Страшные сказки вильгельма гауфа. Произведения Вильгельма Гауфа

Вильгельм Гауф
Сказки

Вильгельм Гауф

Вильгельм Гауф (Wilhelm Hauff, 1802–1827) родился в Штутгарте в культурной бюргерской семье. Он рано обнаружил необыкновенные способности рассказчика, увлекавшего как своих сверстников, так и взрослых.

В Тюбингенском университете, где Гауф изучал теологию, он стал продолжателем университетской литературной традиции, заложенной Уландом и его друзьями. Вскоре студенты полюбили его песни, написанные в духе "швабской школы".

В 1824 г. Гауф принял место гувернера в семье крупного военного чиновника, служившего когда-то в армии Наполеона. Для своих воспитанников юный учитель и начал писать свои "сказки". Ближайшие годы его жизни были наполнены работой над осуществлением новых творческих замыслов.

В середине 20-х годов Гауф стал одним из наиболее популярных молодых немецких писателей. Вместе с известностью пришла и возможность целиком отдаться литературному груду, а также осуществить заветную мечту - отправиться в путешествие по Европе. 1826 год прошел в странствиях по Германии и Франции; отголоски этих путешествий звучат во многих его произведениях, которые были написаны или начаты в это время.

Знакомясь с разными уголками родной земли, Гауф расширял и круг своих личных знакомств. Теперь среди друзей начинающего писателя были не только участники тюбингенского и штутгартского литературного мирка, поэты и писатели "швабской школы", но и несколько берлинских литераторов. Талантливый берлинский прозаик Виллибальд Алексис и известный литературный критик Фарнгаген фон Энзе тепло отнеслись к Гауфу. Завязалась искренняя дружба с замечательным поэтом-песенником В. Мюллером. Немало обещала Гауфу и деятельность в качестве редактора литературного отдела журнала "Morgenblatt" (должность им была принята но предложению известного штутгартского издателя Котта).

В 1827 г., вернувшись из странствований, Гауф женился на девушке, которую давно любил. Тяжелая болезнь внезапно скосила Гауфа в расцвете его творческой деятельности. Скончался он 18 ноября 1827 г. По семейному преданию, незадолго до кончины, в полубреду, он узнал о славной победе, которую соединенный флот европейских государств одержал над турецким флотом при Наварине. Гауф, как и многие другие либерально настроенные немецкие писатели, искренне сочувствовал борьбе греческого народа за свободу. Победа при Наварине означала приближение полного поражения Турции, торжество греческих патриотов. "Я должен рассказать об этом Мюллеру", - пробормотал смертельно больной писатель; его родные пришли в смятение от этих слов, так как Мюллер умер незадолго до этого.

Похороны Гауфа показали, что его любила молодежь Вюртемберга. Молодого писателя провожали в последний путь его собратья по литературе. Над его могилой говорили Г. Шваб, Уланд и другие писатели "швабской школы". Уланд оплакал поэта в выразительном стихотворении, назвав его "прекрасной весной, у которой не было осени". Г. Шваб стал первым издателем полного собрания сочинений Гауфа, вышедшего в 1830 г.

Литературная деятельность Гауфа развернулась в 20-е годы, когда вопрос о необходимости социальных преобразований в Германии продолжал оставаться на повестке дня. Освободительная война всколыхнула народные массы, способствовала укреплению национального самосознания, хотя и не разрешила важнейших социальных проблем. В солдатских песнях, литературной сказке и отчасти в романах Гауфа читатель сталкивался с патриотическими настроениями 1813 г.

Правда, либеральные принципы Гауфа не распространялись на многие вопросы современной жизни, и его критика официальных учреждений, феодальной и мещанской морали носила весьма умеренный характер. Бюргерская идеология оказала и на него свое влияние, что иногда приводило писателя к компромиссам. И все же именно неудовлетворенность гнетущей обстановкой феодальной Германии порождала в творчестве Гауфа настроения протеста.

Талант Гауфа сказался раньше всего в поэзии. Его песни - студенческие и солдатские - быстро завоевали широкую популярность.

В поэзии Гауфа нашли отражение многие стороны современной поэту действительности, но и сказались свойственные ему противоречия. Во многих стихах он отчетливо высказывает свои симпатии к простым людям (солдатам, крестьянам), довольно резко критикует феодальные порядки. В своих лучших социальных стихотворениях Гауф близок к антифеодальной поэзии Бюргера.

