ПОЧЕМУ «РОЯЛЬ СЛУЧАЙНО ОКАЗАЛСЯ В КУСТАХ»? В «Посеве» № 3 за 1995 год опубликованы подробности дела, предшествовавшего обмену Буковского на генсека чилийской компартии Луиса Корвалана. Долголетний член Руководящего круга НТС А. Родзевич в 1950-х годах служил в военном

Почти за тысячелетнюю историю Москвы о нашем замечательном городе много сказано и много написано.

Москва белокаменная.
Москва златоглавая.
Москва кабацкая.
И даже Москва бандитская.

Но есть еще и другая Москва – столица всевозможных тайн и секретов, шпионских закладок и тайников, а также конспиративных квартир. Москва – поле не прекращающейся ни на минуту невидимой битвы российских спецслужб с разведками разных стран мира, а в последнее время – и с ячейками многочисленных террористических организаций. Это еще одна Москва – Москва шпионская.

ШПИОНСКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ

Многие подумают, что Москва шпионская относительно молода, ведет свою историю где-нибудь с века ХХ, ну в крайнем случае XIX. Однако это далеко не так. По большому счету наш шпионский путеводитель мы можем начать с незапамятных времен, когда в стенах и башнях еще деревянного, а позднее белокаменного Кремля плелись сети интриг и заговоров. Княжеские междоусобицы, дела опричнины, борьба со степью, воинственными северо-западными и южными соседями – вся история государства Российского замешана на тайной дипломатии, секретных миссиях и деликатных поручениях.

Впрочем, в этом случае наша шпионская экскурсия могла бы продлиться не один день, а ее проспект составил отнюдь не один десяток томов. Поэтому в рамках данной статьи ограничимся лишь теми местами нашего города, которые связаны с самыми громкими шпионскими разоблачениями, имевшими место в не столь далеком прошлом.

И начнем мы наш рассказ, конечно, с Лубянки. Ведь именно сюда, в красивый особняк страхового общества «Россия», переехала в 1920 году знаменитая ВЧК – созданная в декабре 1917 года Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (с августа 1918 года – ВЧК по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности). Борьба с контрреволюцией, операции против разведслужб стран бывшей Антанты, война с бандитизмом, закордонная работа, репрессивное лихолетье 30-х годов, выявление и ликвидация немецко-фашистской агентуры, организация партизанского движения в годы Великой Отечественной, выявление изменников и карателей, десятилетия холодной войны, разведка в странах главного противника, противодействие устремлениям зарубежных спецслужб – центром всех этих событий был комплекс зданий на Лубянской площади.

Бездну секретов помнят эти стены. Многие сведения навсегда останутся тайной. Например, смерть террориста Бориса Савинкова, который выбросился из окна пятого этажа 7 мая 1925 года и будто бы был захоронен тут же, во дворе внутренней тюрьмы дома № 2. А вот гибель Рауля Валленберга стала достоянием гласности.

ЯЩИК С ЦВЕТАМИ И ДИСТАНЦИОННЫМ УПРАВЛЕНИЕМ

Идем дальше. Вот столичные гостиницы «Пекин», «Украина». Именно здесь в 1961–1962 годах происходили встречи связного английской разведки Гревилла Винна с особо ценным агентом Янгом – сотрудником Главного разведывательного управления Генерального штаба МО СССР Олегом Пеньковским.

Под шум воды из крана в ванной комнате гостиничного номера иностранцу передавались микропленки с отснятыми секретными материалами, с данными о советских стратегических ядерных ракетах и с различными документами на военно-техническую тему. А предатель получал новые разведзадания, средства тайнописи, деньги, фото – и радиоаппаратуру, инструкции по способам связи и сувениры от зарубежных друзей.

А вот для проведения конспиративных встреч Пеньковского с Анной Чизхолм – женой кадрового разведчика британской Secret Intelligence Service (SIS), работавшего под крышей второго секретаря английского посольства в Москве, были выбраны арбатские переулки. Схема проведения контактов была до простого банальна. Агент заходил в подъезд заранее обусловленного дома, куда после тщательной проверки приходила и связная. Обменявшись пакетами, они расходились по одному с интервалом в 30–50 секунд. А на Цветном бульваре Янг передал ребенку Анны Чизхолм коробку с конфетами, где вперемежку со сладостями лежали завернутые в яркие фантики кассеты с микропленками. Но самыми безопасными для обмена шпионскими материалами считались дипломатические приемы в английском и американском посольствах, где Пеньковский мог бывать по роду своей деятельности.

Бывшая набережная Максима Горького, ныне – Космодамианская. Здесь в доме № 36 жил Янг. Чтобы задокументировать его шпионскую деятельность, по дну Москвы-реки в одну из квартир дома напротив (на Котельнической набережной) был специально проложен кабель, по которому осуществлялось управление... ящиком для цветочной рассады на балконе этажом выше в многоэтажке, где жил шпион. Как только Пеньковский раскладывал на своем подоконнике секретные документы для пересъемки, с соседского балкона выдвигался ящик, и вмонтированная в него камера по команде разведчиков наружного наблюдения фотографировала все действия шпиона.

В центре Москвы, на Лубянке (тогда – площадь Дзержинского), окончилась карьера Янга, а для сотрудников ЦРУ контакты с предателем Пеньковским завершились в подъезде дома № 5/6 на Пушкинской улице, где американцы хотели провести тайниковую операцию со своим агентом.

Сегодня этот подъезд не узнать – он наглухо закрыт. А полвека назад именно здесь, между обшарпанной стеной и батареей парового отопления, чекистами был подвешен на проволочном крючке спичечный коробок – приманка для сотрудников посольской резидентуры США. Во время выемки этого тайника, в котором, как полагали американцы, находились сведения государственной важности, и был задержан сотрудник посольства Джэкоб. В этот же день контрразведкой Венгрии был арестован и доставлен в СССР Гревилл Винн.

