Наровчатов сергей сергеевич. Наровчатов, сергей сергеевич

Серге́й Серге́евич Наровча́тов (3 октября 1919, Хвалынск - 22 июля 1981, Коктебель) - русский советский поэт. Герой Социалистического Труда (1979). Член ВКП(б) с 1943 года.
Биография
С. С. Наровчатов родился 3 октября 1919 года в Хвалынске, детство провёл в Москве, в 1933 году вместе с матерью переехал в Магадан, где в заключении находился его отец, там и окончил среднюю школу № 1 (старейшую в Магадане, ныне - лицей им. Н.К. Крупской).
Окончил Институт философии, литературы и истории (МИФЛИ) и Литературный институт имени А. М. Горького (1941). Кандидат филологических наук.
Участник советско-финской и Великой Отечественной войны. С декабря 1941 года военный корреспондент газеты 2-й ударной армии.
Секретарь СП СССР (с 1971 года).
Первый секретарь Московского отделения СП РСФСР (с 1971 года).
В 1974-1981 годы главный редактор журнала «Новый мир».
22 июля 1981 года Наровчатов умер в Коктебеле (по другим сведениям в Феодосии) от осложнений диабета, приведших к гангрене ног. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.
Семья
Дочь Ольга, внучка Ксения.
Творчество
Дебютировал в печати в 1935 году стихотворением в газете «Колымская правда».
Первая профессиональная публикация - «Семён Дежнев» в журнале «Октябрь» в 1941.
Тема войны на много лет определила творчество Наровчатова.
За свою жизнь опубликовал более 40 книг - поэзия, проза, литературоведение, критика, публицистика и др.
Первый сборник его стихов «Костер» вышел в Москве в 1948 в году. Потом последовали «Солдаты свободы» (1952), «Взыскательный путник» (1963).
Тема войны оставалась одной из самых важных и в более поздних книгах «Четверть века» (1965), «Через войну» (1968), «Знамя над высотой» (1974), «Боевая молодость» (1975) и в поэме «Фронтовая радуга» (1979).
Другие сборники стихов: «Пёс, девчонка и поэт» (1965), «Полдень» (1969) «Ширь» (1979); поэма «Пролив Екатерины» (1956).
Автор книг: «Необычное литературоведение» (1970), «Атлантида рядом с тобой. Критика, полемика, размышления» (1972), «Мы входим в жизнь: Книга молодости» (1978) и других литературно-критических и публицистических работ.
Наровчатов подписал письмо группы советских писателей в редакцию газеты «Правда» 31 августа 1973 года о Солженицыне и Сахарове.
Награды и премии
Герой Социалистического Труда (1979)
два ордена Ленина
орден Отечественной войны II степени
орден Трудового Красного Знамени
орден Красной Звезды
медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
медаль «За оборону Ленинграда»
медаль «За оборону Москвы»
медаль «За боевые заслуги»
юбилейные медали
Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1974) - за поэму «Василий Буслаев» (1967)
Память
В 1982 году 1-й Пролетарский переулок в Магадане переименован в улицу Наровчатова, где на одном из домов в 1992 году установлена мемориальная доска.
Сочинения
Костёр, 1948
Солдаты свободы, 1952
Четверть века, 1965
Поэзия в движении. Статьи, 1966
Василий Буслаев // «Новый мир», 1973, № 2 (поэма)
Мы входим в жизнь. Воспо­минания, 1978
Необычное литературоведение, 1981

Серге́й Серге́евич Наровча́тов (1919 — 1981) — русский советский поэт, критик и журналист. Герой Социалистического Труда (1979). Член ВКП(б) с 1943 года.

С. С. Наровчатов родился 3 октября 1919 года в Хвалынске (ныне Саратовская область), детство провёл в Москве, в 1933 году вместе с матерью переехал в Магадан, где в заключении находился его отец, там и окончил среднюю школу № 1 (старейшую в Магадане, ныне — лицей им. Н. К. Крупской).

Окончил Институт философии, литературы и истории (МИФЛИ) и Литературный институт имени А. М. Горького (1941).

Участник советско-финской и Великой Отечественной войны. С декабря 1941 года военный корреспондент газеты 2-й ударной армии.

Секретарь СП СССР (с 1971 года).

Первый секретарь Московского отделения СП РСФСР (с 1971 года). В 1972 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Живые традиции советской поэзии».

В 1974—1981 годы главный редактор журнала «Новый мир».

22 июля 1981 года Наровчатов умер в Коктебеле (по другим сведениям в Феодосии) от осложнений диабета, приведших к гангрене ног. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Дебютировал в печати в 1935 году стихотворением в газете «Колымская правда».

Первая профессиональная публикация — «Семён Дежнёв» в журнале «Октябрь» в 1941.

Тема войны на много лет определила творчество Наровчатова.

Первый сборник его стихов «Костёр» вышел в Москве в 1948 в году. Потом последовали «Солдаты свободы» (1952), «Взыскательный путник» (1963).

Тема войны оставалась одной из самых важных и в более поздних книгах «Четверть века» (1965), «Через войну» (1968), «Знамя над высотой» (1974), «Боевая молодость» (1975) и в поэме «Фронтовая радуга» (1979).

