Теория образования государства хорив щек лыбедь. Версия Новгородской летописи. Сказание про землю русскую-полянскую

Сообщение летописи о трех братьях – основателях Киева безусловно основано только на народном предании. Летописец даже не пытается датировать время их жизни – оно теряется во тьме времени.

Тем интереснее, что это сообщение получает известное подтверждение и даже датировку в чужеземном источнике. Именно, армянский историк VII века Зеноб Глак рассказывает об основании Куара (Киева, называемого в древности иностранцами Куабой) в стране полуни (поляне) Куаром, Ментеем и Хереоном.

Хотя имена сильно изменены, но сходство все же столь заметно, что о случайном совпадении говорить не приходится. Очевидно, что легенда об основании Киева каким-то путем очень давно попала на Кавказ и попала в местную летопись.

Замечательно то, что это предание записано в Армении уже в VII веке, тогда как в русской летописи оно упоминается только в начале XI века. Срок в 400 лет – весьма почтенный. Но когда эта легенда впервые попала на Кавказ? Не исключена возможность, что трех киевских братьев мы должны отнести еще глубже VII века.

Во всяком случае, это указание дает некоторые надежды на возможность нахождения и других сведений, касающихся древней русской истории в столь малоизвестных источниках, как армянские, грузинские, древнееврейские, арабские, а особенно греческие источники. В сущности, давно уже пора начать «раскопки» и по таким источникам, раскопки поучительные и систематические.

Так как о трех братьях более ничего не известно, то мы остановимся на филологической стороне вопроса, которая все же может пролить хотя бы слабый дополнительный свет. Прежде всего, все три имени безусловно славянские.

«Кий» до сих пор живет полной жизнью в украинском языке, означая длинную, тонкую, прямую жердь; уцелело это слово и в русском языке, но только в одном узкоспецифическом значении – «бильярдный кий». Конечно, древнерусское произношение было «Кый». Это имя, как и все в старину, было, в сущности, кличкой, прозвищем.

Имя «Щек» не поддается столь ясной расшифровке; возможно, что есть какая-то связь с «щекой», «щекотом» и т. д. Славянская специфичность этого слова не подлежит ни малейшему сомнению. Для армянина это слово, вероятно, было столь труднопроизносимым, что было употреблено совершенно другое слово (возможно, что слово «Ментей» является только переводом славянского значения слова «Щек»).

Вюобще, приходится удивляться, что даже самые легкопроизносимые русские слова в устах иностранцев подвергаются значительной переделке. Кажется, чего проще и звучнее: «Ярослав», а между тем скандинавские саги сделали из него «Эрислейф»’а.

я этим, что значение слова в точности не уловлено. Корень слова «хорь» (хорек) (вспомните «Хорь и Калиныч»), лицо, бывшее сыном или потомком Хоря, было «Хоревом», или, согласно древнерусской фонетике, более удержанной до сих пор в украинском языке, Хоривом – т. е. хоривым сыном. В данном случае третий брат имел не кличку, а имя, основанное на принадлежности к данной семье.

Таким образом, если Кый, Щек и Хорив были братьями, то в имени третьего брата отразилось и имя их отца, т. е. самым древним киевлянином и славянином Киевской Руси был некий «Хорь».

Возможно, что имена братьев есть только сохранившаяся в народной памяти цепь лиц, игравших важную роль в жизни Киева и превращенных в братьев уже значительно позже. Однако то, что армянский летописец имел дело уже с тремя братьями, заставляет думать, что три упомянутые лица все же были действительно братьями.

Здесь небесполезно упомянуть, что современная украинская форма «хорь» будет «тхор»; которая из них «чище» и древнее, сказать трудно, этой разницы, однако, при расшифровке разных названий не следует упускать из виду.

Археологические данные показывают, что на территории Киева до конца X века существовало три древнейших поселения, которые затем слились. Возможно, что каждое из них носило имя брата-основателя. И до сих пор в районе древнего Киева мы имеем гору Щекавицу, Хоревую улицу и т. д. Эти три поселения, слившись вместе, объединились под одним названием Киев – очевидно, именем большего поселения.

Совпадение трех поселений с тремя братьями, приуроченность их имен именно к старому Киеву, свидетельство летописи – все это заставляет смотреть на легенду с большим вниманием, ибо в ней чувствуется историческая действительность.

