I

Раскольников приподнялся и сел на диване.

Он слабо махнул Разумихину, чтобы прекратить целый поток его бессвязных и горячих утешений, обращенных к матери и сестре, взял их обеих за руки и минуты две молча всматривался то в ту, то в другую. Мать испугалась его взгляда. В этом взгляде просвечивалось сильное до страдания чувство, но в то же время было что-то неподвижное, даже как будто безумное. Пульхерия Александровна заплакала.

Авдотья Романовна была бледна; рука ее дрожала в руке брата.

– Ступайте домой… с ним, – проговорил он прерывистым голосом, указывая на Разумихина, – до завтра; завтра всё… Давно вы приехали?

– Вечером, Родя, – отвечала Пульхерия Александровна, – поезд ужасно опоздал. Но, Родя, я ни за что не уйду теперь от тебя! Я ночую здесь подле…

– Не мучьте меня! – проговорил он, раздражительно махнув рукой.

Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 1 серия

– Я останусь при нем! – вскричал Разумихин, – ни на минуту его не покину, и к черту там всех моих, пусть на стены лезут! Там у меня дядя президентом.

– Чем, чем я возблагодарю вас! – начала было Пульхерия Александровна, снова сжимая руки Разумихина, но Раскольников опять прервал ее:

– Я не могу, не могу, – раздражительно повторял он, – не мучьте! Довольно, уйдите… Не могу!..

– Пойдемте, маменька, хоть из комнаты выйдем на минуту, – шепнула испуганная Дуня, – мы его убиваем, это видно.

– Да неужели ж я и не погляжу на него, после трех-то лет! – заплакала Пульхерия Александровна.

– Постойте! – остановил он их снова, – вы всё перебиваете, а у меня мысли мешаются… Видели Лужина?

– Нет, Родя, но он уже знает о нашем приезде. Мы слышали, Родя, что Петр Петрович был так добр, навестил тебя сегодня, – с некоторою робостию прибавила Пульхерия Александровна.

– Да… был так добр… Дуня, я давеча Лужину сказал, что его с лестницы спущу, и прогнал его к черту…

– Родя, что ты! Ты, верно… ты не хочешь сказать, – начала было в испуге Пульхерия Александровна, но остановилась, смотря на Дуню.

Авдотья Романовна пристально вглядывалась в брата и ждала дальше. Обе уже были предуведомлены о ссоре Настасьей, насколько та могла понять и передать, и исстрадались в недоумении и ожидании.

– Дуня, – с усилием продолжал Раскольников, – я этого брака не желаю, а потому ты и должна, завтра же, при первом слове, Лужину отказать, чтоб и духу его не пахло.

– Боже мой! – вскричала Пульхерия Александровна.

– Брат, подумай, что ты говоришь! – вспыльчиво начала было Авдотья Романовна, но тотчас же удержалась. – Ты, может быть, теперь не в состоянии, ты устал, – кротко сказала она.

– В бреду? Нет… Ты выходишь за Лужина для меня. А я жертвы не принимаю. И потому, к завтраму, напиши письмо… с отказом… Утром дай мне прочесть, и конец!

– Я этого не могу сделать! – вскричала обиженная девушка. – По какому праву…

– Дунечка, ты тоже вспыльчива, перестань, завтра… Разве ты не видишь… – перепугалась мать, бросаясь к Дуне. – Ах, уйдемте уж лучше!

– Бредит! – закричал хмельной Разумихин, – а то как бы он смел! Завтра вся эта дурь выскочит… А сегодня он действительно его выгнал. Это так и было. Ну, а ют рассердился… Ораторствовал здесь, знания свои выставлял, да и ушел, хвост поджав…

– Так это правда? – вскричала Пульхерия Александровна.

– До завтра, брат, – с состраданием сказала Дуня, – пойдемте, маменька… Прощай, Родя!

– Слышишь, сестра, – повторил он вслед, собрав последние усилия, – я не в бреду; этот брак – подлость. Пусть я подлец, а ты не должна… один кто-нибудь… а я хоть и подлец, но такую сестру сестрой считать не буду. Или я, или Лужин! Ступайте…

– Да ты с ума сошел! Деспот! – заревел Разумихин, но Раскольников уже не отвечал, а может быть, и не в силах был отвечать. Он лег на диван и отвернулся к стене в полном изнеможении. Авдотья Романовна любопытно поглядела на Разумихина; черные глаза ее сверкнули: Разумихин даже вздрогнул под этим взглядом. Пульхерия Александровна стояла как пораженная.

– Я ни за что не могу уйти! – шептала она Разумихину, чуть не в отчаянии, – я останусь здесь, где-нибудь… проводите Дуню.

– И всё дело испортите! – тоже прошептал, из себя выходя, Разумихин, – выйдемте хоть на лестницу. Настасья, свети! Клянусь вам, – продолжал он полушепотом, уж на лестнице, – что давеча нас, меня и доктора, чуть не прибил! Понимаете вы это? Самого доктора! И тот уступил, чтобы не раздражать, и ушел, а я внизу остался стеречь, а он тут оделся и улизнул. И теперь улизнет, коли раздражать будете, ночью-то, да что-нибудь и сделает над собой…

– Ах, что вы говорите!

– Да и Авдотье Романовне невозможно в нумерах без вас одной! Подумайте, где вы стоите! Ведь этот подлец, Петр Петрович, не мог разве лучше вам квартиру… А впрочем, знаете, я немного пьян и потому… обругал; не обращайте…

– Но я пойду к здешней хозяйке, – настаивала Пульхерия Александровна, – я умолю ее, чтоб она дала мне и Дуне угол на эту ночь. Я не могу оставить его так, не могу!

Говоря это, они стояли на лестнице, на площадке, перед самою хозяйкиною дверью. Настасья светила им с нижней ступеньки. Разумихин был в необыкновенном возбуждении. Еще полчаса тому, провожая домой Раскольникова, он был хоть и излишне болтлив, что и сознавал, но совершенно бодр и почти свеж, несмотря на ужасное количество выпитого в этот вечер вина. Теперь же состояние его походило на какой-то даже восторг, и в то же время как будто всё выпитое вино вновь, разом и с удвоенною силой, бросилось ему в голову. Он стоял с обеими дамами, схватив их обеих за руки, уговаривая их и представляя им резоны с изумительною откровенностью, и, вероятно для большего убеждения, почти при каждом слове своем, крепко-накрепко, как в тисках, сжимал им обеим руки до боли и, казалось, пожирал глазами Авдотью Романовну, нисколько этим не стесняясь. От боли они иногда вырывали свои руки из его огромной и костлявой ручищи, но он не только не замечал, в чем дело, но еще крепче притягивал их к себе. Если б они велели ему сейчас, для своей услуги, броситься с лестницы вниз головой, то он тотчас же бы это исполнил, не рассуждая и не сомневаясь. Пульхерия Александровна, вся встревоженная мыслию о своем Роде, хоть и чувствовала, что молодой человек очень уж эксцентричен и слишком уж больно жмет ей руку, но так как в то же время он был для нее провидением, то и не хотела замечать всех этих эксцентрических подробностей. Но, несмотря на ту же тревогу, Авдотья Романовна хоть и не пугливого была характера, но с изумлением и почти даже с испугом встречала сверкающие диким огнем взгляды друга своего брата, и только беспредельная доверенность, внушенная рассказами Настасьи об этом странном человеке, удержала ее от покушения убежать от него и утащить за собою свою мать. Она понимала тоже, что, пожалуй, им и убежать-то от него теперь уж нельзя. Впрочем, минут через десять она значительно успокоилась: Разумихин имел свойство мигом весь высказываться, в каком бы он ни был настроении, так что все очень скоро узнавали, с кем имеют дело.

– Невозможно к хозяйке, и вздор ужаснейший! – вскричал он, убеждая Пульхерию Александровну. – Хоть вы и мать, а если останетесь, то доведете его до бешенства, и тогда черт знает что будет! Слушайте, вот что я сделаю: теперь у него Настасья посидит, а я вас обеих отведу к вам, потому что вам одним нельзя по улицам; у нас в Петербурге на этот счет… Ну, наплевать!.. Потом от нас тотчас же бегу сюда и через четверть часа, мое честнейшее слово, принесу вам донесение: каков он? спит или нет? и всё прочее. Потом, слушайте! Потом от вас мигом к себе, – там у меня гости, все пьяные, – беру Зосимова – это доктор, который его лечит, он теперь у меня сидит, не пьян; этот не пьян, этот никогда не пьян! Тащу его к Родьке и потом тотчас к вам, значит, в час вы получите о нем два известия – и от доктора, понимаете, от самого доктора; это уж не то что от меня! Коль худо, клянусь, я вас сам сюда приведу, а хорошо, так и ложитесь спать. А я всю ночь здесь ночую, в сенях, он и не услышит, а Зосимову велю ночевать у хозяйки, чтобы был под рукой. Ну что для него теперь лучше, вы или доктор? Ведь доктор полезнее, полезнее. Ну, так и идите домой! А к хозяйке невозможно; мне возможно, а вам невозможно: не пустит, потому… потому что она дура. Она меня приревнует к Авдотье Романовне, хотите знать, да и к вам тоже… А уж к Авдотье Романовне непременно. Это совершенно, совершенно неожиданный характер! Впрочем, я тоже дурак… Наплевать! Пойдемте! Верите вы мне? Ну, верите вы мне или нет?

– Пойдемте, маменька, – сказала Авдотья Романовна, – он верно так сделает, как обещает. Он воскресил уже брата, а если правда, что доктор согласится здесь ночевать, так чего же лучше?

– Вот вы… вы… меня понимаете, потому что вы – ангел! – в восторге вскричал Разумихин. – Идем! Настасья! Мигом наверх и сиди там при нем, с огнем; я через четверть часа приду…

Пульхерия Александровна хоть и не убедилась совершенно, но и не сопротивлялась более. Разумихин принял их обеих под руки и потащил с лестницы. Впрочем, он ее беспокоил: «хоть и расторопный, и добрый, да в состоянии ли исполнить, что обещает? В таком ведь он виде!..»

– А, понимаю, вы думаете, что я в таком виде! – перебил ее мысли Разумихин, угадав их и шагая своими огромнейшими шажищами по тротуару, так что обе дамы едва могли за ним следовать, чего, впрочем, он не замечал. – Вздор! то есть… я пьян, как олух, но не в том дело; я пьян не от вина. А это, как я вас увидал, мне в голову и ударило… Да наплевать на меня! Не обращайте внимания: я вру; я вас недостоин… Я вас в высшей степени недостоин!.. А как отведу вас, мигом, здесь же в канаве, вылью себе на голову два ушата воды, и готов… Если бы вы только знали, как я вас обеих люблю!.. Не смейтесь и не сердитесь!.. На всех сердитесь, а на меня не сердитесь! Я его друг, а стало быть, и ваш друг. Я так хочу… Я это предчувствовал… прошлого года, одно мгновение такое было… Впрочем, вовсе не предчувствовал, потому что вы как с неба упали. А я, пожалуй, и всю ночь не буду спать… Этот Зосимов давеча боялся, чтоб он не сошел с ума… Вот отчего его раздражать не надо…

– Что вы говорите! – вскричала мать.

– Неужели сам доктор так говорил? – спросила Авдотья Романовна, испугавшись.

– Говорил, но это не то, совсем не то. Он и лекарство такое дал, порошок, я видел, а вы тут приехали… Эх!.. Вам бы завтра лучше приехать! Это хорошо, что мы ушли. А через час вам обо всем сам Зосимов отрапортует. Вот тот так не пьян! И я буду не пьян… А отчего я так нахлестался? А оттого, что в спор ввели, проклятые! Заклятье ведь дал не спорить!.. Такую чушь городят! Чуть не подрался! Я там дядю оставил, председателем… Ну, верите ли: полной безличности требуют и в этом самый смак находят! Как бы только самим собой не быть, как бы всего менее на себя походить! Это-то у них самым высочайшим прогрессом и считается. И хоть бы врали-то они по-своему, а то…

– Послушайте, – робко перебила Пульхерия Александровна, но это только поддало жару.

– Да вы что думаете? – кричал Разумихин, еще более возвышая голос, – вы думаете, я за то, что они врут? Вздор! Я люблю, когда врут! Вранье есть единственная человеческая привилегия перед всеми организмами. Соврешь – до правды дойдешь! Потому я и человек, что вру. Ни до одной правды не добирались, не соврав наперед раз четырнадцать, а может, и сто четырнадцать, а это почетно в своем роде; ну, а мы и соврать-то своим умом не умеем! Ты мне ври, да ври по-своему, и я тебя тогда поцелую. Соврать по-своему – ведь это почти лучше, чем правда по одному по-чужому; в первом случае ты человек, а во втором ты только что птица! Правда не уйдет, а жизнь-то заколотить можно; примеры были. Ну, что мы теперь? Все-то мы, все без исключения, по части науки, развития, мышления, изобретений, идеалов, желаний, либерализма, рассудка, опыта и всего, всего, всего, всего, всего еще в первом предуготовительном классе гимназии сидим! Понравилось чужим умом пробавляться – въелись! Так ли? Так ли я говорю? – кричал Разумихин, потрясая и сжимая руки обеих дам, – так ли?

– О боже мой, я не знаю, – проговорила бедная Пульхерия Александровна.

– Так, так… хоть я и не во всем с вами согласна, – серьезно прибавила Авдотья Романовна и тут же вскрикнула, до того больно на этот раз стиснул он ей руку.

– Так? Вы говорите, так? Ну так после этого вы… вы… – закричал он в восторге, – вы источник доброты, чистоты, разума и… совершенства! Дайте вашу руку, дайте… вы тоже дайте вашу, я хочу поцеловать ваши руки здесь, сейчас, на коленах!

И он стал на колени середи тротуара, к счастью, на этот раз пустынного.

– Перестаньте, прошу вас, что вы делаете? – вскричала встревоженная до крайности Пульхерия Александровна.

– Встаньте, встаньте! – смеялась и тревожилась тоже Дуня.

– Ни за что, прежде чем не дадите рук! Вот так, и довольно, и встал, и пойдемте! Я несчастный олух, я вас недостоин, и пьян, и стыжусь… Любить я вас недостоин, но преклоняться пред вами – это обязанность каждого, если только он не совершенный скот! Я и преклонился… Вот и ваши нумера, и уж тем одним прав Родион, что давеча вашего Петра Петровича выгнал! Как он смел вас в такие нумера поместить? Это скандал! Знаете ли, кого сюда пускают? А ведь вы невеста! Вы невеста, да? Ну так я вам скажу, что ваш жених подлец после этого!

– Послушайте, господин Разумихин, вы забылись… – начала было Пульхерия Александровна.

– Да, да, вы правы, я забылся, стыжусь! – спохватился Разумихин, – но… но… вы не можете на меня сердиться за то, что я так говорю! Потому я искренно говорю, а не оттого, что… гм! это было бы подло; одним словом, не оттого, что я в вас… гм!.. ну, так и быть, не надо, не скажу отчего, не смею!.. А мы все давеча поняли, как он вошел, что этот человек не нашего общества. Не потому что он вошел завитой у парикмахера, не потому что он свой ум спешил выставлять, а потому что он соглядатай и спекулянт; потому что он жид и фигляр, и это видно. Вы думаете, он умен? Нет, он дурак, дурак! Ну, пара ли он вам? О боже мой! Видите, барыни, – остановился он вдруг, уже поднимаясь на лестницу в нумера, – хоть они у меня там все пьяные, но зато все честные, и хоть мы и врем, потому ведь и я тоже вру, да довремся же наконец и до правды, потому что на благородной дороге стоим, а Петр Петрович… не на благородной дороге стоит. Я хотя их сейчас и ругал ругательски, но я ведь их всех уважаю; даже Заметова хоть не уважаю, так люблю, потому – щенок! Даже этого скота Зосимова, потому – честен и дело знает… Но довольно, всё сказано и прощено. Прощено? Так ли? Ну, пойдемте. Знаю я этот коридор, бывал; вот тут, в третьем нумере, был скандал… Ну, где вы здесь? Который нумер? Восьмой? Ну, так на ночь запритесь, никого не пускайте. Через четверть часа ворочусь с известием, а потом еще через полчаса с Зосимовым, увидите! Прощайте, бегу!

– Боже мой, Дунечка, что это будет? – сказала Пульхерия Александровна, тревожно и пугливо обращаясь к дочери.

– Успокойтесь, маменька, – отвечала Дуня, снимая с себя шляпку и мантильку, – нам сам бог послал этого господина, хоть он и прямо с какой-то попойки. На него можно положиться, уверяю вас. И всё, что он уже сделал для брата…

– Ах, Дунечка, бог его знает, придет ли! И как я могла решиться оставить Родю!.. И совсем, совсем не так воображала его найти! Как он был суров, точно он нам не рад…

Слезы показались на глазах ее.

– Нет, это не так, маменька. Вы не вгляделись, вы всё плакали. Он очень расстроен от большой болезни – вот всему и причина.

– Ах, эта болезнь! Что-то будет, что-то будет! И как он говорил с тобою, Дуня! – сказала мать, робко заглядывая в глаза дочери, чтобы прочитать всю ее мысль, и уже вполовину утешенная тем, что Дуня же и защищает Родю, а стало быть, простила его. – Я уверена, что он завтра одумается, – прибавила она, выпытывая до конца.

– А я так уверена, что он и завтра будет то же говорить… об этом, – отрезала Авдотья Романовна, и, уж конечно, это была загвоздка, потому что тут был пункт, о котором Пульхерия Александровна слишком боялась теперь заговаривать. Дуня подошла и поцеловала мать. Та крепко молча обняла ее. Затем села в тревожном ожидании возвращения Разумихина и робко стала следить за дочерью, которая, скрестив руки, и тоже в ожидании, стала ходить взад и вперед по комнате, раздумывая про себя. Такая ходьба из угла в угол, в раздумье, была обыкновенною привычкой Авдотьи Романовны, и мать всегда как-то боялась нарушать в такое время ее задумчивость.

Разумихин, разумеется, был смешон с своею внезапною, спьяну загоревшеюся страстью к Авдотье Романовне; но, посмотрев на Авдотью Романовну, особенно теперь, когда она ходила, скрестив руки, по комнате, грустная и задумчивая, может быть, многие извинили бы его, не говоря уже об эксцентрическом его состоянии. Авдотья Романовна была замечательно хороша собою – высокая, удивительно стройная, сильная, самоуверенная, что высказывалось во всяком жесте ее и что, впрочем, нисколько не отнимало у ее движений мягкости и грациозности. Лицом она была похожа на брата, но ее даже можно было назвать красавицей. Волосы у нее были темно-русые, немного светлей, чем у брата; глаза почти черные, сверкающие, гордые и в то же время иногда, минутами, необыкновенно добрые. Она была бледна, но не болезненно бледна; лицо ее сияло свежестью и здоровьем. Рот у ней был немного мал, нижняя же губка, свежая и алая, чуть-чуть выдавалась вперед, вместе с подбородком, – единственная неправильность в этом прекрасном лице, но придававшая ему особенную характерность и, между прочим, как будто надменность. Выражение лица ее всегда было более серьезное, чем веселое, вдумчивое; зато как же шла улыбка к этому лицу, как же шел к ней смех, веселый, молодой, беззаветный! Понятно, что горячий, откровенный, простоватый, честный, сильный, как богатырь, и пьяный Разумихин, никогда не видавший ничего подобного, с первого взгляда потерял голову. К тому же случай, как нарочно, в первый раз показал ему Дуню в прекрасный момент любви и радости свидания с братом. Он видел потом, как дрогнула у ней в негодовании нижняя губка в ответ на дерзкие и неблагодарно-жестокие приказания брата, – и не мог устоять.

