Как развивалось образование в 19 веке. Сколько лет школе? (Из истории школьного образования: XIX в.). Принципы домашнего воспитания

В конце XVIII и начале XIX века совершались важнейшие всемирно-исторические события. В. И. Ленин назвал это время эпохой буржуазно-демократических движений вообще, «буржуазно-национальных в частности», эпохой «быстрой ломки переживших себя феодально-абсолютистских учреждений».
Отечественная война 1812 года, спасшая Европу от владычества Наполеона, подъем под влиянием этой войны национально-освободительного движения на Западе, события в Испании, восстание в Греции, выступление дворянских революционеров-декабристов против самодержавно-крепостнического строя - таков краткий перечень этих важнейших всемирно-исторических событий.
Во всех странах Европы в это время происходила борьба передовых сил против феодализма за утверждение более прогрессивного в ту пору буржуазного строя.

Создание в России государственной системы школьного образования. Вследствие исторических условий, требовавших ломки феодально-абсолютистских учреждений, «монархи заигрывали с либерализмом». В России царским правительством, вынужденным идти под влиянием начавшегося кризиса крепостнических отношений на уступки общественному мнению, была проведена реформа просвещения.
Воцарение Александра I сопровождалось заменой устаревшей системы государственного управления - коллегий - министерствами, которые более соответствовали требованиям времени. Реорганизуя государственный аппарат, правительство сохранило, однако, основы самодержавно-крепостнического строя. Оно только подновило его внешний фасад.
Среди других министерств, организованных царской властью в 1802 году, было создано Министерство народного просвещения. Наименование этого органа царского бюрократического аппарата «народным» было подсказано правительству передовыми русскими людьми, наивно надеявшимися направить деятельность правительственной бюрократии на удовлетворение общенародных интересов в области просвещения. Конечно, министерство просвещения, названное лицемерно народным, осуществляло, как и все другие министерства, классовые интересы, крепостников-помещиков и их оплота - самодержавного правительства.
В 1803 году были опубликованы «Предварительные правила народного просвещения», а затем, в 1804 году, - «Устав учебных заведений, подведомых университетам». К их разработке были привлечены и передовые деятели русской культуры. Этими документами была оформлена новая система школьного образования в составе четырех типов учебных заведений: приходское училище, уездное училище, гимназия и университет. Она более соответствовала начавшемуся процессу развития капиталистических отношений, чем прежняя система.
Согласно принятому уставу Россия была разделена на шесть учебных округов: Московский, Петербургский, Казанский, Харьковский, Виленский и Дерптский. Во главе каждого учебного округа были поставлены университеты.
К этому времени в России имелись три университета: в Москве, Дерпте (ныне г. Тарту) и Вильно - и должны были открываться университеты еще в Петербурге, Казани и Харькове. На университеты наряду с научными и учебными возлагались и административно-педагогические функции. Они должны были управлять всеми учебными заведениями своего округа, в связи с чем при советах университетов создавались училищные комитеты и профессора университетов должны были выполнять функции методистов и инспекторов («визитаторов»).
Была установлена строгая бюрократическая зависимость низших звеньев системы народного образования от высших: приходские училища подчинялись смотрителю уездного училища, уездные училища - директору гимназии, гимназии же - ректору университета, университет - попечителю учебного округа.
Приходские училища с одногодичным курсом обучения могли учреждаться во всех приходах городов и селений. Целью приходских училищ являлось, во-первых, подготовить учащихся к уездным училищам, во-вторых, дать детям низших слоев населения религиозное воспитание и навыки чтения, письма и счета. Правительство не отпускало на эти школы средств, поэтому они почти не развивались.
В учебный план приходских училищ входили такие учебные предметы: закон божий и нравоучение, чтение, письмо, первые действия арифметики, а также чтение некоторых отделов из книги «О должностях человека и граждадина», которая с 1786 года применялась в народных училищах как официальное пособие, рассчитанное на воспитание чувства преданности самодержавию. Занятия в школе должны были проводиться 9 часов в неделю.
Уездные училища с двухгодичным сроком обучения создавались по одному в губернских и уездных городах, а при наличии средств - и в большем числе. В городах малые училища преобразовывались в уездные.
Целью уездных училищ было, во-первых, подготовить учащихся для поступления в гимназию, а во-вторых, сообщить детям непривилегированных свободных сословий «необходимые познания, сообразные состоянию их и промышленности».
В учебный план уездных училищ были включены закон божий, изучение книги «О должностях человека и гражданина», российская грамматика, а там, где население употребляет другой язык, сверх этого грамматика местного языка, всеобщая и русская география, всеобщая и русская история, арифметика, начальные правила геометрии, начальные правила физики и естественной истории, начальные правила технологии, относящиеся к хозяйству края и его промышленности, рисование - всего 15 учебных предметов. Такая многопредметность создавала непосильную нагрузку для учащихся. Все предметы преподавались двумя учителями; их недельная нагрузка равнялась 28 часам. Каждый учитель обязан был преподавать 7-8 предметов.
Уездные училища финансировались лучше, чем малые училища. В то время как малые училища содержались за счет пожертвований, собираемых приказами общественного призрения, уездные частично содержались за счет государственного бюджета, а также за счет местных сборов, путем обложения населения. Это положительно сказалось на росте числа уездных училищ.
Гимназии учреждались в каждом губернском городе на базе главных народных училищ, там же, где их не было, следовало открыть новые средние школы. Курс обучения в гимназии продолжался четыре года. Целью гимназий, предназначенных для дворян и чиновников, являлась, во-первых, подготовка к университету, а во-вторых, преподавание наук тем, которые «пожелают приобрести сведения, необходимые для благовоспитанного человека».
Учебный план гимназии был крайне обширным, энциклопедичным. В него входили латинский, немецкий и французский языки, география и история, статистика общая и Российского государства, начальный курс наук философских (метафизика, логика, нравоучение) и изящных (словесность, теория поэзии, эстетика), математика (алгебра, геометрия, тригонометрия), физика, естественная история (минералогия, ботаника, зоология), теория коммерции, технология и рисование.
В гимназии предлагалось иметь восемь учителей и учителя рисования, с нагрузкой от 16 до 20 недельных часов. Каждый учитель вел цикл предметов: философские и изящные науки, физико- математические дисциплины, экономические науки. Это создавало лучшие условия учебной работы педагогов средней школы для привилегированного населения по сравнению с уездными училищами, рассчитанными на простых людей.
В учебном плане гимназии отсутствовал закон божий. Это явилось результатом влияния передовых русских людей на устав 1804 года. Вместе с тем в гимназиях не предполагалось преподавание русского языка, что объясняется тем пренебрежением к русскому народу, которое было присуще бюрократии.
Так же как и в уставе народных училищ 1786 года, преподавадие учебных предметов рекомендовалось связывать с жизнью. Так, учитель математики и физики должен был проводить с учащимися прогулки, показывать им мельницы, различные машины, находящиеся на местных предприятиях. Учитель естественной истории собирал с учениками минералы, травы, образцы почв, объясняя учащимся их «свойства и отличительные признаки».
В целях наглядного преподавания в гимназиях рекомендовалось иметь библиотеку, географические карты и атласы, глобусы, «собрание естественных вещей всех трех царств природы», чертежи и модели машин, геометрические и геодезические приборы, наглядные пособия для уроков физики.
Гимназии были поставлены в лучшие материальные условия по сравнению с уездными и тем более приходскими училищами, обслуживающими народные массы. Государство полностью брало на себя содержание гимназий. Юноши дворянского происхождения, окончившие гимназии, имели широкие права на занятие различных государственных должностей. Податные люди могли по окончании гимназии быть утверждены учителями (начальных и средних школ) только по решению сената.
Университеты составляли высшую ступень системы народного образования, в них поступали имеющие знания в объеме гимназического курса. Идя на уступки ученым, участвовавшим в составлении уставов, царское правительство дало университетам некоторую автономию. Университеты управлялись выборными советами, профессора выбирали также ректора и деканов. Им разрешалось создавать научные общества, иметь типографии, издавать газеты, журналы, учебную и научную литературу. Профессорам рекомендовалось употреблять по отношению к студентам гуманные меры воздействия. Студенты могли создавать различные общества, кружки, устраивать товарищеские сходки.
Но главной задачей университетов являлась подготовка чиновников для всех родов государственной службы, в том числе и в области просвещения. Хотя была провозглашена доступность школы для всех сословий и не упоминалось, что принадлежность к крепостному сословию служит препятствием для поступления в школу, фактически была создана сословная система народного образования. В то же время этой системе были присущи и некоторые черты, свойственные буржуазной школе: преемственность программ школ, бесплатность образования на всех ступенях, формальная доступность школ для детей, принадлежавших к свободным сословиям. Но правительство всячески старалось, чтобы вновь созданная система не нарушала устои сословно-крепостнического строя. Так, через некоторое время после опубликования устава министр разъяснил, что принимать в гимназии детей крепостных крестьян не разрешается.
В учебные заведения вводился «способ учения», разработанный в 80-х годах XVIII века комиссией народных училищ. Всем учителям предписывалось применять ту организацию и методы обучения, которые были рекомендованы в книге «Руководство учителям народных училищ». По-прежнему не разрешалось никаких отступлений от правил официальной дидактики. В уставе 1804 года, как в уставе 1786 года, учителя рассматривались как чиновники. Царская власть не признавала за ними права на педагогическое творчество.

Развитие школы в первой четверти XIX века. Несмотря на многие трудности, обусловленные существованием сословно-крепостнического строя, школьное дело в стране неуклонно развивалось. Этому способствовало развитие капиталистических отношений, рост населения, особенно городского, потребность в грамотности, деятельность передовых ученых и учителей. К началу Отечественной войны 1812 года в России было 47 губернских городов и почти в каждом из них были гимназии, уездные и приходские училища. В уездных городах существовали уездные, приходские и малые училища.
Развитие школ в Петербурге и Москве шло гораздо быстрее, чем в других городах. Однако и в столицах было мало школ: в Москве 20, а в Петербурге всего 17. Все они, за исключением гимназий (по одной в Москве и Петербурге), были переполнены учащимися. Правительство не отпускало средств для создания в столицах необходимой населению сети школ. А что касается сельских местностей, то там почти не было школ, созданию их препятствовало крепостное право.
Министерство народного просвещения провело в начале XIX века работу по созданию учебников для гимназий, а по некоторым предметам и для уездных училищ. К их созданию прежде всего привлекались профессора-иностранцы, преподававшие в русских университетах. Учебные руководства, которые составлялись русскими учеными, часто министерством не допускались в школы.
Однако университеты, в особенности Московский, издавали много учебной литературы. Из-за обширности страны, отсутствия железных дорог книги, изданные министерством просвещения в центре страны, редко доходили до провинции, и часто вопреки официальным решениям преподавание в школах на местах проводилось по изданиям университетов.
К началу Отечественной войны 1812 года правительство все более отходило от либеральных положений устава 1804 года и принимало меры к тому, чтобы использовать систему народного образования для распространения в народе самодержавно-крепостнической идеологии. С 1811 года был введен закон божий во всех учебных заведениях.
После Отечественной войны 1812 года, когда свободолюбивые настроения стали усиливаться, возникли тайные общества декабристов, передовые идеи стали проникать в школы. В учебных заведениях распространялась запрещенная литература: стихотворения Пушкина, Грибоедова и поэтов-декабристов - Рылеева, Одоевского и других, в которых воспевалось высокое гражданское, патриотическое чувство, желание посвятить себя служению родине, борьбе с тиранами. В отдельных школах передовые учителя рассказывали учащимся о несправедливости крепостного права и темных сторонах российской действительности.
Большую роль в распространении антиправительственных настроений играло преподавание отечественной истории. Яркие впечатления от героических эпизодов народной войны 1812 года заставляли по-новому осмысливать вопрос о роли народа в истории Русского государства. В некоторых учебных заведениях иносказательно толковались история и литература античных народов, проповедовались республиканские и антикрепостнические идеи. Подчеркивалось свободолюбие греков и римлян, указывалось, что «свободой Рим возрос, а рабством погублен» (Пушкин).
В ответ на нарастающее в стране общественное недовольство и волнения среди крестьян, казаков, солдат и крепостных рабочих царское правительство установило аракчеевский режим.
В царских указах было в это время объявлено, что дети крепостных крестьян не должны приниматься в гимназии, институты, университеты. Для того чтобы затруднить простым людям возможность учиться в школах, в 1819 году была введена плата за обучение в приходских, уездных училищах и в гимназиях.
В целях усиления религиозного воспитания в школах Министерство народного просвещения было преобразовано в 1817 году в Министерство духовных дел и народного просвещения (оно было снова реорганизовано в 1824 году). Главой единого министерства был назначен А. П. Голицын, он же был президентом Российского библейского общества. Целью министерства являлось «основать народное воспитание на благочестии согласно с актом «Священного союза». «Священный союз» объединил в 1815 году крупные европейские государства для подавления революций и свободомыслия народов.
Мероприятия нового министерства были прежде всего направлены на усиление религиозного воспитания. В 1819 году были изменены учебные планы всех школ, введено «чтение из священного писания», запрещено преподавание естествознания.
Из гимназического курса исключались учебные предметы, которые могли способствовать развитию у учащихся «вольнолюбивых» настроений, как-то: философия, политическая экономия, естественное право, эстетика.
Особенно рьяно обрушилась реакция на университеты. В 1819 году симбирский губернатор и президент местного библейского общества Магницкий выступил с погромной критикой научной и учебной деятельности русских и западноевропейских университетов. Он писал, что «профессоры безбожных университетов передают тонкий яд неверия и ненависти к законным властям несчастному юношеству, а тиснение (книгопечатание - М. Ш.) разливает его по всей Европе». Магницкий призывал правительство заняться наконец искоренением вредного направления, а Казанский университет «публично разрушить».
Назначенный попечителем Казанского учебного округа, Магницкий, применяя аракчеевские методы руководства школами, составил инструкцию директору и ректору Казанского университета, фактически отменившую утвержденный в 1804 году устав университетов. В этой инструкции подчеркивалось, что главной добродетелью человека является покорность властям и что орудием воспитания должна быть прежде всего религия.
Преподавание в Казанском университете предлагалось перестроить так, чтобы философия преподавалась в духе апостольских посланий, а политические науки - на основании Ветхого завета и отчасти Платона и Аристотеля. При изучении математики рекомендовалось обращать внимание студентов на то, что три есть число священное, а на занятиях естественной историей твердить, что от Адама и Евы произошло все человечество. Магницкий отстранил от преподавания лучших профессоров и прогрессивно настроенных учителей.
Такой же тяжелой участи, как и Казанский, подвергся в это время и Петербургский университет, основанный в 1819 году на базе Педагогического института. Его профессора, читавшие курсы философских и политических наук, открыто говорили на лекциях о несправедливости крепостного права и монархического образа правления.
Мракобес Рунич, назначенный правительством для расправы с Петербургским университетом, отстранил от должности передовых профессоров, исключил некоторых студентов, применил в университете составленную Магницким инструкцию, ввел на территории учебного округа аракчеевские порядки. Он закрыл также работавший при университете учительский институт, в котором шла творческая разработка методов первоначального обучения грамоте, арифметике, истории, географии.

