Советский инженер Грабин Василий Гаврилович: биография и фото. С. веденеев, а. емельянов василий гаврилович грабин

Грабин Василий Гаврилович

Оружие победы

Автор этой книги, известный советский конструктор артиллерийских систем Василий Гаврилович Грабин - генерал-полковник технических войск, доктор технических наук, профессор, Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (он был удостоен ее в 1941, 1943, 1946 и 1950 годах), кавалер четырех орденов Ленина и других высоких правительственных наград.

"Известный" - неточное слово. Если говорить о широкой популярности, правильнее сказать - неизвестный. Как были неизвестны С. П. Королев и создатель легендарного танка Т-34 А. А. Морозов. Как были до поры неизвестны имена многих инженеров и ученых, работавших на Победу. В обстановке строжайшей секретности проходили и их рабочие будни, и их праздники.

Из 140 тысяч полевых орудий, которыми воевали наши солдаты во время Великой Отечественной войны, более 90 тысяч были сделаны на заводе, которым в качестве Главного конструктора руководил В. Г. Грабин (в книге этот завод назван Приволжским), а еще 30 тысяч были изготовлены по проектам Грабина на других заводах страны. Имя В. Г. Грабина мало кто знал, но все знали знаменитую дивизионную пушку ЗИС-3, вобравшую в себя все достоинства прославленной русской "трехдюймовки" и многократно умножившую их, оцененную высшими мировыми авторитетами как шедевр конструкторской мысли. Пушки эти до сего дня стоят на мемориальных постаментах на полях крупнейших сражений - как памятник русскому оружию. Так оценил их народ. Грабинскими пушками были вооружены "тридцатьчетверки" и тяжелые танки "КВ", грабинские 100-миллиметровые "зверобои" встали неодолимой преградой на пути фашистских "тигров" и "пантер", грабинские "САУ" помогали атакующей нашей пехоте подавлять огонь вражеских дотов.

Обычно в мемуарах читатель ищет подробности жизни знаменитых людей, живые детали, позволяющие полно и живо воссоздать образ времени. Эта книга иная. В. Г. Грабин описывает не историю своей жизни, он пишет то, что можно бы назвать биографией его дела. Насколько полно прослежены этапы рождения почти каждой из пушек, настолько же скуп автор в отношении даже крутых поворотов своей жизни. Для В. Р. Грабина событием было принятие его пушки на вооружение, а не награждение его самого высшей премией. Поэтому и пришлось начать эти страницы энциклопедической справкой, официальным перечислением его титулов и званий.

Как и для большинства читателей, далеких от специальных проблем вооружения и детально не вникавших в историю Великой Отечественной войны, фамилия "Грабин" ничего мне не говорила до одного из холодных ранневесенних вечеров 1972 года, когда на моем пороге возник залепленный мокрым снегом молодой майор с черными петлицами и поставил на пол два тяжелённых пакета со словами: "Приказано передать". Такой тяжелой могла быть только бумага. Так и оказалось: в свертках было два десятка папок с плотным машинописным текстом. Я внутренне ужаснулся: это же не меньше недели читать! Но отступать было некуда. Накануне в телефонном разговоре с моим старшим коллегой по писательскому цеху М. Д. Михалевым (он тогда заведовал отделом очерка в журнале "Октябрь") я дал согласие взглянуть на материалы с тем, чтобы - если это меня заинтересует принять участие в их литературной обработке. Сам М. Д. Михалев занимался этой работой уже с год и чувствовал, что в одиночку не справится. Майор, козырнув, исчез в темноте. Я перетащил пакеты поближе к столу и раскрыл первую папку. На титульном листе стояло: В. Г. Грабин.

Читал я ровно неделю. Не отрываясь - как увлекательнейший детектив. Отложив все дела и отключив телефон. Собственно, никакие это были не мемуары. Правильнее сказать: технический отчет. Со всеми внешними признаками этого канцелярского жанра. Но отчет - о всей своей жизни. А поскольку для В. Г. Грабина, как и для многих его сверстников, юность которых была осияна молодой идеологией Октября, дело было главным, а порой и просто единственным содержанием жизни, отчет Грабина о своей жизни стал отчетом о своем деле.

Среди талантов Василия Гавриловича не было литературного дара, но он обладал даром иным, редчайшим, который роднит его с Львом Толстым. Я бы назвал это - точечная память. Память его была феноменальной, он помнил в мельчайших подробностях все - в ходе работы наши с М. Д. Михалевым архивные изыскания неизменно подтверждали его правоту. Но мало того, что он помнил все, что происходило. Самое поразительное, что он помнил все, что тогда чувствовал, последующие впечатления не стирали и не искажали того, что он переживал в каждый конкретный момент своей почти сорокалетней деятельности. Когда-то где-то какой-то мелкий военный чиновник помешал (чаще пытался помешать) работе над очередной пушкой. И хотя чуть раньше или чуть позже этот чиновник был переубежден или просто отступил, отстранился, был смят, убран с пути ходом самого дела, Грабин словно бы возвращается в тот день, и вся ненависть к чинуше, все отчаяние ложатся на бумагу, он снова спорит со своим давно побежденным оппонентом так, как спорил тогда, и приводит доказательства своей, а не его правоты, не упуская ни малейшей мелочи: "Во-первых… в-третьих… в-пятых… И наконец, в-сто тридцать вторых…"

В. Г. Грабин писал отчет о своей жизни. И возможность не просто узнать итог, а проследить процесс сообщает книге В. Г. Грабина особую динамичность, а также дополнительную и довольно редкую для мемуарной литературы ценность.

Еще через несколько дней я приехал в подмосковную Валентиновку и долго ходил по раскисшим от весеннего половодья улочкам, отыскивая дом, где жил В. Г. Грабин. Возле калитки с нужным мне номером стояли два потрепанных мужичка и безуспешно давили кнопку звонка. У ног их стояла молочная фляга с какой-то то ли олифой, то ли краской, которую они жаждали как можно скорей продать за любую цену, кратную стоимости бутылки. Наконец, не на звонок, а на стук калитка открылась, выглянул какой-то человек, одетый так, как одеваются все жители подмосковных поселков для работы на улице, в самый что ни на есть затрапез: какой-то ватник, опорки, - вопросительно глянул на посетителей: что надо?

Слышь, батя, позови-ка генерала, дело есть! - оживился один из них.

Человек мельком глянул на флягу и недружелюбно буркнул:

Нет генерала дома.

И когда они, чертыхаясь, потащили свою флягу к другой калитке, перевел взгляд на меня. Я назвался и объяснил цель своего приезда. Человек посторонился, пропуская меня:

Проходите. Я Грабин.

В глубине просторного, но совсем не генеральских размеров участка стоял небольшой двухэтажный дом, опоясанный верандой, тоже ничем не напоминающий генеральские хоромы. Позже, во время работы над книгой, я часто бывал в этом доме, и всякий раз он поражал меня какой-то своей странностью. В нем было довольно много комнат, шесть или семь, но все они были маленькие и проходные, а по центру дома шла лестница, дымоход и то, что называется инженерными коммуникациями. Однажды я спросил у Анны Павловны, жены Василия Гавриловича, кто строил этот дом.

Сам Василий Гаврилович, - ответила она. - Сам проектировал и следил за постройкой, он очень его любил.

И все стало понятно, дом был похож на пушку: в центре ствол, а все остальное вокруг…

Через два года работа над рукописью была закончена, весной 1974 года из типографии пришла верстка, на титуле которой стояло: Политиздат, 1974. Еще через год набор был рассыпан и книга перестала существовать.

Как бы перестала существовать.

Но все же существовала. Все же "рукописи не горят".

По традиции предисловия к мемуарам крупных государственных деятелей пишут другие крупные государственные деятели, своим авторитетом как бы свидетельствуя о подлинности заслуг автора, значительности его вклада в науку, культуру или экономику страны. В. Г. Грабин был несомненно крупным государственным деятелем и в этом своем качестве заслуживает, бесспорно, предисловия, написанного (или хотя бы подписанного) человеком, титулованным куда как солиднее, чем скромное "член Союза писателей", и к тому же выступающим в совсем уж скромнейшей роли литобработчика или литзаписчика. Думаю, что "Оружие победы" привлечет внимание авторитетных авторов, которые отметят не только вклад В. Г. Грабина в общую победу нашего народа над фашизмом, но и его роль как крупнейшего организатора промышленного производства, который (вновь обращаюсь к Большой Советской Энциклопедии) "разработал и применил методы скоростного проектирования арт. систем с одновременным проектированием технологич. процесса, что позволило организовать в короткие сроки массовое произ-во новых образцов орудий для обеспечения Сов. Армии в Великой Отечеств, войне". Попросту говоря: КБ Грабина создавало танковую пушку за 77 дней после получения заказа, причем создавало не опытный образец, а серийный, валовый. Не останется, надеюсь, без внимания и не столь материальная, но не менее важная сторона деятельности В. Г. Грабина, утверждавшая не на словах, а в насущнейшем деле такое подзабытое понятие, как честь советского инженера.

С. ВЕДЕНЕЕВ, А. ЕМЕЛЬЯНОВ

Василий Гаврилович

В городе уже второй день стояла тишина… Прокатившиеся через него бои продолжались теперь южнее, а в самом Екатеринодаре установилась наконец Советская власть.

В почтово-телеграфной конторе начиналось первое общее собрание членов партии большевиков. Грабин удивился, увидев очень много людей, заполнивших просторную комнату конторы. Хотя Василий многих среди собравшихся хорошо знал, все же он, беспартийный, почувствовал себя неуютно и тихонько примостился в уголке.

Товарищи! - коротко поздравив собравшихся с победой Красной Армии над белогвардейцами, продолжал Н. Я. Бардин, - среди нас присутствует беспартийный большевик - Василий Гаврилович Грабин. Я не случайно назвал его большевиком. Пока партия была в подполье, Грабин готовился к вступлению в ее ряды. Он тщательно изучил Программу и Устав. Но это не главное. Главное в том, что он реальными делами доказал правильное понимание их требований. Доказал, не считаясь с риском для своей жизни. Я предлагаю принять Грабина в нашу партию. А чтобы никто не сомневался, что он достоин этого, сперва расскажу о Василии.

Военная реформа 1874 года отменила введенную еще Петром I рекрутскую повинность. Взамен ее была введена всеобщая воинская повинность, а срок службы в армии уменьшен до шести лет. Призванного вскоре после реформы рослого и крепкого новобранца Гаврилу Ивановича Грабипа направили служить в артиллерию. Вскоре он почувствовал, сколь ощутимо не хватает ему самых элементарных начатков знаний, необходимых для подготовки данных к ведению стрельбы. Пришлось заняться самообразованием. Уже через три года Гаврила Иванович научился читать, писать, решать задачи. На способного солдата обратили внимание и направили на курсы фейерверкеров.

Демобилизовавшись, старший фейерверкер Грабин оказался на распутье. Он решил не возвращаться в родные орловские места, места, где в одиннадцать месяцев лишился отца, а в восемь лет похоронил мать, в места, где смалу работал в людях за кусок хлеба.

Поразмыслив, Гаврила Иванович направился на Кубань. В Екатеринодаре он стал рабочим-мукомолом. Здесь же, на мукомолке, он встретил и Федосью, ставшую его женой.

Начало двадцатого века семья Грабина отметила рождением четвертого ребенка - Василия.

Знаешь, Федосья, - сказал как-то раз вернувшийся с работы Грабин-старший, - Федоренко, владелец мельниц в станице Старонижиестаблиевской, согласился взять меня на работу. Мне кажется, нам легче будет прокормиться там, чем в городе…

Ты хозяин, тебе и решать, - согласилась с мужем Федосья.

Но и в станице скудный заработок отца не мог обеспечить потребности увеличивающейся семьи, в которой было уже восемь детей. Приходилось отдавать детей, как тогда говорили, «в люди» - в зажиточные казачьи семьи. Там они и работали и жили, а родители тем временем откладывали по грошу деньги на покупку обуви да одежды.

