Психология, как наука о сознании. Сознание и разум не поддаются науке

Кафедра «Психологии»

Контрольная работа по «Истории психологии»

Тема № 3: Психология как наука о сознании.

Дата получения работы секретариатом Дата получения работы кафедрой

Дата сдачи работы секретариатом Дата окончания проверки работы преподавателем

____________________ _____________________

ПЛАН:

Введение …………………………………………………………….....……….3

Глава1. Выделение сознания как критерия психики ……………..……..4

1.1. Психологическое учение Рене Декарта………………………….…….4

1.2. Психология Б. Спинозы……………………………………….….…….7

Глава 2. Оформление эмпирической психологии о философских учениях XVII в ………………………………………………………………...8

2.1. Эпифеноменализм Т. Гоббса…………………………..………………...8

2.2. Основание эмпирической психологии в творчестве Дж. Локка.............9

Глава 3. Становление ассоциативной психологии ……………………....9

Глава 4. Психологические идеи в немецкой классической философии конца XVIII – первой половины XIX в …………………………………..13

Заключение …………………………………………………….………….....13

Список используемой литературы ………………………………………..14

ВВЕДЕНИЕ

Психология (от греческого psyche – душа, logos – учение, наука)– наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности. Взаимодействие живых существ с окружающим миром происходит с помощью психических процессов, актов, состояний. Они качественно отличаются от физиологических процессов (совокупность жизненных процессов, происходящих в организме и его органах) но и неотделим от них. Слово психология впервые появилось в западно-европейских текстах в 16 веке.

Развитие психологии тесно связано с развитием философии, науки о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Методологической базой развития психологии являются материалистическое и идеалистическое направления в философии. Понятия «душа» и «психика» одинаковы по своей сути.

К идеалистическому направлению относится понятие «душа». «Душу» рассматривают как явление, порожденное особой высшей сущностью (Богом).

К материалистическому направлению относится понятие «психика». Она рассматривается как продукт деятельности головного мозга.

Основателем психологии как науки считается Аристотель. Им был написан первый курс психологии, который назывался «О душе». Аристотель открыл новую эпоху в понимании души как предмета психологического знания. Душа - по Аристотелю - это не самостоятельная сущность, а форма, способ организации живого тела. Аристотель создал свою школу на окраине Афин и назвал ее Ликеем. «Правильно думают те, - говорил Аристотель своим ученикам, - кому представляется, что душа не может существовать без тела и не является телом». Психологическое учение Аристотеля строилось на обобщении биологических факторов. Вместе с тем, это обобщение привело к преобразованию главных объяснительных принципов психологии: организации развития и причинности. Именно Аристотель властвовал над пытливыми умами в течение полутора тысячелетий.

Психология, как наука, формировалась на протяжении многих веков и до сих пор она не устоялась. В ней нет догматов и констант. С течением времени менялись взгляды на науку о душе. Попробуем проследить становление психологии на протяжении почти трех веков, начиная с эпохи Возрождения.

ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ

С XVII в. начинается новая эпоха в развитии психологического знания. Она характеризуется попытками осмыслить душевный мир человека преимущественно с общефилософских, умозрительных позиций, без необходимой экспериментальной базы.

С именем Рене Декарта (1596 - 1650) связан важнейший этап в развитии психологических знаний. Своим учением о сознании, развиваемым в контексте им же поставленной психофизической проблемы, он ввел критерий для выделения психики из существовавшего до него аристотелевского учения о душе. Психика стала пониматься как внутренний мир человека, открытый самонаблюдению, имеющий особое - духовное - бытие, в противопоставлении телу и всему внешнему материальному миру. Их абсолютная разнородность - главный пункт учения Декарта. Последующие системы были направлены на эмпирическое изучение сознания как объекта исследования (в понимании Декарта) сначала в рамках философии, а с середины XIX в.- в психологии как самостоятельной науке. Декарт ввел понятие рефлекса и этим положил начало естественно-научному анализу поведения животных и части человеческих действий. В системе Декарта ее философские и психологические аспекты представлены в неразрывном единстве. «Страсти души» - последнее произведение, законченное Декартом незадолго до смерти, принято считать собственно психологическим.

Рассуждения о душе и о теле не были исходными в философии и в научных исследованиях Декарта, направленных на природу. В них он стремился к построению истинной системы знания. Проблема метода - центральная в философии Декарта. В трактате «Рассуждение о методе» (1637) Декарт замечает: лучше вообще не искать истины, чем искать ее без метода. Метод содержит правила, соблюдение которых не позволяет принимать за истину то, что ложно, и доходить до истинного познания. Декарт сформулировал четыре правила метода в науках естественных. Что касается сознания, то адекватным ему методом он считал интроспекцию, а в отношении страстей - сочетание интроспекции с естественно-научным методом.

Убедившись, что в философии и в других науках нет каких-либо прочных оснований, Декарт избирает в качестве первого шага на пути к истине сомнение во всем, по поводу чего можно обнаружить малейшее подозрение в недостоверности, замечая, что его следует применять не всегда, а только «тогда, когда мы задаемся целью созерцания истины» 1 , т.е. в области научного исследования. В жизни мы часто пользуемся лишь правдоподобными - вероятными - знаниями, которых вполне достаточно для решения задач практического характера. Декарт подчеркивает новизну своего подхода: впервые систематическое сомнение используется как методический прием в целях философского и научного исследований.

В первую очередь, Декарт сомневается в достоверности чувственного мира, т. е. «в том, имеются ли среди тех вещей, которые подпадают под наши чувства, или которые мы когда-либо вообразили, вещи, действительно существовавшие на свете» 2 . О них мы судим по показаниям органов чувств, которые часто обманывают нас, следовательно, «неосмотрительно было бы полагаться на то, что нас обмануло хотя бы один раз» 3 . Поэтому «я допустил, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется» 4 . Так как в сновидениях мы воображаем множество вещей, которые мы чувствуем во сне живо и ясно, но их в действительности нет; так как существуют обманчивые чувства, например, ощущение боли в ампутированных ко­нечностях, «я решился представить себе, что все, что-либо, приходившее мне на ум, не более истинно, чем видения моих снов» 5 . Можно сомневаться «и во всем ос­тальном, что прежде полагали за самое достоверное, даже в математических доказательствах и их обосно­ваниях, хотя сами по себе они достаточно ясны,- ведь ошибаются же некоторые люди, рассуждая о таких ве­щах» 6 . Но при этом «столь нелепо полагать несущест­вующим то, что мыслит, в то время, пока оно мыслит, что невзирая на самые крайние предположения, мы не можем не верить, что заключение: я мыслю, следова­тельно, я существую истинно и что поэтому есть первое и вернейшее из всех заключений, представляющееся то­му, кто методически располагает свои мысли» 7 . Вслед за выводом о существовании познающего субъекта Де­карт приступает к определению сущности «Я». Обыч­ный ответ на поставленный вопрос - я есть человек - отвергается им, ибо приводит к постановке новых во­просов. Также отклоняются прежние, восходя к Аристо­телю, представления о «Я» как состоящем из тела и ду­ши, ибо нет уверенности - нет теоретического доказа­тельства- в обладании ими. Следовательно, они не не­обходимы для «Я». Если отделить все сомнительное, не остается ничего, кроме самого сомнения.

2 Там же. С. 431.

3 Там же. С. 427.

Но сомнение - акт мышления. Следовательно, от сущности «Я» неот­делимо только мышление. Очевидность этого положения не требует доказательства: она проистекает из непо­средственности нашего переживания. Ибо даже если согласиться, что все наши представления о вещах лож­ны и не содержат доказательства их существования, та с гораздо большей очевидностью из них следует, что я сам существую.

Таким образом, Декарт избирает новый способ ис­следования: отказывается от объективного описания «Я» и обращается к рассмотрению только своих мыслей (со­мнений), т. е. субъективных состояний. При этом в от­личие от задачи, стоящей перед предыдущим изложе­нием, когда целью было оценить их содержание с точки зрения истинности заключенных в них знаний об объек­тах, здесь требуется определить сущность «Я».

Кафедра «Психологии»

Контрольная работа по «Истории психологии»

Тема № 3: Психология как наука о сознании.

Дата получения работы секретариатом Дата получения работы кафедрой

Дата сдачи работы секретариатом Дата окончания проверки работы преподавателем

____________________ _____________________

ПЛАН:

Введение …………………………………………………………….....……….3

Глава1. Выделение сознания как критерия психики ……………..……..4

1.1. Психологическое учение Рене Декарта………………………….…….4

1.2. Психология Б. Спинозы……………………………………….….…….7

Глава 2. Оформление эмпирической психологии о философских учениях XVII в ………………………………………………………………...8

2.1. Эпифеноменализм Т. Гоббса…………………………..………………...8

2.2. Основание эмпирической психологии в творчестве Дж. Локка.............9

Глава 3. Становление ассоциативной психологии ……………………....9

Глава 4. Психологические идеи в немецкой классической философии конца XVIII – первой половины XIX в …………………………………..13

Заключение …………………………………………………….………….....13

Список используемой литературы ………………………………………..14

ВВЕДЕНИЕ

Психология (от греческого psyche – душа, logos – учение, наука)– наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности. Взаимодействие живых существ с окружающим миром происходит с помощью психических процессов, актов, состояний. Они качественно отличаются от физиологических процессов (совокупность жизненных процессов, происходящих в организме и его органах) но и неотделим от них. Слово психология впервые появилось в западно-европейских текстах в 16 веке.

