавать. Насельники Чудова монастыря под грохот рвущихся снарядов перенесли мощи святителя Алексия, митрополита Московского, в подземную церковь священномученика Ермогена, где день и ночь не прекращалась церковная служба. Монахи исповедовались, причащались Святых Тайн, готовились к смерти. Соборяне в Епархиальном доме длинными вереницами выстроились перед урнами с именами намеченных кандидатов. Первое и второе голосования дали требуемое большинство архиепископу Харьковскому и Ахтырскому Антонию (сто пятьдесят девять голосов) и архиепископу Новгородскому и Старорусскому Арсению (сто сорок восемь голосов). Третье голосование — митрополиту Московскому и Коломенскому Тихону (сто двадцать пять голосов). Так свободным голосованием на патриарший престол были намечены три основных кандидата.
01 ноября 1917 года. Стреляют по всей Москве. Революционные войска с боем взяли телефонную станцию. Началась усиленная бомбардировка центра города. Тяжелые орудия беспорядочно бьют по Кремлю. Руководит расстрелом величайшей русской святыни революционный деятель и астроном П. К. Штернберг. Артиллерист Туляков панорамы в этот день не нашел — пришлось прицеливаться по Кремлю через дуло. Перелет был в двенадцать верст, убило пятерых обывателей. Второй снаряд ударил по трубе завода Гужона, третий — по Златорожскому валу. «Буржуазная» пресса, как и в предыдущие дни, не вышла. Газета «Социал-демократ», которую выпускали люди, никогда не нюхавшие фронтового пороха, заявила, что «самое имя офицера стало слишком ненавистно народу». Патриарха из трех намеченных кандидатур должны были выбрать одни епископы. Но они отказались от своего права, решив положиться на Господа. Вечером в актовом зале Московской духовной семинарии соборяне отслужили молебен об умиротворении и пропели «Со святыми упокой»
за всех верующих, погибших на московских улицах в эти кровавые дни; выбрали депутацию идти в штаб большевиков — дом губернатора, а потом к юнкерам — в Кремль и умолять и тех и других о прекращении братоубийственной брани.
02 ноября 1917 года. Всю ночь гремели орудия. К утру город, за исключением Кремля, полностью перешел в руки Военно-революционного комитета. Комитет общественной безопасности укрылся в Кремле. На улицах повсюду оборванные трамвайные провода, выбитые стекла, опустевшие баррикады. Пустынна Москва, лишь пикеты на перекрестках и грузовики с солдатами, спешащие на позиции — к стенам Кремля. И вдруг странное шествие. Протоиереи Чернявский и Бекаревич в епитрахилях, за ними с иконой священномученика Ермоге-на в руках архимандрит Макарьевского Желтоводского монастыря Виссарион, в мантиях епископ Таврический Димитрий со святым Евангелием и епископ Камчатский Нестор со Святыми Дарами, митрополит Кавказский Платон в белом клобуке, со святым крестом. Впереди процессии крестьяне Июдин и Уткин в скуфьях на головах, отчего походят на монахов, несут белые флаги с нашитыми на них красными крестами. Посланцы Собора с пением «Спаси, Господи, люди Твоя» идут по Петровской улице, сворачивают к Губернаторскому дому. По дороге им попадаются солдаты на лошадях и пешие. Несмотря на свою революционность и красные банты, многие из них снимают шапки и крестят глаза. Даже на заставе, где надо было предъявить пропуск, соборян не остановили. Первой преградила им путь барышня у дверей Губернаторского дома.
— Куда идете?
— Делегация Церковного Собора. Идем просить о прекращении междоусобной брани.
Революционные комиссары, выслушав делегатов, пообещали сохранить Кремль в целости, но предупредили: «Стрельбу прекратим, когда сложат оружие юнкера». В Кремль же для переговоров с юнкерами через большевистские посты соборян не пропустили.
На вечернем заседании Собора огласили, что выбор патриарха будет произведен жребием и состоится по окончании уличных боев. Враждующим между собой «дорогим нашим братьям и детям» отправили обращение: «Священный Собор от лица всей нашей дорогой православной России умоляет победителей не допускать никаких актов мести, жестокой расправы и во всех случаях щадить жизнь побежденных. Во имя спасения Кремля и спасения дорогих всей России наших в нем святынь, разрушения и поругания которых русский народ никогда и никому не простит, Священный Собор умоляет не подвергать Кремль артиллерийскому обстрелу».