Как ни тяжела была жизнь семьи, Гаврила Иванович старался всем детям дать образование. Смышленый Вася не стал исключением. В одиннадцать лет он окончил церковноприходское училище. Самостоятельно работать ему было рановато, и Василий стал помогать отцу на мельнице. Как и остальные сыновья, он быстро обучился хитростям ремонтных работ, освоил ковку мельничных жерновов. Но, естественно, Федоренко и не думал платить помощникам Грабина.

Отец, - обратился Вася к Гавриле Ивановичу, - помоги мне устроиться на какую-нибудь работу в городе. Я ведь, чай, большой - уже 13 лет. Сумею заработать на свое содержание.

«Вот и еще один уходит», - с горечью подумал Грабин и пообещал подыскать сыну место.

Вскоре он отвез Васю в Екатеринодар. Здесь, в котельных мастерских Сушкина, работал мастером старый приятель Грабина Сундугеев. Он давно уже подыскивал себе помощника и охотно согласился взять подмастерьем Васю. Сушкин не возражал, и у тринадцатилетнего мальчика началась самостоятельная трудовая жизнь с оплатой по три копейки в час.

В августе 1914 года Россия вступила в первую мировую войну. Сушкин радовался, что Сундугеева и других революционно настроенных рабочих призвали в армию. Но радовался недолго: не прошло и месяца, как призвали его самого - офицера запаса.

Мастерские закрылись. Помыкавшись по Екатеринодару в поисках работы, Василий вернулся в родную станицу, где Федоренко согласился принять его на работу всего за пять рублей в месяц. Хоть и мизерна была оплата, но пришлось согласиться.

Прошел почти год, а другую работу найти никак не удавалось.

Пошли со мной! - позвал как-то раз Федоренко Василия. - Сегодня будешь работать здесь. Надо срочно очистить призольную яму…

Я, хозяин, жалованье получаю как мукомол, а не кочегар… Яму чистить не буду, - твердо сказал юноша.

Как ты смеешь! - задохнулся от негодования Федоренко. - Мне нужно, чтобы яма была очищена!!

Ну раз вам нужно, то и чистите ее сами или сажайте в яму своего сына, - упорствовал Грабин.

Мой сын без пяти минут инженер и такой же над тобой хозяин, как и я сам! - выведенный из себя спокойным тоном Василия, взревел хозяин мельницы.

Какой из него инженер, - усмехнулся Грабин. - Ведь он лодырь… А вот я буду инженером, - неожиданно для самого себя добавил вдруг Василий.

Замолчи, щенок!! Выгоню!!!

Я и сам уйду… Считайте, что я больше у вас не работаю…

Федоренко не хотелось упускать умелого, знающего рабочего, и он попросил Грабина-старшего поговорить с сыном, убедить его попросить прощения, обещая за это вновь принять Василия на работу.

Не будет он менять своего решения. Я сына знаю… - ответил Гаврила Иванович.

И без того не блестящее материальное положение семьи еще больше ухудшилось. Но, к счастью, вскоре Василий получил письмо от своего приятеля, сообщавшего, что в Екатеринодаре можно устроиться в почтово-телеграфную контору.

Быстро собрав необходимые документы, Грабин оформился на работу. В его обязанности входили сортировка и отправление писем по Тверской, Ставропольской и Новороссийской губерниям. Письма Кубанской губернии сразу рассортировывались по ее станицам и городам.

Работа была не из хитрых, но требовала определенных навыков. Чтобы не отставать от своих новых коллег, Василий смастерил дома небольшой макет и начал ежедневно тренироваться. Вскоре по быстроте он не уступал признанным «снайперам». Конверты из его рук летели в ячейки, будто скворцы в свои лотки.

Освоив мастерство сортировки, Грабин решил заняться своим образованием. За невысокую плату он стал брать уроки у Григория Ивановича Кер-Оглы. Под его руководством Василий быстро подготовился к поступлению на общеобразовательные курсы, дававшие приравненное к гимназическому образование.

В это же время Грабин блестяще сдал экзамены на чиновника шестого разряда, что заметно улучшило его материальное положение.

…Пришел 1917 год. По Екатеринодару ползло множество слухов о событиях в Петрограде, но точно никто ничего не знал. Поговаривали, что всеми государственными делами вершит Распутин… Потом прилетела весть: Николай II отрекся от престола… У власти встало Временное правительство, о котором судили по-всячески - богатые с энтузиазмом, бедняки с прохладцей.

Одни слухи сменялись другими, а город жил своей собственной, почти неизменной жизнью. Разве что среди русских офицеров появились английские и французские.

В конце ноября на почте появился новый сотрудник - Николай Яковлевич Бардин.

Он-то и стал первым политическим наставником Грабина. Наставником, сумевшим просто и доходчиво объяснить и февральские события, и существо Октябрьской революции.

Тем временем к Екатеринодару приближались части Красной гвардии. Скрыть это было невозможно. Через город, уходя на Новороссийск, нарастающим потоком двигались белогвардейские обозы. Засобирались к морю и местные богатеи. Стало появляться все больше раненых. Весной 1918 года в город торжественным маршем вступили красноармейцы.

Грабин все чаще и чаще встречался с Бардиным. Как-то раз во время разговора Николай Яковлевич протянул ему потрепанную тоненькую книжку:

Изучай, Василий, а потом поговорим…

Грабин взял книжицу. Это были Устав и Программа партии большевиков.

Как мне, Николай Яковлевич, вступить в партию? - спросил он Бардина при первом же удобном случае.

Бардин, хоть и давно ждал от Василия вопроса, отвечать не спешил.

Понимаешь, в чем дело, - начал он наконец, - обстановка сейчас такова, что, может быть, придется временно сдать Екатеринодар…

Как это сдать? - заволновался Грабин.

Я же сказал - временно… И если это произойдет, то ты - беспартийный чиновник, - будучи вне подозрений, сумеешь принести немало пользы.

Опасения Бардина сбылись. Поддержанные империалистами США, Англии, Франции контрреволюционные войска заняли Екатеринодар. Начались кутежи и пьянки… Начались аресты и расправы… Сам Николай Яковлевич исчез из конторы.

Однажды конторский дворник, зайдя в комнату чиновников, незаметно подал Грабнну условный знак. Василий тут же поднялся и вышел. В потайном месте его уже ждал Бардин.

Партия поручает вам, товарищ Грабин, - сказал он после взаимных приветствий, - организовать задержку части корреспонденции, а особенно срочных телеграмм. Задержка их хотя бы на час может создать неразбериху в действиях белогвардейцев и ощутимо помочь Красной Армии.

Для выполнения задания требовалась подготовка. Придя домой, Грабин занялся тщательной отработкой показной торопливости, при которой пакет то заваливался за стол, то терялся среди других бумаг. Уже на следующий день он пожинал плоды «тренировки» - никто на заметил задержки некоторых пакетов.

С телеграммами было проще. При передаче их он будто бы случайно допускал ошибки, которые затрудняли быструю доставку.

Как-то раз перед самым обедом в отдел, где работал Грабин, вновь зашел дворник. И хотя дворник обратился не к нему, Василий встал и быстро вышел из комнаты. Он не ошибся. Бардин ждал его в том же укромном месте.

С почтой и телеграммами все получается здорово. Теперь надо выполнить еще одно задание, - на мгновенье Бардин замолчал, как бы взвешивая про себя еще не сказанные вслух слова, - надо сорвать отправку всей почты.

Всей?! Да ведь это невозмоншо!..

Это трудно, но нужно… Постарайся…

Выход, как это бывает всегда, когда чего-нибудь очень хочется добиться, нашелся. Грабин вспомнил, что не раз прощал он подготовителям неточности в оформлении сопроводительных документов. На этот раз, отбросив всякую снисходительность, он твердо потребовал неукоснительного соблюдения правил. Скоро перед ним выросла целая гора корреспонденции, требующей переделки: переписывания реестров, более аккуратной упаковки и пр.

Грабин, нарушая субординацию, доложил о возможной задержке с выездом помощнику почтмейстера. Тот сделал внушение начальнику отдела подготовителей, но время было упущено. Еще только подъезжая к вокзалу, Василий услышал прощальные гудки паровоза, а когда добрался до платформы, то едва разглядел вдали красные фонари последнего вагона.

Пришлось писать объяснение. Но кто знал, не последует ли за этим допрос в полиции или контрразведке? Однако задание партии было успешно выполнено, и освобождение Екатеринодара близилось день ото дня.

На второй день после освобождения города состоялось партийное собрание, единогласно принявшее Грабина кандидатом в члены партии.

…Василий превратился из угловатого высокою подростка в крепкого молодого мужчину. По-отцовски широкие плечи и мощная грудь заставляли предполагать в нем немалую силушку. Новый костюм, совсем недавно сшитыи взамен аккуратно латаным-перелатанным матерью Василия штанам и куртке, в которых он приехал наниматься в почтово-телеграфную контору, этот новый костюм вдруг стал маловат ему. Вдобавок Василий отпустил густые черные усы и начал приучать свои непослушные волосы к строгому прямому пробору.

Короче говоря, теперь Грабин весьма мало походил на традиционного чиновника. Да, впрочем, и чиновничья работа ему изрядно прискучила. Хотелось чего-то большего, но вот чего именно?..

Слушай, Василий, ты слыхал, что в здании института благородных девиц открылись курсы красных командиров? Пошли в кавалеристы! - предложил Бардин.

По дороге к бывшему институту Грабин раздумывал, посвятить ли себя кавалерии или по стопам отца пойти в артиллеристы. Вспомнились ему рассказы Гаврилы Ивановича об устройстве орудий, о стрельбе по закрытым целям…

Я решил пойти на артиллерийские курсы, - заявил он на собеседовании, всерьез огорчив этим Бардина.

Сдав вступительные экзамены, Грабин стал одним из курсантов артиллерийских командных курсов. В октябре 1920 года группу курсантов артиллерийского отделения, а в том числе и В. Г. Грабина, откомандировали на первые петроградские артиллерийские курсы.

Питер встретил их неприветливо. В классах было холодно. Из полуфунтового хлебного пайка половину они отчисляли детям голодающего Поволжья. Худо было и с лошадьми. Не было овса, не хватало сена. Некоторые кони были так истощены, что не могли стоять и были подвешены на ремнях. Тем не менее занятия шли своим чередом.

В феврале 1921 года В. Г. Грабин был принят в члены ВКП(б).

Через несколько дней в середине лекции по материальной части артиллерии в аудиторию вдруг вбежал дневальный:

Всем членам ВКП(б) немедленно явиться в казарму, - задохнувшимся после бега голосом объявил он, даже не попросив разрешения преподавателя.

Буквально через несколько минут курсанты-коммунисты в полной боевой готовности уехали в сторону Сестрорецка. В пути им объяснили и причину спешки - в Кронштадте эсеры, анархисты и меньшевики подняли мятеж. Общая задача была поставлена предельно ясно - ликвидация мятежа. Батарея тяжелых гаубиц, в которой заряжающим стал Грабин, должна была поддерживать бойцов во время штурма форта «Тотлебен».

Вскоре, несмотря на свою выносливость и силу, Василий весь был в мыле и от усталости не мог поднять рук - тяжко без сноровки управляться с почти трехпудовым снарядом.

Артиллерийские дуэли продолжались подолгу, но иногда выпадали дни, когда царило затишье. Чтобы не терять время попусту, Василий Гаврилович расспрашивал командира батареи о практических приемах стрельбы. В свою очередь, командир попросил помочь ему в занятиях математикой.

Красноармейцы, курсанты, делегаты X съезда партии, полностью ликвидировав мятеж, вернулись к своим обычным обязанностям.

По возвращении в Петроград Грабина назначили помощником командира взвода курсантов старшего класса. Теперь ему предстояло отвечать не только за себя, но и за других.

С отличием окончив в 1923 году Петроградскую артиллерийскую школу, Грабин был направлен в ту самую батарею, вместе с которой он два года назад участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа.

Старым солдатам, призванным в армию во время первой мировой войны, молодой командир пришелся по душе. Грабин рассказывал им о себе, с интересом выслушивал их рассказы, неграмотным помогал писать и читать письма…

Незаметно пролетел год службы. Грабин решил поступать в артиллерийскую академию и подал рапорт. Как-то pas, едва Василий Гаврилович вернулся из увольнения, его вызвал комиссар:

Пока вы отдыхали, мы вас аттестовали в запас с использованием в должности начальника районного отделения милиции.