Развитие психологии тесно связано с развитием философии, науки о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Методологической базой развития психологии являются материалистическое и идеалистическое направления в философии. Понятия «душа» и «психика» одинаковы по своей сути.

К идеалистическому направлению относится понятие «душа». «Душу» рассматривают как явление, порожденное особой высшей сущностью (Богом).

К материалистическому направлению относится понятие «психика». Она рассматривается как продукт деятельности головного мозга.

Основателем психологии как науки считается Аристотель. Им был написан первый курс психологии, который назывался «О душе». Аристотель открыл новую эпоху в понимании души как предмета психологического знания. Душа - по Аристотелю - это не самостоятельная сущность, а форма, способ организации живого тела. Аристотель создал свою школу на окраине Афин и назвал ее Ликеем. «Правильно думают те, - говорил Аристотель своим ученикам, - кому представляется, что душа не может существовать без тела и не является телом». Психологическое учение Аристотеля строилось на обобщении биологических факторов. Вместе с тем, это обобщение привело к преобразованию главных объяснительных принципов психологии: организации развития и причинности. Именно Аристотель властвовал над пытливыми умами в течение полутора тысячелетий.

Психология, как наука, формировалась на протяжении многих веков и до сих пор она не устоялась. В ней нет догматов и констант. С течением времени менялись взгляды на науку о душе. Попробуем проследить становление психологии на протяжении почти трех веков, начиная с эпохи Возрождения.

ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ

С XVII в. начинается новая эпоха в развитии психологического знания. Она характеризуется попытками осмыслить душевный мир человека преимущественно с общефилософских, умозрительных позиций, без необходимой экспериментальной базы.

С именем Рене Декарта (1596 - 1650) связан важнейший этап в развитии психологических знаний. Своим учением о сознании, развиваемым в контексте им же поставленной психофизической проблемы, он ввел критерий для выделения психики из существовавшего до него аристотелевского учения о душе. Психика стала пониматься как внутренний мир человека, открытый самонаблюдению, имеющий особое - духовное - бытие, в противопоставлении телу и всему внешнему материальному миру. Их абсолютная разнородность - главный пункт учения Декарта. Последующие системы были направлены на эмпирическое изучение сознания как объекта исследования (в понимании Декарта) сначала в рамках философии, а с середины XIX в.- в психологии как самостоятельной науке. Декарт ввел понятие рефлекса и этим положил начало естественно-научному анализу поведения животных и части человеческих действий. В системе Декарта ее философские и психологические аспекты представлены в неразрывном единстве. «Страсти души» - последнее произведение, законченное Декартом незадолго до смерти, принято считать собственно психологическим.

Рассуждения о душе и о теле не были исходными в философии и в научных исследованиях Декарта, направленных на природу. В них он стремился к построению истинной системы знания. Проблема метода - центральная в философии Декарта. В трактате «Рассуждение о методе» (1637) Декарт замечает: лучше вообще не искать истины, чем искать ее без метода. Метод содержит правила, соблюдение которых не позволяет принимать за истину то, что ложно, и доходить до истинного познания. Декарт сформулировал четыре правила метода в науках естественных. Что касается сознания, то адекватным ему методом он считал интроспекцию, а в отношении страстей - сочетание интроспекции с естественно-научным методом.

Убедившись, что в философии и в других науках нет каких-либо прочных оснований, Декарт избирает в качестве первого шага на пути к истине сомнение во всем, по поводу чего можно обнаружить малейшее подозрение в недостоверности, замечая, что его следует применять не всегда, а только «тогда, когда мы задаемся целью созерцания истины»1, т.е. в области научного исследования. В жизни мы часто пользуемся лишь правдоподобными - вероятными - знаниями, которых вполне достаточно для решения задач практического характера. Декарт подчеркивает новизну своего подхода: впервые систематическое сомнение используется как методический прием в целях философского и научного исследований.

В первую очередь, Декарт сомневается в достоверности чувственного мира, т. е. «в том, имеются ли среди тех вещей, которые подпадают под наши чувства, или которые мы когда-либо вообразили, вещи, действительно существовавшие на свете»2. О них мы судим по показаниям органов чувств, которые часто обманывают нас, следовательно, «неосмотрительно было бы полагаться на то, что нас обмануло хотя бы один раз»3. Поэтому «я допустил, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется»4. Так как в сновидениях мы воображаем множество вещей, которые мы чувствуем во сне живо и ясно, но их в действительности нет; так как существуют обманчивые чувства, например, ощущение боли в ампутированных ко­нечностях, «я решился представить себе, что все, что-либо, приходившее мне на ум, не более истинно, чем видения моих снов»5. Можно сомневаться «и во всем ос­тальном, что прежде полагали за самое достоверное, даже в математических доказательствах и их обосно­ваниях, хотя сами по себе они достаточно ясны,- ведь ошибаются же некоторые люди, рассуждая о таких ве­щах»6. Но при этом «столь нелепо полагать несущест­вующим то, что мыслит, в то время, пока оно мыслит, что невзирая на самые крайние предположения, мы не можем не верить, что заключение: я мыслю, следова­тельно, я существую истинно и что поэтому есть первое и вернейшее из всех заключений, представляющееся то­му, кто методически располагает свои мысли»7. Вслед за выводом о существовании познающего субъекта Де­карт приступает к определению сущности «Я». Обыч­ный ответ на поставленный вопрос - я есть человек - отвергается им, ибо приводит к постановке новых во­просов. Также отклоняются прежние, восходя к Аристо­телю, представления о «Я» как состоящем из тела и ду­ши, ибо нет уверенности - нет теоретического доказа­тельства- в обладании ими. Следовательно, они не не­обходимы для «Я». Если отделить все сомнительное, не остается ничего, кроме самого сомнения.

2 Там же. С. 431.

3 Там же. С. 427.

Но сомнение - акт мышления. Следовательно, от сущности «Я» неот­делимо только мышление. Очевидность этого положения не требует доказательства: она проистекает из непо­средственности нашего переживания. Ибо даже если согласиться, что все наши представления о вещах лож­ны и не содержат доказательства их существования, та с гораздо большей очевидностью из них следует, что я сам существую.

Таким образом, Декарт избирает новый способ ис­следования: отказывается от объективного описания «Я» и обращается к рассмотрению только своих мыслей (со­мнений), т. е. субъективных состояний. При этом в от­личие от задачи, стоящей перед предыдущим изложе­нием, когда целью было оценить их содержание с точки зрения истинности заключенных в них знаний об объек­тах, здесь требуется определить сущность «Я».

«Под словом «мышление» (cogitatio) я разумею все, что происходит в нас таким образом, что мы восприни­маем его непосредственно сами собою; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чув­ствовать означает здесь то же самое, что мыслить»8 .

Мышление - это чисто духовный, абсолютно бесте­лесный акт, который Декарт приписывает особой нема­териальной мыслящей субстанции. Этот вывод Декарта встретил непонимание уже у современников. Так, Гоббс указывал, что из положения «я мыслю» - можно ско­рее вывести, что вещь мыслящая есть нечто телесное, чем заключать о существовании нематериальной суб­станции. На это Декарт возражал; «… нельзя представить себе, чтобы одна субстанция была субъектом фигуры, другая - субъектом движения и пр., так как все эти ак­ты сходятся между собой в том, что предполагают протяжение. Но есть другие акты - понимать, хотеть, во­ображать, чувствовать и т. д., которые сходятся между собой в том, что не могут быть без мысли или представ­ления, сознания или знания. Субстанцию, в коей они пребывают, назовем мыслящей вещью, или духом, или иным именем, только бы не смешивать ее с телесной субстанцией, так как умственные акты не имеют ника­кого сходства с телесными и мысль всецело отличается от протяжения»9 .

Учение Декарта о душе и теле и об их субстанцио­нальном различии породили философскую психофизичёскую проблему: хотя различие между духовным и те­лесным признавалось и до Декарта, но четкого крите­рия выделено не было. Единственным средством позна­ния души, по Декарту, является внутреннее сознание. Это познание яснее и достовернее, чем познание тела. Декарт намечает непосредственный путь познания со­знания: сознание есть то, как оно выступает в самона­блюдении. Психология Декарта идеалистична.

Дуализм Декарта стал источником кардинальных трудностей, которыми отмечен весь путь развития осно­ванной на нем психологической науки.

