Почему маяковский футурист. Тема урока: В. Маяковский, судьба поэта, начало творческой деятельности, футуризм

Владимир Владимирович Маяковский - одна из самых ярких фигур не только русского футуризма, но и всей русской поэзии. Молодой, революционно настроенный Владимир Маяковский присоединился к футуристам в 1912 году. Футуризм возник как одно из направлений русской поэзии рубежа веков. Называя себя единственными поэтами будущего (будетлянами), футуристы заявили об окончательном и полном разрыве со всеми традициями, резко противопоставили себя другим течениям (символизму, акмеизму) и провозгласили задачу создания нового искусства XX века, Они возмущали общественное мнение максимализмом своих литературных манифестов. В манифесте с вызывающим названием «Пощечина общественному вкусу» они призывали «сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого с парохода современности». Футуристы шокировали названиями своих сборников («Дохлая луна», «Рыкающий Парнас» и др.). Их вечера носили шумный, скандальный характер. Они нещадно высмеивали пошлость, мещанство, обывательское отношение к жизни. Все эти внешние признаки революционности пришлись по вкусу молодому Маяковскому. В стихах Маяковского, напечатанных в программных сборниках футуристов, много бравады, декларативного преувеличения личности поэта (трагедия «Владимир Маяковский», «Себе, любимому, посвящает эти строки автор»). В обычае футуристов было отрицать все, созданное до них. В юношеской самонадеянности Маяковский называет косноязычными Данте и Петрарку. Ему скучны Анненский, Тютчев, Фет («Надоело»). Первое стихотворение Маяковского «Ночь» было опубликовано в сборнике «Пощечина общественному вкусу». В его стихотворениях 1912-1917 годов выразилось общее для футуристов ощущение «изжитости жизни», неизбежности катастроф, «исчерпанности» старой культуры и всех форм искусства. Вместе с тем уже с первых шагов он отчетливо выделяется в разношерстной и шумной толпе футуристов.Заявив, что он «хочет будущего сегодня», Маяковский поднял бунт против настоящего, ненавистного ему уклада жизни. «Долой ваш строй!», «Долой вашу войну!», «Долой вашу религию!», «Долой ваше искусство!», «Долой вашу любовь!» - такие лозунги лежали в основе произведений Маяковского 1912-1917 годов. Он противопоставляет себя буржуазному обществу, перед которым ему хочется не кривляться, а скорее плюнуть в лица («Нате!»). Он гневно осуждает империалистическую войну («Мама и убитый немцами вечер», «Вам!», «Я и Наполеон»), Он сатирически обличает буржуазный общественный строй, который уродует и принижает человека («Гимн ученому», «Гимн судье», «Мое к этому отношение»), М. Горький, поддержавший в эти годы незаурядное молодое дарование, однажды сказал о нем: «Талантливый человек. Что после него будут делать чижики в поэзии - не знаю». Несмотря на постепенный отход Маяковского от футуристов, они оказали достаточно большое влияние на формирование эстетических взглядов поэта и его дальнейшее творчество. Еще на первых вечерах футуристов он обрел навыки народного трибуна, умеющего держать напряженный интерес аудитории, научился полемизировать и выстраивать выступление как спектакль. Свою поэзию он предназначал миллионам читателей, но никогда не был человеком толпы, напротив, стремился выделиться и внешним видом, и поведением. Его поэтический слог и интонации всегда были наполнены чеканным ритмом, изначально предназначенным для декламации вслух. Многие футуристы были художниками, сам Маяковский хорошо рисовал (он учился в Училище живописи). Эта любовь к краскам, к живописи остро ощущается в лирике поэта, например, в стихотворении «Ночь»: «Багровый и белый отброшен и скомкан, в зеленый бросали горстями дукаты...» Однако многое взяв у футуризма, Маяковский далеко ушел от него и сумел создать свой собственный неповторимый стиль.