Он, впрочем, правду сказал, когда проврался давеча спьяну на лестнице, что эксцентрическая хозяйка Раскольникова, Прасковья Павловна, приревнует его не только к Авдотье Романовне, но, пожалуй, и к самой Пульхерии Александровне. Несмотря на то что Пульхерии Александровне было уже сорок три года, лицо ее все еще сохраняло в себе остатки прежней красоты, и к тому же она казалась гораздо моложе своих лет, что бывает почти всегда с женщинами, сохранившими ясность духа, свежесть впечатлений и честный, чистый жар сердца до старости. Скажем в скобках, что сохранить всё это есть единственное средство не потерять красоты своей даже в старости. Волосы ее уже начинали седеть и редеть, маленькие лучистые морщинки уже давно появились около глаз, щеки впали и высохли от заботы и горя, и все-таки это лицо было прекрасно. Это был портрет Дунечкинова лица, только двадцать лет спустя, да кроме еще выражения нижней губки, которая у ней не выдавалась вперед. Пульхерия Александровна была чувствительна, впрочем не до приторности, робка и уступчива, но до известной черты: она многое могла уступить, на многое могла согласиться, даже из того, что противоречило ее убеждению, но всегда была такая черта честности, правил и крайних убеждений, за которую никакие обстоятельства не могли заставить ее переступить.

Ровно через двадцать минут по уходе Разумихина раздались два негромкие, но поспешные удара в дверь; он воротился.

– Не войду, некогда! – заторопился он, когда отворили дверь, – спит во всю ивановскую, отлично, спокойно, и дай бог, чтобы часов десять проспал. У него Настасья; велел не выходить до меня. Теперь притащу Зосимова, он вам отрапортует, а затем и вы на боковую; изморились, я вижу, донельзя.

И он пустился от них по коридору.

– Какой расторопный и… преданный молодой человек! – воскликнула чрезвычайно обрадованная Пульхерия Александровна.

– Кажется, славная личность! – с некоторым жаром ответила Авдотья Романовна, начиная опять ходить взад и вперед по комнате.

Почти через час раздались шаги в коридоре и другой стук в дверь. Обе женщины ждали, на этот раз вполне веруя обещанию Разумихина; и действительно, он успел притащить Зосимова. Зосимов тотчас же согласился бросить пир и идти посмотреть на Раскольникова, но к дамам пошел нехотя и с большою недоверчивостью, не доверяя пьяному Разумихину. Но самолюбие его было тотчас же успокоено и даже польщено: он понял, что его действительно ждали, как оракула. Он просидел ровно десять минут и совершенно успел убедить и успокоить Пульхерию Александровну. Говорил он с необыкновенным участием, но сдержанно и как-то усиленно серьезно, совершенно как двадцатисемилетний доктор на важной консультации, и ни единым словом не уклонился от предмета и не обнаружил ни малейшего желания войти в более личные и частные отношения с обеими дамами. Заметив еще при входе, как ослепительно хороша собою Авдотья Романовна, он тотчас же постарался даже не примечать ее вовсе, во всё время визита, и обращался единственно к Пульхерии Александровне. Всё это доставляло ему чрезвычайное внутреннее удовлетворение. Собственно о больном он выразился, что находит его в настоящую минуту в весьма удовлетворительном состоянии. По наблюдениям же его, болезнь пациента, кроме дурной материальной обстановки последних месяцев жизни, имеет еще некоторые нравственные причины, «есть, так сказать, продукт многих сложных нравственных и материальных влияний, тревог, опасений, забот, некоторых идей… и прочего». Заметив вскользь, что Авдотья Романовна стала особенно внимательно вслушиваться, Зосимов несколько более распространился на эту тему. На тревожный же и робкий вопрос Пульхерии Александровны насчет «будто бы некоторых подозрений в помешательстве» он отвечал с спокойною и откровенною усмешкой, что слова его слишком преувеличены; что, конечно, в больном заметна какая-то неподвижная мысль, что-то обличающее мономанию, – так как он, Зосимов, особенно следит теперь за этим чрезвычайно интересным отделом медицины, – но ведь надо же вспомнить, что почти вплоть до сегодня больной был в бреду, и… и, конечно, приезд родных его укрепит, рассеет и подействует спасительно, «если только можно будет избегнуть новых особенных потрясений», – прибавил он значительно. Затем встал, солидно и радушно откланялся, сопровождаемый благословениями, горячею благодарностию, мольбами и даже протянувшеюся к нему для пожатия, без его искания, ручкой Авдотьи Романовны, и вышел чрезвычайно довольный своим посещением и еще более самим собою.

– А говорить будем завтра; ложитесь, сейчас, непременно! – скрепил Разумихин, уходя с Зосимовым. – Завтра, как можно раньше, я у вас с рапортом.

– Однако, какая восхитительная девочка эта Авдотья Романовна! – заметил Зосимов, чуть не облизываясь, когда оба вышли на улицу.

– Восхитительная? Ты сказал восхитительная! – заревел Разумихин и вдруг бросился на Зосимова и схватил его за горло. – Если ты когда-нибудь осмелишься… Понимаешь? Понимаешь? – кричал он, потрясая его за воротник и прижав к стене, – слышал?

– Да пусти, пьяный черт! – отбивался Зосимов и потом, когда уже тот его выпустил, посмотрел на него пристально и вдруг покатился со смеху. Разумихин стоял перед ним, опустив руки, в мрачном и серьезном раздумье.

– Разумеется, я осел, – проговорил он, мрачный как туча, – но ведь… и ты тоже.

– Ну нет, брат, совсем не тоже. Я о глупостях не мечтаю.

Они пошли молча, и, только подходя к квартире Раскольникова, Разумихин, сильно озабоченный, прервал молчание.

– Слушай, – сказал он Зосимову, – ты малый славный, но ты, кроме всех твоих скверных качеств, еще и потаскун, это я знаю, да еще из грязных. Ты нервная, слабая дрянь, ты блажной, ты зажирел и ни в чем себе отказать не можешь, – а это уж я называю грязью, потому что прямо доводит до грязи. Ты до того себя разнежил, что, признаюсь, я всего менее понимаю, как ты можешь быть при всем этом хорошим и даже самоотверженным лекарем. На перине спит (доктор-то!), а по ночам встает для больного! Года через три ты уж не будешь вставать для больного… Ну да, черт, не в том дело, а вот в чем: ты сегодня в хозяйкиной квартире ночуешь (насилу уговорил ее!), а я в кухне: вот вам случай познакомиться покороче! Не то, что ты думаешь! Тут, брат, и тени этого нет…

– Да я вовсе и не думаю.

– Тут, брат, стыдливость, молчаливость, застенчивость, целомудрие ожесточенное, и при всем этом – вздохи, и тает как воск, так и тает! Избавь ты меня от нее, ради всех чертей в мире! Преавенантненькая!.. Заслужу, головой заслужу!

Зосимов захохотал пуще прежнего.

– Ишь тебя разобрало! Да зачем мне ее?

– Уверяю, заботы немного, только говори бурду какую хочешь, только подле сядь и говори. К тому же ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь, не раскаешься. У ней клавикорды стоят; я ведь, ты знаешь, бренчу маленько; у меня там одна песенка есть, русская, настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она настоящие любит, – ну, с песенки и началось; а ведь ты на фортепианах-то виртуоз, метр, Рубинштейн… Уверяю, не раскаешься!

– Да что ты ей обещаний каких надавал, что ли? Подписку по форме? Жениться обещал, может быть…

– Ничего, ничего, ровно ничего этого нет! Да она и не такая совсем; к ней было Чебаров…

– Ну, так брось ее!

– Да нельзя так бросить!

– Да почему же нельзя?

– Ну да, как-то так нельзя, да и только! Тут, брат, втягивающее начало есть.

– Так зачем же ты ее завлекал?

– Да я вовсе не завлекал, я, может, даже сам завлечен, по глупости моей, а ей решительно всё равно будет, ты или я, только бы подле кто-нибудь сидел и вздыхал. Тут, брат… Не могу я это тебе выразить, тут, – ну вот ты математику знаешь хорошо, и теперь еще занимаешься, я знаю… ну, начни проходить ей интегральное исчисление, ей-богу не шучу, серьезно говорю, ей решительно всё равно будет: она будет на тебя смотреть и вздыхать, и так целый год сряду. Я ей, между прочим, очень долго, дня два сряду, про прусскую палату господ говорил (потому что о чем же с ней говорить?), – только вздыхала да прела! О любви только не заговаривай, – застенчива до судорог, – но и вид показывай, что отойти не можешь, – ну, и довольно. Комфортно ужасно; совершенно как дома, – читай, сиди, лежи, пиши… Поцеловать даже можно, с осторожностью…

– Да на что мне она?

– Эх, не могу я тебе разъяснить никак! Видишь: вы оба совершенно друг к другу подходите! Я и прежде о тебе думал… Ведь ты кончишь же этим! Так не всё ли тебе равно – раньше иль позже? Тут, брат, этакое перинное начало лежит, – эх! да и не одно перинное! Тут втягивает; тут конец свету, якорь, тихое пристанище, пуп земли, трехрыбное основание мира, эссенция блинов, жирных кулебяк, вечернего самовара, тихих воздыханий и теплых кацавеек, натопленных лежанок, – ну, вот точно ты умер, а в то же время и жив, обе выгоды разом! Ну, брат, черт, заврался, пора спать! Слушай: я ночью иногда просыпаюсь, ну, и схожу к нему посмотреть. Только ничего, вздор, всё хорошо. Не тревожься и ты особенно, а если хочешь, сходи тоже разик. Но чуть что приметишь, бред например, али жар, али что, тотчас же разбуди меня. Впрочем, быть не может…

Рубинштейн Антон Григорьевич (1829–1894) - русский композитор, дирижер и пианист, с которым Достоевский был лично знаком и вместе выступал на литературно-музыкальных вечерах.

Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 1 серия

На следующий день он долго и тревожно спит, просыпается поздно вечером – и в возбуждении от того, что удобное время уходит, незаметно берёт в каморке дворника топор и торопится на преступление. (См. .)

«Что мне теперь делать!», – в отчаянии восклицает он. – «Стань на перекрёстке, – говорит Соня, – поцелуй землю, которую ты осквернил и скажи всем, вслух: "Я убил!" Прими страдание и искупи себя им!» Родион отказывается: «Нет, я ещё поборюсь!» Отталкивает крест, который Соня хочет навесить на него.

Глава I. Раскольников не пытается оправдать себя на суде, но от многих смягчающих обстоятельств получает всего восемь лет каторги. Соня идёт за ним по этапу. Готовятся ехать в Сибирь и Дуня с Разумихиным, когда тот кончит университетский курс. Пульхерия Александровна с тоски по сыну умирает.

Глава II. Раскольников равнодушен к тяжёлому каторжному быту, однако тяжко страдает от уязвлённой гордости за то, что не вынес «решительного шага». Раскаяния у него пока нет. Другие арестанты ненавидят Раскольникова, чувствуя: он не верит в добро и Бога. Зато все они любят жалостливую Соню. В болезни Родион видит сон о заразительных трихинах , которые вселяют в людей ненависть друг к другу и едва не губят весь мир.

Сердце Раскольникова всё же начинают слегка смягчать преданные заботы о нём Сони. Наконец при одной из встреч с нею ранним утром на берегу реки что-то бросает его плакать к сониным ногам. Она понимает – это предвестье его воскрешения любовью. Он и сам это чувствует. Но новую жизнь надо ещё заслужить великим будущим подвигом.

Немного о романе. Ф.М. Достоевский закончил роман в 1866 году. Идея его написания зародилась у автора в 1859 г. – в это время писатель в Омской крепости-тюрьме отбывал наказание на каторге. Вначале автор намеревался создать роман-исповедь, однако в процессе сочинения замысел его поменялся. Достоевский писал редактору журнала «Русский вестник» (там роман был напечатан впервые) о том, что этот роман стал «психологическим отчетом одного произведения». «Преступление и наказание» принадлежит к литературному направлению «реализм». Жанр произведения определяется как роман, потому что образы персонажей в романе равны и равноправны, автор же практически наравне, рядом с персонажами, но не возвышается над ними.

Часть I

Глава 1

Родион Раскольников (главный персонаж романа) - бедный питерский студент. Он задолжал хозяйке за квартиру, голоден, потому что не ел уже несколько дней. И он решается принести Алене Ивановне, процентщице, «заклад». По пути к ней Раскольников обдумывает некое действие, которое намеревается осуществить чуть позже. Визит его к старухе – только лишь «проба». Процентщице Раскольников сначала закладывает серебряные часы, затем обещает принести еще и папиросочницу. Все это время Родион думает о том, как убить старуху.

Наконец, уйдя от Алены Ивановны, герой выходит на улицу и ужасается мыслям о задуманном преступлении, восклицая:

«Какой ужас мог прийти мне в голову!»

Он идет в распивочную.

Глава 2

В распивочной с Родионом Раскольниковым разговорился один из посетителей. Пьяница Мармеладов стал рассказывать юноше о своей семье, как они бедны, что его дочь Соня Мармеладова пошла в проститутки, чтобы спасти семью.

Раскольников доводит Мармеладова до дома, где знакомится с Катериной Ивановной, женой пьяницы. Родион уходит, оставив незаметно для обитателей квартиры свои последние деньги на подоконнике.

Глава 3

Утром Родиону Раскольникову Настасья, служанка хозяйки всего доходного дома, вручает письмо, которое герою прислала его мать, Пульхерия Раскольникова. Она писала о том, что Дуню (сестра Родиона) оклеветали в семье Свидригайловых, у которых девушка служила гувернанткой. Марфа Петровна Свидригайлова Дуню унизила и оскорбила, когда узнала, что муж, Свидригайлов, влюбился в девушку.

К Дуне же посватался Лужин Петр Петрович, у которого имеется небольшой капитал и которому 45 лет, он намного старше Дуни. Лужин торопится жениться, берет девушку бедную, чтобы она была ему благодарна всю свою жизнь. Мать Родиона сообщает сыну, что она и Дуня скоро к нему приедут.

Глава 4

Раскольников не желает, чтобы Дуня вышла замуж за Лужина. Родион понимает, что сестра идет на эту жертву ради него. В то же время Раскольников осознает, что он, бедный студент, не может ничем помочь ни сестре, ни матери. Он не вправе запретить сестре выйти замуж за состоятельного Лужина.
Снова Родион начинает обдумывать свою теорию «о праве сильного», думает - смириться ли ему с нынешним своим положением или

«решиться на что-то смелое?».

Глава 5

Родион решает пойти к своему приятелю по университету Разумихину, чтобы одолжить у друга немного денег. Но, передумав, герой покупает себе ломоть пирога да чарку водки на последние деньги. От выпитого и съеденного его сморило. Родион засыпает в кустах.

И снова видит невероятно трагичный сон про забитую мужиками старую лошадь. Он плачет во сне. Проснувшись, Раскольников идет на базар у Сенной. Там он слышит, как Лизавету (сестра старухи-процентщицы) торговец приглашает к себе в гости. Лизавета соглашается.

Раскольников осознает, что придет к старухе, чтобы ее убить, что «все решено окончательно».

Глава 6

Раскольников все время думает о том, как несправедлива жизнь. В бильярдной он совершенно случайно слышит странный разговор офицера со студентом. Эти двое тоже рассуждают о том, что такое ничтожество как старуха-процентщица не имеет права жить. Они говорят, что, хорошо бы ее убить, а деньги ее раздать бедным, и тем их спасти.

На следующий день Родион начинает готовиться к преступлению. Он берет в дворницкой топор, прячет его под пальто, заворачивает в бумагу дощечку, похожую по размерам на папиросочницу. Раскольников снова собирается идти к старухе-процентщице.

Глава 7

Раскольников приходит к процентщице, дает ей папиросочницу. Алена Ивановна отворачивается от него к окну, чтобы лучше рассмотреть заклад. Родион бьет ее по голове обухом топора. Старуха падает и умирает. В это время возвращается сестра процентщицы. Раскольников чрезвычайно испуган, в растерянности он убивает и Лизавету.

Он идет отмывать топор и слышит, что к процентщице пришли клиенты. Родион замер в испуге. Посетители пошли за дворником, чтобы тот открыл им дверь. Раскольников выбегает на лестницу, замечает на нижнем этаже приоткрытую дверь и прячется в пустой квартире.

Часть 2

Глава 1

Около трех часов дня Раскольников просыпается от крепкого сна. Он рассматривает взятые у процентщицы вещицы, пытается отмыть их от крови, чтобы затем спрятать. Настасья, которая прислуживает хозяйке дома, дает Родиону повестку в полицейский участок.

Придя туда, Раскольников узнает, что хозяйка требует с него плату за жилье через полицию. Родион пишет расписку, отдает надзирателю. Выйдя из участка, студент слышит, как двое полицейских обсуждают убийство процентщицы.

Услышанное настолько потрясло Раскольникова, что он падает в обморок. Люди, которые находились в это время в участке, решают, что молодой человек болен, и отправляют юношу домой. А он в душе чувствует «бесконечное уединение и отчуждение».

Глава 2

Родион мучается угрызениями совести. Он опасается обыска, потому хочет избавиться от старухиных вещей. Раскольников отправляется в город, после нескольких безуспешных попыток из-за большого количества людей на улицах он все же прячет украденные вещи. Затем студент приходит к своему приятелю, сам не зная зачем. Разумихин тоже решает, что друг его очень болен.

Родион уходит от приятеля, возвращается к себе в квартиру. На пути к дому он чуть не попадает под колеса проезжавшей мимо коляски. Дома юноша в бредовом состоянии впадает в тяжкое забытье, а под утро и вовсе теряет сознание.

Глава 3

Раскольников очнулся лишь несколько дней спустя. Возле себя в комнате он видит Разумихина с Настасьей. Родиону отдали немного денег, которые ему послала мать. Разумихин сообщает, что к Раскольникову приходил полицейский Заметов, который весьма интересовался вещами юноши. Разумихин дает другу новую одежду, купленную на часть денег из присланных матерью.

Приходит доктор Зосимов.

Глава 4

Зосимов, студент-медик, - тоже друг Родиона. Он с Разумихиным начинает обсуждать убийство старухи и ее сестры. Раскольников слышит из разговора, что арестован красильщик Микола. Однако улик у полиции никаких пока нет.

Родион растерян и очень волнуется. Тут приходит к нему неизвестный прилично одетый господин.

Глава 5

Неизвестный оказывается Лужиным Петром Петровичем, который сообщает, что нашел жилье для матери и сестры Родиона. Раскольникову Лужин очень не понравился.

Петр Петрович попытался изложить перед студентом свое мнение о молодежи, ратует за приоритет личного интереса перед общественным.

«Да из вашей же теории в конечном итоге следует, что людей можно резать! А сестру мою нищую вы берёте, чтобы властвовать над нею?

» - говорит ему Раскольников.
Они ссорятся, и студент выгоняет гостя из дому. Затем Родион в гневе прогоняет и своих друзей Зосимова и Разумихина.

Глава 6

Придя в распивочную, Раскольников снова там видит Заметова. Студент обсуждает с полицейским убийство старухи. Рассказывая, что бы он делал на месте убийцы, Родион почти признается в содеянном. Однако Заметов решает, что студент болен и не верит, что Раскольников убил старуху.

Родион идет по городу, на мосту он видит, что какая-то женщина бросилась с моста вниз, покончив с жизнью. Студент отказывается от мыслей о самоубийстве.

Затем он приходит к квартире процентщицы. Там идет ремонт. Раскольников решает идти к Разумихину. Вдруг он видит вдалеке собравшуюся толпу, идет туда.

Глава 7

Подойдя поближе, Раскольников видит, что на тротуаре лежит Мармеладов, которого задавила проезжавшая коляска. Родион помогает отнести пострадавшего домой.