Не случайны поэтому в его стихах ("Страстное желание") призывы к свободе, хотя понимание свободы у поэта еще абстрактно. Гауф много говорит о нравственной чистоте человека, об идеале, о сердечных и братских отношениях между людьми, высказывает наивную веру в возможность примирения социальных противоречий. Поэт напоминает о силе народа, выражает надежду на пробуждение его самосознания. Особенно ясно эти тенденции сказываются в стихах, рассказывающих о простых людях и их тяготах ("Солдатская верность", "Солдатская любовь", "Больная", "Надгробная песня" и др.). Всем этим его лирика родственна социальной поэзии Шамиссо и Гейне.

Как собственные, так и народные стихи, включенные Гауфом в сборник "Военных и солдатских песен", свидетельствовали об определенных социальных симпатиях и демократизме его как поэта и собирателя песенного фольклора. Лирический герой Гауфа - это человек труда и мужества, верящий в справедливость, готовый к выполнению патриотического долга. Мягко, с большой теплотой поэт говорит о солдате, крестьянском парне, одиноко стоящем на часах в глухую ночь, разлученном с домом и возлюбленной. Многие стихи самого Гауфа выдержаны в стиле народных песен с характерными для них рефренами, мужественной интонацией, разнообразием поэтических размеров, звучностью рифм и богатством сравнений.

Но не поэзия была основной областью творчества Гауфа. Уже в начале 20-х годов он работает над жанром сказки, одновременно пробуя свои силы и в жанре сатиры в прозе. В этом отношении представляли интерес его "Мемуары Сатаны" - сборник сатирических очерков, объединенных образом рассказчика - насмешливым Сатаною.

"Мемуары Сатаны" ("Mitteilungen aus den Memoiren des Sa- tans", 1826–1827) выдержаны, как на то указывает сам Гауф, в традиции "Фауста" Гете. Мифологические образы и аллегории помогают уяснить ничтожество "реального" существования филистеров. В сатире запечатлены яркие социальные типы университетских фразеров-демагогов, буршей и "ресторанных политиков", против которых автор и направляет острие своей сатиры. Им писатель противопоставляет образ Гете, которого характеризует как подлинного патриота и крупнейшего писателя современности. Гауф остроумно пародирует не только бессмыслицу, алогичность поступков персонажей типа героев Гофмана (роман Гофмана "Эликсир дьявола"), но и пестроту, клочкообразность стиля некоторых писателей романтической школы; он прерывает повествование вставными новеллами, воспоминаниями, комментариями, юмористическими очерками, стихами и т. д.

Осенью 1825 г. был начат изданием роман Гауфа "Человек с Луны" ("Der Mann im Monde oder der Zug des Herzens ist des Schicksals Stimme") - произведение, вызвавшее оживленную и довольно острую дискуссию. Гауф опубликовал этот роман под фамилией Г. Клаурена - псевдонимом, за которым обычно скрывался берлинский советник Карл Гейн - известный автор сентиментальных, пошлых и бессодержательных романов из светской жизни, пользовавшихся широчайшим успехом в немецкой мещанской среде. "Человек с Луны" - история молодого аристократа графа Эмиля де Мартинис - выглядит как талантливая пародия на жалкий и претенциозный стиль Клаурена. Пародийная направленность романа ясна уже в самом названии его, передававшем характерную для Клаурена страсть к неожиданным внешним эффектам: "Человеком с Луны" Эмиля зовут потому, что он некоторое время живет в отеле, который называется "Луна".

Начиная изучать творчество писателя - уделите внимание произведениям, которые находятся на вершине этого рейтинга. Смело нажимайте на стрелочки - вверх и вниз, если считаете, что какое-то произведение должно находиться выше или ниже в списке. В результате общих усилий, в том числе, на основании ваших оценок мы и получим самый адекватный рейтинг книг Вильгельма Гауфа.

Вильгельм Гауф (1802–1827) – замечательный немецкий писатель-романтик, автор всемирно известных сказок для взрослых и детей. Книга «Маленький Мук и другие лучшие сказки» включает три альманаха выдающихся творений Вильгельма Гауфа. Сборники «Александрийский шейх и его невольники» и «Караван» полностью проникнуты духом Востока, а «Харчевня в Шпессарте» позволяет читателю проникнуться атмосферой Швабии и Шотландии. Гауф – уникальный автор, которому удалось сделать из распространенных сюжетов про призраков и бедняков, мстящих злым и жадным богачам, удивительные мистические шедевры, яркие и запоминающиеся. ... Далее

