Гай Марий

Полководец, впервые в истории Рима избиравшийся консулом четыре года подряд

Гай Марий

В самом конце II века до н. э. Риму пришлось столкнуться с германскими племенами кимвров и родственных им тевтонов, которые мигрировали с севера через современную Швейцарию на юг Галлии. Пришельцы оказались воинственными и в 109 году до н. э. при столкновении с римским войском Юния Силана разгромили его на берегах реки Родан. После этого «варвары» утвердились в Северной Италии.

В 107 году до н. э. кимвры и тевтоны нанесли поражение консулу Кассию Лонгину. В 105 году до н. э. «варвары» во главе со своим вождем Бойориксом праздновали победу при Арауозине (современном Оранже) на левом берегу реки Родан. Здесь были наголову разбиты, то есть истреблены, две консульские армии.

Произошло страшное кровопролитие: римляне в один день потеряли 80 тысяч легионеров. Спаслось только десять человек, которым удалось бежать с поля битвы и переплыть реку. После этого победители уничтожили еще и 40 тысяч римских «нестроевиков», которые не участвовали в сражении, находясь в армейских тылах.

В Риме стала распространяться паника. После такого страшного разгрома его военной силы ожидался скорый приход «варваров» под стены Вечного города.

Требовался сильный полководец, и впервые в истории Древнего Рима человек оставался консулом четыре года подряд. Это был Гай Марий, популярнейший человек для римского плебса, опытный в военном деле, решительный и последовательный в поступках.

Перед тем как продолжить войну с кимврами и тевтонами, Гай Марий провел реформу армии Рима. Если раньше в нее принимались только те граждане, которые обладали земельной собственностью, то теперь принимались все желающие, годные к воинской службе. Завербованный в легионеры обязывался прослужить не менее 16 лет, после чего получал право быть наделенным землей. Во время службы легионеры получали казенное содержание и жалованье.

Кроме того, Гай Марий клятвенно обещал делиться со своими солдатами военной добычей. А она всегда была притягательной для легионеров, которые могли за один удачный поход обогатиться и устроить собственное благосостояние.

В итоге военных реформ Гая Мария Римская республика получила профессиональную, хорошо обученную и закаленную в войнах и походах многочисленную армию. Ее особенностью уже в ближайшем будущем стала преданность удачливому или популярному полководцу. Так в Древнем Риме появилась крупная политическая сила в лице собственной армии.

Гай Марий, выступив во главе сформированных им легионов в поход на юг Галлии, действовал крайне осторожно и предусмотрительно. Он строго соблюдал советы сирийской предсказательницы Марты, которую возили за ним повсюду в носилках. В ходе маневров легионеры приобретали выносливость и два года закалялись походной жизнью.

Наконец, в 102 году, племена кимвров и тевтонов вознамерились вторгнуться в Италию. Тогда консул Гай Марий построил на берегах Роны при впадении в нее Изары хорошо укрепленный лагерь. «Варвары» три дня безуспешно совершали на него нападения, неся при этом большие потери. После этого тевтоны, прекратив бесполезный штурм вражеской полевой крепости, двинулись через Приморские Альпы на итальянские земли.

Армия Гая Мария последовала за ними. У Секстийских вод (или Секста) состоялось большое сражение, в ходе которого консул вынудил неприятеля атаковать его на холмистой местности, которая не позволяла успешно действовать многочисленной коннице «варваров». Римские легионеры добились большой победы, напав на тыл атакующих тевтонов из засады и заставив их отступить.

Считается, что в битве у Секстийских вод погибло около 90 тысяч «варваров», а еще 20 тысяч вместе с вождем тевтонов Тевтободом было захвачено в плен. Военнопленных ожидала только одна участь – быть проданными в рабство.

Тем временем кимвры во главе с вождем Бойориксом, удачно перевалив через труднопроходимые Альпийские горы, разбили армию консула Гая Лутация Катулла в сражении в долине реки Адуи и остались зимовать в долине реки Пад (По).

Гай Марий спешно прибыл из Рима на помощь Катуллу. В 101 году до н. э., 30 июля, при небольшом городке Верцеллы произошло решающее сражение 50-тысячной римской армии с племенами кимвров, которые были в буквальном смысле слова уничтожены без всякой жалости. После Верцелльской битвы народ кимвров перестал существовать как таковой.

Победители перебили 140 тысяч «варваров»-германцев (мужчин, женщин и детей), оставшихся в живых 60 тысяч человек взяли в плен для продажи в рабство. Так консулом Гаем Марием была выиграна Кимврская война.

Итак, полководец Гай Марий, остававшийся консулом четыре года, спас Вечный город от нашествия германских племен кимвров и тевтонов. За одержанную победу в войне с «варварами» он удостоился почетного титула «третьего основателя города Рима».

Гаю Марию не довелось до конца своей жизни оставаться одним из самых признанных лидеров Римской республики. Он станет принципиальным противником Луция Корнелия Суллы, стремившегося к личной диктатуре, и скрестит с ним оружие в Гражданской войне, которая потрясла Древний Рим. Гай Марий, прославленный победитель и истребитель племен кимвров и тевтонов, проиграет Сулле, как говорится, вчистую.

Биография

Гай Марий (лат. Gaius Marius; 158/157 - 13 января 86 года до н. э.) - древнеримский полководец и политический деятель. Семь раз занимал должность консула, в том числе пять раз подряд в 104-100 годах до н. э. Провёл реорганизацию римской армии, довёл до победного конца Югуртинскую войну (105 год до н. э.), разгромил в двух сражениях германские племена, которые пытались вторгнуться в Италию. В результате в последние годы II века до н. э. Марий был самым могущественным человеком в Риме.

На некоторое время Марий стал союзником демагога Луция Аппулея Сатурнина, но в решающий момент перешёл на сторону сената. После этого около 10 лет он находился в тени. Принял участие в Союзнической войне и одержал несколько побед, но его полномочия продлены не были. Когда началась Первая Митридатова война, Марий попытался получить командование, что стало поводом к началу первой гражданской войны в истории Рима (88 год до н. э.). Разбитый Суллой и объявленный врагом государства, Марий бежал из Италии, но уже в следующем году вернулся и в союзе с Луцием Корнелием Цинной занял Рим. За этим последовал террор, описанный в источниках в самых мрачных тонах. Марий умер в самом начале своего седьмого консульства в январе 86 года до н. э.

Происхождение и ранние годы

Марий родился в деревне Цереаты под Арпином, в южной части Лация. Эта местность была завоёвана римлянами в 305 году до н. э., а к 188 году её жители получили все права римских граждан. Согласно Плутарху, родители Гая - отец того же имени и мать Фульциния - были совсем незнатными и бедными людьми и зарабатывали на жизнь своим трудом, но другие источники утверждают, что Марии принадлежали к всадническому сословию. В современной историографии принято считать, что информация о низком происхождении Мария имеет своим источником враждебную ему традицию; в действительности же Марии были частью несенатской аристократии, играя достаточно важную роль в жизни своего муниципия. Они находились в близком родстве с другими знатными родами Арпина - Гратидиями и Туллиями, являлись клиентами Геренниев и влиятельного римского семейства Цецилиев Метеллов. Правда, существует мнение, что с Метеллами Мариев не связывали отношения «клиент-патрон», а имела место только разовая поддержка.

Рождение Мария можно датировать только приблизительно на основании сообщений античных историков о последних годах его жизни. Так, Плутарх сообщает, что в 87 году до н. э. Марию было «семьдесят с лишним», а в связи с его смертью в начале 86 года говорит, что он прожил 70 лет. Согласно Веллею Патеркулу, семьдесят с лишним Марию было уже в 88 году. Исходя из этих данных, в историографии рождение Мария относят к 158 или 157 году до н. э.; при этом 158 год, возможно, более вероятен.

У Гая Мария был младший брат Марк, а также были сёстры (их количество неизвестно), ставшие жёнами местных аристократов - Лузия, Гратидия и Бебия. Некоторые источники сообщают, что Гай не получил хорошего образования: он не выучил греческий язык и на всю жизнь сохранил равнодушие к культуре Эллады, «его ум, благодаря честным занятиям нетронутый», созрел на военной службе. Вероятно, таким образом античные авторы старались максимально противопоставить Мария как «homo novus» римскому нобилитету той эпохи. В действительности Марий должен был получить хорошее латиноязычное образование. Свою юность он провёл на малой родине, поздно познакомившись с городской жизнью (правда, это утверждение может быть данью риторической традиции, эксплуатировавшей образ скромного и целомудренного селянина, далёкого от городской суеты).

Военная служба

Первые известия о военной службе Гая Мария относятся к 134-133 годам до н. э., когда Сципион Эмилиан вёл осаду испанского города Нуманция. Плутарх прямо называет Нумантийскую войну первой кампанией, в которой участвовал Марий; но согласно Саллюстию, Марий пошёл на военную службу, «едва возраст позволил ему носить оружие», то есть в 17 лет, в 141 или 140 году до н. э. В таком случае под Нуманцией он должен был быть уже опытным военным, имевшим определённые заслуги. Это может объяснить и то, каким образом Марий попал в ближайшее окружение командующего и заслужил его высокие оценки, которые Плутарх приписывает исключительно храбрости и исполнительности Мария, проявленным им в этой кампании. «Сципион заметно отличал его, а однажды, когда на пиру зашла речь о полководцах и кто-то из присутствующих, то ли вправду, то ли желая сказать приятное Сципиону, спросил, будет ли ещё когда-нибудь у римского народа такой же, как и он, вождь и защитник, Сципион, хлопнув лежащего рядом с ним Мария по плечу, ответил: „Будет, и, может быть, даже он“».

Наряду с Марием, в состав ближайшего окружения Сципиона Эмилиана входили многие другие молодые люди, ставшие в дальнейшем видными политическими фигурами: Гай Семпроний Гракх, Квинт Фабий Максим (в будущем Аллоброгик), Семпроний Азеллион, Публий Рутилий Руф, Гай Меммий (возможно, народный трибун 111 года до н. э.), Гай Цецилий Метелл, нумидийский царевич Югурта. Сципиону удалось восстановить дисциплину в армии и принудить нумантинцев к безоговорочной капитуляции. Возможно, его стиль командования в этой кампании оказал существенное влияние на Гая Мария.

Позже Марий выдвинул свою кандидатуру в военные трибуны и, хотя никто не знал его в лицо, получил голоса всех триб благодаря своим воинским подвигам (точной датировки здесь нет, речь может идти о 131-124 годах до н. э.). О его заслугах на военном поприще может говорить и перечень наград, вложенный в уста Мария Саллюстием: почётные копья (hasta pura), флажок (vexillum), фалеры «и другие воинские награды».

Начало гражданской карьеры

Свою гражданскую карьеру Марий начал с выдвижения кандидатуры на местных выборах в Арпине. Здесь он потерпел поражение; тем не менее позже он добился квестуры в Риме и «ворвался в сенат». Об этом первом его шаге по cursus honorum неизвестно ничего, включая дату; есть только предположения, что Марий был квестором не позже 122 года до н. э. или в 121 году до н. э.

В 119 году до н. э. Марий стал народным трибуном при поддержке одного из Метеллов - возможно, Луция Цецилия (позже Далматика), добившегося консульства на тот же год, но есть и другие гипотезы. Это было время острой внутриполитической борьбы, не прекратившейся с гибелью Гая Гракха (121 год до н. э.). Марий предложил закон, изменявший порядок подачи голосов на выборах таким образом, что уменьшалось влияние знати, и преодолел сопротивление этой инициативе обоих консулов, прибегнув даже к аресту своего покровителя Метелла. Но в то же время он добился отказа от хлебных раздач плебсу, и таким образом завоевал репутацию мужественного и независимого политика.

Позже (Плутарх говорит о следующем годе, но более вероятен 117 год до н. э.) Марий выдвинул свою кандидатуру в эдилы, но часть нобилитета заняла враждебную по отношению к нему позицию. Поняв, что в курульные эдилы ему не пройти, Марий попытался баллотироваться в плебейские эдилы, но и тут потерпел поражение. В 116 году до н. э. он всё же победил на выборах в преторы, хотя и оказался только на шестом месте по числу набранных голосов, но сразу был обвинён в подкупе избирателей и с трудом отвёл это обвинение. Небогатый событиями год Марий провёл в Риме, а в следующем году был направлен в Дальнюю Испанию с полномочиями пропретора. Здесь он успешно боролся с «разбойниками». Когда закончилось его наместничество, неизвестно; возможно, он вернулся в Рим в 113 году до н. э..

В последующие годы Марий женился на Юлии, представительнице старинного патрицианского рода, мужчины из которого, правда, уже давно не поднимались выше претуры. Этот брак, заключённый, видимо, незадолго до 110 года до н. э., способствовал увеличению влияния Мария и сделал его членом высшего общества.

Югуртинская война

В 109 году до н. э., после позорного поражения Авла Постумия Альбина от царя Югурты, Рим активизировал военные действия в Нумидии. Консул Квинт Цецилий Метелл возглавил местную армию, а легатом при нём стал Гай Марий. Возможно, Метелл планировал использовать мариев опыт борьбы с партизанским движением, полученный тем в Испании. Марий сражался при Мутуле, затем, командуя частью армии, принял активное участие в разграблении страны. При Сикке он отбил нападение основных сил Югурты, а в большом сражении при Заме спас римский лагерь. Своими храбрыми и удачными действиями он заслужил большую популярность в армии. «Марий и не думал приумножать этим славу Метелла», но рассматривал войну как способ достичь вершины карьеры - консульства - и был готов пойти на открытый разрыв со своим командиром и покровителем, когда это будет для него выгодно.

Марий использовал против Метелла то, что война, хотя и шедшая вполне успешно, затягивалась. Многие военные, служившие в Нумидии, писали в Рим, что окончательная победа будет возможна, только когда командующим станет Марий. Это раздражало Метелла, но ещё больше обострило отношения между проконсулом и легатом дело Турпилия - офицера, пользовавшегося расположением Метелла, но из-за Мария несправедливо осуждённого на смерть. В этой ситуации, когда Марий попросил у Квинта Цецилия позволения отправиться в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру в консулы на 107 год до н. э., он получил резкий отказ. «Метелл, говорят, советовал ему не спешить с отъездом: для него… будет не поздно добиваться консулата вместе с его сыном», то есть через 20 с лишним лет. Тогда Марий начал действовать в обход командующего: он развернул агитацию против него среди воинов и находившихся в Нумидии римских деловых людей, обвиняя Метелла в намеренном затягивании войны и утверждая, что сам он быстро захватил бы Югурту и с половиной армии. В конце концов Метелл отпустил его в Рим - правда, всего за несколько недель до начала выборов.

В Рим Марий прибыл уже как очень популярный человек: его поддерживала существенная часть плебса и всадников. В историографии встречаются даже утверждения, что вокруг Мария консолидировались все антисенатские силы. Используя содействие народных трибунов и продолжая обвинять Метелла в затягивании войны, он одержал триумфальную победу на выборах. Здесь могло сыграть важную роль недовольство определённой части аристократии чрезмерным усилением семьи Метеллов. Народное собрание назначило его командующим в Африке, хотя незадолго до этого сенат продлил командование Метелла на следующий год. Поскольку войско Квинта Цецилия было передано второму консулу, Луцию Кассию Лонгину, для борьбы с кимврами, Марию пришлось набирать новую армию. Рекрутов не хватало из-за больших военных потерь предыдущих лет, а поэтому он существенно снизил имущественный ценз, что стало толчком к военной реформе. Правда, за счёт этой новации удалось набрать не более пяти тысяч человек.

Новый командующий прибыл в Нумидию в том же году (107 до н. э.). Его квестором был Луций Корнелий Сулла, патриций из захудалой ветви древнего рода (существует предположение, что женой Суллы была ещё одна Юлия, близкая родственница жены Мария). Марий продолжил разграбление страны, при этом оставляя своим солдатам всю добычу и постепенно закаляя их в мелких стычках; он захватил важный город Капса, где хранились сокровища Югурты, и после этого сенат продлил его командование на следующий год.

Весной 106 года Марий перенёс боевые действия в Западную Нумидию, где его целью было устрашение союзника Югурты Бокха Мавретанского. Здесь он занял ряд важных крепостей; противник тем временем отбил Цирту, и, когда римская армия двинулась отвоёвывать этот город, она подверглась атаке Югурты и Бокха. Марий был оттеснён на холмы, но на рассвете он неожиданно напал на спящего врага и разгромил его. Орозий утверждает, что в этой битве якобы было уничтожено 90 тысяч нумидийцев и мавретанцев, но тем не менее уже на четвёртый день Югурта снова атаковал римлян. В разгар сражения царь кричал римлянам, что якобы он своей рукой убил Мария. Но эта хитрость не подействовала: римляне одержали полную победу.

После этих событий Бокх, единственный союзник Югурты, начал переговоры с Римом. От него потребовали выдать нумидийского царя, обещая взамен союз и приращение территорий. Марий отправил к колебавшемуся Бокху своего проквестора Суллу; тот смог добиться выдачи Югурты и передал его своему командиру. Это означало конец войны (105 год до н. э.). До конца года Марий занимался организацией нового порядка в регионе: он передал Западную Нумидию Бокху, сделал царём Восточной Нумидии брата своего врага Гауду, подавил последние очаги сопротивления, наградил ряд своих сторонников римским гражданством и землями. 1 января 104 года до н. э. в Риме состоялся триумф Мария, после которого Югурта был казнён.

Безусловным победителем в войне Марий не считался: аристократическая пропаганда противопоставила ему сначала Метелла, который одержал решающие победы, а потому получил триумф и агномен, а потом - Суллу, добившегося выдачи Югурты.

