Конг Као

НАУКА И УЧЕНЫЕ ВО ВРЕМЯ
КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ В КИТАЕ:
1966-1976

Конг Као

Доктор социологических наук, научный сотрудник
Центра исследований Азии и Тихоокеанского региона Университета Орегона, США,
E-mail: [email protected] University of Oregon, Eugene, OR 97403, USA

Великая пролетарская культурная революция в 1966-1976 гг. была одним из наиболее драматичних периодов в истории современного Китая. Вопреки своему названию, культурная революция представляла собой политическую кампанию, которую развязал Мао Цзэдун, возглавлявший тогда коммунистическую партию Китая (КПК), с целью вернуть власть. Он уступил ее соперникам (так называемым "людям во власти, идущим по капиталистическому пути" - зузипай ), которых обвиняли в том, что они хотели ввести капитализм (см. [ , р. 1-7]). Ставилась также задача сокрушить "реакционное" академическое руководство, якобы зараженное капиталистическими идеями (см. [ , гл. 4]). Культурная революция, травмировавшая и озлобившая всех китайцев, стала подлинной катастрофой для китайской интеллигенции и оказала разрушительное влияние на китайскую науку.

Предыстория

Как говорит одна китайская пословица, нужно больше одного холодного дня, чтобы река промерзла на три фута. Несчастья, обрушившиеся на китайских ученых во время культурной революции, готовились довольно долго. При рассмотрении взаимодействия между партией и интеллигенцией выделяются четыре проблемы, предопределившие характер этой политической кампании.

Китайские ученые, как и другие представители интеллигенции, время от времени испытывали давление со стороны партии. Интеллигенты были нужны партии для решения конкретных техническихзадач. Утилитаризм в отношении ученых прослеживается на протяжении всей истории Китайской Народной Республики. Когда в 1949 г. коммунисты захватили власть, они столкнулись с необходимостью быстро восстановить национальную экономику, и поэтому им были нужны знания и умения интеллигенции. В середине 1950-х гг. партийное руководство, озабоченное экономич еской отсталостью страны, провозгласило политику "расцвета и борьбы", которая призывала интеллигенцию помочь партии уничтожить бюрократизм, фракционность и субъективизм *.

* Эта политика проводилась под лозунгом: "Пусть расцветают сто цветов, пусть борются сотни школ в идесглогии". Первая часть лозунга была использована Мао Цзэдуном в 1951 г. при характеристике партийной политики в области теоретических и литературных реформ, а вторая половина лозунга описывала ситуацию философской свободы во время "борющихся царств" эпохи Чжаньго (475-221 гг. до н.э.).

Когда после кампаний "против правых" и "большого скачка" разразился экономический кризис, партия изменила свою политику по отношению к интеллигенции, вновь призвав ее на ключевые посты в науке и образовании и позволив прежним "правым" вернуться на старые должности. На конференции, созванной в Гуанчжоу, был выдвинут тезис о пересмотре антиинтеллигентских тенденций, которые доминировали с 1957 г. [ , р. 723] *.

* Кампания "против правых" в 1957 г. была развязана партией против интеллигентов за их вызывающую "правую" критику. Дискуссию об этом кампании см. [ , р. 63-65; , р. 167-203]. "Большой скачок" в 1958-1960 гг. был попыткой в краткие сроки поднять промышленность путем трудовой мобилизации масс в сочетании с политизацией экономической и социальной жизни, призванной обеспечить быстрый переход к коммунизму. Однако из-за своих не реальных целей "большой скачок" нанес серьезный вред националь-ной экономике Китая. Об этом подробнее см. [ , р. 204-226; , р. 87-147].

С 1962 по 1965 гг. специалисты в области естественных наук пользовались максимальным уважением * научная среда была менее политизирована, а время, которое ученые тратили на посещение политических митингов, ограничивалось одним днем недели [ , р. 722-723]. Чтобы вернуть доверие интеллектуального сообщества, партия отказалась от жесткого руководства, гарантируя ученым большую свободу в пределах их профессиональной компетенции. В период "расцвета и борьбы" и после культурной революции партия даже предпринимала усилия, чтобы привлечь ученых в свои ряды, что свидетельствовало о прагматизме ее политики в эти годы.

* Писатели и ученые-гуманитарии, напротив, в этот период часто были предметом нападок со стороны партии [ , р. 219-254].

В течение долгого времени интеллигенция считалась социальный группой с неопределенным классовым статусом: она относилась не к рабочему классу, а скорее к буржуазии. Так было до января 1956 г., когда ЦК КПК созвал специальную конференцию, посвященную интеллигенции. В своей речи премьер Госсовета Чжоу Эньлай объяснил отношение партии к этой проблеме, согласно которому подавляющее большинство интеллигенции стало государственными рабочими, трудящимися во имя социализма, и являлось отныне частью рабочего класса [ , р. 128-144]. В начале 1960-х гг. Чжоу Эньлай снова повторил на конференции в Гуанчжоу, что подавляющее большинство интеллигенции, с энтузиазмом работающее на благо социализма, принимающее руководящую роль партии и готовое к самореформированию, относится теперь к рабочему классу и не должно рассматриваться как буржуазия. Вице-премьер Чэнь Йи смело заявил: "Китаю нужна интеллигенция, нужны ученые. В течение всех этих лет с ними обращались несправедливо. Их следует вернуть на те посты, которые они заслуживают". Он призывал ученых снять шляпу "буржуазной интеллигенции" и водрузить корону "интеллигенции рабочего класса" [ , р. 722-723] *.

* Речи Чжоу Эньлая и Чэнь Йи были одобрены ЦК КПК и Мао Цзэдуном. Но, прочитав стенограмму конференции, Мао остался недоволен доминировавшем там настроем и словами Чжоу и Чэня, которые были прямым вызовом Мао. Спустя несколько лет, когда началась культурная революция, конференция в Гуанчжоу была обозначена как "постыдная конференция" (см. [ , р. 389-390]).

Однако во время культурной революции интеллигенция была причислена к социальным изгоям наряду с помещиками, кулаками, контрреволюционерами, социально вредными элементами, правыми, предателями, шпионами и "идущими по капиталистическому пути" [ , р. 126-127]. Кроме того, партия восприняла просьбы научного сообщества о большей независимости в научной работе как буржуазный вызов, который направлен против ее руководящей роли. Вот почему период "расцвета и борьбы" сменился возвратом к подавлению интеллигенции, особенно после резкого заявления ее представителей, что только специалисты способны по-настоящему руководить научными учреждениями и только профессора могут квалифицированно управлять учебными заведениями [ , р. 184]. Даже во время реформ 1980-х гг., когда интеллигенты полагали, что они должны сами принимать решения, касающиеся своей работы, подобные взгляды были расценены как угроза партийной монополии в научной и технологической политике. Начиная с 1983 г. партия вновь организует кампании "против духовного развращения", "против буржуазной либерализации" (1987 г.) и подавления демократического движения (1989 г.) [ , р. 256-360; , p. 349-467].

Утилитарные ценности и классовый подход предполагали, что китайские интеллигенты должны быть "объединены, воспитаны и реформированы" - именно так ЦК КПК формулировал в 1961 г. "14 задач в области науки" [ , р. 719]. "Объединение с интеллигентами" означало, что партия была заинтересована в использовании их знаний, но считала необходимым "воспитывать" их, вовлекая в изучение коммунистической идеологии, особенно идей марксизма-ленинизма и Мао Цзэдуна. Таким образом, китайские ученые становились главным объектом политических кампаний, начиная от движения "за реформу мышления" в конце 1951 г., кампании "против правых" 1957 г., культурной революции 1966-1976 гг. и кончая различными политическими мероприятиями 1980-х гг., которые "реформировали" их буржуазную идеологию. Поскольку тезис "объединения, воспитания и реформирования" до недавнего времени оставался неизменным, большая часть интеллигенция придерживалась принципа "не высовываться" *.

* Ни Рончжэн указывал: "Сейчас, когда интеллигенция стала частью рабочего класса, нам не следует дальше использовать лозунг "объединения, воспитания и реформирования" интеллигенции" [ , р. 719]

Партия ожидала, что интеллигенция станет "и красной, и квалифицированной". В этом случае слово "красный" означало, что она будет придерживаться революционной линии и проводить политику партии, в то время как термин "белый" использовался для обозначения буржуазной, контрреволюционной идеологии [ , р. 293]. Политическое требование стать "красным и квалифицированным" деморализовывала интеллигенцию с конца 1950-х до 1980-х гг. Чтобы преодолеть "белизну" и стать "красными специалистами", интеллигенты должны были подвергнуться долгому и тяжкому "политическому перевоспитанию" и "идеологическому реформированию", участвуя в бесконечных политических учебных сессиях, нередко выдерживая "критику" и "самокритику", выполняя тяжелый физический труд на заводах и в деревне. Партия присваивала названия "красный" и "белый" в зависимости от того, что казалось важнее в данный момент: эффективность труда ученых или идеологические ценности [ , р. 237-240].

В атмосфере антиинтеллигентских настроений после кампании "против правых" в 1957 г. Ни Рончжен, тогдашний вице-премьер и одновременно глава Государственной комиссии по науке и технике (ГКНТ), а также Национальной комиссии по оборонной науке и технике (НКОНТ), предложил в 1961 г. "14 задач в области науки" - документ-, призванный развеять предубеждения против интеллигенции [ , р. 720; , р. 181-186]. В нем выдвигались два критерия для "красного" ученого: поддержка коммунистической партии и идей социализма, а также использование своих знаний на их благо. Ученый, который выполнял эти два требования, должен был рассматриваться как ставший в основном "красным"; что же касается ученых, занимавшихся наукой еще до 1949 г., партия от них-требовала, чтобы они были патриотами и охотно сотрудничали с нею.

Документ предлагал освободиться от термина "белый специалист", так как двусмысленное объединение "квалифицированного" и "белого" гасило энтузиазм тех ученых, которые прилежно трудились в своих областях . На первой после культурной революции национальной конференции по науке Дэн Сяопин, тогдашний главный лидер Китая, разъяснил проблему "красного и белого", указав, что самоотверженная работа на социалистическом предприятии и вклад в его развитие является знаком того, что ученый является и специалистом, и "красным" [ , р. 46].

Развиие отношений между партией и интеллигенцией (приоритет утилитарных ценностей, классовых характеристик, призыв к "объединению с интеллигенцией, ее воспитанию и реформированию", требование к интеллигенту быть "красным и специалистом") колебались между двумя полюсами: с одной стороны, эффективным использованием знаний и квалификации китайской интеллигенции, и с другой стороны, нападками на нее и грубым обращением с ее представителями [ , р. 83]. Режим то начинал бороться против индивидуализма, эгоизма и буржуазных взглядов интеллигенции, то позволял научному сообществу следовать принятым международным нормам и ценностям в научных исследованиях и самостоятельно выбирать их направление, вводя систему экспертных оценок, выбирая элиту из среды ученых и т.д. Колебания, неопределенность и изменчивость отражали метания между двумя крайностями партийного контроля над экономикой, политикой, обществом, обнажая несовместимость действий по ужесточению, ограничению (шоу ) и послаблению, либерализации (фэн ) (см. ). Иными словами, колебания партии между "шоу" и "фэн" трагически сказались на судьбах интеллигенции и науки. В то время как "фэн" стимулировало ученых к занятиям научными исследованиями, "шоу" сводило на нет этот стимул.

Мучения

Проблемы, рассмотренные в предыдущем разделе, резко обострились во время культурной революции. Вместе с другими представителями интеллигенции ученые, работавшие до 1949 г. (во время правления националистов) и получившие образование в первые 17 лет существования Китайской Народной Республики, были осуждены как "белые специалисты". Поэтому их услуги отвергали, и они должны были быть "очищены" и "реформированы".

В двух документах КПК - "Циркуляр 16 мая" и "16 пунктов", - в которых провозглашалась культурная революция, содержались нападки на "буржуазные позиции так называемых "авторитетных ученых" и критика реакционных взглядов на теоретическом фронте естествознания" [ - ]. В то же время в "16 пунктах" утверждалось, что культурная революция не должна затрагивать науку и технику. В результате весной и летом 1966 г. ученые были относительно избавлены от преследований, а научно-исследовательские центры были временно ограждены от грубых вторжений . Однако "банда четырех", радикальная группа в партии, сформулировала вывод: "Чем больше вы учились, тем более вы реакционны" * Естественно, ученые были отнесены к этой "реакционной" группе. Ее обвиняли в отсутствии веры в партию, нежелании посвятить себя делу социализма, а также в том, что многие ее представители получили образование в западных странах и в "ревизионистском" СССР [ , р. 444].

* Жена Мао Цзэдуна Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Ваньюань, Ван Хунвэнь образовали фракцию внутри партийного руководства и стремились захватить верховную власть во время культурной революции. Их арест в 1976 г. означал конец культурной революции.

В разгар культурной революции многие ученые и другие представители интеллигенции подвергались нападкам в дацзыбао за отход от политики, производства и от масс, а также за приписываемую им неспособность связать теорию с практикой *. Интеллигентов унижали на публичных собраниях, допрашивали и держали под арестом красные гвардейцы и другие радикальные активисты ** их дома обыскивались, а собственность конфисковывалась; их ссылали в ньюпенги ***, оскорбляли, мучили физически и психологически. Университетские профессора обвинялись в "отравлении юных студенческих умов" во время обучения, а на тех, кто учился за границей, наклеивали ярлык американских или советских шпионов.

* Дацзыбао представляли собой большие плакаты с заявлениями, написанными крупными иероглифами на широких полосах бумаги, и помещались на стенах или стендах, чтобы их мог прочитать каждый. Предполагалось, что они будут короткими и излагать только суть, но многие дацзыбао больше походили на бессвязные настенные газеты, чем на концентрированное изложение позиции.

** Красные гвардейцы были сформированы из студентов вузов в период между 1966-1968 гг., они верили, что являются гвардией Мао Цзэдуна и опорой социализма. Исследование происхождения красных гвардейцев и их роли в культурной революции см. .

*** Помещения, использовавшиеся для наказания классовых врагов. Термин образован от "niu" (запугивать, усмирять), соединенного со словом "gui" (чудовище, изверг) и "she" (змея, злобный человек) и "shen" (дьявол, демон).

Внутри Китайской академии наук (КАН) была создана специальная группа расследования прошлого Чжу Кэчжэна и By Юсуна, двух вице-президентов КАН, которые получили докторские степени и работали в США [ , р. 464]. Чжу и By допрашивали по крайней мере 200 раз о прошлом их официальных учеников и научных последователей [ , р. 500]. Из 170 старших научных сотрудников КАН в Пекине 131 подвергся нападкам; в Шанхае 40% сотрудников Института физиологии растений КАН обвинили в том, что они являются вражескими агентами, на них возложили ответственность за антикоммунистический заговор во время правления националистов. 106 ученых, в том числе 27 старших научных сотрудников, или 0.41% от общего числа научного персонала в КАН, были замучены до смерти [ , р. 337-341; , р. 154-156]. Почти никто из членов академических отделений КАН (т.е. ученые, участвовавшие в основных государственных научных программах) не смог избежать преследований, из них по меньшей мере девять человек были замучены до смерти или вынуждены были покончить жизнь самоубийством, включая миколога Дэн Шуквэна, архитектора Лян Сичёна, гражданского инженера Лю Данчжена, биолога Лю Чонли, физика Рао Ютая, математиков Сю Бяолу и Чжэн Цзунсю, металлургов Е Дюпея и Чжоу Рена, метеоролога Чжао Ючжэна и геолога Сай Чайрона. Некоторые члены КАН, например Е Квисам, скончались после культурной революции в результате страданий, пережитых во время политических репрессий [ , р. 321-328; , р. 155-189; , p. 499, 529; , p. 5-6, 37-39; 28].

