Гибель императрицы марии в контексте. Кто взорвал линкор «Императрица Мария»? Данные с другой стороны

Линейный корабль «Виктори» «Виктори» («Victory», в переводе – «Победа»), флагман лорда Нельсона во время Трафальгарского сражения, стал пятым кораблем английского флота, носившим это наименование. Его предшественник, 100 пушечный линкор, потерпел крушение и погиб со всем

Линейный корабль «Ростислав» Начиная с 1730 х гг. верфи Санкт-Петербурга и Архангельска построили большое количество 66 пушечных кораблей. Один из них, заложенный на Соломбальской верфи в Архангельске 28 августа 1768 г., спущенный на воду 13 мая 1769 г. и в том же году зачисленный в

Линейный корабль «Азов» 74 пушечный парусный линейный корабль «Азов» был заложен в октябре 1825 г. на Соломбальской верфи в Архангельске. Его создателем стал известный российский корабел А.М. Курочкин, за несколько десятилетий своей деятельности построивший на

Линейный корабль «Дредноут» В начале ХХ в. начались качественные изменения в развитии морской артиллерии. Совершенствовались сами орудия, снаряды вместо пороха повсеместно начинялись сильными бризантными взрывчатыми веществами, появились первые системы управления

Линейный корабль «Эджинкорт» Появление в 1906 г. «Дредноута» привело к тому, что прежние броненосцы в значительной мере утратили свое значение. Начался новый этап гонки морских вооружений. Бразилия первой из южноамериканских государств начала усиливать свой флот

Линейный корабль «Куин Элизабет» После вступления в строй знаменитого «Дредноута» все прежние броненосцы морально устарели. Но уже через несколько лет были спроектированы новые линкоры, получившие название супердредноутов, а вскоре за ними последовали сверхдредноуты.

Линейный корабль «Бисмарк» Линейный корабль «Бисмарк» («Bismarck») был заложен 1 июля 1936 г. на верфи «Бломм унд Фосс» в Гамбурге, спущен на воду 14 февраля 1939 г., а 24 августа 1940 г. на линкоре был поднят флаг и корабль вошел в строй военно-морского флота Германии (кригсмарине). Он

Линейный корабль «Ямато» В начале 1930 х гг. в Японии начали готовиться к замене тех своих кораблей, у которых истекал определенный Вашингтонским договором 20 летний срок службы. А после того, как в 1933 г. страна вышла из Лиги Наций, было решено отказаться от всех договорных

Линейный корабль «Миссури» В 1938 г. в США началось проектирование линейных кораблей, призванных сочетать в себе огромную огневую мощь, высокую скорость хода и надежную защиту. Надо отдать должное конструкторам: им действительно удалось создать очень удачно

ПОСТАРАЙТЕСЬ УБРАТЬ «МАРИЮ» (одна из версий гибели линкора «Императрица Мария» в 1916 г.) До сих пор умы историков и специалистов будоражит трагическая гибель в 1916 г. одного из сильнейших российских боевых судов - черноморского линейного корабля «Императрица Мария».Тайну

7 октября 1916 года в Северной бухте Севастополя взорвался крупнейший в то время корабль русского флота - линкор «Императрица Мария».
Вместе с кораблем погибли: инженер-механик (офицер), два кондуктора (старшины) и 149 человек нижних чинов - так сказано в официальных сообщениях. Вскоре от ранений и ожогов скончались еще 64 человека.
Всего жертвами катастрофы оказались более 300 человек.
Десятки людей после взрыва и пожара на «Императрице Марии» стали калеками. Их могло оказаться намного больше, если бы в момент взрыва, произошедшего в носовой башне линкора, его экипаж не стоял на молитве в корме корабля. Многие офицеры и сверхсрочники находились в береговом увольнении до утреннего подъема флага - и это спасло им жизнь. 5
Город и крепость Севастополь были разбужены взрывами, разнесшимися над притихшей гладью Северной бухты, а взору прибежавших к гавани людей предстал новейший линейный корабль Черноморского флота, охваченный черно-огненной тучей.
Что же случилось?
В 6 часов 20 минут утра матросы, которые в это время находились в каземате № 4, услышали резкое шипение, идущее из погребов носовой башни главного калибра, а затем увидели клубы дыма и пламени, вырвавшиеся из люков и вентиляторов, расположенных в районе башни.