Маяковский и футуризм. В литературной ситуации начала века футуризм возник как альтернатива символизму, мощному по обилию талантов, но эстетически исчерпавшему себя в поисках скрытых реальностей поэтическому течению. «Пощечина общественному вкусу» - вызов, рассчитанный на скандал. Здесь обструкции подверглись современники: Горький, Куприн, Блок, Сологуб, Ремизов, Аверченко, Бунин, Саша Черный, Кузмин... И на этом фоне вызывающе звучала первая фраза: «Только мы - лицо нашего Времени».

Но в нем содержался еще призыв «бросить» с Парохода современности Пушкина, Толстого, Достоевского... Легко догадаться, какую реакцию в самой разнообразной литературной и читающей среде вызвал этот манифест. Шквал иронических, издевательских и просто ругательских откликов обрушился на его авторов. Никто даже не попытался понять, что призыв «бросить» классиков с Парохода современности - не более чем полемический прием, хотя и грубый, неуклюжий, что манифест своим пафосом направлен на обновление языка литературы, ее выразительности. Футуристы протрубили поход за новый синтаксис, новую ритмику, «самоценное» слово. И сколь бы парадоксальные формы ни принимал футуризм при своем появлении на свет, как бы ни коробил благовоспитанные вкусы, он означал, что в искусстве слова, пластики назрел кризис, он означал необходимость перемен. И этот кризис вписывался в дисгармоничный и взрывоопасный контекст всей жизни после поражения первой русской революции.

Начало напоминало уличный балаган. Выступления футуристов на различных площадках сопровождались скандалами. Публику шокировала желтая кофта Маяковского, разрисованное лицо Василия Каменского, монокль одноглазого Бурлюка и - более всего - развязная, вызывающая манера поведения на сценической площадке, грубый юмор в перепалке с аудиторией. Однако стихи их какою-то частью аудитории принимались всерьез. Футуристы проявляли интерес к материальной культуре города: урбанистические, городские мотивы отчетливо зазвучали уже в первых стихах Маяковского. Большое внимание уделялось работе над словом. В то же время теория «самовитого слова», автономности языка поэзии, грубый антиэстетизм даже в оформлении книг отвлекали от содержания искусства, его нравственной, общечеловеческой задачи. А она была и искала выхода.

Чтобы «внедрить» в сознание читающей публики новое искусство, футуристы в 1913 г. предприняли поездку по городам России. Их выступления, как и в Москве и Петербурге, сопровождались шумными скандалами, полицейскими запретами, невиданной по активности и по преимуществу ругательной прессой, тем самым создававшей футуристам широкую известность. Желтая кофта и цилиндр Маяковского, его остроумие, бьющие наотмашь реплики-ответы на «каверзные» вопросы из зала, наконец, стихи, выделявшиеся мощной поэтической энергией и яркой, неожиданной метафорикой, сделали его самой заметной фигурой в группе футуристов. На него обратили внимание Горький, Блок, Брюсов... Борис Пастернак был потрясен, когда Маяковский прочитал ему трагедию, названную своим именем, постановка которой с треском провалилась в Петербурге. Он увидел в Маяковском «первого поэта поколенья». Зато начальству поведение футуристов показалось несовместимым с их пребыванием в Училище живописи, ваяния и зодчества, и Бурлюк с Маяковским были исключены из числа учащихся.

В стихах молодого Маяковского поражало необычное содержание и ошеломляющая поэтическая новизна («Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана...»), то, что отпугивало критику, не способную понять и объяснить эту новизну. Поражала фантазия поэта, гиперболичность и пластика образов, дерзкая метафоричность, сближающая далекие друг от друга понятия и вещи:

Слезают слезы с крыши в трубы, к руке реки чертя полоски; а в неба свисшиеся губы воткнули каменные соски.

Яркая пластика стихов Маяковского говорит о том, что на мир смотрит художник, он видит его в красках, в веществе, в плоти. И даже там, где картина поначалу напоминает снимок с недопроявленного негатива, проступают контуры городских реалий, как засветившиеся окна в этом первом опубликованном четверостишии:

Багровый и белый отброшен и скомкан, в зеленый бросали горстями дукаты, а черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты.