03 ноября 1917 года. Последний снаряд был выпущен по Кремлю в шесть часов утра. Юнкера, оставшиеся без патронов, сдались. Победившие большевики издали грозные приказы о немедленном прекращении забастовок, открытии всех магазинов, лавок, трактиров. Латышская секция большевиков вынесла резолюцию о предании суду арестованных юнкеров. Митрополит Тихон с небольшой группой соборян добился разрешения осмотреть Кремль. Он увидел главную святыню России, твердыню русского духа в горячих, сочившихся кровью ранах, нанесенных рукою своего же народа. Пробоины в главном куполе Успенского собора, стенах Чудова монастыря. Обезглавлена Беклемишевская башня, зияет дырами собор Двенадцати апостолов, повреждены Рождественский и Архангельский. Драгоценные украшения патриархов: митры, поручи, а также старинная церковная утварь — выброшены из витрин Патриаршей ризницы и втоптаны в кучи песка и пепла. Стены храма Николая Гостунского исписаны кощунственными надписями на русском и немецком языках, а при входе в него, где хранится великая святыня — часть святых мощей святителя Николая Чудотворца, устроено отхожее место. На лике иконы Казанской Божией Матери, что на Троицких воротах, — пулевые отметины. Расстрелян и" образ святителя Николая Чудотворца на Никольской башне. На Соборной площади лужа крови, труп юнкера.
04 ноября 1917 года. В городе спокойно, даже непривычно без стрельбы. Но не работают ни банки, ни телефон, ни телеграф. Трамваи стоят. Комиссаром города с правами командующего округом назначен тыловой солдат Муралов. Сбит крест с одной из глав собора Василия Блаженного. Кремлевские ворота на запоре, возле них стража. С этого дня Московский Кремль — главное место русского народа — без особого распоряжения властей стал недоступен жителям России. Соборяне приняли решение об избрании патриарха пятого ноября, но не в Успенском соборе, где всегда проходило избрание патриархов допетровской Руси, а в нарушение обычая в храме Христа Спасителя. Но чтобы соблюсти традиции, решили выпросить у новых властей чудотворный Владимирский образ Божией Матери. Перед этой иконой становились на колени древние русские цари при своем помазании на царство, перед нею при избрании патриархов клали запечатанные царской печатью жребии с именами кандидатов, перед нею же объявлялось имя избранника Власти пообещали на один день отдать святыню Успенского собора в храм Христа Спасителя, но поставили условие, чтобы переносили Чудотворную скрытно, завернутой в материю, без обычно сопровождающего ее крестного хода — дабы не «смущать» горожан.
05 ноября 1917 года в переполненном храме Христа Спасителя, вмещавшем двенадцать тысяч человек, после совершения часов митрополит Киевский и Галицкий Владимир на особом столике, поставленном в святом алтаре по левую сторону престола, собственноручно начертал на одинакового вида и размера пергаментах имена трех избранных кандидатов на патриаршество. Засим митрополит Владимир свернул каждый жребий в трубочку, надел на них по резиновому кольцу и вложил в особый ковчежец, где они разместились вполне свободно, встряхнул ковчежец, закрыл и перевязал его тесьмою, концы которой запечатал сургучной печатью. Взявши ковчежец в руки, митрополит Владимир вынес его из святого алтаря на солею и поставил на особо уготовленном тетраподе (Тетрапод — стол (церк.).) с левой стороны от царских врат перед малою Владимирскою иконою Божией Матери.
Во все время божественной литургии при ковчежце безотлучно находились профессор Казанской духовной академии Лапин, профессор Петроградской духовной академии Соколов и крестьянин села Красная Поляна Головецкой волости Сибирской епархии Малов. Когда читали Апостол, из Успенского собора принесли чудотворную Владимирскую икону Божией Матери и поставили на том же тетраподе, где был ковчежец со жребиями. Слушали евангельский текст о воскрешении дочери Иаира и исцелении кровоточащей женщины. И чудилось, что дочь Иаира — символ возрождения Русской Церкви, а исцеление прикоснувшейся к ризе Христовой женщины — выздоровление кровоточащей России. Ах, как хотелось этому верить! И верили.
По окончании божественной литургии и молебна митрополит Владимир взошел на солею, поднял ковчежец и в виду всех присутствующих сотряс его. Принявши в руки ножницы, владыка разрезал тесьму и поднял с ковчежца крышку. Из алтаря вышел старец — затворник Зосимовой пустыни иеромонах Алексий, уже давно отвыкший видеть земное, но вернувшийся в мир, чтобы исполнить Божию волю. Он долго молился перед чудотворной Владимирской иконой Богоматери, и вместе с ним молился весь храм, потом троекратно осенил себя крестным знамением и благоговейно вынул из ковчежца «по указанию Божию» жребий.
Митрополит Владимир развернул его и прочел:
— Митрополит Московский и Коломенский Тихон.
— Аксиос! (* Достоин! (греч.).) — выдохнул храм.
— Аксиос! — возгласил митрополит