В ходе участившихся политических кампаний даже ученые, состоявшие в КПК, не смогли избежать преследовании. Например, физик-ядерщик Квуан Сэнквиан был одним из первых китайских ученых, принятых в партию и осуществлявших контроль за выполнением атомного проекта. Однако из-за того, что он был советником правительственной делегации "националистов" на первой конференции ЮНЕСКО, которая состоялась в Париже в 1946 г., его лишили права доступа к секретным сведениям по созданию атомной бомбы. Через три дня после взрыва первой китайской атомной бомбы Квуан был отправлен в сельскую местность для участия в так называемом "движении за социалистическое образование". Когда началась культурная революция, он был объявлен "капиталистическим попутчиком", секретным агентом и заключен в ньюпенг [ , р. 495-496; , р. 190-191] *. Сай Сайд, физик из Фуданского университета, и ее муж Као Тяньквин из Института биохимии КАН в Шанхае стали членами партии в 1956 г. В октябре 1956 г. у Сай было установлено тяжелое заболевание, тем не менее она находилась под арестом в собственной лаборатории в течение года, а Као в это время был заключен под стражу в своей лаборатории на полтора года - за то, что они получили образование в Америке и Англии **.

* Так называемое "движение за социалистическое образование" началось во всех сельских местностях Китая в начале 1960-х гг. для того, чтобы восстановить и развивать коллективное сельское хозяйство после провала "большого скачка".

** Позднее Сай заставили чистить туалеты в университете и в конечном счете сослали в сельскую местность (интервью с Сай Сайд в Шанхае 16 ноября 1995 г.).

Рядовые ученые если и не становились объектами злобных нападок, то критиковались за продолжение исследований узкоспециальных проблем, за то, что они в своих исследованиях больше руководствуются "подсказками" мировой науки, чем практическими проблемами развития Китая. Позднее более чем 300 тыс. научных работников вместе с другими интеллигентами и специалистами были сосланы на фермы, названные "школой кадров 7 мая" либо их ссылали в сельскую местность, чтобы они прошли "идеологическую революционизацию". "Школа кадров 7 мая" КАН находилась в районе Кваньян провинции Хубэй [ , р. 156-157; , р. 42] *. В Институте зоологии КАН почти треть штата была сослана в "школу кадров 7 мая" [ , р. 150]. От научных сотрудников требовали также работы на заводах. Одним словом, им предлагалось пройти перевоспитание у рабочих и крестьян, чтобы трансформировать свою "буржуазную идеологию".

* "Школы кадров 7 мая" создавались в сельской местности в соответствии с директивой Мао Цзэдуна от 7 мая 1966 г. о ликвидации различий между умственным и физическим трудом.

В этой суровой политической обстановке немногие ученые, хотя формально и не уволенные, обладали твердостью духа для продолжения своих исследований. Для многих из них культурная революция пришлась на наиболее продуктивный период их научной карьеры. Так, нейрофармаколог Цзу Гэном в начале 1960-х гг. со своим научным руководителем Чжэн Шаочэн установил, что действительным местом локализации морфинной аналгезии является третий желудочек и серое вещество, окружающее центральные каналы. Это открытие считается вехой в изучении механизма морфинизации. Их статья в 1964 г. в "Scientia Sinica" (в те годы единственном журнале в Китае по фундаментальной науке, издававшемся на английском языке), по данным Института научной информации в Филадельфии, попала в 1993 г. в число цитируемой классики. Вскоре Цзу сделал другое открытие, установив, что бикукулин является антагонистом гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК), являвшейся главным ингибитором нейротрансмиттеров. Статья, посвященная этой проблеме, была в 1966 г. принята к публикации в журнал "Китайская физиология", который не вышел из-за культурной революции. Фактически Цзу вынудили оставить его многообещающие научные исследования. В 1970 г., Цзу прочитал в "Nature", что в Австралии группа ученых идентифицировала бикукулин как антагонист гамма-аминомасляной кислоты, - открытие, почти идентичное его собственному, развивало далее то, что он сделал пять лет тому назад. Он был подавлен и тяжело это переживал.

Неудача с публикацией труда Цзу была больше, чем просто личная трагедия и потеря для китайской науки: согласно мнению австралийского ученого, тем самым было приостановлено развитие всей области нейрофармакологических исследований [ , р. 18-19]. Многие китайские ученые проходили через подобные испытания. Е Дучжен, знаменитый специалист по физике атмосферы и глобальным изменениям, потерял данные за десять лет, оказавшись в руках мародерствовавших хунвэйбинов (политически ангажированная молодежь, учинявшая погромы) . Пережив обыск в доме, критику на митингах и публичное осуждение, математик Хуа Люоджен отказался от продолжения своих исследований по теории чисел; вместо этого он потратил много лет на популяризацию и внедрение методов генерального планирования, а также оптимальных поисковых методов на заводах и в сельской местности. Хотя это и было способом избежать дальнейших политических репрессий, он все равно время от время испытывал трудности [ , р. 291-306; ; , р. 41-43] Их совместный план с экономистом Ю Гуанджуюанем внедрить программу по математике для аспирантов-экономистов потерпел неудачу [ , р. 25-27]. Специалисту в области металлургии Е Дупею навесили ярлык "буржуазный, реакционный академический авторитет" и заточили в ньюпенг. Перед смертью он написал письмо Мао Цзэдуну, надеясь, что тот поймет боль человека, который в возрасте почти семидесяти лет должен был впустую тратить последние годы своей жизни [ , р. 911].

Разрушение

Еще больший ущерб культурная революция нанесла китайской науке уничтожая научные институты, которые существовали с начала XX в. Первыми были атакованы руководители науки. 30 июля 1966 г. состоялся митинг в Великом дворце народа, на котором было выдвинуто 10 обвинений руководства ГКНТ в ревизионизме. В последующие месяцы острие критики было направлено против Ни Рончжэн за организацию им в Гуанчжоу в 1962 г. конференции по проблемам интеллигенции и выдвижение "Четырнадцати задач в области науки". Для того чтобы сдержать нападки на Ни и его сотрудников и защитить их, во время культурной революции

Чжоу Эньлай принял на себя ответственность за ГКНТ и отверг требования радикалов сместить с постов главных членов бюро ГКНТ. Все же радикалы захватили власть в ГКНТ. By Хен, бывший тогда заместителем председателя ГКНТ, был подвергнут обыску (у него отобрали все имущество, включая предметы с автографом Мао Цзэдуна), пыткам, заключен в ньюпенг на 11 месяцев, а затем сослан в "школу кадров 7 мая" [ , р. 331-345]. Научная администрация больше не могла служить буфером между учеными и бушевавшими красными гвардейцами.

Академические отделения КАН, объединявшие лидеров научного сообщества, воспринималась красными гвардейцами как помеха. В январе 1967 г. радикалы в ГКНТ выпустили свой первый циркуляр, требуя "раздавить" академические отделения, которые, по их мнению, обеспечивали власть реакционным кругам. Деятельность отделений КАН полностью прекратилась более чем на десять лет из-за хождений по мукам ее членов [ , р. 311-312].

И исследовательские институты, и КАН были перевернуты вверх дном. В этих условиях институциональные изменения, по-видимому, были неизбежны. В 1967 г. в связи с необходимостью защиты исследований, связанных с обороноспособностью страны, 47 институтов были отданы под контроль военных и год спустя стали частью военной структуры; через два года еще 743 института стали управляться КАН совместно с местными властями, чтобы децентрализовать исследования и стимулировать инициативу местных правительств. В 1972 г. семь институтов в Пекине перешли к модели двойного управления, несколько институтов были ликвидированы, и, наконец, объединенный Китайский университет науки и технологии (КУНТ) был перемещен в Хэфэй, административный центр провинции Аньхой.

Однако провинциальные правительства не были заинтересованы в управлении исследовательскими институтами, чьи научные проекты не были напрямую связаны с региональными проблемами. Например, девять институтов в провинции Гуанчжоу были реорганизованы в группы производства сельскохозяйственных продуктов, лесоводства, животноводства, промышленного сбора урожая и морских продуктов, чтобы служить крестьянам.

К 1973 г. в результате катастрофического сокращения под прямой юрисдикцией КАН осталось только 13 институтов из 7016 (в 1965 г.). Фундаментальные исследования были свернуты. Позднее КАН пришлось восстанавливать почти все институты, занимавшиеся фундаментальными исследованиями, отданные военным и провинциальным правительствам [ , р. 146-154].

Для изменения ситуации радикальные лидеры приказали, чтобы КАН "повернулась лицом" к практике. В 1971 г. от КАН потребовали ориентировать свои исследования на подготовку к войне, нужды рабочих, крестьян и солдат и проблемы сельского хозяйства и промышленности, что в конечном счете превратилось в политику "открытых дверей": посылку ученых на работу в сельской местности и на заводах и приглашение рабочих и крестьян для работы с учеными в лабораториях КАН. Например, Институт химической физики КАН в Даляне более 400 раз посылал каждого сотрудника на заводы, фермы и в военные лагеря и пригласил более 100 не ученых в свой институт [ , р. 145]. В то же время в Институт химии каждую неделю могли прийти представители с любого завода для обсуждения технических вопросов [ , р. 121]. Когда в более поздний период культурной революции возобновились исследования, институты и университеты уделяли особое внимание прикладным проблемам и ориентировались на насущные потребности практики. Невзирая на изменения политики, главной целью было не развитие исследований, а перевоспитание научных работников.

Хотя ученых, работавших над военными проектами, старались оберегать от преследований, они также не были в полной безопасности, так как культурная революция вскоре распространилась и на военную сферу, где научные исследования и производство остановились из-за бесчинств красных гвардейцев. Хотя Ни Рончжен и сохранил контроль над НКОНТ, под давлением красных гвардейцев центральные отделы НКОНТ должны были в декабре 1966 г. из осажденного Министерства обороны переехать в Институт авиации [ , р. 48]. Заместитель председателя НКОНТ Чжао Эрлу был замучен до смерти. Партийное руководство старалось прекратить произвол красных гвардейцев в оборонных учреждениях [ , р. 123], но это не удалось. В итоге 9 августа 1969 г. Чжоу Эньлай был вынужден одобрить список ученых и инженеров, занятых исследованиями в области национальной обороны, которых необходимо было защищать [ , р. 313-314]. Ожесточенная межфракционная борьба отражалась на судьбе многих военных исследовательских и учебных институтов, так же как и на VII Министерстве машиностроения, которое руководило ракетными и аэрокосмическими программами [ , р. 49-55]. Даже программа создания ядерного оружия, которую Мао Цзэдун активно защищал, постарадала от культурной революции *.

* Писатель Фэн Икай так описывает события культурной революции в области разработки ядерного оружия: мобилизация масс, сессии политического обучения, дацзыбао и казни [ , р. 57-58, 128-129, 165, 183, 186; , p. 224-243; , p. 201-206].

Тем временем Китайская ассоциация науки и техники и входящие в нее научные общества прекратили свою деятельность: перестали выходить в свет более 100 профессиональных журналов, а международный обмен, который и до культурной революции проходил достаточно сложно, прекратился полностью [ , р. 42; , р. 42]. Когда с 1971 г. журналы стали выходить вновь, большая часть их публикаций была посвящена исключительно прикладным проблемам и идеям марксизма-ленинизма и Мао Цзэдуна. Цитаты, часто приводимые учеными, были не более чем обязательными штампами [ , р. 223]. Статьи подписывались группой ученых, чтобы избежать обвинений в индивидуализме [ , р. 137]. Однако даже после визита Р. Никсона в Китай в 1972 г., когда мировое научное сообщество постепенно стало возобновлять научный обмен с китайскими учеными, не многим из них было разрешено поехать за границу. Так, в 1974 г. математика Хуа Люоджэна пригласили сделать доклад о его исследованиях и работах учеников на Международной конференции математиков в Канаде, но его не пустили (были отклонены и приглашения Хуа в 1954 и 1958 гг. [ , р. 253]), как и математиков Ян Ли и Чжан Гуанжоу, когда их пригласил Имперский колледж Лондонского университета [ , р. 237].

Культурная революция парализовала систему образования Китая. В 1966 г. страна отказалась от формального высшего образования, объявленного "системой культивирования ревизионистской рассады". Студенты старших курсов и аспиранты были принудительно посланы на фабрики, в сельскую местность, в армейские лагеря на "перевоспитание", а исследовательская работа была резко сокращена. Когда университеты вновь распахнули свои двери в конце 1970 г. (аспирантура была восстановлена только в 1978 г.), по-прежнему превалировала деструктивная политика. Так как Мао Цзэдун объявил, что период обучения нужно сократить, стандартный курс обучения продолжался три года; самое продолжительное образование было сокращено с шести до четырех лет.

В соответствии с указанием Мао о приеме студентов из рабочих, крестьян и солдат с практическим опытом предполагалось, что все старшеклассники проработают от двух до трех лет на фермах и заводах, после чего мог рассматриваться вопрос об их приеме в вузы, решение которого должно было основываться на рекомендациях коммуны или завода, а не на результатах каких-либо вступительных экзаменов. И когда студенты из рабочих, крестьян и солдат прибывали в университет, им требовалось некоторое время, чтобы обновить свои элементарные знания. Например, студентка из крестьян, которая изучала автоматизацию в университете Квинхуа, рассказывала американским гостям в 1973 г., что к моменту поступления в университет она провела в средней школе только один год [ , р. 185].

Поскольку Мао выдвинул тезис, что образование будет служить политике пролетариата и будет объединено с производительным трудом, научные ориентации были более прагматичными и менее профессиональными. Например, в университете Квинхуа, который стал не столько центром обучения, сколько центром трудовой подготовки [ , р. 14], студенты 80% своего времени тратили на изучение научных дисциплин и техники, 15% - на заучивание идей марксизма-ленинизма и Мао Цзэдуна и 5% - на сельскохозяйственный труд и изучение опыта Народной освободительной армии [ , р. 182]. Кроме того, профессора и студенты интенсивно посещали заводы и коммуны, чтобы изучать практические проблемы и решать прикладные задачи. Подобная организация не обеспечивала условий для подготовки следующего поколения ученых. Считается, что из-за культурной революции Китай потерял по меньшей мере один миллион выпускников и 100 тыс. аспирантов [ , р. 648]. Китайские научные учреждения не пополнялись в это время квалифицированным персоналом, что долго еще будет оказывать влияние на развитие науки Китая.

