В распутин прощание с матерой. Валентин распутин - прощание с матерой

Повесть была издана в 1976 году. В 1981 году произведение было экранизировано двумя российскими режиссёрами Элемом Климовым и Ларисой Шепитько (участвовала только в подготовительном этапе экранизации, погибла в 1979 году).

Деревня Матёра имела древнюю историю. Она располагалась на одном из островов реки Ангары. Возможно, населённый пункт просуществовал бы ещё не один год, но случилось непредвиденное. На Ангаре началось строительство плотины, в ходе которого планировалось затопление нескольких окрестных посёлков. В их числе должна была оказаться и Матёра.

Весть о том, что остров вместе с деревней будет затоплен, приводит в ужас немногочисленное население деревни. Большинство жителей населённого пункта – люди преклонного возраста. Молодёжь давно переехала в город. Старые люди, отдавшие Матёре всю свою жизнь, не представляют, как они смогут жить где-то в другом месте. На острове захоронены предки нынешних жителей. Кладбище, свято чтимое стариками, тоже будет затоплено. Старуха Дарья пытается противостоять «богохульству». Женщина уверена, что за разорение кладбища будут наказаны не только те, кто в нём участвовал, но и те, кто допустил, чтобы это произошло. Дарья ожидает, что после её смерти родственники будут судить её.

Несмотря на стихийное восстание во главе с Дарьей, жители острова были выселены из своих домов. Матёра подлежит затоплению.

Характеристика персонажей

Старшее поколение

Старшее поколение представлено, в первую очередь, старухой Дарьей. Она – хранительница традиций острова и памяти ушедших предков. Дарья по-настоящему любит свою малую родину и искренне привязана к ней всей душой. Старой женщине живым в родной деревне кажется не только природа, но и дома. Сцена прощания старухи со своей избой заставляет содрогнуться окружающих. Дарья «омывает» и подбеливает свой дом так, как будто собирается в нём жить ещё долгие годы. Старуха готовит свою избу в «последний путь», как покойника. Переезд для Дарьи – не просто уход в новую жизнь. Это настоящее предательство, за которое, как считает сама старуха, её будут судить покойные родственники после смерти.

Сына старой Дарьи, Павла, также можно отнести к представителям старшего поколения, несмотря на то, что Павел уехал из родной деревни. Молодой мужчина вынужден признать силу прогресса. Он покорно смеряется и старается реагировать на происходящие перемены спокойно. Павлу не нравится жизнь в городе, но у Матёры нет будущего. У молодого поколения нет возможности остаться в родной деревне, чтобы построить свою жизнь. Павлу неловко видеть отчаяние матери. В то же время он не понимает её просьбу перенести могилы предков и спасти их от затопления.

Поколение, полностью оторванное от родных корней, представлено в лице Андрея – внука Дарьи. К новому поколению можно отнести и некоторых жителей Матёры, например, Клавку – соседку Дарьи. Клавка радуется предстоящим переменам и благоустроенному жилью, которое она получит в городе. Андрей – городской житель. Он не понимает страданий своей бабушки. Сопротивление прогрессу кажется ему смешным и глупым.

Молодое поколение хочет жить по-новому. Оно презирает всё устаревшее, смеётся над традициями. Новым мир, пришедших на смену традиционному, молодые люди считают более совершенным. Молодое поколение давно утратило связь с природой, которую боготворили их предки. Рукотворный мир, созданный человеком, заменил естественную среду обитания.

Главная идея

Технический прогресс можно считать естественным процессом, который рано или поздно придёт в любое общество. Однако без знания своего прошлого невозможно построить собственное будущее. Потеря привычного – это потеря нравственных ориентиров.

Непростую задачу поставил перед собой писатель Валентин Распутин. «Прощание с Матёрой», краткое содержание которой было превращено в сценарий к кинофильму, стало попыткой автора посмотреть на одно и то же событие глазами разных поколений. Распутин пытается оправдать каждую сторону, никого не осуждая, но и не оправдывая.

В своей повести старался показать, что уход из жизни старого человека является подведением итогов его жизни, и не должно быть омрачено безутешным трагизмом.

Так же вам будет интересна повесть Распутина , в которой автор раскрывает характеры людей, которые по разному реагируют на нужду и горе другого человека.