В квартире студент видит жену Мармеладова. Катерина Ивановна злится на зевак. Тут заходит Соня. Ее одежда выглядит вызывающе и неуместно здесь. Мармеладов, умирая, просит у Сони и Катерины Ивановны прощения за все и умирает.

Раскольников оставляет семье все свои деньги, уходит. Его догоняет младшая дочь Мармеладовых Поля, которая просит адрес Родиона. Он говорит ей, где живет, и уходит. Родион приходит к Разумихину, вместе с которыми возвращается к себе в каморку. Подойдя к дому, приятели видят свет в окне квартирки Родиона. Оказалось, что это приехали и ждут Раскольникова его мать и сестра. Они бросаются ему навстречу, но студент теряет сознание.

Часть 3

Глава 1

Очнувшись от обморока, Родион просит родных и друга не волноваться за него. Раскольников спорит с сестрой из-за Лужина, требует, чтобы Дуня отказалась выходить замуж за этого барина. Вскоре мать и сестра уходят в номера, которые снял для них Лужин.

Разумихин провожает женщин до их новой съемной квартиры. Ему все больше нравится Дуня.

Глава 2

Разумихин утром навещает сестру и мать Раскольникова. Он у Дуни просит прощения за нелестные слова о ее женихе. Тут приносят записку от Лужина. В записке он сообщает, что скоро их навестит и хочет, чтобы Родиона при этом не было.

Пульхерия Ивановна рассказывает Разумихину, что, по словам Лужина, ее сын якобы увлекся какой-то проституткой. Мать и сестра идут к Родиону.

Глава 3

Студенту уже лучше. Раскольников сообщает матери и сестре о вчерашнем происшествии с Мармеладовым, что он дал деньги в помощь Катерине Ивановне. Мать рассказывает о смерти Свидригайловой и о записке Лужина.

Дуня хочет, чтобы брат вечером пришел и присутствовал при их встрече с Петром Петровичем.

Глава 4

К Родиону приходит Соня. Она просит его присутствовать на похоронах Мармеладова. Раскольников знакомит ее с сестрой и матерью, которые отнеслись к девушке с большим участием. Пульхерия Ивановна и сестра вскоре уходят. Прощаясь, Дуня поклонилась Соне, которая очень смутилась из-за этого.
Раскольникову очень хочется познакомиться с Порфирием Петровичем. Родион рассчитывает узнать от него детали расследования убийства процентщицы.

Соня уходит домой. За ней увязывается какой-то господин, который следует за девушкой до самого ее дома, даже пытается с ней заговорить. Оказывается, что господин живет по соседству с Соней.

Глава 5

Раскольников с Разумихиным вдвоем приходят к Порфирию Петровичу, у которого в гостях был Заметов. Студент хотел знать, что известно полиции, потому спрашивает, что надо сделать, чтобы заявить о своих правах на заложенные им вещи.

Заявил студенту следователь. Затем Порфирий начинает обсуждать с Родионом теорию, которую студент опубликовал недавно в газете.

Суть теории: все люди делятся на необыкновенных и простых. Необыкновенным позволено гораздо больше, они могут даже преступление совершить по велению своей совести, если это поможет всеобщему благу. Родион поясняет:

«Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово.»

И еще:

«...первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. По-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного».

Затем добавляет:

«Второй разряд, все преступают закон, разрушители, или склонны к тому, судя по способностям. Преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, - смотря, впрочем, по идее и по размерам ее, - это заметьте. В этом только смысле я и говорю в моей статье об их праве на преступление.»

«А если кто из простых людей вдруг сочтёт, что он гений, да и начнёт устранять все препятствия?»,

– спрашивает Порфирий. «На это есть полиция и тюрьмы», – отвечает Раскольников.

Порфирий Петрович задает ему вопрос:

«И вы решились бы перешагнуть?».

«Очень может быть»

Отвечает ему Раскольников.

Порфирий догадывается, что именно Родион убил старуху, приглашает его зайти в полицейский участок. Разумихин при этом в разговоре замечает, что друг приходил к старухе за три дня до убийства, но никак не в тот день. Затем друзья уходят.

Глава 6

Попрощавшись с Разумихиным, Раскольников подошел к своему дому. Его догоняет незнакомец, который в лицо Родиону бросает всего одно слово: «убивец» и уходит. Юноша в смятении возвращается домой, забывается в тяжелом сне.

Во сне он пытается снова и снова убить процентщицу, которая смеется ему в лицо. Квартирку Алены Ивановны заполняют какие-то люди, которые тоже укоряют студента за убийство.

С трудом очнувшись после кошмара, Родион видит на пороге своей комнаты вчерашнего незнакомца. Это – Свидригайлов Аркадий Иванович, помещик, следивший за Соней и пытавшийся недавно соблазнить Дуню.

Часть 4

Глава 1

Раскольников совсем не рад внезапному визиту Свидригайлова, тем более что помещик недавно скомпрометировал сестру Родиона. Герою Свидригайлов неприятен.

А в ходе беседы гость вдруг затрагивает «потустороннюю» тему: доверительно рассказывает, как ему в виде привидений являлись несколько раз покойники. И задумывается о том, какой же будет вечность в следующей жизни:

«А вдруг это просто какая-нибудь закоптелая баня с пауками».

Юноша хочет выгнать гостя, но тот пытается убедить студента, что желает передать Дуне деньги, оставленные Свидригайловой, обещает Родиону десять тысяч рублей, ежели Раскольников поможет помещику увидеться с сестрой юноши. Родион негодует и выгоняет гостя.

Глава 2

Раскольников вместе со своим приятелем Разумихиным вечером отправляются в номера Бакалеева, чтобы навестить мать и сестру Родиона. Там они встречают Лужина, который возмущается тем, что женщины не посчитались с его просьбой и позвали Раскольникова.

Петр Петрович пытается указать невесте - в каком бедственном, тяжком положении пребывает она сама и ее родные, попрекает девушку. Дуня же твердо отвечает, что выбирать: брат или жених - она не может, не будет.

Петр Петрович упоминает Свидригайлова. Дуня и жених ссорятся. В итоге девушка расстается с Лужиным - просит его уйти.

Глава 3

Раскольников рассказывает матери и сестре о визите и о предложении Свидригайлова. Дуня боится, не хочет встречаться с помещиком. Однако Пульхерия Ивановна вместе с дочерью начинают мечтать, как и на что можно употребить 3000 рублей, переданные им Свидригайловой.

Внезапно Родион встает и уходит, вместо прощания он просит родных не делать попыток увидеться с ним. Он говорит, что придет сам, если будет можно. Разумихин впервые думает о том, что приятель может быть убийцей процентщицы. Он остается с Дуней и Пульхерией Ивановной, берет на себя все заботы о них.

Глава 4

Уйдя от родных, Родион приходит к Соне Мармеладовой, в ее убогую каморку. Там он говорит девушке:

«Ты тоже переступила. Ты тоже загубила жизнь, хотя свою – но это всё равно! И грех твой оказался напрасным: ты так никого и не спасла! Пойдём вместе. Главное: сломать, что надо, навсегда, страдание взять на себя, и так обрести свободу и власть над всею дрожащею тварью».

Соня в растерянности отвечает, что ее родные без ее помощи просто погибнут. Раскольников предлагает девушке:

«Пойдём вместе. Главное: сломать, что надо, навсегда, страдание взять на себя, и так обрести свободу и власть над всею дрожащею тварью»,

Потом кланяется в ноги Соне и говорит:

«Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился».

Девушка думает, что Родион сошел с ума.

Юноша узнает из разговора, что она дружила с Лизаветой, даже Евангелие Соне осталось на память от убитой. Раскольников просит ее почитать о воскресении Лазаря, потом, уже уходя, обещает позже рассказать ей, кто Лизавету убил.

Этот весь их разговор через тонкую стену слушал Свидригайлов, который остановился в соседней с Сониной квартире.

Глава 5

Следующим днем Раскольников приходит к Порфирию Петровичу. Он обращается к следователю, просит вернуть вещи, оставленные им у убитой старухи. Порфирий Петрович заводит с ним странный разговор, проверяя молодого человека. Родион нервничает, требует либо признать его убийцей, либо невиновным.

Однако следователь уклоняется от конкретного ответа, зато намекает, что в соседней комнате есть какой-то сюрприз для Родиона.

«Иного преступника лучше не арестовывать сразу, а подержать на свободе. Тогда он сам не выдержит неопределённости и начнёт около меня, как бабочка у свечки, кружиться, да прямо в рот и влетит. А арестуешь, он только укрепится этим и замкнётся в себе».

Раскольников в истерике кричит, что Порфирий всё лжёт.

«А я знаю, как вы в ту квартиру потом ходили! – отвечает тот. – У меня, в соседней комнате, сюрпризик есть. Хотите посмотреть?»

Глава 6

В кабинет приводят Николая, красильщика из дома, где жила процентщица. Николай, поразив всех присутствующих в кабинете следователя, вдруг сознается, что это он убил Алену Ивановну. Родион очень удивлен, уходит домой.

Подойдя к дому, юноша снова видит незнакомца, который недавно назвал его убийцей. Незнакомец просит прощения за то, что обвинил Родиона, но сегодня поверил в невиновность юноши. Этот мещанин оказался тем «сюрпризом», который Порфирий Петрович готовил для Раскольникова.

Часть 5

Глава 1

Причиной своей ссоры с Дуней Лужин считает Раскольникова. Он размышляет о том, как отомстить брату Дуни. Петр Петрович поселился у Лебезятникова, с которым был знаком. Лебезятников проживает в соседней квартире с Мармеладовыми.

Лужин раскладывает на столе деньги, якобы желая их пересчитать, затем просит знакомого позвать сюда Соню. Помещик извиняется перед девушкой, что не пошел на поминки по ее отцу, вручает ей 10 рублей на помощь семье, потерявшей кормильца. Лебезятников подумал, что приятель его что-то недоброе задумал.

Глава 2

Вдова Мармеладова устроила очень неплохие поминки по мужу. Однако гостей пришло совсем немного. Среди пришедших был и Раскольников. Катерина Ивановна стала ссориться с хозяйкой дома Амалией Ивановной.

Хозяйка стала упрекать вдову в том, что бедная женщина не позвала на поминки ее «приличных» знакомых, а пригласила «кого попало».

В разгар ссоры к Мармеладовым заходит Лужин.

Глава 3

Помещик видит ссору женщин, Раскольникова среди гостей. Лужин перед всеми обвиняет в воровстве Соню: якобы она украла у него 100 рублей. Девушка в растерянности достает 10 рублей, которые Петр Петрович ей недавно сам дал.

Катерина Ивановна всех уверяет в том, что ее старшая дочь не воровка, что украсть она не могла, начинает выворачивать у девушки карманы платья. Вдруг из кармана выпадает сторублевая купюра.

Лужин призывает в свидетели кражи Лебезятникова, который начинает понимать, в какую авантюру его втянул знакомый. И Лебезятников при всех гостях заявляет о том, что Лужин сам подложил 100 рублей девушке в карман.

Петр Петрович возмущается, кричит, что вызовет полицию. Хозяйка Амалия Ивановна выставляет Мармеладовых из дома. Раскольников пытается разъяснить гостям, какую подлость замыслил Лужин, уходит вслед за Соней.

Глава 4

Родион приходит к девушке, рассказывает ей о том, что якобы лично знает убийцу Лизаветы. Соня понимает, что убил Родион. Девушка спрашивает: зачем же Раскольников такой грех сотворил, для чего он пошел убивать, раз даже не присвоил себе награбленное.

«Что вы над собой сделали! – кричит Соня. – Нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете! Но как вы, такой, могли на это решиться?»

Раскольников в объяснениях путается: вначале объясняет, что «собирался помочь сестре и матери», потом, что «хотел стать Наполеоном». Однако под конец Родион сам начинает понимать правду:

«Просто я самолюбив, завистлив, зол, мстителен, работать не хотел. И решил узнать: тварь ли я дрожащая или право имею…».

Соня жалеет его, готова следовать за ним на каторгу. Родион пытается объяснить ей свою теорию о сверхчеловеке, однако начинает путаться в объяснениях, понимая сам, что его теория ничего не стоит. «Что мне теперь делать!», – в отчаянии восклицает он. –

«Стань на перекрёстке, – говорит Соня, – поцелуй землю, которую ты осквернил и скажи всем, вслух: \"Я убил!\" Прими страдание и искупи себя им!»

Родион отказывается: «Нет, я ещё поборюсь!» Юноша отталкивает протянутый ему девушкой крест и уходит.

Глава 5

К Соне неожиданно приходит Лебезятников, который сообщает, что мать ее, Катерина Ивановна, похоже, сошла с ума, что она повела малолетних детей на улицу, заставляя деток просить милостыню. Соня и Родион идут ее искать.

На одной из улиц, побежав за одним из детей, Катерина Ивановна падает замертво, у нее идет горлом кровь. Женщину переносят к Соне, где вдова умирает.

В это время Дуня видится со Свидригайловым, который пытается дать девушке деньги, однако она от них отказывается. Аркадий Иванович хочет отдать деньги Мармеладовым. А Раскольников советует сестре повнимательнее отнестись и приглядеться к Разумихину.

Свидригайлов обращается к Раскольникову, обещая оказать помощь Соне и детям деньгами, и говорит:

«Ведь не была же Катерина Ивановна вредной вошью, как старуха-процентщица»

И подмигивает юноше. Родион буквально столбенеет от этих слов. А Аркадий Иванович поясняет, что слышал все беседы Родиона с Соней из-за стенки.

Часть 6

Глава 1

После похорон Катерины Ивановны к Родиону приходит Разумихин. Он рассказывает Раскольникову о том, что Дуня получила какую-то записку, которая ее сильно взволновала, а Пульхерия Ивановна заболела. После ухода приятеля к Раскольникову вдруг приходит следователь.

Глава 2

Порфирий Петрович снова долго беседует с юношей, говорит, что не верит в виновность красильщика, зато уверен, что убил Родион. Следователь советует студенту сознаться в содеянном, хоть и нет доказательств вины Раскольникова. «Так кто же убил?», – в страхе спрашивает Родион. «Как кто убил? – отвечает Порфирий. – Да вы и убили-с», затем дает два дня на размышление и уходит.

Глава 3

В трактире Родион встречает Свидригайлова, который начинает рассказывать о своих похождениях. Это юноше совсем не нравится, он морщится от таких грязных рассказов. Однако Свидригайлов замечает, что сам Раскольников не лучше – ведь он убийца.

Глава 4

Дуня приходит к Аркадию Ивановичу, который рассказывает девушке, что брат ее убил Алену Ивановну и Лизавету, обещает Дуне спасти Родиона, если девушка станет его любовницей. Она же на это согласиться не может.

Дуня пытается выйти. Однако обнаруживает, что дверь заперта. Девушка хватает револьвер и из страха и отчаяния стреляет в Свидригайлова, причем несколько раз, но промахивается. Дуня бросает оружие на пол, плача, просит ее отпустить.

Аркадий Иванович отворяет дверь, девушка убегает. А Свидригайлов поднимает револьвер и прячет его.

Глава 5

Аркадий Иванович не может забыть Дуню. В отчаянии он бродит из трактира в трактир, потом приходит к Соне, которой рассказывает о том, что пристроил детей Мармеладовых в лучший пансионат, затем дает девушке немного денег и уходит.

Ему ночью снятся кошмары. Он видит, как по кровати бегает мышь, затем снится ему утопившаяся девушка, которую он обесчестил в своем давнем прошлом, потом - девочка-подросток, которую он когда-то погубил.

Свидригайлов спешит покинуть гостиницу, а позже, не выдержав мук совести, кончает с собой, застрелившись из револьвера.

Глава 6

Раскольников признается сестре, что это он убил Лизавету и старуху-процентщицу, что больше не может терпеть муки совести. Он прощается с матерью и Дуней, клянется им, что начнет жить совсем иначе. Родион печалится, что не сумел переступить через порог человечности и совесть его мучает.

Глава 7

Раскольников приходит к Соне, позволяет ей надеть на него крестик, затем, по совету девушки, чувствуя в себе внезапное какое-то освобождение, идет на перекресток, падает на колени, целует землю и уже собирается сказать: «я убийца». Но люди, собравшиеся вокруг, стали насмехаться над ним, посчитав, что он пьян. И Родион уходит оттуда, зато приходит в полицию, желая сознаться в убийстве. Здесь он слышит, как кто-то рассказывает о самоубийстве Свидригайлова.

Глава 8

Известие о гибели Аркадия Ивановича потрясает Родиона. Раскольников уходит из полиции, но на улице видит Соню, которая в отчаянии взмахивает руками. Юноша возвращается в участок и сознается в убийстве.

Эпилог

Глава 1

На суде Раскольников не пытается оправдываться, однако судьи смягчаются, дают ему восемь лет каторжных работ. Соня отправляется за Родионом. Пульхерия Ивановна умирает еще во время суда. Соня пишет Дуне и Разумихину о том, как Родион и живут в Сибири.

Дуня и Разумихин поженились, собираются ехать к Раскольникову и Соне, когда приятель Родиона закончит учебу в университете, чтобы в Сибири жить всем вместе.

Глава 2

Каторжане не приняли Раскольникова, избегали его, не любили. А Родион, терзаемый муками совести, думал, что Свидригайлов оказался более сильным по духу, чем он сам, раз смог совершить самоубийство. Соню же арестанты уважали, даже полюбили. Они при встрече с девушкой шапки снимали перед ней, кланялись земными поклонами.

Раскольников как-то серьезно заболел, попал в госпиталь. Выздоравливал он очень тяжело и трудно, так же трудно и тяжело происходило исцеление душевное.

Однажды Раскольников расплакался, встав перед Соней на колени. Девушка заплакала в ответ, поняв вдруг, что Родион ее любит. Она и сама любила его и жить без него не могла.

«Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого»

В кратком пересказе событий романа «Преступление и наказание» отражены самые существенно важные события, происходящие с героями произведения, и основная мысль, основная идея романа: преступления без наказания не бывает. Сам роман, целиком, в оригинале будет еще более интересен читателю.

1. Очень кратко
2. По частям и главам

Очень кратко Достоевский Преступление и наказание

Преступление никогда не пройдет незаметно, и оно всегда будет наказано, и независимо от времени, все же буден наказано и, причем в два раза больше. Тайное всегда становиться явным, это тоже очень важно понимать.

Раскольников – это молодой человек, который сам по себе очень оригинальная личность, так как его образ мышления часто не совпадал с другими. Этот человек – умен, рассудителен, но вместе с тем, его мысли, его логичность – просто невероятна. Он тот, кто идет против общества, против каких-то уже давно сложившихся и устоявшихся идей в обществе и вообще в жизни. Он – бунтарь, но бунтарь в душе, и в какой-то степени его можно назвать лидером, но таким, который до поры до времени не будет проявлять себя, пока этого не нужно. Его можно считать скрытной, замкнутой личностью, но вместе с тем, он не даст себя в обиду. Он – студент, который живет в Петербурге, в этом унылом городе, где вечные туманы и дожди.

Может именно погода так сильно влияла на него, но у него не было постоянно денег, и именно мать, такая же бедная, поддерживала его. Также, у него была сестра, которая решила выйти замуж за богатого человека, чтобы в будущем обеспечить себя, а самое главное – любимых брата и мать. Про себя она думала в последнюю очередь.

Раскольников – это человек, который сильно преклоняется перед своим идеалом – Наполеоном Бонапартом. Ведь именно Наполеон чем-то схож с ним, именно он становиться преткновением для Родиона. Ведь Раскольников решает проверить себя – свою теорию, которую он создавал в течении некоторого времени. Эта теория достаточно пугающая – ведь, этот страшный в своем роде человек решил совершить преступление, которое потом стоило ему совести, гордости и чести, а также – спокойствия, и самое главное свободы, и еще что ужаснее – жизни любимого человека, который не пережил этого, и это – мать Родиона.

