Личная жизнь некрасова николая алексеевича. Николай Некрасов: поэт, придумавший своей жене новое имя. Николай Некрасов: биография

Николай Некрасов и Авдотья Панаева познакомились в 1845 году. Некрасов только-только был признан в литературном мире, да и то - в большей степени как критик, нежели как поэт. Авдотья Яковлевна же была уже известна как хозяйка популярнейшего литературного салона и одна из первых красавиц Петербурга. Она была замужем за литератором Иваном Панаевым, счастлива в браке не была, но успела притерпеться. Некрасов был моложе ее на год, но если и были у него сердечные увлечения прежде, то о них ничего не известно. Да и не до романтических чувств ему было, слишком отчаянно боролся он с нищетой. И уж точно - любовь к Панаевой стала первой серьезной любовью в жизни поэта.

Авдотья Панаева. Портрет работы К. Горбунова. 1850-е гг.

Николай Алексеевич Некрасов был личностью творческой во всех отношениях, и даже к вопросу о собственной биографии он подошел столь творчески, что исследователям пришлось немало помучиться, пока они не докопались до правды. Он родился 28 ноября 1821 года в украинском местечке Немирове. В мемуарах упоминал и другую дату - 22 ноября, и другой год - 1822-й. Почему - непонятно. Зато понятно, зачем приукрасил историю знакомства родителей: хотелось романтики, и Некрасов рассказывал об отце: «Бывая особенно часто в Варшаве и иногда квартируя поблизости, он влюбился в дочь Закревского - о согласии родителей, игравших там видную роль, нечего было и думать. Армейский офицер, едва грамотный, и дочь богатого пана - красавица, образованная, певица с удивительным голосом; отец увез ее прямо с бала, обвенчался по дороге в свой полк - и судьба его была решена. Он подал в отставку...»

Отец поэта, Алексей Сергеевич, со слов сына, принимал участие в Отечественной войне 1812 года,
а его братья погибли в Бородинском сражении. Однако сведения эти биографами Некрасова оспариваются.

На самом деле никакой видной роли Закревские в Варшаве не играли. Отец Елены Андреевны Закревской был всего лишь капитан-исправником. И Алексей Сергеевич Некрасов не увозил ее с бала. Он честь по чести просил ее руки у родителей, и венчание состоялось в их имении в Юхнове, а в отставку вышел, уже имея троих детей, младшим из которых был Николай, будущий поэт.

Алексей Сергеевич Некрасов не был таким уж чудовищем, каким поэт его описывал. Обычный, средней руки помещик. Наследственная страсть к картам и к охоте. В меру суров к крепостным. Николая воспитывал жестко. Обучил трем важнейшим, по его мнению, наукам: безупречно держаться в седле, метко стрелять и хорошо играть в карты. Виршеплетство считал блажью, едва ли не постыдной. А Елена Андреевна, бывшая матерью нежной, да и госпожой доброй, сына в его творческих начинаниях поддерживала, а крепостных защищала. Вот так и получилось, что для Николая Некрасова отец стал воплощением всего темного и мрачного, что было в русском дворянстве, едва ли не самого крепостничества. А мать - лучом света небесного, ангелом-утешителем, страдающим от суровой жизни. Николай вообще душой тяготел к женской части своего семейства: к матери и сестрам, Анне и Елизавете. С братьями, Андреем и Константином, душевной близости не было.

Николай с детства был чувствителен к чужой боли. Не терпел истязания, не выносил мучительства. Будучи еще подростком, решил, что сам крепостником не станет. Его братья наследовали отцу, сам же он людьми никогда не владел и зарабатывал литературным трудом.

А еще - игрой в карты: в семье своей он стал первым не проигрывавшим. Ходили слухи, что Некрасов не всегда играет чисто, но за руку его никто не поймал, хотя среди его жертв был и министр Императорского двора Адлерберг, чей долг погасил император Александр II, бывший близким другом Адлерберга, и министр финансов Абаза, проигравший миллион франков. На выигранные в карты деньги Некрасов выкупил имение Грешнево, где прошло его детство и которое проиграл в те же карты его дед, Сергей Алексеевич Некрасов. Учиться Николая Некрасова отдали в возрасте 11 лет, в ярославскую гимназию, и учился он скверно. Зато много читал и отличался феноменальной памятью, поражавшей всех, его знавших. Будучи, в сущности, недоучкой, он вместе с тем являлся на редкость эрудированным человеком.

Отец считал, что Николай должен стать военным, как и все его предки по мужской линии. Николай же, поехав в Петербург для определения в дворянский полк, с тайного одобрения матери поступил вольнослушателем на филологический факультет. Отец отказался посылать деньги сыну, нарушившему семейную традицию и его волю. С1838 по 1840 год Николаю пришлось жить практически в нищете, ютиться в петербуржских трущобах, в одной комнате с десятком беднейших из бедных. Вот тогда он по-настоящему познал страдание - и сострадание.

«Ровно три года, - рассказывал позднее Некрасов, - я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть не только плохо, не только впроголодь, но и не каждый день... Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан в Морской, где дозволялось читать газеты, хотя бы ничего и не спросил себе. Возьмешь, бывало, для виду газету, а сам пододвинешь к себе тарелку с хлебом, ешь».

На жизнь он зарабатывал тем, что писал прошения и письма. Стихи его не печатали, и он понял, что надежды на литературную карьеру нет... И принялся писать для заработка лубочные книги, зачастую непристойного содержания, а также водевили для театров. Это помогло ему выбраться из трущоб. А серьезная карьера началась с рецензий, которые он отправлял в «Литературную газету» и «Русский инвалид». Заметили его именно как рецензента.

Некрасов стал сотрудником «Отечественных записок», начав работу в библиографическом отделе. Подружился с молодым, но уже очень знаменитым критиком Виссарионом Белинским. Первое стихотворение, которое принесло Некрасову поэтическую славу, называлось «В дороге»: история несчастной крепостной, выросшей в барском доме и отданной в жены грубому крестьянину. Некрасов нащупал «свою тему» и начал писать стихи, возмущавшие цензуру и восхищавшие передовых читателей. Одновременно он активно занимался издательской деятельностью, и в 1845 году, вместе со своим другом, журналистом Иваном Ивановичем Панаевым, приобрел в аренду основанный Пушкиным «Современник» и сделал из журнала самое передовое издание своего времени. Именно в этом году и началась история его любви к Авдотье Яковлевне Панаевой.

Н. А. Некрасов, Н. Г. Чернышевский и Н. А Добролюбов в редакции "Современника".
Рисунок художника Валентина Кузьмичева

Авдотья Яковлевна, в девичестве Брянская, родилась в Петербурге 31 июля 1820 года. Родители ее были артистами. Авдотья посещала балетный класс Петербургского театрального училища, но больших успехов не делала. Она была хороша собой, умна и решительна. И мечтала о жизни совсем иной, нежели та суетная и беспорядочная актерская жизнь, какую вели ее родители. Она и замуж за Ивана Панаева вышла потому, что видела в этом браке возможность не только освобождения от родительского ига и навязываемой ими актерской судьбы, но еще и интересное, яркое будущее.

Для Авдотьи Брянской брак с Иваном Панаевым был блестящей партией. А для Панаева женитьба на дочери актера - ужасающим мезальянсом. «Мать Ивана Ивановича не хотела и слышать о женитьбе сына на дочери актера. Два с половиной года Иван Иванович разными путями и всевозможными способами добывал согласие матери, но безуспешно; наконец, он решился обвенчаться тихонько, без согласия матери, и, обвенчавшись, прямо из церкви, сел в экипаж, покатил с молодою женой в Казань... Мать, узнавши, разумеется, в тот же день о случившемся, послала Ивану Ивановичу в Казань письмо с проклятием», - вспоминал его двоюродный брат, Владимир Панаев.

Мать в конце концов смягчилась, невестку приняла. Девятнадцатилетняя Авдотья Панаева стала хозяйкой одного из самых популярных литературных салонов в Петербурге. Вот только супружеская жизнь была несчастливой. Панаев не оставил холостяцких привычек, изменял жене регулярно и не чувствовал за собой никакой вины. Сначала Авдотья ревновала и обижалась, потом смирилась. Она забеременела, родила дочку, но девочка прожила всего несколько дней. Авдотья очень горевала. Других детей у них с Панаевым не было, потому что и супружества, как такового, уже не было.