1.2. Психология Б. Спинозы

Новое решение проблем, выдвинутых Декартом, дал голландский философ-материалист Б. Спиноза (1632-1677). По оценке Гегеля, он снял дуализм, имеющийся в философии Декарта. Главное сочинение Б. Спинозы - «Этика». Название отражает эти­ческую направленность книги. Основная цель сочине­ния- помочь человеку выработать линию индивидуаль­ного поведения, открыть путь к свободной жизни. Эту задачу Спиноза стремился решить философски обосно­ванным путем. Книга изложена геометрическим спосо­бом, в виде лемм, теорем и др. Все начинается с по­нятия «субстанция». Здесь же начинается расхождение во взглядах Спинозы и Декарта. В отличие от Декарта Спиноза разработал монистическое учение. Есть одна субстанция. Он определяет ее как то, что существует само в себе и представляется само через себя. Она в самой себе содержит необходимость существования. «Су­ществование субстанции и ее сущность - это одно и то­же».

Спиноза различает сущность и существование. Сущность - это характеристика вещи, то, без чего вещь перестает быть тем же самым. Существование - это есть она или нет. Все отдельные конечные вещи характери­зуются расхождением между сущностью и существова­нием. О каждой отдельной вещи можно сказать, что ее бытие случайно; в своем существовании она всецело де­терминирована извне. Субстанция в отличие от конеч­ных вещей содержит в себе существование, т. е. ей свой­ственно существовать. Из того, что сущностью субстан­ции является существование, Спиноза заключает о мно­гих ее свойствах. В отличие от отдельных вещей, она ни­чем не производится, она не сотворена, существует в силу самой себя, а не в силу другого какого-нибудь су­щества, она вечна, бесконечна, одна, в отличие от мно­жественности конкретных вещей. В ней нет целей, она действует только по необходимости, т. е. в соответствии с объективными закономерностями. Каждое из этих по­ложений доказывается в теоремах. Субстанцию Спиноза называл богом или природой; природа отождествляется с богом в том смысле, что является абсолютно самостоя­тельной и ничем не обусловленной, не сотворенной и веч­ной. Природа должна быть объяснена из себя самой. Понятие «субстанция» у Спинозы выступает как выра­жающее бытие вне нас существующей природы. Для бо­га в обычном смысле этого слова в системе Спинозы не остается места. Если Декарт объясняет существование материи актом божественного творчества, Спиноза утверждает, что природа не нуждается в первоначальной причине. Это материализм.

Так Спиноза разрешил дуализм Декарта. В отличие от Декарта человеческое мышление он считал естествен­ным свойством, проявлением мышления как атрибута всей субстанции. Протяженность и мышление не воздей­ствуют друг па друга (как у Декарта), а соответству­ют друг другу и в этом соответствии неотделимы друг от друга и от субстанции.

Оба атрибута действуют совместно в каждом явле­нии согласно вечной необходимости, которая есть при­чинная связь в природе. Поэтому порядок и связь идей таковы же, как порядок и связь вещей.

Психология Спинозы - новый, важный после Декар­та, шаг в становлении проблемы сознания как объекта психологического изучения. Вместе они составляют ра­циональную линию в трактовке сознания.

Настоящим «отцом» эмпирической психологии является Джон Локк (1632- 1704), выдающийся английский философ, педагог, врач по образованию, крупный политический деятель, идеолог революции 1688 г. В 1690 г. вышло основное философское сочинение Дж. Локка «Опыт о человеческом разуме» (4-е изд., 1700 г.). Еще при жизни Локка книга была переведена на французский язык и оказала сильное влияние на развитие французской философии и психологии. В 1693 г. опубликован его педагогический труд «Мысли о воспитании».

Целью Локка было исследование происхождения достоверности и объема человеческого познания. Все начинается с критики теории врожденных идей. Она направлена в основном против средневекового схоластического учения, которое признавало врожденность наиболее общих принципов и понятий, но также и против Декарта. «Я не утверждаю,- писал Декарт,- что дух младенца в утробе матери размышляет о метафизических вопросах, но у него есть идеи о боге, о себе самом и о всех тех истинах, которые известны сами по себе, как они есть у взрослых людей, когда они вовсе не думают об этих истинах».

Всем доводам в защиту врожденности знания Локк противопоставляет положение о возможности доказать его происхождение. Душу человека Локк рассматривает как некоторую пассивную, но способную к восприятию среду, сравнивает ее с чистой доской, на которой ничего не написано, или с пустой комнатой, в которой ничего нет. Эти сравнения касаются только знаний.

Английский врач и священник Давид Гартли (1705- 1757) также воспринял идеи Локка об опытном происхождении душевной жизни, развил его представление об ассоциациях и дал первую законченную систему ассоциативной психологии. При ее построении он опирался также на И. Ньютона, некоторые физические представления которого были использованы им для обоснования гипотезы о физиологических механизмах душевных процессов.

В главном труде - «О человеке, его строении, его обязанностях и его упованиях» (1749) - Гартли развивает учение о психике как естественном начале. Все духовные способности (восприятие и др.) объясняются через обращение к органической структуре мозга. Существуют три основных простейших элемента душевной жизни: сенсации (ощущения), идеации (идеи ощущений, т. е. повторение ощущений без предметов), аффекции (простейший аффективный тон - удовольствие, неудовольствие). Из этих трех основных элементов строится душевная жизнь с помощью механизма ассоциации. В основе элементов и психологического механизма ассоциаций лежат вибрации, т. е. материальные физиологические процессы, возникающие в веществе нервов и мозга под влиянием внешних воздействий. Вибрации различны и отличаются по степени, роду, месту и направлению. Различиям в вибрациях соответствуют все разнообразие наших первоначальных простых идей и ощущений, представлений и чувствований. Из них с по­мощью механизма ассоциации образуются все психиче­ские явления. «Если две различные вибрации происхо­дят в мозгу в одно и то же время, то вследствие того, что возбуждение из участков распространяется во все стороны, они оказывают воздействие друг на друга, между двумя центрами прокладывается более прочная связь. Тогда в последующем, если по какой-нибудь при­чине будет вызвана одна из вибраций, вызывается дру­гая вибрация. Это соответствует процессу вызывания од­ной идеи при помощи другой».

Таким образом, ассо­циации являются пассивным отражением нервных свя­зей в мозгу. Сочетаются собственно не ощущения или идеи, а состояния мозга, которые сопровождаются ими - вибрации. «Вибрации должны заключать в себе ассоциа­цию как свое следствие, а ассоциация должна указывать на вибрации как на свою причину»4. Поскольку нервные связи могут быть или одновременными, или последова­тельными, постольку, по Гартли, и ассоциации бывают только одновременными и последовательными: они есть чисто механические образования. На основе ассоциаций образуются все сложные представления, явления памя­ти, понятия, суждения, произвольные движения, аффек­ты (страсти), воображение. При восприятии мы получа­ем ряд ощущений, которые соединены в силу того, что они объединены в самом предмете. Память - это воспро­изведение ощущений по ассоциации в том порядке и от­ношении, в каких они были получены. «Мы не обладаем способностью по желанию вызывать какую-либо идею, но можем вспомнить о ней, поскольку есть связь при по­мощи прежних ассоциаций с теми идеями, которые сей­час находятся в духе. Вид человека наводит на идею его имени»5. Если воспроизведение идей происходит без со­блюдения порядка прежних реальных впечатлений, тог­да мы имеем дело с воображением. Весь порядок вос­произведения идей происходит объективно без участия субъекта.

Частные вопросы, связанные с памятью (ухуд­шение памяти у стариков, забывание душевнобольными после выздоровления событий, происходивших в период заболевания, трудность что-либо вспомнить в состоянии усталости и т. п.), Гартли объяснял грубо материали­стически из состояний мозга. Главы о мышлении у Гар­тли нет: рассматривается понимание слов и предложе­ний. Слово сводится к набору звуков, значение - это ка­кая-то постоянная часть чувственных образов. Например, значение слова «белизна» образуется в результате вы­деления постоянного чувственного комплекса многих ве­щей (молоко, бумага, белье и т. п.). Понимание слова - это образование ассоциации между словом и значением, устанавливается в детстве, а также в процессе обучения наукам. Суждение складывается из понятий.

В системе Гартли нет мышления как процесса. Рас­сматриваются истины в науках, которые пассивно отра­жаются сознанием на основе механизма ассоциации. Но­вые мысли - это только новые комбинации старых про­стых идей или разложение сложных. «Когда мы дости­гаем сознания общих истин, это значит, что эта истина по ассоциации переносится на все частные идеи, которые охватываются этой идеей. Опыт показывает нам, что, когда мы строим такие заключения, мы не обманываем­ся»6 .

Современники сравнивали Гартли с Ньютоном: как Ньютон установил законы объяснения материального мира, так Гартли установил законы для ума. Духовный мир Гартли представлял механистически, по аналогии с физическим. В системе Гартли психика выступает процессом, параллельным процессам мозга, что не позволяет раскрыть ее собственные свойства. В ней нет субъекта, нет личности.