Раскольников мыслил весьма своеобразно, так как думал, что если Наполеон – человек, который прославился так быстро, и поднялся из низин до высот, почему он, Раскольников, не может также возвыситься и пренебречь несколькими жизнями, ради того, что этим сделать намного больше людей счастливыми. Разве он – тоже не человек, почему же Бонапарт имел на это право, и ведь, он, будучи офицером, мог убивать направо и налево, ради того, чтобы сделать жизнь других – лучше. Пренебрегая жизнью одного, он делал жизнь других намного ярче и лучше. Так мыслил Бонапарт, и так хотел думать Раскольников Родион.

Родин решил испытать себя, чтобы понять для себя самого – сможет ли он преступить через себя, сможет ли переступить ту страшную черту, которая соединяет совесть, честность и доброту, рядом с которой – за чертой стоят убийство, ненависть и холодная жестокость. И он смог это сделать. Долго думал, боялся и размышлял, но все же решился. Его жертвой стала невинная старуха – процентщица. Она была зла и расчетлива, а также, очень жадной, но это не повод убивать человека. Но Раскольникову еще и деньги нужны были. А потому зарубив топором старуху, он украл деньги и некоторые заложенные у нее вещи. Но в тот момент, когда он собирался уже уходить, появилась сестра убитой, и пришлось убить и ее, чтобы не было свидетелей.

Совершив два убийства подряд, он старался жить прежней жизнью, но у него не выходило никак. Он познакомился еще раньше с девушкой, которая ради того, чтобы прокормить мачеху, ее детей, и своего отца, стала девушкой легкого поведения. Но ей удалось остаться чистой и незапятнанной внутри, что очень важно. Именно ей и доверил секрет Раскольников, но она не перестала его любить, и именно она подстегнула его на то, чтобы он пошел и сдался полиции, так как это очень большой грех. Раскольников в какой-то степени наверно любил Соню, эту странную девушку, и в чем-то они были похожи.

Роман учит настоящей любви и доброте, которая важна в нашей жизни.

Читать краткое содержание Преступление и наказание по главам и частям

Часть первая

Стояла невыносимая жара, главный герой произведения Раскольников вышел из своей арендуемой каморки, избегая встречи с хозяйкой, так как должен был ей денег. Молодой, привлекательный, но плохо одетый человек направился к старухе - процентщице.

Он истощен бедностью и вспоминает, что уже как два дня ничего не ел.

Придя к Алене Ивановне он отдает ей заклад - серебряные часы. Старуха уходит в другую комнату, а он тем временем, прислушиваясь, соображает, что она открыла комод и что ключи у нее в одной связке. Он пристальным взглядом осматривает квартиру.

Когда он вышел на улицу, его терзали сомнения по — поводу злого умысла, не покидающего его голову уже на протяжении месяца.

Он заходит в распивочную, выпивает пива и его сомнения улетучиваются.

В распивочной главный герой знакомится с бывшим чиновником Мармеладовым. Тот уже изрядно опьянев, начинает рассказывать ему про свою жену. Она, будучи воспитанной и образованной, имея от прежнего брака троих детей выходит за него замуж. Он же пропивает все домашнее имущество. Его дочь, чтобы заработать денег идет на панель.

Раскольников провожает своего собеседника домой. В их квартире он поражается нищенской обстановке. Он выгребает из кармана монеты, оставляет их и уходит.

Из письма от матери он узнает, что его сестра Дуня работала у Свидригайловых. Там с ней плохо обходились и она вернулась домой. К ней посватался немолодой, но имеющий некоторый капитал Петр Лужин.

Мать надеется, что жених дочери поможет сыну. В заключении, мать оповещает, что скоро они появятся в Петербурге.

Прочитав письмо Родион не мог скрыть злую улыбку, которая змеилась по его губам.

Главный герой встревожен письмом, он не хочет, чтобы сестра выходила замуж только из-за капитала жениха. Он не даст, чтобы Дуня жертвовала своей жизнью ради него. Однако, поразмыслив, юноша понимает, что не в силах противостоять этому.

Его мысли возвращаются к прежней коварной задумке.

Родион узнает, что завтра вечером старуха будет дома одна. Он понимает, что его задумка об убийстве старухи завтра должна свершиться.

Раскольников вспоминает как он впервые сделал заклад старухе. Он припомнил услышанный разговор о богатой, но стервозной старухе. Она издевается над своей сестрой и не достойна жизни.

Родион начинает подготовку к убийству. Он незаметно заходит в каморку дворника, берет топор и идет к старухе.

Недоверчивая старуха впускает его, он отвлекает ее «закладом». Процентщица на секунду отворачивается, и он убивает ее. Старуха мертва, он достает ключи от комода из ее кармана. Он находит богатства и начинает распихивать их по своим кармана. Юноша слышит шум, оказывается, что воротилась сестра старухи. Ему приходится расправиться и с ней. Он собирается уходить.

И тут, в дверь звонят клиенты, они догадываются, что со старухой что-то не так и идут за дворником. Воспользовавшись моментом убийца выходит на улицу, возвращает топор. Заходит в свою каморку и в забытье кидается на диван.

Часть вторая

Проспавшись, молодой человек с ужасом вспоминает о случившемся. Он в панике проверяет свою одежду на наличие следов крови. Он достает украденные ценности, и прячет их под отклеившимися обоями.

Ему приносят повестку в полицию. Он направляется туда, по дороге пытаясь успокоиться.

Там выясняется, что его вызвали по поводу долга за арендуемое жилье.

Когда он уже уходил, то услышал как двое полицейских обсуждают вчерашнее убийство. У него подкосились ноги и он упал. Полицейские считают его больным и отправляют домой.

Раскольников боится обыска и решает перепрятать ценности старухи. Он выходит на улицу и хочет бросить их в реку, но потом видит большой камень возле глухой стены в безлюдном дворе и прячет их там.

Какое-то время он пролежал дома, его лихорадило, он бредил.

Потом он узнает от своего товарища Разумихина, что к нему заходил полицейский. А также пришло письмо от матери с деньгами для уплаты долга за жильё.

К Родиону заходит студент Зосимов, он справляется о его здоровье. У них заходит разговор об убитой старухе и ее сестре. Зосимов рассказывает, что подозреваемых много, в их числе и красильщик Микола. Однако улик против них у полиции пока нет.

Лужин наведывается к Раскольникову. Тот встречает его с неприкрытой неприязнью. Родион упрекает его и выгоняет.

Его товарищи тоже уходят. Однако, они замечают одну странность, что Раскольникова ничего не интересует, и лишь тема убийства вызывает в нем любопытство.

Раскольников идет в распивочную, к нему подсаживается Заметов. Родион заводит разговор об убитой старухе и рассказывает, как бы он поступил на месте убийцы и где бы спрятал украденное. Случайно, у него вырывается фраза, что возможно это он убил старуху. Поведение его истеричное, Заметов решает, что он сумасшедший. Раскольников уходит.

Родион увидел столпившихся людей, он подходит ближе и понимают, что сбили его недавнего знакомого Мармеладова. Пострадавший сильно пьян и находиться в тяжелом состоянии, его относят домой. Он просит прощения у дочери и умирает.

Раскольников выгребает оставшиеся деньги из карманов и отдает на похороны.

Он направляется к Разумихину, затем тот провожает его домой. Поднявшись в каморку товарищи увидели, что к Родиону приехала мать с сестрой. Раскольников увидев их падает без чувств.

Часть третья

Когда Родион пришел в себя он стал настаивать на том, чтобы Дуня отказала Лужину. Он считает, что сестра не должна приносить себя в жертву ради него. Мать желает остаться с ним, переживая за его состояние, но Разумихин отговаривает ее.

Он провожает их в гостиницу, ему очень понравилась Дуня.

На следующие утро Разумихин просыпается с необыкновенным и доселе неведомым чувством, он думает о Дуне. Он приходит к матери Родиона и Дуне, они рассказывают ему, что получили письмо от Лужина. В своем письме он просит встречи с ними, однако настаивает, чтобы брат Дуни на ней не присутствовал.

Мать с Дуней едут к Раскольникову.

Родион утверждает, что он здоров. Он рассказывает матери, что вчера отдал все деньги на похороны знакомому.

Они обсуждают просьбу Лужина, Дуня настаивает, чтобы брат присутствовал на встрече с Петром Петровичем.

К Раскольникову приходит Соня Мармеладова и просит явиться на отпевание и поминки. Раскольников представляет ее родным. Мать чувствует, что он неравнодушен к ней.

Соня уходит, за ней идет незнакомый человек, уже у квартиры он говорит, что недавно в городе и что он ее сосед.

Раскольников просит Разумихина познакомить его со следователем Порфирием.

Товарищи приходят к следователю домой. Раскольников рассказывает, что он делал заклады старухи и узнает, можно ли их вернуть. Порфирий говорит, что видел его вещи среди изъятого и советует обратиться с этим вопросом в полицию.

Во время обсуждения убийства старухи, Раскольников замечает, что он также является подозреваемым.

Раскольников идет домой и проверяет дыру под обоями, ему вдруг подумалось, что там могло что-то остаться.

Выходя с дому, он видит незнакомца, тот кричит ему вслед, что он убийца.

Родион возвращается домой, ему снова сделалось плохо, он начинает бредить.

Когда он пришел в себя, увидел стоящего рядом человека, им оказался господин Свидригайлов.

Часть четвертая

Свидригайлов просит разрешения обратиться к нему за помощью. Раскольников не рад ему. В ходе разговора Свидригайлов вспоминает как познакомился со своей покойной женой и ситуацию произошедшую с Дуней. Он не хочет, чтобы Дуня выходила замуж за Лужина и хочет предложить Дуня десять тысяч за разрыв с ним. Он просит, чтобы Раскольников устроил ему встречу с сестрой.

Раскольников с Разумихиным обсуждают Свидригайлова, Родион говорит, что боится этого человека и не может понять что у него на уме. Они приходят в гостиницу, куда на встречу прибудет Лужин.

Лужин высказывает недовольство, он не рад видеть Родиона, так как был оскорблен им. Они ругаются и Дуня гонит прочь Лужина.

Лужин не ожидал такого поворота событий, он был уверен, что бедная девушка будет подчиняться его словам и просьбам.

Дуня просит прощения у брата, что польстилась на деньги Лужина. Однако, оправдывает себя тем, что не думала, что он такой неприятный человек.

Разумихин предлагает Дуне не уезжать.

Раскольников прощается с ними и просит не приходить к нему, сославшись на плохое самочувствие, он утверждает, что когда надо найдет их сам.

Родион направляется к Соне Мармеладовой. Они ведут разговор о дальнейшей жизни Сони. Он узнает, что она дружила с покойной Лизаветой.

Раскольников обещает, что завтра вернется и расскажет, кто убил сестру старухи.

Всю их беседу подслушивал Свидригайлов.

Раскольников приходит к следователю с просьбой вернуть заложенные им вещи. Тот начинает задавать ему вопросы, которые раздражают Родиона. Он просит, чтобы его не мучили допросами, и признали его либо виновным, либо же нет.

Следователь отвечает, что в соседней комнате его ожидает сюрприз.

Из комнаты выводят красильщика, он признает себя виновным в убийстве женщин.

Следователь опешил, он не ожидал такого поворота событий.

Главный герой возвращается домой, он рад, он чувствует себя практически в безопасности.

Часть пятая

Лужин думает о разрыве с Дуней, он считает, что если бы давал деньги ей, то она по своей натуре благодарной, не смогла бы столь резко его отвергнуть. Он злиться на Раскольникова.

Петр Петрович просит своего друга господина Лебезятникова пригласить Соню в номера.

Он раскладывает на столе деньги и кредитки.

Девушка приходит, Лужин ведет с ней разговор, о то, что хотел бы помочь ее семье деньгами, он дает ей десять рублей.

Когда она ушла, Лебезятников замечает, что у его товарища на уме какой-то не хороший план.

Вдова Мармеладова устроила ему хорошие поминки, она истратила на них деньги, которые дал Раскольников.

Раскольников присутствует на поминках

Во время поминок вдова начинает ругаться с хозяйкой квартиры.

Во время разгоревшегося скандала на пороге комнаты появляется Лужин.

Лужин при всех гостях обвиняет Соню в краже сторублевой купюры. Соня рыдает и говорит, что не брала деньги. Ее мать выворачивает ее карманы и оттуда выпадает купюра в сто рублей.

Лебезятников, наблюдая со стороны эту сцену, вмешивается. Он утверждает, что видел, как Лужин сам подсунул деньги девушке. Однако он думал, что тот сделал это из благородства.

Хозяйка выгоняет вдову с детьми на улицу.

Раскольников приходит к Соне. Он намекает ей, что хорошо знает убийцу и пристально смотрит на нее. Девушка все понимает, она жалеет его, видит как он мучается.

Девушка готова быть с ним даже после вскрывшейся правды. Раскольников говорит, что убил он не от голода, он просто хотел понять сможет ли он осмелиться это сделать.

Вдова Мармеладова обезумела, она ходит с детьми по улице просит милостыню, дети поют и танцуют. Ее приводят домой и она умирает.

Свидригайлов говорит Раскольникову, что возьмет на себя похороны, а также устроит детей в сиротские дома и поможет Соне.

Раскольников интересуется, почему он так щедр. Свидригайлов рассказывает, что он живет в соседней комнате и слышал все разговоры его и Сони.

Часть 6 Преступление и наказание кратко

Родион пребывает в тяжелом душевном состоянии. Его терзают муки и страхи. С головы у него не выходит, что Свидригайлов все знает.

Разумихин рассказывает товарищу, что мать его заболела, а сестра получила какое-то письмо и прочитав его впала в расстройство.

Следователь приходит к Раскольникову. Он знает, что именно Родион убил старуху и ее сестру и просит явиться с повинной в участок.

Главный герой направляется к Свидригайлову на разговор. Он боится, что зная его тайну, тот может злоупотребить этим оружием против сестры.

В голове Раскольникова мелькают мысли об убийстве Свидригайлова.

Они разговаривают о Дуне. Раскольников высказывает свои предположения насчет намерений господина Свидригайлова. Тот говорит, что ранее был влюблен в нее, но теперь он жениться.

Свидригайлов выходит из трактира.

Он встречается с Дуней, и они идут к нему в квартиру. Там он рассказывает ей, что знает об убийстве. Он говорит, что безумно любит ее, и если она будет с ним, он спасет ее брата.

Она хочет выйти, но дверь заперта. Дуня достает револьвер, стреляет в Свидригайлова, но не попадает.

Он отдает ей ключ, она уходит, оставив револьвер.

Свидригайлов проводит время в трактире. Потом идет к Соне, дает ей денег, она благодарит его за помощь.

Он снимает номер в гостинице, ему сниться девочка, которая когда-то утопилась от неразделенной любви к нему.

Утром он выходит из номера и стреляет себе в голову из револьвера.

Раскольников собирается идти в участок давать признательные показания. Он прощается с родными и говорит, что хочет начать новую жизнь.

В полиции он сознается в содеянном.

Он узнает, что Свидригайлов покончил собой.

Раскольникова ссылают в Сибирь на восемь лет. Он раскаялся в содеянном и признал, что пошел на убийство из-за своего малодушия, лишений и бедности.

Его мать, затосковав по сыну умирает.

Сестра его выходит замуж за Разумихина.

Соня последовала за ним. Там она обустроилась и регулярно пишет письма сестре Родиона. В последнем она уведомляет, что он сильно заболел.

Раскольникова не принимали заключенные и избегали. Выздоровев, он встретился с Соней, бросился к ее ногам и говорил о любви. Он раскаялся, что так неразумно поступил со своей жизнью. С этого момента начался новый этап в его судьбе, этап обновления и перерождения.

Осталось всего семь лет и они с Соней будут вместе. В своем романе, автор, на примере главного героя доносит до читателя, что за любое преступление обязательно придется платить наказанием.

Достоевский. Краткие содержания произведений

Картинка или рисунок Преступление и наказание

Другие пересказы для читательского дневника

В этом рассказе показана сцена выдача жалования гувернантке. Вот только отец семейства решил подшутить над слабохарактерной девушкой, научить ее жизни. Он намеренно обсчитывает ее, обманывает

В книге рассказывается о приключениях Марго Рот Шпигельман и Квентина Джейкобсена. Семья Джейкобсонов переехала в город Орландо во Флориде. На тот момент Квентину исполнилось 2 года. Родители Квентина сдружились с соседями

Рассказчиком является Джерри Даррелл. Мальчику десять лет. Его семья переезжает на остров. В семье кроме мальчика еще четыре ребенка: Ларри, Лесли, Марго. Члены семьи хотят поправить здоровье на Корфу.

Папа Золушки женился второй раз на женщине с двумя девочками. Они не полюбили Золушку, взваливали на неё кучу работы по дому. Король объявил бал, и все на него поехали.

Рассказ о мытарствах мальчика подростка. По стечению обстоятельств Лёнька загремел в тюрьму. Он связался с хулиганом, с которым был знаком ещё до войны. У Лёньки была тяжёлая жизнь.

Мир Достоевского

Жизнь и творчество Достоевского. Анализ произведений. Характеристика героев

Меню сайта

Роман «Преступление и наказание» — это выдающееся произведение русской классической литературы XIX века.

В этой статье представлено краткое содержание романа «Преступление и наказание» по частям и главам: краткий пересказ произведения.

Смотрите:
Все материалы по «Преступлению и наказанию»
Все статьи о Раскольникове

Краткое содержание романа «Преступление и наказание» по частям и главам: краткий пересказ

Раскольников заходит в харчевню, чтобы перекусить. Затем он идет домой, но по дороге падает в кусты и засыпает. Ему снится сон про лошадь, которую замучили люди (см. «Сон Раскольникова про лошадь»). На улице Раскольников случайно слышит, что Лизавета, сестра процентщицы, будет отсутствовать завтра дома в 7 часов вечера. Раскольников берет это на заметку и идет домой.

Раскольников просыпается поздно, около 6 вечера, и вспоминает, что Лизаветы не должно быть дома. Он берет топор и идет к старухе.

Утром Раскольникова вызывают в контору. Он приходит туда. В конторе полицейские требуют его заплатить долги за квартиру. Раскольников пишет объяснительную. Услышав разговор чиновников об убийстве старухи, он падает в обморок прямо в конторе. Это вызывает подозрение у чиновников. Раскольников идет домой.

Раскольников собирает у себя дома украденное у старухи имущество. Он прячет награбленное под большим камнем в одном из дворов.
Раскольников приходит в гости к Разумихину. Тот предлагает ему подзаработать на переводах. Раскольников отказывается и уходит. Придя домой, он ложится спать и видит бред.

(5, 6 и 7 день Раскольников проводит в бреду и практически не помнит, что происходило в эти дни. Повествование продолжается на 8 день, когда Раскольников приходит в себя.)
К Раскольникову приходит Разумихин. Тут же к Раскольникову приходит человек и передает ему деньги, присланные матерью из провинции.
Разумихин берет часть денег и идет покупать новую одежду для Раскольникова. Раскольников спит до вечера. Вечером Разумихин приходит с новой одеждой для друга.

В это время к Раскольникову приходит врач Зосимов, друг Разумихина, который наблюдает за болеющим Раскольниковым.

К Раскольникову приходит Лужин (жених Дуни Раскольниковой, сестры главного героя). Раскольников принимает его холодно и почти выгоняет из каморки.