Один из матросов успел доложить вахтенному начальнику о пожаре, другие раскатали шланги и стали заливать водой подбашенное отделение. Однако катастрофу уже ничто не могло отвратить…
«В умывальнике, подставляя головы под краны, фыркала и плескалась команда, когда страшный удар грохнул под носовой башней, свалив с ног половину людей. Огненная струя, окутанная ядовитыми газами желто-зеленого пламени, ворвалась в помещение, мгновенно превратив царившую здесь только что жизнь в груду мертвых, сожженных тел...
Страшной силы новый взрыв вырвал стальную мачту. Как катушку, швырнул к небу броневую рубку (25 000 пудов).
Взлетела на воздух носовая дежурная кочегарка.
Корабль погрузился во тьму.
Минный офицер лейтенант Григоренко бросился к динамо, но смог добраться только до второй башни. В коридоре бушевало море огня. Грудами лежали совершенно обнаженные тела.
Взрывы гудели. Рвались погреба 130-миллиметровых снарядов.
С уничтожением дежурной кочегарки корабль остался без паров. Нужно было во что бы то ни стало поднять их, чтобы пустить пожарные помпы. Старший инженер-механик приказал поднять пары в кочегарке № 7. Мичман Игнатьев, собрав людей, бросился в нее.
Взрывы следовали один за другим (более 25 взрывов). Детонировали носовые погреба. Корабль кренился на правый борт все больше и больше, погружаясь в воду. Вокруг кишели пожарные спасательные пароходы, буксиры, моторы, шлюпки, катера...
Последовало распоряжение затопить погреба второй башни и прилегающие к ним погреба 130-мм орудий, чтобы перегородить корабль. Для этого нужно было проникнуть в заваленную трупами батарейную палубу, куда выходили штоки клапанов затопления, где бушевало пламя, клубились удушливые пары и каждую секунду могли сдетонировать заряженные взрывами погреба.
Старший лейтенант Пахомов (трюмный механик) с беззаветно отважными людьми вторично ринулся туда. Растаскивали обугленные, обезображенные тела, грудами завалившие штоки, причем руки, ноги, головы отделялись от туловищ.
Пахомов со своими героями освободили штоки и наложили ключи, но в этот момент вихрь сквозняка метнул в них столбы пламени, превратив в прах половину людей.
Обожженный, но не сознающий страданий, Пахомов довел дело до конца и выскочил на палубу. Увы, его унтер-офицеры не успели... Погреба сдетонировали, ужаснейший взрыв захватил и разметал их, как осенняя вьюга опавшие листья...
В некоторых казематах застряли люди, забаррикадированные лавой огня. Выйди - сгоришь. Останешься - утонешь. Их отчаянные крики походили на вопли безумцев.
Некоторые, попав в капканы огня, стремились выброситься в иллюминаторы, но застревали в них. По грудь висели над водой, а ноги в огне.
Между тем в седьмой кочегарке кипела работа. Зажгли в топках огни и, выполняя полученное приказание, подымали пары. Но крен вдруг сильно увеличился. Поняв грозящую опасность и не желая подвергать ей своих людей, но полагая все же, что нужно поднимать пар - авось пригодится, - мичман Игнатьев крикнул:
- Ребята! Топай наверх! Ждите меня у антресолей. Понадобитесь, позову. Я сам перекрою клапана.
По скобам трапа люди быстро вскарабкались наверх. Но в этот момент корабль опрокинулся. Только первые успели спастись. Остальные вместе с Игнатьевым остались внутри...
Долго ли жили они и чего натерпелись в воздушном колоколе, пока смерть не избавила их от страданий?
Много позже, когда подняли «Марию», нашли кости этих героев долга, разбросанные по кочегарке...» 1
Это свидетельства очевидца той страшной трагедии старшего флагманского офицера минной дивизии Черного моря капитана 2-го ранга А.П. Лукина.
А вот хронометраж катастрофы, взятый из вахтенного журнала стоявшего неподалеку линкора «Евстафий»:
«6 часов 20 минут - На линкоре «Императрица Мария» большой взрыв под носовой башней.
6 часов 25 минут - Последовал второй взрыв, малый.
6 часов 27 минут - Последовали два малых взрыва.
6 часов 30 минут - Линкор «Императрица Екатерина» на буксире портовых катеров отошел от «Марии».
6 часов 32 минуты - Три последовательных взрыва.
6 часов 35 минут - Последовал один взрыв. Спустили гребные суда и послали к «Марии».
6 часов 37 минут - Два последовательных взрыва.
6 часов 47 минут - Три последовательных взрыва.
6 часов 49 минут - Один взрыв.
7 часов 00 минут - Один взрыв. Портовые катера начали тушить пожар.
7 часов 08 минут - Один взрыв. Форштевень ушел в воду.
7 часов 12 минут - Нос «Марии» сел на дно.
7 часов 16 минут – «Мария» начала крениться и легла на правый борт.» 1

Линейный корабль «Императрица Мария», первый из серии «русских дредноутов», заложенных перед Первой мировой войной по проектам известных корабельных инженеров А. Н. Крылова и И. Г. Бубнова, построенный на верфях Русского судостроительного акционерного общества «Руссуд» в Николаеве и спущенный на воду 1 ноября 1913 года, по праву считался гордостью российского судостроения.
Своё название корабль получил по имени вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, супруги покойного российского императора Александра III.
На «Императрице Марии» длиной - 168 метров, шириной - 27,43 метра, осадкой - 9 метров, имелось 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок, четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 метра, а суммарная мощность корабельной электростанции составляла 1840 кВт.
Когда в Севастополь пришли первые два из четырех заложенных в Николаеве мощных, скоростных линейных кораблей - «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая», - баланс военно-морских сил на Черном море между Россией и противостоявшей ей Турцией изменился в пользу первой.
Писатель Анатолий Елкин отмечал: «Современники и много лет спустя не переставали им восхищаться. Черное море еще не знало таких дредноутов, как «Императрица Мария».
Водоизмещение дредноута определялось на 23 600 тонн. Скорость корабля 22 3/4 узла, иначе говоря, 22 3/4 морской мили в час, или около 40 километров.
За один прием «Императрица Мария» могла взять 1970 тонн угля и 600 тонн нефти. Всего этого топлива для «Императрицы Марии» хватало на восемь суток похода при скорости 18 узлов.
Команда корабля 1260 человек вместе с офицерами.
Корабль располагал шестью динамо-машинами: четыре из них боевые и две вспомогательные. В нем помещались турбинные машины мощностью в 10 000 лошадиных сил каждая.
Для приведения башенных механизмов в действие на каждой башне имелось 22 электрических мотора...
В четырех трехорудийных башнях размещались двенадцать обуховских двенадцатидюймовок.
Палуба была предельно освобождена от надстроек, что весьма расширяло секторы обстрела башен главного калибра.

