Ликвидация запорожской сечи в связи с пугачевским бунтом. Местоположение Запорожских сечей в XVI-XVII веках

И лихих шаек, гулявших по морю на страх туркам; сюда сходились удальцы со всех сторон.

Там, где Днепр, пробившись меж подводных скал (порогов) и каменистых островов, широко разливается ниже впадения речки Самары и спокойно течет, образуя множество низменных островов, по берегам поросших густым и высоким камышом, – там устроили себе военный стан запорожские удальцы, нередко переводя его с одного места на другое. Главным местопребыванием их сначала был остров Хортица. Кругом были повсюду богатые места: устья речек, впадавших в Днепр, заливные луга, леса, степь! И рыбы, и всякого зверья было здесь вдоволь. Сначала на Запорожье, в эти благодатные места для охоты, шли ватаги охотников-промышленников, а потом в начале XVI века устроен был здесь сторожевой стан, чтобы сдерживать татар от внезапных вторжений. Из этих-то станичников и сложилось мало-помалу запорожское казацкое братство. Занявши необитаемые острова и берега вдали от всяких властей, они считали себя здесь полными хозяевами, занимались охотничьим промыслом в окрестных местах, но когда их силы выросли, стали они чаще и чаще отправляться на более далекую и опасную охоту, – ходили на своих легких чайках «шарпать» берега Крыма и Турции. Бить и грабить нехристей, по их понятиям, сам Бог велел.

Местоположение Запорожских сечей в XVI-XVII веках

Запорожская Сечь имела вид укрепленного стана: довольно значительное место было окружено земляною насыпью, или валом, с засекой, или тыном; кое-где были поставлены и пушки; внутри ограды были курени, деревянные, очень незатейливые жилища казаков, или мазанки.

Весь казацкий стан, или кош, как называли его, делился на несколько десятков отдельных отрядов (впоследствии дошло до 38), каждый и жил в отдельном курене и выбирал себе кошевого атамана и других старшин: есаула, судью и писаря. Важнейшие дела решались с общего согласия на раде (общая сходка). Когда надо было собрать раду, то прежде всего давали знак выстрелом из пушки, чтобы все казаки, которые разбрелись по окрестностям Сечи на охотничьи или рыбные промыслы, могли прийти. Затем чрез несколько времени довбиш (литаврщик) бил в литавры, и казаки спешили из всех куреней на площадь пред церковью. Тут близ церкви под распущенным войсковым стягом (знаменем) становился кошевой с другими старшинами, а казацкая чернь размещалась кругом. Тогда писарь, если надо было, читал грамоту или сообщал о том деле, какое предлагаемо было на решение раде. Кошевой смиренно спрашивал собравшихся, как они изволят постановить, и согласно решению большинства и поступал.

Места по берегам Днепра близ Запорожья делились на несколько участков, или «паланок», как их звали, где и занимались запорожцы скотоводством и другими промыслами. Некоторые из казаков, имевшие больше склонности к оседлой и семейной жизни, селились в этих участках, устраивали себе землянки (бурдюги), стоявшие часто в далеком расстоянии одна от другой, а не то заводились и целые хуторы, так называемые «зимовники».

1-го января, по старому обычаю, происходило избрание нового кошевого и других старшин; в этот день распределяли по куреням реки, речки и озера для рыбной ловли. Когда довбиш по приказу кошевого бил сбор, есаул выносил из церкви походное знамя, затем сбирались казаки из всех куреней. Раздавался еще два раза бой в литавры; тогда приходил кошевой с палицей, за ним судья с войсковой печатью и писарь с чернильницею. Все они становились без шапок в средине круга и кланялись на все четыре стороны. Довбиш в честь начальству снова бил в литавры. Тогда кошевой обращался ко всем обыкновенно с такой речью:

«Паны молодцы и товариство! У нас нынче новый год, треба нам по древнему нашему звычаю раздел в войске рекам и урочищам учинити».

В ответ на это все кричали: «Добре!»

Затем мечут жребий, и какому куреню где досталось, там и должен он был промышлять целый год.

Затем кошевой снова говорил:

«Паны молодцы! Не будете ли с сего року (году) по старым вашим обычаям иных старшин выбирати, а старых скидати?»

Казацкая рада в Запорожской Сечи. Диорама из музея Сечи, Хортица

Если казаки были довольны своей старшиной, то кричали:

«Вы батьки и паны наши добрые. Треба вам над нами пановати!»

Тогда кошевой и прочие старшины, поклонившись, уходили по своим куреням.

Если же рада изъявляла желание переменить своих начальников, то кошевой должен был положить свою палицу на шапку и принести к знамени, а потом, поблагодарив всех за прежнюю честь и повиновение, уйти к себе в курень. Так же поступали и другие старшины.

При выборе нового кошевого и других должностных лиц часто происходили большие споры. Случалось, что некоторые курени хотели одного, другие – другого. Поднимался шум, гам, брань, а иногда и рукопашная схватка. Когда, наконец, какая-либо сторона одолевала, человек десять казаков шли в курень за избранником и просили, чтобы он принял ту должность, в какую его избрали. Если же тот отнекивался и не хотел идти на раду, то его силой тащили: два человека брали его за руки, а другие пихали сзади, толкая в спину и в шею, и таким образом приводили своего вновь выбранного начальника на площадь, причем приговаривали порой:

«Иди, собачий сын; нам тебя треба; ты наш батько; будь нам паном!»

Приведя на раду, вручали ему знак его достоинства. Он же, по обычаю, должен был два раза отказаться, признавая себя недостойным той высокой чести, какою его хотели почтить; только по третьей просьбе соглашался. Тогда боем в литавры отдавали ему честь. При этом совершался еще такой обряд: старейшие казаки брали в руки землю или даже грязь, если дело было после дождя, и клали вновь избранному на голову. (Вероятно, этим хотели напомнить ему, чтобы он не зазнавался и не забывал бы о смерти – о том, что и его земля со временем покроет.)

Кроме января, рада собиралась еще два раза в году: 1 октября, в день Покрова, когда в Сечи был храмовый праздник, и на Светлое Христово Воскресение; впрочем, если не предстояло никаких перемен в составе начальства и не было особенных каких-либо вопросов, то в эти дни рада отменялась.