ШПИОНСКИЙ ГЕНЕРАЛ

Более долгой оказалась шпионская жизнь американского агента Дмитрия Полякова. Дослужившись до генерал-майора военной разведки, он более 20 лет снабжал ЦРУ секретной информацией. За это время предатель выдал американцам почти два десятка советских разведчиков-нелегалов, более полутора сотен агентов из числа иностранцев и более тысячи офицеров ГРУ и КГБ. А еще среди его «подарков» были стратегические материалы военно-политического характера, касающиеся перспектив глобальной ядерной войны, сведения по линии военно-технической разведки и многое другое, что представляло живой интерес для зарубежных спецслужб. Некоторые эксперты ЦРУ считали Полякова даже более важным источником информации, чем Пеньковский.

На какие только уловки не пускались американцы, чтобы сохранить этот источник сверхценных сведений. Так, например, специально для него был создан портативный импульсный передатчик, который менее чем за три секунды передавал на приемное устройство в американском посольстве значительный объем зашифрованной информации.

Многолюдный магазин «Ванда», гостиница «Центральный дом туриста» на юго-западе Москвы – вот лишь две точки на карте столицы, откуда велись моментальные радиопередачи. А еще в шпионский арсенал входили тайники в обложках книг; листы тайнописной копирки, не отличимой от обычной бумаги, рыболовный несессер с двойным дном и еще множество других ухищрений. Все они в совокупности обеспечили предателю долгую оперативную жизнь. Долгую, но все же не бесконечную.

Хотя иногда казалось, что шпион просто издевался над нашей контрразведкой. Например, место для тайниковой операции было выбрано на перекрестке московских улиц Хавской и Лестева, недалеко от одного из зданий Высшей школы КГБ СССР. Здесь, рядом с домом №12, в телефонной будке закладывался тайник для американской разведки. Сняв трубку и набрав любой номер, шпион незаметно «приклеивал» к нижней стороне телефонного столика магнитный контейнер. Через несколько минут точно таким же образом его изымал американский разведчик.

Арестовали Полякова в конце 1986 года, а 15 марта 1988 года – расстреляли по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР за измену родине и шпионаж.

Шло время. Убрали громоздкие телефонные будки, будто специально предназначенные для тайниковых операций, поставив взамен изящные квадратные колпаки на стойках. Не стояла, однако, на месте и разведтехника.

ПРЕДАТЕЛЬ-ИНИЦИАТИВНИК

Многие шпионские уловки знакомы и высотному дому на площади Восстания. Здесь жил ведущий конструктор Научно-исследовательского института радиоэлектроники «Фазотрон», американский агент-инициативник Адольф Толкачев. Больше года – с января 1977 по февраль 1978-го – он охотился за машинами посольства США, дважды пытался подбрасывать записки с предложением о сотрудничестве. Однако разведчики посольской резидентуры ЦРУ игнорировали навязчивые шпионские услуги, резонно подозревая в инициативнике подставу советской контрразведки.

В конечном счете Толкачев подготовил на нескольких страницах материал с информацией о разработках своего НИИ, связанных с созданием бортовых радиолокационных станций для военных самолетов, в котором указал некоторые технические характеристики этих РЛС, а также оговорил способ связи с ним.

От такого предложения американцы уже не смогли отказаться. И через несколько дней в доме Толкачева раздался телефонный звонок – незнакомый голос с легким акцентом назвал ему адрес закладки тайника: Трехгорный переулок, что на Красной Пресне, обувной магазин, телефонная будка... и лежащая за ней грязная рукавица.

Установив негласное контрнаблюдение, сотрудники ЦРУ отфиксировали, как к условленному месту подошел мужчина средних лет и, озираясь, поднял рукавицу.

Уже дома Толкачев ознакомился с содержанием тайника: вопросник по темам, интересующим американскую разведку, кодовые таблицы, два почтовых конверта с адресами получателя и письмами на английским языке с условным текстом, листы симпатической копирки и инструкция по подготовке тайнописного текста, его шифровке и способам связи. Особенно порадовали шпиона-инициативника деньги – полтысячи рублей, что составляло почти трехмесячную зарплату решившего предать родину сотрудника НИИ.

Уже через несколько встреч ЦРУ снабдило своего подшефного магнитолой с вмонтированным в корпус шифратором. Зарядив его секретной информацией о передовых советских технологиях военного назначения, Адольф Толкачев подъезжал на автобусе к американскому посольству и, стоя на остановке, в течение секунды «выстреливал» из магнитолы огромный объем сведений на посольскую приемную антенну.

«Ваша информация бесценна, – подбадривали своего агента американцы. – Ее потеря отбросит Советский Союз на многие годы назад». А во время 19 личных встреч и с помощью тайниковых операций в ЦРУ были переданы фотокопии материалов о полусотне современных разработок радиоэлектронного оборудования, созданного для нужд советской боевой авиации.

Оперативная схема при организации и проведении конспиративных встреч была также простой и безотказной. Окно квартиры предателя, задернутое шторой или с открытой форточкой, означало, что тайник заложен. Проезжая по площади на автомашине, американский разведчик «снимал» этот условный сигнал и, поболтавшись по Москве несколько часов, ехал на выемку тайника. А еще были звонки на домашний телефон предателя с условными фразами, означавшими очередную встречу, и такой же непонятный стороннему слушателю ответ – согласие провести явку или предложение перенести ее на другое время.