Раскольников идет на улицу и заходит в трактир, где встречает работника конторы Заметова. Раскольников намекает Заметову, что он причастен к гибели старухи. Заметов рассказывает об этом коллегам по конторе (в том числе следователю Порфирию).
Выходя из трактира, Раскольников встречает Разумихина, но просит оставить его в покое.
Раскольников идет на место преступления в дом процентщицы. Здесь он задает странные вопросы жильцам.

Идя по улице, Раскольников видит Мармеладова, раздавленного лошадьми. Он помогает отнести умирающего домой. Мармеладов умирает дома на руках у дочери Сони (так Раскольников впервые видит Соню). Раскольников оставляет деньги на похороны и уходит.
Он приходит в гости к Разумихину. Вместе друзья идут к каморку Раскольникова. Здесь они застают мать и сестру Раскольникова, которые только что приехали в Петербург.

(День 8 — продолжение)
Раскольников беседует с матерью и сестрой Дуней. Во время разговора он падает в обморок. Испуганные его состоянием, мать и сестра уходят в гостиницу. Вскоре Зосимов и Разумихин приходят в гостиницу, чтобы рассказать женщинам о самочувствии Раскольникова. В этот день Разумихин влюбляется в Дуню.

Разумихин и Зосимов приходят к матери и сестре Раскольникова в гостиницу, чтобы сообщить о самочувствии Раскольникова. Герои обсуждают записку, которую Лужин прислал Дуне.

Все четверо приходят к Раскольникову. Раскольников с матерью и сестрой обсуждают брак с Лужиным и его записку. В записке Лужин просит Дуню сделать выбор между будущим мужем (Лужиным) и братом (Раскольниковым). Дуня просит брата и Разумихина быть сегодня на встрече с Лужиным в 8 вечера.

В это время к Раскольникову приходит Соня, чтобы поблагодарить за оставленные деньги и позвать на похороны и поминки отца (Мармеладова).
Мать и сестра Раскольникова уходят. Раскольников берет у Сони ее адрес.
Соня приходит домой. Подойдя к квартире, она знакомится со Свидригайловым, который теперь снимает жилье по соседству. Свидригайлов уже третий день живет в Петербурге.
Раскольников и Разумихин идут на квартиру к следователю Порфирию Петровичу, чтобы заявить о заложенных вещах Раскольникова.

В гостях у следователя Порфирия Петровича Раскольников и Разумихин застают Заметова. Собравшись вместе, все герои обсуждают убийство старухи и статью Раскольникова «О преступлении». Порфирий зовет Раскольникова прийти к нему завтра в контору по поводу заложенных вещей.
Раскольников и Разумихин расходятся по домам.

(День 9 — продолжение)
Свидригайлов и Раскольников знакомятся. Они обсуждают будущую свадьбу Дуни с Лужиным, а также покойную жену Свидригайлова, Марфу Петровну. Свидригайлов просит Раскольникова помочь ему устроить встречу с Дуней, но тот отказывается. Свидригайлов уходит, сталкиваясь в дверях с Разумихиным.

Разумихин приходит к Раскольникову. Вместе друзья они приходят в гостиницу к матери и сестре Раскольникова на встречу с Лужиным.
В гостинице Раскольников рассказывает всем, что Дуня должна получить в наследство 3000 рублей от покойной Марфы Петровны.
Появляется Лужин. Он недоволен тем, что на встрече присутствует Раскольников. Между Лужиным и Раскольниковыми происходит ссора. Дуня разрывает отношения с Лужиным. Разумихин рад, что теперь Дуня нова одинока устранен. Лужин уходит.

После ухода Лужина Раскольников просит мать и сестру не искать встречи с ним, пока он сам не изъявит желание. Разумихин становится поддержкой бедным женщинам.

Раскольников идет к Соне и обещает рассказать ей, кто убил старуху и Лизавету. Свидригайлов, проживающий за стеной, подслушивает этот разговор и понимает, что Раскольников – убийца.

В 11 утра Раскольников приходит в контору к Порфирию Петровичу по поводу заложенных у старухи вещей. В разговоре Порфирий Петрович намекает Раскольникову, что знает о его преступлении. Раскольников волнуется, но знает, что против него нет улик.

Во время разговора к Порфирию приводят маляра Миколку, который признается в убийстве старухи. Порфирий просит Раскольникова уйти.
В это время за стеной кабинета сидит мещанин, спрятанный Порфирием (мещанин доложил Порфирию о том, что Раскольников накануне приходил на месте преступления).
Когда Раскольников приходит домой, к нему приходит тот самый мещанин и просит прощения за клевету. Мещанин уверен, что убийцей является Миколка, а значит, Раскольников невиновен.
Раскольников выходит из дома.

(День 10 — продолжение)
Раскольников идет на поминки Мармеладова.
Тем временем в одной из соседних с Мармеладовыми комнат беседуют чиновник Лебезятников и его приятель Лужин. Лужин остановился у Лебезятникова, когда приехал в Петербург.
Лужин зовет Соню к себе и дает ей 10 рублей. При этом он подбрасывает ей в карман 100 рублей. Лебезятников замечает это.

Катерина Ивановна принимает в комнате гостей, пришедших на поминки Мармеладова. Приходит Раскольников.

Лужин приходит в комнату к Мармеладовым на поминки. Лужин обвиняет Соню в краже 100 рублей.
Лебезятников вступается за честь Сони. Раскольников понимает, что Лужин таким образом пытался поссорить Раскольникова с семьей из-за Сони. Лужин опозорен. Соня убегает к себе на квартиру.
Катерина Ивановна ссорится с хозяйкой квартиры и уходит с детьми на улицу.
Раскольников идет к Соне.

Придя к Соне, Раскольников рассказывает ей о своем преступлении. Девушка советует ему признаться в убийстве. Свидригайлов подслушивает этот разговор за стеной.

Раскольников уходит к себе. Соня идет на улицу к Катерине Ивановне.
К Раскольникову приходит сестра Дуня. Она говорит, что не верит слухам о виновности брата в убийстве. Раскольников не говорит сестре правду. Он советует ей присмотреться к Разумихину как к жениху.
Раскольников идет на улицу, где видит Катерину Ивановну, танцующую с детьми перед толпой. На улице Катерина Ивановна нечаянно падает и разбивается на смерть. Ее несут к Соне на квартиру.
К Соне приходит Свидригайлов и обещает оплатить похороны Катерины Ивановны. Он также обещает определить трех ее сирот в приют. При этом Свидригайлов намекает Раскольникову, что знает о его преступлении.

Раскольников просыпается в обед и понимает, что опоздал на похороны Катерины Ивановны. Он решает успеть на ее поминки.
Разумихин приходит к Раскольникову и рассказывает о том, что сознавшегося в убийстве Миколку «взяли» и что дело раскрыто. Разумихин рассказывает Раскольникову о письме, которое Дуня получила от Свидригайлова. Разумихин уходит.
К Раскольникову в комнату приходит Порфирий Петрович.

Порфирий Петрович прямо говорит Раскольникову, что считает его виновным в убийстве старухи. Следователь советует преступнику явиться с повинной, чтобы получить более мягкое наказание.
Порфирий обещает Раскольникову арестовать его через 40-50 часов, если тот не явится. Раскольников не признается в убийстве, так как считает, что улик против него нет. Порфирий уходит. Раскольников выходит из дома.

Раскольников идет к Свидригайлову, но по дороге встречает его в трактире. Они разговаривают о Дуне, Марфе Петровне.

(продолжение беседы Раскольникова и Свидригайлова) Свидригайлов намекает Раскольникову на то, что он что-то знает о его преступлении. Свидригайлов уходит.

Раскольников идет за Свидригайловым. Герои обсуждают преступление и то, что об этои известно Свидригайлову. Герои расстаются на улице.
Свидригайлов встречает Дуню на улице и приглашает ее к себе на разговор. Дуня знает, что Свидригайлов что-то знает о преступлении Раскольникова. Свидригайлов запирается с Дуней в своей комнате и набрасывается на нее. Девушка выстреливает в него, но промахивается. Она говорит Свидригайлову, что не может быть с ним. Тот отпускает ее.

Свидригайлов приходит к Соне и дает ей 3000 рублей, чтобы та могла бросить свою «непристойную работу». Затем он идет к своей юной невесте и дарит ей большую сумму денег. После этого он идет в гостиницу, где ночует.

В 5 утра Свидригайлов выходит из гостиницы и на улице кончает жизнь самоубийством.

Вечером Раскольников идет к сестре и матери в гостиницу. Он застает только мать и пытается успокоить ее. Мать чувствует, что с сыном происходит что-то ужасное, но не знает правды.
Раскольников идет к себе в каморку, где застает сестру Дуню. Дуня признается брату, что знает от Сони правду об убийстве старухи.

Раскольников идет к Соне. Та надевает на него крестик, после чего он идет на улицу и где встает на колени перед народом. Затем он идет в контору и признается в совершенном преступлении.

Это было краткое содержание романа «Преступление и наказание» по частям и главам: краткий пересказ произведения.

Преступление и наказание часть 3 глава 5 краткое содержание

Глава I. Бедный петербургский студент Родион Раскольников приносит заклад к жадной и злой старухе-процентщице Алёне Ивановне. Этот его визит к ней – проба , какому-то намеченному предприятию (какому именно, Достоевский пока не объясняет). Выйдя от процентщицы на улицу, Раскольников вдруг восклицает: «Какой ужас мог прийти мне в голову!», и заходит в соседнюю распивочную. (См. подробнее.)

Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 1 серия

Глава II. Там с Родионом заводит разговор опустившийся пьяница Мармеладов. Он рассказывает историю о том, как безденежье довело его семью до страшной бедности. Старшей дочери, Соне, чтобы спасти родственников от голода, пришлось даже пойти в проститутки. Раскольников отводит Мармеладова домой, где видит его больную и нервную жену, Катерину Ивановну, её маленьких детей – и оставляет им милостыню из своих последних денег. (См. подробнее.)

Глава III. Утром на следующий день голодного Раскольникова кормит из жалости служанка Настасья. Она отдаёт письмо, пришедшее от его матери. В письме сообщается, что сестра Родиона, Дуня с целью помочь брату-студенту пошла в гувернантки к соседнему помещику Свидригайлову, а он попытался соблазнить её. Затем к Дуне посватался скупой тяжебщик Лужин, который решил взять за себя бедную девушку, чтобы она всю жизнь считала его своим благодетелем. (См. подробнее.)

Глава IV. Расстроенный бедами Дуни и матери, Раскольников идёт скитаться по улице. Он думает, как жить дальше: «смириться с жалкой, постыдной участью или побыстрее решиться на что-то смелое ?» На бульваре он случайно видит, как развратный фат бесстыдно преследует пьяную девушку, и эта сцена вновь напоминает ему о Дуне и Свидригайлове. Раскольников вначале пытается защитить девушку, но подавляет в себе это первое душевное движение, вспомнив свою новую теорию о «праве сильного» . (См. подробнее.)

Глава V. Ослабев от переживаний и голода, Раскольников засыпает на Островах под кустом и видит трагичный сон о забитой кляче. Проснувшись, он восклицает: «Неужели ж я в самом деле возьму топор и стану бить по голове?» Однако по пути домой он вдруг слышит, как на Сенной площади какой-то мещанин приглашает к себе домой на завтрашний вечер сестру старухи-процентщицы Лизавету. Это означает, что Алена Ивановна останется дома одна. Неожиданная новость кажется Раскольникову знаком судьбы. (См. подробнее.)

Глава VI. Он вспоминает, что по такому же странному совпадению, случайно слышал недавно в одном трактире разговор двух бильярдистов. Один из них уверял: нет никакого греха в том, чтобы «убить вредную старуху Алёну и забрать её деньги, если потом загладить это крошечное преступление тысячами сделанных на эти средства добрых дел». Раскольникова поразило тогда полное сходство этих мыслей с его собственными (см. статью Теория Раскольникова).

На следующий день он долго и тревожно спит, просыпается поздно вечером – и в возбуждении от того, что удобное время уходит, незаметно берёт в каморке дворника топор и торопится на преступление. (См. подробнее.)

Глава VII. Войдя в квартиру процентщицы, Раскольников отдаёт ей «заклад», и когда она отворачивается, убивает её ударом топора по голове. Он бежит в спальню искать деньги и ценности, но вдруг слышит шорох в комнате, где лежит старуха. Родион бросается туда – и видит вернувшую Лизавету. Он убивает топором и её. Но по лестнице в подъезде кто-то подходит к квартирной двери и начинает звонить. Вскоре подходит ещё один гость и замечает, что дверь заперта изнутри – почему же её не открывают?!

Двое звонивших бегут вниз за дворником. Раскольников выскальзывает на лестницу и слышит: навстречу ему уже идут! Но квартира этажом ниже, где до этого красили рабочие, теперь оказывается пустой. Убийца юркает туда, дожидается, пока шедшие навстречу поднимаются выше, скрывается незамеченным и, придя домой, забывается во сне, похожем на бред. (См. подробнее.)

См. также более подробное содержание 1 части «Преступления и наказания» на нашем сайте.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 2 – краткое содержание

Глава I. Проснувшись утром, Раскольников бросается скрывать следы убийства, но в изнеможении вновь засыпает с кровавыми тряпками в руках. Его будит стук служанки Настасьи, принесшей повестку с вызовом в полицию. Родион столбенеет: его преступление уже раскрыто?!

Он идёт в контору квартальных со страшным волнением. Войдя туда в дрожи, он сразу вступает в ссору со вспыльчивым поручиком «Порохом», который из-за плохой одежды принимает его за оборванца, но внезапно узнаёт, что вызван лишь за неуплату квартирной хозяйке.

Раскольникова охватывают радость и облегчение, но даже и среди них терзает мучительное и ясное сознание того, что преступлена черта, которая навеки отделила его от всех обычных людей. Он испытывает «бесконечное уединение и отчуждение».

Уже уходя, он вдруг слышит разговор полицейских про убийство старухи и, не выдержав этого нового потрясения, падает в обморок. Конторские приводят Раскольникова в чувство, смотря на него довольно подозрительно. (См. подробнее.)

Глава II. Он спешит домой в страхе обыска. Хватает награбленную у старухи добычу и прячет её под большим камнем в глухом дворе. По пути назад заходит к университетскому другу Разумихину. Но и с ним Родион не может связно сказать ни слова. Он тут же уходит, как безумный, и у себя дома вскоре впадает в беспамятство. (См. подробнее.)

Глава III. Раскольников приходит в сознание лишь через три дня – и видит рядом Разумихина, который понял, что другу нужна помощь и разыскал его адрес. Общительный и хваткий Разумихин уже знает подробности визита Раскольникова в полицию, он успел сдружиться с конторским письмоводителем Заметовым.

Приносят 35 рублей, присланных Раскольникову матерью. На десять Разумихин покупает ему приличную одежду. Входит позванный Разумихиным доктор Зосимов. (См. подробнее.)

Глава IV. Разумихин и Зосимов заводят разговор об уже прогремевшем убийстве процентщицы. Следователь по этому делу, Порфирий Петрович, родственник Разумихина, рассказал ему об аресте маляра Миколая. Во время преступления тот красил квартиру этажом ниже и потом пытался продать серьги, в которых признали один из закладов старухи. Миколай объяснял, что нашёл их у дверей квартиры, в которой работал. Разумихин догадывается, что за этой дверью прятался настоящий убийца.

Раскольников во время рассказа находится в сильном волнении. В его каморку вдруг входит какой-то хорошо одетый неизвестный. (См. подробнее.)

Глава V. Это Петр Петрович Лужин, тот самый жених сестры Раскольникова. Дуни. Решив переехать из провинции в Петербург, он сейчас ждёт здесь приезда невесты с матерью. Скупой Лужин на время приискал им квартиру в грязных и дешёвых комнатах доходного дома Бакалеев, а пока пришёл познакомиться с дуниным братом.

Пытаясь завязать разговор, Лужин хвалит мысли «молодых поколений», которые «здраво» отвергли господствовавший прежде дух идеализма ради материальной выгоды и «практической пользы». Христианскую идею «делись с ближним» следовало бы, по мнению Лужина, заменить первенством личного интереса. Слыша беседу об убийстве, он ханжески сожалеет об упадке общественной нравственности. Раздражённый Раскольников вспыхивает: «Да из вашей же теории в конечном итоге следует, что людей можно резать! А сестру мою нищую вы берёте, чтобы властвовать над нею?» Он велит Лужину идти к чёрту, а потом в сердцах прогоняет и Разумихина с Зосимовым. (См. подробнее.)

Глава VI. Раскольников идёт бродить по улице. Чувство оторванности от людей растёт в нём; он рад бы отдать всё, чтобы от него избавиться. Зайдя в один трактир, Родион садится искать газетные статьи про убийство, но к нему вдруг подходит случайно оказавшийся здесь же письмоводитель Заметов из полицейской конторы. Раскольников дрожит, в сильнейшем возбуждении спрашивает Заметова: «Вы хотите знать, о чём я читал? Да про убийство старухи!» – и уходит. На пороге трактира он встречает Разумихина, но грубо отделывается от него, не желая разговаривать. Взойдя на один мост, Раскольников едва удерживаясь от желания утопиться. Не в силах терпеть душевный гнёт дальше, он решает идти сознаваться «в контору», однако по дороге неожиданно видит перед собой дом старухи.

Повинуясь неудержимой тяге, он поднимается к той квартире. На глазах у двух клеящих там новые обои работников безмолвно ходит по комнатам, дергает дверной колокольчик, вслушиваясь в тогдашний звук, потом спускается к подъезду. Стоящие на улице у дома люди глядят на Раскольникова с подозрением. Он опять направляется в полицию, но вдруг обращает внимание на собравшуюся чуть поодаль, у экипажа, толпу. (См. подробнее.)

Глава VII. Подойдя к ней, Раскольников видит, что под лошадей попал пьяный Мармеладов. Родион бросается руководить его переносом домой, платит за это и за вызов врача. Среди сбежавшихся в комнату соседей он впервые видит юную проститутку Соню. Отец умирает у неё на руках. Раскольников отдаёт на похороны последние деньги. Когда он уходит, его догоняет маленькая дочь Мармеладова Поля, которую Соня послала спросить имя и адрес благодетеля. Раскольников называет их и просит Полю: «Молись за меня!»

Он вдруг с изумлением чувствует, что бескорыстная забота о ближнем вызвала в нём ощущение прихлынувшей полной, могучей жизни. Загорается яркая надежда, что он преодолеет чувство вины за убийство и вновь обретёт душевную силу. В этом возбуждении Раскольников заходит к Разумихину. Тот идёт провожать его, рассказывая: происшествие в трактире подействовало на Зосимова так, что он напрочь отверг наклёвывавшуюся было в полиции мысль о его причастности к убийству, ибо преступник никогда не был бы так откровенен.

Войдя с Разумихиным в свою каморку, Раскольников неожиданно видит там приехавших мать и сестру – Дуню и Пульхерию Александровну. Те бросаются обнимать его, а он, осознав, что впервые предстаёт перед самыми близкими людьми отягощённый убийством, падает в обморок. (См. подробнее.)

См. также более подробное содержание 2 части «Преступления и наказания» на нашем сайте.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 3 – краткое содержание

Глава I. Очнувшись, Раскольников спешит услать от себя мать и сестру: он не в силах с ними разговаривать. Перед их уходом требует, чтобы Дуня отказалась от брака с подлецом Лужиным. Разумихин провожает дам в нумера Бакалеева, сильно увлекаясь Дуней. Своим волевым, энергичным характером та напоминает брата.

Глава II. Утром Разумихин идёт к Дуне и Пульхерии Александровне в нумера. Он описывает им противоречивый характер, проявленный Раскольниковым во время университетской учёбы. Родион благороден и великодушен, но вместе с тем часто надменен, холоден и бесчувственен. Пульхерия Александрова рассказывает Разумихину, что её сын с детства проявлял крайнее своеволие, а недавно собирался жениться на хворой и некрасивой дочери своей квартирной хозяйки.

