Маленькие монархи: вся правда о наследниках британского престола. Имена маленьких наследников выбираются очень тщательно. Королевские объявления о рождении очень традиционны

«... М олодая царица... кричала с обезумевшими глазами... Женщины засуетились. Сняли образа, зажгли лампады. Когда миновали первые потуги, Воробьиха и повитуха под руки повели Евдокию в жарко натопленную мыльню - рожать». Так Алексей Толстой в романе «Петр I» описывает начало родовых схваток у молодой царицы, первой жены царя-реформатора - Евдокии Лопухиной.
Знаменитый писатель, возможно в угоду образности, погрешил против истины: русские царицы в 18 веке в банях не рожали. И уж тем более при родах не снимали образа...
Семейную жизнь первых царей из династии Романовых можно определить как особую брачную повинность: рождение детей становилось отнюдь не личным делом царственных супругов - их священной обязанностью было родить законных наследников российской короны.
Устройство брачной постели и все, что касалось деторождения, было связано с целым рядом религиозных обрядов, а сама беременность царицы сопровождалась особыми молитвенными подвигами. Они включали в себя и домашние заздравные молебны, и поездки в Троице-Сергиевский монастырь, и специальные очистительные обряды. Беременная царица до самых родов была обязана дважды в день посещать храм, раздавая при этом нищим и бедным щедрую милостыню. А поскольку по законам допетровской Руси никто из посторонних не смел не только свободно говорить с царицей, но даже и смотреть ей прямо в лицо, то в церковь она отправлялась в закрытой карете, ранним утром или поздним вечером, на молебне присутствовала только ближайшая свита царицы, а милостыня раздавалась через приближенных.
Обязательное в ту эпоху затворничество беременной женщины сослужило русским царицам хорошую службу. Европейские королевы были обязаны рожать наследников в присутствии дворцовой свиты, всего кабинета министров и даже представителей народа. А русские царевичи и царевны появлялись на свет в отдельных специально устроенных комнатах царского терема и обязательно в присутствии опытной повивальной бабки (до середины XVIII в.), а впоследствии - хорошего акушера.
Жены Михаила Федоровича и Алексея Михайловича Романовых рожали едва ли не каждый год, но большинство детей умирало в младенчестве или в раннем детстве. Причина такой высокой смертности коренилась, вероятно, не в слабости здоровья родителей, а в условиях питания и образе жизни детей. Царевичи и царевны практически не выходили на свежий воздух, а обильная, жирная и тяжелая пища, наводившая ужас на иностранцев, в сочетании с малоподвижным образом жизни вряд ли способствовала укреплению здоровья.
Потомству царской четы от рождения отводились особые покои - комнатки с низким потолком и затянутыми слюдой окнами. Кормила ребенка обязательно кормилица, а рядом с ней всегда была мама - «мамой» называли не царицу-мать (родителей своих ребенок видел не так уж часто), а начальницу над няньками и прислугой ребенка. Кормилица и «мама» приносили особую присягу, в которой обязывались беречь своего питомца.
Даже дочь взбаламутившего все российские порядки и отменившего терема Петра I Елизавета Петровна, став императрицей и дождавшись от Екатерины наследника - будущего Павла I, осталась верна дедовским традициям. Сразу же после родов ребенка забрали от матери. Императрица поместила наследника у себя в комнате и прибегала на каждый его крик. Впервые - через шесть недель после рождения! - увидев сына, Екатерина нашла его лежащим в чрезвычайно жаркой комнате, во фланелевых пеленках, а кроватка малютки была обита чернобуркой. Он был укрыт ватным одеялом из атласного тика, а поверх него - еще одним, из розового бархата, подбитого тем же лисьим мехом. Несмотря на множество нянь и мамушек, царевич ночью иногда выпадал из колыбели, и только утром его находили крепко спящим где-нибудь на полу.
Родившаяся у Екатерины через два года дочь Анна оказалась слабее брата и от подобного обращения скончалась в возрасте полутора лет.
Остается только удивляться тому, как при столь трепетном отношении к деторождению допускалось подобное обращение с долгожданными наследниками.
