Кризис во франции 1968. Последнее восстание интеллектуалов. Ранняя осень в Праге

Уже в сентябре 1968-го хронист и библиограф «красного мая», впоследствии крупнейший историк Мишель де Серто, писал о громадной литературе, посвященной весеннему бунту, и о небывалом осеннем «издательском урожае». А в следующие десятилетия и вовсе появились горы книг — как романов, так и нон-фикшн, снято множество документальных и игровых фильмов, написаны многочисленные картины, песни и оперы, прошли гигантские мемориальные выставки… Поражает неослабевающее на протяжении десятилетий внимание к майским событиям и вместе с тем пестрота, неоднозначность подходов к ним: кажется, они в фокусе интересов, но взгляд при этом как бы расфокусирован. Как понять, что же это было?

Хроника бунта

Все существенное уместилось в шесть недель мая - июня 1968 года, хотя волнения среди парижских студентов (они начались митингом в память о погибшем Че Геваре и выступлениями против вьетнамской войны) шли уже с ноября 1967-го. Весной 1968-го в Университете Западного Парижа Нантер-ля-Дефанс полторы сотни учащихся, протестуя против ареста нескольких своих товарищей в ходе антивоенной демонстрации, занимают административные помещения. Тут же учреждается движение молодежи, которая бойкотирует экзамены и добивается самоуправления в университетах, выступает за свободу от репрессивного общества, его устаревших правил, от буржуазной морали и сексуальных ограничений (Движение 22 марта, названное по дат е его создания, позднее опишет тогдашний преподаватель нантерского филфака Робер Мерль на страницах романа «За стеклом»). Бунтовщиков, вдохновляемых левоанархистскими идеями Ги Дебора и сюрреалистской мечтой о тотальном восстании против любых «отцов» и всего созданного ими «порядка», возглавляет 22-летний студент отделения социальных наук Даниель Кон-Бендит. Он увлечен задачей создать общество, свободное от всяческого диктата - как экономического (рынок), так и политического (партийная система), - и учится у будущего теоретика «горизонтальных» сетевых коммуникаций Мануэля Кастельса. С поддержкой яркого студенческого лидера выступают видные философы Анри Лефевр и Поль Рикер, социолог Ален Турен. Власти закрывают университет.

Тогда под лозунгами движения на митинг 3 мая 1968 года выходят, заполнив университетский двор, 400 студентов Сорбонны. Манифестанты разогнаны ворвавшейся внутрь полицией, активисты арестованы. Акция полиции воспринята как вопиющее нарушение университетской автономии, и с 4 мая Сорбонну, которая (впервые после нацистского вторжения в Париж) также закрыта властями, поддерживают, в свою очередь, студенты Нантера. 6 мая на демонстрацию в столице выходят уже 20 000 учащихся. С 7 мая бастует большинство учебных заведений страны, к забастовщикам присоединяются преподаватели, работники массмедиа. 10-11 мая строятся баррикады в Латинском квартале, идут схватки с полицейскими, есть несколько жертв (ночь с 10 на 11 мая так и называется потом «ночью баррикад»). Студентов активно поддерживают социалистические силы, левокоммунистические организации, а позднее и ФКП. 13 мая профсоюзы объявляют бессрочную забастовку уже по всей Франции. Манифестанты требуют отставки де Голля, изменения трудового законодательства, пенсионных реформ. На предприятиях и в городах возникают комитеты самоуправления, вводятся элементы экономической политики в духе социализма - снижаются цены, возникают структуры взаимопомощи. Бюрократия и предприниматели ведут изматывающие, но безрезультатные переговоры с бастующими, а вскоре власть переходит к более жестким действиям. В июне декретом де Голля распускаются 11 молодежных организаций, признанных экстремистскими. Кон-Бендит был выслан на родину в ФРГ. К середине июня большинство забастовочных центров подавлено полицией.

Однако значительная часть населения оказалась напугана размахом случившегося. На волне отката от прежних настроений мятежа голлисты в конце июня триумфально выигрывают парламентские выборы, за них голосуют свыше 70% пришедших на избирательные участки. И все же политическая судьба де Голля решена: после провалившейся попытки реорганизовать верхнюю палату парламента для более широкого представительства там интересов разных социальных групп и движений от предпринимателей до профсоюзов он в апреле 1969 года добровольно уходит в отставку, а через полтора года умирает от разрыва аорты.

Контекст и ядро

Причины произошедшего, конечно, многочисленны и сложно соотнесены. Примем во внимание, что все происходит в гораздо более широком, чем университетский двор, контексте холодной войны между Западом и Востоком, с одной стороны, и в рамках ширящихся по всей Европе, становящихся массовыми антиправительственных движений, как правило, левого толка - антивоенного, экологического, антиколониального (май 1968-го - это еще и эхо закончившейся в 1962-м алжирской войны), с другой. Шестидесятые годы для Франции - период тяжелых экономических проблем на входе в круг современных развитых «обществ потребления», а также связанных с ними проблем демографических. В жизнь вступает многочисленное поколение послевоенного беби-бума, и его количественный избыток еще больше обостряет трудности поступления в высшую школу, профессиональной карьеры, социального продвижения, жилищного обустройства новых семей и т. д. Наконец, укрепляющийся на глазах авторитаризм единоличной власти де Голля, в частности полная монополия государства на «новые» средства коммуникации, радио и телевидение, вызывает жесткое отторжение со стороны более образованных и квалифицированных французов.

Важно, что зачинщиками «красного мая» выступают студенты, к которым присоединяются преподаватели и работники массмедиа (как печатных изданий, пользовавшихся относительной свободой, так и огосударствленных радио и телевидения), а местом схватки с властями делается университет. Как ни странно это звучит для слуха сегодняшних пассивно адаптирующихся россиян, включая самых молодых, лидером всех протестных движений в Европе после Второй мировой войны была и остается студенческая молодежь. Речь идет, подчеркну, о ключевой точке в структуре современных («модерных») обществ. Здесь сходятся прошлое, настоящее и будущее, скрещиваются интересы основных институтов, ответственных за социализацию новых поколений (семья, средняя и высшая школа, массмедиа), а тем самым - за воспроизводство структуры общества, положения его основных групп, набора принятых в нем образцов мысли, чувства, поведения, то есть форм культуры.

Становление молодежи в условиях недовольства доминантной культурой большинства, официальной повесткой дня и привычными, а потому незаметными, скрытыми от рационализации и понимания общими стереотипами приобретает формы контркультуры. Понятно, что эта протестная культура объединяет требования всех утесняемых привычным ходом вещей, всех «других», исключенных из доминирующего студенческая молодежь. Речь идет, подчеркну, о ключевой точке в структуре современных («модерных») обществ. Здесь сходятся прошлое, настоящее и будущее, скрещиваются интересы основных институтов, ответственных за социализацию новых поколений (семья, средняя и высшая школа, массмедиа), а тем самым - за воспроизводство структуры общества, положения его основных групп, набора принятых в нем образцов мысли, чувства, поведения, то есть форм культуры. Становление молодежи в условиях недовольства доминантной культурой большинства, официальной повесткой дня и привычными, а потому незаметными, скрытыми от рационализации и понимания общими стереотипами приобретает формы контркультуры. Понятно, что эта протестная культура объединяет требования всех утесняемых привычным ходом вещей, всех «других», исключенных из доминирующего большинства, - от женщин (отсюда взрыв феминизма), представителей нетрадиционных ориентаций (борьба за сексуальные свободы) до угнетенных народов (студенческая поддержка антиколониализма, негритюда, кубинской революции и т. п.). Важно, что по этим пунктам молодежь найдет точки соприкосновения с представителями старших поколений интеллектуалов (среди манифестантов мая - Сартр, Альтюссер, Фуко, их поддерживает Франсуа Мориак и др.). Наконец, существенно то, что солидарность со студентами в их недовольстве современной Францией выразили все слои работающего населения. Иными словами, произошло слияние нескольких социальных движений, разных по составу, истокам, горизонтам ожиданий и требований (историческими прецедентами такой солидарности, вообще характерной для французского общества, были, при всех различиях между ними, Парижская коммуна, «дело Дрейфуса», антифашистский Народный фронт).

