Литературно-исторические заметки юного техника. Таков истинный патриотизм

Знаменитый русский историк, писатель, публицист Николай Михайлович Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 г. в г. Симбирске. Детские годы провёл в усадьбе отца, среднепоместного симбирского дворянина. В 14 лет начал учиться в Московском частном пансионе профессора И. М. Шадена, параллельно посещая занятия в университете.

В 1784 г. Карамзин стал сотрудником журнала «Детское чтение», редактором которого был Н. И. Новиков. В мае 1789 г. Николай Михайлович уехал за границу и до сентября 1790 г. путешествовал по Европе, посетив Германию, Швейцарию, Францию и Англию. Вернувшись в Москву, Карамзин стал издавать «Московский Журнал» (1791-1792), где публиковались написанные им «Письма русского путешественника». В 1802-1803 гг. Н. М. Карамзин издавал литературно-политический журнал «Вестник Европы», в котором наряду со статьями по литературе и искусству широко освещались вопросы внешней и внутренней политики России, история и политическая жизнь зарубежных стран.

31 октября (12 ноября) 1803 г. именным императорским указом Александра I Николай Михайлович Карамзин был назначен историографом «для сочинения полной Истории Отечества», и с этой целью ему был выделен «ежегодный пансион» в размере 2 тыс. руб. Данная должность давала право Карамзину «читать сохраняющиеся как в монастырях, так и в других библиотеках, от святейшего Синода зависящих, древние рукописи, до российских древностей касающиеся». С этого времени и до конца дней Николай Михайлович работал над главным трудом своей жизни - «Историей государства Российского». С 1816 г. по 1824 г. в Петербурге были изданы первые 11 томов сочинения. Книги имели огромный успех и содействовали повышению интереса к отечественной истории в различных слоях русского общества. Высокую оценку труда дал Александр I. Император повелел разослать «Историю» по министерствам и посольствам, указав в сопроводительном письме, что государственные мужи и дипломаты обязаны знать свою национальную историю.

Всю историю России Карамзин связывал с самодержавием. Он рассматривал самодержавие как государственную форму, развивающуюся от полного самовластия царя до просвещенной монархии. По словам В. О. Ключевского, Карамзин стоял на одном положении: «Россия, прежде всего, должна быть великою, сильною и грозною в Европе, и только самодержавие может сделать её таковою». Историческая концепция Карамзина стала официальной, поддерживаемой государственной властью, но подвергалась критике со стороны ряда историков и общественных деятелей.

Карамзин умер в Петербурге в 1826 г., не успев закончить двенадцатый том «Истории государства Российского», посвящённый описанию событий «смутного времени».

Лит.: Гуковский Г. А. Карамзин // История русской литературы. Т. 5. Ч. 1. М.; Л., 1941; Карамзин Николай Михайлович [Электронный ресурс] // Lib . ru /Классика. 2018. URL : http:// az. lib. ru/ k/ karamzin_ n_ m/ index. shtml# gr2 ; Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М., 1989.

См. также в Президентской библиотеке:

Анучин Д. Н. Столетие «Писем русского путешественника». М., 1891 ;

Бестужев-Рюмин К. Н. Николай Михайлович Карамзин. Очерк жизни и деятельности. СПб., 1895 ;

Грот Я. К. Карамзин в истории русского литературного языка. СПб., 1867 ;

Погодин М. П. Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников. Ч. 1. М., 1866 ;

Погодин М. П. Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников. Ч. 2. М., 1866 ;

Калачов Н. В. О значении Карамзина в истории русского законодательства. М., 1866 ;

Карамзин и Сперанский. Paris , 1858 ;

Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. СПб., 1881 ;

Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 1. Т. 1-4. СПб., 1842 ;

Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5-8. СПб., 1842 ;

Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 3. Т. 9-12. СПб., 1843 ;

210 лет назад Указом императора Александра I (12 ноября 1803 года) знаменитый писатель Николай Михайлович Карамзин был назначен «российским историографом». Историограф государства Российского — это почетное звание для историка Российской Империи, налагавшее на него обязанность написания «генеральной российской истории». Первым историографом Российским был назначен в 1747 Г. Ф. Миллер, вторым в 1768 стал М. М. Щербатов, третьим и последним — Н. М. Карамзин.

Потомок крещеного татарского князя Симеона Кара-Мурзы (кара — черный, мурза — князь), отличившегося на военном поприще при Василии Шуйском, Николай Михайлович Карамзин родился 1 декабря 1766 в деревне Карамзиновка Симбирской губернии в семье дворянина — помещика среднего достатка, отставного капитана Михаила Егоровича Карамзина и Екатерины Петровны (в девичестве Позухиной). Николеньку полюбила и мачеха Авдотья Гавриловна Дмитриева (тетка знаменито поэта И. И. Дмитриева). Николай получил домашнее образование; учился в Москве в пансионе И. М. Шадена (с 1775 по 1781). С детства приписанный к лейб-гвардии Преображенского полка прапорщиком, в 1881 Николай поступил на действительную службу. В 1783 он вышел в отставку в чине поручика и вернулся в Симбирск, где подружился с директором Московского Университета И. П. Тургеневым.

Приехав к И. П. Тургеневу в гости в Москву, Н. М. Карамзин задержался, стал автором и переводчиком журнала «Детское чтение для сердца и разума» Н. И. Новикова (вступил на краткий срок в масонство), начал пересылать в различные издания свои переводы и повести. В 1790-х Н. М. Карамзин — издатель «Московского журнала», альманаха «Аглая», журнала «Пантеон иностранной словесности» и знаменитого журнала «Вестник Европы». Карамзин — основатель течения в литературе, сентиментализма. О нём П. А. Вяземский писал: «Язык наш был кафтан тяжелый и слишком пахнул стариной, дал Карамзин покрой иной — пускай ворчат себе расколы — все приняли его покрой».

В 1789-1890 гг. Карамзин отправился за границу, посетил Германию, Швейцарию, Францию и Англию. Впечатления от поездки он изложил в «Письмах русского путешественника». Настороженно отнесся он к Великой Французской революции, признавая, что «Французская революция относится к таким явлениям, которые определяют судьбы человечества на долгий ряд веков». В этом произведении он изложил и свое представление о русской истории: «Говорят, что наша история сама по себе менее занимательна: не думаю, нужен только ум, вкус, талант. Можно выбрать, одушевить, раскрасить; и читатель удивится, как из Нестора, Никона и пр. могло выйти нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и чужестранцев...» Интерес Карамзина к истории проявлялся и в написании повестей — «Марфа Посадница», «Наталья — боярская дочь». В 1800 он признавался, что «по уши влез в русскую историю; сплю и вижу Никона с Нестором». В 1802, откликаясь на восшествие на престол Александра I, Карамзин написал «Историческое похвальное слово Екатерине Второй», где высказал: «Сограждане! признаем во глубине сердец благодетельность монархического правления... Оно всех других сообразнее с целию гражданских обществ: ибо всех более способствует тишине и безопасности».

