Литературно-исторические заметки юного техника. Русское освободительное движение

12 июня. Дивизия была поднята задолго до рассвета и в темноте двинулась, имея впереди дозорные цепочки Кубанского стрелкового полка. Когда раздались первые выстрелы сторожевого охранения красных, полк не останавливаясь, развернулся в боевой порядок.
Светало. Впереди показался хутор, и вскоре оттуда по наступающим затрещали пулеметы и массовый ружейный огонь. Затем открыла огонь и батарея противника, стоявшая у станции. Стрелки вынуждены продвигаться перебежками по открытой и ровной местности. Атака неизбежно сулит большие потери. Генерал Марков это видит и приказывает командиру конной сотни, есаулу Растегаеву, указывая на низину вправо, обскакать по ней хутор с юго-востока и атаковать его. Сотня, проделав предварительный маневр по низине, с расстояния чуть ли ни с версту, кинулась в атаку на хутор. Она налетела на левый фланг расположения красных. Сна ряды красных рвались сзади нее. Огонь пехоты с противоположного берега речки почти не нанес ей потерь, когда она с гиком ворвалась в южный край хутора, захватив сразу же два пулемета и до 150 пленных. Углубиться в хутор сотня не смогла, но ее удар заставил красных оставить позиции перед хутором.
Генерал Марков, увидев это, вместе с группой бывших с ним конных, помчался к хутору. Орудие штабс-капитана Шперлинга с батарейным пулеметом скачет за генералом Марковым, обогнав цепь стрелков. Вскочив в хутор, группа конных с генералом Марковым была встречена огнем. Двое свалились с лошадей. Пулемет и орудие открыли огонь по сараям, в которых задержались красные. Помогла и артиллерия противника, снаряды которой ложились как раз по расположению красных. Через короткое время подбежали цепи стрелков. Хутор занят. Стрелки бегут вперед, на плечах убегающих красных переходят мост через речку и продолжают наступление на станцию.
За это время 1-я батарея обстреляла идущий из Торговой эшелон, подбила его паровоз, и засыпала снарядами красных, выскочивших из эшелона и бегущих на станцию. Она заставила замолчать красную батарею и сняться с позиции. Но обстрел хутора артиллерийским огнем продолжался: стрелял красный бронепоезд.
Генерал Марков вышел из хутора, чтобы видеть переправу стрелков через речку. Он отдавал распоряжения Кубанцам и батарее. Близко рвались снаряды. Есаул Растегаев, бывший в это время с ним, едва уговорил генерала Маркова уйти в хутор, но и там, едва он отошел от одного здания, как на месте, где он был, разорвался снаряд.
- Знатно, но поздно! - бросил генерал Марков.
Генерал Марков должен видеть все поле боя, должен видеть противника, его бронепоезд и красных, оставляющих свой подбитый эшелон, о чем ему только что доложили. Ом взбирается на крышу одного сарая, где батарея устраивает свой наблюдательный пункт. Но быстро спускается: приехал разъезд от 3-й пехотной дивизии. Выслушав доклад о положении у станции Торговая, он приказывает передать туда, что его дивизия сбила красных с выдвинутой их позиции и переходит к атаке станции Шаблиевка, и сам спешит опять на окраину хутора. Рвутся снаряды красных, стреляет их бронепоезд, стоявший у самого моста. Есаул Растегаев снова просит генерала Маркова уйти с явно наблюдаемого противником места, но, получив задачу для конной сотни, отходит от него.
Было около 6 часов утра. Артиллерийский бой в полном разгаре. В 1-й батарее уже выбыло из строя 9 человек и 7 лошадей. Кубанские стрелки атакуют станцию, и вдруг...
"Один из вражеских снарядов упал с левой стороны, шагах в трех от генерала Маркова. Раздался взрыв, и генерал Марков, как подкошенный, свалился на землю. Рядом - его белая папаха".
"Наблюдая за ним, я и находящийся рядом со мной прапорщик Петропавловский бросились вперед и подбежали к генералу Маркову. В первое мгновение мы думали, что он убит, так как левая часть головы, шея и плечо были разбиты и сильно кровоточили, он тяжело дышал. Мы немедленно подхватили раненого и хотели унести его назад, за сараи, как раздался новый взрыв с правой стороны. Мы невольно упали, прикрыв собой генерала. Когда пролетели осколки, мы отряхнулись от засыпавшей нас земли, снова подняли его и перенесли в укрытие", - из записи кубанского стрелка, поручика Яковлева, бывшего со взводом в прикрытии батареи.
Больше бронепоезд красных уже не стрелял по хутору: он уходил на север.

Смерть генерала Маркова

Раненого перенесли в дом. Доктор ужаснулся при виде ранения: осколочное ранение в левую часть затылка и вырвана большая часть левого плеча.
- Положение безнадежно, - сказал он.
Стоявшие тут перекрестились. Генерал Марков тяжело дышал. Спустя часа два он пришел в сознание.
- Как мост? - спросил он.
Командир Кубанского стрелкового полка поднес к лицу Генерала его икону, которую всегда возил его ординарец. Генерал Марков поцеловал икону и сказал отрывисто:
- Умираю за вас... как вы за меня... Благословляю вас..., - дальше нельзя было разобрать, что говорил он.
Через несколько минут его не стало...
А в это время кубанцы ворвались на станцию и отбросили красных на север за реку. Железнодорожный мост оказался неповрежденным. Дивизия под командой генерала Маркова выполнила задачу, но тяжелой ценой!
12 июня 1918 года у станции Шаблиевской был смертельно ранен и скоро скончался генерал Марков.
Все потрясены этой смертью. Текут неудержимые слезы у "инженеров", "батарейцев", всхлипывают Кубанцы прикрытия у батареи, полюбившие до самозабвения генерала с первого момента, как только встали под его команду.
Полковник Третьяков, заместивший генерала Маркова, едва смог собрать в себе силы, чтобы руководить еще не закончившимся боем. По его приказанию батарея должна быстро ехать к станции, для непосредственной поддержки Кубанцев. С трудом снялась она...
Весть о смерти генерала Маркова дошла до одержавшего большой успех Кубанского полка и быстро распространилась по его цепи. Стрелки сбились в кучки, потеряли свой порыв. Беспокойство было на лицах их. Перейди противник в контрнаступление, не удержались бы они. Где генерал Марков - там победа! Нет теперь его...