Выживание

Во время десятилетнего хаоса, вызванного культурной революцией большинство областей научных исследований переживало застой или даже регресс из-за разрухи, изоляции от мировой науки и закрытия университетов. Тем не менее Китай в этот период добился нескольких значимых достижений, таких как синтез биологически активного инсулина, транспортной рибонуклеиновой кислоты (т-РНК), испытание водородной бомбы, запуск искусственных спутников и их успешное возвращение на Землю и др.

Синтез инсулина начался в 1963 г., когда биохимия была выбрана как один из приоритетов научных исследований. Институт биохимии КАН, Пекинский университет и Институт органической химии играли здесь ведущую роль, а все главные участники, за исключением Гун Юетина, - Нью Цзинай, Цзу Чэнли, Син Ций, Вэн Ю, Вэн Йнлай - получили образование в США и в Англии. Через два года они успешно синтезировали инсулин и выполнили его структурный анализ, что было признано крупным научным достижением. Во время культурной революции продолжались исследования рентгеновскими лучами кристаллографии инсулина, изучение активной структуры аналогов инсулина, синтез других полипептидных гормонов.

Тем временем биохимик Ван Дибао, получивший образование в Америке, и его группа в Институте биохимии КАН в 1968 г. начала синтез нуклеиновой кислоты - т-РНК аланина у дрожжей и закончила его в 1981 г. [ , р. 18-20]. Работы по инсулину и нуклеиновой кислоте были полностью завершены, и тому, что эти проекты выполнялись без помех со стороны властей в Шанхае (цитадели так называемой "банды четырех"), возможны два объяснения. Во-первых, ученым удалось убедить политических лидеров в практической важности этих исследований, и так называемая "банда четырех" поддержала проект, поскольку его результаты можно было бы проинтерпретировать как подтверждение известной гипотезы Ф. Энгельса, высказанной в "Диалектике природы", что белок есть форма существования жизни *. Во-вторых, инсулин мог быть использован для лечения сахарного диабета, от которого страдала Цзян Цин **. Иными словами, исследование представляло собой удачное совпадение интересов ученых и радикальных лидеров.

* Статьи об инсулине и о нуклеиновой кислоте цитировали параграф за параграфом труд Ф. Энгельса. Один научный сотрудник в Институте биохимии КАН заявил посетившей их американской делегации: "Наш великий вождь Энгельс сказал, что белок есть форма существования жизни. Синтезируя его из химических элементов, мы доказали истинность материализма и опровергли идеализм, который полагает, что биологическую субстанцию можно получить только из живой материи" (см. [ , р. 32-133]).

** Шен Шаовен, тогдашний заместитель Шанхайского института биохимии, указал на это в 1983 г. см. [ , р. 42, note 82].

Физика высоких энергий, не сулящая немедленного практического использования, получила стимул к развитию только в последний период культурной революции. В начале 1970-х гг. премьер Чжоу Эньлай также потребовал от Чжоу Пэйюана, тогдашнего заместителя директора революционного комитета Пекинского университета, отстаивать преподавание фундаментальных наук и естественнонаучные исследования(см. ). Публикация статьи Чжоу Пэйюана отражала интенсивную борьбу между ЧжоуЭньлаеми "бандой четырех" [ , р. 412-413; , р. 157; , р. 369; , p. 413-419; , p. 14-15; , p. 7-9]. Тем не менее поощряемые Чжоу Энь-лаем Чжан Ванью, Чжу Гуанжуа и другие ученые, занимавшиеся физикой высоких энергий, обратились к партии и правительству с просьбой построить ускоритель. На следующий год часть научно-исследовательского института, в 1967 г. отнятого у КАН для осуществления программы создания ядерного оружия, была преобразована в Институт физики высоких энергий, и Чэнь Винью руководил делегацией физиков, посетивших зарубежные университеты, исследовательские центры по физике высоких энергий. Развитие этой области физики и построение ускорителя стали одной из важных задач для КАН *. Возрождение теоретических исследований элементарных частиц было знаменательно, ведь культурная революция все еще продолжалась. Однако оно объяснялось интересом Мао Цзэдуна к проблеме бесконечной делимости материи [ , р. 367-373; , р.414].

* Заместитель директора революционного комитета Пекинского университета по статусу был равен вице-президенту Пекинского университета до и после культурной революции. Революционный комитет представлял собой политически ориентированную административную структуру, учрежденную повсюду в Китае после свержения прежнего партийно-государственного аппарата. На научном фронте он состоял из представителей ученых, "старых" партийных и государственных чиновников, более юных "революционных" ученых, технического персонала и рабочих.

Часть ученых старалась и в столь тяжелых условиях выполнять исследования. Одним из примеров этого может быть судьба математика Чэнь Йиньран, достигший выдающихся успехов в разработке "проблемы Гольбаха". В 1966 г. Чэнь, бывший тогда ассистентом в Институте математики КАН, доказал, что всякое достаточно большое четное число может быть записано как сумма простого числа и второго числа, которое является или простым, или произведением двух простых, но детальное доказательство этого вывода было опубликовано только в 1973 г. из-за прекращения научных публикаций во время культурной революции. Его работа была открытием для мирового математического сообщества, которое по достоинству оценило этот "результат по до сих пор неуловимой проблеме Гольдбаха" [ , р. 59].

Чэнь Йиньран работал над проблемой Гольбаха в невообразимо сложной политической и бытовой обстановке. Как один из последовательных сторонников "белого флага" в Институте математики КАН, он не избежал "критики" в 1958 г. и был сослан в ньюпенг. После попытки самоубийства Чень Йиньран в целях безопасности имитировал душевное заболевание, продолжая, однако, работать над "проблемой Гольбаха". Когда его подробное доказательство, полученное благодаря вычислениям вручную, было наконец опубликовано и хорошо принято в мире, на него обратило внимание партийное руководство, включая самого Мао Цзэдуна [ , р. 374-376; , р. 240, 308-312; , р. 89-118] *. В 1973-1974 гг. коллеги Чэна Ян Ли и Чжэн Гуанхоу сделали замечательное открытие в теории распределения значений: всякое значимое множество направлений может быть множеством Борелевских направлений для соответствующим образом выбранной мероморфной функции. Оно было признано как одно из важных достижений в этой области. Ян и Чжэн объясняли свой вывод использованием философских идей Мао Цзэдуна в его труде "О противоположностях", - обычная практика ученых во время культурной революции [ , р. 67].

* Чэн Иинран скончался от болезни Паркинсона в 1994 г. Сейчас трудно сказать, была ли какая-то связь между его болезнью и страданиями, перенесенными им во время культурной революции.

Последствия культурной революции

Культурная революция оставила по себе немало разрушений. Ученые очень хотели, чтобы наука поскорее освободилась от влияния культурной революции, что помогло в конце 1970-х гг. определить нанесенный ею науке ущерб. Защита Чжоу Пэйюанем фундаментальных исследований в 1972 г. была такой попыткой; такую же цель преследовала национальная конференция по образованию в 1971 г. и национальная конференция по научной работе в 1972 г. [ , р. 349-352, 377-386; , p. 157-163].B 1975 г. вице-премьер Дэн Сяопин, реабилитированный двумя годами раньше, приступил к работе по стабилизации ситуации и оздоровлению экономики. Дэн назначил в КАН ответственными за восстановление научной сферы Ху Яобана, Ли Чэна и Вэн Гуанвэя [ , р. 57, р. 54-60; , р. 397-402; , p. 161-167; , p. 214-231].

После посещений научно-исследовательских институтов, созыва неформальных дискуссионных сессий и изучения мнений ученых и других лиц в КАН и за ее пределами они констатировали, что моральный дух ученых и технического персонала был очень низким, они не смели заниматься своей профессиональной деятельностью. Те немногие институты КАН, которые все еще функционировали, были ориентированы на прикладные проблемы науки и инженерии, а высокообразованные ученые или были заняты физическим трудом, или вынуждены были работать над узкоприкладными проблемами. Для того чтобы изменить ситуацию, был разработан проект "Некоторые проблемы организации работы в области науки и техники", который позднее превратился в "Доклад об основных принципах действий в Китайской академии наук" и стал руководством к исправлению положения.

Доклад освещал шесть главных аспектов.

Во-первых, отмечались достижения в науке и технике после 1949 г. и указывалось, что большинство ученых поддерживают партию и строительство социализма и внесли вклад в развитие производства и обеспечение национальной безопасности.

Во-вторых, поднимался вопрос об управлении наукой. Так как ГКНТ вошел в КАН, ей пришлось решать проблемы, которые не были свойственны Академии как научно-исследовательскому центру. В докладе предлагалось забрать у Академии функции управления наукой.

В-третьих, обсуждались семь пар противоречий, которые сбивают с толку ученых и которые нужно разрешить: политика и академическая деятельность; производство и научный эксперимент; профессионалы и массы; самодостаточность и заимствование передовой технологии за рубежом; теория и практика; фундаментальные и прикладные исследования; подчинение партийному руководству и поощрение академических дискуссий.

В-четвертых, вновь декларировались тезисы Чжоу Эньлая 1956 и 1962 гг. о партийной политике по отношению к интеллигенции, работающей в сфере науки и техники.

В-пятых, излагался предварительный план последующего десятилетнего развития науки и техники, включая гарантии для важных исследовательских проектов в национальной экономике и обороне, развитие новых областей техники и укрепление фундаментальных исследований.

Наконец, предлагалось реорганизовать центральные учреждения КАН и ее филиалы, укрепить руководство, проводить партийную политику в области науки, заботиться о жизненных условиях ученых и других сотрудников [ ,p. 163-165].

Иными словами, доклад, написанный как реакция на фактическое разрушение "бандой четырех" научных учреждений во время культурной революции, ориентировал на устранение трудностей, мешавших ученым. Доклад призывал научные институты, их научный, политический и административный персонал обеспечить развитие науки и техники, достижение новых научных результатов. В нем также упоминалось, что для усиления КУНТ, филиала КАН, университет должен был распределять старшекурсников после трехлетнего обучения, направляя их в научно-исследовательские институты или на учебу за границу.

Услышав выводы доклада, Дэн Сяопин выразил негодование в связи с упадком науки и ущербом, причиненным китайским ученым и профессорам "бандой четырех". Но, учитывая, что эта партийная группа все еще имела огромную власть, Дэн предложил исправить резкие места в докладе и процитировать высказывания Мао Цзэдуиа [ , р. 59].

Тем временем Ху Яобан провел ряд мер по укреплению Академии: директорам позволили выполнять их функции, было пересмотрено более 800 случаев "чисток" среди ученых, и исследователи были возвращены на соответствующие их квалификации должности. Ои также предпринял громадные усилия, чтобы решить такие насущные жизненные проблемы ученых, как жилье, разделение семей, обучение детей [ , р. 56].

Когда Дэн Сяопин был изгнан во второй раз в 1976 г., "банда четырех" прокляла "три ядовитые семени": "Доклад об основных принципах действий в КАН", а также два других документа - "Об общей программе действий всей партии и всего народа" и "Некоторые проблемы промышленного развития". Они распространили неисправленный Дэн Сяопином проект, приказав главным газетам страны опубликовать критические статьи и организовать нападки на тех, кто готовил доклады.

Большинство ученых неохотно участвовали в этой кампании. Как только культурная революция завершилась, упомянутый доклад стал основой для действий по исправлению положения в науке и технике. Многие вопросы, затронутые в нем, такие как: "наука и техника являются производительными силами", "красный и эксперт", стимулирование научных исследований директорами институтов, деполитизация естественных наук - были решены немедленно после культурной революции.

Далеко идущим последствием культурной революции было то, что она разрушила политические иллюзии, породила цинизм и апатию среди китайцев, в том числе и среди ученых [ , р. 135] и сильно повлияла на многие поколения интеллигенции [ , р. 58]. Физик Фэн Личжи в конце 1980-х гг. открыто выступил в защиту демократизации и подверг беспрецедентной критике руководящую роль партии в Китае, подавление прав человека, коррупцию властей. Будучи членом отделения КАН и занимая официальную должность вице-президента Китайского университета науки и технологии, Фэн Личжи оказал влияние на студентов, вышедших на улицы в конце 1986 г. и ставших движущей силой демократического движения протеста в 1989 г. .

Фэн Личжи, окончивший Пекинский университет, в 20 лет являлся примером "красного специалиста": он был членом партии, специализировался в области ядерной физики, участвовал в программе создания ядерного оружия в Институте современной физики КАН. В период "расцвета и борьбы" ему приклеили ярлык "квазиправого", впоследствии исключили из партии и послали в сельскую местность для перевоспитания. После амнистии в 1959 г. * его приняли на работу во вновь созданный КУНТ для преподавания общей физики; тем временем он неофициально присоединился к группе в Институте физики КАН, которая вела исследования по физике твердого тела и лазеру.

* В сентябре 1959 г. накануне десятой годовщины основания КНР Мао Цзедун предложил провести первую амнистию с тех пор, как коммунисты пришли к власти, в том числе и снять ярлыки с "правых", как благородный жест по отношению к интеллигенции во время кризиса национальной экономики (см. [ , р. 265]).

После культурной революции Фэн Личжи реабилитировали политически и профессионально: его, лектора, в 1978 г. сразу сделали профессором, а в 1980 г. выбрали членом академического отделения КАН (ему было 44 года и он оказался одним из самых юных академиков) и восстановили в партии. Его активное участие после 1978 г. в академическом обмене с западными учеными привело к невольному сравнению их положения с собственным. Он не видел какого-либо улучшения в социальном статусе китайских интеллигентов при коммунистическом правлении. Фэн утверждал, что интеллигенция представляет собой наиболее прогрессивную производительную силу в обществе, поэтому китайская интеллигенция должна стать новым правящим классом в Китае, а не социальной прослойкой или частью рабочего класса. Фэн доказывал, что роль интеллигенции нельзя сводить лишь к решению технических проблем, а нужно, напротив, привлекать ее для прогрессивного развития всего общества. Интеллигент должен быть общественным деятелем [ , р. 8]. В конечном счете он стал диссидентом. Тем не менее его идеи и деятельность, его вызов партийному руководству и "руководящей" теории, его жгучую тоску по демократии можно считать непредвиденными следствиями культурной революции.

Заключение

Культурная революция ввергла Китай в хаос на десять лет и оказала влияние на несколько поколений китайцев. В сфере науки и образования культурная революция была направлена против элитных форм специализации и экспертизы и требовала возврата к опоре на инициативу масс (Обсуждение мобилизационной модели развития китайской науки см. в ). Ущерб, который культурная революция нанесла китайской науке, трудно недооценить.

Китайская наука испытывала подъем вплоть до середины 1960-х гг. и была близка к тому, чтобы догнать передовые в научном отношении страны. Например, в соответствии с японскими оценками, Китай отставал от Японии на 10-15 лет в большинстве областей техники [ , р. 228], в то же время работы по инсулину показывали, что научные усилия Китая начинают приводить к "достижениям во все большем числе отраслей" [ , р. 281-283]. Однако во время культурной революции были разрушены научные институты, устроены чистки ученых, таланты растрачены впустую. За исключением некоторых теоретических работ в биохимии и физике высоких энергий, проводилось мало фундаментальных исследований. Цель Китая в науке, провозглашенная в январе 1966 г., - догнать передовые страны в течение 20-30 лет, вряд ли была осуществима на широком научном фронте [ , р. 228].

