Освободительный поход красной армии в польшу. Мемуарная страничка Освободительный поход красной армии 1939

В сентябре 1939 года произошло событие, которое является одной из самых знаменательных вех истории Белоруссии. В результате Освободительного похода Красной Армии насильственно разорванный белорусский народ вновь стал единым. Это был акт великой исторической справедливости, что является бесспорным фактом, но, к сожалению, это понятно далеко не всем.

На Западе имеются влиятельные силы, которые пытаются не только приписать России/Советскому Союзу соучастие с гитлеровской Германией в нападении на Польшу в сентябре 1939 года, но и навязать нашему народу чувство некой вины за те события. И за этим кроется не только корыстное желание попытаться истребовать «моральную» и «материальную» компенсацию за утрату возвращенных истинным хозяевам западнобелорусских земель, но и подвести «правовую» базу под возможный территориальный пересмотр существующих границ.

На первый взгляд может показаться, что подобный сценарий развития событий абсолютно невероятен. Но где сейчас не так давно еще цветущая европейская страна Югославия? Историю необходимо не только знать, но и уметь извлекать из нее правильные выводы. А это нужно и для того, чтобы ясно представлять себе, где твой брат и союзник, а где в лучшем случае партнер.

17 сентября 1939 года Красная Армия перешла русско-польскую границу, разрезавшую территорию Белоруссии практически пополам. По большому счету, называть существовавшую до середины сентября 1939 года границу «старой» можно было лишь с большой долей условности, так как она появилась только в соответствии с Рижским договором от 18 марта 1921 года, т.е. существовала всего 18 лет.

Этот документ стал итогом неудачной для Советской России войны с Польшей, в результате которой к последней отошли обширные белорусские и украинские территории. В довоенной Польше эти земли именовались «кресами всходними» (восточными окраинами) и последовательно превращались в нищий и бесправный придаток второй Речи Посполитой.

Вот только некоторые цифры. В 30-х годах двадцатого столетия в Новогрудском и Полесском воеводствах от 60-ти до 70-ти процентов населения были неграмотными. Подавляющее большинство земельных угодий находилось во владении крупных польских помещиков и военизированных польских переселенцев-«осадников» .

Что касается экономического развития региона, то за время «польского часа» доставшаяся с дореволюционных времен промышленность пришла в полный упадок. А на тех немногих предприятиях, которые имелись в наличии, заработок рабочих был на 40-50 процентов ниже, чем в самой Польше. А ведь и польские рабочие находились в тяжелом материальном положении – подавляющее большинство имело доходы ниже тогдашнего прожиточного минимума. Поэтому жизнь впроголодь была присуща для большинства западнобелорусского населения.

Но крайняя нужда была не самой черной стороной жизни западных белорусов. На восточных землях второй Речи Посполитой Варшавой проводилась политика жесткой полонизации, что вылилось в практически полную ликвидацию образования на белорусском и русском языках, закрытие и разрушение сотен православных храмов.

Невозможно без содрогания читать и слушать воспоминания очевидцев (некоторые еще живы) о том, каким оскорблениям и унижениям со стороны «педагогов» подвергались белорусские дети в польских школах за случайно оброненное белорусское или русское слово. Особенно пристальным вниманием со стороны польских властей пользовалась белорусская интеллигенция, в первую очередь учителя, которым настоятельно предлагалось принять католицизм и поменять национальное самоопределение с белорусского и восточнославянского на польское.В противном случае упрямцев ждало или лишение работы (это в лучшем случае) или политические репрессии (тюрьма или концлагерь в Березе-Картузской). Человек мог оказаться в польском застенке только за чтение (!) Пушкина или Достоевского. Положение белорусского населения на «кресах всходних» было просто отчаянным, что выливалось в многочисленные, временами довольно жесткие, протестные выступления.

В 1921-1925 годах в Западной Белоруссии действовало активное партизанское движение, направленное против польской власти. Партизаны наносили удары по полицейским участкам, жгли усадьбы польских помещиков и хутора поляков-осадников. По данным Второго разведывательного отдела (небезызвестная «двуйка») генерального штаба Войска польского, в 1923 году общая численность партизан, действовавших на территории Виленщины, в Полесье, в Налибокской, Беловежской и Гродненской пущах составляла от 5 до 6 тысяч человек.

В числе известных руководителей западнобелорусского партизанского движения были Кирилл Орловский, Василий Корж, Филипп Яблонский, Станислав Ваупшасов. Наиболее влиятельными силами в этом движении были Коммунистическая партия Западной Белоруссии (КПЗБ), Белорусская партия социалистов-революционеров, а также Белорусская революционная организация (БРО), выделившаяся из левого крыла партии эсеров.

В декабре 1923 года БРО вошла в состав КПЗБ, так как обе организации имели практически совпадающие программы – конфискация помещичьих земель с безвозмездной передачей крестьянам, восьмичасовой рабочий день, объединение всех белорусских земель в рабоче-крестьянскую республику.

В эти годы Западная Белоруссия фактически была охвачена народным восстанием за освобождение от владычества второй Речи Посполитой. Для подавления партизанского движения польское правительство широко использовало регулярную армию, в первую очередь подвижные кавалерийские части. В результате жестоких репрессий и массового террора партизанское движение к 1925 году пошло на спад. По данным польских властей только в Полесском воеводстве в апреле 1925 года было арестовано 1400 подпольщиков, партизан и их помощников.

В этих условиях руководство КПЗБ принимает решение об изменении тактики борьбы, отказывается от партизанских действий и уходит в глубокое подполье. К концу 1930-х годов в рядах КПЗБ состояло около 4000 человек. Кроме того, более 3000 членов этой партии постоянно находилось в тюрьмах. В то же время, начиная с 1924 года, в Западной Белоруссии вполне легально действовала организация содействия революционерам «Красная помощь».

В ноябре 1922 года в Польше состоялись парламентские выборы, по итогам которых в Сейм и Сенат прошли соответственно 11 и 3 депутата-белоруса, создавшие в Сейме фракцию – Белорусский посольский клуб (БПК). В июне 1925 года левой фракцией БПК совместно с КПЗБ и другими революционно-демократическими организациями была создана Белорусская крестьянско-рабочая громада (БКРГ), выросшая в короткий срок в массовое общественно-политическое движение.

К началу 1927 года Громада насчитывала более ста тысяч членов и к тому времени фактически установила политический контроль над многими районами Западной Белоруссии. В мае 1926 года была принята программа БКРГ, которая требовала конфискации помещичьих земель с последующей их передачей безземельным крестьянам, создания рабоче-крестьянского правительства, установления демократических свобод и самоопределения Западной Белоруссии.

Польское правительство недолго терпело такую политическую самодеятельность и в ночь с 14 на 15 января 1927 года начался разгром Громады. Были произведены массовые обыски и аресты членов БКРГ. Без согласия сейма были арестованы депутаты Бронислав Тарашкевич, Симон Рак-Михайловский, Павел Волошин и другие. А 21 марта 1927 года БКРГ была запрещена.

К началу тридцатых годов практически единственной реально дееспособной политической организацией в Западной Белоруссии оставалась только КПЗБ, что во многом было обусловлено поддержкой со стороны Коминтерна. В мае 1935 года второй съезд КПЗБ принял решение о переходе к тактике создания широкого народного фронта на основе общедемократических требований – отмена репрессивной конституции, бесплатное наделение крестьян землей, введение 8-часового рабочего дня и ликвидация концлагеря в Березе-Картузской. На этой платформе в 1936 году КПЗБ заключает соглашение о совместных действиях с Белорусской христианской демократией.

Казалось бы, что тактика широкого народного фронта имела хорошие политические перспективы, но удар по западнобелорусским коммунистам был неожиданно нанесен с той стороны, откуда его никак не ожидали. В 1938 году решением Исполкома Коминтерна Коммунистические партии Западной Белоруссии и Западной Украины были распущены. С чем же это было связано? Очевидно с тем, что коммунисты Западной Белоруссии и Западной Украины были активными действующими революционерами и слишком привержены идеям свободы и народовластия (выражаясь современным бюрократическим языком, были экстремистами), что никак не могло устраивать уже давно вставших на путь левого тоталитаризма советских руководителей.

Как бы там ни было, но борьба компартии Западной Белоруссии и других революционно-демократических организаций за освобождение от власти второй Речи Посполитой является одной из самых героических страниц в истории белорусского народа. Эта борьба в разных формах продолжалась в течение всего периода польской оккупации и явилась проявлением глубокого неприятия западно-белорусским населением второй Речи Посполитой, которая была для него чужой и враждебной.

Весь период «польского часа» западные белорусы верили и надеялись, что освобождение придет с востока. Не разбираясь в большинстве своем в особенностях государственного устройства СССР и уж тем более в перипетиях партийно-политической борьбы в ВКП (б), западный белорус знал, что восточнее станции Негорелое, что под Минском, находится великая страна, которая помнит о нем и для которой он является сыном.

Польская кампания вермахта

1 сентября 1939 года гитлеровская Германия начала молниеносную войну против Польши, и за 16 дней полностью разгромила польскую армию и систему государственного управления второй Речи Посполитой. Как справедливо писала 14 сентября по этому поводу газета «Правда»: «Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих его народов, а, наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы».

Справедливости ради надо отметить, что Германия в количественном отношении не имела подавляющего превосходства над польскими вооруженными силами. Для проведения польской кампании германское командование сосредоточило 55 пехотных и 13 механизированных и моторизованных (5 танковых, 4 моторизованных и 4 легких) дивизий. В целом это составило около 1500000 чел. и 3500 танков. Воздушные силы образовали две воздушные армии в составе около 2500 самолетов.

Польша выставила против Германии 45 пехотных дивизий. Кроме того, она имела 1 кавалерийскую дивизию, 12 отдельных кавалерийских бригад, 600 танков и всего около 1000 действующих самолетов. Все это составило численность примерно в 1000000 человек. Кроме того, Польша имела около 3 миллионов обученных солдат, более половины которых прошли обучение после 1920 года. Однако огромная часть этого обученного запаса польское командование так и не смогло использовать в этой войне. В итоге до 50 процентов лиц, годных для военной службы, остались в сентябре 1939 года вне армии.

Польская пехота 1939 года

Со своей стороны германскому командованию удалось в последний период перед 1 сентября с большой быстротой сосредоточить и развернуть мощную ударную группировку войск. В целом же польская кампания выявила подавляющее качественное и организационное превосходство вермахта над польской армией, что и обеспечило скоротечность войны. Злую шутку над польским правительством сыграло и то обстоятельство, что все межвоенные годы Польша готовилась к войне с Советским Союзом и в результате оказалась совершенно неготовой к вооруженному противоборству с Германией, на границе с которой с польской стороны практически отсутствовали даже какие-либо серьезные укрепления.

К концу первой декады сентября польское правительство бежало в Румынию, а население еще не захваченных немецкими войсками территорий и остатки польских вооруженных сил были оставлены на произвол судьбы. Исходя из такого хода событий, 10 сентября 1939 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов сделал заявление, в котором говорилось, что «Польша распадается, и это вынуждает Советский Союз прийти на помощь украинцам и белорусам, которым угрожает Германия».

А в это время немецкие войска быстро продвигались на восток, передовые танковые отряды уже подошли к Кобрину. Нависла реальная угроза гитлеровской оккупации западнобелорусских земель. Обстановка требовала от руководства Советского Союза решительных и незамедлительных действий.

Вынужденная мера

14 сентября в Смоленске командующий войсками Белорусского особого военного округа М.П. Ковалев на совещании высшего начальствующего состава сообщил, что «в связи с продвижением немецких войск в глубь Польши советское правительство решило взять под защиту жизнь и имущество граждан Западной Белоруссии и Западной Украины, ввести свои войска на их территорию и тем самым исправить историческую несправедливость». К 16 сентября войска специально образованных Белорусского и Украинского фронтов заняли исходные рубежи в ожидании приказа от наркома обороны.

В ночь на 17 сентября в Кремль был вызван германский посол Шуленберг, которому Сталин лично объявил, что через четыре часа войска Красной Армии пересекут польскую границу на всем ее протяжении. При этом немецкой авиации было предложено не залетать восточнее линии Белосток-Брест-Львов.

Сразу после приема посла Германии уже заместитель наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкин вручил польскому послу в Москве В. Гржибовскому ноту советского правительства. «События, вызванные польско-германской войной, – говорилось в документе, – показали внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства. Все это произошло за самый короткий срок... Население Польши брошено на произвол судьбы. Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. В силу такого рода положения заключенные между Советским Союзом и Польшей договоры прекратили свое действие... Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Советское правительство до последнего времени оставалось нейтральным. Но оно в силу указанных обстоятельств не может больше нейтрально относиться к создавшемуся положению».

В настоящее время можно услышать много спекуляций по поводу правомерности действий Советского Союза в сентябре 1939 года. Польская сторона, например, заостряет внимание на том, что продвижение германских войск по территории Польши не было бы таким успешным, если бы части Красной Армии не перешли советско-польскую границу 17 сентября 1939 года. Подчеркивается, что вхождение советских войск на территорию Польши произошло без объявления войны, а на восточных землях имелись все возможности (готовились-то к войне против СССР) для оказания длительного сопротивления наступающим частям и соединениям Красной Армии. И, наконец, польская историография пытается утверждать, что советские войска выполняли некий особый план, разработанный совместно руководителями Союза ССР и фашистской Германии.

На самом деле действия Советского Союза в той обстановке были продиктованы сложившейся в связи с агрессией Германии против Польши обстановкой и оправданы не только в военно-политическом отношении, но и с позиций международного права. Достаточно сказать, что ко времени начала операции тогдашней Польши как государства уже не существовало. Бездарное польское правительство «санации» бежало из осажденной Варшавы. Сколько-либо упорядоченная система государственной власти совершенно распалась, было полностью потеряно управление польскими войсками, везде царили хаос и паника.

Однако польская сторона, напротив, утверждает, что только после получения сообщения о переходе советскими войсками восточной границы Польши, верховный главнокомандующий Рыдз-Смиглый вместе с президентом и правительством выехали в Румынию. Более того, польские историки специально обращают внимание на то, что польские войска не оказывали никакого сопротивления Красной Армии, поскольку якобы получили соответствующий приказ сверху. Но кто мог отдать такой приказ в тот момент, когда все польское государственно-политическое и военное руководство уже сидело под фактическим арестом в Румынии? Какие штабы польских соединений и частей способны были получить эту директиву в условиях тотальной дезорганизации систем связи и управления?

Что касается военной составляющей Освободительного похода 1939 года, то она имела все признаки, говоря современными понятиями, миротворческой операции.

В 5 часов 40 минут утра 17 сентября 1939 года войска Белорусского и Украинского фронтов перешли советско-польскую границу, установленную в 1921 году. Войскам Красной Армии запрещалось подвергать авиационной и артиллерийской бомбардировке населенные пункты и польские войска, не оказывающие сопротивления. Личному составу разъяснялось, что войска пришли в Западную Белоруссию и Западную Украину «не как завоеватели, а как освободители украинских и белорусских братьев». В своей директиве от 20 сентября 1939 года начальник пограничных войск СССР комдив Соколов потребовал от всех командиров предупредить весь личный состав «о необходимости соблюдения должного такта и вежливости» по отношению к населению освобожденных районов. Начальник пограничных войск Белорусского округа комбриг Богданов в своем приказе прямо подчеркнул, что армии Белорусского фронта переходят в наступление с задачей «не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией».

Особое внимание обращалось на необходимость охраны жизни и имущества всех украинских и белорусских граждан, тактичного и лояльного отношения к польскому населению, польским государственным служащим и военнослужащим, не оказывающим вооруженного сопротивления. Польским беженцам из западных регионов Польши предоставлялось право двигаться беспрепятственно и самим организовывать охрану стоянок и населенных пунктов.