У тела погибшего стояли почетные часовые от Кубанского стрелкового полка и Инженерной роты. На нем лежал флажок: черный с белым Андреевским крестом, флажок первого командира Офицерского полка.
При тусклом мерцании света лампады и свечей, тихими шагами входили и выходили из комнаты, где лежал Вождь, соратники, творя молитвы о вечном упокоении души усопшего.
А за стенами дома - бойцы в тяжелых думах. Вяло, с глубокими вздохами, они перебрасываются фразами все о нем, о своих душевных переживаниях, о своих тревогах...
Нет уже ни Корнилова, ни Маркова...
Почему в этой кровавой борьбе, когда так нужны люди сильные, авторитетные, люди ума и воли, люди, подающие пример любви к Родине - злой рок вырывает их из рядов армии?
"Сердце упало... Уныния не было, не было и отчаяния: была какая-то пустота. Отомстить, отомстить! Ко многим счетам прибавился еще один - огромный. Не такой смерти заслуживал генерал Марков".
"Нам продлена еще жизнь для того, чтобы мы продолжали выполнять свой Долг перед Родиной и выполнять его так, как показал нам генерал Марков и те, кто погиб в бою..."
На следующий день, 13 июня, гроб с телом генерала Маркова был перенесен на станцию Шаблиевка, погружен в вагон и отправлен на станцию Торговая, накануне взятой армией. В последний раз отдали ему честь стрелки, "батарейцы" и "инженеры"... Дрожали винтовки в их руках, слезы лились из глаз. Почетный караул от Инженерной роты сопровождал гроб.
"К 19 часам 13 июня на улице, ведущей от станции Торговой в центр села Воронцовского, выстроились войска. Уже в сумерках с вокзала двинулась печальная процессия. Над гробом генерала Маркова плавно колыхался его черный с крестом флаг.
В церкви села отпевали и прощались с дорогим для всех нас генералом Марковым.
Главный священник армии в своем последнем слове призывал всех нас дать клятву выполнить долг до конца. И клятва эта была мысленно дана.
В этот момент каждый из нас, ярче, чем когда-либо, чувствовал правоту творимого армией дела и уходил от гроба генерала Маркова с полной уверенностью, что дело армии будет завершено". - Так писал в газете "Свободный казак" кубанец.
Можно ли описать те переживания, которые перенес генерал Деникин, узнав о смерти генерала Маркова и прощаясь с ним? Какое должно было быть самообладание у человека и Вождя маленькой армии, начавшей свой новый поход и понесшей в первый же день невознаградимую потерю, чтобы не потерять сердце, не предаться унынию?
"После отпевания я отошел в угол темного храма, подальше от людей и отдался своему горю. Уходят, уходят один за другим, а путь еще такой длинный, такой тяжелый..."
В этот день, 13 июня, генерал Деникин отдал следующий приказ по армии:

Русская армия понесла тяжелую утрату: 12 июня при взятии станции Шаблиевки пал смертельно раненый генерал С. Л. Марков.
Рыцарь, герой, патриот с горячим сердцем и мятежной душой, он не жил, а горел любовью к Родине и бранным подвигам.
Железные стрелки чтут подвиги его под Творильней, Журавиным, Борыньей, Перемышлем, Луцком, Чарторийском... Добровольческая армия никогда не забудет любимого генерала, водившего в бой ее части в Ледяном походе, под Екатеринодаром, у Медведовской...
В непрерывных боях, в двух кампаниях, вражеская пуля щадила его. Слепой судьбе угодно было, чтобы великий русский патриот пал от братоубийственной русской руки.
Вечная память со славою павшему!

Дли увековечения памяти первого Командира 1-го Офицерского полка, части этой впредь именоваться - 1-й ОФИЦЕРСКИЙ ГЕНЕРАЛА МАРКОВА ПОЛК".
Ночью гроб с телом генерал Маркова был отправлен для погребения в город Новочеркасск, куда и прибыл 14 июня.

Утром 14 июня гроб с телом генерал Маркова и несколько других гробов с убитыми был привезен в Новочеркасск и поставлен в Войсковом Соборе, а затем он был перенесен в домовую церковь при Епархиальном училище.
Все в городе узнали об этом, и пошли поклониться телу убитого, всем известного генерала.
"Я немедленно, чуть не бегом отправился в собор", - написал полковник Биркин. - "Подхожу к клиросу и вижу несколько гробов, стоящих на левом крыле. Вхожу на клирос, и сразу остановился у первого гроба, т. к. через стекло, вделанное в крышке, увидел лицо своего удивительного командира полка.
Не помню уже, как долго я стоял над гробом.
Мыслей не было, а я не мог оторвать свой взор от лица того, кого больше всех других уважал и более всех других боялся.
"И, положив земной поклон великому воину и еще раз взглянув на того, который ничего не боялся, я поплелся домой.
"Если бы все генералы были такие, как он, - думал я...
"После смерти двух великих людей: генерала Корнилова и генерала Маркова, остался в живых только один, третий - генерал Деникин, заместитель последних и равный им. Что ожидает его?"

В церкви Епархиального училища у гроба генерала Маркова стали почетные часовые его полка. Целый день к церкви тянулся народ, несли венки. Приходили Марковцы. Церковь всегда была полна.
Вот наполнившие церковь молящиеся стали тесниться: вошел генерал Алексеев. Он стал у гроба, молился, всматривался в лицо погибшего и - из глаз его текли слезы. И невольные слезы текли у всех. Старый Вождь попрощался с верным сыном Родины. Отвесив земной поклон, он вышел из церкви.

Похороны генерала Маркова

15 июня. Гроб с останками Великого Русского Патриота перенесен в Войсковой Собор для последнего отпевания. Вокруг гроба много венков; лежит ряд черных подушечек с орденами. В центре их - подушка с орденом Святого Георгия 4 степени. Орден как был накрепко пришит к гимнастерке генерала Маркова, так и остался пришитым к куску этой гимнастерки, вырезанному из нее и теперь приколотому к подушке.
В Соборе генерал Алексеев, донской атаман, высшие чины Добровольческой и Донской армий. Семья генерала Маркова: мать, жена, дети... Собор полон. На площади перед ним выстроился 1-й Офицерский генерала Маркова полк.
Отпевание окончено. Последнее прощание и гроб запечатан. К гробу подошел наряд офицеров от 7 Офицерской роты и взял ордена и венки. Процессия стала выходить из храма.
Впереди несли венок от Командующего Добровольческой армией генерала Деникина и его Начальника Штаба генерала Романовского с надписью на ленте:
"И жизнь и смерть за счастье Родины".
За венком - офицеры с орденами покойного. Впереди с Орденом Святого Георгия - офицер, фельдфебель 7-й роты, Георгиевский кавалер.
Гроб из Собора вынесли высшие чины и поставили на лафет орудия.
Полк взял "на караул". Оркестр заиграл "Коль славен".
Процессия вытянулась по Платовскому проспекту, направившись на кладбище, за городом, под звуки похоронных маршей. Полк шел за гробом.
Военное кладбище. Длинная аллея, вправо и влево от которой ряды свежих могил. Вот и вырытая могила. Последняя лития и... гроб опущен.

Несколько залпов полка генерала Маркова.
Семья покойного, генерал Алексеев и все, со слезами на глазах смотрят на опущенный в землю гроб...
Но вот, как-то тяжело, генерал Алексеев поворачивается лицом к присутствующим и не сразу начал говорить свое последнее надгробное слово. Он говорил о Христолюбивом Воине Сергии, положившим "жизнь свою за други своя"; говорил о верном сыне Отечества, для которого жизнь была не дорога, "жила бы только Россия во славе и благоденствии"; говорил он о примере для всех, который дал воин Сергий... Хриплым, сдавленным, прерывающимся голосом говорил генерал Алексеев. Но вот он смотрит на семью покойного и, наконец, повысив с усилием свой голос, обращается к присутствующим:
- Поклонимся же мы земно матушке убиенного, вскормившей и вспоившей верного сына Родины - и, упав на колени, отвесил ей земной поклон, а за ним - все присутствующие.
- Поклонимся мы и его жене, разделявшей с ним жизнь и благословившей его на служение Родине - и снова земной поклон.
- Поклонимся мы и его детям, потерявшим любимого отца.
И, повернувшись к могиле, генерал Алексеев бросил первую лопату земли на гроб. Застучала земля по гробу и закрыла его. Новая могила со скромным деревянным крестом, как и на всех других могилах, появилась на Новочеркасском кладбище. На кресте не было надписи, но висел лишь терновый венец.
Все стали расходиться. 1-й Офицерский генерала Маркова полк большой колонной в 1.500 штыков вернулся в свое расположение. Для него наступил новый период жизни и боевой службы: без Маркова, но по-Марковски; для каждого - по правилу: "жизнь и смерть за счастье Родины". Жизнь - всю жизнь, все годы жизни... Смерть - всегда, всю жизнь, быть готовым приять ее...
"За счастье Родины!"
На черных, марковских погонах отныне уже был вензель генерала Маркова: "М" и вензель - "Г. М." для 1-й роты полка - "роты генерала Маркова".