Дамы рассказывают и о записке, присланной им Лужиным: тот собирается посетить их сегодня вечером, но требует, чтобы на этой встрече не присутствовал «смертельно обидевший» его Раскольников. Выясняется, что Лужин поселился в комнатах рядом с Мармеладовыми. Он видел, как Родион пожертвовал все присланные матерью и сестрой деньги им на похороны, но исказив суть этой сцены, утверждал, что он отдал их «особе отъявленного поведения» (Соне).

Глава III. Мать и сестра вновь приходят к Раскольникову. Он опять не может смотреть им в глаза, разговаривает с ними через силу. Немного оживляется, лишь вспомнив, как хотел из жалости жениться на больной девушке, которая любила подавать нищим и мечтала о монастыре. Понимая: Дуня выходит за состоятельного Лужина лишь потому, что надеется на денежную поддержку от него брату, Раскольников вновь требует, чтобы она отказалась от этого брака. Дуня приглашает его на вечернюю встречу с Лужиным, предлагая там и решить всё.

Глава IV. Вдруг входит Соня Мармеладова, посланная Катериной Ивановной пригласить Раскольникова на поминки по отцу. Потрясённо оглядев бедную комнату Родиона, она поражается: «Вы нам всё вчера отдали!?» Дуня и мать уходят. Когда Родион и Разумихин прощаются у подъезда с Соней, произнесённую и их разговоре фамилию «Раскольников» случайно слышит проходящий мимо дородный господин. Когда Соня одна уходит домой, этот господин идёт выследить, где она живёт, и обнаруживает, что – прямо по соседству с квартирой, где остановился он сам.

Тем временем Раскольников говорит Разумихину, что хотел бы встретиться со следователем Порфирием. На словах он объясняет это тем, что у убитой старухи остались и его заклады. На самом же деле Раскольников жадно интересуется ходом следствия и думает во время визита к Порфирию разузнать о нём. Он всеми силами старается войти к Порфирию как можно естественнее, чтобы не выдать сильнейшее своё волнение.

Глава V. Порфирий – человек внешне довольно непривлекательный, толстоватый и обрюзгший, однако взгляд его глаз весьма серьёзен. Он встречает гостей с шутливым видом, но в разговоре вдруг насмешливо подмигивает Раскольникову: «Я уже давно вас здесь поджидаю. Знаю, что вы у старухи вещи закладывали; на них ваша фамилия обозначена». Раскольников холодеет. Не в силах справиться с волнением, он начинает вести себя горячо и дерзко.

Порфирий между тем вспоминает об одной опубликованной в журнале статье Раскольникова, где проводится мысль: «существуют на свете будто бы некоторые выдающиеся лица, которые ради высокой цели имеют полное право совершать преступления». Раскольников отстаивает перед Порфирием эту свою теорию. «А если кто из простых людей вдруг сочтёт, что он гений, да и начнёт устранять все препятствия ?», – спрашивает Порфирий. «На это есть полиция и тюрьмы», – отвечает Раскольников. «И вы решились бы перешагнуть ?», – интересуется Порфирий и приглашает Раскольникова зайти для разговора к себе в полицейскую часть.

Теория Раскольникова

Глава VI. На пути от Порфирия домой Раскольников возмущается перед Разумихиным: значит, я всё же подозреваемый?! Вечером, собравшись к Дуне и матери, он видит, как у подъезда некий незнакомый мещанин осведомляется о нём у дворника. Раскольников подходит, но глянувший на него мещанин удаляется, не сказав ни слова. Родион в страхе догоняет его и молча идёт рядом, не решаясь ничего спросить. Наконец мещанин останавливается, бросает в лицо ошеломлённому Раскольникову: «Убивец!» – и уходит.

Родион приходит домой в ужасе и изнеможении. Он забывается на диване кошмарным сном о смеющейся старухе, которую ему никак не удаётся убить топором. Проснувшись, видит на пороге своей каморки незнакомца, который представляется: Аркадий Свидригайлов. Это тот помещик, который прежде хотел соблазнить Дуню (и тот дородный господин, который следил за Соней).

Достоевский «Преступление и наказание», часть 4 – краткое содержание

Глава I. Раскольников хочет сразу выгнать Свидригайлова, но тот убеждает, что не совращал Дуню, а действительно был влюблён в неё. Но тут же рассказывает о своей прежней жизни, полной разврата и сомнительных похождений. Вдруг сворачивает на «потусторонние» темы: признаётся, что ему несколько раз являлись приведениями умершие. Рассуждает о том, какова будет вечность в будущей жизни: «А вдруг это просто какая-нибудь закоптелая баня с пауками». Наконец Свидригайлов объясняет цель своего визита: он просит Раскольникова устроить ему последнее свидание с Дуней, предлагая за это подарить ей 10 тысяч рублей. Раскольников с негодование отклоняет это предложение.

Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 2 серия

Глава II. Раскольников и Разумихин по просьбе Дуни приходят на встречу её и матери с Лужиным в нумерах Бакалеева. Лужин выражает недовольство присутствием Раскольникова. Дуня предлагает им двоим примириться. Лужин в ответ намекает, что она возгордилась, ожидая неких благ от приехавшего Свидригайлова. Разгневанная Дуня выгоняет его, отказываясь далее считать своим женихом.

Глава III. Раскольников уходит, прося мать и сестру не искать встречи с ним, пока он сам к ним не придёт, «если всё воскреснет». Все потрясены его странным поведением. У Разумихина впервые мелькает мысль, что Родион может быть убийцей. По просьбе Раскольникова он принимает на себя заботы о Дуне и Пульхерии Александровне, становясь для них сыном и братом.

Глава IV. Бросив мать и сестру, Раскольников идёт к Соне Мармеладовой. Видя общность её судьбы со своей, он говорит ей: «Ты тоже переступила. Ты тоже загубила жизнь, хотя свою – но это всё равно! И грех твой оказался напрасным: ты так никого и не спасла! Пойдём вместе. Главное: сломать, что надо, навсегда, страдание взять на себя, и так обрести свободу и власть над всею дрожащею тварью». Раскольников целует Соне ногу, кланяясь в её лице «всему человеческому страданию». Соня пока не понимает смысла его спутанных слов.

Увидев на комоде Новый Завет, он просит, чтобы Соня прочла ему главу про воскрешение Христом Лазаря (который был во гробе четыре дня – столько же, сколько прошло от убийства Алёны и Лизаветы). Ни Раскольников, ни Соня не знают, что за дверью в стене их разговор подслушивает поселившийся в соседней квартире Свидригайлов.

Глава V. Раскольников приходит в контору к Порфирию: «допрашивайте или позвольте удалиться». Порфирий в странном состоянии, возбуждённо бегая по комнате, начинает объяснять: «Иного преступника лучше не арестовывать сразу, а подержать на свободе. Тогда он сам не выдержит неопределённости и начнёт около меня, как бабочка у свечки, кружиться, да прямо в рот и влетит. А арестуешь, он только укрепится этим и замкнётся в себе». Раскольников в истерике кричит, что Порфирий всё лжёт. «А я знаю, как вы в ту квартиру потом ходили! – отвечает тот. – У меня, в соседней комнате, сюрпризик есть. Хотите посмотреть?»

Глава VI. При самой кульминации разговора, в кабинет вдруг входит арестованный маляр Миколка, вырвавшийся от стражи, – и делает признание: это он убил процентщицу Алёну и её сестру. Порфирий явно не верит его словам, но Раскольникова отпускает.

Придя домой, Родион вдруг видит, как к нему входит тот самый мещанин, что называл его убийцей. Теперь мещанин просит прощения: он видел, как Раскольников приходил в квартиру убитой, возымел на него подозрения, пошёл с доносом к Порфирию и был сегодня тем самым сидевшим за стеной «сюрпризиком», однако, слушая, как следователь «мучил» Раскольникова, пришёл к выводу о его невиновности.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 5 – краткое содержание

Глава I. Жена Мармеладова, Катерина Ивановна, готовит поминки по погибшему мужу. В соседних комнатах с нею живёт Лужин: он остановился в Петербурге у своего знакомого Лебезятникова, молодого человека с «передовыми воззрениями» – из тех, «которые мигом пристают к самой модной ходячей идее, чтобы тотчас же опошлить ее, мигом окарикатурить». Разложив сейчас на столе в комнате Лебезятникова деньги, якобы для подсчёта, Лужин просит позвать Соню и даёт ей десять рублей для потерявшей кормильца семьи.

Глава II. На поминках по Мармеладову присутствует и Раскольников. Едва начавшись, они быстро начинают клониться к склоке из-за сильного подпития гостей.

Глава III. Вошедший из соседней комнаты на поминки Лужин заявляет, что у него пропали 100 рублей и их, видимо, украла только что заходившая к нему Соня. Деньги действительно находят у Сони в кармане. Назревает скандал. Однако появившийся Лебезятников заявляет: он видел, как сторублёвую купюру Соне незаметно подложил Лужин. Раскольников разъясняет цель Лужина: доказав, что Соню действительно «отъявленная воровка», тот хотел получить почву для примирения с его сестрой и матерью. Соня в слезах убегает к себе домой, Раскольников идёт за ней.

Глава IV. Он хочет сознаться Соне в совершённом убийстве, но не из раскаяния, а чтобы доказать: лишь «переступив черту», можно занять среди людей достойное положение. «Лужин легко бы вас мог в острог засадить. И погибли бы и вы, и Катерина Ивановна, и дети. И если бы вам решать: Лужину жить и делать мерзости, или умирать Катерине Ивановне, как бы вы решили?», – спрашивает Раскольников Соню. «Бог меня в таких делах судьёй не ставил!» – отвечает она.

Раскольников вдруг чувствует толику раскаяния и сознаётся в убийстве. «Что вы над собой сделали! – кричит Соня. – Нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете! Но как вы, такой , могли на это решиться?» Раскольников путается в объяснениях: вначале говорит, что «собирался помочь сестре и матери», потом, что «хотел стать Наполеоном». Но под конец сам доходит до правды: «Просто я самолюбив, завистлив, зол, мстителен, работать не хотел. И решил узнать: тварь ли я дрожащая или право имею… »

«Что мне теперь делать!», – в отчаянии восклицает он. – «Стань на перекрёстке, – говорит Соня, – поцелуй землю, которую ты осквернил и скажи всем, вслух: «Я убил!» Прими страдание и искупи себя им!» Родион отказывается: «Нет, я ещё поборюсь!» Отталкивает крест, который Соня хочет навесить на него.

Глава V. Приходит Лебезятников, рассказывая: квартирная хозяйка, поругавшись с Катериной Ивановной, выгнала её из дому. Бывшая дворянка Катерина Ивановна в отчаянии повела своих «благородных детей» бродить странствующими музыкантами и питаться подаянием. Раскольников и Соня идут искать её. Вокруг отчаянно кричащей Катерины Ивановны уже собирается на улице толпа зевак. Побежав догонять убежавшего ребёнка, эта чахоточная женщина падает, и изо рта её льётся кровь.

Катерину Ивановну переносят в квартиру Сони, и она умирает там, проклиная свою жизнь. Стоящий тут же сосед-Свидригайлов обещает Раскольникову обеспечить Соню и детей на свои деньги – и плутовски подмигивает: «Ведь не была же Катерина Ивановна вредная вошь, как старуха-процентщица». Раскольников столбенеет. Свидригайлов объясняет: он слышал через стену все его разговоры с Соней.

Достоевский «Преступление и наказание», часть 6 – краткое содержание

Глава I. От страшного волнения Раскольников впадает в апатичное полузабытье. Пришедший Разумихин рассказывает ему, что Дуня сегодня утром получила какое-то сильно взволновавшее её письмо. Лишь только Разумихин уходит, входит Порфирий.

Глава II. Он говорит Раскольникову, что пришёл объясниться с ним окончательно. Признанию маляра Миколки он ничуть не верит: этот восторженный юноша из старообрядцев просто решил, по обычаю своих единоверцев, «страдание от властей принять». «Так кто же убил?», – в страхе спрашивает Родион. «Как кто убил? – отвечает Порфирий. – Да вы и убили».

Он предлагает Раскольникову явиться с повинной, обещая представить это как его личный почин, «по совести», и так устроить серьёзную сбавку приговора. «Вы запутались мыслями, но я вижу в вас сильную волю, почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, если только веру иль Бога найдет. Ну, и найдите, искупив вину страданием – а жизни впереди ещё у вас много. Вот я – поконченный человек, хотя, пожалуй, с чувствующей душой и неглупый. А вы, если страдание примете, ещё можете стать солнцем для других».

Порфирий даёт Раскольникову полтора-два дня на раздумье.

Глава III. Встреча Раскольникова со Свидригайловым в одном трактире. Свидригайлов с глумливым цинизмом рассказывает о своей неуёмной страсти к наслаждениям и женщинам. Раскольников морщится, но Свидригайлов намекает: убийце не пристало цеплять на себя маску шиллеровского идеалиста.

Глава IV. Свидригайлов вновь рассказывает о себе и Дуне. Вначале он думал просто соблазнить её, но потом искренне потерял от любви голову, предлагал Дуне вместе бежать за границу, но она отказалась. Свидригайлов уверяет, однако, что теперь уже забыл эту свою страсть к Дуне и нашёл в Петербурге новую невесту: 16-летнюю девочку с личиком рафаэлевой Мадонны, которая распаляет его похоть своей детской невинностью. Родители девочки готовы выдать её из-за денег.

Куда-то торопясь, Свидригайлов обрывает разговор и уходит.

Глава V. Полученное Дуней письмо, о котором говорил Разумихин, было от Свидригайлова. В нём он угрозой, что знает тайну убийства, совершённого её братом, заманивает Дуню в свою квартиру. Там вновь уговаривает её вдвоём уехать; потом грозит насилием, которое она вряд ли сможет доказать в суде. Дуня вынимает принесённый ей с собою револьвер и дважды стреляет в Свидригайлова, но оба раза неудачно. Уже решившись было на насилие, он вдруг содрогается от вида жалобного страдания на её лице. Спросив: «Так не любишь? И не можешь. Никогда?» – Свидригайлов отпускает Дуню, берёт брошенный ею револьвер и выходит.

Глава VI. Вечерний унылый кутёж Свидригайлова в трактирах и кабаках. После него он приходит к Соне и даёт ей три тысячи рублей. Потом отвозит 15 тысяч своей юной невесте. Берёт номер в заброшенной гостинице на окраине и проводит там ночь в полубреду. В кошмарах видит бегающую по кровати мышь, утопившуюся девушку, которую он когда-то обесчестил, и девочку лет пяти, сладострастно тянущую к нему руки…

Ранним утром Свидригайлов выходит из гостиницы и застреливается у каланчи, на глазах еврея-пожарника, гнусаво бубнящего «издеся не место!»

Глава VII. Раскольников, решив пойти в полицию с признанием, приходит прощаться к матери. Он не раскрывает ей правды, уверяя, что просто «далеко уезжает». Вернувшись к себе, видит Дуню, которая уже узнала о его преступлении от Свидригайлова. На её сочувственные слова: «Идучи на страдание, ты вполовину смываешь свою вину», Родион яростно возражает: «Убийство зловредной воши не было преступлением, я иду сдаваться лишь из малодушия!» Он отдаёт Дуне портрет своей умершей невесты.

Глава VIII. Раскольников приходит к Соне, с кривой усмешкой разрешает, чтобы она надела на него крест – и идёт в полицейскую контору. Посреди страшных душевных терзаний на улице ему вдруг вспоминаются сонины слова: «Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, пред которой согрешил, и скажи всему миру вслух: «Я убийца!»». Охваченный внезапным освобождающим чувством он становится на колени, целует землю, но вокруг слышатся насмешки над ним, как над пьяным, и из-за этого слова: «Я убил!», уже готовые слететь с языка, замирают внутри.

В конторе он сразу сталкивается с поручиком Порохом. Тот добродушно оправдывается за прошлую ссору, бранит нигилистов, от которых всё больше самоубийств. «Вот и сегодня один застрелился… Свидригайлов». Известие о самоубийстве Свидригайлова потрясает Раскольникова и сбивает его решимость. Так и не сделав признания, Родион спускается по лестнице на улицу, но там видит Соню, горестно всплескивающую руками. Он возвращается в контору и, сделав над собой страшное усилие, сознаётся во всём.

Достоевский «Преступление и наказание», эпилог – краткое содержание

Глава I. Раскольников не пытается оправдать себя на суде, но от многих смягчающих обстоятельств получает всего восемь лет каторги. Соня идёт за ним по этапу. Готовятся ехать в Сибирь и Дуня с Разумихиным, когда тот кончит университетский курс. Пульхерия Александровна с тоски по сыну умирает.

Соня пишет письма Дуне из Сибири, сообщая, что Раскольников на каторге очень угрюм и не ладит с другими арестантами. (См. статью Раскольников и Соня на каторге.)

Глава II. Раскольников равнодушен к тяжёлому каторжному быту, однако тяжко страдает от уязвлённой гордости за то, что не вынес «решительного шага». Раскаяния у него пока нет. Другие арестанты ненавидят Раскольникова, чувствуя: он не верит в добро и Бога. Зато все они любят жалостливую Соню. В болезни Родион видит сон о заразительных трихинах, которые вселяют в людей ненависть друг к другу и едва не губят весь мир.

Рф закон о заключении брака Семейный кодекс РФ с изменениями Семейный кодекс РФ - главный нормативно-правовой документ, регламентирующий совместно с Конституцией РФ и нормами интернационального права семейные взаимоотношения на российской территории. Также семейные взаимоотношения регулируются и другими […]

Пенсионное обеспечение ветеранов боевых действий в 2018 году В российском законодательстве есть отдельная категория граждан, которые имеют право на повешенную пенсию - это ветераны. В целях заботы о них в Российской Федерации был принят закон (в 1995 году) № 5-ФЗ «О ветеранах». Пенсия […]

Приказ об утверждении стимулирующих выплат в школе Муниципальное учреждение «Отдел образования администрации муниципального образования «Городской округ «Город Козьмодемьянск» от 25 марта 2013 г. № 35 Об утверждении Положения об оплате труда руководителей муниципальных дошкольных […]

Переселение в Оренбургскую губернию Сообщений: 63Регистрация: 3 авг. 2015Рейтинг: 28 Сообщений: 232Регистрация: 5 апр. 2015Рейтинг: 296 ЦГАСО, Ф.388 оп.3 д.2658, лл.1-39 Указы, предписания, рапорты землемера о нарезке земли переселенцам из Курской губернии В документах идет речь о […]

Ставки налога на прибыль в 2018-2019 году Общая ставка по налогу на прибыль организаций Размер налоговой ставки в федеральный бюджет в бюджеты субъектов РФ 2% (до 2017), 3%(с 2017 года) 18% (до 2017), (17% с 2017 года) Законами субъектов РФ налоговая ставка может быть снижена: […]

Меры социальной поддержки и льготы многодетным семьям в 2018 году Меры социальной поддержки Меры социальной поддержки и льготы многодетным семьям Статус многодетной семьи устанавливается в соответствии с региональным законодательством и подтверждается удостоверением установленного […]

Справка для больничного листа 182н: бланк Актуально на: 28 декабря 2017 г. Справка о сумме заработной платы Справку о заработке, которую бухгалтеры иногда называют справкой 182н или формой 182н по номеру Приказа (Приказ Минтруда России от 30.04.2013 N 182н) ее утвердившего, работодатель […]

Преступление и наказание

Часть 3

V

Тот уже входил в комнаты. Он вошел с таким видом, как будто изо всей силы сдерживался, чтобы не прыснуть как-нибудь со смеху. За ним, с совершенно опрокинутою и свирепою физиономией, красный как пион, долговязо и неловко, вошел стыдящийся Разумихин. Лицо его и вся фигура действительно были в эту минуту смешны и оправдывали смех Раскольникова. Раскольников, еще не представленный, поклонился стоявшему посреди комнаты и вопросительно глядевшему на них хозяину, протянул и пожал ему руку всё еще с видимым чрезвычайным усилием подавить свою веселость и по крайней мере хоть два-три слова выговорить, чтоб отрекомендовать себя. По едва только он успел принять серьезный вид и что-то пробормотать – вдруг, как бы невольно, взглянул опять на Разумихина и тут уже не мог выдержать: подавленный смех прорвался тем неудержимее, чем сильнее до сих пор сдерживался. Необыкновенная свирепость, с которою принимал этот «задушевный» смех Разумихин, придавала всей этой сцене вид самой искренней веселости и, главное, натуральности. Разумихин, как нарочно, еще помог делу.