Также не лишено значения глухое указание летописи о путешествии Кыя в Царьград, о почете, оказанном ему там царем (интересна также ремарка летописца, что который царь принимал Кыя – ему неизвестно, – в легендах таких ремарок не делают). Очевидно, поездка Кыя не была приватная поездка, а поездка представителя, – отсюда и почет, ему оказанный.

Не лишено значения замечание летописи, что Кый хотел осесть на Дунае, но неудачно: местные жители ему этого не позволили, но, мол, место «Киевца» люди знали. В этом указании обращает внимание странное совпадение желаний Кыя и Светослава – не отзвук ли это старинной связи киевских славян с Дунаем?

Карпов А. Ю.

КИЙ, легендарный основатель Киева, князь полян - славянского племени, занимавшего земли в среднем течении Днепра.

Сведения о Кие приводятся в «Повести временных лет», причем рассказ этот давно стал хрестоматийным. «…Было трое братьев, - сообщает летописец в начальной, недатированной части летописи, - одному имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив, и сестра их Лыбедь. Кий сидел на горе, где ныне увоз Боричев (то есть на так называемой Старокиевской горе. - А. К.), а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щекавица, а Хорив - на третьей горе, которая прозвалась от него Хоревицей. И построили город во имя брата своего старшего, и нарекли имя ему - Киев. Был около города лес и бор великий, и ловили зверя; были мужи те мудры и разумны, назывались полянами, от них же поляне в Киеве и до сего дня». Во времена летописца, т. е. в XI веке, не все считали Кия князем. «Иные же, несведущие, говорят, что Кий перевозчик был, - продолжает летописец свой рассказ, - был-де у Киева тогда перевоз с той стороны Днепра, потому и говорили: “На перевоз на Киев”». Но сам летописец такую версию с негодованием отвергал, приводя дополнительные, весьма важные сведения об основателе стольного города Русского государства: «Если бы был перевозчик Кий, то не ходил бы к Царьграду. Но этот Кий княжил в роде своем, и когда приходил к царю (византийскому императору. - А. К.), то, говорят, великую честь принял от царя… Когда же возвращался обратно, пришел к Дунаю, и полюбил место то, и срубил городок небольшой, и хотел поселиться там с родом своим, но не дали ему этого живущие там; так и доныне называют дунайцы городище - Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, здесь и жизнь свою закончил; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь здесь скончались. И после этих братьев стал род их держать княжение у полян…» Еще раз автор летописи возвращается к именам трех братьев ниже, рассказывая о начале княжения в Киеве Аскольда и Дира (середина IX века). На вопрос о том, «чей это городок», жители Киева отвечали: «Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их род…» В «Польской истории» Яна Длугоша, автора XV века, использовавшего в том числе и русские летописи, род Кия доведен до Аскольда и Дира, которые названы их прямыми потомками, но это, по всей вероятности, не что иное, как домысел польского хрониста.

Более поздние русские книжники расцвечивали летописный рассказ совсем уж фантастическими подробностями. Так, в легендарном повествовании о начале Руси из московского летописца XVII века («Начало русских князей, отчего зачалось русское княжение») Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь представлены «лютыми разбойниками», изначально жившими в Великом Новгороде во время княжения там Олега Вещего (середина - вторая половина IX века) и разбойничавшими «во граде и по селам». Схваченные и посаженные в «поруб» (тюрьму) вместе с женами, детьми и всем своим «родом», «всех их числом до тридесят душ», они упросили выпустить их, пообещав навсегда уйти «из града сего». Братья добрались до Днепра и поселились на месте будущего Киева, основав здесь первый, малый град - Киевец. «И по сем Кий и весь род его нача делати землю руками своими, и нача славно житии; и прихожаху к ним многие люди со всех стран и веселяхуся ту с Кием…» Так продолжалось до тех пор, пока посланные из Новгорода в Царьград бояре Олега Вещего Аскольд и Дир не убили Кия и его братию, позавидовав «красоте места того» и построив здесь новый град Киев - «больше первого».

Это последнее повествование представляет исключительно литературный интерес. А вот рассказ «Повести временных лет» по-прежнему вызывает повышенный интерес историков, заставляя их спорить о личности легендарного Кия.