— Аксиос! Аксиос! Аксиос! — запело духовенство, хор и весь народ.
Свершилось! Отныне забудутся распри, не прольется больше безвинная кровь, не распадется государство. Отныне у народа есть заступник, и Русская Церковь не оставлена Богом. На патриарший престол по воле Господней избран достойнейший — полный любви к людям и необычайной простоты, доброжелательный и беспорочный архипастырь России Тихон.
Торжественная делегация членов Собора направилась на Самотеку, в церковь Троицкого подворья, где в этот день молился владыка Тихон, и митрополит Владимир торжественно благовестил:
— Преосвященнейший митрополит Тихон, Священный и Великий Собор призывает твою святыню на патриаршество богоспасаемого града Москвы и всея России.
— Понеже Священный и Великий Собор судил мене, недостойного, быти в такове служении, благодарю, приемлю и нимало вопреки глаголю, — ответил владыка Тихон, низко поклонившись своему народу.
Избранник понял, что ему, как и всей Церкви, предстоит вступить на путь мученичества. Но 5 ноября 1917 года (18 ноября по новому стилю) в его провидческих словах немногие различили предвестие пророка. Поняли их чуть позже, в тюрьмах, ссылках, на краю поспешно вырытых могил, возле оскверненных мощей, разрушенных алтарей, трупов замученных за православную веру братьев и сестер.
Владыка Тихон сказал в день своего избрания:
— Ваша весть об избрании меня в патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: Плач, и стон, и горе, и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль (Иез. 2, 10; 3, 1). Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжелую годину! Подобно древнему вождю еврейского народа, пророку Моисею, и мне придется говорить ко Господу: Для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка... Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня (Чис. 11, 11—14). Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них во вся дни.
7 ноября владыка Тихон отбыл в Троице-Сергиеву лавру, чтобы в сем святом месте подготовить свой дух к торжеству возведения на патриарший престол. Соборная же комиссия принялась спешно вырабатывать давно забытый на Руси порядок поставления патриархов.
В праздник Введения в храм Пресвятой Богородицы, 21 ноября 1917 года, в Успенском соборе Кремля состоялась интронизация (Интронизация — торжественное возведение на престол (лат.). Горнее место — место в алтаре, где ставится на возвышенности седалище епископа.) патриарха Тихона.
С утра без умолку гудели колокола сорока сороков московских церквей. Бесконечным потоком текли к Красной площади крестные ходы из всех приходов и монастырей. В израненный Кремль, охраняемый множеством вооруженных солдат, с разрешения властей открыли ворота. Но всех верующих, пришедших на торжество, не вместил ни Кремль, ни даже Красная площадь, и они заполнили близлежащие улицы. В Успенском соборе холодно — западная стена пробита большим снарядом. На восточной стене высится Распятие Господа Иисуса Христа с оторванными снарядом руками. Жуткий символ — что же он значит? Теплятся жертвенные лампады. Повсюду пожелтевшие от времени лики святителей и чудотворцев. Еще свой, родной этот главный храм, и не хочется думать, что он уже недоступен для русского паломника.
Входят в собор певчие, следом члены Собора, за ними смиренно, с опущенным взором Божий избранник Тихон. Посреди храма облачают Святейшего в великолепные одежды. Четыре старейших архиерея начинают божественную литургию. И вот избранник, поддерживаемый священнослужителями, входит в алтарь и встает на Горнее место". Весь народ, как на Пасху, держит в руках зажженные свечи. Два митрополита, Владимир и Платон, берут Великого господина Тихона под руки и трижды сажают на так долго пустовавшее патриаршее место.
— Божественная благодать, немощная врачующи, оскудевающая восполняющи и промышление всегда творящи о святых своих Православных Церквах, посаждает на престоле святых первосвятителей Российских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена — отца нашего Тихона, Святейшаго патриарха великого града Москвы и всея России, во имя Отца. Аминь... И Сына. Аминь... И Святаго Духа. Аминь.
— Аксиос! Аксиос! Аксиос! — поют полным голосом хор и весь народ.
Митрополиты с помощью диаконов облачают патриарха в древние одежды его святых и великих предшественников. «Впору пришлись... Как на него сшиты», — шепчут в толпе. Архидиакон Розов, знаменитый на всю Россию могучим, как колокол, голосом, «царь-диакон» — по прозвищу москвичей, возглашает многолетие патриарху Московскому и всея России Тихону. «...И богохранимой державе Российской, — гремит его голос, — мно-о-о-огия ле-е-ета-а-а"»