В 1803 г. И. И. Дмитриев обратился с просьбой к статс-секретарю М. Н. Муравьёву о ходатайстве для Н. М. Карамзина места историографа Российского. 31 октября 1803 г. Карамзин получил подписанный Александром I указ о назначении его официальным историографом. Перед ним была поставлена задача — написать полную историю России. Карамзину был пожалован чин надворного советника и «назначено... по две тысячи рублей ежегодного пансиона». Карамзин изучал архивы и книжные собрания Синода, Эрмитажа, Академии наук, Публичной библиотеки, Московского университета, Александро-Невской и Троице-Сергиевой лавры, сокровища частных собраний древностей российских — Мусина-Пушкина, Румянцевых, Тургеневых, Муравьевых, Толстого, Уварова. По его просьбе поиски велись в монастырях и архивах Оксфорда, Венеции, Парижа, Праги, Копенгагена, Кенигсберга и Ватикана. Множество иностранных библиотек и архивов обследовал А. И. Тургенев. В Москве ему много помогали А. Ф. Малиновский, А. Н. Оленин, А. Н. Мусин-Пушкин, Н. П. Румянцев. Остромирово Евангелие 1056-1057 годов, Ипатьевская, Троицкая, Волынская летописи, Судебник Ивана Грозного, произведение древнерусской литературы «Моление Даниила Заточника», «Хождение за три моря» в Троицком списке конца XV — начала XVI века — это только малая часть найденного Карамзиным.

Много лет спустя А. С. Пушкин написал: «Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Коломбом». Еще в январе 1804 г. Карамзин женился на Екатерине Андреевне Колывановой, побочной дочери князя А. И. Вяземского, и поселился в подмосковном имении Вяземских Остафьево, где и писал в тиши свою Историю. Первые восемь томов «Истории государства Российского» были поднесены Александру I в 1818 г. Первое издание было опубликовано тиражом 3000 экземпляров и разошлось с прилавков в три недели; второе издание вышло в 1819-1824 гг., последний, 12-й том, вышел в 1829 г.

По мнению Карамзина, основная идея его «Истории государства Российского» состояла в том, что Россия, как в прошлом, так и в настоящем, держалась на самодержавии. По Карамзину движущей силой исторического процесса являлась самодержавная власть; без самодержавия нет России, русские цари объединили Русь, собрали землю в одно целое. «Великие народы подобны великим мужам, имеют своё младенчество, и не должны его стыдиться: отечество наше, слабое, разделённое на малые области до 862 года, по Летоисчислению Нестора, обязано величием своим счастливому введению монархической власти».

О назначении работы Николай Михайлович сказал в предисловии: «правители, законодатели действуют по указаниям истории и смотрят на ея листы как мореплаватели на чертежи морей». История обыкновенного гражданина «мирит... с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях». «История государства Российского» начинается главой «О народах издревле обитавших в России, и славянах вообще». Далее прямо по летописям излагается норманнская теория «призвания» князей. Варяги основали две «самодержавных области» в России: Рюрик — на севере, Аскольд и Дир — на юге. После смерти братьев Рюрик основал монархию Российскую. История государства Российского признаёт это государство могущественным и славным. Однако, после смерти Ярослава I самодержавие перестаёт существовать. Раздел государства между сыновьями Ярослава ведёт к потере Древней Россией «могущества и благоденствия», «государство после этого слабело и разрушалось более трёхсот лет».

Возвышение монархической власти свойственно только Ростово-Суздальскому княжеству при Андрее Боголюбском. С его смертью опять наступает период безвластия. Следствием этого безвластия было завоевание русских земель монголами, которое откинуло Россию далеко назад в её культурном развитии. Однако «зло имеет и добрые следствия». Без татаро — монголов Россия погибла бы от княжеских усобиц. Москва, по мнению Н. Карамзина, «обязана своим величием ханам».

Со времени Ивана Калиты крепнет монархическая власть. Дмитрий Донской, подавляя сепаратизм удельных князей, стремился к «утверждению своей власти». Куликовская битва показала возрождение сил России в борьбе с татаро-монгольским игом. Иван III — создатель самодержавной власти в России. Анти-герой Карамзина — Иван Грозный, из-за своей борьбы с боярством самыми крутыми мерами. Борис Годунов по Карамзину — личность мрачная, с терзаниями царя-убийцы. Василий Шуйский, его недоброжелатель, льстивый царедворец, который славился разумом «мужа думного». Изложение событий крестьянской войны и польско-шведской интервенции не было доведено историком до конца. События 12 тома оканчиваются десятыми годами XV II века, словами «Орешек не сдавался».

Для Карамзина, автора «Истории Государства Российского», монархия дана от Бога, только жесткая монархическая власть может сохранить Россию с её крупнейшими территориями, т. к. монархи всегда думают о том, что они оставят в наследство своим детям; монархия является священным стержнем истории. По заказу великой княгини Екатерины Павловны в 1811 г. Н. М. Карамзин составил «Записку о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», очерк истории России и её современного состояния, пронизанный мыслью о незыблемой и спасительной роли самодержавия как основы российской государственности. Записка начинается с призвания варягов и оканчивается временем Александра I. Проекты домов Z500 проекты домов на две семьи в Москве

Чтоб не повторяться, проследим концепцию Карамзина от первых Романовых. Первые Романовы — это сближение России с Западом, заимствование западных образцов в быту, в воинском деле, в гражданских учреждениях. Этот процесс проходил медленно. Жесткое проникновение западничества — царствование Петра I. «Целью было не только новое величие России, но и совершенное присвоение обычаев европейских...» «Пётр... исправил, умножил войско, одержал блестящую победу над врагом искусным..; завоевал Ливонию, сотворил флот, основал гавани, издал многие законы мудрые, привел в лучшее состояние торговлю, 32 рудокопни, завел мануфактуры, училища, академию, наконец, поставил Россию на знаменитую степень в политической системе Европы».

И главное, Петр «мощно рукою схватил кормило государства. Он сквозь бурю и волны устремился к своей цели: достиг — и всё переменилось». Вредная сторона этих преобразований — безудержное подражание Западу. Благодаря реформам Петра, «мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях гражданами России». В желании насадить сверху западничество Петр доходил до самовластия. Еще одну ошибку Петра Карамзин видел в том, что он основал новую столицу на северном крае государства, среди зыбей болотных, в местах, «осуждённых природою на бесплодие и недостаток».

Церковь по Карамзину следовало несколько возвысить. Наследники Петра — слабая тень монарха. Меньшиков думал лишь о пользе своего личного властолюбия, при Анне в основном правил Бирон, дочь Петрова Елизавета — «женщина праздная и сластолюбивая, усыпленная негою». Новый заговор — и несчастный Петр III в могиле со своими жалкими пороками... Екатерина II была истинною преемницею величия Петрова. Главное дело её в смягчении самодержавия. Она ласкала так называемых философов XVIII века и пленялась характером древних республиканцев, но хотела повелевать, как земной Бог, — и повелевала. Екатерина не требовала от россиян ничего противного их совести и гражданским навыкам, стараясь единственно возвеличить данное ей Небом Отечество или славу свою — победами, законодательством, просвещением.