Влияние декабристов на педагогическую мысль и школу России. В своей революционной борьбе против самодержавно-крепостнического строя декабристы уделили большое внимание делу народного образования. Одним из программных требований декабристского движения было распространение грамотности среди народа. Декабристы подвергли резкой критике систему бюрократического надзора, установленного правительством за деятельностью ученых и учителей, выступили с решительным протестом против стеснений и препятствий, которые чинили царские чиновники делу развития в стране культуры и науки.
Тайные декабристские организации, как и отдельные декабристы, занимались распространением грамотности среди солдат, оказывали большое влияние на школы военно-сиротских отделений для солдатских детей, открывали в своих имениях школы для детей крепостных крестьян, а в городах - для детей городской бедноты. Они добивались создания широкой сети народных школ, которые, по их мнению, должны открываться общественными силами и быть свободными от контроля со стороны правительства.
В своих взглядах на развитие общества дворянские революционеры были идеалистами, они считали просвещение важнейшим фактором преобразования общественных отношений. Но некоторые декабристы (П. И. Пестель и др.) поднялись до правильного понимания зависимости просвещения от существующего строя. Они видели в уничтожении самодержавия и крепостничества необходимое условие для развития просвещения и правильной постановки воспитания.
В «Русской правде», составленной П. И. Пестелем, указывалось, что воспитание находится в прямой зависимости от условий материального существования людей, политической свободы и других факторов, отражающих характер существующего общественного строя. Пестель говорил о необходимости «исправить правление, от коего уже и нравы исправятся».
Декабристы считали, что в новой России, свободной от деспотизма и крепостничества, одним из существенных прав всех граждан должно стать право на образование. Они полагали, что новая государственная власть должна создать широкую сеть школ для всего населения и оказывать в интересах общества повседневное влияние на семейное воспитание.
Новое воспитание должно быть по своему содержанию патриотическим, народным, доступным всему народу и иметь своей целью воспитание человека, обладающего гражданскими добродетелями, любящего свой народ и отдающего все свои силы процветанию родины. С большим возмущением относились дворянские революционеры к попыткам правительства привить подрастающим поколениям презрительное отношение ко всему русскому и преклонение перед иностранным. Они требовали «отечественного воспитания», проводимого на русском языке, который, по их мнению, являлся ярким свидетельством «народного величия». «Горе обществу,- писал один из декабристов, - где добродетели и гордость народная истреблены иноземным воспитанием».
Большие ответственные задачи возлагали декабристы на учителей, которым предстояло готовить молодое поколение к жизни в условиях нового, более справедливого общества.
Воспитателями, по мнению дворянских революционеров, должны быть люди, «испытанные в добродетели, известные любовью к отечеству, исполненные народной гордости, ненавидящие иноземное влияние. Они должны описанием добродетелей великих людей всех народов поселить в сердцах воспитанников желание подражать им».
Дворянские революционеры решительно поддерживали передовые методы обучения детей, выступали против механического запоминания учащимися изучаемого материала, против зубрежки и муштры. Они требовали такой организации и методов обучения, которые давали бы возможность учащимся ознакомиться с самими фактами и явлениями, обеспечивали их самостоятельную умственную деятельность.
Декабрист Якушкин, открывший после отбытия каторги школу в г. Ялуторовске, говорил, что, «обучая какому бы то ни было предмету, учитель не сообщает никакого понятия об этом предмете ученику своему: он может только искусным преподаванием...способствовать пониманию самого ученика».
Средством распространения грамотности в народе декабристы считали систему взаимного обучения (ланкастерская), т. е. школы, в которых занятия велись не по классам, а по отделениям (десятки), обучение поручалось старшим ученикам, которые инструктировались учителями школы.
В то время как царское правительство собиралось ввести в России развившуюся в Западной Европе ланкастерскую систему взаимного обучения в целях распространения в массах населения религии и священного писания, декабристы создавали школы взаимного обучения для распространения в народе грамотности, знаний, а в некоторых случаях и революционной пропаганды. Они организовали «Вольное общество учреждения училищ взаимного обучения» - солидную общественную организацию, занимавшуюся созданием школ для народа, выпуском учебной литературы и книг для народного чтения, подготовкой учителей, бесплатной медицинской помощью учащимся. Это общество было, собственно, педагогическим филиалом декабристского «Союза благоденствия», а после его роспуска находилось в тесной связи с «Северным обществом» декабристов. Под влиянием декабристов русскими учителями были созданы в это время в Петербурге, Киеве и Москве дидактические материалы («таблицы») для обучения грамоте, в которых содержались антикрепостнические идеи. После разгрома восстания декабристов «Вольное общество» было закрыто, таблицы изъяты, а открытые дворянскими революционерами школы взаимного обучения ликвидированы.

Политика царского правительства в области народного образования после разгрома восстания декабристов. Правительство Николая I считало одной из причин восстания декабристов распространение просвещения и обвиняло в этом науку и школу, профессоров и учителей.
В 1826 году был создан особый Комитет по устройству учебных заведений, который должен был срочно ввести единообразие в работу учебных заведений и сделать систему школьного образования более способной внедрять в сознание народа самодержавно-крепостническую идеологию. Министр просвещения Шишков говорил, что следует принять надлежащие меры к тому, чтобы все вредное для правительства, вкравшееся в преподавание наук, «остановить, искоренить и обратить к началам, основанным на чистоте веры, на верности и долге к государю и отечеству... Все науки должны быть очищены от всяких не принадлежащих к ним вредных умствований». Вместе с тем образование должно даваться «сообразно со званиями, к которым учащиеся предназначаются».
В 1827 году царь Николай I писал этому комитету, что предметы обучения в школах, как и методы их преподавания, должны вместе с «общими понятиями о вере, законах и нравственности» способствовать тому, чтобы учащийся «не стремился чрез меру возвыситься» над тем сословием, «в коем, по обыкновенному течению дел, ему суждено оставаться». Он указывал, что главной задачей школы должна стать подготовка человека к выполнению его сословных обязанностей.
В 1828 году был издан реакционный «Устав гимназий и училищ, состоящих в ведении университетов». Каждый тип школы приобретал законченный характер и был предназначен для обслуживания определенного сословия. В целях укрепления сословного характера школьной системы преемственная связь между учебными заведениями, введенная в 1804 году, была отменена и доступ детей податного сословия в среднюю и высшую школу сильно затруднен.
Приходские училища, рассчитанные на мальчиков и девочек из «самых нижних состояний», не должны уже были готовить их к уездным училищам.
Уездные училища, предназначенные для детей купцов, ремесленников, мещан и других городских жителей, не относящихся к дворянству, стали теперь трехклассными учебными заведениями. В них изучались следующие учебные предметы: закон божий, священная и церковная история, российский язык, арифметика, геометрия до стереометрии и без доказательств, география, сокращенная всеобщая и русская история, чистописание, черчение и рисование. Преподавание физики и естествознания было прекращено, а математика должна была изучаться догматически. Чтобы отвлечь детей непривилегированных городских сословий от поступления в гимназии, при уездных училищах разрешалось открывать дополнительные курсы, где желающие продолжать учение могли получить какую-либо профессию. Правительство привлекло дворянство к надзору за деятельностью учителей.
Гимназии, предназначенные для дворян и чиновников, сохранили преемственную связь с университетами. Они должны были давать подготовку к университетскому образованию, а равно и выпускать молодежь в жизнь со знаниями, «приличными их состоянию». В гимназии изучались словесность и логика, языки латинский, немецкий и французский, математика, география и статистика, история, физика. В гимназиях, находящихся в университетских городах, должен был изучаться и греческий язык.
Таким образом, гимназии стали классическими. Классицизм был в это время своеобразной реакцией на идеи, возникшие в период Французской буржуазной революции.
Устав 1828 года и дальнейшие распоряжения правительства обращали особо пристальное внимание на установление надзора за деятельностью учебных заведений, на введение в них палочной дисциплины. Царизм стремился превратить все школы в казармы, а учащихся и студентов - в солдат. Было разрешено применение в школах физических наказаний. В учебных заведениях увеличивались штаты чиновников, выполнявших роль надзирателей за поведением учащихся и учителей.
Наряду с увеличением школьной полиции усиливалось вмешательство в дела просвещения губернских и уездных чиновников. С 1831 года кавказские школы отдаются под надзор главноуправляющего Кавказа, а сибирские - губернатора Сибири. Царская полиция проводила самую решительную борьбу с домашним обучением и деятельностью частных учителей. Строго указывалось, что люди, не получившие аттестата об окончании гимназии или университета или не сдавшие экзамена на право быть наставниками, не могут заниматься преподаванием. Главной задачей воспитания была подготовка верноподданных граждан, внушение учащимся их обязанностей по отношению «к богу и поставленным над ними властям».
На окраинах России царская политика была направлена на русификацию народов, входивших в состав империи.

Православие, самодержавие и народность как идеологическая основа политики в области просвещения. Революция 1830 года в Европе, польское восстание 1830-1831 годов, массовые волнения внутри России повлекли за собой усиление реакционного курса внутренней политики Николая I.
В 1833 году министром народного просвещения был назначен С. С. Уваров. Обосновав правительственную программу в деле просвещения, он заявил, что необходимо «завладеть умами юношества», которому следует привить «истинно русские охранительные начала православия, самодержавия и народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества».
Внедрение начал православия, самодержавия и народности в школу стало главным направлением в деятельности министерства просвещения. Оно осуществлялось путем настойчивой борьбы с «разрушительными понятиями», умножением «числа умственных плотин» на пути развития молодежи, обуздания ее порывов и стремлений к приобретению «роскошных» (т. е. широких) знаний.
По новому университетскому уставу 1835 года университеты лишались права руководить школами и создавать научные общества. Учебные заведения были переданы в непосредственное ведение попечителей учебных округов, была фактически уничтожена автономия в университетах и приняты меры к тому, чтобы стеснить проникновение в них разночинцев.
Особенно не взлюбил царь Николай I Московский университет, в котором, несмотря на строжайший режим, возникали революционные кружки. В 1834 году была утверждена специальная инструкция инспектору студентов Московского университета, которая доводила полицейский надзор за студентами до крайних пределов.
Министерством народного просвещения был принят ряд мер к сокращению объема гимназического образования. В 1844 году из учебного плана гимназии была исключена статистика, в 1845 году ограничено преподавание математики, в 1847 году была изгнана логика. 41 % учебного времени отводился на изучение древних языков: латинского и греческого.
В гимназиях усиливались карательные меры по отношению к учащимся. Если по уставу 1828 года разрешалось применение физических наказаний к учащимся трех младших классов, то с 1838 года они были введены для всех гимназистов.
В 1845 году Уваров внес предложение повысить плату за обучение в гимназиях, чтобы «удержать от стремления к получению образования юношей недворянcкого происхождения». Николай I, одобрив предложение министра, написал на его докладе:
«Притом надо сообразить, нет ли способов затруднить доступ в гимназию для разночинцев». Царь призвал решительно бороться с тягой народных масс к образованию.
Царское правительство обрушило на школы новую волну репрессий после революции 1848 года в западноевропейских государствах. Классицизм, введенный в гимназии уставом 1828 года, был объявлен вредным, поскольку выяснилось, что изучение античной литературы, истории Греции и Рима, в которых существовал республиканский образ правления, мешает формировать у юношей преданность самодержавно-крепостническому строю. Но и реальное направление среднего образования, основанное на изучении естествознания, пугало правительство возможностью пробудить в сознании учащихся материалистические идеи. Правительство встало на путь борьбы с общеобразовательным характером средней школы.
В 1852 году были созданы три типа гимназий, каждый с особым учебным планом: 1) гимназии, в которых сохранялись древние языки, вместо изучения античной литературы вводилось чтение сочинений церковных писателей; 2) гимназии, в которых оставался латинский язык, а вместо учебных предметов классического цикла вводилось изучение естествознания в описательном духе и с теологическим толкованием природных явлений; 3) гимназии, в которых главное внимание уделялось преподаванию курса так называемого законоведения, причем тоже в описательно-эмпирическом духе и без изучения юридической теории.
Эта реформа сократила количество средних школ, которые готовили в университет. В средних учебных заведениях было введено дифференцированное обучение и подготовка к будущей специальности. Особым циркуляром было предписано школьной администрации обратить самое пристальное внимание на идеологическое направление преподавания, на образ мыслей и поведение учащихся, на политическую благонамеренность педагогов и воспитателей.
Плата за учение повышалась, освобождать же от нее малосостоятельных учащихся недворянского происхождения запрещалось.
Царское правительство последовательно приспосабливало школу к интересам дворянства и монархии.

Развитие школы во второй четверти XIX века. Антинародная политика царизма, направленная на укрепление сословной школы, все же должна была приспосабливаться к требованиям развивающегося капиталистического уклада. Кровавая диктатура Николая I не могла подавить нарастающего недовольства самодержавно-крепостническим строем. Если в период с 1826 по 1834 год имело место 145 крестьянских волнений, до 16 за год, то с 1845 по 1854 год их было 348, в среднем 35 волнений в год. Самодержавию не удалось убить в народе тягу к просвещению.
Несмотря на все стеснения, которые монархия чинила развитию в стране школьного дела, в России растет, хотя и медленно, сеть начальных училищ. Если к концу первой четверти XIX века было 349 приходских училищ, то к 1841 году их стало 1021, но они в основном находились в городах.
Крепостные крестьяне, находившиеся во владениях помещиков, учились у дьячков и домашних учителей, которые применяли буквослагательный метод обучения грамоте, чтение часослова. В селениях крепостных крестьян школы должны были открываться помещиками, но вплоть до 50-х годов XIX века в крепостных селениях школ почти не было. Министерство народного просвещения не проявляло никакой заботы о создании школ для крестьян.
В городских, приходских и уездных училищах, особенно в центральных губерниях России, употреблялись новые методы и учебные пособия, как например аналитический звуковой метод обучения грамоте, наглядные пособия при обучении чтению (разрезная азбука, азбучное лото, буквы с картинками и т. д.).
С начала 30-х годов в селениях, где жили государственные и удельные крестьяне, ведомством государственных имуществ и удельным ведомством стали создаваться школы. Их задачей являлось обучение грамоте крестьянских детей и подготовка писарей и счетных работников для учреждений, которые управляли крестьянами. В этих школах обращалось большое внимание на выработку у учащихся хорошего почерка и овладение ими устным счетом. Большое распространение получили русские счеты как наглядное пособие на уроках арифметики. Школы эти содержались за счет общественных сборов с крестьян. Так, в период с 1842 по 1858 год было создано в селениях государственных крестьян 2975 школ, которые в 40-х годах XIX века были самыми многочисленными сельскими народными школами.
Школами для государственных крестьян (к началу 40-х годов XIX века государственных крестьян в России было более 20 миллионов) занимался Ученый комитет министерства государственных имуществ, в котором около четверти века (1838-1862) работал в должности старшего члена Комитета по народному образованию видный общественный деятель, писатель и музыковед, выдающийся педагог-просветитель Владимир Федорович Одоевский (1804-1869). Он осуществлял педагогическое руководство учебной деятельностью сельских училищ государственных крестьян.
В сельских приходских училищах министерства государственных имуществ, а также в школах некоторых учебных округов (Петербургского, Казанского) применялись учебные руководства, учебные и народные книги для чтения, созданные В. Ф. Одоевским. Эти руководства, по которым дети обучались грамоте, знакомили их с начальными сведениями из естествознания, географии, истории, с окружающей деятельностью, способствовали развитию их умственных способностей, расширяли объем общеобразовательных знаний. В обучении грамоте Одоевским был введен вместо буквослагательного звуковой метод («Таблицы складов», 1839 г.).
В области обучения арифметике также применялись новые дидактические идеи. Так, Ф. И. Буссе, профессор математики Главного педагогического института в Петербурге, открытого в 1828 году, рекомендовал начинать обучение арифметике с приучения детей к вычислениям в уме, овладения ими свойствами чисел и уяснения понятий об отношениях величин. В учебниках Буссе учащиеся подводились к выводам и правилам, основное внимание уделялось пониманию ими математических явлений.
В отдельных гимназиях проводились конкурсные письменные работы по русскому языку и словесности, истории, литературные беседы, во время которых заслушивались и обсуждались лучшие работы учащихся. Однако новые дидактические идеи не получали поддержки правительственных органов, лучший педагогический опыт не обобщался и не распространялся по школам. Политическим задачам самодержавия больше отвечала школа «муштры и зубрежки», которую оно и старалось насаждать в интересах подготовки верноподданных, покорных слуг престола.
Рост производительных сил страны, промышленности и сельского хозяйства вызвал некоторые сдвиги в развитии профессионального образования. Открываются высшие технические учебные заведения (в 1828 году в Петербурге открывается Технологический институт, в 1832 году - Институт гражданских инженеров, преобразованы ранее существовавшие Горный и Лесной институты). В губерниях организуются государственные средние и низшие сельскохозяйственные (в Западной Европе они были главным образом частные), технические и коммерческие учебные заведения (с 1839 года при некоторых гимназиях и уездных училищах открываются реальные классы, в которых изучаются технические и коммерческие науки).
Царское правительство считало, что юношеству недворянского происхождения следует давать больше практических и ремесленных умений и навыков и меньше всего общеобразовательных знаний.