• 

  «Господин! Я по происхождению немец и прожил в ваших странах слишком мало, чтобы мог рассказать персидскую сказку или забавную повесть о султанах и визирях. Поэтому вам уж придется позволить мне рассказать что-нибудь о моем отечестве, что, может быть, тоже немного позабавит вас. К сожалению, наши повести не всегда так важны, как ваши, то есть они говорят не о султанах и государях, не о визирях и пашах, которые у нас называются министрами юстиции и финансов, тайными советниками и тому подобное, а обыкновенно очень скромны и относятся к гражданам, если не говорят о солдатах…» ... Далее

• 

  Без волшебных сказок Вильгельма Гауфа невозможно представить наше детство. Кто не помнит смешливого калифа, чуть не оставшегося на всю жизнь аистом, туфли-скороходы и ослиные уши Маленького Мука, мальчика Якоба, превращённого злой колдуньей в уродливого Карлика Носа?.. Эти сказки, пропитанные восточным колоритом, таинственные и страшноватые, грустные и одновременно полные юмора, – учат житейской мудрости… Учат тому, что богатство, бесконечное везение и праздность не сделают человека счастливым, а доброта, отзывчивость, трудолюбие помогут преодолеть любые соблазны, невзгоды и испытания! Калиф-аист Рассказ об отрубленной руке Спасение Фатьмы Маленький Мук Принц-самозванец Карлик Нос Как обезьяну принимали за человека Холодное сердце Приключения Саида Стинфольская пещера ... Далее

• 

  Истории, рассказанные путешественниками во время отдыха между длительными переходами каравана, вошли в этот сборник. Литературное наследие Гауфа заключается в трёх альманахах сказок, один из которых был выпущен его женой после его смерти, нескольких романах и поэмах. Эти произведения навсегда вписали имя Вильгельма Гауфа в историю мировой литературы. Его мистические, иногда страшные, иногда грустные сказки проникнуты духом Востока, но, в то же время, лишены обычной восточной мишуры. Он один из тех немногих авторов, кто умели сделать из заурядных легенд о привидениях и бедняках, наказывающих злых богачей, волшебные, яркие, запоминающиеся шедевры, которые интересно слушать и по сей день, как детям, так и взрослым. 0. Караван. Вступление. 1. Рассказ о калифе-аисте; 2. Рассказ о корабле-призраке; 3. Рассказ об отрубленной руке; 4. Спасение Фатимы; 5. Рассказ о маленьком Муке; 6. Сказка о мнимом принце; 7. Орбазан (финал). Цалевкос, Разносчик-Волшебник, Капитан судна – Виктор Власов, заслуженный артист РФ; Ибрагим, Султан Саауд, Леза, Злой Султан – Виктор Поляков; Калиф-Хасид – Алексей Шулин, заслуженный артист РФ; Мустафа – Юрий Григорьев, заслуженный артист РФ; Орбазан-Барух, Селим, Голос Пирата, Хозяин – Андрей Зенин, заслуженный артист РФ; Мансор – Василий Куприянов, заслуженный артист РФ; Старый Ахмед, Мук – Сергей Чурбаков, заслуженный артист РФ; Султанша, Длинноног – Лидия Леликова; Авхази, Фатима – Марина Гаранина; Индийская принцесса – Юлия Возлюбленная; Молодой Ахмед, Али Сиза, Собеседник – Александр Арютов; Душечка-Трещётка, Волшебная Собачка, Фатима-сестра Мустафы – Мария Мосина – Щепачёва; Мулей, Мурфа, Голос на рынке – Артём Мосин-Щепачёв; Омар, Начальник стражи – Илья Жданников; Сова, Лабакан, Капитан-Пират, Гасан (Карлик) – Михаил Леонцев. Инсценировка и постановка: Ирина Воскресенская Звукорежиссёр: Виталий Баев Музыка: Виталий Баев ... Далее

• 

  Далее

• 

  Далее

• 

  Далее

• 

  Далее

• 

  Cказка В.Гауфа полна волшебных превращений и с первых мгновений буквально завораживаtт неповторимым восточным колоритом. Трогательные истории учат добру, милосердию и уважительному отношению к людям. ... Далее

Роли исполняют: Сказочник – заслуженный артист России Рафаэль Клейнер Ахмед – артист Дмитрий Филимонов Ибрагим – заслуженный артист России Михаил Лобанов Мулей – народный артист России Александр Пожаров Капитан мертвецов – артист Андрей Ярославцев Одноглазый каюм – артист Сергей Кутасов Над аудиоспектаклем работали: Режиссер – Виктор Трухан Автор сценария – Игорь Жуков Композитор – Шандор Каллош Редактор – Жанна Переляева ... Далее