Начало войны с германцами

Ещё около 120 года до н. э. германские племена кимвров и тевтонов, населявшие полуостров Ютландия и прилегающую часть современной Германии, начали своё движение на юг. В Галлии они достаточно скоро пришли в соприкосновение с римлянами. В ряде крупных столкновений в 113-105 гг. до н. э. германцы неизменно одерживали победы. Особенно масштабной стала битва при Араузионе в октябре 105 года, где из-за раздоров между полководцами были уничтожены две римские армии, а Италия в результате оказалась беззащитной перед варварами. Когда в Рим пришло известие о столь страшном разгроме, по требованию народа Марий как самый компетентный военачальник был избран консулом вторично, хотя он и находился в этот момент за пределами Италии. Это стало началом беспрецедентных пяти консульств подряд (104-100 годы до н. э.), в ходе которых Марий был фактическим правителем Рима.

Варвары не пошли в Италию после своей победы: тевтоны продолжили грабить Галлию, а кимвры двинулись в Испанию. Таким образом, Марий получил время на подготовку армии. Он приучил своих солдат к дисциплине и к тяготам службы, используя как наказания, так и силу личного примера. Расположившись у Родана на юго-востоке Галлии, он прикрывал Италию от варварской угрозы и одновременно решал менее масштабные задачи: так, по-прежнему действовавший под его началом Сулла замирил племя вольсков-тектосагов и склонил к союзу с Римом германское племя марсов, а легионеры Мария прорыли канал, соединявший Родан с морем в обход заиленного устья. Такие работы помогали армии сохранять дисциплину в ожидании решающей битвы.

Пока варвары не приблизились снова к границам Италии, Мария переизбирали консулом. Если в 104 году до н. э. его коллегой был ещё один «новый человек» Гай Флавий Фимбрия, то в 103 году вторым консулом стал представитель знатного сенаторского рода Луций Аврелий Орест, а в 102 - Квинт Лутаций Катул, аристократ, предки которого не получали магистратур более 100 лет. Возможно, сам Марий добился избрания Катула, родственника Юлиев, которого он рассчитывал контролировать. По другой версии, Квинта Лутация сделала консулом враждебная Марию сенатская партия.

В год консульства Мария и Лутация варвары, наконец, двинулись на Италию. Кимвры, получившие отпор от кельтиберов, вернулись из Испании в Галлию и планировали вторгнуться в Италию через Норик; путь им преградил Катул, под началом которого теперь служил Сулла (существует предположение, что Сулла был направлен Марием для обеспечения взаимодействия между двумя римскими армиями). Тевтоны же выбрали маршрут по средиземноморскому побережью, на котором наткнулись на войско Мария.

При первом столкновении консул отказался принять бой: в своём укреплённом лагере при устье Изера он шесть дней ждал, пока варвары шли мимо в сторону Италии. Затем он провёл свою армию параллельным маршрутом и снова преградил путь германцам у города Аквы Секстиевы. Марий разгромил племя амбронов, шедшее в авангарде, а потом укрыл в засаде 3 тысячи легионеров под командованием Клавдия Марцелла и в решающем сражении бросил их в тыл неприятелю. Сам он возглавил в этой битве атаку конницы. В результате племя тевтонов было практически полностью уничтожено. Источники сообщают о 150 или даже 200 тысячах убитых, а также о 80-90 тысячах пленных. Возможно, ближе к истине цифры Плутарха (100 тысяч убитых и пленных), но и они вызывают скепсис у некоторых учёных.

Верцеллы

Узнав о битве при Аквах Секстиевых и о неудачах Катула, оттеснённого кимврами к Паду, римляне заочно избрали Мария консулом на следующий год (101 до н. э.). Он отказался от предоставленного ему сенатом триумфа и соединил свою армию с войском Квинта Лутация в Цизальпийской Галлии. Совместно Марий и Катул перешли Пад. Источники рассказывают о переговорах с кимврами, упоминая в связи с этим только Мария, чьи полномочия были выше. Рядом маневров римляне смогли оттеснить германцев на относительно небольшое пространство в районе Верцелл, где те начали испытывать трудности со снабжением. На Рауданских полях при Верцеллах 30 июля 101 года до н. э. произошла решающая битва.

Источники утверждают, что германцы накануне битвы представляли собой «огромное и ужасное множество», выглядевшее, как «безбрежное море»; их пехота в боевом строю составила квадрат с длиной стороны около 30 стадиев, а конницы было 15 тысяч. Диодор Сицилийский говорит о 400-тысячной армии. Историки считают, что у кимвров было 45-48 или даже всего 25-30 тысяч воинов. Римлян же было 52 300, из них 32 тысячи воинов Мария.

Консул поставил людей Квинта Лутация в центре, а свои подразделения - на флангах, выдвинутых вперёд. Позже Катул и Сулла утверждали в своих воспоминаниях, что Марий сделал это, рассчитывая только своими силами одержать победу и получить всю славу, но неправдоподобность этой версии очевидна. Вероятно, воинам Квинта Лутация была предназначена более пассивная роль из-за того, что они были хуже подготовлены. Если верить Плутарху, воины Мария вопреки его приказам бросились преследовать нанёсшую первый удар кимврскую конницу, но из-за густой пыли «долго блуждали по равнине», а в это время перешедшая в наступление пехота варваров «по счастливой случайности» наткнулась на подразделения Катула. Здесь и развернулось главное сражение.

Истинность этого рассказа, основанного на воспоминаниях Суллы и Катула, оспаривается историками. Предполагается, что в ходе сражения было куда меньше неожиданностей для римской стороны. Воины Мария разбили кимврскую конницу, оба фланга соединились у лагеря варваров, а затем нанесли удар в тыл основным частям противника, которые сковал своей обороной Катул. С этого момента битва превратилась в избиение. Источники сообщают о 120 или 140 тысячах убитых и 60 тысячах пленных; Веллей Патеркул пишет о более чем 100 тысячах тех и других вместе.

Сразу после сражения начался спор между воинами двух военачальников о том, кто внёс больший вклад в победу. Третейскими судьями стали послы города Парма, которых люди Квинта Лутация водили по полю боя и показывали копья, которыми были пронзены тела кимвров. На большинстве копий у наконечника было выгравировано имя Катула. О результатах ничего не известно; вероятно, такие споры были вполне обычным делом для той эпохи, и сам Квинт Лутаций не был к этому причастен.

По случаю победы Марий и Катул были удостоены триумфа. Марию, если верить Плутарху, предложили справить триумф одному, но он отказался - в том числе и опасаясь воинов Квинта Лутация. Возможно, в действительности Марий продолжал считать Катула своим союзником и не хотел давать нобилитету новые причины для антипатии. Тем не менее вся слава досталась Марию, который достиг пика своей популярности. Его признавали спасителем отечества и третьим основателем Рима, а за трапезой ему совершали возлияния наравне с богами. На средства из захваченной добычи Марий основал храм Чести и Доблести.

Позже Катул в своих мемуарах постарался изобразить себя главным победителем при Верцеллах.

Реформа Мария

Классические источники приписывают Марию военную реформу, начавшуюся с включения римских граждан, не имеющих земли, в число подлежащих призыву.

Следствием этого нововведения стал ряд изменений. Из-за фактического исчезновения ценза исчезло и прежнее деление на гастатов, принципов и триариев. Это привело к большему единообразию в обучении и экипировке. Конницу и лёгкую пехоту начали набирать исключительно из союзников и провинциалов. Благодаря обилию добровольцев средний размер легиона увеличился с 4200 до 5000-6200 легионеров. Теперь легион состоял не из 30 манипул, а из 10 когорт по 6 центурий каждая. Центурия состояла из 100 человек и делилась на группы по 10 человек (лат. contubernia), которые в лагере жили и ели вместе; в сражении, на марше и в лагере она действовала как боевая единица. Подразделение на марше перевозило с собой всё своё оружие, личные вещи солдат, амуницию и продовольствие. Это помогло уменьшить общий размер обоза и сделать армию более мобильной. Для укрепления корпоративного духа каждый легион получил орла на древке в качестве официального символа.

Подготовка солдат стала более интенсивной за счёт форсированных маршей, занятий бегом, приглашения инструкторов из гладиаторских школ. Был введён новый пилум. Согласно Плутарху, это произошло в битве при Верцеллах в 101 году до н. э.: «Раньше наконечник крепился к древку двумя железными шипами, а Марий, оставив один из них на прежнем месте, другой велел вынуть и вместо него вставить ломкий деревянный гвоздь. Благодаря этому копье, ударившись о вражеский щит, не оставалось прямым: деревянный гвоздь ломался, железный гнулся, искривившийся наконечник просто застревал в щите, а древко волочилось по земле».

В историографии многие сообщения источников о марианской реформе оспариваются. Так, призыв нескольких тысяч добровольцев-пролетариев в 107 году не означал каких-то принципиальных изменений в формировании армии: с одной стороны, Марий продолжал в дальнейшем набирать в армию и более зажиточных граждан по старой системе, с другой - понижение ценза происходило со времён Второй Пунической войны. С 11 тысяч ассов в конце III века до н. э. ценз понизился до 1 500 ассов в 129 году, так что появление в армии неимущих граждан стало логическим завершением векового процесса.

Деление легиона на когорты практиковалось уже во времена Второй Пунической войны в Испании. В нумидийской армии Квинта Цецилия Метелла были как манипулы, так и когорты. Вероятно, в рамках перехода к когортам осуществлялась и унификация вооружения, которое уже со времён братьев Гракхов покупалось государством, а не легионерами.

Уровень обучения солдат зависел исключительно от полководца. Марий в этих вопросах ориентировался на Сципиона Эмилиана; единые стандарты же были выработаны впервые только при Августе. Нагружать солдат поклажей было достаточно распространённым делом в античном мире: так поступал и Метелл Нумидийский. Орлы у легионов были до Мария, который просто упразднил другие знаки подразделений - кабанов, лошадей, волков.

Важным новшеством стало то, что, набирая в армию неимущих, Марий обещал им землю по истечении срока их службы. В дальнейшем такие обещания стали устоявшейся практикой и приобрели значение для политической истории Республики.

Марий и Сатурнин

В 103 году до н. э. Марий заключил союз с народным трибуном Луцием Аппулеем Сатурнином. Этот амбициозный молодой политик, настроенный против сената, был нужен Марию, чтобы осуществлять в своих интересах давление на нобилитет. Опираясь на поддержку консула, Сатурнин добился осуждения влиятельного нобиля Квинта Сервилия Цепиона (виновника поражения при Араузионе, связанного с Метеллами) и предпринял атаки против Метелла Нумидийского, старого противника Мария. По инициативе трибуна был принят закон о наделении ветеранов Югуртинской войны участками по сто югеров в Африке.

Сатурнин содействовал Марию в его избрании консулом на 102 год до н. э. (третий раз подряд). Согласно Плутарху, Луций Аппулей убеждал народное собрание выбрать Мария, а в ответ на притворный отказ последнего назвал его «предателем отечества». Вероятно, этот рассказ восходит к антимарианской традиции, хотя и имеет историческую основу.

В 101 году, после Верцелл, Марий помог Сатурнину стать трибуном во второй раз. Сам же он снова выдвинул свою кандидатуру в консулы, причём, по словам Плутарха, добивался шестого консульства так, как иные добиваются первого. Оппозиция Марию из-за исчезновения военной угрозы, обеспечившей ему предыдущие избрания, усиливалась, так что кандидату пришлось задействовать своих ветеранов, активно подкупать избирателей и использовать помощь Сатурнина. В конце концов он был избран вместе с Луцием Валерием Флакком, которого политические противники называли скорее подручным Мария, чем союзником.

При поддержке солдат Мария Сатурнин провёл законы о продаже хлеба по сниженным ценам и о выводе солдатских колоний в Сицилию, Ахайю, Македонию и Галлию; Марий должен был руководить реализацией всех аграрных мероприятий. Перспектива такого усиления власти консула вызвала сопротивление нобилитета, и поэтому Сатурнин добился принятия положения об обязательной клятве сенаторов на верность аграрному закону под угрозой изгнания. Марий, не желая идти на полный разрыв с сенатом, заявил, что лучше не злить народ, добивающийся принятия закона, и первым принёс присягу. Его примеру последовали и остальные сенаторы, за исключением Метелла Нумидийского, приговорённого за это к изгнанию.

Вскоре отношение Мария к Сатурнину изменилось. Причиной этого мог стать излишний радикализм народного трибуна: «Марий испугался им самим вызванных демонов». Шестикратный консул не мог пойти на разрыв с сенаторским сословием, а политика лавирования могла подставить его под удар с обеих сторон, особенно в ситуации, когда многие всадники встали на сторону сената. Плутарх рассказывает о Марии: «Когда ночью к нему пришли первые люди в государстве и стали убеждать его расправиться с Сатурнином, Марий тайком от них впустил через другую дверь самого Сатурнина и, солгав, что страдает расстройством желудка, под этим предлогом бегал через весь дом то к одним, то к другому, подзадоривая и подстрекая обе стороны друг против друга». Моммзен отметил «аристофановскую меткость» этого рассказа, несомненно, являющегося выдумкой.

Летом 100 года до н. э. произошёл открытый конфликт между Сатурнином и сенатом. Сторонник трибуна Гай Сервилий Главция был отстранён от участия в консульских выборах, а его конкурент Гай Меммий был убит при неясных обстоятельствах. Сенаторы без каких-либо доказательств объявили организатором убийства Сатурнина и предложили Марию совместно выступить для «спасения государства». Тот не решился остаться в стороне и ответил согласием, хотя разрыв с одной из противоборствующих сторон и не обеспечивал ему прочного союза с нобилитетом; возможно, здесь сыграло роль его желание предотвратить беззаконную расправу над Сатурнином и его сторонниками, которая бы навсегда запятнала репутацию Мария.

Консулы получили от сената чрезвычайные полномочия (senatusconsultum ultimum). Марий организовал раздачу сторонникам сената оружия из государственных арсеналов, а когда приверженцы Сатурнина были разбиты в открытом бою на Форуме и отступили на Капитолий, приказал перерезать водопровод; в результате трибуну пришлось сдаться. Марий, пообещавший арестованным жизнь, разместил их под охраной в Гостилиевой курии, но группа сторонников сената, не доверявших консулу, ворвалась в здание и убила их без всякого суда.

В тени (100 - 91 годы до н. э.)

Согласно распространённому в историографии мнению, расправа над Сатурнином имела катастрофические последствия для карьеры Мария: он потерял доверие народа и не сблизился с нобилитетом, вследствие чего остался без опоры и все 90-е годы находился в тени. С другой стороны, после беспрецедентных пяти консулатов подряд и ликвидации внешней угрозы у homo novus в любом случае могло не быть блестящих перспектив; «не вполне понят­но, на что вооб­ще мог рас­счи­ты­вать Марий» в этой ситуации.

Источники сообщают, что ещё до конца своего консульского срока Марий безуспешно пытался помешать возвращению из изгнания своего врага Метелла Нумидийского. Многие историки согласны с традицией, но высказываются и сомнения: для Мария был слишком невыгоден открытый конфликт с существенной частью римского общества, неизбежный в случае противодействия сторонникам Метелла. Вскоре Марий отправился в Азию, формально - для совершения жертвоприношений Матери богов, а фактически, если верить Плутарху, потому, что был «не в силах перенести возвращение Метелла» (А. В. Короленков называет это объяснение «весьма странным»), и потому, что надеялся спровоцировать войну на Востоке, полезную для продолжения его карьеры. Последнее сообщение в историографии называют слишком наивным, предполагая, что поездка Мария была совершена в государственных интересах и носила инспекционный характер: Митридат Понтийский в эти годы активно расширял сферу своего влияния в регионе, и Риму необходимо было изучить меняющуюся обстановку. Марий посетил Галатию и Каппадокию. Принятый Митридатом очень почтительно, он тем не менее был с царём крайне суров и, в частности, заявил (вероятно, отвечая на какую-то жалобу или претензию): «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что тебе приказывают». Инспекция Мария имела важное значение для политики Рима в регионе, определив отношение римских политиков к Митридату и побудив их активнее противостоять агрессии царя в Каппадокии.

В своё отсутствие Марий был избран в коллегию авгуров. Вероятно, это не могло произойти без поддержки ряда влиятельных лиц; существует мнение, что авгурат был предоставлен Марию, чтобы добиться его отказа от участия в цензорских выборах. Вскоре после возвращения Гая в Рим был привлечён к суду один из его союзников Маний Аквилий. Марий счёл это обвинение направленным против него самого, а поэтому привлёк к участию в процессе в качестве защитника Марка Антония, одного из лучших ораторов эпохи, и поддержал обвиняемого своим присутствием. Аквилий был оправдан, несмотря на обилие изобличающих свидетельств, и это стало для Мария большим успехом: возможно, после этого даже произошёл некоторый рост его влияния. Он смог защитить и других своих сторонников, которые попадали в эти годы под суд, а своего сына он женил на Лицинии, дочери и внучке виднейших представителей нобилитета - Луция Лициния Красса, консула 95 года до н. э., и Квинта Муция Сцеволы Авгура соответственно.

Союзническая война

В 90 году до н. э. союзники Рима восстали из-за отказа в предоставлении им гражданства. Началась Союзническая война. Марий стал легатом консула Рутилия Лупа, командовавшего на северном театре боевых действий. Согласно одному из источников, Рутилий выбрал Мария как своего родственника, но не слишком доверял ему.