Нет сомнений, что имена братьев и сестры Кия - Щека. Хорива и Лыбеди - представляют собой так называемые эпонимы, то есть искусственно образованные имена, объясняющие то или иное географическое название. (Имя Лыбедь образовано от названия одноименной киевской речки; остальные имена - от названий киевских возвышенностей.) Однако сам Кий скорее всего является реальной исторической фигурой; во всяком случае, приводимые летописцем сведения однозначно свидетельствуют об этом. Но вот относительно даже примерного времени его жизни единого мнения у историков нет, причем разброс датировок чрезвычайно велик. «Повесть временных лет» в начальной своей части никаких дат не приводит. Новгородский же летописец датировал основание Киева 854 годом, в соответствии с этим часть историков относит деятельность Кия к IX веку. С другой стороны, в поздней советской историографии возобладало мнение, согласно которому Кий жил в VI веке нашей эры или даже на рубеже V-VI веков и был современником византийского императора Юстиниана I (527-565) или кого-то из его предшественников, с которыми поддерживал самые тесные дипломатические отношения. Б. А. Рыбаков, который и обосновывал эту точку зрения в своих многочисленных работах, считал Кия крупным политическим деятелем европейского масштаба. Им же была предпринята попытка с максимальной точностью определить время возникновения Киева; результатом его разысканий, поддержанных властью, стало широко отмечавшееся в 1982 году 1500-летие (!) Киева. Ныне, однако, гипотеза Б. А. Рыбакова отвергается большинством историков как несостоятельная. Никакими конкретными данными она не подтверждается; сведений о существования к V-VI векам н. э. Киева или о каких-либо киевских (полянских) князьях этого времени в источниках нет. К сожалению, не проясняют вопрос и археологические материалы, поскольку они также противоречиво истолковываются исследователями. С наибольшей уверенностью возникновение Киева как города можно датировать временем не ранее VIII-IX веков.

Недостаток сведений в русских источниках способствовал возникновению и других гипотез относительно личности основателя Киева. Так, еще в 1928 году выдающийся отечественный языковед академик Н. Я. Марр указал на параллель к тексту «Повести временных лет» в древнем армянском источнике - так называемой «Истории Тарона», которая была составлена в VIII веке епископом Иоанном Мамиконяном. Здесь также приводится предание о трех братьях с похожими именами - Куаре, Мелтее и Хореане, и о построении ими города в области Палуни (стране полян?). Гипотеза Марра получила распространение в отечественной литературе; в частности, она послужила одним из подтверждений гипотезы Б. А. Рыбакова. Однако приходится констатировать, что армянское предание о трех братьях - основателях армянского рода Мамиконянов, покровительствовавшего армянскому монастырю Святого Иоанна Предтечи (собственно, «История Тарона» и представляет собой историю этого рода и этого монастыря), не имеет к киевскому преданию ни малейшего отношения. Оба предания представляют собой лишь внешне схожие местные топографические легенды, в которых имена легендарных основателей тех или иных географических объектов привязаны к их существующим названиям. Тем более что легенды о братьях - основателях городов - принадлежат к числу наиболее распространенных в мировом фольклоре и встречаются у самых разных народов. Сходство имен здесь совершенно случайное.

Другая гипотеза относительно происхождения Кия была выдвинута в 80-е годы прошлого века американским востоковедом О. Прицаком, который обосновывал хазарское происхождение основателя Киева. По мнению исследователя, Кий (Куйа) был хазарским вазиром (военачальником) хорезмийского происхождения; в последнее десятилетие IX - первое десятилетие X века он занимал должность главы вооруженных сил Хазарской державы; именно он основал крепость в Берестове, получившую его имя, и разместил там хазарский (оногурский) гарнизон. (В отличие от других исследователей, Прицак возводит название урочища Угорское близ Киева не к уграм (венграм), которые, по летописи, «идоша… мимо Киева горою, еже ся зовет ныне Угорьское», а к кочевникам-оногурам, воевавшим в составе хазарского войска.) Имя и должность этого Куйа (Кия) Прицак устанавливает исходя из имени хазарского вазира Ахмада бен Куйа (то есть сына Куйа), упомянутого арабским историком X века ал-Масуди: должность вазира была наследственной, и, соответственно, можно считать, что Ахмад унаследовал ее от отца.

