Рождество в окопах первой мировой

Эта невероятная история произошла на Западном фронте во время Первой мировой войны. Сочельник и Рождество 1914 года французские, британские и немецкие солдаты отметили вместе. Заклятые враги прекратили стрельбу и устроили временное перемирие, чтобы провести этот удивительный день в спокойной атмосфере.
Начало Первой Мировой войны было удачным для Германии. На востоке русская армия, несмотря на героическое сопротивление, вынуждена была отступать под ударами «тевтонов». На западе успешный удар через Бельгию позволил кайзеровским войскам подойти к столице Франции Парижу. Во время битвы при Эне войска Антанты были не в силах прорвать немецкий фронт и война постепенно перетекала в стадию позиционной.
Британцы так вообще направлялись на войну, как на пикник. Но к ноябрю стало ясно, что «пикник» затягивается: возникла непрерывная линия фронта, проходящая от Северного моря к швейцарской границе, занятая с обеих сторон армиями в подготовленных оборонительных позициях…
Фронт между фландрийским городом Ипр и французским Ришбуром в предрождественские недели 1914-го года был адом на земле. Под градом пулемётных пуль в первые месяцы войны здесь погибло более полумиллиона человек. Пулемёт к этому моменту уже доказал свою практическую ценность в военных действиях, слово «бойня» обретало новый, доселе неведомый смысл. Хотя к моменту Рождества 1914 года мировая война бушевала всего четыре месяца, она уже была одной из самых кровавых войн в истории. При этом вряд ли кто-то из сидевших в это время в окопах и блиндажах по обе стороны фронта предполагал, что то, что казалось пикником и легкой прогулкой, растянется еще на долгих 4 года, забрав с собой 12 миллионов жизней убитых и оставив за собой 55 миллионов раненых.
В месте, где кровопролитие было почти обыденным явлением, в Рождество 1914 года случилось нечто совершенно удивительное, не в духе времени и места. Но в духе Рождества. 7 декабря 1914 года папа римский Бенедикт XV выступил с призывом об официальном временном перемирии. Он сказал, что «орудия могут замолчать хотя бы в ночь, когда поют ангелы».

Несмотря на то, что официального перемирия не было объявлено, родные и близкие солдат хотели порадовать их на Рождество, потому что это – особенный праздник. Солдаты с той и другой стороны получили из дому множество посылок, в которых кроме теплой одежды, лекарств и писем, были рождественские подарки, и даже гирлянды из еловых ветвей. А праздник на западном фронте был один на всех – что с немецкой стороны, что с английской и французской. Один праздник на все воюющие стороны.
Уже за неделю до Рождества 1914 года часть английских и германских солдат начали обмениваться рождественскими поздравлениями и песнями через окопы. Немецкие солдаты кричали на ломаном английском: «A happy Christmas to you, Englishmen!» («Счастливого Рождества вам, англичане!»). А в ответ раздавалось: « «И вам того же, Фрицы, только не объешьтесь колбасой!».
24 декабря над линией фронта установилась непривычная тишина. Немецкие солдаты начали украшать свои окопы. Итак, начали немцы. Начали с того, что поставили свечи на своих окопах и на украшенных новогодних ёлках, и продолжили празднование пением рождественских гимнов, несмотря на артобстрел. Когда солдаты начали петь рождественские гимны, британская пехота из своих окопов ответила пением английских колядок.
Вспоминает Грэхэм Вильямс, стрелок пехотного полка: «Я стоял на стрелковой ступени окопа, глядя на немецкую линию обороны, и думал о том, как разительно отличается этот Святой вечер от тех, что были у меня прежде…Как вдруг вдоль бруствера немецких окопов то там, то здесь стали появляться огни, которые, по всей видимости, давали свечи, зажженные на рождественских елках; свечки горели ровно и ярко в тихом и морозном вечернем воздухе. Другие часовые, которые, конечно же, увидели то же самое, бросились будить тех, кто спал, с воплем: «Глянь только, что творится!». И в этом момент противник начал петь «Stille Nacht, Heilige Nacht».

Это был фактически первый раз, когда я услышал этот гимн, который не был тогда так популярен у нас. Они закончили петь свой гимн, и мы думали, что мы должны как-то ответствовать что ли. И мы пели псалм «First Nowell», и когда мы, в свою очередь, окончили петь, с немецкой стороны раздались дружные аплодисменты, за которыми грянул еще один любимый ими рождественский мотив - «O Tannenbaum».
Война нехотя взяла небольшую паузу. В Святую ночь перед Рождеством даже заклятым врагам показалось неуместным плодить новые бессмысленные жертвы, и над полем битвы зажегся робкий огонь человеческого чувства. Дух Рождества уже овладел окопами.
Немецкие солдаты показались из окопов, были видны их световые сигналы. Через пулемётный прицел их можно было разглядеть и за километр. Британский командир обратился к своим солдатам: «Враг готовит наступление. Будьте бдительны!» Шотландские горцы из Сифорда уныло побрели на свои огневые позиции и дали несколько очередей в направлении огней и иллюминации. Ничего не произошло. Немцы не стали стрелять в ответ. По мере приближения огней стали слышны голоса – люди разговаривали между собой, многие пели. Стороны принялись обмениваться сигаретами, прикуривали с огня друг у друга. Оказалось, что во всём окружающем крысином раю многие скучали без простого человеческого тепла и чувства товарищества. Незнание языка вполне компенсировали энергичные и красочные жесты, и вскоре это был уже вполне добрососедский диалог.

Увидев безоружных немцев, из своих окопов стали выходить и «Томми» (так называют британских солдат). Один из офицеров британской армии те события описывал так: «Я выглянул из окопа и увидел четырех немецких солдат, которые вышли из своих траншей и шли в нашу сторону. Я приказал двоим из моих людей пойти и встретить «гостей», но без оружия, так как немцы были не вооружены.
Но мои ребята побоялись идти, поэтому я пошел один. Когда немцы подошли к колючей проволоке, я увидел, что это были трое рядовых и санитар. Один из них на английском сказал, что он только хотел поздравить нас с Рождеством. Я спросил, какой приказ немцы получили от офицеров, раз пошли в нашу сторону, а они ответили, что никакого приказа не было и они пошли самовольно.
Мы обменялись сигаретами и разошлись. Когда я вернулся на позиции, то увидел, что в наших траншеях никого нет. Оглядевшись, я с удивлением увидел толпу из 100 – 150 британских и немецких солдат. Они смеялись и праздновали».