Мир, воссозданный поэтом, движется, живет: дорожная канава «квакает, скачет по полю», уподобленная лягушке, но она же - «зеленая сыщица»,- извиваясь, хочет «нас заневолить веревками грязных дорог», т. е. поэт награждает ее человеческими инстинктами. Иногда пластика несколько вычурна и чувственна: «Лысый фонарь сладострастно снимает с улицы черный чулок!»

Маяковский щедро насыщает поэзию красками природы, видениями города, но он еще хочет, чтобы стих звучал - гремел, рокотал, угрожал, насмехался, ласкал, пел. «Дым из-за дома догонит нас дланями, / мутью озлобив глаза догнивающих в ливнях огней». Звуки М и Н выпевают сложную мелодию усталости и одиночества («От усталости»).

Большое значение Маяковский придавал рифме. Чаще всего он ставил в конец строки ударное слово, и необычная, незатасканная рифма придавала ему особый вес. В его поэтике большое место занимают составная рифма (река торги - каторги, на нет - кастаньет, свою им - воюем, манера вам - нервам) и рифмы ассонансные, т. е. неточные, где совпадают гласные, но совпадение согласных весьма приблизительно (явлен - богодьяволе, кляузе - маузер, овеян - кофеен, дольней - колокольни). А иногда стих прорифмовывается почти насквозь: «И жуток / шуток / колющий смех - /из желтых / ядовитых роз / возрос / зигзагом». Или: «У - / лица. / Лица / у / догов / годов / рез- / че. / Че- / рез...»

Это производило разное впечатление: одних раздражало, других смущало, третьих восхищало. Маяковский хотел быть поэтом толпы, пока еще не различая ее социальный состав, даже ища опору в деклассированных элементах - в пику буржуазной благопристойности:

Меня одного сквозь горящие здания проститутки, как святыню, на руках понесут и покажут Богу в свое оправдание.

Как футурист, он проповедует эстетику «самовитого слова», на самом деле вкладывает в стихи свой опыт и свое отношение к жизни. В нем - грубейший эпатаж: «Я люблю смотреть, как умирают дети». Явный, нарочитый вызов, «желтая кофта» в стихах, чтобы обратили внимание: кто же не откликнется на столь чудовищный, столь бесчеловечный по смыслу стих. А его выкрикнули от отчаяния, от жуткого одиночества, которое скрывалось внешней бравадои, дерзостью, эпатирующими публику выходками. Но его не скрыть в стихах:

Хоть ты, хромой богомаз,

лик намалюй мой

в божницу уродца века!

Я одинок, как последний глаз

у идущего к слепым человека!

Начало XX века - время небывалого подъема русской поэзии, время, характеризующееся появлением многих художественных направлений - как продолжающих традиции отечественной классики, так и модернистских. К последним, несомненно, относится и футуризм (от латинского futurum ; дословно означает «будущее»).

Из недовольства традиционным искусством, по словам Маяковского, родился российский футуризм. Развивался он своим, независимым от европейского, путем. У русских футуристов не было единой творческой организации, но у них было все же одна художественно-эстетическая платформа. Их идейным манифестом можно назвать сборник «Пощечина общественному вкусу», вышедший в 1912 году. Его основные положения: во-первых, сбросить «Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с парохода современности»; во-вторых, признать право поэта на «увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами».

Футуристы утверждали приоритет формы над содержанием; главное в художественном творчестве - поиски новых формальных приемов, цель поэзии - самоценное, «самовитое» слово.

Новое течение взяло на себя роль революционного искусства. В качестве такового оно предложило следующие принципы: антиэстетизм, поэтизация уродливого и безобразного, эпатаж публики, демонстративный цинизм и нигилизм. Эти принципы футуристы развивали не только в своем творчестве, но и в образе жизни. Отсюда - экстравагантные костюмы (к примеру, желтая кофта Маяковского), разрисованные лица, нелепые аксессуары, нарочитая грубость в обращении с публикой.