Серге́й Леони́дович Ма́рков (7 июля 1878, Санкт-Петербургская губерния - 25 июня 1918, станица Мечетинская Кубанской области) - российский военачальник, Генерального штаба генерал-лейтенант (1917 г.). Участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн. Первопоходник. Один из вождей Белого движения на Юге России и организаторов Добровольческой армии. Кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени, орденов Святого Владимира 3-й степени и 4-й степени с мечами и бантом, орденов Святой Анны 2-й, 3-й и 4-й степеней, орденов Святого Станислава 2-й и 3-й степеней. Обладатель Георгиевского оружия.

Родился в семье офицера, потомственного дворянина Московской губернии. Брат - подпоручик 86-го Вильманстрандского полка Леонид Леонидович Марков - участвовал в русско-японской войне и умер от ран в 1904.

С. Л. Марков был женат на Марианне Павловне, урождённой княжне Путятиной, и имел двух детей - сына Леонида (родился в 1907) и дочь Марианну (родилась в 1909). В 1920 семья эмигрировала, после Второй мировой войны жила в Бельгии, а в 1950-е годы дети генерала Маркова переехали в США. Окончил 1-й Московский кадетский корпус (1895), Константиновское артиллерийское училище (1898), Николаевскую академию Генерального штаба (1904). В 1898-1901 (до поступления в академию) служил в лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригаде. С 1898 - подпоручик, с 1902 - поручик, с 1904 - штабс-капитан.

После окончания академии по собственному желанию был направлен на фронт русско-японской войны. С июля 1904 служил в Управлении начальника военных сообщений, с августа находился в распоряжении генерал-квартирмейстера и состоял при штабе 1-го Сибирского армейского корпуса, с сентября был офицером Генштаба в штабе Восточного отряда Маньчжурской армии. С декабря 1904 - и.д. старшего адъютант штаба 1-го Сибирского армейского корпуса, с августа 1905 - старший адъютант этого корпуса с производством в капитаны Генерального штаба. За боевые заслуги был награждён несколькими орденами: св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», св. Станислава 3-й степени с мечами, св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, св. Станислава 2-й степени с мечами, св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. По итогам русско-японской войны написал брошюру «Ещё раз о Сандепу» (1911) и главу в коллективном исследовании «Русско-Японская война в сообщениях академии Генерального штаба» (1906). В октябре 1905 был переведён в распоряжение начальника штаба Варшавского военного округа. Проходил годичный ценз в качестве командира 4-й роты лейб-гвардии Финляндского полка. С января 1907 - старший адъютант штаба 16-й пехотной дивизии, с июня 1907 по январь 1908 - помощник старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа. С июня 1908 по 1911 - помощник начальника отделения в отделе генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба. С 1909 - подполковник. Преподавал тактику, военную географию и русскую военную историю в Павловском военном училище и Михайловском артиллерийском училище. Был (вместе с полковником Г. Г. Гиссером) соавтором учебника «Военная география России. Исследование отдельных театров военных действий» (1-е издание - 1909, 2-е - 1911) и учебника «Военная география иностранных государств» (1911). Участвовал в подготовке учебника «География внеевропейских стран» (1915). Издал «Записки по истории Русской армии. 1856-1891». С 1911 - штатный преподаватель в Николаевской военной академии. Был награждён орденом св. Анны 2-й степени.

С началом Первой мировой войны переведен в действующую армию и назначен начальником разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера штаба армий Юго-Западного фронта. С сентября 1914 - начальник управления генерал-квартирмейстера. С октября 1914 - начальник штаба 19-й пехотной дивизии, участвовал в боях на Карпатах в районе Дуклинских проходов. С декабря 1914 - начальник штаба 4-й стрелковой бригады (затем - «железной» дивизии) под командованием генерала А. И. Деникина, награждён орденом св. Владимира 3-й степени, мечами к ордену св. Анны 2-й степени. А. И. Деникин вспоминал впоследствии о назначении Маркова:

"Приехал он к нам в бригаду, никому не известный и нежданный: я просил штаб армии о назначении другого. Приехал и с места заявил, что только что перенес небольшую операцию, пока нездоров, ездить верхом не может и поэтому на позицию не поедет. Я поморщился, штабные переглянулись. К нашей «запорожской сечи», очевидно, не подойдёт - «профессор»… Выехал я со штабом к стрелкам, которые вели горячий бой впереди города Фриштака. Сближение с противником большое, сильный огонь. Вдруг нас покрыло очередью шрапнели. Что такое? К цепи совершенно открыто подъезжает в огромной колымаге, запряжённой парой лошадей, Марков - весёлый, задорно смеющийся. - Скучно стало дома. Приехал посмотреть, что тут делается… С этого дня лед растаял, и Марков занял настоящее место в семье «железной» дивизии".

С февраля 1915 - командующий, с сентября того же года - командир 13-го стрелкового великого князя Николая Николаевича полка в этой же дивизии. «Со своим славным полком Марков шёл от одной победы к другой… Он не жил, а горел в сплошном порыве», - вспоминал А. И. Деникин.

Был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени (1915) За то, что 29-го марта 1915 года, в районе д. Комарники, атаковал и взял после упорного боя высоту 783, чем в высокой степени способствовал овладению укрепленной позиции на высоте 825 у д. Высоцко-Нижне.

20 апреля 1916 назначен начальником штаба 2-й Кавказской казачьей дивизии. В конце 1916 недолго преподавал общую тактику в Академии Генштаба. С 1 января 1917 - генерал для поручений при командующем 10-й армией. С 15 апреля 1917 - командующий 10-й пехотной дивизией. 12 мая 1917 переведён в Ставку и назначен 2-м генерал-квартирмейстером при Верховном главнокомандующем. С 10 июня 1917 - и. д. начальника штаба армий Западного, с 4 августа 1917 - Юго-Западного фронта, ближайший помощник генерала Деникина. Придерживался монархических политических взглядов.

Активно поддержал выступление генерала Л. Г. Корнилова. 29 августа 1917 отчислен от должности указом А. Ф. Керенского с преданием суду за мятеж и арестован в Бердичеве. Содержался в Быховской тюрьме. Во время заключения писал в своём дневнике:

"Зачем нас судят, когда участь наша предрешена! Пусть бы уж сразу расстреляли… Люди жестоки, и в борьбе политических страстей забывают человека. Я не вор, не убийца, не изменник. Мы инако мыслим, но каждый ведь любит свою Родину, как умеет, как может: теперь насмарку идет 39-летняя упорная работа. И в лучшем случае придется все начинать сначала… Военное дело, которому целиком отдал себя, приняло формы, при которых остается лишь одно: взять винтовку и встать в ряды тех, кто готов еще умереть за Родину."

В ноябре 1917 бежал на Дон, одним из первых вступил в Добровольческую армию, принимал активное участие в её создании, был начальником штаба командующего добровольческими войсками, с января 1918 - начальником штаба 1-й Добровольческой дивизии. Участник Первого Кубанского (Ледяного) похода. С 12 февраля 1918 - командир 1-го Офицерского пехотного полка (им же сформированного).