Выполняя общий миротворческий замысел операции, советские войска старались избегать вооруженного соприкосновения с частями польских вооруженных сил. По признанию начальника штаба польского главного командования генерала В.Стахевича, польские войска «дезориентированы поведением большевиков, потому что они в основном избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они приходят на помощь Польше против немцев». Советские ВВС не открывали огонь по польским самолетам, если те не вели бомбометание или обстрел частей наступающей Красной Армии. К примеру, 17 сентября в 9 часов 25 минут польский истребитель был приземлен советскими истребителями в районе пограничной заставы «Баймаки», чуть позже на другом участке советскими истребителями был принужден к посадке польский двухмоторный самолет П-3Л-37 из бомбардировочной эскадрильи 1-го Варшавского полка. В то же время отдельные боевые столкновения были отмечены на линии старой границы, по берегам реки Неман, в районе Несвижа, Воложина, Щучина, Слонима, Молодечно, Скиделя, Новогрудка, Вильно, Гродно.

Следует добавить, что крайне мягкое отношение частей Красной Армии к польским войскам было обусловлено во многом тем обстоятельством, что в то время большое количество этнических белорусов и украинцев было призвано в польскую армию. Например, солдаты польского батальона, расквартированного на стражнице «Михайловка», трижды обращались к командованию Красной Армии с просьбой взять их в плен. Поэтому в том случае, если польские части не оказывали сопротивления и добровольно складывали оружие, рядовые чины практически сразу распускались по домам, интернировались лишь офицеры.

В современной Польше внимание общественности пытаются сконцентрировать исключительно на трагической судьбе части офицерского корпуса Польши, погибшего в Катыни и других лагерях для пленных польских офицеров. Между тем замалчиваются материалы и факты по полному освобождению летом 1941 года почти миллиона поляков, временно находившихся на поселении в Средней Азии и Сибири. Замалчивается и предоставленная полякам в СССР по договору с правительством генерала Сикорского в Лондоне (30.06.1941 г.) возможность воссоздания польских вооруженных сил на советской территории. А ведь, несмотря на тяжелейшие условия первого года войны с фашистской Германией и ее союзниками, СССР помог к 1942 году создать на своей территории 120 тысячную польскую армию, которая по согласованию с польским правительством в изгнании затем была переброшена в Иран и Ирак.

Необходимо обратить внимание на то, что при встрече с немецкими войсками частям Красной Армии предписывалось «действовать решительно и продвигаться быстро». С одной стороны, не давать германским частям без необходимости повода для провокаций, а с другой - не допускать захвата немцами районов, заселенных украинцами и белорусами. При попытке же немецких войск завязать бой, надлежало давать им решительный отпор.

Естественно, что когда большие массы недружественных (пусть пока еще и невраждебных) войск действуют на встречных направлениях, практически неизбежными становятся различные недоразумения и отдельные боевые столкновения. Так, 17 сентября части германского 21-го армейского корпуса подверглись восточнее Белостока бомбардировке советской авиацией и понесли потери убитыми и ранеными. В свою очередь, вечером 18 сентября у местечка Вишневец (85 км от Минска) немецкая бронетехника обстреляла расположение 6-й русской стрелковой дивизии, погибло четверо красноармейцев. 19 сентября в районе Львова произошел бой между частями немецкой 2-й горнострелковой дивизии с русскими танкистами, в ходе которого обе стороны понесли потери убитыми и ранеными. Тем не менее, ни Россия, ни Германия не были заинтересованы в то время в вооруженном конфликте и тем более в войне. К тому же решительная военная демонстрация, осуществленная Красной Армией, способствовала прекращению продвижения германских войск на восток.

Жители Западной Белоруссии и Западной Украины в сентябре 1939 года встречали войска Красной Армии с большим воодушевлением – с красными знаменами, плакатами «Да здравствует СССР!», цветами и хлебом-солью. Заместитель начальника пограничных войск СССР комбриг Аполлонов в своем донесении, в частности, отмечал, что «население польских сел повсеместно приветствует и радостно встречает наши части, оказывая большое содействие в переправе через реки, продвижению обозов, разрушая укрепления поляков». Командование Белорусского пограничного округа также сообщало, что «население Западной Белоруссии с радостью, любовью встречает части РККА, пограничников». Лишь небольшая часть интеллигенции и зажиточных белорусов и украинцев заняли выжидательную позицию. Они, конечно, опасались не «прихода России» как таковой, а антибуржуазных преобразований новой власти. Исключение составляли местные поляки, которые в большинстве своем переживали происходившее как национальную трагедию. Именно они организовывали вооруженные банды, распространяли среди населения провокационные слухи.

Помощь войскам Белорусского фронта в ряде мест оказали повстанческие отряды и революционные комитеты. Повстанческие отряды (отряды самообороны) начали возникать уже в первые дни германо-польской войны из числа коммунистов и комсомольцев, избежавших ареста либо бежавших из мест заключения, дезертиров польской армии и местной молодежи, не явившейся на призывные участки. Действиям повстанцев, устраивавших засады полицейским конвоям и отбивавшим арестованных «большевиков», громивших полицейские участки, помещичьи имения и хутора осадников (польских военных поселенцев), способствовало безвластие, возникшее после бегства польской администрации из сельской местности в города – под защиту армии и жандармерии.

19 сентября Молотов сообщил германскому послу Шуленбергу, что советское правительство и лично Сталин посчитали нецелесообразным создание «Польской Советской Республики» на западнобелорусских и западноукраинских землях (ранее такая возможность рассматривалась), где восточнославянской население составляло 75% от всех проживающих.

С рассветом 23 сентября советские войска должны были начать выдвижение на новую демаркационную линию. Отход соединений вермахта на запад должен был начаться на сутки раньше. При совершении маршей между советскими и немецкими войсками предполагалось сохранение дистанции в 25 километров.

Однако в Белосток и Брест советские войска вошли на сутки раньше, исполняя указание воспрепятствовать вывозу из этих городов немцами «военной добычи» – попросту, предотвратить разграбление Белостока и Бреста. В первой половине дня 22 сентября передовой отряд 6-го кавалерийского корпуса (120 казаков) вошел в Белосток, чтобы принять его от немцев. Вот как описывает эти события командир кавалерийского отряда полковник И.А. Плиев: «Когда наши казаки прибыли в город, случилось то, чего гитлеровцы больше всего боялись и чего пытались избежать: тысячи горожан высыпали на безлюдные доселе улицы и устроили красноармейцам восторженную овацию. Немецкое командование наблюдало всю эту картину с нескрываемым раздражением – контраст со встречей вермахта был разительный. Опасаясь, что дальнейшее развитие событий примет нежелательный для них оборот, немецкие части поспешили покинуть Белосток задолго до наступления вечера – уже в 16.00 прибывший в Белосток комкор Андрей Иванович Еременко не застал никого из германского командования».

К 25 сентября 1939 года войска Белорусского фронта вышли на демаркационную линию, где и остановились. 28 сентября с капитуляцией остатков польских войск, располагавшихся в Августовской пуще, боевые действия Белорусского фронта прекратились. За 12 суток похода фронт потерял 316 человек убитыми и умершими на этапах санитарной эвакуации, трое человек пропали без вести и 642 были ранены, контужены и обожжены.

17 – 30 сентября 1939 года фронт взял в плен (а по существу интернировал) 60202 польских военнослужащих (в том числе 2066 офицеров). К 29 сентября войска Белорусского и Украинского фронтов находились на линии Сувалки – Соколув – Люблин – Ярослав – Перемышль – р. Сан. Однако эта линия просуществовала недолго.

20 сентября Гитлер принял решение о скорейшем превращении Литвы в германский протекторат, а 25 сентября подписал директиву № 4 о сосредоточении войск в Восточной Пруссии для похода на Каунас. В поисках спасения Литва запросила помощи у СССР. В тот же день Сталин в беседе с Шуленбергом делает совершенно неожиданное предложение: обменять отошедшие к СССР Люблинское и часть Варшавского воеводства на отказ Германии от претензий на Литву. Тем самым устранялась возможная угроза германского вторжения в Белоруссию с севера.

Вопрос обсуждался в конце сентября в ходе визита Риббентропа в Москву. В соответствии с подписанным 29 сентября 1939 года советско-германским договором «О дружбе и границе» Литва отошла в советскую сферу интересов, а новая советско-германская граница пошла по линии р. Нарев - р. Западный Буг - г. Ярослав - р. Сан. К 5-9 октября все части советских войск были отведены за линию новой государственной границы. 8 октября 1939 года на белорусских территориях граница с Германией была взята под охрану пятью вновь сформированными пограничными отрядами – Августовским, Ломжанским, Чижевским, Брест-Литовским и Владимир-Волынским.

В польских землях, отошедших в 1939 году к Рейху, по сути, вся польская интеллигенция была либо истреблена, либо отправлена в концлагеря, либо выселена. На других бывших польских территориях, включенных немцами в т.н. генерал-губернаторство, началась «чрезвычайная акция умиротворения» («акция АБ»), в результате которой сразу было уничтожено несколько десятков тысяч поляков. С 1940 года германские власти стали загонять бывших польских граждан в лагерь смерти Освенцим, а позже в концлагеря с газовыми камерами в Белжеце, Треблинке и Майданеке. Почти полностью были уничтожены польские евреи – 3,5 млн. человек, массовому террору подверглась польская интеллигенция, целенаправленно и безжалостно уничтожалась молодежь. Категорически запрещено было обучение поляков в средней школе и университетах. В начальной школе оккупационной немецкой администрацией был исключен из учебного плана перечень предметов: польская история и литература, география. Поляков переводили на животное существование, Рейх продолжал немецкую колонизацию на бывших польских территориях, превращая оставшихся в живых польских граждан в рабов. Попытки массового перехода польского населения на территорию Западной Белоруссии жестко пресекались немецкими оккупационными войсками.

Совершенно иная картина наблюдалась на землях, занятых Красной Армией. После завершения военной стадии операции начались политические и социальные преобразования. В предельно сжатые сроки была создана система временных органов «революционно-демократической власти»: временные управления в городах, поветах и воеводствах, рабочие комитеты на предприятиях, крестьянские комитеты в волостях и деревнях. Временное управление включало отделы продовольствия, промышленности, финансов, здравоохранения, народного образования, коммунальный, политического просвещения, связи. Состав органов временного управления первоначально утверждался командованием Красной Армии; временное управление, в свою очередь, утверждало состав крестьянских комитетов, избранных крестьянскими сходами.

Опираясь на отряды рабочей гвардии и крестьянской милиции, временные органы власти брали в свои руки руководство политической, административно-хозяйственной и культурной жизнью городов и деревень. Взяв под контроль наличные запасы сырья, продуктов и товаров, органы «революционно-демократической власти» обеспечивали население продовольствием и товарами первой необходимости по фиксированным ценам, вели борьбу со спекуляцией. Они принимали и распределяли продукты и товары, поступавшие из СССР в порядке безвозмездной помощи.

В сентябре – октябре 1939 года в Западной Белоруссии открылось значительное количество новых школ, образование в которых было переведено по выбору граждан на родной язык - белорусский, русский, польский. Бесплатное образование резко расширило число учащихся за счет детей крестьян и рабочих, Вновь открытые больницы, амбулатории и медпункты обслуживали население бесплатно.

В октябре 1939 года при высокой политической активности избирателей прошли всеобщие и свободные выборы в Народное Собрание Западной Белоруссии (НСЗБ). Польские исследователи, наоборот, утверждают совершенно обратное, что выборы в Западной Белоруссии и октябрьский 1939 г. референдум в Литве прошли в обстановке тотального террора большевиков. Но факты свидетельствуют о другом: 28-30 октября в Белостоке открылось заседание законно избранного Народного Собрания, в ходе которого было принято 4 основополагающих документа: «Обращение с просьбой о принятии Западной Белоруссии в состав СССР», «Об установлении советской власти», «О конфискации помещичьих земель», «О национализации крупной промышленности и банков». Уже 2 ноября 1939 года Верховный Совет СССР постановил удовлетворить просьбу Народного Собрания ЗБ и включить Западную Белоруссию в состав СССР с воссоединением ее с Белорусской ССР. 14 ноября внеочередная III сессия Верховного Совета БССР постановила: «Принять Западную Белоруссию в состав Белорусской Советской Социалистической Республики» и приняла решение о разработке комплекса мер по ускоренной советизации Западной Белоруссии. В тот же день Белорусский фронт был преобразован в Западный Особый военный округ со штабом в Минске.

Так завершился Освободительный поход Красной Армии 1939 года, ставший, по сути, блестящей миротворческой операцией, которая не только коренным образом изменила тогдашнюю политическую карту Европы в пользу Советского Союза, но и придала современные очертания (с некоторыми послевоенными изменениями) нынешней Республике Беларусь.

"Большую группу (до 200 человек) слушателей академии и части наших курсов собрали, и корпусной комиссар разъяснил нам обстановку, заявив, что, очевидно, частям Красной Армии придется двинуться в Польшу. В этой войне могут быть жертвы, и кто робеет перед этим - могут не ехать.
Лишь несколько человек "по состоянию здоровья" отказались от возможного участия в войне. Мне такое и в голову не пришло: я был приучен честно и безотказно выполнять поручения партии. Человек полтораста Кузнецов отобрал и сказал, когда и куда мы должны будем явиться. Это было в конце первой декады сентября.

В стране была проведена частичная мобилизация. Москва, встревоженная этой мерой, пережила лихорадочное время: в магазинах исчезли продукты. Мы выехали в Проскуров, где располагался штаб КВО. Мы находились в распоряжении Политуправления округа, который с 17 сентября именовался Украинским фронтом.
События развертывались своим чередом: в округе была проведена мобилизация личного состава всех степеней и транспорта. Накануне выступления наших войск в Польшу из нашей группы отобрали несколько человек и каждому определили задание.
Я получил удостоверение представителя Военного совета фронта на станцию снабжения Большие Пузырки и литер на поезд. Это был маленький разъезд километрах в ста от Проскурова, между Староконстантиновом и Шепетовкой на рокадной железнодорожной линии, в 50 км от границы с Польшей.

Я нашел начальника станции снабжения и его заместителя по политчасти (оба были призваны из запаса) и представил им свой документ. В штате начальника станции снабжения были специалисты по горючесмазочным материалам, продовольствию, вооружению. Его заместитель имел маленький штат политотдела. Пока все сидели без дела, никаких грузов не поступало.
Начали было скучать от безделья - но тут узнали, что наши войска перешли границу Польши. На станцию хлынул поток самых различных грузов, прибыл рабочий батальон, состоящий из мобилизованных жителей Украины (обмундирования им никто не выдал).
Прибывающие с грузами эшелоны ставились на запасные пути разъезда и быстро разгружались под открытым небом: были горы муки, круп, сахара, ящиков с макаронами, стояли цистерны с горючим для танков и автомашин. Часть бензина была привезена в бочках, их сложили в стороне от разъезда и поставили караул.

С начальником политотдела и его сотрудниками мы вели разъяснительную работу среди личного состава станции снабжения, ночами проверяли состояние охраны грузов. Идем к бочкам с бензином; часовой в изношенной рубашке и брюках сидит на бочке и курит свою самокрутку.
Кричу ему: "Прекратите курить!" Он бросил цигарку на землю и затушил ногой. Подошли и разъясняем ему, что курить на посту нельзя, а он отвечает: "Какой же я часовой в такой одежде? Я сторож, а сторожам курить можно". Мы разъяснили ему, что у склада с бензином курить нельзя никому.
Скоро появились представители частей за получением грузов. Но система отпуска грузов не была обеспечена необходимыми документами: представители не имели ни доверенностей, ни аттестатов.
Танкисты просят горючего, интенданты - продовольствия. Начальник станции снабжения не берет на себя ответственность на выдачу продовольствия и горючего без документов, на заявки и доверенностей на их получение. Что делать?