Старое поколение, безусловно, по-своему право. Никакие благие цели не могут оправдать разорения могил близких людей. Старики, мечтавшие дожить свой век в родной деревне, вынуждены наблюдать за тем, как разрушается то, что всегда служило для них незримой опорой. Далеко не все пожилые обитатели острова смогли благополучно перенести смену места жительства. Со стариками никто не считается, не учитывает их интересы. Власти уверены, что выполнили свой долг перед ними только потому, что предоставили им благоустроенное жильё. Тем не менее, жители Матёры чувствуют себя обманутыми. Им подарили новую жизнь, в которой они не нуждаются. Старая Дарья не представляет, для чего ей потребуется в городе вся её домашняя утварь: ухваты, кадки и т. д.

По-своему право и молодое поколение. Наступил век технического прогресса. Будни современного человека не могут быть такими же, какими были будни его предка, жившего сотню лет назад. Отказ от прогресса можно смело назвать регрессом. Невозможно отказаться от дальнейшего развития цивилизации точно так же, как нельзя остановить смену дня и ночи. Молодое поколение не в состоянии понять, почему старшие отказываются от благоустроенных квартир, где не придётся топить печи дровами и носить воду из колодца. Новые люди хотят большего комфорта при меньших затратах сил. В сохранении традиций они не видят никакого смысла. С наступлением века технического прогресса опыт не одного десятка поколений предшественников теряет всякий смысл.

К сожалению для автора, два противостоящих друг другу поколения так и не смогли найти общий язык. Компромисс, несмотря на усилия сторон, так и не удалось найти. Старики и новые люди остались при своём мнении и не собираются менять его кому-либо в угоду. Автор стремится показать приход нового мира на место прежнего, избегая при этом воспевания торжества научного прогресса над «тёмным невежеством» и суевериями престарелых жителей Матёры. Сцены борьбы стариков за родную деревню и возможность провести в ней отпущенное время не могут не вызвать сострадания читателей. Прощание Дарьи с любимым домом, который она считает живым существом, пронизано глубокой скорбью и грустью.

Связь человека с природой
Ещё одна немаловажная тема, затронутая автором в повести, это единство человека и природы. Старики ещё не успели утратить связь с породившей их когда-то силой. Молодое поколение считает эту связь старомодной. Человек – хозяин природы. Он должен приказывать ей, а не вести с ней диалог, как с равным.

Название: Прощание с Матерой

Жанр: Повесть

Продолжительность: 6мин 05сек

Аннотация:

Матёра- это остров на реке Ангаре и деревня с таким же названием. 300 лет назад кто-то поселился на острове и отсюда выросла эта деревня. И вот теперь на правом берегу Ангары строится новый поселок. Деревню решено затопить, а людей переселить в новый поселок.
Это последние дни для Матеры. В деревне остается все меньше людей, так как народ постепенно переезжает. Старухам Дарье, Катерине, Настасье и Симе переезд кажется крушением всей жизни. Здесь прошла вся их жизнь, здесь могилы их предков. Сын Катерины непутевый пьяница Петруха поджигает свою избу. Потом он жжет уже и дома других людей, чтобы ускорить переезд. Говорят, ему власти за это платят хорошие деньги. Катерина остается без средств к существованию, без дома и идет жить к своей подруге Дарье. В доме у Дарьи тоже все не так просто. Приехавший внук Андрей не понимает, почему старшее поколение так держится за жизнь в Матере.
Но стариков поддерживает даже природа. Приехавшие рабочие вырубают деревья. И вот старая лиственница, которую все в деревне зовут «царский листвень» и которая является своеобразным символом деревни, не поддается. Её пытаются срубить, поджечь, но ее не берут ни топор, ни огонь. Так рабочие и ушли ни с чем, а лиственница осталась одиноко стоять. Не сдаются и люди. 4 старухи, мальчик Колька и старик Богодул спрятались от всех в курятнике и приняли свое, понятное только им решение.

В.Г. Распутин — Прощание с Матерой. Прослушать краткое аудио содержание онлайн.