Когда ещё один легат Гай Перперна потерпел поражение от Публия Презентея, остатки его войск были присоединены к войску Мария. Последний советовал Рутилию не вести активные боевые действия, а заняться обучением своих людей, не имевших ещё опыта, но тот не имел на это времени и в результате попал в устроенную марсами засаду и погиб. Марий в это время стоял лагерем на берегу той же реки (Лириса или Толена) немного ниже по течению и по плывущим трупам догадался о том, что произошло. Он неожиданно напал на марсов и одержал победу. Войско и полномочия Рутилия сенат разделил между Марием и Квинтом Сервилием Цепионом, но последний вскоре тоже погиб в устроенной италиками засаде, так что Марий стал единственным командующим на этом направлении.

Позже в том же году (90 до н. э.) Марий разбил марсов в ещё одном сражении; шесть тысяч воинов противника погибли, а ещё семь тысяч попали в плен. Согласно Аппиану, здесь сражался и Сулла.

По истечении года Марий уже не принимал участия в боевых действиях, хотя война продолжалась с прежним ожесточением. Плутарх утверждает, что причиной тому стала усиливающаяся неспособность старого консуляра к командованию: «он стал медлителен в наступлении, всегда был полон робости и колебаний, то ли потому, что старость угасила в нём прежний пыл и решительность (ему было уже больше шестидесяти пяти лет), то ли потому, что, страдая болезнью нервов и ослабев телом, он, по собственному признанию, лишь из боязни позора нес непосильное для него бремя войны». В конце концов Марий сложил с себя полномочия «по причине телесной немощи и болезни». Но эта информация, вероятно, взята из просулланской традиции. В действительности Марий не отказывался от командования - ему просто не продлили полномочия на следующий год, поскольку новые консулы не хотели делить с ним полномочия и славу, а нобилитет в целом не желал его нового возвышения.

Один из консулов 89 года до н. э. Луций Порций Катон, под командование которого перешли солдаты отставного легата, если верить Орозию, так похвалялся своими победами («Марий-де не совершал большего»), что был убит сыном Мария, «будто бы кем-то неизвестным».

Марий и Сулла

На заключительном этапе Союзнической войны Рим столкнулся с новым внешним врагом. В 89 - 88 годах до н. э. царь Понта Митридат Евпатор занял Азию и начал завоевание Греции, так что под угрозой оказалась власть Рима на всех территориях к востоку от Италии. Предстоявшая война казалась достаточно лёгкой и сулила громадную добычу, а поэтому получение командования в ней стало заветной целью ряда видных политиков. Основной конфликт развернулся между Марием и Луцием Корнелием Суллой.

Отношения между этими двумя нобилями, если верить традиции, восходящей к мемуарам Луция Корнелия, начали портиться ещё в 100-е годы до н. э. Недоброжелатели Мария утверждали, что основная заслуга в победном завершении Югуртинской войны принадлежала не ему, а Сулле, добившемуся выдачи нумидийского царя; Марий якобы был этим раздражён, но до определённого момента считал Суллу слишком незначительным, чтобы ему завидовать. Тем не менее так началась «непримиримая и жестокая вражда, которая чуть было не погубила Рим»; вражда «незначительная и по-детски мелочная в своих истоках, но затем через кровавые усобицы и жесточайшие смуты приведшая к тирании и полному расстройству дел в государстве». Истинность этих утверждений Плутарха под вопросом: во всяком случае, Марий и Сулла сотрудничали и после триумфа над Югуртой.

К 91 году до н. э. относятся известия об установлении на Капитолии Бокхом Мавретанским статуи Победы и изображения сцены выдачи Югурты, а также о едва не начавшихся из-за этого столкновениях между сторонниками Мария и Суллы. Мнения в историографии по этому вопросу расходятся: одни учёные принимают данные источников на веру, другие считают их отчасти вымыслом, идущим из мемуаров Суллы; тем не менее факт установления скульптур, несомненно, имел место, и это говорит о поддержке, которую получил Сулла в его противостоянии Марию от ряда видных политических фигур.

В начавшейся вскоре Союзнической войне Сулла смог проявить себя, и поэтому он стал одним из консулов 88 года до н. э. - в том числе и благодаря союзу с Метеллами, старыми врагами Мария. Последний, если верить выпискам из 37-й книги Диодора, тоже претендовал на консульство и проиграл выборы, но здесь, вероятно, имеет место ошибка переписчика: Марий не выдвигал свою кандидатуру, понимая, что победу ему не одержать. Он рассчитывал добиться командования в войне с Митридатом другим способом - за счёт союза с трибуном-реформатором Публием Сульпицием.

Сульпиций к этому времени выдвинул ряд законодательных инициатив - о распределении новых граждан по всем трибам (только это дало бы им фактическую полноту гражданских прав), о возвращении изгнанников, осуждённых по закону Вария, и об исключении из сената тех нобилей, долги которых превышали две тысячи денариев. Чтобы преодолеть сопротивление этим законопроектам, возглавленное обоими консулами, Сульпиций заключил тайный союз с Марием, предполагавший взаимную поддержку при условии принятия ещё одного закона - о передаче Гаю командования в начинающейся войне.

В последовавших за этим столкновениях на улицах города перевес был на стороне Сульпиция, вооружившего своих сторонников. Сулле, спасая свою жизнь, пришлось даже укрыться в доме Мария; последний, согласно одной из версий традиции, укрыл его и выпустил через другую дверь. Вероятно, Марий использовал эти события, чтобы убедить Суллу отменить неприсутственные дни и таким образом фактически одобрить законопроекты Сульпиция. В обмен он мог пообещать Луцию Корнелию, ничего не знавшему о его планах, не чинить препятствия в отправке на войну.

Сразу после отъезда Суллы к армии, ещё осаждавшей Нолу, Сульпиций провёл свои законопроекты, включая новый - о командовании для Мария; последний, вероятно, получил полномочия проконсула. К войску отправили военных трибунов, которые должны были отстранить Суллу от командования, но легионеры, убеждённые, что Марий наберёт для похода других солдат и они потеряют таким образом свою законную добычу на Востоке, встали на сторону своего командира и побили посланцев камнями. После этого Сулла двинул свои шесть легионов на Рим. Послам сената, спросившим его о цели похода, он ответил, что идёт избавить родину от тиранов.

Для Мария этот мятеж стал полной неожиданностью; тем не менее он начал готовиться к вооружённому отпору. Когда сулланцы вошли в город, Марий и Сульпиций приняли бой на Эсквилине и сопротивлялись столь яростно, что мятежники начали одерживать верх, только когда часть их сил совершила глубокий обход по Субуранской дороге. Марий отступил к храму Земли, откуда призвал рабов себе на помощь, обещая каждому свободу, но на этот призыв никто не откликнулся (возможно, этот эпизод - вымысел сулланской пропаганды). После этого он бежал из города.

Сулла, установив контроль над Римом, первым делом внёс в сенат предложение объявить Мария, Сульпиция и ещё 10 человек врагами (hostis). Только Квинт Муций Сцевола заявил свой протест, сказав, что никогда не признает врагом человека, спасшего Рим и всю Италию; остальные сенаторы, а потом и народ, поддержали предложение Суллы. Сульпиций вскоре был убит, а Марий пережил ряд злоключений, подробно описанных у Плутарха.

Изгнание и возвращение

Марий бежал вначале в Солоний, одно из своих имений, а потом в Остию, где сел на корабль и поплыл вдоль побережья в сторону Африки. Из-за бури ему пришлось причалить возле Цирцей и ночью прятаться в лесу. Брошенный своими спутниками, он укрывался от искавших его конных разъездов в пещере, а потом в болоте, но и там его нашли и привели в ближайший город Минтурны - голого и облепленного грязью. Местные власти постановили убить пленника, но посланный ими варвар (галл или кимвр) не решился это сделать и выбежал из дома с криком: «Я не могу убить Гая Мария!» Это заставило жителей Минтурн раскаяться и отпустить беглеца. Они даже посадили его на корабль.

На острове Энария Марий встретился с рядом своих сторонников. Затем ему пришлось ненадолго причалить к берегу Сицилии, где он едва не был схвачен. Наместник Африки запретил Марию высаживаться в этой провинции, и тот в ответ на вопрос, что передать претору, сказал: «Возвести ему, что ты видел, как изгнанник Марий сидит на развалинах Карфагена». «Так в назидание наместнику он удачно сравнил участь этого города с превратностями своей судьбы».

Позже Марий встретился с сыном, бежавшим до этого в Нумидию, и обосновался на острове Керкина у африканского побережья, где он провёл зиму. Между тем положение Суллы в Риме оказалось не слишком прочным: ему пришлось вывести из города войска, а на последовавших выборах племянник Мария Марк Марий Гратидиан был избран народным трибуном. Консулами стали люди, не связанные ни с одной из сторон конфликта; Сулла, привлечённый было к суду, уехал в Грецию воевать с Митридатом, и в его отсутствие политическая обстановка стала ещё более нестабильной.

Один из консулов Луций Корнелий Цинна попытался вслед за Сульпицием распределить новых граждан по всем трибам и в результате был изгнан из Рима и лишён консульства. Он собрал армию и подошёл к городу. Узнав об этом, Марий высадился в Теламоне в Этрурии с отрядом беглецов и мавретанской конницы общей численностью не больше тысячи человек. Он обходил этрусские города, грязный и обросший, рассказывал о своихвоенных заслугах и обещал местным жителям право голоса; так ему удалось увеличить своё войско до шести тысяч бойцов. Затем он присоединился к Цинне и демонстративно подчинился ему, отказавшись даже от предложенных Луцием Корнелием проконсульских полномочий. Реальное командование всё же перешло к Марию, и военные действия резко активизировались: он взял и разграбил Остию, отрезал подвоз хлеба в Рим, занял Яникул. Войско, защищавшее город, серьёзно пострадало от эпидемии, и часть его перешла на сторону Мария и Цинны. В этой ситуации сенат решил сдаться.

Источники рассказывают об инициированном Марием терроре: врагов Мария и Цинны безжалостно убивали, над их телами совершались надругательства, головы убитых сенаторов выставляли на рострах. Бывший претор Квинт Анхарий был убит только потому, что Марий при встрече не ответил на его приветствие, и с тех пор это стало условным знаком: убивали на месте всех, с кем Марий не здоровался. Бывший коллега Мария по одному из консульств Квинт Лутаций Катул, вызванный в суд, предпочёл покончить с собой. Имущество убитых конфисковывалось, их жёны и дети становились жертвами насилия. Вероятно, в этой картине присутствует ряд преувеличений, связанных с естественным желанием сторонников Суллы представить марианский террор более масштабным, чем он был в действительности: при ряде расправ соблюдалась, по крайней мере, видимость законности; Анхария в момент встречи с Марием, видимо, вели на казнь, и рассказ об «условном знаке» - явный вымысел; сообщения источников о конфискациях крайне туманны; тела убитых, вероятно, погребались. Марианский террор поразил современников не столько масштабами, сколько убийством без суда лиц консульского и преторского достоинства.

Марий объявил себя консулом следующего года (86 до н. э.), причём сделал это без участия народного собрания; это был седьмой его консулат. Но вскоре силы оставили его - сказалось, по-видимому, напряжение последних месяцев. В поисках средств от бессонницы и ночных кошмаров он предался пьянству, у него начался плеврит, и, пролежав семь дней, Марий умер уже в январские иды. В предсмертном бреду «ему чудилось, будто он послан военачальником на войну с Митридатом, и потому он проделывал всякие телодвижения и часто издавал громкие крики и вопли, как это бывает во время битвы». Некоторые источники утверждают, будто Марий покончил с собой, но эти известия не вызывают доверия.

Когда Сулла занял Рим в 82 году до н. э., он велел разорить могилу Мария и выбросить останки полководца в Аниен.

Семья

Гай Марий был женат (примерно со 110 года до н. э.) на патрицианке Юлии, от которой родился его единственный сын Гай Марий Младший, продолжавший борьбу с Суллой после смерти отца.

У Плутарха упоминается пасынок Мария Граний, сопровождавший дядю в его бегстве из Италии. Сын сестры Мария Гай Лузий служил в должности военного трибуна в Галлии, в армии, ждавшей германцев. Его убил легионер, которого он домогался, и Марий, узнав обо всём, оправдал убийцу. Ещё один племянник Мария по женской линии - Марк Марий Гратидиан - был усыновлён другим дядей, Марком Марием, и прошёл часть cursus honorum до претуры включительно.

Оценки

Земляк и свойственник Гая Мария Цицерон причислял его к «мудрейшим и храбрейшим гражданам», говоря, что он в течение всей своей жизни «переносил… великие труды». Но как правило оценки личности и деятельности Мария в источниках менее однозначны. Античные авторы разделяют войны Мария с нумидийцами и особенно германцами, в которых он спас Рим, и последующие этапы его жизни, когда он из эгоистических побуждений развязал гражданскую войну и террор. Важную роль в формировании таких оценок сыграли воспоминания трёх врагов Мария, - Суллы, Квинта Лутация Катула и Публия Рутилия Руфа, - написанные с неизбежной предвзятостью, но оказавшие определяющее влияние на традицию.

Уже Саллюстий, дав Марию-легату восторженную характеристику («настойчивость, честность, глубокое знание военного дела, величайшая храбрость на войне, скромность в мирное время, презрение к наслаждениям и богатствам, жадность к одной лишь славе»), далее замечает, что Мария погубило честолюбие.

Чёткую характеристику Мария содержит периоха к одной из книг Ливия: «Если сопоставить доблести его с пороками, то трудно сказать, был ли он превосходнее в военное время или пагубнее в мирное: своё государство он спасал с оружием в руках и его же переворачивал изнутри, сперва всяческими кознями как сенатор, а потом и оружием, как враг».

Уже ради первого консульства Марий был готов заискивать перед солдатами и интриговать против командующего. «Переменчивым своим умом и нравом всегда следуя за случаем», Марий организовал заговор против своего врага Метелла Нумидийского и стал подлинным виновником «мятежа» Сатурнина. В дальнейшем, уже будучи стариком, шестикратным консулом и обладателем исключительных заслуг, он не мог этим удовольствоваться и мечтал о новых почестях, ради которых инициировал выдвижение «пагубных законов» Сульпиция. Марий жестокими методами вёл гражданскую войну, организовал резню в Риме и умер после ряда «злодейств», строя «жестокие планы» против Суллы и видя в бреду, как он сражается с Митридатом.

Моммзен считал Мария бездарным политиком с комплексами выскочки, «морально и политически неустойчивым человеком». По мнению историка, в 88 году до н. э. Публий Сульпиций попытался использовать Мария для того, чтобы отнять командование у Суллы, который мог помешать проведению реформ. В результате не по собственной инициативе на авансцену снова вышел «столь же политически бездарный, сколь мстительный и честолюбивый старик». Дальнейшие события могли быть вызваны и тем, что Сулла боялся «всякого рода насилий и сумасбродств», на которые мог пойти Марий. В описании марианского террора в Риме Моммзен ограничивается воспроизведением данных просулланских источников со словами: «За каж­дый була­воч­ный укол он мог отпла­тить уда­ром кин­жа­ла».

С. И. Ковалёв считал, что в споре между Марием и Суллой решалось, кто будет распоряжаться на Востоке - оптиматы или популяры.

Особое место в оценке деятельности Мария занимают суждения о его военной реформе. Отрицательными её последствиями считают упадок дисциплины, а также то, что теперь профессиональная армия, состоявшая из неимущих воинов, служила не столько «сенату и римскому народу», сколько полководцу, становясь орудием в борьбе за власть. Но первым, кто воспользовался армией как политическим инструментом, оказался не Марий, а Сулла.

В культуре

К сюжету «Гай Марий на развалинах Карфагена» обращались живописцы Йозеф Кремер, Джон Вандерлин, Пьер Бержере.

Гай Марий фигурирует в качестве одного из главных героев в ряде произведений художественной литературы. Это:
пьеса Томаса Отвея «История и падение Гая Мария» (1679-1680);
пьеса Христиана Дитриха Граббе «Марий и Сулла» (1823-1827);
романы Милия Езерского «Братья Гракхи» и «Марий и Сулла» (1936 и 1937 годы) (здесь Марий изображён как сын простого крестьянина, и действие начинается ещё до Нумантинской войны);
роман Георгия Гулиа «Сулла» (1971 год) (действие начинается в 88 году до н. э., и Марий выведен как положительный персонаж, противостоящий кровожадному властолюбцу Сулле);
романы Колин Маккалоу «Первый человек в Риме» и «Фавориты Фортуны» из серии «Владыки Рима» (1991 и 1993 годы) (здесь действие начинается в 110 году до н. э.).

Михаил Лермонтов планировал написать трагедию на основе биографии Мария авторства Плутарха. В сохранившемся плане работы заметны романтические задумки автора и влияние сочинений Шекспира.

Участие в войнах: Югуртинская война. Война с Кимварми и Тевтонами. Союзническая война. Гражданская война.
Участие в сражениях: Битве при Верцеллах, Битва при Аквах Сикстиевых

(Gaius Marius) Древнеримский полководец, политический деятель, пятикратный консул

Несмотря на то, что Гай Марий не был рожден в Риме (родился в г. Арпинум), он считал себя истинным римлянином и всю свою жизнь стремился стать «первым человеком в Риме». Ему это удалось: Гай Марий пять раз избирался консулом, а его военных гений остался вне досягаемости от его конкурентов - современников.

В своем первом походе, который он совершил в возрасте 22 лет под началом великого полководца П. Сципиона Эмилиана , Г. Марий отличился невероятной храбростью, мужеством и военным талантом.

Движимый честолюбивыми намерениями, он вступил на политическую арену в 119 г. до н.э. При поддержке знатной, могущественной семьи Цецилиев Метеллов сумел занять должность народного трибуна.