Кроме этих определенных для рады сроков, случались сходки и в неурочное время. Если было какое-либо неудовольствие на начальников и у многих являлось желание сменить их, то иногда совершенно неожиданно происходили очень бурные рады. Несколько куреней сначала тайно сговаривались свергнуть старшин, затем двое-трое наиболее смелых, иногда сильно подгулявших, колотили чем попало в литавры, находившиеся всегда на площади. Прибегал довбиш. Буйная толпа заставляла его бить сбор. Ослушаться он не смел: иначе его могли бы избить до смерти. Сбегались казаки на раду и становились на площади кругом. Посреди помещались старшины: кошевой, судья, писарь, есаул. Кошевой обыкновенно спрашивал:

«Паны молодцы, на что рада у вас собрана?»

А те, которые хотели свергнуть его, говорили:

«Ты, батьку, положи свое кошевье; ты нам неспособен».

При этом объясняли и причину, почему находят нужным его сменить. Если желали сменить судью или писаря и др., то обыкновенно говорили:

«Годи (довольно) им пановати; они негодные... уже наелись войскового хлеба!..»

Старшины тотчас же уходили в свои курени. При этом поднимался обыкновенно страшный шум. Казаки делились на две части: одна отстаивала старых начальников, другая требовала выбора новых. Тут без ссоры и спора дело не обходилось; нередко пускались в ход палки, и случались даже смертоубийства. Положение старшин при этом было незавидно: они могли потерпеть в это время побои, увечья и даже с жизнью проститься. Сторона, желавшая новых начальников, тащила на площадь своих избранников, а противники не пускали их в круг. Дело кончалось нередко тем, что эти избранники возвращались в свои курени избитые, изорванные и рады-радехоньки были, что жизнь свою спасли...

Таково было положение начальников у буйной запорожской вольницы в мирное время. Не то было во время войны: тогда повиновение начальству и почтение к нему доходили до самой высокой степени – понимали все, что своеволие и несогласие в походе грозит гибелью не одному или нескольким казакам, а всему их войску.

Старшинам шли значительные доходы, особенно с вина, которого истреблялось запорожцами чрезвычайно много. Все торговцы, привозившие какие-либо товары, обыкновенно делали подарки кошевому и всем старшинам; не считалось зазорным брать приносы и с разных просителей. Сверх; того, все казаки, ходившие на какой-либо промысел: рыболовство или охоту и проч., обыкновенно часть своей добычи дарили своей старшине, в пользу которой шли также доходы, довольно значительные, с перевозов чрез реки.

Запорожская Сечь. Исторический видеофильм

Самым выгодным промыслом была в глазах казаков война. Невзначай напасть на татарские улусы , угнать сразу целые стада скота или табуны: лошадей или «пошарпать» богатые берега Турции и вернуться с грудою всяких драгоценностей, с караманами, полными золота и серебра, захватить сразу столько, чтобы можно было, не трудясь, без заботы прожить много дней, бражничать и кутить на широкую ногу – вот что было заветной мечтой запорожца. Те атаманы-удальцы, которые умели часто и ловко устраивать набеги, доставляли «товариству» запорожскому «славу лыцарскукю» да богатую добычу и были главными любимцами казаков и в песнях прославлялись.

Война и разгул – вот из чего главным образом сплеталась жизнь запорожца. И на жизнь, и на смерть истый запорожец смотрел с презрением. Он не жил семейной жизнью. Ни одна женщина не смела показаться в Сечь; о будущем, о судьбе своих детей, стало быть, забот не было, не было думы и о своей старости; редкий из запорожцев умирал своей смертью. Одни из них находили смерть себе в морской пучине; другие гибли от сабли турецкой или татарской; третьи, более несчастные, кончали жизнь в невыразимых мучениях, какие только могла измыслить человеческая злоба, – умирали, часто удивляя своих мучителей необычайной твердостью, с какою выносили они ужасную казнь. Гибли они целыми сотнями и на турецких каторгах. Да и те из запорожцев, которые умирали у себя, в Сечи, – умирали обыкновенно не в старых годах: боевая жизнь, полная всяких невзгод, да разгул, не знавший меры, сильно сокращали казацкий век.

Тысячами погибали запорожцы, но Сечь, это гнездо казацкое, не пустела. Охотников до вольного житья, хотя бы полного тревог и опасностей, было много среди людей, подавленных панским гнетом, тяжелым подневольным трудом да нуждою безысходною. Шли в Сечь толпами, лишь бы приняли только. Запорожцы в свое братство принимали новичков очень легко: требовалось только, чтобы человек был православной веры, способный к военному делу, расторопный, сметливый... Между запорожцами попадались и литовцы, и поляки, и татары крещеные, и волохи, и черногорцы, – словом, могли быть здесь люди разных племен; но огромное большинство было чисто русских, и притом из простого деревенского люда.

Жизнь в Сечи была очень проста. В каждом курене при атамане, который заведовал всем хозяйством, был повар с двумя или тремя мальчиками-помощниками. На столовые расходы собиралось с каждого казака по пяти рублей в год. В пище казаки были вовсе неприхотливы; ели саламату да тетерю: первая состояла из ржаной муки и варилась с водою густо; вторая же готовилась из муки и пшена жиже – на меду, квасу или рыбьей ухе. Эти кушанья подавались на стол в больших деревянных чашках, или ночовках, откуда все брали ложками. Особых тарелок не подавалось. Большая часть куренных казаков вполне довольствовалась этой пищей. Если же находилось в курене несколько охотников полакомиться мясом или рыбой, то они покупали их себе в складчину, артелью.

Более зажиточные казаки заводили свои дома в предместье, где почти все имели какие-либо промыслы: варили мед, пиво, брагу или занимались различными ремеслами.

Вид Запорожской Сечи (реконструкция для фильма «Тарас Бульба», Хортица

Одежда казаков обыкновенно была тоже очень проста. Любили они щеголять хорошим оружием да конями... После хорошей поживы на войне запорожцы не прочь были рядиться и в красивые синие кунтуши, алые суконные шаровары и алые шапки с околышем из смушек... Головы себе и бороды выбривали, оставляя лишь клок волос (оселедец), да запускали длинные усы...

Никаких письменных законов или правил у запорожцев не существовали) Войсковой судья решал все дела по своему усмотрению, сообразуясь с обычая) ми и укоренившимися понятиями у казаков, а в трудных случаях совещался с кошевым, дидами (престарелыми казаками) и другими старшинами. Воровство, неплатеж долгов и убийство считались у них главными преступлениями. Несмотря на то что грабеж был делом привычным для запорожца – грабить позволялось лишь врагов; если же кто попадался в краже у своего товарища или покупал заведомо украденное, или скрывал у себя, то подвергался суровому наказанию: виновного приковывали к столбу на площади; подле клали кий (палку), и все проходившие ругали осужденного и беспощадно били; если его не прощал пострадавший от его преступления, то его забивали до смерти. Если кто попадался второй раз в краже, то лишался жизни на виселице. Не плативший долгов должен был стоять на площади прикованный к пушке, пока заимодавец не получал от него или его друзей удовлетворения. Но особенно страшно было наказание за намеренное убийство: убийцу бросали в могилу, на него опускали гроб с телом убитого и засыпали землей!