Танкисты ругаются: "Наши танки границу перешли, а вы не даете горючего, срываете выполнение боевой задачи". Медлить было опасно. Я предложил начальнику станции снабжения отпускать продовольствие и бензин всем под их расписку. Это будет меньшим злом, чем срывать выполнение боевой задачи.
Начальник согласился, и скоро танкисты получили бензин, а интенданты - продовольствие. Сам я решил немедленно ехать в штаб фронта за разрешением на такие выдачи, и мне выдали мобилизованную на ближайшей МТС машину с пожилым шофером.
Комиссар штаба (в звании полкового комиссара) выслушал меня и инициативу одобрил: расписки он потребовал сдать в штаб фронта после окончания работы станции снабжения.

Работа станции шла полным ходом, но эшелоны стали приходить реже. От приехавших за бензином танкистов мы узнали, что уже перешита железнодорожная колея и поезда идут туда. Успех наших войск чувствовался. Раз днем прибыл эшелон с продуктами, его быстро выгрузили, и тут приказ: погрузить и отправить обратно.
Рабочие красноармейцы устали, а грузить надо. Мы пошли к ним с начальником политотдела и разъясняем, что этот эшелон последний и выгружать больше не придется, но выгруженное надо немедленно погрузить обратно, - и попросили их сделать это побыстрее.
Все вагоны были погружены за несколько минут, и эшелон отправился в обратный путь. На этом станция снабжения заканчивала свою работу: меньше стало поступать заявок, прекратилась подача горючего.
Осталось несколько бочек с бензином и маслом. Вскоре я вернулся в группу резерва политсостава (ее возглавлял инструктор управления кадров Главпура РККА).

В эти дни произошел интересный случай. Поздним вечером мы пришли в столовую военторга, так как весь день ничего не ели. Столовая была закрыта. Стучимся, а из закрытой двери отвечают: "Ужин давно закончился, обслужить не можем".
Мы стоим в темноте и думаем: а где же все-таки нам покушать? К нам подошел рослый летчик в кожаном реглане и поинтересовался, что мы тут делаем. Мы объяснили, что хотели поужинать, а столовая не хочет нас накормить.
"Как не желает? А ну, посмотрим". Он своими большими кулаками сильно застучал в дверь и, услышав, что кто-то подошел к двери, громко сказал: "Я летчик Кравченко, откройте!" Столовую открыли.
Кравченко, дважды Герой Советского Союза, прославившийся в боях на Халхин-Голе,потребовал: "Накормите командиров", - сел в сторонке и просидел все время, пока мы ели. Встал он вместе с нами, сказал: "Надо добиваться своего, не отступать перед трудностями", - распрощался и исчез в ночной темноте.

Штаб фронта переводился в Тернополь, и туда мы все отправились. Из нас создали несколько групп по 2-3 человека и направили на предприятия выбирать представителей временного управления - "тымчасовых". Скоро наши войска вступили во Львов, остановилось и продвижение немецких войск на восток. Операция фронта была закончена.
Интересно, что за все время похода мы не видели убитых, лишь встретился один красноармеец с перевязанной рукой. Теперь приказом Мехлиса мы, все 150 человек, были отправлены в Москву.
По прибытии всех нас назначили на новые должности: в большинстве преподавателями военных училищ. Я получил назначение на должность преподавателя истории партии в Вольское авиационно-техническое училище." - из воспоминаний старшего политрука А.И. Премилова.

Советское правительство внимательно следило за событиями в Польше. Уже 11 сентября 1939 г. последовал секретный приказ об образовании Украинского и Белорусского фронтов. К тому же 15 сентября произошло важнейшее событие: Япония и СССР заключили мирный договор, завершивший конфликт на Халхин-Голе (который японцы называют Номонханским инцидентом). 16 сентября польское правительство интернировалось в Румынию. К этому времени немецкие войска вышли на линию Львов - Владимир-Волынский - Брест - Белосток, что, в общем, соответствовало линии разграничения сфер влияния, определенную секретным протоколом договора Молотова - Рибентропа и в то же время совпадало с «Линией Керзона», границей между Советской Россией и Польшей, предложенной Англией еще в 1919 г.

16 сентября начиная с 16 часов, в частях Белорусского и Украинского военных округов начали зачитывать приказ о выступлении в «освободительный поход» (впрочем, тогда это словосочетание писали без кавычек).

17 сентября в 05:49 войска Красной Армии получили приказ перейти государственную границу с Польшей. В этот же день главнокомандующий польской армии Э. Рыдзь-Смиглы издал приказ: не считать СССР воюющей стороной и не оказывать его войскам сопротивления. В приказе говорилось: «...Части, к которым подошли Советы, должны начать с ними переговоры с целью вывода наших гарнизонов в Румынию и Венгрию» .

Командование польских ВВС отдало приказ об эвакуации всех самолетов в Румынию. В эту страну перелетело около 100 машин: 19 бомбардировщиков PZL-37 «Лось» и по четыре десятка легких бомбардировщиков PZL-23 «Каращь», истребителей Р-7 и Р-11.

Известие о вступлении Красной Армии на территорию Польши было с восторгом встречено варшавянами. Многие из них верили, что Сталин ввел войска для оказания им помощи.

К 22 сентября части Вермахта и Красной Армии встретились практически по всей линии фронта. После соответствующих правительственных указаний немецкие войска стали последовательно отходить, передавая РККА захваченные польские города и другие населенные пункты. К 29 сентября войска вышли на рубеж Сувалки - Соколув - Люблин - Ярослав - Перемышль и далее по р. Сан. Заключенные 23 и 28 сентября договора между Германией и СССР «О дружбе и границе» окончательно закрепили очередной территориальный раздел Польши.

Переводчик И. В. Сталина Валентин Бережков, участник Освободительного похода, писал в своих воспоминаниях: «Мне, как свидетелю событий, происходивших осенью 1939 г., не забыть атмосферы, царившей в те дни в Западной Белоруссии и Западной Украине. Нас встречали цветами, хлебом-солью, угощали фруктами, молоком. В небольших частных кафе советских офицеров кормили бесплатно. То были неподдельные чувства» . В Красной Армии видели защиту от гитлеровского террора. Нечто похожее происходило и в Прибалтике. Многие бежали от наступавшего Вермахта на Восток, ища спасения на территории, контролировавшейся Красной Армией...

В сентябре 1939 г. советских солдат встречали как освободителей - с цветами и хлебом-солью. А в июне 1941 г. в Западной Украине и Западной Белоруссии так поначалу встречали уже немцев. С нашими неумелыми и жестокими действиями в конце 1939 и в 1940 гг. была связана и длительная послевоенная борьба с бандеровцами в Закарпатье».

	Т-28	БТ	Т-26	Т-38	БА
Белорусский фронт
6-я легкотанковая бригада	-	248	-	-	-
21-я тяжелая танковая бригада	105	29	-	-	19
22-я легкотанковая бригада	-	-	219	-	3
25-я легкотанковая бригада	-	-	251	-	27
29-я легкотанковая бригада	-	-	188	-	3
32-я легкотанковая бригада	-	-	220	-	5
15-й танковай корпус	-	465	-	-	122
Итого по Белорусскому фронту	105	742	878	-	179
Украинский фронт
10-я тяжелая танковая бригада	98	30	10	-	19
23-я легкотанковая бригада	-	209	9	-	5
24-я легкотанковая бригада	-	205	8	-	28
26-я танковая бригада	-	-	228	-	22
36-я легкотанковая бригада	-	-	301	-	24
38-я легкотанковая бригада	-	-	141	4	28
25-й танковый корпус	-	435	27	-	74
Итого по Украинскому фронту	98	879	724	4	200
Всего	203	1621	1602	4	379

17 сентября

Красная Армия перешла польско-советскую границу. На Польшу двинулись войска Белорусского и Украинского фронтов. В их составе насчитывалось шесть армий, в которые входили два танковых корпуса и 12 танковых бригад, имевших на вооружении 203 танка Т-28, 1614 БТ-5 и БТ-7, 1601 Т-26, 355 бронеавтомобилей. И это без учета бронетехники пехотных и кавалерийских дивизий.

В кавалерийских дивизиях имелись танковые полки из 34 - 41 БТ (в основном - БТ-2), а в пехотных дивизиях - танковые батальоны из 20 - 30 Т-37, Т-38 и Т-26. В состав рот боевого обеспечения в танковых бригадах входили и огнеметные танки. К счастью, до их боевого применения дело не дошло. В небольших количествах в разных частях на вооружении стояли танки БТ-7А с 76-мм пушкой и самоходные установки СУ-5. Бронеавтомобили применялись не только в танковых, но и в пехотных и кавалерийских частях. Основные типы советских броневиков: ФАИ и БА-20 различных модификаций, БА-3, БА-6 и БА-10. Наступление поддерживали бронепоезда 4-го и 8-го дивизионов Белорусского военного округа.

Общее количество бронированных машин РККА, участвовавших в «Освободительном походе», превосходило общее количество бронетехники в немецкой армии. Так что пять тысяч танков, которые СССР обещал выставить для оказания помощи Польше на переговорах в августе 1939 г., оказывались реальностью.

Разрозненные части и подразделения польских войск, в беспорядке отступавшие на Восток, в большинстве случаев не оказывали сопротивления Красной Армии и складывали оружие. Однако порой происходили достаточно жестокие столкновения.

25-й танковый корпус (командир - полковник И. О. Яркин), входивший в состав Конно-механизированной группы Украинского фронта, наступал с боями с первого же дня. 17 сентября были взяты Чорткув и Жидкув, на следующий день - Бучач, Черемхов. В бою под Добровами 18 сентября разведывательный батальон 5-й легкотанковой бригады, имевший всего 15 танков БТ и 13 бронеавтомобилей захватил несколько сот солдат и одну танкетку ТК-3. 1-я мотострелковая бригада в районе Монастырска разбила 54-й пехотный полк, штаб 12-й пехотной дивизии и 8-й отдельный Познанский мотоотряд.

19 сентября части 25-го танкового корпуса вышли к Галичу. На следующий день 1-я мотострелковая дивизия вела бой с поляками под Неговеце, а основные силы подошли к г. Стрый и встретились с германскими войсками. В ночь на 23 сентября корпус совершил марш в район Комарно, где встретился со 2-й горнострелковой дивизией немцев. За время боев в корпусе насчитывалось 8 убитых и 24 раненых. Потери матчасти составили 8 автомашин, а также тягач «Комсомолец» из 1-й мотострелковой бригады, разбитый в бою под Неговеце. Перешли границу и бронепоезда. Бронепоезд № 16 участвовал в захвате Дриссы, № 19 и № 21 - Фарново и Захаце. Дальнейшее продвижение «крепостей на колесах» остановилось из-за отсутствия широкой колеи на территории Польши и они несли патрульную службу в прифронтовой полосе.

18 сентября

Вечером 6-я танковая бригада (командир - полковник Болотников) вышла на южную окраину Вильно и с ходу начала его штурм. С рассветом 19 сентября бригада вела уличные бои. К 11 часам город был захвачен и удерживался до подхода 22-й и 25-й танковых бригад и 24-й кавалерийской дивизии. В числе защитников Вильно, кроме частей регулярной армии, также действовали отряды офицеров и студентов-добровольцев. Во время уличных боев для уничтожения пулеметов, установленных на крышах и чердаках домов, успешно использовались артиллерийские танки БТ-7А.

Тем временем продолжались бои между германскими и польскими войсками. Танки Pz. Kpfw. II Ausf. C 2-й моторизованной дивизии корпуса Гудериана переправились через Нарев под Замбровем. Под Кельце воевал 67-й танковый батальон 3-й легкой дивизии Вермахта.

В 19:30 18 сентября 24-я бригада выступила; в 02:00 следующих суток ее танки ворвались во Львов. Но к 6 утра, по приказу командующего, правильно оценившего обстановку, танкисты покинули город. В нем остался разведбат под командованием капитана А. В. Егорова. В 08:30 137-й полк 2-й горнострелковой дивизии Вермахта начал атаку, и разведбат оказался под огнем как немцев, так и поляков. Белые флаги, выставленные танкистами, не остановили обстрел. Пришлось открыть ответный огонь. В результате боя разведчики потеряли убитыми 3, а ранеными - 4 человек. Были подбиты 4 и сгорели 2 БА-10 и 1 БТ-7. По данным немцев, они потеряли от огня советских войск убитыми 2 офицеров (майоров) и одного унтер-офицера, а ранеными - 9 солдат. Потери вооружения - подбиты три противотанковых орудия.

В течение 19 и 20 сентября велись переговоры с немцами о выводе их войск из Львова. К 21 сентября ко Львову подошли части 38-й легкотанковой бригады, а также 10-й танковой бригады (командир - полковник Г. И. Иванов), имевшей на вооружении средние танки Т-28. При таких «веских аргументах» немцы вынуждены были оставить город. На следующий день, 22 сентября, командующий обороны Львова генерал Лангер отдал приказ о капитуляции гарнизона.

В 15:00 185 танков 24-й легкотанковой бригады в походной колонне вошли в город, но были встречены огнем противотанковых пушек из-за баррикад. Ответным огнем баррикады удалось разрушить. В течение вечера и ночи наши части занимались разоружением солдат и офицеров гарнизона.

За время боев 24-я легкотанковая бригада взяла в плен около 40.000 военнослужащих, захватила среди прочего и два бронеавтомобиля. Потери бригады составили восемь человек убитыми и 17 ранеными, пятеро пропали без вести. Из техники, кроме погибшей во Львове, оказался потерян всего один БТ-7.

20 сентября

На участке Станислав-Галич 23-я легкотанковая бригада (командир - полковник Т. А. Мишанин) под селом Красное около города Буйск встретилась с эскадроном улан, поддержанным «полуротой» танков R-35. Огнем противотанковых орудий один «тридцать пятый» уничтожили, второй - повредили. Его сожгли сами поляки при отступлении. Эскадрон был рассеян.

23-я бригада на своем дальнейшем пути уничтожила до батальона пехоты 12-пехотной дивизии армии «Карпаты», разоружила части 24-й и 25-й польских пехотных дивизий. Совершив тяжелый трехдневный марш по отрогам Карпатских гор, танковые батальоны вышли к Сходнице и Бориславлю, уже занятому немцами. После переговоров советские танки вошли в город. Сосредоточившись в районе Стрыя, бригада завершила боевые действия.

Тем временем отошедшая на запад польская «полурота» в районе Каменка-Струмилова столкнулась с разведывательным отрядом 44-й немецкой пехотной дивизии. Немцы потеряли в бою один танк, а два были подбиты. «Полурота» снова двинулась в путь, пока 25 сентября опять не встретилась с советскими войсками. У последнего танка отказал двигатель и его пришлось взорвать. Всего за неделю боев «полурота» прошла около 500 км.

21 сентября

В ночь на 21 сентября части 22-й танковой бригады (командир - полковник И. Г. Лазарев) были атакованы польским эскадроном, пытавшимся прорваться в Литву. После короткого боя группа капитана Симаченко захватила два 105-мм орудия, грузовик с амуницией и 14 коней.

21-я танковая бригада завершила свой боевой поход, выйдя в район города Вольпа. Она находилась во фронтовом резерве и в бой не вводилась.

Танкетки TKS 61-го бронедивизиона под Коморовым вели бои с немецким танковым отрядом.

22 сентября

Остатки Новогрудской кавалерийской бригады совместно с 91-м бронедивизионом начали прорыв через немецкие позиции у Томашова-Любельского к венгерской границе.

61-й дивизион поддержал контратаку 1-й польской пехотной дивизии против немецких войск на Тарнавку. После продолжительного боя дивизия капитулировала, а 61-й дивизион отошел к реке Вени.