Однако и эта гипотеза не выглядит сколько-нибудь убедительной. Утверждение о хазарском происхождении Кия и его династии О. Прицак основывает на явно ошибочном чтении одного из списков «Повести временных лет» (а именно Лаврентьевского) относительно полян: «…и мы седим, платяче дань родом их (Кия, Щека и Хорива. - А. К.) козаром». (В Хлебниковском списке: «…а мы седим род их и платим дань козаром»; в Ипатьевском: «…а мы седим в городе их и платимы дань козаром»; в Радзивиловском: «…а мы седим, платяче дань козаром».) Но такое чтение явно противоречит всему тексту «Повести временных лет», в которую включены рассказы об «обидах», чинимых полянам другими племенами, в том числе и хазарами, уже после смерти всех трех братьев, и о «хазарской дани», наложенной на потомков Кия. Едва ли можно согласиться и с хорезмийским (хазарским) происхождением имени Кий, равно как и с иранским или алтайским (также предлагавшимися в историографии), особенно учитывая распространение схожих названий в собственно славянском мире (ср. польскую Куявию, Киевец на Дунае и др.). Славянский корень в этом имени увидеть, пожалуй, гораздо проще.

Источники и литература

«Повесть временных лет».

Новгородская Первая летопись младшего извода.

Ромодановская Е. К. Русская литература на пороге Нового времени: Пути формирования русской беллетристики переходного периода. Новосибирск, 1994 («Начало русских князей…»).

Рыбаков Б. А. Город Кия // Вопросы истории. 1980. № 5

Сахаров А. Н. Кий: легенда и реальность // Вопросы истории. 1975. № 10.

Марр Н. Я. Книжные легенды об основании Куара в Армении и Киева на Руси // Известия Государственной академии истории материальной культуры. Т. 3. Л., 1928. С. 257-287 (то же: Марр Н. Я. Избранные работы. Т. 5. М.; Л., 1935. С. 44-66).

Еремян С. Т. О некоторых историко-географических параллелях в «Повести временных лет» и «Истории Тарона» Иоанна Мамиконяна // Исторические связи и дружба украинского и армянского народов. [Вып. 2.] Киев, 1965.

Мюле Э. К вопросу о начале Киева // Вопросы истории. 1989. № 4.

Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. М.; Иерусалим, 1997.

Петрухин В. Я. Русь и Хазария: к оценке исторических взаимосвязей // Хазары (Евреи и славяне. Т. 16). М., 2005.

Киев – столица Украины, расположен на реке Днепр. Один из крупнейших городов Европы. Киев был столицей Древнерусского государства и в силу своего значения его даже иногда называют «матерью городов русских».

Сегодня Киев – это не только исторический город, но и современный мегаполис с современной инфраструктурой, высотными зданиями и шикарными гостиницами (Например, http://superhotel.kiev.ua, гостиница)

Топонимика Киева

По одной из версий, Киев был основан легендарным вождем днепровских полян Кием. Согласно «Повести временным лет» Кий вместе со своими братьями Щеком, Хоривом и сестрой Лыбедью, построил город на правом берегу Днепра. В честь старшего брата Кия и был назван Киев. Однако эта версия возникновения топонима подвергается критике некоторыми топонимистами, которые считают легенду об основании города лишь этимологическим мифом, призванным объяснить названия киевских местностей.

Отрывок в «Повести временных лет», посвященный Кию:

Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они все своими родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И были три брата: один по имени Кий, другой - Щек и третий - Хорив, а сестра их - Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев. Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

Некоторые же говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил. Когда же возвращался, пришел он к Дунаю, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему живущие окрест; так и доныне называют придунайские жители городище то - Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

И после этих братьев стал род их держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане…

Перевод Лихачева Д.С.

Существуют и другие версии легенды о Кие: армянский, новгородский и фрагмент Яна Длугоша, которые рассказывают о князе и его династии более подробно. Что из них правда, а что вымысел, остается загадкой по сей день.