Вооружение «Марии» дополняли еще тридцать две пушки различного назначения: противоминные и зенитные.
В дополнение к ним были устроены подводные торпедные аппараты.
Броневой пояс толщиной без малого четверть метра проходил по всему борту линкора, а сверху цитадель прикрывалась толстой броневой палубой.
Словом, это была многопушечная быстроходная бронированная крепость.
Такой корабль и в наше время, в эпоху авианосцев, ракетных крейсеров и подводных атомоходов, мог бы быть зачислен в боевой строй любого флота.» 1

Линейный корабль «Императрица Мария» был любимцем командующего Черноморским флотом адмирала Колчака, ведь представление его флоту началось не с положенного по ритуалу торжественного обхода кораблей, стоящих на якоре посреди Северной бухты, а с экстренного выхода в море на «Императрице Марии» для пресечения германского крейсера «Бреслау», вышедшего из Босфора и обстрелявшего кавказское побережье.
Колчак сделал «Императрицу Марию» флагманским кораблем и систематически выходил на нём в море.
Телеграмма А.В. Колчака царю Николаю II от 7 октября 1916 г. 8 часов 45 минут:
«Вашему императорскому величеству всеподданейше доношу: «Сегодня в 7 час. 17 мин. на рейде Севастополя погиб линейный корабль «Императрица Мария». В 6 час. 20 мин. произошел внутренний взрыв носовых погребов и начался пожар нефти. Тотчас же начали затопление остальных погребов, но к некоторым нельзя было проникнуть из-за пожара. Взрывы погребов и нефти продолжались, корабль постепенно садился носом и в 7 час. 17 мин. перевернулся. Спасенных много, число их выясняется.
Колчак».

Телеграмма Николая II Колчаку 7 октября 1916 г. 11 часов 30 минут:
«Скорблю о тяжелой потере, но твердо уверен, что Вы и доблестный Черноморский флот мужественно перенесете это испытание. Николай».
Телеграмма А.В. Колчака начальнику Генерального морского штаба адмиралу А.И. Русину:
Секретно № 8997
7 октября 1916 г.
«Пока установлено, что взрыву носового погреба предшествовал пожар, продолжавшийся ок. 2 мин. Взрывом была сдвинута носовая башня. Боевая рубка, передняя мачта и труба взлетели на воздух, верхняя палуба до второй башни была вскрыта. Пожар перешел на погреба второй башни, но был потушен. Последовавшим рядом взрывов, числом до 25, вся носовая часть была разрушена. После последнего сильного взрыва, ок. 7 час. 10 мин., корабль начал крениться на правый борт и в 7 час. 17 мин. перевернулся килем вверх на глубине 8,5 сажень. После первого взрыва сразу прекратилось освещение и нельзя было пустить помпы из-за перебитых трубопроводов. Пожар произошел через 20 мин. после побудки команды, никаких работ в погребах не производилось. Установлено, что причиной взрыва было возгорание пороха в носовом 12-м погребе, взрывы снарядов явились как следствие. Основной причиной может быть только или самовозгорание пороха или злоумышление. Командир спасен, из офицерского состава погиб инженер-механик мичман Игнатьев, нижних чинов погибло 320. Присутствуя лично на корабле свидетельствую, что его личным составом было сделано все возможное для спасения корабля. Расследование производится комиссией.
Колчак»

Из письма А.В. Колчака И.K. Григоровичу (не ранее 7 октября 1916 г.):
«Ваше высокопревосходительство, глубокоуважаемый Иван Константинович.
Позвольте принести Вам мою глубокую благодарность за внимание и нравственную помощь, которую Вы оказали мне в письме Вашем от 7-го сего октября. Мое личное горе по поводу лучшего корабля Черноморского флота так велико, что временами я сомневался в возможности с ним справиться.
Я всегда думал о возможности потери корабля в военное время в море и готов к этому, но обстановка гибели корабля на рейде и в такой окончательной форме действительно ужасна.
Самое тяжелое, что теперь осталось и вероятно надолго, если не на всегда, - это то, что действительных причин гибели корабля никто не знает и все сводится к одним предположениям.
Самое лучшее было бы, если оказалось возможным установить злой умысел - по крайней мере было бы ясно, что следует предвидеть, но этой уверенности нет и никаких указаний на это не существует.
Ваше пожелание относительно личного состава «Императрицы Марии» будет выполнено, но я позволю высказать свое мнение, что суд желателен был бы теперь же, т.к. впоследствии он потеряет значительную долю своего воспитательного значения...» 1
Причину взрыва линкора «Императрица Мария» на севастопольском рейде пытались разгадать по горячим следам, однако до сих пор нет однозначного мнения – была ли это трагическая авария или же это была дерзкая диверсия…
Помните, как в повести Рыбакова «Кортик» говорил один из ее героев Поляков:
«Темная история, не на мине взорвался, не от торпеды, а сам по себе…».