– Фу, черт! – заревел он, махнув рукой, и как раз ударил ее об маленький круглый столик, на котором стоял допитый стакан чаю. Всё полетело и зазвенело.

– Да зачем же стулья-то ломать, господа, казне ведь убыток! – весело закричал Порфирий Петрович.

Преступление и наказание. Художественный фильм 1969 г. 1 серия

Сцена представлялась таким образом: Раскольников досмеивался, забыв свою руку в руке хозяина, но, зная мерку, выжидал мгновения поскорее и натуральнее кончить. Разумихин, сконфуженный окончательно падением столика и разбившимся стаканом, мрачно поглядел на осколки, плюнул и круто повернул к окну, где и стал спиной к публике, с страшно нахмуренным лицом, смотря в окно и ничего не видя. Порфирий Петрович смеялся и желал смеяться, но очевидно было, что ему надо объяснений. В углу на стуле сидел Заметов, привставший при входе гостей и стоявший в ожидании, раздвинув в улыбку рот, но с недоумением и даже как будто с недоверчивостью смотря на всю сцену, а на Раскольникова даже с каким-то замешательством. Неожиданное присутствие Заметова неприятно поразило Раскольникова.

«Это еще надо сообразить!» – подумал он.

– Извините, пожалуйста, – начал он, усиленно законфузившись, – Раскольников…

– Помилуйте, очень приятно-с, да и приятно вы так вошли… Что ж, он и здороваться уж не хочет? – кивнул Порфирий Петрович на Разумихина.

– Ей-богу, не знаю, чего он на меня взбесился. Я сказал ему только дорогой, что он на Ромео похож, и… и доказал, и больше ничего, кажется, не было.

– Свинья! – отозвался, не оборачиваясь, Разумихин.

– Значит, очень серьезные причины имел, чтобы за одно словечко так рассердиться, – рассмеялся Порфирий.

– Ну, ты! следователь!.. Ну, да черт с вами со всеми! – отрезал Разумихин и вдруг, рассмеявшись сам, с повеселевшим лицом, как ни в чем не бывало, подошел к Порфирию Петровичу.

– Шабаш! Все дураки; к делу: вот приятель, Родион Романыч Раскольников, во-первых, наслышан и познакомиться пожелал, а во-вторых, дельце малое до тебя имеет. Ба! Заметов! Ты здесь каким образом? Да разве вы знакомы? Давно ль сошлись?

«Это что еще!» – тревожно подумал Раскольников.

Заметов как будто законфузился, но не очень.

– Вчера у тебя же познакомились, – сказал он развязно.

– Значит, от убытка бог избавил: на прошлой неделе ужасно просил меня, чтобы как-нибудь тебе, Порфирий, отрекомендоваться, а вы и без меня снюхались… Где у тебя табак?

Порфирий Петрович был по-домашнему, в халате, в весьма чистом белье и в стоптанных туфлях. Это был человек лет тридцати пяти, росту пониже среднего, полный и даже с брюшком, выбритый, без усов и без бакенбард, с плотно выстриженными волосами на большой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной на затылке. Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цвета больного, темно-желтого, но довольно бодрое и даже насмешливое. Оно было бы даже и добродушное, если бы не мешало выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском, прикрытых почти белыми, моргающими, точно подмигивая кому, ресницами. Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всею фигурой, имевшею в себе даже что-то бабье, и придавал ей нечто гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можно было от нее ожидать.

Порфирий Петрович, как только услышал, что гость имеет до него «дельце», тотчас же попросил его сесть на диван, сам уселся на другом конце и уставился в гостя, в немедленном ожидании изложения дела, с тем усиленным и уж слишком серьезным вниманием, которое даже тяготит и смущает с первого раза, особенно по незнакомству, и особенно если то, что вы излагаете, по собственному вашему мнению, далеко не в пропорции с таким необыкновенно важным, оказываемым вам вниманием. Но Раскольников в коротких и связных словах, ясно и точно изъяснил свое дело и собой остался доволен так, что даже успел довольно хорошо осмотреть Порфирия. Порфирий Петрович тоже ни разу не свел с него глаз во всё время. Разумихин, поместившись напротив, за тем же столом, горячо и нетерпеливо следил за изложением дела, поминутно переводя глаза с того на другого и обратно, что уже выходило немного из мерки.

«Дурак!» – ругнул про себя Раскольников.

– Вам следует подать объявление в полицию, – с самым деловым видом отвечал Порфирий, – о том-с, что, известившись о таком-то происшествии, то есть об этом убийстве, вы просите, в свою очередь, уведомить следователя, которому поручено дело, что такие-то вещи принадлежат вам и что вы желаете их выкупить… или там… да вам, впрочем, напишут.

– То-то и дело, что я, в настоящую минуту, – как можно больше постарался законфузиться Раскольников, – не совсем при деньгах… и даже такой мелочи не могу… я, вот видите ли, желал бы теперь только заявить, что эти вещи мои, но что когда будут деньги…

– Это всё равно-с, – ответил Порфирий Петрович, холодно принимая разъяснение о финансах, – а впрочем, можно вам и прямо, если захотите, написать ко мне, в том же смысле, что вот, известясь о том-то и объявляя о таких-то моих вещах, прошу…

– Это ведь на простой бумаге? – поспешил перебить Раскольников, опять интересуясь финансовой частью дела.

– О, на самой простейшей-с! – и вдруг Порфирий Петрович как-то явно насмешливо посмотрел на него, прищурившись и как бы ему подмигнув. Впрочем, это, может быть, только так показалось Раскольникову, потому что продолжалось одно мгновение. По крайней мере, что-то такое было. Раскольников побожился бы, что он ему подмигнул, черт знает для чего.

«Знает!» – промелькнуло в нем как молния.

– Извините, что такими пустяками беспокоил, – продолжал он, несколько сбившись, – вещи мои стоят всего пять рублей, но они мне особенно дороги, как память тех, от кого достались, и, признаюсь, я, как узнал, очень испугался…

– То-то ты так вспорхнулся вчера, когда я Зосимову сболтнул, что Порфирий закладчиков опрашивает! – ввернул Разумихин, с видимым намерением.

Это уже было невыносимо. Раскольников не вытерпел и злобно сверкнул на него загоревшимися гневом черными своими глазами. Тотчас же и опомнился.

– Ты, брат, кажется, надо мной подсмеиваешься? – обратился он к нему, с ловко выделанным раздражением. – Я согласен, что, может быть, уже слишком забочусь об этакой дряни, на твои глаза; но нельзя же считать меня за это ни эгоистом, ни жадным, и, на мои глаза, эти две ничтожные вещицы могут быть вовсе не дрянь. Я тебе уже говорил сейчас, что эти серебряные часы, которым грош цена, единственная вещь, что после отца осталась. Надо мной смейся, но ко мне мать приехала, – повернулся он вдруг к Порфирию, – и если б она узнала, – отвернулся он опять поскорей к Разумихину, стараясь особенно, чтобы задрожал голос, – что эти часы пропали, то, клянусь, она была бы в отчаянии! Женщины!

– Да вовсе же нет! Я вовсе не в том смысле! Я совершенно напротив! – кричал огорченный Разумихин.

«Хорошо ли? Натурально ли? Не преувеличил ли? – трепетал про себя Раскольников. – Зачем сказал: «женщины»?»

– А к вам матушка приехала? – осведомился для чего-то Порфирий Петрович.

– Когда же это-с?

– Вчера вечером.

Порфирий помолчал, как бы соображая.

– Вещи ваши ни в каком случае и не могли пропасть, – спокойно и холодно продолжал он. – Ведь я уже давно вас здесь поджидаю.

И как ни в чем не бывало, он заботливо стал подставлять пепельницу Разумихину, беспощадно сорившему на ковер папироской. Раскольников вздрогнул, но Порфирий как будто и не глядел, всё еще озабоченный папироской Разумихина.

– Что-о? Поджидал! Да ты разве знал, что и он там закладывал? – крикнул Разумихин.

Порфирий Петрович прямо обратился к Раскольникову:

– Ваши обе вещи, кольцо и часы, были у ней под одну бумажку завернуты, и на бумажке ваше имя карандашом четко обозначено, равно как и число месяца, когда она их от вас получила…

– Как это вы так заметливы?.. – неловко усмехнулся было Раскольников, особенно стараясь смотреть ему прямо в глаза; но не смог утерпеть и вдруг прибавил – Я потому так заметил сейчас, что, вероятно, очень много было закладчиков… так что вам трудно было бы их всех помнить… А вы, напротив, так отчетливо всех их помните, и… и…

«Глупо! Слабо! Зачем я это прибавил!»

– А почти все закладчики теперь уж известны, так что вы только одни и не изволили пожаловать, – ответил Порфирий с чуть приметным оттенком насмешливости.

– Я не совсем был здоров.

– И об этом слышал-с. Слышал даже, что уж очень были чем-то расстроены. Вы и теперь как будто бледны?

– Совсем не бледен… напротив, совсем здоров! – грубо и злобно отрезал Раскольников, вдруг переменяя тон. Злоба в нем накипала, и он не мог подавить ее. «А в злобе-то и проговорюсь! – промелькнуло в нем опять. – А зачем они меня мучают!..»

– Не совсем здоров! – подхватил Разумихин. – Эвона сморозил! До вчерашнего дня чуть не без памяти бредил… Ну, веришь, Порфирий, сам едва на ногах, а чуть только мы, я да Зосимов, вчера отвернулись – оделся и удрал потихоньку и куролесил где-то чуть не до полночи, и это в совершеннейшем, я тебе скажу, бреду, можешь ты это представить! Замечательнейший случай!

– И неужели в совершеннейшем бреду? Скажите пожалуйста! – с каким-то бабьим жестом покачал головою Порфирий.

– Э, вздор! Не верьте! А впрочем, ведь вы и без того не верите! – слишком уж со зла сорвалось у Раскольникова. Но Порфирий Петрович как будто не расслышал этих странных слов.

– Да как же мог ты выйти, коли не в бреду? – разгорячился вдруг Разумихин. – Зачем вышел? Для чего?.. И почему именно тайком? Ну был ли в тебе тогда здравый смысл? Теперь, когда вся опасность прошла, я уж прямо тебе говорю!

– Надоели они мне очень вчера, – обратился вдруг Раскольников к Порфирию с нахально-вызывающею усмешкой, – я и убежал от них квартиру нанять, чтоб они меня не сыскали, и денег кучу с собой захватил. Вон господин Заметов видел деньги-то. А что, господин Заметов, умен я был вчера али в бреду, разрешите-ка спор?

Он бы, кажется, так и задушил в эту минуту Заметова. Слишком уж взгляд его и молчание ему не нравились.

– По-моему, вы говорили весьма разумно-с и даже хитро-с, только раздражительны были уж слишком, – сухо заявил Заметов.

– А сегодня сказывал мне Никодим Фомич, – ввернул Порфирий Петрович, – что встретил вас вчера, уж очень поздно, в квартире одного, раздавленного лошадьми, чиновника…

– Ну вот хоть бы этот чиновник! – подхватил Разумихин, – ну, не сумасшедший ли был ты у чиновника? Последние деньги на похороны вдове отдал! Ну, захотел помочь – дай пятнадцать, дай двадцать, ну да хоть три целковых себе оставь, а то все двадцать пять так и отвалил!

– А может, я где-нибудь клад нашел, а ты не знаешь? Вот я вчера и расщедрился… Вон господин Заметов знает, что я клад нашел!.. Вы извините, пожалуйста, – обратился он со вздрагивающими губами к Порфирию, – что мы вас пустяшным таким перебором полчаса беспокоим. Надоели ведь, а?

– Помилуйте-с, напротив, на-а-против! Если бы вы знали, как вы меня интересуете! Любопытно и смотреть, и слушать… и я, признаюсь, так рад, что вы изволили, наконец, пожаловать…

– Да дай хоть чаю-то! Горло пересохло! – вскричал Разумихин.

– Прекрасная идея! Может, и все компанию сделают. А не хочешь ли… посущественнее, перед чаем-то?

– Убирайся!

Порфирий Петрович вышел приказать чаю.

Мысли крутились как вихрь в голове Раскольникова. Он был ужасно раздражен.

«Главное, даже и не скрываются, и церемониться не хотят! А по какому случаю, коль меня совсем не знаешь, говорил ты обо мне с Никодимом Фомичом? Стало быть, уж и скрывать не хотят, что следят за мной, как стая собак! Так откровенно в рожу и плюют! – дрожал он от бешенства. – Ну, бейте прямо, а не играйте, как кошка с мышью. Это ведь невежливо, Порфирий Петрович, ведь я еще, может быть, не позволю-с!.. Встану, да и брякну всем в рожу всю правду; и увидите, как я вас презираю!.. – Он с трудом перевел дыхание. – А что, если мне так только кажется? Что, если это мираж, и я во всем ошибаюсь, по неопытности злюсь, подлой роли моей не выдерживаю? Может быть, это всё без намерения? Все слова их обыкновенные, но что-то в них есть… Всё это всегда можно сказать, но что-то есть. Почему он сказал прямо «у ней»? Почему Заметов прибавил, что я хитро говорил? Почему они говорят таким тоном? Да… тон… Разумихин тут же сидел, почему ж ему ничего не кажется? Этому невинному болвану никогда ничего не кажется! Опять лихорадка!.. Подмигнул мне давеча Порфирий аль нет? Верно, вздор; для чего бы подмигивать? Нервы, что ль, хотят мои раздражить али дразнят меня? Или всё мираж, или знают!.. Даже Заметов дерзок… Дерзок ли Заметов? Заметов передумал за ночь. Я и предчувствовал, что передумает! Он здесь как свой, а сам в первый раз. Порфирий его за гостя не считает, к нему задом сидит. Снюхались! Непременно из-за меня снюхались! Непременно до нас обо мне говорили!.. Знают ли про квартиру-то? Поскорей бы уж!.. Когда я сказал, что квартиру нанять вчера убежал, он пропустил, не поднял… A это я ловко про квартиру ввернул: потом пригодится!.. В бреду, дескать!.. Ха-ха-ха! Он про весь вечер вчерашний знает! Про приезд матери не знал!.. А ведьма и число прописала карандашом!.. Врете, не дамся! Ведь это еще не факты, это только мираж! Нет, вы давайте-ка фактов! И квартира не факт, а бред; я знаю, что им говорить… Знают ли про квартиру-то? Не уйду, не узнав! Зачем я пришел? А вот что я злюсь теперь, так это, пожалуй, и факт! Фу, как я раздражителен! А может, и хорошо; болезненная роль… Он меня ощупывает. Сбивать будет. Зачем я пришел?»

Всё это, как молния, пронеслось в его голове.

Порфирий Петрович мигом воротился. Он вдруг как-то повеселел.

– У меня, брат, со вчерашнего твоего голова… Да и весь я как-то развинтился, – начал он совсем другим тоном, смеясь, к Разумихину.

– А что, интересно было? Я ведь вас вчера на самом интересном пункте бросил? Кто победил?

– Да никто, разумеется. На вековечные вопросы съехали, на воздусех парили.

– Вообрази, Родя, на что вчера съехали: есть или нет преступление? Говорил, что до чертиков доврались!

– Что ж удивительного? Обыкновенный социальный вопрос, – рассеянно ответил Раскольников.

– Вопрос был не так формулирован, – заметил Порфирий.

– Не совсем так, это правда, – тотчас же согласился Разумихин, торопясь и разгорячаясь по обыкновению. – Видишь, Родион: слушай и скажи свое мнение. Я хочу. Я из кожи лез вчера с ними и тебя поджидал; я и им про тебя говорил, что придешь… Началось с воззрения социалистов. Известно воззрение: преступление есть протест против ненормальности социального устройства – и только, и ничего больше, и никаких причин больше не допускается, – и ничего!..

– Вот и соврал! – крикнул Порфирий Петрович. Он видимо оживлялся и поминутно смеялся, смотря на Разумихина, чем еще более поджигал его.

– Н-ничего не допускается! – с жаром перебил Разумихин, – не вру!.. Я тебе книжки ихние покажу: всё у них потому, что «среда заела» , – и ничего больше! Любимая фраза! Отсюда прямо, что если общество устроить нормально, то разом и все преступления исчезнут, так как не для чего будет протестовать, и все в один миг станут праведными. Натура не берется в расчет, натура изгоняется, натуры не полагается! У них не человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собою обратится наконец в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит всё человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути! Оттого-то они так инстинктивно и не любят историю: «безобразия одни в ней да глупости» – и всё одною только глупостью объясняется! Оттого так и не любят живого процесса жизни: не надо живой души! Живая душа жизни потребует, живая душа не послушается механики, живая душа подозрительна, живая душа ретроградна! А тут хоть и мертвечинкой припахивает, из каучука сделать можно, – зато не живая, зато без воли, зато рабская, не взбунтуется! И выходит в результате, что всё на одну только кладку кирпичиков да на расположение коридоров и комнат в фаланстере свели! Фаланстера-то и готова, да натура-то у вас для фаланстеры еще не готова, жизни хочет, жизненного процесса еще не завершила, рано на кладбище! С одной логикой нельзя через натуру перескочить! Логика предугадает три случая, а их миллион! Отрезать весь миллион и всё на один вопрос о комфорте свести! Самое легкое разрешение задачи! Соблазнительно ясно, и думать не надо! Главное – думать не надо! Вся жизненная тайна на двух печатных листках умещается!

– Ведь вот прорвался, барабанит! За руки держать надо, – смеялся Порфирий. – Вообразите, – обернулся он к Раскольникову, – вот так же вчера вечером, в одной комнате, в шесть голосов, да еще пуншем напоил предварительно, – можете себе представить? Нет, брат, ты врешь: «среда» многое в преступлении значит; это я тебе подтвержу.

– И сам знаю, что много, да ты вот что скажи: сорокалетний бесчестит десятилетнюю девочку, – среда, что ль, его на это понудила?

– А что ж, оно в строгом смысле, пожалуй, что и среда, – с удивительною важностью заметил Порфирий, – преступление над девочкой очень и очень даже можно «средой» объяснить.

Разумихин чуть в бешенство не пришел.

– Ну, да хочешь я тебе сейчас выведу, – заревел он, – что у тебя белые ресницы единственно оттого только, что в Иване Великом тридцать пять сажен высоты, и выведу ясно, точно, прогрессивно и даже с либеральным оттенком? Берусь! Ну, хочешь пари!

– Принимаю! Послушаем, пожалуйста, как он выведет!