Как это?.. - ошарашенно спросил Грабип. - Вы ведь знали, что я собираюсь поступать в академию…

Это ничего. Грамоты тебе уже хватает, а в милиции ты получишь повышение в звании.

Меня интересует работа не по званию, а по призванию. Я хочу быть военным инженером…

Твердо наметившего свою цель Грабина сбить с пути было непросто, и он добивается разрешения для поступления на механическое отделение Ленинградской артиллерийской академии.

Первый этап - сдачу экзаменов отборочной комиссии при военном округе - Василий Гаврилович выдержал отлично. Впереди его ждал 21 вступительный экзамен.

Казалось, только что волновался Грабин перед вступительными экзаменами, казалось, совсем недавно овладевал высшей математикой, сопроматом, теоретической механикой, а вот уже и дипломное проектирование…

Василий Гаврилович получает задание на решение задачи по внешней баллистике: «Влияние вращения Земли на полет снаряда». Мечта стать инженером-механиком, которую он долго лелеял, рухнула. Ему, кажется, предстояло стать баллистиком.

Подобрав нужные материалы, Грабин приступает к выполнению диплома, но… Но в это время руководство академии заменяет ему тему. И он получает новое дипломное задание: «Стрельба тяжелых железнодорожных батарей». Не успев еще как следует разобраться с этим заданием, он получает, наконец, третье: «Проект 152-миллиметровой мортиры». Эта тема стала окончательной. Она же определила и инженерный профиль Грабина как инженера-механика по проектированию артиллерийских систем.

Наиболее раннее упоминание об использовании артиллерии на Руси относится к 1382 году, когда оно было использовано при обороне Москвы от орд хана Тохтамыша. Следующий, XV, а в особенности XVI век стал временем расцвета пушечного «наряда», как называли артиллерию на Руси. При Иване Грозном она насчитывала более двух тысяч орудий, многие из которых носили собственные имена: «Инрог», «Скоропея», «Китоврао» и иные подобные.

Огромное значение развитию артиллерии придавал Петр I, не убоявшийся даже гнева церковников и переливший колокола в пушки после неудачных военных действий под Нарвой. В 1700 году из них отлили 100 осадных и 143 полевые пушки, 12 мортир и 13 гаубиц.

Усовершенствование орудий вызвало постройку специальных заводов по изготовлению артиллерийских орудий.

Совершенствование орудий привело и к новым приемам их использования. Так, благодаря «секретным гаубицам» и единорогам генерал-фельдцепхмейстера П. И. Шувалова русские артиллеристы в 1759 году во время Семилетней войны впервые применили способ стрельбы через голову своих войск.

Во второй половине XIX века в России появляется нарезная артиллерия, благодаря чему резко возросли дальность и точность стрельбы. Тогда же и начинает развиваться и артиллерийская наука.

В 1900 году на Путиловском заводе в Петербурге при участии Н. А. Забудского и А. П. Энгельгардта была сконструирована трехдюймовая (76 миллиметров) полевая скорострельная пушка, которая в 1902 году была усовершенствована и принята на вооружение.

А во время русско-японской войны 1904–1905 годов русские артиллеристы впервые применили новый метод ведения артогня - стрельбу с закрытых позиций. При осаде Порт-Артура потребовался навесной огонь. По предложению мичмана С. Н. Власьева его вели минами от 47-миллиметровой морской пушки. Так родился миномет.

Итак, артиллерийские традиции в России были весьма весомы. Судьба судила Грабину стать их достойным продолжателем.

Проектирование мортиры в соответствии с заимствованными у зарубежных фирм схемами привело, как ни бился Грабин, к ощутимому увеличению ее веса по сравнению с заданным в тактико-технических требованиях (ТТТ).

Однако это ничуть не смутило руководителей проекта. Они высоко оценили выполненное Василием Гавриловичем решение задач внешней и внутренней баллистики и пожелали скорейшего завершения проекта. Но даже это не внесло в душу дипломника покоя. И вот у Грабина рождается новая принципиальная схема. Схема, не имеющая ничего общего с зарубежными.

Да, идея весьма заманчива, но я не могу разрешить вам работу над проектом по этой схеме. Ведь вам попросту не хватит времени, чтобы успеть к сроку, - огорчил Грабина руководитель проекта профессор Дроздов.

Эту схему мы вправе окрестить схемой отечественной, - оценил идею Грабина второй руководитель, профессор Чернявский. - Однако у вас действительно нет времени на работу над вторым, по существу, проектом…

Товарищи, я все продумал. Прошу вас разрешить работу над новым проектом…

А что, - первым поддался уговорам Чернявский, - раз уж у него есть такое горячее желание, пусть еще потрудится, проверит свои силы. Это нужно для него, а не для нас…

Профессор Чернявский, внимательно следивший за воплощением идей в чертеж, стал частым гостем у кульмана Грабина. Срок защиты проекта приближался, и на ватмане все отчетливее вырисовывалась конструкция новой мортиры.

«Когда я закончил, - писал в своих воспоминаниях В. Г. Грабин, - у моей доски собрались все руководители дипломного проектирования, а их было около десяти, и поздравили с успешной разработкой второго варианта. Много добрых слов слышал я от них, в особенности от К. К. Чернявского. При защите проект получил высокую оценку и был рекомендован для использования всем дипломникам».

Как буднично звучит: «…рекомендован для использования всем дипломникам». А ведь за этой фразой огромный труд и тяжкий путь. И путь не прямой. Конечно, и с этим спорить никто не будет, сыграл и в его судьбе свою роль господин Случай. Но и сам Грабин чувствовал внятную тягу к своему делу, к своему призванию. И куда бы, вовсе не собираясь считаться с его планами, ни забрасывала Грабина жизнь, он всегда старался переупрямить ее. Переупрямить саму жизнь!..

И получалось. Получалось заниматься тем, что было, видно, уготовано ему генным предначертанием.

А ведь стоило проявить секундную слабость, махнуть рукой на свою идею и… Нет, никто не осудил бы его. Да и первый проект получил бы, несомненно, высокую оценку. Но… Но потачка себе могла оказаться воистину роковой. И не потому, что будущим дипломникам не рекомендовали бы в качестве образца его проект. Это пустяк! Роковой потому, что, поступившись идеей сегодня, трудно найти время, чтобы вернуться к ней завтра.

Ссылки наши на повседневность, занятость, упование на новую жизнь «с понедельника» или «с нового года» загубили немало плодотворных идей, загубили в зародыше, загубили, не дав им выбросить даже первой стрелки всхода, стрелки, уход за которой в крайнем случае мог бы взять на себя и кто-нибудь другой, будь уж «сеятелю» недосуг растить свое детище…

Весна 1930 года сулила Грабину только радости. Совсем недавно он, защитив по своей схеме орудия диплом, стал инженером-механиком и был распределен на работу в КБ-2. А разве может быть что-нибудь заманчивее конструкторской работы?

Однако не сразу он встал к кульману. Не сразу ощутил удивительное чувство - созидателя нового, покуда никому (в том числе и самому себе), никому еще не ведомого. Весь их выпуск поначалу направили в правительственные комиссии, инспектировавшие боеспособность всех военных округов. После окончания работы в комиссии Грабина направляют на научно-исследовательский полигон.

Разумеется, и в том и в другом случае Грабин был весьма далек от конструкторской работы. Но, наверное, один из секретов успеха людей одержимых и состоит в умении обратить себе на пользу любые обстоятельства: в войсковых частях он внимательно изучил 76-миллиметровую скорострельною пушку образца 1902 года, а на полигоне активно подключился к испытаниям зенитки главного конструктора Лендера. Полученные им знания были вовсе не лишними и в будущем весьма пригодились.

В августе того же года в конструкторское КБ, которым руководил недавний выпускник Артиллерийской академии Иван Абрамович Маханов, пришел Грабин. Для начала ему поручили «проектирование наоборот». Ему надо было составить рабочие чертежи на купленную в 20-х годах пушку шведской фирмы.

Со свойственной ему дотошностью Грабин занялся перенесением деталей на бумагу. Одновременно он задумал досконально изучить процесс превращения вычерченной детали в деталь металлическую. Подолгу простаивает он у станков, выспрашивает о непонятном рабочих, мастеров и приходит к выводу, что искусство проектирования в отрыве от четкого понимания технологии производства стоит мало.

Вскоре Артиллерийское управление Наркомата обороны предписывает ему явиться в КБ-2 Всесоюзного орудийно-арсенального объединения (ВОАО) Наркомтяжпрома СССР на постоянную работу.

Настоящим конструктором можно стать, вычертив не менее пяти тысяч деталей, - старался внушить Грабину Фохт, руководитель работавшей в КП по контракту с именитой фирмой «Рейнметалл» немецкой группы конструкторов. - При этом вам совершенно необязательно знать ее назначение. Главное - освоить выполнение чертежей.

Грабин был потрясен, узнав о такой постановке обучения в КБ-2. Ведь это означало, что молодые советские инженеры начнут самостоятельное проектирование не раньше 1938–1941 годов. Если к тому времени не переквалифицируются просто в чертежников.

«Неужели так работают и сами немцы?» - подумал Грабин.

Оказалось, нет. Молодые немецкие инженеры занимались реальным проектированием, в то время как наши инженеры за два года работы не выполнили ни одной самостоятельной конструкторской работы.

Роль слепого исполнителя чужих замыслов была Василию Гавриловичу не по душе. Размышляя над вопросом подготовки отечественных конструкторских кадров, он пришел к твердому убеждению: только самостоятельность рождает ответственность и только доверие рождает инициативу и смелость мысли. Подтверждением тому его собственная дипломная работа.

Вечерело, когда Грабин сел за стол и, обмакнув перо в чернильницу, пододвинул к себе чистый лист бумаги.

Через несколько дней у очередного номера стенгазеты, выходившей на русском и немецком языках, собралось, кажется, все КБ-2. Общее внимание привлекла заметка Грабина о подготовке конструкторов. Большинство инженеров были согласны с предложениями ее автора и особенно с последним - отдельно работать немецкой и русской группам над одним и тем же заданием. Иными словами - организовать соревнование.

Фохт, почувствовав, что его авторитет, подкрепленный патентами на многие изобретения и большим опытом конструкторских работ, покачнулся, решил провести совещание по вопросам, поднятым в заметке Грабина. То, что инициатива созыва совещания исходила не от руководителя КБ-2 - советского инженера, а от приглашенного помогать немецкого конструктора, тоже говорило о ненормальной обстановке в коллективе.

За длинным Т-образным столом в просторном кабинете Фохта всем приглашенным разместиться не удалось. Многие стояли, прислонясь к стенам, или присели на подоконники.

Неожиданно для Фохта большинство поддержало не его, уверенного в себе именитого специалиста, а мало кому известного даже в стенах самого КБ Грабина. Удар был так неожидан, что ему изменила врожденная немецкая выдержка и корректность и он грубо потребовал освободить его кабинет. В этот же день, никому ничего не объяснив, не собрав даже собственные вещи, он выехал из Советского Союза.

Газету сняли, а Грабин получил приказ отбыть в распоряжение отдела кадров Артиллерийского управления для получения нового назначения. Попытки обратиться за помощью в ВОАО и Артуправление ни к чему не привели. Оставалось последнее - записаться на прием к начальнику вооружений комкору Ефимову.

- …Если сохранится метод, введенный Фохтом, то пройдут, может быть, десятилетия до того, пока наши инженеры станут полноценными конструкторами. Предлагаемый метод решит эту задачу в два-три года, - закончил свой рассказ Грабин.

«Вопрос об откомандировании Грабина не согласован с начальником вооружений, а посему возвращается он в КБ-2. Прошу создать нормальные условия труда», - наискосок, угловатым быстрым почерком наложил комкор резолюцию на предписание.

На второй день после возвращения Грабина в КБ-2 состоялось общее партийное собрание. Отмалчивающихся не было. Во время отсутствия Василия Гавриловича ни на минуту не смолкали разговоры об изменении условий работы конструкторов, и теперь недостатка в предложениях не было.

Назавтра все стало по-новому. Конструкторские группы получили полноценные задания. Всюду были слышны оживленные споры о выборе конструкторских вариантов механизмов и агрегатов пушки.