А где она, держава?..
По окончании божественной литургии первоиерарх Русской Церкви сменяет святое древнее облачение на мантию и белый клобук патриарха Никона — опять пришлись впору! — и, приняв из рук митрополита Владимира посох святителя Петра, обращается к народу:
— Устроением Промышления Божия мое вхождение в сей соборный патриарший храм Пречистая Богоматери совпадает с всечестным праздником Введения во храм Пресвятая Богородицы. Сотвори Захария вещь страту и всем удивительну, егда введе Отроковицу им самую внутреннюю скинию, во святая святых, сие же сотвори по таинственному Божиему научению. Дивно для всех и мое Божиим устроением нынешнее вступление на патриаршее место, после того как оно свыше двухсот лет стояло пусто. Многие мужи, сильные словом и делом, свидетельствованные в вере, мужи, которых весь мир не был достоин, не получили, однако, осуществления своих чаяний о восстановлении патриаршества на Руси, не вошли в покой Господень, в обетованную землю, куда направлены были их святые помышления, ибо Бог предзрел нечто лучшее о нас. Но да не впадем от сего, братие, в гордыню. Один мыслитель, приветствуя мое недостоинство, писал: «Может быть, дарование нам патриаршества, которого не могли увидеть люди, более нас сильные и достойные, служит указанием проявления Божией милости именно к нашей немощи, к бедности духовной». А по отношении ко мне самому дарованием патриаршества дается мне чувствовать, как много от меня требуется и как многого для сего мне недостает. И от сознания сего священным трепетом объемлется ныне душа моя. Подобно Давиду, и я мал бех в братии моей, а братии мои прекрасны и велики, но Господь благоволил избрать меня. Кто же я, Господи, Господи, что Ты так возвел и отличил меня? Ты знаешь раба Твоего и что может сказать Тебе. И ныне благослови раба Твоего. Раб Твой среди народа Твоего, столь многочисленного, — даруй же сердце разумное, дабы мудро руководить народом по пути спасения. Согрей сердце мое любовью к чадам Церкви Божией и расшири его, да не тесно будет им вмещаться во мне. Ведь архипастырское служение есть по преимуществу служение любви. Горохищное обрет овча, архипастырь подъемлет е на рамена своя. Правда, патриаршество восстанавливается на Руси в грозные дни, среди огня и орудийной смертоносной пальбы. Вероятно, и само оно принуждено будет не раз прибегать к мерам запрещения для вразумления непокорных и для восстановления порядка церковного. Но как в древности пророку Илии явился Господь не в буре, не в трусе, не в огне, а в прохладе, в веянии тихого ветерка, так и ныне на наши малодушные укоры: Господи, сыны Российские оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники, стреляли по храмовым и кремлевским святыням, избивали священников Твоих — слышится тихое веяние словес Твоих. Еще семь тысяч мужей не преклонили колена пред современным Ваалом и не изменили Богу истинному. И Господь как бы говорит мне так: «Иди и разыщи тех, ради коих пока еще стоит и держится Русская земля. Но не оставляй и заблудших овец, обреченных на погибель, на заклание, овец, поистине жалких. Паси их, и для сего возьми жезл сей благоволения. С ним потерявшуюся — отыщи, угнанную — возврати, пораженную — перевяжи, больную — укрепи, разжиревшую и буйную — истреби. Паси их по правде». В сем да поможет мне Сам Пастыреначальник, молитвами и предстательством Пресвятая Богородицы и святителей Московских. Бог да благословит всех вас благодатию Своею. Аминь.
Во всем величии роскошного убранства, благословляя православный народ и солдат, охраняющих от народа Кремль, патриарх направился на Красную площадь. Радостные москвичи крестятся, опускаются на колени, приветствуя своего Батюшку. Даже охрана Кремля, еще минуту назад гордая своим атеизмом, гасит папироски и скидывает шапки.
— Отец наш, заступник, помолись за нас, — молит седой крестьянин.
— Долгих лет тебе и многих радостей, батюшка, — улыбается молодая работница.
И вдруг захохотала женщина с распущенными волосами:
— Недолго, недолго вам радоваться. Убьют, убьют вашего патриарха!
Прожил с тех пор патриарх Тихон чуть более семи лет, перенеся тюремное заключение и несколько покушений на свою жизнь, и преставился в шестьдесят лет. Все дни его первосвятительского служения были постоянным умиранием за свой народ, за все церкви Российские, как предрек себе он в день избрания, тяжкий крестный путь страданий и сомнений, по сравнению с которым смерть — благо.
Кончилась жизнь, настало житие мученика.