Последствия и значение

Только прямые последствия майских событий 1968 года во Франции (не говоря об их отголоске в других странах Европы, включая Восточную, в США и даже в Азии) оказались очень значительными. Студенческий бунт повлек за собой падение авторитарной власти в стране. Были приняты серьезные изменения в трудовом законодательстве - увеличены МРОТ, пособие по безработице, продолжительность отпуска. Проведена серия крупных реформ системы высшего образования - укреплена автономия вузов, усилены начала их самоуправления, образование заметно переориентировано в сторону современных проблем общества и запросов молодежи, требований рынка труда, необходимой профессионализации и реальной подготовки студентов к будущей карьере.

Более того, с конца 1960-х годов можно говорить о новом положении и роли молодежи как самостоятельной социальной и культурной силы, включая высокую значимость молодежного духа и образа жизни, молодежной моды в обществе. Новой стала и роль меньшинств на Западе, их проблемы и требования находятся в центре государственной политики, социальных движений, привлекают внимание средств массовой информации, активно обсуждаются в публичной сфере. Толерантность общественного порядка в сегодняшних развитых странах Запада - во многом детище парижского мая, и если можно говорить о современной западной цивилизации как цивилизации нерепрессивной, то в этом, несомненно, большая заслуга бунтарей Латинского квартала. В рамках этого «поворота» произошло и прощание большинства западных интеллектуалов с коммунистическим утопизмом, в том числе с застарелыми симпатиями к СССР (на это сильнейшим образом повлиял август 1968-го, конец Пражской весны, но ведь она и сама находилась в резонансе с весной в Париже).

Значение майских событий 1968 года, которые все-таки не были, строго говоря, революцией, а были, скорее, бунтом или мятежом, выходит далеко за пределы значительных социокультурных перемен, бегло перечисленных выше. Участники и свидетели тогдашних событий не раз говорили о них как о празднике, приравнивали к отпуску (поэт Андре дю Буше назвал их «новыми каникулами»). В этом смысле их можно понимать как своего рода «антиструктуру», используя термин антрополога Виктора Тернера, изучавшего такие феномены разрыва в работе устойчивых структур социума и форм привычного общения в нем. Неслучайна апелляция к понятию невозможного в тогдашних парижских граффити: бунтующая молодежь явно претендовала на большее, чем отставка де Голля или поправки в трудовом кодексе, - она пыталась сдвинуть границы между возможным и невозможным.

Отсюда явственное чувство, что эмоциональный взрыв, смысловое переживание, весь опыт тогдашних дней явно шире и богаче, чем их прикладное социальное значение. Мишель де Серто говорил, что май 1968-го «значил больше, чем осуществил». Не в этом ли одна из причин долгого эха того короткого мая? Серто называл тогдашние события «революцией слова». «В мае, - писал он, - слово брали так, как в 1789 году брали Бастилию». Историк приводит реплику одного из рабочих-стачечников, обращенную к подруге, которая отнекивается от выступления на микрофон, поскольку она-де некультурная: «Сегодня культура как раз в том, чтобы говорить». Слово в мае взяли те, кто никогда не имел права на речь, не владел искусством общения, был изолирован, отсечен от связи с другими. В этом смысле мятеж 1968-го - это бунт символов, переворот самих символических структур культуры.

Вместе с тем о мае 1968-го можно говорить как о последнем восстании европейских интеллектуалов, финальном их коллективном действии такого исторического замаха и такого социального масштаба. Более того, здесь, вероятно, вообще завершилась вся полуторавековая эпоха модерна, в которой интеллектуалы и молодежь, начиная с европейских романтиков, играли особую, инициативную роль. В позднейших условиях интеллектуал - либо платный эксперт властей и корпораций, либо виртуальная звезда массмедиа и масскульта. Смысл революций далеко не всегда открывается участникам и современникам, нередко в них побеждают вовсе не зачинщики. Кажется, так случилось и на этот раз. Переход к постмодерну вывел на сцену новых действующих лиц - средний класс, представители которого, насколько можно судить, и проголосовали на июньских выборах 1968 года за партию де Голля (может быть, загадочная быстрота перехода от, казалось бы, общего мятежа к общей лояльности властям - еще одна причина неугасающего интереса к майским событиям 1968-го).

Средний класс - это новое большинство хорошо зарабатывающих и платящих большие налоги, наиболее активно голосующих и самым активным образом потребляющих. В том числе потребляющих туристические услуги, а с 1970-х годов можно говорить о настоящем туристическом буме в странах Запада, и этот бум, конечно, неотрывен от цифрового фотоаппарата и видеокамеры, новых технических средств репродукции. Началась эпоха глобализации, принесшая с собой, соответственно, и другие информационные технологии, прежде всего Интернет и мобильные микроустройства оперативной связи.

Конечно, все эти общемировые явления не есть непосредственные следствия студенческого мятежа в мае 1968 года. Однако «красный май», несомненно, был одним из самых ярких и значимых событий в сложном переплетении тех явных и подспудных сдвигов, которые привели от 1960-х годов к нынешнему дню. Мир стал другим. Выступая в Монреальском университете через 40 лет после событий 1968-го, Даниель Кон-Бендит признал: та весна не исполнила своих революционных обещаний, но повлияла на ожидания и поведение множества людей, поскольку открыла для них небывалую прежде индивидуальную свободу.

Еще этот пост можно было назвать " Как наказывают неугодных президентов".

Henri Cartier-Bresson

в 1965 году президент Франции Шарль де Голль потребовал от США – в соответствии с действующей тогда бреттон-вудской международной валютной системой – обменять 1,5 миллиарда бумажных долларов на золото по официальному курсу: 35 долларов за унцию.

Тогдашний президент США Линдон Джонсон, которому доложили, что французский корабль, груженный долларами, находится в нью-йоркском порту, а в аэропорту приземлился французский самолет с таким же «багажом», пообещал де Голлю серьезные проблемы. Де Голль в ответ объявил об эвакуации с территории Франции штаб-квартиры НАТО, 29 военных баз НАТО и США, а также о выводе 35 тысяч военнослужащих альянса. В конечном итоге это и было сделано, плюс к тому, де Голль за два года облегчил знаменитый Форт-Нокс более чем на 3 тысячи тонн золота.

Де Голль выступает со знаменитой речью о «Европе от Атлантики до Урала». В грядущем политическом союзе стран Европы и дружбе с СССР президент видит альтернативу «англосаксонскому» НАТО, при этом Великобритания в его понятие Европы не входила – он препятствовал ее вступлению в Общий рынок. Франция официально признает Китайскую Народную Республику. С 1960 года в стране ускорена развитие программ ядерного вооружения. 1964 году заключают ряд торговых и научно-технических соглашений с СССР (с которым генерал сотрудничал со времен войны, преследуя цель исключить узурпацию власти в послевоенной Франции американцами). Президент требует вывода французских войск из подчинения НАТО и вывода штаба НАТО из Франции.

1965 год - год переизбрания де Голля на второй президентский срок. В 1966 году наступает развязка семилетней борьбы де Голля с присутствием во Франции НАТО. В официальной ноте правительство Помпиду объявило об эвакуации 29 баз с 33 тысячами человек личного состава с территории страны. Республика выходит из военной организации НАТО, оставаясь участницей Североатлантического договора. К 1966 году президент Франции наносит 11 визит в СССР, посещая ряд городов, вплоть до Новосибирского Академгородка. Официальная позиция Франции в международной политике становится резко антиамериканской. Генерал осуждает действия Израиля в Шестидневной войне в 1967 году, а затем и Вьетнамскую войну.