Так какие же есть версии случившегося?
Во-первых, возможно, имело место самовозгорание пороха.
В частности, в своих показаниях после ареста, в январе 1920 года, адмирал Колчак считал, что пожар мог произойти от саморазложения пороха, вызванного нарушениями технологии производства в условиях военного времени. Возможной считал он и какую-нибудь неосторожность.
«Во всяком случае, никаких данных, что это был злой умысел, не было», повторил он свое мнение.
Однако многие специалисты отбрасывают эту версию как не состоятельную.
Самовозгорание не могло иметь места, так как весь процесс изготовления и анализа порохов в то время не допускал этого. Всякое мельчайшее изменение тщательно фиксировалось, да и каждая партия пороха выдерживала все законные испытания.

Во-вторых, возможно, это было несоблюдение мер безопасности при обращении со снарядами. Так, например, бывший старший офицер «Императрицы Марии» Анатолий Городынский писал в «Морском сборнике», который был издан в Праге в 1928 году, что, по его мнению, линкор погиб из-за неосторожного обращения с боезапасом.
В своей статье он вспоминает, что «старший командир Воронов спустился в погреб, чтобы записать температуру и, увидев неубранные полузаряды, решил не беспокоить «ребят», убрать их сам. По какой-то причине он уронил один из них…»
Один из выживших а момент взрывов на «Императрице Марии» - командир башни главного калибра мичман Владимир Успенский, бывший в тот трагический день вахтенным начальником, в своих заметках о возможных причинах гибели линкора на страницах «Бюллетеня общества офицеров российского императорского флота» пишет:
«Линейный корабль «Императрица Мария» проектировался и закладывался до первой мировой войны. Многочисленные электромоторы для него были заказаны на германских заводах. Начавшаяся война создала тяжелые условия для достройки корабля. К сожалению, те, что нашли, были значительно больше по размерам, и пришлось выкраивать необходимую площадь за счет жилых помещений. Команде негде было жить, и вопреки всем уставам прислуга 12-дюймовых орудий жила в самих башнях. Боевой запас трех орудий башни состоял из 300 фугасных и бронебойных снарядов и 600 полузарядов бездымного пороха.
Наши пороха отличались исключительной стойкостью, и о каком-либо самовозгорании не могло быть и речи. Совершенно необоснованно предположение о нагревании пороха от паровых трубопроводов, возможности электрозамыкания. Коммуникации проходили снаружи и не представляли ни малейшей опасности.
Известно, что линкор вступил в строй с недоделками. Поэтому до самой его гибели на борту находились портовые и заводские рабочие. За их работой следил инженер-поручик С. Шапошников, с которым у меня были приятельские отношения. Он знал «Императрицу Марию», как говорится, от киля до клотика и рассказал мне о многочисленных отступлениях и всяческих технических затруднениях, связанных с войной.
Через два года после трагедии, когда линкор уже находился в доке, Шапошников в подбашенном помещении одной из башен обнаружил странную находку, которая навела нас на интересные размышления.
Найден был матросский сундучок, в котором находились две стеариновые свечи, одна начатая, другая наполовину сгоревшая, коробка спичек, точнее то, что от нее осталось после двухлетнего пребывания в воде, набор сапожных инструментов, а также две пары ботинок, одна из которых была починена, а другая не закончена. То, что мы увидели вместо обычной кожаной подошвы, нас поразило: к ботинкам владелец сундучка гвоздями прибил нарезанные полоски бездымного пороха, вынутые из полузарядов для 12-дюймовых орудий! Рядом лежали несколько таких полосок.
Для того чтобы иметь пороховые полоски и прятать сундучок в подбашенном помещении, следовало принадлежать к составу башенной прислуги.
Так, может быть, и в первой башне обитал такой сапожник?
Тогда картина пожара проясняется. Чтобы достать ленточный порох, нужно было открыть крышку пенала, разрезать шелковый чехол и вытянуть пластину.
Порох, пролежавший полтора года в герметически закрытом пенале, мог выделить какие-то эфирные пары, вспыхнувшие от близстоящей свечи. Загоревшийся газ воспламенил чехол и порох. В открытом пенале порох не мог взорваться - он загорелся, и это горение продолжалось, быть может, полминуты или чуть больше, пока не достигло критической температуры горения - 1200 градусов. Сгорание четырех пудов пороха в сравнительно небольшом помещении вызвало, без сомнения, взрыв остальных 599 пеналов.
К сожалению, гражданская война, а затем уход из Крыма разлучили нас с Шапошниковым. Но то, что я видел своими глазами, то, что мы предполагали с инженер-поручиком, не может разве служить еще одной версией гибели линейного корабля «Императрица Мария»?» 1