В. Г. Распутин

Прощание с Матерой

И опять наступила весна, своя в своем нескончаемом ряду, но последняя для Матёры, для острова и деревни, носящих одно название. Опять с грохотом и страстью пронесло лед, нагромоздив на берега торосы, и Ангара освобожденнo открылась, вытянувшись в могучую сверкающую течь. Опять на верхнем мысу бойко зашумела вода, скатываясь по речке на две стороны; опять запылала по земле и деревьям зелень, пролились первые дожди, прилетели стрижи и ласточки и любовно к жизни заквакали по вечерам в болотце проснувшиеся лягушки. Все это бывало много раз, и много раз Матёра была внутри происходящих в природе перемен, не отставая и не забегая вперед каждого дня. Вот и теперь посадили огороды – да не все: три семьи снялись еще с осени, разъехались по разным городам, а еще три семьи вышли из деревни и того раньше, в первые же годы, когда стало ясно, что слухи верные. Как всегда, посеяли хлеба – да не на всех полях: за рекой пашню не трогали, а только здесь, на острову, где поближе. И картошку, моркошку в огородах тыкали нынче не в одни сроки, а как пришлось, кто когда смог: многие жили теперь на два дома, между которыми добрых пятнадцать километров водой и горой, и разрывались пополам. Та Матёра и не та: постройки стоят на месте, только одну избенку да баню разобрали на дрова, все пока в жизни, в действии, по-прежнему голосят петухи, ревут коровы, трезвонят собаки, а уж повяла деревня, видно, что повяла, как подрубленное дерево, откоренилась, сошла с привычного хода. Все на месте, да не все так: гуще и нахальней полезла крапива, мертво застыли окна в опустевших избах и растворились ворота во дворы – их для порядка закрывали, но какая-то нечистая сила снова и снова открывала, чтоб сильнее сквозило, скрипело да хлопало; покосились заборы и прясла, почернели и похилились стайки, амбары, навесы, без пользы валялись жерди и доски – поправляющая, подлаживающая для долгой службы хозяйская рука больше не прикасалась к ним. Во многих избах было не белено, не прибрано и ополовинено, что-то уже увезено в новое жилье, обнажив угрюмые пошарпанные углы, и что-то оставлено для нужды, потому что и сюда еще наезжать, и здесь колупаться. А постоянно оставались теперь в Матёре только старики и старухи, они смотрели за огородом и домом, ходили за скотиной, возились с ребятишками, сохраняя во всем жилой дух и оберегая деревню от излишнего запустения. По вечерам они сходились вместе, негромко разговаривали – и все об одном, о том, что будет, часто и тяжело вздыхали, опасливо поглядывая в сторону правого берега за Ангару, где строился большой новый поселок. Слухи оттуда доходили разные.

Тот первый мужик, который триста с лишним лeт назад надумал поселиться на острове, был человек зоркий и выгадливый, верно рассудивший, что лучше этой земли ему не сыскать. Остров растянулся на пять с лишним верст и не узенькой лентой, а утюгом, – было где разместиться и пашне, и лесу, и болотцу с лягушкой, а с нижней стороны за мелкой кривой протокой к Матёрe близко подчаливал другой остров, который называли то Подмогой, то Подногой. Подмога – понятно: чего нe хватало на своей земле, брали здесь, а почему Поднога – ни одна душа бы не объяснила, а теперь не объяснит и подавно. Вывалил споткнувшийся чей-то язык, и пошло, а языку, известно, чем чудней, тем милей. В этой истории есть еще одно неизвестно откуда взявшееся имечко – Богодул, так прозвали приблудшего из чужих краев старика, выговаривая слово это на хохлацкий манер как Бохгодул. Но тут хоть можно догадываться, с чего началось прозвище. Старик, который выдавал себя за поляка, любил русский мат, и, видно, кто-то из приезжих грамотных людей, послушав его, сказал в сердцах: богохул, а деревенские то ли не разобрали, то ли нарочно подвернули язык и переделали в богодула. Так или не так было, в точности сказать нельзя, но подсказка такая напрашивается.

Деревня на своем веку повидала всякое. Мимо нее поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночевку торговые люди, снующие в ту и другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо по носу обжитой берег, тоже подгребали к нему: разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов. От колчаковцев остался в Матёре срубленный ими на верхнем краю у голомыски барак, в котором в последние годы по красным летам, когда тепло, жил, как таракан, Богодул. Знала деревня наводнения, когда пол-острова уходило под воду, а над Подмогой – она была положе и ровней – и вовсе крутило жуткие воронки, знала пожары, голод, разбой.