По завершении срока трибуната Гай Марий, будучи сенатором, получил претуру на 115 г. до н.э.

В качестве претора Рима, а потом пропретора Дальней Испании, он служил добросовестно, а подавлением криминальной деятельности испанских разбойников и восстановлением порядка принес неоценимую пользу государству. Занимая эти должности, Гай Марий, не только раскрыл свой гений организатора, но сумел нажить большое состояние, сделавшее его одним из самых богатых людей в Риме. Но его ум, не позволил недругам привлечь его к суду за коррупцию или за занятие деятельностью, недопустимой с сенаторской должностью.

Гаю Марию недостаточно было богатства, он жаждал военной славы и походящего места в истории. Нужный случай представился Марию в Югуртинской войне , куда он отправился в качестве легата, для содействия консулу Цецилию Метеллу . Он помогал восстанавливать упавшую дисциплину в войсках и возвращать римским легионам победы в Африке. Повсюду восхваляли его храбрость, военную доблесть, хитрость, благоразумие и строгую жизнь; солдат он располагал к себе тем, что не избегал никакой тяжелой работы и разделял с ними все трудности и опасности войны. Но любовь солдат обернулась для него враждой с недавним соратником - Кв. Цецилием Метеллом, не желавшим возвышения своего талантливого легата. Консул присвоил себе военные лавры своего подчиненного и справил блестящий триумф за победы в Югуртинской войне.

Но война не закончилась. Неутомимый царь Югурта , поменял тактику, и, не вступая в прямой контакт с легионами, изматывал армию и лояльных к Риму граждан бесконечными партизанскими вылазками.

Рим стал наполняться недовольством затянувшейся войной и не этой волне Г. Марий впервые стал консулом. Получив консульство Марий отправился обратно в Африку, и в Нумидии, поставленный намеренно Метеллом в трудное положение отсутствием распущенной бывшим консулом армией, продолжил войну с успехом; победа следовала за победой. В 104 г. до н.э. отпраздновался великий триумф Мария за победу над плененным нумидийским царем Югуртой , шагавшим с опущенной головой в триумфальной процессии Мария.

Но Рим снова нуждался в Марие. Над республикой нависла смертельная опасность, вызванная вторгшимися в римскую провинцию Галлия (на территории современной Южной Франции) германскими племенами. Бездарные консулы-полководцы положили на полях сражений с германцами около 200 000 солдат в проигранных сражениях. Поэтому Марий после триумфа сразу же вступил во второй свой консульский срок и отправился на новую войну. После этого последовали блестящие победы при Аквах Сикстиевых и при Верцеллах , в которых непобедимые кимвры и тевтоны были сокрушены, а Италия наводнена рослыми и сильными рабами-военнопленными.

Несмотря на происки римского нобилитете, римский народ по праву считал Мария единственным победителем кимвров и тевтонов, его называли также спасителем Рима и Италии.

Последний период жизни Гая Мария ознаменовался непрекращающимся военным соперничеством со своим бывшим подчиненным Суллой . После завершения Союзнической войны Рим встретился лицом к лицу с новым могучим противником. В 89 до н. э. царь Понта Митридат VI Евпатор издал приказ перебить десятки тысячи римских и италийских граждан в Малой Азии и вторгся на территорию римской провинции. Нужно было начинать войну, но в Сенате спорили, кого поставить во главе армии: Гая Мария либо его бывшего подчиненного Суллу, который набрал политический вес, а его полководческий талант грозил затмить гений стареющего Мария.

Сенат выбрал патриция Суллу, более близкого им по духу, но народное собрание, под влиянием трибунов-ставленников Мария, отменило решение сената, передав армию Гаю Марию. Узнав об этом Сулла не подчинился воле народа и убедил армию вторгнуться в Рим, что было неслыханным для того времени. Легионы Суллы легко перебили нанятых Марием гладиаторов, а сам Сулла, став необъявленным верховным правителем Республики, составил списки приговоренных к смерти, начинающихся с имени Г. Мария.

Бегство Мария в Африку избавила его от рук убийц, и пока Сулла продолжил войну с Митридатом, он вернулся в Рим, при поддержке своих сторонников. Собрав армию из рабов, которым была обещана свобода, Марий и его давние сторонники из аристократии - Цинна , Серторий и т.д. - ворвались в город, устроив в нем пятидневный террор, в ходе которого было перебито множество сторонников Суллы.

Но Марий оставался истинным римлянином и, достигнув своей цели, счел необходимым прекратить беспорядки. Поэтому, по приказу его легата Сертория, все те, кто пришел под началом Мария в Рим (около 4000 человек, в основном беглые рабы) были собраны якобы для раздачи добычи и денег, и перебиты разом все до единого. Гай Марий скончался на 70-м году жизни, так и не дождавшись возвращения своего смертельного врага, Суллы, с Митридатовой войны. Начав свой славный путь, как спаситель отечества, после своей смерти Г. Марий стал также символом террора.

Марий прославился также грандиозной военной реформой, благодаря которой Рим подчинил себе весь остальной цивилизованный мир и большую часть варварских территорий. Но реформа имела и обратный эффект: армия больше не была предана Риму, а всецело боготворила своего полководца, вынужденного выбивать для бывших неимущих граждан, а теперь всесильных легионеров, всевозможные подачки от государства. Таким образом, армия стала для амбициозных военачальников орудием власти, положившим конец существованию Республики.

Марий родился в 157 до н. э. в городе Арпинум в южной части Лация. Город был завоёван римлянами в 305 до н. э. Жители города имели римские права, но не обладали избирательным правом. Только в 188 до н. э. горожане получили право голоса. Хотя Плутарх утверждал, что отец Мария был незнатным, это маловероятно, так как Марий имел связи с римским нобилитетом, баллотировался в местное управление в Арпинуме и был связан семейными узами с элитой Арпинума. Всё указывает на то, что он родился во всаднической семье, имевшей политический вес в своём регионе.

Существует легенда, что в юности Марий нашёл орлиное гнездо с семью птенцами в нём. Так как орлы считались птицами, посвящёнными Юпитеру, верховному богу римлян, этот знак позже рассматривали, как предсказание того, что Марий семь раз достигнет консулата. Позже, будучи консулом, он постановил, что орёл должен стать символом сената и римского народа.

В 134 до н. э. Марий, по всем признакам, проходил службу в армии в Нуманции и хорошей службой заслужил внимание Корнелия Сципиона Эмилиана Нумантийского. Прибыл ли он со Сципионом Эмилианом или уже служил в деморализованной армии, которую принял Сципион, не известно. По-видимому, даже на этом раннем этапе карьеры Марий был нацелен на политическую карьеру в Риме. Он выдвинул свою кандидатуру на выборах в военные трибуны. Саллюстий сообщает, что он был неизвестен избирателям, но был поддержан всеми трибами на основании его обещаний.

Известно, что позже он выдвигал свою кандидатуру на квестуру после поражения в выборах в местное управление Арпинума. Это сложно понять. Отправление должности военного трибуна свидетельствует, что он интересовался римской политикой до квестуры. О его деятельности в период квестуры ничего не известно.

В 120 до н. э. Марий избирается на должность народного трибуна на следующий год при поддержке Квинта Цецилия Метелла, чьим клиентом он был. Метелл принадлежал к одной из наиболее могущественных семей Рима в то время, и его интерес к Марию указывает, что тот происходил не из самых низов. В течение трибуната Марий придерживался политики популяров. Он провёл закон, ограничивающий влияние богатых на выборах. В 130-х до н. э. тайное голосование для избрания магистратов, создававших законы и следивших за их соблюдением, заменило раннюю систему открытого голосования. Богачи продолжали пытаться влиять на голосование проверкой бюллетеней, и Марий провёл закон, препятствующий неправомерному влиянию на избирателей. Этот закон послужил причиной его размолвки с Метеллом, а также принёс ему репутацию мужественного человека с независимыми суждениями.

Впоследствии Марий участвует в выборах эдилов и после поражения неудачно выставляет свою кандидатуру на выборы в плебейские эдилы. (Плутарх сообщает, что два поражения произошли фактически в один день, но по техническим причинам это кажется неправдоподобным). В 116 до н. э. он победил на выборах в преторы на следующий год и сразу был обвинён в коррупции (подкуп избирателей). Марий легко отвёл обвинение и провёл небогатый событиями год в должности претора в Риме (как городской претор, претор по делам иноземцев или глава суда, вершащим тяжбы о вымогательствах). В 114 до н. э. он стал правителем Лузитании, где он участвовал в нескольких небольших военных операциях. В течение этого периода правители Испании занимали свой пост два года, так что, вероятно, Марий вернулся в Рим только в 113 до н. э..

Он не получил триумфа по возвращении, и, вероятно, не выдвигался в консулы, но женился на Юлии, тётке Юлия Цезаря. Юлии Цезари принадлежали к патрицианскому роду, но в этот период, по-видимому, не поднимались выше претуры (только однажды во II веке до н. э. - в 157 до н. э. - Юлий Цезарь был консулом). После этого брака Марий достиг некоторого политического влияния. Рождение сына, Гая Мария Младшего, относит дату свадьбы примерно на 110 до н. э..

Легат Метелла

В 109 до н. э. Квинт Цецилий Метелл получил должность консула и отправился в Нумидию на войну с Югуртой. К этому времени разрыв Мария с Цецилиями Метеллами, вызванный действиями последнего в должности народного трибуна, был предан забвению, и Марий получил должность легата при Метелле. Изначально легаты были всего лишь посланниками сената в войсках, но использовались командующими в роли нижестоящих командиров и обычно становились наиболее доверенными помощниками полководцев. По этой причине Метелл убедил сенат назначить Мария легатом, дабы тот стал его доверенным подчинённым. В «Югуртинской войне» Саллюстий не упоминает других легатов, так что можно предположить, что Марий был старшим подчинённым Метелла и его правой рукой. Таким образом, Метелл использовал военный талант Мария, в то время как Марий укреплял свои позиции перед консульскими выборами.

Консульские выборы

В 108 до н. э. Марий решил выставить свою кандидатуры на выборах в консулы. Обрадованный благоприятным предсказанием гаруспика он просил у Метелла дозволения отправится в Рим с этой целью. Метелл, якобы по дружбе, отговаривал Мария от стремлений не соответствующих его положению: «не все-де должны желать всего и Марию надо быть довольным тем, чего он достиг, - словом, пусть он и не думает добиваться от римского народа того, в чём ему по справедливости можно отказать» Саллюстий, Югуртинская война, 64]. В итоге Метелл обещал своё содействие Марию в будущем, когда он сможет добиваться консулата вместе с его сыном, которому было в то время двадцать лет. Слова эти разозлили Мария, и он стал добиваться своей цели в обход Метелла. Он заискивал перед солдатами не требуя былой дисциплины, в присутствии италийских торговцев произносил хвастливые речи о том, что может с половиной метелловских войск захватить Югурту, обвинял командующего в намеренном затягивании войны. Он побуждал всадников, солдат и торговцев в своих письмах на родину восхвалять его и осуждать Метелла. В конце концов, Метелл сдался, понимая, что неразумно иметь обиженного помощника. В Риме Марий с помощью дружественных ему плебейских трибунов набирает себе сторонников среди ремесленников и сельских жителей.

Нетрудно понять, что при таких обстоятельствах Марий триумфально был провозглашён консулом на следующий год, 107 до н. э. Он начал кампанию против Мателла, обвиняя его в медлительности. Учитывая последние неудачи римского войска в 113 до н. э. и 109 до н. э. и процветающую коррупцию среди знати ни для кого не было удивительным, что деятельный «новый человек», который поднялся по карьерной лестнице с самых низов, был избран как альтернатива инертной и продажной аристократии. Однако, у сената оставался козырь в рукаве. В соответствии с «Семпрониевым законом» о консульских провинциях сенат определяет консульские провинции на следующий год в конце текущего. Сенат решил не присваивать Нумидии статус консульской провинции и сохранить полномочия за Метеллом. Для преодоления этих трудностей Марий пошёл на уловку, которая была использована в 131 до н. э., кода разгорелся спор о том, кто должен возглавить войну против Аристоника в Азии. Тогда народный трибун провёл закон, санкционирующий выборы полководца (имелся прецедент для этой процедуры во времена Второй Пунической войны). Подобный закон был принят и в 108 до н. э. и Марий был избран полководцем на этих специальных выборах. Метелл ронял горькие слёзы, когда узнал об этом решении. По возвращении в Рим он избегал встреч с Марием. Несмотря на неудачные военные действия Метелл был удостоен триумфа и прозвища «Нумидийский» (то есть покоритель Нумидии).

Реформы

Римская армия до реформ

До последней декады II в. до н. э. требования, применявшиеся к солдатам Римской республики, были весьма строгими:

• Их состояние должно превышать 3000 сестерциев;
• Они должны были принадлежать к пятому цензорскому классу или выше;
• Они должны обеспечить себя вооружением на свои собственные деньги.

Вдобавок, Рим в период ранней республики не имел постоянной армии. Когда появлялась угроза войны, текущие консулы должны были провести набор войска из числа пригодных к призыву граждан республики. Как правило, один из консулов возглавлял это войско в битве. Само собой, не все избранные консулы были талантливыми полководцами. Например, в 113 до н. э. консул Гней Папирий Карбон проиграл битву при Норее вторгшимся племенам кимвров и тевтонов, потеряв почти 20 000 человек из 200000 армии. За этим несчастьем последовала затянувшаяся Югуртинская война, на которую был послан консул Квинт Цецилий Метелл. Метелл не потерял армию и даже выиграл несколько битв, но даже за два года не смог достичь желаемой победы. Марий, вступивший в должность консула в 107 до н. э., был назначен новым полководцем на Югуртинскую войну, но не имел войска. Войско Метелла, которым тот командовал в Африке, было передано старшему консулу Луцию Кассию Лонгину для борьбы с кимврами, вновь вторгшимися в Цизальпийскую Галлию. Марий должен был набрать новое войско для продолжения войны в Африке, но число граждан, подлежащих призыву, сильно уменьшилось в силу предыдущих военных потерь. Для того чтобы преодолеть эти трудности, Марий провел ряд реформ.

Реформы Мария

Основа марианских реформ состояла во включении римских граждан, не имеющих земли, в число подлежащих призыву. Так как большинство граждан были бедны и не могли обеспечить покупку вооружения, Марий определил порядок снабжения их оружием. Он предложил лишить солдат гражданских прав, но, с другой стороны, солдатам принадлежали все трофеи, которые они могут добыть на войне. Не имея надежды получить общественный статус другими путями, народные массы стали стекаться под знамёна Мария. Эти профессиональные солдаты зачислялись в армию на 25-летний срок.

Имея постоянную армию, Марий получил возможность стандартизовать обучение и экипировку во всех римских легионах. Тренировки и обучение продолжались в течение года, кроме тех случаев, когда имелась срочная необходимость в войске. Марий организовал легионы следующим образом. Полностью укомплектованный легион состоял из примерно 6000 человек, из которых только 5200 были солдатами. Остальные классифицировались как невоенные. Легион делился на 10 когорт из 6 центурий каждая и 10 центурий в первой когорте. Центурия состояла из 100 человек и делилась на группы по 10 человек (лат. contubernia ), которые в лагере жили и ели вместе. Центурия в сражении, на марше и в лагере действовала как боевая единица. Центурия перевозила с собой всё своё оружие, личные вещи, продовольствие и поддерживала все свои боевые единицы. Эти меры уменьшали размер обоза и делали армию более мобильной. Вскоре легионы достигли вершины физических кондиций и дисциплины, непревзойдённых в древнем мире. Это была вторая важная реформа, увеличившая военную мощь Рима.

Третья реформа, которую смог провести Марий, состояла в награждении ветеранов земельными наделами. Римские граждане, которые отслужили свой срок, получали денежный пенсион и участок земли в завоёванном регионе, в котором они вышли в отставку.

Наконец, Марий предлагал полное римское гражданство всем италийским союзникам, которые отслужат установленный срок в римской армии.

Результаты реформ

Первый и наиболее очевидный результат состоял в увеличении военной мощи армии. При угрозе войны больше не требовалось в спешке набирать войско из мирных жителей, учить их сражаться, подчиняться командам и военной дисциплине. Сам этот факт был залогом роста и успехов римской военной машины, вылившийся в продолжительную гегемонию Рима на полях сражений.

Другой выигрыш реформ заключался в основании ветеранских колоний на завоёванных территориях. Это помогало интегрировать эти регионы в единое государство и способствовало романизации местного населения, предотвращая мятежи против метрополии.

Среди отрицательных сторон реформ можно выделить то, что легионы теперь служили не столько «сенату и римскому народу», сколько полководцу, руководившему армией. Стало обыденным явлением то, что после покорения врага полководцы не слагали с себя полномочия, а, наоборот, использовали войско, верное только им, для накопления силы в своих руках. Это привело к нескольким гражданским войнам в течение следующего столетия, окончательному разрушению Республики и трансформации её в Империю.

Завершение Югуртинской войны

Оказалось, что закончить войну не так просто, как он обещал. Он прибыл к войскам в 107 до н. э. довольно поздно и в этом же и в следующем году оттеснил Югурту на юг и на запад в Мавретанию. Квестором Мария в 107 до н. э. был Луций Корнелий Сулла, выходец их патрицианскй семьи, для которой в то время наступили тяжёлые времена. Возможно Марий был недоволен назначением в помощники распущенного юнца, но Сулла на деле доказал свою компетентность. К 105 до н. э. царь Мавретании, Бокх I, который был тестем Югурты и его невольным союзником, обеспокоился приближением римлян. После того, как он получил заверение в возможности примирения с римлянами, Бокх настоял на том, чтобы Сулла совершил опасную поездку в его столицу, где он и убедил Бокха предать Югурту, который, таким образом, попал в руки Суллы. Так закончилась эта продолжительная война. Так как Марий был командующим, а Сулла был его помощником, честь в захвате Югурты принадлежала Марию, но и Сулла естественно также был отмечен. Впоследствии Сулла заявлял, что честь в окончании войны должна принадлежать ему.