Творчество молодого Маяковского неразрывно связано с футуризмом. Экспериментальный поиск Маяковского во многом определялся художественными установками футуризма; это касается основных тем, поэтических средств, языка его произведений.

На одном из поэтических вечеров автор так определил красоту: «Это живая жизнь городской массы, это - улицы, по которым бегут трамваи, автомобили, отражаясь в зеркальных окнах и вывесках». И именно такую красоту воспевает поэт. Для него существует только один пейзаж - городской. В этом отношении особенно красноречивы заголовки его стихов: «Порт», «Уличное», «Вывескам», «Театры», «Адище города». При этом картины городской жизни поражают откровенным натурализмом, грубостью: «Улица провалилась, как нос сифилитика» или: «А с неба смотрела какая-то дрянь». А вот так, по Маяковскому, выглядит ночной пейзаж:

Будет луна.

Есть уже

немножко.

А вот и полная повисла в воздухе.

Это Бог, должно быть,

дивной серебряной ложкой

роется в звезд ухе.

Примитивно-поэтическому описанию первой части автор противопоставляет усложненно-прозаическое объяснение.

В этих и других строках - демонстративный антиэстетизм, стремление поразить читателя, столь свойственные футуристическому искусству. Поэт отстаивает право смотреть на мир по-своему. Он пишет:

А за солнцами улиц где-то ковыляла

никому не нужная, дряблая луна.

Ночные огни города именуются солнцем, в то время как подлинное светило объявляется ненужным и - «дряблым». Применить подобный эпитет к воспетой в веках луне - это ли не вызов всей предшествующей поэзии?

Для произведений Маяковского свойственно острое социальное звучание - антивоенное, революционное. «Долой ваши любовь, искусство, религию, строй!» - провозглашает поэт в четырех частях поэмы «Облако в штанах».

Это стихотворение Маяковский не без вызова назвал «Исчерпывающей картиной весны». Так автор с помощью футуристской словесной живописи рисует весенний пейзаж. Маяковский, занимаясь формальным поиском, произвольно делит слова на слоги, нарушает привычную конструкцию стихотворной строки.

Своего рода визитной карточкой Маяковского можно считать неологизмы. Словотворчество поэта, несомненно, имеет своим истоком поэтику футуристов. В его стихах - «адище города», «земли отощавшее лонце», «декабрый вечер».

Оценивая творчество Маяковского, не следует отрицать влияние футуризма на эстетику автора. Именно это направление во многом сформировало будущего «лирика и трибуна». Пафос революционного обновления, поэзия индустриального города, вызов буржуазному быту, с одной стороны, и активный поиск новых художественных форм - с другой, - вот то, что унаследовал в своем творчестве поэт от идей и методов футуризма. Годы, на протяжении которых он был связан с этим направлением, стали для него годами учения, формирования поэтического мастерства, литературного кредо, по законам которого развивалось его дальнейшее творчество.

И футуризм

Только мы - лицо нашего Времени.

Рог времени трубит нами в словесном искусстве.

В. Маяковский.

Начало XX века - время небывалого подъема рус­ской поэзии, время, характеризующееся появлением многих художественных направлений - как продол­жающих традиции отечественной классики, так и мо­дернистских. К последним, несомненно, относится и (от латинского futurum ; дословно означает” будущее»).

Первоначально футуризм зародился в Италии. Его первым теоретиком и практиком был писатель Ф. Маринетти. Опубликованный им в 1909 году” Манифест футуризма» стал программным изложением эстетичес­ких принципов нового направления. Новое искусство должно быть устремлено в будущее, именно ему при­надлежит завтрашний день. Его сторонники ратовали за отказ от достижений культуры прошлого, за поиски новых художественных средств, языковых приемов, футуризму свойственны резко выраженные формалис­тические черты: забота об увеличении” словаря в его объеме»,” словоновшество», создание нового синтакси­са. Но при этом ему не чужды открыто социальное со­держание, революционный пафос, протест против тех” мерзостей жизни», которые несла современная им действительность.