Отрывок из книги Патриарх Тихон

Вконтакте

Поместный Собор Русской Православной церкви призвал на Патриарший престол митрополита Тихона (Белавина). В своём Послании о вступлении на Патриарший престол от 18 (31) декабря 1917 года, святитель Тихон взывал к своей пастве:

«В годину гнева Божия, в дни многоскорбные, многотрудные вступили Мы на древлее место патриаршее. Испытания изнурительной войной и губительная смута терзают Родину нашу, скорби от нашествия иноплеменник и междоусобной брани. Но всего губительнее снедающая сердца смута духовная. Затемнились в совести народной христианские начала строительства государственного и общественного, ослабела и сама вера, неистовствует безбожный дух мира сего….».

Слова Святейшего Патриарха находили отклик в сердцах православных христиан.

«Это было для Русской Православной Церкви неповторимое время внутреннего расцвета перед началом массовых гонений. В Москве собралось много архиереев, которых тогда не пускали в епархии, очевидно, чтобы облегчить обновленцам захват приходов вне Москвы. Архиереи эти постоянно приглашались на престольные праздники в ещё не закрытые «сорок сороков» московских церквей. Верующие, чувствуя беду, хлынули в церкви и не скупились на пожертвования. В Москве в разных храмах пел не один десяток первоклассных хоров, руководимых замечательными регентами: Данилиным, Чесноковым, Юховым и другими… », — писал об этом времени историк В. И. Алексеев в своем очерке «Московские протодиаконы».

Страшным фоном для этих событий была разрушенная и разграбленная Москва. Что представляла собою тогда площадь Никитских ворот, описал в знаменитой повести «Алмазный мой венец» Валентин Катаев, приехавший в Москву в 1922 году:

«Два многоэтажных обгоревших дома с зияющими окнами на углу Тверского бульвара и большой Никитской, сохранившаяся аптека, куда носили раненых, несколько погнутых трамвайных столбов, пробитых пулями… Множество стареньких, давно не ремонтируемых церквушек неописуемо прекрасной древнерусской архитектуры, иные со снятыми крестами, как бы обезглавленные».

Фотогалерея

Поместный собор Православной российской церкви (1917–18)

Всероссийский поместный собор - первый с конца XVII в. Поместный собор Православной россйской церкви, открывшийся 15 (28) августа 1917 г. в Успенском соборе Московского Кремля. Важнейшим его решением было восстановление 28 октября 1917 г. Патриаршества в Российской церкви, положившее конец синодальному периоду в истории Русской церкви.

Собор заседал больше года, до 7 (20) сентября 1918 г.; рабочие заседания («соборные занятия») проходили в Московском епархиальном доме в Лиховом переулке.

Собор совпал с такими важными событиями русской истории, как война с Германией, выступление генерала Л.Г. Корнилова, провозглашение в России Республики (1 сентября 1917 г.), падение Временного правительства и Октябрьская революция, разгон Учредительного Собрания, издание Декрета об отделении церкви от государства и начало Гражданской войны.

Собор сделал заявления в ответ на некоторые из этих событий. Большевики, чьи действия и узаконения прямо осуждались Собором (или лично Патриархом), не чинили прямых препятствий проведению занятий Собора.

Собор, подготовка к которому велась с начала 1900-х, открылся в период господства антимонархических настроений в обществе и Церкви.

В состав Собора входили 564 члена, в том числе 227 - от иерархии и духовенства, 299 - от мирян.

Присутствовали глава Временного правительства А. Ф. Керенский, министр внутренних дел Н. Д. Авксентьев, представители печати и дипломатического корпуса.

Сто лет назад в России было восстановлено Патриаршество, которое в РПЦ было упразднено российским императором Петром I еще в 1700 г. и вместо которого в 1721 г. были учреждены высший орган церковного "православного" управления – Святейший правительствующий Синод и определенный надзорный орган государства за церковными делами – обер-прокуратура.
Но именно после победы большевиков в Октябре-1917 (что весьма показательно для рассматриваемой темы ) Патриаршество в Русской Православной Церкви было восстановлено. А Патриархом Московским и всея России был избран митрополит Московский и Коломенский Тихон. И казалось бы - при чем здесь В.Ульянов(Ленин) и дониконовская история появления восточного христианства [в виде Руськой Церкви] на просторах нашей Отчизны? Что ж, рассмотрим эти незримые многими аспекты повнимательнее.