Кимвры и тевтоны

Племена кимвров и тевтонов, изначально заселявшие территорию п-ова Ютландия, около 120 до н. э. снялись с насиженных мест и двинулись на юг к Дунаю. Первая встреча римлян с этими племенами произошла в 113 до н. э. в Норике. Тогда римские войска под командованием Папирия Карбона потерпели сокрушительное поражение при Норее. В 109 до н.э. кимвры и тевтоны добрались до Галлии, где нанесли поражение войскам Марка Юния Силана. Это вызвало волнение среди недавно покорённых племён южной Галлии. В 107 до н. э. консул Луций Кассий Лонгин, направленный против кимвров, был убит в битве с кланом тигуринов близ Бурдигалы. Младший офицер Гай Попилий Ленат (сын консула 132 до н. э.) спас всё что осталось от армии, отдав половину обоза и подвергнув римлян унижению, пройдя под ярмом.

В 105 до н. э. направленный в Галлию проконсул Квинт Сервилий Цепион покорил Толозу и получил богатую добычу из храмовых сокровищниц. Большая часть из них загадочно исчезла во время транспортировки в Массилию. Главнокомандующим римскими войсками в южной Галлии в то время был консул Гней Маллий Максим. Максим, как и Марий, был представителем так называемых «новых людей» в сенате, что вызывало презрение у потомственного аристократа Цепиона. В результате, Цепион отказался подчиняться, и римское войско в период опасности оказалось разобщённым.

Маллий встретил германские племена на правом берегу Роны. В то же время на левом берегу стояло войско Цепиона, но последний отказывался оказывать помощь Максиму. В конечном итоге, сенат обязал Цепиона перейти реку и соединить силы с Максимом, но, даже после этого, Цепион лишь пересёк реку, разбив лагерь на порядочном расстоянии от лагеря Максима. В итоге, 6 октября 105 до н. э. в битве при Араузионе германцы сначала обратили в бегство Цепиона, а затем захватили лагерь Максима. Так как римляне были прижаты к реке массовое бегство оказалось невозможным. Среди римлян потери составили около 70 тысяч легионеров и легковооружённых. В Италии ощущалась нехватка населения пригодного к военной службе. Дорога на Рим была открыта и лишь только решение германцев направиться в Испанию спасло Рим от осады.

Поражения в предыдущее десятилетие были достаточно тяжёлыми, но это поражение, вызванное высокомерием нобилитета и его отказом сотрудничать с «новыми людьми», было последней каплей. Недовольство родовой аристократией в народе достигло предела.

Консулат

В 105 до н. э. Марий, находясь в Африке, снова избирается консулом. Избрание заочно (лат. in absentia ) бывало достаточно редко, но не препятствовалось законом. С другой стороны, после 152 до н. э. был принят закон, устанавливающий десятилетний промежуток времени между консулатами, и есть свидетельства, что в 135 до н. э. был принят закон, запрещающий второе консульство вовсе. Несмотря на это, когда новости об опасности вторжения кимвров в Италию достигли Рима, Марий вторично был избран в консулы. Запрещающий закон был отменён, и Марий оставался консулом на протяжении пяти лет подряд (104-100 гг. до н. э.). Он вернулся в Рим 1 января 104 до н. э. и отпраздновал триумф над Югуртой, которого вели впереди процессии и. После триумфа Югурту поместили в подземную камеру Мамертинской тюрьмы, где уморили голодом.

Пока кимвры двигались в Испанию, а тевтоны кружили по Галлии, Марий получил время на подготовку своей армии. Одним из его легатов был его старый квестор, Сулла, что говорит о том, что в то время меж ними не было разногласий. В 104 до н. э. Марий становится консулом на 103 год, хотя имеет возможность действовать в ранге проконсула. Это говорит от том, что консульское звание давало неоспоримое право командовать войском и позволяло избежать различных проблем с консулами, если бы он был всего лишь проконсулом. По видимому, Марий мог не только влиять на избрание второго консула, но и напрямую определять, кто будет избран его коллегой (его выбор определялся, в основном, податливостью претендента). В 103 до н. э., когда германцы ещё были в Испании, коллега Мария (Луций Аврелий Орест, сын Гая Гракха, управлявшего Сардинией в 126-124 гг. до н. э.) умер, так что Марию пришлось вернуться в Рим, дабы присматривать за выборами и своим переизбранием на следующий срок.

Победа над кимврами и тевтонами

В 102 до н. э. кимвры вернулись из Испании в Галлию и, совместно с тевтонами намеревались вторгнуться в Италию. Тевтоны в то время находились на юге и пытались пройти в Италию по средиземноморскому побережью; кимвры решили пересечь Альпы и вторгнуться в Италию с северо-востока через перевал Бреннер; тигурины (союзное кельтское племя) пересекли Альпы с северо-запада. Это решение оказалось роковой ошибкой. Разделив свои силы, германцы надеялись сделать свои полчища более легко управляемыми, но римляне, пользуясь своими дорогами и выучкой солдат, смогли предотвратить соединение сил варваров и встретили их по отдельности.

Сначала Марий решил проблему с тевтонами, направлявшимися на Рим через провинцию Нарбонская Галлия. Он отказался дать бой в месте, предлагаемом тевтонами, и отвёл войско к Аквам Секстиевым (поселению, основанному Гаем Секстием Калевином в 124 до н. э. в 26 км. Массалии), закрывавшим дорогу на Рим. Командовавший авангардом германских воинов, Амбронс, необдуманно бросил свои силы на римские позиции, не дожидаясь основных сил, и потерял около 30000 человек убитыми. Марий укрыл в засаде 3000 легионеров, и, когда подошли основные силы тевтонов и завязалось сражение, бросил их в тыл неприятелю. В результате этого поражения, потеряв около 100000 человек, племя тевтонов было уничтожено.

Коллеге Мария, Квинту Лутацию Катулу, в 102 до н. э. удача не сопутствовала. Он не смог удержать перевал Бреннер и позволил кимврам спуститься в Цизальпийскую Галлию, а затем, сдав переправы через Пад, впустил их в Транспаданскую Галлию. В то время Марий был уже в Риме и, после избрания консулом на 101 до н. э. и празднования триумфа над тевтонами, он направился на север и объединился с Катулом. Наконец, летом 101 до н. э. в битве при Верцеллах (Верчеллах) римская дисциплина вновь одержала победу огромной силой варваров. Более 65000 варваров было убито, а остальные проданы в рабство. Тигурины оставили попытки вторгнуться в Италию и вернулись домой. Катул и Марий совместно отпраздновали триумф, но народная молва присвоила лавры победителя одному Марию. Это привело к отчуждению полководцев друг от друга и, позже, к непримиримой вражде.

Шестой консулат

В качестве награды за заслуги Марий был избран в консулы на 100 до н. э.. В этот год он в союзе с народным трибуном Апулеем Сатурнином добился принятия народным собранием закона о наделении своих ветеранов землёй на территории, отвоёванной у кимвров в Галлии. Затем, при поддержке вооружённых солдат Мария, Сатурнин проводит закон об удешевлённой раздаче хлеба. Сатурнин смог получить для себя трибунат на следующий 99 до н. э., но его сторонник, Гай Сервилий Главция, на выборах в консулы встретил соперника в лице демагога Гая Меммия, который был убит во время голосования на Марсовом поле сторонниками Сатурнина. В ответ сенат призвал консулов (Мария и Флакка) к решительным действиям для спасения государства. Приверженцы Сатурнина были разбиты сторонниками сената, а сам он спасся, запершись на Капитолии. После того как от Капитолия отвели воду он был вынужден сдаться. Пока в сенате решалась его судьба, наиболее рьяные из оптиматов забрались на крышу здания, где содержался Сатурнин, разобрали кровлю и забросали его насмерть черепицей. Вполне могло быть, что среди оптиматов был и пока что верный союзник Мария - Сулла.

Союзническая война 91-88 гг. до н. э

После отъезда Мария из города Рим ждало несколько лет относительного спокойствия. Но, в 95 до н. э., в Риме был проведён закон, изгоняющий из города всех жителей, которые не имели римского гражданства, а в 91 до н. э. был убит народный трибун Марк Ливий Друз, предложивший раздел общественной земли (лат. ager publicus ), расширение сената и распространение римского права на всех свободных жителей Италии. Это возмутило провинциалов и италийские города начали войну против Рима, которая получила название Союзнической. В этой войне Марий наравне с Суллой сражался против восставших городов.

Сулла и первая гражданская война

После окончания Союзнической войны Рим столкнулся лицом к лицу с новым могучим внешним противником. В 89 до н. э. царь Понта Митридат VI Евпатор изгнал римлян из Малой Азии и вторгся в римскую провинцию Ахея. Перед сенатом стоял выбор, кого поставить во главе армии, отправлявшейся на помощь греческим союзникам: Суллу или Мария. Выбор сената пал на Суллу, но народное собрание под влиянием трибуна Сульпиция Руфа назначило на пост командующего Мария.

Сулла отказался признать решение народного собрания законным, оставил Рим и отправился к войску, стоявшему в Ноле, которое сенат поручил ему вести против Митридата. Сулла убедил солдат не подчиняться решению народного собрания и признать его своим полководцем. Речи Суллы были успешными и легионы не подчинились представителям народного собрания. Тогда Сулла, в подчинении которого оказалось шесть легионов, направил свои войска на Рим. Это было невероятное событие, совершенно непредвиденное Марием. Никогда прежде римское войско не вступало в вечный город. Это было запрещено законом и старинными традициями.

Сулла пренебрёг законом и овладел Римом силой. Марий пытался организовать оборону города, используя гладиаторов, но это оказалось бесполезным против силы сулланских легионов. Марий оказался побеждённым и бежал из Рима. Суллой и его сторонниками в сенате были составлены т. н. проскрипционные списки, или проскрипции, приговорённых к смерти, начинавшиеся с имён Мария и Сульпиция. Часть сторонников Мария были схвачены и убиты, но сам Марий чудом сумел спастись, найдя убежище в Африке.

Полномочия Суллы на ведение войны против Митридата были подтверждены и он со своими легионами отбыл на восток. Множество римлян осудили действия Суллы. На 87 до н. э. в консулы были избраны Гней Октавий, сторонник Суллы, и Луций Корнелий Цинна, сторонник Мария.

Седьмой консулат и смерть

Пока Сулла вёл войну в Греции, в Риме начались столкновения между оптиматами, возглавляемыми Октавием, и популярами, ведомыми Цинной. Цинна был лишён звания консула. Вожди популяров были изгнаны из города, собрали своих сторонников по всей Италии и с этим войском осадили Рим. Пользуясь случаем, Марий вернулся из африканского изгнания, по дороге собирая войско из своих сторонников, а также беглых рабов, которым обещал свободу. Благодаря склокам среди защищавших Рим полководцев, войско их быстро уменьшилось за счёт дезертиров. В результате, город был сдан, а Цинна и Марий назначены консулами.

После вступления в Рим городские ворота были закрыты и начался пятидневный террор, инициированный Марием. Без суда было убито множество магистратов и рядовых граждан, которых можно было причислить к оптиматам. Через семь дней после вступления в город Марий умер. После этого, по приказу Сертория, все главные сторонники Мария (около 4000 человек, в основном беглых рабов) были собраны якобы для раздачи наград и умерщвлены все до единого, дабы прекратить беспорядки в городе.

Хронология

• 116 до н. э. - Претор
• 87 до н. э.
  • Вошёл в союз с Сульпицием, требуя себе командование в войне против Митридата.
  • Вернулся из изгнания с новой армией и с помощью Цинны овладел Римом
  • Марий с сыном бежали в Африку
  • Сулла взял Рим, оспаривая командование войском
• 114 до н. э. - Назначен правителем Лузитании
• 122 до н. э. - Квестор в Трансальпийской Галлии
• 107 до н. э. - Первый консулат
• 91 до н. э.-88 до н. э. - Возглавлял римскую армию в Союзнической войне.
• 157 до н. э. - Родился в Арпинуме
• 101 до н. э. - Успешно воевал против вторгшихся германских племен.
• 120 до н. э. - Народный трибун
• 104 до н. э.-100 до н. э. - Пять лет подряд избирался консулом
• 110 до н. э. - Женитьба на Юлии, тётке Юлия Цезаря
• 109 до н. э. - Возвратился на военную службу легатом Квинта Цецилия Метелла Нумидийского
• 86 до н. э.
  • Седьмой консулат
  • Умер в Риме 13 января
• 107 до н. э. - Отменил земельный ценз на военную службу.
• 134 до н. э. - Военный трибун

Как бы то ни было, но когда Марий стал доби­вать­ся раз­ре­ше­ния уехать, Метелл дол­го чинил ему пре­пят­ст­вия и отпу­стил толь­ко за два­дцать дней до кон­суль­ских выбо­ров. Марий про­шел длин­ный путь от лаге­ря до Ути­ки за два дня и одну ночь и перед отплы­ти­ем при­нес жерт­вы. Как гово­рят, гада­тель объ­явил Марию, буд­то боже­ство воз­ве­ща­ет ему небы­ва­лый, пре­вос­хо­дя­щий все ожида­ния успех. Обод­рен­ный этим пред­ска­за­ни­ем, он отча­лил и с попут­ным вет­ром за четы­ре дня пере­сек море. В Риме он тот­час пока­зал­ся наро­ду, с нетер­пе­ни­ем ожидав­ше­му его, и, когда один из три­бу­нов вывел его к тол­пе, он про­сил дать ему кон­суль­ство, воз­во­дя на Метел­ла мно­же­ство обви­не­ний и обе­щая захва­тить Югур­ту живым или мерт­вым. Избран­ный кон­су­лом при все­об­щем лико­ва­нии, Марий тот­час про­вел набор, вопре­ки зако­ну и обы­чаю запи­сав в вой­ско мно­го неиму­щих и рабов, кото­рых все преж­ние пол­ко­вод­цы не допус­ка­ли в леги­о­ны, дове­ряя ору­жие, слов­но некую цен­ность, толь­ко достой­ным - тем, чье иму­ще­ство как бы слу­жи­ло надеж­ным зало­гом. Но боль­ше все­го наре­ка­ний вызва­ли не дей­ст­вия Мария, а его высо­ко­мер­ные, пол­ные дер­зо­сти речи, оскорб­ляв­шие самых знат­ных рим­лян: он гово­рил, что кон­суль­ство - это тро­фей, с бою взя­тый им у изне­жен­ной зна­ти и бога­чей, или что он может похва­стать­ся перед наро­дом сво­и­ми соб­ст­вен­ны­ми рана­ми, а не памят­ни­ка­ми умер­ших и чужи­ми изо­бра­же­ни­я­ми . Неод­но­крат­но, упо­мя­нув неудач­ли­вых пол­ко­вод­цев - Бес­тию или Аль­би­на, отпрыс­ков знат­ных семейств, но людей нево­ин­ст­вен­ных и по неопыт­но­сти тер­пев­ших в Афри­ке пора­же­ния, Марий спра­ши­вал у окру­жаю­щих, неуже­ли пред­ки этих вое­на­чаль­ни­ков, заво­е­вав­шие сла­ву не знат­но­стью про­ис­хож­де­ния, а доб­ле­стью и подви­га­ми, не пред­по­чли бы иметь таких потом­ков, как он. Все это он гово­рил не ради пусто­го бахваль­ства, не с тем, чтобы пона­прас­ну вызвать нена­висть к себе сре­ди пер­вых в Риме людей: народ, при­вык­ший звон­ко­стью речей изме­рять вели­чие духа, лико­вал, слы­ша хулу сена­ту, и пре­воз­но­сил Мария, этим побуж­дая его в уго­ду про­сто­на­ро­дью не щадить луч­ших граж­дан.

30. За эту услу­гу Сатур­ни­на Марий дол­жен был закрыть гла­за на то, что тот дошел до пре­де­ла в сво­ей наг­ло­сти и при­об­рел огром­ную власть; так неза­мет­но для себя Марий при­чи­нил Риму страш­ное зло, допу­стив, чтобы три­бун, гро­зя ору­жи­ем и убий­ства­ми, откры­то стре­мил­ся к государ­ст­вен­но­му пере­во­роту и тиран­нии. Сты­дясь зна­ти и угож­дая чер­ни, Марий совер­шил совсем уже бес­чест­ный и низ­кий посту­пок. Когда ночью к нему при­шли пер­вые люди в государ­стве и ста­ли убеж­дать его рас­пра­вить­ся с Сатур­ни­ном, Марий тай­ком от них впу­стил через дру­гую дверь само­го Сатур­ни­на и, солгав, что стра­да­ет рас­строй­ст­вом желуд­ка, под этим пред­ло­гом бегал через весь дом то к одним, то к дру­го­му, под­за­до­ри­вая и под­стре­кая обе сто­ро­ны друг про­тив дру­га. Когда же и сена­то­ры, и всад­ни­ки устро­и­ли сход­ку, него­дуя про­тив мятеж­ни­ков, Марий вывел на форум воору­жен­ных вои­нов , загнал сто­рон­ни­ков Сатур­ни­на на Капи­то­лий и, пере­ре­зав водо­про­вод, взял их измо­ром: осла­бев от жаж­ды, они при­зва­ли Мария и сда­лись, полу­чив от име­ни государ­ства заве­ре­ния в лич­ной непри­кос­но­вен­но­сти. Он делал все, чтобы их спа­сти, но ничем не мог помочь, и едва они спу­сти­лись на форум, как их тот­час же уби­ли. С это­го вре­ме­ни Марий стал нена­ви­стен не толь­ко зна­ти, но и про­сто­му наро­ду, и пото­му, несмот­ря на свою гром­кую сла­ву, он, опа­са­ясь неуда­чи, даже не при­нял уча­стия в цен­зор­ских выбо­рах, допу­стив, чтобы избра­ли менее извест­ных лиц, сам же лице­мер­но гово­рил, что не хочет навле­кать на себя нена­висть мно­же­ства людей, суро­во рас­сле­дуя их жизнь и нра­вы.