Для расширения кругозора конструкторы стали выезжать на артиллерийские заводы, в воинские части, на полигоны. Все чаще спроектированные ими детали обретали жизнь в металле. Росло чувство уверенности в своих силах, росло чувство ответственности за свой труд.

Всесоюзное орудийно-арсенальное ооъединение решило создать КБ ВОАО, слив вместе КБ-1 и КБ-2. Начальником нового КБ стал военный инженер В. Н. Дроздов, а его заместителем и секретарем партбюро В. Г. Грабин.

После слияния КБ переименовали в ГКБ-38.

Едва успев обжиться на новом месте, ГКБ-38 получило два задания от Артуправлениия: проектирование и изготовление опытных образцов 76-миллиметровых полууниверсальной и универсальной пушек.

Идея универсализма не была новой. Она родилась во Франции задолго до первой мировой войны. В тридцатые годы США начали активную пропаганду создания универсальной артиллерии. По их мнению, одна пушка должна быть и противотанковой, и зенитной, и дивизионной…

Заманчивой показалась идея универсализма и Наркомату обороны СССР. И вот в конце 1932 года он выдает задания нескольким заводским КБ на проектирование таких орудий.

В ГКБ-38 проектирование полууниверсальной 76-миллиметровой пушки под индексом А-51 было поручено В. Г. Грабину. Эта пушка должна стать достойной заменой модернизированной трехдюймовки образца 1902 года.

К концу 1933 года, когда проектно-конструкторские работы приближались к завершению, вдруг был получен приказ о расформировании ГКБ-38 и распределении его конструкторов по разным заводам для обслуживания валового производства. Грабин, под руководством которого только-только сложился дееспособный коллектив, решает вместе со своими ведущими конструкторами выехать на вновь строящийся завод и продолжить там работу над 76-миллиметровой пушкой.

Вскоре завод приступил к изготовлению первых опытных образцов А-51. Настало время для обсуждения конструкторских решений специальной 76-миллиметровой дивизионной пушки.

Дело в том, что Грабин был противником как универсализма, так и полууниверсализма, справедливо считая, что каждая пушка должна выполнять лишь свои функции и не пытаться заменить собой другие орудия. Выигрыш в универсальности обходился проигрышем в весе, удобстве наведения, заряжания, передвижения и т. д. Кстати, опыт второй мировой войны показал, что ни у одной из стран, пропагандировавших универсальную артиллерию, не было ни одной универсальной пушки.

Осуществить свое желание коллективу было непросто. Пришлось Василию Гавриловичу обратиться к возглавлявшему одно из управлений Народного комиссариата тяжелой промышленности Ивану Петровичу Павлуневскому. Тот, в свою очередь, доложил об идее конструкторов наркому Орджоникидзе, и проведение опытно-конструкторских работ было узаконено.

Выбирая индекс для пушки, все как один, ориентируясь на авиационную промышленность, предложили букву Г - Грабин.

Одному человеку никогда не справиться с конструированием пушки, поэтому давайте изберем индексом как раз такую букву, с которой не начинается ни одна из наших фамилий, - предложил Василий Гаврилович.

Предложение понравилось. Составили список сотрудников: Бочлевский, Водохлебов, Горшков, Грабин, Киселев, Костин, Мещанинов, Муравьев, Павлов, Ренне, Розанов, Строганов. Из оставшихся букв алфавита выбрали Ф. Пушка А-51 стала именоваться Ф-20, а проектируемой 76-миллиметровой пушке спецназначения присвоили индекс Ф-22. Предстояла напряженная работа. Надо было успеть сконструировать, изготовить и испытать опытный образец Ф-22 примерно за год, чтобы подать ее на смотр одновременно с Ф-20.

Для ускорения работ в КБ принимается решение о закреплении за каждым ведущим конструктором лишь одного механизма орудия. Теперь КБ напоминало оркестр. Дирижерская палочка находилась в руках Грабина, и он внимательно следил за тем, чтобы никто не допускал в своей партии фальши, способной свести на нет усилия всего коллектива.

…Май выдался жарким. «Жарко» было и на завиде - шли последние работы по сборке Ф-22, ведь скоро отправлять ее на полигон.

Из трех пушек Ф-22 две были с ломающимися (складными) станинами, а третья - с неломающимися. Последнюю для отличия окрасили в желтый цвет.

Если вас спросят, какую пушку принимать на вооружение, рекомендуйте «желтенькую», - напутствовали друзья Грабина.

Правофланговые места на полигоне заняла батарея универсальных орудий конструктора И. А. Маханова, за ней установили батарею полууниверсальных орудий Ф-29 и три пушки Ф-22. Дальше расположили зенитные и другие орудия.

Ночь перед смотром прошла тревожно. Грабин, несмотря на усталость, долго не мог уснуть. Ведь завтра должна была решиться судьба их пушек.

Рассвет был блеклым. Не по-летнему прохладное, пасмурное утро навевало тоску.

На полигон Грабин прибыл одним из первых.

Вскоре у проходной полигона показалась большая группа людей. Спустя несколько минут в шагающем впереди других человеке в кожаном пальто легко можно было узнать К. Е. Ворошилова. За ним шел в летнем пальто и обычной своей фуражке И. В. Сталин. Чуть левее шагали Г. К. Орджоникидзе и С. М. Буденный, а за ними остальные - военные и гражданские - члены государственной комиссии.

Руководители государства в сопровождении Климента Ефремовича направились к универсальным пушкам. Прошел целый час, прежде чем Ворошилов обратился к Василию Гавриловичу:

Просим вас, товарищ Грабин, рассказать о своей пушке.

Наша 76-миллиметровая дивизионная пушка Ф-22 предназначена для разрушения подвижных и неподвижных наземных целей и живой силы противника, - начал Грабин свой доклад.

Рассказав о габаритах, весе пушки в боевом и походном положении, о скорости снаряда, скорострельности, отдельно отметив, что пушка полностью изготовлена из отечественных материалов и на отечественном оборудовании, он подчеркнул легкость овладения стрельбой из пушки.

Вопросов не было.

Создавалось впечатление, что пушка никого не заинтересовала.

Комиссия перешла к следующим орудиям, а Грабин остался около «желтенькой», кляня себя за краткость доклада. И вдруг он заметил, как от общей группы отделился Сталин и неспешно направился к «желтенькой». Прищурившись, он внимательно изучил написанные на табличке тактико-технические характеристики Ф-22, задал Грабину несколько уточняющих вопросов и под конец сказал:

Хорошая пушка. В нее немудрено и влюбиться.

Красивая с виду, большая по мощности и легкая… Замечательно…

Теперь предстояло посмотреть орудия в деле. С универсальными орудиями Маханова произошла заминка - они не хотели подчиняться расчету. Наконец прозвучала команда «огонь!». Но после выстрела не сработал полуавтоматический затвор, и гильзу пришлось вынимать вручную.

Вслед за универсальной батареей настала очередь стрелять орудиям Грабина. Все шло гладко. Безотказно работал и затвор. Звеня и подпрыгивая, гильзы отлетали в сторону.

После стрельб, познакомив между собой Маханова и Грабина, Сталин предложил:

Товарищ Маханов, покритикуйте пушки Грабина…

Я, товарищ Сталин, ничего плохого о них сказать не могу.

Так… Тогда вы, товарищ Грабин, покритикуйте пушки Маханова.

Для Василия Гавриловича, убежденного противника универсализма, это не составило труда.

Хорошо, - задумчиво сказал Сталин, доставая из кармана неизменную трубку, - а теперь покритикуйте свои пушки.

Мы, товарищ Сталин, - не растерялся Грабин, - на нашем совещании по предварительным итогам выявили целый ряд недостатков, многие из которых устранили уже в ходе заводских испытаний. Правда, она еще не идеальна, но уже сейчас, без коренной переделки, пригодна к службе…

- «Желтенькую»!

…До начала заседания оставалось минут тридцать, а в зале ожидания собрались уже почти все приглашенные. Посередине зала стоял длинный стол, уставленный бутылками с прохладительными напитками и вазами с бутербродами и фруктами. Вдоль стен между мягких кресел стояли столики с пепельницами на них. Среди собравшихся было много военных. Кое-кто сидел и курил, некоторые ели бутерброды и фрукты. Большинство же беседовало друг с другом. Для Грабина, впервые оказавшегося здесь, все было ново и необычно. Кроме того, среди собравшихся не было ни одного его знакомого, и он чувствовал себя несколько неловко.

Вскоре собравшихся пригласили в зал заседаний. За длинным приставным столом расположились Орджоникидзе, Ворошилов, Межлаук и другие, которых Грабин не знал. Сталин в своей обычной манере стоял сзади, около окна.

Приглашенные заняли свои места, и председатель, объявив, что на повестке дня стоит обсуждение предложения наркома обороны о принятии на вооружение 76-миллиметровой дивизионной пушки, предоставил слово начальнику Артуправления.

Предлагаю принять на вооружение 76-миллиметровую универсальную пушку, - после краткого выступления предложил он присутствующим.

Все выступившие военные специалисты поддержали предложения начальника управления. Зато никто ни слова не сказал о Ф-20 и Ф-22.

Наконец председательствующий объявил:

Слово предоставляется конструктору Грабину.

Выйдя, как и все выступающие, к председательскому столу, Грабин несколько минут молча смотрел в зал, будто не знал, что ему говорить. Все головы повернулись к нему, а Вячеслав Михайлович ободряюще кивнул: «Ну-ну…»

Грабин начал выступление с критики универсальной и полууниверсальной и лишь потом коротко остановился на преимуществах специальной:

Во-первых, она быстрее, лучше и с меньшими расходами боеприпасов решает боевые задачи; во-вторых, она гораздо легче и потому может сопровождать пехоту не только огнем, но и колесами, и, наконец, она очень дешева в производстве.

Следом за Грабиным, из скромности не предложившим принять его пушку на вооружение, выступили директор завода и представитель Наркомтяжпрома. Они напомнили о трехдюймовках 1902 года, продемонстрировавших в боях маневренность и высокоэффективность, и рекомендовали на вооружение Ф-22.

Итог обсуждения подвел Сталин:

Надо прекратить заниматься универсализмом, - обратился он к собравшимся. И продолжил: - Я думаю, надо поручить Маханову заниматься зенитными, а Грабину - дивизионными пушками. Эту же грабинскую пушку - испытать.

Товарищ Сталин, - поднялся с места Радкевич, - я правильно понял, что завод должен начать подготовку к производству Ф-22?

Вы хотели сказать «желтенькой»?

Совершенно верно, товарищ Сталин.

Ну тогда вы поняли правильно…

На полигон Грабин прибыл одновременно с пушками. Начались испытания. Нагрузка орудиям давалась тяжелейшая. Стрельба велась так интенсивно, что краска на стволах не выдерживала - горела.

Последний этап испытаний - на прочность. Едва успевшая освободиться от стреляной гильзы, пушка тут же принимала новый снаряд. Запасы их таяли на глазах.

И вот последний патрон…

Щелкнул затвор…

Выстрел!..

Все замерли… Вращающаяся часть оторвалась от лобовой коробки и лежала между станинами.

Мы продолжали стоять у погибшей в тяжелом труде «желтенькой». Никто не мешал нам, никто не отвлекал… Горе настолько потрясло нас, что мы и не заметили, как появился фотограф… Придет время, когда какой-нибудь историк увидит этот снимок, но он не увидит людей, которые в тот момент стояли у пушки, убитые горем, и не узнает, о чем они думали. А думали они, конечно, о том, что же привело к тяжелой аварии, - рассказывал Грабин.

Впрочем, причина аварии выяснилась очень быстро - сварка. От сильного накала при стрельбе сварной шов раскрылся как слоеный пирог.

Возвратись на завод, Василий Гаврилович с коллегами составили оперативный план устранения выявленных мелких недостатков, решили заменить сварной шов, не имевший в ту пору способов надежного контроля его качества, на традиционные болты и заклепки, а также наметили работы по улучшению полуавтоматического затвора.

В ходе доработки конструкторы и технологи находили множество новых решений, которые обязательно подвергались коллективному обсуждению. Некоторым такой способ совершенствования орудия казался слишком «демократичным». Они считали, что вполне достаточно приказа для осуществления новой идеи.