На станции Повороск немецкими бомбардировщиками был разбит бронепоезд № 51 «Маршалек».

В этот же день находившиеся на станции Подзамче «Смели» и «Бартош Гловацкий» получили приказ о капитуляции. Они достались Красной Армии в качестве трофеев.

Части 29-й танковой бригады (командир - комбриг С. М. Кривошеин, ставший 29 мая 1945 г. Героем Советского Союза) дошли до Бреста без боя, взяли в плен более 35 тыс. солдат и офицеров польской армии. Подход Красной Армии к Бресту избавил генерала Гудериана от необходимости выполнять приказ командования вести наступление «...одной дивизией на юг, другой - на восток к Кобрину, третьей - на северо-запад к Белостоку. Осуществление этого решения привело бы к разделению корпуса на отдельные части и всякое управление им стало бы невозможным» .

22 сентября в Бресте состоялся совместный парад советских и германских войск, который принимали С. М. Кривошеин и Гейнц Гудериан. После чего немцы оставили город и «...захваченные у поляков запасы, поскольку их было невозможно эвакуировать за столь короткое время» - сокрушался Гудериан в своих мемуарах. Отметим, кстати, что в 1939 г. советская танковая бригада из 180 танков по численности примерно равнялась немецкому танковому полку, имевшему два танковых батальона по 99 машин в каждом.

23 сентября

В течение этого и следующего дня 32-я танковая бригада вела бои в районе Кобрина с отступающими группами поляков численностью от 100 до 300 человек. 25 сентября бригада совместно с частями 8-й и 143-й пехотными дивизиями заняла оборону в районе дорог Кобрин - Мадрута и Брест - Ковель. За время боев бригада потеряла всего один танк Т-26, который упал с моста, зато по техническим причинам вышло из строя 47 Т-26! Кстати, эта бригада имела на вооружении самоходные артиллерийские орудия СУ-5.

24 сентября

38-я танковая бригада (командир - комбриг П. В. Волох) получила приказ на переход из-подо Львова на Сокал и на следующий день выступила. К концу 29 сентября она подошла к Замостью. За время марша активных боевых действий не велось. Всего бригада прошла 748 км, потеряв 8 человек убитыми и 6 ранеными. Взято в плен около 30 тыс. человек, захвачено 11 танков.

25 сентября

При переправе через реку Вепш 61-й бронедивизион оставил свои последние танкетки.

36-я танковая бригада получила приказ идти на г. Холм. К 14:30 194 танка Т-26 и 23 бронеавтомобиля подошли к городу, гарнизон которого встретил их огнем из-за баррикад. Стремительной атакой баррикады были смяты и к 17 часам город был захвачен войсками Красной Армии. В плен было взято около 8 тыс. солдат и офицеров, захвачено 20 пулеметов и 10 орудий. Бригада потеряла всего 2 офицеров.

В районе Холма потеряли по плавающему Т-37 танковые подразделения 45-й и 60-й стрелковых дивизий. Причем Т-37 были подбиты огнем из крупнокалиберных пулеметов.

26 сентября

10-я танковая бригада из-подо Львова перешла в район Яворова. Всего с начала боевых действий танкисты прошли около 400 км, но потерь в танках не имели.

27 сентября

В боях с советскими войсками под Самбором остатки Новогрудской кавалерийской бригады и 91-го бронедивизиона, потерявшего свои последние машины, закончили свой боевой путь. Личный состав дивизиона попал в советский плен.

28 сентября

36-я танковая бригада (командир - комбриг Н. Богомолов), совершив марш, вышла к городу Люблин, но перед самым городом встретилась с немецкими войсками. Получив 20 сентября приказ захватить Люблин, она прошла через район г. Дубно и г. Луцка, где летом 1941 г. развернется крупнейшее танковое сражение. Пройдя 710 км бригада потеряла всего два бронеавтомобиля, подорвавшихся на минах, и захватила, как указано в донесении, один танк типа «Виккерс», скорее всего 7ТР из 2-го легкотанкового батальона , брошенный личным составом при отходе к венгерской границе.

До 30 сентября вела бои 26-я танковая бригада, командир полковник Семенченко, 228 танков Т-26. Пройдя около 600 км, она форсировала несколько рек: Збручь, Сереет, Стрыпа и другие, продвигаясь к Самбору. По пути уничтожала группы отступающих поляков из 14-й, 2-й, 27-й пехотных дивизий, 2-й кавалерийской дивизии (Новогрудская Кавалерийская бригада). Всего бригадой взято в плен 147 офицеров и 2 009 солдат, в том числе и генерал Андерс, а также один танк.

Фактически, к 25 сентября вся территория Польши была захвачена германскими и советскими войсками. Но польская армия продолжала сопротивление. До 26-го продолжались бои под Томашов-Любельским и Замостьем, до 27 сентября - под Перемышлем. Хотя 28 числа пала Варшава, крепость Модлин отказывалась капитулировать до 30 сентября. В ночь с 26-го на 27-е по приказу коменданта крепости бронепоезд «Смерч» и бронедрезины были взорваны. Стоявший как памятник бронеавтомобиль «Остин-Путиловец» сбросили в Вислу.

До 2 октября держался гарнизон полуострова Хель. До 5 октября вели бои под Коцком с XIV моторизованным корпусом противника остатки польских войск под командованием бригадного генерала Ф. Клееберга, командира оперативной группы «Полесье». Это была последняя битва польских войск с немецкими захватчиками в 1939 г.

После окончания боевых действий из частей 24-й легкотанковой бригады по распоряжению Военного Совета Украинского фронта был организован отряд численностью 152 человека с необходимым количеством автотранспорта. Его задачей стала эвакуация трофейного имущества из района Красноброд - Юзефув - Томашов, уже занятого немецкими частями. Работая самоотверженно, до 6 октября отряд вывез 9 польских танков, 10 танкеток и до 30 орудий, а также «прихватил» немецкую технику: 2 танка и 2 противотанковых орудия.

"пУЧПВПДЙФЕМШОЩЕ РПИПДЩ" 1939-1940 ЗЗ.: БЛФЩ ЛТБУОПК ЗЕПРПМЙФЙЛЙ

оП ЛБЛ ФПМШЛП НЩ ВХДЕН УЙМШОЩ ОБУФПМШЛП, ЮФПВЩ УТБЪЙФШ ЧЕУШ ЛБРЙФБМЙЪН, НЩ ОЕНЕДМЕООП УИЧБФЙН ЕЗП ЪБ ЫЙЧПТПФ.

лБРЙФБМЙУФЙЮЕУЛЙК НЙТ РПМПО ЧПРЙАЭЙИ НЕТЪПУФЕК, ЛПФПТЩЕ НПЗХФ ВЩФШ ХОЙЮФПЦЕОЩ ФПМШЛП ЛБМЕОЩН ЦЕМЕЪПН УЧСЭЕООПК ЧПКОЩ.

17 УЕОФСВТС 1939 З. лТБУОБС бТНЙС ОБЮБМБ ЧФПТЦЕОЙЕ Ч рПМШЫХ. ьФЙН ВЩМБ ПФЛТЩФБ ЬТБ Ф. О. "ПУЧПВПДЙФЕМШОЩИ РПИПДПЧ", ЪБИЧБФОЙЮЕУЛЙИ БЛГЙК ууут РП ПФОПЫЕОЙА Л ЗПУХДБТУФЧБН чПУФПЮОПК еЧТПРЩ. уПЧЕФУЛЙК уПАЪ ЧУФХРЙМ ЧП чФПТХА НЙТПЧХА ЧПКОХ ОБ еЧТПРЕКУЛПН ЛПОФЙОЕОФЕ ЛБЛ БЗТЕУУПТ.

"пУЧПВПДЙФЕМШОЩНЙ" ЬФЙ РПИПДЩ ВЩМЙ ОБЪЧБОЩ Ч ууут РПФПНХ, ЮФП лТБУОБС бТНЙС Й олчд РПНПЗБМЙ ПУЧПВПДЙФШУС ОБТПДБН чПУФПЮОПК еЧТПРЩ ПФ ЬЛУРМХБФБГЙЙ. хДПЧМЕФЧПТЕООЩК уФБМЙО 9 УЕОФСВТС 1940 ЗПДБ РПДЧЕМ ЙФПЗ: ":ьФП ВМБЗПРТЙСФОП ДМС ЮЕМПЧЕЮЕУФЧБ, ЧЕДШ УЮБУФМЙЧЩНЙ УЕВС УЮЙФБАФ МЙФПЧГЩ, ЪБРБДОЩЕ ВЕМПТХУЩ, ВЕУУБТБВГЩ, ЛПФПТЩИ НЩ ЙЪВБЧЙМЙ ПФ ЗОЕФБ РПНЕЭЙЛПЧ, ЛБРЙФБМЙУФПЧ, РПМЙГЕКУЛЙИ Й ЧУСЛПК РТПЮЕК УЧПМПЮЙ. ьФП У ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС ОБТПДПЧ" .

чПЦДШ ПЫЙВУС. х УБНЙИ "ПУЧПВПЦДЕООЩИ" ВЩМБ ОБ ЬФПФ УЮЕФ ОЕУЛПМШЛП ДТХЗБС ФПЮЛБ ЪТЕОЙС: РТЙ РЕТЧПК ЧПЪНПЦОПУФЙ У ПТХЦЙЕН Ч ТХЛБИ ЧПЕЧБМЙ РТПФЙЧ ЛПННХОЙЪНБ ДП ЛПОГБ 40-И, Б Ч ПФДЕМШОЩИ УМХЮБСИ ДП ОБЮБМБ 1960-И ЗПДПЧ.

оП УЕКЮБУ ОБУ ЙОФЕТЕУХЕФ ОЕ ФП, ЛБЛ тллб Й олчд ЪБИЧБФЩЧБМЙ Й ЙУФТЕВМСМЙ ОБТПДЩ чПУФПЮОПК еЧТПРЩ Ч 1939-1940 ЗПДБИ. йОФЕТЕУОП ЧЪЗМСОХФШ ОБ ГЕМЙ ЬФПК РПУМЕДПЧБФЕМШОПК БЗТЕУУЙЙ ууут.

чУЕ ЪБИЧБФЩ уПЧЕФУЛПЗП уПАЪБ Ч ОБЮБМЕ чФПТПК НЙТПЧПК ЧПКОЩ УФБМЙ ЧПЪНПЦОЩНЙ Ч ТЕЪХМШФБФЕ УЗПЧПТБ уФБМЙОБ У зЙФМЕТПН Ч БЧЗХУФЕ 1939 З. пФЛТЩЧ ЫМАЪЩ НЙТПЧПК ЧПКОЩ, ЛПННХОЙУФЩ РПМХЮЙМЙ УЧПВПДХ ДЕКУФЧЙК ЧПУФПЮОЕЕ ЮЕТФЩ, ПРТЕДЕМЕООПК РБЛФПН нПМПФПЧБ - тЙВВЕОФТПРБ.

рЕТЧПК ЦЕТФЧПК ВЩМБ рПМШЫБ

1 УЕОФСВТС ЧЕТНБИФ ЧФПТЗУС Ч ЬФХ УФТБОХ Й УФБМ ВЩУФТП РТПДЧЙЗБФШУС ОБ ЧПУФПЛ, РТЕПДПМЕЧБС ПФЮБСООПЕ УПРТПФЙЧМЕОЙЕ чПКУЛБ рПМШУЛПЗП. оБ ЧУЕ РТПУШВЩ зЙФМЕТБ РПУЛПТЕЕ ХДБТЙФШ Ч ФЩМ РПМСЛБН уФБМЙО ПФЧЕЮБМ, ЮФП лТБУОБС бТНЙС РПЛБ ОЕ ЗПФПЧБ. чУЛПТЕ ЧЕТНБИФ РЕТЕУЕЛ "МЙОЙА УПЧЕФУЛЙИ ЙОФЕТЕУПЧ" Й ЧПЫЕМ Ч ПВМБУФЙ, ОБУЕМЕООЩЕ Ч ПУОПЧОПН ХЛТБЙОГБНЙ Й ВЕМПТХУБНЙ. йЪ вЕТМЙОБ ОБНЕЛОХМЙ Ч лТЕНМШ П ЧПЪНПЦОПУФЙ УПЪДБОЙС Ч ъБРБДОПК хЛТБЙОЕ ПФДЕМШОПЗП ЗПУХДБТУФЧБ. й 17 УЕОФСВТС Ч 5.00 ВЕЪ ПВЯСЧМЕОЙС ЧПКОЩ лТБУОПК бТНЙЕК ВЩМ ОБОЕУЕО ХДБТ Ч УРЙОХ РПМШУЛПК БТНЙЙ. ч ТЕЪХМШФБФЕ РПВЕДПОПУОПК УПЧНЕУФОПК ЛТБУОП-ЛПТЙЮОЕЧПК ЧПЕООПК БЛГЙЙ рПМШЫБ ВЩМБ ХОЙЮФПЦЕОБ ЛБЛ ЗПУХДБТУФЧП, Б 28 УЕОФСВТС ВЩМ РПДРЙУБО УПЧЕФУЛП-ЗЕТНБОУЛЙК ДПЗПЧПТ "п ДТХЦВЕ Й ЗТБОЙГБИ" Й ОПЧЩК УЕЛТЕФОЩК РТПФПЛПМ П ТБЪДЕМЕ УЖЕТ ЧМЙСОЙС. зЙФМЕТ ПФЛБЪЩЧБМУС ПФ РТЙФСЪБОЙК ОБ мЙФЧХ, Б уФБМЙО ПФДБЧБМ ЕНХ ЮБУФШ "УЧПЕК" ФЕТТЙФПТЙЙ рПМШЫЙ Л ЧПУФПЛХ ПФ чЙУМЩ.

пФ ОПЧПК УПЧЕФУЛПК ЗТБОЙГЩ ДП чБТЫБЧЩ ВЩМП ТХЛПК РПДБФШ, ДП вЕТМЙОБ - 500 ЛЙМПНЕФТПЧ (НЕОШЫЕ ДОС ЕЪДЩ ДМС УПЧЕФУЛЙИ ФБОЛПЧ). чЕТНБИФХ ЦЕ ДП нПУЛЧЩ ФЕРЕТШ ПУФБЧБМПУШ РПЮФЙ ЧДЧПЕ ВПМШЫЕ. оП зЙФМЕТ Й ОЕ ДХНБМ П РПИПДЕ ОБ чПУФПЛ, ПО ВЩМ ПЪБВПЮЕО ДТХЗЙНЙ РТПВМЕНБНЙ - У 3 УЕОФСВТС ЫМБ ЧПКОБ У бОЗМЙЕК Й жТБОГЙЕК. рПЛБ БЛФЙЧОЩИ ВПЕЧЩИ ДЕКУФЧЙК ОБ УХЫЕ Й Ч ЧПЪДХИЕ ОЕ ЧЕМПУШ, ОП ПВЕ УФПТПОЩ БЛФЙЧОП РЩФБМЙУШ ХДХЫЙФШ ДТХЗ ДТХЗБ НПТУЛПК ВМПЛБДПК.

б ЪБ УРЙОПК Х зЙФМЕТБ ВЩМ уПЧЕФУЛЙК уПАЪ, Ч ЛПФПТПН ТБЪЧЕТОХМБУШ ЧПЕООБС ЙУФЕТЙС Й ПУХЭЕУФЧМСМУС РЕТЕИПД ЬЛПОПНЙЛЙ ОБ ЧПЕООЩЕ ТЕМШУЩ. оП РТЙ ЬФПН РПЛБ уФБМЙО УРБУБМ ОБГЙУФУЛЙК ТЕЦЙН РПУФБЧЛБНЙ УЩТШС Й РТПДПЧПМШУФЧЙС.