Обратимся к истории. Патриаршество в Руськой Церкви было учреждено в Москве в мае 97 года по применяемому тогда в Руссiи летоисчислению (7097г.от сотворения мира/ 1589г. от Р.Х. ), и до "никоновской" реформации Первосвятитель Руськой Церкви именовался как "архиепископ царствующаго града Москвы и всеа великия и малыя и белыя Русии и всеа северныя страны и помориа и многих государств Патриарх". С времен Никона и насильственного переформатирования христианства Руськой Церкви в РПЦ - слово слово "Русия" в поименовании была сменена на греческий манер на "Россия". А вскоре Патриаршество в РПЦ было совсем отменено Петром I, православие как религиозная конфессия по сути перешло под государственное управление и контроль [«Ст. 64: Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния. Ст. 65: В управлении Церковном Самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, Ею учрежденного» ].
И во многом именно "никоновская" реформаторская смена простых с виду слов в "Символе Веры" и поименовании Патриарха Руськой ранее Церкви, по своей ментальной сути повлекшая изменение смыслового содержания, а затем последовавшая реформа РПЦ Петра Первого - стали многовековым раздражителем для гонимых последователей Руськой Церкви-"старообрядцев"/"староверов", а также катализатором напрямую связанных с ними народных бунтов и Смуты в Российской империи, "идеей фикс" которых было свержение "анитихристова царского семейства Романовых". Что, еще будучи юношей и проводя много времени в "староверческой" среде Самары, понял и воспринял как " " будущий лидер большевиков и Великого Октября Владимир Ульянов(Ленин).
Кроме того, еще на рубеже XIX–XX вв. в среде православного духовенства все чаще стала звучать точка зрения о неканоничности Святейшего Синода, о «засильи» государства в церковных делах, о необходимости реформировать внутрицерковное управление, что требовало изменения взаимоотношений церкви и государства [для РПЦ насущным представлялось восстановление патриаршества ], против чего выступало царское правительство и сам Николай II. К тому же выход 17.04.1905 г. царского указа «Об укреплении начал веротерпимости» пошатнул веру консервативной части российского общества в царское правительство, которое во время роста революционных выступлений фактически отказалось от политического покровительства православию.
И сложилась ситуация, при которой духовенство РПЦ, также как и "большевики", было заинтересовано не только в уничтожении монархии, но и, в первую очередь, в «десакрализации» царской власти, - в то время как различные политические партии и социальные группы российского общества, двигавшие революционный процесс, были заинтересованы только в свержении авторитарной власти российского самодержца. А по сути "патриарх" нужен был революционному движению "большевиков" как сила, с помощью которой можно было бы ускорить падение (или свержение) самодержавной власти "помазанника Божьего". Для самого же стремившегося к независимости духовенства РПЦ светская власть (народовластие), не вмешивающаяся в дела внутреннего управления церкви и дающая ей «свободу» действий, - была более привлекательной формой государственной власти по сравнению с царизмом и, как показало дальнейшее развитие событий, по сравнению с "прозападным" Временным правительством.
[Князь Н.Жевахов вспоминал: «В предреволюционное время натиск на Царскую Россию вели не только пиджаки и мундиры, но и смиренные рясы, а этим последним Патриарх был нужен лишь для опоры их революционных замыслов и вожделений» .]
Потому не стоит удивляться, что в февральско-мартовские дни 1917 г. члены Святейшего Синода, движимые мотивами, обусловленными историко-богословской проблемой «священства-царства», сыграли одну из ведущих ролей в свержении института самодержавия. Уничтожение царской власти снимало и сам предмет многовекового спора о преобладании в нашем государстве власти царя над властью первосвященника или власти первосвященника над царем. Официальная позиция в целом всего высшего духовенства, заявленная весной 1917г., свидетельствовала о том, что иерархи решили воспользоваться политической ситуацией для осуществления своего желания получить освобождение от императорского влияния на церковные дела и фактически избавиться от царя как своего «харизматического конкурента». Но Временное правительство не спешило отказаться от контроля над РПЦ, предписав представлять церковные решения «на уважение» государственной власти.
Немудрено, что когда 25 октября Временное правительство было свергнуто большевиками, а на следующий день было сформировано новое – Совет народных комиссаров, Православная Церковь никак не стала защищать Временное правительство, хотя в марте 1917г. она объявила его «благоверным», властью «от Бога» и привела народ к присяге ему.
По словам князя Н.Жевахова, Поместный собор РПЦ 1917–1918 гг. – «одно из самых непостижимых завоеваний революции». Этот собор, вопреки исторической практике Восточной православной церкви, был созван без воли императора, неоднократно признававшим его созыв несвоевременным. Собор даже не упомянул, что во время его заседаний Царская семья находилась под арестом в Тобольске (с 30.04.1918г.–в Екатеринбурге), не потребовал у властей ее освобождения или хотя бы разъяснений относительно не вполне ясных и убедительно обоснованных причин ареста (в первую очередь, цесаревича и великих княжен).
Характерно, что вновь избранный Патриарх Тихон от участия в освобождении Романовых отказался, сказав, что сделать для них ничего не может, и предпочел ограничиться передачей Николаю II большой просфоры и своего благословения. Полученные же на "выкуп и освобождение" царской семьи Романовых деньги он распорядился по прямому назначению не тратить, а отложить их для церковных нужд. [По материалам "Восстановление патриаршества. 1905–1917 гг. "/М.А.Бабкин ]
Посему вполне логично, что именно после прихода "большевиков" во главе с В.Ульяновым(Лениным) к власти в октябре 1917г. было немедленно восстановлено Патриаршество в РПЦ, а сами "большевики" не чинили никаких препятствий к стремлению "православного духовенства "отойти от государства".
(Правда, в дальнейшем сами "большевики" буквально сразу взяли себе на вооружение принцип управления церковью через «первого епископа», и, сосредотачивая комплекс мер своего воздействия на личности или патриарха или его местоблюстителей, властям удавалось получать «нужные» для своих целей церковные постановления. )