Другие сборники стихов: «Пёс, девчонка и поэт» (1965), «Полдень» (1969) «Ширь» (1979); поэма «Пролив Екатерины» (1956).

Автор книг: «Необычное литературоведение» (1970), «Атлантида рядом с тобой. Критика, полемика, размышления» (1972), «Мы входим в жизнь: Книга молодости» (1978) и других литературно-критических и публицистических работ.

Наровчатов подписал письмо группы советских писателей в редакцию газеты «Правда» 31 августа 1973 года о Солженицыне и Сахарове.

Наровчатов Сергей Сергеевич - русский советский поэт, секретарь Союза писателей СССР, главный редактор журнала «Новый мир», город Москва.

Родился 3 октября 1919 года в городе Хвалынске Саратовской области. Русский. Детские годы провел на Волге. В 1933 вместе с родителями уехал на Колыму, где окончил среднюю школу в городе Магадане. Здесь впервые напечатал свое стихотворение в газете «Советская Колыма».

В 1937 году поступил в Институт философии, литературы и истории в городе Москве, одновременно учится в Литературном институте им. М.Горького. В декабре 1939 с группой студентов ушел добровольцем на советско-финляндскую войну. В составе лыжного батальона участвовал в боях на Карельском перешейке, получил обморожение и окончание войны встретил в госпитале. Вернувшись с войны продолжил учебу. В начале 1941 в журнале «Октябрь» в подборке стихов московских студентов опубликовал стихотворение «Семен Дежнев». В том же году успешно окончил институт.

С началом Великой Отечественной войны добровольцем ушел на фронт, был зачислен в состав 22-го истребительного батальона. Осенью 1941 года как литератор был направлен на Брянский фронт корреспондентом газеты 13-й армии «Сын Родины». Участвовал в оборонительных боях, выходил из окружения. В декабре вместе с частями 13-й армии участвовал в наступлении, освобождал Елец. Воевал не только пером, но и автоматом.

В 1942 году окончил курсы журналистов при Ивановском военно-политическом училище. В звании политрука был направлен на Волховский фронт корреспондентом газеты «Отважный воин» 2-й ударной армии. В 1943 году получил звание старшего лейтенанта, вступил в ВКП(б)/КПСС, сдал экзамен на заместителя командира батальона. В рядах 2-й ударной армии военный журналист Наровчатов пошел до конца войны. Участвовал в освобождении Прибалтики и Польши, наступал на Берлин. Был ранен. День Победы встретила на Эльбе в звании капитана. Из армии уволился только в 1946 году.

Вернувшись к мирной жизни, посвятил себя литературной деятельности. Военная тема составляла основу как первой книги Наровчатова «Костер» (1948), так и всей его поэзии.Она оставалась одной из самых важных в более поздних книгах «Четверть века» (1965), «Через войну» (1968), «Знамя над высотой» (1974), «Боевая молодость» (1975) и в поэме «Фронтовая радуга» (1979). Другие сборники стихов: «Пес, девчонка и поэт» (1965), «Полдень» (1969) «Ширь» (1979); поэма «Пролив Екатерины» (1956). В 1977 было издано собрание сочинений Наровчатова в трех томах.

Выступал он и с литературно-критическими и литературоведческими статьями. Автор книг «Необычное литературоведение» (1970), «Атлантида рядом с тобой. Критика, полемика, размышления» (1972) и других литературно-критических и публицистических работ, книги мемуаров «Мы входим в жизнь: Книга молодости» (1978).

Секретарь Союза писателей СССР, с 1971 года - первый секретарь Московского отделения Союза писателей РСФСР. С 1974 года и последних дней жизни был главным редактором журнала «Новый мир», одного из наиболее ярких периодических изданий 1960-х – начала 1980-х годов.

Указом Президиума Верховного совета СССР от 2 октября 1979 года за большие заслуги в развитии советской литературы, плодотворную общественную деятельность и в связи с шестидесятилетием со дня рождения Наровчатову Сергею Сергеевичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Жил в городе-герое Москве. Скончался 17 июля 1981 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Награждён орденами Ленина, Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, медалями, в том числе «За боевые заслуги».

В Москве на доме, в котором он жил, установлена мемориальная доска. Его имя увековечено на мемориальной доске на здании бывшего Ивановского военно-политического училища в городе Иваново.

Сергей Наровчатов

С.С. Наровчатов

1 сентября 1937 года я начал учиться в ИФЛИ. После недолгих вступительных лекций мы, новоявленные студенты, разбрелись по желтеющим аллеям окрестного Сокольнического парка. Всё напоминало Царское село, лицей, Пушкина… Стихийно образовалась группа из пяти человек: Слава Козьмин, сын известного историка русской литературы, Сергей Наровчатов, сын военного, приехавший откуда-то с Дальнего Востока, две хорошенькие девушки-москвички и я. Девушек сразу привлек Наровчатов – голубоглазый блондин, похожий на Есенина; они облепили его с двух сторон. К тому же сразу стало известно, что Наровчатов – талантливый, хотя ещё и не печатавшийся поэт. Кажется, тогда же Наровчатов познакомил обеих девиц со своим творчеством.