С 22 марта 1918 - командир 1-й пехотной бригады Добровольческой армии. Особо отличился в бою в ночь со 2 на 3 апреля 1918, когда энергичные действия генерала Маркова спасли от разгрома только что лишившуюся своего погибшего командира Л. Г. Корнилова и отступавшую от Екатеринодара Добровольческую армию. По воспоминаниям современников, события развивались следующим образом:

Около 4 часов утра части Маркова стали переходить через железнодорожное полотно. Марков, захватив железнодорожную сторожку у переезда, расположив пехотные части, выслав разведчиков в станицу для атаки противника, спешно начал переправу раненых, обоза и артиллерии. Внезапно от станции отделился бронепоезд красных и пошел к переезду, где уже находился штаб вместе с генералами Алексеевым и Деникиным. Оставалось несколько метров до переезда - и тут Марков, осыпая бронепоезд нещадными словами, оставаясь верным себе: «Стой! Такой-растакой! Сволочь! Своих подавишь!», бросился на пути. Когда тот действительно остановился, Марков отскочил (по другим сведениям тут же бросил гранату), и сразу две трёхдюймовые пушки в упор выстрелили гранатами в цилиндры и колеса паровоза. Завязался горячий бой с командой бронепоезда, которая в результате была перебита, а сам бронепоезд - сожжён.

С начала июня − командир 1-й пехотной дивизии. Был смертельно ранен при взятии станции Шаблиевка в самом начале Второго Кубанского похода. Сразу же после получения известия о его смерти 1-й Офицерский полк был переименован в 1-й Офицерский генерала Маркова полк - один из четырёх «цветных» полков белой армии на юге России, развёрнутый потом в Марковскую дивизию.

13 декабря 2003 в городе Сальске Ростовской области состоялось открытие памятника генералу Маркову - первый в России памятник деятелю белого движения. Он создан заслуженным художником России скульптором В. А. Суровцевым при поддержке московских предпринимателей и консультативной помощи историков и архивистов. Ранее, в 2001, в Москве в издательстве «Посев» вышло в свет капитальное издание «Марков и марковцы», основанное на архивных документах и воспоминаниях соратников генерала.

1-й Офице́рский генера́ла Ма́ркова полк - первая из воинских частей Добровольческой армии (впоследствии В. С. Ю. Р. и Русской Армии), получивших именное шефство одного из основоположников Белого движения на Юге России Генерального штаба генерал-лейтенанта С. Л. Маркова.

Дата образования - 4/17 ноября 1917 года - день посещения генералом Алексеевым в Новочеркасске лазарета № 2 по Барочной улице, после чего из первых добровольцев была организована Сводно-Офицерская рота.

С началом Первого Кубанского похода в станице Ольгинской было произведено переформирование Добровольческой армии путём сведения мелких частей в более крупные соединения. В числе вновь сформированных оказался и Сводно-Офицерский полк, получивший в дальнейшем именное шефство своего первого командира генерала Маркова.

12 июня 1918 года в бою у станции Шаблиевка был убит генерал Марков, командовавший к этому времени 1-й пехотной дивизией Добровольческой армии. На построении полка его командир полковник Тимановский сказал: «Отныне каждый чин полка носит имя первого командира. Не будет с нами генерала Маркова, но он будет жить в сердцах всех нас и незримо вести нас, руководить нами. Мы увековечим его память своей жертвенной любовью к Родине, непоколебимым духом, своими делами, пример которых он показал нам. Мы в рядах полка его имени будем выполнять свой долг с полной верой, что Россия снова будет Великой, Единой и Неделимой. Чтобы укрепить нашу духовную связь с Шефом, устанавливается день полкового праздника в день его Ангела - 25 сентября, день, посвящённый святому Сергию Радонежскому». На чёрных, марковских погонах отныне был вензель генерала Маркова: «М» и вензель - «Г. М.» для 1-й роты полка - «роты генерала Маркова».

3 октября 1919 года был сформирован 3-й Офицерский генерала Маркова полк. Его формирование велось с сентября и проходило в Харькове на базе 9-й офицерской роты 1-го полка. Приказом Главнокомандующего ВСЮР от 14 октября 1919 года 1-я пехотная дивизия, куда входили все три Марковских полка, была развёрнута в Корниловскую ударную и Офицерскую генерала Маркова пехотные дивизии. Помимо марковских полков в состав образованной дивизии вошла Артиллерийская генерала Маркова бригада, сформированная 15 октября 1919 года на базе 1-й артиллерийской бригады, а также 1-я отдельная инженерная генерала Маркова рота. Весной-осенью 1919 года были созданы запасные батальоны Марковской дивизии - один на всю дивизию и по одному на каждый полк, кадры которых шли на пополнение боевых частей. Батальоны были расформированы в начале 1920 года. В таком составе дивизия входила в состав 1-го армейского корпуса

18 декабря 1919 года в ходе отступления ВСЮР Марковская дивизия была разгромлена в Донбассе, у села Алексеево-Леоново. После восстановления своей численности, в январе 1920 года, она вновь была разбита 16 февраля в бою у станицы Ольгинская, после чего в 17 февраля дивизия была переформирована в Офицерский генерала Маркова полк. Артиллерийская бригада была сведена в Отдельный артиллерийский генерала Маркова дивизион, конные сотни - в Конный дивизион.

Перед эвакуацией «марковских» частей изНовороссийска в Крым, 13 марта 1920 года дивизия была восстановлена. В Крыму она вошла в состав образованного 1-го армейского корпуса. 28 апреля 1920 года после переименования ВСЮР генералом П. Н. Врангелем в Русскую армию, Офицерская генерала Маркова дивизия была переименована в Пехотную генерала Маркова дивизию (в соответствии с этим переименованием стали называться полки дивизии, а также артиллерийская бригада). Летом 1920 года в составе дивизии были вновь созданы запасные батальоны полков и дивизии (последний предназначался для развёртывания в 4-й полк, формирование которого было начато в октябре). В составе 1-го армейского корпуса Марковская дивизия участвовала в боях в Северной Таврии, Заднепровской операции, последних боях перед оставлением Крыма.

В начале ноября 1920 года дивизия вместе с другими частями Русской армии эвакуировалась из Крыма. 14 ноября в Галлиполи остатки дивизии были сведены в Марковский полк и Марковский артиллерийский дивизион.

Один из лидеров Белого движения на Юге России и организаторов Добровольческой армии.

Кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени, орденов Святого Владимира 3-й степени и 4-й степени с мечами и бантом, орденов Святой Анны 2-й, 3-й и 4-й степеней, орденов Святого Станислава 2-й и 3-й степеней. Обладатель Георгиевского оружия.

Семья

С. Л. Марков был женат на Марианне Павловне, урождённой княжне Путятиной, и имел двух детей - сына Леонида (родился в 1907) и дочь Марианну (родилась в 1909).

В 1920 семья эмигрировала, после Второй мировой войны жила в Бельгии , а в 1950-е годы дети генерала Маркова переехали в США.

Образование

Окончил 1-й Московский кадетский корпус (1895), Константиновское артиллерийское училище (1898), Николаевскую академию Генерального штаба (1904). Ошибка в написании места смерти генерала. Станица Мечётинская, это не Кубань, а Дон(Ростовская обл.)

Начало службы

В 1898-1901 (до поступления в академию) служил в лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригаде. С 1898 - подпоручик, с 1902 - поручик, с 1904 - штабс-капитан.