Школа в России в первой половине 19 века.

Развитие культуры России в первой половине XIX века проходило в противоречивых условиях.

С одной стороны, экономическое развитие вызывало потребность в грамотных людях, стимулировало развитие науки и техники, с другой – реакционная политика самодержавия в сфере культуры. В деятельности царского Министерства просвещения особенно проявляется классовый характер политики самодержавия в области образования.

Многие открытия и изобретения не получили применения в феодально-крепостнической России.

Таким образом, развитие культуры в России в первой половине XIX века – это достаточно сложный и противоречивый процесс. Тем не менее, вопреки отсталым крепостническим отношениям русская культура первой половины XIX века достигла блистательных вершин, и не случайно этот период в развитии культуры называют золотым веком культуры России.

преобразования Александра I Коснулись народного образования. Было создано Министерство народного просвещения. В 1803 г. началась реформа народного просвещения, которая сделала образование более доступным для “низших” слоев населения. Значительную независимость от властей получили университеты, число которых увеличилось.

Дерптский – 1802 г.Казанский – 1804 г.Харьковский – 1804 г.Виленский – 1804 г.Петербургский – 1819 г.

В каждом губернском городе были открыты гимназии; в каждом уездном городе – уездные училища; в сельской местности – создавались приходские училища. Дети “всякого состояния”, без различия “полу и лет”. Но для детей крепостных доступны были только приходские училища.

В 1811 г. был открыт Александровский (Царскосельский) лицей для представителей высшего дворянского общества. Затем – Демидовский лицей в Ярославле; 1815 г. – открытие Лазаревского Института восточных языков в Москве.

общеобразовательная школа: гимназии (7 лет). уездные училища (3 года), приходские училища (1 год). высшая школа: университеты, академии.

В гимназии принимались дети по окончании уездного училища независимо от сословия. В одногодичные приходские училища принимались дети “всякого сословия” без различия “полу и лет”. Они создавались как в городе, так и в сельской местности. Однако деньги на их содержание из государственной казны не выделялись. Содержались эти учебные заведения либо за счет средств городского самоуправления, либо на инициативе помещиков, приходских священников и государственных крестьян.

В первой половине XIX века остро стояла проблема учительских кадров.В уездном училище работали, как правило, 2 учителя, преподававшие по 7-8 предметов, в гимназии – 8 учителей.

Поэтому с 1804 г. при университетах были открыты педагогические институты. При Николае I в 20-е гг. был создан Комитет по устройству учебных заведений. Он, в частности, должен был определять перечень учебных дисциплин и набор книг, по которым надлежало преподавать эти предметы. “Предметы учения и самые способы преподавания” должны быть “соображаемы с будущим предназначением обучающихся”. Необходимо, чтобы в будущем учащийся “не стремился через меру возвыситься над тем состоянием. В итоге преобразований Николая I по-прежнему сохранялись 3 ступени общеобразовательной школы, но каждая из них становилась сословно-обособленной.

В 1827 г. власти еще раз указали на невозможность обучения детей крепостных крестьян в гимназиях и университетах. В то же время Министерство народного просвещения заботилось об увеличении численности учебных заведений: начало века – в стране всего 158 училищ

середина века – около 130 начальных школ в каждой губернии.

Приходское училище: грамота, арифметика, Закон Божий

Уездные училища: русский язык, арифметика, начала геометрии, история, география

Гимназия давала наиболее разностороннее и глубокое образование, готовя учащихся к поступлению в университет.

19 век характеризуется развитием культурного и духовного наследия России. Было сформировано Министерство народного просвещения и утверждено новое положение об устройстве высших учебных заведений. Учрежденные университеты 19 века России видоизменили принципы существующей системы образования.

В начале столетия Российская империя насчитывала в своем арсенале 6 высших учебных заведений для юношей из знатных и родовитых семей. Двери университетов 19 века России были закрыты для детей крепостных крестьян и девушек. ВУЗы готовили преподавателей, врачей, ученых.

• Московский;
• Петербургский;
• Казанский;
• Харьковский;
• Дерптский;
• Киевский.

Каждый университет стоял во главе своего учебного округа (всего в России было 6 округов). Каждый округ возглавлялся уполномоченным попечителем, в обязанности которого входило открытие и преобразование ВУЗа через его ректора. Последний, в свою очередь, избирался всеобщим голосованием профессорского состава ВУЗа, подчинялся попечителю и управлял не только вверенным ему университетом, но и всеми учебными заведениями в округе.

Основное финансирование университетов осуществлялось за счет личных средств местного дворянства.

Ведущие университеты страны

Центром высшего образования в России, разумеется, был Московский университет, основанный в 1755г. В 1804 г. он имел 4 направления обучения:

• Факультет физических и математических наук;
• Факультет нравственных и политических наук;
• Факультет словесных наук;
• Факультет врачебных и медицинских наук.

К середине 19 века при Московском университете была открыта глазная клиника, Музей естественных наук и ботанический сад с оранжереями.

Московский университет выпустил большое количество известных писателей, ученых, общественных деятелей. Ушинский, Лермонтов, Белинский, Герцен, Тургенев, Грибоедов (и мн.др.) – все они являлись выпускниками первого ВУЗа страны.

Второй по значимости был Петербургский университет (до 1819г. именовавшийся Главным педагогическим институтом Петербурга), который первоначально состоял из 3-х отделений и готовил будущих специалистов юридических и философских, исторических и словесных, математических и физических дисциплин. Медицинские науки в университете не преподавались, так как в то время в городе уже имелась Медико-хирургическая академия. В 1854 году в университете был открыт Восточный факультет.

Известные выпускники Петербургского университета: математик Чебышев, физик Ленц и др.

Преподаватели университетов часто вели просветительскую деятельность, читали публичные лекции.

Во второй половине 19 века появилась острая потребность в технических специалистах. В 1862 г. открывается Петербургский технологический институт, в 1868г. – Московское высшее техническое училище, в 1866 г. – Горный институт.

Женское образование

Университеты 19 века России не предполагали высшее образование для женского пола. В лучшем случае девочек отдавали в Институт благородных девиц, где готовили будущих жен и матерей, обучая их мастерству ведения домашнего хозяйства.

Лишь к концу столетия Министерство просвещения получило право учреждать высшие женские курсы в связи. Такое образование называлось частным и не давало право женщинам поступать на государственную службу. Именно дальнейшее служение государю и было целью высшего образования в России.

#Sтуденты. Народная дружина – видео

Министерство сельского хозяйства Российской Федерации

Дальневосточный аграрный университет

Кафедра истории.

Тема: Образование в России ХIХ в.

Выполнил: студент I курса

И.Л.группы 8217

Черкасов Г.А.

Проверил:

Елизова Е.В.

Благовещенск, 2008

Введение.

1. Образование первой половины Х I Х в.

2. Образование второй половины Х I Х в.

2.1 Развитие образования.

2.2 Студенты шестидесятых годов

2.3 Студенческие волнения

Заключение.

Список литературы.

Введение

Начало XIX в.- время культурного и духовного подъема в России. Отечественная война 1812 г. в небывалой степени ускорила рост национального самосознания русского народа, его консолидацию (сплочение). Произошло сближение с русским народом других народов России. В народном хозяйстве России всё более явственно назревают коренные изменения. Они порождались развивающимися буржуазными отношениями в различных областях экономики, оживилась деятельность внутреннего рынка, росли и крепли международные торговые отношения. В промышленности всё большее значение приобретала фабрика с вольно наёмными рабочими, постепенно вытеснявшая вотчинную и посессионую мануфактуры. Товарное отношения проникают в сельскохозяйственное производство, способствуя появлению специализированного земледелия, внедрению технических и агрономических новшеств, возникновению поместий работающих на внешний и внутренний рынок. Растущие города, привлекая всё новых и новых рабочих, ремесленников, торговцев увеличивали потребность внутреннего рынка. Развивающийся товарообмен между отдельными регионами страны требовал улучшения средств связи, транспорта, водных путей. В связи с этим явлениям всё острее становится потребность не только в образованных специалистах, но и просто в грамотных работниках, способных обслуживать более сложные процессы промышленного и сельскохозяйственного производства.

В этой ситуации одним из важнейших условий поступательного развития страны становилось народное образование. В тоже время по данным 1797 г. Процент грамотности сельского населения равнялся - 2,7; городского – 9,2. При этом, следует учитывать, что основную массу населения составляли крестьяне. Крое того, критерий грамотности в начале 19 в. Были чрезвычайно низкими. Грамотным считался челове, способный вместо креста обозначит свою подпись фамилией.

1. ОБРАЗОВАНИЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ Х I Х в.

Согласно уставу 1804 г. создавалась стройная и последовательная система управления всеми учебными заведениями. Народное образование делилось на 4 ступени:

1. Приходские училища

2. Уездные училища

3. Гимназии

4. Университеты

Страна была разделена на 6 учебных округов, в каждом из которых намечалось основать университет. Но в 1804 г. был открыт лишь Казанский университет. В 1819 г. начал действовать Петербургский. При Николае I не было открыто ни одного университета. В самом большом университете, Московском, в 1811 г. училось всего 215 студентов, в 1831 г. их было 814.

В 1815 г. известная армянская семья Лазаревых основали в Москве Институт Восточных языков и содержала его на свои средства в течение ста лет. Лазаревский институт многое сделал для знакомства России с культурой Востока, для подготовки русских дипломатов, направляемых в восточные страны.

К началу XIX в. в России было только одно высшее учебное заведение технического профиля - Горный институт в Петербурге При Александре I был открыт Лесной институт. Николай 1 покровительствовал инженерно-техническому и военному образованию. При нем были открыты Петербургский технологический институт и Московское техническое училище, а также Академия Генерального штаба, Инженерная академия и Артиллерийская академия.

В первой половине XIX в. продолжалось развитие системы женского образования, основы которой были заложены при Екатерине II. Новые институты для дворянских дочерей были открыты в Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани, Саратове, Иркутске и других городах. Перед этими институтами ставилась цель воспитывать «добрых жен, попечительных матерей, примерных наставниц для детей, хозяек».

Николай I запретил принимать в университеты детей крепостных крестьян. Официально закреплялась сословность в системе общеобразовательной школы. Типы в образовании школ сохранялись, но каждый из них становился сословно-обособленным. Приходские училища предназначались для детей "самых низших состояний", в них обучали Закону Божьему, грамоте и арифметике. Уездные учи­лища создавались для детей "купцов, ремесленников и других город­ских обывателей", в их программу входили русский язык, арифмети­ка, начала геометрии, история и география. В гимназиях получали образование главным образом дети дворян, чиновников, богатых куп­цов. Целью гимназий было "приготовление учащихся к слушанию ака­демических или университетских курсов наук". 1803 г. предпо­лагалось открыть гимназии в каждом губернском городе. Это было сделано далеко не сразу. В 1824 г. на территории России действовало только 24 гимназии. На всю Сибирь была только одна гимназия (в Тобольске). Через 30 лет число гимназий было доведено до 43. В Сибири стали действовать три гимназии (в Тобольске, Томске и Иркутске). Многие дворянские дети воспитывались в частных пансионах или домашними учителями. Гувернеры, обычно францу­зы или немцы, не отличались большой образованностью.

Правительство в этот период обращает внимание на развитие государственной школы, в которой должно было преобладать "отечественное воспитание и образование". Развивая эту линию в школьной политике, правительство в 30-е годы ограничило число вновь открываемых частных пансионов в столицах, а в уже дейст­вующих "воспитание должно было приспосабливаться к воспитанию в казенных заведениях", право содержания пансионов и преподава­ния в них получали только русские подданные.

В 30-е годы в России были созданы предпосылки для разви­тия системы средней и высшей школы. Университетский устав 1835 г., поставивший российские университеты под больший государ­ственный контроль по сравнению с Уставом 1804 г., способствовал их более углубленной научно-учебной деятельности. Университеты наряду с Академией наук становились важными научными центр С целью повышения уровня университетской профессуры практико­валось направление за границу молодых выпускников университетов для подготовки к ученому званию.

С развитием экономики, увеличением сфер жизни, требующих грамотных, образованных людей, авторитет знаний и необходимость их приобретения возрастали. В учебный план уездных училищ по уставу 1828 г. включались курсы, "способствовавшие успехам в обо­роте торговли и в трудах промышленности". При гимназиях в 30-е годы открывались реальные классы для изучения технических и коммерческих наук В университетах фабрикантам читались пуб­личные лекции по технической химии, технологии производства. Возникли старейшие в России технические учебные заведения: Петербургский практический технологический институт, Московское ремесленное училище (1830 г., в настоящее время - Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана).

В 30-е годы появились ведомственные школы (Министерств финансов, государственных имуществ, Военного, Духовного ведомств и т. д.)- К 50-м годам существовало до 3 тыс. волостных училищ Министерства государственных имуществ. В дореформенной России это была основная сельская школа (законом 1867 г. эти школы были переданы земству).