Из недовольства традиционным искусством, по словам , родился российский футу­ризм. Развивался он своим, независимым от европей­ского, путем. У русских футуристов не было единой творческой организации, но у них было все же одна художественно-эстетическая платформа. Их идейным манифестом можно назвать сборник” Пощечина обще­ственному вкусу», вышедший в 1912 году. Его основ­ные положения: во-первых, сбросить” Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с парохода современнос­ти»; во-вторых, признать право поэта на” увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами».

Футуристы утверждали приоритет формы над со­держанием; главное в художественном творчестве - поиски новых формальных приемов, цель поэзии - са­моценное,” самовитое» слово.

Новое течение взяло на себя роль революционного искусства. В качестве такового оно предложило следу­ющие принципы: антиэстетизм, поэтизация уродливого и безобразного, эпатаж публики, демонстративный ци­низм и нигилизм. Эти принципы футуристы развивали не только в своем творчестве, но и в образе жизни. От­сюда - экстравагантные костюмы (к примеру, желтая кофта Маяковского), разрисованные лица, нелепые ак­сессуары, нарочитая грубость в обращении с публикой. Вызывающим было и оформление их сборников, начи­ная от заголовков и заканчивая грязно-серой дешевой бумагой. Вывести буржуазную публику из состояния равновесия - такую цель ставили перед собой футу­ристы.

Творчество молодого Маяковского неразрывно свя­зано с футуризмом. Вместе с Д. Бурлюком, В. Хлебни­ковым, А. Крученых он участвовал в создании сборника” Пощечина общественному вкусу», выступал на футу­ристических-вечерах-диспутах, писал критические ста­тьи, печатался в футуристических изданиях того време­ни. Экспериментальный поиск Маяковского во многом определялся художественными установками футуриз­ма; это касается основных тем, поэтических средств, языка его произведений.

На одном из поэтических вечеров автор так опреде­лил красоту:” Это живая жизнь городской массы, это - улицы, по которым бегут трамваи, автомобили, отражаясь в зеркальных окнах и вывесках». И именно такую красоту воспевает Поэт . Для него существует только один пейзаж - городской. В этом отношении особенно красноречивы заголовки его стихов:” Порт»,” Уличное»,” Вывескам»,” Театры»,” Адище города». При этом картины городской жизни поражают откровен­ным натурализмом, грубостью:” Улица провалилась, как нос сифилитика» или:” А с неба смотрела какая-то дрянь». А вот так, по Маяковскому, выглядит ночной пейзаж:

Будет луна.

Немножко.

А вот и полная повисла в воздухе.

Это Бог, должно быть,

Дивной серебряной ложкой

Роется в звезд ухе.

Примитивно-поэтическому описанию первой части автор противопоставляет усложненно-прозаическое объяснение.

В этих и других строках - демонстративный анти­эстетизм, стремление поразить читателя, столь свойст­венные футуристическому искусству. Поэт отстаивает право смотреть на мир по-своему. Он пишет:

А за солнцами улиц где-то ковыляла

Никому не нужная, дряблая луна.

Ночные огни города именуются солнцем, в то время как подлинное светило объявляется ненужным и -” дряб­лым». Применить подобный эпитет к воспетой в веках лу­не - это ли не вызов всей предшествующей поэзии?

В стихотворении” А вы могли бы?» герой обращает­ся к читателям:

Ноктюрн сыграть

На флейте водосточных труб?

Он - поэт, он -” право имеет» творить по своим законам. А” они» - они” ничего не понимают»:

Сумасшедший!

“Им» адресует поэт свое резкое” Нате»:

А если сегодня мне, грубому гунну,

Кривляться перед вами не захочется - и вот

Я захохочу и радостно плюну,

Плюну в лицо вам.

Для произведений Маяковского свойственно острое социальное звучание - антивоенное, революционное.” Долой ваши любовь, искусство, религию, строй!» - провозглашает поэт в четырех частях поэмы” Облако в штанах».