Некрасов появился в их доме, когда Авдотья испила чашу разочарования до дна. Молодой поэт влюбился, как все считали, с первого взгляда. Авдотья Панаева и правда была очень красивой женщиной, это отмечали все современники. «Одна из самых красивых женщин Петербурга», - утверждал аристократ Владимир Сологуб. «Женщина с очень выразительной красотой», - говорил о ней французский писатель Александр Дюма. «Красавица, каких не очень много», - признавал суровый разночинец Николай Чернышевский. «Я был влюблен не на шутку, - писал о ней брату Федор Достоевский, - теперь проходит, а не знаю еще...»

Но чувство Некрасова оказалось серьезнее, нежели чувство Достоевского. Он просто не мыслил жизни без этой женщины. Однажды чуть не утопился у нее на глазах. Они катались на лодке по Неве, Николай в очередной раз признался в любви Авдотье, а она его высмеяла, она вообще была насмешливой и надменной... И тогда он, не умевший плавать, кинулся в воду. Авдотья принялась звать на помощь, Некрасова успели спасти. Но, едва отдышавшись, он заявил, что снова утопится, что жить без нее не будет. Он действительно готов был убить себя, если не удастся добиться ее любви.

Эту фотографию Некрасова сделал знаменитый придворный фотограф Сергей Львович Левицкий.
Он первым в мире стал применять искусственное освещение при съемках в ателье.

Авдотья уже понимала, что не так равнодушна к молодому поэту, как ей бы хотелось для собственного душевного спокойствия. Но потворствовать чувству не желала. Она боялась, что повторится история с Панаевым: сначала - страсть, а потом - пренебрежение и измены. Но поделать с собой уже ничего не могла. В романе «Семейство Тальниковых» Панаева описывала зарождавшееся чувство любви: «А почему могу я знать, что я его люблю?.. Может быть, ничего еще не значит, что время без него мне кажется длинно, что я не могу ни о чем думать, кроме его, не хочу ни на кого смотреть, кроме его?.. Напротив, заслышав его голос, я вся встрепенусь, сердце забьется, время быстро мчится, и я так добра, что готова подать руку даже своему врагу...»

Любовниками они стали летом 1846 года. «Счастливый день! Его я отличаю в семье обыкновенных дней, с него я жизнь свою считаю и праздную в душе своей!» - писал торжествующий Некрасов. Он снял соседнюю с Панаевыми квартиру, на том же этаже. Как происходило его объяснение с Иваном Ивановичем - неизвестно, но какое-то объяснение должно было произойти, ибо тайный роман казался унизительным и Авдотье, и Николаю. Некрасов хотел полностью обладать любимой женщиной. Обвенчаться с ней он не мог, она уже была повенчана. Но желал жить с ней как с женой. «Постьщных, ненавистных уз отринь насильственное бремя, и заключи - пока есть время - свободный, по сердцу союз», - призывал поэт свою возлюбленную. И уже в начале 1847года они с Авдотьей жили вместе и не скрывали от света своих отношений.

Осуждали их всех троих в равной степени, но больше всего - Ивана Панаева, мужа, допустившего открытое сожительство жены с любовником и при этом не разорвавшего отношения с Некрасовым. Даже Писемский не удержался от шпильки в адрес Панаева: «Интересно знать, не опишет ли он тот краеугольный камень, на котором основалась его замечательная в высшей степени дружба с г. Некрасовым?» Некрасов и Панаева стали не только гражданскими супругами, но также соавторами, вместе они написали длинный роман «Три страны света». Замысел многих политических стихов подсказала Некрасову его возлюбленная. А он поддерживал ее в литературном творчестве, публиковал ее романы.

Авдотья забеременела. Они с Николаем оба ждали появления этого ребенка, в котором должна была «в мир воплотиться их любовь». Но родившийся в феврале 1848 года мальчик умер сразу. Для Авдотьи это стало тяжелейшим ударом. Николай тоже горевал, но больше - из-за тех страданий, которые испытывала его возлюбленная. Ему казалось, она уже никогда не оправится и не станет прежней. От горя Панаева оправилась, но прежней уже не стала. Она сделалась еще более нервной и еще более требовательной. А когда в 1853 году Авдотья Яковлевна родила еще одного ребенка от Некрасова, и опять мальчик умер прежде, чем его успели окрестить, Панаева впала в беспросветное отчаяние и жестоко рассорилась с Николаем Алексеевичем.

Рисунок Карла Брожа. Середина XIX века

Он уехал в Москву, она осталась в Петербурге. Казалось, это конец не только любви, но смысла его жизни - Некрасов не мог более выдавить из себя ни строчки. Вдобавок он заболел, да так серьезно, что доктора предположили скоротечную чахотку. Спасло возвращение любимой. Василий Петрович Боткин, литератор, друг Некрасова, гостивший у него тем летом, писал брату: «У меня недостало ни охоты, ни духа видеть Авдотью, хоть думаю, что она хорошо сделала, что приехала к нему. Разрыв ускорил бы смерть Некрасова». Вместе с Панаевой к Некрасову вернулось сначала вдохновение, а потом и здоровье.

В период размолвок с Авдотьей Панаевой Некрасов безраздельно погружался то в карточные игры, то в охоту.
Охота была его страстью, особенно псовая. На охоте его сопровождали до десятка доезжачих, борзятников, выжлятников, псарей и стремянных.
А если он собирался на медведя, то ехали еще и повара с обозом дорогих вин и закусок.
Фото М. Тулинова. 1861 год.

Через год Авдотья Яковлевна родила Николаю Алексеевичу еще одного сына. На этот раз ребенок прожил полтора месяца. 27 марта 1855 года в метрической книге церкви фарфорового завода в отделе «об умерших» появилась запись: «Отставного дворянина коллежского асессора Ивана Ивановича Панаева, сын Иоанн».

После смерти третьего общего ребенка Авдотья Яковлевна в одиночестве уехала в Париж. Оттуда она писала своему двоюродному брату Ипполиту, что ходит в сад Тюильри любоваться детьми и что однажды так загляделась на маленькую девочку, что напугала ее няньку...

«Некрасов с Панаевой окончательно разошлись, - писал Боткин брату. - Он так потрясен и сильнее прежнего привязан к ней, но в ней чувства, кажется, решительно изменились».

Некрасов поехал в Париж, чтобы вернуть Авдотью Яковлевну. Уговорил, привез ее в Россию, некоторое время жили счастливы, затем - новый разрыв. Теперь уже из-за измены, совершенной Некрасовым. Да, случилось то, чего опасалась Авдотья Яковлевна. Некрасов начал ей изменять - с актрисами, с кокотками. Но, в отличие от Ивана Панаева, считавшего супружеские измены нормой, Николай Алексеевич всякий раз отчаянно каялся, вымаливал прощение. Она прощала его, они снова пытались жить вместе, и снова ссоры вспыхивали от одного неловкого слова. Авдотья Яковлевна реагировала очень бурно. В стихах Некрасова это находило отражение: «Слезы, нервический хохот, припадок». Или: «О, слезы женские, с придачей нервических тяжелых драм». Вообще, исследователи отметили, что все нежные строки «панаевского цикла» написаны, когда Николай Алексеевич и Авдотья Яковлевна были в разлуке. А когда они воссоединялись, то в любовной лирике поэта появлялись слова: «буйство», «буря», «гроза», «бездна», «поругание».

Если в первые годы Некрасов и Панаева жили от ссоры к примирению и к новой ссоре, то теперь - от разрыва, каждый раз словно бы окончательного, к новому воссоединению, дававшему поэту вдохновение для новых стихов. Уже даже окружающим казалось, что Некрасов изменяет нарочно, не для того чтобы получить любовные услады на стороне, а чтобы раздразнить Авдотью Яковлевну.

«Прилично ли, человеку в его лета возбуждать в женщине, которая была ему некогда дорога, чувство ревности шалостями и связишками, приличными какому-нибудь конногвардейцу?» - писал возмущенный Чернышевский.

Из-за этих многократных разрывов не сохранилась переписка Некрасова и Панаевой. Авдотья Яковлевна в очередном порыве гнева сжигала все накопившиеся письма. Их остались единицы, и об отношениях влюбленных можно судить только по воспоминаниям современников и по тем письмам, которые Некрасов адресовал друзьям.

Чаще всего он писал о своей любви Ивану Сергеевичу Тургеневу. Потому что тот так же увяз в тенетах страсти к роковой женщине - Полине Виардо. Правда, Виардо была благороднее, чем Панаева, и не терзала Тургенева, а скорее терпела. Панаева же казалась Тургеневу отвратительной: «Это грубое, неумное, злое, капризное, лишенное всякой женственности, но не без дюжего кокетства существо».