Известное предание, которым «Повесть временных лет» предваряет историю о начале Русской земли, гласит, что у полян, «живущих особь и владеющих родами своими на своих местах», были три брата — Кий, Щек и Хорив, а сестра их звалась Лыбедь. Поначалу Кий сидел на горе, где впоследствии возник Боричев взвоз, Щек на горе, которая получила название Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по его имени Хоривицей. Затем младшие братья возвели град во имя брата своего старейшего и нарекли имя ему Киев. Был вокруг города лес и бор велик, с охотничьими угодьями. Невегласы (несведущие люди), замечает летописец, говорят, что Кий не княжеского рода, а был простым перевозчиком на Днепре. Но это не так: если бы Кий был перевозчиком, то не ходил бы с войском к Царьграду, а ведь он ратовал многие страны и с константинопольским царем подписал мирный договор и великую честь принимал от него и ото всех. Ходил он также к Дунаю на болгар и возлюбил сии места и срубил град, желая сесть там с родом своим. Тамошние ратные люди прогнали его, но городок тот и доныне нарицается Киевец Дунайский. Ходил Кий после того на камских болгар, победил их, а возвратясь в Киев, помер; тогда же братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь скончались.
Легенда эта многократно исследовалась с самых разных позиций. Прежде всего историков интересовали имена братьев-основателей. Славянское происхождение имени старшего из братьев, Кия, устанавливается с достаточной степенью очевидности. Одно из значений древнерусского слова «кий» (в архетипе звучало как «кув») — палица, молот* — указывает на его связь с кузнечным ремеслом, секретами которого, в понятии людей архаичных обществ, владели боги, герои и кудесники. Не случайно впоследствии на Украине бытовала легенда о кузнеце-змееборце, который победил змея, обложившего страну поборами, впряг его в плуг и вспахал землю; из борозд возникли Днепр, днепровские пороги и валы вдоль Днепра (Змиевы валы) [Иванов В. В., Топоров В. Н. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 222].

* Б. А. Рыбаков замечает, что «…в этом смысле имя основателя Киева напоминает имя императора (правильнее, короля. - С. Ц.) Карла Мартелла - Карл Молот (Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 25).

В отношении Щека В. К. Былинин предложил тюркскую этимологию: «Имя Щек, Щека, возможно, — славянизированное произношение тюркской лексемы “cheka”, “chekan” (боевой топор, секира)…» [Былинин В. К. К вопросу о генезисе и историческом контексте летописного «Сказания об основании Киева» // Герменевтика древнерусской литературы X - XVI вв. М., 1992. Сб. 3. С. 18.]. Действительно, известен болгарский вельможа Чок, живший в начале IX века. В венгерских хрониках также встречается имя Шок (Saac). Но еще более вероятно происхождение «горы» Щековица от славянского слова щеки в значении «крутые, гористые берега реки».

Наконец, Хорива языковеды связывают с ирано-авестийским словом huare — солнце [Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). М. 1999. С. 70.]. Предлагается еще библейское прочтение этого имени — по названию горы Хорив в Аравийской пустыне, чьим восточным хребтом является Синай. Однако этот вариант маловероятен, поскольку предполагает совсем иной культурно-религиозный подтекст.

Таково «этимологическое» прочтение легенды об основании Киева.

Однако вряд ли можно говорить о подлинной историчности этих персонажей, особенно братьев и сестры Кия, которые не играют никакой самостоятельной роли и умирают скопом сразу после смерти старшего брата. Вероятнее всего, мы имеем дело с типичным случаем «народной этимологии» — стремлением объяснить происхождение Киева, местных урочищ (Щековицы, Хоривицы) и реки Лыбеди путем создания соответствующих мифологических героев.

На легендарные корни истории о Кие указывает и «История Тарона» (Тарон — историческая область Великой Армении, на территории современного турецкого вилайета Муш) — произведение VII или VIII в., приписываемое двум авторам: сирийскому епископу Зенобу Глаку и Иоанну Мамиконяну, настоятелю монастыря Сурб-Карапет. Здесь также содержится предание о трех братьях, причем имена двух из них покажутся нам удивительно знакомыми.

Итак, полулегендарный царь Валаршак (из парфянского рода Аршакидов, наместник провинции Армения, живший на рубеже III—II вв. до н.э) приютил в своих владениях двух братьев — Гисанея и Деметра, князей индов, изгнанных врагами из своей страны. Но спустя пятнадцать лет Валаршак сам казнил их за какую-то провинность. Убитым братьям наследовали их сыновья — Куар, Мелтей (Мелдес) и Хореан. «Куар , — говорится на страницах «Истории Тарона», — построил город Куары, и назван он был Куарами по его имени, а Мелтей построил на поле том свой город и назвал его по имени Мелтей; а Хореан построил свой город в области Палуни и назвал его по имени Хореан. И по прошествии времени, посоветовавшись, Куар и Мелтей и Хореан поднялись на гору Каркея и нашли там прекрасное место с благорастворением воздуха, так как были там простор для охоты и прохлада, а также обилие травы и деревьев. И построили они там селение …»

Замечательно, что летописное сказание не только сохраняет в узнаваемом виде имена двух братьев из армянской легенды, но, наряду с этим, точно воспроизводит этапы строительной деятельности армянской троицы (Кий, Щек и Хорив также вначале «сидят» каждый в своем «граде», а потом строят общий — в честь старшего брата, Кия) и даже копирует природные условия, среди которых возникает четвертый, главный город, и хозяйственные занятия его обитателей — «лес и бор велик» вокруг Киева, где Кий, Щек и Хорив «бяху ловяща зверь».