Конструктор должен мыслить свободно, широко, - отвечал им Грабин, - а не в рамках приказа. Приказ - мера чрезвычайная, а не творческая.

Именно в это время родилась у Василия Гавриловича мысль о параллельности работы конструкторов пушки с конструкторами инструмента, приспособлений, оснастки и одновременной разработки рациональной технологии. Однако эту мысль пришлось временно отложить - для ее осуществления требовалась полная перестройка аппарата управления заводом.

Конструкторское бюро и завод работали в полном контакте друг с другом, и в короткое время новые пушки были изготовлены и испытаны на полигоне. Оставалось пройти войсковые испытания.

Стрельбы по броневым щитам и по движущимся танкам прошли отлично. Всякий раз батарея поражала цель.

Каждый день приближал конец испытаний, и вот они уже позади. Комиссия, перечислив недостатки, дала общее заключение: «76-миллиметровая дивизионная пушка Ф-22 испытания выдержала и рекомендуется на вооружение Красной Армии».

С 1936 года пушка Ф-22 пошла в валовое производство. Но работы по ее совершенствованию продолжались. Одновременно КБ создало конструкцию 76-миллиметровой батальонной гаубицы Ф-23, вело работы по созданию 122-миллиметровой гаубицы Ф-25. Вместе с проектно-конструкторскими велись и научные исследования.

1938 год начался тяжко. Грабин заболел. В апреле 1938 года его в очередной раз вызвали в Москву. Зал заседаний отличался от тех, к которым он привык, - сиденья амфитеатром уходили вверх, а впереди между двумя большими окнами стоял длинный стол, за которым сидел К. Е. Ворошилов - председатель Главного Военного совета (ГВС) РККА.

Нам предстоит рассмотреть вопрос об итогах испытания 76-миллиметровой дивизионной пушки и принятии ее на вооружение, - объявил Климент Ефремович.

Грабин был потрясен. И в самом деле, ведь два года, как Ф-22 поставлена на валовое производство. Зачем новая пушка? Чья она?

Из доклада Главного артиллерийского управления.(ГАУ) стало ясно, что пушка блестяще выдержала все испытания. Во всяком случае, докладчик не назвал ни одного недостатка.

Когда в прениях предоставили слово Грабину, он не стал критиковать пушку, спроектированную, как оказалось, Махановым, а попросил разрешения вступить с ним в соревнование, берясь усовершенствовать свою Ф-22. Разрешение было получено.

Трудность была лишь одна - оставалось очень мало времени. Ведь Маханову надо было лишь доработать пушку, а Грабину - целиком спроектировать. Стало ясно: выиграть соревнование можно, только применив высокопроизводительные методы проектирования и изготовления новых опытных образцов. Тут-то и всплыла идея параллельности всех работ.

Заручившись поддержкой директора завода, Грабин собрал технический совет, на котором выступил с обстоятельным докладом.

Если мы сумеем подготовить всю документацию в три-четыре месяца, за такой же срок изготовить опытный образец и закончим заводские испытания за месяц-полтора, то тогда можно смело заявить партии и правительству: «Мы готовы к выполнению любого задания».

Принятый техническим советом план-график работ выдерживался. Новая советская пушка была создана всего за семь месяцев, то есть вдвое быстрее Ф-22. Теперь предстояло произвести стендовую проверку ее агрегатов.

Больше всего беспокоила работа трех механизмов: тормоза, отката, подрессоривания и, самое главное, экстрактирование стреляной гильзы. Это был самый большой козырь в соревновании и весьма существенное преимущество УСВ перед Ф-22, - вспоминал Грабин.

Пушка успешно проходила заводские испытания. Для их завершения оставалось провести еще одну стрельбу и обкатку орудия. К этому времени Грабин, отказавшийся семь месяцев назад от неотложной операции, не мог уже ни читать, ни писать. В то же время ему хотелось своими глазами увидеть, как перенесет пушка последнюю стрельбу и насколько надежным окажется подрессоривание.

Результаты оказались хорошими, и Грабин в ноябре 1938 года лег в больницу. Перенеся тяжелую операцию, после которой он долго не приходил в сознание, Василий Гаврилович постепенно пошел на поправку. Почти полгода прошло до его возвращения в свое КБ, где в это время готовились к участию в войсковых испытаниях.

Испытания возкой не обошлись без происшествий.

При возвращении батареи с марша одна из пушек наехала колесом на валун и опрокинулась. В таком положении тягач проволок ее несколько метров по камням. Из-за повреждений председатель комиссии потребовал заменить ее новой.

Разрешите, товарищ председатель, произвести ремонт этой пушки, - обратился с просьбой мастер Мигунов.

Вы что, шутить изволите? Нам пушка нужна к завтрашним стрельбам!

К утру она будет готова…

Благодаря тому, что в УСВ сохранились многие детали от Ф-22, к утру ее удалось полностью отремонтировать, по существу, в полевых условиях и выставить па боевую позицию.

Два конструкторских бюро, две артиллерийские батареи вступили в огневое соревнование. На огневые позиции были доставлены боекомплекты с гильзами времен первой мировой войны.

У пушек Маханова через выстрел заклинивало гильзу. Пушки УСВ блестяще справились с артподготовкой. Чтобы убедить Маханова в необоснованности его утверждения, будто ему достались негодные для стрельбы гильзы, батареи поменяли местами. От перемены мест результат не изменился.

Вскоре на завод летела «молния»: «Выдержала, рекомендуют принять».

Пока шли испытания, в КБ тоже не сидели сложа руки. К моменту получения телеграммы полностью были готовы рабочие чертежи на УСВ, и завод, не дожидаясь приказа наркома, приступил к подготовке ее запуска в валовое производство. И вовремя. Через несколько дней Совет Труда и Обороны утвердил рекомендации комиссии и принял пушку на вооружение.

Задолго до начала работ по Ф-22-УСВ КБ Грабина был выдан заказ на проектирование специальной танковой пушки. Разработчики присвоили ей индекс Ф-32. Дело спорилось, и вот уже позади успешные заводские и полигонные испытания, и пушка рекомендована на вооружение.

Но вечная неудовлетворенность достигнутым не оставляла главного конструктора. Чутье подсказывало ему необходимость создания другой, более мощной пушки.

ВЕДЕНЕЕВ Николай Денисович Николай Денисович Веденеев родился в 1897 году в селе Верхняя Санарка Пластского района Челябинской области в крестьянской семье. Русский. Участник первой мировой войны. Член КПСС с ноября 1917 года. В марте 1918 года вступил в красногвардейскую

Из книги 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II автора Кельнер Виктор Ефимович

ЕМЕЛЬЯНОВ Дмитрий Иванович Дмитрий Иванович Емельянов родился в 1918 году на хуторе Ново-Савинском Агаповского района Челябинской области в крестьянской семье. Русский. Окончив Магнитогорское ФЗУ (ныне СГПТУ-19), работал мастером производственного обучения в этом

Из книги Сияние негаснущих звезд автора Раззаков Федор

А. П. Прибылева-Корба ИВАН ПАНТЕЛЕЙМОНОВИЧ ЕМЕЛЬЯНОВ <…> В 1880 году, во время моих посещений приветливой и славной семьи Анненских, оба говорили мне про своего воспитанника Емельянова, жившего у них. Однажды они рассказали мне историю его появления в их доме. Он был сыном

Из книги Когда я был маленьким, у нас была война автора Олефир Станислав Михайлович

ЕМЕЛЬЯНОВ Владимир ЕМЕЛЬЯНОВ Владимир (актер театра, кино: «Школа мужества» (Семен Иванович Галка), «Аттестат зрелости» (отец Валентина Листовского) (оба – 1954), «Педагогическая поэма» (1955; главная роль – воспитатель Антон Семенович Макаренко), «Вихри враждебные» (главная

Из книги Год 1944-й. Зарницы победного салюта автора Автор неизвестен

Григорий Гаврилович Но может, в том, что наши друзья перестали курить, больше заслуга Григория Гавриловича.Обычно перед уроками мы собираемся на заднем крылечке школы. Там большой куст сирени и, что делаем, учителям не видно. Одни курят, другие списывают домашнее задание,

Из книги Тропа к Чехову автора Громов Михаил Петрович

Н. А. ЕМЕЛЬЯНОВ, подполковник в отставке ДЕВУШКА ИЗ БАШКИРИИ В июле 1944 года 72-й тяжелый танковый полк участвовал в боях на львовском направлении. Вместе с 63-й гвардейской танковой бригадой он шел в передовом отряде корпуса. В селах Ольшаница и Словита фашисты оказали

Из книги С чего начиналось [ёфицировано] автора Емельянов Василий Семёнович

Бандаков Василий Анастасьевич, отец Василий (1807–1890) Протоиерей, настоятель Архангело-Михайловской церкви в Таганроге, духовный наставник семейства Чеховых. В книгу В. А. Бандакова «Простые и краткие поучения» включено «Поучение по случаю всенощного бдения, совершенного

Из книги Туляки – Герои Советского Союза автора Аполлонова А. М.

Василий Семёнович Емельянов С чего начиналось Война Наступило лето 1941 года, пришло время отпусков. Всей семьёй – я, жена, дочь, сын – мы готовились к поездке в Сочи. Я получил путёвки в санаторий Совнаркома, купил четыре билета в скорый поезд – всё складывалось очень

Из книги Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства автора Коняев Николай Михайлович

Горшков Егор Гаврилович, Захаров Василий Григорьевич Старинный город Белев на Оке. В сквере на центральной площади братская могила. В ней те, кто храбро сражался с немецко-фашистскими захватчиками и отдал свои жизни за честь и свободу социалистической Родины, за

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич

Емельянов Борис Николаевич Родился в 1922 году в деревне Тросна Щекинского района Тульской области. Учился в местной школе. В 1939 году был призван в Советскую Армию. С первых дней Великой Отечественной войны находился на фронте. Трижды ранен. Звание Героя Советского Союза

Из книги автора

Кудрявцев Николай Гаврилович Родился в 1922 году в деревне Верхний Изрог Каменского района Тульской области в семье крестьянина. Окончив семилетнюю школу, поступил в Сталиногорский (ныне Новомосковский) химтехникум, после окончания которого был направлен в Таганрогское

Из книги автора

Подчуфаров Александр Гаврилович Родился в 1911 году в селе Стрелецком Чернского района Тульской области. До 12 лет жил в Черни, где учился в школе. В 1923 году выехал в Москву, продолжал учебу в школе № 39 Бауманского района. После окончания школы ФЗУ работал на заводах

Из книги автора

Серебряков Николай Гаврилович Родился в 1913 году в гор.Туле. После окончания 4-й средней школы и Тульского аэроклуба был направлен в 1932 году в Борисоглебское военное летное училище. Участвовал в боях против фашистов в Испании. Звание Героя Советского Союза присвоено 7 мая

Из книги автора

Азберг Владимир Гаврилович Полковник РККА.Генерал-майор ВС КОНР.Настоящая фамилия - Арцезо, известен также под фамилиями Арцезов, Асбьяргс.Родился 25.06.1898 года в Таганроге.Закончил Астраханскую гимназию и прошел ускоренный курс Константиновского военного училища. В

Роль Василия Грабина в создании артиллерийских систем периода Великой Отечественной войны общеизвестна. Но он был не только конструктором, но и выдающимся технологом и организатором производства. Знаменитые грабинские пушки Ф-22, Ф-34, УСВ, ЗИС-2, ЗИС-3, БС-3 и другие составили более половины орудий, выпущенных нашей промышленностью в 1941-1945 гг. Именно они уничтожили подавляющее большинство немецких танков.

А вот о послевоенной деятельности Грабина молчат все энциклопедии и справочники. И это не случайно. С 1945 по 1959 г. в серийное производство пошло только одно его орудие - 57-мм зенитная пушка С-60.

Что же произошло? Почему достиг таких успехов военинженер 2 ранга Грабин, руководивший сравнительно небольшим КБ на заводе # 92, а генерал-полковник Грабин, стоявший во главе самого мощного в стране Центрального артиллерийского конструкторского бюро (ЦАКБ) 14 лет работал вхолостую? Может, Василий Грабин выдохся или почил на лаврах?