Однако именно ему Некрасов доверял свои любовные переживания. «Я очень обрадовал Авдотью Яковлевну, которая, кажется, догадалась, что я имел мысль от нее удрать, - писал он Тургеневу. - Нет, сердцу нельзя и не должно воевать против женщины, с которой столько изжито, особенно когда она, бедная, говорит пардон. Я, по крайней мере, не умею, и впредь от таких поползновений отказываюсь. И не из чего и не для чего. Что мне делать из себя, куда, кому я нужен? Хорошо и то, что хоть для нее нужен».

«Я и не думал и не ожидал, чтобы кто-нибудь мог мне так радоваться, как обрадовал я эту женщину своим появлением, - рассказывал он после очередного разрыва и воссоединения. - Она теперь поет и попрыгивает, как птица, и мне весело видеть на этом лице выражение постоянного довольства, которого я очень давно на нем не видал».

Временами Некрасову казалось, что он живет с Панаевой только из жалости, из благодарности к прошлому. Однако, побыв совсем немного в разлуке, он начинал невыносимо по ней тосковать и звал ее к себе или сам к ней приезжал. Некрасов писал: «Мне с ней хорошо, а там как Бог даст».

Еще одному своему приятелю, Василию Петровичу Боткину, Некрасов признавался: «Сказать тебе по секрету - но чур, по секрету! - я кажется сделал глупость, воротившись к Авдотье Яковлевне. Нет, раз погасшая сигара - не вкусна, закуренная снова!.. Сознаваясь в этом, я делаю бессовестную вещь: если б ты видел, как воскресла бедная женщина, - одного этого другому, кажется, было бы достаточно, чтоб быть довольным, но никакие хронические жертвы не в моем характере. Еще и теперь могу, впрочем, совестно даже и сказать, что это была жертва, - нет, она мне необходима столько же, сколько... и не нужна... Вот тебе и выбирай что хочешь...»

Всегда чуткий к чужому страданию, Некрасов понимал, что мучает любимую женщину. В стихах он называл себя ее палачом. Временами искренне раскаивался. Но не мог долго продержаться без измен, к которым Авдотья Яковлевна так и не привыкла: на каждую реагировала бурно и яростно.

В 1862 году умер Иван Панаев. Авдотья Яковлевна была свободна и могла бы венчаться с Некрасовым. Но теперь уже поэт не желал жениться на своей давней возлюбленной. И расстаться окончательно с ней не хотел.

В конце концов порочную цепь ссор, разлук и воссоединений оборвала сама Авдотья Яковлевна. В начале 1865 года она съехала с квартиры, а вскоре стало известно, что она сочеталась браком с литератором Аполлоном Филипповичем Головачевым. Он был моложе жены на 11 лет, участник обороны Севастополя, долгое время работал секретарем «Современника».

В 1866 году, в возрасте сорока шести лет, Панаева-Головачева родила дочь, названную в честь матери Евдокией. Девочка стала для Авдотьи Яковлевны смыслом жизни, воплотившейся мечтой после стольких трагедий.

Некрасов несколько лет тосковал по Авдотье Яковлевне. Лишь весной 1870 года он познакомился с женщиной, Феклой Анисимовной Викторовой, сиротой. Вроде бы состояла она в сожительницах у купца, у которого Некрасов ее и увел. Но большинство его знакомых утверждали, что Феклу Викторову поэт встретил в «веселом доме». Девушка продалась в заведение от бедности и безнадежности, ужасно страдала. Сорокавосьмилетний Некрасов решил ее спасти, тогда это было модно - спасать падших женщин.

Простонародное имя возлюбленной не нравилось Некрасову, он представлял ее знакомым Зинаидой Николаевной, Зиной. Научил ее читать, нанял ей учителя музыки, развивал ее ум и душу.

Молодая любовница смотрела на Некрасова как на божество, внимала каждому его слову, и он был с ней спокоен и счастлив. Но вдохновительницей его стихов все еще оставалась Авдотья Панаева. «Три элегии», написанные спустя 10 лет после разлуки, описывают страдания Некрасова в разлуке с единственной любимой женщиной. «Простить не можешь ты ее - и не любить ее не можешь!..» Он был уверен, что «пламень» их любви все еще не угас. Он ждал, что она вернется: «И, как всегда, стыдлива, нетерпелива и горда, потупит очи молчаливо».

Н. А. Некрасов в период "Последних песен".
Картина Ивана Крамского. 1877-1878 гг.

Панаева не вернулась. У нее теперь было нечто более важное, чем пламень их страсти: у нее была дочь. А Некрасов отчаянно нуждался для вдохновения не в тихом счастье, а в неистовой страсти, борьбе, конфликте, преодолении, примирении. Во всем том, что давала ему Авдотья Яковлевна. Во всем том, за что он ее ненавидел и обожал... Нежная, добрая, веселая Зина не могла ему всего этого дать.

Зато она смогла стать для него сиделкой на целых два года. Некрасов был смертельно болен. Незадолго до смерти он настоял, чтобы они с Зинаидой обвенчались, надеялся таким образом обеспечить будущность своей верной подруги. До церкви доехать он уже не мог. Венчание происходило в походной войсковой церкви-палатке, разбитой в зале. Вокруг аналоя поэта, босого, одетого в ночную рубашку и халат, водили под руки.

Зинаида Николаевна надела траур и уже не снимала. Умерла она в Саратове, в 1915 году, практически в нищете. Никто и не знал, что она была женой Некрасова. Лишь раз она напомнила об этом, в Киеве, во время еврейских погромов. На пути толпы встали двое: священник с иконой в руках и Зинаида Николаевна. Оба пытались увещевать погромщиков. Когда ее, бедно одетую, невзрачную, спросили, кто ж она такая, что смеет поднимать голос «супротив народа», Зинаида Николаевна сказала: «Я - вдова Некрасова!» И толпа остановилась.

В 1874 году Некрасов представил свою Зину родным.
Они не пожелали ее принять, уверенные, что эта безграмотная сирота появилась
рядом с Некрасовым лишь для того, чтобы получить наследство.
Однако все, что Николай Алексеевич отписал Зинаиде, после смерти Некрасова
она уступила его родным, в том числе и свою часть литературного наследства.

P.S. Авдотья Яковлевна овдовела в тот же год, как умер Некрасов. Остаток жизни она посвятила написанию воспоминаний о поэте. Свои настолько же интересные, насколько неточные мемуары она опубликовала в 1889 году. Умерла Панаева-Головачева 30 марта 1893 года.

Елена Прокофьева
Gala Биография. 2015, №2

Р овно 195 лет назад, 10 декабря 1821 года, на свет появился Николай Некрасов - самый угрюмый поэт классической русской литературы, певец страданий и скорби, бедности и лишений. Суровый аскет, вся жизнь которого заключена в тягостных думах о суровой доле людской, - именно таким предстаёт Некрасов в своих стихах.

Между тем в реальной жизни это был миллионер и барин, игравший в карты с царскими министрами на такие суммы, которые простой рабочий или крестьянин не заработал бы за всю жизнь.

Вся жизнь Некрасова полна противоречий и сомнительных поступков, в связи с чем за ним закрепилась дурная слава. Поклонники его творчества никак не могли понять, какой из двух Некрасовых настоящий: тот, который с негодованием пишет стихи про «рой подавленных рабов, завидующих житью хозяйских псов» или тот барин, который заставляет слуг обслуживать за обедом его любимых собак как людей?

После ряда скандалов дошло до того, что старые друзья даже не пускали его на порог дома и устроили поэту настоящую травлю в прессе, а былые поклонники рвали его портреты и писали на них слово «подлец», отправляя их Некрасову по почте. Мы выяснили, чем Некрасов заслужил ненависть друзей и поклонников и каким он был на самом деле.

Детство

Все, кто учился в школе, знают трагично-романтичную историю Некрасова и его рождения. Русский поручик, грубый и неотёсанный мужлан, на балу увидел красавицу полячку, дочь богатых шляхтичей, и выкрал её, насильно принудив к женитьбе, поскольку её родители были против. Несчастная мученица стала рабой жестокого сатрапа и мучителя, её поэтичная душа томилась рядом с необразованным грубияном мужем. Так звучит легенда, придуманная Некрасовым. Придумана она была уже незадолго до смерти, Некрасов всю жизнь был певцом трагизма и, кажется, даже сам стал верить в неё.