ч ТЕЪХМШФБФЕ РПМШУЛПК ЛБНРБОЙЙ РПСЧЙМБУШ УПЧЕФУЛП-ЗЕТНБОУЛБС ЗТБОЙГБ. й УТБЪХ ЦЕ, У ПЛФСВТС 1939 З. Ч УПЧЕФУЛПН зМБЧОПН ЫФБВЕ тллб ОБЮБМ ТБЪТБВБФЩЧБФШУС РМБО ЧПКОЩ У зЕТНБОЙЕК. зЕТНБОУЛЙЕ ЦЕ ЫФБВЩ ЪБОСМЙУШ БОБМПЗЙЮОПК ТБВПФПК РП ПФОПЫЕОЙА Л ууут ФПМШЛП ЮЕТЕЪ 9 НЕУСГЕЧ.

оБ ОПЧПК ЗТБОЙГЕ ВЩМП ДЧБ ЗМХВПЛЙИ ЧЩУФХРБ Ч УФПТПОХ вЕТМЙОБ. пДЙО ЙЪ ОЙИ ВЩМ Ч ТБКПОЕ РПМШУЛПЗП ЗПТПДБ вЕМПУФПЛБ (У 1939 РП 1945 ЗПД Ч УПУФБЧЕ вуут). дТХЗПК - Ч ТБКПОЕ мШЧПЧБ. чЕУОПК - МЕФПН 1941 З. ЬФЙ ЧЩУФХРЩ ВЩМЙ РТПУФП ЪБВЙФЩ УПЧЕФУЛЙНЙ ЧПКУЛБНЙ.

ч УЧСЪЙ У ЬФЙН ГЕМЙ ЛТБУОПК БЗТЕУУЙЙ УЕОФСВТС 1939 З. ЧЩЗМСДСФ ОЕ ФБЛ, ЛБЛ ЙИ ПВЯСУОСМЙ УПЧЕФУЛЙЕ ЙУФПТЙЛЙ-РТПРБЗБОДЙУФЩ Ч ФЕЮЕОЙЕ РПУМЕДХАЭЙИ 40 МЕФ.

оП ЙЪ-ЪБ ЧФПТЦЕОЙС зЙФМЕТБ Ч тПУУЙА РМБГДБТН ДМС ОБУФХРМЕОЙС РТЕЧТБФЙМУС Ч РПЦЙТБАЭЙК ЛПФЕМ. вЕМПУФПЛУЛЙК НЕЫПЛ ОЕНГЩ ЪБИМПРОХМЙ ХЦЕ Ч ЙАОЕ-ЙАМЕ 1941 ЗПДБ, ЧПКУЛБ ЙЪ МШЧПЧУЛПЗП ЧЩУФХРБ ПФУФХРЙМЙ Й РПРБМЙ Ч ПЛТХЦЕОЙЕ РПД лЙЕЧПН Ч УЕОФСВТЕ ФПЗП ЦЕ ЗПДБ.

жЙОМСОДЙС - ЦЕТФЧБ? 2

тЕЫЙЧ РПМШУЛЙК ЧПРТПУ, уФБМЙО ЪБОСМУС жЙОМСОДЙЕК. чЩДЧЙОХЧ ОБ РЕТЕЗПЧПТБИ У ЖЙООБНЙ РТЕДМПЦЕОЙС, ОЕРТЙЕНМЕНЩЕ ЙЪ-ЪБ ХЗТПЪЩ ОБГЙПОБМШОПК ВЕЪПРБУОПУФЙ УФТБОЩ уХПНЙ, УПЧЕФУЛЙЕ ДЙРМПНБФЩ ЪБЧЕМЙ РЕТЕЗПЧПТЩ Ч ФХРЙЛ. нЙТОЩН РХФЕН ПЛЛХРЙТПЧБФШ ЬФХ УФТБОХ ВЩМП ОЕЧПЪНПЦОП.

оБ ЗТБОЙГЕ У жЙОМСОДЙЕК ТБЪЧПТБЮЙЧБМЙУШ ПЗТПНОЩЕ ОБУФХРБФЕМШОЩЕ УЙМЩ. жЙООЩ ЗПФПЧЙМЙУШ Л ПВПТПОЕ.

26 ОПСВТС ОБ УПЧЕФУЛПК ЮБУФЙ лБТЕМШУЛПЗП РЕТЕЫЕКЛБ Ч ТБКПОЕ ДЕТЕЧОЙ нБКОЙМБ РТПЗТЕНЕМП ОЕУЛПМШЛП ЧЪТЩЧПЧ. рПФПН ЧЕУШ НЙТ ХДЙЧМСМУС, ОБУЛПМШЛП ВЕЪДБТОП ВЩМБ ХУФТПЕОБ ЬФБ УПЧЕФУЛБС РТПЧПЛБГЙС (ОЕ ФП ЮФП ЗЙФМЕТПЧГБНЙ Ч зМЕКЧЙГЕ). 30 ОПСВТС "Ч ПФЧЕФ ОБ РТПЧПЛБГЙА ЖЙОУЛПК ЧПЕОЭЙОЩ" тллб РЕТЕЫМБ Ч ОБУФХРМЕОЙЕ: хЦЕ Л 1 ДЕЛБВТС ВЩМП УЖПТНЙТПЧБОП "ОБТПДОПЕ РТБЧЙФЕМШУФЧП" УБНПК ЮФП ОЙ ОБ ЕУФШ ДЕНПЛТБФЙЮЕУЛПК жЙОМСОДУЛПК ТЕУРХВМЙЛЙ ЧП ЗМБЧЕ УП УФБТЩН ЛПНЙОФЕТОПЧГЕН пФФП лХХУЙОЕОПН. вЩМБ УЖПТНЙТПЧБОБ Й ЛПННХОЙУФЙЮЕУЛБС БТНЙС жЙОМСОДЙЙ ЙЪ УПЧЕФУЛЙИ ЗТБЦДБО ЛБТЕМП-ЖЙОУЛПЗП РТПЙУИПЦДЕОЙС. уПЧЕФУЛЙЕ ЛПНБОДЙТЩ Й ЛПНЙУУБТЩ, ЧОЙНБС МПЪХОЗБН УПЧЕФУЛПК РТПРБЗБОДЩ, ЗПЧПТЙМЙ ДТХЗ ДТХЗХ Ч ОБЮБМЕ ЛБНРБОЙЙ: "уЛПТП ЧУФТЕФЙНУС Ч иЕМШУЙОЛЙ!" уПМДБФЩ РПМХЮЙМЙ РТЙЛБЪ РТЙЧЕФУФЧПЧБФШ ЫЧЕДУЛЙИ РПЗТБОЙЮОЙЛПЧ ОБ ЖЙОМСОДУЛП-ЫЧЕДУЛПК ЗТБОЙГЕ Й РТЕРСФУФЧПЧБФШ ОБУЕМЕОЙА ВЕЦБФШ ЙЪ жЙОМСОДЙЙ. чУЕ ЗПЧПТЙФ П ФПН, ЮФП ЗПФПЧЙМБУШ РПМОБС ПЛЛХРБГЙС УФТБОЩ, Б ОЕ ПФПДЧЙЗБОЙЕ ЗТБОЙГ ПФ мЕОЙОЗТБДБ ОБ ОЕУЛПМШЛП ДЕУСФЛПЧ ЛЙМПНЕФТПЧ, ЛБЛ ПВ ЬФПН ДП УЙИ РПТ РЙЫХФ ОЕЛПФПТЩЕ ЙУФПТЙЛЙ.

оП ЙЪ-ЪБ ГЕМПЗП ТСДБ РТЙЮЙО лТЕНМА РТЙЫМПУШ ПЗТБОЙЮЙФШУС ЪБИЧБФПН Х жЙОМСОДЙЙ ФПМШЛП лБТЕМШУЛПЗП РЕТЕЫЕКЛБ (НБТФ 1940 ЗПДБ). иПФС ФЕРЕТШ, У ЮЙУФП ЧПЕООПК ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС, ВЩМ ЧПЪНПЦЕО ПЮЕОШ ВЩУФТЩК ЪБИЧБФ ЧУЕК жЙОМСОДЙЙ: "МЙОЙС нБООЕТЗЕКНБ" ВЩМБ РТЕПДПМЕОБ.

ъБЮЕН ЧУЕ ЬФП ЪБФЕЧБМПУШ?

й. уФБМЙО 17 БРТЕМС 1940 З. РПСУОЙМ: "фБН, ОБ ЪБРБДЕ, ФТЙ УБНЩЕ ВПМШЫЙЕ ДЕТЦБЧЩ ЧГЕРЙМЙУШ ДТХЗ ДТХЗХ Ч ЗПТМП (бОЗМЙС Й жТБОГЙС РТПФЙЧ зЕТНБОЙЙ. - б.з.), ЛПЗДБ ЦЕ ТЕЫБФШ ЧПРТПУ П мЕОЙОЗТБДЕ, ЕУМЙ ОЕ Ч ФБЛЙИ ХУМПЧЙСИ, ЛПЗДБ ТХЛЙ ЪБОСФЩ Й ОБН РТЕДПУФБЧМСЕФУС ВМБЗПРТЙСФОБС ПВУФБОПЧЛБ ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ ЙИ Ч ЬФПФ НПНЕОФ ХДБТЙФШ? ":" фЕРЕТШ ХЗТПЪБ зЕМШУЙОЗЖПТУХ УФПЙФ У ДЧХИ УФПТПО - чЩВПТЗ Й иБОЛП" .

пВТБФЙН ЧОЙНБОЙЕ: РПРЩФЛБ ЪБИЧБФБ жЙОМСОДЙЙ - ЬФП ОЕ ХДБТ УПВУФЧЕООП РП жЙОМСОДЙЙ Й ОЕ УФПМШЛП "ТЕЫЕОЙЕ ЧПРТПУБ П мЕОЙОЗТБДЕ", Б ХДБТ РП ЧЕМЙЛЙН ДЕТЦБЧБН, ЛПЗДБ ПОЙ "ЧГЕРЙМЙУШ ДТХЗ ДТХЗХ Ч ЗПТМП" Й Х ОЙИ "ТХЛЙ ЪБОСФЩ".

чППВЭЕ-ФП МЙДЕТЩ БОЗМП-ЖТБОГХЪУЛПЗП ВМПЛБ Ч ФПФ НПНЕОФ ВЩМЙ НБМП ЬЛПОПНЙЮЕУЛЙ Й РПМЙФЙЮЕУЛЙ ЪБЙОФЕТЕУПЧБОЩ Ч жЙОМСОДЙЙ. ъБИЧБФ ЬФПК УФТБОЩ "ХДБТЙМ" ВЩ РП ОЙН ОЕ УЙМШОП - РТПУФП ПОЙ РПЛБЪБМЙ ВЩ УЧПА ОЕУРПУПВОПУФШ ПУФБОПЧЙФШ УПЧЕФУЛПЗП БЗТЕУУПТБ, Б ЖЙООЩ РПДЧЕТЗМЙУШ ВЩ ЛТБУОПНХ ФЕТТПТХ.

ч ОЕЪБЧЙУЙНПК жЙОМСОДЙЙ ВЩМБ ЪБЙОФЕТЕУПЧБОБ ДТХЗБС ЧЕМЙЛБС ДЕТЦБЧБ - зЕТНБОЙС, Й ЧПФ РПЮЕНХ.

рТПНЩЫМЕООПУФШ зЕТНБОЙЙ ВЩМБ ПЮЕОШ РМПИП ПВЕУРЕЮЕОБ ЗЕТНБОУЛЙН УЩТШЕН, ЛПФПТПЕ БЛФЙЧОП ЙНРПТФЙТПЧБМПУШ. зМБЧОЩН УЩТШЕН Ч УПЧТЕНЕООПК ЧПКОЕ СЧМСЕФУС НЕФБММ. дЧЕ ФТЕФЙ ЦЕМЕЪОПК ТХДЩ, ОЕПВИПДЙНПК ДМС ОПТНБМШОПК ТБВПФЩ ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ, ЙНРПТФЙТПЧБМЙУШ ЙЪ ыЧЕГЙЙ. пФФХДБ ЦЕ ЙНРПТФЙТПЧБМЙУШ ГЧЕФОЩЕ Й ФСЦЕМЩЕ НЕФБММЩ, ЛПФПТЩИ фТЕФШЕНХ ТЕКИХ ОЕ ИЧБФБМП ДБЦЕ У ХЮЕФПН ЬФЙИ РПУФБЧПЛ. тХДОЙЛЙ, ТБУРПМПЦЕООЩЕ ОБ УЕЧЕТЕ ыЧЕГЙЙ, МЕЦБМЙ ОБ ТБУУФПСОЙЙ ЧУЕЗП 120 ЛН ПФ ЗТБОЙГЩ У жЙОМСОДЙЕК.

оЕ УМЕДХЕФ ЪБВЩЧБФШ Й ФПЗП, ЮФП УБНБ жЙОМСОДЙС РПУФБЧМСМБ Ч зЕТНБОЙА ОЙЛЕМШ, РТПДХЛГЙА МЕУОПК Й ДЕТЕЧППВТБВБФЩЧБАЭЕК РТПНЩЫМЕООПУФЙ.