Совсем иначе вела себя во время беременности и родов вторая жена Петра I - Екатерина Алексеевна, урожденная Марта Скавронская. Какие уж тут терема и специальные обряды... Сколько раз, не желая надолго разлучаться с мужем, она, будучи беременной, отправлялась к нему в дурно устроенных каретах, по неудобным и небезопасным дорогам. Без устали строящий корабли и воюющий Петр так нуждался в ее нежности и ласке, что мало думал о здоровье жены и наследников. В итоге из одиннадцати детей Екатерины (5 мальчиков и 6 девочек) в живых остались только две дочери - Анна и Елизавета, а смерть всех сыновей и отсутствие завещания привели к потрясающей воображение эпохе бесконечных дворцовых переворотов 18 века и почти столетнему «царству женщин» на русском престоле.
Конец чехарде с престолонаследием положило «Учреждение об императорской фамилии» Павла I. Отныне престол переходил только от отца к сыну, а в случае отсутствия прямого потомка - к старшему представителю семейства по мужской линии. Все новорожденные мальчики получали при рождении титул Великого князя, девочки - титул Великой княгини, кроме того, дети обоего пола именовались Императорскими Высочествами. Помимо титула, все великие князья ежегодно получали по 280 тысяч рублей, а при рождении сразу становились кавалерами орденов Андрея Первозванного, Александра Невского, Белого Орла и первой степени орденов Святой Анны и Святого Станислава. Кроме того, каждому члену августейшего семейства Романовых при рождении вручался образ покровительницы рода - Федоровской иконы Божьей Матери - в золотой раме с изображениями херувимов по углам, бриллиантовой звездой и рубином. Образа эти бережно хранились всю жизнь, а после смерти устанавливались над гробницами.
А что же сами роды? Просвещенный XIX век уже давно был знаком с научным акушерством. Великие княгини рожали в своих дворцах в удобной домашней обстановке, в присутствии доктора и - все-таки! - грамотной повитухи. По желанию, к роженице допускался муж, правда, в самый ответственный момент его изгоняли. Накануне рождения ребенка отец снимал с себя сорочку, в нее по обычаю заворачивали новорожденного и лишь тогда показывали родителю. Имя новорожденного обязательно утверждал император.
Стремительное разрастание со второй половины XIX в. августейшего семейства и, соответственно, уменьшение доли капитала каждого великого князя, побудили императора Александра III внести изменения в «Учреждение об Императорской фамилии». Указом от 5 мая 1886 г. Великими князьями признавались только дети и внуки императора, а все остальные члены семейства титуловались Князьями (Княжнами) Императорской крови и Высочествами. Князья Императорской крови получали лишь единовременную выплату в один миллион рублей по достижении совершеннолетия, кавалерами перечисленных орденов они также становились только при совершеннолетии. Были и другие ограничения, разделяющие Романовых на первейших и второстепенных.
Первым под действие нового указа попал первый сын Великого князя Константина Константиновича (известного поэта К. Р.) Иоанн Константинович, правнук императора Николая I, родившийся 23 июля 1886 г. Столь неудачно начавшаяся жизнь князя закончилась еще более трагически - вместе с другими родственниками, в числе которых были и два его родных брата, в ночь с 17 на 18 июля 1918 г. он был сброшен в шахту старого рудника в Алапаевске под Екатеринбургом...
С точки зрения русского человека, в Европе при королевских дворах во время родов творилось сущее безобразие. Законы, регламентировавшие рождение принцев и принцесс (особенно строгие во Франции и Германии), во избежание подмены наследника, требовали присутствия при родах королевы большого количества свидетелей.
Как только становилось известно о беременности королевы, Королевский совет утверждал одного из придворных в качестве хранителя ее чрева. Ни одна живая душа не смела проникнуть в покои королевы без его разрешения. Он же оповещал придворных о начинающихся схватках и приглашал присутствовать при родах. Комнаты убирались согласно ритуалу, установленному для коронованных рожениц: наглухо закрывались окна, пол усыпался цветами или листвой, главная повитуха обкуривала все помещение ароматическими травами. Королеву запрещалось чем бы то ни было прикрывать, чтобы под покрывалом не подменили новорожденного.