Но можно ли себе представить, чтобы гордые шляхтичи вот так позволили какому-то мелкому русскому поручику выкрасть ненаглядную дочь? В тех краях польская знать была настолько всесильна, что ни один священник даже под дулом пистолета не решился бы обвенчать украденную дочь шляхтича. В действительности отец его матери не был богатым шляхтичем, а был всего-навсего мелким провинциальным чиновником в невысоком чине титулярного советника. Брак дочери богатого шляхтича с поручиком действительно был бы неравным, а вот союз поручика и дочери титулярного советника как раз по чину.

Отец Некрасова после выхода в отставку стал мелким помещиком. По канонической легенде он был настолько груб и неотёсан, что едва ли не рвал книжки от ненависти к просвещению. В действительности он был обладателем неплохой библиотеки и даже сам ради развлечения набрасывал разные стишки. Именно благодаря этой библиотеке сам Некрасов и выучился читать.

Образ матери у Некрасова был доведён до такого религиозного обожания и почти экстаза, что его даже отдельно разбирают на школьных уроках литературы. Однако этот образ возникает уже на пороге смерти самого Некрасова. В молодости ничто не свидетельствовало о том, что Некрасов обожает мать, скорее его поведение свидетельствовало о равнодушии к ней.

Когда он уехал в Петербург, он переписывался со своей сестрой, с которой был наиболее близок из всей семьи. Ни в одном из писем Некрасов даже не поинтересовался тем, как дела у матери, как здоровье. Хотя в этот период она уже тяжело болела. Более того, когда матери стало совсем плохо и родственники вызвали Некрасова проститься с умирающей матерью, он сослался на занятость и не приехал. Не поехал он и на похороны. Трудно разглядеть в этих странных поступках горячее обожание и трепетную любовь к матери.

Но самое удивительное, что с отцом, которого он позднее выводил в своих стихах как сатрапа и мучителя, у него были замечательные отношения. Он каждый год до самой смерти отца приезжал к нему в имение, где они вместе охотились.

Над могилой отца Некрасов возвёл шикарную часовню-усыпальницу, тогда как матери практически в то же время поставил достаточно скромный памятник. Некрасоведы до сих пор гадают: что бы это могло значить? Очевидно, что это может значить только одно: Некрасов в тот период не обожествлял мать и относился к ней достаточно равнодушно. Этим же объясняется и тот факт, что после смерти матери он не посвятил ей ни одного стиха за долгое время, предпочитая посвящать их мужикам, подругам, друзьям и т.д.

Впервые образ матери возник в стихотворении «Родина», написанном через 5 лет после её смерти, но это стихотворение и сам Некрасов просил считать исключительно художественным, а не автобиографическим. Окончательно образ матери-мученицы возник в его творчестве уже через долгие годы после её кончины. Но это не значит, что она действительно была мученицей, просто таков был стиль Некрасова: после смерти своих друзей Белинского и Добролюбова он создавал в своих стихах и их идеализированные мученические образы, далекие от реального.

Отец отправил Некрасова учиться в гимназии, однако учёба не пришлась по вкусу будущему поэту. По его воспоминаниям, он плохо учился из-за увлечения «кутежами и картишками». После того как Николай несколько раз остался на второй год в одном из классов, отец забрал его из гимназии.

Период лишений

Петербургские скитания и мытарства Некрасова в этот период несколько преувеличены, чтобы оттенить последующий период его жизни, когда он превратился в барина-миллионера. Юный Некрасов приехал в Петербург, чтобы поступить на учёбу в Дворянский полк. Так он сказал своему отцу, который мечтал о карьере военного для сына. Однако поступать туда он не пожелал и попытался поступить в университет. Поскольку он не смог закончить гимназию, был вынужден сдавать экзамены в университет, которые благополучно завалил.

На этой почве он поругался с отцом, прознавшим об обмане, и очутился в большом города без гроша в кармане. Этот трудный период продлился около года (хотя сам Некрасов позднее утверждал, что голодал три года, это явное преувеличение, через три года после приезда в Петербург он уже был видным издателем), когда случалось, что Некрасову нечего было есть и негде ночевать.

Но долго это продолжаться не могло, грамотный человек в Петербурге середины XIX века просто не мог пропасть. Вот и Некрасов очень скоро стал давать частные уроки для будущих гимназистов. Он завёл в городе знакомства, которые позволили ему начать литературную деятельность. Хотя это, конечно, громкое слово, скорее он был литературным подёнщиком, под различными псевдонимами писавшим невразумительные стихи и короткие рассказы. Однако за это платили, хоть и немного.

Некрасов познакомился с офицером Николаем Фермором, преподававшим в инженерном училище, и стал частым гостем в его доме. Благодаря Фермору ему удалось заработать первые серьёзные деньги: тот распространил по подписке среди своих кадетов книжку стихов Некрасова, а деньги передал ему.

Издатель

Сейчас мы знаем Некрасова как поэта, но современникам он был известен в первую очередь как издатель. И свои главные произведения он написал уже на досуге, будучи знаменитым издателем. В те годы издательский бизнес сильно отличался от современного. Книжного рынка в его современном виде попросту не было, никто не издавал свои книги, все новые романы, рассказы и повести выходили в журналах, которые распространялись по подписке среди образованной публики.

Издатель выполнял функции современного кинопродюсера. Но для того, чтобы войти в этот бизнес, требовались немалые суммы. Литература в те времена была уделом богатых и праздных людей, которые на досуге могли позволить себе потратить время на написание романа. Но и запросы у этих людей были соответствующие, рубль за рукопись им не заплатишь. Но откуда у бедного Некрасова появились деньги на издание?

Помог случай. Некрасов смог устроиться в журнал «Отечественные записки», который тогда был вотчиной Белинского. Это был самый знаменитый литературный критик страны, его авторитет был столь высок, что, стоило ему кого-то похвалить, - и на следующий день весь литературный Петербург метался в поисках этого таланта, чтобы на руках внести его к Белинскому. А стоило ему кого-то обругать - и одного этого слова было достаточно, чтобы похоронить чью-то карьеру.

Вокруг Белинского сформировался кружок, в который вошёл и Некрасов. В кружок входил и Иван Панаев - он пытался быть литератором, но по сути был богатым мотом и кутилой, прожигавшим жизнь. У Панаева была жена - Авдотья. Она была ослепительной красавицей, все питерские литераторы сходили от неё с ума, молодой Достоевский был до беспамятства влюблён в неё, так же как и Некрасов, который открылся ей, но получил отказ.

В отчаянии он даже подумывал о самоубийстве, но через некоторое время красотка передумала. Панаев то пил с гусарами, то кутил со студентами, а Некрасов был человеком основательным и в литературном плане более талантливым, чем Панаев.

Коллаж. Фото: © РИА Новости

Вскоре они стали жить втроём: Некрасов, Панаева и Панаев. Панаеву, как щедрому богачу, предложили купить одряхлевший к тому времени журнал «Современник» (основанный самим Пушкиным) и руководить им совместно с Некрасовым. Очень скоро получилось так, что и дом Панаева стал домом Некрасова, и жена Панаева стала женой Некрасова, и карета, и даже журнал перешёл к Некрасову.

Панаев старательно делал вид, что не унывает и ситуация его не трогает, но вряд ли он был доволен, когда Некрасов велел своим сотрудникам денег Панаеву не выдавать, потому что он их всё равно прогуляет.

Они так и прожили втроём почти 20 лет, а вскоре после смерти Панаева Некрасов порвал с Авдотьей. Его единственной официальной женой стала крестьянская девушка Фёкла, которую он решил «развить» в благородную натуру. Он даже переименовал девушку из Фёклы Анисимовны в Зинаиду Николаевну, чтобы это звучало более благородно.

Двойной человек

Некрасов, уже став знаменитостью, прославился множеством весьма противоречивых поступков, которые изрядно озадачивали современников. Например, однажды Некрасов в пух и прах разгромил недавно появившийся в Петербурге клуб гурманов. Какими негодяями нужно быть, чтобы обжираться, и это в то время, когда бурлаки умирают от непосильного труда ради корки хлеба? – риторически вопрошал Некрасов.

Читавшие некрасовские строки в негодовании сжимали кулаки: вот негодяи! Каково же было всеобщее удивление, когда выяснилось, что Некрасов не только сам состоял в этом клубе, но и был одним из самых активных его членов, зазывая в него всех своих друзей.

Фет однажды увидел Некрасова в коляске, к запяткам которой были прибиты гвозди острием вверх. Так иногда поступали, чтобы уличные мальчишки не цеплялись к коляскам на улице. И всё бы ничего, но сам Некрасов с негодованием бичевал эту варварскую практику в своих стихах.