Была в деревне своя церквушка, как и положено, на высоком чистом месте, хорошо видная издали с той и другой протоки; церквушку эту в колхозную пору приспособили под склад. Правда, службу за неимением батюшки она потеряла еще раньше, но крест на возглавии оставался, и старухи по утрам слали ему поклоны. Потом и кроет сбили. Была мельница на верхней носовой проточке, специально будто для нее и прорытой, с помолом хоть и некорыстным, да нeзаемным, на свой хлебушко хватало. В последние годы дважды на неделе садился на старой поскотине самолет, и в город ли, в район народ приучился летать по воздуху.

Вот так худо-бедно и жила деревня, держась своего мeста на яру у левого берега, встречая и провожая годы, как воду, по которой сносились с другими поселениями и возле которой извечно кормились. И как нет, казалось, конца и края бегущей воде, нeт и веку деревне: уходили на погост одни, нарождались другие, заваливались старые постройки, рубились новые. Так и жила деревня, перемогая любые времена и напасти, триста с лишним годов, за кои на верхнем мысу намыло, поди, с полверсты земли, пока не грянул однажды слух, что дальше деревне не живать, не бывать. Ниже по Ангаре строят плотину для электростанции, вода по реке и речкам поднимется и разольется, затопит многие земли и в том числе в первую очередь, конечно, Матёру. Если даже поставить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой, и места потом не показать, где там силились люди. Придется переезжать. Непросто было поверить, что так оно и будет на самом деле, что край света, которым пугали темный народ, теперь для деревни действительно близок. Через год после первых слухов приехала на катере оценочная комиссия, стала определять износ построек и назначать за них деньги. Сомневаться больше в судьбе Матёры не приходилось, она дотягивала последние годы. Где-то на правом берегу строился уже новый поселок для совхоза, в который сводили все ближние и даже не ближние колхозы, а старые деревни решено было, чтобы не возиться с хламьем, пустить под огонь.

Но теперь оставалось последнее лето: осенью поднимется вода.

Старухи втроем сидели за самоваром и то умолкали, наливая и прихлебывая из блюдца, то опять как бы нехотя и устало принимались тянуть слабый, редкий разговор. Сидели у Дарьи, самой старой из старух; лет своих в точности никто из них не знал, потому что точность эта осталась при крещении в церковных записях, которые потом куда-то увезли – концов не сыскать. О возрасте старухи говорили так:

– Я, девка, уж Ваську, брата, на загорбке таскала, когда ты на свет родилась. – Это Дарья Настасье. – Я уж в памяти находилась, помню.

– Ты, однако, и будешь-то года на три меня постаре.

– Но, на три! Я замуж-то выходила, ты кто была – оглянись-ка! Ты ишо без рубашонки бегала. Как я выходила, ты должна, поди-ка, помнить.

– Я помню.

– Ну дак от. Куды тебе равняться! Ты супротив меня совсем молоденькая.

Третья старуха, Сима, не могла участвовать в столь давних воспоминаниях, она была пришлой, занесенной в Матёру случайным ветром меньше десяти лет назад, – в Матёру из Подволочной, из ангарской же деревни, а туда – откуда-то из-под Тулы, и говорила, что два раза, до войны и в войну, видела Москву, к чему в деревне по извечной привычке не очень-то доверять тому, что нельзя проверить, относились со смешком. Как это Сима, какая-то непутевая старуха, могла видеть Москву, если никто из них не видел? Ну и что, если рядом жила? – в Москву, поди, всех подряд не пускают. Сима, не злясь, не настаивая, умолкала, а после опять говорила то же самое, за что схлопотала прозвище «Московишна». Оно ей, кстати, шло: Сима была вся чистенькая, аккуратная, знала немного грамоте и имела песенник, из которого порой под настроение тянула тоскливые и протяжные песни о горькой судьбе. Судьба ей, похоже, и верно досталась не сладкая, если столько пришлось мытариться, оставить в войну родину, где выросла, родить единственную и ту немую девчонку и теперь на старости лет остаться с малолетним внучонком на руках, которого неизвестно когда и как поднимать. Но Сима и сейчас не потеряла надежды сыскать старика, возле которого она могла бы греться и за которым могла бы ходить – стирать, варить, подавать. Именно по этой причине она и попала в свое время в Матёру: услышав, что дед Максим остался бобылем и выждав для приличия срок, она снялась из Подволочной, где тогда жила, и отправилась за счастьем на остров. Но счастье не вылепилось: дед Максим заупрямился, а бабы, не знавшие Симу как следует, не помогли: дед хоть никому и не надобен, да свой дед, под чужой бок подкладывать обидно. Скорей всего деда Максима напугала Валька, немая Симина девка, в ту пору уже большенькая, как-то особенно неприятно и крикливо мычавшая, чего-то постоянно требующая, нервная. По поводу неудавшегося сватовства в деревне зубоскалили: «Хоть и Сима, да мимо», но Сима не обижалась. Обратно в Нодволочную она не поплыла, так и осталась в Матёре, поселившись в маленькой заброшенной избенке на нижнем краю. Развела огородишко, поставила кросна и ткала из тряпочных дранок дорожки для пола – тем и пробавлялась. А Валька, пока она жила с матерью, ходила в колхоз.