Ассоциативная психология - психологические направления, в которых единицей анализапсихики признана ассоциация. Ассоцианизм в своем развитии прошел ряд этапов.

1. Выделение ассоциации как объяснительного принципа для отдельных психических явлений, прежде всего процессов припоминания.

2. 2-й Этап классического ассоцианизма, когда были созданы целостные концепции психики, которая понималась как система механических связей (ассоциаций) между психическими элементами, в качестве которых рассматривались ощущения и представления.

3. 3-й Этап экспериментального и практического ассоцианизма, который характеризуется попыткой ввести в основную концепцию фактор активности субъекта.

Теория Гартли имела большое общественное значение. Он показал, что для того, чтобы сделать человека тем, что он есть, не требуется ничего, кроме ощущающего начала и влияния тех обстоятельств, в которых действительно находится человек. Демократизм Гартли не был его политической позицией, он являлся результатом его научных взглядов.

Важная роль в истории ассоцианизма принадлежит философу, историку и естествоиспытателю Джозефу Пристли (1733- 1804).

Пристли популяризировал теорию Гартли, а также боролся с его противниками и вульгаризаторами, главным образом с шотландской идеалистической школой здравого смысла.

Глава 4. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ В НЕМЕЦКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ КОНЦА XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.

Эмпирическая философия и психология, возникшие в Англии, проникли в Германию не сразу. Только во второй половине XVIII в. появились переводы локковских «Опытов», трудов Юма, в 1770-х гг.- Гартли и затем французов - Бонне, Гельвеция, Кондильяка. До этого здесь господствовали Декарт, Лейбниц и его последователь Христиан Вольф (1679-1754). Вольф «систематизировал и популяризировал Лейбница и установил в Германии психологию, под влиянием которой развивался Кант и которую он, т. е. Кант, потом отверг»1. Система X. Вольфа была компромиссом между эмпирическими и рационалистическими идеями в психологии. Этот компромисс выразился уже в разделении X. Вольфом психологии на две науки: эмпирическую («Эмпирическая психология», 1732) и рациональную («Рациональная психология», 1734). В эмпирической психологии Вольфа проявилась тенденция XVIII столетия к изучению фактов о жизни души вместо утомительных схоластических споров о существе души. Однако эмпирия Вольфа была очень скудна. Вольф смутно указал на возможность измерения в психологии. Величину удовольствия можно измерять осознаваемым нами совершенством, а величину внимания - продолжительностью аргументации, которую мы в состоянии проследить.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Так развивалась психология на протяжении более чем двух веков, рука об руку с другими научными знаниями. И сейчас, нельзя сказать, что психология окончательно сформировалась: с течением времени психологические знания ревизуются и нельзя объективно сказать, что в этой науке есть константы.

Невозможно в ограниченном объеме реферата хоть сколько-нибудь подробно описать развитие психологии на протяжении почти трех веков, единственный вывод, который можно сделать выглядел бы как утверждение приблизительно такого вида: «В психологии все точки над i не расставлены и вряд ли когда-либо будут»…

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Сорокин Б. Ф. Философия и психология творчества. М.,1999;

2. Спенсер Г., Циген Т. Ассоциативная психология. М., 1998;

3. Вунд В. Введение в психологию. М.,2000;

4. Большая советская энциклопедия. М.,1990;

5. Радугин А.А. Психология и педагогика: Учебное пособие для Вузов. М: Библионика, 2006;

8. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. СПб., 1999.

9. Лейбниц Г.Т. Новые опыты о человеческом разумении. Соч.: В 4 т. Т.2. М., 1983.

10.Локк Дж. Опыт о человеческом разумении. Соч.: В 3 т. Т.1. М., 1985. Книга вторая. Книга третья.

11. Психологическая мысль в России: век Просвещения / Под ред. В.А.Кольцовой. СПб.,2001.

12. Спиноза Б. Этика. М., 1932.

Новая русская философия сознания родилась в 1977 году - в самый пик Брежневского застоя. Родилась она в небольшой статье философа Мераба Константиновича Мамардашвили (1930-1990) и психолога Владимира Пет­ровича Зинченко (р. 1931).

В 2003 году Зинченко писал о Мамардашвили в «Большом психологи­ческом словаре»:

«Идеи Мамардашвили о превращенных формах сознания, о человеческой сво­боде, свободном действии, о культуре, о расширении сферы объективного за счет включения в нее субъективного, об онтологии сознания и психики, об этике мыш­ления, природе мысли и творчества, о невербальном внутреннем слове, о рефлек­сии, о хронотопе и дискретности жизни психологии еще предстоит освоить».

Вот расширению сферы объективного за счет включения в нее субъек­тивного и была посвящена их совместная статья, помещенная в самом опло-

Основное- Море сознания - Слои философии- Слой 9- Часть 1

Те коммунистической идеологии - журнале «Вопросы философии». То, что статья не укладывалась в марксистское мировоззрение, вы уже поняли по тому, как воспринимает ее Дубровский в предыдущей главе. Но что в ней было действительно иным?

Внешне статья написана, как полагается. Авторы цитируют Маркса и используют множество научных терминов. Иначе говоря, редакция распоз­нала ее как марксистскую и правоверно научную. Тем более, что называлась она так, что у любого редактора мгновенно происходило засыпание: «Про­блема объективного метода в психологии». К тому же первую треть и заключе­ние статьи вообще невозможно читать психически здоровому человеку. Эта такая наукообразища, что скулы ломит.

Кстати, а почему оно не рассматривается пространственно? Так ведь мы интеллигенты, а интеллигент - это несущий свет с Запада в Россию. А на Западе Декарт сказал: сознание непространственно! Декарт-то вовсе не о сознании говорил, но раз научная традиция понимает его так, значит, все правоверные сектанты Психологии будут верно служить продвижению идей Декарта.

С разрушения этого самообмана и начинают Зинченко и Мамардашвили.

«Но основная трудность относится к возможной пространственности психических процессов и их продуктов. Ведь в случае искусства ясно, что стоит нам мысленно лишить, например, изобразительные его жанры пространства, как мы тем самым уничтожаем его.

Но почему же мы с легкостью необыкновенной проделываем подобную вар­варскую процедуру с психической реальностью? Нам напомнят, что о простран­ственности психического в соответствии с декартовым противопоставлением души и тела говорить вовсе не принято.

Итак, мы получаем следующую картину. Психическое обладает предмет­но-смысловой реальностью, которая, существуя во времени (да и то передавае­мом в компетенцию искусства), не существует в пространстве. Отсюда обыч­но и возникает банальная идея поместить эту странную реальность, то есть психическое, в пространстве мозга, как прежде помещали его в пространство сердца, печени и тому подобное» (Зинченко, Мамардашвили, с. НО).

Я не до конца согласен здесь с авторами и считаю, что современные психофизиологи, давно забывшие Декарта, держатся за мозг исключитель­но ради его материальности, чтобы не скатиться в идеализм. То, что при этом необходимо выполнить одно условие - для того, чтобы сознание

(Зинченко и Мамардашвили используют слово «психика», но это только для начального разговора) помещалось в мозг, нужно, чтобы оно туда умеща­лось, то есть было непространственно, а значит, было именно Декартовым сознанием, - это для психофизиологов, наверное, откровение. Поди, и сами не знали, что являются картезианцами!

А далее становится ясно, что Зинченко и Мамардашвили, по сути, во­юют не только с марксистским пониманием сознания, но и с тем понима­нием, что я называю простонаучным. Они называют его обыденным, но для ученых.

«Ведь обыденному сознанию легче приписать нейроналъным механизмам мозга свойства предметности, искать в них информационно-содержательные отно­шения и объявить предметом психологии мозг, чем признать реальность субъек­тивного, психического и тем более признать за ним пространственно-временные характеристики.

Нужно сказать, что подобный ход мысли можно обнаружить не только у физиологов, но и психологов. Следствием его является то, что в психологии тер­мин "объективное описание "употребляется в качестве синонима термина "фи­зиологическое описание ", а "психологическое " - в качестве синонима "субъек­тивное"» (Там же).

Психологам все-таки очень почему-то удобно быть людьми второго сор­та. И, кстати, не только нашим. Европейские и американские психологи уже в начала 80-х начали тонко попискивать о том, что «их подход к проблеме сознания в корне неверен», раз оно не поддается пониманию, но при этом крутятся и крутятся вокруг связки Я-Мозг. Точно у них в этом месте ножка к полу прибита гвоздиком. Суть их попискивания ничем не отличается от возмущенного покрикивания советской Науки. От мозга отойти невозможно - так недолго утерять последний оплот и опору Материализма в этом мире!

При этом мысли Зинченко и Мамардашвили о том, что субъективное - реально, а это значит, в каком-то смысле «вещественно», остались попросту незамеченными. И не помогло то, что к этому времени они уже были при­знанными мастерами своего дела и писали в главный журнал страны. Их не заметили за рубежом, их тем более не признали в своем отечестве. Разве что несколько друзей неуверенно поулыбались, мол, очень, очень любопытно...