Я сразу стал присматриваться к нему. Вёл он себя очень уверенно, по-взрослому (а было нам всего-навсего по 17 лет), его крепкий, звонкий тенор перекрывал все наши голоса.

Сергей Наровчатов – имя тогда совершенно неизвестное, но мгновенно запомнившееся, как удачная стихотворная строка. Как подходило оно именно поэту: Сергей – как и Есенин, Наровчатов – необычная, незаурядная фамилия звучала мелодично и загадочно… Это не позднейшие мои раздумья, а тогдашние, первые впечатления. Хорошо помню, как, идя домой, я думал о Наровчатове. Да, несомненно, он станет крупным поэтом, красив и талантлив, может быть, прославит ИФЛИ, как лицей прославил Пушкин. Красавец, счастливчик, баловень судьбы, этот возьмёт своё. Одного, конечно, не мог и предположить тогда: что через тридцать лет оба парня, с которыми я тогда познакомился, возглавят крупнейший литературный журнал «Новый мир»: Наровчатов – как главный редактор, Козьмин – как его первый заместитель.

Никудышный провидец, в отношении Наровчатова я оказался прав. Сергей обладал характером рисковым, бесстрашным, всегда лез в самое пекло, но судьба неизменно оказывалась к нему благосклонной.

Когда в 1939 году началась «незнаменитая», по выражению Твардовского, война с Финляндией, группа студентов нашего института записалась добровольцами в лыжный батальон, и среди них – Наровчатов. Все уже тогда понимали, что эта война – генеральная репетиция неминуемой большой войны. Главным мотивом было проявить себя, испытать характер в крайних трудностях. С нашего курса погибли двое – Миша Молочко и Жора Стружко, третий, Виктор Панков, вернулся с обмороженными ногами. Сергей, хотя и побывал в самых тяжёлых боях, остался невредимым, не был ни ранен, ни обморожен. Естественно, сияние в его ореоле увеличилось.

Любимой темой в тогдашнем творчестве Нарочатова были русские первопроходцы, лихие ушкуйники – Семен Дежнёв и подобные ему мужественные люди как собственный идеал. Ещё до финской войны в нашей стенной газете «Комсомолия» появилась ядовитая карикатура на Наровчатова: в ней сочетались черты бесстрашного казака с пикой и нежного московского мальчика. Подпись убивала наповал: «Мамин Сибиряк». После его возвращения с финской войны такая острота уже не звучала.

Умный и начитанный, Сергей учился из рук вон плохо, вернее, изучал только то, что его привлекало: русскую литературу, древнюю отечественную историю. Всё остальное оставалось за пределами его внимания. На лекциях он был углублён в чтение посторонних книг, экзамены сдавал по чужим конспектам. Русскую поэзию, включая стихи третьестепенных авторов, знал великолепно, многое наизусть. Цитаты так и сыпались из его уст. Однажды он остановил меня и спросил, правда ли, что экзаменов по античной истории не будет «или это сказка пустой, бессмысленной толпы». Малоизвестная цитата из «Моцарта и Сальери» Пушкина прозвучала не назойливо, а вполне уместно и остроумно.

Мы учились в одной латинской группе, где преподавателем был старый интеллигент Владимир Михайлович Боголепов, личность весьма интересная: он приходился родным племянником царскому министру просвещения Н.П. Боголепову, убитому в 1901 году эсером Карповичем. Я знал имя Н.П. Боголепова от своего отца, рассказывавшего мне о сатирической характеристике России рубежа веков, когда наибольшей ненавистью были окружены три реакционера, стоявшие во главе страны: министр внутренних дел Горемыкин, обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев и, наконец, Боголепов: «не победоносно, не боголепно, но горемычно». Наш преподаватель провёл детство в имении драматурга Сухово-Кобылина, воспитывался у него. Как-то я спросил его о Сухово-Кобылине. Владимир Михайлович ответил: драматург был человек с очень тяжёлым характером, к концу жизни ненавидел Россию и всё русское, преклонялся перед Англией… Странная связь имён: воспитанник Сухово-Кобылина (1817–1903), встречавшегося, кстати, с Пушкиным, стал преподавателем Наровчатова. Как короток, оказывается, мостик между эпохами!

Латынь Сергей не признавал, ученьем манкировал, чем выводил из себя сухого педанта Боголепова. Все симпатии наш преподаватель отдавал другу Наровчатова, сидевшему рядом с ним, Славе Козьмину, старательно постигавшему язык Катулла и Горация. К тому же Козьмин и внешне импонировал Боголепову: дворянская косточка, благородные черты лица, потомственный интеллигент – не то что грубоватый сибиряк Наровчатов.

Раннее, студенческое творчество Наровчатова, на мой взгляд, интересней позднего. В своё время я с разрешения Наровчатова записал два его стихотворения, ни одно из них не вошло почему-то в сборники зрелого Наровчатова, списки сохранились у меня.