После разрушительного периода разрыв между Китаем и научно развитыми странами в области науки и техники увеличился. Осуществить рывок стало сложнее, так как нарушился естественный ход подготовки следующего поколения ученых, в результате чего появился серьезный дефицит широко образованных и хорошо подготовленных ученых в возрасте до 50 лет, которые могли бы стратегически определять развитие китайской науки и были бы признаны мировым научным сообществом. Китай заплатил высокую цену за невежественную политику партийного руководства, за его некомпетентность и недоверие к ученым.

Перевод Э.И. Колчинского

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 99-03-19623)

Литература

1. Yan Jiaqi, Gao Gao. Turbulent Decade: A History of Cultural Revolution / Ed. and transl. by D.W.Y. Kwok). Honolulu, 1996.

2. Li Xiao Jun. The Long March to the Fourth of June /Transi. E.J. Griffiths. London, 1989.

3. Nie Rongzhen. Inside the Red Star: The Memoirs ofMarchal Nie Rongzhen. Beijing, 1988.

4. Meisner M. Mao"s China: A History of the People"s Republic. New York, 1977.

5. Leberhal К. The Great Leap Forward and the Split in Yan"an Leadership: 1958-1965 //

The Politics of China: 1949-1989 / Ed. R. MacFarquhar. New York, 1993.

6. Goidman M. The Chinese Communist Party"s "Cultural Revolution" of 1962-1964// Ideology and Politics in Contemporary China / Ed. Ch. Johnson. Seattle, 1973.

7. Zhou Enlai. On the Question of Intellectuals // Communist China 1955-1959: Policy Documents with Analysis / Ed. R.B. Bowie, J. K. Fairbank. Cambridge, 1962.

8. Li Zhisui. The Memoirs of Mao" Personal Physician/Transi. Tay Hung-chao, with the editorial assistance ofA.F. Thurston. New York, 1994.

9. His-sheng Ch"i. Politics ofDisillusionment: The Chinese Communist Party under Deng Xiaoping, 1978-1989. Armonk, New York, 1991.

10. Cheng Li. The Rise of Technocracy: Elite Transformation and Ideological Change in Post Mao China. Ph. Dr. Dissertation. Princeton, New York, 1992.

11. Goidman M. Sowing the Seeds of Democracy in China: Political Reform in the Deng Xiaoping Era. Cambridge, MA, 1994.

12. Meisner M. The Deng Xiaiping Era: An Inquiry into the Fate of Chinese Socialism, 1978-1994. New York, 1996.

13. Ogden S. China"s Unresolved Issues: Politics, Development and Culture. Englewood Sliffs, New York, 1992.

14. Wang Yuan. Hua Luogeng. Beijing, 1994.

15. Wu Heng. Keji zhanxian wushi nian (Пятьдесят лет на фронте науки и техники). Beijing, 1994.

16. Yao Shuping, Luo Wei, Li Peishan, ZhangWei. Zhongguo kexueyuan fazhanshi (История Китайской Академии наук) // Zhongguo kexueyan (Китайская Академия наук) / Ed. Qian Linzhao, GuYu. Beijing, 1994. V. 1. p. 102-103.

17. Deng Xiaoping. Speech at the Opening Ceremony of the National Conference on Science // Den Xiaoping. Speeches and Writings. Oxford, 1987.

18. William J.H. Fang Lizhi"s Big Bang: A Physicist and the State in China // Historical Studies in Physical and Biological Sciences. 1999. V. 30. Part. 1.

19. Baum R. The Road to Tiananmen: Chinese politics in the 1980s // The Politics of China, 1949-1989 / Ed. R. MacFarquhar. New York, 1993. p. 340-471.

20. Circular of the Central Committee of the Communist Party of China.May 16, 1966//The People"s Republic of China, 1949-1979: A Documentary Survey/Ed. H. Hinton. Wilmington (DE), 1980. V. 3. p. 1508-1511

21. Decision Concerning the Great Proletarian Cultural Revolution // China"s Cultural Revolution, 1966-1969: Not Dinner Party / Ed.M.Schoenhals. Armonk. NewYork, 1966. p. 33-43.

22. Goidman M. China"s Intellectuals: Advise and Dissent. Cambridge (Mass), 1981. p. 135-138.

23. Sivin N. Introductory Notes // Science in Context. 1989. V. 3. №2.

24. Jing Lin. The Red Guards" Path to Violence: Political Educational and Psychological Factors. Westport (CT). 1991.

25. Yao Shuping. Chinese Intellectuals and Science. History of the Chinese Academy of Sciences (CAS) // Science in Context. 1989. V. 3. № 2.

26. Nie Leng. Wu Youxun zhuan (Биография By Юсуна). Beijing, 1998.

27. Wen Leran. Grenzhong de chonggao: Liangdai yunshi de rensheng geju (Тяжелое величие: жизнь двух поколений академиков) // Dengbai (Современность), 1994. № 5.

28. Lin Zhu. Daja de kunhuo: Wo yu Liang Sicheng (Недоумение профессионала: Лян Сичен и Я). Beijing, 1991.

29. Ge Nengquan, Huang Shengnian. Qian Sanqiang // Zhongguo xiandai kexuejia zhuaanji (Биографии современных китайских ученых) / Ed. Lu Jiaxi. Beijing. 1991. V. 2.

30. Wu Heng, Yang Jun. Dangdai Zhongguo de kexuejishu shiye (Научные и технические учреждения в современном Китае). Bejing, 1991.

31. China: Science on Two Legs (A Report from Science for People). New York, 1974.

32. Hoffman M. Lost in the Cultural Revolution // American Scientist. 1994. V. 82. № I.

33. Neushul P., Zouyue Wang. Between the Devil and the Deep See: C.K. Tseng. Mariculture and the Politics of Science in Modern China // lsis. 2000. V. 91.

35. Schweigman С., Shuzhong Zhang. The Teaching of Hua Loo-Keng: A Challenge Today? // The Mathematical Intellingencer. 1994. V. 16. №. 3.

36. YuGuangyun. Wengezhongde wo (Мой опыт Культурной революции). Shanghai, 1995.

37. Zha Jinrong, Xiong Zhaoxiang. Ye Dupei //Zhongguo xiandai kexuejia zhuanji (Биографии современных китайских ученых) /Ed. Lu Jiaxi. Beijing. 1994. V. 5.

38. Cong Cao. The Changing Dynamic between Science and Political Evolution of the Highest Academic Honor in China. 1949-1998 // lsis. 1999. V. 90. № 2.

39. Ostrov В. Conquering Resources: The Growth and Decline ofPLA"s Science and Technology Commissions for National Defence. Armonk, New York, 1991.

40. Zhonggong Zhongyang wenxian yanjiushi (Документы отдела науки ЦК КПК) // Zhou Enlai niapu, 1949-1976 (A Chronicle of Zhou Enlai, 1949-1976). Beijing. 1997. V. 3.

41. Feng Jicai. Voises from the Whirlwind: An Oral History of Chinese Cultural Revolution. New York, 1991.

42. Lewis J.W., Xue Litai. China Builds the Bomb. Stanford, 1988.

43. Wang Shuntong, Shen Qiyi, Gao Zhenning. Zhongguo kexuejishu xiehue (Китайская ассоциация науки и техники). Beijing, 1994.

44. Oidman C.H.G. Science Travels the Mao Road // China after Cultural Revolution. New York, 1969.

45. Li Zhun. Liangge nianqingren de gushi. Yang Le, Zhang Guanghou. Tianjin, 1979.

46. Hunton W. Hundred Day War: The Kultural Revolution at Tsinghua University. New York, 1972.

47. Qu Shipei. Zhongguo daxuejiaoyu fazhanshi (Развитие университетского образования в Китае). Shanxi, 1993.

49. Kuehner H. Between Autonomy and Planning: The Chinese Academy of Sciences in Transition // Minerva. 1984. V. 22. № 1.

50. Zuoyue Wang. U.S. - China ScientiFic Exchange: A Case Study of State-Sponsored Scientific Internationalism during the Cold War and beyond // Historical Studies in the Physical and Biological Sciences, 1999. V. 30. Part. 1.

51. Zhou Peiyuan. Dui Zhonghe daxue likejaoyu geming de yixie kanfa (Некоторые соображения о научном образовании в комплексных университетах) // Zhongguo dangdai kexue sichao, 1949-1991 (Современные научные идеи в Китае, 1949-1991) / Ed. Yan Bofei. Shanghai, 1993.

52. Suttmeier R.P. Science, Technology and China"s Drive for Modernization. Standfort, 1980.

53. Saich Т. China"s Science Policy in the 80s. Atlantic Highlands, New York, 1989.

54. Qian Sanqiang, Zhu Hongyuan, Yang Chengzhong, Li Guishengand et all. He kexue jijishu (Ядерная наука и технология) // Zhongguo Kexueyuan (Китайская академия наук) / Ed. Quan Linzhao, Gu Yu. Beijing, 1994. V. 1.

55. Lane S.M. Pure and Applied Mathematics // Science in Contemporary China /Ed. L.A. Orleans. Stanford, 1980.

56. Xu Chi. Gedebahe caixiang (Проблема Гольдбаха) // Kexue de chuntian (Подъем науки). Tianjin, 1979.

57. Zhang Hua. Zhongguo Kexueyuan 1975 nian de zhengdun (Исправления в Китайской Академии наук в 1975 г.) //Zhonggong dangshi yanjiu (Исследования по истории Коммунистической партии Китая). 1996. V. 1.

58. Link. P. Evening Chats in Beijing: Probing China"s Predicament. New York, 1992.

59. Kraus R.C. The Lament ofAstrophysicist Fang Lizhi: China"s Intellectuals in Global Context // Marxism and Chin"s Experience. Issues in Contemporary Chinese Socialism / Ed. A. Dirlik, M. Meisner. New York: Armonk, 1989.

60. Link P. The Thought and Spirit of Fang Lizhi // The Broken Mirror: China after Tianan-ment / Ed. G. Hicks. Chicago, 1990.

61. Schell 0. Introduction // Fang Lizhi. Bringing down the Great Wall: Writings on Science, Culture and Democracy in China / Ed. and transl. J.H. Williams. New York, 1990.

62. Buckley Ch. Science as Politics and Politics as Science: Fang Lizhi and Chinese Intellectuals" Uncertain Road to Dissent // Australian Journal of Science Affairs. 1991. № 25.

63. Miller H. L. Science and Dissent in Post-Mao China: The Politics of Knowledge. Seattle, Washington, 1996

64. Chu-yuan Cheng. Scientific and Engineering Manpower in Communist China. Washington, 1965.

65. Suttmeier. Science and Revolution. Lexington, 1974.

66. Total Synthesis of Insulin in Red China // Science, 1966. V. 153.

«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»

(1966-1969 ГГ.)

План

1. Усиление власти «прагматиков» и ослабление позиций Мао

2. Начало «культурных» преобразований

3. Молодежь и революция. Разворачивание движения «хунвэйбинов»

4. Борьба противников «культурной революции»

5. Ужесточение репреcсий и противостояния

6. Итоги «культурной революции»

7. Литература

1. Усиление власти «прагматиков» и ослабление позиций Мао

К середине 60-х гг. благодаря усилиям «прагматиков» последствия «большого скачка» в экономике были в основном преодолены. Китай подошел к уровню 1957 г. по показателям как сельскохозяйственного, так и промышленного производства. На протяжении 1963--1964 гг. Китай демонстрировал высокие темпы развития. Сельскохозяйственное производство ежегодно росло на 10%, а темпы роста промышленного производства составляли почти 20%.

Общее возвращение к прежним методам хозяйствования не означало, что Мао Цзэдун оставил свои замыслы. В первой половине 60-х гг. в Китае усиленно пропагандировался опыт большой производственной бригады Дачжай в пров. Шаньси и дацинских нефтепромыслов (пров. Хэйлунцзян). Суть «опыта Дачжая и Дацина» заключалась в создании экономических структур, сочетающих в себе элементы как сельскохозяйственного, так и промышленного производства, ориентированных на почти полное самообеспечение. При этом вся прибыль должна была передаваться государству. Речь вновь шла, таким образом, о создании полунатуральных хозяйственных единиц, в рамках которых при ничтожных вложениях со стороны государства было возможно довести эксплуатацию работников до предела. За «опытом Дачжая и Дацина» определенно проглядывали очертания народных коммун периода «скачка».

На протяжении 1965 г. Мао Цзэдун в обстановке секретности осуществлял подготовку к началу открытой борьбы со своими соперниками. К этому времени «прагматикам» удалось сосредоточить в своих руках значительную власть. Они пользовались большим влиянием в центральных органах партии благодаря позициям, занимаемым Лю Шаоци (Председатель КНР, заместитель председателя ЦК КПК) и Дэн Сяопином (Генеральный секретарь ЦК КПК). Они контролировали систему пропаганды, опираясь на заведующего отделом пропаганды ЦК КПК Лу Динъи, включая и центральное партийное издание страны, газету «Жэньминь жибао». Их поддерживали некоторые армейские деятели, пользовавшиеся широкой популярностью в НОАК, в частности маршал Чжу Дэ и начальник генерального штаба НОАК Ло Жуйцин. Весьма прочными были позиции оппонентов Мао в столице. Их поддержал секретарь пекинского горкома партии Пэн Чжэнь, к которому был близок заместитель мэра столицы, литератор и партийный деятель У Хань, автор широко известной драмы о судьбе опального минского сановника Хай Жуя.

В разворачивающейся борьбе Мао Цзэдун мог рассчитывать на свой все еще непререкаемый авторитет харизматического лидера Китая, основателя КНР, на преданность таких руководителей КПК, как Чэнь Бода, Кан Шэн, лояльность министра обороны Линь Бяо. Тем не менее его позиции в центральных органах партии, авторитет в обществе ослабли в результате провала «скачка». Таким образом, для него грядущие междоусобные столкновения являлись не только средством утверждения в стране его представлений об облике «китайского коммунизма», но и были борьбой за ускользающую власть.

Свидетельством ослабления влияния Мао Цзэдуна в партийных структурах было сужение в этот период круга партийных деятелей, на которых он был вынужден опираться. Именно с этим связано усиление в годы «культурной революции» влияния его жены Цзян Цин, которая до этого политической деятельностью не занималась. Именно ее Мао Цзэдун использовал для организации первого удара по своим противникам.

Понимая, что превратить Пекин в базу для начала борьбы вряд ли удастся, Мао Цзэдун нашел опору в Шанхае, где сложилась группа его верных сторонников, которым было суждено сыграть ключевую роль в драматических событиях «культурной революции». В Шанхае он мог рассчитывать на поддержку секретаря горкома Кэ Цинши, заведующего отделом пропаганды горкома Чжан Чуньцяо, главного редактора органа шанхайского горкома КПК газеты «Цзэфан жибао», публициста Яо Вэньюаня.