В-третьих, возможно, это был диверсионный акт с целью нанести потери и ослабить мощь России.
По версии писателя-мариниста Анатолия Елкина взрыв на линкоре «Императрица Мария» был подготовлен германской агентурой, обосновавшейся еще до войны в Николаеве, где строили дредноут. Довольно стройно и убедительно изложены его доводы в «Арбатской повести», которая вышла отдельной книгой.
В своей книге «Тайны погибших кораблей» Николай Черкашин приводит довольно таки интересные сведения.
«В журнале «Морские записки», издававшемся в Нью-Йорке Обществом бывших офицеров императорского флота, в номере за 1961 год, я обнаружил любопытную заметку, подписанную так: «Сообщил капитан 2-го ранга В. Р.».
«..До сих пор необъяснима катастрофа - гибель линкора «Императрица Мария». Необъяснимыми были и пожары на ряде угольщиков на пути из Америки в Европу, до тех пор пока причину их не установила английская разведка.
Их вызывали немецкие «сигары», которые немцам, очевидно имевшим своих агентов, проникавших в среду грузчиков, удавалось подбросить при погрузке.
Этот сигарообразный дьявольский прибор, заключавший в себе и горючее и воспламенитель, зажигавшийся током от электроэлемента, приходившего в действие, как только кислота разъедала металлическую мембрану, преграждавшую доступ кислоте элемента. В зависимости от толщины пластинки это случалось через несколько часов или даже несколько дней после того, как «сигара» была установлена и подброшена.
Я не видел чертежа этой чертовой игрушки. Помню только, что говорилось о выходившей из острия «сигары» струе пламени, на манер бунзеновской горелки.
Довольно было одной «с толком» поставленной в подбашенное отделение «сигары», чтобы прожечь медную кокору полузаряда. На «Марии» работали заводские мастеровые, но, надо думать, проверка и контроль были не на высоте...
Так что мысль о немецкой «сигаре» сверлила мозги... И не у меня одного.
Через 15-20 лет после этого памятного дня мне пришлось сотрудничать в одном коммерческом деле с немцем, милым человеком. За бутылкой вина мы вспоминали старое, времена, когда мы были врагами. Он был уланский ротмистр и в середине войны был тяжело ранен, после чего стал неспособным к строевой службе и работал в штабах в Берлине.
Слово за слово, он рассказал мне о любопытной встрече.
«Знаете ли вы того, кто только что вышел отсюда?» - спросил его однажды сослуживец. «Нет. А что?» - «Это замечательный человек! Это тот, кто организовал взрыв русского линкора на Севастопольском рейде».
«Я,- ответил мой собеседник, - слышал об этом взрыве, но не знал, что это было делом наших рук».
«Да, это так. Но это очень секретно, и никогда не говорите о том, что вы от меня услышали. Это герой и патриот! Он жил в Севастополе, и никто не подозревал, что он не русский...»
Да, для меня после того разговора сомнений больше нет. «Мария» погибла от немецкой «сигары»!
Не одна «Мария» погибла в ту войну от необъяснимого взрыва. Погиб также и итальянский броненосец «Леонардо да Винчи», если память не изменяет мне». 1
Известный исследователь Константин Пузыревский пишет, что в ноябре 1916 года итальянская контрразведка после взрыва в августе 1915 года в гавани главной базы флота Италии Таранто броненосца «Леонардо да Винчи», напала «на след большой шпионской германской организации, во главе которой стоял видный служащий папской канцелярии, ведавший папским гардеробом.
Был собран большой обвинительный материал, по которому стало известно, что шпионскими организациями на кораблях производились взрывы при помощи особых приборов с часовыми механизмами с расчетом произвести ряд взрывов в разных частях корабля через очень короткий промежуток времени, с тем чтобы осложнить тушение пожаров…» 1
В своей книге «Флот» капитан 2-го ранга Лукин также пишет об этих трубочках:
«Летом 1917 года секретный агент доставил в наш Морской генеральный штаб несколько небольших металлических трубочек. Найдены они были среди аксессуаров и кружевного шелкового белья очаровательного существа...
Миниатюрные трубочки – «безделушки» были направлены в лабораторию. Они оказались тончайше выделанными из латуни химическими взрывателями.
Выяснилось, что точь-в-точь такие трубочки были найдены на таинственно взорвавшемся итальянском дредноуте «Леонардо да Винчи». Одна не воспламенилась в картузе в бомбовом погребе.
Вот что по этому поводу рассказал офицер итальянского морского штаба капитан 2-го ранга Луиджи ди Самбуи: «Следствие с несомненностью установило существование некой тайной организации по взрыву кораблей. Нити ее вели к швейцарской границе. Но там их след терялся.
Тогда решено было обратиться к могущественной воровской организации - сицилийской мафии. Та взялась за это дело и послала в Швейцарию боевую дружину опытнейших и решительнейших людей.
Прошло немало времени, пока дружина путем немалых затрат средств и энергии наконец напала на след. Он вел в Берн, в подземелье одного богатого особняка. Тут и находилось главное хранилище штаба этой таинственной организации - забронированная, герметически закрытая камера, наполненная удушливыми газами. В ней сейф...
Мафии приказали проникнуть в камеру и захватить сейф. После длительного наблюдения и подготовки дружина ночью прорезала броневую плиту. В противогазных масках проникла в камеру, но за невозможностью захватить сейф взорвала его.
Целый склад трубочек оказался в нем». 1
Капитан 1-го ранга Октябрь Петрович Бар-Бирюков служил в 1950 - е годы на советском линкоре «Новороссийск», который повторил в той же злосчастной Северной бухте трагедию своего предшественника - дредноута «Императрица Мария». Много лет расследовал он обстоятельства обеих катастроф. Вот что ему удалось установить по делу«Марии»:
«После Великой Отечественной войны исследователями, сумевшими добраться до документов из архива КГБ, были выявлены и обнародованы сведения о работе в Николаеве с 1907 года (в т. ч. на судостроительном заводе, строившем русские линкоры) группы немецких шпионов во главе с резидентом Верманом. В нее входили многие известные в этом городе лица и даже городской голова Николаева - Матвеев, а главное - инженеры верфи: Шеффер, Линке, Феоктистов и другие, кроме того - обучавшийся в Германии электротехник Сгибнев.
Это вскрылось органами ОГПУ еще в начале тридцатых годов, когда ее члены были арестованы и в ходе следствия дали показания об участии в подрыве «И. М.», за что, по этим сведениям, непосредственным исполнителям акции - Феоктистову и Сгибневу - Верманом было обещано по 80 тысяч рублей золотом каждому, правда, после окончания боевых действий...
Наших чекистов тогда все это мало интересовало - дела дореволюционной давности рассматривались не более чем исторически любопытная «фактура». И поэтому в ходе расследования текущей «вредительской» деятельности этой группы информация о подрыве «И. М.» не получила дальнейшей разработки.
Не так давно сотрудники Центрального архива ФСБ России А. Черепков и А. Шишкин, разыскав часть следственных материалов по делу группы Вермана, документально подтвердили факт разоблачения в 1933 году в Николаеве глубоко законспирированной сети разведчиков, работавшей на Германию, действовавшей там с предвоенных времен и «ориентированной» на местные судостроительные заводы.
Правда, они не нашли в первоначально обнаруженных архивных документах конкретных доказательств участия группы в подрыве «И. М.», но содержание некоторых протоколов допросов членов группы Вермана уже тогда давало довольно веские основания полагать, что эта шпионская организация, располагавшая большими возможностями, вполне могла тaкyю диверсию осуществить.