При известном расширении школьной системы уровень грамот­ности в России к концу крепостной эпохи в среднем не превышал 1%. В некоторых губерниях, прежде всего столичных, он был несколько выше - от 1,5 до 2%. Культурный потенциал общества в этот период был сосредоточен в дворянском сословии. Дворянство являлось ос­новным носителем профессиональной культуры.

2.ОБРАЗОВАНИЕ И НАУКА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.

2.1 Развитие образования.

Наследием крепостной эпохи "был крайне низкий уровень грамотности народа. Даже в Петербурге в конце 60-х гг. доля неграмотных (за исключением детей до семи лет) составляла 44%. В Москве по переписи 1871 г. неграмотных оказалось 55%. В губернских городах их процент повышался до 60-70, в уездных - до 70-80, в деревне грамотность была редким явлением.

Положение улучшалось по мере развития земской школы. Увеличивалось количество и городских школ. Несколько позднее, с 80-х гг., стала расширяться сеть церковноприходских школ. Во многих городах действовали воскресные школы для взрослых, содержавшиеся за счет энтузиастов-просветителей.

В конце 90-х гг. начальное образование в сельской местности охватило несколько миллионов учащихся. Однако высокий прирост населения осложнял задачу ликвидации неграмотности. К концу XIX в. всего лишь около четверти населения России было грамотно. В Сибири, где не было земств, грамотность составляла чуть больше 12%.

Во второй половине XIX в. обрели собственную письменность некоторые народы Поволжья (марийцы, мордва, чуваши и др.). Важную роль в ее создании сыграли православные миссионеры. Стали выходить книги на языках народов Поволжья, открылись национальные начальные школы, появилась местная интелли­генция.

В пореформенный период дело народного просвещения в России достигло немалых успехов. Наиболее быстрыми темпами развива­лось начальное образование. (Прежде на него меньше всего обращалось внимания.)

В 60-е годы правительство провело реформы школы в школьном деле, явившиеся частью социальных преобразований тех лет и в известной мере результатом деятельности демократической общественности. В изданном в 1864 г. "Положении о начальных народных училищах" декларировалась бессословность школы, предоставлялось право открытия начальных школ общественным организациям (земствам, органам городского управления); женщины получили право преподавать в начальных школах. Все училища подчинялись Министерству народного просвещения. Поощряя инициативу общественности в организации народной школы, правительство перекладывало на нее и все расходы. При обсуждении реформы начальной школы 1864 г. правительство исходило из того, что "дело народного образования есть дело самого народа".

Земские школы были наиболее распространенным типом негосударственной начальной школы. С 1864 по 1874 г. их было открыто до 10 тыс., в 80-е годы - несколько меньше. К 1914 г. в России работало более 40 тыс. земских школ. Земская трехгодичная школа в сравнении с министерской отличалась лучшей постановкой обучения, более высоким профессиональным уровнем учителей. Ученик в земской школе, помимо чтения, письма, арифметики и Закона Божьего, получал элементарные знания по природоведению, географии, истории.

Среди других расходов земств финансирование народной школы занимало важное место, составляя в 1895 г. около 15% всего бюджета. На средства земств открывались учительские семинарии, комплектовались народные библиотеки, содержались учителя.

Наряду с земской продолжали действовать церковно-приходские школы, существовавшие еще в дореформенное время. Образование в них (чтение, письмо, Закон Божий, церковно-славянское чтение и церковное пение) по своему уровню было ниже, чем в земской школе. Церковно-приходским школам правительство оказывало материальную поддержку, особенно в 80-е годы. Обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев добился увеличения в 1881- 1894 гг. их числа в 8 раз, а государственных ассигнований на эти школы - примерно в 40 раз. В середине 90-х годов в России насчитывалось до 44 тыс. начальных училищ (многоклассных, двухклассных, одноклассных). Из этого числа учебных заведений, предназначенных для народных масс, одноклассные составляли более 90%.

По вопросу о среднем образовании велась длительная борьба между сторонниками реального и классического направления. Первые настаивали на расширении преподавания естественных наук и современных иностранных языков. Вторые считали необходимым сохранить ориентацию на изучение классической древности как основы европейской культуры. Верх одержали сторонники классического направления, опиравшиеся на консерва­тивных министров народного просвещения Д. А. Толстого и И. Д. Делянова.

Основой среднего образования стала классическая гимназия. По сравнению с дореформенным временем число их возросло (1865 г. - 96 гимназий, 1871 г.- 123, 1882 г.- 136). В 60-е годы возникли реальные и классические гимназии. Однако с самого начала они не были полностью уравнены в правах, а после 1866 г. классическая гимназия стала фактически основной формой среднего образования, только выпускники мужских гимназий имели право поступать в университеты. При Александре III правительство старалось ограничить допуск в гимназии выходцев из простого народа. Печальную известность приобрел циркуляр Делянова, в котором не рекомендовалось принимать в гимназии «детей кучеров, прачек, мелких лавочников и т. п.». Реальная же гимназия была преобразована в шестиклассное училище без права ее выпускникам поступать в университет.

В преобладании классического среднего образования и усилении контроля за работой школы правительство видело основной путь борьбы против "пагубных стремлений и умствований", порожденных "духом времени" 60-х годов.

Музыкальное образование финансировалось всецело за счет общественных средств. В 1862 г. Русское музыкальное общество открыло консерваторию в Петербурге, а в 1866 г.- в Москве. В отличие от казенных учебных заведений, юноши и девушки здесь обучались совместно

В пореформенную эпоху изменения коснулись высшей школы. Были открыты новые университеты в Одессе (Новороссийский на основе Ришельевского лицея, 1865), Томске (1880). В университетах, получивших автономию по Уставу 1863 г., появились новые кафедры, оживилась научная работа, повысился образовательный уровень выпускников. Несмотря на упразднение автономии университетов по Уставу 1884 г., программа обучения в них постоянно совершенствовалась и расширялась. Развитие высшей школы тормозилось вследствие противоречивой политики правительства. Оно понима­ло, что страна нуждается в высокообразованных людях, но в то же время высшая школа всегда была у него на подозрении как очаг неистребимой «крамолы».

Рост технической оснащенности, совершенствование технологии промышленности и развитие транспорта требовали расширения и улучшения специального образования. В стране возникали профессионально-технические училища, отраслевые вузы. Петербургский технологический институт и Московское ремесленное училище, основанные еще в дореформенное время, были преобразованы в высшие технические заведения. В 1865 г. по инициативе Московского общества сельского хозяйства открылась Петровская земледельческая и лесная академия (ныне Тимирязевская сельскохозяйственная академия). В ряде городов (в Томске, Харькове, Киеве, Новочеркасске) в конце XIX в. были учреждены политехнические и технологические институты; закрытые учебные заведения (например, в Петербурге - Институт инженеров путей сообщения) преобразованы в гражданские учебные заведения. К концу XIX в. в России насчитывалось свыше 60 государственных высших учебных заведений, в которых обучались около 30 тыс.студентов.

Что касается женского образования, то в дореформенной России существовали сословные женские учебные заведения, доступ в университеты женщинам был закрыт. В канун буржуазных реформ началось широкое движение за предоставление женщинам права получения среднего и высшего образования. В конце 50-х годов появились бессословные женские гимназии, но, по сравнению с мужскими, с меньшим объемом изучаемых предметов.

В течение недолгого времени, в конце 50-х годов, женщины допускались в университеты на правах вольнослушательниц. Однако по Уставу 1863 г. обучение в университетах им не было разрешено. Поэтому многие женщины уезжали учиться за границу.В 70-е годы в Цюрихском университете русские составляли 80% всех иностранных студенток.

В России в защиту женского образования активно выступали многие ученые: Д. И. Менделеев, И. М. Сеченов, А. Н. Бекетов, Н. И. Пирогов и др. На рубеже 60-70-х годов открылись Высшие женские курсы. В Москве наиболее известными были Высшие женские курсы профессора В. И. Герье (1872). Высшие женские курсы в Петербурге (Бестужевские - по имени их директора профессора К. Н. Бестужева-Рюмина), основанные 1878 г., сыграли заметную роль в общественно-культурной жизни страны. Женские курсы работали по программе университетов, но окончившие их не имели права на получение диплома о высшем образовании.

Одной из форм приобретения знаний стали народные чтения, распространение которых поддерживалось правительством. Впервые они состоялись в Петербурге в 1871 г., долгое время проводились только в столице и губернских городах, а с середины 90-х годов получили повсеместное распространение. Интерес к народным чтениям был большой. Лекторами выступали, как правило, священнослужители и учителя; преобладала религиозно-нравственная, историческая, военная тематика. Народные чтения находились под строгим правительственным контролем.

Всероссийская перепись населения 1897 г. впервые выявила общую картину грамотности и образованности в стране. Средний уровень грамотности в России составлял 21,1% (среди мужчин - 29,3%, среди женщин - 13,1%). Высшее и среднее образование как общее, так и специальное имели около 1,4% населения.

2.2 Студенты шестидесятых годов

С середины 50-х годов выражение «молодое поколение» чаще всего ассоциировалось с учащейся молодежью. Условия, в которых она формировалась, сильно отличались от предшествующего времени. Определяющее влияние па складывание ее воззрении оказывали рост крестьянского и общественного движения, назревание революционной ситуации, усиление оппозиционных настроении, распространение просветительных и демократических идей, «Отрицание самое беспощадное, необходимое для обновления старой жизни, из общества проникло в университет и нашло здесь благоприятную почву»,- писал современник. Прогрессивно настроенные представители старших поколений стали обращаться со студентами как с равными, ими гордились. «Русское общество внушило студенту такое, понятие о его достоинстве, какое едва ли существует в другой стране,- считали московские профессора. ... В глазах многих студент представляет будущую надежду России» . Живо зарисовал такое отношение к учащейся молодежи петербургский студент тех лет. «Каждый, даже первокурсник, радушно был принимаем не только в гостиных, по и в серьезных кабинетах литераторов, ученых и общественных деятелей,- рассказывает он.- Все смотрели на учащееся поколение, как на олицетворение столь желанного обновления России,- и ласкали студентов, всячески помогали им, охотно беседовали с ними и вступали в горячие прения „о материях важных"

Социально-экономические сдвиги и революционная ситуация обусловили большие перемены в численности, составе, положении, быте, в социально-психологическом облике учащейся молодежи. Отмена установленного в конце 40-х годов «комплекта», разрешение принимать в университеты неограниченное число студентов, облегчения в освобождении от платы за обучение, восстановление категории вольнослушателей - все это привело к быстрому возрастанию численности учащейся молодежи, которое шло прежде всего за счет Москвы и Петербурга. Московский университет оставался самым многолюдным. За ним следовал Киевский, а с 1859 г.- Петербургский (даже при отсутствии медицинского факультета). Значительным был прирост по Киевскому университету. В Казанском и Харьковском, напротив, сначала наблюдалось уменьшение числа студентов за счет отлива молодежи в столичные университеты. Однако с 1858-1859 гг. и здесь оно неуклонно растет. Снятие преград повело к изменению возрастного состава студентов: на младших курсах появились вместе с вчерашними гимназистами, семинаристами, юношами, еще не вышедшими из-под родительского крова, молодые люди 25-27 лет, а то и постарше (особенно среди вольнослушателей). Многие из них уже имели опыт самостоятельной жизни. Иные под влиянием типичного для тон поры увлечения наукой, закончив один факультет, поступали на другой. По данным Министерства народного просвещения, весной 1861 г. «из всей массы студентов, простирающейся почти до 6 тыс., только 10,2% принадлежит имеющим 16 и 17-летний возраст; напротив, 82,3% составляют студенты от 18 до 25 лет, а 7,25% -свыше 25 лет»

При возрастании общей численности студенчества с середины 50-х годов росла доля разночинцев в его среде. Для незнатного и небогатого юноши образование открывало дорогу в жизнь, было путем к обеспечению, средством добиться положения в обществе. Университет давал ему возможность выявить природные способности и дарования, ощутить человеческое достоинство. В образованных людях обнаруживалась все более острая нужда. Сказывалась, кроме того характерная для 60-х годов тяга к знанию. И разночинцы потянулись в университет. За три года (1854-1857) их доля в студенческой среде даже по официальным данным увеличилась почти на 3%. Цифра эта показывает направление происходивших перемен. масштаб же их, судя по всему, был значительно больше.

«Большинство студентов в Университете св. Владимира,- свидетельствовал ректор П. X. Бунге в 1861 г.,- состоит из молодых людей, которые в высшем образовании видят средство для обеспечения своей будущности. Многим приходится в одно и то же время думать и о науке и о том, чем жить, чтобы учиться». Многие студенты из дворян вообще не принадлежали к помещичьей среде или порвали с ней отношения. Немало имелось среди них сыновей личных дворян, т. е. тех же разночинцев. Другие вышли из обедневших, мелкопоместных, многодетных помещичьих семей и не могли рассчитывать на помощь из дому. Эти молодые люди шли в университет, чтобы получить образование и потом зарабатывать на жизнь собственным трудом. Подобно своим товарищам из других сословий они старались попасть в число казеннокоштных или добывали средства, давая уроки, занимаясь перепиской бумаг, корректурой, работая для журналов. Характерно, что в начало 60-х годов более половины университетских студентов освобождались по бедности от платы за обучение. В Московском университете в 1860 г. из 1653 человек таких освобожденных было 1006; внесли же плату только 515.

Крайняя скудость материальных средств была уделом многих студентов. Некоторые из них приходили в университет за сотни верст пешком. Здесь их чаем о ждали полуголодная жизнь, неустроенный быт. Не на что было одеться, обуться, даже купить свечи. В. В. Бсрви рассказывает что обследование материального положения студенчества обнаружило факты, почти неправдоподобные: два студента жили в шкафу, третий - в дощатой будке из-под извести. Выразительную картину рисуют в своих воспоминаниях Худяков, Красноперой, Сычугов, Острогорский, Любарский и другие мемуаристы, Имея в виду бедность большинства студентов столичного университета, Чернышевский назвал их «мучениками своего стремления образоваться». Профессор Капустин свидетельствовал о существовании среди московских студентов самой неприглядной нищеты. «Поверите ли,-писал он Погодину,- что есть буквально умирающие с голоду, есть студенты в лохмотьях и проч.». О многочисленности в Московском университете «крайне, бедных студентов» говорилось и в официальном документе. Демократическое происхождение и стесненное материальное положение многих студентов, которым с юных лет приходилось рассчитывать лишь па себя и на свои силы, вызывали в них недовольство окружающим, воспитывали самостоятельность, деловитость, непримиримость к фразерству. Происходившие в стране события заставляли напряженно работать пытливые молодые умы. Острота классовой и общественно-политической борьбы порождала готовность к протесту. Разночинная интеллигенция уже в силу своего социального положения была расположена к восприятию антифеодальной просветительной идеологии, с ее отрицанием сословности, возвышением разума, науки, знания. Живой сочувственный отклик просветительские идеи и свойственный просветителям критицизм по отношению к старым порядкам и официальной идеологии встретили в учащейся молодежи. Горячие симпатии к трудовому люду вместе с верой в животворную силу науки побуждали ее нести в народ свет знания. Вот как запечатлел Г. Н. Потанин типичного представителя «новых людей» - студента (позднее литератора) Н. С. Щукина: «Это был живой, беспокойный человек, необыкновенно деятельный... У него было много клиентов по чердакам и в подвалах: кухонные мужики, военные писари, извозчики и т. п. Всех он старался обогатить знаниями: одного знакомил с поэзией Некрасова, другого - с русской историей... Щукин был пропагандистом революции. Это был юноша пылкий, как Демулен... Каждую минуту он готов был встать на баррикады. Несправедливость моментально превращала его в протестующего».