Не скупилось ЦРУ и на шпионские гонорары – жалованье советского предателя было эквивалентно тогдашней зарплате президента Соединенных Штатов. Часть денег агент получал в рублях, но основные средства откладывались на личный валютный счет Толкачева, открытый в одном из банков США. За время тайного сотрудничества таких «гонораров» накопилось аж два миллиона. А еще были антикварные драгоценности, дорогие лекарства, различная шпионская техника и даже… аудиокассеты с рок-музыкой – дефицитнейшая по тем временам в стране вещь.

Отечественные спецслужбы до сих нор держат в секрете информацию о том, как же был раскрыт ценный американский агент. То ли его выдал один из секретных источников, работавших в ЦРУ на советскую разведку, то ли разоблачение Толкачева стало результатом действия комплекса контрразведывательных мероприятий, реализованных КГБ. Но факт остается фактом: шпиона-инициативника задержали во время возвращения в Москву с дачного участка.

При обыске на квартире Толкачева обнаружили несколько фотоаппаратов, в том числе и замаскированных под брелоки для ключей, комплект для тайнописи, передатчик со встроенной шпионской гарнитурой, деньги, золото, антикварные украшения и ампулу с лошадиной дозой цианистого калия, вмонтированную в авторучку. Воспользоваться этим ядом предатель не успел.

А через несколько дней – 13 июня 1985 года сотрудник резидентуры ЦРУ в Москве Пол Стомбаух, работавший под прикрытием должности второго секретаря посольства США, выехал на очередную шпионскую акцию. Начиная с обеда долго петлял в машине по московским улицам, выявляя возможную слежку, затем – продолжительная поездка в метро, а после – пешеходный марш-бросок на юго-запад к заветной точке на карте Москвы, расположенной недалеко от пересечения улиц Кастанаевской и Пивченкова. Вот здесь около восьми часов вечера он и был взят с поличным сотрудниками Комитета госбезопасности. При задержании у американца изъяли секретные инструкции для Толкачева, подготовленные на небольших листах быстрорастворимой бумаги, оперативную фототехнику, а также схему района проведения шпионской операции и крупную сумму советских денег.

Задокументировав преступную деятельность «второго секретаря», Стомбауха как дипломата отпустили, объявив его персоной нон грата и выдворив из Советского Союза. А вот предатель Адольф Толкачев был расстрелян 24 сентября 1986 года – по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.

ПРИШЛОСЬ УМЕРИТЬ ПРЫТЬ

Впрочем, случались в Москве шпионской истории и иного рода. Одну из них мне рассказал генерал-майор органов госбезопасности Александр Михайлов. Прибывший в Москву очередной цэрэушный «дипломат» повадился на своем «мерине» регулярно уходить от нашей наружки (Служба наружного наблюдения), используя для отрыва арку дома № 30 в Скатертном переулке. Место там было открытое, машин мало, так что спрятаться чекистам было негде. Нырнет дипломат в арку – и пропал. Преследовать его без риска расшифровки оперативникам было просто невозможно.

В конце концов советским контрразведчикам это все надоело – было решено навести на своей земле порядок. Для начала повесили у въезда в арку «кирпич». Но отеческого предупреждения иностранец не понял и как ни в чем не бывало продолжал ездить под запрещающий знак. Наверное, надеялся на свой диппаспорт.

Раз такое дело – пришлось нашей контрразведке перейти к следующему этапу операции. На выезде из арки ровно посередине дороги врыли, а чтобы местные автолюбители не сорвали оперативный замысел, еще и забетонировали невысокий, но мощный столб.

Однажды вечером дипломат-шпион выехал на очередную встречу с тайным агентом и вновь решил использовать свой любимый прием для отрыва от наружки. Попетляв по городу, он вновь направился к Скатертному переулку и свернул в знакомую арку. Еще и газу прибавил. Как американский разведчик жив остался после радушной встречи с чекистским столбом – одному Богу известно. Капот его «мерседеса» буквально обнял, и очень крепко, злополучную преграду.

Бережно, со всей осторожностью, отскребли незадачливого шпиона от водительского сиденья в хлам искореженной машины, уложили в «скорую помощь», которая «случайно оказалась неподалеку в кустах». Вскоре одна из лучших бригад московских хирургов восстановила бедолагу. А вот его «мерин» реанимации не подлежал.

С тех пор американец стал очень дисциплинированным водителем, даже штраф за проезд под запрещающий знак оплатил. И хлопот нашей наружке больше уже не доставлял.

Еще одна шпионская достопримечательность Москвы – Краснолужский мост. Именно здесь облюбовала место для тайниковой операции американская разведка. Получателем на этот раз выступал второй секретарь Управления планирования внешних мероприятий МИДа Александр Огородник, который был завербован американскими рыцарями плаща и кинжала в начале 1974 года во время его командировки в Колумбию. Одним из вербовщиков Огородника была испанка Пилар Суарес Баркала. Постоянно встречаясь с молодым дипломатом, она досконально изучила сильные и слабые стороны молодого сотрудника посольства. После возвращения агента в Москву франкфуртский разведцентр специально для Огородника открыл в эфире новую линию связи. А в парке Победы и других укромных местах нашей столицы шпион регулярно подбирал то булыжники, то сосновые палки, представлявшие собой на самом деле специально изготовленные контейнеры, в которых хранились инструкции разведцентров, шпионское оборудование, яды и деньги.