Именно с ними по поручению Мао Цзэдуна в глубокой тайне Цзян Цин обсуждала содержание статьи, посвященной критике пьесы У Ханя. Эта публикация готовилась несколько месяцев и вышла в свет 10 ноября 1965 г., в день прибытия Мао Цзэдуна в Шанхай, где он оставался вплоть до весны следующего года, направляя оттуда борьбу против своих противников. Выход статьи Яо Вэньюаня «О новой редакции исторической драмы "Разжалование Хай Жуя"», по тексту которой неоднократно прошлось перо лично Мао Цзэдуна, в партии был воспринят как начало новой политической кампании, о результатах которой в тот период можно было лишь гадать. Однако было ясно, что выпад против У Ханя являлся ударом по Пэн Чжэню и в конечном счете по Лю Шаоци и тем силам в КПК, которые пытались противодействовать осуществлению амбициозных и утопических замыслов Мао Цзэдуна. Первой жертвой стал Ло Жуйцин, подвергнутый домашнему аресту у ж е в ноябре 1 9 6 5 года и вскоре снятый со всех военных и партийных постов. Он был обвинен в подготовке заговора, «...попытке узурпировать власть в армии, выступлении против партии».

Несмотря на требование Мао Цзэдуна, центральные и местные газеты дали перепечатку статьи Яо Вэньюаня лишь в конце ноября, что свидетельствовало о нежелании центрального и местного партийного руководства идти на обострение междоусобной борьбы и одновременно говорило о масштабах оппозиции курсу Мао Цзэдуна. Единственной газетой, давшей оценку, которой добивался Председатель ЦК КПК, была армейская «Цзэфанцзюнь бао». В ней пьеса была названа «большой ядовитой травой».

На протяжении последующих месяцев Мао Цзэдун и его ближайшее окружение добивались активизации кампании критики У Ханя, а его противники пытались удержать ее в рамках «научной дискуссии». Отношение в центре и на местах к происходящему развеяли последние сомнения Мао Цзэдуна в том, что отдел пропаганды ЦК КПК, пользовавшийся большим влиянием, пекинский горком партии, не поддерживают его курс.

2. Начало «культурных» преобразований

Впервые призыв к началу «культурной революции» прозвучал 18 апреля 1966 г. со страниц главной армейской газеты. К этому времени, очевидно, сформировались основные представления Мао Цзэдуна о ее целях. Ближайшую задачу «культурной революции» Мао Цзэдун видел в борьбе с «крамолой», поселившейся в среде художественной, преподавательской, научной интеллигенции, позволявшей себе критически относиться к Мао Цзэдуну и тем самым подрывавшей престиж установленного им режима личной власти. Его более далеко идущей целью была ликвидация сопротивления навязываемому им политическому курсу со стороны ряда высших партийных деятелей, занимавших «прагматические» позиции, а также тех руководителей в структурах партийно-государственного аппарата, которые оказывали им поддержку.

7 мая в письме к Линь Бяо Мао Цзэдун изложил свою социально-экономическую программу, реализация которой также должна была стать одной из целей «культурной революции». Суть ее сводилась к созданию во всей стране замкнутых аграрнопромышленных общин, что являлось продолжением его замыслов периода «большого скачка» и отчасти было реализовано в «опыте Дачжая и Дацина». Новым элементом этой программы являлась та роль, которую предстояло играть в общественной жизни армии, призванной стать моделью организации общества. НОА предполагалось превратить в «великую школу идей Мао Цзэдуна».

Цели «культурной революции» Мао Цзэдун изложил на расширенном совещании политбюро ЦК К П К в мае 1966 г. в Пекине. Пафос совещания состоял в объявлении открытой борьбы против лиц, «...стоящих у власти в партии и идущих по капиталистическому пути». Персонально на совещании были подвергнуты критике Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин, Лу Динъи, снятые с занимаемых ими партийных постов. Сразу после завершения работы совещания была образована новая «Группа по делам культурной революции», составленная из лиц, которым Мао Цзэдун мог полностью доверять. Руководство ею возглавил Чэнь Бода, в ее состав вошли Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань, Кан Шэн. Уже с конца августа функции руководителя группы, являвшейся ключевой структурой в развязывании и проведении «культурной революции», стала выполнять Цзян Цин, формально не занимавшая видных постов в КПК. Таким образом, возглавлять крупнейшую политическую кампанию, объявленную от имени партии, должна была структура, не имевшая сколько-нибудь законного статуса.

Победа, одержанная Мао Цзэдуном на совещании, досталась ему тяжело и привела к убеждению, что на его стороне находится меньшая часть руководства партии, а большинство будет сопротивляться осуществлению его планов.

3. Молодежь и революция. Разворачивание движения «хунвэйбинов»

В этой ситуации Мао Цзэдуну предстояло найти силу, которую можно было бы использовать в борьбе против тех в партии, кто составлял активную оппозицию. Такой силой стала молодежь, прежде всего, студенчество и учащиеся средних школ. За этим стоял точный политический расчет воспользоваться житейской неопытностью и нетерпеливостью молодых людей, в определенной степени ощущавших безвыходность ситуации, когда партия превратилась в корпорацию, существующую по собственным внутренним законам, главный из которых -- сохранить обретенное положение и сопутствующие ему привилегии. Нельзя исключить и некоторых романтических мотивов, связанных с надеждой на то, что молодежь, не обремененная постами и прагматическими соображениями, сможет стать той силой, которая способна осуществить революционно-утопические замыслы.

Первые «красные охранники» (хунвэйбины) появились в высших и средних заведениях столицы в начале лета 1966 г. Могло показаться, что это стихийное движение молодежи, направленное против руководства партийных комитетов, профессоров и преподавателей, настроенных недостаточно лояльно по отношению к Председателю ЦК КПК. На самом деле хунвэйбиновское движение было инспирировано сверху теми, кто входил в наиболее близкое окружение Мао Цзэдуна. Первая листовка (дацзыбао), направленная против ректора Пекинского университета Лу Пина, который пользовался поддержкой горкома партии, опубликованная в Пекинском университете в конце мая, была инспирирована женой Кан Шэна. Именно она подала эту мысль секретарю парткома философского факультета университета Не Юаньцзы. Вскоре хунвэйбиновское движение охватило и другие учебные заведения столицы.

История Китая всегда была наполнена жестокими и кровопролитными событиями. В 1966 году, в ходе противостояния Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, начался жестокий и неприятный процесс, прозванный историками как «Культурная революция в Китае». Она стала результатом накопившегося за долгие годы общественного недовольства и накалом отношений с соседними странами.

Что представляет собой

Сама идея изменений пришла в голову правителю ЦК КПК, Мао Цзэдуну еще в 1950 году. Он для того, чтобы укрепить свою власть, решил поднять бедных крестьян против своих угнетателей, буржуев и капиталистов. Дата начала культурной революции в Китае май 1966 года.

Началась повальная пропаганда граждан и чистки в рядах партии. Враг обрисовывался как типичный феодал, который не заботится о судьбе простого народа. Людям в голову вбивали мысль, что для того чтобы жить лучше, необходимо устроить революцию и уничтожить врага.

Идея революционеров

Основной идеей революции, которую преследовал лидер Китая, это воспитание удобного для себя народа. Сторонники должны были слепо верить в благонамеренность своего вождя, не жалея времени и сил для претворения в жизнь его идей.

Для этого пропагандировалась идея социалистического устройства государства. Отсутствие господ и вышестоящих начальников грезилось людям в их воображении. Для того чтобы прийти к такому обществу нужно было в начале революции искоренить:

• Нежелательные идеи.
• Ошибочные культурные ценности.
• Старые ритуалы и обычаи.
• Вредные привычки.

На их место должны были стать новые ценности, привнесенные Мао. По сути, людей насильно перевоспитывали.

Начало революции – гонения и репрессии

К 1966 году Мао был ослаблен болезнью, что пошатнуло незыблемость власти коммунистической партии. На мировой и внутренней арене сторонники лидера партии начали испытывать притеснение своих прав. Начало культурной революции предполагало уничтожение в КНР правительства, считавшее коммунизм ошибочным режимом.

Сторонники Мао начинают прослеживать вредные для революции идеи в литературных произведениях, театральных постановках и газетных статьях. Оппозиционеры не ожидали, что после того как болезнь лидера отступит, тот начнет жестокое преследование тех, кто выступал против его власти.

Организованное правительством движение «Хунвэйбинов» встало на защиту идей вождя. Это была радикально настроенная группировка, в составе которой находились в основном молодые приверженцы режима. Они организовали гонение тех, чье мировоззрение отличалось от нужного. Людей стали избивать и пытать. Любой прохожий мог подвергнуться расправе лишь за то, что у того не было с собой книги Мао. Жертвами революционной группировки стали более миллиона людей, включая тех, кого довели до самоубийства постоянными издевательствами.

Для того чтобы стимулировать любовь к правящим властям, в высших кругах стали проводить ужасные встречи, на которых приглашенные занимались каннибализмом. Таким образом, насаждалась нелюбовь к противникам и неверным. Так называемые «банкеты плоти» повторялись более сотни раз. Для того чтобы доказать свою верность приглашенных заставляли убивать пойманных оппозиционеров их съедать их внутренние органы в приготовленном или сыром виде. О них стало известно только после того, как родственники жертв перестали бояться гонений и рассказали всю правду журналистам.

В тот период произошло поистине ужасное для коммунистов событие. В 1953 году скончался лидер коммунистической партии СССР И. В. Сталин. Пришедший в то время к власти Хрущев стал вести политику, осуждающую великого вождя. Для того чтобы не потерять влияние, Мао Цзэдун намеренно ухудшал отношение с соседней державой. Начались стычки на границе и из страны были изгнаны все послы из СССР.

Для того чтобы не вызывать недовольство у простого населения, коммунистическая партия объявила, что началась «Великая культурная китайская революция». Под этим предлогом, на газеты стали давить, чтобы они публиковали только правильные статьи. В детских школах начали учить детей любви к своему вождю и шпионажу за неверными родителями. Таким образом, народ программировали на слепую любовь к Мао.

Те, кто ранее был беден, начали понимать выгоды от таких перемен и власть, которую они получили. Нелицеприятными стали все богатые и хорошо одетые граждане. За нападение и наказание таких людей правительство поощряло. Успешных и состоятельных мужчин начали избивать обычные крестьяне, а ухоженным женщинам отрезали волосы, и вырывали ногти. То, что было отобрано у богатых, нужно было в обязательном порядке предоставлять местным органам власти. Но практически ничего не было доставлено до места, народ переплавлял или перепродавал награбленное.

Дошло до того что образовавшиеся банды начали делиться и враждовать между собой за зону влияния. Они уже начали действовать стихийно, вождь это понимал, но нечего не предпринимал, так как его устраивала такая ситуация. Некоторые группировки, обзаведясь огнестрельным оружием, захватывали целые населенные пункты. Есть данные, что в стычках между бандами использовались артиллерийские установки.

Противостоять данному течению событий пытались оппозиционеры в лице Лю Шаоци и Дэна Сяопина. Однако уже в 1969 году была провозглашена безоговорочная власть и идеология вождя Мао.

Школы кадров 7 мая

После того как первый этап был пройден, было объявлено о создании школ кадров. В них людей обучали необходимым для страны профессиям и попутно выявляли опасных и неверных личностей. За небольшое несовпадение в идеологических ценностях, обычного человека могли отправить на тяжелый каторжный труд. За два года существования таких школ, было сослано более 10 миллионов неверных, по большей части, это были молодые студенты.

Второй этап революции

Второй этап революции предусматривал изменение конституции. Мао решил, что пост председателя коммунистической партии, а следовательно, и стороння власть в стране, должен быть упразднен. Таким образом, Мао становился единственным человеком, обладающим безоговорочной властью. Препятствовать этому пытались Линь Бяо и Чэнь Бода, которые предприняли попытку гражданского переворота. Но неудачное восстание привело к тому, что они были публично казнены как предатели.

В 1973 году, было решено укрепить идеи Мао и в армии. Начали функционировать органы, которые выявляли военных с отличными от правильных идеями. То же самое было проведено в профсоюзах и молодежных организациях.

Ввысь в горы, вниз в села

Данная программа была разработана для того, чтобы поднимать небольшие села и деревни. Молодежь и военные начали насильно свозиться в места, где нужно было тяжело трудиться. Также, в такую ссылку отправляли провинившихся или неугодных граждан. Тех кто выступал против данной программы казнили.

Третий этап – политическая борьба

Последний этап революции характеризуется постепенным утрачиванием власти коммунистической партией. В 1976 году скончался Мао Цзэдун, дата смерти — 9 сентября. Во главу государства встали приближенные к нему ранее люди, это были:

• Цзян Цин – жена Мао.
• Чжан Чуньцяо.
• Яо Веньюань.
• Ван Хунвэнь.

Так завершилась «Великая китайская революция». Тем, кто прекратил беспорядки, и жестокие репрессии был маршал Цзяньин. Именно он, во главе войска, арестовал четырех новых жестоких правителей.

Результаты и жертвы

Вскоре после печальных событий, были сделаны примерные подсчеты тех, кто пострадал от репрессий и карательных операций. Цифра ужасает, более 100 миллионов граждан Китая стали жертвами режима Мао.

Жертвы присутствовали как среди гражданского населения, так и среди членов коммунистической партии. Число неугодных власти коммунистов достигло 5 миллионов. На их место были поставлены приближенные к Мао чиновники.

Большие потери китайская культура понесла от рук хунвейбинцев, которые уничтожали памятники культуры и грабили храмы и музеи. Множество бесценных полотен и предметов древности было уничтожено, переплавлено и продано на черном рынке. Были сожжены старейшие монастыри на Тибете, и в некоторых местах разбита Великая Китайская стена.

Множество молодых людей было замучены до смерти в ссылках и колониях. Ученые были убиты. Экономика страны после такого удара десятилетиями восстанавливалась.

Почему культурная революция не удалась

Идеи Мао были с самого начала обречены на провал, по мнению историков. Слишком большой объем изменений, и большое количество репрессий были слишком тягостным бременем для населения страны. Политика тотального контроля, после смерти великого вождя была уничтожена.

Положительное влияние событий на страну

К положительным событиям и результатом можно отнести только реформу образования, которая была введена для обучения молодых специалистов. А все остальное было направлено только на устрашение неверных. Поэтому о положительных сторонах события историки умалчивают, на фоне кровопролития они незаметны.

Заключение

«Великая культурная революция» вовсе не является положительным событием в истории Китая. Число репрессированных и убитых человек составляет более 100 миллионов. Это наиболее кровавое событие за всю историю человечества. Самый большой урон был нанесен обычным гражданам и рабочим людям. Они после десятков лет тяжелой работы стали подвергаться гонениям и нападениям со стороны не добропорядочных элементов и власти.

В мае 1966 года в Пекине студенты-активисты начали акции, которые в то время казались кампанией местного значения, развешивали дацзыбао — стенгазеты, восхвалявшие Мао Цзедуна и обвинявшие руководство их университетов в том, что оно потворствует антисоциалистическим идеям. Спустя три месяца эта группа, изрядно увеличившаяся по численности и получившая название «красногвардейцы» или хунвейбины, в массовом порядке вышла на площадь Тяньаньмэнь, чтобы получить напутствие своего лидера, которого они боготворили.