На одном из институтских поэтических собраний Наровчатов вместе с другими ифлийскими поэтами, Павлом Коганом и Костей Лагценко, читал свои стихи. Собрание вёл и весьма тонко и умно разбирал каждое прочитанное стихотворение рослый, крупноголовый мужчина – Лев Копелев, в то время аспирант. В стихотворении Наровчатова «В музее новой западной живописи» он придрался к строкам: «И смотрит каждый сыч сазаном на сливы черные Сезанна»: «Соседство сыча и сазана в поэзии недопустимо, – указывал Копелев, – образ не должен наскакивать на образ». Наровчатов спокойно выслушал это справедливое замечание.

Я не был близок к Наровчатову, не вызывал у него никакого интереса, но несколько раз мы встречались вне институтских стен. Однажды летом втроём (третий – Виталий Злыднев) катались на лодке по Чистым прудам; Наровчатов упоённо читал вслух где-то раздобытый им томик полузапрещённого тогда Гумилёва. Потом зашли к Сергею на квартиру – он жил на углу Сретенского бульвара и улицы Мархлевского его комнатка с незастеленной постелью и разбросанными повсюду томиками стихов представляла собой невообразимый бедлам.

Ещё в студенческие годы Наровчатов, как истинный поэт, любил выпить. Как-то он, студент Лейтес (впоследствии видный психолог, доктор наук) и я зашли в подвальчик в Театральном проезде, другой раз – в пивной бар на Пушечной. Пили только пиво, но помногу. Наровчатов рассуждал о поэзии и читал свои стихи. Бару на Пушечной посвящено его колоритное стихотворение, хорошо передающее студенческую романтику тех лет и мировосприятие молодого поэта. Приведу его полностью.

Ифлийская застольная

Весёлый бар на Пушечной

Дым заволок -

Летят здесь с силой пушечной

Пробки в потолок.

С осточертевшим счёты

Любой покончить рад -

Студенты о зачётах

Здесь не говорят.

Глазами и причёсками

Забредит каждый спич.

Полярное, московское -

Грусти бич.

Поднимем наши кружки

И выпьем за друзей:

Сам Александр Пушкин

Любил напиток сей.

Пускай, как в дни былые,

Покинет чахлый сквер,

Пусть обойдёт пивные

По всей Москве,

Но лишь за нашим столиком,

Смеясь в лице,

Он выпьет за Сокольники,

Как пил за лицей.

В августе 1939 года вместе со своим другом Олегом Юрьевым я совершил пешее путешествие по Крыму – от Феодосии до Симеиза; дальше пограничники почему-то не пустили. Неподалеку от Феодосии мы встретили трёх таких же пеших туристов с рюкзаками – Павла Когана, Сергея Наровчатова и Изю Рабиновича (впоследствии литературоведа И. Крамова). Наровчатов гордо и возбуждённо рассказал нам о вчерашнем посещении дома Волошина в Коктебеле, беседах с его вдовой, радушно принявшей никому не ведомых студентов – страстных поклонников поэзии. Кроме того, сильнейшее впечатление на него тогда произвел Байдарский перевал, которому он посвятил стихотворение, на мой взгляд, весьма удачное, если исключить некоторые шероховатости.

Я только помню, что равнина

Ворвалась в скалы, а за ней

Машина выбросила шины

Из пыли на горбы камней.

Я только помню, что внезапно

На нас упало море, вдруг -

На нас упало море. Запах

Волны и водорослей вдруг.

Байдары вскинули пространство

На плечи истины простой,

Что лишь простор бескрайних странствий -

До боли твой и мой простор.

И если бы меня спросили,

Что кроме видел я того,

Что скалы чёрны,

Море сине, -

Я отвечал бы: ничего.

Вот так за годом, за межой,

О той, тебе уже чужой

(Но хорошо, если ничьей),

Припомнить всё до мелочей

Напрасно силишься: изморен

Пространством, памяти грубя,

Встает одна лишь боль да море,

Опрокидывающееся на тебя.

Тяжеловесное для стиха слово «опрокидывающееся» Сергей читал медленно, по слогам, и оно действительно опрокидывалось на слушателя постепенно, раскатами, как гром. Это бесспорная находка.

Безразличное отношение Наровчатова к занятиям привело к тому, что весной 1940 года он не сдал ни одного экзамена и был изгнан из института. Наша директриса Анна Самойловна Карпова (родная сестра известной революционерки Землячки), в которой неизменная сладенькая улыбка сочеталась с большой внутренней злобой, обставила исключение громовым позором. Она повелела начертать имена трёх исключаемых (кроме Наровчатова, двух других моих однокашников: Зиновия Сандлера и Льва Когана) крупными буквами на обратной стороне обойного листа – с соответствующей сентенцией – и вывесить плакат на видном месте. Сандлер и Лев Коган вымолили прощение и остались в институте (в войну оба они погибли). Наровчатов же был горд и упрям, как киплинго-гумилёвский герой; он словно был доволен исключением. На наши расспросы, что же он дальше будет делать, Сергей с презрительной ухмылкой отвечал: «Карпова хочет сделать мне сложную биографию – ну что же, я доставлю ей такое удовольствие». Вскоре он перешёл в Литинститут имени Горького.