Причем на тот случай, если шпионская посылка непредвиденно попадет в чужие руки, американские разведчики оставляли в ней вот такие записки: «Товарищ! Ты случайно проник в чужую тайну, подобрав чужой пакет и вещи, которые были предназначены не для тебя. Оставь деньги и золото у себя, но не трогай других вещей в пакете, чтобы не узнал слишком много и не подвергнул свою жизнь и жизнь твоих близких опасности. Возьми вещи, которые представляют для тебя ценность, а остальное содержимое и пакет выброси в реку и забудь обо всем... иначе ты подвергнешь себя и твоих близких большим неприятностям. Ты предупрежден!!! ››

Но мастерство наших контрразведчиков оказалось выше осторожности американских спецслужб. Шпион был задержан 22 июня 1977 года у себя на квартире в доме № 2/1 по Краснопресненской набережной и тут же признался в сотрудничестве с ЦРУ. Уже в два часа ночи, написав первую фразу покаянного письма, Огородник вдруг зажал зубами свою авторучку. Из его рта пошла обильная пена. Он упал со стула и потерял сознание. Еще через два часа, не приходя в сознание, шпион умер в Институте имени Склифосовского. «Клиника умирания не укладывается в рамки клинической картины отравления какими-либо из известных ядовитых и отравляющих веществ», – таково было тогда заключение врачей. При тщательном изучении авторучки в ней обнаружили маленькое отверстие, в котором и помещался яд.

А в это время американцы, не зная об аресте своего конфидента, тщательно готовились к новой тайниковой операции для Огородника. Поздним вечером 15 июля 1977 года сотрудник ЦРУ Марта Петерсон шла к Краснолужскому мосту. Подойдя к гранитной опоре моста, она еще раз проверилась, открыла сумочку и левой рукой достала контейнер – обломок угля, – чтобы положить его в «бойницу» – небольшой прямоугольный проем мостовой опоры. Но не успела – начался захват. Впрочем, мужеству этой дамы можно только позавидовать. Поняв, что провалилась, она дралась профессионально, жестко и расчетливо. Даже ее истеричные вопли – смесь английского и русского мата – и резкие движения головой имели, как оказалось, свой смысл. Криком она хотела предупредить о своем провале агента, который по предварительной договоренности уже должен был подходить к мосту для выемки тайника, а мотая головой, она пыталась вытряхнуть из своего уха клипсу, с помощью которой прослушивала эфир на частотах наших передатчиков (впрочем, сотрудники группы захвата оказались хитрее – эфир был пуст). И если от истошных криков не было никакого прока, поскольку агент Огородник был разоблачен и уже три недели как мертв, то клипса в вечерних сумерках вывалилась, никем не замеченная, и наши контрразведчики долго не могли понять, каким образом действует обнаруженный у нее портативный электронный аппарат контроля за эфиром.

Через полчаса в приемной КГБ СССР на Кузнецком мосту, дом № 22 в присутствии консула посольства Соединенных Штатов Гросса был вскрыт контейнер – тот самый кусок угля. В нем оказался обычный шпионский набор. На следующий день Марта Петерсон была объявлена персоной нон грата и вылетела в Вену.

Через несколько лет весь пролет Краснолужского моста перекочевал в сторону Киевского вокзала и стал пешеходным, а опоры с «бойницами», в одну из которых закладывался шпионский контейнер, остались на прежнем месте.

Эти события отечественный зритель в несколько доработанном варианте может регулярно наблюдать на экране своих телевизоров во время демонстрации сериала «ТАСС уполномочен заявить», где действует агент Трианон – так американские хозяева называли дипломата-предателя Александра Огородника.

ЗАГАДОЧНЫЙ КАМЕНЬ

Еще одна точка на карте Москвы, где провалилась очередная операция американской разведки, – опора линии электропередач на пустыре недалеко от проезда Серебрякова, что у платформы «Северянин». Именно там кадровый сотрудник ЦРУ Пол Залаки заложил для своего конфидента контейнер, замаскированный под обычный булыжник. Однако на его беду закладку тайника отследила Служба наружного наблюдения КГБ, после чего с интересом ознакомилась с его содержимым, представлявшим собой обычный шпионский набор: инструкции для агента и очень крупная по тем временам сумма денег – 25 тыс. руб. (в те годы на эти деньги можно было купить аж четыре легковых автомобиля).

За тайником было решено установить скрытое наблюдение.

Проходит день, два, три, неделя... За контейнером никто не приходит. Чекисты уже стали подумывать о том, что американцы выявили секретный пост и предупредили своего тайного агента об опасности.

Прошла еще одна неделя, и вдруг в субботу у опоры ЛЭП появился человек. Вскоре сработала заранее установленная сигнализация, свидетельствующая, что «камень» взяли со своего места. Выскочив из укрытия, группа захвата скрутила незнакомца, но... булыжника при нем не оказалось. Еще большее изумление постигло сотрудников наружки после того, как выяснилось, что перед ними... разведчик Первого главного управления КГБ СССР Леонид Полещук.

Появление у опоры он объяснил тем, что искал какой-нибудь камень, чтобы подложить под колесо своей машины. Однако запираться ему пришлось недолго. Во время обыска легковушки подозреваемого была найдена инструкция и схема места закладки тайника, составленные по справочнику, изданному в США (улица, где был оставлен тайник, оказалась помеченной в нем старым названием, а точка закладки камня обозначена крестиком).

Но почему же тогда у Полещука не оказалось ни камня, ни денег?

На этот вопрос предатель дал ответ уже во время допроса на Лубянке. Оказывается, он действовал согласно инструкции ЦРУ: взял в руки камень (в этот момент и сработала сигнализация), но через несколько секунд бросил его рядом с тем местом, где поднял, и отошел в сторону. Это нужно было сделать для того, чтобы в случае захвата его не задержали с поличным, то есть со шпионским контейнером в руках.

Так оно и произошло. И если бы не инструкция и схема, весьма непрофессионально сработанные американцами, доказать причастность советского разведчика к секретной агентуре ЦРУ было бы достаточно проблематично. Этот пример в очередной раз доказал, что в работе спецслужб мелочей не бывает.