Происходившее в стране умственное движение захватило студентов в свою орбиту. Большинство из них, происходя из малоимущих слоев, будущее свое целиком связывали с образованием, которое рассчитывали получить в университете. Сказывался и рост общественного престижа науки,. Среди молодежи росло сознательное стремление к знанию. Важной предпосылкой к этому явилось оживление печати, начинавшееся общественно-просветительное движение. Помимо обязательных лекций, учащаяся молодежь посещала публичные, черпала знания из книг и периодики. Появилась возможность сравнения и выбора. Переписыванье и заучиванье наизусть профессорских лекций уступало место самостоятельной работе с книгой, пассивное восприятие - критическому осмыслению услышанного и прочитанного. «Дома мы почти совсем не сидели за составлением и заучиванием профессорских лекций,- вспоминал студент того времени,- но лекции некоторых профессоров, посещались и слушались весьма усердно. Кроме того, мы много читали серьезных сочинений, прямо или косвенно относившихся к нашей науке, горячо рассуждали и спорили о прочитанном... и, главное, развивались умственно», «чрезвычайно восприимчиво и сильно мыслили»

В студенческой среде рос серьезный интерес к науке. То по совету и под руководством профессоров, то помимо их юноши втягивались, в научную работу, сами искали и находили литературу, способную ответить на их запросы, переводили и издавали лучшие иностранные сочинения, затевали литературно-научные предприятия, сотрудничали в общелитературных и научных журналах.

Признаки поворота раньше всего проявились в столичном университете. Среди изучавших естествознание и востоковедение вошли в обычай систематические беседы, где читалась и реферировалась научная литература, сообщались новости наук, где сами студенты излагали те части университетского курса, которые, по их мнению, преподавались неудовлетворительно. Студенты-естественники своими силами производили опыты, занимались с микроскопом. Научные стремления явственно обнаружились и среди студентов-филологов. В 1857-1860 гг. петербургские студенты выпустили два тома сборника своих научных работ с интересной «Летописью внутренней жизни университета». Студенты-восточники занялись составлением словарей и учебников по своей специальности. Другие подготовили и издали сборник памятников древнего русского права, русский перевод сочинения выдающегося химика Ш. Жерара, библиографию журнальных статей, перевели на английский язык для публикации в Англии кое-что из сочинений Грибоедова и Гоголя. Примерно то же происходило в других университетах. Московские студенты затеяли издавать «Библиотеку естественных и математических наук». В 1859-1860 гг. вышло 12 выпусков задуманного труда, состоявшего из переводов избранной западноевропейской литературы. Аналогичные издания предпринимались в Киеве, Казани, Харькове.

Новое входило в жизнь разными путями, в разных обличьях, где легко, быстро, где с трудом, не сразу. Многое зависело от обстановки в университете, от его традиций. В столичном университете, где в николаевские времена получила преобладание узкоспециальная ученость, лишенная общественной жилки и чуждавшаяся сколько-нибудь широкой постановки вопросов, подобные тенденции давали о себе знать и в студенческой среде. Усилившийся интерес к науке облекался здесь на первых порах в старые одежды. Молодые ее приверженцы нередко подражали своим наставникам. Некоторые предпочитали профессоров, читавших по старинке. Черты нового и старого выпукло переплелись в петербургском студенческом сборнике: самостоятельный почин, небывалые организационные формы и почерпнутое из недавнего прошлого узкоакадемическое понимание задач работы. Понятно, почему Добролюбов так прохладно отозвался о первой попытке коллективного студенческого предприятия. Признав полезность некоторых помещенных в нем материалов (особенно переводов), знакомство авторов с научными приемами, он с неодобрением отметил в сборнике «торжество той школы, которая отвергает общие взгляды и видит настоящую пользу университетских занятий в изучении мелочей и частностей». Так оно и было: в 1857 г. Петербургский университет еще оставался оплотом официальной науки, в которой преобладали тогда отмеченные критиком тенденции. Не случайно издание сборника прервалось на 2-м выпуске: университетскую молодежь захватили другие дела и заботы.

Вообще же для студентов той поры более характерны широта и энциклопедичность интересов. В пауке их интересовало все новое независимо от избранной специальности. Появление чем-нибудь замечательной книги привлекало внимание всех, горячо обсуждалось и гуманитариями, и естественниками.

Научное направление в студенческой среде 60-х годов не осталось бесплодным. Оно дало России плеяду крупных ученых. Среди студентов тех лет - Сеченов, Тимирязев, Столетов, Склифосовский, Кони, Ключевский, Герье, Потебня, Кирпичников и многие другие выдающиеся представители науки второй половины XIX в.

В стремлении к образованию студенты уже не ограничивались лекциями. Удовлетворение своим запросам они встречали прежде всего в демократической журналистике, в духе времени отводившей науке много места и служившей для них бесценной сокровищницей знаний, которые далеко не всегда можно было почерпнуть в аудитории. Публиковавшиеся там статьи и рецензии по политической экономии, философии, истории, естествознанию отличались новизной подхода, широкой и смелой постановкой вопросов, что импонировало молодому поколению. Радикальное и революционное истолкование проблем современности, отрицание религии, материализм в естествознании, идеи утопического социализма находили в молодежи живой отклик. «В журналах наших,- сообщалось в отчете III отделения за 1861 г.,- появились статьи, проникнутые духом социализма и материализма. Эти статьи легко приемлются молодым поколением и наиболее студентами».

Передовая журналистика приобрела большое влияние в студенческой среде, воздействовала на формирование мировоззрения. «Можно без преувеличения сказать,- утверждал Ннкитенко,- что настоящее молодое поколение большею частию воспитывается на идеях „Колокола", „Современника" и завершает свое воспитание на идеях „Русского слова”. Живой интерес сохраняли лучшие журналы 40-х годов, статьи Белинского, Герцена. «Дилетантизм в науке» Герцена петербургские студенты читали вслух на своих литературных собраниях. Когда в продаже появилось первое издание собрания сочинений Белинского, молодежь буквально осаждала магазин Кожанчикова в Петербурге. Несколько сотен экземпляров 1-го тома разошлись в два-три дня. Жадно читали Белинского, Герцена и в Москве, Казани, Харькове, Киеве.

Восприимчивую читательскую аудиторию нашли в студенчестве издания Вольной русской типографии Герцена и Огарева. Интерес к ним оказался так велик, что никакие запреты и заслоны не смогли помешать их проникновению в Россию. К числу самых усердных их распространителей принадлежали студенты. «Спасибо Герцену за его „Звезду", за его „Колокол". Это новый Мессия для нас!» - писал товарищу петербургский студент Н. Н. Рашевский. Из «Колокола», по словам В. Линда, «значительная часть московского студенчества почерпала... свои мнения и о крестьянском вопросе и о текущей политике» .

Запрещенная литература пользовалась широким распространением среди студентов от сочинений Герцена и Огарева. Кружок консерваторов исчез, а социалистические учения, напротив, приобретали все большую силу. Стремясь освободиться от предрассудков, молодежь проникалась скептическим отношением к церковным догматам. «В молодом поколении распространяется неверие,- сетовал Погодин.-...Студенты не ходят теперь слушать профессора, о котором знают, что ходит к обедне». В студенческой среде широко бытовали атеистические и материалистические взгляды. Росло критическое отношение к официальной идеологии, к существовавшей власти и ее представителям.

Главный интерес в то бурное время сосредоточивался на вопросах дня, которые поглощали внимание, нередко оттесняя на второй план учебно-академические. Современник уверял, что почти вся университетская молодежь разделяла освободительные стремления 60-х годов. По его словам, «всестороннее возрождение России и в особенности благо народное были у всех не только на языке, но и в уме и в сердце». Неослабное внимание привлекал к себе крестьянский вопрос. При социальной неоднородности студенчества отношение к существу дела было неодинаковым: наследники помещичьих латифундий и юноши из низов не могли испытывать один и те же чувства по этому поводу. Все же в массе студенчество было «на стороне самой широкой развязки крестьянского дела». Демократически настроенные молодые люди испытывали острую неудовлетворенность реформаторской деятельностью правительства, казавшейся им слишком медленной, вялой; росло убеждение, что желанная цель будет достигнута лишь тогда, когда народ «покажет кулак правительству или сам возьмется за дело». Молодежь с воодушевлением распевала революционные песни, проникнутые верой в близость крестьянского восстания. Конечно, не все были настроены столь радикально. Иные придерживались либеральных позиций.

Студенты живо интересовались ходом крестьянского дела. Уезжая домой, старались узнать, что могли, о работе губернских комитетов. Руководимый Унковским Тверской комитет снабжал желающих литографированными протоколами своих заседаний. Немало студентов присутствовало на московском дворянском собрании во время выработки адреса конституционного характера, на знаменитом дворянском собрании в Твери, признавшем несостоятельность Положений 19 февраля 1861 г. Реформа не удовлетворила студенчество и не вызвала с его стороны приветствий. Последовавшие затем крестьянские волнения укрепили в демократической части молодежи надежду на крестьянство как на опорную силу в будущем перевороте. Это, в свою очередь, послужило новым импульсом к усилению революционных настроений в среде студенчества и вовлечению его в революционное движение.

Годы общественного подъема и революционной ситуации ознаменованы многочисленными студенческими «историями»- столкновениями студентов то с полицией или военными чинами, то с университетским начальством, то с преподавателями. Характерные черты этих выступлений - чрезвычайно легкая воспламеняемость студенчества, его сплоченность, неизменная готовность поддержать товарищей, незамедлительный переход частных конфликтов в общеуниверситетские. Уходили в прошлое былые патриархальные отношения с инспекцией. Еще недавно бытовавшее в университетах грубоначальственное обращение с молодежью теперь вызывало единодушный отпор. Неповиновение властям росло. Студенты стали открыто протестовать против тех распоряжений инспектора, попечителя, самого генерал-губернатора, которые считали незаконными. Особую остроту столкновения принимали там, где начальство действовало прежними методами.

В начале 1857 г. казанские студенты освистали инспектора и попечителя, которым пришлось после этого выйти в отставку. Через несколько месяцев в Киеве в публичном месте (в театре) офицеру (полковнику!) пришлось сильно поплатиться за грубое обхождение с одним из университетских. Той же осенью в Москве студенты вступились за товарищей, избитых полицией. Их энергичный протест против беззакония вызвал широкий отклик в обществе: возмущение действиями полиции было общее. Правительство, еще не решавшееся тогда,- по выражению Чичерина, «натягивать вожжи», сочло нужным наказать особо «отличившихся» полицейских. Весной 1858 г. нашумела студенческая «история» в Харьковском университете. После ареста и высылки из города двух студентов по приказу генерал-губернатора Лужина и отказа университетского начальства ходатайствовать об их возвращении харьковские студенты решили протестовать, подав всем прошения об увольнении из университета. В течение одного дня в правление поступило 138 прошений. Только хитростью университетскому начальству удалось замять дело.

Здесь названы лишь несколько происшествий такого рода, более типичных. В действительности их было гораздо больше. Они происходили то тут, то там и служили показателем нараставшего общественного брожения. Еще лишенные прямой политической направленности, они свидетельствовали о возбужденной обстановке в стране, о непримиримости молодого поколения к произволу, нежелании беспрекословно повиноваться власти, готовности к борьбе. Одним словом, это были уже предвестники назревавшей революционной ситуации.

2.3 Борьба с университетскими устоями

Рушился прежний режим в университетах. Еще несколько лет назад студенты находились, можно сказать, на полувоенном положении. Подчиненные строжайшей дисциплине, подвергавшиеся придирчивому, нередко грубому отношению со стороны попечителей, инспекторов, а то и профессоров, они не имели голоса в университетских делах. Теперь же в иной обстановке, возбужденная всем происходившим, возросшая количественно, принявшая в себя сильную разночинную струю, учащаяся молодежь стала во многом другой. Чувство собственного достоинства, боевой дух, напористость давали о себе знать во всем в отношениях с профессорами и начальством, в поведении внутри и вне университета. Кризис правительственной политики сопровождался ослаблением надзора за студентами. В 1855-56 гг. казеннокоштные еще находились под круглосуточным наблюдением университетской полиции, могли отлучаться лишь с разрешения инспектора. Курить в университете запрещалось. Форма одежды соблюдалась неукоснительно. Волосы полагалось иметь коротко остриженными, однако инспекторы уже не решались по-прежнему строго взыскивать за несоблюдение правил, ограничиваясь лишь замечаниями. Постепенно многие запреты теряли силу. Карцер отходил в область преданий. Студенты стали отпускать длинные волосы, заводить усы, бороды. В университетах не только стали курить- начальство само предоставило в распоряжение юношей курительные комнаты. Там, где инспекция вела себя по-старинке, число «проступков» сильно возросло, так как студенты демонстративно перестали исполнять требования, еще недавно считавшиеся обязательными. Вместе с тем накапливалось недовольство, приводившее к открытым столкновениям.

Облик студенчества быстро менялся. «Форма была та же, по одеты были в эту форму точно другие люди; так непохожи были студенты 1860-х годов на студентов 1840-х годов»,- замечал инспектор Московского университета (и его выпускник) П. Д. Шестаков. Сильно различались даже студенты разных курсов: новички, вступавшие в жизнь в обстановке революционной ситуации, оказывались самостоятельнее своих старших товарищей. «Молодежь наша очень сильно изменилась в последние три-четыре года,-писал в 1863 г. Писарев.-Уже в 1858 и 1859 годах студенты, поступившие в университет, не были похожи на нас, студентов III и IV курсов. Поступая в университет, мы были робки, склонны к благоговению, расположены смотреть на лекции и слова профессоров как на пищу духовную и на манну небесную. Новые студенты, напротив того, были смелы и развязны и оперялись чрезвычайно быстро, так что через какие-нибудь два месяца после поступления они оказывались хозяевами университета и сами поднимали в студенческих кружках дельные вопросы и серьезные споры».

Весной 1858 г. казеннокоштных студентов переместили на частные квартиры. Предоставление молодым людям возможности распоряжаться собой и своим временем делало их более независимыми и взрослыми в собственных глазах. Способствовала такому самосознанию и ранняя привычка необеспеченных разночинцев к самостоятельному труду. Да и возрастной состав студентов, как уже говорилось, был теперь не тот, что раньше.

Возросшая самостоятельность молодежи проявлялась многообразно. Изменилось отношение к учению. Учебные занятия утрачивали прежний школьнический характер. Посещение лекций фактически стало свободным, и студенты широко пользовались возможностью выбора. Более самостоятельным становилось их отношение к преподаванию. «Мы скоро перестали посещать лекции строгих и скучных профессоров, дававших науку в каких-то мертвых формах,-пишет студент того времени,- а ходили в аудиторию только к тем, которые старались применить науку к решению насущных вопросов, к разрушению старого зла и раскрывали перед нами новые, свежие идеалы». Порою предпочтение отдавалось курсам, читавшимся на других факультетах. Бывало, что студенты вступали в спор с профессором прямо в аудитории во время занятий, а то и на страницах печати.