Он их благословил охотно и с радостью. После страшного голода 1959-1961 годов, вызванного проведением ошибочной утопической программы Мао «Большой скачок», целью которой было догнать Запад по производству стали и другим показателям современного развития, он был оттеснен другими лидерами на второй план и оставался не у дел. Рассматривая толпу преданной ему молодежи как средство восстановления контроля над страной и мести, он убедил их провести «культурную революцию», чтобы очистить Китай от затянувшегося «феодального», «буржуазного» и «империалистического» влияния. Хунвейбины набросились на всех тех, кто, по их мнению, был неблагонадежен — недостаточно предан, чьи действия были недостаточно революционными, а происхождение недостаточно «красным». Правда, впоследствии против них же выступили новые группы революционеров, заявивших о еще большей преданности Мао.

Эти враждующие организации боролись друг с другом и атаковали растущие ряды «контрреволюционеров» — под которыми подразумевалась общая группа врагов, куда входили высокопоставленные чиновники, известные ученые и бесчисленное множество простых людей. В результате возник хаос. Жертв запугивали, подвергали унижениям, заключали в импровизированные тюрьмы (которые иногда называли хлевом, имея в виду, что узники — это скот), избивали до смерти и доводили до самоубийства — причем те, кто совершал все эти бесчинства, иногда на следующий день сами становились жертвами. Территории университетов, заводы, фабрики и целые города превратились в поле битвы.

Контекст

Мао напоминает о культурной революции

The Wall Street Journal 29.07.2012

Убивший миллионы Мао называл себя «императором и Марксом в одном лице»

The Commentator 23.12.2013

Неоднозначное наследие председателя Мао

The Guardian 30.05.2005

Повесть о том, как поссорились Никита Хрущев и Мао Цзэдун

The Guardian 29.11.2001 К 1967 году даже сам Мао почувствовал, что дело зашло слишком далеко. Он призвал войска восстановить порядок, но это привело лишь к ужесточению уличных боев. Тогда в конце следующего года Мао направил более миллиона городских учащихся и студентов в сельские районы — под предлогом того, чтобы те по-новому взглянули на революционные ценности, «учась у крестьян», но также и для того, чтобы университеты перестали быть рассадниками радикализма. Через несколько месяцев Мао официально объявил, что «культурная революция» свои задачи выполнила и закончилась.

Большинство специалистов по китайской культурной революции согласно с этой основной версией событий 1966-1969 годов. Однако в остальном их мнения расходятся — они по-разному оценивают причинно-следственную связь, аналогии и даже хронологию событий. На самом ли деле культурная революция началась с выступлений хунвейбинов, или же она была вызвана предшествовавшими этому действиями Мао? Закончилась ли она, когда он направил войска или когда он умер в 1976 году? Была ли она спровоцирована лишь махинациями Мао или началась в результате совпадения таких факторов, как «инициатива сверху» и недовольство «низов»? На что она была больше всего похожа — на якобинский террор, сталинские репрессии, на холокост, на движение сбитой с толку молодежи — или на что-то другое?

Различные ответы на эти вопросы следует учесть при чтении книги «Культурная революция: История народа, 1962-1976 годы» (The Cultural Revolution: A People’s History, 1962-1976) — последней части трилогии о Мао Цзедуне, написанной историком из Гонконга Франком Дикеттером (Frank Dikötter). Две другие части трилогии — это «Трагедия освобождения» (The Tragedy of Liberation), опубликованная как вторая по порядку в 2013 году, хотя и была первой из написанных, а также «Великий голод Мао» (Mao’s Great Famine), которая вышла в 2010 году и за которую Дикеттер получил премию Сэмюэля Джонсона (Samuel Johnson Prize), став самым кассовым автором. В «Трагедии» опровергается общепринятое представление о том, что сразу же после 1949 года наступил «золотой век» коммунизма — автор утверждает, что с приходом к власти Мао Цзедуна, начался мрачный этап тоталитаризма. В книге «Голод» описан период с 1958 по 1962 годы и критикуется заявление Пекина о том, что массовый голод был не столько результатом чудовищных ошибочных государственных программ, сколько был обусловлен природными факторами.

В «Культурной революции» описаны последние годы правления и жизни Мао Цзедуна. В ней даны яркие портреты знаменитых личностей, динамичное описание главных политических событий, а также некоторые интересные рассказы о том, как простые люди ощущали культурную революцию на себе и участвовали в конкретных событиях. Книга представляет собой произведение, в основном, обобщающего характера, и автор отдает дань работам, написанным в этой области в последнее время — особенно такими авторами как Родерик МакФаркар (Roderick MacFarquhar) и Майкл Шенхальс (Michael Schoenhals). В книге представлены новые результаты исследований и новые факты в виде небольших повествований и новых выводов, основанных на научной работе автора в архивах Китая и малоизвестных фактах из рассказов очевидцев событий.

В чем заключаются недостатки книги, если говорить о вышеупомянутых расхождениях во мнениях? В отношении аналогий Дикеттер старается избегать конкретных сравнений. Однако его подход к изучению проблемы чаще всего наводит читателя на мысль о холокосте и о ГУЛАГах, поскольку ни в одной из частей трилогии автор не скрывает своего мнения о том, что Сталин, Гитлер и Мао — это тройка тиранов, сделанных из одного теста.

Что касается причинно-следственных связей, фраза «история народа» в заголовке свидетельствует о том, что причиной явились, в основном, глубинные процессы «в низах», но об этом автор пишет лишь в заключительных главах. Сначала Дикеттер настолько сосредотачивает свой рассказ на характерных для Мао «невероятных способностях творить преступления» и его близком сходстве со Сталиным, что читатели невольно начинают думать, что причина заключается только в этом. В том, что диктатор-параноик был твердо намерен пресечь действия «реально существовавших и воображаемых врагов», которых он подозревал в стремлении сделать с ним при жизни то, что Хрущев сделал со Сталиным после его смерти.

Правда, потом идут впечатляющие главы о 1970-годах, в которых автор исследует и восхваляет события, произошедшие по инициативе простого народа. Дикеттер утверждает, что крестьяне, разуверившиеся в политике Мао, основанной на массовых кампаниях, коллективизации и неприятии традиций, «бросили вызов ограничениям плановой экономики» и «начали незаметно восстанавливать связь с прошлым». Это послужило началом «неравномерной, активизировавшейся то там, то здесь революции, зародившейся в низах», которая заложила основы будущего экономического бума — резкого подъема, который пришедшие после Мао китайские лидеры не совсем верно приписывают к заслугам Ден Сяопина в период после окончания «десяти лет хаоса» с 1966 по 1976 годы. Таким образом, Дикеттер сообщает нам хронологию событий, согласно которой «культурная революция» началась в начале 1960-х годов, а «пост-культурная» революция началась не со смерти Мао, а примерно в 1970 году.

В книге Дикеттера много интересного — особенно в главах, где идет речь о возрождении личных крестьянских хозяйств и предпринимательства задолго до официального начала «эры реформ» в 1979 году. Значительным недостатком книги является то, что в ней автор не ответил на один из вопросов, на которые неплохо бы ответить всякий раз, когда люди в массовом порядке соглашаются с планами тиранов. Почему эти «добровольные палачи» (если воспользоваться фразой из книг о Гитлере) выполняют то, к чему их призывает диктатор?

Ответ на этот непростой вопрос пытается найти Цзи Сяньлинь (Ji Xianlin) в своей книге «Хлев: воспоминания о культурной революции» (The Cowshed: Memories of the Chinese Cultural Revolution). Это проникновенное повествование очевидца событий, ставшего жертвой яростного преследования хунвейбинов. Англоязычная версия этой шокирующей книги, опубликованной в Китае в 1990-е годы, ставшей самым важным документом о культурной революции, очень удачна благодаря стараниям переводчика Чэньсинь Цзян (Chenxin Jiang) и автора великолепного предисловия Чжа Цзяньин (Zha Jianying).

Цзи Сяньлинь, ведущий индолог и санскритолог, умерший в 2009 году, высказывает сожаления о том, что воспоминания о культурной революции, как правило, пишут жертвы событий. В таких работах, в том числе и в его книге, описаны впечатления лишь одной стороны, пишет он. И, тем не менее, автору книги «Хлев» удалось (хоть и с позиции жертвы) пролить свет на то, что служило побудительным мотивом для его гонителей, и добился этого он благодаря тщательному и искреннему анализу своего поведения в период до начала «культурной революции».

Он пишет, как после 1949 года страдал от чувства вины, поскольку по причине учебы и преподавательской работы в Германии не смог участвовать в революции, которая, как он считал, была героическим событием, избавившим китайский народ от ужасных страданий. Он решил искупить свою вину и найти способ принять участие, пусть с запозданием, в том, что во всех государственных средствах информации называли незаконченной священной революционной задачей. Он стал активным участником массовых кампаний, проводившихся в 1950-х и начале 1960-х годов, разрушивших судьбы людей, которые (как он со временем понял) были невинными жертвами, оказавшимися меж двух огней — в числе которых вскоре оказался и он сам.

В итоге в книге «Хлев» простая разница между жертвами революции и гонителями становится уже не столь простой, а преданность делу революции изображается как вклад в благополучие Китая под руководством Мао — подобно тому, на что идут верующие, ожидающие наступления тысячелетнего царства Христа. Воспоминания Цзи Сяньлиня, представленные в виде критического самоанализа, наводят на мысль о том, что пытаясь понять «культурную революцию», мы не должны забывать, что подростки-хунвейбины родились примерно в 1949 году, и им всю жизнь твердили, что их предшественники на протяжении многих поколений героически боролись с жестокими врагами, чтобы спасти Китай. И их нападки на людей, подобных Цзи Сяньлиню, были отчасти результатом искаженных представлений — попыткой совершить что-то подобное и тем самым доказать свой патриотизм и самоутвердиться.

Спустя полвека после того, как хунвейбины написали свои первые дацзыбао, культурная революция по-прежнему имеет свои негативные последствия — неоднозначные и настораживающие. Одна из причин этого состоит в том, что книга «Хлев» остается одной из немногих честных и самокритичных работ такого рода, встречающихся в продаже в Китае. Другая причина — это то, что работы, подобные книге Дикеттера, в которых представлен подробный и критический взгляд на многие неудобные вопросы, могут издаваться только в Гонконге или за рубежом.

Да, культурная революция была официально названа 10-летней катастрофой. Да, люди могут свободно сокрушаться по поводу того, как они и их родственники страдали во время этой революции. Но многие важные дискуссии на эту тему по-прежнему не приветствуются (негласно), либо активно пресекаются. Легитимность партии по-прежнему зиждется на утверждениях о том, что путь к 1949 году представлял собой священное стремление к спасению страны, поэтому связывать эту патриотическую мифологию с хунвейбинами — это табу. Многие их тех, кто живет сегодня в Китае — в том числе и некоторые высокопоставленные чиновники — пострадали в одной из проводившихся Мао кампаний, а затем стали причиной страданий во время другой, поэтому выяснять в подробностях, кто в этом виноват, считается небезопасным. Гораздо безопаснее продолжать сваливать большую часть вины на жену Мао Цзян Цин и на трех других членов «банды четырех» — четырех деятелей, которые, как считается, обманули стареющего лидера и, воспользовавшись его старческим слабоумием, толкнули его на опасный путь.

В результате в современном Китае, как и в покончившей с апартеидом Южной Африке, гонители и жертвы живут бок о бок. Но там нет даже намека на проведение мероприятий, хотя бы отдаленно напоминающих работу Комиссии правды и примирения (в 1995 в ЮАР была создана комиссия Truth and Reconciliation Commission, задачей которой являлось обличение преступлений апартеида, — прим. перев.). Любая попытка прийти к соглашению в вопросе страданий, связанных с тем, что МакФаркар и Шенхальс метко назвали «последней революцией Мао», вне всяких сомнений, превратится в сложный и запутанный процесс. Однако это не означает, что решать проблему не нужно. Без решения этой проблемы раны многих людей так и не смогут зарубцеваться. И без этого политический истеблишмент Китая так и останется подверженным многим современным разновидностям трагических событий, происходивших в ту давнюю эпоху культа личностей, теорий заговоров и демонизации врага.

Джеффри Вассерстром — редактор «Оксфордской иллюстрированной истории современного Китая» (The Oxford Illustrated History of Modern China), которая должна выйти в свет в июле этого года, и автор книги «Восемь сопоставлений: Китай как предмет неудачных аналогий от Марка Твена до Маньчжоу-го» (Eight Juxtapositions: China through Imperfect Analogies from Mark Twain to Manchukuo), вышедшей недавно в издательстве Penguin.

История Китая Меликсетов А. В.

3. «Культурная революция» (1966-1969)

К середине 60-х гг. благодаря усилиям «прагматиков» последствия «большого скачка» в экономике были в основном преодолены. Китай подошел к уровню 1957 г. по показателям как сельскохозяйственного, так и промышленного производства. На протяжении 1963-1964 гг. Китай демонстрировал высокие темпы развития. Сельскохозяйственное производство ежегодно росло на 10%, а темпы роста промышленного производства составляли почти 20%.

Общее возвращение к прежним методам хозяйствования не означало, что Мао Цзэдун оставил свои замыслы. В первой половине 60-х гг. в Китае усиленно пропагандировался опыт большой производственной бригады Дачжай в пров. Шаньси и дацинских нефтепромыслов (пров. Хэйлунцзян). Суть «опыта Дачжая и Дацина» заключалась в создании экономических структур, сочетающих в себе элементы как сельскохозяйственного, так и промышленного производства, ориентированных на почти полное самообеспечение. При этом вся прибыль должна была передаваться государству. Речь вновь шла, таким образом, о создании полунатуральных хозяйственных единиц, в рамках которых при ничтожных вложениях со стороны государства было возможно довести эксплуатацию работников до предела. За «опытом Дачжая и Дацина» определенно проглядывали очертания народных коммун периода «скачка».

На протяжении 1965 г. Мао Цзэдун в обстановке секретности осуществлял подготовку к началу открытой борьбы со своими соперниками. К этому времени «прагматикам» удалось сосредоточить в своих руках значительную власть. Они пользовались большим влиянием в центральных органах партии благодаря позициям, занимаемым Лю Шаоци (Председатель КНР, заместитель председателя ЦК КПК) и Дэн Сяопином (Генеральный секретарь ЦК КПК). Они контролировали систему пропаганды, опираясь на заведующего отделом пропаганды ЦК КПК Лу Динъи, включая и центральное партийное издание страны, газету «Жэньминь жибао». Их поддерживали некоторые армейские деятели, пользовавшиеся широкой популярностью в НОАК, в частности маршал Чжу Дэ и начальник генерального штаба НОАК Ло Жуйцин. Весьма прочными были позиции оппонентов Мао в столице. Их поддержал секретарь пекинского горкома партии Пэн Чжэнь, к которому был близок заместитель мэра столицы, литератор и партийный деятель У Хань, автор широко известной драмы о судьбе опального минского сановника Хай Жуя.

В разворачивающейся борьбе Мао Цзэдун мог рассчитывать на свой все еще непререкаемый авторитет харизматического лидера Китая, основателя КНР, на преданность таких руководителей КПК, как Чэнь Бода, Кан Шэн, лояльность министра обороны Линь Бяо. Тем не менее его позиции в центральных органах партии, авторитет в обществе ослабли в результате провала «скачка». Таким образом, для него грядущие междоусобные столкновения являлись не только средством утверждения в стране его представлений об облике «китайского коммунизма», но и были борьбой за ускользающую власть.