И стоит вспомнить - как Поместный Собор РПЦ выбирал 100 лет назад своего первосвятителя. А было это сделано по весьма необычному для РПЦ порядку: все соборяне подают записки с именами трех кандидатов; получивший абсолютное большинство голосов будет признан избранным в кандидаты (при отсутствии абсолютного большинства у трех кандидатов проводится повторное голосование, и так до тех пор, пока не будут утверждены три кандидата); потом жребием из них будет избран Патриарх. Тем самым в этот поистину исторический момент православные архиереи сами смиренно отказывались от своего права на окончательное избрание, передавая это непомерно важное решение на волю Божию.
30 октября 1917г.[по старому стилю ] проведен был первый тур тайного голосования. В результате архиепископ Харьковский Антоний получил 101 голос, архиепископ Тамбовский Кирилл - 27 голосов, митрополит Московский Тихон - 23, остальные - менее того.
На следующий день было проведено новое голосование, в котором подавались уже записки с тремя именами. Первым кандидатом в Патриархи признан был архиепископ Харьковский Антоний (159), следующим - архиепископ Новгородский Арсений (199), в третьем туре святитель Тихон (162).
Избрание жребием назначено было на 5 ноября [17 ноября - по новому стилю ] в храме Христа Спасителя. Назначенный тянуть жребий затворник Зосимовой пустыни схииеромонах Алексий, кладя земные поклоны и трижды совершив крестное знамение, помолился и вынул из ковчежца жребий. После чего приняв от старца жребий и вскрыв его, архипастырь митрополит Владимир внятно прочитал: «Тихон, митрополит Московский. Аксиос!»

Вот так Божьим Провидением Патриархом Московским и всея России был избран митрополит Тихон, который до того как возглавить митрополию Московскую и Коломенскую был архиепископом Ярославским и Ростовским и даже был удостоен почетного звания «Почётного гражданина города Ярославля» [«случай избрания епископа почётным гражданином города является чуть ли не единственным в истории Русской Церкви» - отметил Святейший Синод в сентябре 1914 года ]. Тем самым Небесная Канцелярия, скинув намеренно навязанные плевела киевско-могилянской лжи, словно впрямую указала на реальную историю появления Руськой Церкви - с северо-западных земель нашей "евразийской Ойкумены", когда "варяга-русь" (то бишь принявшая восточное христианство[в виде Руськой Церкви] часть племенной элиты "меря") были объективно вынуждены поставить свой "руський"(христианский) город отдельно от сакрального дохристианского ("мордовского" - в смысле религиозной характеристики) Сарского городища "мери", в результате чего появился на территории создающегося в ходе поликонфессионального генезиса "Русского мiра".

Прискорбно, что через несколько лет Патриарха Тихона, также как и РПЦ и другие религиозные конфессии, - ждали очень сложные и полные трагедий времена, когда власть и общество в целом пошли на поводу разрушительных идей чуждого "Русскому мiру" "троцкизма" и "коминтерновского"[можно еще сказать - "зарубежного"/"эмигрантского"] крыла руководства "большевиков". Но такова уж непростая история нашей страны...

С 29 ноября по 2 декабря в московском храме Христа Спасителя прошел Архиерейский собор Русской православной церкви. Это собрание представляет собой один из высших органов власти и управления в Поместной Русской православной церкви.

А 4 декабря прошли торжественные богослужения по случаю 100-летия интронизации патриарха Тихона и восстановления института патриаршества в России. Также в этот день все православные верующие отмечают праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил торжественную литургию в Донском монастыре, где хранятся мощи Тихона. В день памяти святого они были перенесены из Донского монастыря в храм Христа Спасителя для поклонения верующих.

Внимание к нынешнему Архиерейскому собору ничуть не меньше, чем к Поместному собору, который действовал в 1917-1918 годы. Спустя сто лет внимание православной общественности вновь оказалось приковано к церковному собранию. Во многом это произошло благодаря главе самопровозглашенной Украинской православной церкви Киевского патриархата, патриарху Филарету. Но несмотря на то, что в 1997 году РПЦ предала Филарета анафеме, он не оставляет попыток восстановить свой былой статус и добиться признания УПЦ, обратившись с письмом к Архиерейскому собору.

О том, какое решение отцы Церкви могут принять по этому поводу, почему Поместный собор 1917 года был важен не только для РПЦ, но и для народа и что особенного было в патриархе Тихоне, «Истории.РФ» рассказал проректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ), профессор кафедры истории Русской Православной Церкви, протоиерей Георгий Ореханов.

У Церкви должен быть идейный центр

- Отец Георгий, расскажите, для чего был нужен Поместный собор 1917 года?