Повышенная активность учащейся молодежи выразилась и в се выступлениях против отдельных профессоров. Чаще всего протест направлялся против преподавателей, которые не удовлетворяли студентов научным уровнем или идейной направленностью своих лекций. Мы видели, что созданная реакционным режимом обстановка благоприятствовала продвижению на кафедры благонамеренных бездарностей, порождала застой и рутину в преподавании. Отсталость в науке, косность взглядов стали не редкостью в «ученом сословии». Против таких-то последствий недавнего прошлого направилась энергия молодого поколения. Иногда протест вызывался небрежностью в преподавании, нетактичным поведением или грубостью профессора, придирчивостью на экзаменах, невниманием к просьбам студентов, обращением с ними как с несовершеннолетними. Чувство собственного достоинства учащаяся молодежь тех лет ревностно оберегала, проявляя в этом отношении повышенную чуткость. Нередки были выступления против профессоров-иностранцев, читавших па малопонятном языке, идейно далеких от своих слушателей, безразличных к их запросам.

Больше, чем где-либо, таких профессоров было в Казани. Не случайно здесь студенческие протесты приобрели особый размах. Казанские студенты взяли сознательную линию на изгнание некоторых профессоров из университета. В результате пришлось уйти физиологу В. Ф. Берви (случай этот приобрел широкую известность благодаря выступлению Добролюбова в поддержку студентов античникам Ф. Л. Струве к Р. Л. Шарбс, химику Ф. X. Грахс, историку В. М. Ведрову, хирургу Ф. О. Елачичу. Из студенческой переписки и других источников видно, что существовало намерение устроить и более широкую «облаву» на неугодных профессоров.

Протестовали не только против бездарных и отсталых. Порою недовольство направлялось против талантливых ученых, как, например, физик И. А. Больцапи. Его лекции не всегда были понятны слушателям, к тому же профессор не соразмерял своих требований с их знаниями. Елачичем были недовольны потому, что он отказывался читать по-русски и использовал хирургическую клинику для частной практики.

Собирались освистать и юриста В. Н. Никольского. Дошло до того, что его покровителю декану С. И. Баршеву пришлось публично отговаривать от этого студентов. С другой стороны, Никольский был взят под защиту радикальным «Изобличителем» (рукописным студенческим журналом). В том же 1859 г. молодежь перестала посещать лекции Орнатского и тем добилась его отставки. В Петербургском университете студенты вынудили оставить кафедру другого рутинера - Я. И. Баршсва. В Харькове достаточно было дословно записать и распространить в публике маловразумительную лекцию Черняева по ботанике, чтобы дальнейшее пребывание этого профессора в университете оказалось невозможным. В протестах против того или иного профессора участвовали (а порою и верховодили) слушатели других факультетов. Так, в выступлении против Варнека главная роль принадлежала не медикам, а юристам; студенты-естественники даже пытались его отстаивать. Цель состояла не столько в удалении конкретного профессора, сколько в стремлении студентов добиться самостоятельного голоса в университетских делах.

Конечно, далеко не все студенческие волнения приводили к такому исходу. Не все они преследовали эту цель. Порою ограничивались «демонстрациями» по каким-то конкретным поводам.

Затевая очередное движение протеста, они шли на риск и жертвы, поскольку большей частью дело не обходилось без исключения «зачинщиков» из университета. В некоторых случаях (в Казани и Киеве) даже вставал вопрос об отдаче виновных в солдаты. Но, негодуя против непокорной молодежи, принимая одну за другой запретительные меры, правительство в обостренной обстановке тех лет еще вынуждено было в какой-то мере считаться с общественным мнением. Исключенные из одного университета студенты, как правило, вскоре оказывались в другом. А так как притом молодежи нередко удавалось добиться своего, она убеждалась в необходимости коллективных действий для защиты своих требований.

Студенты не ограничивались протестами. Столь же активно выражали они свое одобрение, пытались воздействовать на тематику профессорских лекций, иногда сами подыскивали преподавателей. Так, казанцы обратились к П. В. Павлову, приглашая его к себе для преподавания археологии; письмо подписали все филологи и депутаты других факультетов. Бурными аплодисментами провожала молодежь с лекции в 1859 г. Булича, невзирая на недавнее категорическое запрещение (по распоряжению царя!) выражать в аудитории одобрение или порицание профессору. Начальству не удалось заставить их выполнить царскую волю. Не подействовали ни предупреждение инспектора, ни увещевания самою Булича, ни присутствие попечителя: студенты не желали сдавать завоеванных позиций. Дело закончилось исключением 18 юношей. Любопытный документ сохранился в делах Восточного факультета Петербургского университета: студенты сообщали ректору об успехе предпринятых ими поисков преподавателя турецкого и татарского языков: татарин, мулла X. Фейз-Ханов, согласился безвозмездно читать им по нескольку лекций в неделю. Все эти выступления не являлись случайными, изолированными, одиночными фактами. Они объединялись ясно осознанным намерением изменить университетские порядки.

Студенты добивались самоуправления, отмены административного произвола, права голоса в университетских делах. Суть их стремлении заключалась не столько в борьбе за свои корпоративные права (как нередко считают), сколько в созвучности демократическим и освободительным идеям эпохи. Присущая средневековью и отчасти сохранявшаяся в западноевропейских и Дерпт-ском университетах тенденция к корпоративности, со свойственным корпорациям замкнутостью и отстаиванием своих частных интересов была чужда русским университетам середины XIX в. Передовая молодежь России отнюдь не стремилась оживить эти устаревшие формы. В своих требованиях студенты исходили из твердого намерения изменить весь строй университетской жизни в сторону его демократизации. Добивались также отмены курсовых экзаменов, обязательного посещения лекций и других формальностей, не соответствовавших, но мнению шестидесятников, высокому назначению университета. Тот же подход был характерен для демократической и либеральной печати, где пропагандировалась идея «свободы учения».

На рубеже 50-60-х годов изменился весь строй студенческой жизни. Рядом с традиционными тесными кружками возникли широкие объединения и организации. Ярким проявлением нового стала студенческая сходка- орган общественного мнения студенчества. Обстановка действовала революционизирующим образом. В университете впервые раздается голос студенчества как коллектива, отстаивающего свои права, предъявляющего свои требования.

Заключение .

В 1914 г, спустя 50 лет после школьной реформы начальным обучением была охвачена едва половина детей соответствующего возраста. В западной Европе уже в последней четверти 19 век была достигнута полная грамотность населения. На рубеже 19-20 вв в России начался переход ко всеобщему неполному среднему образованию молодёжи в объёме 7-8 классов. По имеющимся данным грамотность населения России составляла в начале 20 в около 40%, крестьянство большей частью оставалось неграмотным.

Примечательным явлением было распространение частных учебных заведений (Психоневрологический институт В.М. Бехтерова, Вольная высшая школа П.Ф. Лесгафта идр.)

Наметились некоторые сдвиги в постановке педагогического образования, открылись несколько высших педагогических заведений, в том числе женский педагогический институт в Петербурге.

Для эпохи XIX века характерно усиление роли молодого поколения в жизни страны. Сторонники нового связывали с ним надежды на обновление России. Защитники старого относились к нему с нескрываемым опасением. В период перестройки всего социально-экономического уклада и связанной с ним переоценки ценностей общественное сознание стало иначе воспринимать сравнительное достоинство поколений. Непререкаемый авторитет, которым до тех пор пользовались старшие, в эпоху просветителей начал подвергаться сомнению. В то же время почтение к чинам, к «благородному» (дворянскому) происхождению стало считаться признаком отсталости. Оно вытеснялось признанием высшей ценности ума, образования, личных достоинств. Все больший вес приобретали люди, восприимчивые к новому, к тому же образованные или ищущие образования студенты, лицеисты, молодые офицеры, литераторы, преподаватели

Список литературы:

1. История России ХIХ в. Учеб./ В.А. Георгиев, И.Д. Ерофеев и др./изд-во Проспект М.:2006г.

2. История России: в 2 т. Т.2; с начала ХIХ в до начала ХХI/А.Н. Сахаров, Л.Е. Морозова, М.А. Рахматуллин и др./ М.:2006 г., 800с

3. Буганов В.И., Зырянов П.Н., История России, конец XVII-XIX в.: Учеб. Для 10 кл. общеобразоват. учреждений / Под ред. А.Н. Сахарова.- 3-е изд. –М.: Просвещение, 1997. – 303 с.:

4. Эймонтова Р.Г., Русские университеты на путях реформы 60-е годы ХIХ в

5. Яковкина Н.И. История Русской Культуры:19в. 2-е изд., стер. – СпБ.: изд.»Лань», 2002 – 576 с

Министерство сельского хозяйства Российской Федерации Дальневосточный аграрный университет Кафедра истории. Реферат Тема: Образование в России ХIХ в. Выполнил: ст
Проектная работа

Подготовили:

Наталия Максимчук

Юрий Колесников

Владислав Вилейто

Маргарита Крупеня

Руководитель работы

Учитель–методист

Татьяна Ануфриева

Первая половина XIX века

Система образования

В начале XIX века эта система подверглась коренной перестройке. Программа средней школы была расширена и усложнена, а обучение продлено до 7 лет (последовательно в четырёх видах учебных заведений – приходской школе, уездном и главном и главном училищах и гимназии). С известными оговорками к общеобразовательным можно отнести созданные во второй половине века миссионерские школы для детей нерусских народов Поволжья (татар, чувашей и др.), где готовили переводчиков, учителей и низшее провославное духовенство. Основной формой обучения податного населения продолжали оставаться школы грамоты. Для дворянских детей была создана сеть закрытых учебных заведений. (Пажеский корпус, кон. 50-ых годов; «Воспитательное общество благородных девиц» при Смольном монастыре (Смольный институт), 1764; Царскосельский лицей, 1811 и др.). Эти учебные заведения пользовались наибольшей финансовой поддержкой правительства. Для сравнения: один Смольный институт получал 100 тыс. рублей в год, в то время как все народные школы целой губернии – всего 10 тыс. рублей, причём, часть этих денег предназначалась на нужды больниц, богаделен и т. п. Появились профессионально-художественные училища закрытого типа, в которые не принимали детей крепостных крестьян (Балетная школа при Московском воспитательном доме, 1773; академия художеств, 1757, дававшая профессиональную подготовку в области живописи, ваяния и зодчества и др.). К концу XVIII века в стране было 550 учебных заведений с числом учащихся около 60-70 тыс.

Хотя создание системы народных училищ и других общеобразовательных школ явилось важным вкладом в становление русской светской школы, но провозглашённая «всесословной», она на деле оставалась придатком сословной системы образования. Эта ситуация отражала отношение властей к распространению знаний среди низших сословий. « Черни не должно давать образование, - писала Екатерина московскому генерал-губернатору П. С. Салтыкову, - поскольку она будет знать столько же, сколько вы да я, то не станет повиноваться нам в той мере, в какой повинуется теперь». Эта ситуация не менялась до начала XX века.

Значительные успехи были достигнуты в области высшего образования.

В начале XIX в. было образовано 5 университетов – Дерптский (Тартуский), Казанский, Харьковский и др. Возросшее число школ сделало актуальной проблему подготовки учителей, которых катастрофически не хватало (на каждое уездное училище, например, приходилось в среднем по 2 учителя, преподававших по 7-8 предметов каждый). Петербургское главное народное училище для подготовки учителей народных училищ, открытое в 1782 году, было преобразованно в Педагогический институт. Педагогические институты были созданы при всех университетах.

Домашнее образование

Если определять эффективность образовательной системы количеством ярких воспитанников, то лучше всего в России себя зарекомендовала как раз система домашнего обучения и воспитания. Каждая семья создавала свою образовательную конструкцию в результате творческого общения родителей, преподавателей и ребёнка. Однако эта произвольная конструкция имела жёсткий каркас.

Гувернантка – домашний наставник – репетитор

Вот триада, составившая систему домашнего обучения и воспитания.

Гувернантку-иностранку обычно преглашали к ребёнку 5-6 (иногда 3-4) лет и поселяли рядом с детской. Дабы привить ребёнку хорошие манеры, гувернантка ела вместе с ребёнком, гуляла, играла с ним. И занималась с ним – на иностранном языке. Родному языку до поры до времени учились без программ и педагогов. К 10-12 годам ребёнок получал возможность читать на двух-трёх языках книги из домашней библиртеки.

И тут наступала пора приглашать домашнего наставника. Вот где начиналось настоящее педагогическое творчество родителей. Гувернантку представляли рекомендательные письма, предшествующий опыт работы, а знание иностранного языка подтверждалось иностранным происхождением. А где готовили в домашние наставники? Нигде! Как и сегодня. Кого же приглашали в наставники? Да кого угодно, в меру прозорливости и изобретательности родителей.

Если с гувернанткой ребёнок осваивал дом, то с домашним наставником он осваивал мир. Домашний наставник был для ребёнка другом, наперсником, покровителем, компаньоном во время путешевствий, партнёром для игр, объектом для подражания, положительным примером. То есть всем. Он мог быть чудаком, но не мог не быть личностью, а отсутствие диплома педагога никого не смущало.

В русской литературе XIX века домашние наставники изображались значительно чаще, чем, скажем, гимназические преподаватели. Мемуары свидетельствуют, что в прошлом веке почти у каждого человека из состоятельной семьи был хотя бы один хороший наставник, оставивший по себе добрую и благодарную память. Так, А. С. Грибоедова, не забывшего в своей комедии помянуть метким словом и домашних учителей, воспитывал учёный-энциклопедист И. Б. Петрозилиус, служивший в университетской библиотеке.

Талантливым домашним наставником был И. А. Крылов, некоторое время живший в семействе князя Голицына. Как вспоминал Ф. Ф. Вигель, «несмотря на свою леность, он от скуки предложил князю Голицыну преподавать русский язык младшим сыновьям его и, следственно, и соучащимся с ними. И в этом деле показал себя он мастером. Уроки проходили почти все в разговорах; он умел возбуждать любопытство, любил вопросы и отвечал на них так же толковито, так же ясно, как писал свои басни. Он не довольствовался одним русским языком, а к наставлениям своим примешивал много нравственных поучений и объяснений разных предметов из других наук».

Из русских домашних наставников самую большую известность приобрёл В. А. Жуковский, воспитавший императора Александрa II. Перед вступлением в должность Жуковский представил Николаю I «План учения», в котором изложил принципы созданной им особой системы воспитания и образования будущего монарха, а также свои педагогические и политические взгляды. А будучи принятым в дом, прежде всего обязал коронованного родителя следовать одобренному плану.