Средний командный состав взял на вооружение принцип: «Если не можешь предотвратить – возглавь!». В отсутствии генералитета офицеры разрешили своим солдатам покидать посты небольшими группами по 3-4 человека, да и сами были не прочь пообщаться с «коллегами по цеху» по ту сторону фронта. К восьми утра на поле образовались уже немаленькие группы с обеих сторон. Окопы осиротели без солдат. Немцы прихватили с собой пивную бочку, шотландцы реабилитировались за счёт рождественского пудинга.

Офицер британской армии Брюс Барнсфатер также был свидетелем «рождественского перемирия». Вот как он вспоминал те события: «Я бы не пропустил это уникальное и странное Рождество ради чего бы то ни было… Я заметил германского офицера – лейтенанта, я думаю, и, будучи немного коллекционером, я намекнул ему, что облюбовал некоторые из его пуговиц… Я достал свои кусачки для проводов и несколькими ловкими движениями снял пару его пуговиц и положил в карман. Затем я дал ему две своих в обмен… Наконец, я увидел, что один из моих пулемётчиков, который был немного парикмахером-любителем в гражданской жизни, стрижёт неестественно длинные волосы послушного «Боша», который терпеливо стоит на коленях на земле, пока автоматические ножницы стригут его затылок».

Чуть позже недавние враги даже сыграли в футбол на нейтральной полосе. Интересно, что футбольные матчи между британцами и немцами во время перемирия случались довольно часто. Чаще всего «швабы» обыгрывали родоначальников футбола. О тех матчах на поле боя потом писали многие британские газеты.

В перемирии участвовала и авиация. Так, в рождественскую ночь британский пилот пролетел над французским городом Лиллем, оккупированным немцами, и сбросил в самый центр неприятельских позиций большой, хорошо упакованный сливовый пудинг.
«Рождественское перемирие» использовали и для того, чтобы собрать трупы погибших солдат, которые пролежали уже несколько месяцев на нейтральной полосе. Были даже проведены совместные церковные службы.

Такие же события происходили и на Восточном фронте. В конце декабре 1914 года немецко-российский фронт проходил по территории Королевства Польского, на линии рек Бзура и Равка. И в немецкой, и в российской армии было много католиков. Историки вспоминают, что во время битвы под Сохачевом «мазуры» в немецких касках «пикельхаубах» насмерть бились со своими соотечественниками в русских папахах. Но в рождественскую ночь бои утихли и над полем сражения разнеслась польская песня «Cicha noc». Ее пели и «немцы» и «русские». Ведь праздник был один для всех.
В декабре 1914 г. на Северо-Западном фронте были отмечены случаи так называемого рождественского «братания» между солдатами 249-го Дунайского пехотного и 235-го Белебевского пехотных полков русской армии и солдат кайзеровской армии. В телеграмме командующего 1-й русской армии генерала А. Литвинова отмечалось, что немцы все чаще «приглашают русских в гости». Так, 20 солдат, 4 унтер-офицера и один ефрейтор 301-го Бобруйского пехотного полка 76-й пехотной дивизии русской императорской армии приняли приглашение немцев посетить их и, оставив свои позиции, пошли к «фрицам». Во время одного из братаний русских и немцев состоялось состязания по песнопению. Солдаты менялись хлебом, папиросами, алкогольными напитками, шоколадом.

Начало нового века. Понимание того, что по ту сторону окопов – не враг, а противник. Больше общего с теми, кто по ту сторону окопов, чем с теми, кто командует и заправляет. И рождественское перемирие – яркий символический момент мира и человечности на фоне одной из самых кровопролитных войн современной истории.
А закончить эту статью я хочу знаменитой балладой «Christmas in The Trenches» («Рождество в окопах», слова и музыка Джона Маккатчена), которая очень точно передает атмосферу, царившую во время этого перемирия. Эта песня основана на реальных событиях, происходивших на Западном фронте Первой Мировой Войны. Йен Кэлхаун, шотландец, был одним из офицеров британских вооруженных сил. За участие в Рождественском перемирии он был приговорен к смерти «за пособничество врагу», и только вмешательство монарха Георга V избавило его от приговора.

Источники:
1. По материалам сайта dezinfo.net
2. По материалам сайта softmixer.com
3. По материалам сайта travel-in-time.org
4. По материалам сайта wikipedia.org

Начало Первой Мировой войны было удачным для Германии. На востоке русская армия, несмотря на героическое сопротивление, вынуждена была отступать под ударами «тевтонов». На западе успешный удар через Бельгию позволил кайзеровским войскам подойти к столице Франции Парижу. Во время битвы при Эне войска Антанты были не в силах прорвать немецкий фронт и война постепенно перетекала в стадию позиционной.

Британцы так вообще направлялись на войну, как на пикник. Но к ноябрю стало ясно, что «пикник» затягивается: возникла непрерывная линия фронта, проходящая от Северного моря к швейцарской границе, занятая с обеих сторон армиями в подготовленных оборонительных позициях…

Фронт между фландрийским городом Ипр и французским Ришбуром в предрождественские недели 1914-го года был адом на земле. Под градом пулемётных пуль в первые месяцы войны здесь погибло более полумиллиона человек. Пулемёт к этому моменту уже доказал свою практическую ценность в военных действиях, слово «бойня» обретало новый, доселе неведомый смысл. Хотя к моменту Рождества 1914 года мировая война бушевала всего четыре месяца, она уже была одной из самых кровавых войн в истории. При этом вряд ли кто-то из сидевших в это время в окопах и блиндажах по обе стороны фронта предполагал, что то, что казалось пикником и легкой прогулкой, растянется еще на долгих 4 года, забрав с собой 12 миллионов жизней убитых и оставив за собой 55 миллионов раненых.

В месте, где кровопролитие было почти обыденным явлением, в Рождество 1914 года случилось нечто совершенно удивительное, не в духе времени и места. Но в духе Рождества. 7 декабря 1914 года папа римский Бенедикт XV выступил с призывом об официальном временном перемирии. Он сказал, что «орудия могут замолчать хотя бы в ночь, когда поют ангелы».