Вопрос о том, почему киевский и армянский летописцы, разделенные между собой тысячами верст и несколькими столетиями, рассказывали почти слово в слово одну и ту же историю, не имеет четкого ответа. Разумеется, не приходится говорить о заимствовании древнерусского предания армянскими летописцами. Изложенная в «Истории Тарона» легенда вполне самобытна, поскольку имеет неоспоримые местные корни. Уже в пантеоне Ванского царства (другое название — государство Урарту, IX-VI вв. до н. э.) известно божество Куэра/Куар, связанное, по-видимому, с культом грозы и плодородия [Арутюнова-Федонян В. А. Божество грома в Тароне // Вестник ПСТГУ III: Филология 2008. Вып. 4 (14). С. 16, 17, 20 - 22; Еремян С.Т. О некоторых историко-географических параллелях в «Повести временных лет» и «Истории Тарона» Иоанна Мамиконяна // Исторические связи и дружба украинского и армянского народов. Киев, 1965. С. 151 - 160.]. Ономастика Переднего Востока сохранила и созвучные имена: Мелде (ныне село Мехди в Западной Армении), Харив (Герат), Хореан/Хоарена (в Мидии), города Мелитта и Кавар, библейский город Харран и народ хорреев, теофорное имя Малкату (дочь ассирийского бога Бел-Харрана), наконец, армянский княжеский род Палуни и одноименная историческая область в Великой Армении.

Однако таким же маловероятным выглядит и обратное предположение — о переносе легенды из Армении в древнюю Русь, в пользу чего нет решительно никаких исторических свидетельств. И главное, топоним «Киев» и производные от него названия относятся не к одному древнерусскому, а к общеславянскому ономастикону. Ведь помимо Киева на Днепре в Х - XIII вв. в землях южных, западных и восточных славян возникло более семи десятков Киевов, Киевцов, Киевичей, Киевищ и т.д. [Ковачев Н. П. Средновековното селище Киево, антропонимы Кий и отражението му в бъларската и славянската топонимия // Известия на Института за български език. Кн. XVI. София, 1968].

Стало быть, необходимо либо признать принадлежность предания о Куаре/Кие к общеиндоевропейскому мифологическому фонду, либо искать культурных посредников, которые могли содействовать распространению предания в Армении и среди славян. На эту роль подходят, например, венеты. Страбон упоминает не только о западном направлении миграции венетов из Пафлагонии в Европу, но также пишет о движении части венетских племен на восток. Его взгляд прослеживает их путь вплоть до Каппадокии, за которой в XIII - VII вв. до н. э. начиналась область, занятая урартскими племенами. В связи с этим обращают на себя внимание отцы Куара, Мелтея и Хореана из армянской легенды — князья-инды, которые напоминают о купцах-индах, плавающих, согласно римским писателям, на европейском севере по «Индийскому океану» («Венедскому морю»). Возможно, в обоих случаях речь идет о виндах, венетах.

Если интересующее нас предание входило в состав венетского эпоса, то славяне могли познакомиться с ним в период венетского господства в Польском Поморье (кстати, не исключено, что связь города Куара/Кия с землей Палуни/полян относится к архетипу легенды — еще одна причина появления летописных «полян» на киевских «горах», среди «бора и леса»). Став частью славянских преданий, легенда о трех братьях в дальнейшем подверглась переосмыслению применительно к истории древней Руси: замена Мелтея на Щека удостоверяет эту ее позднейшую «историзацию». Впрочем, все это на правах гипотезы.

Интересна и связь древнерусского Кия с Дунаем (походы на Царьград, основание Киевца Дунайского). Византийский памятник VII в. «Чудеса Димитрия Солунского» знает князя Кувера, князя славянской области Срем (Сирмий) в Хорватии, куда он был вынужден переселиться из Северного Прикарпатья. Будучи подданным аварского кагана, Кувер восстал против аваров, нанес им несколько поражений и попытался основать княжество на византийских Балканах в районе Фессалоник (Солуни), но потерпел неудачу.