У правления Екатерины был и негатив. «В государственных учреждениях того времени содержалось больше блеска, нежели основательности». Павел I стал господствовать «всеобщим ужасом», не следуя уставам, а только прихоти. Восхождение на престол Александра I вызвало всеобщее ликование. Запиской Карамзин предупреждал Александра I о том, чтобы он не ограничивал самодержавие, т. к. «самодержавие основало и воскресило Россию: с переменой государственного Устава ея она гибла и должна погибнуть». Записку Карамзин завершил так: «Самодержавие есть палладиум России; цельность ее необходима для ее счастья; из сего не следует, чтобы государь, единственный источник власти, имел право унижать дворянство, столь же древнее, как и Россия».

В 1812 г. Россия вступила в войну с наполеоновской Францией. Уже после победы, в 1813 г., Н. М. Карамзин посетил сгоревшую Москву и так писал об этом И. И. Дмитриеву: «Я плакал дорогой, плакал и здесь; Москвы нет: остался только уголок ее. Не одни домы сгорели, самая нравственность людей изменилась в худое, как уверяют. Заметно ожесточение; видна и дерзость, какой прежде не бывало».

В 1818 г. Н. М. Карамзин был избран почетным членом Петербургской Академии Наук. Осенью 1819 г. император Александр I сообщил историографу в одной из бесед, что он желает восстановить Польшу «в ее древних границах». В ответ на это Карамзин составил Александру I записку под названием «Мнение Русского Гражданина». В записке Карамзин выразил не только свое отношение к «польскому вопросу», но сформулировал некоторые принципы государственного устройства России, основной из которых — принцип территориальной целостности России. Император Российский, обладающий всей полнотой власти, не имел права, по мнению историографа, уступить и пяди земли русской кому-либо.

«Старых крепостей, — отмечал Карамзин, — нет в Политике: иначе мы долженствовали бы восстановить и Казанское, Астраханское Царство, Новгородскую республику, Великое Княжество Рязанское и так далее... К тому же и по старым крепостям Белоруссия, Волыния, Подолия вместе с Галицею были некогда коренным достоянием России. Если Вы отдадите их, то у Вас потребуют и Киева, и Чернигова, и Смоленска: ибо они также долго принадлежали враждебной Литве. Или всё, или ничего... Доселе нашим государственным правилом было: ни пяди врагу, ни другу! Наполеон мог завоевать Россию; но Вы, хотя и Самодержец, не могли договором уступить ему ни одной хижины Русской... Я слышу Русских и знаю их: мы лишились бы не только прекрасных областей, но и любви к Царю; остыли бы душой и к Отечеству, видя оное игралищем самовластного произвола; ослабели бы не только уменьшением Государства, но и духом, унизились бы пред другими и пред собою... Одним словом, восстановление Польши будет падением России или сыновья наши обагрят своею кровию землю Польскую и снова возьмут штурмом Прагу!..»

В 1824 г. Карамзин получил титул действительного статского советника. В ноябре 1825 г. умер император Александр I. По поручению Николая I Карамзин составлял манифест о его вступлении на престол. Из манифеста цензура удалила все, что, по убеждению Карамзина, должно было составить фундамент нового царствования: «истинное просвещение ума» и «мирную свободу жизни гражданской». После дня присяги Николаю I 19 декабря Карамзин написал другу Дмитриеву: «Мы здоровы после здешней тревоги 14 Дек. Я был во Дворце с дочерьми, выходил и на Исаакиевскую площадь, видел ужасные лица, слышал ужасные слова, и камней пять-шесть упало к моим ногам... Войско ночевало, среди огней, вокруг Дворца. В полночь я... ходил уже по тихим улицам, но в 11 часов утра, 15 Дек., видел еще толпы черни на Невском Проспекте. Скоро все успокоилось, и войско отпустили на казармы... Вот нелепая трагедия наших безумных Либералистов! Дай Бог, чтобы истинных злодеев нашлось между ими не так много!»

Ночь, проведенная на Сенатской площади, стала причиной простуды и воспаления легких. 13 мая 1826 г. Карамзин получил рескрипт Александра I: «Николай Михайлович! Расстроенное здоровье ваше принуждает вас покинуть на время отечество и искать благоприятнейшего для вас климата. Почитаю за удовольствие изъяснить вам моё искреннее желание, чтобы вы скоро к нам возвратились с обновлёнными силами...». В приложении к рескрипту Карамзину выдавался пятидесятитысячный пенсион в год от государства. Сумма эта после него должна была выплачиваться его жене, сыновьям до вступления их в службу и дочерям до выхода замуж. 22 мая (3 июня) 1826 г. Николай Михайлович Карамзин скончался. Он был похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры Петербурге.

В 1833 г. симбирские дворяне обратились к царю за разрешением воздвигнуть в их городе памятник Н. М. Карамзину. Был создан комитет по сбору средств на памятник, деньги собирали по всей России. Сам Николай I, посетивший Симбирск в 1836 г., выбрал место установки памятника. Автором проекта стал скульптор классицизма Самуил Гальберг. В 1839 г. Гальберг скончался и памятник дорабатывали его ученики А. А. Иванов, П. А. Ставассер, Н. А. Рамазанов и К. М. Климченко. 22 августа 1845 г. памятник был открыт. Муза Клио на пьедестале памятника предстала пред взорами публики в мифологическом грешном своем величии. Правой рукой она возлагала на жертвенник бессмертия скрижали «Истории государства Российского» — главного труда Н. М. Карамзина, а в левой держала трубу, с помощью которой намерена была вещать о славных страницах жизни России. В пьедестале памятника, в круглой нише, размещался бюст историка.

Пьедестал украшен горельефами. На северном горельефе изобразили Карамзина читающим отрывок из своей «Истории» Александру I и его сестре Екатерине Павловне в Твери в 1811 г. На другом — Николай Михайлович запечатлен на смертном одре в окружении своего семейства. Все фигуры памятника изображены в античных одеждах. Надпись на пьедестале гласила: «Н. М. Карамзину историку Российского государства повелениемъ императора Николая I 1844 годъ». Общая высота памятника девять метров, он окружён решёткой.

Задумку скульптора поняли не все... Вот что писал «Русский Вестник» в 1863 г.: «Памятник Карамзина составляет одно из лучших украшений города Симбирска, но, к сожалению, аллегорический характер, приданный этому памятнику, значительно уменьшает производимое им впечатление. Постановка статуи Клио и изображение лиц на барельефах в ненатуральном положении и полуобнаженными, представляется совершенно непонятным не только народу, но и большинству людей грамотных. Простой народ, не имея понятия о музе Клио, считает статую... изображением жены покойного историка, и. вообще, благодаря этой статуи, весь памятник известен в народе под названием чугунной бабы».

В 1866 г. вокруг статуи разбили сквер по типу английских парков. В 1931 г. памятник чуть было не снесли, в защиту монумента выступил известный в городе архитектор Феофан Евтихеевич Вольсов. Его стараниями памятник был сохранен.

Алла Ерошкина

Министерство образования и науки РФ

Исторический факультет

Кафедра отечественной истории и археологии

по историографии

Эпоха Александра I в оценке Н.М. Карамзина

Самара 2011

Введение

Глава 1. Формирование общественно-политических взглядов Н.М. Карамзина.

Глава 2. Позиция Н.М. Карамзина на правление Александра I.