ЖЕСТКОСТЬ И УСТУПЧИВОСТЬ

Василий Гаврилович имел волевой и очень жесткий характер. Именно эти качества помогли Грабину стать Грабиным.

Михаил Тухачевский, например, хотел заставить его заниматься динамореактивными пушками системы Курчевского. Грабин, правильно оценив ситуацию, решительно отказался. И действительно, в 1936-1937 гг. авантюра Курчевского лопнула как мыльный пузырь, и 5 тыс. ДРП пошли на металлолом. Руководство Наркомата вооружений несколько раз пыталось убрать Грабина из КБ завода # 92 (г. Горький) и отправить его то на Ново-Краматорский завод, то на "Уралмаш". Тогда конструктор нарушал дисциплину, бросал все, ехал в Москву добиваться правды и брал верх в конфликтах. Он твердо отстаивал как интересы КБ, так и свои личные.

Вместе с тем Грабин часто уступал руководству и даже допускал ухудшение тактико-технических данных своих орудий и вообще отказывался от доводки весьма перспективных систем. В частности, в середине 30-х гг. он отказался от установки дульного тормоза и введения нового мощного патрона для 76,2-мм дивизионной пушки Ф-22. Мало того, он согласился на увеличение угла возвышения ее до +75╟, чтобы дивизионная пушка могла по совместительству стать и зенитной. Понятно, что эффективного огня по самолетам Ф-22 вести так и не смогла. А вот немцы в начале 1942 г. переделали около тысячи трофейных пушек Ф-22 именно так, как предлагал Грабин в 1935-м. Они расточили камору, ввели мощный патрон и уменьшили угол возвышения до +25╟. В результате Ф-22, переименованная в 7,62 cm PAK 36(r), стала почти на полтора года лучшей противотанковой пушкой в вермахте и, видимо, во всем мире.

ЛЮБИМЕЦ СТАЛИНА

Уже перед Великой Отечественной Грабин в борьбе с руководством ГАУ и особенно с Наркоматом вооружений, начинает апеллировать лично к Сталину. Вождь оценил не только превосходные качества грабинских пушек, но и фантастически малые сроки их разработки. Так, у 107-мм танкового орудия между началом проектирования и первым отстрелом опытного образца прошло всего 42 дня. Сталин начинает покровительствовать конструктору, нередко они по телефону и беседуя с глазу на глаз решают производственные вопросы, ставя ГАУ и Наркомат вооружений перед свершившимся фактом.

С началом войны Грабин еще чаще контактирует с Верховным Главнокомандующим. Это приводило в бешенство молодого наркома вооружений Дмитрия Устинова, который несколько раз пытался одернуть конструктора и заставить его строго соблюдать субординацию. Грабин же не принимал всерьез угроз наркома. Формально Василий Гаврилович являлся подчиненным Устинова, но они имели одинаковые воинские звания, Грабин был на 8 лет старше, а главное, Устинов тоже начинал свою карьеру в качестве инженера-артиллериста, но не спроектировал ни одной пушки.

Грабин еще до войны неоднократно поднимал вопрос о кооперации деятельности артиллерийских заводов, их КБ. Очевидно, он и стал инициатором создания Центрального артиллерийского конструкторского бюро. Документов на этот счет не найдено, но, видимо, в июле - начале августа 1942 г. Грабин вышел на Сталина и предложил организовать ЦАКБ.

Надо сказать, что объективные предпосылки для создания Центрального артиллерийского КБ были. В 1941-1942 гг. ряд артиллерийских КБ ленинградских заводов - "Большевик", ЛМЗ им. Сталина, завод им. Фрунзе, сталинградский завод "Баррикады", киевский "Арсенал" и другие эвакуировались на Урал и в Сибирь. Зачастую конструкторы одного КБ оказывались удалены друг от друга на сотни километров. К примеру, инженерно-технический состав завода "Баррикады" осенью 1942 г. раскидали по семнадцати городам.

5 ноября 1942 г. Сталин подписал постановление ГКО о создании ЦАКБ на базе бывшего ГКБ-38. Начальником и главным конструктором бюро был назначен Василий Грабин. Так сбылись его мечты о проектировании всех без исключения артиллерийских систем. Само название - Центральное артиллерийское - обязывало к этому. В тематическом плане ЦАКБ на 1943 г. было свыше пятидесяти основных тем. Среди них - полковые, дивизионные, зенитные, танковые и казематные орудия, пушки для САУ, кораблей и подводных лодок. Разрабатывались опытные образцы минометов калибра от 82 до 240 мм. Впервые Грабин решил заняться и авиационными пушками как классической схемы, так и динамореактивными.

Амбициозные планы Грабина вызывают недовольство и просто зависть у многих специалистов, работавших как в других КБ, так и в ЦАКБ. Устинов пользуется этими настроениями и всячески пытается поссорить Грабина с другими конструкторами. Его цель - взорвать ЦАКБ изнутри или по крайней мере расчленить его. И такой случай вскоре представился. Весной 1944 г. несколько сотрудников ЦАКБ во главе с Ильей Ивановым выезжают в Ленинград, чтобы на заводе "Большевик" наладить серийное производство грабинской 100-мм пушки С-3, опытный образец которой, изготовленный на заводе # 172, уже прошел испытания. Конструкторы ЦАКБ вместе с инженерами "Большевика" внесли ряд небольших изменений в конструкцию пушки и запустили ее в серию. Вроде бы дело житейское. Но сверху зачем-то предлагают заменить грабинский индекс на БС-3. Иванов старается держаться подальше от интриг Устинова, но ему совсем не чужда мысль отделиться от Грабина.

Постановлением Совнаркома от 27 мая 1944 г. "для более успешного решения задач вооружения ВМФ" создается Ленинградский филиал ЦАКБ. Руководителем его, естественно, назначается Иванов. В марте 1945 г. постановлением ГКО Ленинградский филиал ЦАКБ преобразовывается в самостоятельное предприятие - Морское артиллерийское центральное конструкторское бюро (МАЦКБ). Начальником его по-прежнему остается Иванов.

Отмечу, что "сепаратисты", уехав в Ленинград, прихватили с собой десятки ящиков с документацией на морские орудия, которая была в основном разработана Ренне и другими сотрудниками, оставшимися у Грабина. К примеру, 130-мм береговая мобильная пушка С-30 проектировалась ЦАКБ с мая 1944 г., а в декабре 1944 г. в подмосковных Подлипках, где находилось грабинское "хозяйство", было начато изготовление ее рабочих чертежей.

Лишив Грабина возможности работать над морскими орудиями, Устинов не успокоился, а начал дискредитировать все его разработки. Вдобавок после окончания войны Сталин стал гораздо меньше интересоваться артиллерийскими делами и реже контактировать с Грабиным. У генсека хватало и других дел, да и здоровье стало серьезно пошаливать. В борьбе с Грабиным у Устинова появился и серьезный союзник - Берия. Последний считал, что артиллерия отжила свое (с 1946 г. Лаврентий Павлович руководил атомным проектом, курировал работы над баллистическими, зенитными и крылатыми ракетами). Кстати, именно Берия, а не Хрущев в марте 1953 г. начал громить корабельную береговую и армейскую артиллерию, а Никита Сергеевич потом, лишь после некоторых колебаний, продолжил его линию.

РАБОТА ВПУСТУЮ

Для замены противотанковых 57-мм ЗИС-2 и 100-мм БС-3 в 1946 г. Грабин создает около десятка опытных противотанковых пушек от батальонных 57-мм С-15 до сверхмощных орудий. Среди них была и уникальная система С-40 с цилиндроконическим стволом. В начале нарезов пушка имела калибр 76 мм, а в конце - 57 мм. Снаряд С-40 обладал огромной по тем временам начальной скоростью - 1338 м/с - и пробивал по нормали с полукилометровой дистанции 285-мм броню (т.е. броню башен линкора!).

В 1947-1948 гг. С-40 успешно прошла полигонные испытания, но на вооружение не поступила.

Для самого мощного в мире танка ИС-7 Грабин создает самую же мощную в мире 130-мм пушку С-70. Кроме того, для перспективной самоходной противотанковой установки была разработана 130-мм пушка С-70А. В 1949 г. Кировский завод получил заказ на пятьдесят ИС-7. Однако в том же году принимается постановление о прекращении работ над всеми танками весом свыше 50 тонн. Следствием этого решения было снятие с серийного производства танка ИС-4 и прекращение всех работ над ИС-7, что было грубой ошибкой нашего руководства, притом не только военно-технической, но и политической: даже малая (для СССР) серия - 500-2000 ИС-7 - произвела бы большое психологическое воздействие на вероятного противника и заставила бы его потратить во много раз большие суммы на создание средств для борьбы с нашими тяжелыми танками. Применение же ИС-7 в Корее, в ходе блокады Западного Берлина, в Будапеште в 1956 г. и в других локальных конфликтах дало бы большой военный и политический эффект.

Еще более непростительную ошибку допустили в отношении пушки С-70 ГАУ и ГБТУ. Там генералы наивно думали, что калиберные бронебойные снаряды Д-25 к 122-мм пушке, состоявшей на вооружении наших "тяжеловесов" ИС-3 и Т-10, будут уничтожать новые тяжелые танки вероятного противника. На самом деле, по данным, предоставленным военными правительству СССР в 1963 г., снаряд Д-25 не пробивал лоб корпуса и башню американского М-60, лоб башни американского М-48А2, лоб корпуса и башню английского "Чифтена". Зато от американской 105-мм танковой пушка М68 и 120-мм пушки "Чифтена" не защищала любая броня ИС-3 и Т-10.

В 1949 г. в ЦНИИ-58 началась разработка 100-мм стабилизированной пушки "0963", предназначенной для вооружения танка Т-54. К тому времени в СССР не было ни одного серийного или опытного стабилизированного орудия. 31 мая 1949 г. ЦНИИ-58 представил ГБТУ и ГАУ аванпроект стомиллиметровки "0963". Его утвердили, и 29 ноября того же года Грабин представил заказчику технический проект пушки. По неясным причинам "0963" на вооружение не приняли. Но Грабин продолжал работать над 100-мм стабилизированными пушками. Так, в 1950 г. в ЦНИИ-58 была модернизирована и оснащена стабилизатором 100-мм штатная танковая пушка Д-10Т. Пушка получила индекс "0979".

В 1951 г. Грабин разработал проект 100-мм танковой стабилизированной пушки С-84СА. Она впервые была оснащена эжектором, чтобы уменьшить загазованность внутри башни. В том же году появился проект танковой стабилизированной пушки "0865", снабженной автоматом заряжания.

Работы над 100-мм стабилизированными танковыми пушками ЦНИИ-58 вело до 1953 г., но ни одна из них не была принята на вооружение. Найти документы с мотивировками отказов, к сожалению, не удалось.

В 1950 г. Грабин приступил к проектированию 406-мм активно-реактивной пушки с шифром "0842" на самоходном лафете. Позже орудие "0842" получило индекс С-103. В начале 50-х гг. С-103 было решено использовать для стрельбы проектируемыми ядерными зарядами... Но где они?

В 1945-1947 гг. Грабин создает корпусный дуплекс (разные орудия на одном лафете) в составе 130-мм пушки С-69 и 152-мм гаубицы С-69-I. Однако по результатам полигонных испытаний на вооружение взяли систему завода # 172 М-46 и М-47, имевшую те же тактико-технические характеристики.

В 1946-1948 гг. Грабин выдает уникальную систему орудий большой мощности, имевших единый лафет: 180-мм пушку С-23, 210-мм гаубицу С-23-I, 203-мм пушку-гаубицу С-23-IV и 280-мм мортиру C-23-II. Параллельно рождается дуплекс особой мощности в составе 210-мм пушки С-72 и 305-мм гаубицы С-73.

Замечу, что в годы Великой Отечественной мы серьезно уступали в артиллерии большой и особой мощности Германии, Англии и США как в количественном, так и в качественном отношении. Грабинские орудия типа С-23, С-72 и С-73 превосходили по своим баллистическим характеристикам все германские и союзные орудия, а главное, были мобильнее их, т.е. гораздо быстрее переводились из походного положения в боевое и почти не требовали инженерного оборудования позиций. Ни одно наше артиллерийское КБ не смогло создать ничего подобного.