31. Когда было вне­се­но пред­ло­же­ние вер­нуть Метел­ла из изгна­ния, Марий сло­вом и делом ста­рал­ся поме­шать это­му, но ниче­го не добил­ся; после того, как народ охот­но при­нял это реше­ние, он, будучи не в силах пере­не­сти воз­вра­ще­ние Метел­ла, отплыл в Кап­па­до­кию и Гала­тию под тем пред­ло­гом, что по обе­ту дол­жен при­не­сти жерт­вы Мате­ри богов, в дей­ст­ви­тель­но­сти же имея дру­гую при­чи­ну для путе­ше­ст­вия, мно­гим неиз­вест­ную. Дело в том, что Марий, по при­ро­де неспо­соб­ный к мир­ной граж­дан­ской дея­тель­но­сти и достиг­ший вели­чия бла­го­да­ря вой­нам, пола­гал, буд­то в празд­но­сти и спо­кой­ст­вии его власть и сла­ва посте­пен­но увяда­ют. Ища воз­мож­но­стей для новых подви­гов, он наде­ял­ся, что если ему удаст­ся воз­му­тить царей и под­стрек­нуть Мит­рида­та к войне, кото­рую, как все подо­зре­ва­ли, тот дав­но уже замыш­лял, то его выбе­рут пол­ко­вод­цем и он напол­нит Рим сла­вой новых три­ум­фов, а свой дом - пон­тий­ской добы­чей и цар­ски­ми богат­ства­ми. Поэто­му, хотя Мит­ридат при­нял его любез­но и почти­тель­но, Марий не смяг­чил­ся и не стал уступ­чи­вее, но ска­зал царю: « Либо поста­рай­ся нако­пить боль­ше сил, чем у рим­лян, либо мол­чи и делай, что тебе при­ка­зы­ва­ют» , - и этим поверг в страх Мит­рида­та, часто слы­шав­ше­го язык рим­лян, но впер­вые узнав­ше­го, како­ва быва­ет откро­вен­ность их речей.

32. Вер­нув­шись в Рим, Марий постро­ил дом непо­да­ле­ку от фору­ма, не желая, по его соб­ст­вен­ным сло­вам, затруд­нять даль­ней доро­гой при­хо­див­ших почтить его, а на самом деле пола­гая, что к нему при­хо­дит мень­ше наро­ду, чем к дру­гим знат­ным рим­ля­нам, лишь из-за уда­лен­но­сти его жили­ща. В дей­ст­ви­тель­но­сти же дело было не в этом. Усту­пая дру­гим в любез­ном обхож­де­нии и во вли­я­нии на дела государ­ства, Марий жил теперь в пре­не­бре­же­нии, подоб­ный орудию вой­ны во вре­мя мира. Никто из тех, кто пре­вос­хо­дил его сла­вой, не застав­лял его так стра­дать и тер­зать­ся, как Сул­ла, кото­рый при­об­рел могу­ще­ство, исполь­зуя нена­висть зна­ти к Марию, и сде­лал враж­ду с ним осно­вой сво­е­го воз­вы­ше­ния. Когда же нуми­ди­ец Бокх, объ­яв­лен­ный союз­ни­ком рим­ско­го наро­да, воз­двиг на Капи­то­лии ста­туи Победы, несу­щей тро­феи, а рядом с ними - золо­тое изо­бра­же­ние Югур­ты, переда­ва­е­мо­го им Сул­ле, Марий, уязв­лен­ный в сво­ем често­лю­бии и раз­гне­ван­ный тем, что Сул­ла при­пи­сы­ва­ет себе его подви­ги, гото­вил­ся силой сбро­сить дары Бок­ха. Сул­ла вос­про­ти­вил­ся это­му, и рас­пря уже гото­ва была вспых­нуть, но ее пре­сек­ла Союз­ни­че­ская вой­на, неожидан­но обру­шив­ша­я­ся на Рим. Самые мно­го­чис­лен­ные и воин­ст­вен­ные из ита­лий­ских наро­дов вос­ста­ли про­тив Рима и едва не низ­верг­ли его вла­ды­че­ство, ибо были силь­ны не толь­ко людь­ми и ору­жи­ем, но и талан­том пол­ко­вод­цев, кото­рые не усту­па­ли рим­ля­нам ни отва­гой, ни опыт­но­стью. 33. Эта вой­на, с ее бед­ст­ви­я­ми и пре­врат­но­стя­ми судь­бы, настоль­ко же уве­ли­чи­ла сла­ву Сул­лы, насколь­ко отня­ла ее у Мария. Ибо он стал мед­ли­те­лен в наступ­ле­нии, все­гда был полон робо­сти и коле­ба­ний, то ли пото­му, что ста­рость уга­си­ла в нем преж­ний пыл и реши­тель­ность (ему было уже боль­ше шести­де­ся­ти пяти лет), то ли пото­му, что, стра­дая болез­нью нер­вов и осла­бев телом, он, по соб­ст­вен­но­му при­зна­нию, лишь из бояз­ни позо­ра нес непо­силь­ное для него бре­мя вой­ны. И все же он одер­жал боль­шую победу , истре­бив шесть тысяч вра­же­ских вои­нов, и при этом его вой­ско было неуяз­ви­мым для вра­гов, пото­му что он остал­ся на месте, когда они окру­жи­ли его рвом, и не под­дал­ся гне­ву, когда они вызы­ва­ли его на бой и насме­ха­лись над ним. Рас­ска­зы­ва­ют, что Пом­пе­дий Силон, поль­зо­вав­ший­ся сре­ди ита­лий­цев наи­боль­шей вла­стью и вли­я­ни­ем, ска­зал ему: « Если ты вели­кий пол­ко­во­дец, Марий, вый­ди и сра­зись со мной» ; на это Марий отве­тил: « Если сам ты вели­кий пол­ко­во­дец, то заставь меня сра­зить­ся с тобой про­тив моей воли» . В дру­гой раз, когда неосмот­ри­тель­ность вра­гов созда­ла удоб­ный слу­чай напасть на них, а рим­ляне настоль­ко оро­бе­ли, что обе сто­ро­ны ста­ли отсту­пать, Марий, созвав сво­их сол­дат на сход­ку, ска­зал им: « Затруд­ня­юсь решить, кто более трус­лив - наши про­тив­ни­ки или мы: ни они не реши­лись взгля­нуть нам в спи­ну, ни мы им в заты­лок» . Одна­ко, в кон­це кон­цов, по при­чине телес­ной немо­щи и болез­ни он сло­жил с себя обя­зан­но­сти пол­ко­во­д­ца.

34. Когда вой­на в Ита­лии бли­зи­лась к кон­цу и мно­гие в Риме ста­ли искать рас­по­ло­же­ния наро­да, чтобы полу­чить коман­до­ва­ние в войне с Мит­рида­том, народ­ный три­бун Суль­пи­ций, чело­век крайне дерз­кий, совер­шен­но неожидан­но для сограж­дан вывел Мария на форум и пред­ло­жил облечь его кон­суль­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми и отпра­вить пол­ко­вод­цем про­тив Мит­рида­та. Народ разде­лил­ся: одни хоте­ли избрать Мария, дру­гие при­зы­ва­ли Сул­лу, а Мария посы­ла­ли в Байи горя­чи­ми ван­на­ми лечить тело, изну­рен­ное, как он сам гово­рил, ста­ро­стью и рев­ма­тиз­мом. Там, воз­ле Мизен, у Мария был вели­ко­леп­ный дом, пред­на­зна­чен­ный для жиз­ни куда более изне­жен­ной и рос­кош­ной, чем подо­ба­ло чело­ве­ку, про­шед­ше­му столь­ко войн и похо­дов. Рас­ска­зы­ва­ют, что Кор­не­лия купи­ла его за семь­де­сят пять тысяч, а спу­стя недол­гое вре­мя Луций Лукулл запла­тил за него два с поло­ви­ною мил­ли­о­на - так быст­ро под­ня­лась цена и воз­рос­ла страсть к рос­ко­ши. Тем не менее Марий, из често­лю­бия упря­мо не желая при­зна­вать себя ста­рым и сла­бым, еже­днев­но при­хо­дил на Поле и упраж­нял­ся вме­сте с юно­ша­ми, пока­зы­вая, как лег­ко он вла­де­ет ору­жи­ем и как креп­ко сидит в сед­ле, несмот­ря на ста­рость, сде­лав­шую его тело непо­во­рот­ли­вым, груз­ным и туч­ным. Неко­то­рым нра­вил­ся его образ дей­ст­вий, и они охот­но при­хо­ди­ли смот­реть, как често­лю­би­во состя­за­ет­ся он с моло­ды­ми, но достой­ные граж­дане при виде подоб­ных заня­тий жале­ли это­го жад­но­го до сла­вы чело­ве­ка, кото­рый, став бога­тым из бед­но­го и вели­ким из ничтож­но­го, не веда­ет, что и его сча­стью поло­жен пре­дел, не доволь­ст­ву­ет­ся созер­ца­ни­ем достиг­ну­тых благ и спо­кой­ным обла­да­ни­ем ими, но после столь­ких слав­ных три­ум­фов, на склоне лет стре­мит­ся, точ­но без­вест­ный бед­няк, в Кап­па­до­кию и к Эвк­син­ско­му Пон­ту сра­жать­ся с Архе­ла­ем и Неопто­ле­мом, сатра­па­ми Мит­рида­та. Что же каса­ет­ся оправ­да­ний Мария, утвер­ждав­ше­го, буд­то он хочет сам зака­лить и обу­чить в похо­де сына, то они каза­лись совер­шен­но неле­пы­ми.

35. Такие рас­при разди­ра­ли Рим, дав­но уже боль­ной изнут­ри, когда Марий, на общую поги­бель, нашел себе пре­вос­ход­ное орудие - дер­зость Суль­пи­ция, кото­рый вос­хи­щал­ся Сатур­ни­ном и во всем под­ра­жал ему, упре­кая лишь за нере­ши­тель­ность и мед­ли­тель­ность. Сам же Суль­пи­ций не мед­лил: окру­жив себя, слов­но тело­хра­ни­те­ля­ми, шестью­ста­ми граж­да­на­ми из всад­ни­че­ско­го сосло­вия, кото­рых он име­но­вал анти­се­на­том, он с ору­жи­ем в руках напал в Народ­ном собра­нии на кон­су­лов , и когда один из них бежал с фору­ма, мятеж­ни­ки захва­ти­ли и уби­ли его сына. Сул­ла же, за кото­рым гна­лись вра­ги, про­бе­гая мимо дома Мария, неожидан­но для всех ворвал­ся в него и скрыл­ся от про­мчав­ших­ся даль­ше пре­сле­до­ва­те­лей; рас­ска­зы­ва­ют, что сам Марий выпу­стил его невреди­мым через дру­гую дверь, и так Сул­ла про­брал­ся к вой­ску . Но Сул­ла в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях гово­рит, что не сам он при­бе­жал к Марию, а был отведен туда, чтобы обсудить поста­нов­ле­ния, кото­рые Суль­пи­ций вынуж­дал его при­нять про­тив воли: мятеж­ни­ки окру­жи­ли его с обна­жен­ны­ми меча­ми и заста­ви­ли пой­ти в дом Мария, после чего он вер­нул­ся на форум и отме­нил, как они тре­бо­ва­ли, непри­сут­ст­вен­ные дни. Вышед­ший победи­те­лем Суль­пи­ций добил­ся избра­ния Мария, кото­рый стал гото­вить­ся к похо­ду и отпра­вил двух лега­тов при­нять вой­ско у Сул­лы. Тот, воз­му­тив вои­нов (у него было боль­ше трид­ца­ти пяти тысяч тяже­ло воору­жен­ных пехо­тин­цев), повел их на Рим. А лега­тов, послан­ных Мари­ем, сол­да­ты умерт­ви­ли. Марий в Риме так­же убил мно­же­ство сто­рон­ни­ков Сул­лы и объ­явил, что даст сво­бо­ду рабам, кото­рые вый­дут сра­жать­ся за него, одна­ко, как рас­ска­зы­ва­ют, к нему при­со­еди­ни­лось все­го трое. Когда же в город ворвал­ся Сул­ла, Марий после недол­го­го сопро­тив­ле­ния был раз­гром­лен и бежал. Едва он был выбит из горо­да, все, кто был с ним, рас­се­я­лись а сам Марий с наступ­ле­ни­ем ночи добрал­ся до Соло­ния, одно­го из сво­их име­ний. Послав сына в рас­по­ло­жен­ные непо­да­ле­ку вла­де­ния сво­е­го зятя Муция за необ­хо­ди­мы­ми при­па­са­ми, он отпра­вил­ся в Остию, где один из его дру­зей, Нуме­рий, сна­рядил для него корабль, и отплыл вме­сте со сво­им пасын­ком Гра­ни­ем. А юно­ша, явив­шись во вла­де­ния Муция и соби­рая там все необ­хо­ди­мое, не избе­жал встре­чи с вра­гом, ибо, дви­жи­мые подо­зре­ни­ем, они на рас­све­те при­сла­ли туда всад­ни­ков. Одна­ко упра­ви­тель име­ния, изда­ли увидев их, спря­тал Мария-млад­ше­го в теле­ге, гру­жен­ной боба­ми, и, запряг­ши в нее быков, выехал навстре­чу всад­ни­кам и погнал повоз­ку в город. Так Марий был достав­лен в дом сво­ей жены, откуда, взяв все необ­хо­ди­мое, он ночью добрал­ся до моря и, сев на корабль, плыв­ший в Афри­ку, пере­пра­вил­ся туда.

36. Меж­ду тем Марий-стар­ший плыл с попут­ным вет­ром вдоль бере­гов Ита­лии, при­чем, боясь одно­го из сво­их вра­гов - неко­е­го Геми­ния, тарра­цин­ско­го граж­да­ни­на, он про­сил мат­ро­сов не захо­дить в Тарра­ци­ну. Те охот­но пови­но­ва­лись бы ему, но ветер пере­ме­нил­ся и подул с моря, под­няв боль­шие вол­ны, так что, каза­лось, корабль не выдер­жит бури, и сам Марий чув­ст­во­вал себя пло­хо, стра­дая мор­ской болез­нью. С трудом достиг­ли они суши воз­ле Цир­цей; буря ста­но­ви­лась силь­нее, съест­ные при­па­сы ста­ли под­хо­дить к кон­цу, мат­ро­сы без цели бро­ди­ли по бере­гу и, как все­гда быва­ет в боль­ших затруд­не­ни­ях, спе­ша уйти от уже постиг­ших их бед, как от самых тяже­лых, воз­ла­га­ли надеж­ды на неве­до­мое буду­щее. А ведь им была враж­деб­на зем­ля, враж­деб­но и море, страш­но было встре­тить­ся с людь­ми, но страш­но и не встре­тить­ся - из-за нуж­ды в самом необ­хо­ди­мом. Вече­ром им попа­лось навстре­чу несколь­ко пас­ту­хов, кото­рые ниче­го не мог­ли им дать, но, узнав Мария, сооб­щи­ли, что совсем недав­но виде­ли на этом месте мно­же­ство разыс­ки­вав­ших его всад­ни­ков и сове­то­ва­ли ему поско­рее бежать. Одна­ко спут­ни­ки Мария совсем осла­бе­ли от голо­да, он очу­тил­ся в без­вы­ход­ном поло­же­нии, и вот, свер­нув с доро­ги, он зашел поглуб­же в лес и кое-как про­вел там ночь. На сле­ду­ю­щий день, гони­мый нуж­дой, еще раз напряг­ши свои силы, преж­де чем они совсем иссяк­нут, он вышел на берег и, обо­д­ряя сво­их спут­ни­ков, убеж­дал их не терять послед­ней надеж­ды, кото­рую он сам хра­нит, веря дав­не­му пред­ска­за­нию. Ибо еще совсем моло­дым чело­ве­ком, живя в деревне, он одна­жды полою пла­ща под­хва­тил падаю­щее орли­ное гнездо с семью птен­ца­ми, и когда роди­те­ли, увидев это, уди­ви­лись и обра­ти­лись к гада­те­лям, те отве­ча­ли, что он станет слав­ней­шим из смерт­ных и непре­мен­но семь раз полу­чит выс­шую власть. Одни утвер­жда­ют, что такой слу­чай дей­ст­ви­тель­но про­изо­шел с Мари­ем, дру­гие - что вся эта исто­рия совер­шен­но бас­но­слов­на, а запи­са­ли ее, пове­рив Марию, люди, кото­рые в тот день или поз­же, во вре­мя его изгна­ния, слы­ша­ли ее. Дело в том, что орел про­из­во­дит на свет не более двух птен­цов; поэто­му и Мусей солгал, гово­рят они, напи­сав, что орел три яйца кла­дет, выси­жи­ва­ет двух птен­цов, пита­ет одно­го. Одна­ко все схо­дят­ся на том, что во вре­мя бег­ства в самых труд­ных поло­же­ни­ях Марий часто гово­рил, что достигнет седь­мо­го кон­суль­ства.