Заключение

Список литературы

Введение

Личность Николая Михайловича Карамзина занимает одно из центральных мест в общественной жизни России первой четверти XIX столетия. Его политические взгляды по-прежнему порождают у исследователей неоднозначные оценки и интерпретации. Можно, однако обратить внимание на наличие вполне устоявшегося в литературе мнения: Карамзин (по крайней мере, в зрелый период общественной деятельности и творчества) был сторонником исключительно самодержавной монархии и критиковал Александра I за либерализм. Между тем, как нам представляется, этот тезис нуждается в существенных оговорках. Стремление объективно оценить идейную позицию Карамзина, как и ее место в истории русской общественной мысли, диктует необходимость обращения к республиканской теме в его сочинениях.

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью анализа взглядов Н.М. Карамзина на правление Александра I. Ведь в современной историографии нет точного мнения по данной проблеме.

Объектом исследования является эпоха Александра I в творчестве Н.М. Карамзина.

Предмет исследования - формирование у Н.М. Карамзина мнения об Александре I.

Целью донной работы является изучение эпохи Александра I в оценке Н.М. Карамзина.

Достижение указанной цели осуществляется посредством решения следующих задач:

.изучить формирование общественно-политических взглядов Н.М. Карамзина;

.исследовать позицию Н.М. Карамзина на правление Александра I.

Глава 1. Формирование общественно-политических взглядов Н.М. Карамзина

Николай Михайлович Карамзин родился 1 декабря 1766 г. в семье служилых дворян Симбирской губернии. Отец его, Михаил Егорович Карамзин, был участником турецкой и шведской кампаний, уволен в отставку капитаном и за службу пожалован землями в Оренбургской губернии. Мать Карамзина, Екатерина Петровна Пазухина, умерла молодой, оставив четырех маленьких детей.

Детские годы Карамзина прошли в оренбургском имении отца, в селе Михайловское, или Преображенское «тож»; Село находилось недалеко от Бугуруслана, примерно в 250 км от Оренбурга.

В деревне Карамзин обучался грамоте у сельского дьячка и рано пристрастился к чтению. Скоро были прочитаны все романы, оставшиеся после матери. В десять лет его определяют на учение в пансион Фовеля в Симбирске, но уже в 1777 или 1778 году отправляют в Москву к профессору Шадену, в пансионе которого он продолжил образование.

Немецкий ученый, доктор философии И. Шаден был профессором императорского Московского университета и преподавал не только философию, но и логику, пиитику, риторику, немецкую литературу, обучал древним и новым языкам. Педагог по призванию, Шаден был директором двух университетских гимназий и имел частный пансион.

В пансионе, как сообщает И. С. Тихонравов, было восемь воспитанников. Кроме самого Шадена в нем преподавали и другие учителя. Особое внимание обращалось на изучение иностранных языков, так что Карамзин вышел из пансиона основательно подготовленным по немецкому, французскому и английскому. Это дало ему возможность в дальнейшем познакомиться в подлинниках с западноевропейской литературой. Шаден много внимания уделял литературному образованию, моральному и политическому воспитанию своих питомцев.

Очевидно, в последние два года пребывания в пансионе Карамзин посещал лекции в Московском университете. Не имея склонности к военной службе, он думал продолжить свое образование, но по настоянию отца, окончив пансион Шадена, в 1781 году поступил на военную службу. В армию по обычаям того времени он был записан восьми лет, т. е. в 1774 году, а начал служить в 1781 в Петербурге, в чине подпрапорщика лейб-гвардии Преображенского полка. Здесь началась его дружба с И. И. Дмитриевым, тетка которого была мачехой Карамзина. Уже в это время оба проявляли интерес к литературе и литературным занятиям, обратившись к переводам.

Военная служба Карамзина продолжалась недолго. Уже в 1784 году в связи со смертью отца он вышел в отставку в чине поручика и поселился в Симбирске. По словам И. И. Дмитриева, Карамзин вел там «рассеянную» светскую жизнь, но тем не менее литературных занятий не бросил и пытался переводить Вольтера. В Симбирске Карамзин вступил в масонскую ложу «Золотого венца», основанную известным московским масоном И. П. Тургеневым, который, близко познакомившись с Карамзиным, уговорил его уехать в Москву, где ввел в кружок московских масонов.

Приехав из провинциального Симбирска в Москву, Карамзин попал в сердце общественной жизни страны, так как именно Москва, удаленная от официального и чиновного Петербурга, стала центром общественного движения, науки и литературы. 80-е годы XVIII века были временем общественного подъема в России. При Московском университете образовались научные общества. Оживилась работа литературных кружков» масонских лож. Активизировались русские писатели и общественные деятели, усилились их антикрепостнические настроения. 80-е годы - время расцвета творчества Д. И. Фонвизина, А. Н. Радищева, Н. И. Новикова.

Карамзин попал и среду московских масонов, когда ему было 19 лет. Для него годы, проведенные в их обществе (1785-1789), были временем интенсивного самообразования, в процессе которого он испытывает различные влияния, шедшие и от друзей-масонов, и от книг, с которыми он знакомится в этот период.

Попав в окружение мистически настроенных масонов, Карамзин отдал дань мистицизму.

В 1787 году мистические влияния на Карамзина ослабли. В это время Карамзин часто бывает в доме Новикова и под его влиянием включается в деятельность новиковского кружка. Н.И. Новиков, оценив талант Карамзина, привлек его к работе в основанном им первом журнале для детей «Детское чтение для сердца и разума», Новиков, втягивая Карамзина в работу по изданию журнала, тем самым направлял его энергию на общеполезную деятельность и этим способствовал тому, что мистические настроения у него отходят на задний план.

Сотрудничество Карамзина в «Детском чтении» прекратилось в мае 1789 года, когда он отправился в путешествие по Западной Европе. Сотрудничество в «Детском чтении» сыграло значительную роль в определении дальнейшего жизненного пути Карамзина. Здесь он испробовал свои силы как переводчик и журналист.

Путешествие было задумано Карамзиным еще в 1787 году, и наконец, в мае 1789 года, проехав Тверь, Петербург, Ригу, Карамзин пересек русскую границу. За год и два месяца он объездил Германию, Швейцарию, Францию, Англию, побывал в лучших городах Западной Европы: в Кенигсберге, Берлине, Лейпциге, Дрездене, во Франкфурте-на-Майне, Страсбурге, Женеве, Лозанне, Лионе, Париже и Лондоне.

Четыре года, проведенные Карамзиным в обществе московских масонов, не пропали даром. За границу отправился европейски образованный молодой человек. Он знал не только языки, но был хорошо знаком и с европейской литературой, историей, философией.

Карамзина интересовала политическая жизнь европейских государств. Он познакомился с политическим устройством Швейцарских кантонов, в революционном Париже присутствовал на заседании Национального собрания, в Лондоне - в парламенте и Верховном суде.

Во время путешествия Карамзин вел путевой журнал, в котором, записывал все, что видел, слышал, о чем думал и мечтал. Так родились «Письма русского путешественника», самое крупное литературное произведение Карамзина, принесшее ему известность.

Знакомство с жизнью Западной Европы и встречи с передовыми общественными деятелями Германии укрепили в нем желание служить обществу путем распространения просвещения в своей стране.