Участие в русско-японской войне

Служба в межвоенный период

В октябре 1905 был переведён в распоряжение начальника штаба Варшавского военного округа. Проходил годичный ценз в качестве командира 4-й роты лейб-гвардии Финляндского полка. С января 1907 - старший адъютант штаба 16-й пехотной дивизии, с июня 1907 по январь 1908 - помощник старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа. С июня 1908 по 1911 - помощник начальника отделения в отделе генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба. С 1909 - подполковник. Преподавал тактику, военную географию и русскую военную историю в Павловском военном училище и Михайловском артиллерийском училище. Был (вместе с полковником Г. Г. Гиссером) соавтором учебника «Военная география России. Исследование отдельных театров военных действий» (1-е издание - 1909, 2-е - 1911) и учебника «Военная география иностранных государств» (1911). Участвовал в подготовке учебника «География внеевропейских стран» (1915). Издал «Записки по истории Русской армии. 1856-1891».

С 1911 - штатный преподаватель в Николаевской военной академии. Был награждён орденом св. Анны 2-й степени.

Участие в Первой мировой войне

С началом Первой мировой войны переведён в действующую армию и назначен начальником разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера штаба армий Юго-Западного фронта. С сентября 1914 - начальник управления генерал-квартирмейстера. С октября 1914 - начальник штаба 19-й пехотной дивизии, участвовал в боях на Карпатах в районе Дуклинских проходов. С декабря 1914 - начальник штаба 4-й стрелковой бригады (затем - «железной» дивизии) под командованием генерала А. И. Деникина , награждён орденом св. Владимира 3-й степени, мечами к ордену св. Анны 2-й степени.

7 июля (19 июля по новому стилю) 1878 года родился Сергей Леонидович Марков – один из самых ярких и легендарных лидеров Белого движения.

С.Л. Марков

С его именем неразрывно связано становление и начало Белого движения на юге России. Теперь невозможно представить себе первые, наиболее героические этапы этого движения без Маркова. В 1–м и 2-м Кубанских походах Сергей Леонидович в полной мере проявил свои выдающиеся способности организатора и командира. Его личное мужество, природная смекалка, умение находить выход из самых тупиковых ситуаций быстро стали легендой. "Белый витязь" - одно из прозвищ генерала Маркова в Добровольческой армии. Его часто сравнивали с "белым генералом" Михаилом Дмитриевичем Скобелевым, которого сам Сергей Леонидович очень чтил, к юбилею Скобелева он в своё время даже написал специальную брошюру.

Биография Сергея Леонидовича Маркова во многом типична для судеб русского офицерства начала прошлого века. Потомственный дворянин и потомственный военный, он получил военное образование: 1-й Московский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище, которое окончил с отличием.

После недолгой службы в Лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригаде Марков поступил в Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба. Во время Русско-японской войны был причислен к Генеральному штабу. Вплоть до 1907 года оставался в Маньчжурии. Награжден многими боевыми орденами, в том числе орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

Преподавательская деятельность

С 1911 года Марков - штатный преподаватель в Николаевской военной академии. Одновременно он читал лекции в Михайловском артиллерийском и Павловском военных училищах.

По свидетельствам современников, молодой преподаватель отличался нестандартностью мышления, философским складом ума, весьма оригинальными идеями, которых у него всегда было множество. В его лекциях часто слышались нотки, непривычные старшему поколению: «Не придерживайтесь устава, как слепой стены», «Дело – военное, дело – практическое, никаких трафаретов, никаких шаблонов». Он проповедовал, что от хорошего офицера требуется гармония трёх элементов – духа, ума и воли. Настаивал на том, что дух должен быть свободным от теории, но тут же, к огорчению нерадивых студентов, добавлял, что всё же «книги надо читать».

Д.В. Лехович, историк, писатель, один из участников белого движения, в своей книге «Белые против красных» так описывает внешность и характер генерала Маркова:

«С.Л. Марков был среднего роста, поджарый, с тёмными волосами, острыми усами и маленькой бородкой клинышком. Выражение его оживлённого лица постоянно менялось в зависимости от настроения, от идеи, пришедшей в голову. А идей у него всегда был избыток. Больше всего обращали на себя внимание его тёмные, почти чёрные глаза. В них свойственные Маркову доброта и весёлость оттенялись насмешливым выражением, раздражением, иногда гневом и твёрдой решимостью человека, готового идти напролом. Голос у него был резкий, резкими и порывистыми были и все его движения.»

Первая мировая война

В 1915 году Марков был назначен на должность начальника штаба 4-й («Железной») дивизии генерала Деникина на Австрийском фронте.

А. И. Деникин, впоследствии его близкий друг и соратник, так вспоминал об их первом знакомстве:

«Приехал он [Марков – Е.Ш.] к нам в бригаду, никому не известный и нежданный: я просил штаб армии о назначении другого. Приехал и с места заявил, что только что перенес небольшую операцию, пока нездоров, ездить верхом не может и поэтому на позицию не поедет. Я поморщился, штабные переглянулись. К нашей «запорожской сечи», очевидно, не подойдёт - «профессор»… Выехал я со штабом к стрелкам, которые вели горячий бой впереди города Фриштака. Сближение с противником большое, сильный огонь. Вдруг нас покрыло очередью шрапнели. Что такое? К цепи совершенно открыто подъезжает в огромной колымаге, запряжённой парой лошадей, Марков - весёлый, задорно смеющийся. - Скучно стало дома. Приехал посмотреть, что тут делается… С этого дня лед растаял, и Марков занял настоящее место в семье «железной» дивизии.»

Интеллектуальный потенциал и незаурядный талант полководца органично сочетались в натуре Маркова с такими качествами, как личное мужество, умение своим примером «зажечь» в сердцах веру в победу, когда ситуация казалась совершенно безнадёжной.

С сентября 1915 года он командовал 13-м стрелковым полком легендарной «Железной» дивизии.

«Со своим славным полком Марков шёл от одной победы к другой… Он не жил, а горел в сплошном порыве, - вспоминал А. И. Деникин. - Пока он был в штабе, войска относились к нему или сдержанно, или даже нетерпимо. Но стоило Маркову уйти в строй, и отношение к нему становилось любовным и даже восторженным…»

Многие современники, впоследствии «первопоходники», лидеры Белого движения, не раз замечали в своих воспоминаниях, что с появлением знаменитой белой папахи Маркова на поле боя в войсках поднималось настроение. Замёрзшие, усталые воины шли в бой, как на праздник…

После февраля 1917 года все мысли бывшего преподавателя академии, как и многих других русских генералов и офицеров, были подчинены одному: как не допустить развала армии, как довести войну до победного конца.

«Погубят армию эти депутаты и советы, а вместе с ней и Россию,» - писал в своём дневнике за 1917 год С.Л. Марков.

Русские генералы были хорошими солдатами, но всё их воспитание и образование было направлено на то, чтобы «не лезть в политику». Попытки военачальников «спасти» Россию своими средствами выглядели политически наивными и, как известно, не увенчались успехом.

Быховский узник

В августе 1917 года Марков открыто поддержал корниловское выступление. Вместе с Деникиным, Романовским, Лукомским, Эрдели и другими «мятежными» офицерами он испил чашу унижений во время ареста и заточения сначала в тюрьме города Бердичева, а затем в Быхове.

Когда арестованных генералов переводили из Бердичева в Быховскую тюрьму, их едва не растерзала агрессивно настроенная толпа, которую изо всех сил «науськивали» комиссары Временного правительства. Суд над «мятежниками» был невыгоден окружению Керенского. Оно с радостью бы предпочло избавиться от опасных арестантов чужими руками, списав их гибель на «народную месть».

«Антон Иванович [Деникин – Е.Ш.] был убеждён, что их никуда не повезут, а растерзают по дороге. И в застывшей душе было только одно желание, чтобы добили скорей, не мучая, не издеваясь долго…»

Толпа потребовала, чтобы арестованных вели пешком через весь город к вокзалу.