Надо сказать, что и де Голль обещанных проблем не избежал и долго у власти не продержался. В 1968-м массовые студенческие волнения захлестнули Францию, Париж был перекрыт баррикадами, и в апреле 1969-го, раньше положенного срока, де Голль добровольно покинул свой пост.

Парадоксально, но кризис мая 1968 происходит на фоне десятилетия беспрецедентного экономического роста. В экономике это было время апогея «Славного тридцатилетия». В это время уровень жизни во Франции стал одним из самых высоких в мире, что определило формирование потребительского общества в стране.

События мая 1968 года начались в парижских университетах, сперва в университете Париж X - Нантер, а затем и самой Сорбонне; одни из самых известных лидеров студентов - 23-летний анархист Даниэль Кон-Бендит и 26-летний Ален Кривин. Движущей силой студентов, помимо общего молодёжного протеста (самый знаменитый лозунг - «Запрещать запрещается»), были различного рода крайне левые идеи: марксистско-ленинские, троцкистские, маоистские, анархистские и т. п., нередко также перетолкованные в романтически-протестном духе. Общее название этих взглядов, или, вернее, настроений - «гошизм» (фр. gauchisme), первоначально обозначало «левизну» в переводе работы Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме»

Подогретые различными событиями и людьми группы студентов сначала устраивают демонстрации, потом начинают захватывать один университет за другим. Возбужденная «тинейджеризация» студенчества привела к ожесточенным столкновениям. Строятся баррикады, полиция разгоняет манифестации, общее число раненых с обеих сторон за месяц достигает нескольких тысяч. Бастующих стали поддерживать сплоченные профсоюзы, массовые забастовки. Сорбонной стал управлять оккупационный комитет из 15 человек (об этом отдельно чуть ниже).

Во главе студентов встает некто Кон-Бендит (Daniel Marc Cohn-Bendit), гражданин ФРГ (в официальной прессе его «толерантно» именуют «Жид» и «Немец»), изучающий социологию в Сорбонне, завоевывает популярность призывами «разрушить буржуазное общество», совершить революцию «здесь и сейчас». Отвергает какой-либо конкретный идеал и ратует за перманентную революцию, ввязывается в драки с полицией, призывает к «немедленным выступлениям против существующей системы». Типичный провокатор, «нео-Гапон».

К падению администрации де Голля приводят Майские события во Франции 1968 – прообраз «оранжевой революции». 2 мая 1968 года в Латинском квартале - парижском районе, где находятся многие институты, факультеты Сорбонны, студенческие общежития - вспыхивает студенческий мятеж.

Особенно смешной протест

Рэволюсьонные лозунги

«Скука контрреволюционна» (L’ennui est contre-révolutionnaire).
«С 1936 года я боролся за повышение зарплаты. Раньше за это же боролся мой отец. Теперь у меня есть телевизор, холодильник и фольксваген, и всё же я прожил жизнь, как козёл. Не торгуйтесь с боссами! Упраздните их!» (Depuis 1936 j’ai lutté pour les augmentations de salaire. Mon père avant moi a lutté pour les augmentations de salaire. Maintenant j’ai une télé, un frigo, une VW. Et cependant j’ai vécu toujours la vie d’un con. Ne négociez pas avec les patrons. Abolissez-les!). «Твоё счастье купили. Укради его!» (On achète ton bonheur. Vole-le!).
«Живи, не тратя время (на работу), радуйся без препятствий!» (Vivre sans temps mort, jouir sans entraves!)
«Алкоголь убивает. Принимайте ЛСД» (L‘alcool tue. Prenez du L.S.D).
«Пролетарии всех стран, развлекайтесь!» (Travailleurs de tous les pays, amusez-vous!)
«Звонит будильник. Первое унижение за день» (Le réveil sonne: Première humiliation de la journée!)
«В обществе, отменившем все авантюры, единственная авантюра - отменить общество!» (Dans une société qui a aboli toute aventure, la seule aventure qui reste est celle d‘abolir la société!).

И далее:
«Секс – это прекрасно! (Мао Цзэ-дун)», «Всё – и немедленно!», «Реформизм – это современный мазохизм», «Оргазм – здесь и сейчас!», «Война – это мир», «Революция должна произойти до того, как она станет реальностью», «Нет экзаменам!», «Свобода – это рабство», «Границы – это репрессии», «Анархия – это я», «Незнание – сила», «Распахните окна ваших сердец!», «Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!», «Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем» и т.д.

23 и 30 июня прошли парламентские выборы, голлисты получили большинство мест – средний класс дружно проголосовал за де Голля.

7 июля в телевизионном обращении де Голль дал оценку произошедшим событиям: «Этот взрыв был вызван определенными группами лиц, бунтующими против современного общества, общества потребления, механического общества – как восточного, так и западного – капиталистического типа. Людьми, не знающими, чем бы они хотели заменить прежние общества, и обожествляющими негативность, разрушение, насилие, анархию; выступающими под черными знаменами».

События нe прошли бесследно для французской экономики. Инфляция, вызванная увеличением заработной платы и ростом цен, привела к сильному сокращению золотого запаса страны. Финансовый кризис, разразившийся в ноябре 1968, угрожал подорвать экономику. Чтобы спасти финансовую систему, де Голль вынужден предложить непопулярные меры стабилизации, включая строгий контроль над заработной платой и ценами, контроль за денежным обращением и повышение налогов. Его предложения отклоняются. 28 апреля 1969 де Голль уходит в отставку.

Шарль Де Голль в Москве

И творческое переосмысление этих событий

Жоан Миро
Май 1968

использовались материалы

Социально-политический кризис во Франции в мае-июне 1968 г.

Стал одним из наиболее масштабных народных движений в развитых капиталистических странах в 60-е гг., символом «бурных шестидесятых». Воспринимались частью современников как революция. Эту оценку разделяет и часть историков.

События 1968 г. во Франции начались в обстановке экономического роста. Режим ограниченной демократии во главе с основателем V Республики генералом Ш. де Голлем , казалось, гарантировал политическую стабильность. Но во Франции нарастало недовольство ряда социальных групп. Рабочие были недовольны ростом интенсивности труда, которая не компенсировалась ростом зарплат. Интеллигенция была недовольна засильем бюрократии. Жизнь студентов была излишне регламентирована. В то же время часть студентов была увлечена радикальными левыми идеями. 22 марта 1968 г. после очередного разгона антиамериканской манифестации солидарности с Вьетнамом студенты-леваки (“гошисты”) захватили несколько университетских помещений. Зачинщиков, включая лидера - студента-анархиста из Германии Д. Кон-Бендита - вызвали в университетский суд на 2 мая. Однако радикалы создали “Движение 22 марта” и продолжили агитацию - в том числе и против университетской административной системы. Активные студенты раскололись на правых и левых. Назревали столкновения, и ректор 2 мая закрыл университет, полиция оцепила Латинский квартал - место близ университета Сорбонны.

3 мая студенты вышли на демонстрацию протеста, которая была организована Национальным союзом студентов Франции (лидер - Ж. Саважо), где сильные позиции занимали леваки из Федерации революционных студентов. Студенты попытались пройти в Латинский квартал. Начались столкновения с Ротами республиканской безопасности (ЦРС) - специальными силами полиции. Были избитые и арестованные. Университетская общественность была возмущена. Преподаватели объявили забастовку. 5 мая к забастовке университетов присоединились лицеи. 6 мая Латинский квартал заполнили десятки тысяч студентов и преподавателей, развернулись столкновения с полицией, которая атаковала манифестантов. Отбиваясь от полицейских, студенты стали строить баррикады - символ революции. Выступление студентов широко освещалось СМИ. Лидер студенческого протеста Д. Кон-Бендит призывал студентов “создать брешь” - условия, когда в движение против режима и капиталистической системы начнут вливаться все более широкие массы.