37. Не дое­хав все­го два­дца­ти ста­ди­ев до ита­лий­ско­го горо­да Мин­тур­ны, они заме­ти­ли, что за ними гонит­ся отряд всад­ни­ков, а по морю, к сча­стью, плы­вут два гру­зо­вых суд­на. Бег­ле­цы что было мочи рину­лись к морю, бро­си­лись в воду и под­плы­ли к кораб­лям. Гра­ний взо­брал­ся на один из них и был достав­лен на рас­по­ло­жен­ный напро­тив ост­ров, име­ну­е­мый Эна­ри­ей, а само­го Мария, груз­но­го и непо­во­рот­ли­во­го, двое рабов с трудом под­дер­жи­ва­ли на поверх­но­сти моря и под­ня­ли на дру­гой корабль. Тем вре­ме­нем всад­ни­ки достиг­ли бере­га и потре­бо­ва­ли, чтобы море­хо­ды либо при­ста­ли, либо сбро­си­ли Мария в воду и плы­ли куда угод­но. Марий при­нял­ся со сле­за­ми молить судо­вла­дель­цев, и те, хотя и коле­ба­лись неко­то­рое вре­мя, не зная, к чему скло­нить­ся, все же отве­ти­ли всад­ни­кам, что не выда­дут его. Когда всад­ни­ки в гне­ве уда­ли­лись, судо­вла­дель­цы тот­час пере­ме­ни­ли реше­ние, напра­ви­лись к зем­ле и, бро­сив якорь воз­ле боло­ти­сто­го устья реки Лирис, пред­ло­жи­ли Марию вый­ти на сушу, чтобы под­кре­пить­ся там пищей и дать покой изну­рен­но­му телу, пока не поду­ет попут­ный ветер, - поду­ет же он тогда, когда ветер с моря в обыч­ный час уля­жет­ся, а ток возду­ха, испус­ка­е­мый боло­том, станет доста­точ­но силь­ным. Марий, пове­рив им, так и посту­пил, мат­ро­сы выса­ди­ли его на сушу, и он лег на тра­ву, не подо­зре­вая, что его ждет. А море­хо­ды поско­рее взо­шли на корабль, под­ня­ли якорь и бежа­ли, пола­гая, что выдать Мария бес­чест­но, а спа­сать его опас­но. Все­ми поки­ну­тый, оди­но­кий, Марий дол­гое вре­мя без­молв­но лежал на бере­гу, потом едва-едва под­нял­ся и с трудом побрел по без­до­ро­жью. Пере­брав­шись через глу­бо­кие топи и рвы, пол­ные водой и гря­зью, он набрел на хижи­ну ста­ро­го рыба­ка; столк­нув­шись с ним, Марий стал молить его помочь и спа­сти чело­ве­ка, кото­рый, если теперь ему удаст­ся скрыть­ся, воздаст бла­го­дар­но­стью, пре­вос­хо­дя­щей все ожида­ния. Ста­рик, то ли рань­ше встре­чав­ший Мария, то ли по виду при­знав­ший в нем чело­ве­ка неза­у­ряд­но­го, ска­зал, что если гость нуж­да­ет­ся в отды­хе, то ему подой­дет и этот шалаш, если же он ски­та­ет­ся, спа­са­ясь бег­ст­вом, то мож­но скрыть его в более без­опас­ном месте. Об этом Марий и попро­сил его, и ста­рик, отведя его в боло­то, велел спря­тать­ся в тес­ной пеще­ре непо­да­ле­ку от реки, а сам собрал и набро­сал свер­ху трост­ни­ка, лег­ких трав и веток, под кото­ры­ми Марий мог лежать без вся­ко­го вреда. 38. Спу­стя недол­гое вре­мя к нему донес­лись со сто­ро­ны хижи­ны шум и кри­ки. Геми­ний из Тарра­ци­ны разо­слал мно­же­ство людей в пого­ню за Мари­ем, неко­то­рые из них, слу­чай­но ока­зав­шись воз­ле хижи­ны, ста­ли пугать ста­ри­ка и кри­чать, что он при­нял и укрыл вра­га рим­ско­го наро­да. Тогда Марий под­нял­ся, раздел­ся и бро­сил­ся в густую, или­стую воду болота. Но и это не помог­ло ему скрыть­ся: пре­сле­до­ва­те­ли выта­щи­ли его из топи и, как он был, голо­го, покры­то­го гря­зью отве­ли в Мин­тур­ны и переда­ли вла­стям. По горо­дам уже объ­яви­ли, что над­ле­жит всем наро­дом искать Мария, а изло­вив, убить. И все же вла­сти реши­ли спер­ва посо­ве­щать­ся, а Мария поме­сти­ли в дом некой Фан­нии, жен­щи­ны, у кото­рой, каза­лось, дав­но уже были при­чи­ны отно­сить­ся к нему враж­деб­но. Дело в том, что Фан­ния, раз­ведясь со сво­им мужем Тин­ни­ем, потре­бо­ва­ла воз­вра­та при­да­но­го, весь­ма бога­то­го, он же обви­нил ее в пре­лю­бо­де­я­нии . Судьей был Марий во вре­мя сво­е­го шесто­го кон­суль­ства. Когда после раз­бо­ра дела ста­ло ясно, что Фан­ния вела жизнь рас­пут­ную, а муж, хотя и знал об этом, все же взял ее в жены и дол­го жил с ней в бра­ке, Марий осудил обо­их: Тин­нию он велел вер­нуть при­да­ное, а жен­щи­ну в знак бес­че­стия при­го­во­рил к штра­фу в четы­ре мед­ных моне­ты . Несмот­ря на это, Фан­ния не выка­за­ла обыч­ных чувств оскорб­лен­ной жен­щи­ны, но, едва увидев Мария, дале­кая от вся­ко­го зло­па­мят­ства, помог­ла ему, насколь­ко это было в ее силах, и обо­д­ри­ла его. А он побла­го­да­рил ее и ска­зал, что не теря­ет муже­ства, ибо ему было хоро­шее пред­зна­ме­но­ва­ние: когда его вели к дому Фан­нии и уже отво­ри­ли ворота, со дво­ра выбе­жал, чтобы напить­ся из про­те­кав­ше­го побли­зо­сти источ­ни­ка, осел, кото­рый весе­ло и лука­во взгля­нув на Мария, спер­ва оста­но­вил­ся про­тив него, потом прон­зи­тель­но закри­чал и запры­гал от радо­сти. Из это­го Марий заклю­чил, что боже­ство ука­зы­ва­ет ему на спа­се­ние, кото­рое при­дет ско­рее с моря, чем с суши, ибо осел, не при­тро­нув­шись к сухо­му кор­му, побе­жал пря­мо к воде. Побе­седо­вав так с Фан­ни­ей, Марий лег отдох­нуть, велев при­крыть две­ри дома.

39. Посо­ве­щав­шись, долж­ност­ные лица и чле­ны сове­та Мин­турн реши­ли немед­ля умерт­вить Мария. Одна­ко никто из граж­дан не хотел взять это на себя, лишь один сол­дат кон­ни­цы, родом галл или кимвр (исто­ри­ки сооб­ща­ют и то и дру­гое), вошел к нему с мечом. В той части дома, где лежал Марий, было мало све­та, и в полу­тьме сол­да­ту пока­за­лось, буд­то гла­за Мария горят ярким огнем, а из густой тени его оклик­нул гром­кий голос: « Неуже­ли ты дерз­нешь убить Гая Мария?» Вар­вар тот­час убе­жал, бро­сив по пути меч, и в две­рях заво­пил: « Я не могу убить Гая Мария!» Всех граж­дан обу­ял ужас, ему на сме­ну при­шли жалость и рас­ка­я­ние в без­за­кон­ном реше­нии, кото­рое они при­ня­ли, поза­быв о бла­го­дар­но­сти спа­си­те­лю Ита­лии, не помочь кото­ро­му - тяж­кое пре­ступ­ле­ние. « Пусть бег­лец идет куда угод­но и в дру­гом месте пре­тер­пит все, что ему суж­де­но. А мы долж­ны молить­ся, чтобы боги не пока­ра­ли нас за то, что мы изго­ня­ем из горо­да Мария, наго­го и пре­сле­ду­е­мо­го» . С таки­ми мыс­ля­ми все долж­ност­ные лица вме­сте вошли к Марию и, окру­жив его, отве­ли к морю. Хотя каж­дый готов был чем-нибудь услу­жить ему и все очень спе­ши­ли, по пути все же вышла задерж­ка. Дело в том, что доро­гу к морю пре­граж­да­ла посвя­щен­ная Мари­ке роща, кото­рую там чти­ли, как свя­ты­ню, и забо­ти­лись, чтобы ничто вне­сен­ное в нее не выно­си­лось обрат­но. Чтобы обой­ти ее кру­гом, нуж­но было потра­тить мно­го вре­ме­ни, и тогда один из ста­рей­ших про­во­жа­тых вскри­чал, что ни одна доро­га не запо­вед­на, если по ней идет к спа­се­нию Марий, пер­вым взял на пле­чи часть покла­жи, кото­рую нес­ли на корабль, и про­шел через рощу. 40. Доб­рая воля спут­ни­ков помог­ла быст­ро собрать все необ­хо­ди­мое, некий Белей пре­до­ста­вил Марию суд­но, а потом, изо­бра­зив все эти собы­тия на кар­тине, посвя­тил ее в храм.

Взой­дя на корабль, Марий отча­лил и, по счаст­ли­вой слу­чай­но­сти, попут­ный ветер при­вел его на ост­ров Эна­рию, где он нашел Гра­ния и осталь­ных дру­зей, с кото­ры­ми отплыл в Афри­ку. Из-за недо­стат­ка воды Марий со спут­ни­ка­ми вынуж­ден был при­стать в Сици­лии близ Эри­ка. Эти места охра­ня­лись рим­ским кве­сто­ром, кото­рый едва не захва­тил выса­див­ше­го­ся на берег Мария и убил шест­на­дцать чело­век, послан­ных им за водой. Марий поско­рее отча­лил и пере­пра­вил­ся на ост­ров Менинг, где впер­вые узнал, что его сын спас­ся вме­сте с Цете­гом и теперь дер­жит путь к Гием­пса­лу, царю нуми­дий­цев, про­сить у него помо­щи. Обод­рен­ный эти­ми изве­сти­я­ми, Марий отва­жил­ся пере­плыть с ост­ро­ва на Кар­фа­ген­скую зем­лю. Намест­ни­ком Афри­ки был тогда быв­ший пре­тор Секс­ти­лий, чело­век, кото­ро­му Марий не сде­лал ни зла, ни добра и от кото­ро­го ожидал сочув­ст­вия и под­держ­ки. Одна­ко, едва Марий с немно­ги­ми спут­ни­ка­ми сошел на берег, его встре­тил посла­нец намест­ни­ка и ска­зал: « Пре­тор Секс­ти­лий запре­ща­ет тебе, Марий, выса­жи­вать­ся в Афри­ке, а ина­че он встанет на защи­ту поста­нов­ле­ний сена­та и посту­пит с тобой, как с вра­гом рим­ско­го наро­да» . Услы­шав это, Марий был так удру­чен и опе­ча­лен, что не мог вымол­вить ни сло­ва и дол­го мол­чал, мрач­но глядя на вест­ни­ка. Когда же тот спро­сил, что передать пре­то­ру, Марий отве­тил с гром­ким сто­ном: « Воз­ве­сти ему, что ты видел, как изгнан­ник Марий сидит на раз­ва­ли­нах Кар­фа­ге­на» . Так в назида­ние намест­ни­ку он удач­но срав­нил участь это­го горо­да с пре­врат­но­стя­ми сво­ей судь­бы.

Меж­ду тем Гием­псал, царь нуми­дий­ский, не зная, на что решить­ся, с поче­том при­нял Мария-млад­ше­го и его спут­ни­ков, но вся­кий раз, как они соби­ра­лись уез­жать, удер­жи­вал их под каким-либо пред­ло­гом, и было ясно, что все эти отсроч­ки нуж­ны ему для недоб­ро­го дела. Одна­ко на помощь при­шел слу­чай. Марий-млад­ший был очень кра­сив, и одну из цар­ских налож­ниц весь­ма огор­ча­ла его неза­слу­жен­но тяж­кая судь­ба; эта жалость яви­лась нача­лом и при­чи­ной люб­ви. Марий спер­ва отверг влюб­лен­ную, но потом, видя, что дру­го­го пути к бег­ству нет и что влюб­лен­ной дви­жет чув­ство более глу­бо­кое, чем бес­стыд­ная жаж­да наслаж­де­ний, он при­нял ее любовь и с помо­щью этой жен­щи­ны бежал вме­сте с дру­зья­ми и при­был к отцу. После пер­вых при­вет­ст­вий оба пошли вдоль моря и увиде­ли деру­щих­ся скор­пи­о­нов, и Марию это пока­за­лось дур­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем. Тот­час же взой­дя на рыба­чье суд­но, они пере­пра­ви­лись на Кер­ки­ну, ост­ров, лежа­щий вбли­зи мате­ри­ка, и едва успе­ли отча­лить, как увиде­ли всад­ни­ков, послан­ных царем вдо­гон­ку и явив­ших­ся на то место, с кото­ро­го они толь­ко что отплы­ли. Так Марий избег еще одной опас­но­сти, ничуть не мень­шей, чем все про­чие.

41. Из Ита­лии ста­ли дохо­дить слу­хи, что Сул­ла отпра­вил­ся из Рима в Бео­тию вое­вать с пол­ко­во­д­ца­ми Мит­рида­та, а меж­ду кон­су­ла­ми пошли раздо­ры, окон­чив­ши­е­ся воору­жен­ной борь­бой. В бит­ве Окта­вий одер­жал верх и изгнал Цин­ну, стре­мив­ше­го­ся к тиран­нии, и вме­сто него поста­вил кон­су­лом Кор­не­лия Меру­лу; Цин­на же тот­час пошел на них вой­ной, набрав вой­ско в Ита­лии. Марий, узнав об этом, решил немед­лен­но плыть на роди­ну. Взяв из Афри­ки неболь­шое чис­ло мав­ри­тан­ских всад­ни­ков, а так­же бег­ле­цов, явив­ших­ся к нему из Ита­лии (тех и дру­гих вме­сте было не более тыся­чи), Марий отплыл и при­был в этрус­ский город Тела­мон, где объ­явил, что даст сво­бо­ду рабам, а так­же убедил при­со­еди­нить­ся к нему самых моло­дых и креп­ких из сво­бод­ных пас­ту­хов и зем­ледель­цев, кото­рые сбе­жа­лись к морю, при­вле­чен­ные его сла­вой. Так за несколь­ко дней он собрал боль­шой отряд, кото­рым запол­нил сорок кораб­лей. Зная, что Окта­вий - чело­век бла­го­род­ный, желаю­щий пра­вить закон­ным обра­зом, а Цин­на нахо­дит­ся у Сул­лы под подо­зре­ни­ем и настро­ен враж­деб­но к уста­нов­лен­ным им поряд­кам, Марий решил при­со­еди­нить­ся с вой­ском к Цинне и послал изве­стие, что готов под­чи­нять­ся ему, как кон­су­лу. Цин­на согла­сил­ся и, назна­чив Мария про­кон­су­лом, отпра­вил ему фас­ции и про­чие зна­ки вла­сти, но Марий заявил, что в его уча­сти не подо­ба­ет при­ни­мать их, и, оде­тый в гряз­ное пла­тье, не стри­жен­ный со дня изгна­ния, он, несмот­ря на свои семь­де­сят с лиш­ним лет, пеш­ком отпра­вил­ся к Цинне, желая вызвать состра­да­ние. Но к жало­сти при­ме­ши­вал­ся ужас, кото­рый он все­гда вну­шал сво­им видом: и в уни­же­нии вид­но было, что дух его не толь­ко не слом­лен, но еще более оже­сто­чен пере­ме­ной судь­бы. 42. Поздо­ро­вав­шись с Цин­ной и обра­тив­шись с при­вет­ст­ви­ем к сол­да­там, Марий немед­ля взял­ся за дело, и все сра­зу же пошло по-ино­му.