24 декабря над линией фронта установилась непривычная тишина. Немецкие солдаты начали украшать свои окопы. Итак, начали немцы. Начали с того, что поставили свечи на своих окопах и на украшенных новогодних ёлках, и продолжили празднование пением рождественских гимнов, несмотря на артобстрел. Когда солдаты начали петь рождественские гимны, британская пехота из своих окопов ответила пением английских колядок.

Вспоминает Грэхэм Вильямс, стрелок пехотного полка: «Я стоял на стрелковой ступени окопа, глядя на немецкую линию обороны, и думал о том, как разительно отличается этот Святой вечер от тех, что были у меня прежде…Как вдруг вдоль бруствера немецких окопов то там, то здесь стали появляться огни, которые, по всей видимости, давали свечи, зажженные на рождественских елках; свечки горели ровно и ярко в тихом и морозном вечернем воздухе. Другие часовые, которые, конечно же, увидели то же самое, бросились будить тех, кто спал, с воплем: «Глянь только, что творится!». И в этом момент противник начал петь «Stille Nacht, Heilige Nacht».

Война нехотя взяла небольшую паузу. В Святую ночь перед Рождеством даже заклятым врагам показалось неуместным плодить новые бессмысленные жертвы, и над полем битвы зажегся робкий огонь человеческого чувства. Дух Рождества уже овладел окопами.

Немецкие солдаты показались из окопов, были видны их световые сигналы. Через пулемётный прицел их можно было разглядеть и за километр. Британский командир обратился к своим солдатам: «Враг готовит наступление. Будьте бдительны!» Шотландские горцы из Сифорда уныло побрели на свои огневые позиции и дали несколько очередей в направлении огней и иллюминации. Ничего не произошло. Немцы не стали стрелять в ответ. По мере приближения огней стали слышны голоса – люди разговаривали между собой, многие пели. Стороны принялись обмениваться сигаретами, прикуривали с огня друг у друга. Оказалось, что во всём окружающем крысином раю многие скучали без простого человеческого тепла и чувства товарищества. Незнание языка вполне компенсировали энергичные и красочные жесты, и вскоре это был уже вполне добрососедский диалог.

Мы обменялись сигаретами и разошлись. Когда я вернулся на позиции, то увидел, что в наших траншеях никого нет. Оглядевшись, я с удивлением увидел толпу из 100 – 150 британских и немецких солдат. Они смеялись и праздновали».

«Рождественское перемирие» использовали и для того, чтобы собрать трупы погибших солдат, которые пролежали уже несколько месяцев на нейтральной полосе. Были даже проведены совместные церковные службы.

В декабре 1914 г. на Северо-Западном фронте были отмечены случаи так называемого рождественского «братания» между солдатами 249-го Дунайского пехотного и 235-го Белебевского пехотных полков русской армии и солдат кайзеровской армии. В телеграмме командующего 1-й русской армии генерала А. Литвинова отмечалось, что немцы все чаще «приглашают русских в гости». Так, 20 солдат, 4 унтер-офицера и один ефрейтор 301-го Бобруйского пехотного полка 76-й пехотной дивизии русской императорской армии приняли приглашение немцев посетить их и, оставив свои позиции, пошли к «фрицам». Во время одного из братаний русских и немцев состоялось состязания по песнопению. Солдаты менялись хлебом, папиросами, алкогольными напитками, шоколадом.

А закончить эту статью я хочу знаменитой балладой «Christmas in The Trenches» («Рождество в окопах», слова и музыка Джона Маккатчена), которая очень точно передает атмосферу, царившую во время этого перемирия. Эта песня основана на реальных событиях, происходивших на Западном фронте Первой Мировой Войны. Йен Кэлхаун, шотландец, был одним из офицеров британских вооруженных сил. За участие в Рождественском перемирии он был приговорен к смерти «за пособничество врагу», и только вмешательство монарха Георга V избавило его от приговора.

Текст подготовлен Еленой Гребенюк по материалам сайтов: dezinfo.net, softmixer.com, travel-in-time.org, wikipedia.org

Первые месяцы войны характеризовались успешным наступлением германской армии через Бельгию на территорию Франции, которое было отбито в непосредственной близости от Парижа французскими и британскими войсками во время битвы на Марне в начале сентября 1914 года. Немцы отступили к долине реки Эны, где создали оборонительные позиции.

В последующей битве на Эне союзные войска были не в состоянии прорвать германские оборонительные линии, и боевые действия быстро переросли в стратегический тупик: ни одна из сторон не была готова уступить, и обе армии начали устраивать укреплённые системы траншей. К ноябрю возникла непрерывная линия фронта, проходящая от Северного моря к швейцарской границе, занятая с обеих сторон армиями в подготовленных оборонительных позициях.

В преддверии Рождества 1914 года было несколько мирных инициатив. Открытое рождественское письмо было публичным обращением во имя мира, адресованным «женщинам Германии и Австрии», подписанным группой из 101 британской женщины-суфражистки в конце 1914 года перед наступлением первого Рождества в течение Первой мировой войны. Папа Римский Бенедикт XV 7 декабря 1914 года призвал правительства воюющих стран к официальному перемирию. Он сказал, что «орудия могут замолчать хотя бы в ночь, когда поют ангелы». Эта попытка, тем не менее, получила официальный отказ.

Хотя не было никакого официального сообщения о перемирии, около 100 тысяч британских и немецких солдат принимали участие в неофициальном прекращении боевых действий по всей длине Западного фронта. Первое перемирие началось в канун Рождества, 24 декабря 1914 года, когда немецкие войска начали украшать площадь вокруг траншеи в районе Ипра, Бельгия. Солдаты обеих сторон получили из дому множество посылок, в которых, кроме теплой одежды, лекарств и писем, были рождественские подарки и даже гирлянды из еловых ветвей.

Немцы начали с того, что поставили свечи на своих окопах и на украшенных новогодних ёлках (сохранились фотографии этого процесса), и продолжили празднование пением рождественских гимнов. Британцы ответили на это пением своих собственных колядок. Стороны продолжали кричать рождественские поздравления друг другу. Немецкие солдаты кричали на ломаном английском: «A happy Christmas to you, Englishmen!» («Счастливого Рождества вам, англичане!»). А в ответ раздавалось: «Same to you, Fritz, but dinna o’er eat yourself wi" they sausages!» («И вам того же, Фрицы, только не объешьтесь колбасой!»). Вскоре после этого были походы на нейтральную полосу и встречи, где солдаты обменивались небольшими подарками, такими как продукты питания, табак, алкоголь, и сувенирами, такими как пуговицы и шляпы. Артиллерия в регионе замолчала в тот вечер. Перемирие также позволило забрать тела недавно павших солдат, чтобы похоронить их за своими линиями, так как трупы оставались на поле боя в течение нескольких месяцев. Были проведены совместные службы по отпеванию павших. Войска обеих сторон бывали настолько дружелюбны друг с другом, что иногда даже играли между собой в футбол на нейтральной полосе.