Суровость запорожцев не знала границ; не знала их и неукротимая казацкая удаль; беспределен был и дикий разгул, которому отдавались запорожцы в досужее время...

В предместье Запорожской Сечи жили всякие мастера: кузнецы, слесари, портные, сапожники и др.; тут же и торговали всем, что нужно было казаку. Были бы только деньги у него, а то все можно было добыть, что требовалось для неприхотливой его жизни. А денег у запорожцев после всякого удачного похода было вдоволь, так что бессемейному и девать их было некуда. Гульба самая широкая и бесшабашная шла на Запорожье почти беспрерывно. Кутить и пить без конца считалось молодечеством. Поделив добычу меж собой, запорожцы предавались необузданному разгулу, пока не прокучивали всего до конца. Иные из них нанимали музыкантов и певцов и разгуливали с ними по улицам, а следом за ними носили ведра вина и меду. Всякого встречного поили наповал, а кто отказывался, того всячески бранили.

По воскресным и праздничным дням бывали в Сечи у казаков кулачные бои, и если кто во время драки нечаянно убивал другого, то взыскания за это не полагалось. Большие были охотники запорожцы до лихого пляса – казачка; любили послушать пение бандуристов. Песни о подвигах казацких, о турецкой и татарской неволе, конечно, должны были сильно действовать на них, возбуждать в них удаль и чувство мести, а рассказы о притеснении народа, о поругании православия во владениях Речи Посполитой разжигали ненависть к полякам.

Таково было Запорожье, на которое со страхом и ненавистью смотрели поляки. Здесь вырастала и крепла казацкая сила, росла и вражда к панству: оно в понятиях казаков и народа отождествлялось с насилием, несправедливостью, горькой обидой...

Панский гнет в Литве и западнорусских областях , можно сказать, выдавил из несчастного народа казацкую силу, на беду для Речи Посполитой.

Се казак запорожец, не об чим не туже:
Як люлька ей тютюнець, то ему и байдуже,
Вин те тилько и знае -
Колы не пье, так воши бье, а всеж не гуляе!

Характерным недостатком запорожских казаков была также их страсть к спиртным напиткам. "В пьянстве и бражничестве, – говорит очевидец, – они старались превзойти друг друга, и едва ли найдутся во всей христианской Европе такие беззаботные головы, как казацкие. Нет в свете народа, который мог бы сравниться в пьянстве с казаками: не успеют проспаться и вновь уже напиваются" . Сами о себе на этот счет запорожцы говаривали: "У нас в Сечи норов – хто отче-наш знае, той в раньци встав, умьется тай чаркы шукае".

Ой, Сич-мате, ой Сич-мате,
А в тій Сичи добре житы:
Ой, тилькы спаты, спаты та лежати,
Та торил очку кружати.

Оттого в думах казацких всякая корчма называется "княгиней", а в той княгине "много казацкого добра загыне, и сама она неошатно ходит и казаков под случай без свиток водит". Настоящий запорожец неспроста пил горилку, а с разными прибаутками да с присказками, вроде: "Чоловик не скотина, билып видра не выпье"; "Розступись, душа казацька, обилью"; "Вонзим копий в души своя". Водку он называл горилкой, а чаще всего оковытой, то есть водой жизни (aqua vita), и обращался к ней как к живому существу. "Хто ты?" – "Оковыта!" – "А з чого ты?" – "Из жита!" – "Звидкиля ты?" – "Из неба!" – "А куды ты?" – "Куды треба!" – "А билет у тебе е?" – "Ни, нема!" – "Так оттут же тоби й тюрьма!" Водка для запорожских казаков столь была необходима, что они без нее не отправлялись даже в столицу по войсковым делам первой важности. Так, в 1766 году в Петербурге проживали несколько человек запорожцев с кошевым атаманом Петром Ивановичем Калнишевским во главе; казаки поиздержались, поистратились; недостало у них собственной водки в столице; тогда кошевой через посредство президента Малороссийской коллегии графа П.А. Румянцева отправил в Сечь старшину Антона Головатого для привоза в столицу из Сечи кошевому и старшине "для собственного их употребления, 50 ведер вина горячего" .

Только во время военных походов запорожские казаки избегали пьянства, ибо тогда всякого пьяного кошевой атаман немедленно выбрасывал за борт лодки . Не одобрялось также пьянство и в среде "начальных лиц"; если кошевой и сечевая старшина замечали этот недостаток у кого-либо из служебных лиц, то предостерегали его особыми ордерами на этот счет и приказывали ему строго исполнять ордера и, как пишет Феодосий, не "помрачаться проклятыми люлькою и пьянством" . Вообще, всякое пьянство Запорожский Кош считал пороком и хотя часто безуспешно, но все же боролся с этим злом, строго запрещая особенно тайные шинки, как "истинный притын" всяких гайдамаков и харцызов . Впрочем, предаваясь разгулу и бражничеству, запорожские казаки, однако, не были похожи на тех жалких пьяниц, которые пропивали свои души в черных и грязных кабаках и теряли в них всякий образ и подобие созданий Божьих: здесь было своего рода молодечество и особый, эпикурейский, взгляд на жизнь человека, напрасно обременяющего себя трудом и заботами и не понимающего истинного смысла жизни – существовать для веселья и радости. Однако, смотря на жизнь с точки зрения веселого и праздного наблюдателя, запорожец не был чужд и мрачных дум. В основе характера казака, как и всякого русского человека, замечалась всегда какая-то двойственность: то он очень весел, шутлив и забавен, то он страшно грустен, молчалив, угрюм и недоступен. Эта двойственность вытекала, конечно, из самого склада жизни запорожского казака: не имея у себя в Сечи ни роду, ни племени – "вин из рыбы родом, од пугача плодом", отрезанный от семьи, видя постоянно грядущую в очи смерть, казак, разумеется, смотрел на все беспечно и свой краткий век старался усладить всякими удовольствиями, доступными ему в Сечи; с другой стороны, тоска по далекой родине, оставленным на произвол судьбы дорогим родным, а может быть, и милой казацкому сердцу "коханке", черствость одиноких товарищей, думы о грядущей беспомощной старости – заставляли не раз казака впадать в грустные размышления и чуждаться всякого веселья.