Мамардашвили и Зинченко идут даже дальше - они видят в «психичес­ком», то есть в сознании, возможность выхода в некую иную реальность. Очевидно, эта возможность была для них важна, но в этой статье они вы­нуждены были больше скрывать, чем рассказывать, и я опущу эту тему. Так­же я опущу и очень интересные, но сложные темы языка описания сознания и объективного наблюдателя. Авторы говорят об этом с точки зрения науко-творчества, то есть требований к созданию науки о сознании, и тем услож­няют понимание. В любом случае, понятие языка описания сознания оказы­вается связанным с «особой реальностью».

«Кмысли о том, что субъективность есть реальность, независимая от по­знания ее, от того, где, когда и кем она познается, приводят и опыт истории культуры, наблюдение крупных эпох истории человеческого сознания.

Основное - - Часть 1

Например, уже экскурсы психоанализа Фрейда в древние мифологические системы культуры показывали, что тысячелетиями существовавшая картина предметов и существ воображаемой сверхчувственной реальности, ритуально инсценируемых на человеческом материале и поведении, может быть переведена анализом в термины метапсихологии. Точнее, она может быть переведена в термины знания механизмов воспроизводства и регуляции сознательной жиз­ни, опосредуемого в данном случае принудительным для человека действием осо­бых, чувственно-сверхчувственных, как назвал бы их Маркс, предметов.

А отсюда возможность рассматривать последние, наоборот, как объекти­вированную проекцию первых, как вынесенные в реальность перевоплощения их психического функционирования» (Там же, с. 115-116).

«Чувственно-сверчувственные предметы» означают, что слово «реаль­ность» здесь используется в своем исконном «вещном» значении. Хотя эти «вещи» и особые.

«...независимость психических процессов от внутрикультурных гипотез и теорий вновь указывает на их объективность. А это единственно открывает поле научному методу их изучения, поле, совершенно независимое как от обяза­тельного поиска материальных их носителей в мозгу, так и от каких-либо ап­риорно положенных норм, идеалов, ценностей, "человеческой природы " и т. п.» (Там же, с. 116).

«Эта существенная оппозиция теперь известная всем, но не всегда осозна­ются ее следствия для психологии: то, что она уничтожает примитивное раз­личение души и тела.

Последовательное проведение ее в психологических исследованиях предпола­гает принятие того факта, что субъективность сама входит в объективную реальность, данную науке, является элементом ее определения, а не располагает­ся где-то над ней в качестве воспаренного фантома физических событий, эли­минируемого наукой, или за ней в виде таинственной души.

Говоря, что субъективность "входит в реальность ", мы имеем в виду, что она входит в ту реальность, которая является объективной, каузально органи­зованной по отношению к миру сознания, данному нам также и на "языке внут­реннего ". Только задав ее в самом начале (так же, как и в биологии явление жизни), в трансцендентной по отношению к "языку внутреннего " части, мы можем затем выделить объективные процессы (идущие независимо от наблюде­ния и самонаблюдения), выделить стороны предмета психологического исследо­вания, поддающиеся объективному описанию в случаях, когда неизбежно и, более того, необходимо употребление терминов "сознание ", "воление " и т. п.

Потом уже поздно соединять сознание с природными явлениями и описыва­ющими их терминами, и мы никогда в рамках одного логически гомогенного ис­следования не выйдем к месту, где что-то кем-то мыслится, видится, помнится, воображается, узнается, эмоционально переживается, мотивируется. А ведь и помнится, и воображается, и мыслится, иузнается...» (Там же, с. 116-117).

Глава 4. Новая русская наука о сознании. Мамардашвили, Зинченко

Иными словами, наше самопознание, познание того себя, того Я, что мыслит, воображает, помнит, невозможно, если изначально понимать со­знание неверно. Психология начинает соединять сознание с природными явлениями вроде мозга искусственно, механично, упустив ту очевидную связь, которая между ними существует.

Действительно, глупо придумывать какие-то искусственные объясне­ния, если есть настоящее. И если это настоящее просмотрели, то ведь не просто все остальные объяснения неверны - все Науки, которые себя на этом построили - полный хлам! Как, по-вашему, почему тысячи ученых по всему миру не заметили этой статьи?

На деле я вовсе не уверен, что Зинченко и Мамардашвили ко времени выхода этой статьи выстроили полное и завершенное понимание сознания. Их игра в наукообразность постоянно приводит к тому, что понятия «созна­ние», «психическое» и «субъективность» подменяют друг друга, а их значе­ния как бы нанизывают одно на другое. К примеру, выражение «мир созна­ния» приходит в противоречие с пониманием сознания как «психических интенциональных процессов» в определении:

«В свете такого построения сознания, психические интенционалъные про­цессы с самого начала привлекаются к анализу не как отношение к действительности, а как отношение в действительности» (Там же, с. 117).

Нечеткость научного языка, использующего слова из разных языков без их соотнесения друг с другом, была, конечно, нужна, чтобы спрятаться от тех, кто мог наказать. И задача этой статьи во многом была в том, чтобы ее не поняли. Не поняли те, кому не нужно. Из-за этого ее не поняли и многие из тех, кому нужно.

Но если можно соотнести «психические процессы» с сознанием, то можно было бы соотнести и «субъективную реальность» с каким-то русским понятием. Ведь если она - «реальность», значит, она есть и всегда была. И что, ее до ученых никто в себе не заметил и не дал имени? Лично я предполагаю, что все, о чем говорят Зинченко и Мамардашвили, и есть сознание, но стремление выглядеть научными играет с ними злую шутку, и они сами себя запутывают. Впрочем, может быть, они захвачены какой-то более высокой идеей, а я ее пока просто не понимаю.

Тем не менее, я прослежу развитие мысли, хотя это и не простое уп­ражнение. Первое, на что стоит обратить внимание, это на «отодвигание во времени» действий:

«В деятельности сознательных существ <...> речь идет прежде всего об отодвигании во времени решающих актов по отношению к окружающему миру, в том числе удовлетворения собственных органических потребностей. Происхо­дит как бы удвоение и повторение явлений в зазоре длящегося опыта, позволяющем этим существам обучаться, самообучаться и эволюционировать» (Там же).

Основное - Море сознания- Слои философии- Слой 9 - Часть 1

При всей искусственности языка, все это - описание сознания. На это указывает и понятие «явление» и понятие «удвоение явлений», то есть отра­жения или создания образов отсроченных действий.

«Психологу, независимо от поиска биологических, эволюционно-генетичес-ких оснований подобного поведения живых систем, достаточно, что такая сис­тема отсроченного действия представляет пространство, куда - задолго до итогов процессов <... > - вторгаются символизирующие вещественные превра­щения объективных обстоятельств, дающие при этом вполне телесно, а не субъек­тивно действующие образования, развернутые в интроспективной реальности» (Там же).

Конечно, «система отсроченного действия» звучит красиво, но где она и что она? Обобщенно - это сознание, хотя можно сказать, что это часть сознания или одна из его способностей. И оно есть пространство, разверну­тое вне «интроспективной реальности», то есть вне меня, вне того, во что я гляжу, когда гляжу в себя. И в нем располагаются «символизирующие веще­ственные превращения объективных обстоятельств». Я понимаю, почему их не поняли. А вот скажи они, что там образы, так и не опубликовали бы их статью.

Там, во вне меня, вполне «телесные» образы.

«Эти материализованные превращения, эти психические замещения вме­сте с физически случившимся или происходящим- <...> являются естественно развивающимся основанием находимого на другом полюсе мира восприятий, переживаний, содержания интенций, симультанных це-лостностей гештальта, характерологических личностных формаций и т. д.» (Там же).

Классическое перечисление явлений или содержаний сознания еще раз подтверждает, что речь идет о сознании и только о сознании, даже если авторы не намеренно затуманили смысл, а в самом деле напугались того, что им открылось, и не смогли до конца принять собственное открытие. По большому счету, как раз в этом случае стоило бы применить Бритву Окка-ма, то есть правило не множить сущности без надобности. Вместо того, что­бы придумывать новые заумные термины, стоило посмотреть вокруг - не подходят ли описанные явления к какой-то уже давно известной вещи. За­чем строить то, что уже есть, еще и раз за разом?

Как ни странно, сработал все тот же Декарт, которого они вроде бы отринули в самом начале. У математической точки, которой являюсь Я, и сознание может быть только действием, направленностью, но не простран­ством. Это важнейшее основание всей Науки. Отсюда и ее озверелое стрем­ление изгнать из обсуждения любые попытки видеть сознание простран­ственным.