Уже в ходе следствия разведчик-оборотень признал свою вину и рассказал, что был завербован сотрудниками ЦРУ в начале 1970-х годов во время своей долгосрочной командировки по линии разведки в Непал и некоторое время предоставлял американцам секретные сведения о составе и деятельности резидентуры советской разведки в этой стране. После возвращения в Москву связь с ним была временно приостановлена и возобновлена только в 1984 году, когда он выехал в очередную командировку в Нигерию. Тайник с гонораром за предательство он должен был изъять во время своего приезда в Москву в очередной отпуск. Летом 1986 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Леонида Полещука к высшей мере наказания – расстрелу.

Сегодня мы лишь ненамного приоткрыли завесу тайны, покрывающей бескомпромиссную борьбу, которую ведут наши спецслужбы с различными зарубежными разведками и их шпионами. И на этом шпионские истории Москвы далеко не заканчиваются. Более того, они продолжаются и сейчас, когда вы держите в руках этот номер. Впрочем, подробно рассказать об этом мы сможем лишь...надцать лет спустя. А то и позже. Если вообще сможем это сделать: мир разведки и контрразведки любит тишину и не приветствует гласность. Ну разве что для пользы дела – в рамках очередной операции по поимке дипломата-шпиона или глубоко зарывшегося «крота».

Александр ВИТКОВСКИЙ

Кандидата экономических наук, спортсмена, эрудита и т.п. Вот как характеризовала его кадровая служба советского МИДа:

"За годы работы в Министерстве иностранных дел проявил себя как дисциплинированный, исполнительный работник, образованный специалист, пользующийся у коллектива доверием и уважением. Политически грамотен, идейно выдержан, морально устойчив".

При этом у "образцового" дипломата на самом деле имелось не две, а три "ахиллесовые пяты": неумеренная тяга к слабому полу (имел одновременно любовную связь с женами нескольких коллег-дипломатов, один из таких романов получил огласку и разрушил семью известного дипломата), сомнительные финансовые операции (например, приобрел иномарку в начале командировки, а потом продал ее в СССР- об этом стало известно руководству МИДа, пришлось "коммерсанту" вернуть государству свою прибыль в размере 800 долларов) и неудовлетворенные амбиции.

Американцы знали об этих и других грехах "Агронома" (кличка, присвоенная ему контрразведчиками из КГБ). К нему подвели женщину- сотрудницу колумбийского Института культуры и агента американской разведки Пилар Суарес Баркала, а потом шантажировали фотографиями их любовных утех. Вот какую запись сделал в своем дневнике Александр Огородник вскоре после вербовки ЦРУ

"У меня характер борца, сильная воля, честность, преданность идеалам свободы, смелость. Наконец, незаурядная профессиональная подготовка и редкая по своему богатству самыми сложными событиями жизнь. Я никогда не переживал так сильно, как вчера, так как теперь я человек, который давно для себя решил, что не умру дряхлеющим в постели... Я вдруг начал бояться больше, чем надо, опасности".

Вернувшись на родину, Александр Огородник начал работать вторым секретарем в американском отделе Управления по планированию внешнеполитических мероприятий МИД (УпВМ) .

В этом подразделении сосредоточивались годовые отчеты послов, итоговые и аналитические материалы управлений и отделов МИД СССР- в общем, все то, что представляло интерес для руководства США. А еще Александр Огородник собирался жениться на дочери секретаря ЦК КПСС Константина Русакова . Согласно одной из версий именно в этот период он попал под наблюдение контрразведки. Дело в том, что КГБ располагало информацией о том, что один из сотрудников советского посольства в Колумбии был завербован американской разведкой. К тому же во время служебных командировок по СССР Александр Огородник совершил несколько ошибок.

Например, имел не санкционированные руководством МИДа контакты с членами иностранных делегаций, делал записи в своем блокноте после встреч с ответственными работниками республиканского уровня, а также возил с собой несколько специальных средств самообороны западногерманского производства (типа пистолета-авторучки).

Главную ошибку он совершил в Москве, когда начал регулярно посещать парк Победы. Во время этих поездок он всегда оставлял машину на видном месте, расположенном на традиционном маршруте поездки американских дипломатов. На Лубянке справедливо предположили, что цель прогулок Огородника- проведение сеансов безличной связи. Говоря другими словами- закладка и изъятие содержимого тайника. Был установлен визуальный контроль над квартирой, где проживал "Агроном". Чекистам удалось зафиксировать факт нанесения им тайнописи на лист бумаги, а также узнать месторасположение тайника. В нем хранились инструкции ЦРУ своему агенту. Арестовали Александра Огородника вечером 22 июня 1977 года. А вот дальше мнение ветеранов КГБ расходятся. Одни утверждали, что предатель был действительно ценным агентом, разоблачение которого- великолепный успех Второго главка (руководитель операции получил орден Красного Знамени), другие, наоборот, считают, что американцы помогли "ликвидировать" этого человека по трем причинам: его связь с семьей члена ЦК КПСС (полагая, что КГБ регулярно проверяет окружение высокопоставленных партийных функционеров), риск провала высок, информация, к которой он имел доступ в Москве,- малоценна; нужно было отвлечь внимание советской контрразведки от более ценных источников, в "высотке" на Смоленской площади (место расположения МИДа.- Прим. ред.). Вне зависимости от того, какая из точек зрения верна, операция по разоблачению мидовского чиновника получила название "Кайман", а сам агент фигурировал под кличкой "Агроном". Финал этой истории- арест Александра Огородника вечером 22 июня 1977 года у дверей собственной квартиры в доме 2/1 на Краснопресненской набережной в Москве. Дальше хрестоматийная сцена из фильма "ТАСС уполномочен заявить". "Посмотрим" ее еще раз, но обратив внимание на детали, которые не были отражены в телевизионной картине.