Казакови – як тому бидному сиромаси:
Ненька стара, жинкы нема, а сестра малая,
Чом же в тебе, казаченьку, сорочки не мае?
Ой сів пугач на мотыли, та як "пугу"! тай "пугу"!
Гей, пропадати казакови та в темном лугу"!..

Глава 12
Домашняя жизнь запорожских казаков в Сечи, на зимовниках и бурдюгах

Жизнь запорожских казаков в самой Сечи и жизнь в зимовниках и бурдюгах значительно разнились одна от другой. В Сечи жили неженатые казаки: сечевые казаки, по своей жизни и по чистоте нравов, говорит все тот же Мышецкий, считали себя мальтийскими кавалерами, и оттого в Сечь отнюдь не допускали женщины, будет ли то мать, сестра или посторонняя женщина для казака. Манштейн в "Записках о России" пишет: "Запорожским казакам не позволяется быть женатыми внутри их жилищ (в Сечи), а которые уже женаты, должно, чтобы жены их жили в близких местах, куда ездят они к ним временно; но и сие надобно делать так, чтобы не знали старшины". Этот обычай безженства соблюдался так строго у запорожцев, что из всех уголовных дел, дошедших до нашего времени от сечевых казаков, имеется лишь одно, раскрывающее грех казака против седьмой заповеди . В одной из дошедших до нас казацких песен шутливо рассказывается даже, что запорожцы так мало были сведущи в распознавании женщин, что не могли отличить "дивчины" от "чапли".

Славни хлопци-запорожци
Вик звикували, дивкы не выдали,
Як забачили на болоти чаплю,
Отаман каже: "Отто, братци, дивка!"
Осаул каже: "Що я и женыхався!"
А кошовый каже: "Що я и повинчався!"

Не любили запорожцы, когда к ним в Сечь привозили женщин и посторонние для них люди. Так, приводит в пример случай Манштейн, когда в 1728 году, во время Русско-турецких войн, в Сечь приехал русский подполковник Глебов с собственной женой и некоторыми другими женщинами, то казаки обступили жилище Глебова и требовали выдачи им находящихся там женщин, "дабы каждый имел в них участие". Разумеется, это нужно понимать только как угрозу, чтобы удалить из Сечи женщин, потому что за преступление казацкой заповеди виновных карали смертью. Подполковник с большим трудом мог отговорить запорожцев от нанесения ими жестокого позора женщинам, и то не иначе, как выставив им несколько бочек горилки. Но и после этого он принужден был немедленно удалить свою жену из Сечи ввиду возможности нового смятения казаков .

Обычай безженности запорожских казаков может быть объясним прежде и более всего военным положением их. Постоянно занятый войной, постоянно в погоне за врагом, постоянно подвергаясь разного рода случайностям, запорожец не мог, разумеется, и думать о мирной, семейной жизни:

Ему з жинкою не возыться,
А тютюн та люлька
Казаку в дорози знадобытця.

Но кроме этого, бессемейную жизнь запорожских казаков обусловливал и самый строй их воинского порядка: товарищество требовало от каждого казака выше личного блага ставить благо общества; в силу этого военная добыча запорожских казаков делилась между всеми членами товарищества поровну, недвижимое имущество казаков в принципе составляло собственность всего войска. Но чтобы совершенно выполнить долг казацкой жизни, нужно было отказаться от всех семейных обязательств, так как, по евангельскому слову, только "неоженивыйся печется о Господе, оженивыйся о жене".

Столкновение Запорожской Сечи как представительницы всей Украины с панской Польшей Гоголь сводит не только к военным событиям. Борьба раскрывается в столкновении двух общественных систем - патриархальной демократии Сечи и феодально-королевской Речи Посполитой. Гоголь показал противоречия между суровым и во многом отсталым укладом жизни запорожского казачества и новыми веяниями Запада. Внимание писателя сосредоточено на изображении патриотизма и героизма запорожских казаков, естественно, что детали быта, домашней обстановки в повести - на заднем плане. С бытовой жизнью Тараса Бульбы и запорожских казаков писатель знакомит читателей в мирный период их жизни. Он показывает демократическое устройство Сечи, нравы казацкого товарищества, презрение казаков к богатству и роскоши.

У Запорожской Сечи была своя территория, которая называлась Кош. По полю разбросаны курени, напоминающие отдельные государства. Руководили ими выборные кошевые атаманы, которые избирались Большим советом «из своих же запорожских казаков». Все важные вопросы решали вместе на общем собрании. Был и свой запас провизии, и кашевар.

Прийти на Сечь мог каждый, но тот, кто хотел здесь поселиться, должен был пройти своеобразный воинский экзамен у опытных воинов. Если пришедший был слабым и непригодным к воинской службе, его не принимали и отсылали обратно домой. Прием в Сечь был прост: надо было сказать:

* «Верую в Христа, в святую Троицу» и перекреститься. На Сечи была церковь, куда казаки ходили на службу, хотя никогда не постились.

Законов на Сечи было мало, но были они жестокими. Воровство на Сечи считалось бесчестием для всего казачества. Вора привязывали к столбу и каждый, кто проходил мимо, обязан был ударить его дубиной. Не оставались без наказания и казаки, не платившие долг, - должников привязывали к пушке, а потом кто-нибудь из друзей выкупал его. Самая страшная казнь была за смертоубийство - убитого и живого убийцу вместе зарывали в землю. Войны и суровые условия жизни воспитывали в украинских казаках пренебрежение к комфорту и роскоши, чувство товарищества, братства, мужество и стойкость - все качества, которые должны быть у настоящего воина, готового в любую минуту на самопожертвование. На Сечи придерживались обычаев, которые передавались от отца к сыну, за чем внимательно следили старые казаки. Каждый из запорожцев готов был умереть за свое отечество. Тарас Бульба, произнося речь перед боем, говорил казакам: «Нет уз святее товарищества».

Но Гоголь не идеализирует Запорожскую Сечь и не приукрашивает жизнь казаков. Он показывает варварские обычаи и нравы запорожцев, их националистические предрассудки, стихийность поведения и непрочность общественного быта. На Запорожской, Сечи не было военной школы - « юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битв, которые оттого были почти непрерывны». Никакую дисциплину, кроме «стрельбы в цель да изредка конной скачки и гоньбы за зверем в степях и лугах», казаки изучать не любили. «Некоторые занимались ремеслами… но большая часть гуляла с утра до вечера».