Таким образом, похоже, что создатели древнерусского сказания о Кие использовали фрагменты эпоса дунайских славян о князе Кувере — возможном кандидате на роль основателя упомянутого в летописи Киевца Дунайского. Впрочем, попытки локализации этого топонима не имели успеха. Надо заметить, что средневековый Дунай и его притоки пестрели «Киевами», только на участке между городами Велико-Тырново и Русе их было несколько.

Цветков С. Э. Начало русской истории. С древних времен до Олега. М., 2011. С.287-292.

Владимир Кириллович Малик

Князь Кий

И были три брата: один по имени Кий, дру-

гой - Щек и третий - Хорив и была сестра у

них Лыбедь.

Сидел Кий на горе, где ныне подъём Боричев,

а Щек сидел на горе, которая ныне зовётся Ще-

ковица, а Хорив на третьей горе, которую про-

звали по нему Хоривицей. И срубили они городок

во имя старшего своего брата и назвали его Киев.

И был кругом города лес и бор велик, и лови-

ли там зверей. И были те мужи мудры и смыслен-

ны, и звались они полянами, от них поляне и

до ныне в Киеве.

«Повесть временных лет»

Четыре всадника в белых рубахах, у каждого в руке зажато короткое копьё, выскочили из густой рощи и помчались наперерез табуну сайгаков, что поднимались после водопоя по узкой тропинке на крутой берег. Испуганные животные на мгновение замерли. Куда бежать? Где спасение? Тут же табун разделился. Одни - что были позади - попрыгали в воду и поплыли к противоположному берегу, а остальные жёлтым вихрем метнулись в степь.

Но ещё быстрее просвистели в воздухе острые копья. И каждое из них нашло себе жертву! Четыре сайгака упали в мягкую траву, забились в предсмертных судорогах. Их жалобные крики рассекли полуденную тишину.

Один из всадников, пожилой, с длинными седыми волосами, спрыгнул с коня, вынул из кожаных ножен острый с широким лезвием нож.

Не мешкайте, отроки! Перережьте жилы и выпустите лишнюю кровь, чтоб не испортила мяса. Да глядите - не повредить бы шкуры!

Отроки, у двоих из них уже пробивались рыжеватые бородки, тоже выхватили ножи и подбежали к своей добыче. Ловкие взмахи - и из надрезов на шеях струйками потекла ярко-красная кровь.

Охотники вытерли о траву ножи, стянули добычу в одно место. Старший наступил ногой на сайгака, поднял вверх тяжёлые узловатые руки. Седая грива волос шевелилась под лёгким дуновением ветерка. Из-под лохматых, седых бровей, резко выделявшихся на смуглом морщинистом лбу, в небо смотрели по-молодому лучистые глаза.

О ясноликий Хорос-Световид , и ты, грозный Перун слышите вы меня?… Это я - старейшина рода росов, что из племени полян, богобоязный Тур, обращаюсь к вам… Благодарствую, боги, за то, что вложили в мои руки силу, а глазам - дали зоркость! А ещё благодарствую за то, что послали под моё копьё и под копья моих сынов - Кия, Щека и Хорива - желанную добычу! Часть её по праву принадлежит вам, боги, и вы получите жертву, как только мы вернёмся домой…

Тур поклонился и вновь пристально посмотрел на синее безоблачное небо, где ослепительно светило солнце, и велел сыновьям собираться в обратный путь.

Братья переглянулись, и вперёд выступил Кий.

Отче, добыча наша велика… Боги помогли нам, и мы, исполненные благодарности, можем возвращаться назад. Пожалуй, ни один ловец из нашего рода не сможет сегодня похвалиться таким успехом… Но согласись, отче, не только за мясом и шкурами вышли мы в степь! Хвала богам, есть у нас и кони, коровы, и овцы, и разной птицы в достатке! Забили бы овцу или быка - вот и имели б мясо… Нам хочется ещё порезвиться в степи, погонять зверя, пострелять из лука, размять застоявшихся скакунов. А заутра вернёмся домой, отче. Позволь!…

Дозволь, отче, - вторили ему Щек и Хорив.