Помимо постоянно живущего в доме наставника родители часто приглашали и приходящих учителей. «Берём же побродяг и в дом, и по билетам», - сокрушался Фамусов. По окончании урока учителю выдавался билет, который служил потом документом для оплаты. Среди приходящих учителей преобладали русские люди – студенты, вынужденные давать уроки для оплаты своего обучения, семинаристы. Они часто были выходцами из образованных семей и обладали более глубокими знаниями, нежели многие из их иностранных коллег. Но в числе дающих платные уроки не стеснялись состоять и известные люди. Так, знаменитый Добужинский давал уроки рисования маленькому Володе Набокову, а его маме, когда она была девочкой, зоологию преподавал известный учёный Шимкевич.

При этом ребёнок мог одновременно и гимназию посещать, но это вовсе не значит, что родители отказывались от домашнего наставника и репетиторов. Дело находилось всем.

Принципы домашнего воспитания

Все удачные примеры домашнего воспитания позволяют выделить главный его принцип – доверие педагогу, которому родители частично отдавали свои воспитательные права, вплоть до права «казнить и миловать».

Доверившись домашнему учителю, родители избегали открыто вмешиваться в воспитательный процесс и подчёркнуто почтительным отношением к педагогу укрепляли его авторитет в глазах своего ребёнка. При этом в глазах ребёнка повышался и авторитет родителей, непричастных к прозаической воспитательной рутине и выступавших как высший суд. Неискренность в отношениях между семьёй и домашней «школой» в этом случае полностью исключалась – иначе гувернёр или наставник не сумел бы ужиться в доме. Обычно к нему относились как к члену семьи и участнику всех её радостей и забот. Знание семейного уклада, обстановки в доме, характера воспитанника помогало «школе» находить и принимать верные педагогические решения.

В середине XIX века появились специальные методики домашнего воспитания, которые учитывали накопившийся опыт. Они предусматривали «образовательные беседы» и «образовательные прогулки», во время которых можно было в непринуждённой форме объяснить достаточно сложные вещи – нравственные и философские представления, логические категории, классификации биологических процессов и многое другое. Беседы рекомендовалось проводить регулярно в специально отведённые для этого часы занятий. Они должны были служить для обобщения изученного и увиденного на прогулках, а также для размышлений вслух и развития речи. Опыт передачи знаний путём непринуждённого общения отразился и в детской литературе – в жанре назидательной беседы (учителя с учеником, отца с сыном и др.). «Разговоры благоразумной наставницы с благовоспитанными воспитанницами», «Письма матери к сыну о праведной чести и к дочери о добродетелях, приличных женскому полу» вошли в круг немногочисленных в то время изданий для юношества на русском языке.

Обучение «шутя» вовсе не исключало систематических уроков («классов») и самостоятельной подготовки к ним. Обычно для прохождения курса в компанию к воспитаннику брали ещё двух-трёх детей, живущих по соседству. В этом небольшом коллективе вырабатывались навыки общения со сверстниками, дух соревнования хорошо сказывался и на качестве обучения. Регулярные занятия дополнялись общением с наставником во время выполнения бытовых домашних дел или на прогулках, которые были обязательными в любое время года и в любую погоду.

Идеальный портрет гувернантки

Идеальный образ гувернантки рисует в своих воспоминаниях А. П. Керн: “В это самое время выписали из Англии двух гувернанток, m-lle Benoit приехала в Берново в конце 1808 года. Родители мои тотчас же поручили нас в полное её распоряжение. Никто не смел мешаться в её дело, делать какие-либо замечания, нарушать покой её учебных занятий с нами и тревожить её в мирном приюте, в котором мы учились. Нас поместили в комнате, смежной с её спальней.

M-lle Benoit была очень серьёзная, сдержанная девица 47 лет, с очень приятною, умною и доброю наружностью. Одета она была всегда в белое и так любила этот цвет, что в восторг пришла от белого заячьего меха и сделала на нём салоп из дорогой шёлковой материи. У неё зябли ноги, и она держала их всегда на мешочке с горячими косточками из-под чернослива. Она сама одевалась и сама убирала комнату. Когда же в ней всё было готово, то растворяла двери и приглашала нас к себе завтракать. Нам подавали кофе, чай, яйца, хлеб с маслом и мёд. За обедом она всегда пила рюмку белого вина после супа и такую же после обеда и любила очень чёрный хлеб. После завтрака мы гуляли по саду, несмотря ни на какую погоду, потом садились за уроки. Все предметы мы учили, разумеется, по-французски и русскому языку учились только шесть недель во время вакаций, на которые рпиезжал из Москвы студент Марчинский. M-lle Benoit так умела приохотить нас к ученью разнообразиями занятий, терпеливым и ясным толкованием, без возвышения даже голоса, кротким и ровным обращением и безукоризненной справедливостью, что мы занимались, нисколько не тяготясь, целый день, за исключением времени прогулок и часов обеда, завтрака и ужина. Мы любили наши уроки и занятия, (вроде вязаний и шитья) подле m-lle Benoit, потому что любили и уважали её и благоговели перед её властью над нами, исключавшею всякую другую волю. Нам никто не смел слова сказать! Она заботилась и о нашем туалете, отрастила нам волосы, обвязывала головы коричневыми бархотками, схожими с нашими глазами. Она принимала живейшее участие во всём, косавшемся нас и наших семейств… В сумерках она заставляла нас ложиться на пол, чтобы выправлять спины, или приказывала ходить по комнате и кланяться на ходу, скользя, или ложилась на кровать и учила нас, стоящих у кровати, петь французские романсы. Рассказывала про своих учениц в Лондоне, про Вильгельма Телля и Швейцарию”.

Идеальный домашний наставник Василий Жуковский

«Учение по предложенному плану тогда только может иметь успех совершенный, когда ничто, ни в каком случае не будет нарушать порядка, один раз навсегда установленного; когда и особы, и время, и все окружающее великого князя будут без всякого ограничения подчинены тем людям, коим его высочество будет поручен. Государь император, утвердив сей план, да благоволит быть первым его исполнителем.

Дверь учебной горницы в продолжение лекции должна быть неприкосновенна; никто не должен себе позволять в неё входить в то время, которое великий князь будет посвящать занятию; из этого правила не должно быть ни для кого исключения. Великий князь приучится дорожить своим временем, когда увидит, что им дорожат и другие и что в порядке часов соблюдается строжайшая точность. Его высочество в продолжение своего воспитания не должен почитать ничего свыше своих обязанностей. Он должен идти вперёд постоянным и ровным шагом: порядок ненарушимый есть главное для сего условие… Изъявление одобрения государя мператора должно быть величайшею наградою для нашего воспитанника, а изъявление неодобрения его величества – самым тяжким наказанием. Надобно весьма дорожить сим важным средством. Смею думать, что государь император не должен никогда хвалить великого князя за прилежание, а просто оказывать своё удовольствие ласковым обращением… великому князю надлежит привыкать видеть в исполнении своих обязанностей простую необходимость, не заслуживающую никакого особенного одобрения; такая привычка образует твёрдость характера. Каждый отдельный хороший поступок весьма маловажен; одно только продолжительное постоянство в добре заслуживает внимания и рохвалы. Его высочество должен приучиться действовать без награды: мысль об отце должна быть его тайною совестью… То же можно сказать и о выражении родительского неодобрения. Его высочество должен трепетать при мысли об упрёке отца. Государь будет всегда знать о его мелких проступках, но пускай это будет тайною между его величеством и наставниками; пускай воспитанник чувствует вину свою и сам наказывает себя тягостным своим чувством. Но испытать явный гнев отца должно быть для него случаем единственным в жизни...»

Из «Плана учения» Василия Жуковского, 1826г.

Смольный институт благородных девиц

Смольный институт благородных девиц – первое в России привилегированное женское среднее общеобразовательное учебно-воспитательное заведение закрытого типа для дочерей дворян. Основан в 1764 году при Воскресенском Смольном женском монастыре в Петербурге. Воспитание продолжалось с 6 до 16 лет. Закрыт после 1917 года.

22 июля 1835 года собор был «наименован собором всех учебных заведений». Это название объяснялось тем, что ещё задолго до его окончания он оказалась в центре большого учебного комплекса: в 1764 году в южном корпусе монастыря разместилось только что основанное Воспитательное общество благородных девиц, а год спустя в северном открыли «училище для малолетних девушек не дворянского происхождения» (Смольный институт и Мещанское училище). Позже Екатерина распорядилась учредить в Смольном общину монахинь, отобрав для этого из других монастырей двадцать «стариц честного и доброго жития», которых можно было бы использовать для обслуживания «благородных» воспитанниц. Найти таких «стариц» оказалось совсем не просто. Из московских и смоленского монастырей с трудом набрали четырнадцать монахинь, отличающихся тем достоинством, что «грамоте умеют». Впрочем, и они довольно скоро исчезли из монастыря. Основанные же в нём учебные заведения просуществовали до Великой Октябрьской революции. Архитектурные памятники, воздвигнутые по соседству с монастырём, положили начало женскому образованию в России и тем самым сыграли важную роль в истории отечественного просвещения. До их открытия грамотных русских женщин даже среди дворянства было очень мало, а уж если таковая обнаруживалась в другом сословии, то представляла собой «весьма странное явление».

В возникновении Воспитательного общества сказалось воздействие французских писателей-просветителей. Екатерина, утверждая устав воспитательного общества, ввела в него пункт, лишающий родителей права требовать ребёнка обратно до окончания полного двенадцатилетнего курса обучения. В институт принимались только «девицы природного (потомственного) дворянства и дочери чиновников, имеющих чины по воинской службе не ниже полковников, а по статской не ниже статского советника». Выращиваемые в искусственных, тепличных условиях для «украшения семейства и общества», «смолянки» пополняли также придворный штат – из них императрица выбирала себе статс-дам и фрейлин.

В Мещанское училище брали дочерей конюхов, солдат, дьячков, лакеев и прочих «подлых людей». Этих девочек готовили «к употреблению ко всем женским работам и рукоделиям, то есть шить, ткать, вязать, стряпать, мыть, чистить...». Впрочем, выпускницы училища также имели свои «высочайшие дарованные» превилегии, анологичные преимуществам, которыми пользовались воспитанники Академии художеств: если какая-нибудь из них выходила замуж за крепостного, муж её получал вольную, вольными считались и дети, рождённые от их брака.

На протяжении всего своего существования оба учебных заведения находились под покровительством «высочайших особ», лично просматривавших списки принимаемых со всеми данными о них и их родителях. Обнажды из списка была вычеркнута «дочь отца известного своим дурным поведением», в другой раз – дочь ссыльного. В 1808 году к приёму в училище была представлена дочь «камер-лакея из арапов», о которой в списке говорилось: «Здорова, выключая настоящий цвет арапки». Резолюция императрицы гласила: «Её не брать».

Разумеется, условия жизни и обучение воспитанниц в училище были гораздо хуже, чем в институте, хотя и в Смольном уровень преподавания далеко не всегда был высок. Помимо общеобразовательных предметов, институток обучали музыке, танцам, рисованию, а также представлению театральных пьес. Спектакли в Смольном готовили лучшие танцмейстеры, капельмейстеры и артисты придворных театров. Значительно хуже обстояло дело с обучением наукам. Комиссия народных училищ отмечала у воспитанниц «весьма недостаточное знание языков инострвнных и особливо своего российского», а так как все предметы преподавались на французском, «коего девицы довольно к тому не разумеют», то и знания они получали весьма слабые. Позднее учить стали на родном языке и положение несколько улучшилось. Но подлинный перелом наступил лишь в середине девятнадцатого века, когда инспектором классов обоих заведений был назначен замечательный педагог-демократ Константин Дмитриевич Ушинский.

Проведя коренную реформу воспитания и обучения, Ушинский привлёк к преподаванию в институте и училище молодых, демократически настроенных педагогов, при нём впервые учебные программы в обоих заведениях были уравнены. Ведущее место в них заняли родной язык и литература. Ушинский сумел добиться почти полного искоренения традиционного пренебрежительного отношения «благородных смолянок» к «мещанкам». Такая демократизация Смольного, естественно, вызвало недовольство в «высших кругах». Начальница института и консервативные преподаватели начали кампанию против Ушинского, которая завершилась доносом, обвиняющим его в политической неблагонадёжности. Возмущённый самим фактом доноса, Ушинский покинул Смольный. Однако его прибывание там не прошло бесследно. «Благодаря энергии и таланту одного человека, - отмечает историк, - в какие-нибудь три года совершенно обновилось и зажило новою, полною жизнью огромное учебное заведение, дотоле замкнутое, рутинное». Некоторые его выпускницы теперь поступали на женские Высшие и педагогические курсы, в женский медицинский институт.

Смольный институт был призван прежде всего внушать своим питомцам «непоколебимую преданность престолу и благоговейную признательность к августейшим их покровителям». Но не стоит, может быть, забывать, что, наряду с фрейлинами императриц и фаворитками императоров, его воспитанницами были жена Радищева, поехавшая за мужем в ссылку и там погибшая, жёны и сёстры декабристов, мать героя Плевны генерала Скобелева, сама в русско-турецкую войну служившая в лазарете и убитая в Болгарии, а также матери и жёны других славных сынов России.

Здание Мещанского училища до сих пор используется в учебных целях – в нём занимаются студенты географического факультета и факультета прикладной математики Ленинградского университета.

Воспитательное общество благородных девиц находилось в монастырских корпусах гораздо дольше, чем училище. Лишь в начале следующего столетия архитектор Кваренги возвёл для него с южной стороны монастыря, на месте, где находился «мастерский двор» со служительским лазаретом, пекарней, сараями и прочим, новое здание.

Барышень учили не только языкам и манерам, но и терпению. Вот как вспоминала годы учёбы бывшая «смолянка» Анна Владимировна Суслова:

В Смольном была дисциплина, как в армии. Физически приходилось очень тяжело. Первое моё впечатление от Смольного – холод. Холодно везде: в спальнях, классах, в столовых. Температура не выше плюс 16 градусов. Утром надо было умываться ледяной водой до пояса. За этим наблюдала классная дама (воспитательница, прикреплённая к какому-либо классу). Потом все одевались и шли по коридору в церковь, которая находилась в противоположном конце здания. Во время молитвы следовало стоять неподвижно, глядя вперёд. Нельзя повернуть голову, переступить с ноги на ногу. Праздничная служба продолжалась долго, и девочки иногда падали в обморок.

Очень следили за осанкой. Девочки одевались в платья, в которые вставлен китовый ус, чтобы талия была затянутая прямая. Упаси Бог сгорбиться. Классная дама всегда находилась при нас и следила за осанкой, за причёской. Надо было быть совершенно «зализанной», чтобы ни одна волосинка не висела. Должна быть одна косичка, две не разрешалось. В неё вплетали чёрную ленточку. Любое кокетство, желание выделиться преследовалось очень строго. Ходили всегда парами, молча. Улыбаться нельзя. За улыбку сразу сбавляли несколько баллов за поведение.

Образование, в общем, было хорошим. Языки мы усвоили во многом влагодаря тому, что нам не разрешалось разговаривать по-русски. Только по-немецки или по-французски. Везде: в спальнях, во время отдыха и т.д. учили нас стряпать, шить, вышивать, танцевать, играть на музыкальном инструменте. Можно было выбрать один из трёх: скрипку, рояль или арфу.