Сечь была похожа «на школу и бурсу детей, живущих на всем готовом». Отсталость запорожцев особенно ярко проявлялась в бесправном положении женщины, в ее трагической судьбе, что подчеркивается в образе матери Остапа и Андрия. Все это вместе с антинациональными тенденциями в верхушке украинского казачества было источником ослабления Сечи, нарастания в ней внутренних противоречий. Воспевая запорожскую вольницу, Гоголь осуждал крепостничество, угнетение, любое подавление человеческой личности. Наиболее яркие, проникновенные страницы посвящены героизму людей из народа, их представлениям о честности, справедливости, долге. Но, прославляя подвиги запорожцев, писатель вместе с тем не скрывает того, что удаль в них сочеталась с беспечностью и разгулом, ратные подвиги - с жестокостью. Но такое тогда было время: «Дыбом воздвигнулся бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы », - пишет Гоголь. Запорожская вольница, непритязательный быт, разгульные обычаи, строгие законы закаляли и воспитывали казаков. Они становились храбрыми и бесстрашными, выносливыми и умелыми защитниками веры и своего народа.

«Победить или погибнуть» - такой девиз казаки писали на своем оружии.

5.08.1775 (18.08). – Ликвидация Запорожской Сечи в связи с пугачевским бунтом

Запорожская Сечь – военный и административный центр малороссийского казачества, который находился за Днепровскими порогами в XVI–XVIII веках. По мнению исследователей, первая крепость за Днепровскими порогами (т. н. Хортицкий замок) – была построена князем Дмитрием Вишневецким в 1553 г. на острове Малая Хортица для отражения набегов крымских татар и просуществовала до 1557 г. Название "Сечь" происходит от слова "секти", "высекать", такое название связывается с тем, что столица была обнесена частоколом с высеченным острыми краями. Внутри размещались церковь, хозяйственные постройки и жилые строения – курени. Жилой курень представлял собой длинную казарму, длиной 30 метров и шириной около 4 метров. Это слово означало также воинское подразделение: всего было 38 куреней. (Часто со словом "Сечь" употреблялось слово "Кош" и Войско Запорожское иногда именовалось Запорожским Кошем. Это слово тюркского происхождение и означает "кочевье". Запорожцы, употребляя слово "Сечь", подразумевали постоянную столицу Войска, а под словом Кош подразумевали всю территорию кочевья Войска во время походов.)

Прием приходивших в Запорожскую Сечь осуществлялся, по данным Д.И. Яворницкого, при следующих условиях:
– статус вольного и неженатого человека
– хорошее знание русского языка
– принадлежность к православной вере
– специальная военная подготовка.

Вновь принятым казакам давались новые фамилии на казацкий манер, например: Не-Ридай-мене-мати, Шмат, Лисиця, Не-пий-вода и т.д.

По национальному составу Сечь в основном состояла из малороссийских черкас (т.е. русских, не путать с черкесами). Но помимо того, в числе принятых встречались люди разных национальностей: поляки, литвины, татары, турки, армяне и. Запорожское войско делилось на сечевых и зимовых казаков. Первые составляли цвет казачества и назывались "лыцарством" или "товарыством". Только эти казаки имели право выбирать из своего состава старшину, получать денежное жалованье и участвовать в делах управления. Зимовые казаки на Сечь не допускались, а жили вблизи нее, но также входили в состав Войска Запорожского.

Рада запорожских казаков представляла собой высший административный, законодательный и судебный орган. На войсковых радах обсуждались все важнейшие вопросы жизни запорожцев: о мире, о походах на неприятелей, о наказании преступников, о разделе земель и угодий, о выборе войскового старшины. Войсковые рады собирались в обязательном порядке 1 января (начало нового года), 1 октября ( – храмовый праздник на Сечи), а также на 2-й или 3-й день . Кроме того, Рада могла быть созвана в любой день и время по желанию большинства Войска. Решения Рады были обязательны к исполнению для каждого запорожца.

Административные и судебные власти в Войске Запорожском насчитывали до полутора сотен человек. Главным на Сечи был кошевой атаман. Далее шли судья, есаул, писарь и куренные атаманы. Это было фактически правительство Запорожской Сечи. Далее шел низший командный состав: подписарь, подъесаул, хорунжий и т. д. Кошевой атаман соединял воедино военную, административную, судебную и духовную власть и в военное время имел полномочия диктатора. Символ власти кошевого атамана – булава. Однако без решения Рады кошевой атаман не мог принять ни одного решения самостоятельно.

Перед судом были равны все – начальствующий и простой казак. Тяжкими уголовными преступлениями считались – убийство казаком казака, побои казаку в нетрезвом состоянии, связь с женщиной и „содомский грех“, опорочивание женщины, дерзость в отношении начальства, дезертирство, грабеж населения, утаивание части добычи и пьянство во время походов. Судьями была вся войсковая старшина. Наказания применялись: приковывание цепями к деревянному столбу на площади, приковывание цепями к пушке, сажание на деревянную кобылу, битье кнутом или киями, смерть. К смерти приговаривали за воровство, даже за мелкое. К ворам, прелюбодеям, содомитам и дезертирам применялось забивание у позорного столба киями. За убийство казака казаком убийцу клали живым в вырытую яму, а сверху на него опускали гроб с убитым и закапывали.

На вооружении у запорожских казаков, помимо излюбленных сабель, копий, кинжалов и другого холодного оружия, были самопалы, пистоли, пушки, гаубицы, мортиры. Войско Запорожское имело на вооружении самое передовое оружие того времени, отобранное у всех противников, с которыми воевали запорожцы. Войско разделялось на три рода войск – пехоту, конницу и артиллерию. Численность всего войска была 10 000 – 12 000 человек, из них пехота составляла около 6 000 человек. Элитной частью войска была конница. Войско делилось на полки и сотни. Сотня представляла собой тактическую единицу войска и была численностью 180 человек. Полк состоял из трех сотен общей численностью 540 человек. Общераспространенным средством во время степных походов у запорожцев был табор, то есть, четырехугольный или круглый ряд возов, который мог устанавливаться в несколько рядов и скреплялся цепями.

Походы главным образом предпринимались против поляков, татар, турок. Сухопутные походы всегда начинались весной, для этого объявлялся сбор казаков на Сечи. Перед самым выходом из Сечи служился молебен и потом стреляли из самой большой пушки. Передвижение войска шло с большой осторожностью по балкам и оврагам. В походе запрещалось разводить костры, громко разговаривать, курить люльки. Впереди войска шли разведчики. Главной задачей было внезапное нападение на врага.