Несомненно, что именно во время путешествия Карамзин окончательно приходит к мыслио необходимости издавать журнал, чтобы знакомить широкие слои русского общества с современной литературой и искусством.

Переход Карамзина на новые идейные позиции отразился в «Письмах русского путешественника», которые он начал публиковать в «Московском журнале».

На первый взгляд кажется, что журнал Карамзина чисто литературного направления. Но литература XVIII века ставила и решала социальные проблемы, а философские и политические трактаты облекались в художественную форму. Карамзин, следуя традиции XVIII века, смотрел на художественное произведение как на средство пропаганды философских, социальных и политических идей.

Карамзин в «Письмах русского путешественника» и в «Московском журнале» сформулировал свои требования к государственной власти и ее носителям.

Согласно политической концепции просветителей, разумны только две политические формы власти: просвещенная монархия и республика, которые, по мнению просветителей, гарантируют свободу граждан.

Карамзин вслед за просветителями, признавая наиболее приемлемой в современных условиях просвещенную монархию, идеальным государственным строем считал республиканский. И в данном случае он опять шел за просветительской теорией, согласно которой республика была первой формой правления и наиболее отвечала естественным правам человека.

В «Письмах русского путешественника» мы встречаем весьма лестные, хотя и не лишенные легкой иронии отзывы о Швейцарской республике: «Да будет их республика многие, многие лета прекрасною игрушкою на земном шаре». Карамзин с одобрением отмечал, что «цюрихский житель, имеющий право гражданства, так же гордится им, как царь своею короною», хотя и счел нужным оговориться, что большинство жителей Цюрихского кантона не пользуются гражданскими правами и связанными с ними привилегиями. Карамзин видел в республиканском строе современной ему Швейцарии недостатки, но в целом оценивал его вполне положительно. В том же сочинении он с нескрываемым разочарованием отзывался о другой республике - Французской. Впрочем критика Карамзина была прежде всего сосредоточена не столько на республиканском строе Франции, сколько на революции с ее жестокостями, ниспровержением традиций, беспорядками.

Воспитанному на гуманистических идеалах Просвещения Карамзину претили ужасы революционного беззакония и хаоса: «Всякое гражданское общество, веками утвержденное, есть святыня для добрых граждан, и в самом несовершеннейшем надо удивляться чудесной гармонии, благоустройству, порядку: Всякие же насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот». Эти строки вовсе не следует понимать как отрицание республики. Как будет показано ниже, в качестве «веками утвержденного гражданского общества» Карамзин мог рассматривать не только монархию, но и республику в некоторых государствах. Следует учесть, что именно Французская республика вызывала у современников скепсис и по теоретическим соображениям. Вслед за Монтескье и другими философами Нового времени Карамзин полагал, что республиканский строй может быть приемлем для небольших по размерам государств, таких, как Швейцарский союз, но не для таких обширных стран, как Франция. Другим условием благополучия республики Карамзин вслед за Монтескье считал высокий уровень просвещения и, говоря современным языком, гражданского правосознания ее граждан. Ни того, ни другого русский путешественник во Франции не нашел.

Даже в панегирике русской самодержице Екатерине II Карамзин не отвергал полностью мысль о республике. В «Историческом Похвальном слове Екатерине Второй», вышедшем в свет в 1802 г., Карамзин нашел место для весьма неоднозначных рассуждений о современных республиках. Здесь он весьма нелестно характеризовал положение дел в республике с «многосложным правлением», народ которой, по словам автора, обречен стать «несчастным орудием некоторых властолюбцев, жертвующих отечеством личной пользе своей». За этими словами нетрудно увидеть осуждение Французской революции, но одновременно они характеризуют уже отмеченное нами отрицательное отношение Карамзина к республике в обширном государстве (сочинение посвящено правительнице Российской империи). Однако далее Карамзин продолжал: «Да живет же сия дикая республиканская независимость в местах, подобно ей диких и неприступных, на снежных Альпийских громадах... где человек, не зная многих потребностей, может довольствоваться немногими законами Природы!». Принимая в расчет жанр сочинения, нас не должно удивлять то, что автор называет республиканскую независимость «дикой». Карамзин подчеркивал здесь не «варварский» характер, а бедность и простоту нравов швейцарских республиканцев. По сути, же он, как и в «Письмах русского путешественника», даже на фоне ужасов Французской революции приветствовал республику в Швейцарских Альпах.

Республика осталась для Карамзина идеалом, мечтой, она была возможна, по его мнению, «только при наличии необходимых для ее существования условий: свободы (или вольности), братства и добродетели всех членов общества. Нарушение этих условий влечет за собой падение республики и установление наиболее худших форм правления - деспотии и тирании.

Карамзин рассматривал просвещенную монархию как наиболее разумную форму правления в существующих условиях. В современной ему Европе образцом просвещенного государства служила конституционная Англия.

Россию Карамзин представлял себе лишь в рамках существующего общественного устройства и монархического строя. В этом у него не было никаких колебаний. Прежде всего это сказалось в его отношении к крепостному праву, вопрос о котором уже был поставлен на повестку дня антикрепостнической мыслью России.

Принимая основы самодержавно-крепостнического строя, полагая его правомерным, Карамзин, однако, "не считал, что в Российской империи все обстоит благополучно. Из текста «Писем русского путешественника» можно понять, что Россию Карамзин рассматривал как страну отсталую по сравнению с западноевропейскими государствами и по уровню развития просвещения, что казалось ему особенно важным, и по уровню развития земледелия и промышленности. То, что бросалось в глаза русскому путешественнику в странах Западной Европы, резко контрастировало с тем, что было в России: хорошие дороги и дорожная служба, благоустроенные города, чистые деревни, хорошо обработанные поля, сытые, благополучные крестьяне.

Карамзин не отрицал медленного поступательного движения общества к более совершенному будущему. Идея поступательного развития общества покоилась у Карамзина на вере в благое провидение, определявшее развитие мира от несовершенства к совершенству. Эта вера была несколько поколеблена революцией, но веру в благость провидения он в эти годы сохранил. Карамзин, очевидно, искренне верил в прогресс человечества и надеялся на установление более совершенного общества, в котором должны были найти счастье все люди, независимо от их социального положения. Каким мыслился ему этот «идеальный» строй - сказать трудно. Карамзин часто в эти годы упоминает о республике мудрецов, «Платоновой» республике, как о своей мечте.

Глава 2. Позиция Н.М. Карамзина на правление Александра I

Новый век начался новым царствованием. В ночь с 11 на 12 марта 1801 года Павел I был убит. На престоле оказался Александр I. Жители столиц ликовали. В Карамзине проснулся дух политика.

В 1801 году Карамзин приветствовал нового императора политическим нравоучением:

Сколь трудно править самовластно,

И небу лишь отчет давать!...

Но можно ли рабу любить?

Ему ли благодарным быть?

Любовь со страхом не совместна;

Душа свободная одна

Для чувств ее сотворена.