Тем не менее ни система орудий С-23, ни дуплекс С-72 и С-73 не были приняты на вооружение. Причем сразу отказаться от них Устинов и К╟ не рискнули, они предпочитали тянуть время с помощью различных "рацпредложений". К примеру, орудия системы С-23 проектировались под раздельно-гильзовое заряжание. Устинов и ГАУ утвердили проект, а затем, когда орудия были готовы и прошли испытания, предложили переделать их под картузное заряжание.

Знал ли Устинов, какими убытками закончилась кампания 1938-1940 гг. по переводу нашей корпусной артиллерии с раздельно-гильзового на картузное заряжание? Знал ли он, что все германские орудия большой и особой мощности успешно воевали с раздельно-гильзовым заряжанием? Вопросы, как говорится, риторические. Но переделка орудий под картузы обошлась Грабину в 2 года, а стране - в миллионы рублей. В конце концов, сделали семь 180-мм пушек С-23 с картузным заряжанием, а там поступило указание Хрущева прекратить вообще все работы над тяжелыми артсистемами.

То же самое произошло и с дуплексом С-72 - С-73. С 26 мая 1956 г. по 13 мая 1957 г. на полигоне Ржевка под Ленинградом проходила испытания 305-мм гаубица С-73. Судя по отчету, стреляла она отлично, но руководство полигона настроено было к ней крайне недоброжелательно. Его начальник генерал-майор Бульба не сумел указать ни одного недостатка. Я сам лично читал многие десятки отчетов об испытаниях орудий на Ржевке и смело могу сказать, что такое бывало крайне редко. Зато Бульба начал доказывать, что, мол, перевооружение системы невозможно без крана АК-20, который-де имеет низкую проходимость и т. д. "Войсковая часть # 33491 считает, что если имеется необходимость в орудии с баллистическими характеристиками гаубицы С-73, то ее качающуюся часть целесообразно наложить на артсамоход типа объекта 271".

Генерал Бульба предложил наложить С-73 на "артсамоход типа объект 271", но не уточнил, во сколько это обойдется государству и сколько займет лет. А главное, что артсамоход объект 271 (406-мм пушка СМ-54) не мог пройти через обычные мосты, не вписывался в улицы городов, туннели под мостами, не проходил под линиями электропередачи, его невозможно было транспортировать на железнодорожной платформе и т.п. Вот почему сей монстр так и не приняли на вооружение. Другой вопрос, что пушку СМ-54 проектировало родное ленинградское ЦКБ-34, в том же городе на заводе "Большевик" изготовили, а артсамоход создали на Кировском заводе.

Однако Грабину пришлось уступить генералам из ГАУ и заняться гигантскими самоходными артиллерийскими установками. На базе С-72, С-73 и С-90 в 1954-1955 гг. в ЦНИИ-58 был разработан "Большой триплекс" - 210-мм пушка С-110А, 280-мм пушка-гаубица С-111А и 305-мм гаубица на едином самоходном лафете. Технический проект самоходного триплекса был направлен в Министерство оборонной промышленности 31 декабря 1955 г. И опять, пока суд да дело, подоспело постановление Хрущева.

РАКЕТЫ И РЕАКТОРЫ

ВМЕСТО ПУШЕК

С середины 50-х гг. все наши артиллерийские КБ и предприятия постепенно переходят на ракетную тематику. Так, заводы "Большевик", им. Фрунзе ("Арсенал"), "Баррикады", пермский завод # 172, ЦКБ-34 и другие для начала стали проектировать и изготовлять пусковые установки для ракет всех классов, а затем часть из них (им. Фрунзе, # 172 и др.) стали делать и сами ракеты. Некоторые артиллерийские КБ в 50-х гг. были попросту закрыты (ОКБ-172, ОКБ-43 и др.).

Грабин, спасая свое КБ, тоже начал заниматься ракетными пусковыми установками, установками для отстрела авиабомб и т. п. Во второй половине 50-х годов он даже приступил к проектированию управляемых ракет. В частности, был создан и испытан опытный образец ПТУР. В феврале 1958 г. Грабин на конкурсной основе (основной конкурент - ОКБ-8 в Свердловске) начал проектирование зенитной ракеты для войскового комплекса "Круг". Грабинская ракета С-134 была оснащена прямоточным воздушно-реактивным двигателем. Под ракеты ЦНИИ-58 самостоятельно разрабатывало пусковые установки С-135. Видимо, были и другие наработки в области ракетного оружия, но они или лежат до сих пор в архивах под грифом "Сов. секретно", или попросту уничтожены. Завершить все эти работы Василию Гавриловичу не пришлось.

Устинов по-прежнему пытался уничтожить Грабина и его КБ. Однако конструктор не только не боялся, но и глубоко презирал Устинова. До марта 1953 г. это сходило ему с рук, поскольку Сталин считал Грабина "высшим авторитетом по артиллерийской технике". Но и после смерти генералиссимуса Василий Гаврилович не пожелал менять своего отношения к Дмитрию Федоровичу. В неприязни к министру Грабин доходил до мальчишества. К примеру, на территории ЦНИИ-58 было два въезда: западный - со стороны Ярославского шоссе и восточный - со стороны станции Подлипки. Если Устинов въезжал через западные ворота, то Грабин покидал свою территорию через восточные.

В 1954 г. Устинов обратился к первому заместителю министра среднего машиностроения Ванникову с предложением передать ЦНИИ-58 Министерству среднего машиностроения. Повод был - в это время Игорь Курчатов выступил с идеей серийного производства ядерных реакторов на быстрых нейтронах для исследовательских и энергетических целей. В августе 1954 г. постановлением Совета министров ЦНИИ-58 отдали Минсредмашу. Начальником ЦНИИ-58 назначили академика Анатолия Александрова, а Грабин был переведен на должность начальника отделения.

В последующие месяцы в ЦНИИ-58 спроектировали и изготовили реактор на быстрых нейтронах с жидкометаллическим теплоносителем. Его тепловая мощность составляла около 5000 кВт, и он предназначался для Физико-энергетического института в Обнинске.

Артиллерийская и ракетная тематика была сокращена, хотя и не снята полностью. Но даже сам факт передачи ЦНИИ-58 Минсредмашу сразу парализовал работы над ствольной артиллерией и ракетными установками. Надо ли говорить, что в Совмин СССР и ЦК КПСС посыпались индивидуальные и коллективные письма заслуженных артиллеристов с просьбой вернуть Грабина на должность начальника ЦНИИ-58 и уделить большее внимание артиллерийской проблематике.

22 февраля 1956 г. Грабин присутствовал на торжественном собрании в Центральном театре Советской армии по поводу годовщины Советских вооруженных сил. Василий Гаврилович сидел на сцене в президиуме недалеко от председателя Совета министров Николая Булганина. После окончания заседания премьер подошел к Грабину и попросил рассказать о своей работе и состоянии дел в ЦНИИ-58. Разговор длился всего несколько минут, но имел серьезнейшие последствия.

2 марта Булганин позвонил Грабину и сообщил о только что подписанном постановлении Совмина, согласно которому ЦНИИ-58 передавалось из Минсредмаша в Государственный комитет по оборонной технике (ГКОТ). Грабин вновь назначался директором и главным конструктором. В заключение Булганин предложил Василию Гавриловичу немедленно приступить к своим обязанностям.

Вновь став директором ЦНИИ-58, Грабин не отказался от ядерной тематики. Он разделил институт на двенадцать специализированных КБ, из которых два занимались новым реактором УФФА. В 1959 г. в ЦНИИ-58 изготовили серию водо-водяных реакторов УФФА-МГУ. Часть из них поставили в Чехословакию, Венгрию, ГДР, Румынию и Египет. Кроме того, в ЦНИИ-58 были разработаны проект газотурбинной установки (на ртутном паре) мощностью 5 киловатт для космических кораблей и проект реактора на быстрых нейтронах БН-50 мощностью 50 000 киловатт для научно-исследовательских целей.

К началу 1959 г. Грабин был полон сил и энергии и строил далеко идущие планы. Но опасность таилась рядом, в нескольких десятках метров от забора ЦНИИ-58.

Здесь находился завод # 88, выпускавший в 1943-1945 гг. 25-мм зенитные пушки. В 1945 г. на предприятии сделали еще четыре опытные 57-мм автоматические пушки и этим ограничились. Логично было предположить, что Грабин попросту присоединит к ЦНИИ-58 этот небольшой артиллерийский завод, тем более что производство всех типов 25-мм автоматов (72К, 84КМ и 94КМ) в 1946 г. прекратили. Однако руководству страны завод # 88 понадобился совсем для иной цели.

13 мая 1946 г. вышло постановление Совмина # 1017-419, согласно которому в составе Министерства вооружения на базе завода # 88 был создан Научно-исследовательский институт реактивного вооружения и конструкторское бюро. Приказом Устинова от 16 мая 1946 г. НИИ реактивного вооружения получил название НИИ-88. 26 апреля 1950 г. опять же по приказу Устинова ликвидируется СКБ, а на его базе возникает ОКБ-1 (ракеты дальнего действия) и ОКБ-2 (зенитные управляемые ракеты). Начальником ОКБ-1 был назначен Сергей Королев. Через несколько месяцев разработку зенитных ракет поручают другим организациям, и Королев фактически становится хозяином ОКБ-1 и НИИ-88 в целом. В 1958 г. Сергей Павлович начал работы над твердотопливными ракетами дальнего действия и потребовал от правительства дополнительно деньги, людей и помещения для этих работ.

Впоследствии зам. Королева Борис Черток писал: "В 1959 году Устинову представился очень удобный случай убить двух зайцев: окончательно рассчитаться за все обиды с Грабиным, доказав ему наконец, "кто есть кто", и удовлетворить настоятельные, законные требования Королева о расширении производственно-конструкторской базы.

Это предложение, безусловно, будет поддержано Хрущевым, который является энтузиастом создания ракетного орудия в ущерб обычной артиллерии и авиации. Он обещал помощь Королеву и дал Устинову задание подготовить по этому поводу предложения.

Устинов не любил промедлений. Видимо, были и другие варианты по изменению судьбы ЦНИИ-58 и самого Грабина. Поэтому он дал Королеву срок всего три дня на размышление".

Приказом ГКОТ от 3 июля 1959 г. работы по твердотопливным баллистическим ракетам дальнего действия были поручены ОКБ-1 с включением в его состав ЦНИИ-58, в котором тогда работало около пяти тысяч человек, в том числе почти полторы тысячи инженеров и конструкторов.

Рассказывает Черток: "Мы получили благоустроенную территорию, на которой располагался большой конструкторско-лабораторный корпус, опытный завод с замкнутым циклом и всякие вспомогательные службы. Большой фруктовый сад, березовая роща и цветники украшали территорию. Летом они производили впечатление парковой зоны, а не предприятия по производству вооружения. Всю вновь полученную территорию называли "второй территорией" или "вторым производством".

Хозяином "второго производства" Королев назначил Бушуева. Приказал ему занять кабинет Грабина, переоформил на его имя установленные в кабинете телефоны кремлевской АРС и ВЧ-связи. Служебный автомобиль "ЗИС-110" министерством был переоформлен на имя Королева.

Маленький штрих к характеру Грабина - у него и в 1959 г., после ХХ съезда КПСС в кабинете висел портрет Сталина. Королев велел заменить его портретом Циолковского.

Василий Гаврилович организовал на территории ЦНИИ-58 большой артиллерийский музей из советских и германских орудий, значительную часть которых составляли наши и немецкие уникальные пушки, созданные в нескольких, а то и в единственном экземпляре. Все они были уничтожены. Погибла и значительная часть документации ЦНИИ-58. По личному распоряжению Королева сожгли переписку Грабина со Сталиным и Молотовым.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Сейчас ОКБ-1 именуется ракетно-космической корпорацией "Энергия" имени С. П. Королева. Там уже несколько десятилетий функционирует музей предприятия. Но в нем нет ни фотографий, ни документов, связанных с Василием Грабиным и ЦНИИ-58.