«Проходя по лужам, оставшимся от вчерашнего дождя, солдаты набирали полные горсти грязи и ею забрасывали нас. – Вспоминал Деникин в своих «Очерках русской смуты». – Лицо, глаза, уши заволокло зловонной липкой жижицей. Посыпались булыжники. Бедному калеке генералу Орлову разбили сильно лицо, получили удар Эрдели и я – в спину и голову.

По пути обменивались односложными замечаниями. Обращаясь к Маркову:

– Что, милый профессор, конец?! - По-видимому…»

Однако узникам повезло. Конвой, состоявший в основном из юнкеров, честно выполнил свой долг. Ему удалось сдержать жаждущую крови толпу и отконвоировать арестованных в Быхов.

В отличие от одиночного заключения в Бердичеве, здесь генералы жили по три человека в комнате. В самом здании тюрьмы они пользовались относительной свободой. К заключённым допускались родственники и знакомые. По воспоминаниям тогда ещё невесты генерала Деникина, Ксении Васильевны, в тюрьме собиралось «приличное общество». Искромётный, артистичный, самый молодой из узников, 39-и летний генерал Марков в буквальном смысле стал в Быхове «душой компании». Шутками, смехом, своим неистощимым оптимизмом он старался «скрасить» для своих товарищей по несчастью безрадостные дни заточения.

Поручик Р.Б. Хаджиев, адъютант генерала Л.Г. Корнилова, частый гость в Быхове, вспоминает о Маркове:

«Генерал Марков по натуре своей был офицером старой русской кавалерии - бесшабашный, море по колено, жизнь радостная, душа на распашку. На все смотрел так: - Ну, что же, случилась беда, надо ее выкурить, давай лучше играть в чехарду. Он прыгал через людей, и люди прыгали через него. Под конец игры, вытирая лоб и глядя в сторону мрачной группы, состоящей из Деникина и Романовского, начинал кричать: - Ваня, иди же сюда, Ванюша!.. А Ваня не отвечал, продолжал разговор с Деникиным, который, держа обе руки в карманах, исподлобья глядел на узников…

…Я, окруженный тесным кольцом, стал отвечать на вопросы томящихся и усталых людей, переживающих весьма тягостные дни и минуты, ожидающих в каждый момент неприятную новость. Они отпускали весьма нецензурные слова по адресу Керенского, называя его трусом, негодяем, предателем родины и т.д.

— Эй, вы, давайте-ка попрыгаем, - кричал, заглушая всех своим тенором, ген. Марков, вызывая по фамилиям тех, кто принимая участие в его чехарде, этим самым вносил свежую струю в жизнь мрачно настроенных людей. Потом, оборачиваясь к Романовскому, он сказал: - Ну, Ваня, пойдем, поддержи желание товарищей. Не хотите ли и вы с нами, ваше превосходительство, - обратился он к дряхлому ген. Эльснеру. Тот, не расслышав хорошенько, переспросил: «Что?» - Да попрыгать, ваше превосходительство! Но генерал Эльснер костлявой рукой с папиросой в длинном мундштуке отмахивался от такого марковского предложения. Люди хохотали.»

19 ноября 1917 г. быховские узники были освобождены из тюрьмы генералом Н.Н. Духониным, который за это поплатился жизнью. Нелегально, по чужим документам, генералы пробирались на Дон. Кроме Корнилова, который пошёл на Дон открыто, с верным ему Текинским полком, все переоделись в штатское платье. Только И.П. Романовского решено было оставить «офицером». Внешность и манеры, несомненно, выдали бы с головой неопытных «конспираторов», но и в этом вынужденном «маскараде» генерал Марков проявил присущую ему артистичность. Всю дорогу до Новочеркасска «профессор» успешно изображал солдата-денщика Романовского: бегал ему за кипяточком, крутил «цыгарки» и непринуждённо балагурил на станциях с революционными матросами.

В Добровольческой армии

С.Л. Марков и И.П. Романовский одними из первых прибыли на Дон. Они приняли непосредственное участие в создании Добровольческой армии. 24 декабря 1917 года Марков был назначен начальником штаба командующего добровольческими войсками, а с января 1918 года он принял должность начальника штаба 1-й Добровольческой дивизии.

Зимой 1917-1918 гг. у собравшихся в Новочеркасске добровольцев не было ничего: ни средств, на которые можно было сформировать армию, ни оружия, ни боеприпасов, ни чёткой программы дальнейших действий. Бывшие генералы императорской армии - опытные воины, но никудышные политики, даже на первоначальном этапе возникновения белого движения затруднялись в определении его политических целей и задач. Будущий главнокомандующий ВСЮР А.И. Деникин справедливо заметил, что стоило в тот момент выкинуть монархический лозунг, как Добрармия тут же потеряла бы одну свою половину. Если бы командование заявило о своих «демократических» пристрастиях, ушла бы другая.

В этих сложных условиях донские казаки тоже не захотели поддержать добровольцев. 29 января 1918 года войсковой атаман Каледин застрелился, сломленный сепаратизмом казаков, которые отказались воевать. Они надеялись, что большевики их не тронут, если добровольцы уйдут с Дона. Казачий сепаратизм шокировал участников Белого дела.

В ночь с 9 на 10 февраля 1918 года Добровольческая армия выступила в 1-й Кубанский поход, который получил название "Ледяного". С.Л. Марков стал во главе образованного при переформировании Добровольческой армии в станице Ольгинской Сводно-Офицерского полка, по величине своей равного батальону. Добровольцы понесли тяжёлые потери и были разбиты под Екатеринодаром. Ранним утром 31 марта случайным снарядом был убит генерал Корнилов. По распоряжению генерала Алексеева армию возглавил генерал Деникин.

Подвиг генерала Маркова

В ночь со 2 на 3 апреля 1918 года энергичные действия генерала Маркова на станции Медведовской спасли армию от окончательного разгрома. Отступающее от Екатеринодара добровольческое войско должно было миновать железную дорогу. Такие переходы для армии всегда являлись проблемой: железные дороги, как правило, находились в руках большевиков. В тот день на станции Медведовской стояли эшелоны красных и бронепоезда.

По воспоминаниям современников, события развивались следующим образом:

Около 4 часов утра части Маркова стали переходить через железнодорожное полотно. Марков, захватив железнодорожную сторожку у переезда, расположив пехотные части, выслав разведчиков в станицу для атаки противника, спешно начал переправу раненых, обоза и артиллерии. Внезапно от станции отделился бронепоезд красных и пошел к переезду, где уже находился штаб вместе с генералами Алексеевым и Деникиным. Оставалось несколько метров до переезда - и тут Марков, осыпая бронепоезд площадными словами, с нагайкой в руке бросился к паровозу: «Поезд, стой! Раздавишь, сукин сын! Сволочь! Разве не видишь, что свои?!!». Когда поезд действительно остановился, Марков отскочил (по другим сведениям тут же бросил гранату), и сразу две трёхдюймовые пушки в упор выстрелили гранатами в цилиндры и колеса паровоза. Завязался горячий бой с командой бронепоезда, которая в результате была перебита, а сам бронепоезд - сожжён.