Оно не было повсеместным, тем не менее, поэтому на некоторых участках фронта боевые действия продолжались и в течение Рождества, а на некоторых перемирие было очень коротким и не выходило за рамки времени, необходимого для захоронения павших. Рождественское перемирие рассматривается на данный момент как символический момент мира и человечности на фоне одного из самых драматических событий современной истории.

В последующие годы войны в канун Рождества всегда приказывалось усиливать артиллерийские обстрелы, чтобы попытаться не допустить какого-либо затишья в боевых действиях. Войска также направлялись на различные участки фронта, чтобы предотвратить их слишком близкое знакомство со своими врагами. Тем не менее, ситуации преднамеренного «смягчения» военных действий происходили. Например, артиллерия обстреливала конкретные точки в конкретное время, чтобы избежать потерь врагов с обеих сторон.

Сообщения о перемирии не доходили до общественности в течение недели ввиду неофициального запрета в прессе на отражение этих событий, который был в конце концов нарушен New York Times 31 декабря. Английские газеты быстро последовали её примеру, печатая многочисленные сообщения солдат с передовой, письма, отправленные им домой к родственникам, и редакционные статьи об «одном из величайших сюрпризов удивительной войны». К 8 января фотографии события широко распространились в прессе, и две крупные британские газеты — Daily Mirror и Daily Sketch — напечатали на первой полосе своих изданий фотографии британских и германских войск, смешавшихся между собой и поющих рождественские песни. Реакция прессы были в основном положительной: Times одобрила «незлобие», ощущаемое с обеих сторон, а Mirror выразила сожаление, что «абсурд и трагедия» начнутся вновь.

Распространение информации в Германии было более «приглушённым», некоторые газеты подвергли сильной критике тех, кто принимал участие в перемирии, и не опубликовали фотографий. Во Франции в это время был гораздо более высокий уровень цензуры прессы, что означало, что единственными способами распространения информации о перемирии были сообщения от солдат, вернувшихся с фронта, или рассказы раненых в больницах. Тем не менее, пресса всё же была вынуждена отреагировать на распространившиеся слухи, перепечатав заявление правительства о том, что братание с врагом равно измене, и в начале января было опубликовано официальное заявление о перемирии, в котором говорилось, что это случилось лишь на нескольких участках британского фронта и являлось, по сути, только обменом песнями, который затем быстро перерос в стрельбу.

Памятник Рождественскому перемирию был открыт 11 ноября 2008 года в городе Фрелинген, Франция.

Новости

(эпизод истории Великой войны как элемент исторической памяти европейцев)

Память… подобна перекрестку. То, что мы видим на пересечении дорог, зависит от направления, в котором мы движемся.

П. Хаттон

В прошлом мы знали, чьи мы были сыновья. Сегодня мы знаем, что мы дети ничьи и всего мира.

П. Нора

Методологические поиски историков ХХ в., направленные на разработку концептов «коллективной памяти», «исторической памяти», «культурной памяти», во многом инициированные работами М. Хальбвакса, продолженные Я. Ассманом, П. Нора, Ф. Йейтсом, П. Хаттоном и др., сформировали целое направление, в рамках сначала западного, а затем и отечественного гуманитарного знания – memory studies. Ключевой в этих научных изысканиях является категория исторической памяти. Междисциплинарность феномена исторической памяти проявляется в том, что к ней не устают обращаться не только историки, но и философы, социологи, антропологи, культурологи, политологи.

Если коллективная память, по мнению Л. П. Репиной, рассматривается как «общий опыт, пережитый людьми совместно», то историческая память трактуется как «совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом». Этот, по выражению М. Хальбвакса, «багаж исторических воспоминаний», который «может увеличиваться при помощи разговоров или чтения», есть, как он считал, «заимствованная память». Французский исследователь увидел в исторической памяти важный фактор самоидентификации социальной группы. События оставляют след в национальном сознании, когда в той или иной части группы жива традиция, связанная с ними: «Рассматривая свое прошлое, группа чувствует, что она осталась той же, и осознает свою самотождественность во временном измерении».

Неотъемлемыми характеристиками исторической памяти являются ее актуальность и избирательность. Социолог Ж. Т. Тощенко расценивает историческую память как «определенным образом сфокусированное сознание, которое отражает особую значимость и актуальность информации о прошлом в тесной связи с настоящим и будущим». Одни события прошлого блекнут и стираются из коллективных воспоминаний, другие – сохраняются, иногда, казалось бы, неожиданно, становясь яркими, как проявившаяся переводная картинка. Исследователями памяти практически общепризнано, что «релевантность события обусловлена не «историческим прошлым», а постоянно меняющимся настоящим, удерживающим в памяти самые важные факты данного события, его смысл. Иными словами, «история памяти» анализирует значение, которое настоящее придает событиям прошлого»5. Как сформулировал немецкий социолог Х. Вельцер, «память абсолютно оппортунистична: она берет то, что ей полезно, и отбрасывает то, что представляется ей лишним или неприятным». С точки зрения американского историка А. Мегилла, «память так же много сообщает нам о сегодняшнем сознании того, кто вспоминает, как и о самом прошлом. Память – это образ прошлого, субъективно сконструированный в настоящем». При этом нельзя не заметить, что коллективные воспоминания о прошлом практически всегда сохраняют эмоциональную окраску.

Одним из свойств исторической памяти является тенденция к рассмотрению отдельных эпизодов исторического прошлого, говоря метафорически, сквозь увеличительное стекло. Такая рода «историческая асимметрия», как замечают социологи, свидетельствует об осознанном или неосознанном социальном заказе.