Нужна ли была ликвидация ЦНИИ-58 и других артиллерийских КБ, чтобы создать ракетно-ядерный щит СССР? Ведь Королеву так и не удалось разработать серийные баллистические ракеты дальнего действия на твердом топливе, это за него сделали другие КБ. А вот благодаря Берии и Хрущеву отечественная артиллерия начала серьезно отставать от артиллерии США и других стран НАТО. Отставание наблюдалось практически везде - от корабельных до самоходных и танковых орудий. Хваленые управляемые ракеты класса "земля-земля" стали понемногу применять лишь с 1991 г. (в ходе операции "Буря в пустыне"), до этого же ствольная артиллерия по-прежнему была богом войны.

В ходе локальных конфликтов пушки советского производства оказывались под огнем американских орудий, находившихся вне досягаемости их огня. Вот, к примеру, в конце 50-х гг. в ходе перестрелок артиллерии КНР с чанкайшистами, засевшими на малых островах Формозского пролива, наши 130-мм пушки М-46 не могли достать батарею противника, обстреливавшую материк. Тогда советский советник полковник М. предложил на свой страх и риск (могло разнести ствол) нагреть заряды и дождаться попутного ветра. Китайские товарищи послушались и добились успеха.

1967 г. Израильские войска заняли господствующие над сирийской территорией Голанские высоты и установили там американские 175-мм самоходные пушки М107, имевшие дальность стрельбы 32 км. Израильтяне получили возможность безнаказанно внезапно открывать огонь по сирийским военным объектам - штабам, РЛС, позициям зенитных ракет, аэродромам и т. д. А "великий и могучий Советский Союз" ничем не мог помочь братьям-арабам.

По указанию ЦК КПСС на заводе "Баррикады" (# 221) срочно приступили к восстановлению производства 180-мм пушек С-23. Сделать это оказалось весьма непросто, поскольку значительная часть документации и технического оборудования была утеряна. Тем не менее, коллектив предприятия успешно справился с поставленной задачей. До 1971 г. для Сирии изготовили двенадцать С-23.

Детища знаменитого конструктора надолго пережили его самого. Грабинские ЗИС-3, БС-3 и другие участвовали во всех локальных войнах второй половины ХХ в., включая конфликты на территории бывшего СССР. Да и сейчас мы видим ЗИС-3 в Афганистане, а береговые пушки СМ-4 ("девичья фамилия" С-30) по-прежнему состоят на вооружении ВМФ.

Земля Русская всегда славилась умельцами в самых различных сферах жизни человека. Одного из таких специалистов, который являлся выходцем из простой семьи, зовут Грабин Василий Гаврилович. О судьбе и жизненных перипетиях этого легендарного конструктора и пойдёт речь в данной статье.

Рождение

Грабин Василий Гаврилович, семья которого жила очень бедно, появился на свет на Кубани, в станице под названием Старонижестеблиевская. Случилось это 29 декабря 1899 года. По национальности - русский. Отец будущего конструктора служил фейерверкером в артиллерии и работал мастеровым. В семье было 10 детей. Ему довелось поработать клепальщиком, котельщиком, рабочим на мельнице, на почте. Помимо этого, дополнительных трудностей добавляли местные особенности, ведь Кубань - казацкий край, а потомственные казаки всегда имели свои традиции, которые не очень способствовали хорошим отношениям с другими жителями этого региона, не являющимися выходцами из этого воинского рода. Жизнь была тяжелой в материальном плане, и потому Василий Гаврилович уже в 11 лет был вынужден начать свою трудовую деятельность.

Поступление на службу в армию

В июле 1920 года Грабин Василий Гаврилович пошел добровольцем в Красную армию. Он был зачислен на Краснодарские командные курсы на отделение артиллерии. Во время прохождения учебы молодой воин находился в составе сводного батальона и сражался против белогвардейской армии Врангеля. В 1921 году Грабин стал членом РКП(б).

Продолжение воинской карьеры

После того как в 1921 году курсы были окончены, Василий Гаврилович был отправлен в Военную школу береговой и тяжелой артиллерии, которая была расквартирована в Петрограде. Это учебное заведение офицер окончил в 1923 году, после чего был направлен в строевые части Рабоче-крестьянской красной армии в качестве командира артиллерийского взвода. Также занимал пост начальника связи дивизиона.

В 1924 году Грабин назначается командиром курса артиллерийской школы в Ленинграде. Еще через год он поступает в Академию им. Феликса Дзержинского, выпускники которой становились офицерами и сотрудниками инженерно-технических подразделений. Обучение наш герой проходил под руководством таких видных ученых, как Гельвих, Рдултовский, Дурляхов.

В 1930 году Грабин Василий Гаврилович успешно окончил академию и получил диплом инженера, после чего был распределен в конструкторское бюро предприятия «Красный Путиловец», расположенного в Ленинграде.

В 1931 году наш герой становится конструктором в бюро №2 орудийно-арсенального объединения СССР Народного комиссариата промышленности страны. В этом же году произошло слияние двух КБ и было создано общее конструкторское объединение.

В 1932 году инженер Василий Грабин становится первыми заместителем руководителя государственного конструкторского бюро под номером 38, которое - единственное в государстве - занималось созданием и модернизацией артиллерийских орудий и систем. Но эта организация просуществовала весьма недолго и уже в 1933 году была ликвидирована по приказу главы вооружения армии Тухачевского, который отдавал предпочтение так называемым динамореактивным орудиям, именуемым еще безоткатными.

На руководящем посту

На исходе 1933 года инженер Грабин Василий Гаврилович отправляется на завод по производству артиллерии в город Горький, где становится начальником конструкторского бюро этого предприятия. Именно под чутким командованием Грабина были созданы десятки самых разнообразных орудий, которые абсолютно ничем не уступали своим западным аналогам. Как считают историки и специалисты по оружию, единственное направление технического вооружения, в котором Советский Союз всегда превосходил Германию, была именно артиллерия.

Василий Гаврилович был первыми в мире человеком, которому удалось совместить разработку, проектирование и производство новых пушек, что дало возможность за короткий промежуток времени освоить создание новейших орудий для армейских подразделений.

Отличительные черты

Грабин Василий Гаврилович, биография которого рассматривается в данной статье, вошел в историю еще и благодаря тому, что стал применять унификацию всех узлов и деталей пушек, сократил по максимуму их количество, внедрил принцип равнопрочности. Все вместе это позволило уменьшить сроки проектировки артиллерийских изделий с 30 месяцев до 3. Кроме того, значительно снизилась стоимость орудий, а массовое производство дало возможность противостоять фашистскому натиску весь период Великой Отечественной войны.

1 августа 1940 года инженеру было присвоено звание генерал-майора технических войск СССР, а 20 ноября 1942 года - звание генерал-лейтенанта.

Деятельность во время Второй мировой войны

Осенью 1942 года Грабин Василий Гаврилович возглавил Центральное артиллерийское конструкторское бюро, которое расположилось на подмосковной железнодорожной станции "Подлипки". На эту организацию руководство страны возложило обязанности по созданию проектов новых орудий в артиллерийской сфере. Из тех 140 000 пушек, которыми пользовались наши предки на полях сражений с фашистами, свыше 90 000 был созданы на предприятии, которыми в должности главного конструктора руководил Грабин. При этом еще 30 000 экземпляров были произведены по проектам, автором которых был этот прославленный инженер.

Жизнь в мирное время

В 1946 году Грабин назначается главой Центрального научно-исследовательского института артиллерийских орудий. А в 1955 году перед этим учреждением была поставлена амбициозная задача - создать атомный реактор. Из-за этого Василий Гаврилович оказывается уже в статусе начальника отдела и всячески пытается отстоять задачи именно артиллерийского направления. В результате в 1956 году Министерством обороны СССР было принято решение о создании Центрального научно-исследовательского института номер 58. Само собой разумеется, что Грабин стал его главным руководителем. Под его командованием проходила разработка артиллерийских комплексов тактического назначения типа «земля-земля» и «земля-воздух».

Закат карьеры

Летом 1959 года ЦНИИ-58 оказывается поглощённым КБ Королёва. При этом были уничтожены важнейшие архивы документации и образцы вооружений, многие из которых существовали в одном экземпляре. Это произошло по причине того, что глава страны Никита Хрущев взял курс на усиление ракетных войск Союза, а артиллерию он считал пережитком прошлого. Сам же Грабин стал членом консультативной группы Министерства обороны, а в 1960 году ушел в отставку.

Преподавательская стезя

В том же 1960 году Грабин Василий Гаврилович, фото которого приведено ниже, стал заведующим кафедры МВТУ им. Баумана. При этом он читал лекции по артиллерийским орудиям и создал молодежное конструкторское бюро из числа учащихся вуза.

Стоит заметить, что легендарный создатель пушек был доктором наук и носил звание профессора. Также он дважды входил в Верховный Совет СССР. Имел награды:

• Четыре ордена Ленина.
• Орден Красного Знамени.
• Орден Суворова двух степеней.
• Четырехкратный лауреат премии Сталина.

Кроме того, его перу принадлежит книга под названием «Оружие Победы», которая вышла в полноценном варианте лишь на исходе 1980 годов. Кстати говоря, книга долгое время не издавалась лишь потому, что Василий Гаврилович при жизни был в опале со стороны наркома вооружения Устинова, которому не нравилось, что талантливый инженер имел право напрямую общаться с главным руководителем страны и был под его протекторатом. Покровительство Сталина конструктору было обеспечено тем, что последний умел чётко формулировать свои мысли и идеи и всегда упрямо отстаивал свою позицию во время обсуждения важнейших государственных вопросов.

Грабин Василий Гаврилович, дети которого не пошли по его стопам, был дважды женат и со своей второй супругой прожил 32 года.

Талантливейший конструктор умер 18 апреля 1980 года в Подмосковье. Его тело предали земле на Новодевичьем кладбище. Могила расположена на участке под номером 9.

Васи́лий Гаври́лович Гра́бин ( / - ) - советский конструктор и организатор производства артиллерийского вооружения Великой Отечественной войны .

Биография

Родился 28 декабря 1899 (9 января ) года в станице Старонижестеблиевская (ныне Красноармейский район , Краснодарский край . Член РКП(б) с 1921 года . В окончил артиллерийское училище в Петрограде , затем несколько лет прослужил строевым командиром. После этого поступил на артиллерийский факультет Военно-технической академии им. Дзержинского . В это время там преподавали такие видные специалисты, как В. И. Рдултовский , П. А. Гельвих и другие.

В 1950-е годы интерес к артиллерийским системам резко упал. Вначале Л. П. Берия , а потом Н. С. Хрущев , взяли курс на ракетостроение . На это наложился давний конфликт с маршалом Д. Ф. Устиновым . В результате на вооружение была принята лишь одна пушка разработки Грабина - зенитная С-60 . Отчасти, была принята и С-23 , но позже, когда в ней возникла острая необходимость и малой серией. Однако коллектив под его руководством разработал несколько систем артиллерийского вооружения:

• Почётный гражданин города Королёва
• генерал-полковник технических войск ()
• доктор технических наук ()
• депутат ВС СССР 2-3 созывов (1946-1954)

Память

• Имя Грабина носят одна из улиц Королёва и улица в Краснодаре.
• В честь Грабина назван сквер в Нижнем Новгороде
• В честь Грабина и работников Нижегородского Машиностроительного завода к 70-летию Победы открыт мемориал у
• Мемориальная доска в Королеве на здании проходной ОАО «РКК „Энергия“».

Источники

• Худяков А. П., Худяков С. А. Гений артиллерии. - 3-е изд. - М .: РТСофт, 2010. - 656 с. - 1500 экз. - ISBN 978-5-903545-12-4 .

Напишите отзыв о статье "Грабин, Василий Гаврилович"

Примечания

Ссылки

Сайт «Герои Страны ».

• Грабин Василий Гаврилович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.
• на сайте «Военная литература »
• (недоступная ссылка с 27-09-2016 (889 дней))

Отрывок, характеризующий Грабин, Василий Гаврилович

Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l"imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd"hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m"avez fait l"honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l"eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c"est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu"elle s"y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l"encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l"horloger n"a pas la faculte de l"ouvrir, il ne peut la manier qu"a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.