По свидетельству А.И. Деникина, когда из горящего вагона бронепоезда прямо на Маркова выскочил огромный матрос в тлеющей одежде, первым порывом генерала было оказать ему помощь. Беззаветная храбрость, способность к жёстким, решительным действиям в бою и милосердие – редкое сочетание качеств для боевого офицера…

В апреле 1918 года Сергей Леонидович Марков был назначен командиром 1-й отдельной пехотной бригады, а в июне, перед началом 2-го Кубанского похода - начальником 1-й пехотной дивизии. В самом начале похода, 12 июня 1918 года генерал Марков и погиб в бою у станции Шаблиевка. Предпоследний снаряд отходящего бронепоезда красных разорвался рядом с генералом, сидящим на коне, и смертельно ранил его.

"Умираю за вас, как вы за меня", - были его последние слова.

Сергей Леонидович Марков, в отличие от других, не менее известных лидеров Белого дела, стоявших у самых его истоков, не успел запятнать себя последующей борьбой за власть в военной верхушке ВСЮР. Ему посчастливилось избежать обвинений в политических и тактических просчётах, которые посыпались на головы белого командования после поражения в войне, избежать забвения и низвержения своих заслуг бывшими соратниками.

Сразу же после получения известия о смерти генерала 1-й Офицерский полк был переименован в 1-й Офицерский генерала Маркова полк - один из четырёх «цветных» полков белых армий на юге России, развёрнутый потом в Марковскую дивизию.

Марковский знак

На построении полка его командир полковник Тимановский сказал:

«Отныне каждый чин полка носит имя первого командира. Не будет с нами генерала Маркова, но он будет жить в сердцах всех нас и незримо вести нас, руководить нами. Мы увековечим его память своей жертвенной любовью к Родине, непоколебимым духом, своими делами, пример которых он показал нам. Мы в рядах полка его имени будем выполнять свой долг с полной верой, что Россия снова будет Великой, Единой и Неделимой. Чтобы укрепить нашу духовную связь с Шефом, устанавливается день полкового праздника в день его Ангела - 25 сентября, день, посвящённый святому Сергию Радонежскому». На чёрных, марковских погонах отныне был вензель генерала Маркова: «М» и вензель - «Г. М.» для 1-й роты полка - «роты генерала Маркова».

«Марковцы» с честью пронесли имя своего погибшего «шефа» сквозь все испытания – от 2-ого Кубанского похода до последнего штурма Перекопа.

Не только в глазах современников, но и историков белого движения, С.Л. Марков навеки остался непогрешимым символом, вечным примером самоотверженного мужества и верности, «знаменем» в борьбе за белую идею и утраченную Родину.

Не случайно 13 декабря 2003 в городе Сальске Ростовской области состоялось открытие памятника генерал-лейтенанту Маркову. Монумент, созданный заслуженным художником России скульптором В. А. Суровцевым, стал первым в России памятником одному из военных лидеров и вождей Белого движения. Не герою! В гражданской борьбе не бывает героев. Все они, и победители, и побеждённые, вожди и лидеры сошлись в смертельной схватке, чтобы отстоять свои идеалы. В конечном итоге, пали жертвами братоубийственной войны, в которой нет ни правых, ни виноватых…

История российских революций богата на парадоксы. Одним из них было положительное отношение к февральским событиям и к Временному правительству будущих деятелей Белого движения, впоследствии клеймивших революцию и революционеров. Вниманию читателей предлагается обнаруженное в США письмо начальника штаба главнокомандующего армиями Западного фронта генерал-майора С.Л. Маркова министру-председателю Временного правительства и военному министру А.Ф. Керенскому от 15 июля 1917 г.

"Кожаный капитан"

Сергей Леонидович Марков (1878-1918) был одним из выдающихся офицеров русской армии 1 . Участник трех войн, человек большой личной храбрости, интеллектуал (его перу принадлежат труды по военной географии России и зарубежных стран, а также военно-исторические работы и документальные публикации), талантливый военный педагог, он не принадлежал к тому типу офицеров Генерального штаба, которые могут быть названы кабинетными работниками. Сохранилась яркая характеристика Маркова, относящаяся ко времени его службы начальником разведывательного отделения штаба Юго-Западного фронта в 1914 г., которая дает представление о личности этого человека: "В штабе фронта этот энергичный, слегка экспансивный, жаждавший деятельности офицер чувствовал себя... не на своем месте... Будучи по натуре человеком порыва, исключительных подвижности и энергии, немного нетерпеливым в смысле спокойного выжидания развития событий, естественно он не мог себя чувствовать даже удовлетворительно в штабе фронта, удаленном на сотню - полторы верст от боевых линий" 2 .

Особенности характера Маркова подметил генерал Н.М. Тихменев, который писал вдове генерала А.И. Деникина 25 ноября 1953 г.: "С.Л. Маркова я знал лично немного. Помнится в японскую войну, капитаном - мы звали его "кожаным капитаном", ибо с головы до ног он был одет в кожу - черная куртка, черные штаны. Затем встречал мельком в Петербурге, а потом в Ставке (Могилев). Он, признаюсь, не был мне тогда очень симпатичен: его шумливость, горячность казались мне несколько неискренними, а то, что он вечно был "как на дрожжах", не возбуждало во мне доверия... в Маркове я ошибся... он был поистине незаурядной, геройской храбрости человеком" 3 .

Впоследствии С.Л. Марков стал одним из видных деятелей Белого движения. Его идейный выбор в Гражданскую войну был обусловлен в том числе совместной боевой службой и тесными дружескими отношениями с будущим лидером Белого движения на Юге России генералом А.И. Деникиным. В годы Первой мировой войны Деникин и Марков неоднократно служили в одних штабах. С конца 1914 г. Марков служил начальником штаба 4й стрелковой бригады (затем - дивизии), которой командовал Деникин, позднее стал 2м генерал-квартирмейстером Ставки при начальнике штаба Деникине, начальником штаба главнокомандующего армиями Западного фронта при главнокомандующем Деникине и, наконец, начальником штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта при главнокомандующем Деникине. Накануне корниловского выступления, 16 августа 1917 г., Марков был произведен в генерал-лейтенанты.

"Надо спасать не революцию, а Россию"

Публикуемый документ отражает мировоззрение русской военной элиты между февральской революцией и корниловским выступлением. Тогда генштабисты критически отзывались о старом режиме и еще не разочаровались во Временном правительстве. В письме 39-летний Марков писал о том, что возлагает на А.Ф. Керенского надежды на спасение армии и страны ("Мое личное короткое знакомство с Вами убедило меня в Вашей искренности и в Вашем стремлении дать России светлое будущее"). Генерал отмечал, что выступает против возвращения старого режима ("я всей душой не желаю моей Родине возвращения кошмарного старого"). Сложно сказать, против чего конкретно протестовал Марков (он упоминает только "кошмарное распутинское владычество") и не стремился ли просто продемонстрировать Керенскому свою лояльность. Как бы то ни было, эти высказывания ставят под сомнение монархизм Маркова и его приверженность идее конституционной монархии 4 . Основное требование Маркова к Керенскому - восстановить единоначалие в армии, ограничив полномочия комитетов. По мнению генерала, нужно защищать не революцию, которая уже произошла, а гибнущую страну.

Вскоре, однако, отношение Маркова к Временному правительству радикально поменялось. Не за горами было выступление генерала Л.Г. Корнилова, которое поддержали и А.И. Деникин, и С.Л. Марков. Как отмечал сам Марков, "до 27-го августа я, во-первых, не предполагал возможности смещения генерала Корнилова, а, во-вторых, ничего не знал, что при отрешении его от должности Верховного [главнокомандующего], он выступит против Временного правительства. Мне, наоборот, давно были известны его хорошие отношения к А.Ф. Керенскому и к Б.В. Савинкову, которые, как я думал, вполне поддерживают все начинания г[енерала] Корнилова, и я твердо верил, что эти три лица пойдут по пути укрепления армии. Я знал, что программа, предложенная г енералом Корниловым, утверждена и ждал обнародования таковой, но, вместе с тем, понимал, что объявление этой программы может вызвать энергичный протест большевиков" 5 .