Начнем с того, что почему-то не была предъявлена санкция прокурора на арест. А уголовно-процессуальный кодекс в те годы чекисты старались соблюдать. Тем более что "брали" не простого диссидента, а человека со связями в ЦК КПСС. Это говорит о том, что решение о пресечении шпионской деятельности было принято неожиданно, впрочем, как и о том, что исход визита контрразведчиков был заранее предопределен. Все, кто знаком с этой историей, прекрасно помнят хрестоматийную сцену, когда после продолжительных заявлений о непричастности к предъявленным ему обвинениям Трианон согласился изложить свои признательные показания на бумаге и, воспользовавшись по недосмотру сотрудников КГБ собственной авторучкой "Паркер", снабженной специальным ядовитым составом, покончил жизнь самоубийством. Участники событий свидетельствуют, что у происходившего был всего лишь один свидетель- следователь, попросивший остальных членов спецгруппы, в которую, кстати, входил генерал из Седьмого управления КГБ, удалиться из комнаты. Способен ли был жизнелюб Александр Огородник на такой шаг? Тем более что он еще имел шансы пожить, в случае если бы был включен в оперативную игру по разоблачению его заокеанских кураторов - иначе зачем нужно было впоследствии искать "Агроному" двойника для организации захвата с поличным сотрудницы ЦРУ Марты Петерсон?

Существует версия, что он был ликвидирован для сохранения стабильного положения Юрия Андропова в качестве председателя КГБ. Степень участия чекистов в этой процедуре пусть каждый читатель для себя определит самостоятельно. Могут быть варианты, начиная от профессиональной ошибки (когда контрразведчики не обыскали задержанного) и заканчивая насильственным введением яда с имитацией самоубийства. Важно другое, что в смерти "Агронома" были заинтересованы все, кроме... самих контрразведчиков. Им ведь еще предстояло провести "оперативную игру" с ЦРУ, а реализовывать ее при мертвом агенте значительно сложнее, чем при живом. Это прекрасно понимал начальник Второго главка КГБ генерал Григорий Григоренко , который провел немало аналогичных мероприятий во время Великой Отечественной войны, когда служил в 3-м отделе Главного управления контрразведки "Смерш".

Если бы Александр Огородник был жив, несомненно, пришлось бы провести "открытый" судебный процесс. А на нем бы всплыла его связь с дочерью секретаря ЦК КПСС. Члены Политбюро, которые и так холодно относились к руководителю КГБ, получили бы прекрасный повод обрушить на него свой гнев. Пагубно отразился бы этот суд и на отношениях Юрия Андропова с Андреем Громыко . Ведь этот процесс стал бы сильнейшим ударом по самолюбию и репутации последнего. Руководитель МИДа всегда утверждал, что шпионов у него нет. А тут обнаруживается, что чиновник служил в центральном аппарате МИДа и сотрудничает с ЦРУ. К тому же руководитель Министерства иностранных дел ориентировал внешнюю политику СССР прежде всего на США. При любом повороте событий он всегда имел в запасе непотопляемый аргумент: "А стоит ли нам понапрасну раздражать американцев?" По мнению Вячеслава Кеворкова, вот какой разговор мог состояться между этими государственными руководителями: "первым, скорее всего, позвонил Андропов. Естественно, он не мог начать сразу с гибели предателя:

"- Доброе утро, Андрей. Скажи, ты читал записку Международного отдела по поводу армии освобождения?

Читал. И честно говоря, Юра, был удивлен тому, как Международный отдел ставит вопрос. Естественно, эти ребята ведут благородную борьбу за свое освобождение, но используют методы террора. Я думаю, нам надо от них дистанцироваться, во всяком случае, никакой помощи оружием.

Об этом и речи быть не может.

Затем перебрали одну-две рутинные темы. И лишь в самом конце беседы:

Да, Андрей, помнишь, я тебе рассказывал о вашем дипломате, работавшем на американцев? - В этом месте Андропов должен был сделать паузу, чтобы поднять накал диалога и дать Громыко попереживать по поводу неожиданно поднятой неприятной темы. Громыко промолчал. Значит, помнит.

Так вот, сегодня ночью,- продолжал не спеша Андропов,- мои ребята пришли его арестовывать. И что ты думаешь...- Громыко не думал, а ждал, какая последует развязка. Наконец Андропов после очередной паузы сжалился и продолжил:

А шпион со страха взял и принял присланную ему американцами капсулу с ядом. Теперь пауза потребовалась Громыко, чтобы не выдать голосом радость и облегчение и придумать достойный ответ.

Ну что ж, Юра, у предателей своя логика и, как всегда, свой бесславный конец. Опять помолчали.

Естественно, другого и быть не могло,- с готовностью подтвердил Громыко. Можно было с уверенностью сказать, что оба остались довольны исходом разговора, а главное, исходом дела".

Глава 8

Утром следующего дня труп Огородника, находившийся в Институте скорой помощи имени Склифосовского, где его зарегистрировали под фамилией Сидоров, перевезли по указанию свыше в морг военного госпиталя имени Н.Н. Бурденко Министерства обороны СССР. Срочно была назначена патологоанатомическая экспертиза.