Тогда же, на рубеже двух веков и двух периодов своего творчества, он написал «Историческое похвальное слово Екатерине II». Тема была подсказана тем, что Александр I в манифесте, объявлявшем о вступлении его на престол, обещал царствовать «по законам и по сердцу августейшей бабки нашей государыни императрицы Екатерины Второй». Каким Карамзин представлял себе царствование Екатерины II, он сам сказал Александру I позже, в 1811 году, в безжалостной «Записке о древней и новой России». Сейчас он предпочел под именем Екатерины начертать идеальный образ, своего рода монархическую утопию. «Слово» противоречиво - это произведение переходной эпохи. Карамзин защищает самодержавие как единственно подходящую форму для обширной империи и для нынешнего состояния нравственности. Это не мешает ему подчеркивать, что в идеале, для общества, воспитанного на гражданской добродетели, республика предпочтительнее. Но «Республика без добродетели и геройской любви к отечеству есть неодушевленный труп». Это была формула «республиканизма в душе», к которой Карамзин впоследствии прибегал неоднократно и которая не могла убедить его революционных современников. Однако поражает тон сочинения. Оно начинается обращением не к «любезным читателям», а так, будто ее предстоит читать перед многолюдным собранием патриотов: «Сограждане!» Это, вероятно, первый случай, когда русский писатель так обращался к своим читателям. Так защищать самодержавие мог только человек, впитавший красноречие Национального собрания. Карамзин защищал власть, ограничивающую свободу, но защищал ее как свободный человек. Да и самодержавие в его изложении выглядело необычно. Это не был безграничный деспотизм. Свобода и безопасность отдельной личности, частного лица была той стеной, перед которой должна была остановиться власть любого самодержца. Екатерина, в изображении Карамзина, «уважала в подданном сан человека, нравственного существа, созданного для щастия в гражданской жизни». «Она знала, что личная безопасность есть первое для человека благо, и что без нее жизнь наша, среди всех иных способов щастия и наслаждения, есть вечное, мучительное беспокойство». При этом Карамзин ссылается на первый манифест Екатерины II и на ее Наказ - оба документа, как он, конечно, знал, были негласно дезавуированы самим правительством.

В двух одах, написанных Карамзиным по случаю вступления Александра I на престол и по случаю его коронования, он высказал одобрение первым шагам Александра в управлении и изложил желательную программу царствования. Полное изложение своих политических требований к новому самодержцу Карамзин дал в «Историческом похвальном слове Екатерине II». «Слово» написано Карамзиным в 1801 году и через Д.П, Трощинского вручено Александру I.

В оде, посвященной восшествию на престол Александра I, Карамзин уподобляет самодержавную власть божественной: «Велик, как бог, законодатель; он мирных обществ основатель, и благодетель всех веков». В понимании характера самодержавной власти он полностью солидарен с «Наказом» Екатерины, а в «Наказе» - монарх рассматривался как создатель законов: он следует своим «благоизволениям, от коих проистекают и проистекли законы».

«Государь есть источник всякой власти в монархии; но сия власть должна действовать через некоторые посредства, некоторым определенным образом: рождаются правительства и законы, которые делают твердым и неподвижным установление всякого государства».

Самодержец, по мнению Карамзина, обязан выполнять законы, иначе его правление превращается в тиранию, а такая власть противна разуму. Опираясь на рационалистические учения об обществе, он утверждал, что где нет законов, там нет гражданского общества. Здесь принципиально важно установить, что понимал Карамзин под «обществом», «гражданами», «народом»? Дело в том, что часто под этими понятиями скрывается этническое целое - русский народ, но иногда они имеют узкосословный смысл, и тогда за ними скрывается только дворянство.

Все оды, адресованные Карамзиным русским самодержцам, содержали в себе требование - напоминание соблюдать существующие в стране законы.

Поскольку вопрос о крестьянстве в первый же год правления Александра I оказался в центре внимания не только правительства, но и общественности, Карамзин нашел нужным высказаться по данной проблеме. В статье «Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени», написанной в 1802 году и опубликованной в «Вестнике Европы», он указал на то, что все проекты освобождения крестьян являются нарушением не только прав дворянства, в основе которых лежит их право собственности на землю, но и сложившегося исторически союза между дворянством и крестьянством: «Российский дворянин, - писал он, - дает нужную землю крестьянам своим, бывает их защитником в гражданских отношениях, помощником в бедствиях случая и натуры: вот его обязанности. За то он требует от них половины рабочих дней в неделе: вот его право!»Он высказывался также против каких-либо ограничении власти помещика над крестьянами, поскольку она «по самым нашим законам не есть тиранская и неограниченная».

Согласно выработанной Карамзиным схеме развития государства, самодержавная власть должна постепенно изменить положение всех сословий государства. Пока что, как считал он, самодержавие дало политические права только дворянству. В дальнейшем, полагал он, произойдут изменения и в положении двух низших сословий. В статье «Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени» Карамзин, руководствуясь своей схемой, указывал правительству Александра I на необходимость действовать именно в этом направлении, а не заниматься решением частного крестьянского вопроса; не опережать развития общества, а приступить к осуществлению более общих и назревших задач. Создав новое законодательство, правительство, по его мнению, решило бы и крестьянский вопрос, руководствуясь при этом общим государственным интересом и учитывая уровень нравственного развития общества в целом и отдельных сословий.

В 1811 г. Карамзин составил «Записку о древней и новой России», специально предназначенную для императора (что само по себе во многом определило ее тон). Карамзин высказывает здесь свой взгляд на современное состояние России.

А. Н. Пынин, в очерках общественного движения при Александре I, определяет, что «Записка» имеет задачу представить внутреннюю политическую историю России и ее современное состояние. Основная тема "Записки" - доказать, что все величие, вся судьба России заключается в развитии и могуществе самодержавия, что Россия процветала, когда оно было сильно, и падала, когда оно ослабевало. Урок, следовавший из этой темы для Александра, должен был быть тот, что и в настоящую минуту России ничего не нужно больше, что либеральные реформы только вредны, что нужна только "патриархальная власть" и "добродетель". "Настоящее бывает следствием прошедшего" - этими словами Карамзин начал свою записку: это прошедшее должно было доставить ему основание для его выводов о настоящем, - вся сущность записки и цель ее заключается собственно в рассмотрении и критике царствования Александра I.

Часть "Записки" посвященная Александру I есть самое решительное отрицание тех либеральных предприятий, которые наполняют первые годы царствования.

Мы видели, что эти предприятия были часто очень несостоятельны, по нерешительности самого императора и недостатку реальных сведений у него самого и его помощников. Когда прошло несколько времени, эти свойства дела стали обнаруживаться сами собой, и потому не особенно трудно было видеть их слабые стороны и противоречия; и Карамзин часто указывает их довольно искусно.

Указав, что в начале царствования господствовали в умах два мнения: одно, желавшее ограничения самовластия, другое, хотевшее только восстановления Екатерининской системы, Карамзин присоединяется к последнему и смеется над теми, кто думал "закон поставить выше государя".

Карамзин грозит, что с переменою государственного устава Россия должна погибнуть, что самодержавие необходимо для единства громадной и состоящей из разнообразных частей империи, что, наконец, монарх не имеет права законно ограничить свою власть, потому что Россия вручила его предку самодержавие нераздельное; наконец, предположив даже, что Александр предпишет власти какой-нибудь устав, то будет ли его клятва уздою для его преемников, без иных способов, невозможных или опасных для России? "Нет, - продолжает он, - оставим мудрствования ученические и скажем, что наш государь имеет только один верный способ обуздать своих наследников в злоупотреблениях власти: да царствует добродетельно! да приучит подданных ко благу! Тогда родятся обычаи спасительные; правила, мысли народные, которые лучше всех бренных форм удержат будущих государей в пределах законной власти… Чем? - страхом возбудить всеобщую ненависть в случае противной системы царствования..."