10 мая в центре столицы студентами и сочувствующими было возведено более 60 мощных баррикад. Полицейские машины врезались в ряды демонстрантов. В полицейских летели камни. 13 мая по призыву профсоюзов на улицы городов в знак солидарности со студентами вышли сотни тысяч людей. С этого момента улицы были заполнены демонстрантами почти каждый день. По приказу премьер-министра Ж. Помпиду полиция оставила Сорбонну. Первоначально профсоюзные вожди планировали суточную забастовку солидарности со студентами, но она переросла во всефранцузскую забастовку, продолжавшуюся больше месяца.

От политических лозунгов “Де Голль - в отставку!”, “Десять лет - достаточно!” демонстранты переходили к “странным идеям” - “Вся власть - воображению!”, “Запрещено запрещать!”, “Рабочие всех стран - наслаждайтесь!”. Эти лозунги были вызовом современной индустриальной цивилизации, основанной на четком разделении труда, строгой регламентации и иерархичности, стандартизации и управляемости. На баррикадах вывешивались красные и черные знамена, портреты Ленина, Че Гевары, Бакунина , Мао Цзэдуна и др. левых идеологов. Студенты заняли Сорбонну и близлежащий театр Одеон. Здесь развернулось круглосуточное обсуждение политических и философских вопросов, был установлен режим самоуправления.

Студенческие выступления стали детонатором более широкого революционного процесса. Начались забастовки и захваты предприятий рабочими. Всеобщую забастовку поддержала Французская демократическая конфедерация труда, в которой большим влиянием пользовалась неортодоксальная Объединенная социалистическая партия во главе с М. Рокаром, выдвинувшая синдикалистский лозунг “профсоюзной власти”. Затем забастовку поддержали прокоммунистические профсоюзы из Всеобщей конфедерации труда. Крестьяне перекрыли дороги своей техникой. К 20-21 мая бастовало более 10 миллионов человек. Франция остановилась. Повсеместно создавались комитеты действия - органы революционного самоуправления.

24 мая президент выступил с обращением к нации и объявил о референдуме по поводу форм “участия” трудящихся в управлении производством. Это была важная уступка, но уже недостаточная. Самым популярным словом был “социализм”, под которым понимали некое устройство жизни, основанное на самоуправлении. При этом ни коммунисты, ни традиционные соцпартии не смогли и не хотели возглавить революционное движение. Радикализм студентов и революционно настроенных рабочих был чужд не только социалистам, но и ФКП, которая к тому же учитывала дружественные отношения советского руководства и де Голля.

25 мая силы порядка попытались взять инициативу в свои руки, это привело к кровавым столкновениям в Париже - 1500 человек было ранено, 800 арестовано, погибли один студент и один полицейский. Страна встала на край гражданской войны. В этих условиях представители профсоюзов и правительства встретились на улице Гренелль и договорились об условиях прекращения стачки. Профлидерам удалось добиться всего, за что они выступали раньше - повышения зарплат на 15 %, 40-часового рабочего дня. Но в Гренелльском протоколе ничего не было сказано о социальных преобразованиях, о самоуправлении. И радикальные рабочие отказались поддержать такой компромисс. Забастовка продолжалась.

29 мая де Голль покинул страну и вылетел в германскую группу французских войск. Он договорился о совместных действиях с ее командующим Ж. Массю, после чего вернулся в Париж 30 мая, заявил, что стране угрожает коммунистическая диктатура, отменил референдум и распустил парламент, назначив всеобщие выборы. На улицы вышла объединенная демонстрация правых - их было не меньше, чем левых. Комитетам защиты республики раздавалось оружие.

Забастовщики соглашались на материальные уступки и выходили из стачки. Студенты, обсудив все мировые проблемы, были вытеснены в июне из Сорбонны. 12 июня демонстрации были запрещены, 11 наиболее активных левацких организаций распущены, и это не вызвало новой волны возмущения. В сентябре студенты вернулись к занятиям. Это было самое бескровное завершение столкновений на баррикадах в истории Франции. Выборы 23-30 июня привели к поражению левых. 27 апреля 1969 г. де Голль провел все-таки референдум о социальной реформе, потерпел поражение и ушел в отставку.

Но, несмотря на спокойное завершение «Красного мая», значение этих событий для развития современной цивилизации велико: принципы организации индустриальной цивилизации были подвергнуты сомнению, возник социальный запрос на новые, более демократичные отношения в обществе. «Красный май» стал частью общего кризиса развитого капиталистического общества, примером для молодежных движений США, Западной Европы и Японии.

29 марта студенты захватили один из залов в Сорбоннском университете в Париже и провели в нем митинг с участием членов «Движения 22 марта», а также представителей бунтующих студентов из Италии, ФРГ, Бельгии, Западного Берлина и Испании. Тогда же было создано «Движение университетских действий» (МАЮ). Позже МАЮ сыграло важнейшую роль в «Красном Мае», создав «параллельные курсы», на которых в пику официальным профессорам с их официальной «наукой» читали курсы лекций приглашенные студентами выдающиеся специалисты из неуниверситетской (и даже неакадемической) среды, а иногда - и сами студенты, хорошо знавшие предмет.

В Нантер были посланы полицейские агенты, но студенты ухитрились (во, професионалы!!!) их сфотографировать и устроили в университете выставку фотографий. Полиция попыталась закрыть выставку, начались столкновения, в ходе которых студенты вытеснили полицейских из университета.

30 апреля администрация обвинила восьмерых лидеров студенческих беспорядков в «подстрекательстве к насилию» и прекратила занятия в университете.

В ответ 1 мая сто тысяч человек вышли на улицы Парижа. Молодежь скандировала: «Работу молодежи!» Провозглашались требования 40-часовой рабочей недели, профсоюзных прав и отмены последнего постановления о резком сокращении программы социального обеспечения. После этого демонстрации не прекращались.

2 мая было объявлено о прекращении занятий «на неопределенное время». Это стало искрой, начавшей пожар «Красного Мая». Национальный студенческий Союз Франции (ЮНЕФ) совместно с Национальным Профсоюзом работников высшего Образования призвали студентов к забастовке. Начались столкновения с полицией, в знак протеста митинги и демонстрации прошли практически во всех университетских городах Франции.

3 мая студенты Сорбонны провели демонстрацию в поддержку своих нантерских товарищей. Ее организовало МАЮ. В этот же день с угрозой забастовки выступили типографские рабочие, провели забастовку против увеличения рабочего дня, водители парижских автобусов. Ректор Сорбонны объявил об отмене занятий и вызвал полицию, которая атаковала студентов, применив дубинки и гранаты со слезоточивым газом. Студенты взялись за булыжники. Столкновения распространились практически на весь Латинский квартал Парижа. В них участвовали 2 тысячи полицейских и 2 тысячи студентов, несколько сот человек было ранено, 596 студентов арестовано.

5 мая 13 студентов были осуждены парижским судом. В ответ студенты создали «комитет защиты против репрессий». Младшие преподаватели, многие из которых сочувствовали студентам, призвали ко всеобщей забастовке в университетах. Небольшие стихийные демонстрации в Латинском квартале разгонялись полицией. МАЮ призвало студентов создавать «комитеты действия» - низовые (на уровне групп и курсов) структуры самоуправления и сопротивления. ЮНЕФ призвал студентов и лицеистов всей страны к бессрочной забастовке.