• 

  Вильгельм Гауф – выдающийся немецкий писатель. В его сказках бездна добродушного, веселого юмора, одинаково понятного и детям, и взрослым. Его «Альманах сказок на 1826 год», под именем «Сказок Гауфа», перепечатывался несчетное количество раз. Одна из сказок «Альманаха» – «Спасение Фатимы» – повествует о том, как прекрасная девушка по имени Фатима была похищена пиратами и продана в рабство. Ее брат Мустафа решает во что бы то ни стало спасти сестру из плена… ... Далее

• 

  В сказках Вильгельма Гауфа бездна добродушного, веселого юмора, одинаково понятного и детям, и взрослым. Разве можно забыть колдовской суп, превративший Якоба в уродливого карлика с кошмарным носом? А смешливого калифа, что чуть не остался на всю жизнь аистом? А Маленького Мука? Герои сказок если и попадают в затруднительные ситуации, то ненадолго. Немецкий писатель-гуманист был убежден, что никто не должен страдать вечно, право на милосердие имеют все – даже злодеи. ... Далее

Настоящее издание знакомит детей с произведениями замечательного немецкого писателя?романтика Вильгельма Гауфа (1802–1827). В него вошли волшебные сказки: «Рассказ об отрубленной руке», «Спасение Фатимы» и «Маленький Мук». Эти сказки – таинственные и завораживающие давно уже любимы детьми всего мира и всегда были особенно популярны в нашей стране. Вскоре он очутился за городом. Ему казалось, что он никогда так быстро не бегал прежде, точно кто-то силою толкал его; ему хотелось остановиться, но он не мог, туфли сами тащили его; он чуть не падал от усталости, и не знал, как быть, Наконец, он закричал: «стой!» – и туфли остановились. В изнеможении Мук бросился на землю; но все же он обрадовался своей находке. «– Не даром жил, хоть что-нибудь да заработал», подумал он и тут же на месте уснул. Рассказ об отрубленной руке Спасение Фатимы Маленький Мук ... Далее

В настоящее издание произведений замечательного немецкого писателя-романтика Вильгельма Гауфа (1802–1827) вошли волшебные сказки: «Караван», «Сказка о Калифе-аисте» и «Корабль-призрак». Умные, написанные с долей иронии, сказки давно уже любимы детьми нашей страны. – Какой у вас хорошенький носик, – проговорил калиф после долгого, удивленного молчания: – клянусь бородою самого пророка, я ничего подобного в жизни не видывал. Визирь низко поклонился. – Благодарю вас за такую похвалу. Осмелюсь сказать и я, что ваше степенство много выиграли в настоящем своем положении: будучи калифом, вы никогда не были так хороши… «Караван». Сказка. «Сказка о Калифе-аисте». «Корабль-призрак». Сказка ... Далее

• 

  «В городе Никее, на моей родине, жил человек, которого звали Маленький Мук. Хотя я был тогда мальчиком, я очень хорошо его помню, тем более что мой отец как-то задал мне из-за него здоровую трёпку. В то время Маленький Мук был уже стариком, но рост имел крошечный. Вид у него был довольно смешной: на маленьком тощем тельце торчала огромная голова, гораздо больше, чем у других людей. Маленький Мук жил в большом старом доме совсем один. Даже обед он себе сам стряпал…» ... Далее

• 

  «Александрийский шейх Али Бану был странным человеком. Когда он утром шел по городским улицам, обвитый чалмой из прекраснейшего кашемира, в праздничном платье и богатом поясе, стоившем пятьдесят верблюдов, когда он шел медленным, величественным шагом, мрачно наморщив лоб, нахмурив брови, опустив глаза и через каждые пять шагов задумчиво поглаживая свою длинную, черную бороду; когда он шел так в мечеть, чтобы читать верующим поучения о Коране, как этого требовал его сан, люди на улице останавливались, смотрели ему вслед и говорили друг другу: „Вот прекрасный, представительный человек“…» ... Далее

• 

  Одного моего друга…» ... Далее

• 
• 

  «Александрийский шейх Али Бану был странным человеком. Когда он утром шел по городским улицам, обвитый чалмой из прекраснейшего кашемира, в праздничном платье и богатом поясе, стоившем пятьдесят верблюдов, когда он шел медленным, величественным шагом, мрачно наморщив лоб, нахмурив брови, опустив глаза и через каждые пять шагов задумчиво поглаживая свою длинную, черную бороду; когда он шел так в мечеть, чтобы читать верующим поучения о Коране, как этого требовал его сан, люди на улице останавливались, смотрели ему вслед и говорили друг другу: „Вот прекрасный, представительный человек“…» ... Далее