ъБИЧБФ жЙОМСОДЙЙ ПВЕУРЕЮЙЧБМ ДМС ууут ЧПЪНПЦОПУФШ ТБЪВЙФШ зЕТНБОЙА, ДБЦЕ ОЕ ЧЕДС ЛТПЧПРТПМЙФОЩИ УТБЦЕОЙК У ЧЕТНБИФПН. оЕ РПФТЕВПЧБМПУШ ВЩ РЕТЕЦЙНБФШ Й ОЕЖФСОПК ЫМБОЗ тХНЩОЙС - зЕТНБОЙС, П ЮЕН ТЕЮШ ОЙЦЕ. уЛБЦЕН, 14 ЙАОС 1940 З. (Ч ФП ЧТЕНС ЛБЛ ОЕНГЩ, РПЮФЙ ЙЪТБУИПДПЧБЧ ВПЕЪБРБУ, РПВЕДПОПУОП ЧИПДЙМЙ Ч рБТЙЦ) УПЧЕФУЛЙЕ РПДМПДЛЙ У ЖЙОУЛЙИ ВБЪ РПФПРЙМЙ ВЩ ЧУЕ ЛПТБВМЙ, ЧЕЪХЭЙЕ УЩТШЕ Ч зЕТНБОЙА, БЧЙБГЙС У ФЕТТЙФПТЙЙ жЙОМСОДЙЙ ЪБ ОЕУЛПМШЛП ДОЕК УТПЧОСМБ ВЩ ЫЧЕДУЛЙЕ ТХДОЙЛЙ У ЪЕНМЕК. б тллб НПЗМБ ЪБИЧБФЙФШ ЙИ Ч ЛПТПФЛПЕ ЧТЕНС: ыЧЕГЙС Л ФПНХ НПНЕОФХ ОЕ ЧПЕЧБМБ ХЦЕ РПЮФЙ РПМФПТБ ЧЕЛБ. рПУФБЧЛЙ УЩТШС ЙЪ ууут Ч зЕТНБОЙА ФБЛЦЕ РТЕЛТБФЙМЙУШ ВЩ. чЕТНБИФХ РТПУФП ОЕЮЕН ВЩМП ВЩ ЧПЕЧБФШ РТПФЙЧ лТБУОПК бТНЙЙ. уФБМЙО ЦЕ, ПУФБЧЙЧ ОБ ЧУСЛЙК УМХЮБК ОБ ЪБРБДОЩИ ЗТБОЙГБИ ууут ЪБУМПО ЙЪ РБТЩ УПФЕО ДЙЧЙЪЙК, НПЗ УРПЛПКОП ЦДБФШ, ЗМСДС, ЛБЛ ЗЕТНБОУЛБС ЬЛПОПНЙЛБ ПУФБОБЧМЙЧБЕФУС Й "фЩУСЮЕМЕФОЙК ТЕКИ" ТБЪЧБМЙЧБЕФУС ОБ ЗМБЪБИ. ъБВХДЕН ОБ УЕЛХОДХ П ЧПААЭЕК вТЙФБОЙЙ Й ОЕДПВЙФПК жТБОГЙЙ. рТЕДРПМПЦЙН, ЮФП зЙФМЕТ УХНЕМ ВЩ ЧУЕ-ФБЛЙ ЛБЛ-ОЙВХДШ ЙЪЧЕТОХФШУС, РЕТЕРТБЧЙФШ ДПРПМОЙФЕМШОЩЕ ЧПКУЛБ ЙЪ жТБОГЙЙ Ч рПМШЫХ, оПТЧЕЗЙА Й ыЧЕГЙА, ДПУФБФШ ДМС ОЙИ ПФЛХДБ-ОЙВХДШ ВПЕРТЙРБУЩ Й ВТПУЙФШ РТПФЙЧ РТЕЧПУИПДСЭЙИ РП ЧУЕН РБТБНЕФТБН УЙМ лТБУОПК бТНЙЙ. й ФПМШЛП Ч ЬФПН УМХЮБЕ РПФТЕВПЧБМЙУШ ВЩ ЧПЪДХЫОЩЕ ВПНВБТДЙТПЧЛЙ (ЙМЙ ВЩУФТЩК ЪБИЧБФ) УМБВПК Ч ЧПЕООПН ПФОПЫЕОЙЙ тХНЩОЙЙ, ЮФП ПУФБЧЙМП ВЩ ЧУА ЗЕТНБОУЛХА РТПНЩЫМЕООПУФШ, ФТБОУРПТФ, ЖМПФ, БТНЙА Й ччу ЕЭЕ Й ВЕЪ ОЕЖФЕРТПДХЛФПЧ. фПЗДБ УМПЦЙМБУШ ВЩ РПЙУФЙОЕ ФТБЗЙЛПНЙЮЕУЛБС УЙФХБГЙС: НЙММЙПОЩ ПРЩФОЩИ УПМДБФ Й ПЖЙГЕТПЧ ЧЕТНБИФБ ИПФСФ ПУФБОПЧЙФШ ХЗТПЪХ У чПУФПЛБ, ОП, ОЕ ЙНЕС ОБ ЬФП ОЙ НБМЕКЫЕК ЧПЪНПЦОПУФЙ, РТЕЧТБЭБАФУС Ч УФБДБ РХЫЕЮОПЗП НСУБ, Б ЧУС ЗЕТНБОУЛБС ФЕИОЙЛБ - Ч ЗТХДХ ВЕУРПМЕЪОПЗП ЦЕМЕЪБ.

нПЦЕФ ВЩФШ, ЛПНХ-ФП ЧУЕ ЬФП РПЛБЦЕФУС ОЙЮЕН ОЕ РПДФЧЕТЦДЕООЩНЙ ДПНЩУМБНЙ: ЮФП НПЦЕФ ЪОБЮЙФШ ЛБЛБС-ФП НБМЕОШЛБС жЙОМСОДЙС Ч УИЧБФЛЕ УЧЕТИДЕТЦБЧ? дМС РПДФЧЕТЦДЕОЙС РТЙЧЕДЕН ЧУЕЗП ПДОХ ЖТБЪХ "РТЕЪЙДЕОФБ" ууут н. лБМЙОЙОБ ЙЪ ТЕЮЙ П ЗТСДХЭЕК ЧПКОЕ У зЕТНБОЙЕК ПФ 22.05.41: "еУМЙ ВЩ, ЛПОЕЮОП, РТЙУПЕДЙОЙФШ жЙОМСОДЙА, ФП РПМПЦЕОЙЕ ЕЭЕ ВПМЕЕ ХМХЮЫЙМПУШ У ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС УФТБФЕЗЙЙ" . чУЕУПАЪОЩК УФБТПУФБ ВЩМ УПЧЕТЫЕООЕКЫЕК РЕЫЛПК Ч РБТФЙКОП-ЗПУХДБТУФЧЕООПН БРРБТБФЕ Й ОЕ ЙНЕМ ОЙЛБЛПЗП ПФОПЫЕОЙС Л УФТБФЕЗЙЙ. еУМЙ лБМЙОЙО ЗПЧПТЙМ ФПЗДБ ФБЛПЕ ЫЙТПЛПК БХДЙФПТЙЙ, ФП ЕНХ ОЕ НПЗМЙ ЬФПЗП ОЕ РПДУЛБЪБФШ. уБН ПО ДП ФБЛПЗП ДПДХНБФШУС ОЕ НПЗ ЙМЙ ФЕН ВПМЕЕ ЧЩУЛБЪБФШ УЧПА НЩУМШ ВЕЪ РТЙЛБЪБ УЧЕТИХ. ьФП ЗПЧПТЙФ П ФПН, ЮФП Ч лТЕНМЕ ОЕ РТПУФП ЪОБМЙ П ЧБЦОЕКЫЕН УФТБФЕЗЙЮЕУЛПН РПМПЦЕОЙЙ жЙОМСОДЙЙ, ОП Й БЛФЙЧОП ПВУХЦДБМЙ ЧПЪНПЦОПУФЙ ЙУРПМШЪПЧБФШ ЕЕ ФЕТТЙФПТЙА Ч УЛПТПК ЧПКОЕ У ТЕКИПН.

зЙФМЕТ ФПЦЕ ПУПЪОБЧБМ - ЧП ЧУСЛПН УМХЮБЕ, ЪБСЧМСМ РПЪЦЕ: "рТЙ ОБРБДЕОЙЙ ОБ жЙОМСОДЙА ЪЙНПК 1939/40 З. Х ОЙИ ОЕ ВЩМП ЙОПК ГЕМЙ, ЛТПНЕ ЛБЛ УПЪДБФШ ОБ РПВЕТЕЦШЕ вБМФЙКУЛПЗП НПТС ЧПЕООЩЕ ВБЪЩ Й ЙУРПМШЪПЧБФШ ЙИ ЪБФЕН РТПФЙЧ ОБУ" .

чЩЫЕРТЙЧЕДЕООБС ЦЕ ЖТБЪБ уФБМЙОБ ПФ 17 БРТЕМС 1940 З. П ФПН, ЮФП "ФЕРЕТШ ХЗТПЪБ зЕМШУЙОЗЖПТУХ УФПЙФ У ДЧХИ УФПТПО - чЩВПТЗ Й иБОЛП", ОЕ ПУФБЧМСЕФ УПНОЕОЙК ОБУЮЕФ ДБМШОЕКЫЙИ РМБОПЧ "ЛТЕНМЕЧУЛПЗП ЗПТГБ" ПФОПУЙФЕМШОП жЙОМСОДЙЙ.

"рТЙДЕФУС ЙДФЙ Ч тХНЩОЙА"

ч ФПФ ЦЕ ДЕОШ ОБ ФПН ЦЕ УПЧЕЭБОЙЙ дНЙФТЙК рБЧМПЧ (ТБУУФТЕМСООЩК Ч 1941 З.) ЪБСЧЙМ: "юФПВЩ РПРТБЧЙФШ ПЫЙВЛЙ РТПЫМПЗП (ЙНЕМБУШ Ч ЧЙДХ ЖЙОУЛБС ЛБНРБОЙС. - б.з. ), С УЕМ ЪБ ЙЪХЮЕОЙЕ ЧПЕООП-ЗЕПЗТБЖЙЮЕУЛПЗП ПРЙУБОЙС АЦОПЗП ФЕБФТБ. еУМЙ НЩ РПКДЕН, Б НПЦЕФ ВЩФШ, Й РТЙДЕФУС ЙДФЙ Ч тХНЩОЙА, ФП ФБН ЛМЙНБФЙЮЕУЛЙЕ Й РПЮЧЕООЩЕ ХУМПЧЙС ФБЛПЧЩ, ЮФП Ч ФЕЮЕОЙЕ НЕУСГБ ОБ ЧПЪБИ У ФТХДПН РТПЕДЕН. ьФП ОБДП ХЮЕУФШ" .

уФБМЙО ОЕ "ПДЕТОХМ" ЧПЙОУФЧЕООПЗП ЗЕОЕТБМБ, ФБЛ ЛБЛ Ч тХНЩОЙА "РТЙЫМПУШ ЙДФЙ" ДЕКУФЧЙФЕМШОП УЛПТП: 28 ЙАОС 1940 З., ЛПЗДБ ПУОПЧОЩЕ УЙМЩ ЧЕТНБИФБ ОБИПДЙМЙУШ ЧП жТБОГЙЙ. ьФПФ ЫБЗ ОЕ ВЩМ РТЕДЧБТЙФЕМШОП УПЗМБУПЧБО У зЙФМЕТПН (Ч вЕТМЙО П ЗПФПЧСЭЕНУС ЧФПТЦЕОЙЙ УППВЭЙМЙ МЙЫШ 23 ЙАОС) Й ЧЩЪЧБМ Ч ЧЩУЫЙИ ЛТХЗБИ зЕТНБОЙЙ УПУФПСОЙЕ, ВМЙЪЛПЕ Л РБОЙЛЕ. ч ХМШФЙНБФЙЧОПК ЖПТНЕ нПМПФПЧ РПФТЕВПЧБМ ПФ ТХНЩО РТЙУПЕДЙОЕОЙС Л ууут вЕУУБТБВЙЙ (ДП ТЕЧПМАГЙЙ РТЙОБДМЕЦБЧЫЕК тПУУЙЙ) Й уЕЧЕТОПК вХЛПЧЙОЩ (ОЙЛПЗДБ тПУУЙЙ ОЕ РТЙОБДМЕЦБЧЫЕК). рТЕФЕОЪЙЙ ВЩМЙ ХДПЧМЕФЧПТЕОЩ. оЕНЕГЛЙЕ ДЙРМПНБФЩ РТЙМПЦЙМЙ ЧУЕ УЙМЩ, ЮФПВЩ ОЕ ДПРХУФЙФШ ЧПЕООПЗП ЛПОЖМЙЛФБ Ч ЬФПН ТЕЗЙПОЕ. й ЬФП РПОСФОП: ЙЪ тХНЩОЙЙ зЕТНБОЙС РПМХЮБМБ ОЕЖФШ, ЛПФПТПК ЕК ФПЦЕ ПУФТП ОЕ ИЧБФБМП.

чПФ ЮФП ЪБРЙУБМ ЗЕОЕТБМ-НБКПТ нБТЛУ Ч РТПЕЛФЕ ПРЕТБГЙЙ РМБОБ "пУФ" (ЧПКОБ РТПФЙЧ тПУУЙЙ) ПФ 5 БЧЗХУФБ 1940 З.: "чЕДЕОЙЕ ЧПКОЩ УП УФПТПОЩ уПЧЕФУЛПК тПУУЙЙ ВХДЕФ ЪБЛМАЮБФШУС Ч ФПН, ЮФП ПОБ РТЙУПЕДЙОЙФУС Л ВМПЛБДЕ [зЕТНБОЙЙ]. у ЬФПК ГЕМША ЧЕТПСФОП ЧФПТЦЕОЙЕ Ч тХНЩОЙА, ЮФПВЩ ПФОСФШ Х ОБУ ОЕЖФШ" .

б ЧПФ ЮФП РЙУБМ зЙФМЕТ нХУУПМЙОЙ 20 ОПСВТС 1940 З. РП РПЧПДХ ХЗТПЪЩ БОЗМЙКУЛЙИ ВПНВБТДЙТПЧПЛ тХНЩОЙЙ: ":СУОП ПДОП: ЬЖЖЕЛФЙЧОПК ЪБЭЙФЩ ЬФПЗП ТБКПОБ РТПЙЪЧПДУФЧБ ЛЕТПУЙОБ ОЕФ. дБЦЕ УПВУФЧЕООЩЕ ЪЕОЙФОЩЕ ПТХДЙС НПЗХФ ЙЪ-ЪБ УМХЮБКОПЗП ХРБЧЫЕЗП УОБТСДБ ПЛБЪБФШУС ДМС ЬФПЗП ТБКПОБ УФПМШ ЦЕ ПРБУОЩН, ЛБЛ Й УОБТСДЩ ОБРБДБАЭЕЗП РТПФЙЧОЙЛБ. уПЧЕТЫЕООП ОЕРПРТБЧЙНЩК ХЭЕТВ ВЩМ ВЩ ОБОЕУЕО, ЕУМЙ ВЩ ЦЕТФЧБНЙ ТБЪТХЫЕОЙС УФБМЙ ЛТХРОЩЕ ОЕЖФЕПЮЙУФЙФЕМШОЩЕ ЪБЧПДЩ. ":" ьФП РПМПЦЕОЙЕ У ЧПЕООПК ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС СЧМСЕФУС ХЗТПЦБАЭЙН, Б У ЬЛПОПНЙЮЕУЛПК, РПУЛПМШЛХ ТЕЮШ ЙДЕФ П ТХНЩОУЛПК ОЕЖФСОПК ПВМБУФЙ, - РТПУФП ЪМПЧЕЭЙН" .

чП ЧТЕНС ВЕУЕДЩ У ДХЮЕ 20 СОЧБТС 1941 З. ЖАТЕТ ЪБСЧЙМ: "дЕНБТЫ ТХУУЛЙИ РП РПЧПДХ ЧЧПДБ ОБЫЙИ ЧПКУЛ Ч тХНЩОЙА ДПМЦОЩН ПВТБЪПН ПФЛМПОЕО. тХУУЛЙЕ УФБОПЧСФУС ЧУЕ ОБЗМЕЕ, ПУПВЕООП Ч ФП ЧТЕНС З., ЛПЗДБ РТПФЙЧ ОЙИ ОЙЮЕЗП ОЕ РТЕДРТЙОСФШ (ЪЙНПК). ":" уБНБС ВПМШЫБС ХЗТПЪБ - ПЗТПНОЩК ЛПМПУУ тПУУЙС. ":" оБДП РТПСЧЙФШ ПУФПТПЦОПУФШ. тХУУЛЙЕ ЧЩДЧЙЗБАФ ЧУЕ ОПЧЩЕ Й ОПЧЩЕ ФТЕВПЧБОЙС, ЛПФПТЩЕ ПОЙ ЧЩЮЙФЩЧБАФ ЙЪ ДПЗПЧПТПЧ. рПФПНХ-ФП ПОЙ Й ОЕ ЦЕМБАФ Ч ЬФЙИ ДПЗПЧПТБИ ФЧЕТДЩИ Й ФПЮОЩИ ЖПТНХМЙТПЧПЛ.

йФБЛ, ОБДП ОЕ ХРХУЛБФШ ЙЪ ЧЙДХ ФБЛПК ЖБЛФПТ, ЛБЛ тПУУЙС, Й РПДУФТБИПЧБФШ УЕВС [ЧПЕООПК] УЙМПК Й ДЙРМПНБФЙЮЕУЛПК МПЧЛПУФША.

тБОШЫЕ тПУУЙС ОЙЛБЛПК ХЗТПЪЩ ДМС ОБУ ОЕ РТЕДУФБЧМСМБ, РПФПНХ ЮФП ОБ УХЫЕ ПОБ ДМС ОБУ УПЧЕТЫЕООП ОЕ ПРБУОБ. фЕРЕТШ, Ч ЧЕЛ ЧПЕООПК БЧЙБГЙЙ, ЙЪ тПУУЙЙ ЙМЙ УП уТЕДЙЪЕНОПЗП НПТС ТХНЩОУЛЙК ОЕЖФСОПК ТБКПО НПЦОП Ч ПДЙО НЙЗ РТЕЧТБФЙФШ Ч ЗТХДХ ДЩНСЭЙИУС ТБЪЧБМЙО, Б ПО ДМС ПУЙ ЦЙЪОЕООП ЧБЦЕО" (1, У. 138).