«Прощание с Матёрой» - повесть Валентина Распутинa , издана в 1976 году .

Сюжет

Действие книги происходит в 1960-х годах в деревне Матёра, расположенной на одноименном острове посередине реки Ангары . В связи со строительством Братской ГЭС деревня должна быть затоплена, а жители переселены.

Многие люди не хотят оставлять Матёру, в которой провели всю свою жизнь. Это преимущественно старики, принимающие согласие на затопление деревни как измену предкам, похороненным в родной земле. Главная героиня, Дарья Пинигина, белит свою избу, которую через несколько дней предаст огню санитарная бригада, и не соглашается, чтобы сын перевёз её в город. Старушка не знает, что будет делать после гибели деревни, боится перемен. В аналогичной ситуации находятся другие старики, которые уже не в состоянии привыкнуть к городской жизни. Сосед Дарьи, Егор, вскоре после отъезда в город умирает, а его жена, Настасья, возвращается в Матёру.

Гораздо легче переносит прощание с родной землёй молодёжь - внук Дарьи - Андрей, или её соседка - Клавка. Молодое поколение верит, что в городе найдёт лучшую жизнь, не ценит родной деревни.

Книга говорит о борьбе старой и новой жизни, традиций и современной техники. Старую жизнь символизирует фантастический персонаж - Хозяин Острова, "маленький, чуть больше кошки, ни на какого другого зверя не похожий зверек", дух, который охраняет деревню и гибнет вместе с ней, а также царский листвень , мощное дерево, которое санитары-поджигатели так и не смогли ни свалить, ни сжечь.

Центральные персонажи книги

• Дарья Пинигина
• Андрей Пинигин
• Богодул
• Воронцов
• Егор Карпов
• Катерина
• Колька
• Листвень
• Матера
• Настасья Карпова
• Павел Пинигин
• Петруха
• Соня Пинигина
• Хозяин острова

Экранизации и использование повести как литературной основы

• «Прощание » (1981 год) - советский фильм, режиссёры Лариса Шепитько (погибла на подготовительном этапе съёмок летом 1979 года), Элем Климов

Инсценировки

• «Прощание с Матёрой» - постановка МХАТ им. М. Горького, 1988 г., режиссёр - А. С. Борисов (в главных ролях А. П. Георгиевская, К. Ростовцева, Л. Стриженова, Л. Кудрявцева, А. Семенов, Н. Пеньков)
• «Прощание с Матёрой» - постановка Московского молодёжного театра п/р Вячеслава Спесивцева

Напишите отзыв о статье "Прощание с Матёрой"

Ссылки

• в библиотеке Максима Мошкова

Отрывок, характеризующий Прощание с Матёрой

– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.

Простоявшая триста с лишним лет на берегу Ангары, Матёра повидала на своем веку всякое. «Мимо нее поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночевку торговые люди, снующие в ту и в другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо на носу обжитой берег, тоже подгребали к нему: разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов». Есть в Матёре своя церквушка на высоком берегу, но ее давно приспособили под склад, есть мельница и «аэропорт» на старом пастбище: дважды на неделе народ летает в город.