6 мая 20 тысяч человек вышли на демонстрацию протеста, требуя освобождения осужденных, открытия университета, отставки министра образования и ректора Сорбонны, прекращения полицейского насилия. Студенты беспрепятственно прошли по Парижу, население встречало их аплодисментами. В голове колонны несли плакат «Мы - маленькая кучка экстремистов» (так власти накануне назвали участников студенческих волнений). Когда колонна вернулась в Латинский квартал, ее внезапно атаковали 6 тысяч полицейских. В рядах демонстрантов были не только студенты, но и преподаватели, лицеисты, школьники. Латинский квартал начал покрываться баррикадами и скоро весь левый берег Сены превратился в арену ожесточенных столкновений. Со всего Парижа на подмогу студентам подходила молодежь, и к ночи число уличных бойцов достигло 30 тысяч. Лишь к 2 часам ночи полиция рассеяла студентов. 600 человек (с обеих сторон) было ранено, 421 - арестован. В знак солидарности по всей стране вспыхнули забастовки и демонстрации студентов, рабочих и служащих самых разных отраслей и профессий.

7 мая бастовали уже все высшие учебные заведения и большинство лицеев Парижа. В Париже на демонстрацию вышли 50 тысяч студентов, требовавших освобождения своих товарищей, вывода полиции с территории Сорбонны и демократизации высшей школы. В ответ власти объявили об отчислении из Сорбонны всех участников беспорядков. Поздно вечером у Латинского квартала студенческую колонну вновь атаковали силы полиции.

Вечер 7 ма я был началом перелома в общественном мнении. Студентов поддержали почти все профсоюзы преподавателей, учителей и научных работников и даже глубоко буржуазная Французская лига прав человека. Профсоюз работников телевидения выступил с заявлением протеста в связи с полным отсутствием объективности при освещении студенческих волнений в СМИ. На следующий день профсоюзы полицейских (!) обсуждали требования и предлагали провести акцию 1 июня. Грозили забастовкой авиадиспетчеры. Бастующие уже месяц металлурги Гортени блокировали в течение часа одну из общенациональных автомагистралей.

8 мая президент де Голль заявил: «Я не уступлю насилию», а в ответ группа известнейших французских журналистов создала «Комитет против репрессий». Крупнейшие представители французской интеллигенции - Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Натали Саррот, Франсуаза Саган, Андре Горц, Франсуа Мориак и другие - выступили в поддержку студентов. Французы - лауреаты Нобелевской премии выступили с аналогичным заявлением. Студентов поддержали крупнейшие профцентры Франции, а затем и партии коммунистов, социалистов и левых радикалов. В этот день большие демонстрации опять прошли в целом ряде городов, а в Париже на улицу вышло столько народа, что полиция вынуждена была стоять в сторонке. Появился лозунг: «Студенты, рабочие и учителя - объединяйтесь!» Повсюду были видны красные флаги и раздавалось пение Интернационала.

10 мая 20-тысячная демонстрация студентов , пытавшаяся пройти на Правый берег Сены к зданиям Управления телевидения и Министерства юстиции, была остановлена на мостах полицией. Демонстранты повернули назад, но на бульваре Сен-Мишель они вновь столкнулись с силами порядка. Студенты соорудили 60 баррикад, некоторые из них достигали 2 метров в высоту. Бульвар Сен-Мишель (а он не маленький!) полностью лишился брусчатки, которую студенты использовали в качестве оружия против полицейских. До 6 часов утра студентам, окруженным в Латинском квартале, удавалось сопротивляться полиции. Итог: 367 человек ранено (в том числе 32 тяжело), 460 арестовано. Разгон демонстрации привел к общеполитическому кризису.

В ночь с 10 на 11 мая 1968 года никто в Париже не спал - заснуть было просто невозможно. По улицам, оглашая ночь сиренами, носились машины «скорой помощи», пожарные, полиция. Со стороны Латинского квартала слышались разрывы гранат со слезоточивым газом. Целыми семьями парижане сидели у радиоприемников: корреспонденты передавали репортажи с места событий прямо в эфир. К 3 часам ночи над Латинским кварталом занялось зарево: отступавшие под натиском спецподразделений по борьбе с беспорядками (аналог российского ОМОНа) студенты поджигали автомашины, из которых были сооружены баррикады.... Весь город знал, что с начала мая в Сорбонне происходят студенческие беспорядки, но мало кто ожидал, что дело примет столь серьезный оборот. Утром 11 мая газеты вышли с аршинными заголовками: «Ночь баррикад».

11 мая оппозиционные партии потребовали срочного созыва Национального Собрания, а премьер Жорж Помпиду выступил по телевидению и радио и пообещал, что Сорбонна откроется 13 мая, локаут будет отменен, а дела осужденных студентов пересмотрены. Но было уже поздно, политический кризис набирал силу.

13 мая профсоюзы призвали рабочих поддержать студентов, и Франция была парализована всеобщей 24-часовой забастовкой, в которой участвовало практически все трудоспособное население - 10 миллионов человек. В Париже прошла грандиозная 800-тысячная демонстрация, в первом ряду которой шли руководитель Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) коммунист Жорж Сеги и анархист Кон-Бендит.

Сразу после демонстрации студенты захватили Сорбонну. Они создали «Генеральные ассамблеи» - одновременно дискуссионные клубы, законодательные и исполнительные органы. Генеральная ассамблея Сорбонны объявила Парижский университет «автономным народным университетом, постоянно и круглосуточно открытым для всех трудящихся». Одновременно студенты захватили Страсбургский университет. В крупных провинциальных городах прошли многотысячные демонстрации солидарности (например, в Марселе - 50 тысяч, Тулузе - 40 тысяч, Бордо - 50 тысяч, Лионе - 60 тысяч.

14 мая рабочие компании «Сюд-Авиасьон» в Нанте начали забастовку и по примеру студентов захватили предприятие. С этого момента захваты предприятий рабочими стали распространяться по всей Франции. Стачечная волна охватила металлургическую и машиностроительную промышленность, а затем распространилась на другие отрасли. Над воротами многих заводов и фабрик были надписи «Занято персоналом», над крышами красные флаги.

15 мая студенты захватили парижский театр «Одеон» и превратили его в открытый дискуссионный клуб, подняв над ним два флага: красный и черный. Основным лозунгом было: «Фабрики - рабочим, университеты - студентам!» Группа литераторов захватила штаб-квартиру Общества писателей. Общее собрание новорожденного профсоюза писателей поставило на повестку дня вопрос «о статусе писателя в социалистическом обществе». Кинематографисты выработали программу обновления кинопромышленности в русле плановой социалистической экономики. Художники наполняли свои работы социальным смыслом и выставляли их в огромных галереях - цехах авто- и авиазаводов. В этот день забастовки и занятия рабочими предприятий охватили автозаводы «Рено», судоверфи, больницы. Повсюду висели красные флаги. Соблюдалась строжайшая дисциплина.

16 мая Сорбонна , «Одеон» и половина Латинского квартала оказались заклеены плакатами и листовками, расписаны лозунгами самого фантастического содержания. Иностранные журналисты, раскрыв рты, табунами ходили и записывали эти лозунги: «Запрещается запрещать!», «Будьте реалистами - требуйте невозможного! (Че Гевара)», «Секс - это прекрасно! (Мао Цзэ-дун)», «Воображение у власти!», «Всё - и немедленно!», «Забудь всё, чему тебя учили - начни мечтать!», «Анархия - это я», «Реформизм - это современный мазохизм», «Распахните окна ваших сердец!», «Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!», «Границы - это репрессии», «Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем», «Нет экзаменам!», «Всё хорошо: дважды два уже не четыре», «Революция должна произойти до того, как она станет реальностью», «Вы устарели, профессора!», «Революцию не делают в галстуках», «Старый крот истории наконец вылез - в Сорбонне (телеграмма от доктора Маркса)», «Структуры для людей, а не люди для структур!», «Оргазм - здесь и сейчас!», «Университеты - студентам, заводы - рабочим, радио - журналистам, власть - всем!»