Листочки.

После строчек лис - точки.

Это стихотворение Маяковский не без вызова на­звал” Исчерпывающей картиной весны». Так автор с помощью футуристской словесной живописи рисует весенний пейзаж. Маяковский, занимаясь формальным поиском, произвольно делит слова на слоги, нарушает привычную конструкцию стихотворной строки. Он час­то прибегает к различным приемам звукописи (“а с се­вера - снега седей»;” отравим кровью воды Рейна»;” стихами велеть истлеть ей»). Он ломает правила грам­матики:

Где роза есть нежнее и чайнее? Или:

Душу вытащу, растопчу, чтоб большая!

Своего рода визитной карточкой Маяковского мож­но считать неологизмы. Словотворчество поэта, несо­мненно, имеет своим истоком поэтику футуристов. В его стихах -” адище города»,” земли отощавшее лонце»,” декабрый вечер».

Если б быть мне косноязычным,

Или Петрарка!

Душу к одной зажечь!

Парадоксальность первой части” снимается» во вто­рой: талант и любовь героя так велики, что к ним не применимы обыкновенные земные мерки.

Оценивая творчество Маяковского, не следует отри­цать влияние футуризма на эстетику автора. Именно это направление во многом сформировало будущего” лирика и трибуна». Пафос революционного обновления, поэзия индустриального города, вызов буржуазному бы­ту, с одной стороны, и активный поиск новых художест­венных форм - с другой, - вот то, что унаследовал в своем творчестве поэт от идей и методов футуризма. Годы, на протяжении которых он был связан с этим на­правлением, стали для него годами учения, формирова­ния поэтического мастерства, литературного кредо, по законам которого развивалось его дальнейшее твор­чество.

1. Определения терминов «футуризм», «кубофутуризм».
2. Мотивы футуризма в лирике В. В. Маяковского.
3. Основные образы и художественные средства.
4. Проблемы кубофутуризма.

Слова на свободе!
Лозунг итальянских футуристов

Двадцатый век принес множество нововведений. Кардинально менялись промышленность, техника, социальное устройство государства. Изменились культура и искусство, появилось множество кардинально новых течений и направлений. В частности, появились такие направления, как футуризм и кубофутуризм.

В литературоведческом словаре эти термины взаимосвязаны и имеют следующее определение: «футуризм — направление в литературе и изобразительном искусстве, появившееся в начале XX века. Отводя себе роль прообраза искусства будущего, футуризм в качестве основной программы выдвигал идею разрушения культурных стереотипов и предлагал взамен апологию техники и урбанизма как главных признаков настоящего и грядущего.

Кубофутуризм — направление в искусстве авангарда в начале XX века, в живописи, соединившее в себе наработки итальянских футуристов (например, Боччони) и французских кубистов (например, Брак).

Поэзия футуризма и живопись кубофутуризма (публично этот термин был озвучен в 1913 году Корнеем Чуковским) тесно переплетены в истории. В России "кубофутуризм" было также одним из самоназваний поэтической группы "Гилея", противопоставлявшим ее эгофутуризму Игоря Северянина и его последователей (а впоследствии и другим футуристическим группировкам, таким как "Мезонин поэзии" и "Центрифуга"). К поэтам-кубофутуристам относились Велимир Хлебников, Елена Гуро, Давид и Николай Бурлюки, Василий Каменский, Владимир Маяковский, Алексей Крученых, Бенедикт Лившици т. д. Многие из них выступали и как художники».

Однако одна фигура из перечисленных выше оказалась особо значимой для развития футуризма в России. Эта фигура — Владимир Маяковский.

Произведения Маяковского своеобразны, но органичны. Ярый приверженец футуризма, поэт часто вносил в свои стихи характерные для этого направления элементы: отсутствие живой природы и замена ее техникой, ускорение ритмов жизни, частое обращение к природе и динамике современного города.