Ведь она вряд ли «сидела сложа руки» во время войны: для Германии крайне необходимо было вывести из строя новые русские линкоры на Черном море, представлявшие смертельную угрозу для «Гебена» и «Бреслау».
Недавно упомянутые выше сотрудники ЦА ФСБ РФ, продолжив поиск и исследование материалов, связанных с делом группы Вермана, нашли в найденных ими архивных документах ОГПУ Украины за 1933-1934 годы и Севастопольского жандармского управления за октябрь - ноябрь 1916 года новые факты, существенно дополняющие и по-новому раскрывающие «диверсионную» версию причины подрыва «И. М.»
Так, протоколы допросов свидетельствуют, что уроженец (1883 г.) города Херсона - сын выходца из Германии, пароходчика Э. Вермана - Верман Виктор Эдуардович, получивший образование в Германии и Швейцарии, преуспевающий делец, а потом инженер кораблестроительного завода «Руссуд», действительно являлся немецким разведчиком с дореволюционных времен (деятельность В. Вермана подробно изложена в той части архивного следственного дела ОГПУ Украины за 1933 год, которая называется «Моя шпионская деятельность в пользу Германии при царском правительстве»).
На допросах он, в частности, показал: «...Шпионской работой я стал заниматься в 1908 году в Николаеве (именно с этого периода начинается осуществление новой кораблестроительной программы на юге России. - О.Б.), работая на заводе «Наваль» в отделе морских машин. Вовлечен в шпионскую деятельность я был группой немецких инженеров того отдела, состоявшей из инженера Моора и Гана».
И далее: «Моор и Ган, а более всех первый, стали обрабатывать и вовлекать меня в разведывательную работу в пользу Германии...»
После отъезда Гана и Моора в Германию «руководство» работой Вермана перешло непосредственно к германскому вице-консулу в Николаеве господину Винштайну. Верман в своих показаниях дал о нем исчерпывающие сведения: «Я узнал, что Винштайн является офицером германской армии в чине гауптмана (капитана), что находится он в России не случайно, а является резидентом германского генерального штаба и проводит большую разведывательную работу на юге России.
Примерно с 1908 года Винштайн стал в Николаеве вице-консулом. Бежал в Германию за несколько дней до объявления войны - в июле 1914 года».
Из-за сложившихся обстоятельств Верману было поручено взять на себя руководство всей немецкой разведсетью на юге России: в Николаеве, Одессе, Херсоне и Севастополе. Вместе со своей агентурой он вербовал там людей для разведывательной работы (на юге Украины тогда проживало много обрусевших немцев-колонистов), собирал материалы о промышленных предприятиях, данные о строившихся военных судах надводного и подводного плавания, их конструкции, вооружении, тоннаже, скорости хода и т. п.
На допросах Верман рассказывал: «...Из лиц, мной лично завербованных для шпионской работы в период 1908-1914 гг., я помню следующих: Штайвеха, Блимке... Линке Бруно, инженера Шеффера... электрика Сгибнева» (с последним его свел в 1910 году германский консул в Николаеве Фришен, выбравший опытного электротехника Сгибнева, падкого на деньги владельца мастерской, своим наметанным глазом разведчика в качестве нужной фигуры в затевавшейся им «большой игре».
Все завербованные были или, как Сгибнев, стали (он по заданию Вермана с 1911 года перешел на работу в «Руссуд») сотрудниками судостроительных заводов, имевшими право прохода на строившиеся там корабли. Сгибнев отвечал за работы по электрооборудованию на строившихся «Руссудом» военных кораблях, в том числе и на «Императрице Марии».
В 1933 году в ходе следствия Сгибнев показал, что Вермана очень интересовала схема электрооборудования артиллерийских башен главного калибра на новых линейных кораблях типа «Дредноут», особенно на первом из них, переданном флоту, - «Императрице Марии».
«В период 1912-1914 гг., - рассказывал Сгибнев, - я передавал Верману различные сведения о ходе их постройки и сроках готовности отдельных отсеков - в рамках того, что мне было известно».
Особый интерес немецкой разведки к электросхемам артиллерийских башен главного калибра этих линкоров становится понятен: ведь первый странный взрыв на «Императрице Марии» произошел именно под ее носовой артиллерийской башней главного калибра, все помещения которой были насыщены различным электрооборудованием...
В 1918 году, после оккупации немцами Юга России разведывательная деятельность Вермана была вознаграждена по достоинству.
Из протокола его допроса:
«...По представлению капитан-лейтенанта Клосса я был германским командованием за самоотверженную работу и шпионскую деятельность в пользу Германии награжден Железным крестом 2-й степени».
Пережив интервенцию и Гражданскую войну, Верман осел в Николаеве.
Таким образом, взрыв на «И. М.», несмотря на депортацию Вернера в этот период, скорее всего осуществлен по его замыслу. Ведь не только в Николаеве, но и в Севастополе им была подготовлена сеть агентов.
На допросах в 1933 году он так говорил об этом: «...Я лично осуществлял связь с 1908 года по разведывательной работе со следующими городами: ...Севастополем, где разведывательной деятельностью руководил инженер-механик завода «Наваль» Визер, находившийся в Севастополе по поручению нашего завода специально для монтажа достраивавшегося в Севастополе броненосца «Златоуст».
Знаю, что у Визера была там своя шпионская сеть, из состава которой я помню только конструктора адмиралтейства Карпова Ивана; с ним мне приходилось лично сталкиваться». В связи с этим возникает вопрос: не участвовали ли люди Визера (да и он сам) в работах на «Марии» в начале октября 1916 года?
Ведь на ее борту тогда ежедневно находились работники судостроительных предприятий, среди которых вполне могли быть и они.
Вот что об этом говорится в докладной от 14.10.16 г. руководителя севастопольского жандармского управления начальнику штаба Черноморского флота (недавно выявленной исследователями). В ней приводятся сведения секретных агентов жандармерии на «И. М.»: «Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва до 10 часов вечера, могли что-нибудь учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на корабль совершенно не осматривались и работали также без досмотра.
Особенно высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, в д. 355, якобы накануне взрыва уехавшего из Севастополя...
А взрыв мог произойти от неправильного соединения электрических проводов, так как перед пожаром на корабле погасло электричество...» (верный признак короткого замыкания электросети. - О.Б.).
О том, что постройка новейших линкоров Черноморского флота тщательно «опекалась» агентами германской военной разведки, свидетельствуют и другие недавно выявленные документы». 1
Сразу после катастрофы для выяснеения ее причин была создана комиссия Морского министерства, прибывшая из Петрограда. Возглавлял ее член Адмиралтейств-Совета адмирал Н.М. Яковлев. Членом комиссии и главным экспертом по кораблестроению назначили генерала для особых поручений при морском министре, флота генерал-лейтенанта, действительного члена Академии наук А.Н. Крылова, который и стал автором заключения, единогласно одобренного всеми членами комиссии.
Из трех возможных версий две первые самовозгорание пороха и небрежность личного состава в обращении с огнем или пороховыми зарядами комиссия в принципе не исключала.
Что касается третьей, то, даже установив ряд нарушений в правилах доступа к погребам и недостаток контроля за прибывавшими на корабль рабочими (их по давней воинской традиции пересчитывали по головам, не проверяя документов), комиссия посчитала возможность злого умысла маловероятной…
Вот так…