Сорбонной стал управлять Оккупационный комитет из 15 человек. По требованию анархистов, боровшихся с «угрозой бюрократического перерождения», состав комитета каждый день полностью обновлялся, и потому он ничего всерьез сделать не успевал. Тем временем студенты захватывали один университет за другим .

К 16 мая закрылись порты Марселя и Гавра, прервал свой маршрут Трансъевропейский экспресс. Газеты все еще выходили, но печатники осуществляли частичный контроль над тем, что печатается. Многие общественные службы функционировали только с разрешения бастующих. В центре департамента - Нанте, Центральный забастовочный комитет взял на себя осуществление контроля за движением транспорта на въездах и выездах из города. На блок-постах, сооруженных транспортными рабочими, дежурили школьники.

К 17 мая число захваченных рабочими крупных предприятий достигло полусотни. Забастовали телеграф, телефон, почта, общественный транспорт. «Франция остановилась». Но люди не хотели беспорядков. Желание людей самим установить порядок было столь сильным, что городским властям и полиции пришлось отступить. Работницы заводов и фабрик взяли под контроль снабжение местных магазинов продовольствием и организацию торговых точек в школах. Рабочие и студенты организовали выезд на фермы с целью помочь крестьянам сажать картофель.

Изгнав из сферы сбыта посредников (комиссионеров), революционные власти снизили розничные цены: литр молока стоил теперь 50 сантимов вместо 80, а килограмм картофеля - 12 вместо 70. Чтобы поддержать нуждающиеся семьи, профсоюзы распределили среди них продовольственные купоны. Учителя организовывали детские сады и ясли для детей бастующих. Энергетики взялись обеспечить бесперебойное снабжение молочных ферм электроэнергией, организовали регулярную доставку кормов и горючего в крестьянские хозяйства. Крестьяне, в свою очередь, приезжали в города для участия в демонстрациях. Больницы переходили на самоуправление, в них избирались и действовали комитеты врачей, пациентов, практикантов, медсестер и санитаров.

Президент Де Голль в это время не делал никаких заявлений. Более того, он отправился в запланированный официальный визит в Румынию, как будто ничего не случилось, но 18 мая прервал его и вернулся в страну.

20 мая число бастующих достигло 10 миллионов , на заводах возникли «комитеты самоуправления» и «комитеты действия», неконтролируемые профсоюзами, в провинции рабочие комитеты начали бесплатное распределение товаров и продуктов нуждающимся. В стране сложилось двоевластие - с одной стороны деморализованная государственная машина, с другой стороны самодеятельные органы рабочего, крестьянского и студенческого самоуправления.

21-22 мая в Национальном Собрании обсуждался вопрос о недоверии правительству. Для вотума недоверия не хватило 1 голоса!

22 мая власти попытались выслать из страны лидера студентов Даниэля Кон-Бендита как иностранца. В ответ студенты устроили в Латинском квартале «ночь гнева», соорудили баррикады, подожгли здание Парижской биржи.

Наконец, 24 мая де Голл ь выступил по радио с речью, в которой «признал», что доля участия французского народа в управлении обществом ничтожна. Он предложил провести референдум о «формах участия» простых людей в управлении предприятиями (позже он от этого обещания откажется).

25 мая начались трехсторонние переговоры между правительством, профсоюзами и Национальным советом французских предпринимателей. Выработанные ими соглашения предусматривали существенное увеличение зарплаты, однако ВКТ была не удовлетворена этими уступками и призвала к продолжению забастовки. Социалисты во главе с Франсуа Миттераном собирались на стадионе грандиозный митинг, где осудили профсоюзы и де Голля и потребовали создания Временного правительства. В ответ на это власти во многих городах применили силу, и ночь 25 мая получила название «кровавая пятница».

29 числа, в день чрезвычайного заседания кабинета министров, стало известно, что бесследно исчез президент де Голль . Страна в шоке. Лидеры «Красного Мая» призвали к захвату власти, поскольку она «валяется на улице».

30 мая де Голль объявился и выступил с крайне жесткой речью, демонстрируя твердость и решимость навести порядок. Он заявил, что отказывается от референдума, объявляет о роспуске Национального Собрания и о проведении досрочных парламентских выборов. Затем де Голль провел глубокую реорганизацию правительства Помпиду, заменив девять министров .

В тот же день голлисты провели 500-тысячную демонстрацию на Елисейских полях. Они скандировали «Верните наши заводы!» и «Де Голль, ты не один!». Происходит перелом в ходе событий. Многие предприятия еще будут бастовать недели две.

В начале июня профсоюзы провели новые переговоры и добились новых экономических уступок, после чего волна забастовок спала. Предприятия, захваченные рабочими, «очищались» силами полиции (например, заводы «Рено»). Правительство, профсоюзы и предприниматели провели упорные переговоры и к 6 июня сумели достигнуть нелегкого согласия, которым вроде бы были удовлетворены все. Жизнь во Франции начала входить в нормальную колею .

Но 12 июня власть перешла в наступление. Были запрещены основные левацкие группировки, Кон-Бендит был выслан в ФРГ.

14 июня полиция очистила от студентов «Одеон», 16-го - захватила Сорбонну, 17 июня возобновили работу конвейеры «Рено».

3 и 30 июня прошли (в два тура) парламентские выборы. Организовав кампанию шантажа угрозой коммунистического заговора, голлисты получили большинство мест - испуганный призраком революции средний класс дружно проголосовал за де Голля.

Одним из итогов «красного мая» было удовлетворение ряда социальных требований трудящихся (увеличение пособий по безработице и т.д.).

Конец.

Ровно полвека назад Франция пережила масштабные потрясения, которые вошли в историю как «Май 1968 года» или «Красный май». Студенческие волнения в Париже переросли в первую во французской истории стихийную всеобщую забастовку, а затем в политический кризис, роспуск парламента и досрочные выборы. Хронология событий и саундтрек революционных событий - в материале RFI.

Затишье перед бурей: «Когда Франция скучает»

События весны-начала лета 1968 года во Франции сравнивают с революцией, которая хоть и не привела к обрушению государства, но оказала решающее влияние на трансформацию власти и общества, дала импульс к серьезным политическим, социальным и культурным изменениям.

В начале 1968-го приближение взрыва, впрочем, никто не ожидал. Символом затишья перед бурей для историков стала колонка, опубликованная в газете Le Monde 15 марта. Статья Пьера Вианссона-Понте с названием «Когда Франция скучает» (Quand la France s"ennuie…) начиналась словами: «Если что и характеризует сейчас нашу общественную жизнь, так это скука, французы тоскуют». Франция, «ни подлинно несчастная, ни поистине процветающая», живет вдали от мировых потрясений, как будто под «анестезией», писал журналист о французах, беспечно наслаждавшихся той весной новым меланхоличным хитом Клода Франсуа «Comme d"habitude» («Kак обычно»).

Май начинается в марте

Французский мятежный Май 68-го начался в марте месяце в университетском городке в Нантере, под Парижем. Там родилось «Движение 22 марта», которое объединило студентов, недовольных условиями обучения, консерватизмом образования и нравов, авторитарной моделью власти и общества. 22 марта студенты захватили административное здание факультета Нантера и расположились в зале университетского совета.

Даниэль Кон-Бендит и участники «Движения 22 марта» на факультете Нантера 10 мая 1968. AFP

Поводом для решительных действий стал арест шести студентов, активистов Комитета защиты Вьетнама: в ходе парижской антивоенной акции они были задержаны за погром офиса American Express. О «захвате» факультета однокурсникам объявил студент-социолог Даниэль Кон-Бендит, ставший одним из лидеров «Движения 22 марта».

«Красный Дани»

Даниэль Кон-Бендит, будущий франко-немецкий политик и депутат Европарламента, родился во французском Монтобане в семье беженцев из нацистской Германии. Во Францию он вернулся, чтобы получить высшее образование на факультете социологии в Нантере, где оказался в эпицентре студенческого бунта. «Движение 22 марта» настаивало на прямой демократии и отрицало понятие лидерства.