В поисках ответа на вопрос о том, как функционирует историческая память, французскими исследователями был введен в научный оборот термин «место памяти» (П. Нора). Места памяти – не пространственная категория, это разнообразные каналы, связывающие человека с прошлым, наделенные общими для групп людей смыслами и возникающие в результате коммеморации, т.е. комплекса разнообразных способов, с помощью которых в обществе сохраняется, фиксируется и передается дальше память о прошлом. Коммеморация представляет собой «процесс, который мобилизует разнообразные дискурсы и практики в репрезентации события, содержит в себе социальное и культурное видение памяти о коммеморативном событии,… служит выражением солидарности группы». Наличие или отсутствие культурной связи сообщества с конкретными событиями прошлого, в широком смысле – связи с «предками» – в значительной степени обусловлено этим процессом и степенью его эффективности.

Исходя из обозначенных методологических подходов, нам хотелось бы обратиться к одному из эпизодов первой мировой войны – знаменитому рождественскому перемирию 1914 г., проанализировать, как оно зафиксировалось в опыте участников, интерпретировалось ими и как впоследствии интегрировалось в историческую память европейцев.

Рождественское перемирие, заключенное в 1914 г. на многих участках Западного фронта, нашло отражение в разнообразных источниках. Письма солдат и офицеров, опубликованные в различных английских и немецких газетах этого периода войны; обширные эпистолярные подборки, сделанные журналистом Дионео (И. В. Шкловский), писателем К. Чуковским и представленные в российских общественно-политических журналах того периода; а также опубликованные в Великобритании во время войны сборники солдатских писем дают богатый материал для анализа этой части исторической и социокультурной реальности конца 1914 г.

В отличие от подобных перемирий, традиционно заключавшихся во время предыдущих войн и всегда санкционировавшихся «сверху», в данном случае временное прекращение военных действий таковым не было. Перемирие, заключенное в сочельник 24 декабря 1914 г., было вызвано не только религиозными мотивами, но и острой практической необходимостью – требовалось похоронить убитых солдат, чьи тела оставались на «ничьей» земле.

«Высшие власти отказались объявить перемирие во время Рождества, но солдаты тем не менее установили мир сами», – сообщал в письме домой молодой британский волонтер . Близкое расположение окопов способствовало тому, что противники хорошо слышали друг друга. Судя по многочисленным свидетельствам, солдат подтолкнули к сближению рождественские песни, которые они запели хором, вызвав аплодисменты и ответные песни в траншеях вчерашних неприятелей. Из рассказов о том, как начался процесс заключения перемирия, видно, что на одних участках фронта инициатива исходила от англичан, которые, выбросив белый флаг, «подошли к германских окопам, неся в руках рождественские пирожки», на других – немцы иллюминировали свои траншеи и предложили спеть для англичан, после чего состоялись встречи с рукопожатиями и обменом подарками. На многих участках фронта, где окопы находились очень близко друг к другу, рядовые солдаты обеих армий сами договорились о 48-часовом перемирии.

«По-видимому, все наши рождественские затеи с самого начала не понравились начальству обеих сторон, но рядовые взяли дело в свои руки», – писал солдат английской армии . Очевидно, что офицеры, которые зачастую и не приветствовали подобное поведение своих солдат – хотя были и среди них одобрительно относящиеся к солдатской инициативе – все-таки вынуждены были смириться, а порой и сами принимали участие в беседах и встречах с противником. Один из офицеров писал родным, что был шокирован, когда узнал, что некоторые из его солдат отправились в немецкие окопы, так как «это было серьезным нарушением правил». «В конце концов тех и других заставили вернуться в свои окопы, но противники пели всю ночь…» На некоторых участках фронта тесные контакты с противником удалось предотвратить таким образом: когда к английским окопам подошли немцы с поздравлениями, британцы сказали им, что они находятся в состоянии войны и «должны соблюдать правила игры и делать вид, что воюют». Но в других местах братание солдат продолжалось всю ночь.

Материалы источников личного происхождения свидетельствуют о том, что эти события воспринимались многими участниками как сюрреалистичные. «Трудно представить себе более удивительное зрелище. Наши солдаты и немцы стояли группами или гуляли между траншеями, как будто дело происходило в Гайд-парке… Курьезно то, что некоторые из немцев жили раньше в Лондоне. Я встретил одного немца, с которым ежедневно по утрам отправлялся в одном и том же поезде из Финчли в Сити…» – говорится в письме английского солдата. «Когда рождественские колокола зазвучали в вогезских деревнях в тылу, случилось что-то фантастически невоенное…», – отмечал солдат, воевавший в немецком полку, располагавшемся в районе горного массива Вогезов. «Было сложно поверить , что мы воевали друг с другом», – констатировал другой немецкий солдат. (Курсив мой )

Оценивая поведение британских и немецких солдат в рождественские дни, можно говорить об отсутствии у них органической национальной ненависти друг к другу. В солдатских письмах можно найти множество высказываний такого типа: «По-видимому, они (немцы) – хорошие малые», «о них я теперь неизмеримо лучшего мнения, чем раньше», «немцы совсем не кажутся такими дьяволами, как их изображают». Это 48-часовое перемирие сыграло немалую роль в выработке собственного отношения воюющего солдата к противнику, больше основанного на личном опыте, нежели на том, что формировалось официальной пропагандой и общественным мнением. Доминирование прежних стереотипов начинает уступать место собственным личностно-значимым и эмоционально-окрашенным образам противника, которые формировались в результате индивидуального опыта. Оценки, привнесенные извне, снижали свою значимость, вынесенное же из личного опыта приобретало больший вес и ценность.

Некоторыми участниками событий и журналистами рождественские события 1914 г. объяснялись только сакральными мотивами. «Яростная ненависть друг к другу, которая бушевала с начала войны, преодолена… силой Рождества… Это действительно огромная победа религии», – заключал в письме офицер британской армии. Конечно, религиозные настроения сыграли свою роль, но было бы упрощением сводить все причины происшедшего только к ним. Факты общения английских солдат с противником случались не только в рождественские дни. Еще за 10 дней до Рождества один из английских офицеров сообщал: «Наши окопы так близки к немецким, что мы болтаем с неприятелем целые дни». Говоря об одном из немцев, он продолжает: «Он очень хороший стрелок, “наши” знают всю его биографию».

Известно, что война, особенно на начальном ее этапе, воспринималась многими британскими участниками как некое состязание, спортивное соревнование, «большая игра». Об отношении англичан к войне как к спорту нередко упоминали и противники, и союзники, трактуя это как специфику британского менталитета. Военно-спортивный этический кодекс занимал традиционно высокое место в иерархии ценностей британцев. Перемирие на Рождество 1914 г. олицетворяло, с одной стороны, старинные принципы и традиции ведения войн, во время которых временные заключения мира были нормой. С другой стороны, в рамках спортивной этики перемирие воспринималось даже не как временное прекращение военных действий с врагом, а как тайм-аут в игре с противником.