Тем не менее, даже если Зинченко и Мамардашвили считают, что для увиденного ими нет лучшего имени, чем «субъективная реальность» или «психическое», с «психическим» в общепринятом в Науке значении это никак не совпадает. А значит, они описывают не то, что описывала Наука, говоря

Глава 4. Новая русская наука о сознании. Мамардашвшш, Зинченко

О психике. Что же? Следующее неожиданное имя на эту тему - «чувственная ткань», которая оказывается носителем памяти.

«Такими носителями являются вне индивида развернутые деятельностью образования, - чувственная ткань, сплетенная квазивещественными превраще­ниями действительности и ставшая органом вычеркивания из нее информации и стимулов. Рассматривая ее в качестве телесного органа, мы можем, следова­тельно, и сознательно-психические проявления рассматривать как отправления и функции этого органа.

Только соответствующие термины относятся уже не к органам чувств, анатомо-физиологическим рецепторам, анализаторам, и т. д., а к биодинамичес­кой и чувственной ткани предметного тела субъектов познания и действия» (Там же, с. 118).

Не знаю, что такое «биодинамическая», но «чувственная ткань», со­ставляющая мое тело познания, - это опять же сознание. Хотя «...и дей­ствия» может сбивать, но если вспомнить про образы действия, то станет ясно, что мы действуем, перемещая тело, заставляя его двигаться, и для этого нужны сложнейшие образы, которые должны где-то храниться.

Однако, сознание как хранилище образов действия может и не сопри­касаться с телом напрямую. Для этого нужна еще какая-то среда, передаю­щая созданный сознанием образ в мышцы, допустим, если мышцы сокра­щаются за счет электрических разрядов нервов, эта среда должна быть близка к электромагнитной. Тогда она-то и есть тот внешний орган, продолжающий тело наружу. Но авторы говорят о чувствительности и носителе памяти. Зна­чит, в понятии чувственной ткани они совмещают сознание и передающую среду.

Итак, о «теле сознания»:

«Оно, можно думать, простирается в особое измерение, или "четвертое состояние", бытия, о котором, по меньшей мере, можно сказать, что оно не является евклидово-декартовым и явно требует применения понятий слож­ных гиперпространств, аппарата современных технологий и, возможно, фазовых и еще более сложных неметризованных представлений пространства-времени.

В рамках данной статьи мы не имеем возможности углубляться в этот чрезвычайно важный вопрос о неевклидовом характере предметной психической реальности, полей, пространств и поэтому оставляем его для дальнейших иссле­дований и размышлений. Пока нам важно подчеркнуть ту мысль, что эти мно­гомерные надстройки природных возможностей человека являются тем карка­сом, который вписывает человека в естественноисторический, каузальный мир.

Поэтому и приходится констатировать, что органы, то есть то, о чем мы говорим уже в реальных физических терминах, растут и развертываются в экстрацеребральной и трансиндивидной реальности» (Там же, с. 118).

Иначе говоря, вне мозга и вообще между людьми.

«Психические события ведь происходят не в голове, как нейрофизиологи­ческие события, и тем более они происходят не там, где протекает жизнь от­раженных в них содержаний.

Основное- Море сознания - Слои философии- Слой 9 - Часть 1

Психически-субъективное есть некоторое поле, на котором совместно пред­ставлены и определенное предметное содержание, ставшее таковым для созна­ния в зависимости от формирования указанных выше функциональных органов» (Там же, с. 118).

Сначала они вводят дополнительное определение своей «субъективной реальности или действительности» - квазипредметность. Квази - это ла­тинское «как будто». Так что квазипредметность - это инопредметность. Предметы, но иные, как бы из иного вещества.

«...исследования последнего столетия, сходясь как бы в одной точке, показы­вают, что конституирующей, первичной формой этой теоретически конструи­руемой особой действительности субъективного является квазипредметность последнего» (Там же, с. 120).

И уже в следующем абзаце:

«Разъясним сказанное относительно квазипредметности сознания».

Значит, мое понимание «чувственной ткани» как сознания не противо­речит такому понимаю ее авторами. И я очень рад, потому что все остальные научные имена я не понимал, да и авторы в них путались. А вот такое пони­мание сознания хотя бы можно исследовать и проверять. Ну и, чтобы убрать сомнения, сразу скажу - в последующих работах все это определенно будет увязано авторами с сознанием.

Далее Зинченко и Мамардашвили развивают мысль о том, что в этой ткани сознания рождаются и существуют не только и не просто образы, а сложнейшие образования, которые можно назвать «функциональными орга­нами», дополнительными телу.

Опираясь на работу Ухтомского «Парабиоз и доминанта» они дают им такое определение:

«Функциональный орган - это всякое "временное сочетание сил,способное осуществить определенное достижение"» (Там же, с. 125).

Администрат.(управленческое) право как наука и учебная дисциплина

Административное право и административно-правовая наука

Административное право как отрасль права, наука и учебная дисциплина

Административное право как отрасль права, наука и учебная дисциплина. Соотношение административного права с другими отраслями права

Билет 19. Кислота аскорбиновая(Acidum ascorbimcum) - таблетки по 0,05 и 0,1, 5 и 10% растворы в ампулах по 1 и 2 мл ТД внутри 0,05-0,1 3 раза в день после еды

Психофизическая проблема и её решения

Дуализм. Постановка проблемы

Рене Декарт, основатель новоевропейской философии сознания, сформулировавший психофизическую проблему, главный представитель дуализма

В классическом виде психофизическая проблема была сформулирована французским мыслителем XVII века Рене Декартом . Декарт считал, что мир состоит из двух родов субстанций : материальной и духовной. При этом основным атрибутом материи является протяженность, а основным атрибутом духа - Мышление . С этой точки зрения, человек представляет из себя сочетание протяженного тела и мыслящего духа. Такая позиция стала известна как психофизический дуализм. Психофизическая проблема в постановке Декарта формулируется так:

Как в человеке соотносится его тело и дух, каким образом они коррелируют друг с другом?

Современное состояние проблемы

В современной философии психофизическая проблема определяется как вопрос о соотношении ментальных состояний (наших мыслей, желаний, чувств и т. п.) и физических состояний мозга.

Существует 2 основных направления решения психофизической проблемы - это дуализм и монизм . Первый, как мы видели на примере Декарта, исходит из предположения о том, что сознание обладает особой природой, принципиально несводимой к физической материальной реальности. Существует несколько вариантов дуализма.

Монизм исторически имеет три разновидности:

• идеалистическую
• материалистическую,
• а также «нейтральную».

В современной философии идеалистическая разновидность монизма, утверждающая, что материальная действительность порождается активностью некоторых идеальных форм (человеческого сознания или Бога), представлена слабо. В основном она разделяется некоторыми представителями так называемой религиозной философии .

Монизм

В отличие от дуализма монизм утверждает, что существует только одна фундаментальная субстанция . Большинство современных монистических теорий - материалистические, или натуралистические. Натуралистический монизм (или просто научный натурализм) предполагает, что единственной существующей реальностью является та, которая описывается современной естественной наукой. Другими словами, современная наука описывает мир полным и исчерпывающим способом. Существует несколько разных подходов к решению проблемы сознания в рамках этой общей установки.

Ещё одна возможная позиция сводится к тому, что существует некоторая первичная субстанция, которая не является ни физической, ни ментальной. С этой точки зрения и ментальное и физическое - это свойства такой нейтральной субстанции. Подобную точку зрения в истории философии впервые сформулировал Бенедикт Спиноза , в XX веке её также развивал Бертран Рассел, благодаря которому она стала известна как нейтральный монизм .

Ниже будут обсуждаться только основные разновидности натуралистического монизма.

Эпифеноменализм

Аномальный монизм

Аномальный монизм разработан американским философом Дональдом Дэвидсоном в 70-ые годы XX века. Эта теория предполагает, что хотя существует лишь один вид реальности - материальная и, соответственно, лишь один вид событий - физические (в том числе события в мозге), существует множество способов описывать и интерпретировать эти факты. Одной из интерпретаций и является менталистский словарь, описывающий поведение человека в психологических терминах.

Критика психофизической проблемы с позиций лингвистической философии

На сегодняшний день не существует общепризнанного решения психофизической проблемы. Некоторые философы считают, что это не случайно, поскольку в самом вопросе о соотношении сознания и тела содержится ошибка. Такие философы говорят, что психофизическая проблема является псевдопроблемой. В рамках аналитической философии подобную позицию занимают, в основном, последователи Людвига Витгенштейна , который считал, что все философские проблемы на самом деле являются всего лишь лингвистическими головоломками.

Критики психофизической проблемы указывают, что неверно спрашивать, как ментальные и биологические состояния соотносятся друг с другом. Нужно просто признать, что люди могут описываться разными способами - например, в рамках ментального (психологического) или биологического словарей. Псевдопроблемы возникают, когда мы пытаемся описать один словарь в терминах другого, или когда ментальный словарь используется в неверном контексте. Нечто подобное происходит, например, когда кто-то пытается искать ментальные состояния в мозге. Мозг - это просто неверный контекст для использования менталистского словаря, поэтому поиск ментальных состояний в мозге является категориальной ошибкой.