Старый Тур глянул на сынов. Тёплая волна подкатила к сердцу. Они стояли рядом, ожидая отцовского ответа. Три красавца - как три тугих молодых дуба! Такие похожие - и такие неодинаковые… Вот одесную стоит Кий - старший. Надежда и гордость старейшины и всего рода. Как он похож на него, на своего отца в молодости. Высокий, стройный, широкоплечий. Загорелое румяное лицо. Открытый взгляд голубых, как небо, глаз, обычно тёплый и ласковый, но в гневе непреклонный и твёрдый, как кремень. Над высоким чистым челом - тяжёлая грива русых волос… Сразу видно из какого он рода. Ведь среди русов почти все белокурые и светлоглазые. Недаром говорят, что по-ромейски слово «рус» или «рос» означает красный, рыжий, светлый. Может, потому и наша светловодная Рось так названа? И род наш тоже - русь!… Но ни у кого нет таких белокурых кудрей, как у Кия. Это он от покойной матери - Билицы. Билочки, как ласково он некогда назвал свою, теперь покойную, жену… Сколько же Кию лет? Пожалуй, двадцать и ещё один год!… Да-а, не мало. Женить пора! Да всё никак не выберет он себе девицы. Из-за забот по хозяйству, охоты да сражений всё некогда ему… Эх, как бежит время! И не заметил, как самому полсотни стукнуло. Ещё малость - да помирать пора. Мужчины редко доживают до такой старости. Разве что очень посчастливится… А так многие погибают ещё молодыми: на охоте, в битве, от хвори…

В середине стоит Щек. Он второй по возрасту. Ох, уж этот Щек! Не парень, а огонь! Горячий, вспыльчивый, порою просто неистовый! Только затронь - так и вспыхнет гневом! Никому не уступит, даже отцу… Зато как способен к музыке, к песне: запоёт на Росе - на Днепре эхо отзовётся. Лучше него никто не сыграет на свирели иль на гуслях. Без него парни и девчата не раскладывают костров в ночь на Купайла, не водят хороводы, не пускают венки по реке… А сейчас он непривычно смирен! Покорно склонил красивую кучерявую голову, отливающую свежей бронзой, опустил долу глаза. Но ему, Туру, известно: и теперь в прикрытых длинными ресницами зрачках сына скачут, как искры, озорные огоньки…

Затем отец переводит взгляд на младшего. Хориву семнадцать лет. У него на щеках и подбородке пока ещё золотистый пушок. В припухших губах заметна детская наивность, а в глазах, таких синих, как весенние пролески, - непостижимое удивление, словно он впервые видит мир. Однако, несмотря на молодость, у него сильные и умелые руки: куёт железо, готовит из него серпы и ножи, наконечники для копий и стрел, тешет дерево, месит глину и лепит из неё горшки и миски. А во время поприщ стрела из его лука летит на сотни шагов и там ещё имеет силу пронзить сыромятную шкуру быка…

Тур довольно прищурил глаза.

А как же я один, отроки, четырёх сайгаков дотяну до дома?

Кий сдержанно ответил:

Пешком, отче… У нас всего четыре коня. Положим на твоего Серого дичь и поведёшь его в поводу. Но ты на нас не сетуй. Может и нам выпадет в охоте удача, и поутру мы тоже будем пешими добираться до нашего Каменного Острова.

Нелегко мне старому тянуть на поводу коня, - пробурчал вроде бы сердито Тур, но тут же усмехнулся. - Да ладно. Оставайтесь! Но не зарывайтесь далеко, чтоб не попасть под стрелы гуннов!

Благодарствуем, отче, и не тревожься за нас, - поклонились сыновья. - Не попадёмся им, кони у нас быстрые!

Ну, собирайте меня в дорогу.

Братья стянули сыромятными ремнями ноги сайгаков и, связав их попарно, перекинули через спину коня. Щек подал в руки отцу повод, а Хорив - копьё, и Тур, не спеша, тронулся в путь.

Постояв на холме, пока отец не скрылся за ближайшим леском, братья сели на коней и поехали в противоположную сторону.

Перед ними раскинулась волнистая равнина. Среди яркой зелени трав то там, то сям темнеют островки рощиц и перелесков. Вспугнутые фырканьем коней, из-под ног взлетают степные птицы. Порой выскочит из куста заяц и, прижав уши, бросается со всех ног наутёк, а то в зарослях кустарника мелькнёт рыжий хвост лисы. Вдали вихрем проносятся косяки тарпанов - диких лошадей.

Но вся эта живность не привлекала внимания охотников. И только когда далеко впереди вспорхнуло несколько стрепетов и с тяжёлым шумом полетело над землёй, братья сняли с плечей луки и выхватили из колчанов стрелы. Стрепет - грузная но красивая птица - всегда заманчивая добыча. На него трудно охотиться: он умело прячется в густых травах и издали чувствует опасность. Но кому достанется такая добыча, тот вдоволь полакомится вкусным жареным мясом.