Раньше, 10-15 лет назад, очень популярен был такой «тренд»: говорили, что Поместный собор, конечно, восстановил патриаршество, но в целом он собирался зря, потому что все равно в новую историческую эпоху нельзя было реализовать ничего из того, что он задумал. Но мне кажется, что такая точка зрения неправильная. Во-первых, за эти 25 лет, когда уже можно было действительно свободно заниматься историей, изучать архивы, стало понятно, как важно было восстановление патриаршества. Особенно ясно мы это поняли, когда опубликовали следственное дело патриарха Тихона (это было в 1997 году). До Поместного собора споры о том, нужен Церкви предстоятель или не нужен, велись в довольно абстрактной форме. Но события в 20-30-е годы XX века показали, что главная борьба безбожников была направлена именно против патриарха, и это некий мистический момент. То есть когда у Церкви есть такой идейный центр, она может объединиться вокруг него и может быть единой, сплоченной.

- Какими, на ваш взгляд, были главные решения Поместного собора?

Поместный собор сформулировал несколько очень важных принципов, которые составляют то, что мы в Церкви называем соборностью. Мы же исповедуем веру в Единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. И хотя в данную историческую эпоху, в течение 70-80 лет эти принципы реализованы быть не могли, они настолько важны, что все равно так или иначе будут реализовываться в жизни Церкви. Постепенно они реализуются уже сейчас, это происходит в течение последних 25 лет.

«Смиренный пастырь» и мудрый стратег

Как отметил патриарх Кирилл, «святитель Тихон возглавил Церковь в самое тяжелое время на протяжении тысячелетней истории русского православия». Значит ли это, что фигура Тихона в тот период сыграла ключевую роль для дальнейшего существования РПЦ?

Да, безусловно. Известно, что Собором были предложены три кандидата. Конкурентами Тихона были известный церковный историк, митрополит Арсений (Стадницкий) и митрополит Антоний (Храповицкий), который, наверно, был самым популярным на тот момент церковным деятелем и главным сторонником восстановления патриаршества. А в реальности патриархом стал очень смиренный и, может быть, не обладающий какими-то выдающимися достоинствами человек, но это был именно тот человек, который был в данный момент нужен Церкви и в первую очередь народу. Народ оказался в совершенно небывалой ситуации, когда происходило разрушение Церкви, религии и культуры, и ему нужен был очень смиренный пастырь. Таким был патриарх Тихон.

- Вы говорите «смиренный», но ведь Тихон критиковал большевиков - в частности, за расстрел семьи Николая II . И из-за своей позиции патриарх был арестован, на его жизнь не раз покушались...

Да, но тут уже начинаются такие исторические рассуждения на тему того, что его резкая критика (большевиков - прим. ред. ) относится к первому периоду патриаршества, это 1918-1919 годы. А затем, когда стало ясно, что эта власть в России не на год или два, то, мне кажется, его стратегия немного изменилась. Оказалось, что он способен и к неким компромиссам, но не настолько далеким, чтобы сама суть Церкви менялась. Все-таки это был не сговор с властью, а диалог и попытка вместе выработать некоторые общие принципы.

- Воплощать идеи Поместного собора сегодня призван Архиерейский собор, но насколько это удается?

С моей точки зрения, главное решение Архиерейского собора - это увеличение количества епархий и создание митрополичьих центров. По всей видимости, этот вопрос входил в тройку самых важных после восстановления патриаршества и созыва Собора. До революции у нас было чуть больше 60 епархий, а сейчас в России уже больше 300 епархиальных архиереев, то есть количество увеличилось в пять раз! И это, конечно, имеет огромное значение.

Цель Филарета - не покаяние?

Многих сейчас волнует история с киевским патриархом Филаретом, который обратился к Архиерейскому собору с просьбой о восстановлении евхаристического и молитвенного общения с христианами, состоящими в украинском церковном расколе. Потом он, впрочем, заявил, что его слова были истолкованы неверно и отказаться от самостоятельности Украинской церкви он не готов. Так все-таки в чем была цель этого обращения?

Мы этот вопрос обсуждали с коллегами и людьми, которые занимаются Украиной. Дело в том, что с такими обращениями к Архиерейским соборам Филарет выступал и раньше, так что это не какая-то экстраординарная новость. В основном все эти комментарии появились до того, как стал известен текст обращения. И многие из этих комментариев были не совсем удачными, поскольку текст был неправильно интерпретирован СМИ. Но когда его читаешь, там вообще не видно никакого покаяния со стороны Филарета. Я думаю, что это просто была такая не сильно завуалированная попытка обрести какой-то канонический статус, потому что Филарет разговаривает с архиереями как равный с равными, называет себя собратом, сослужителем и т. д. То есть целью этого документа в любом случае было не покаяние, и конференция Филарета в Киеве все это очень четко подтвердила.

- А в теории примирение Филарета с РПЦ возможно?

Филарет не понимает, что в нынешней ситуации таким путем он признания не обретет. С его стороны обязательно должно быть покаяние. Тогда теоретически примирение будет возможно. Но дело в том, что Филарет же там не один, у него есть окружение. Поэтому, я думаю, это процесс более сложный…