• 

  «В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…» ... Далее

• 

  «В Никее, моем милом родном городе, жил один человек, которого звали Маленьким Муком. Хотя тогда я был еще очень молод, но могу представить его себе еще вполне хорошо, особенно потому, что однажды из-за него отец высек меня до полусмерти. Маленький Мук, когда я его знал, был уже стариком, но ростом всего в три или четыре фута, причем имел странную фигуру, потому что его тело, такое маленькое и изящное, должно было носить голову гораздо больше и толще, чем у других людей. Он жил совершенно один в большом доме и даже сам варил себе нищу, причем в городе не знали бы, жив он или умер – ведь он выходил только раз в месяц, – если бы в обеденный час из его дома не поднимался густой дым; но по вечерам часто видели, как он взад и вперед ходит по крыше, хотя с улицы казалось, что по крыше бегает одна только его большая голова…» ... Далее

• 

  Далее

• 

  «Мой брат Мустафа и моя сестра Фатьма были почти одинакового возраста. Брат был старше самое большее двумя годами. Они искренне любили друг друга и вместе содействовали всему, что могло облегчить нашему болезненному отцу тяжесть его старости. Когда Фатьме исполнилось шестнадцать лет, брат в день ее рождения устроил празднество. Он пригласил всех ее подруг, угостил их в отцовском саду изысканными кушаньями, а когда наступил вечер, пригласил их немного проехаться по морю на лодке, которую он нанял и по-праздничному украсил. Фатьма и ее подруги с радостью согласились, потому что вечер был прекрасный, и город, особенно вечером, если смотреть с моря, представлял великолепный вид. Но девушкам так понравилось в лодке, что они уговаривали моего брата ехать все дальше в море. Мустафа же неохотно соглашался, потому что несколько дней тому назад показался разбойничий корабль…» ... Далее

• 

  «Господин! Люди, говорившие до меня, рассказывали разные чудесные повести, которые они слышали в чужих краях. Я со стыдом должен сознаться, что не знаю ни одного рассказа, достойного вашего внимания. Но если вам не будет скучно, я расскажу вам удивительные приключения одного моего друга…» ... Далее

• 

  «Господин! Совсем не правы люди, думающие, что феи и волшебники существовали только во времена Гаруна аль-Рашида, властелина Багдада, или даже утверждающие, что те повествования о деятельности духов и их повелителей, которые слышишь от рассказчиков на городских рынках, неверны. Феи существуют еще и теперь, и не так давно я сам был свидетелем одного происшествия, в котором явно участвовали духи, как я вам расскажу…» ... Далее

• 

  «Во времена Гаруна аль-Рашида, повелителя Багдада, в Бальсоре жил один человек по имени Бенезар. Средств у него было как раз столько, чтобы можно было существовать покойно и с удобством, не ведя никаких дел или торговли. Даже когда у него родился сын, он не отступил от этого образа жизни. „К чему мне, в мои лета, еще барышничать и торговать? – говорил он своим соседям. – Чтобы после своей смерти оставить моему сыну Саиду, может быть, тысячью золотых больше, если дела пойдут хорошо, или, если дурно, тысячью меньше? „Где едят двое, будет сыт и третий“, говорит пословица. Лишь бы только со временем из него вышел славный малый, а нужды он ни в чем не будет терпеть“…» ... Далее

• 

  Внешним видом и характером походили друг на друга не больше, чем орел и тюлень…» ... Далее

• 

  Далее

• 

  «Господин! Люди, говорившие до меня, рассказывали разные чудесные повести, которые они слышали в чужих краях. Я со стыдом должен сознаться, что не знаю ни одного рассказа, достойного вашего внимания. Но если вам не будет скучно, я расскажу вам удивительные приключения одного моего друга…» ... Далее

• 

  «На одном из скалистых островов в Шотландии много лет тому назад жили в счастливом согласии два рыбака. Оба были неженаты, не имели даже никаких родственников, и их общая работа, хотя и разного рода, кормила их обоих. По возрасту они были довольно близки друг к другу, но внешним видом и характером походили друг на друга не больше, чем орел и тюлень…» В книге использовалась музыка: Heinrich Isaac – Innsbruck ich muss dich lassen (by Matthew Hughes) https://musopen.org/music/3665/heinrich-isaac/innsbruck-ich-muss-dich-lassen/ (licensed under CC BY 3.0) (https://creativecommons.org/licenses/by/3.0/)). ... Далее

• 

  «Однажды по пустыне тянулся большой караван. На необъятной равнине, где ничего не видно, кроме неба и песка, уже вдали слышались колокольчики верблюдов и серебряные бубенчики лошадей; густое облако пыли, предшествовавшее каравану, возвещало его приближение, а когда порыв ветра разносил облако, взор ослепляли сверкающее оружие и яркие одежды…» ... Далее