Но вот однажды ниже по Ангаре начинают строить плотину для электростанции, и становится ясно, что многие окрестные деревни, и в первую очередь островная Матёра, будут затоплены. «Если даже поставить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой и места потом не показать, где там селились люди. Придется переезжать». Немногочисленное население Матёры и те, кто связан с городом, имеет там родню, и те, кто никак с ним не связан, думают о «конце света». Никакие уговоры, объяснения и призывы к здравому смыслу не могут заставить людей с легкостью покинуть обжитое место. Тут и память о предках (кладбище), и привычные и удобные стены, и привычный образ жизни, который, как варежку с руки, не снимешь. Все, что позарез было нужно здесь, в городе не понадобится. «Ухваты, сковородники, квашня, мутовки, чугуны, туеса, кринки, ушаты, кадки, лагуны, щипцы, кросна… А еще: вилы, лопаты, грабли, пилы, топоры (из четырех топоров брали только один), точило, железна печка, тележка, санки… А еще: капканы, петли, плетеные морды, лыжи, другие охотничьи и рыбачьи снасти, всякий мастеровой инструмент. Что перебирать все это? Что сердце казнить?» Конечно, в городе есть холодная, горячая вода, но неудобств столько, что не пересчитать, а главное, с непривычки, должно быть, станет очень тоскливо. Легкий воздух, просторы, шум Ангары, чаепития из самоваров, неторопливые беседы за длинным столом - замены этому нет. А похоронить в памяти - это не то, что похоронить в земле. Те, кто меньше других торопился покинуть Матёру, слабые, одинокие старухи, становятся свидетелями того, как деревню с одного конца поджигают. «Как никогда неподвижные лица старух при свете огня казались слепленными, восковыми; длинные уродливые тени подпрыгивали и извивались».

В данной ситуации «люди забыли, что каждый из них не один, потеряли друг друга, и не было сейчас друг в друге надобности. Всегда так: при неприятном, постыдном событии, сколько бы ни было вместе народу, каждый старается, никого не замечая, оставаться один - легче потом освободиться от стыда. В душе им было нехорошо, неловко, что стоят они без движения, что они и не пытались совсем, когда еще можно было, спасти избу - не к чему и пытаться. То же самое будет и с другими избами». Когда после после пожара бабы судят да рядят, нарочно ли случился такой огонь или невзначай, то мнение складывается: невзначай. Никому не хочется поверить в такое сумасбродство, что хороший («христовенький») дом сам хозяин и поджег. Расставаясь со своей избой, Дарья не только подметает и прибирает ее, но и белит, как на будущую счастливую жизнь. Страшно огорчается она, что где-то забыла подмазать. Настасья беспокоится о сбежавшей кошке, с которой в транспорт не пустят, и просит Дарью ее подкормить, не думая о том, что скоро и соседка отсюда отправится совсем. И кошки, и собаки, и каждый предмет, и избы, и вся деревня как живые для тех, кто в них всю жизнь от рождения прожил. А раз. приходится уезжать, то нужно все прибрать, как убирают для проводов на тот свет покойника. И хотя ритуалы и церковь для поколения Дарьи и Настасьи существуют раздельно, обряды не забыты и существуют в душах святых и непорочных.

Страшно бабам, что перед затоплением приедет санитарная бригада и сровняет с землей деревенское кладбище. Дарья, старуха с характером, под защиту которого собираются все слабые и страдальные, организует обиженных и пытается выступить против. Она не ограничивается только проклятием на головы обидчиков, призывая Бога, но и впрямую вступает в бой, вооружившись палкой. Дарья решительна, боевита, напориста. Многие люди на ее месте смирились бы с создавшимся положением, но только не она. Это отнюдь не кроткая и пассивная старуха, она судит других людей, и в первую очередь сына Павла и свою невестку. Строга Дарья и к местной молодежи, она не просто бранит ее за то, что они покидают знакомый мир, но и грозится: «Вы еще пожалеете». Именно Дарья чаще других обращается к Богу: «Прости нам, Господи, что слабы мы, непамятливы и разорены душой». Очень ей не хочется расставаться с могилами предков, и, обращаясь к отцовской могиле, она называет себя «бестолковой». Она верит, что, когда умрет, все родственники соберутся, чтоб судить ее. «Ей казалось, что она хорошо их видит, стоящих огромным клином, расходящихся строем, которому нет конца, все с угрюмыми, строгими и вопрошающими лицами».

Недовольство происходящим ощущают не только Дарья и другие старухи. «Понимаю, - говорит Павел, - что без техники, без самой большой техники ничего нынче не сделать и никуда не уехать. Каждый это понимает, но как понять, как признать то, что сотворили с поселком? Зачем потребовали от людей, кому жить тут, напрасных трудов? Можно, конечно, и не задаваться этими вопросами, а жить, как живется, и плыть, как плывется, да ведь я на том замешен: знать, что почем и что для чего, самому докапываться до истины. На то ты и человек».

Вы прочитали краткое содержание повести "Прощание с Матёрой". Предлагаем вам также посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с изложениями других популярных писателей.