До конца XVII в. во Франции при королевских родах присутствовала только высшая знать - пэры королевства. Бурбоны распорядились допускать на этот «спектакль» и представителей народа - наверное, это одно из проявлений роста демократических тенденций в обществе.
Новорожденного тщательно осматривали и сразу же предъявляли присутствующим. Для вскармливания наследника престола избиралась кормилица, которая должна была отдать ему все свое молоко, отказавшись от кормления собственного ребенка. Это правило было введено, чтобы не ограничивать количество молока, предназначенного для королевского младенца. Кроме того, недопустимо было оскорблять будущего короля или принца крови наличием молочного брата, а посему кормилица поручала собственного ребенка другой кормилице.
Хранитель чрева королевы после рождения ребенка передавал свои функции придворной даме, которая должна была обеспечить неусыпное наблюдение за новорожденным.
Любая попытка совершить подмену ребенка приравнивалась к государственной измене и могла стоить заговорщику жизни.
Французская история, тем не менее, полна предположений о подменах королевских детей: кое-кто утверждает, что в 1316 г. подменили новорожденного Иоанна I, чтобы сохранить ребенку жизнь. Говорят, что вместо девочки, родившейся у королевы Марии-Амалии, жены Луи Наполеона I, был подложен мальчик, поскольку государству требовался наследник. И сторонники, и противники таких версий приводят весьма убедительные доказательства своей правоты.
В спальне новорожденного принца, в особенности если речь шла о старшем сыне короля, спали четыре женщины, наделенные различными функциями: гувернантка, всегда выбиравшаяся из самых знатных дам и отвечавшая за воспитание ребенка в целом; кормилица, получавшая дворянский титул, если до этого его не имела; нянька, одевавшая, купавшая ребенка, укладывавшая его спать; горничная, ведавшая пеленками, одеждой и т.п.
Все эти женщины предварительно давали клятву в том, что будут верно служить и не примут никаких подарков, вознаграждений и пенсий ни от кого, кроме короля. Клятву они произносили, стоя на коленях, при этом король держал их за руки - свидетельство величайшей важности момента.
Но вернемся к родам... Ничем не прикрытая королева в муках корчится в душной комнате на глазах у двух-трех десятков людей, и короли-мужья, уважая законы, не смеют положить конец этому варварскому обычаю. Лишь в XVIII в. Людовик XVI, через много лет после свадьбы дождавшийся беременности и родов своей жены Марии-Антуанетты, пожалел горячо любимую супругу, открыл окна и разогнал всю чернь. Вероятно, Мария-Антуанетта была ему весьма благодарна...

Больше в королевских семьях Европы никто публично не рожал.

Предки Глазунова из рода королевы Любуши

– Как-то в своей почте (было это много лет назад) я обнаружил письмо, прочитал его и обомлел: в нем сообщалось, что «Глазунов – потомок римского императора Карла Великого».

– Насчет Карла не знаю, но со стороны матери я являюсь потомком древнего рода, восходящего к славянской королеве Любуше, о которой существует такая легенда. Королева Любуша загадала: перед кем остановится в поле ее верный конь, тот и будет ее мужем. Мчался конь по лесам, по долам и вылетел в широкое поле, где пахарь пахал, и остановился перед ним. Пахарь воткнул в землю палку, которой погонял лошадь, и из нее выросли три розы в форме плуга. Вот и стал у Любуши мужем пахарь по фамилии Флуг. Со стороны матери мои предки были приглашены Петром Великим преподавать фортификацию. Приехав в Россию, Флуги породнились с Лопухиными. Сохранилась родовая печатка с гербом. Флуги и Шварцвальды были потомками королевы Любуши – об этом сказано в энциклопедиях.

Со стороны же отца мои предки – крестьяне, дед – иконописец, отец – историк. Один из моих дедов был, как говорят сегодня, представителем деловых кругов Петербурга.