«Я Дани Кон-Бендит, студент факультета социологии Нантера. Мои родители были беженцами из Германии, но для меня национальность ничего не значит. Мне абсолютно наплевать, француз я или немец, китаец или русский. Мне все равно. Я активист-революционер - и все тут. Пресса, кажется, попыталась сделать из меня лидера, главу, номер один «Движения 22 марта» Нантера. Я активист этого движения, в котором каждый участник отвечает за «Движение 22 марта». В этом смысле я тоже за него отвечаю. Мне кажется, стоит развеять само понятие «лидера». «Движение 22 марта» отрицает какое-либо лидерство, хотя и сознает, что иногда ему необходимы представители, которые оказываются на виду больше, чем все остальные. Но все это меняется. И очевидно, что теперь кто-то другой окажется на виду - в свою очередь».

Волнения студентов Нантера продолжались в конце марта-апреле, вовлекая все больше студентов в акции прямого действия. Сторонники разных идеологических течений - ситуационисты, марксисты-ленинисты, троцкисты, маоисты, анархисты - вели бесконечные споры, требуя права на открытое выражение политических взглядов.

Отцы и дети

Студенческие протесты набирали силу по целой совокупности причин, не только политических. Радикальные левые идеи наложились на общее недовольство консерватизмом университетской системы, авторитарной моделью отношений между профессорами и студентами. Конфликт отцов и детей обострился и из-за переполненности университетов: система попросту не справлялась с наплывом студентов послевоенного поколения бэби-бума.

«Студенческая среда - на грани взрыва, студентов стало столько, что общество неспособно направить этот поток в какое-то русло, а самосознание студентов растет очень быстро. В университетах возникла кризисная ситуация» , - отмечал весной 68-го Даниэль Кон-Бендит .

Хронология событий «недели баррикад» в Париже 6-13 мая 1968

На заре сексуальной революции поколение «детей» отторгало консервативную мораль «отцов», их «традиционные ценности» и взгляды на взаимоотношения полов. Мятежная молодежь требовала изменений в стране, где аборты были запрещены и уголовно наказуемы, где большинство школ были раздельными (для мальчиков и для девочек), а для министра развод означал отставку. В студенческих городках общежития оставались раздельными, юношам было запрещено посещать комнаты однокурсниц. Требование отменить эти правила вошло в историю показательным курьезом студенческого бунта 68-го.

История сохранила и показательный диалог со студентами Нантера министра по делам спорта и молодежи Франсуа Миссофля. В январе министр приехал на открытие университетского бассейна. 22-летний Дани Кон-Бендит обратился к министру с вопросом, почему в 600-страничном томе основных направлений молодежной политики нет ни слова о «сексуальных проблемах молодых». Миссофль решил отшутиться, посоветовав будущему лидеру протеста «окунуться в бассейн», чтобы охладиться. Ответ в стиле президента де Голля, который якобы призвал мятежных студентов «выпить брому», чтобы меньше думать об отношениях полов.

Отцы-руководители предпочитали не замечать новую моду, музыку и постепенное раскрепощение молодежи, вспоминал один из лидеров студенческого Мая. «В жизни рождалась свобода, а рядом продолжала существовать застывшая система» , - отмечал Жак Соважо , бывший замглавы Национального союза студентов Франции UNEF.

«Классовая борьба»

На недовольство студентов Нантера власти ответили призывом к спокойствию. Тогдашний министр образования Франции назвал бунтующих студентов словечком enragés (бешеные, взбесившиеся). «Что я собираюсь делать? Сказать да - конструктивному диалогу, и нет - насилию. Нужно, прежде всего, прекратить эскалацию насилия, утихомирить страсти, восстановить спокойствие и хладнокровие» , - заявил министр Ален Перфит . 2 мая декан принял решение закрыть факультет в Нантере после проведенного студентами дня протеста против империализма.

3 мая волнения охватили Париж, а разрозненные акции переросли в национальный кризис. Лидер мятежного студенчества назвал протест политическим, заговорив о «классовой борьбе».

«Мы заявляем, что государство является участником классового противостояния, что государство представляет один класс - буржуазию, которая стремится удержать часть студенчества, будущий руководящий костяк нашего общества. В руках государства - радио, телевидение и парламент. Поэтому мы будем выражать наше мнение прямо на улице и перейдем к прямой демократии».

Историческое здание Сорбонны заняли четыре сотни манифестантов. Ректор университета - без предупреждения и переговоров - вызвал полицию, которая не церемонясь выдворила протестующих из здания. Протест выплеснулся на улицу, где начались столкновения с полицией. Свидетелями первых уличных битв парижского Мая в прямом эфире стали журналисты Жиль Шнейдер и Фернан Шуазель.

Первые уличные баталии

К вечеру 3 мая полицейским с большим трудом удалось оттеснить бунтующих студентов от Люксембургского сада и здания Сената. В силовиков летели камни, манифестанты изматывали полицейских в коротких, но интенсивных стычках. Силы правопорядка отвечали слезоточивым газом и водометами.

Печальный итог парижских уличных баталий - почти 500 раненых и более 550 задержанных. Среди попавших под стражу - лидеры протеста Даниэль Кон-Бендит и Жак Соважо.

Даниэль Кон-Бендит объявляет о захвате Сорбонны протестующими студентами

6 мая восьмерых студентов факультета Нантера, в том числе лидеров протеста Кон-Бендита и Рене Ризеля, вызвали на заседание дисциплинарной комиссии университета. Поддержать мятежников на заседание пришли знаменитые профессора и философы Анри Лефевр и Поль Рикёр. А в Латинском квартале возобновились столкновения с полицией.

Накал страстей

6 мая при разгоне новой манифестации более 300 полицейских получили ранения. Более 400 студентов оказались под стражей. Акции в поддержку парижских манифестаций прошли в Страсбурге и Бресте. Студенческий протест подержал профсоюз преподавателей высшей школы SNEsup и его лидер Ален Гизмар. Компартия Франции и крупнейший профсоюз, левая Всеобщая конфедерация труда (ВКТ/CGT), хранили молчание: для них революция должна была быть делом рабочего класса, а не «буржуазного студенчества».

Студентов поддержали видные интеллектуалы Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Натали Саррот, Франсуаза Саган, Франсуа Мориак, а также французские Нобелевские лауреаты.

Жан-Поль Сартр перед студентами Сорбонны 22 мая 1968. GettyImages/Keystone-France/Contributeur

Между тем уличное противостояние в Париже между полицией и молодежью продолжалось. Одним из ярких свидетельств накала страстей стало прямое включение репортера Жан-Клода Бурре с бульвара Сен-Мишель. О столкновениях журналист рассказывал с упоением спортивного комментатора, постоянно повторяя слово «экстраординарно».

Лозунги французского Мая

Горячие дни мая 68-го стали временем расцвета уличного протестного творчества. Агитплакаты и лозунги рождались каждый день: «Запрещается запрещать!» (Il est interdit d’interdire!), «Будьте реалистами, требуйте невозможного!» (Soyez réalistes, demandez l’impossible!), «Ни бога, ни господина!» (Ni dieu ni maître!).

На жесткие действия полиции участники выступлений ответили радикальным рифмованным лозунгом, сравнив французский ОМОН (Республиканские роты безопасности Compagnies Républicaines de Sécurité, в аббревиатуре - CRS) с нацистами из СС.

«Ночь баррикад» в Латинском квартале

Кульминацией молодежного бунта стала «ночь баррикад» с 10 на 11 мая. Накануне днем в Латинском квартале прошло массовое шествие, а ночью возобновились столкновения. Как и все предыдущие дни, радиостанции вели прямую трансляцию с мест событий.