Неслучайно одним из главных акцентов в череде событий этих 48 часов, отраженных в письмах, дневниках, мемуарах, газетных публикациях стали многочисленные упоминания о футбольном матче, состоявшемся между английскими и немецкими солдатами на нейтральной полосе во время перемирия. Авторы этих фрагментарных упоминаний, не являясь сами участниками футбольного поединка, чаще всего ссылаются на то, что слышали о таком футбольном матче, проходившем где-то на соседнем участке фронта, либо видели, как солдаты вражеских армий, сняв свои каски и шлемы, соорудили из них стойки ворот и затеяли игру в футбол. С. Уайнтроб в своей книге приводит свидетельства о футбольном матче между англичанами и саксонцами, ссылаясь на соответствующую запись в официальной боевой истории 133-го Саксонского полка. Сведения о состоявшемся футбольном матче весьма разноречивы, и доподлинно неизвестно, проходил ли он во Фландрии, как утверждают многие, или во Франции, да и был ли в действительности вообще. Вероятнее всего таких футбольных баталий было несколько. Тем не менее, разные авторы свидетельств удивительным образом нередко приводят один и тот же счет, с которым закончился матч – 2:3 в пользу немцев.

Личные встречи британских и немецких комбатантов в рождественские дни 1914 г. сформировали более живой и гуманистический облик неприятеля в противовес образу абстрактного врага, находящегося по ту сторону линии фронта. Окончание перемирия и необходимость продолжать воевать со ставшими более понятными германскими солдатами вызывало у английских фронтовиков чувство фрустрации. «Сегодня перемирие кончено. Если кто-нибудь покажет голову хоть на миг из траншеи, то сделает это в последний раз», – писал рядовой британской армии. Чрезвычайно показательно письмо другого солдата, написанное сразу после перемирия: «Я слышал, что вечером опять начнется бой, только лучше бы нам пришлось драться против других окопов, а не против наших рождественских друзей». Здесь ярко отразились противоречивые процессы, произошедшие в массовом сознании британских комбатантов начального периода войны. С одной стороны, усилившееся после Рождественского перемирия гуманистическое мироощущение, нежелание убивать противников, которые стали восприниматься как конкретные живые люди, способствовали порождению нонконформистских поведенческих реакций. С другой стороны им противостояли представления о военной чести и долге, ощущение необходимости довести начатое дело до конца, сформированная привычка играть свою игру до финала.

На участках фронта, где австро-германские войска воевали с русской армией, братания солдат тоже, как известно, имели место, но приходились они не на Рождество, а на пасхальные дни. Первые случаи братания, как отмечает С. Н. Базанов, были официально зарегистрированы российским командованием в апреле 1915 г. и более массово вновь повторились в день Пасхи 10 апреля следующего года. Генерал Ю. Н. Данилов так описывал феномен братания: «На нейтральной полосе между окопами завязывается оригинальное знакомство. Сблизившись, люди пожимают друг другу руки, обмениваются непонятными словами, газетами, папиросами, а иногда и бутылками спирта или другого напитка. С нашей стороны наиболее смелые, влекомые все тем же любопытством, заглядывают в чужие окопы и рассказывают потом чудеса о житье-бытье немецких солдат...» Общепризнано, что участившиеся на этих участках фронта братания, в которых немалую роль позднее сыграли большевистские агитаторы, вкупе с другими обстоятельствами привели к падению боевого духа русской армии и активному нежеланию продолжать войну.

При этом нельзя не заметить, что источники почти не упоминают случаев братания между французскими и немецкими солдатами. Английский военный психолог Н. Коупленд отмечал: «Сама мысль об этом в период 1914–1918 гг. показалась бы французам чудовищной. Настроения двух союзных армий оставались резко противоположными с первого до последнего дня войны. Для француза война была личным, а не посторонним делом. Он сражался на своей земле; его жена и дети были вынуждены покинуть свой очаг или находились рядом с полем боя; его города, деревни, церкви превращались в руины. Если английские солдаты почти дружески называли своего немецкого противника «Джерри», то для француза он был ненавистным «бошем».

Очевидно, что эти обстоятельства, переплетенные с историческим опытом франко-прусской войны, были мощным препятствием для французских солдат на пути массового установления перемирия, подобного тому, что происходило в Рождество 1914 г. на немецко-британских участках фронта или в пасхальные дни на русско-немецкой части фронтовой линии. Правда, в сведениях о биографии Ричарда Ширмана, немецкого учителя и основателя первого молодежного хостела, есть упоминание о рождественском перемирии, спонтанно заключенном в 1915 г. между немецкими и французскими солдатами, находящимися в районе Вогезов. Тогда 40-летний Р. Ширман был под очень сильным впечатлением от этого события. Вероятно, отчасти под воздействием этих воспоминаний после войны он много усилий посвятил созданию Международной ассоциации молодежных хостелов. Он считал, что «думающие молодые люди из всех стран должны быть обеспечены подходящими местами встреч, где они могли бы получить возможность узнать друг друга. Такой может и должна быть роль наших молодежных хостелов не только в Германии, но и во всем мире, как мостов мира между нациями».

События фронтового рождественского перемирия 1914 г. отделены от сегодняшнего дня почти столетием. За это время необычное Рождество, став объектом коммеморации европейских народов, участвовавших в Великой войне, превратилось в одно из «мест памяти» социокультурной ткани современности.

Среди практик коммеморации одной из самых буквальных, пожалуй, являются монументы и мемориалы, которые служат своего рода условными знаками фактов прошлого, значимых для определенного сообщества. Так, в 1999 г. в Бельгии, недалеко от Ипра, был установлен памятный крест, текст на котором гласит: «1914 – Рождественское перемирие боевых товарищей – 1999 – 85 лет – Чтобы мы не забыли». В 2008 г. к 90-летию окончания первой мировой войны во французской деревне Фрелингьен на границе с Бельгией был торжественно установлен мемориальный знак в память о рождественском перемирии, состоявшемся здесь на немецко-британской линии фронта между комбатантами второго королевского полка валлийских стрелков, с одной стороны, и солдатами пулеметной роты 6-го прусского стрелкового батальона и 134-го саксонского пехотного полка – с другой. Показательно, что церемония открытия этого памятного знака сопровождалась футбольным матчем между британскими и немецкими солдатами. Более того, обозреватели отмечают, что в память о том рождественском футбольном матче во Фрелингьене заведена традиция ежегодного проведения футбольного соревнования между командой местного колледжа и немецкими молодыми людьми, работающими в течение лета на немецком кладбище.