ъБИЧБФЙЧ вЕУУБТБВЙА, лТБУОБС бТНЙС РТЙВМЙЪЙМБУШ Л ТХНЩОУЛЙН ОЕЖФЕОПУОЩН ТБКПОБН ОБ 100 ЛН, ДП ОЙИ ПУФБЧБМПУШ НЕОЕЕ 200 ЛН. рПЪЦЕ зЙФМЕТ ЪБСЧМСМ, ЮФП ЕУМЙ ВЩ УПЧЕФУЛЙЕ ЧПКУЛБ РТПЫМЙ ЬФЙ УБНЩЕ ЛЙМПНЕФТЩ МЕФПН 1940 З., ФП зЕТНБОЙС ВЩМБ ВЩ ТБЪЗТПНМЕОБ УБНПЕ РПЪДОЕЕ Л ЧЕУОЕ 1942 З. .

оЕ УМЕДХЕФ ПУПВП ДПЧЕТСФШ УМПЧБН зЙФМЕТБ, РБМБЮБ Й ЪБИЧБФЮЙЛБ: ЧУЕ БЗТЕУУЙЧОЩЕ ТЕЦЙНЩ ЙУРПМШЪХАФ РТПРБЗБОДХ, ЧЩУФБЧМСС УЕВС ОЕЧЙООЩНЙ ЦЕТФЧБНЙ, ЮФПВЩ ОБЮБФШ БЗТЕУУЙА. оП ЖБЛФЩ ЗПЧПТСФ УБНЙ ЪБ УЕВС.

рП РМБОХ ТБЪЧЕТФЩЧБОЙС лТБУОПК бТНЙЙ, ДБФЙТПЧБООПНХ НБЕН 1941 З., ЕК РТЕДРЙУЩЧБМПУШ "ВЩФШ ЗПФПЧПК Л ОБОЕУЕОЙА ХДБТБ РТПФЙЧ тХНЩОЙЙ РТЙ ВМБЗПРТЙСФОПК ПВУФБОПЧЛЕ" , Б Ч вЕУУБТБВЙЙ Й ОБ хЛТБЙОЕ ЧЕУОПК - МЕФПН 1941 З. ВЩМЙ ТБЪЧЕТОХФЩ ПЗТПНОЩЕ ОБУФХРБФЕМШОЩЕ УЙМЩ. юФП ЛБУБЕФУС ПГЕОЛЙ УПЧЕФУЛЙН ТХЛПЧПДУФЧПН "ОЕЖФСОПК РТПВМЕНЩ", ФП Ч НБЕ 1941 З. ЕЕ ПФТБЦБМ ДПЛМБД зМБЧОПЗП ХРТБЧМЕОЙС РПМЙФРТПРБЗБОДЩ лТБУОПК бТНЙЙ: ":ЗПТАЮЕЕ - ЬФП РЕТЧПЕ УМБВПЕ НЕУФП ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ. рТПДПЧПМШУФЧЙЕ - ЬФП ЧФПТПЕ УМБВПЕ НЕУФП ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ (ПВБ "УМБВЩИ НЕУФБ" - Ч тХНЩОЙЙ. - б. з. ). пОП ХЦЕ ДБЕФ УЕВС ЮХЧУФЧПЧБФШ ЮТЕЪЧЩЮБКОП ПУФТП: рЕТУРЕЛФЙЧЩ УОБВЦЕОЙС РТПДПЧПМШУФЧЙЕН ЧУЕ ВПМЕЕ ХИХДЫБАФУС: фТЕФШЙН УМБВЩН НЕУФПН ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ СЧМСЕФУС РПМПЦЕОЙЕ У УЩТШЕН. оЕУНПФТС ОБ ФП, ЮФП зЕТНБОЙС РПМХЮБЕФ УЩТШЕ ЙЪ ПЛЛХРЙТПЧБООЩИ УФТБО, ЧУЕНЙ ЧЙДБНЙ УЩТШС ПОБ ОЕ ПВЕУРЕЮЕОБ. уПЪДБООЩЕ Ч УЧПЕ ЧТЕНС ЪБРБУЩ ЙУУСЛБАФ, Б БОЗМЙКУЛБС ВМПЛБДБ ЪБЛТЩЧБЕФ ДМС зЕТНБОЙЙ ЧОЕЕЧТПРЕКУЛЙЕ ТЩОЛЙ. юЕН ДПМШЫЕ РТПДПМЦБЕФУС ЧПКОБ, ФЕН ВПМШЫЕ ВХДЕФ ЙУФПЭБФШУС зЕТНБОЙС" .

рТЙВБМФЙКУЛЙК РМБГДБТН

юФП ЛБУБЕФУС УФТБО рТЙВБМФЙЛЙ, ФП ЙИ РТЙУПЕДЙОЙМЙ РПЮФЙ ПДОПЧТЕНЕООП У вЕУУБТБВЙЕК - Ч ЙАОЕ 1940 З. ФТЙ УФТБОЩ ПЛПОЮБФЕМШОП ПЛЛХРЙТПЧБМЙ УПЧЕФУЛЙЕ ЧПКУЛБ, Б 21 ЙАМС ОПЧЩЕ РТЙВБМФЙКУЛЙЕ "РТБЧЙФЕМШУФЧБ" РПРТПУЙМЙ РТЙОСФШ ЙИ Ч УПУФБЧ ууут. л ФПНХ ЧТЕНЕОЙ ХЦЕ РПЮФЙ ЗПД ОБ ФЕТТЙФПТЙЙ рТЙВБМФЙЛЙ ВЩМЙ УПЧЕФУЛЙЕ ЧПЕООЩЕ Й ЧПЕООП-НПТУЛЙЕ ВБЪЩ, ОП ДМС РТПУФПФЩ Й ОБДЕЦОПУФЙ Ч нПУЛЧЕ ВЩМП ТЕЫЕОП ЪБИЧБФЙФШ ТЕЗЙПО. у ЙАМС 1940 З. ЧПЕООБС НПЭШ ОБ ЬФЙИ ФЕТТЙФПТЙСИ ОБТБЭЙЧБМБУШ ВЕЪ ЛБЛЙИ-МЙВП ПЗМСДПЛ ОБ "УХЧЕТЕОЙФЕФ" РТЙВБМФПЧ.

фЕРЕТШ ЪОБЮЙФЕМШОБС ЮБУФШ РПВЕТЕЦШС вБМФЙКУЛПЗП НПТС ОБИПДЙМБУШ Ч ТХЛБИ уФБМЙОБ. оБ ЬФЙИ ФЕТТЙФПТЙСИ ТБЪЧЕТФЩЧБМЙУШ ЧУЕ ОПЧЩЕ Й ОПЧЩЕ УЙМЩ тллб Й тллж.

пУПВЕООП ВПМШЫБС ЛПОГЕОФТБГЙС УПЧЕФУЛЙИ УХВНБТЙО Л МЕФХ 1941 З. ВЩМБ Ч МБФЧЙКУЛПН РПТФХ мЙЕРБС. зПТПД ВЩМ ЪБИЧБЮЕО ЧЕТНБИФПН Ч РЕТЧЩЕ ДОЙ ЧПКОЩ У ВПМШЫЙН ЛПМЙЮЕУФЧПН ЗПТАЮЕЗП, ВПЕРТЙРБУПЧ Й Ф. Р. ч ПВПТПОЙФЕМШОПК ЙМЙ "ЛПОФТОБУФХРБФЕМШОПК" ЧПКОЕ ОЕ ФТЕВПЧБМПУШ УПУТЕДПФБЮЙЧБФШ ФБЛЙЕ УЙМЩ Ч ОЕУЛПМШЛЙИ ЛЙМПНЕФТБИ ПФ ЗЕТНБОУЛПК ЗТБОЙГЩ. оП ДМС ОБОЕУЕОЙС ХДБТБ РП ЗЕТНБОП-ЫЧЕДУЛЙН Й ЗЕТНБОП-ЖЙОУЛЙН ЧПДОЩН ЛПННХОЙЛБГЙСН ВБЪЩ МХЮЫЕ, ЮЕН мЙЕРБС, РТПУФП ОЕ ОБКФЙ (ЕУМЙ, ЛПОЕЮОП, ОЕ УЮЙФБФШ жЙОМСОДЙЙ). тллж ОБ вБМФЙЛЕ Ч РЕТЧЩК ДЕОШ ЧПКОЩ РПМХЮЙМ РТЙЛБЪ ФПРЙФШ ЧУЕ ЛПТБВМЙ зЕТНБОЙЙ РП РТБЧХ РПДЧПДОПК ЧПКОЩ. ч рТЙВБМФЙЛЕ Л МЕФХ 1941 З. ВЩМЙ УПУТЕДПФПЮЕОЩ Й ПЗТПНОЩЕ УХИПРХФОЩЕ УЙМЩ, РТЕДОБЪОБЮЕООЩЕ ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ УЛПЧЩЧБФШ ЗТХРРЙТПЧЛХ ОЕНЕГЛЙИ ЧПКУЛ Ч чПУФПЮОПК рТХУУЙЙ, РПЛБ ПУФБМШОЩЕ ЮБУФЙ лТБУОПК бТНЙЙ ВХДХФ ОБУФХРБФШ Ч рПМШЫЕ Й тХНЩОЙЙ.

еУМЙ ПЛЙДЩЧБФШ ПВЭЙН ЧЪЗМСДПН "ПУЧПВПДЙФЕМШОЩЕ РПИПДЩ", ФП ЙИ РПУМЕДУФЧЙС Й ЙФПЗЙ ВЩМЙ НОПЗППВТБЪОЩ Й ТБЪОПУФПТПООЙ. оБТПДЩ ЪБОСФЩИ ууут ФЕТТЙФПТЙК РПУМЕ ПЛЛХРБГЙЙ ЧПЪОЕОБЧЙДЕМЙ УФБМЙОУЛЙК ТЕЦЙН (Й РЕТЕОПУСФ ЮБУФШ ЬФПК ОЕОБЧЙУФЙ ОБ тПУУЙА Й ТХУУЛЙИ ДП УЙИ РПТ). чНЕУФП НЙТПМАВЙЧЩИ ЧПУФПЮОПЕЧТПРЕКУЛЙИ УФТБО УПУЕДСНЙ ууут УФБМЙ ЗЙФМЕТПЧУЛБС зЕТНБОЙС Й ЧТБЦДЕВОП ОБУФТПЕООЩЕ, ЦБЦДХЭЙЕ ЧПЪЧТБЭЕОЙС ПФОСФЩИ ФЕТТЙФПТЙК тХНЩОЙС Й жЙОМСОДЙС. лТПНЕ ФПЗП, МЙДЕТЩ чЕОЗТЙЙ СУОП ПУПЪОБМЙ ЛТБУОХА ХЗТПЪХ У чПУФПЛБ Й Ч ФПН ЮЙУМЕ ЙЪ-ЪБ ЬФПЗП РПЪЦЕ РТЙОСМЙ ХЮБУФЙЕ Ч ЧПКОЕ РТПФЙЧ ЛПННХОЙЪНБ. йЪ-ЪБ БЗТЕУУЙК Й ЛТПЧПРТПМЙФОПК ЛБНРБОЙЙ Ч ъЙНОЕК ЧПКОЕ ХРБМ НЕЦДХОБТПДОЩК РТЕУФЙЦ ууут, Б зЙФМЕТ ТЕЫЙМ, ЮФП ЬФП "ЛПМПУУ ОБ ЗМЙОСОЩИ ОПЗБИ". оП, ЛПОЕЮОП ЦЕ, ЧУЕ ЧЩЫЕРЕТЕЮЙУМЕООЩЕ РПУМЕДУФЧЙС ОЕ ЧИПДЙМЙ Ч РМБОЩ лТЕНМС. лТБУОБС бТНЙС РТЙПВТЕМБ ПРЩФ ЧЕДЕОЙС ЧПКОЩ ЛБЛ Ч МЕУБИ Й ВПМПФБИ ЧПУФПЮОПК рПМШЫЙ, ФБЛ Й Ч УОЕЗБИ жЙОМСОДЙЙ. ууут ЪБ ЗПД - У УЕОФСВТС 1939 З. РП БЧЗХУФ 1940 З. ЪБИЧБФЙМ ФЕТТЙФПТЙЙ У ОБУЕМЕОЙЕН УЧЩЫЕ 23 НЙММЙПОПЧ ЮЕМПЧЕЛ (ФБЛЙН ПВТБЪПН, ОБУЕМЕОЙЕ "УПГМБЗЕТС" РТЙТПУМП ОБ 13,5%). вЩМЙ ВЩУФТП ПВТБЪПЧБОЩ РСФШ ОПЧЩИ УПЧЕФУЛЙИ "ТЕУРХВМЙЛ". уОПЧБ РТЕДПУФБЧЙН УМПЧП уФБМЙОХ (9.08.40): "нЩ ТБУЫЙТСЕН ЖТПОФ УПГЙБМЙУФЙЮЕУЛПЗП УФТПЙФЕМШУФЧБ: б У ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС ВПТШВЩ УЙМ Ч НЙТПЧПН НБУЫФБВЕ НЕЦДХ УПГЙБМЙЪНПН Й ЛБРЙФБМЙЪНПН ЬФП ВПМШЫПК РМАУ, РПФПНХ ЮФП НЩ: УПЛТБЭБЕН ЖТПОФ ЛБРЙФБМЙЪНБ" . оП УБНПЕ ЗМБЧОПЕ, ТБДЙ ЮЕЗП ЪБДХНЩЧБМЙУШ ЧУЕ ЬФЙ БЧБОФАТЩ: уПЧЕФУЛЙК уПАЪ РТЙПВТЕМ ПФМЙЮОЩК ФТБНРМЙО ДМС РТЩЦЛБ Ч еЧТПРХ. рТБЧДБ, ЧПУРПМШЪПЧБФШУС Ч ДПМЦОПК НЕТЕ ЬФЙН ФТБНРМЙОПН РПНЕЫБМ зЙФМЕТ.

Внешние ссылки откроются в отдельном окне О том, как поделиться Закрыть окно

Правообладатель иллюстрации Getty Image caption

1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Через 17 дней в 6 утра Красная армия крупными силами (21 стрелковая и 13 кавалерийских дивизий, 16 танковых и 2 моторизованные бригады, всего 618 тысяч человек и 4733 танка) перешла советско-польскую границу на протяжении от Полоцка до Каменец-Подольска.

В СССР операцию называли "освободительным походом", в современной России нейтрально именуют "польским походом". Часть историков считает 17 сентября датой фактического вступления Советского Союза во Вторую мировую войну.

Порождение пакта

Судьба Польши решилась 23 августа в Москве, когда был подписан пакт Молотова-Риббентропа.

За "спокойную уверенность на Востоке" (выражение Вячеслава Молотова) и поставки сырья и хлеба Берлин признал "зоной советских интересов" половину Польши, Эстонию, Латвию (Литву Сталин впоследствии выменяет у Гитлера на часть причитавшейся СССР польской территории), Финляндию и Бессарабию.

Мнением перечисленных стран, а также других мировых игроков не поинтересовались.

Великие и не очень великие державы постоянно делили чужие земли, открыто и секретно, на двусторонней основе и на международных конференциях. Для Польши германско-русский раздел 1939 года был четвертым .

Мир с тех пор изменился довольно сильно. Геополитическая игра продолжается, но невозможно представить, чтобы два мощных государства или блока вот так цинично распорядились судьбой третьих стран за их спиной.