Свидетельством ослабления влияния Мао Цзэдуна в партийных структурах было сужение в этот период круга партийных деятелей, на которых он был вынужден опираться. Именно с этим связано усиление в годы «культурной революции» влияния его жены Цзян Цин, которая до этого политической деятельностью не занималась. Именно ее Мао Цзэдун использовал для организации первого удара по своим противникам.

Понимая, что превратить Пекин в базу для начала борьбы вряд ли удастся, Мао Цзэдун нашел опору в Шанхае, где сложилась группа его верных сторонников, которым было суждено сыграть ключевую роль в драматических событиях «культурной революции». В Шанхае он мог рассчитывать на поддержку секретаря горкома Кэ Цинши, заведующего отделом пропаганды горкома Чжан Чуньцяо, главного редактора органа шанхайского горкома КПК газеты «Цзэфан жибао», публициста Яо Вэньюаня.

Именно с ними по поручению Мао Цзэдуна в глубокой тайне Цзян Цин обсуждала содержание статьи, посвященной критике пьесы У Ханя. Эта публикация готовилась несколько месяцев и вышла в свет 10 ноября 1965 г., в день прибытия Мао Цзэдуна в Шанхай, где он оставался вплоть до весны следующего года, направляя оттуда борьбу против своих противников. Выход статьи Яо Вэньюаня «О новой редакции исторической драмы "Разжалование Хай Жуя"», по тексту которой неоднократно прошлось перо лично Мао Цзэдуна, в партии был воспринят как начало новой политической кампании, о результатах которой в тот период можно было лишь гадать. Однако было ясно, что выпад против У Ханя являлся ударом по Пэн Чжэню и в конечном счете по Лю Шаоци и тем силам в КПК, которые пытались противодействовать осуществлению амбициозных и утопических замыслов Мао Цзэдуна. Первой жертвой стал Ло Жуйцин, подвергнутый домашнему аресту уже в ноябре 1965 года и вскоре снятый со всех военных и партийных постов. Он был обвинен в подготовке заговора, «...попытке узурпировать власть в армии, выступлении против партии».

Несмотря на требование Мао Цзэдуна, центральные и местные газеты дали перепечатку статьи Яо Вэньюаня лишь в конце ноября, что свидетельствовало о нежелании центрального и местного партийного руководства идти на обострение междоусобной борьбы и одновременно говорило о масштабах оппозиции курсу Мао Цзэдуна. Единственной газетой, давшей оценку, которой добивался Председатель ЦК КПК, была армейская «Цзэфанцзюнь бао». В ней пьеса была названа «большой ядовитой травой».

На протяжении последующих месяцев Мао Цзэдун и его ближайшее окружение добивались активизации кампании критики У Ханя, а его противники пытались удержать ее в рамках «научной дискуссии». Отношение в центре и на местах к происходящему развеяли последние сомнения Мао Цзэдуна в том, что отдел пропаганды ЦК КПК, пользовавшийся большим влиянием, пекинский горком партии, не поддерживают его курс.

Впервые призыв к началу «культурной революции» прозвучал 18 апреля 1966 г. со страниц главной армейской газеты. К этому времени, очевидно, сформировались основные представления Мао Цзэдуна о ее целях. Ближайшую задачу «культурной революции» Мао Цзэдун видел в борьбе с «крамолой», поселившейся в среде художественной, преподавательской, научной интеллигенции, позволявшей себе критически относиться к Мао Цзэдуну и тем самым подрывавшей престиж установленного им режима личной власти. Его более далеко идущей целью была ликвидация сопротивления навязываемому им политическому курсу со стороны ряда высших партийных деятелей, занимавших «прагматические» позиции, а также тех руководителей в структурах партийно-государственного аппарата, которые оказывали им поддержку.

7 мая в письме к Линь Бяо Мао Цзэдун изложил свою социально-экономическую программу, реализация которой также должна была стать одной из целей «культурной революции». Суть ее сводилась к созданию во всей стране замкнутых аграрно-промышленных общин, что являлось продолжением его замыслов периода «большого скачка» и отчасти было реализовано в «опыте Дачжая и Дацина». Новым элементом этой программы являлась та роль, которую предстояло играть в общественной жизни армии, призванной стать моделью организации общества. НОА предполагалось превратить в «великую школу идей Мао Цзэдуна».

Цели «культурной революции» Мао Цзэдун изложил на расширенном совещании политбюро ЦК КПК в мае 1966 г. в Пекине. Пафос совещания состоял в объявлении открытой борьбы против лиц, «...стоящих у власти в партии и идущих по капиталистическому пути». Персонально на совещании были подвергнуты критике Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин, Лу Динъи, снятые с занимаемых ими партийных постов. Сразу после завершения работы совещания была образована новая «Группа по делам культурной революции», составленная из лиц, которым Мао Цзэдун мог полностью доверять. Руководство ею возглавил Чэнь Бода, в ее состав вошли Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань, Кан Шэн. Уже с конца августа функции руководителя группы, являвшейся ключевой структурой в развязывании и проведении «культурной революции», стала выполнять Цзян Цин, формально не занимавшая видных постов в КПК. Таким образом, возглавлять крупнейшую политическую кампанию, объявленную от имени партии, должна была структура, не имевшая сколько-нибудь законного статуса.

Победа, одержанная Мао Цзэдуном на совещании, досталась ему тяжело и привела к убеждению, что на его стороне находится меньшая часть руководства партии, а большинство будет сопротивляться осуществлению его планов.

В этой ситуации Мао Цзэдуну предстояло найти силу, которую можно было бы использовать в борьбе против тех в партии, кто составлял активную оппозицию. Такой силой стала молодежь, прежде всего студенчество и учащиеся средних школ. За этим стоял точный политический расчет воспользоваться житейской неопытностью и нетерпеливостью молодых людей, в определенной степени ощущавших безвыходность ситуации, когда партия превратилась в корпорацию, существующую по собственным внутренним законам, главный из которых - сохранить обретенное положение и сопутствующие ему привилегии. Нельзя исключить и некоторых романтических мотивов, связанных с надеждой на то, что молодежь, не обремененная постами и прагматическими соображениями, сможет стать той силой, которая способна осуществить революционно-утопические замыслы.

Первые «красные охранники» (хунвэйбины) появились в высших и средних заведениях столицы в начале лета 1966 г. Могло показаться, что это стихийное движение молодежи, направленное против руководства партийных комитетов, профессоров и преподавателей, настроенных недостаточно лояльно по отношению к Председателю ЦК КПК. На самом деле хунвэйбиновское движение было инспирировано сверху теми, кто входил в наиболее близкое окружение Мао Цзэдуна. Первая листовка (дацзыбао), направленная против ректора Пекинского университета Лу Пина, который пользовался поддержкой горкома партии, опубликованная в Пекинском университете в конце мая, была инспирирована женой Кан Шэна. Именно она подала эту мысль секретарю парткома философского факультета университета Не Юаньцзы. Вскоре хунвэйбиновское движение охватило и другие учебные заведения столицы.

Критика, которой подвергали руководство учебными заведениями, распространилась на региональное партийное руководство, в первую очередь связанное с идеологической работой. Происходила массовая смена руководителей провинциальной печати. В Пекин для усиления позиций «левых» были введены дополнительные воинские части.

Летом 1966 г. «культурная революция» достигла большого размаха: в учебных заведениях устраивались массовые судилища, во время которых партийных работников, известных профессоров не только подвергали критике, принуждая сознаваться в несовершенных преступлениях, но и унижали, обряжая в шутовские колпаки, и просто избивали. Появились и первые жертвы. Разгрому подверглись не только партийные комитеты, но и органы китайского комсомола.

С самого начала хунвэйбиновскому движению был придан организованный характер по типу военных структур. Армия принимала самое непосредственное участие в его развитии, создавая специальные пункты по приему хунвэйбинов, центры связи, снабженные транспортными средствами, типографским оборудованием, финансами. К каждой группе из 20-30 человек прикреплялся военнослужащий, призванный обучать их военной дисциплине и осуществлять контроль. Для распространения столичного опыта «красным охранникам» было разрешено разъезжать по стране за государственный счет на всех видах транспорта. За период с осени 1966 г. по весну 1967 г. только по железной дороге было перевезено больше 20 млн. участников хунвэйбиновского движения, на что использовалось около 30% всего железнодорожного транспорта.

В такой обстановке состоялся очередной XI пленум ЦК КПК (август 1966 г.). В его работе уже не участвовали члены ЦК, репрессированные к этому времени, и их место заняли представители «массовых революционных организаций». В ответ на доклад Лю Шаоци, который не вызвал поддержки Мао Цзэдуна, последний опубликовал собственную дацзыбао, озаглавленную «Открыть огонь по штабам». Имя главного руководителя «буржуазного штаба», против которого направлена листовка, еще не называлось открыто, однако присутствующим было понятно, кто именно имеется в виду. Пленум поддержал Мао Цзэдуна в развертывании «культурной революции», вновь объявил его «идеи» руководящей идеологией партии, произвел смену руководства. Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ, Чэнь Юнь утратили посты заместителей председателя партии, сохранить этот пост удалось только Линь Бяо. В результате принятых решений фактически перестал действовать секретариат ЦК, возглавляемый Дэн Сяопином, а власть в центре безраздельно оказалась в руках Мао Цзэдуна и его сподвижников. Осенью 1966 г. Пекин был наводнен хунвэйбинами, съезжающимися со всех концов страны. Здесь была организована серия митингов, в которых в общей сложности участвовало более 10 млн. человек, перед которыми выступали высшие руководители страны во главе с Мао Цзэдуном. На одном из митингов, обращаясь к молодежи, на счету которой были издевательства, а часто и пытки тех, кого считали противниками Мао Цзэдуна, разгром партийных комитетов, Мао Цзэдун заявил: «Я решительно поддерживаю вас!»

В декабре 1966 г. в городах стали создаваться отряды «бунтарей» (цзаофаней). В них входила рабочая молодежь, перед которой была поставлена задача распространить «культурную революцию» за пределы учебных заведений на предприятия и в организации, что позволило бы охватить все общественные структуры.

«Прагматики», не представлявшие из себя сплоченной оппозиции с четко выраженной программой действий, а бывшие скорее движением в рамках КПК, стремившимся противодействовать эксцессам «культурной революции», пытались саботировать выполнение планов Мао Цзэдуна. Еще весной и в начале лета 1966 г. ими были посланы в учебные заведения «рабочие группы» для руководства «культурной революцией», которые в действительности стремились поставить разворачивающееся движение под контроль сторонников Лю Шаоци. Члены «рабочих групп» пытались вывести партийные комитеты из-под удара, при этом докладывая центру об успешном развитии кампании.

После того как «левым» удалось добиться осуждения деятельности «рабочих групп», оппозиция стала создавать хунвэйбиновские отряды, которые поддерживали партийные органы, выступая против тех хунвэйбинов, деятельность которых направлялась «группой по делам культурной революции» под руководством Цзян Цин. Осенью 1966 г. оппозицией стали создаваться отряды «красной гвардии», в которые входили рабочие городских промышленных предприятий, поддержавшие местные власти. Тогда же распространилось движение, инспирированное региональным руководством и получившее название «экономизма»: рабочие делегаты со всех концов страны направлялись в столицу с требованием стабилизации экономического положения, выплаты зарплаты и т.д. При этом характерно, что для «прагматиков» корпоративные интересы номенклатуры, связанные с ее стремлением увековечить свою власть, были выше, чем чувство самосохранения. Они были вынуждены играть по прежним правилам, выражая на словах преданность «великому кормчему» и пытаясь на деле саботировать его указания. В этой очень опасной игре у них практически не было шансов на победу.

В декабре 1966 г. хунвэйбины провели операцию по захвату Пэн Чжэня. Ночью ворвавшись в его дом, они подняли его с постели, бросили в грузовик и увезли. Тогда же хунвэйбиновский «специальный полк по поимке Пэн Дэхуая» по приказанию Цзян Цин ворвался в его дом в пров. Сычуань, где он в тот период находился, и увез его в Пекин. Здесь опальный министр обороны был заключен в тюрьму. Лишь через год после начала «культурной революции» и после многомесячной кампании критики репрессии были обрушены на Лю Шаоци и Дэн Сяопина. 5 августа 1967 г., в годовщину написания Мао Цзэдуном дацзыбао «Открыть огонь по штабам», в столице были устроены судилища над Лю Шаоци и Дэн Сяопином. На глазах жены и четырех детей Председателя КНР, одетого только в нижнее белье, избивали руками и ногами, били цитатником Мао Цзэдуна по голове.

Ситуация, сложившаяся в стране к началу 1967 г., была весьма неоднозначной. С одной стороны, «левым» удалось захватить в свои руки контроль над высшими партийными органами, с другой - сопротивление курсу Мао Цзэдуна на региональном уровне не ослабевало. Никто не выступал открыто против «культурной революции», все клялись в верности «идеям Мао Цзэдуна», однако добиться коренной персональной реорганизации партийно-государственных структур не удавалось. В этой обстановке «левыми» было принято решение использовать молодежное движение для тотального разрушения прежней партийно-государственной системы.

Центр политического движения вновь переместился в Шанхай. Здесь хунвэйбинам и цзаофаням, в руководстве которыми начинает играть видную роль рабочий одной из текстильных фабрик города Ван Хунвэнь, противостояли рабочие отряды «красной гвардии», созданные местными партийными органами. В январе, ощущая за спиной поддержку армии, выполнявшей указания Линь Бяо, цзаофани развернули движение за «захват власти». Сначала они поставили под свой контроль редакции крупнейших шанхайских газет, а затем после многодневной осады захватили партийный комитет города. Вслед за этими событиями «захват власти» был организован и в других городах и провинциях.

«Захват власти» происходил под выдвинутым Мао Цзэдуном лозунгом создания новых органов власти по типу Парижской коммуны. Можно только гадать - было ли это проявлением романтического революционаризма Мао Цзэдуна, однако очень скоро стало ясно, что без поддержки военных «бунтари» не способны захватить власть, а там, где она оказывалась в их руках, всякая власть исчезала, растворяясь в междоусобной борьбе среди самих «бунтарей», в противостоянии «левых» и «правых». В результате движения за «захват власти» страна была поставлена на грань хаоса и анархии.

Результатом сложившейся ситуации могло быть только установление в стране военного контроля. Таким образом, вместо провозглашения безбрежной демократии дело шло к утверждению военно-бюрократической диктатуры Мао Цзэдуна, в распоряжении которого оставалась единственная организованная сила в обществе - НОАК. Именно армия сыграла решающую роль в «захвате власти».

В конце января 1967 г. «левые», оценив положение, провели политический маневр, заменив призыв к созданию органов власти по типу Парижской коммуны лозунгом образования «ревкомов», основанных на «соединении трех сторон». Это предполагало вхождение в их состав представителей «революционных левых группировок» (хунвэйбинов и цзаофаней), военных, взявших на себя основную роль в создании ревкомов, а также избежавших пока репрессий деятелей прежнего партийно-государственного аппарата. Таким образом, был достигнут компромисс между группировкой «левых», получивших легальную возможность непосредственно влиять на положение дел в стране на всех уровнях государственного руководства, фракцией «старых кадров», которые продолжали упорное сопротивление, и армией, ближе всего продвинувшейся к реальной власти в обществе. Создание ревкомов свидетельствовало также о коренных изменениях в политическом механизме КНР, утверждении маоистской «модели коммунизма» и в этой сфере общественной жизни.