Что касается дальнейшей судьбы линкора «Императрица Мария», то в 1916 году по проекту, предложенному Алексеем Николаевичем Крыловым, были начаты по подъёму корабля. Это было весьма неординарное с точки зрения инженерного искусства событие, ему уделялось достаточно много внимания.
Согласно проекту в отсеки корабля, предварительно загерметизированные, подавался сжатый воздух, вытесняя воду, и корабль должен был всплыть вверх килем.
Затем планировалось ввести судно в док и полностью загерметизировать корпус, а на глубокой воде поставить его на ровный киль.

Во время шторма в ноябре 1917 года корабль привсплыл кормовой частью, полностью всплыл в мае 1918 года. Всё это время в отсеках работали водолазы, продолжалась выгрузка боеприпасов.
Уже в доке с корабля была снята 130 мм артиллерия и ряд вспомогательных механизмов.

В условиях гражданской войны и революционной разрухи корабль так и не был восстановлен и в 1927 году был разобран на металлолом...
Моряки, погибшие при взрыве линейного корабля «Императрица Мария», умершие от ран и ожогов в госпиталях, были похоронены в Севастополе (в основном на старом Михайловском кладбище). Вскоре в память о катастрофе и ее жертвах на бульваре Корабельной стороны города соорудили памятный знак - Георгиевский крест (по одним сведениям - бронзовый, по другим - каменный из местного белого инкерманского камня).
Он уцелел даже в годы Великой Отечественной войны и простоял на месте до начала 1950-х годов. А потом был снесен... 5

Источники информации:
1. Черкашин «Тайны погибших кораблей»
2. Сайт Википедия
3. Мельников «ЛК типа «Императрица Мария»»
4. Крылов «Мои воспоминания»
5. Бар-Бирюков «Катасторфа, затерявшаяся во времени»

Южные морские границы России сотни лет соседствовали с Османской империей. Перманентные войны вынуждали русских царей держать в Черном море современные боевые корабли. В 1907 году купила у европейских стран два броненосца и восемь эсминцев. Новые судна с имеющимися старыми создавали реальную угрозу для крымских берегов России. Спустя 4 года южный сосед заказал у строительство трех новейших дредноутов. Николай II должен был реагировать на наращивание морских сил со стороны потенциального врага.

На первом этапе адмиралтейство запланировало производство трех новейших линкоров типа «Императрица Мария». В 1911 году на Николаевских вервях началось строительство 3 судов:

• «Императрица Мария»;

Спустя несколько лет, после спуска на воду первых образцов, был заложен четвертый аналогичный корабль « ».