"Обанкротилась" ли Польша?

Оправдывая нарушение советско-польского договора о ненападении от 25 июля 1932 года (в 1937-м его действие было продлено до 1945-го), советская сторона утверждала, что польское государство фактически перестало существовать.

"Германо-польская война явно показала внутреннее банкротство польского государства. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей", - говорилось в ноте, врученной вызванному в НКИД 17 сентября польскому послу Вацлаву Гжибовскому заместителем наркома иностранных дел Владимиром Потемкиным.

"Суверенность государства существует, пока бьются солдаты регулярной армии. Наполеон вошел в Москву, но, пока существовала армия Кутузова, считали, что Россия существует. Куда же подевалась славянская солидарность?" - ответил Гжибовский.

Советские власти хотели арестовать Гжибовского и его сотрудников. Польских дипломатов спас германский посол Вернер фон Шуленбург, напомнивший новым союзникам про Женевскую конвенцию.

Удар вермахта действительно был страшен. Однако польская армия, рассеченная танковыми клиньями, навязала противнику продолжавшееся с 9-го по 22 сентября сражение на Бзуре, которое даже "Фелькишер беобахтер" признала "ожесточенным".

Мы расширяем фронт социалистического строительства, это благоприятно для человечества, ведь счастливыми себя считают литовцы, западные белорусы, бессарабцы, которых мы избавили от гнета помещиков, капиталистов, полицейских и всякой другой сволочи из выступления Иосифа Сталина на совещании в ЦК ВКП(Б) 9 сентября 1940 г.

Попытка окружить и отсечь от Германии прорвавшиеся войска агрессора успехом не увенчалась, но польские силы отошли за Вислу и стали перегруппировываться для контратаки. В их распоряжении оставались, в частности, 980 танков.

Оборона Вестерплятте, Хела и Гдыни вызывала восхищение всего мира.

Высмеивая "военную отсталость" и "шляхетский гонор" поляков, советская пропаганда подхватила геббельсовскую выдумку о том, что польские уланы якобы бросались на немецкие танки в конном строю, беспомощно колотя саблями по броне.

На самом деле, поляки такими глупостями не занимались, а соответствующий фильм, снятый германским министерством пропаганды, как было впоследствии доказано, являлся фальшивкой. Зато немецкую пехоту польская кавалерия тревожила серьезно.

Польский гарнизон Брестской крепости во главе с генералом Константином Плисовским отбил все атаки, а немецкая артиллерия застряла под Варшавой. Подсобили советские тяжелые орудия, обстреливавшие цитадель в течение двух суток. Затем состоялся совместный парад, который с германской стороны принимал вскоре ставший слишком хорошо известным советским людям Гейнц Гудериан , а с советской - комбриг Семен Кривошеин.

Окруженная Варшава капитулировала лишь 26 сентября, а окончательно сопротивление прекратилось 6 октября.

По мнению военных аналитиков, Польша была обречена, но могла бороться еще долго.

Дипломатические игры

Правообладатель иллюстрации Getty

Уже 3 сентября Гитлер принялся понукать Москву выступить как можно скорее - потому что война разворачивалась не вполне так, как ему хотелось, но, главное, затем, чтобы побудить Британию и Францию признать СССР агрессором и объявить ему войну заодно с Германией.

Кремль, понимая эти расчеты, не спешил.

10 сентября Шуленбург доложил в Берлин: "На вчерашней встрече у меня сложилось впечатление, что Молотов обещал несколько больше, чем от Красной армии можно ожидать".

По словам историка Игоря Бунича, дипломатическая переписка с каждым днем все сильнее напоминала разговоры на воровской "малине": не пойдете на дело - останетесь без доли!

Красная армия пришла в движение через двое суток после того, как Риббентроп в очередном послании прозрачно намекнул на возможность создания в западной Украине ОУНовского государства.

Если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум. В восточной Польше могут возникнуть условия для формирования новых государств из телеграммы Риббентропа Молотову от 15 сентября 1939 г.

"Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства, и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития", - гласил пункт 2 секретного протокола.

На первых порах Гитлер склонялся к мысли сохранить Польшу в урезанном виде, обкорнав ее с запада и востока. Нацистский фюрер надеялся, что Британия и Франция примут такой компромисс и прекратят войну.

Москва не хотела давать ему шанс выскользнуть из ловушки.

25 сентября Шуленбург передал в Берлин: "Сталин считает ошибочным оставлять независимое польское государство".

К тому времени в Лондоне официально заявили: единственным возможным условием мира является отвод германских войск на позиции, которые они занимали до 1 сентября, никакие микроскопические квази-государства положения не спасут.

Поделили без остатка

В результате во время второго визита Риббентропа в Москву 27-28 сентября Польшу поделили без остатка.

В подписанном документе речь шла уже о "дружбе" между СССР и Германией.

В телеграмме Гитлеру в ответ на поздравление с собственным 60-летием в декабре 1939 года Сталин повторил и усилил этот тезис: "Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной".

К договору от 28 сентября прилагались новые секретные протоколы, главный из которых гласил, что договаривающиеся стороны не допустят на контролируемых ими территориях "никакой польской агитации". Соответствующую карту подписал не Молотов, а сам Сталин, причем его 58-сантиметровый росчерк, начавшись в Западной Белоруссии, пересек Украину и заехал в Румынию.

На банкете в Кремле, как утверждал советник германского посольства Густав Хильгер, были подняты 22 тоста. Далее Хильгер, по его словам, сбился со счета, поскольку пил наравне.

Сталин почествовал всех гостей, включая стоявшего за креслом Риббентропа эсэсовца Шульце. Пить в таком обществе адъютанту не полагалось, но хозяин лично вручил ему бокал, провозгласил тост "за самого молодого из присутствующих", сказал, что тому, наверное, идет черная форма с серебряными нашивками, и потребовал, чтобы Шульце обещал еще раз приехать в Советский Союз, причем непременно в мундире. Шульце дал слово, и сдержал его 22 июня 1941 года.

Малоубедительные доводы

Официальная советская история предлагала четыре основных объяснения, а вернее, оправдания действий СССР в августе-сентябре 1939 года:

а) пакт позволил оттянуть войну (очевидно, подразумевается, что в противном случае, немцы, захватив Польшу, тут же без остановки пошли бы на Москву);

б) граница отодвинулась на 150-200 км к западу, что сыграло важную роль в отражении будущей агрессии;

в) СССР взял под защиту единокровных братьев украинцев и белорусов, спасая их от нацистской оккупации;

г) пакт предотвратил "антисоветский сговор" между Германией и Западом.

Первые два пункта возникли задним числом. До 22 июня 1941 года Сталин и его окружение ничего подобного не говорили. Они не рассматривали СССР как слабую обороняющуюся сторону и воевать на своей территории, хоть "старой", хоть вновь приобретенной, не собирались.

Гипотеза о германском нападении на СССР уже осенью 1939 года выглядит несерьезно.

Для агрессии против Польши немцы смогли собрать 62 дивизии, из которых около 20 были недоучены и недоукомплектованы, 2000 самолетов и 2800 танков, свыше 80% из которых составляли легкие танкетки. В то же время Климент Ворошилов на переговорах с английской и французской военными делегациями в мае 1939 года сообщил, что Москва способна выставить 136 дивизий, 9-10 тысяч танков, 5 тысяч самолетов.

На прежней границе мы имели мощные укрепленные районы, да и непосредственным противником тогда была лишь Польша, которая в одиночку напасть на нас не решилась бы, а в случае ее сговора с Германией установить выход немецких войск к нашей границе не представило бы труда. Тогда у нас было бы время на отмобилизование и развертывание. Теперь же мы стоим лицом к лицу с Германией, которая может скрытно сосредоточить свои войска для нападения из выступления начальника штаба Белорусского военного округа Максима Пуркаева на совещании командного состава округа в октябре 1939 г.

Выдвижение границы на запад летом 1941 года не помогло Советскому Союзу, потому что эту территорию немцы заняли в первые дни войны. Более того: благодаря пакту Германия продвинулась на восток в среднем на 300 км, и главное, приобрела общую границу с СССР, без чего нападение, тем более внезапное, было бы вообще невозможно.

"Крестовый поход против СССР" мог казаться вероятным Сталину, чье мировоззрение было сформировано марксистским учением о классовой борьбе как главной движущей силе истории, и к тому же подозрительному по натуре.

Однако неизвестно ни одной попытки Лондона и Парижа заключить с Гитлером союз. Чемберленовское "умиротворение" имело целью не "направить германскую агрессию на Восток", а подвигнуть нацистского лидера вообще отказаться от агрессии.

Тезис о защите украинцев и белорусов был официально представлен советской стороной в сентябре 1939 года в качестве главной причины.

Гитлер выразил через Шуленбурга решительное несогласие с такой "антигерманской формулировкой".

"Советское правительство, к сожалению, не видит какого-либо другого предлога, чтобы оправдать за границей свое теперешнее вмешательство. Просим, принимая во внимание сложную для Советского правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути", - заявил в ответ Молотов немецкому послу.

На самом деле, аргумент можно было бы признать безупречным, если бы советские власти во исполнение секретного приказа НКВД № 001223 от 11 октября 1939 года на территории с населением в 13,4 миллиона не арестовали 107 тысяч и не выслали в административном порядке 391 тысячу человек. Порядка десяти тысяч погибли в ходе депортации и на поселении.

Высокопоставленный чекист Павел Судоплатов, прибывший во Львов сразу после его занятия Красной армией, писал в воспоминаниях: "Атмосфера была разительно непохожа на положение дел в советской части Украины. Процветал западный капиталистический образ жизни, оптовая и розничная торговля находились в руках частников, которых предстояло вскоре ликвидировать".

Особые счеты

В первые две недели войны советская пресса посвящала ей короткие информационные сообщения под нейтральными заголовками, словно речь шла о далеких и незначительных событиях.

14 сентября в порядке информационной подготовки к вторжению "Правда" опубликовала большую статью, посвященную в основном угнетению в Польше национальных меньшинств (как будто приход гитлеровцев сулил им лучшие времена), и содержавшую утверждение: "Вот поэтому никто и не хочет сражаться за такое государство".

Впоследствии беду, постигшую Польшу, комментировали с неприкрытым злорадством.

Выступая на сессии Верховного Совета 31 октября, Молотов порадовался, что "ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора".

И в открытой печати, и в конфиденциальных документах соседнюю страну именовали либо "бывшей Польшей", либо, на нацистский лад, "генерал-губернаторством".

Газеты печатали карикатуры, на которых изображались пограничный столб, поваленный красноармейским сапогом, и грустный учитель, объявляющий классу: "На этом, дети, мы заканчиваем изучение истории польского государства".

Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству Михаил Тухачевский, 1920 год

Когда 14 октября в Париже было создано польское правительство в изгнании во главе с Владиславом Сикорским, "Правда" откликнулась не информационным или аналитическим материалом, а фельетоном: "Территорию нового правительства составляют шесть комнат, ванная и туалет. В сравнении с этой территорией Монако выглядит безграничной империей".

С Польшей у Сталина имелись особые счеты.

Во время провальной для Советской России польской войны 1920 года он являлся членом Реввоенсовета (политкомиссаром) Юго-Западного фронта.

Соседнюю страну в СССР именовали не иначе как "панской Польшей" и винили во всем и всегда.

Как следовало из подписанного Сталиным и Молотовым постановления от 22 января 1933 года о борьбе с миграцией крестьян в города, люди, оказывается, делали это, не пытаясь спастись от Голодомора , а будучи подстрекаемы "польскими агентами".

Вплоть до середины 1930-х годов в советских военных планах Польша рассматривалась как главный противник. Михаил Тухачевский , также оказавшийся в свое время в числе битых полководцев, по воспоминаниям свидетелей, просто терял самообладание, когда разговор заходил о Польше.

Репрессии против проживавшего в Москве руководства польской компартии в 1937-1938 годах были обычной практикой, но то, что ее объявили "вредительской" как таковую и распустили решением Коминтерна, - факт уникальный.

НКВД обнаружил в СССР еще и "Польскую организацию войскову", якобы созданную еще в 1914 году лично Пилсудским. Ее обвиняли в том, что сами большевики ставили себе в заслугу: разложении русской армии во время Первой мировой войны.

В ходе "польской операции", проводившейся по секретному приказу Ежова №00485, были арестованы 143810 человек, из них осуждены 139835 и расстреляны 111091 - каждый шестой из живших в СССР этнических поляков.

По количеству жертв перед этими трагедиями меркнет даже катынская расправа , хотя именно она стала известна всему миру.

Легкая прогулка

Перед началом операции советские войска были сведены в два фронта: Украинский под командованием будущего наркома обороны Семена Тимошенко и Белорусский генерала Михаила Ковалева.

Поворот на 180 градусов произошел так стремительно, что многие красноармейцы и командиры думали, будто идут воевать с фашистами. Поляки тоже не сразу поняли, что это не помощь.

Произошел еще один казус: политруки разъяснили бойцам, что предстоит "бить панов" , но установку пришлось срочно менять: выяснилось, что в соседней стране панами и пани являются все.

Глава польского государства Эдвард Рыдз-Смиглы, понимая невозможность войны на два фронта, приказал войскам не оказывать сопротивления Красной армии, а интернироваться в Румынию.

Некоторые командиры не получили приказа или проигнорировали его. Бои происходили под Гродно, Шацком и Ораном.

24 сентября под Перемышлем уланы генерала Владислава Андерса неожиданной атакой разгромили два советских пехотных полка. Тимошенко пришлось выдвинуть танки, чтобы предотвратить прорыв поляков на советскую территорию.

Но в основном "освободительный поход", официально закончившийся 30 сентября, стал для Красной армии легкой прогулкой.

Территориальные приобретения 1939–1940 годов обернулись для СССР крупным политическим проигрышем и международной изоляцией. Занятые с согласия Гитлера "плацдармы" обороноспособности страны ничуть не укрепили, поскольку для этого и не предназначались Владимир Бешанов,
историк

Победители захватили около 240 тысяч пленных, 300 боевых самолетов, массу техники и военного имущества. Созданные в начале финской войны "вооруженные силы демократической Финляндии" , недолго думая, одели в трофейную форму со складов в Белостоке, споров с нее польскую символику.

Заявленные потери составили 737 убитых и 1862 раненых (по уточненным данным сайта "Россия и СССР в войнах XX века" - 1475 погибших и 3858 раненых и заболевших).

В праздничном приказе 7 ноября 1939 года нарком обороны Климент Ворошилов утверждал, что "польское государство при первом же военном столкновении разлетелось, как старая сгнившая телега".

"Вы подумайте, сколько лет царизм воевал за то, чтобы Львов присоединить, а наши войска за семь дней забрали эту территорию!" - торжествовал на заседании партхозактива Наркомата путей сообщения 4 октября Лазарь Каганович.

Справедливости ради надо заметить, что в советском руководстве был человек, пытавшийся хотя бы отчасти остудить эйфорию.

"Нам страшно повредила польская кампания, она избаловала нас. Наша армия не сразу поняла, что война в Польше - это была военная прогулка, а не война", - заявил Иосиф Сталин на совещании высшего командного состава 17 апреля 1940 года.

Однако в целом "освободительный поход" был воспринят как образец любой будущей войны, которую СССР начнет, когда пожелает, и завершит победоносно и легко.

Многие участники Великой Отечественной отмечали огромный вред, нанесенный шапкозакидательскими настроениями армии и обществу.

Историк Марк Солонин назвал август-сентябрь 1939 года звездным часом сталинской дипломатии. С точки зрения сиюминутных целей так оно и было: не вступив официально в мировую войну, малой кровью, Кремль добился всего, чего хотел.

Однако всего через два года принятые тогда решения едва не обернулись для страны гибелью.