Мне не нравилось в Смольном. Я зябла, кашляла и половину времени провела в лазарете. Мне трудно было выдерживать этот режим. Но зато у меня выработалось огроиное терпение. Оно мне в жизни очень пригодилось.

Царскосельский лицей

19 октября 1811года в Царском Селе под Петербургом сели за парты тридцать мальчиков. Они могли считать себя одновременно и школьниками и студентами: было им в среднем по 12 лет, но после окончания своего учебного заведения они могли больше нигде не учиться. Это был первый курс Царскосельского Лицея – нового для России учебного заведения, так и оставшегося единственным в своём роде.

В этом учебном заведении, по замыслу Михаила Сперанского, ближайшего советника царя Александра I, небольшое число дворянских детей должно было учиться, чтобы потом учавствовать в управлении Росией.

Мальчиков было всего тридцать. Среди них были представители знатных семей, такие, как князь Александр Горчаков; были дети царских чиновников, как Иван Пущин, был среди них и правнук знаменитого «арапа Петра Великого» - Абрама Петровича Ганнибала – Александр Пушкин.

Лицеистов ждали 6 лет учёбы. Строгий режим дня, в котором чередовались «классы» и прогулки, «танцеванье» и фехтование. Домой ездить было нельзя – все лицеисты жили в Лицее в небольших комнатках, на которые деревянными, не доходящими до потолка перегородками, разделили большой зал.

Изучали множество предметов: иностранные языки, историю, географию, математику, право (юридические науки), артиллерию и фортификацию (науку о военных сооружениях), физику. На старших курсах занятия велись без строгой программы – утверждённый устав определял лишь науки, подлежащие изучению: предусматривались знания по разделам нравственных, физических, математических, исторических наук, словесности и по языкам. Учились серьёзно, но не упускали возможности и пошутить. Однажды на уроке лицеист Мясоедов так описал в стихах восход солнца: «Блеснул на западе (!) румяный царь природы...» Другой лицеист (Пушкин или Илличевский, точно неизвестно) тут же продолжил:

«И изумлённые народы

Не знают, что начать:

Ложиться спать или вставать».

Учителей уважали и любили. Они хорошо понимали своих воспитанников. Сохранились воспоминания Ивана Пущина об учителе математики Карцове, который вызвал Пушкина к доске и задал задачу. Пушкин долго переминался с ноги на ногу и всё писал молча какие-то формулы. Карцов спросил его наконец: «Что же вышло? Чему равняется икс?» Пушкин, улыбаясь, ответил: «Нулю!» – «Хорошо! У вас, Пушкин, в моём классе всё кончается нулём. Садитесь на своё место и пишите стихи».

Пролетели шесть лет учёбы. Пятнадцать выпускных зкзаменов сданы за 17 дней. Лицей окончен 31 мая 1817 года. Лицейскую дружбу, память о «городе Лицее» они сохранят на всю жизнь. Каждый год 19 октября будут они праздновать лицейскую годовщину, вспоминая тех, кого уже нет… Первым уйдёт Николай Ржевский (в 1817 году, вскоре после выпуска), последним – Александр Горчаков (в 1883 году).

Горчаков станет канцлером (высшим чиновником), Кюхельбекер – декабристом, Пушкин – «солнцем русской поэзии».

Куда бы нас ни бросила судьбина

И счастие куда б ни повело,

Всё те же мы: нам целый мир чужбина;

Отечество нам Царское Село.

Лицей был учебным заведением, повторившим в миниатюре судьбу и характер многих реформ и начинаний «дней александровых прекрасного начала»: блестящие обещания, широкие замыслы при полной непродуманности общих задач, целей и плана. Размещению и внешнему распорядку нового учебного заведения уделялось много внимания, вопросы формы лицеистов овсуждались самим императором. Однако план преподавания был непродуман, состав профессоров – случаен, большинство из них не отвечало по своей подготовке и педагогическому опыту даже требованиям хорошей гимназии. А Лицей давал выпускникам права окончивших высшее учебное заведение. Не было ясно определено и будущее лицеистов. По первоначальному плану в Лицее должны были воспитываться также младшие братья Александра I – Николай и Михаил. Мысль зта, вероятно, принадлежала Сперанскому, которому, как и многим передовым людям тех лет, внушало тревогу то, как складывались характеры великих князей, от которых в будущем могла зависеть участь миллионов людей. Подрастающие Николай и Михаил Павловичи свыклись с верой в безразличность и божественное происхождение своей власти и с глубоким убеждением в том, что искусство управления состоит в «фельдфебельской науке»...

Замыслы эти, видимо, вызывали противодействие императрицы Марии Фёдоровны. Общее наступление реакции перед войной 1812 года, выразившееся, в частности, в падении Сперанского, привело к тому, что первоначальные планы были отброшены, в результате чего Николай I вступил в 1825 году на престол чудовищно неродготовленным… Лицей помещался в Царском Селе – летней императорской резиденции, во флигеле Екатеринского дворца. Уже само местоположение делало его как бы придворным учебным заведением. Однако, видимо не без воздействия Сперанского, ненавидившего придворные круги и стремившегося максимально ограничить их политическую роль в государстве и влияние на императора, первый директор Лицея В. Ф. Малиновский пытался оградить своё учебное заведение от влияния двора путём строгой замкнутости: Лицей изолировали от окружающей жизни, воспитанников выпускали за пределы его стен крайне неохотно и лишь в особых случаях, пеосещения родственников ограничивались.

В лицейских занятиях была бесспорная положительная сторона: это был тот «лицейский дух», который на всю жизнь запомнился лицеистам первого – «пушкинского» – выпуска и который очень скоро сделался темой многочисленных доносов. Именно этот «дух» позже старательно выбивал из Лицея николай I.

Когда создавался Лицей, предпологалось, что в нём будут учиться великие князья – младшие братья императора Александра I. Поэтому многие стремились поместить своих детей в это, говоря современным языком, престижное (уважаемое) учебное заведение. Вот как пишет о первом лицейском курсе Натан Яковлевич Эйдельман, писатель, историк, литературовед.

«… Члены царской фамилии в конце концов «не попали» в Лицей, но меж тем летом 1811 года образовался конкурс, потому что на тридцать мест было куда больше желающих. Одним (Горчакову) поможет звучный титул (князь – Рюрикович). Другим – важные посты, занимаемые родственниками: у Модеста Корфа отец -–генерал, видный чиновник юстиции; десятилетний Аркадий Мартынов ещё мал для Лицея, зато он крестник самого Сперанского, а отец его литератор, директор департамента народного просвещения; Ивану Малиновскому пятнадцать лет, он уже называется «иностранной коллегии студент», но отец его, Василий Фёдорович, назначается директором Лицея и хочет «испытать» новое заведение на собственном сыне...

… Ещё и ещё – родители-царедворцы, или отставные, или невысокие чиновники; отсутствуют отпрыски багатейших фамилий вроде Строгановых, Юсуповых, Шереметевых… Аристократы своих детей в какой-то там Лицей не отдают (тем более, когда выяснили, что царские братья туда не определяются): ведь им пришлось бы в одном классе на равных учиться и, может быть, получать подзатыльники от мелкопоместных, малочиновных или (страшно подумать!), скажем, от Владимира Вольховского, сына бедного гусара из Полтавской губернии; мальчик идёт в Лицей… как первый ученик Московского университетского пансиона.

Из нниги Н. Я. Эйдельмана

«Прекрасен наш союз...»

60-90-е годы XIX века

Школа, просвещение и печать

Падение крепостного права и либеральные реформы образования вызвали серьёзные сдвиги в народном просвещении. В 1860-90-е годы заметно вырос уровень грамотности населения (в среднем в 3 раза), в городе больше, чем в деревне (2,5 раза). Согласно данным всеросийской переписи населения 1897 г., средний уровень грамотности в Российской империи составлял 21,1%, среди мужчин – 29,3%, среди женщин – 13,1%. При этом высшее и среднее образование имели чуть более 1% населения. Таким образом, общий уровень образованности в России до второй половины XIX в. определяла начальная школа.

В 60-е годы правительство провело реформы в сфере просвещения. «Положение о начальных народных училищах» 1864г. допускало, в частности, открытие начальных школ общественными организациями (органами городского самоуправления и земствами на селе). Это позволило широкому общественному движению за создание народных школ (Московский и Петербургский комитеты грамотности и другие общественные просветительские организации) претворять в жизнь передовые педагогические идеи К. Д. Ушинского (1824 – 1870 / 71) и его учеников. Под влиянием общественности начальное образование получило значительный импульс к дальнейшему развитию. Наряду с церковно-приходскими школами (учителей для которых готовили церковно-учительские школы, находившиеся в ведении Синода), начали действовать земские трёхгодичные школы (в это время наиболее распространённый тип начальной школы), преподавали в которых представители земской интеллигенции, как правило, истинные подвижники, носители демократической культуры. Обучение в них было поставлено лучше: кроме обычных для церковно-приходской школы предметов – письма, чтения, четырёх правил арифметики и закона божьего, здесь изучались география, природоведение, история.

Среднее образование одновременно с гуманитарными классическими гимназиями (число учащихся в которых выросло в 60-80-е годы почти в 3 раза) давали училища – с 1864 года реальные (учебный план включал большой объём знаний по точным и естественным наукам) и с 1873 года коммерческие (где изучались – бухгалтерия, товароведение и др.). В период реформ открылись женские гимназии , которых к 90-м годам насчитывалось около 200; для дочерей православного духовенства действовало около 60 епархиальных училищ. В период контрреформ знаменитый циркуляр «о кухаркиных детях» 1887 года закрыл доступ к образованию неимущим слоям.

В предреформенную эпоху качественные изменения наметились в высшем образовании. В Одессе и Томске были открыты новые университеты. Либеральный университетский устав 1863 года, предоставивший этим учебным заведениям автономию, привёл не только к росту числа студентов (в 60-90-е годы почти в 3 раза), но и к демократизации их состава, правда, неравномерно (в 1897 году в Петербургском унивесситете доля детей дворян и чиновников составила около 2/3, а в Харьковском – менее 40%). В университетах страны стали сосредоточиваться лучшие научные кадры (А. М. Бутлеров, Д. И. Менделеев, К. А. Тимирязев и др.), оживилась научная работа и повысился образовательный уровень выпускников. Появились первые ростки высшего женского образования – высшие женские курсы, готовившие врачей и учителей (Аларчинские в Петербурге и Лубянские в Москве, 1869; курсы профессора В. И. Герье в Москве, 1872; Бестужевские (названы по имени их директора историка, профессора К. Н. Бестужева-Рюмина) в Петербурге, 1878 и др.).

Понимая недостатки существовавшей системы образования, представители передовой общественности способствовали становлению в России внешкольного образования: с 1859 года начали работать бесплатные воскресные школы, программа которых была шире, чем в казённых школах, и включала знакомство с основами физики, химии, естественной истории и др. Правительство также в ряде случаев выступало инициатором внешкольного овразования. Так, начиная с 1871 года, проводились вызывавшие широкий интерес народные чтения, в которых преобладала историческая, военная и религиозно-нравственная тематика.

В 70-90-е годы почти втрое возросло число периодических изданий на русском языке (до 1 тысячи наименований в 1900 году). Окончательно оформился тип «толстого» журнала, публиковавшего литературно-художественные, публицистические, критические, научные материалы и имевшего значительное влияние на общественно-культурную жизнь («Современник», «Русское слово», «Вестник Европы»). Издание книг росло ещё стремительнее (в 1860-е90-е годы с 1800 до 11500 названий в год). Всё это было возможно, так как полиграфическая база в России за три пореформенных десятилетия выросла более чем в три раза (в 1864 году насчитывалось около 300 типографий, в 1894 году их было уже более тысячи). Среди издателей ведущее место занимали частные фирмы М. О. Вольфа, Ф. Ф. Павленкова, И. Д. Сытина, выпускавшие учебную, научно-популярную, художественную литературу, в том числе дешёвые издания русской классики. Количество книжных лавок увеличилось в 6 раз (до 3 тысяч в конце 90-ых годов). В городах и сёлах росло число библиотек и читателей, открывавшихся общественными учреждениями и органами местного управления. В 1862 году была открыта первая Публичная библиотека в Москве (сейчас Российская Государственная Библиотека). Главная роль в развитии культурно-просветительных учреждений принадлежала интеллигенции, в том числе земской.

Конец XIX века

Образование и просвещение

Система образования в России рубежа XIX-XX веков по-прежнему включала три ступени: начальную (церковно-приходские школы, народные училища), среднюю (классические гимназии, реальные и коммерческие училища) и высшую школу (университеты, институты). По данным 1913 года, грамотные среди подданных Российской империи (за исключением детей моложе 8 лет) составляли в среднем 38-39%.

В значительной мере развитие народного образования было связано с деятельностью демократической общественности. Политика властей в этой области не представляется последовательной. Так, в 1905 году Министерство народного просвещения вынесло проект закона «О введении всеобщего начального обучения в Российской империи» на рассмотрение II Государственной думы, однако этот проект так и не получил силу закона.

Растущая потребность в специалистах способствовала развитию высшего, в особенности технического, образования. Количество студентов многих университетов заметно выросло – с 14 тысяч в середине 90-ых годов до 35.5 тысяч в 1907 году. Получили распространение частные высшие учебные заведения (Вольная высшая школа П. Ф. Лесгафта, Психоневрологический институт В. М. Бехтерева и др.). Университет Шанявского, работавший в 1908-18 годах на средства либерального деятеля народного образования А. Л. Шанявского (1837-1905) и давший высшее и среднее образование, сыграл важную роль в демократизации высшего образования. В университет принимались лица обоего пола независимо от национальной принадлежности и политических взглядов.

Одновременно с воскресными школами стали действовать новые типы культурно-просветительских учреждений для взрослых – рабочие курсы (например, Пречистенские в Москве, среди преподавателей которых были такие выдающиеся учёные как И. М. Сеченов, В. И. Пичета и др.), просветительские рабочие общества и народные дома – своеобразные клубы с библиотекой, актовым залом, чайной и торговой лавкой (Лиговский народный дом графини С. В. Паниной в Петербурге).

Большое влияние на просвещение оказало развитие периодической печати и книгоиздательства. Тираж массового литературно-художественного и научно-популярного «тонкого» журнала «Нива» (1894-1916) к 1900 году выросло с 9 до 235 тысяч экземпляров. По количеству издаваемых книг Россия занимала третье место в мире (после Германии и Японии).

Крупнейшие книгоиздатели А. С. Суворин (1835-1912) в Петербурге и И. Д. Сытин (1851-1934) в Москве способствовали приобщению народа к литературе, выпуская книги пог доступным ценам («Дешёвая библиотека» Суворина, «Библиотека для самообразования» Сытина). В 1899 – 1913 годах в Петербурге работало книгоиздательское товарищество «Знание».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

«Архитектурный ансамбль Смольного» Н. Семенникова Ленинград. «Искусство» 1980г.

«История отечественной культуры» Т. Балакина Москва. «Спектр-5» 1994г.

«Я познаю мир» Н. Чудакова Москва. «АСТ» 1996г.

«Русский язык» Р. Панкова/Л. Гришковская Каунас. «Швиеса» 2002г.