Рождественский футбольный матч реконструируется впоследствии в разных коммеморативных формах, например, в массовой культуре, в частности, в поп-музыке конца ХХ в. Так, вышедший в 1983 г. альбом Пола Маккартни «Трубы мира» («Pipes of Peace») возглавил британский хит-парад, а центральная песня этого альбома была представлена видеоклипом режиссера Кейта Макмиллана. По сюжету видеоклипа накануне первого военного Рождества встречаются два отряда союзных армий – британской и французской. Военный быт тосклив, сер и холоден. Два солдата, англичанин и француз, получив накануне от почтальона письма из дома с фотографиями своих жен, обмениваются рукопожатиями, демонстрируют друг другу полученные фотографии, а после этого играют в футбол. Написанная в 1990 г. песня «Сейчас вместе» (“All Together Now”) ливер-пульской группы «The Farm», посвященная состоявшемуся на импровизированном футбольном поле во время рождественского перемирия 1914 г. матчу между британскими и немецкими солдатами, была выбрана в качестве официального гимна сборной Англии на чемпионате Европы по футболу в 2004 г.

Ресурсом коммеморативного действия, связанного с рождественским перемирием, стал и кинематограф. Показателен в этом смысле фильм французского режиссера Кристиана Кариона «Счастливого Рождества» (2005 г.). По замыслу сценариста война собрала на фронте в рождественский сочельник 1914 г. военнослужащих и мирных жителей. Это немецкий солдат, до войны – именитый тенор Берлинской оперы; его возлюбленная, датчанка, партнерша по вокальному дуэту, прорвавшаяся на передовую для короткой встречи; шотландский капеллан и французский лейтенант. Оперная пара решает спеть на ничьей земле свои лучшие арии, которым внимают совсем недавно стрелявшие друг в друга противники, а шотландский батальон неожиданно начинает аккомпанировать на волынках. В результате у множества солдат трех воюющих армий неожиданно возникает ощущение единства, своеобразного братства, которое помогает людям выйти из окопов, знакомиться, поздравлять друг друга с Рождеством, выпивать, играть в футбол. Можно согласиться с А. Плаховым, который увидел в этом фильме «метафору единой Европы, вышедшей, несмотря на все противоречия, из лона общей цивилизации и культуры».

В спектре современных практик коммеморации в процессе конструирования исторической памяти невозможно не учитывать роль средств массовой информации, задающих акценты в подаче информационных материалов и их интерпретациях. Так, в 2005 г. «BBC News» сообщили о смерти старейшего британского ветерана первой мировой войны Альфреда Андерсона, прожившего 109 лет. «Смерть мистера Андерсона – это огромная потеря», – сказал в связи с этим министр по делам ветеранов Соединенного Королевства. В некрологе было подчеркнуто, что «в 1914 году Андерсон участвовал в знаменитом Рождественском перемирии, когда на нейтральной территории во Франции британские и немецкие солдаты пожали друг другу руки». В необычайно долгой и богатой событиями жизни ветерана этот факт биографии был подчеркнут как один из особо ценных.

В процессе коллективного памятования о коротком рождественском мире 1914 г. активнейшим образом сегодня участвует интернет-среда: свободные энциклопедии, разнообразные интернет-порталы, многочисленные блоги, специализированные сайты и т.д. Запрос к поисковой системе Google с формулировкой «The Christmas Truce» дает примерно 119000 результатов. Исторический эпизод рождественского перемирия первого года первой мировой представлен таким обширным разнообразием репрезентаций в интернет-пространстве (текстовые материалы с разными типами содержания, аудио- и видео-файлы, фотографии эпизодов исторического события, отчеты участников исторических реконструкций и др.), что это заслуживает, на наш взгляд, специального изучения с точки зрения особенностей коммеморации в эпоху электронного воспроизводства и распространения информации. Здесь же отметим только то, что, несмотря на многочисленное дублирование, само количество и разнообразие образов рождественского перемирия, репрезентированных во всемирной паутине огромным числом акторов, конструирующих и сохраняющих в исторической памяти своего сообщества этот эпизод первой мировой войны, впечатляет.

Однако неизбежно возникает вопрос: почему это маленькое событие Великой войны так привлекает современного человека? Размышляя, почему прошлое вообще привлекает человека, английский историк американского происхождения Д. Лоуэнталь в своей книге «Прошлое — чужая страна» выдвигает тезис: прошлое может присваиваться современностью, адаптироваться к современным реалиям, и в этом случае оно становится «наследием». Смысл присвоения прошлого заключается в том, что оно является источником «выгод», среди которых автор выделяет ряд категорий: «узнаваемость и понимание; подтверждение и удостоверение; индивидуальная и групповая идентичность; руководство; обогащение; и бегство».

Если воспользоваться этой концепцией «выгод прошлого», то можно заметить, что рождественское перемирие 1914 г. как эпизод ушедшего времени может рассматриваться в качестве источника всех перечисленных «выгод»:

1. Память о данном конкретном опыте помогает узнаванию и пониманию европейцами рубежа ХХ–ХХI вв. изменившейся конфигурации социально-политического и социокультурного европейского пространства в связи объединением Европы.

2. Это прошлое удостоверяет сегодняшние общеевропейские установки, ценности, действия, подтверждая их общность с прежними, способствуя их легитимации.

3. Рождественский опыт универсального единения 1914 г., интегрировавшийся в историческую память европейцев, может рассматриваться как один из «кирпичиков» для формирования современной европейской идентичности.

4. Из истории 48-часового перемирия извлечен своеобразный урок народной дипломатии, и эта практика тоже может рассматриваться как «выгода» – руководство.

5. Неординарное событие обогатило современность яркими воспоминаниями и образами, в результате чего европейское настоящее приобрело большую глубину и смысл.