• 

  «Некогда жил весьма почтенный портной-подмастерье по имени Лабакан, который учился своему ремеслу у одного искусного мастера в Александрии. Нельзя сказать, чтобы Лабакан был неловок с иглой, напротив, он мог делать очень тонкую работу. Было бы также несправедливо назвать его прямо ленивым, но все-таки с подмастерьем было что-то не совсем ладно. Он часто мог шить не переставая по целым часам, так что игла в его руке раскалялась и нитка дымилась; тогда-то у него и выходила вещь, как ни у кого другого…» ... Далее

• 

  «Мой отец имел в Бальсоре небольшую лавку. Он был ни беден ни богат и был одним из тех людей, которые неохотно решаются на что-нибудь, из страха потерять то немногое, что имеют. Он воспитывал меня просто и хорошо и скоро достиг того, что я мог помогать ему. Как раз в то время, когда мне было восемнадцать лет и когда он совершил первое более крупное предприятие, он умер, вероятно от печали, что вверил морю тысячу золотых…» ... Далее

• 

  «Родился я в Константинополе, мой отец был драгоманом при Порте и вел, кроме того, довольно выгодную торговлю благовонными эссенциями и шелковыми материями. Он дал мне хорошее воспитание, частью сам обучая меня, частью отдав меня для обучения одному нашему священнику. Сначала он рассчитывал передать мне со временем свою лавку, но когда я стал оказывать большие способности, чем он ожидал, то по совету своих друзей он решил сделать меня лекарем, так как лекарь, если он научился чему-нибудь большему, чем обыкновенные шарлатаны, может в Константинополе составить себе счастье…» ... Далее

• 

  «Мой отец имел в Бальсоре небольшую лавку. Он был ни беден ни богат и был одним из тех людей, которые неохотно решаются на что-нибудь, из страха потерять то немногое, что имеют. Он воспитывал меня просто и хорошо и скоро достиг того, что я мог помогать ему. Как раз в то время, когда мне было восемнадцать лет и когда он совершил первое более крупное предприятие, он умер, вероятно от печали, что вверил морю тысячу золотых…» ... Далее

• 

  «Кто путешествует по Швабии, тот никогда не должен забывать хоть ненадолго заглянуть в Шварцвальд. Не из-за деревьев, хотя не всюду найдешь столь неисчислимое количество великолепных огромных елей, но из-за людей, которые поразительно отличаются от остального окружного населения. Они выше обыкновенного роста, широкоплечие, с крепкими мускулами. И причиной этому является не что иное, как укрепляющий аромат, струящийся от елей по утрам, который наградил их в юности более здоровыми легкими, ясными глазами и характером, твердым и мужественным, хотя, быть может, и более грубым, чем у жителей речных долин и равнин. Они резко отличаются от живущих не в лесу не только осанкой и ростом, но также обычаями и одеждой…» ... Далее

• 

  «Господин, я из Могадора, на берегу большого моря. Когда над Фесом и Марокко царствовал великодержавнейший император Мулей Измаил, произошло то событие, о котором ты послушаешь, может быть, не без удовольствия. Я расскажу о еврее Абнере, который ничего не видал…» ... Далее

• 

  «Александрийский шейх Али Бану был странным человеком. Когда он утром шел по городским улицам, обвитый чалмой из прекраснейшего кашемира, в праздничном платье и богатом поясе, стоившем пятьдесят верблюдов, когда он шел медленным, величественным шагом, мрачно наморщив лоб, нахмурив брови, опустив глаза и через каждые пять шагов задумчиво поглаживая свою длинную, черную бороду; когда он шел так в мечеть, чтобы читать верующим поучения о Коране, как этого требовал его сан, люди на улице останавливались, смотрели ему вслед и говорили друг другу: «Вот прекрасный, представительный человек»…» ... Далее

• 

  «Однажды в прекрасное послеобеденное время багдадский калиф Хасид уютно сидел на своем диване. Он немного поспал, потому что был жаркий день, и теперь, после своего короткого сна, имел очень веселый вид. Он курил из длинной трубки розового дерева, отпивал иногда немного кофе, который наливал ему раб, и всякий раз, когда кофе казался ему вкусным, весело поглаживал себе бороду. Словом, по калифу видно было, что ему очень приятно. В этот час очень хорошо можно было говорить с ним, потому что он был всегда очень милостив и снисходителен; поэтому и его великий визирь Мансор ежедневно посещал его в это время. В это послеобеденное время он тоже пришел, но против обыкновения имел очень задумчивый вид…» ... Далее