По замыслу инициаторов их создания, ревкомы были призваны заменить прежние конституционные органы власти снизу доверху, включая и партийные комитеты. Однако процесс их формирования растянулся на полтора года вследствие сопротивления этому курсу и был завершен только осенью 1968 г.

В феврале 1967 г. в обстановке продолжающегося «захвата власти» против «культурной революции» открыто выступила группа высших деятелей КПК. На совещании, состоявшемся в Пекине, член политбюро ЦК Тань Чжэньлинь охарактеризовал «культурную революцию» как курс, результатом проведения которого может быть только разгром партии, создание обстановки хаоса и экономической разрухи в стране. Он потребовал также снять обвинения с Лю Шаоци, Дэн Сяопина и других представителей «прагматиков». По сути дела, он обвинил членов «Группы по делам культурной революции» в осуществлении контрреволюционного переворота. Это было тяжкое обвинение, однако это выступление не могло достичь цели, поскольку за членами этой группы стоял сам Мао Цзэдун.

Результатом «февральского противотечения» стало лишь усиление репрессий против кадровых работников всех уровней, включая и тех, кто не помышлял о сопротивлении «культурной революции» и пытался всеми силами проводить в жизнь политику Мао Цзэдуна.

Тем не менее оппозиция не оставляла попыток противодействия политике Мао Цзэдуна. Ее непосредственной целью было подавление наиболее активных хунвэйбиновских группировок, действовавших под контролем пекинской «Группы по делам культурной революции». Под старым лозунгом Мао Цзэдуна «деревня окружает города» в деревне, где «культурная революция» проводилась менее активно, стали создаваться вооруженные крестьянские отряды на базе народного ополчения, которые вводились в города для поддержки местных властей. Причем зачастую активную роль в их организации играли местные армейские структуры, ощущавшие себя прежде всего частью регионального истэблишмента и по этой причине саботировавшие указания из центра.

Наиболее широкий размах столкновение между сторонниками Мао Цзэдуна и оппозицией приняло в июле 1967 г. в Ухане. Здесь руководитель уханьского военного округа, ветеран НОАК Чэнь Цзайдао открыто принял сторону провинциального партийного руководства, укрыв его от преследований хунвэйбинов в расположении командования округом. Одновременно военные прибегли к репрессиям в отношении тех организаций хунвэйбинов, чья деятельность направлялась из Пекина. Всего было арестовано до 50 тыс. человек. Наряду с этим местные партийные руководители инициировали создание собственной хунвэйбиновской организации, названной «Миллион героев», действительно включавшей около миллиона человек. Ее костяк составляли члены народного ополчения города. Направленные из столицы руководители, включая министра общественной безопасности, были подвергнуты аресту. В этой критической ситуации Линь Бяо по указанию Мао Цзэдуна перебросил в Ухань верные воздушно-десантные части, к городу были направлены корабли речной флотилии. Кризис в Ухани едва не стал прологом кровопролитной гражданской войны, хотя в определенном смысле гражданская война уже охватила страну. Мятеж в Ухани был подавлен и завершился репрессиями в отношении как военного, так и партийного руководства.

К осени 1967 г., в сущности, перестали действовать все региональные бюро ЦК, прекратили работу провинциальные, городские, уездные партийные комитеты, была парализована деятельность партийных структур на производстве. Исключение составили лишь партийные организации в армии. Политбюро ЦК КПК прекратило свою деятельность еще раньше и было заменено «Группой по делам культурной революции». Произошла повсеместная ликвидация органов государственной власти на местах.

Осенью 1967 г. Мао Цзэдун заявил о необходимости возобновления деятельности партии, о проведении подготовки к созыву очередного IX съезда. После двух лет «культурной революции» он рассчитывал на то, что восстановить КПК, а по сути дела, создать ее заново, удастся таким образом, чтобы она превратилась в послушное орудие его безраздельной власти. «Реорганизацией» партийных структур должны были руководить представители ревкомов, а «левым» революционным организациям следовало контролировать их лояльность. Однако уже весной 1968 г. процесс «реорганизации» застопорился в результате укрепления позиций в ревкомах возвращенных к работе прежних кадровых работников, находивших поддержку у военных, стремившихся к восстановлению политической стабильности в обществе. Именно это обстоятельство и явилось главной причиной резкого обострения политической ситуации летом 1968 г. Ее особенностью было то, что под удар хунвэйбинов попали представители НОАК, стремившиеся ограничить их влияние. Особенно острая ситуация сложилась в ряде южных провинций страны, где было нарушено железнодорожное сообщение, расхищались грузы, направлявшиеся во Вьетнам, совершались нападения на учреждения и части НОАК, расхищалось оружие, предпринимались вооруженные нападения на военных. Это свидетельствовало о том, что «левые революционные организации» выходят из-под контроля тех сил, которые их породили, а возобновление гражданской войны является более реальным, чем когда бы то ни было. Мао Цзэдуну и его ближайшему окружению предстоял непростой выбор: продолжать поддерживать «бунтарей» ради достижения утопической цели раз и навсегда покончить с возможной оппозицией в восстанавливаемой партии или удовлетвориться достигнутым и попытаться восстановить политическую стабильность в обществе. В июле 1968 г. на встрече с руководителями хунвэйбиновских организаций Пекина Мао Цзэдун заявил о необходимости прекращения «борьбы с применением силы» и пригрозил, что, если эксцессы будут продолжаться, то последует неминуемая расправа. Вскоре был выдвинут лозунг «рабочий класс должен руководить всем», под прикрытием которого началась широкомасштабная акция по ликвидации хунвэйбиновского движения. Повсеместно были направлены «агитбригады», в которых ключевую роль играли военные - на них и была возложена эта задача. В результате вся страна снизу доверху оказалась охваченной системой военного контроля. Вскоре началась массовая высылка молодежи из городов в деревню, охватившая около 10 млн. членов «левых революционных организаций». Высылались в деревню и кадровые работники - их число приблизилось к 6 млн.

В целом воздействие «культурной революции» в ее активной фазе на жизнь страны было не менее разрушительным, чем «большой скачок». Был отмечен спад промышленного производства (в 1967 г. оно снизилось на 20%), сельскохозяйственное же производство в лучшем случае стагнировало, в то время как душевые показатели снижались. Был нанесен огромный ущерб культурной жизни и образованию. Главной книгой стал цитатник Мао Цзэдуна, а признанные образцы мировой классической литературы подвергались публичному сожжению. Высшие и средние учебные заведения в эти годы не работали, в результате чего в стране резко увеличилось число неграмотных, а народное хозяйство не досчиталось миллионов квалифицированных кадров.

Не меньший ущерб был нанесен внешней политике. Министерство иностранных дел было разгромлено, предпринимались провокации против иностранных дипломатов и посольств. Драматически ухудшились советско-китайские отношения, что привело к вооруженным конфликтам на границе. В марте 1969 г. произошел конфликт на дальневосточной границе в районе о. Даманского, повлекший многочисленные жертвы с обеих сторон. В августе 1969 г. произошел конфликт на среднеазиатском участке границы в районе населенного пункта Жаланашколь. Это опасное развитие событий, чреватое вспышкой более масштабных военных действий, было остановлено в результате встречи глав правительств КНР и СССР и достижения договоренности о начале переговоров по пограничным вопросам (октябрь 1969 г.).

В этой обстановке собрался IX съезд КПК (апрель 1969 г.), призванный закрепить результаты, достигнутые группировкой Мао Цзэдуна в годы «культурной революции», и одновременно ознаменовавший завершение ее наиболее ожесточенной фазы. Особенностью этого съезда было то, что его делегаты не избирались (это было невозможно сделать, поскольку прежние партийные комитеты не действовали), а подбирались активистами «культурной революции» в центре и на местах. В работе съезда не участвовали 2/3 членов прежнего состава ЦК и секретариата ЦК - они были репрессированы. Их место заняли представители армии, а также руководители «левых революционных организаций», доказавшие свою лояльность Председателю ЦК КПК. Основным итогом съезда было одобрение результатов «культурной революции», чего более всего добивался Мао Цзэдун. На съезде был принят новый устав КПК, в котором утверждался режим личной и безграничной власти Председателя ЦК КПК, при этом упразднялся секретариат ЦК. В руках председателя ЦК сосредоточивалась вся полнота власти (партия, правительство, армия). «Преемником» Мао Цзэдуна в руководстве КПК был назван Линь Бяо, что было беспрецедентно для коммунистических партий, стремившихся сохранить видимость облика «современных» политических структур. По сути дела, в сфере политических отношений новый устав КПК фиксировал нормы, свидетельствовавшие об откровенном возрождении традиций «восточного деспотизма». Еще одним новым обстоятельством, не сулившим Китаю в близком будущем политического умиротворения, было обещание регулярно проводить кампании широкой чистки партии, т.е. регулярно возвращаться к политическим движениям, подобным «культурной революции».

Результаты «культурной революции» в ее наиболее активной фазе, с точки зрения целей, поставленных «левыми», неоднозначны. Мао Цзэдуну удалось добиться устранения тех фигур в высшем партийном руководстве, которые оказывали ему наибольшее противодействие. Лю Шаоци, Пэн Дэхуай, как и сотни тысяч других членов партии, погибли в заключении, Дэн Сяопин, Чэнь Юнь, как и миллионы других, были репрессированы. Всего за годы «культурной революции» репрессиям подверглись около 5 млн. членов партии и многие миллионы беспартийных. Мао Цзэдуну удалось сокрушить прежний и установить новый политический механизм в стране, более соответствовавший его представлениям о сути «китайской модели коммунизма», ядром которого стали ревкомы. Однако перед ним встали и новые проблемы, в первую очередь с точки зрения поддержания режима его личной деспотической власти. Самой серьезной из них было явное возвышение роли военных в политической жизни страны. Ревкомы почти полностью находились в их подчинении (руководство 20 из 29 провинциальных ревкомов было в их руках), они возглавляли 80% ревкомов столиц провинций, автономных районов, уездов. Высшая власть в масштабах провинций была сосредоточена в партийных комитетах 11 больших военных округов, на которые был поделен весь Китай. Военным принадлежало более половины мест в ЦК КПК. Наконец, высший армейский чин, министр обороны Линь Бяо получил официальное при знание в качестве «преемника» Мао Цзэдуна.

Из книги Апокалипсис XX века. От войны до войны автора Буровский Андрей Михайлович

«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В Средней Азии и по всей подсоветской части мусульманского мира в 1927–1929 годах прошло истребление «арабистов», то есть «грамотных» по-арабски…Дело в том, что у казанских и крымских татар, башкир, азербайджанцев, узбеков, таджиков, киргизов,

Из книги История одной случайности [или происхождение человека] автора Вишняцкий Леонид Борисович

Первая культурная революция «Они научились использовать свои умственные и манипулятивные способности, то есть тот культурный потенциал, которым обладают даже человекообразные обезьяны. И они использовали этот потенциал столь эффективно, что само их существование

Из книги Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933 автора Эванс Ричард Джон

Глава 6 Культурная революция Гитлера

Из книги Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина автора Курукин Игорь Владимирович

«Культурная революция» Произошедшее в XVII веке «обмирщение» подготовило почву для насаждения нового образа жизни, смены ценностных ориентации. Вино великую силу имеет, Ежели кто в нем разумеет: От вина человек имеет веселость, Вино придает велеречие и смелость, Оно со

Из книги Скандалы советской эпохи автора Раззаков Федор

1966 Срыв режиссера (Валентин Плучек) Известно, что режиссеры – люди нервные, легко возбудимые. На этой почве многие из них становились героями разного рода скандалов. Так есть сегодня, так было и много лет назад. Один такой режиссерский срыв я уже упоминал – с Иваном

Из книги Черная книга коммунизма: Преступления. Террор. Репрессии автора Бартошек Карел

«Культурная революция» 1966–1976 годов - анархический тоталитаризм На фоне почти астрономического, но малоизвестного мартиролога аграрной реформы, или «большого скачка», число жертв «Великой пролетарской культурной революции», которое мы воспроизводим по данным из

Из книги История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты автора Мейнандер Хенрик

Культурная революция Структурные изменения в материальной и социальной сферах сопровождались переменами в области культуры. В культуре первых послевоенных лет выражалось стремление левых политических сил свести счеты с буржуазным истеблишментом. Борьба кончилась

Из книги Советский Союз в локальных войнах и конфликтах автора Лавренов Сергей

Великая пролетарская культурная революция 1966 г. знаменовал собой трагический период в истории Китайской Народной Республики. В августе того года вышло постановление ЦК КПК о «Великой пролетарской культурной революции», целью которой было «разгромить тех, облеченных

Из книги История Советского государства. 1900–1991 автора Верт Николя

Из книги Италия. История страны автора Линтнер Валерио

Италия в 1970-е: «горячая осень», культурная революция и терроризм Начало «смуты» можно возвести к ноябрю 1967 года, когда в Генуе и Триесте забастовали докеры. Они проложили дорогу вспыхнувшим массовым неформальным стачкам, протестам и захватам помещений; профсоюзные

Из книги Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы автора Шаттенберг Сюзанна

г) Культурная революция Культурная революция, продолжавшаяся с 1928 по 1931 г., была призвана заменить не только элиту{364}, но главным образом прежние критерии, ценности, представления и идеалы{365}. Старого инженера с его специфическими свойствами, такими, как приверженность к

Из книги Подъем Китая автора Медведев Рой Александрович

Китайская армия и «культурная революция» в Китае В годы «культурной революции» отряды «хунвейбинов» и «цзаофаней» громили партийные комитеты на разных уровнях как «штабы тех, кто идет по капиталистическому пути». В стране был хаос, и органы власти формировались как

Из книги Китайская империя [От Сына Неба до Мао Цзэдуна] автора Дельнов Алексей Александрович

Культурная революция Были определены и главные объекты атаки. К предводителям группы прагматиков были отнесены Лю Шаоци – Председатель КНР, заместитель председателя ЦК КПК, и Дэн Сяопин – Генеральный секретарь ЦК КПК. Группа – это, конечно, очень условно. Как чего-то

Из книги История Украины. Научно-популярные очерки автора Коллектив авторов

«Культурная революция» В советской историографии «социалистические» преобразования изображались в виде триады: индустриализация страны, коллективизация сельского хозяйства и культурная революция. Подчеркивалось, что осуществление этих преобразований обеспечило в

Из книги Скрытый Тибет. История независимости и оккупации автора Кузьмин Сергей Львович

Глава 9. Великая пролетарская культурная революция. Итоги периода Мао Великую пролетарскую культурную революцию в 1966 г. инициировал и возглавил лично Мао Цзэдун: «Пожар Культурной революции разжег я».{1184} До конца жизни он считал ее одной из своих главных заслуг. Целью

Из книги Кровавый век автора Попович Мирослав Владимирович