22 июня 1941 года началась война. В начале августа нас, студентов, окончивших три и четыре курса, призвали в армию. В назначенное утро мы явились на сборный пункт – в клуб имени Русакова на Стромынке. Сюда пришёл прощаться с нами и Сергей – он к тому времени стал бойцом московского истребительного батальона, щеголял в серой гимнастёрке, хромовых сапогах и на фоне пёстрой пиджачно-рюкзачной толпы новобранцев выглядел бывалым бойцом. Он крепко пожал каждому руку и пожелал успешной службы.

О военных годах Наровчатова распространяться не буду: он сам описал их весьма подробно, а на войне я его не встречал. Скажу только, что фортуна и в эту тяжелейшую войну отнеслась к нему благосклонно: хотя он побывал в разных переделках, не раз на передовой, но остался цел и невредим. Вскоре после войны имя его появилось в печати как автора весьма удачного и политически своевременного стихотворения «Костёр». Демобилизовавшись в апреле 1946 года, я шёл с женой по улице Кирова; меня окликнул молодой красивый офицер с погонами капитана – Наровчатов. Военная форма очень шла к нему. Мы обменялась информацией друг о друге и расстались.

Наровчатов меж тем вошёл в плеяду поэтов молодого, фронтового, поколения, много стал печататься, был принят в Союз писателей – словом, долгожданная слава пришла к нему, как я и предвидел и чему не удивился: иначе и быть не могло. Правда, не всё шло гладко: ходили слухи, что он стал крепко попивать. Я убедился в этом, оказавшись с гостевым билетом на одном из заседаний 2-го съезда советских писателей в декабре 1954 года. Около буфета Колонного зала я столкнулся с былым своим однокашником; с преувеличенной радостью он бросился ко мне и громко изрёк: «Откуда ты, прекрасное дитя?» (опять цитата!). Сергей был пьян, говорил громко и возбуждённо, так что на нас оглядывались, повлёк меня в буфет, желая со мною выпить. На счастье, раздался звонок, оповещавший о начале заседания, я выскользнул из объятий Наровчатова и ушёл в зал, стараясь больше на глаза ему не попадаться.

Потом дважды – в 1962 и 1963 годах – Наровчатов появлялся на вечерах нашей ифлийской группы, но пил и говорил мало и раньше других покидал компанию. Красота его исчезла; голова вросла в плечи, облысела, весь он неприятно обрюзг и потяжелел. Говорили, будто бы врачи предупредили его: дальнейшее увлечение алкоголем грозит ему скорой смертью. Человек с сильной волей, Сергей «завязал» твёрдо и бесповоротно, больше пьяным его никто уже видел. Тут он пошёл в гору: сделался главой московской писательской организации, потом главным редактором «Нового мира», издал ряд книг – не только поэтических, но и прозаических, документальных. Его книга «Необычное литературоведение» свидетельствует о незаурядной эрудиции и острой самостоятельной мысли. Любопытно, например, смелое признание, что, живи он в средние века, непременно сделался бы монахом ради возможности полностью отдаться словесности.

Диву даешься, как человек, едва ли внимательно прослушавший хотя бы одну институтскую лекцию, столь свободно и широко владеет предметом, проявляет исключительную эрудицию в области литературы всех времен, притом не только русской. Не иначе как результат усиленного самообразования.

Итак, Наровчатов стал известным поэтом и литературным деятелем, был удостоен редкого звания Героя социалистического труда. Счастливая судьба? И только лишь смерть, нелепая смерть от какой-то неудачной операции на ноге, пришла к нему слишком рано, в 60 с небольшим лет.

Поэзия Наровчатова умна и рафинированна, но, может быть, именно вследствие скрупулезной взвешенности, излишнего рационализма и отсутствия раскованности он никогда не был – и уже не станет – властителем умов и сердец. На старости лет Наровчатов начинал пробовать себя в прозе (исторические рассказы), получалось, но внезапная смерть не дала ему развернуться.

Из книги Сергей Есенин автора Прокушев Юрий Львович

Сергей Наровчатов. ОБ ЭТОЙ КНИГЕ Автор этой книги Ю. Л. Прокушев много лет занимается исследованием жизни и творчества замечательного поэта Сергея Есенина. В годы, когда поэзия Есенина отодвигалась на второй план, он способствовал ее решительной и справедливой

Из книги Воспоминания об Илье Эренбурге автора Эренбург Илья Григорьевич

С. Наровчатов Первая встреча К лету 1944 года армия, в которой я служил, была отведена на переформирование. Начались отпуска, я приехал на побывку в Москву. Спустя короткое время решил позвонить Эренбургу. Мотивов для звонка было несколько, но лишь только по прошествии

Из книги Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев автора Раззаков Федор

ПРОКОФЬЕВ СЕРГЕЙ ПРОКОФЬЕВ СЕРГЕЙ (композитор: оперы «Любовь к трем апельсинам», «Война и мир» и др.; балет «Ромео и Джульетта», музыка к фильму: «Александр Невский» (1938); скончался 5 марта 1953 года на 62-м году жизни).Прокофьеву не повезло – он умер в один день с Иосифом