Вильгельм Гауф

Сказки Гауфа

Где только не рассказывают герои Вильгельма Гауфа сказки, легенды и предания, где только не происходят с ними необыкновенные истории: в пустыне на пути к Каиру, в самом Каире, в Александрии и Багдаде, в Германии и дремучем Шпессартском лесу, в Шотландии, во Франции в Париже, в Голландии, на море и на суше. И нельзя сказать, что эти истории тесно связаны друг с другом. Они далеки друг от друга. Они происходят в одних местах, а могут происходить и в других. Время действия условно. Это странно, но некоторые герои могут даже поменяться местами.

Более того: мотивы, которые сопутствуют возникновению этих историй, достаточно условны. Они могут даже отсутствовать, это ничего не меняет. Для того чтобы была рассказана очередная сказка или новелла, автор не ищет серьезного повода. Необходимо лишь одно условие – время. Без собеседника, разумеется, не обойтись. Время и собеседник – этого для Гауфа вполне достаточно.

Одна история сменяется другой, при этом возникает иллюзия, что она продолжает предыдущую, как бы вложена в нее, а та, что вложена, содержит в себе третью. Казалось бы, эффект знаменитой русской матрешки не имеет ничего общего с повествовательной манерой известного немецкого сказочника, но, если вдуматься, сходство нетрудно обнаружить: вот первая матрешка, оказывается, внутри нее – другая, затем – третья; казалось бы, вот и все, ан нет – появляется еще и еще, – матрешки, уменьшаясь в размерах, вложены одна в другую.

Такой же эффект неожиданного результата, связанности и непрерывности историй остается у читателя сказок Гауфа.

Одновременно создается впечатление, что запас историй у автора безграничен. Он просто вынужден закончить цикл историй, так как ограничены размеры книги.

Но отметим существенную разницу: размер сказок для Гауфа не имеет никакого значения. Впрочем, и в других отношениях композиция произведений Гауфа бесконечно сложнее элементарного устройства матрешки. Ему ничего не стоит разорвать пополам сложную и занимательную сказку («Холодное сердце»), и разумеется, это делается на самой интересной странице. Его учителя нетрудно угадать: это Эрнст Теодор Амадей Гофман. Гауф знакомит читателя с первой частью истории, необыкновенной, новой, удивительной во всех отношениях, а потом, через много страниц, посвященных другим историям, рассказывает вторую часть, еще более необыкновенную.

Широко известно, как построена знаменитая сказочная эпопея «Тысячи и одной ночи». Красивая и догадливая наложница Шахразада, после очередной любовной встречи, зная, что наутро ее ожидает казнь, каждый раз обрывает сказку в самом интересном месте. Каждый раз с утренней зарею визирь, ее отец, приходит с саваном под мышкой, и каждый раз заинтересованный царь Шахрияр откладывает казнь. Мало кто замечает философский смысл этого противопоставления: смерть бессильна перед искусством. И она действительно бессильна, потому что гениальные творения прошлого бессмертны. Вместе с тем композиция «Тысячи и одной ночи» не очень сложна.

Шахрияр по ночам выслушивает сказки Шахразады и ласкает свою возлюбленную, а днем вершит правый суд.

Ничего похожего вы не найдете в произведениях Гауфа. Его истории не рассказываются на любовном ложе. Он предпочитает самые опасные и рискованные обстоятельства, которые сами по себе сказочны и намеренно усложнены. Авторы многочисленных исследований о народных, волшебных, авантюрных, бытовых сказках стремятся к сопоставлению мотивов. Но мне кажется, что плодотворнее не отыскивать общность мотивов, а противопоставлять их. Именно этот метод помог мне в работе над анализом скандинавских сказок: противопоставление исландских – датским, датских – шведским или норвежским помогло мне представить обширную панораму сказочного фольклора Северной Европы (Собрание сочинений, т. 8, 1983, с. 423).

Примеров намеренно усложненной композиции, характерной для Гауфа, много, но достаточно только одного. Он отчетливо покажет эту неслучайную случайность.