При этом чисто футуристом Маяковского назвать нельзя: в арсенале поэта огромное количество необычных и интересных приемов. За счет предельной конкретизации изображаемого мира стихотворения насыщены яркими, броскими и запоминающимися образами. В связи с тем, что для выражения индивидуального восприятия мира Маяковскому не хватало слов родного языка, он ввел множество неологизмов, часть из которых вошла в повседневный обиходный словарь.

Оригинальностью отличается и собственно стихотворный стиль поэта. Здесь и рваные разрушенные строки, и отсутствие деления на классические двух- и трехстишия, и использование в стихотворном тексте неприемлемых ранее символов — арабских и римских цифр, нот, знаков препинания в несвойственном им значении. Ярким примером такого нестандартного произведения является стихотворение «Из улицы в улицу», в котором динамично и зримо описывается современный, шумный город:

Улица. Улица через долго годов
Через железных коней с окон бегущих домов прыгнули первые кубы.

Необычность графической записи стихотворения приковывает внимание: подобная кривизна строк вызывает ассоциации с кривыми переулками шумного города. Впечатление шума и динамики усиливается за счет четкого, держащего читателя в напряжении ритма строк — слогов. Но при этом привычное мировоззрение, понимание города нарушено. Здесь дома, выше колоколен: Лебеди шей колокольных, гнитесь в силках проводов...

Миром правит человек-фокусник, тянущий «рельсы из пасти трамвая». Солнце забыто, его заменил фонарь:

Лысый фонарь сладострастно снимает с улицы черный чулок.

Подобную картину мира, донельзя искаженную, но динамичную и яркую, удобнее всего представлять в стиле авангарда, когда картина не передает четкие, фотографические изображения, но позволяет разглядеть эмоции художника, владевшие им при взгляде на определенный предмет.

Образ города — большого, страшного, грязного — в творчестве Маяковского не единичен. Еще одним запоминающимся стихотворением может быть «Адище города». Само название может заинтересовать читателя за счет использования в нем окказионализма «адище». такой термин помогает понять масштаб описываемого пространства и состояние тревоги или ужаса, которое при этом возникает.

Действительно, изображенный на закате, кажется, в преддверии смерти, город пугает. Хрупкий человек жалок и беспомощен перед величием этой громады:

Сбитый старикашка шарил очки и заплакал, когда в вечереющем смерче проезжающий трамвай с разбега взметнул зрачки.

Миром правит уже не человек, а созданная им техника. Природа беспомощна — всевидящее око солнца ослепло: «Где у раненого солнца вытекал глаз...». Лирический герой, то слабый, то, напротив, всемогущий («А вы могли бы»):

Я смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана...

При минимальном количестве действительно важных с житейской точки зрения описательных моментов, картина, возникающая у читателя при прочтении стихов Маяковского, оказывается на удивление яркой, динамичной. Язык произведений художника богат цветописью и звукописью, да и сами рваные строки позволяют добиться разных эффектов восприятия — то стихотворное описание медлительно и плавно, то — рвано, остро, грубо, то мягко и максимально реалистично. Так же и ритм — он может меняться в одном произведении несколько раз — от бешеного стука конских копыт к размеренному биению человеческого сердца и плавному шуму накатывающих на берег волн.

Однако у футуризма, так же как и у любого другого направления в искусстве, существуют как ярые приверженцы, так и враги. Последние, выступая против представителей этого жанра, нажимали в основном на тот факт, что стихотворения футуристов слишком образны, иногда даже перенасыщены описаниями и эмоциональными картинами. При этом во многом восприятие футуризма (как и картин художников-кубистов) напрямую зависит от личных, индивидуальных впечатлений читателя (зрителя). В связи с тем, что люди обладают различным взглядом на жизнь, житейским опытом и способом восприятия мира, картина, стихотворение, мелодия для каждого будет сугубо индивидуальна.

Отсутствие возможности вывести объективное мнение долгое время не позволяло футуризму стать заслуженно понятым литературным направлением. Однако в современном мире множество исследователей вновь обратилось к этому таинственному направлению, что обещает новые открытия в литературном мире.