Некрасов в стихах возмущался бесправием народных низов и их тяжёлой жизнью и в противовес этому - достатком и манерами богачей. Некрасов в жизни требовал от слуг отдельно прислуживать его любимым охотничьим собакам и подносить им еду на специальных салфетках и, вообще, обслуживать их как людей.

Кроме того, у многих вызывало удивление, что поэт, зачастую видящий мучения и страдания даже там, где их трудно разглядеть, может позволить себе вести шикарный образ жизни барина-миллионера, играть в карты со знатью в Английском клубе и тратить целое состояние на покупку английских ружей и псов для охоты, этого дворянского увлечения, совершенно не вписывающегося в аскетичную культуру разночинцев.

Обо всем этом становилось известно, и некоторые начинали поддразнивать Некрасова за глаза. В те годы литература ещё не стала профессиональным ремеслом, писатели, в основном богатые люди, воспринимали творчество как служение людям, Некрасов же имел основательный подход и для него это был в первую очередь бизнес, в котором он демонстрировал завидную хватку. Тургенев до конца жизни вспоминал, как Некрасов надул его, купив его «Записки охотника» за тысячу рублей и тут же перепродав другому издателю за 2,5 тысячи.

Одни литераторы за глаза именовали Некрасова «литературным кулаком» и «мелким торгашом». Другие обвиняли его в конъюнктурщине, как Толстой, говоривший, что Некрасов «потрафил вкусу времени». Действительно, Некрасов не стеснялся эксплуатировать тему народных страданий именно тогда, когда она была в тренде.
На смену дворянско-либеральным сороковым, когда общество жило ожиданием скорых перемен, пришли 60-е с их аскетичной культурой разночинцев – недоучившихся студентов из небогатых семей, вдохновлённых нигилизмом и гипертрофированным вниманием к абстрактному народу. Некрасов смог уловить этот нерв и на долгое время стал идейным вдохновителем т.н. революционных демократов.

Недоброжелатели из литературных кругов прямо обвиняли Некрасова во лжи, шарлатанстве и мошенничестве. Они считали, что Некрасов сам не верит в то, что пишет, слишком уж большим был контраст между его стихами и его жизнью барина-миллионера с шикарным поместьем и винокуренным заводиком.

К 60-м годам окончательно утвердилось мнение, что Некрасов – двойной человек. Только друзья называли его двуликим, а недруги – двуличным.

Некрасовская хандра

Нельзя однозначно утверждать, что Некрасов выбрал свой стиль, чтобы соответствовать моде своего времени. Скорее здесь сказались его психологические особенности. Поэт был подвержен чудовищным приступам депрессии. Они были столь часты и регулярны, что в некрасовском доме даже был специальный диван для хандры.

На нём поэт лежал по несколько дней подряд, не разговаривая ни с кем. Если же он не молчал, то было еще хуже: Некрасов то причитал, что умирает, то плакал от ненависти к себе, то собирался бежать на Крымскую войну и погибнуть в осаждённом Севастополе, то рвался на дуэль, чтобы его застрелили, то ходил по дому и подбирал потолочные крюки покрепче, чтобы покончить с собой, то поглядывал на пистолет по 20 раз за день.

Коллаж. Фото: © РИА Новости, wikipedia.org

Несомненно, что эта особенность Некрасова наложила отпечаток на его творчество. Он был самым угрюмым поэтом русской классической литературы. Всюду в его стихах тлен, безысходность, покойники, кости, гробы, кнуты, розги, кровь, похороны, стоны, плач, мучения. Дополнительного эффекта его стихам придавало то, что автор читал их глухим и замогильным голосом, никогда не изменяя интонаций.

Корней Чуковский, самый знаменитый исследователь его творчества, писал: «У Некрасова вообще была страсть к чрезмерным изображениям чрезмерных истязаний и мук. Даже те вещи, которые другим показались бы самыми приятными и милыми, - ему казались орудиями пытки. Этот страстный к страданию человек видел следы страдания там, где их не видел никто. Другие видели рельсы, а он человеческие трупы и кости. Другие видели пыль, а он кровь. Он галлюцинат человеческих мук».

Нерукопожатный Некрасов

Некрасову за свою жизнь дважды пришлось подвергнуться остракизму со стороны друзей и коллег. В первый раз это произошло после того, как Некрасов стал участником одной очень неприятной истории, связанной с огаревским поместьем.

Николай Огарев – ближайший сподвижник Герцена и активный в прошлом участник кружка Белинского, в своё время женился на девушке по имени Мария Львовна Рославлева. Через некоторое время он к ней охладел. Поскольку развестись в те времена было очень трудно, супруги просто разъехались. Огарев передал ей заёмное письмо (вексель) на 300 тысяч рублей ассигнациями с уговором, что она будет жить на проценты с этих денег.

Эта идиллия длилась несколько лет, пока в дело не вмешалась любовница Некрасова Авдотья Панаева. Она принялась настраивать Марию Львовну против Огарева, внушать ей, что он негодяй и изверг, который обобрал ее, обманул, поносит её и втаптывает в грязь. Рославлева была очень внушаемой женщиной со слабыми нервами, и вскоре она и сама поверила в то, что изверг Огарев измывается над ней. И это несмотря на то, что он не только соблюдал договорённости и давал ей деньги, но и содержал её отца, её любовника и даже признал их ребёнка своим, чтобы избавить их от неудобств.

Как раз тогда Огарев увлекся очередной девушкой и решил на ней жениться, попросив развода у Рославлевой. Но она с яростью накинулась на него и подала в суд, требуя исполнения обязательств по заёмному письму на 300 тысяч. А чтобы эти обязательства исполнить, потребовала наложить арест и продать с молотка шикарное имение Огарева. Интересы Рославлевой в суде представляла Панаева.

Суд она выиграла, но ни Рославлева, ни Огарев причитающихся им сумм от продажи имения не получили. Куда ушли деньги, так и осталось загадкой. Предположительно, большую их часть истратила сама Панаева на свои прихоти.

Сам Некрасов практически не имел отношения к делу, он только посоветовал Рославлевой обратиться к Панаевой, чтобы она представляла её в суде, однако репутация Некрасова, в том числе и в финансовых вопросах, была такова, что все друзья Огарева сочли именно его инициатором и главным вдохновителем этого некрасивого дела.

Старые друзья отвернулись от Некрасова, его перестали пускать на порог их домов, в переписке друг с другом они не жалели сочных эпитетов для поэта. Герцен возглавил кампанию против Некрасова в своем «Колоколе», на страницах которого он открыто обвинял этого «гадкого негодяя» и «шулера» в том, что он украл сто тысяч франков, принадлежащих Огареву. Тургенев, в прошлом близкий друг Некрасова, в негодовании потрясал кулаком: «Пора этого бесстыдного мазурика на лобное место!» На похоронах литератора Дружинина ни один из старых литературных друзей не заговорил с ним и не подал руки.

Коллаж. Фото: © РИА Новости

Второй раз Некрасов был подвергнут бойкоту и порицанию уже со стороны новых друзей – революционных демократов. В 40-е и 50-е годы некрасовский «Современник» был рупором поколения 40-х. Это были писатели-дворяне, выходцы из богатых поместий, заранее обеспеченные на всю жизнь. Они придерживались либеральных взглядов, и литература была для них хобби и служением музе. В журнале Некрасова печатались такие знаменитые авторы, как Тургенев и Толстой.

С приходом императора Александра II либеральные реформы начались и весь либерализм внезапно устарел и стал неактуален. Либеральные 60-е породили совершенно новое и необычное поколение «шестидесятников». Это были разночинцы, выходцы из небогатых слоёв общества, которые оказались вне системы: они не шли на государственную службу, не желали идти и на военную, они не занимались торговлей и не служили Богу. Часто это были недоучившиеся студенты, осевшие в столице и зарабатывавшие на жизнь репетиторством или случайными заработками. Их идеалами были аскетизм и нигилизм. Либералов прежнего поколения они высмеивали, считая изнеженными слабаками. Они грезили не о свободе слова, а о революционном переустройстве мира на справедливых началах.

Некрасов в 60-е годы переориентировался именно на этот круг, набрав в журнал революционных демократов, как их прозвали позднее. В этом была и прямая выгода: если раньше Некрасову как издателю приходилось иметь дело с капризными миллионерами, то теперь его сотрудниками были люди, для которых эта работа была единственным источником дохода.