Преж­де все­го его кораб­ли отре­за­ли под­воз хле­ба и, гра­бя куп­цов, он сде­лал­ся хозя­и­ном всех това­ров. Затем он напал с моря на при­бреж­ные горо­да и захва­тил их. Нако­нец, с помо­щью пре­да­тель­ства он взял самоё Остию, раз­гра­бил ее, убив мно­же­ство людей, а затем пере­го­ро­дил мостом Тибр и пол­но­стью отре­зал путь тем, кто вез с моря при­па­сы для его вра­гов. После это­го он подо­шел с вой­ском к Риму и занял холм, име­ну­е­мый Яни­ку­лом. Окта­вий вредил делу не столь­ко сво­ей неопыт­но­стью, сколь­ко стрем­ле­ни­ем все­гда соблюдать закон­ность, ради кото­рой он упус­кал все, что мог­ло при­не­сти поль­зу: напри­мер, мно­гие сове­то­ва­ли ему при­звать рабов, пообе­щав им сво­бо­ду, но он отка­зал­ся, заявив, что не отдаст рабам роди­ну, доступ в кото­рую во имя защи­ты зако­нов он воз­бра­ня­ет Гаю Марию. Когда в Рим при­был Метелл, сын Метел­ла, быв­ше­го пол­ко­вод­цем в Афри­ке и изгнан­но­го по вине Мария, все реши­ли, что он более спо­со­бен воз­гла­вить вой­ско, чем Окта­вий, и сол­да­ты, бро­сив Окта­вия, при­шли к нему, моля взять власть и спа­сти город и уве­ряя, что под нача­лом чело­ве­ка опыт­но­го и дея­тель­но­го они будут хоро­шо сра­жать­ся и одер­жат победу. Когда же Метелл, него­дуя, при­ка­зал им воз­вра­тить­ся к кон­су­лу, они ушли к вра­гу. И Метелл, отча­яв­шись в судь­бе Рима, так­же уда­лил­ся. А Окта­вия какие-то хал­дей­ские про­ри­ца­те­ли, гада­те­ли по сивил­ли­ным кни­гам и жре­цы убеди­ли, что все будет хоро­шо, и удер­жа­ли в горо­де. Вооб­ще, кажет­ся, этот чело­век, во всех делах пре­вос­хо­див­ший бла­го­ра­зу­ми­ем про­чих рим­лян, не запят­нав­ший досто­ин­ство кон­суль­ской вла­сти бла­го­склон­но­стью к льсте­цам, вер­ный зако­нам и нра­вам пред­ков, кото­рые он соблюдал неукос­ни­тель­но, слов­но непре­ре­ка­е­мые пра­ви­ла, этот чело­век питал осо­бую сла­бость к гада­нию и боль­ше вре­ме­ни про­во­дил с шар­ла­та­на­ми и про­ри­ца­те­ля­ми, чем с людь­ми государ­ст­вен­ны­ми или пол­ко­во­д­ца­ми. Еще преж­де, чем Марий взял город, выслан­ные им впе­ред сол­да­ты ста­щи­ли кон­су­ла с воз­вы­ше­ния для ора­то­ров и зако­ло­ли; при этом, как рас­ска­зы­ва­ют, за пазу­хой у уби­то­го нашли хал­дей­ский горо­скоп. И вот что кажет­ся весь­ма стран­ным: оба зна­ме­ни­тых мужа были при­вер­же­ны к гада­нию, но Марию это при­нес­ло спа­се­ние, а Окта­вию - гибель.

43. При таком поло­же­нии дел собрав­ший­ся сенат отпра­вил к Марию и Цинне послов про­сить их вой­ти в город и поща­дить граж­дан. Цин­на, кото­рый как кон­сул при­нял послов, сидя на долж­ност­ном крес­ле, дал им мило­сти­вые отве­ты, но Марий, сто­яв­ший рядом с креслом, не про­ро­нил ни зву­ка, суро­вым выра­же­ни­ем лица и мрач­ным взглядом давая понять, что ско­ро напол­нит город рез­нею. Когда же их вой­ска под­ня­лись с места и дви­ну­лись на город, Цин­на, окру­жен­ный тело­хра­ни­те­ля­ми, вошел в Рим, а Марий оста­но­вил­ся перед ворота­ми и, при­кры­вая гнев иро­ни­ей, заявил, что он, мол, изгнан­ник и закон запре­ща­ет ему воз­врат на роди­ну, а если кто-нибудь нуж­да­ет­ся в его при­сут­ст­вии, то нуж­но новым поста­нов­ле­ни­ем отме­нить преж­нее, изгнав­шее его. Так он мед­лил, слов­но послуш­ный зако­нам граж­да­нин или слов­но ему пред­сто­я­ло вой­ти в сво­бод­ный город. Народ созва­ли на форум, но не успе­ли три или четы­ре три­бы подать голо­са, как Марий, отбро­сив при­твор­ство и все речи об изгна­нии, дви­нул­ся в город в сопро­вож­де­нии отбор­ной стра­жи из пре­дан­ных ему рабов, кото­рых он назы­вал « бар­ди­е­я­ми» . Мно­гих они уби­ли по при­ка­зу или по зна­ку Мария, а Анха­рия, сена­то­ра и быв­ше­го пре­то­ра, пова­ли­ли наземь и прон­зи­ли меча­ми толь­ко пото­му, что Марий при встре­че не отве­тил на его при­вет­ст­вие. С тех пор это ста­ло слу­жить как бы услов­ным зна­ком: всех, кому Марий не отве­чал на при­вет­ст­вие, уби­ва­ли пря­мо на ули­цах, так что даже дру­зья, под­хо­див­шие к Марию, чтобы поздо­ро­вать­ся с ним, были пол­ны смя­те­ния и стра­ха. Когда мно­же­ство граж­дан было пере­би­то, Цин­на насы­тил­ся рез­ней и смяг­чил­ся, но Марий, с каж­дым днем все боль­ше рас­па­ля­ясь гне­вом и жаж­дой кро­ви, напа­дал на всех, про­тив кого питал хоть какое-нибудь подо­зре­ние. Все ули­цы, весь город кише­ли пре­сле­до­ва­те­ля­ми, охо­тив­ши­ми­ся за теми, кто убе­гал или скры­вал­ся. В это вре­мя ста­ло ясно, что в пре­врат­но­стях судь­бы нель­зя пола­гать­ся на узы друж­бы или госте­при­им­ства: ведь лишь немно­гие не выда­ва­ли пала­чам дру­зей, искав­ших у них убе­жи­ща. Пото­му достой­ны удив­ле­ния и вос­хи­ще­ния рабы Кор­ну­та, кото­рые спря­та­ли сво­е­го гос­по­ди­на дома, а потом, пове­сив за шею одно­го из мно­го­чис­лен­ных мерт­ве­цов и надев ему на палец пер­стень, пока­за­ли его тело­хра­ни­те­лям Мария и после это­го пыш­но похо­ро­ни­ли, слов­но сво­е­го гос­по­ди­на. Никто не запо­до­зрил обма­на, и Кор­нут был тай­ком пере­ве­зен раба­ми в Гал­лию.

44. Бла­го­род­но­го дру­га нашел и ора­тор Марк Анто­ний, но все же злая судь­ба настиг­ла его. Друг этот был чело­век про­стой и бед­ный; дру­же­люб­но при­ни­мая одно­го из пер­вых рим­лян и пот­чуя его тем, что было в доме, он послал раба в бли­жай­шую лавоч­ку за вином. Когда раб стал забот­ли­во про­бо­вать куп­лен­ное и тре­бо­вать вина получ­ше, тор­го­вец спро­сил, поче­му это он поку­па­ет не моло­дое и про­стое вино, как обыч­но, а более изыс­кан­ное и доро­гое. Тот отве­чал ему пря­мо, как близ­ко­му зна­ком­цу, что хозя­ин уго­ща­ет Мар­ка Анто­ния, кото­рый пря­чет­ся у него. Тор­го­вец, чело­век нече­сти­вый и гнус­ный, едва раб ушел, поспе­шил к Марию и, введен­ный в покой, где в это вре­мя пиро­вал Марий, пообе­щал выдать Анто­ния. Рас­ска­зы­ва­ют, что Марий, услы­шав это, гром­ко закри­чал, захло­пал в ладо­ши от радо­сти и чуть было сам не вско­чил из-за сто­ла и не побе­жал к ука­зан­но­му месту, одна­ко дру­зья удер­жа­ли его, и тогда он послал Анния с сол­да­та­ми, при­ка­зав им поско­рее при­не­сти голо­ву Анто­ния. Анний остал­ся у две­рей, а сол­да­ты по лест­ни­цам влез­ли в дом и, увидев Анто­ния, ста­ли вытал­ки­вать один дру­го­го впе­ред и побуж­дать друг дру­га убить его. И, как вид­но, в речах это­го чело­ве­ка было такое оба­я­ние и пре­лесть, что, когда он заго­во­рил, моля поща­дить его, ни один из сол­дат уже не смел не толь­ко при­бли­зить­ся, но хотя бы под­нять гла­за, и все сто­я­ли, поту­пив взо­ры, и пла­ка­ли. Удив­лен­ный задерж­кой, Анний под­нял­ся в дом и, увидев, что Анто­ний дер­жит речь, а сол­да­ты слу­ша­ют, сму­щен­ные и взвол­но­ван­ные, обру­гал их, под­бе­жал к ора­то­ру и отру­бил ему голо­ву.

А Лута­ций Катул, кото­рый был кол­ле­гой Мария по кон­суль­ству и вме­сте с ним полу­чил три­умф за победу над ким­вра­ми, после того как Марий отве­тил про­сив­шим и молив­шим за него: « Он дол­жен уме­реть» , - запер­ся у себя в доме, зажег угли и задох­нул­ся в дыму.

При виде раз­бро­сан­ных по ули­цам и попи­ра­е­мых нога­ми обез­глав­лен­ных тру­пов никто уже не испы­ты­вал жало­сти, но лишь страх и тре­пет. Боль­ше все­го народ удру­ча­ли бес­чин­ства бар­ди­е­ев. Они уби­ва­ли хозя­ев в их домах, бес­че­сти­ли детей и наси­ло­ва­ли жен, и до тех пор не уда­ва­лось поло­жить конец гра­бе­жам и убий­ствам, пока Цин­на и Сер­то­рий, сго­во­рив­шись, не напа­ли со сво­и­ми сто­рон­ни­ка­ми на лагерь бар­ди­е­ев и, захва­тив их во вре­мя сна, всех пере­би­ли.

45. Меж­ду тем, слов­но пере­ме­нил­ся ветер, ото­всюду ста­ли при­хо­дить изве­стия, что Сул­ла, завер­шив вой­ну с Мит­рида­том и отво­е­вав про­вин­ции, плы­вет с боль­шим вой­ском на Рим. Это на крат­кое вре­мя оста­но­ви­ло насиль­ни­ков, пола­гав­ших, что вой­на вот-вот при­бли­зит­ся к ним, и дало граж­да­нам передыш­ку в их неска­зан­ных бедах. Марий был в седь­мой раз избран кон­су­лом и, едва всту­пив в долж­ность, в январ­ские кален­ды - это пер­вый день года - сбро­сил со ска­лы неко­е­го Секс­та Лици­ния; все сочли это гроз­ным пред­ве­стьем навис­ших над горо­дом и граж­да­на­ми бед. Сам Марий, изну­рен­ный труда­ми, обре­ме­нен­ный забота­ми, был уже слаб; его душа тре­пе­та­ла при мыс­ли о новой войне и новых сра­же­ни­ях, весь ужас и тягость кото­рых он знал по опы­ту. Думал он и о том, что не Окта­вий и Меру­ла, пред­во­ди­те­ли нестрой­ных толп мятеж­но­го сбро­да, гро­зят ему, а насту­па­ет сам Сул­ла, когда-то изгнав­ший его из отчиз­ны, а теперь оттес­нив­ший Мит­рида­та к Пон­ту Эвк­син­ско­му. Перед его гла­за­ми вста­ва­ли дол­гие стран­ст­вия, опас­но­сти, пре­сле­до­ва­ния, гнав­шие его по зем­ле и по морю, и, слом­лен­ный эти­ми мыс­ля­ми, он впал в отча­я­ние. Его одоле­ва­ли ноч­ные стра­хи и кош­ма­ры, ему каза­лось, что он непре­рыв­но слы­шит голос, твер­дя­щий:

Боль­ше все­го стра­шась бес­сон­ни­цы, Марий пре­дал­ся непри­стой­но­му в его воз­расте пьян­ству, желая таким спо­со­бом при­звать сон, избав­ля­ю­щий от забот. Нако­нец с моря при­был вест­ник, и новые стра­хи, отяг­чив­шие его ужас перед гряду­щим и отвра­ще­ние к насто­я­ще­му, яви­лись послед­ней кап­лей, пере­пол­нив­шей чашу. У него нача­лось коло­тье в боку, как сооб­ща­ет фило­соф Посидо­ний, утвер­ждаю­щий, что сам наве­щал Мария и беседо­вал с ним, уже боль­ным, о делах сво­е­го посоль­ства . А некий Гай Пизон, исто­рик, сооб­ща­ет, что Марий, после обеда, гуляя с дру­зья­ми, стал пере­чис­лять свои подви­ги с само­го нача­ла и рас­ска­зы­вать обо всех счаст­ли­вых и несчаст­ли­вых пере­ме­нах в сво­ей уча­сти и при этом ска­зал, что нера­зум­но и даль­ше верить в уда­чу, а потом, попро­щав­шись со все­ми, лег и, про­ле­жав не под­ни­ма­ясь семь дней, умер. Неко­то­рые рас­ска­зы­ва­ют, что во вре­мя болез­ни обна­ру­жи­лось все его често­лю­бие, кото­рое при­ве­ло к неле­пой мании: ему чуди­лось, буд­то он послан вое­на­чаль­ни­ком на вой­ну с Мит­рида­том, и пото­му он про­де­лы­вал вся­кие тело­дви­же­ния и часто изда­вал гром­кие кри­ки и вопли, как это быва­ет во вре­мя бит­вы. Вот какую жесто­кую, неуто­ли­мую страсть к воин­ским подви­гам посе­ли­ли в его душе вла­сто­лю­бие и зависть. Пото­му-то Марий, про­жив­ший семь­де­сят лет, пер­вым из рим­лян семь раз избран­ный кон­су­лом, нако­пив­ший в сво­ем доме богат­ства, не усту­паю­щие цар­ским, опла­ки­вал свою судь­бу, посы­лаю­щую смерть преж­де, чем он достиг все­го, чего желал.

46. А вот Пла­тон, уми­рая, вос­хва­лял сво­е­го гения и свою судь­бу за то, что, во-пер­вых, родил­ся чело­ве­ком, во-вто­рых, элли­ном, а не вар­ва­ром и не бес­сло­вес­ным живот­ным, а так­же и за то, что жить ему при­шлось во вре­ме­на Сокра­та. И Анти­патр Тарс­ский точ­но так же перед кон­чи­ною пере­чис­лил все, что с ним слу­чи­лось хоро­ше­го, не забыв при этом даже удач­ное пла­ва­ние из род­но­го горо­да в Афи­ны, ибо каж­дый дар бла­го­склон­ной судь­бы он счи­тал за вели­кую милость и все сохра­нил в памя­ти, пото­му что у чело­ве­ка нет более надеж­ной кла­до­вой для вся­че­ских благ. У людей же нера­зум­ных и бес­па­мят­ных все слу­чив­ше­е­ся с ними уплы­ва­ет вме­сте с тече­ни­ем вре­ме­ни, и, ниче­го не удер­жав, ниче­го не нако­пив, веч­но лишен­ные благ, но пол­ные надежд, они смот­рят в буду­щее, не заме­чая насто­я­ще­го. И хоть судь­ба может и не дать их надеж­дам сбыть­ся, а все хоро­шее, что было в про­шлом, неотъ­ем­ле­мо, - тем не менее они про­хо­дят мимо вер­ных даров судь­бы, гре­зят о нена­деж­ном буду­щем и в резуль­та­те полу­ча­ют по заслу­гам. Пре­не­бре­гая разу­мом и обра­зо­ва­ни­ем - един­ст­вен­ной твер­дой осно­вой всех внеш­них благ, они соби­ра­ют и копят лишь эти бла­га и нико­гда не могут насы­тить алч­ность сво­ей души.

Марий умер на сем­на­дца­тый день сво­е­го седь­мо­го кон­суль­ства. Римом тот­час овла­де­ла огром­ная радость, все обо­д­ри­лись, изба­вив­шись от тяж­кой тиран­нии, но спу­стя немно­го дней они узна­ли, что ими пра­вит новый, уже не пре­ста­ре­лый, а цве­ту­щий и силь­ный дес­пот - Марий, сын умер­ше­го, кото­рый, про­явив страш­ную жесто­кость и сви­ре­пость, умерт­вил мно­гих знат­ных и слав­ных рим­лян. Спер­ва его счи­та­ли воин­ст­вен­ным и отваж­ным и назы­ва­ли сыном Аре­са, но затем он дела­ми обна­ру­жил свой нрав, и его про­зва­ли сыном Афро­ди­ты. Оса­жден­ный Сул­лой в Пре­не­сте, он тщет­но пытал­ся избе­жать гибе­ли и после паде­ния горо­да, ока­зав­шись в без­вы­ход­ном поло­же­нии, покон­чил с собой.

… - Марий коман­до­вал как кон­сул теку­ще­го 101 г., …в его жиз­не­опи­са­нии … - Био­гра­фия Метел­ла в «Срав­ни­тель­ные жиз­не­опи­са­ния» не вхо­ди­ла и до нас не дошла. …Марий вывел … воору­жен­ных вои­нов … - Глав­ция, това­рищ Сатур­ни­на, стал воору­жен­ной силой доби­вать­ся кон­суль­ства на сле­ду­ю­щий, 99 г., сенат объ­явил воен­ное поло­же­ние («пусть кон­су­лы при­мут меры, чтобы рес­пуб­ли­ка не потер­пе­ла ущер­ба») и Марий про­из­вел жесто­кую рас­пра­ву над сво­и­ми преж­ни­ми союз­ни­ка­ми. …одер­жал боль­шую победу … - В 90 г. в обла­сти мар­сов; но и ее успех был при­пи­сан Сул­ле, отре­зав­ше­му путь непри­я­те­лю. напал … на кон­су­лов … (Сул­лу и Кв. Пом­пея Руфа) - Суль­пи­ций пред­ло­жил амни­стию сто­рон­ни­кам Сатур­ни­на, чист­ку сена­та и такое пере­рас­пре­де­ле­ние граж­дан по три­бам, кото­рое обес­пе­чи­ло бы при голо­со­ва­ни­ях боль­шин­ство за вра­га­ми сенат­ской оли­гар­хии. Кон­су­лы в ответ на это объ­яви­ли «непри­сут­ст­вен­ные дни» - при­оста­но­ви­ли все дела в государ­стве. Напа­де­ние на кон­су­лов и было след­ст­ви­ем этой меры.