Морские походы совершались на так называемых "чайках" – больших лодках, вмещавших от 50 до 70 казаков; каждый имел саблю, два ружья, боеприпасы и продовольствие. Для морских походов выбиралось осеннее время, особенно пасмурные дни и темные ночи. Чайки выходили прямо из Сечи и спускались к Черному морю. Весть о выходе запорожцев в море наводила ужас на приморские области Турции. Турок казаки рассматривали как пришлых на эти земли оккупантов-басурман, к тому же защитников и покровителей крымских оккупантов-татар, с которыми шла непрерывная война. Высаживаясь на берег, запорожцы убивали жителей, забирали все ценное имущество, оружие, денежные средства и с добычей возвращались на Сечь.

Живя вблизи крымских татар, которые главным своим занятием считали набеги на русских, запорожские казаки принимали меры по охране своих границ от внезапного вторжения. Средствами охраны у запорожцев были конные разъезды (бекеты) казаков вдоль восточных и южных границ. Для сторожевых бекетов строились радуты – заставы вдоль левого берега Днепра на расстояниях 15 – 18 км друг от друга, чтобы можно было видеть с одной радуты другую. Для оповещения о нападавших татарах делался столб из бочек, поставленных друг на друга, наверху которых зажигался пук соломы.

К сожалению, ходили запорожцы не только на татар и турок. Несколько тысяч запорожцев пристали к в царствование . В 1606 г. они разграбили Пронск, Михайлов, Зарайск, Рязань. Потом в 1611 г. в продолжавшейся напали на Козельск, в 1612 г. на Вологду. В 1618 г. примкнули к походу польского королевича Владислава на Москву; запорожцами предводительствовал кошевой атаман Петр Сагайдачный. Бельская летопись описывает взятие казаками в начале этого похода города Ливны (в месте слияния рек Ливенки и Сосны, притока Дона, ныне на юго-востоке Орловской области), во главе с кошевым атаманом Петром Сагайдачным: «…А пришол он, пан Сагадачной, с черкасы под украинной город под Ливны, и Ливны приступом взял, и многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно, и много православных християн поруганья учинил и храмы Божия осквернил и разорил и домы все християнские пограбил и многих жен и детей в плен поимал…».

Главными источниками доходов на Сечи были: военная добыча во время походов, внешняя и внутренняя торговля, винная продажа, дань от перевозов, позже также государственное денежное жалованье. По обычаю лучшую часть добычи запорожцы отдавали на церковь, а остальное делили между собой. Как отмечали иностранцы, бывавшие на Сечи по торговым, посольским или другим делам, оставшиеся после дележки деньги могли быть пропиты казаками до последней копейки. Утаивание части добычи казаком считалось преступлением. Вторую значимую часть доходов давали шинки, расположенные на землях Войска Запорожского и сбор с проезжавших по землям войска купцов, торговцев, промышленников и чумаков. Значительную часть доходов составляли „дымовые“, то есть налог на жилища в пределах Войска. Последним источником доходов было жалованье, получаемое запорожцами от польского короля (реестровое казачество), а затем и от московского Царя.

Анализ писем старшин Войска Запорожского свидетельствует о том, что это были люди грамотные, писали по-русски не только грамотно, но и стилистически правильно. У казаков были свои школы: сечевые, монастырские и церковно-приходские. В сечевых школах обучались мальчики, насильно уведенные казаками на Сечь или привезенные родителями. Школа монастырская существовала при Самарском Пустынно-Николаевском монастыре. Школы церковно-приходские существовали при всех храмах на территории Войска Запорожского.

Запорожские казаки твердо придерживались православной веры. Церковь освящала все важнейшие этапы жизни и деятельности казаков. Поскольку Малороссия была оккупирована поляками, а в Речи Посполитой православная вера жестоко преследовалась, особенно после , – защита веры выпала на долю казаков, придавая им стойкости. Это обстоятельство вместе с усилением польско-еврейского гнета стало причиной казацких восстаний.

В 1648 г. казаки начали освободительную войну, которую возглавил гетман (см. в статье о нем). Не в силах самостоятельно одолеть поляков, казаки обратились за помощью к московскому Царю. В 1654 г. была созвана , заявившая о воссоединении Малороссии с Россией. Русские войска поддержали восставших казаков, что привело к русско-польской войне 1654–1667 гг. Война завершилась Андрусевским перемирием по условиям которого территории, лежащие восточнее Днепра (левобережная Украина), а также Киев с окрестностями на правом берегу, отошли к России; правобережная Украина – осталась у Польши.

Итак, несмотря на разбойные эксцессы (считавшиеся преступлением у самих казаков), малороссийское казачество сыграло историческую важную роль в сохранении русского самосознания и восстановлении русской территориальной принадлежности Малой Руси. Поначалу Малороссия лишь формально была частью Российской империи, гетманы оставляли за собой все доходы с городов и сел Малороссии. Однако нахождение под властью русских Царей неизбежно вело к ограничению их всевластия и соответственно – к недовольству в среде казацкой старшины. Начались антироссийские интриги, "замятни", изменнические переходы на польскую сторону...

Однако государственная унификация Империи требовала усиления контроля центральной власти над присоединяемыми территориями на юге. В 1764 г. назначила генерал-губернатором Малороссии прославленного и выпустила
. Эта реформа не вызвала недовольства малороссийского населения, ибо улучшала его положение. Затем в 1773 г. начался страшный (1773–1775), в котором ядро восставших составили уральские казаки, – и это возбудило подозрения Императрицы относительно лояльности своенравного запорожского казачества, в котором были заметны симпатии к Пугачеву и многие поддержали его. 5 августа 1775 г. последовал манифест "Об уничтожении Запорожской Сечи и о причислении оной к Новороссийской губернии".

Главной же причиной упразднения Запорожской Сечи стала государственная ненужность казачества этом месте, ибо исчезли прежние внешние угрозы, которым оно противостояло. С заключением (1774) Россия вернула выход к Черному морю и оградила от влияния Турции Крым, готовясь присоединить его. На западе ослабленная "шляхетской демократией" Речь Посполитая была на грани развала и последовавших вскоре т.н. .

Таким образом, дальнейшая необходимость в сохранении присутствия казаков на их исторической родине для охраны южных российских границ отпала. В то же время их традиционный образ жизни часто приводил к конфликтам с российскими властями – в частности в связи с неоднократными погромами казаками сербских поселенцев в Новороссии.