– Да ведь всё притворяется, черт! – вскричал Разумихин, вскочил и махнул рукой. – Ну стоит ли с тобой говорить! Ведь он это всё нарочно, ты еще не знаешь его, Родион! И вчера их сторону принял, только чтобы всех одурачить. И что ж он говорил вчера, господи! А они-то ему обрадовались!.. Ведь он по две недели таким образом выдерживает. Прошлого года уверил нас для чего-то, что в монахи идет: два месяца стоял на своем! Недавно вздумал уверять, что женится, что всё уж готово к венцу Платье даже новое сшил. Мы уж стали его поздравлять. Ни невесты, ничего не бывало: всё мираж!

– А вот соврал! Я платье сшил прежде. Мне по поводу нового платья и пришло в голову вас всех поднадуть.

– В самом деле вы такой притворщик? – спросил небрежно Раскольников.

– А вы думали, нет? Подождите, я и вас проведу – ха-ха-ха! Нет, видите ли-с, я вам всю правду скажу. По поводу всех этих вопросов, преступлений, среды, девочек мне вспомнилась теперь, – а впрочем, и всегда интересовала меня, – одна ваша статейка: «О преступлении».. или как там у вас, забыл название, не помню. Два месяца назад имел удовольствие в «Периодической речи» прочесть.

– Моя статья? В «Периодической речи»? – с удивлением спросил Раскольников, – я действительно написал, полгода назад, когда из университета вышел, по поводу одной книги, одну статью, но я снес ее тогда в газету «Еженедельная речь», а не в «Периодическую».

– А попала в «Периодическую».

– Да ведь «Еженедельная речь» перестала существовать , потому тогда и не напечатали…

– Это правда-с; но, переставая существовать, «Еженедельная речь» соединилась с «Периодическою речью», а потому и статейка ваша, два месяца назад, явилась в «Периодической речи». А вы не знали?

Раскольников действительно ничего не знал.

– Помилуйте, да вы деньги можете с них спросить за статью! Какой, однако ж, у вас характер! Живете так уединенно, что таких вещей, до вас прямо касающихся, не ведаете. Это ведь факт-с.

– Браво, Родька! И я тоже не знал! – вскричал Разумихин. – Сегодня же в читальню забегу и нумер спрошу! Два месяца назад? Которого числа? Всё равно разыщу! Вот штука-то! И не скажет!

– А вы почему узнали, что статья моя? Она буквой подписана.

– А случайно, и то на днях. Через редактора; я знаком… Весьма заинтересовался.

– Я рассматривал, помнится, психологическое состояние преступника в продолжение всего хода преступления.

– Да-с, и настаиваете, что акт исполнения преступления сопровождается всегда болезнию. Очень, очень оригинально, но… меня, собственно, не эта часть вашей статейки заинтересовала, а некоторая мысль, пропущенная в конце статьи, но которую вы, к сожалению, проводите только намеком, неясно… Одним словом, если припомните, проводится некоторый намек на то, что существуют на свете будто бы некоторые такие лица, которые могут… то есть не то что могут, а полное право имеют совершать всякие бесчинства и преступления, и что для них будто бы и закон не писан.

Раскольников усмехнулся усиленному и умышленному искажению своей идеи.

– Как? Что такое? Право на преступление? Но ведь не потому, что «заела среда»? – с каким-то даже испугом осведомился Разумихин.

– Нет, нет, не совсем потому, – ответил Порфирий. – Всё дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных» и «необыкновенных». Обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас, кажется, если только не ошибаюсь?

– Да как же это? Быть не может, чтобы так! – в недоумении бормотал Разумихин.

Раскольников усмехнулся опять. Он разом понял, в чем дело и на что его хотят натолкнуть; он помнил свою статью. Он решился принять вызов.

– Это не совсем так у меня, – начал он просто и скромно. – Впрочем, признаюсь, вы почти верно ее изложили, даже, если хотите, и совершенно верно… (Ему точно приятно было согласиться, что совершенно верно). Разница единственно в том, что я вовсе не настаиваю, чтобы необыкновенные люди непременно должны и обязаны были творить всегда всякие бесчинства, как вы говорите. Мне кажется даже, что такую статью и в печать бы не пропустили. Я просто-запросто намекнул, что «необыкновенный» человек имеет право… то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть… через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует. Вы изволите говорить, что статья моя неясна; я готов ее вам разъяснить, по возможности. Я, может быть, не ошибусь, предполагая, что вам, кажется, того и хочется; извольте-с. По-моему, если бы Кеплеровы и Ньютоновы открытия вследствие каких-нибудь комбинаций никоим образом не могли бы стать известными людям иначе как с пожертвованием жизни одного, десяти, ста и так далее человек, мешавших бы этому открытию или ставших бы на пути как препятствие, то Ньютон имел бы право, и даже был бы обязан… устранить этих десять или сто человек, чтобы сделать известными свои открытия всему человечеству. Из этого, впрочем, вовсе не следует, чтобы Ньютон имел право убивать кого вздумается, встречных и поперечных, или воровать каждый день на базаре. Далее, помнится мне, я развиваю в моей статье, что все… ну, например, хоть законодатели и установители человечества, начиная с древнейших, продолжая Ликургами , Солонами , Магометами , Наполеонами и так далее, все до единого были преступники, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и, уж конечно, не останавливались и перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им помочь. Замечательно даже, что большая часть этих благодетелей и установителей человечества были особенно страшные кровопроливцы. Одним словом, я вывожу, что и все, не то что великие, но и чуть-чуть из колеи выходящие люди, то есть чуть-чуть даже способные сказать что-нибудь новенькое, должны, по природе своей, быть непременно преступниками, – более или менее, разумеется. Иначе трудно им выйти из колеи, а оставаться в колее они, конечно, не могут согласиться, опять-таки по природе своей, а по-моему, так даже и обязаны не соглашаться. Одним словом, вы видите, что до сих пор тут нет ничего особенно нового. Это тысячу раз было напечатано и прочитано. Что же касается до моего деления людей на обыкновенных и необыкновенных, то я согласен, что оно несколько произвольно, но ведь я же на точных цифрах и не настаиваю. Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово. Подразделения тут, разумеется, бесконечные, но отличительные черты обоих разрядов довольно резкие: первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. По-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного. Второй разряд, все преступают закон, разрушители или склонны к тому, судя по способностям. Преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частью они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, – смотря, впрочем, по идее и по размерам ее, – это заметьте. В этом только смысле я и говорю в моей статье об их праве на преступление. (Вы припомните, у нас ведь с юридического вопроса началось). Впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее) и тем, совершенно справедливо, исполняет консервативное свое назначение, с тем, однако ж, что в следующих поколениях эта же масса ставит казненных на пьедестал и им поклоняется (более или менее). Первый разряд всегда – господин настоящего, второй разряд – господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели. И те, и другие имеют совершенно одинаковое право существовать. Одним словом, у меня все равносильное право имеют, и – vive la guerre éternelle , – до Нового Иерусалима, разумеется!

– Так вы все-таки верите же в Новый Иерусалим?

– Верую, – твердо отвечал Раскольников; говоря это и в продолжение всей длинной тирады своей, он смотрел в землю, выбрав себе точку на ковре.

– И-и-и в бога веруете? Извините, что так любопытствую.

– Верую, – повторил Раскольников, поднимая глаза на Порфирия.

– И-и в воскресение Лазаря веруете?

– Ве-верую. Зачем вам всё это?

– Буквально веруете?

– Буквально.

– Вот как-с… так полюбопытствовал. Извините-с. Но позвольте, – обращаюсь к давешнему, – ведь их не всегда же казнят; иные напротив…

– Торжествуют при жизни? О да, иные достигают и при жизни, и тогда…

– Сами начинают казнить?

– Если надо и, знаете, даже большею частью. Вообще замечание ваше остроумно.

– Благодарю-с. Но вот что скажите: чем же бы отличить этих необыкновенных-то от обыкновенных? При рождении, что ль, знаки такие есть? Я в том смысле, что тут надо бы поболее точности, так сказать, более наружной определенности: извините во мне естественное беспокойство практического и благонамеренного человека, но нельзя ли тут одежду, например, особую завести, носить что-нибудь, клеймы там, что ли, какие?.. Потому, согласитесь, если произойдет путаница и один из одного разряда вообразит, что он принадлежит к другому разряду, и начнет «устранять все препятствия», как вы весьма счастливо выразились, так ведь тут…

– О, это весьма часто бывает! Это замечание ваше еще даже остроумнее давешнего..

– Благодарю-с..

– Не стоит-с; но примите в соображение, что ошибка возможна ведь только со стороны первого разряда, то есть «обыкновенных» людей (как я, может быть очень неудачно, их назвал). Несмотря на врожденную склонность их к послушанию, по некоторой игривости природы, в которой не отказано даже и корове, весьма многие из них любят воображать себя передовыми людьми, «разрушителями» и лезть в «новое слово», и это совершенно искренно-с. Действительно же новых они в то же время весьма часто не замечают и даже презирают, как отсталых и унизительно думающих людей. Но, по-моему, тут не может быть значительной опасности, и вам, право, нечего беспокоиться, потому что они никогда далеко не шагают. За увлечение, конечно, их можно иногда бы посечь, чтобы напомнить им свое место, но не более; тут и исполнителя даже не надо: они сами себя посекут, потому что очень благонравны; иные друг дружке эту услугу оказывают, а другие сами себя собственноручно… Покаяния разные публичные при сем на себя налагают, – выходит красиво и назидательно, одним словом, вам беспокоиться нечего… Такой закон есть.

– Ну, по крайней мере с этой стороны, вы меня хоть несколько успокоили; но вот ведь опять беда-с: скажите, пожалуйста, много ли таких людей, которые других-то резать право имеют, «необыкновенных-то» этих? Я, конечно, готов преклониться, но ведь согласитесь, жутко-с, если уж очень-то много их будет, а?

– О, не беспокойтесь и в этом, – тем же тоном продолжал Раскольников. – Вообще людей с новою мыслию, даже чуть-чуть только способных сказать хоть что-нибудь новое, необыкновенно мало рождается, даже до странности мало. Ясно только одно, что порядок зарождения людей, всех этих разрядов и подразделений, должно быть, весьма верно и точно определен каким-нибудь законом природы. Закон этот, разумеется, теперь неизвестен, но я верю, что он существует и впоследствии может стать и известным. Огромная масса людей, материал, для того только и существует на свете, чтобы наконец, чрез какое-то усилие, каким-то таинственным до сих пор процессом, посредством какого-нибудь перекрещивания родов и пород, понатужиться и породить наконец на свет, ну хоть из тысячи одного, хотя сколько-нибудь самостоятельного человека. Еще с более широкою самостоятельностию рождается, может быть, из десяти тысяч один (я говорю примерно, наглядно). Еще с более широкою – из ста тысяч один. Гениальные люди – из миллионов, а великие гении, завершители человечества, – может быть, по истечении многих тысячей миллионов людей на земле. Одним словом, в реторту, в которой всё это происходит, я не заглядывал. Но определенный закон непременно есть и должен быть; тут не может быть случая.

– Да что вы оба, шутите, что ль? – вскричал наконец Разумихин. – Морочите вы друг друга иль нет? Сидят и один над другим подшучивают! Ты серьезно, Родя?

Раскольников молча поднял на него свое бледное и почти грустное лицо и ничего не ответил. И странною показалась Разумихину, рядом с этим тихим и грустным лицом, нескрываемая, навязчивая, раздражительная и невежливая язвительность Порфирия.

– Ну, брат, если действительно это серьезно, то… Ты, конечно, прав, говоря, что это не ново и похоже на всё, что мы тысячу раз читали и слышали; но что действительно оригинально во всем этом, – и действительно принадлежит одному тебе, к моему ужасу, – это то, что все-таки кровь по совести разрешаешь, и, извини меня, с таким фанатизмом даже… В этом, стало быть, и главная мысль твоей статьи заключается. Ведь это разрешение крови по совести, это… это, по-моему, страшнее, чем бы официальное разрешение кровь проливать, законное…

– Совершенно справедливо, – страшнее-с, – отозвался Порфирий.

– Нет, ты как-нибудь да увлекся! Тут ошибка. Я прочту… Ты увлекся! Ты не можешь так думать… Прочту.

– В статье всего этого нет, там только намеки, – проговорил Раскольников.

– Так-с, так-с, – не сиделось Порфирию, – мне почти стало ясно теперь, как вы на преступление изволите смотреть-с, но… уж извините меня за мою назойливость (беспокою уж очень вас, самому совестно!) – видите ли-с: успокоили вы меня давеча очень-с насчет ошибочных-то случаев смешения обоих разрядов, но… меня всё тут практические разные случаи опять беспокоят! Ну как иной какой-нибудь муж, али юноша, вообразит, что он Ликург али Магомет… – будущий, разумеется, – да и давай устранять к тому все препятствия… Предстоит, дескать, далекий поход, а в поход деньги нужны… ну и начнет добывать себе для похода… знаете?

Заметов вдруг фыркнул из своего угла. Раскольников даже глаз на него не поднял.

– Я должен согласиться, – спокойно отвечал он, – что такие случаи действительно должны быть. Глупенькие и тщеславные особенно на эту удочку попадаются; молодежь в особенности.

– Вот видите-с. Ну так как же-с?

– Да и так же, – усмехнулся Раскольников, – не я в этом виноват. Так есть и будет всегда. Вот он (он кивнул на Разумихина) говорил сейчас, что я кровь разрешаю. Так что же? Общество ведь слишком обеспечено ссылками, тюрьмами, судебными следователями, каторгами, – чего же беспокоиться? И ищите вора!..

– Ну, а коль сыщем?

– Туда ему и дорога.

– Вы-таки логичны. Ну-с, а насчет его совести-то?

– Да какое вам до нее дело?

– Да так уж, по гуманности-с.

– У кого есть она, тот страдай, коль сознает ошибку. Это и наказание ему, – опричь каторги.

– Ну а действительно-то гениальные, – нахмурясь, спросил Разумихин, – вот те-то, которым резать-то право дано, те так уж и должны не страдать совсем, даже за кровь пролитую?

– Зачем тут слово: должны? Тут нет ни позволения, ни запрещения. Пусть страдает, если жаль жертву… Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца . Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть , – прибавил он вдруг задумчиво, даже не в тон разговора.

Он поднял глаза, вдумчиво посмотрел на всех, улыбнулся и взял фуражку. Он был слишком спокоен сравнительно с тем, как вошел давеча, и чувствовал это. Все встали.

– Ну-с, браните меня или нет, сердитесь иль нет, а я не могу утерпеть, – заключил опять Порфирий Петрович, – позвольте еще вопросик один (очень уж я вас беспокою-с!), одну только маленькую идейку хотел пропустить, единственно только чтобы не забыть-с…

– Хорошо, скажите вашу идейку, – серьезный и бледный стоял перед ним в ожидании Раскольников.

– Ведь вот-с… право, не знаю, как бы удачнее выразиться… идейка-то уж слишком игривенькая… психологическая-с… Ведь вот-с, когда вы вашу статейку-то сочиняли, – ведь уж быть того не может, хе-хе! чтобы вы сами себя не считали, ну хоть на капельку, – тоже человеком «необыкновенным» и говорящим новое слово, – в вашем то есть смысле-с… Ведь так-с?

– Очень может быть, – презрительно ответил Раскольников.

Разумихин сделал движение.

– А коль так-с, то неужели вы бы сами решились – ну там ввиду житейских каких-нибудь неудач и стеснений или для споспешествования как-нибудь всему человечеству – перешагнуть через препятствие-то?.. Ну, например, убить и ограбить?..

И он как-то вдруг опять подмигнул ему левым глазом и рассмеялся неслышно, – точь-в-точь как давеча.

– Если б я и перешагнул, то уж, конечно, бы вам не сказал, – с вызывающим, надменным презрением ответил Раскольников.

– Нет-с, это ведь я так только интересуюсь, собственно, для уразумения вашей статьи, в литературном только одном отношении-с…

«Фу, как это явно и нагло!» – с отвращением подумал Раскольников.

– Позвольте вам заметить, – отвечал он сухо, – что Магометом иль Наполеоном я себя не считаю… ни кем бы то ни было из подобных лиц, следственно, и не могу, не быв ими, дать вам удовлетворительного объяснения о том, как бы я поступил.

– Ну, полноте, кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает? – с страшною фамильярностию произнес вдруг Порфирий. Даже в интонации его голоса было на этот раз нечто уж особенно ясное.

– Уж не Наполеон ли какой будущий и нашу Алену Ивановну на прошлой неделе топором укокошил? – брякнул вдруг из угла Заметов.

Раскольников молчал и пристально, твердо смотрел на Порфирия. Разумихин мрачно нахмурился. Ему уж и прежде стало как будто что-то казаться. Он гневно посмотрел кругом. Прошла минута мрачного молчания. Раскольников повернулся уходить.

– Вы уж уходите! – ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно протягивая руку. – Очень, очень рад знакомству А насчет вашей просьбы не имейте и сомнения. Так-таки и напишите, как я вам говорил. Да лучше всего зайдите ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да хоть завтра. Я буду там часов этак в одиннадцать, наверно. Всё и устроим… поговорим… Вы же, как один из последних, там бывших, может, что-нибудь и сказать бы нам могли… – прибавил он с добродушнейшим видом.

– Вы хотите меня официально допрашивать, со всею обстановкой? – резко спросил Раскольников.

– Зачем же-с? Покамест это вовсе не требуется. Вы не так поняли. Я, видите ли, не упускаю случая и… и со всеми закладчиками уже разговаривал… от иных отбирал показания… а вы, как последний… Да вот, кстати же! – вскрикнул он, чему-то внезапно обрадовавшись, – кстати вспомнил, что ж это я!.. – повернулся он к Разумихину, – вот ведь ты об этом Николашке мне тогда уши промозолил… ну, ведь и сам знаю, сам знаю, – повернулся он к Раскольникову, – что парень чист, да ведь что ж делать, и Митьку вот пришлось обеспокоить… вот в чем дело-с, вся-то суть-с: проходя тогда по лестнице… позвольте: ведь вы в восьмом часу были-с?

– В восьмом, – отвечал Раскольников, неприятно почувствовав в ту же секунду, что мог бы этого и не говорить.

– Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть вы, во втором-то этаже, в квартире-то отворенной – помните? – двух работников или хоть одного из них? Они красили там, не заметили ли? Это очень, очень важно для них!..

– Красильщиков? Нет, не видал… – медленно и как бы роясь в воспоминаниях отвечал Раскольников, в тот же миг напрягаясь всем существом своим и замирая от муки поскорей бы отгадать, в чем именно ловушка, и не просмотреть бы чего? – Нет, не видал, да и квартиры такой, отпертой, что-то не заметил… а вот в четвертом этаже (он уже вполне овладел ловушкой и торжествовал) – так помню, что чиновник один переезжал из квартиры… напротив Алены Ивановны… помню… это я ясно помню… солдаты диван какой-то выносили и меня к стене прижали… а красильщиков – нет, не помню, чтобы красильщики были… да и квартиры отпертой нигде, кажется, не было. Да; не было…

– Да ты что же! – крикнул вдруг Разумихин, как бы опомнившись и сообразив, – да ведь красильщики мазали в самый день убийства, а ведь он за три дня там был? Ты что спрашиваешь-то?

– Фу! перемешал! – хлопнул себя по лбу Порфирий. – Черт возьми, у меня с этим делом ум за разум заходит! – обратился он, как бы даже извиняясь, к Раскольникову, – нам ведь так бы важно узнать, не видал ли кто их, в восьмом-то часу, в квартире-то, что мне и вообразись сейчас, что вы тоже могли бы сказать… совсем перемешал!

– Так надо быть внимательнее, – угрюмо заметил Разумихин.

Последние слова были сказаны уже в передней. Порфирий Петрович проводил их до самой двери чрезвычайно любезно. Оба вышли мрачные и хмурые на улицу и несколько шагов не говорили ни слова. Раскольников глубоко перевел дыхание…