Карамзин находит только одно средство "удержать будущих государей в пределах законной власти" - это страх народной ненависти, конечно, с ее последствиями.

Решив этот первый вопрос, Карамзин переходит к рассмотрению внешней и внутренней деятельности правительства. Указав, как все "россияне" согласны были в добром мнении о качествах монарха, его ревности к общему благу и т. д., Карамзин собирает твердость духа, чтобы "сказать истину", что "Россия наполнена недовольными: жалуются в палатах и в хижинах, не имеют ни доверенности, ни усердия к правлению, строго осуждают его цели и меры..."

Карамзин начинает с сурового осуждения внешней политики, ошибок дипломатических и военных. Он осуждает в особенности посольство графа Маркова, его высокомерие в Париже и воинственный задор некоторых лиц при дворе.

В разборе внутренних преобразований, Карамзин находит еще больше поводов к осуждениям. Изменять было нечего, по его словам, - стоило только восстановить Екатерининские порядки, и все было прекрасно. "Сия система правительства не уступала в благоустройстве никакой иной европейской, заключая в себе, кроме общего со всеми, некоторые особенности, сообразные с местными обстоятельствами империи". Этого и следовало держаться. Но, "вместо того, чтобы отменить единственно излишнее, прибавить нужное, одним словом исправить по основательному размышлению, советники Александровы захотели новостей в главных способах монаршего действия, оставить без внимания правило мудрых, что всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надобно прибегнуть только в необходимости: ибо одно время дает надлежащую твердость уставам; ибо более уважаем то, что давно уважаем и все делаем лучше от привычки".

Переходя к частностям, Карамзин строго критикует новые учреждения Александра, например, учреждение министерств, меры по Министерству народного просвещения, устройство милиции, предположения об освобождении крестьян, меры финансовые, проекты законодательные и т. д.

Меры по Министерству народного просвещения вызывают опять суровейшие осуждения Карамзина. Император Александр "употребил миллионы для образования университетов, гимназий, школ; к сожалению, видим более убытка для казны, нежели выгод для отечества. Выписали профессоров, не приготовив учеников; между первыми много достойных людей, но мало полезных; ученики не разумеют иноземных учителей, ибо худо знают язык латинский и число их так невелико, что профессоры теряют охоту ходить в классы". "Вся беда оттого, что мы образовали свои университеты по немецким, не рассудив, что здесь иные обстоятельства". Там множество слушателей, а у нас - "у нас нет охотников для высших наук. Дворяне служат, а купцы желают знать существенно арифметику или языки иностранные для выгоды своей торговли;...наши стряпчие и судьи не имеют нужды в знании римских прав; наши священники образуются кое-как в семинариях и далее не идут", а выгоды "ученого состояния" еще неизвестны.

Карамзин критиковал рад реальных шагов правительства Александра I, инициатором которых был Сперанский: учреждение министерств, указ о новом порядке производства в чин коллежской асессора. «Проект Уложения» Сперанского Карамзин назвал «переводом наполеонова кодекса». Но все же главное, что он отвергал, - это возможность законодательного ограничения самодержавия с помощью института представительства без подрыва основ российской монархии. Сперанский предлагал добиться укрепления политического строя путем реформирования системы управления вплоть до отказа от неограниченного характера монархической власти, но Карамзин решительно отвергал полезность таких реформ.

Но, осуждая проект Сперанского, Карамзин, тем не менее, сам признавал необходимость "систематического" кодекса, только он желал строить его не на кодексе Наполеона, а на Юстиниановых законах и на Уложения царя Алексея Михайловича. В этом-то и был спор, и, конечно, задумывая план нового систематического кодекса не с археологическими целями, естественнее было подумать о новом европейском законодательстве, чем о византийском и том старом русском, где и Карамзин считал необходимым исправить некоторые, особенно уголовные законы, "жестокие, варварские", -да и одни ли уголовные? - которые, хотя и не исполнялись, но существовали "к стыду нашего законодательства". Этот-то стыд и почувствовали серьезно люди, которые предпочли искать образца в Наполеоновом кодексе. Если бы это систематическое законодательство оказалось слишком трудным, Карамзин, как известно, предлагал простое собрание существующих законов, - как это же самое предлагал, в худшем случае, и Сперанский.

Указав двумя словами еще несколько ошибочных мер правительства, Карамзин приходит к такому общему заключению о положении вещей: "...Удивительно ли, что общее мнение столь не благоприятствует правительству? Не будем скрывать зла, не будем обманывать себя и государя, не будем твердить, что люди обыкновенно любят жаловаться и всегда недовольны настоящим, но сии жалобы разительны их согласием и действием на расположение умов в целом государстве".

Он предлагает затем свои собственные мнения о том, что надо было сделать для благосостояния России и в чем должна была состоять сущность правления. Главную ошибку новых законодателей он видит в "излишнем уважении форм государственной деятельности"; дела не лучше ведутся, только в местах и чиновниками другого названия. По его мнению, важны не формы, а люди: министерства и совет могут, пожалуй, существовать, и будут полезны, если только в них будут "мужи, знаменитые разумом и честию". Поэтому главный совет Карамзина - "искать людей", и не только для министерств, но в особенности на губернаторские места.

Во-вторых, он советует возвысить духовенство. Он "не предлагает восстановить патриаршество", но желает, чтобы синод имел больше важности, чтобы в нем были, например, одни архиепископы, чтобы он вместе с сенатом сходился для выслушивания новых законов, для принятия их в свое хранилище и обнародования, - "разумеется, без всякого противоречия". Кроме хороших губернаторов, надо дать России и хороших священников: "без прочего обойдемся и не будем никому завидовать в Европе".

В заключении своем Карамзин повторяет свои мнения о вреде нововведений, о необходимости спасительной строгости, о выборе людей, о разных частных мерах, и выражает надежду на исправление ошибок и успокоение недовольства. Свою консервативную программу он еще раз совместил в такие слова: "дворянство и духовенство, сенат и синод, как хранилище законов, над всеми государь, единственный законодатель, единственный источник властей. Вот основание российской монархии, которое может быть утверждено или ослаблено правилами царствующих..."

Заключение

С восшествием Александра I Н.М. Карамзин в своих одах пишет программу, которую он бы хотел видеть в правление молодого монарха. Карамзин испытывает надежду на то, что Александр будет править подобно Екатерине II.

После Великой французской революции Карамзин все более испытывает симпатии к самодержавной форме правления и негативно оценивает преобразования, которые наметил Александр I.