Но и с разночинской общественностью Некрасов имел неосторожность рассориться. Как раз тогда произошло очередное Польское восстание, которое было подавлено усилиями Муравьёва. И однажды за завтраком в Английском клубе Некрасов прочитал Муравьёву оду, призвав его «не щадить виновных».

Все революционные демократы тогда были на стороне поляков, поскольку они поддерживали вообще любого, кто выступал против царя, а Муравьёв был их самым ненавистным персонажем. И когда об этой оде стало известно, Некрасов подвергся чудовищному остракизму. Ситуация оказалась возмутительной: где это видано, чтобы человек звал молодёжь на баррикады и тут же призывал власти не щадить их. Тусовка революционных демократов едва не взорвалась от возмущения. «Каков негодяй, из-за него в казематах люди сидят, а он с министрами в картишки играет», - таково было общее мнение в этих кругах о поэте.

Революционные круги молодёжи уже возвели Некрасова в ранг кумира и небожителя. Не случайно при вербовке в подпольные организации испытуемых заставляли читать и даже заучивать произведения Некрасова. И теперь про него выясняется, что он на стороне власти. Вчерашние поклонники рвали портреты Некрасова и писали на лбу «Иуда» или «Подлец», после чего присылали ему по почте. Не остались в стороне и многие литераторы, и ранее недолюбливавшие поэта.

Фет написал Некрасову стихотворение со словами: «Но к музам, к чистому их храму, продажный раб, не подходи». В литературных кружках и салонах имя Некрасова склонялось на все лады. Поэт Щиглев, встретивший Некрасова в одном из кружков, закатил хозяевам скандал, обвиняя их в том, что они посмели осквернить свой дом присутствием «Исава, продавшего первородство за чечевичную похлёбку».

Некрасов совершенно не переживал, когда его обвиняли в краже имения Огарёва, когда его обзывали мошенником. Но теперь на карту было поставлено многое, он ведь уже рассорился с прежними коллегами-либералами, и теперь потерять разночинцев было бы для него крахом. Он мучительно оправдывался, объяснял свои мотивы едва ли не первому встречному на улице. К своим хулителям он обратился в стихах:

Зачем меня на части рвёте,
Клеймите именем раба?
Я от костей твоих и плоти,
Остервенелая толпа.

Мало-помалу страсти улеглись, история стала забываться. Революционным демократам нужен был Некрасов как влиятельный издатель, а Некрасову были нужны революционные демократы и как авторы, и как читатели.

Каким был настоящий Некрасов

Друзья называли его двуликим, подразумевая, что в нём живёт одновременно два разных человека, зачастую противоположных друг другу. Недруги считали его двуличным, намекая на то, что все образы Некрасова - лишь блестяще сыгранные роли, необходимые для его карьеры, а настоящего Некрасова так никто и не знал.

Он обладал удивительной особенностью быть своим среди чужих и чужим среди своих. В 40-е годы, во времена золотого века дворянских гнёзд и богатых дворян-литераторов, служивших музе, Некрасов ворвался в литературу в образе разночинца, как бы предвосхитив появление этой новой волны через полтора десятилетия.

А в 60–70-е годы, когда повсюду уже господствовали нигилизм и аскетизм разночинцев, Некрасов, наоборот, стал вести образ жизнь барина ушедшей эпохи. В ту пору, когда помещики продавали свои гнёзда и перебирались в города, Некрасов, напротив, приобрёл шикарное поместье.

В дворянские 40-е он вёл образ жизни разночинца, а в разночинские 60-е - образ жизни богатого помещика. Всё у него было наоборот, и это сбивало с толку многих. Вряд ли он притворялся, в этом случае, он, наоборот, мимикрировал бы под эпоху. Вероятно, эта двойственность натуры была врождённым качеством поэта. И Некрасов был искренен и тогда, когда писал о зависти крестьян к хозяйским псам, и тогда, когда заставлял крестьян прислуживать уже своим охотничьим псам.

Евгений Антонюк
Историк

Крайне необычная и интересная жизнь была у Николая Алексеевича Некрасова. Факты из жизни Некрасова рассказывают о его детстве, юности и взрослении. Стихи этого поэта не раз слышали современники. Именно поэтому интересно узнать, какой была биография Некрасова. Интересные факты из жизни этого человека приоткрывают занавес в судьбу крестьянства. Факты биографии Некрасова насыщены разными событиями, происходившими в жизни великого поэта. Сюда относится и много и трагического, и радостного. На сегодня мы может только узнать то, что дошло до современности, и это биография Некрасова, интересные факты из жизни которого не могут не впечатлить.

1. Дед Некрасова являлся очень азартным человеком, а поэтому почти все свое состояние проигрывал в карты.

2. В 11 лет Николай Алексеевич поступил в гимназию, где доучился только до 5-го класса.

3. Некрасов плохо учился.

4. Отец Некрасова хотел его отправить в дворянский полк, но Николай Алексеевич сбежал.

5. Николай Алексеевич Некрасов был влюблен в Авдотью Яковлевну Панаеву, которая на тот момент была замужней женщиной.

6. Некрасов играл в карты только по своим правилам: игра происходила лишь на ту сумму денег, которая была отложена для этого.

7. Николай Алексеевич Некрасов очень верил в приметы.

8. Некрасов и Панаева написали несколько совместных произведений.

9. Часто Некрасов ходил на охоту вместе с Тургеневым, потому что считал его лучшим охотником.

10. Николай Алексеевич Некрасов был женат на деревенской женщине Фёкле Анисимовне.

11. Панаева и Некрасов проживали у ее супруга.

12. В 1875 году врачи поставили Некрасову диагноз – рак кишечника.

13. Родители Николая Алексеевича были несчастные люди, потому что мать Некрасова вышла замуж против воли родителей.

14. Мать Некрасова была из богатой семьи.

15. Некрасов посвятил своей матери целый ряд стихотворений.

16. Николай Алексеевич Некрасов похожим был на своего отца. Резкость и несдержанность он унаследовал именно от папы.

17. В 1840 году Некрасов выпустил сборник «Мечты и звуки».

18. Некрасов очень любил медвежью охоту, а также он охотился на дичь.

19. Николай Алексеевич Некрасов мог часами наблюдать за крестьянскими детьми, потому что он их очень любил.

20. В творчестве Некрасова зачастую отображалась жизнь рабочего класса.

21. Стиль написания Николая Алексеевича отличался демократизмом.

22. Для игры в карты Некрасов ежегодно откладывал до 20000 рублей.

23. Некрасов отбил жену у собственного друга Ивана Панаева.

24. Однажды, передав ружье после охоты собственной жене, она нечаянно выстрелила в любимую собаку Николая Алексеевича. Поэта данное явление не разозлило.

25. Некрасов был популярным среди женщин, но красивым его никто не считал.

26. Некрасова на похоронах признали лучшим поэтом.

27. В 1838 году Николай Алексеевич по указанию отца уехал на военную службу в Санкт-Петербург.

28. В 1846 году Некрасов стал одним из владельцев журнала «Современник».

29. Много денег Николай Алексеевич тратил на любовниц.

30. Некрасов умер 27 декабря 1877 года, и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге.

31. Творчество Некрасова оценивают очень неоднозначно: множество критиков считают, что именно на счету этого поэта наибольшее количество плохих стихов. Тем не менее сочинения Некрасова вошли в золотой фонд российской прозы и поэзии.

32. Николая Алексеевича Некрасова считают классиком не только русской, но и мировой литературы.

33. Некрасов имел 13 братьев и сестер.

34. Николаю Алексеевичу нравилась роскошная жизнь.

35. Именем этого поэта названо множество библиотек и других культурных учреждений.

36. Музеи Некрасова открыты в Санкт-Петербурге, в усадьбе Карабиха и в городе Чудово.

37. С Авдотьей Панаевой Некрасов прожил в гражданском браке целых 16 лет.

38. В мае 1864 года Некрасов отправился в трехмесячную поездку в Париж.

39. Николай Алексеевич был страстным и ревнивым человеком.

40. Некрасову приходилось быть вместе с француженкой Селин Лефрен.

41. За полгода до собственной смерти Некрасов обвенчался с 32-х летней Феклой (Зинаидой Николаевной Некрасовой).

42. После скандала Некрасова с отцом, который произошел в юные годы, он стал нуждаться в деньгах.

43. Потомков после себя Николаю Алексеевичу не удалось оставить, единственный сын этого поэта умер в младенчестве.

44. Сложным было детство Некрасова.

45. Карточная зависимость передалась Николаю Алексеевичу Некрасову по наследству.