Во второй половине дня по распоряжению руководства главка мы вместе с Гречаевым выехали туда. Я, уже повидавший кое-что в годы войны и прошедший курс судебной медицины в юридическом институте с посещением подобного заведения в Свердловске, и то поначалу чувствовал себя в морге не особенно уютно. Не лучшим было состояние и у бывшего выпускника МВТУ имени Баумана Володи Гречаева, хотя он, естественно, и храбрился. Пока из холодильной камеры вывозили на каталке труп, я для практики предложил Гречаеву заглянуть в общий зал морга. Трупов на покрытых кафелем анатомических столах было довольно много. Один из них выделялся абсолютно желтым кожным покровом. Володя выдержал и это испытание, хотя и побледнел немного. Наконец привезли Огородника. Мы впервые увидели его без одежды. Даже мертвый, он производил впечатление здорового и крепко сложенного человека, которого смерть застала совершенно неожиданно. Был заметен южный загар, хотя кожный покров имел несколько синюшный оттенок. На груди и животе, как полагается, свидетельство вскрытия - шов Гиппократа. На левой ноге несколько затертая, но читаемая чернильная надпись «Сидоров». Главным для нас было убедиться, что перед нами был действительно Огородник. Поинтересовались, какое время он еще может находиться в холодильной камере? Выяснилось, что из-за каких-то неполадок в оборудовании и недостаточно низкой температуры - не более двух недель. Конечно, нас это не порадовало: работа по делу, несмотря на смерть Огородника, продолжалась, и надо было по возможности иметь необходимый резерв времени.

Проведенная судебно-медицинская экспертиза дала довольно пространное и столь же туманное заключение о причинах смерти А.Д. Огородника:

«Учитывая тот факт, что гибель организма в данном случае наступила при наличии не очень резко выраженных гистоэнзимологических сдвигов (как это обычно наблюдается при отравлениях), следует, по-видимому, предположить, что летальный исход наступил либо в результате влияния быстродействующего высокотоксичного вещества, либо на неблагоприятном соматическом фоне, предшествовавшем гибели организма… Клиника умирания Огородника также не укладывается в рамки клинической картины отравления каким-либо из известных ядовитых и отравляющих веществ».

Заключение подписали авторитетные специалисты, однако было ясно, что химический состав яда установить не удалось. К слову сказать, в нашей прессе немногим позже появилась перепечатанная из американского издания разоблачительная статья о методах работы ЦРУ США, в которой говорилось о широком арсенале использующихся в их работе ядов, включая кураре и яд мало кому известной тропической ракушки.

На совещании у начальника главка были подведены итоги проделанной на квартире Огородника работы. За три часа удалось получить достаточное количество материалов, изобличающих его в сотрудничестве с ЦРУ США и измене Родине. А главное - обнаружены находившиеся в комнате и гараже тайники, копирки для нанесения тайнописи, шифротаблицы, губная помада, которой в условных местах ставились метки, и огнестрельное оружие.

К утра следующего дня сотрудники Спецуправления КГБ СССР, уже располагавшие шифротаблицей, расшифровали способы и условия связи (было обращено внимание на тщательность и аккуратность их подготовки), расписание радиопередач, около тридцати мест постановки сигналов и тайников для закладки контейнеров со шпионскими материалами.

Подтвердилось то, что служба нашей радиконтрразведки правильно определила канал связи из Франкфурта-на-Майне с февраля 1975 года.

Но предстояла еще большая и кропотливая работа по подготовке и осуществлению захвата с поличным американского разведчика, находившегося под прикрытием сотрудника посольства США в Москве, по выяснению, какую возможную роль в преступной деятельности Огородника играла каждая из его связей, и по решению многих и многих других вопросов, и прежде всего такого: как скрыть его смерть от тех, кто ни при каких обстоятельствах не должен был знать об этом.

Нам с капитаном Гречаевым досталась самая неблаговидная задача - провести беседы с родителями и близкими родственниками.

Была разработана соответствующая легенда, сущность которой состояла в том, что 22 июня Огородник якобы был обнаружен в своей квартире мертвым. Накануне его посетил неизвестный иностранец. Поскольку он являлся ответственным работником одного из важнейших управлений Министерства иностранных дел СССР, а в деле замешан иностранец, следствие будет вести КГБ СССР, который обращается к каждому из родственников с просьбой о необходимости соблюдения в тайне как факта его смерти, так и действий оперативных работников. В УпВМ МИД СССР было объявлено, что Огородник выехал в срочную служебную командировку.

Первой о смерти сына была поставлена в известность мать Огородника. Нет необходимости воспроизводить ее реакцию на это сообщение.

А.Д. Огородник. Богота, накануне вербовки

Он же во время отпуска

Пилар Суарес Баркала, сотрудница Колумбийского культурного центра и агент ЦРУ США

Дешифровальная таблица, переданная Огороднику уже в Москве

Схемы расположения тайника для обмена информацией, изготовленные в резидентуре ЦРУ в Москве

Расшифрованная радиограмма от ЦРУ

Поступившее от резидентуры сообщение о состоянии банковского счета Огородника

Кассеты с микропленками, спрятанные в батарейке

Личное оружие Огородника. Рядом с пистолетом авторучка, стреляющая боевым патроном

Карманный фонарь китайского производства с контейнером в виде батарейки «Марс»

Микропленки, извлеченные из контейнера

Сообщение, пришедшее Трианону уже после разоблачения

Машина Огородника и ее совершенная копия (включая вещи у заднего стекла)

Двойники Огородника и его любовницы Ольги, одетые в их личные вещи

Расположение объектов и план захвата

Марта Петерсон. Внешне милая и хрупкая девушка являлась на самом деле кадровым офицером ЦРУ, направленным в Москву специально для связи с Трианоном

В момент задержания Марта Петерсон нанесла серьезные травмы одному из сотрудников КГБ. На теле Петерсон видна рация с антенной

Содержимое контейнера, предназначенного для Огородника: драгоценности, деньги, микропленки, спецупаковка с ядом

Марта перед неопровержимыми доказательствами

Консул США в Москве господин Гросс перед контейнером для Огородника. Часы у консула и на правой, и на левой руке - вероятно, в одних из них спрятано записывающее устройство

Джек Даунинг, кличка Дункан. Офицер ЦРУ, разрабатывавший отдельные условия связи с Трианоном

Кадровые разведчики, посетившие СССР под видом сотрудников Госдепартамента США. В их задачу входил подбор места для проведения тайниковой операции

Похороны Огородника на одном из подмосковных кладбищ

Поскольку не было ясным, какая роль отводилась американцами телефонной связи с Трианоном при решении оперативных вопросов, с матерью была достигнута договоренность о круглосуточном дежурстве в ее квартире на Садово-Кудринской улице сотрудниц КГБ.