Из книги Звездные трагедии автора Раззаков Федор

СМИРНОВ СЕРГЕЙ СМИРНОВ СЕРГЕЙ (писатель: «Брестская крепость» (1957) и др.; скончался 22 марта 1976 года на 61-м году жизни).Рассказывает сын писателя Константин Смирнов: «В сентябре 1975 года отец отметил свое шестидесятилетие. Вернувшись из Узбекистана – родители ездили в

Из книги Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1934-1961 автора Раззаков Федор

СТОЛЯРОВ СЕРГЕЙ СТОЛЯРОВ СЕРГЕЙ (актер театра, кино: «Цирк» (1936), «Руслан и Людмила» (1939), «Василиса Прекрасная» (1940), «Гибель „Орла“ (1941), „Кащей Бессмертный“ (1945), „Голубые дороги“ (1948), „Далеко от Москвы“ (1950), „Садко“ (1953), „Илья Муромец“ (1956), „Тайна двух океанов“ (1957),

Из книги Пятьдесят лет в раю автора Киреев Руслан

СУПОНЕВ СЕРГЕЙ СУПОНЕВ СЕРГЕЙ (телеведущий, руководитель Дирекции развлекательного и детского вещания ОРТ; трагически погиб – разбился на снегоходе – 8 декабря 2001 года на 39-м году жизни).Трагедия произошла в небольшой тверской деревушке Едимново, где у Супонева была

Из книги Кумиры. Тайны гибели автора Раззаков Федор

ТИХОНОВ СЕРГЕЙ ТИХОНОВ СЕРГЕЙ (актер кино: «Деловые люди» (1963), «Сказка о Мальчише-Кибальчише» (1965), «Дубравка» (1968); погиб в самом начале 70-х).Сережа Тихонов был самым популярным актером-подростком в 60-е годы. Несмотря на то, что снялся он всего лишь в трех фильмах, однако два

Из книги Альберт Эйнштейн автора Надеждин Николай Яковлевич

Неистовый Сергей Сергей ПАРАДЖАНОВ В 1973 году на экраны Советского Союза вышел фильм Сергея Параджанова «Цвет граната». Но он продержался в прокате всего лишь несколько месяцев, после чего был снят. Повод был серьезный – в декабре 1973 года Параджанова арестовали. За что?

Из книги Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко автора Андреева Юлия

Сергей ГУРЗО Сергей Гурзо родился 23 сентября 1926 года в Москве в интеллигентной семье. Его отец был известным врачом-невропатологом, практиковавшим в центре Москвы (лечил от запоев актеров МХАТа). Мать преподавала в Гнесинском училище. Вся семья проживала в одном из домов

Из книги Эйзенштейн в воспоминаниях современников автора Юренев Ростислав Николаевич

Крупным планом. Сергей НАРОВЧАТОВ Читая ее, Сергей Сергеевич наверняка вспоминал свое давнее стихотворение «Пес, девчонка и поэт» – хотя бы потому, что в моем сочинении почти дословно повторяется его, наровчатовская, строчка: «Я во хмелю всегда сентиментален…». Именно

Из книги Есенин глазами женщин автора Биографии и мемуары Коллектив авторов --

Из книги Сквозь время автора Кульчицкий Михаил Валентинович

62. Сергей Конёнков В 1935 году администрация Принстонского университета решила заказать бюст Эйнштейна. Заказ передали выдающемуся русскому скульптору Сергею Конёнкову, который с 1923 года жил в США. Договорились о сеансах позирования – для этого Эйнштейну предстояло

Из книги автора

Сергей За пеленой тумана Успех – это труд, которому повезло. О’Cанчес Но вернемся в Москву, где Сергей Дяченко, ничего не зная о Марине, жадно учился во ВГИКе, писал свои первые сценарии, совмещая это с научной работой в Институте медицинской генетики АМН СССР. Билет ВГИКа

Из книги автора

Сережа, Сергей, Сергей Михайлович Когда я мысленно перебираю все свои встречи с ним и его творческую жизнь, передо мной встают как бы три разных Эйзенштейна.Первый - это Сережа Эйзенштейн, мальчик с огромной стриженой головой, бегавший аз коротеньких штанишках.Второй -

Из книги автора

Ты в уме, Сергей? Май двадцать четвертого. Квартира Сахаровых. Я все еще связана с этим жильем. Сижу у себя, гоню – надо бы кончить до родов – свой «негритянский» перевод. Меня перебивают на полуфразе: входит Есенин с Александром Михайловичем.Я встаю. Сергей развалился в

Из книги автора

Сергей Наровчатов Павел Коган Московские поэты моего поколения хорошо помнят сухощавого и угловатого юношу, удивительно жизнелюбивого и страстного в своих жестах и суждениях. Из-под густых сросшихся бровей пытливо и оценивающе глядели на собеседника глубоко запавшие

Сергей Наровчатов
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Псевдонимы:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Полное имя	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:
Гражданство (подданство):	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:
Жанр:
Дебют:	стихотворение «Семён Дежнёв» (1941)
Премии:	Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Награды:	Орден Ленина - 1979 Орден Ленина Орден Трудового Красного Знамени Орден Отечественной войны II степени - 1945 Орден Красной Звезды - 1944 Медаль «За боевые заслуги» - 1943 Юбилейная медаль «За доблестный труд (За воинскую доблесть). В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» 40px Медаль «За оборону Москвы» Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» 40px 40px 40px 40px
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Серге́й Серге́евич Наровча́тов ( - ) - русский советский поэт, критик и журналист. Герой Социалистического Труда (). Член ВКП(б) с 1943 года .