Баррикады 10 мая 1968 в Латинском квартале

Улицы в центре Парижа превратились в место настоящих боев: более сотни автомобилей были разбиты, десятки сожжены, бульвар Сен-Мишель лишился брусчатки. Более 6000 полицейских до двух ночи брали штурмом студенческие баррикады, задержав 470 человек. Ранения получили 250 стражей порядка.

11 мая, вернувшись из поездки в Афганистан, премьер-министр Франции Жорж Помпиду пошел на уступки студентам. В телевизионном обращении он объявил об открытии университетов с понедельника, 13 мая, а также о начале рассмотрения в Апелляционном суде ходатайств об освобождении арестованных участников манифестаций.

Баррикады из автомобилей на улице Гей-Люссак в Латинском квартале Парижа 11 мая 1968 Bettmann/Getty Images

Уступки премьера не привели к спаду протестных настроений. 13 мая в Париже прошла самая массовая манифестация послевоенного времени. На улицы, по разным данным, вышло от 230 до 800 тысяч человек. К вечеру с площади Данфер-Рошро манифестанты двинулись по бульвару Распай с криками «На Елисейский дворец».

В шествии 13 мая в одних колоннах со студентами оказались профсоюзы, впервые с начала майских волнений. Бок о бок во главе манифестантов прошли Даниэль Кон-Бендит и глава ВКТ Жорж Сеги, который всего несколько дней назад называл «авантюрой» попытку студентов вовлечь рабочих в общее движение протеста. Теперь в Париже молодежь скандировала: «Студенты солидарны с рабочими!».

Всеобщая забастовка без профсоюзов

Символическая забастовка, объявленная профсоюзами лишь на один день 13 мая, продолжилась. На следующий день встал авиационный завод в Нанте, затем стачка постепенно охватила заводы «Рено». Менее чем за неделю забастовка во Франции приобрела характер всеобщей. 20 мая выпуск новостей на французском радио начался с объявления о прекращении работы в стране заправочных станций, банков, забастовке такси и даже Банка Франции.

Впервые во французской истории всеобщая забастовка началась стихийно, без всякого призыва профсоюзов. 22 мая в стране насчитывалось 10 миллионов бастующих (до этого самая крупная стачка 1936 года объединила всего два миллиона человек - только работников частного сектора).

Завод «Рено» в Бийанкуре, под Парижем, 17 мая 1968 – голосование о продолжении стачки Archives personnelles d"Aimé Halbeher

15 мая митингующие заняли здание театра «Одеон», по соседству с Сорбонной, где-по-прежнему оставались бунтующие студенты. В театре было объявлено о создании Комитета революционного действия, а на фасаде были вывешены красный и черный флаги. Бастующие рабочие «Рено» благодарили студентов за солидарность, но призывали вести борьбу организованно, избегая анархии.

Де Голль и Помпиду против «бешеных»

Власти безуспешно пытались перехватить инициативу, пытаясь представить движение протеста делом рук незначительного числа радикалов. 16 мая премьер-министр обратился с новым призывом к спокойствию.

«Группы бешеных стремятся к тому, чтобы беспорядок стал всеобщим, имея явную цель уничтожить нацию и сами основы нашего свободного общества» , - заявил Жорж Помпиду , призвав студентов не следовать за «провокаторами» и пообещав прислушаться ко «всем их законным требованиям».

Президент Шарль де Голль отвечает журналисту Le Figaro Мишелю Друа в ходе телеинтервью 7 июня 1968. UPI/AFP

24 мая президент Шарль де Голль выступил с телеобращением, предложив французам референдум по вопросу «университетского, социального и экономического обновления». Генерал пообещал уйти в отставку, если французы скажут «нет» в ходе всенародного голосования. Ответом де Голлю стала новая «ночь баррикад» в Париже.

«Гренельские соглашения»

25 и 26 мая между правительством, союзом предпринимателей и профсоюзами прошли интенсивные переговоры в здании министерства труда на улице Гренель. 27 мая они завершились подписанием соглашений, получивших название «Гренельских». Они предполагали увеличение на 35% минимального размера оплаты труда, общий 10-процентный рост зарплат, 50-процентную оплату дней забастовки, расширение прав профсоюзов на предприятиях.

Социальные уступки власти и бизнеса были невиданными с 1936 года, когда «Матиньонские соглашения» установили во Франции 40-часовую рабочую неделю и двухнедельные оплачиваемые отпуска. Но значительная часть бастующих отвергла компромисс, заключенный профсоюзными лидерами.

Потерявшийся президент

В ситуации полного тупика, на фоне не стихающих протестов и всеобщей стачки Компартия Франции потребовала создания «народного правительства». 29 мая президент де Голль неожиданно покинул Елисейский дворец и уехал в неизвестном направлении. Позже историки выяснят, что он побывал в немецком Баден-Бадене на встрече со своим боевым товарищем генералом Массю. Неделю спустя де Голль признается, что в этот день всерьез подумывал об отставке.

«Вы знаете, уже, наверное, тридцать лет, как я имею дело с историей. Несколько раз я задавался вопросом, не должен ли я ее оставить и отойти в сторону. 29 мая я тоже об этом думал, но воля и чаяния французов укрепили мою решимость».

Роспуск парламента

30 мая Шарль де Голль тожественно обратился к французам. Он объявил о роспуске парламента и досрочных выборах, но отказался уходить с поста президента.

«Француженки и французы, обладая полнотой национальной и республиканской легитимной власти, в последние сутки я рассматривал все - без исключения - возможные средства для ее защиты. Я принял свое решение. В сложивших обстоятельствах я не уйду в отставку. У меня есть мандат народа, и я его исполню. Я не буду менять премьер-министра, чьи качества, твердость и способности заслуживают всеобщей похвалы. Он представит мне изменения в составе правительства, которые сочтет нужными».

30 мая по Елисейским полям прошли сотни тысяч сторонников де Голля. Возглавили манифестацию в поддержку президента его бывший премьер-министр Мишель Дебре и писатель, министр культуры Андре Мальро.

Миттеран о «диктатуре»

Один из лидеров французских левых Франсуа Миттеран стал одним из тех, кто счел поступок де Голля - отказ уходить в отставку и роспуск парламента - переходом к диктатуре. Слова, сказанные 30 мая будущим президентом Франции, вошли в историю.

«Голос, который мы только что услышали, донесся до нас из глубин нашей истории. Это голос 18-го брюмера, 2 декабря и 13 мая. Этот голос объявляет поход надменной власти меньшинства против народа. Это голос диктатуры. Народ заставит этот голос замолчать и добьется свободы. Республиканцы, объединяйтесь. Да здравствует Республика!»

Конец революции?

В июне и протестное движение, и забастовки постепенно сходили на нет. После третьей «ночи баррикад» в Париже 11-12 июня власти объявили о роспуске десятка ультралевых организаций. В середине месяца полиция освободила от митингующих здания Сорбонны и театра «Одеон», а также методично ликвидировала очаги протеста на заводах страны. На парламентских выборах 23 и 30 июня французские правые, сторонники де Голля, одержали историческую победу, получив абсолютное большинство в Национальном собрании.

Возвращение Франции к статусу кво, впрочем, было лишь внешним. Шарль де Голль перестал восприниматься как безальтерантивный лидер страны: если не он, то кто? Год спустя президент вновь объявил референдум: формально - о децентрализации власти и реформе Сената, фактически - о доверии самому себе. Большинство проголосовало против предложений де Голля, который - как и обещал - ушел в отставку. Франция вступила в постиндустриальную эпоху и период модернизации. Общество менялось, а левые идеи надолго стали интеллектуальным мейнстримом. Французские левые пришли к власти в 1981 году после победы на президентских выборах Франсуа Миттерана. Глава Соцпартии пришел к власти под вполне себе «майским» лозунгом 1968 года: «Изменим жизнь здесь и сейчас».