В Манифесте Екатерины говорилось:

«Мы восхотели объявить во всей Нашей Империи… что Сечь Запорожская вконец уже разрушена со истреблением на будущее время и самого названия Запорожских казаков… Сочли Мы себя ныне обязанными пред Богом, пред Империею Нашею и пред самым вообще человечеством разрушить Сечу Запорожскую и имя казаков от оной заимствованное. Вследствие сего 4 июня нашим Генерал-Поручиком Текеллием со вверенными ему от нас войсками занята Сечь Запорожская в совершенном порядке и в полной тишине без всякого от казаков сопротивления… Нет теперь Сечи Запорожской в политическом ее уродстве, следовательно же и казаков сего имени…».

Запорожское казачество было распущенно каких-либо без репрессий. Бывшим старшинам было дано дворянство, а нижним чинам разрешено вступить гусарские и драгунские полки. Но трем казакам, Екатерина не простила прежние обиды: Петр Калнышевский, Павел Головатый и Иван Глоба за измену в сторону Турции были сосланы в разные монастыри, правда и тут судьба их разнообразна, например, Калнышевский на Соловках смог дожить аж до 112 лет и даже после амнистии предпочел остаться в месте ссылки.

В 1787 г. бывшие казачьи старшины подали прошение на имя Императрицы, в котором выразили желание по-прежнему служить. Было сформировано "Войско Верных Запорожцев", которое участвовало в . По окончании войны войско было преобразовано в Черноморское казачье войско, и в знак благодарности им была выделена территория Кубани, которую оно заселило в 1792–1793 гг. В 1860 г. Черноморское казачье войско было слито с двумя левыми полками Кавказского линейного войска и стало называться Кубанским казачьим войском.

Из 5 тысяч запорожцев которые ушли в Турцию, султан позволил основать Задунайскую Сечь (1775–1828). Но казакам пришлось участвовать в подавление восстаний единоверных им православных народов Балкан. Не выдержав, в 1828 г. задунайские перешли на сторону России и были помилованы . Из них было сформировано Азовское казачье войско (1828–1860) преимущественно для береговой охраны и особенно отличилось в . В 1860 г. Азовское войско расформировали и казаков переселили на Кубань.

Сегодня, когда началось возрождение казачьих традиций, нам важно соблюсти научную и историческую точность и по-православному честно отнестись к истории казачества. Были у него славные страницы и жертвенные подвиги, были и падения – как и в других частях русского народа. Наши падения и грехи следует не замазывать и лакировать, а выносить из них правильные уроки, чтобы не повторять. К тому же издавна насаждается и немало антирусских мифов: якобы казаки не русские, а отдельная нация, которую всегда и всячески угнетали москали. Якобы были "русско-украинские" и "русско-козацкие войны". Упразднение Екатериной Запорожской Сечи выдается за ее "разрушение до основания" – что противоречит документальным данным. Никакого разрушения Новой Запорожской Сечи в 1775 г. не было. Все строения сохранились и продолжали служить по назначению новым переселенцам. Бывшую последнюю Запорожскую Сечь превратили в город Покровск.

Наиболее известным письменным памятником истории Запорожской Сечи является ответ запорожцев турецкому султану в конце XVII века.

«Султан Мохаммед IV – запорожским казакам. Я, султан и владыка Блистательной Порты, брат Солнца и Луны, наместник Аллаха на Земле, властелин царств – Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Большого и Малого Египта, царь над царями, властелин над властелинами, несравненный рыцарь, никем непобедимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять безпокоиться. Султан Мохаммед IV».

На это письмо казаки ответили:

«Ти, султан, чорт турецький, і проклятого чорта брат і товарищ, самого Люцеперя секретарь. Який ти в черта лыцарь, коли голою сракою іжака не вб’еш. Чорт высирае, а твое військо пожирае. Не будеш ти, сукин ти сину, синів христіянських під собой мати, твойого війска мы не боімось, землею і водою будем биться з тобою, распрости твою мать. Вавилоньський ти кухарь, Макидоньский колесник, Іерусалимський бравирник, Александрійський козолуп, Великого и Малого Египта свинарь, Армянська злодиюка, Татарський сагайдак, Каменецкий кат, у всього світу і підсвіту блазень, самого гаспида внук и нашого х… крюк. Свиняча ты морда, кобыляча срака, різницька собака, нехрещений лоб, мать твою… От так тобі запорожці висказали, плюгавче. Не будешь ти і свиней христіанских пасти. Теперь кончаемо, бо числа не знаемо і календаря не маемо, місяц у небі, год у книзя, а день такий у нас, який і у Вас, за це поцелуй в сраку нас! Підписали: кошевой атаман Иван Сирко зо всім кошем Запорожськім». Сечевые КАЗаки - так назывались казаки-пограничники.
Запорожская сечь - это самая первая государственная граница, проведённая РомаНОВыми (НовоРИМскими) между оккупированной ими в 18 веке, Московской Русью (Московией, Московской Тартарией и т.п.) и "Крымским Ханством" (незавоёванным остатком Московии).
Изначально, Запорожская Сечь, была на стороне законной власти - Московского Царства. Но, впоследствии, были подкупленны обещанием им РомаНовыми, т.наз. "казацкой вольницы" т.е. разрешением казакам иметь свою землю (в Московии, это было им запрещено законом) и переметнулись на сторону РомаНовых. Этот момент и запечатлён Репиным, - когда переметнувшиеся казаки, пишут оскорбительное послание своему Царю ("турецкому султану"). После этого предательства казаков, Романовы двинулись дальше на юг...

Очень познавательная информация, но возникли сомнения. Грабежом и разбоем при такой строгой дисциплине вряд ли промышляли запорожские казаки, скорее всего, таким не благонравным занятием грешили гайдамаки.

Игорь Сокуренко. Руководитель ансамбля «Казачий Дюк» на съемке фильма «Училище. Режиссер Павел Лунгин

В Запорожской Сечи отношения между казаками были братские, но субординация тоже имела место, причем в расчет брался не возраст, а время поступления в Сечь. Кто вступил в товариство раньше, тот звал вновь вступившего «сынком», а последний первого «батьком», хотя бы батьку было 20 лет, а «сынку» - 40. Новичок становился настоящим казаком лишь тогда, когда выучивался казацкой «регуле» (воинским порядкам и приемам) и умению повиноваться кошевому атаману, старшине и всему товариству.

Приходили в Сечь, конечно, люди разные, в том числе и с темным прошлым, - убийцы, проходимцы, преступники. Никто с них не требовал объяснений о своей прошлой жизни, но им приходилось либо в корне измениться, либо уйти, иначе они быстро знакомились со строгими правилами казачьей демократии. Суд и расправа были быстрыми и безжалостными.