46. Род Некрасова был бедным, но старинным.

47. В революционные годы России творчество Некрасова оказывало заметное влияние на высшие слои общества.

48. Основными свойствами поэзии Некрасова считались тесная связь с национальной жизнью, а также близость его к народу.

49. Серьезные отношения у Николая Алексеевича Некрасова были с 3-мя женщинами.

50. По мнению советского литературного критика Владимира Жданова, Некрасов был художником русского слова.

51. Отец Некрасова был деспотом.

52. Писатель никогда не любил собственных произведений.

53. Николай Алексеевич Некрасов пытался бороться с крепостничеством.

54. В 50-е годы Некрасов посещал Английский клуб.

55. В городе Чудово кроме музея есть памятник Некрасову с собакой и ружьем.

56. Перед смертью Некрасов употреблял много алкоголя.

57. До встречи с Панаевой Некрасов пользовался услугами проституток.

58. Особенную любовь Николай Алексеевич Некрасов питал к охотничьим собакам, и эта любовь возникла еще в детские годы.

59. На похороны Некрасова пришло несколько тысяч человек.

60. Николая Алексеевича Некрасова оперировал прибывший из Австрии хирург, но даже это не спасло жизнь великого поэта.

Личная жизнь Николая Алексеевича Некрасова складывалась не всегда удачно. В 1842 году, на поэтическом вечере, он повстречал Авдотью Панаеву (ур. Брянская) — жену писателя Ивана Панаева.

Авдотья Панаева, привлекательная брюнетка, считалась одной из самых красивых женщин Петербурга того времени. Кроме этого, она была умна и была хозяйкой литературного салона, который собирался в доме её мужа Ивана Панаева.

С. Л. Левицкий. Фотопортрет Н. А. Некрасова

Её собственный литературный талант привлекал в кружок в доме Панаевых молодых, но уже популярных Чернышевского, Добролюбова, Тургенева, Белинского. Её мужа, писателя Панаева, характеризовали как повесу и гуляку.

Дом Краевского, в котором размещалась редакция журнала «Отечественные записки»,
а также находилась квартира Некрасова

Несмотря на это, его жена отличалась порядочностью, и Некрасову пришлось приложить немалые усилия к тому, чтобы привлечь внимание этой замечательной женщины. В Авдотью был влюблён и Фёдор Достоевский, однако взаимности добиться ему не удалось.

Поначалу Панаева отвергла и двадцатишестилетнего Некрасова, также в неё влюблённого, отчего тот едва не покончил с собой.

Авдо́тья Я́ковлевна Пана́ева

Во время одной из поездок Панаевых и Некрасова в Казанскую губернию Авдотья и Николай Алексеевич всё же признались друг другу в своих чувствах. По возвращении они стали жить гражданским браком в квартире Панаевых, причём вместе с законным мужем Авдотьи — Иваном Панаевым.

Такой союз продлился почти 16 лет, до самой смерти Панаева. Всё это вызывало общественное осуждение — про Некрасова говорили, что он живёт в чужом доме, любит чужую жену и при этом ещё и закатывает сцены ревности законному мужу.

Некрасов и Панаев.
Карикатура Н. А. Степанова. «Иллюстрированный альманах»,
запрещенный цензурой. 1848

В этот период от него отвернулись даже многие друзья. Но, несмотря на это, Некрасов и Панаева были счастливы. Ей даже удалось от него забеременеть, а Некрасов создал один из лучших своих стихотворных циклов — так называемый«Панаевский цикл» (многое из этого цикла они писали и редактировали вместе).

Соавторству Некрасова и Станицкого (псевдоним Авдотьи Яковлевны) принадлежит несколько романов, имевших большой успех. Несмотря на такой нестандартный образ жизни, эта троица оставалась единомышленниками и соратниками в деле возрождения и становления журнала «Современник»

В 1849 году у Авдотьи Яковлевны от Некрасова родился мальчик, однако он прожил недолго. В это время заболел и Николай Алексеевич. Предполагают, что именно со смертью ребёнка связаны сильные приступы гнева и перемены настроения, которые в дальнейшем привели к разрыву в их с Авдотьей отношениях.

В 1862 году умер Иван Панаев, а вскоре от Некрасова ушла Авдотья Панаева. Однако Некрасов помнил её до конца жизни и при составлении завещания упомянул её в нём Панаевой, этой эффектной брюнетке, Некрасов посвятил много своих пламенных стихов.

В мае 1864 года Некрасов отправился в заграничную поездку, которая продолжалась около трёх месяцев. Жил он преимущественно в Париже вместе со своими спутницами — родной сестрой Анной Алексеевной и француженкой Селиной Лефрен (фр. Lefresne), с которой он познакомился ещё в Петербурге в 1863 году.

Н.А. Некрасов в период "Последних песен"
(картина Ивана Крамского, 1877-1878)

Селина была обычной актрисой французской труппы, выступавшей в Михайловском театре. Она отличалась живым нравом и лёгким характером. Лето 1866 года Селина провела в Карабихе. А весной 1867 года она отправилась за границу, как и в прошлый раз, вместе с Некрасовым и его сестрой Анной. Однако на этот раз она в Россию больше не вернулась.

Однако это не прервало их отношений — в 1869 году они встретились в Париже и весь август провели у моря в Диеппе. Некрасов остался очень доволен этой поездкой, поправив также и своё здоровье. Во время отдыха он чувствовал себя счастливым, причиной чему была и Селина, которая была ему по душе.

Селина Лефрен

Хотя её отношение к нему было ровным и даже чуть суховатым. Вернувшись, Некрасов ещё долго не забывал Селину и помогал ей. А в своём предсмертном завещании назначил ей десять с половиной тысяч рублей.

Позже Некрасов познакомился с деревенской девушкой Фёклой Анисимовной Викторовой, простой и необразованной. Ей было 23 года, ему уже 48. Писатель водил её в театры, на концерты и выставки, чтобы восполнить пробелы в воспитании. Николай Алексеевич придумал ей имя — Зина.

Так Фёкла Анисимовна стала называться Зинаидой Николаевной. Она учила наизусть стихи Некрасова и восхищалась им. Вскоре они обвенчались. Однако Некрасов всё же тосковал по своей прежней любви — Авдотье Панаевой — и одновременно любил и Зинаиду, и француженку Селину Лефрен, с которой у него был роман за границей.

Одно из самых своих знаменитых стихотворных произведений — «Три элегии» — он посвятил только Панаевой.
2
Следует также упомянуть о страсти Некрасова к игре в карты, которую можно назвать наследственной страстью семьи Некрасовых, начиная с прадеда Николая Некрасова — Якова Ивановича, «несметно богатого» рязанского помещика, который довольно быстро лишился своего богатства.

Впрочем, и вновь разбогател он достаточно быстро — одно время Яков был воеводой в Сибири. В результате страсти к игре его сыну Алексею досталось уже одно только рязанское имение. Женившись, он получил в качестве приданого село Грешнево. Но уже его сын, Сергей Алексеевич, заложив на срок ярославское Грешнево, лишился и его.

Алексей Сергеевич, когда рассказывал своему сыну Николаю, будущему поэту, славную родословную, резюмировал:

«Предки наши были богаты. Прапрадед ваш проиграл семь тысяч душ, прадед — две, дед (мой отец) — одну, я — ничего, потому что нечего было проигрывать, но в карточки поиграть тоже люблю».

И только Николаю Алексеевичу первым удалось переломить судьбу. Он также любил играть в карты, но стал первым — не проигрывавшим. В то время, когда его предки проигрывали, — он один отыгрывал и отыграл очень много.

Счёт шёл на сотни тысяч. Так, ему весьма крупную сумму проиграл генерал-адъютант Александр Владимирович Адлерберг, известный государственный деятель, министр Императорского Двора и личный друг императора Александра II.

А министр финансов Александр Агеевич Абаза проиграл Некрасову больше миллиона франков. Николаю Алексеевичу Некрасову удалось вернуть Грешнево, в котором он провёл своё детство и которое было отобрано за долг его деда.

Ещё одним увлечением Некрасова, также передавшимся ему от отца, была охота. Псовая охота, которую обслуживали два десятка доезжачих, борзятников, выжлятников, псарей и стремянных, была гордостью Алексея Сергеевича.

Отец поэта давно простил своего отпрыска и не без ликования следил за его творческими и финансовыми успехами. И сын до самой смерти отца (в 1862 году) приезжал к нему в Грешнево каждый год. Некрасов посвятил псовой охоте весёлые стихи и даже одноимённую поэму «Псовая охота», воспевающую удаль, размах, красоту России и русской души.