В маленькую харчевню, находящуюся в глухом Шпессартском лесу, ночь и непогода загоняют золотых дел мастера, оружейника, извозчика и студента. Харчевню содержит семья, связанная с преступным миром. Чувствуя опасность, путники решают не спать до утра, а где герои Гауфа не спят, там автор заставляет их рассказывать друг другу сказки. Так возникает «Сказание о гульдене с изображением оленя». Его рассказывает оружейный мастер. Так как до утра еще далеко, вслед за этим сказанием мастер передает слово студенту. И читателю предлагается сказка «Холодное сердце», занимающая основное место в цикле «Харчевня в Шпессарте». Приезд графини с камеристкой и дворней прерывает студента. Ему, как и другим героям, конечно, не приходит в голову, что этот приезд и сама графиня существенно меняют ситуацию (и представляют собой мотив новой истории, которая не рассказывается героями, а происходит с ними). Все собравшиеся узнают, что разбойники намерены захватить графиню, чтобы получить за нее выкуп в двадцать тысяч гульденов, и что семья, содержащая харчевню, в сговоре с ними. Казалось бы, тут не до сказок! Опасность так велика, что надо не болтать, а приготовиться к обороне. Ничуть не бывало! Когда еще появятся разбойники! Чтобы не терять времени даром, собравшиеся решают познакомиться еще с одной историей, которую рассказывает егерь графини. Вот в этом месте «Альманаха сказок» Вильгельма Гауфа читатель невольно вспоминает «Тысячу и одну ночь». «Приключения Саида» – традиционная волшебная сказка в духе этого грандиозного образца арабского фольклора.

Из Германии действие переносится в Багдад, во времена Гаруна аль-Рашида. Сказка длинна, но ночь еще длиннее. И хотя разбойников можно ожидать каждую минуту, путники, повинуясь прихотливому автору, выслушивают «Стинфольскую пещеру», которую рассказывает красивый шестнадцатилетний золотых дел мастер. Я не случайно упомянул о его красоте и молодости. Кто же еще, кроме него, может переодеться в женское платье и заменить графиню, когда наконец появятся разбойники? (Нельзя сказать, что этот прием блещет новизной. Он тысячи раз появлялся до Гауфа в литературе и драматургии всех времен и народов. Но это не останавливает автора.) Разбойники принимают юношу за графиню. Более чем ясно, что обстоятельства времени и места бесконечно далеки от возможности продолжать сказку «Холодное сердце». Как бы не так! Как раз для того, – чтобы забыть об опасности, отвлечься, уйти возможно. дальше от грозящей смерти, золотых дел мастер предлагает, своим спутникам вернуться к подробному и обстоятельному заключению истории «Холодное сердце»: «…благо времени у нас хватит».

Не буду продолжать разбор этой все усложняющейся композиции. Пора заняться вопросом о теоретической основе повествовательной манеры Вильгельма Гауфа, изложение которой является неожиданным результатом авторских усилий. В его сказках нет лирико-философской интонации Андерсена. От него далека изящная простота гениальных сказок Перро. Русская народная сказка поэтична. Она связана с былиной. Отсутствие психологической глубины само по себе характерно для всех видов этого жанра. Но от сказок Гауфа, я бы сказал, было бы несправедливо требовать любой глубины, в том числе психологической. Ведь она подчас обходится даже без имени героя, ограничиваясь только сообщением о его профессии. Было бы грубой ошибкой предполагать, что эта особенность подсказана вдохновением. Нет. Такова теоретическая концепция автора. Гауф искусно вставляет в один из сказочных циклов («Александрийский шейх») рассуждение, имеющее общий характер.

«– Я никогда не задумывался… над тем, в чем, собственно, кроется очарование этих историй, – это говорит безымянный юноша. – Ум человеческий еще легче и подвижней воды, принимающей любую форму и постепенно проникающей в самые плотные предметы, – отвечает ему пожилой собеседник. – Он легок и волен, как воздух, и, как воздух, делается тем легче и чище, чем выше от земли он парит. Поэтому в каждом человеке живет стремление вознестись над повседневностью и легче и вольнее витать в горных сферах, хотя бы во сне… Внимая рассказам раба, вымыслу, придуманному другим, вы сами творили вместе с ним… сказка становится для вас явью, или, если угодно, явь становится сказкой…»

Но Гауф не останавливается на этом соображении. Для того чтобы яснее представить его, он сопоставляет сказку с другим жанром – новеллой.

«Я думаю, надо делать известное различие между сказкой и теми рассказами, которые обычно зовутся новеллами… Они мирно свершаются на земле, происходят в обыденной жизни, и чудесна в них только запутанная судьба героя, который богатеет или беднеет; она складывается удачно или неудачно не при помощи волшебства, заклятия или проделок фей, как это бывает в сказках, а благодаря самому себе или странному сплетению обстоятельств». И он приводит в пример те рассказы Шахразады, которые далеки от волшебства, заклятья или проделок фей. «…Самое важное и привлекательное в них – то искусство, с каким переданы речь и поступки каждого, сообразно его характеру».