Биография

В 1974-1981 годы главный редактор журнала «Новый мир ».

Семья

Дочь Ольга, внучка Ксения.

Творчество

Дебютировал в печати в 1935 году стихотворением в газете «Колымская правда».

Первая профессиональная публикация - «Семён Дежнёв» в журнале «Октябрь » в .

Тема войны на много лет определила творчество Наровчатова.

Первый сборник его стихов «Костёр» вышел в Москве в в году. Потом последовали «Солдаты свободы» (), «Взыскательный путник» ().

Тема войны оставалась одной из самых важных и в более поздних книгах «Четверть века» (), «Через войну» (), «Знамя над высотой» (), «Боевая молодость» () и в поэме «Фронтовая радуга» ().

Другие сборники стихов: «Пёс, девчонка и поэт» (), «Полдень» () «Ширь» (); поэма «Пролив Екатерины» ().

Автор книг: «Необычное литературоведение» (), «Атлантида рядом с тобой. Критика, полемика, размышления» (), «Мы входим в жизнь: Книга молодости» () и других литературно-критических и публицистических работ.

Награды и премии

• орден Отечественной войны II степени (20.4.1945)
• орден Красной Звезды (2.10.1944; был представлен к ордену Отечественной войны II степени)
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
• медаль «За боевые заслуги» (29.10.1943)
• юбилейные медали
• Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1974) - за поэму «Василий Буслаев» (1967)

Память

В 1982 году 1-й Пролетарский переулок в Магадане переименован в улицу Наровчатова, где на одном из домов в 1992 году установлена мемориальная доска.

Сочинения

• Собрание сочинений в трех томах. М., Художественная литература, 1977-1978
• Избранные произведения в двух томах. М., Художественная литература, 1988.
• Избранные произведения в двух томах. М., Художественная литература, 1972
• Стихотворения и поэмы. Л., Советский писатель, 1985 (БПБС).
• Костёр, М., Московский рабочий,1948
• Солдаты свободы, М., Молодая гвардия 1952
• Горькая любовь. М., 1957
• Северные звезды. Магадан, 1957
• Взыскательный путник. М., 1963
• Лирика Лермонтова. М., 1964; 2-е изд. 1970
• Четверть века, М., Молодая гвардия, 1965
• Поэзия в движении. Статьи, М., 1966
• Через войну. М., 1968
• Полдень. М., 1969
• Узор на клинке. М., 1971
• Атлантида рядом с тобой. М., 1972
• Дальний путь. М., 1973
• Василий Буслаев. Магадан, 1967
• Живая река. М., 1974
• Знамя над высотой. М., 1974
• Берега времени. М., 1976
• Мы входим в жизнь. Воспо­минания, М., 1978; 2-е изд. 1980
• Ширь. М., 1979
• Необычное литературоведение, М., 1970; 2-е изд. 1973; 3-е изд.1981

Напишите отзыв о статье "Наровчатов, Сергей Сергеевич"

Примечания

Ссылки

• . телеканал «Культура» (3 октября 2009). Проверено 17 июля 2010. .
• на

Отрывок, характеризующий Наровчатов, Сергей Сергеевич

(Я так никогда и не узнала, кто и каким образом помог им перейти линию фронта. Видимо, кто-то из этих трёх людей был очень кому-то нужен, если им всё же удалось со-вершить подобное... И я так же совершенно уверена, что помогал им кто-то достаточно влиятельный и сильный, иначе никоим образом перейти границу в такое сложное время им никогда бы не удалось... Но как бы не доставала я позже свою бедную терпеливую бабушку, ответа на этот вопрос она упорно избегала. К сожалению, мне так и не удалось узнать хоть что-нибудь по этому поводу).
Так или иначе, они всё же оказались в незнакомой Литве... Дедушка (я буду его дальше так называть, так как только его я и знала своим дедушкой) сильно приболел, и им пришлось на время остановиться в Литве. И вот эта-то короткая остановка, можно сказать, и решила их дальнейшую судьбу... А также и судьбу моего отца и всей моей семьи.
Они остановились в маленьком городке Алитус (чтобы не слишком дорого приходилось платить за жильё, так как финансово, к сожалению, им в то время было довольно тяжело). И вот, пока они «осматривались по сторонам», даже не почувствовали, как были полностью очарованы красотой природы, уютом маленького городка и теплом людей, что уже само по себе как бы приглашало хотя бы на время остаться.