После неудачи корниловского выступления Марков иронично именовал Керенского "товарищем" 6 . Последовал арест и заключение сначала в Бердичеве, а позднее - в белорусском городке Быхов Могилевской губернии, расположенном неподалеку от Ставки. Оттуда Деникин, Марков и другие будущие лидеры белых в ноябре 1917 г. бежали на Дон, где возникла антибольшевистская Добровольческая армия. В ее рядах Марков получил смертельное ранение в бою 12 (25) июня 1918 г. и на следующий день скончался.

Письмо Керенскому было обнаружено нами среди бумаг военного следователя Р.Р. фон Раупаха в собрании Бахметевского архива русской и восточноевропейской истории и культуры в США. Отметим, что именно Раупах составил фиктивный документ об освобождении корниловцев, содержавшихся в Быхове (в том числе Маркова), чем способствовал их спасению в ноябре 1917 г.

Документ публикуется в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации при сохранении стилистических особенностей оригинала.

"Я знаю, что может меня ожидать..."

Копия
В собственные руки.

Начальник штаба
Главнокомандующего армиями
Западного фронта
15 июля 1917 г.
N 9238

Господин министр

Я знаю у Вас каждая минута на счету, а писем, подобных моему, - поток, но и при этих условиях я считаю своим долгом человека, любящего свою Родину, сказать Вам несколько слов.

Мое личное короткое знакомство с Вами убедило меня в Вашей искренности и в Вашем стремлении дать России светлое будущее.

Солдат по натуре, рождению и образованию, я могу судить и говорить лишь о своем военном деле. Все остальные реформы и переделки нашего государственного строя меня интересуют лишь как обыкновенного гражданина. Но армию я знаю, отдал ей свои лучшие дни, кровью близких мне людей заплатил за ее успехи, сам окровавленный выходил из боя.

Когда в начале революции в Петрограде издавались известные приказы, когда выпускалась разрушившая армию декларация, мы все, знающие русского солдата и его дух больше и ближе случайных вершителей войсковых судеб из чуждого армии элемента, солдат лишь по серой шинели, юных прапорщиков, цинично устраивающих на модных течениях свою карьеру офицеров и ничего не понимающих в военном деле рабочих, громко и честно говорили, что армия гибнет, а с ней погибнет и Россия. Нас, конечно, не слушали, нас стали обвинять в контрреволюционных замыслах, в желании восстановить кошмарное распутинское владычество. И вот теперь, когда конец почти приблизился, когда те солдаты, которые Вам кричали ура, носили Вас на руках и клялись выполнить свой долг перед Родиной и во имя красивой, но несбыточной формулы свобода, равенство и братство, как подлые трусы бежали перед призраком противника, бежали, дав погибнуть лучшим и убивая достойнейших из своей среды, Вы принимаете ряд мер по восстановлению гибнущей армии.

Меры эти, крайние с одной стороны, нивелируются общим положением дела.

Никакая армия, по своей сути, не может управляться многоголовыми учреждениями, именуемыми комитетами, комиссариатом, съездами и т.д. Ответственный перед своей совестью и Вами, как военным министром, начальник почти не может честно выполнять свой долг, отписываясь, уговаривая, ублажая полуграмотных в военном деле членов комитета, имея, как путы на ногах, быть может и очень хороших душой, но тоже несведущих, фантазирующих и претендующих на особую роль комиссаров. Все это люди, чуждые военному делу, люди минуты и главное не несущие никакой ответственности юридически. Им все подай, все расскажи, все доложи, сделай так, как они хотят, а за результаты отвечай начальник.

Больно за дело и оскорбительно для каждого из нас иметь около себя лицо, как бы следящее за каждым нашим 7 шагом.

Ведь это продолжение разрушения армии, а не созидание ее.

Проще нас всех, кому до сих пор не могут поверить, уволить, и на наше место посадить тех же комиссаров и те же комитеты вместо штабов и управлений.

Введение смертной казни для подлецов и трусов не является разрешением вопроса.

Командуя полком более 15 месяцев в течение этой войны 8 , я, имея право и основания, никого ни разу не отправил на тот свет и, тем не менее, полк держался крепко, дрался исключительно доблестно. Нужна большею частью не работа палкой, а сознание всех, что эта палка есть в руках начальника и всегда может быть пущена в дело.

Короче, начальникам должна быть возвращена власть со всеми ее прерогативами. Дисциплина - это не пустой звук, насаждать ее одними словами нельзя. Слова подействуют на умных, честных, порядочных, но ведь такие повсюду в меньшинстве.

Дисциплина - это воинское приличие, повиновение, воинская подтянутость; есть ли теперь все это налицо? Конечно нет, нет и тени.

Дисциплина разума и сердца должна проявляться начальством, но подчиненные должны всегда помнить лишь о дисциплине твердой власти.

Проводя в армии демократические начала, создают многовластие, что противно сущности военного дела. Нет и не будет армии в мире, где власть начальника парализуется комитетами. Отказаться от комитетов теперь нельзя, но они должны быть поставлены в определенные рамки с ограниченной сферой деятельности.

Широкий, доступный всем достойным путь к высшим знаниям (плох тот солдат, который не хочет быть генералом), признание в солдате такого же человека, как и каждый офицер, вот та военная демократизация, которая, не разлагая армии, внесет в нее здоровый дух.

Но ведь все это не новое и все это давно исповедовалось лучшими из военной среды.

Вот главнейшее, что я считаю своим долгом честного солдата - гражданина, а не наоборот, ибо каждый военный должен быть, прежде всего, солдатом, а потом уже гражданином, сказать Вам, г[осподин] военный министр.

Так же как и Вы, я всей душой не желаю моей Родине возвращения кошмарного старого, и так же как и Вы верю в светлое будущее великой России, но считаю, что это возможно лишь при наличии крепкой, грозной армии, а не толпы трусов и предателей.

Сейчас надо спасать не революцию, а Россию. Революция сделана, старое свергнуто, Россия же гибнет.

Отправляя Вам это письмо, я знаю, что может меня ожидать, но я предпочту скорее быть выгнанным из рядов революционной армии, чем невольно участвовать в ее дальнейшем разложении.

Трудно в наши дни оставаться честным человеком, но это единственное право, коего никакими постановлениями отнять от нас, старых и настоящих офицеров, никто не может. Это право и заставило меня написать Вам.

Искренно Вас уважающий,
готовый к услугам
Сергей Марков

Бахметевский архив русской
и восточноевропейской истории
и культуры (BAR).
Коллекция Р.Р. фон Раупаха. Box 2.
Машинописная копия.

* Публикация подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда в рамках проекта N 14-31-01258а2 "Русский офицерский корпус на изломе эпох (1914-1922 гг.)".

1. Подробнее см.: Марков и марковцы. М., 2001.
2. ГА РФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 680. Л. 43.
3. BAR. Anton & Kseniia Denikin collection. Box 32.
4. Гагкуев Р.Г. Генерал Марков // Марков и марковцы. М., 2001. С. 45.
5. BAR. Коллекция Р.Р. фон Раупаха. Box 1.
6. Гагкуев Р.Г. Генерал Марков. С. 51.
7. В документе ошибочно - вашим.
8. В 1915-1916 гг. С.Л. Марков командовал 13-м стрелковым генерал-фельдмаршала великого князя Николая Николаевича полком.