Подобной точки зрения на психофизическую проблему придерживаются многие представители логического бихевиоризма (например, Гилберт Райл), а также функционализма (Хилари Патнем).

Скептицизм в отношении психофизической проблемы

Другие мыслители считают, что хотя проблема соотношения тела и сознания сформулирована корректно, мы принципиально не способны дать на неё удовлетворительный ответ. Например, Колин Макгинн считает, что вопрос о природе сознании вообще лежит за пределами наших когнитивных способностей. Каждый биологический вид имеет определенные ограничения. Например, собаки не в состоянии доказать теорему Пифагора. Точно так же люди не в состоянии создать удовлетворительной теории сознания.

Интенциональность

Нейробиология

Биология, как и все современные естественные науки, опирается на материалистическую картину мира. Объектом изучения нейробиологии как раздела биологии являются физические процессы, которые рассматриваются в качестве оснований ментальной деятельности и поведения. Прогресс биологии в изучении и объяснении ментальных феноменов зафиксирован, в частности, в отсутствии эмпирических опровержений её фундаментальной предпосылки: «изменения в ментальных состояний субъекта невозможно без изменений в состояниях его мозга».

В рамках нейробиологии существует большое количество разделов, которые изучают отношения между ментальными и физическими состояниями и процессами.

• Сенсорная нейрофизиология изучает отношения между процессом восприятия и раздражения.
• Когнитивная нейронаука изучает корреляции между ментальными и нейронными процессами.
• Нейрофизиология описывает зависимость ментальных способностей от анатомических отделов мозга.
• Наконец, эволюционная биология изучает генезис человеческой нервной системы, и, в той степени, насколько она является основанием сознания, также описывает онтогенетическое и филогенетическое развитие ментальных феноменов, начиная с их самых примитивных стадий.

Методологические находки нейронауки, в частности введение высокотехнологичных процедур создания нейронных карт, толкают ученых на разработку все более амбициозных исследовательских программ. Одной из них является максимально полное описание нейронных процессов, которые коррелировали бы с ментальными функциями. Однако многие нейробиологи, в том числе соавтор Карла Поппера Джон Экклз, отрицают возможность «редукции» ментальных феноменов к процессам в центральной нервной системе. Даже если эта редукция и будет осуществлена, проблема данности личного, субъективного мира человека постороннему исследователю пока даже теоретически не имеет решения.

Информатика

Информатика изучает автоматизированную обработку информации при помощи компьютеров. С тех пор, как последние существуют, программисты способны создавать такие программы, которые позволяют компьютерам выполнять задачи, для решения которых биологическим существам потребовалось бы наличие разумного сознания. Простейший пример - это выполнение арифметических операций. Однако очевидно, что умножая числа, компьютеры не используют сознания. Может ли у них однажды появиться нечто, что мы могли бы назвать сознанием? Этот вопрос вынесен сегодня в заголовок многочисленных философских дебатов, связанных с исследованиями в области искусственного интеллекта.

С другой стороны, многие философы считают, что тезис о совместимости детерминизма и свободы является ложным, поскольку люди свободны в некотором более сильном смысле. Такие философы убеждены, что мир не может полностью подчиняться физическим законам (по крайней мере им не может подчиняться наше сознание) и, таким образом, потенциально мы можем быть свободными. Самым известным мыслителем, который разделял такую точку зрения, был Иммануил Кант . Его критики указывали на то, что он использует некорректное понятие свободы. Они рассуждали следующим образом. Если наша воля не детерминирована ничем, то мы хотим того, чего мы хотим, в силу чистой случайности. А если наши желания случайны, мы не являемся свободными. Так что если наша воля ничем не детерминирована, мы не свободны. На это сторонники Канта возражали, что подобная критика основана на неверной интерпретации кантовской этики, в которой подлинная свободы есть результат исполнения долга, предписываемого практическим разумом.

Самость или Я

Философия сознания также имеет важные следствия для понятия «самости». Если под «самостью» или «Я» мы понимаем нечто существенное, неотделимое от данного субъекта, то многие современные философы будут утверждать, что подобной вещи не существует. Идея самости как неотчуждаемой уникальной сущности берет свое начало от христианской идеи бессмертной души. Поскольку большинство современных философов сознания является физикалистами, эта идея неприемлема для них. Огромное влияние на критику концепции «самости» оказал Дэвид Юм , первый последовательный скептик в философии сознания.

В этом контексте некоторые философы и утверждают, что мы должны отказаться от идеи самости. Они часто говорят о «Я» как об иллюзии, что находит неожиданные параллели в некоторых восточных религиозных традициях, в частности, в буддизме. Однако чаще встречается позиция, согласно которой мы должны переформулировать понятие самости, отказавшись от представления о её неотчуждаемости и самотождественности. Скорее, самость представляет собой нечто постоянно изменяющееся во времени и сконструированное нашим языком и культурой. Подобной позиции сегодня придерживается Деннет.

Философия сознания за пределами аналитической философии

Основной вклад в современную философию сознания внесла традиция аналитической философии , распространенной, главным образом, в англоязычных странах. Однако философия сознания разрабатывалась также в рамках других направлений в философии.

Их характерной особенностью был отказ от психофизической проблемы как главного направления исследования. Большинство из этих традиций, таких как феноменология или экзистенциализм, предполагали непосредственный анализ сознания так, как оно дано нам в опыте. В отличие от аналитической философии сознания эти традиции, как правило, не уделяли большого внимания научным методам исследования и логическому анализу языка.

В своей работе «Феноменология духа» Гегель выделяет три типа духа: субъективный дух или сознание человека, объективный дух, то есть дух общества и государства, а также абсолютная идея как совокупность всех понятий.

Феноменология и экзистенциализм

В XX веке складывается две главные школы, которые являются своеобразным ответом Гегелю. Это феноменология и экзистенциализм. Основатель феноменологии, Эдмунд Гуссерль считал, что всякая наука должна начинаться с изучения структуры опыта человеческого сознания. Экзистенциализм, одним из главных представителей которого был французский философ Жан-Поль Сартр , акцентировал внимание на уникальных переживаниях, в которые погружена человеческая личность и на то, как сознание оперирует с этими переживаниями.

В последние десятилетия появляются теории, которые постулируют необходимость конвергенции всех основных традиций изучения философии сознания.

Отечественная философия сознания

Философия сознания в дореволюционной России

Философия сознания в СССР

В отличие от аналитической философии, а также от феноменологии и экзистенциализма, советская философия сознания была сконцентрирована, главным образом, не на решении психофизической проблемы или описания структур сознания, но на анализе процесса познания и творческого изменения реальности. Теория сознания, таким образом, была интегрирована в методологию науки и социальную философию.

Развитие философии сознания в СССР характеризовалось двумя противоречивыми тенденциями. С одной стороны, существовала официальная марксистская ортодоксия, предлагавшая в качестве единственно верной теоретической модели сознания концепцию отражения, сформулированную Лениным. С другой, послевоенное развитие науки и традиции отечественной психологии позволило создать достаточно оригинальную отечественную традицию изучения сознания на пересечении науки и философии.

Библиография

1. Васильев В. В. Трудная проблема сознания. - М.: Прогресс-Традиция, 2009. - 272 с. ISBN 978-5-89826-316-0
2. Дубровский Д. И. Новое открытие сознания? (По поводу книги Джона Серла «Открывая сознание заново») // Вопросы философии. - 2003. - № 7. - С.92-111.
   • Он же. Проблема сознания: опыт обзора основных вопросов и теоретических трудностей
3. Деннет, Д. Виды психики: на пути к пониманию сознания. - Перевод с англ. А. Веретенникова. Под общ. ред. Л. Б. Макеевой. - М.: Идея-Пресс, 2004. - 184 с. ISBN 5-7333-0059-0
4. Патнем, Х. Разум, истина и история. - М.: Праксис, 2002. - 296 с. - ISBN 5-901574-09-5
   • Он же. Философия сознания. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 240 с. ISBN 5-733-0004-3 ISBN 5-7333-0004-3 (В бумажном издании допущена опечатка: ISBN содержит 9 цифр вместо 10, то есть 733 вместо 7333. Искать книгу в Интернете следует по обоим указанным ISBN)

Систематическое подавление мощных биологических побуждений влечет за собой еще более сильное развитие воображения как идеальной компенсации неудовлетворенных физиологических желаний. Это развитие мира воображения осуществляется в основном путем сублимации (вытеснения) эротической энергии в формы ритуалов и культов архаического общества, кристаллизуясь постепенно в разнообразные абстрактные культурные ценности. Именно эти системы культурных ценностей выступают для человека средством преобразования своего естества и окружающего мира. Представленная концепция возникновения и развития произвольного воображения дала возможность Ю. М Бородаю вполне удовлетворительно объяснить антропогенез, вскрыть биологические истоки труда, социальной связи и сознания как взаимосвязанных надбиологических феноменов.