Из преступлений самым великим считалось убийство. Так как казаки считали себя братьями, то убийство расценивалось как «братоубийство»; братоубийц закапывали в землю живыми вместе с убитым.
Смертью карались в Сечи воровство, разбой, укрывательство краденых вещей (даже одной), связь с женщиной и содомский грех (гомосексуализм). В Сечь не разрешалось приводить женщин, будь это даже мать или сестра. Каралась, впрочем, и обида женщины, если казак посмеет опорочить ее, ибо это «к обесславлению всего войска простирается».

Смертью карались и те, кто творил насилие в христианских селениях, самовольная отлучка и пьянство во время похода и неповиновение и дерзость командирам. Роль следователя выполнял войсковой есаул, исполнителями приговоров были сами осужденные, если их было несколько, то они должны были поочередно казнить друг друга.

За воровство обычно привязывали или приковывали к позорному столбу, где преступника забивали киями (палками) свои же. За неотдание долга приковывали цепью к пушке, пока должник не вернет долга или за него не внесет кто-то другой. За великое воровство (хищение в особо крупных размерах) виновных ждала шибеница (виселица). Шибеница стояла за границей Коша, и на казни могли присутствовать и посторонние. До нас дошли рассказы о том, что от шибеницы могла казака спасти девушка, согласившаяся выйти замуж за преступника. Причем девушка годилась любая, даже незнакомая.

В связи с этим обычаем рассказывали случай, когда коня с преступником подводили уже к виселице, навстречу ему вышла девушка под белым покрывалом в знак того, что она готова выйти замуж за приговоренного. Осужденный на смерть казак попросил девицу снять покрывало со своего лица, но когда увидел, что она сильно обезображена оспой, заявил: «Як маты таку дзюбу лепше на шибенице дать дубу» и последовал дальше навстречу своей смерти.

Кроме шибеницы, в редких случаях применяли заимствованный у ляхов железный гак (крюк), на который осужденного подвешивали за ребра (как тушу в мясной лавке) и оставляли до тех пор, пока он не умирал. Пользовались они иногда и острой палей (колом), на который «сажали» осужденного. Хоронили казненных калеки-нищие, просившие в Сечи милостыню у градских ворот. Нищие снимали казненных и погребали на выгоне, за что им разрешалось снимать с мертвых одежду и надевать свою, ветхую.

Ансамбль «казачий Дюк» Заказ концертов 8 917 554 2284 Игорь

В Запорожье существовал издавна обычай - не вешать ни одного вора, пока он не исповедуется, не разрешится от греха и не приобщится к Святым Тайнам, ибо нет суда на том свете для тех, которые здесь уже осуждены, признали свои грехи и раскаялись.

От наказания не могли спасти ни звание, ни высокая должность. Обычаи свои сечевики сохраняли долго. Так, будучи в рядах русской армии (во времена Екатерины Великой), произошел такой случай. Один чиновный казак в чем-то провинился и Потемкин, командующий армией (в войне против турок), попросил полковника Головатого пожурить виновного. На другой день Головатый доложил «его светлости», что приказ выполнен:

Пожурили виновного по-своему.
- Как же вы его пожурили? - спросил князь.
- А просто: положили, та киями откатали так, что вин едва встал…
- Как! Майора? - закричал светлейший. - Да как вы могли?
- И вправду насилу смогли, едва вчетвером повалили: не давался. Однако свалили, а що за бида, що вин майор? Майорство его не при чему, воно за им и осталось!

Войско Запорожское делилось на сечевых и зимовых казаков. Сечевые - казаки самой Сечи, назывались лыцарством или товариством. Его костяк составляли казаки главным образом славянского происхождения, сильные, хорошо сложенные, отличавшиеся отвагой в бою и обязательно холостые (или порвавшие свои брачные узы). Только лыцарство имело право выбирать из своей среды старшину (начальников), вершить дела в войске, делить добычу и получать для Сечи хлебное и денежное жалованье.

Семейные казаки, хотя и допускались в Запорожье, но не смели жить в Сечи, а селились в степи по слободам, зимовникам и бурдюгам. Там они занимались хлебопашеством, ремеслами и промыслами и назывались в казачьей среде «зимовчаками», «сиднями», «гниздюками». Кроме казаков на территории Запорожья проживали и просто крестьяне, которые считались подданными - «посполитыми» - товариства Запорожского и именовались поспильством.

В случае войны сечевики и зимовики составляли единое войско.
«Войско днепровское, кошевое, верховое, низовое и все будуче на полях, на лугах, на полянках и на всех урочищах морских, днепровых и полевых» - так именовалось в торжественных случаях полным именем Войско Запорожское.

Войско управлялось по своим демократическим законам, механизм которых был намного совершеннее греческой и римской демократии, не говоря о демократиях современных.

В основе власти на Запорожье лежала громада - казачье товариство. Для решения важных вопросов литавры созывали всех казаков на Сечевую площадь, где и происходила Рада (радиться - советоваться) - казачий Круг или Войсковой совет.

На Раде каждый казак мог открыто высказывать свое мнение или предложение и имел право голоса. Но после принятия решения большинством голосов все (даже несогласные с ним) обязаны были его выполнять.
Ни знатность рода, ни сословное происхождение, ни старшинство лет не имели в Сечи никакого значения. Авторитет имели лишь храбрость, опыт, ум. Все делалось сообща и для общества.

Даже избранный атаман в Сечи был первым среди равных и не мог сам ничего жизненно важного решать без воли казаков.

Широкая демократия в Сечи вовсе не предполагала анархии. Вся масса казачьего братства разделялась на определенные группы своеобразной иерархической лестницы. На первой ступени ее стояли молодики - вновь прибывшая молодежь, проходящая регулу (казачья выучка), каждый опытный казак опекал 2-3 молодых казаков. За молодиками на второй ступени была основная масса сечевых казаков, выше их стояли старшины - закаленные в боях заслуженные воины. Выше старшин стоял атаман со своим окружением.

Внешне, в мирное время, эта структура не бросалась в глаза - все были равны и обращались как братья. В военное время эта структура приобретала жесткость с четкой системой управления. Кошевой атаман имел неограниченную власть и волен был распоряжаться жизнью любого казака, в том числе самого заслуженного.

Казачий антураж на ваш праздник. т. 8 917 554 22 84

В мирное время Сечь была открытой системой. Насильно здесь никого не держали. Любой казак мог покинуть Сечь на время или навсегда. В военное время выезд без разрешения Войсковой канцелярии не допускался. Ушедшие из Сечи имели право и вернуться назад, их снова принимали.