В зрелом возрасте Некрасов пристрастился даже к медвежьей охоте («Весело бить вас, медведи почтенные…»).

Авдотья Панаева вспоминала, что, когда Некрасов собирался на медведя, были большие сборы — везлись дорогие вина, закуски и просто провизия. С собой даже брали повара. В марте 1865 года Некрасову удалось добыть за день сразу трёх медведей. Он ценил мужиков-медвежатников, посвящал им стихи — Савушка («сплошавший на сорок первом медведе») из «В деревне», Савелий из «Кому на Руси жить хорошо».

Также поэт любил охотиться на дичь. Его пристрастие к хождению по болоту с ружьём было безграничным. Порой он выходил на охоту с восходом солнца и возвращался только к полуночи. Ходил он на охоту и с «первым охотником России» Иваном Тургеневым, с которым они долгое время дружили и переписывались.

Некрасов в своём последнем послании Тургеневу за границу даже просил того купить ему в Лондоне или Париже ружьё Ланкастера за 500 рублей. Однако их переписке было суждено прерваться в 1861 году. Тургенев не ответил на письмо и ружья не купил, а на их многолетней дружбе был поставлен крест.

И причиной тому были не идейные или литературные разногласия. Гражданская жена Некрасова, Авдотья Панаева, ввязалась в тяжбу о наследстве бывшей жены поэта Николая Огарёва. Суд присудил Панаевой иск на 50 тысяч рублей. Некрасов оплатил эту сумму, сохранив честь Авдотьи Яковлевны, но тем самым его собственная репутация пошатнулась.

Тургенев выведал у самого Огарёва в Лондоне все хитросплетения тёмного дела, после чего порвал все отношения с Некрасовым. Некрасов-издатель разошёлся и с некоторыми другими старыми друзьями — Л. Н. Толстым, А. Н. Островским. В это время он и переключился на новую демократическую волну, исходившую из стана Чернышевского — Добролюбова.

Зинаида Николаевна Некрасова (1847-1914)
— супруга русского поэта Николая Алексеевича Некрасова

Ставшая в 1870 году его поздней музой Фёкла Анисимовна, наречённая Некрасовым на благородный лад Зинаидой Николаевной, также пристрастилась к увлечению мужа, к охоте. Она даже сама седлала лошадь и ездила с ним на охоту в рейт-фраке и в брюках в обтяжку, на голове — циммерман. Всё это приводило Некрасова в восторг.

Но однажды во время охоты на Чудовском болоте Зинаида Николаевна случайно застрелила любимого пса Некрасова — чёрного пойнтера по кличке Кадо. После этого Некрасов, посвятивший охоте 43 года своей жизни, навсегда повесил ружьё на гвоздь

Он родился 10 декабря 1821 года, плохо учился, кутил, играл в азартные игры, крепко поссорился с отцом, его первые стихи были признаны чуть ли не бездарными, но в памяти народа он остался великим русским поэтом, "певцом горестей народных".

Поздний миф

Детские годы поэта прошли в тяжелой атмосфере родового имения его отца, помещика Алексея Некрасова, отставного поручика, охотника, картежника и деспота. Запущенные семейные дела- тяжбы и долги - вынудили отца занять место исправника, часто во время разъездов отец брал с собой Николая, который становился невольным свидетелем расправ отца над крестьянами, эти картины народного горя навсегда отложились в душе мальчика. Прямой противоположностью отца была мать будущего поэта, Е.А. Закревская, женщина прекрасно образованная и тонко воспитанная. Отца Николай не любил и ненавидел, тогда как мать страстно обожал. Нежные воспоминания о ней и её любовь он пронес через всю жизнь. Её образ отозвался во многих его будущих стихах и поэмах. Однако, культ матери- это тщательный миф, воспитанный Некрасовым уже в зрелые годы. Стоит упомянуть только один факт: на похороны матери обожатель-сын не явился, тогда как деспот-отец плакал навзрыд.

В 11 лет Некрасов поступил в Ярославскую гимназию, где пробыл до 5-го класса. Учился Некрасов плохо, даже очень плохо. Прогуливал занятия, сбегал с уроков, не любил занудства и зубрежки. К тому же у него хронически не складывались отношения с руководством гимназии, которое гоняло его за написание сатирических стишков. В гимназии же он стал записывать свои первые стихи, в которых прослеживались печальные впечатления ранних лет-страдания матери, грубость отца и прочее, что требовало непременного выражения.

Гнев отца

Отец мечтал о военной карьере для сына, но Николай не оправдал надежд. Он идет поперёк отцовской воли, фактически сбегая в Петербург, где вместо дворянского полка становится вольнослушателем филологического факультета, чем навлекает на себя жестокий гнев отца, который грозит лишить его наследства. Однако Николай не сдается. Лишившись денежной поддержки, молодой литератор Некрасов вынужден заниматься любым трудом, лишь бы себя прокормить. Он в буквальном смысле терпит жесточайшую нужду- голодает, спит в ночлежках, не имеет постоянного заработка.

Дебют. «Мечты и звуки»

В 1840 году, на собственные сбережения, при поддержке друзей, Некрасов, скрывшись за инициалами Н.Н. выпускает книжку собственных стихов под названием «Мечты и звуки» - откровенно подражательных, незрелых романтических баллад. Готовящуюся книжку Некрасов показывал В.А.Жуковскому, который среди всего корпуса выделил лишь два приличных стихотворения, посоветовав автору скрыться за псевдонимом. Главный критик той эпохи В.Г.Белинский дебютный сборник разгромил. Книга не имела успеха и совершенно не раскупалась. Подобно Гоголю, чей дебют тоже был провальным, Некрасов скупил множество экземпляров вышедшей книги и уничтожил их.

Редактор и издатель

Если дебют поэтический оказался провальным, то в издательском деле Некрасов оказался «удачником» - два сборника, изданные им, имеют оглушительный успех: «Физиология Петербурга» и «Петербургский сборник». В 1848 году вместе с И.И Панаевым он выкупает убыточный «Современник», который становится прогрессивным и модным изданием. В нем печатаются Белинский, Чернышевский, Добролюбов, также свою славу на страницах журнала находят Тургенев, Гончаров, Герцен, Александр Островский. Ф.М. Достоевский и Л.Н.Толстой были введены в литературу именно Некрасовым, который также был основным и постоянным автором журнала.

После закрытия «Современника», в 1866 году, Некрасов берет в аренду «Отечественные записки», которые становятся основной трибуной кипевшего в то время народничества. Однако и тут не все было гладко. Предпринимателем Некрасов был не очень разборчивым, а также, по мнению многих, был жаден и жесток и часто не доплачивал своим сотрудникам, пользуясь их расположением и доверчивостью.

Наследственными страстями семьи Некрасовых были карточная игра и охота. Все Некрасовы играли широко и проигрывали. Николай первый, кто переломил судьбу. Он не проигрывал. Он отыгрывал по-крупному, счет шел на сотни тысяч рублей - так ему удалось вернуть свое родовое имение Грещнево.
Охота - второе страстное увлечение Некрасова. Он ходил на медведя, любил охоту на дичь, ходил «в поле» вместе с писателем Иваном Тургеневым, с которым дружил долгие годы. Поэма «Псовая охота»- прямое посвящение этому занятию. А образы мужиков-охотников навсегда запечатлены в его стихах и поэмах (Савушка «В деревне», Савелий «Кому на Руси жить хорошо»). С охотой на бекаса связан и трагический случай гибели двух офень из поэмы «Коробейники», случай подлинный. Увлечению пришел конец, когда его «поздняя муза» З.Н.Некрасова случайно застрелила на охоте его любимого пса-пойнтера по кличке Кадо.

Личная жизнь

Надо отметить, что и в личной жизни Некрасов отнюдь не был пуританином- много и крупно играл, тратил деньги на любовниц и яства и любил общество вышестоящих персон. Все это совсем не гармонирует с гуманным характером его поэзии. Самый известный роман его биографии- связь с А.Панаевой, которой посвящены его самые лучшие лирические строки. Они жили гражданским союзом, что вызывало постоянные сплетни и толки, к тому же Некрасов страдал приступами «черной меланхолии», тяжелой депрессии, что превращало жизнь его домочадцев в филиал ада.

Эта связь принесла обоим больше страдания, чем радостей. После разрыва с Панаевой Некрасов сожительствовал с любовницами, пока за несколько лет до смерти не женился на девушке крестьянского происхождения, которая стала его поздней музой.