Действительно, возникновение воображения, сознания и совести изнутри нервной системы наших антропоидных предков связано с нелинейной природой биологических систем (каковыми являются организмы, популяции и биосфера в целом), с их самоорганизацией и саморазвитием. Достаточно вспомнить, что практически все религии мира обращают внимание на совесть как на феномен, который произрастает изнутри духовного мира человека. В целом же следует отметить, что в антропогенезе произошло кардинальное изменение степени значимости различных функций центральной активности эротического наслаждения и поведенческого выражения. Вполне естественно замечание крупнейшего западного философа ХХ века А. Уайтхеда о том, что главным фактором человеческой духовности служит концептуальное постижение неосуществленных возможностей. В ходе антропогенеза вытеснение биологического потенциала эротической энергии в сферу воображения приводит к новизне переживания невыраженных возможностей. Именно здесь был заложен фундамент для приращения концептуального опыта человечества, ибо концептуальное (воображаемое, идеальное, мысленное) переживание того, что может быть, и того, что могло бы быть, ведет к постижению альтернативы, которое в своем высшем развитии становится постижением идеала. Это значит, что в акте переживания на мир чувственных вещей накладывается перспектива: перед нами чувство значимости или интереса, неотъемлемое от самого существа животного опыта. Чувство значимости имеет такие разновидности, как нравственное чувство, как нравственное чувство, мистическое чувство религии, чувство утонченной гармонии (чувство красоты), чувство необходимости взаимосвязи (чувство понимания) и чувство различения отдельных факторов мира, каковым является сознание. Переход чувств такого широкого диапазона в выражение характеризует историю человечества, отличая ее тем самым от животного поведения. Поэтому человека определяют как историческое существо, нацеленное на будущее, как существо, делающее выбор среди существующих альтернатив. Ведь сама трудовая деятельность предполагает наличие альтернатив, что требует принятия решений, осуществление выбора. В итоге появляются новые альтернативы и новые решения, их наслоение и переплетение определяют альтернативную организацию общества. В практической, трудовой, политической и другой деятельности все акты, по существу, являются основанными на альтернативных решениях. Таким образом, человек не просто живет отпущенный ему век, но в связи с другими людьми творит, формирует условия своего существования, творит свое сознание.

Сознание человек обладает такими фундаментальными параметрами, как целеполагание и воля, память и внимание, разумная речь и абстрактное мышление. Они представляют собой нервную деятельность, однако не рефлекторную, а самопроизвольную, которая связана со становлением человека в процессе гоминизации (перехода от животного к человеку). Исследования показывают, что количество информации, содержащейся в генетическом материале, и количество информации, заключенной в мозгу, с ходом эволюции увеличивалось, что эти траектории пересеклись в точке, соответствующей времени в несколько сот миллионов лет и информационной емкости в несколько миллиардов лет. Где-то во влажных джунглях каменноугольного периода появилось животное - примитивная рептилия, у которого впервые за все время существования земной биосферы имелось больше информации в мозгу, чем в генах. Эта рептилия не очень разумна, однако ее мозг представляет собой значительный поворотный момент в истории земной жизни. Два последующих скачка в эволюции мозга связаны с возникновением млекопитающих и появлением человекоподобных приматов. В связи с этим К. Саган подчеркивает, что «основную часть истории жизни со времени каменноугольного периода можно назвать постепенным (и, конечно, неполным) торжеством мозга над генами».

В ходе последнего появился качественно новый принцип морфофункциональной организации мозга человека, или «специфическая морфофункциональная система» (СЧМФС). Существенной функцией СЧМФС является то, что она дает возможность для восприятия, хранения, переработки и извлечения в нужный момент социально значимой информации. В этом смысле она является морфо-локическим субстратом для разворачивания социального наследования, для формирования социокодов, соответствующих потребностям той или иной общественной системы. Эволюция человека стала идти по иным каналам - каналам социума, социального организма, который уже не поддается пониманию исключительно с точки зрения естествознания. Одним из таких каналов является система нравственных табу, положившая начало общечеловеческим ценностям. Таким образом, СЧМФС сыграла свою роль в возникновении целостной человеческой реальности (сознание, социум и труд), в превращении биологических структур в социальную структуру. Человек по мере развития общества стал частью некой общей единой системы, с которой он находится в неразрывной связи -- с ноосферой, окончательно сформировавшейся в ХХ веке. Тем не менее проблема происхождения сознания человека до сих пор не решена до конца, ибо в научных дисциплинах нет состыковки в понимании природы человека и не решен целый спектр вопросов, связанных с проблемой сознания человека.

В связи с бурным развитием информационных, компьютерных, виртуальных, генных технологий сейчас необычайно усилился интерес к выяснению природы сознания в ее полноте. В современном поле исследований сознание определяется как «способность человека оперировать образами окружающего мира, которая ориентирует его поведение; субъектная, внутренняя жизнь индивида» (Ю.Г.Волков). само сознание является наиболее таинственной «вещью» в мире на данный момент, потому что до сих пор нет ответа на следующие вопросы: Почему оно существует? Что оно делает? Как оно могло возникнуть на основе биохимических процессов мозга? Именно эти вопросы вызывают у ученых наибольший интерес, и поэтому на протяжении многих лет проблема сознания освещалась только в научных работах, изучающих мозг и разум. И несмотря на усилия исследователей, проблема сознания остается «вещью в себе» в силу своей необычайной сложности. Существует бесчисленное число точек зрения относительно природы сознания - от позиций тех, кто утверждает, что источник сознания человека находится вне его (им является высшее «Я»), в соответствии с которыми сознание может быть объяснено стандартными методами нейрофизиологии и психологии.

Естествоиспытатели находятся на такой позиции, согласно которой сознание человека является неотъемлемой частью его телесной экзистенции (И.П.Павлов). Еще в 1913 году И.П Павлов высказал идею о том, что сознание представляет собой область оптимальной возбудимости, которая перемещается по коре больших полушарий мозга, причем перемещение «светлого пятна сознания» зависит от характера выполняемой умственной деятельности. В 1998 году опубликована «прожекторная» теория одного из дешифраторов кода ДНК Ф. Крика (ее название сходно со «светлым пятном»), где основой сознания рассматривается синхронизация активности нейронов зрительной и сенсомоторной коры с частотой 35-70Гц, само же сообщение о восприятии стимула невозможно без вовлечения лобных областей.

Метафору «светлого пятна сознания» современные методы исследования превратили в экспериментально наблюдаемое явление. В наши дни физиологи установили решающую роль речевых структур головного мозга в феномене сознания. «То, что в начале прошлого века было доступно только мысленному взору гениального естествоиспытателя, в наши дни исследователь, вооруженный методами компьютерного анализа электрической активности мозга, позитронно-эмиссионной томографии, функционального радиомагнитного резонанса и т.п., может видеть собственными глазами», - отмечает П.В.Симонов. например, когда испытуемый решает анаграмму, фокусы взаимодействия (совпадение частотных пиков в отведениях электроэнцефалограммы) в альфа-диапазоне локализируются во фронтальных и левой центрально-височной областях коры. При неудаче они регистрируются в правовисочной, левопариетальной и затылочных областях. Когда опознаются на фотографиях эмоции демонстрируемых лиц, фокусы взаимодействия обнаруживаются в височно-затылочных отделах левого полушария. Если опознать эмоцию субъекту не удалось, они регистрируются в лобных отделах и правой теменной области коры.

В конце века среди разнообразных теорий сознания на первый план все отчетливее выдвигается теория «повторного входа» А.М.Иваничкого и Дж. Эдельмана - связь сознания с обращением к долговременной памяти. Синтез двух видов информации - наличной и извлекаемой из памяти - определяется возникновением ощущения (длительность 100-150 мс), которое опознается и категоризируется примерно через 200 мс. В пользу нейрофизиологического подхода к сознанию человека свидетельствуют эксперименты по созданию кремниевой сетчатки. Американские исследователи сконструировали электронную микросхему, имитирующую нейронную структуру глаза, что открывает перспективы для цифрового, более эффективного способа вычислений. В связи с этим поставлен вопрос, интересующий многих исследователей: тонет ли сознание возникать в сложной синтетической системе?

Очевидно, что при детальном анализе двух этих взглядов (один в отечественной литературе представлен Д.И. Дубровским, рассматривающим сознание кА функцию нейронных структур мозга человека, другой - Э.АИльенковым, считающим, что сознание как идеальное существует во взаимодействии человека с миром культуры) будут выявлены все ошибки и промахи, и что истина лежит где-то посредине. В перспективе должна будет создана целостная теория, состоящая из двух компонентов: физических законов, объясняющих поведение физических систем от бесконечно малых до бесконечно больших, и психологических законов, показывающих, как некоторые из данных систем ассоциируют с опытом сознания. Понятно, что следует иметь в виду многообразные философские, социологические, социально-психологические, коммуникативные и другие аспекты функционирования сознания.