В «Записке о древней и новой России» писатель подверг резкой критике все мероприятия, проводимые правительством, считая их несвоевременными и противоречащими «духу народа» и исторической традиции. Выступая за просвещение, он в то же время защищал самодержавие, доказывая, что Россия «основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием». Он доказывал, что дать крестьянам свободу означает навредить государству. Высказывая некоторые симпатии республиканской форме правления идеалом для России Карамзин считал сильную монархическую власть, опирающуюся на законы и осуществляющую нравственное воспитание и просвещение народа. Карамзин выступал против разделения власти. Всю власть должен соединять государь, «отец и патриарх» народа. Не формальные перемены могут помочь делу, не создание системы представительных учреждений, но правильный выбор управителей, подбираемых по их качествам, способностям и преданности престолу и России.

Но все же, Карамзин положительно оценивает Александра I и свою критику относит в первую очередь к окружению монарха. Эпоха Александра - это эпоха перемен, которая опережает развитие общества. По мнению Н.М. Карамзина, развитие должно быть, но постепенное. В сравнение с эпохой Павла I, эпоха Александра - надежда на будущее России.

Список используемых источников и литературы

карамзин политический историк писатель

1.Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991.

2.Карамзин: pro et contra: личность и творчество Н. М. Карамзина в оценке рус. писателей, критиков, исследователей: антология / сост. Сапченко Л.А. - СПб., 2006.

Кислягина Л.Г. Формирование общественно-политических взглядов Н.М. Карамзина (1785-1803). М., 1976.

Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. М., 1987.

Мирзоев Е.Б. «Записка» Н.М. Карамзина и проекты М.М. Сперанского: два взгляда на российское самодержавие // Вестник Московского университета. Сер. 8: История. 2001. № 1. С.74.

«Я лишился милого ангела, который составлял все счастие моей жизни. Судите, каково мне, любезнейший брат. Вы не знали ее; не могли знать и моей чрезмерной любви к ней; не могли видеть последних минут ее бесценной жизни, в которые она, забывая свои мучения, думала только о несчастном своем муже.... Все для меня исчезло, любезный брат, и в предмете остается одна могила. Стану заниматься трудами, сколько могу: Лизанька того хотела. Простите, милый брат, я уверен в вашем сожалении». Несчастия не окончились.

31 октября 1803 года — указ Александра I о назначении Карамзина историографом с жалованием в год по две тысячи рублей ассигнациями.

Отказ от дальних странствий, от предлагаемой дерптской профессуры. Отказ от прозы, поэзии, журналистики. До конца дней — историк! Это было похоже на прыжок в пропасть, будто в ответ на некий, ему одному слышный зов.

37 лет «по-тогдашнему» — много больше, чем теперь: это уже поздняя зрелость; еще немного — и старость. Пушкин позже оценит подвиг Карамзина, начатый «уже в тех летах, когда для обыкновенных людей круг образования и познаний давно окончен и хлопоты по службе заменяют усилия к просвещению». Решиться на такую перемену всего — цели, занятий, быта; так решиться! Разумеется, у поступка имелся свой пролог (о котором уже кое-что говорилось). Карамзин-историк начинался в Париже 1790 года, в минуты роковые; и в «Письмах русского путешественника», когда об этих минутах пришлось писать. Еще не предвидя свой удел, он поместил в «Письмах» важнейшее пророчество, обращенное как бы к другим:

«Больно, но должно по справедливости сказать, что у нас до сего времени нет хорошей Российской истории, то есть писанной с философским умом, с критикою, с благородным красноречием. Тацит, Юм, Робертсон, Гиббон-вот образцы! Говорят, что наша История сама по себе менее других занимательна: не думаю; нужен только ум, вкус, талант. Можно выбрать, одушевить, раскрасить; и читатель удивится, как из Нестора, Никона и проч. могло выйти нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и чужестранцев. Родословная князей, их ссоры, междоусобие, набеги половцев не очень любопытны: соглашаюсь; но зачем наполнять ими целые томы? Что неважно, то сократить, как сделал Юм в „Английской истории“; но все черты, которые означают свойство народа Русского, характер древних наших героев, отменных людей, происшествия, действительно любопытные, описать живо, разительно. У нас был свой Карл Великий: Владимир, свой Людовик XI: царь Иоанн, свой Кромвель: Годунов, и еще такой государь, которому нигде не было подобных: Петр Великий. Время их правления составляет важнейшие эпохи в нашей истории и даже в истории человечества; его-то надобно представить в живописи, а прочее можно обрисовать, но так, как делал свои рисунки Рафаэль или Микеланджело».

История в лицах

Из записных книжек П.А. Вяземского:

Когда Карамзин был назначен историографом, он отправился к кому-то с визитом и сказал слуге: «Если меня не примут, то запиши меня». Когда слуга возвратился и сказал, что хозяина дома нет, Карамзин спросил его: «А записал ли ты меня?» — «Записал», — «Что же ты записал?» — «Карамзин, граф истории»

Цитируется по: Вяземский П.А. Записные книжки (1813-1848). М.: Издательство Академии Наук СССР, 1963

Мир в это время

В 1803 году был выпущен «Акт о медитации», Наполеон Бонапарт даровал Швейцарии Конституцию

"Аристократическо-федералистическая партия, получив поддержку от Бонапарта, 28 октября 1801 г. захватила власть в свои руки, но удержала ее недолго. Постоянные волнения в Швейцарии, ослаблявшие обе партии, благоприятствовали замыслам Бонапарта, давая ему возможность вмешиваться, в качестве посредника, в швейцарские дела. Он позволил унитариям снова произвести переворот (17 апреля 1802 г.) и затем вывел из Швейцарии французские войска. Обстоятельство это послужило сигналом к общему восстанию федералистов. Гельветическое правительство вынуждено было бежать из Берна в Лозанну и обратилось с просьбой о посредничестве к первому консулу. Последний приказал восставшим положить оружие и предложил прислать в Париж представителей обеих партий, чтобы вместе с ними выработать проект новой конституции. Для подкрепления своих требований он приказал Нею, с армией в 12 тыс. человек, снова вступить в Швейцарию. 19 февраля 1803 г. новая федеральная конституция, получившая название Акта посредничества, торжественно была вручена Бонапартом швейцарским комиссарам. Конституция эта, выработанная путем уступок обеих партий, принесла успокоение стране. Швейцария образовала союзное государство из 19 кантонов. Кантоны должны были оказывать содействие друг другу в случае внешней или внутренней опасности, не имели права воевать друг с другом, а также заключать договоры между собой или с другими государствами. Во внутренних делах кантоны пользовались самоуправлением. Кроме 13 старых кантонов, в состав Союза вошли Граубюнден, Ааргау, Тургау, Санкт-Галлен, Ваадт и Тессин. Валлис, Женева и Невшатель в состав Союза не вошли. Каждый кантон с населением свыше 100000 имел на сейме два голоса, остальные — по одному. Во главе Союза стоял ландамман, избиравшийся ежегодно по очереди кантонами Фрейбург, Берн, Золотурн, Базель, Цюрих и Люцерн. 27 сентября 1803 г., во Фрейбурге, Швейцария заключила с Францией оборонительный и наступательный союзный договор, по которому она обязалась доставлять Франции армию в 16000 человек. Обязательство это легло на Швейцарию тяжелым бременем, но в общем Швейцария страдала от воинственных предприятий Наполеона менее, чем все другие вассальные государства".

Цитируется по: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Спб: Издательское общество Ф. А. Брокгауз — И. А. Ефрон, 1890-1907