А также, несмотря на то, что в то время Литва уже была под пятой «коричневой чумы», она всё же ещё каким-то образом сохраняла свой независимый и воинственный дух, который не успели вышибить из неё даже самые ярые служители коммунизма... И это притягивало Серёгиных даже больше, чем красота местной природы или гостеприимство людей. Вот они и решили остаться «на время»… что получилось – навсегда… Это был уже 1942 год. И Серёгины с сожалением наблюдали, как «коричневый» осьминог национал-социализма всё крепче и крепче сжимал своими щупальцами страну, которая им так полюбилась... Перейдя линию фронта, они надеялись, что из Литвы смогут добраться до Франции. Но и при «коричневой чуме» дверь в «большой мир» для Серёгиных (и, естественно, для моего папы) оказалась закрытой и на этот раз навсегда… Но жизнь продолжалась... И Серёгины начали понемногу устраиваться на своём новом месте пребывания. Им заново приходилось искать работу, чтобы иметь какие-то средства для существования. Но сделать это оказалось не так уж сложно – желающим работать в трудолюбивой Литве всегда находилось место. Поэтому, очень скоро жизнь потекла по привычному им руслу и казалось – снова всё было спокойно и хорошо...
Мой папа начал «временно» ходить в русскую школу (русские и польские школы в Литве не являлись редкостью), которая ему очень понравилась и он категорически не хотел её бросать, потому что постоянные скитания и смена школ влияла на его учёбу и, что ещё важнее – не позволяла завести настоящих друзей, без которых любому нормальному мальчишке очень тяжело было существовать. Мой дедушка нашёл неплохую работу и имел возможность по выходным хоть как-то «отводить душу» в своём обожаемом окружном лесу.

А моя бабушка в то время имела на руках своего маленького новорождённого сынишку и мечтала хотя бы короткое время никуда не двигаться, так как физически чувствовала себя не слишком хорошо и была так же, как и вся её семья, уставшей от постоянных скитаний. Незаметно прошло несколько лет. Война давно кончилась, и жизнь становилась более нормальной во всех отношениях. Мой папа учился всё время на отлично и учителя порочили ему золотую медаль (которую он и получил, окончив ту же самую школу).
Моя бабушка спокойно растила своего маленького сына, а дедушка наконец-то обрёл свою давнишнюю мечту – возможность каждый день «с головой окунаться» в так полюбившийся ему алитуский лес.
Таким образом, все были более или менее счастливы и пока что никому не хотелось покидать этот поистине «божий уголок» и опять пускаться странствовать по большим дорогам. Они решили дать возможность папе закончить так полюбившуюся ему школу, а маленькому бабушкиному сыну Валерию дать возможность как можно больше подрасти, чтобы было легче пускаться в длинное путешествие.
Но незаметно бежали дни, проходили месяцы, заменяясь годами, а Серёгины всё ещё жили на том же самом месте, как бы позабыв о всех своих обещаниях, что, конечно же, не было правдой, а просто помогало свыкнутся с мыслью, что возможно им не удастся выполнить данное княжне Елене слово уже никогда... Все Сибирские ужасы были далеко позади, жизнь стала каждодневно привычной, и Серёгиным иногда казалось, что этого возможно и не было никогда, как будто оно приснилось в каком-то давно забытом, кошмарном сне...

Василий рос и мужал, становясь красивым молодым человеком, и его приёмной матери уже всё чаще казалось, что это её родной сын, так как она по-настоящему очень его любила и, как говорится, не чаяла в нём души. Мой папа звал её матерью, так как правды о своём рождении он пока ещё (по общему договору) не знал, и в ответ любил её так же сильно, как любил бы свою настоящую мать. Это касалось также и дедушки, которого он звал своим отцом, и также искренне, от всей души любил.
Так всё вроде понемногу налаживалось и только иногда проскальзывающие разговоры о далёкой Франции становились всё реже и реже, пока в один прекрасный день не прекратились совсем. Надежды добраться туда никакой не было, и Серёгины видимо решили, что будет лучше, если эту рану никто не станет больше бередить...
Мой папа в то время уже закончил школу, как ему и пророчили – с золотой медалью и поступил заочно в литературный институт. Чтобы помочь семье, он работал в газете «Известия» журналистом, а в свободное от работы время начинал писать пьесы для Русского драматического театра в Литве.

Всё вроде бы было хорошо, кроме одной, весьма болезненной проблемы – так как папа был великолепным оратором (на что у него и вправду, уже по моей памяти, был очень большой талант!), то его не оставлял в покое комитет комсомола нашего городка, желая заполучить его своим секретарём. Папа противился изо всех сил, так как (даже не зная о своём прошлом, о котором Серёгины пока решили ему не говорить) он всей душой ненавидел революцию и коммунизм, со всеми вытекающими из этих «учений» последствиями, и никаких «симпатий» к оным не питал... В школе он, естественно, был пионером и комсомольцем, так как без этого невозможно было в те времена мечтать о поступлении в какой-либо институт, но дальше этого он категорически идти не хотел. А также, был ещё один факт, который приводил папу в настоящий ужас – это участие в карательных экспедициях на, так называемых, «лесных братьев», которые были не кем-то иным, как просто такими же молодыми, как папа, парнями «раскулаченных» родителей, которые прятались в лесах, чтобы не быть увезёнными в далёкую и сильно их пугавшую Сибирь.