Несколько проще было с отцом. Его поставили в известность о легендированных обстоятельствах смерти сына и выразили ему соболезнование. Отец мужественно выслушал это сообщение, после чего был проинструктирован о линии поведения. Он сказал, что теперь ему многое стало ясно, но что именно - не уточнил. Учитывая его состояние, было решено к этому разговору вернуться позже. Забегая вперед, надо отметить, что пояснить сказанное им тогда он не пожелал, заявив, что обронил эти слова просто так, не вкладывая в них какого-либо смысла. Да и Бог ему судья! Трудно поверить, что отец о чем-то догадывался. Но ему не могла не показаться странной хотя бы настойчивость, которую старший сын Александр проявил для того, чтобы младший сменил фамилию Огородник на Холмогоров, мотивируя это тем, что какой-то дальний родственник по материнской линии носил эту фамилию. Или тот факт, что Александр без каких-либо объяснений после поездки за границу оставил младшему брату на хранение три тысячи рублей, сумму по тем временам весьма солидную, и, может быть, что-то еще, о чем мы уже никогда не узнаем.

Сложнее обстояло дело с сестрой Огородника и ее мужем, преподавателем одной из военных академий и племянником Маршала СССР, с которыми беседовали Удалов и Шитиков. Муж сестры сразу же без обиняков выразил сомнение по поводу сказанного ему и заявил, что не верит ни единому слову. Тем не менее с ним все же удалось достичь договоренности о сохранении в тайне сообщения, и, кроме того, ему был оставлен номер оперативного телефона, по которому он мог в любое время связаться с оперработником.

Внимание опергруппы, работавшей по делу, было обращено на неожиданный приезд из Франции в Москву некоей Чернявской, с которой Огородник поддерживал в прошлом довольно близкие отношения.

Чернявская длительное время проживала в Париже и якобы преподавала в Сорбонне. В то время мы еще не знали, действовал ли Трианон один или в группе со связником. После безуспешных попыток найти Огородника она выехала на отдых в Кутаиси. В процессе предварительного изучения было установлено, что она близко знакома с уже упоминавшейся женой секретаря ЦК КПСС Тамарой Михайловной Русаковой. Для продолжения мероприятий по ее проверке по месту отдыха вылетел заместитель начальника отдела полковник Е.Н. Винокуров. Наши опасения не подтвердились. Проведенная с ней в дальнейшем беседа ничего интересного нам не дала. Однако Чернявская была предупреждена, что без нашего согласия во Францию она не вернется. Для подстраховки через ОВИР ей был временно закрыт выезд из СССР. Осуществление договоренности с руководством ОВИР было поручено мне, что и было сделано.

Впоследствии было установлено, что Чернявская к преступной деятельности Огородника действительно никакого отношения не имела, и несколько позже она возвратилась в Париж.

Непросто было и с Николаем Дымовым, который настойчиво разыскивал Огородника.

С одной стороны, его можно было понять. 21 июня он передал Огороднику материалы Тихоокеанского конгресса молодежи, по которым тот должен был составить в кратчайшее время заключение. И вдруг - неожиданность. Огородник, даже не предупредив его хотя бы телефонным звонком, бесследно исчез. Его нет ни дома, ни в МИД, где Дымову говорили, что тот в командировке. Наблюдением было установлено, что Дымов не стал пользоваться домашним телефоном, а каждый раз звонил по телефону-автомату. Это несколько настораживало, тем более что он был наиболее близкой связью Огородника. И все-таки, несмотря на определенную угрозу, которую он собой представлял, было принято решение в какой-либо контакт с ним не вступать и ограничиться лишь наблюдением.

Определенную проблему создала нам и Ольга Фомина, так как она, одна из первых потеряв из вида Огородника, начала проявлять беспокойство. После долгих раздумий руководством было решено установить с ней оперативный контакт и на время проведения дальнейших мероприятий вывезти ее за пределы Москвы в один из пансионатов или домов отдыха КГБ СССР.

Эта работа была поручена мне и жене Удалова - капитану Эльвире Удаловой, сотруднице одного из подразделений главка.

Ольгу сообщение о смерти Огородника привело почти в шоковое состояние. И это вполне можно было понять. Жила с матерью в небольшом достатке. По окончании школы ей удалось устроиться на работу в приличное место, немного приодеться. А потом знакомство с солидным дипломатом, предложение стать его женой и уже назначенный на 5 августа день бракосочетания… Радужные мечты… И вдруг все рухнуло.

Придя в себя, она в ответах на поставленные вопросы сообщила кое-какие интересные сведения о поведении Трианона, показала места остановок во время поездок по городу на автомашине, которым она в свое время не придавала серьезного значения.

В конце концов она согласилась вместе с Удаловой выехать на некоторое время в один из домов отдыха КГБ в Московской области. Я пару раз навещал ее там для того, чтобы поддержать морально, а попутно и решить некоторые вопросы, связанные с возникшей ситуацией. Позже эта обязанность была возложена на Удалова, по его настоятельной просьбе. О том, что Удалов был патологически ревнив, знали все, и этому никто не удивился. А надо мной даже немного подшучивали.