6. История рождественского перемирия дает возможность и для «бегства», о котором тоже говорит Д. Лоуэнталь как о еще одной «выгоде» от прошлого, бегства не в смысле полного отказа от настоящего, а как об отдушине, своеобразном «запасном аэродроме». Сюда помимо профессиональных историков время от времени отправляется немало любителей истории, самодеятельных исследователей первой мировой, сторонников исторического туризма, участников исторических реконструкций.

Прав Пьер Нора, заметивший что «сегодня историк далеко не одинок в порождении прошлого».

Оболонкова М.А.

Вестник Пермского университета.

Серия: История. 2010. № 1. С. 8-14.

Начало Первой Мировой войны было удачным для Германии. На востоке русская армия, несмотря на героическое сопротивление, вынуждена была отступать под ударами «тевтонов». На западе успешный удар через Бельгию позволил кайзеровским войскам подойти к столице Франции Парижу. Во время битвы при Эне войска Антанты были не в силах прорвать немецкий фронт, и война постепенно перетекала в стадию позиционной.

Иллюстрация из газеты London News (январь 2015 г.)

Пушки молчат, когда поют ангелы

В месте, где кровопролитие было почти обыденным явлением, в Рождество 1914 года случилось нечто совершенно удивительное, не в духе времени и места, но в духе Рождества. 7 декабря 1914 года папа римский Бенедикт XV выступил с призывом об официальном временном перемирии. Он сказал, что «орудия могут замолчать хотя бы в ночь, когда поют ангелы».

Уже за неделю до Рождества 1914 года часть английских и германских солдат начали обмениваться рождественскими поздравлениями и песнями через окопы. Немецкие солдаты кричали на ломаном английском: «A happy Christmas to you, Englishmen!» («Счастливого Рождества вам, англичане!»). А в ответ раздавалось: «И вам того же, Фрицы, только не объешьтесь колбасой!»
24 декабря над линией фронта установилась непривычная тишина. Немецкие солдаты начали украшать свои окопы. Они начали с того, что поставили свечи на своих окопах и на украшенных новогодних ёлках, и продолжили празднование пением рождественских гимнов, несмотря на артобстрел. Когда солдаты начали петь рождественские гимны, британская пехота из своих окопов ответила пением английских колядок.

Обложка английской газеты The Daily Mirror от 6 января 1915 г.

Репортаж из первых уст

Вспоминает Грэхэм Вильямс, стрелок пехотного полка: «Я стоял на стрелковой ступени окопа, глядя на немецкую линию обороны, и думал о том, как разительно отличается этот Святой вечер от тех, что были у меня прежде. Вдруг вдоль бруствера немецких окопов то там, то здесь стали появляться огни, которые, по всей видимости, давали свечи, зажженные на рождественских елках; свечи горели ровно и ярко в тихом и морозном вечернем воздухе. Другие часовые, которые, конечно же, увидели то же самое, бросились будить тех, кто спал, с воплем: «Глянь только, что творится!». И в этом момент противник начал петь «Тихая ночь, дивная ночь…»

Празднование рождества в немецком окопе

Немецкие солдаты показались из окопов, были видны их световые сигналы. Через пулемётный прицел их можно было разглядеть и за километр. Британский командир обратился к своим солдатам: «Враг готовит наступление. Будьте бдительны!» Шотландские горцы из Сифорда уныло побрели на свои огневые позиции и дали несколько очередей в направлении огней и иллюминации. Ничего не произошло. Немцы не стали стрелять в ответ. По мере приближения огней стали слышны голоса – люди разговаривали между собой, многие пели. Стороны принялись обмениваться сигаретами, прикуривали от огня друг у друга. Оказалось, что во всём окружающем крысином раю многие скучали без простого человеческого тепла и чувства товарищества. Незнание языка вполне компенсировали энергичные и красочные жесты, и вскоре это был уже вполне добрососедский диалог.

Но мои ребята побоялись идти, поэтому я пошел один. Когда немцы подошли к колючей проволоке, я увидел, что это были трое рядовых и санитар. Один из них на английском сказал, что он только хотел поздравить нас с Рождеством. Я спросил, какой приказ немцы получили от офицеров, раз пошли в нашу сторону, а они ответили, что никакого приказа не было, и они пошли самовольно.
Мы обменялись сигаретами и разошлись. Когда я вернулся на позиции, то увидел, что в наших траншеях никого нет. Оглядевшись, я с удивлением увидел толпу из 100 – 150 британских и немецких солдат. Они смеялись и праздновали».

Рождество захватило офицеров и авиацию

Средний командный состав взял на вооружение принцип: «Если не можешь предотвратить, возглавь!» В отсутствии генералитета офицеры разрешили своим солдатам покидать посты небольшими группами по 3-4 человека, да и сами были не прочь пообщаться с «коллегами по цеху» по ту сторону фронта. К восьми утра на поле образовались уже немаленькие группы с обеих сторон. Окопы осиротели без солдат. Немцы прихватили с собой пивную бочку, шотландцы реабилитировались за счёт рождественского пудинга.

Офицер британской армии Брюс Барнсфатер также был свидетелем «рождественского перемирия». Вот как он вспоминал те события: «Я бы не пропустил это уникальное и странное Рождество ради чего бы то ни было. Я заметил германского офицера – лейтенанта, и, будучи немного коллекционером, я намекнул ему, что облюбовал некоторые из его пуговиц… Я достал свои кусачки для проводов и несколькими ловкими движениями снял пару его пуговиц и положил в карман. Затем я дал ему две своих в обмен. Наконец, я увидел, что один из моих пулемётчиков, который был немного парикмахером-любителем в гражданской жизни, стрижёт неестественно длинные волосы послушного «Боша», который терпеливо стоит на коленях на земле, пока автоматические ножницы стригут его затылок».

На фото: футбольный матч между британскими и немецкими солдатами

Русско-немецкий фронт празднует Рождество!

Такие же события происходили и на Восточном фронте. В конце декабря 1914 года немецко-российский фронт проходил по территории Королевства Польского, на линии рек Бзура и Равка. И в немецкой и в российской армии было много католиков. Историки вспоминают, что во время битвы под Сохачевом «мазуры» в немецких касках «пикельхаубах» насмерть бились со своими соотечественниками в русских папахах. Но в рождественскую ночь бои стихли, и над полем сражения разнеслась польская песня «Cicha noc». Ее пели и «немцы» и «русские». Ведь праздник был один для всех.

Русские и немецкие солдаты во время рождественского «братания»