Проектирование и основные параметры

На судостроительных вервях в северных районах страны строились линкоры проекта «Севастополь». Их конструкцию взяли за основу при разработке дредноутов для Черноморского флота. Однако существовали некоторые отличия:

• Максимальную скорость уменьшили до 21 узла;
• Усилили защиту внешней части корабля и жизненно важные установки;
• Увеличили угол возвышения 305-мм пушек;
• Появление у Турции 8 эсминцев вынуждало усилить противоминную артиллерию – 16 120-мм пушек заменили на 20 единиц 130-мм техники.

Корпус черноморских дредноутов состоял из 3 видов стали. Палуба имела небольшой подъем в передней части. Протяженность судна составляла 168 м, полная грузоподъемность – 24 500 тонн. Жизнеспособность обеспечивали 4 паротурбины Parsons и 20 котлов фирмы Yarrow. На первых испытаниях было достигнуто предельное ускорение, равное 21,5 узла. Для управления кораблем требовался штат из 1 200 человек.

Главный броневой пояс был обшит стальными пластинами толщиной 262,5 мм. Башни для 305-мм пушек покрывали 250-мм листовой сталью, командная рубка была забронирована 300-мм панелью. Эти показатели превышали защиту строящегося для Османской империи дредноута «Султана Османа I».

Строительства корабля «Император Александр III»

Вооружение линкоров типа «Императрица Мария»

• Главный калибр – 12 пушек 305 мм. Техника располагалась на 4 трехорудийных башнях. Размещение установок было аналогично расстановке на «Севастополе» — в линейном порядке. Это обеспечивало работу всего орудийного оборудования в случаях, когда неприятель находился с одной из сторон борта. При появлении противника спереди или позади судна – обстрел могла осуществлять только одна трехорудийная установка.
• Противоминная артиллерия – 20 130-мм пушек с длиной ствола 55 калибров, расположенных в казематах.
• Зенитная артиллерия – 8 75-мм орудий;
• Торпедные установки – 4 бортовые 450-мм системы.

Если сравнивать российский дредноут со строящимся линкором для Турции, можно увидеть, что количество вооружения у Османской империи превышало число орудий в «Императрице Марии». Однако русский корабль превосходил вражеское судно по дальности стрельбы.

Модель «императрица Мария»

Модель «Императрица Екатерина Великая»

Начало службы – первые потери

В условиях начавшейся I мировой войны необходимо было как можно скорее обеспечить наличие в Черном море российского дредноута. Все силы были направлены на окончание строительства хотя бы одного судна. Сроки сдвигались по причине задержек с поставками дополнительного оборудования. Несмотря на отставание и мелкие неполадки, линкор «Императрица Мария» поступил в распоряжение командования Черноморского флота.

26 июня 1916 года первая боевая единица дредноутного типа прибыла в Одессу. Спустя 3 дня она вышла в открытое море, где уже находился вражеский линкор «Гебен» и крейсер «Бреслау» – оба немецкой постройки с германским экипажем на борту. Судна были приобретены в собственность Турции, однако руководить ими продолжали из Пруссии. Появление «Императрицы Марии» приостановило планы противника. Теперь они редко покидали Босфорский пролив.

9 июля того же года поступила информация, что «Бреслау» вышел в море. Командующий флотом вице-адмирал Колчак, находящийся на «Императрице Марии», лично руководил операцией. Вместе с эскадрой эсминцев он отправился на перехват. Авиация осуществляла поддержку флота с воздуха – она остановила атаку со стороны вражеской субмарины. Казалось, что у немецко-турецкого судна нет шансов. Однако внезапно разыгравшаяся непогода позволила «Бреслау» уйти от преследования и вернуться в Босфор.

Октябрьским утром 1916 года произошло трагическое событие. Экипаж корабля стал свидетелем пожара в районе ангара со снарядами для пушек главного калибра. Спустя несколько минут прогремел взрыв, убивший большое количество людей и изувечивший часть корабля. После второго взрыва линкор перевернулся и пошел ко дну.

Служба остальных дредноутов

Дредноут «Императрица Екатерина Великая» поступил на вооружение осенью 1916 года. Принимал участие в нескольких военных операциях. Однако весной 1918 года было принято решение затопить линкор, чтобы уклониться от его захвата немецкими войсками.

«Император Александр III», в последствии получивший имя «Воля», впервые вышел в море в 1917 году. После подписания Брест-Литовского договора о мире все боевые судна, базировавшиеся в Севастополе, обязаны были вернуться в родную гавань, которую в этот момент контролировала Германия. Это был период, когда внутри России происходили большие перемены – каждый корабль самостоятельно принимал решение о своей дальнейшей судьбе. Ленин дал приказ затопить все судна, чтобы не попасть в подчинение врага. Экипаж «Воли» проголосовал за возвращение в Крым. Спустя некоторое время город заняла Добровольческая армия. Корабль в очередной раз поменял свой флаг и имя. На этот раз он был назван «Генерал Алексеев» и являлся флагманом Белого флота. После многочисленных стычек с красными дредноут начал эвакуацию – сначала в Турцию, затем в Тунис, где он простоял несколько лет. Лишь в 30-х годах судно было переправлено в Брест, где французские конструкторы его внимательно изучили и отдали на разборку.

Четвертый черноморский линейный корабль во второй половине 1916 года спустили на воду. Начавшаяся впоследствии революция и внутренние разногласия новой политической системы не дали возможности достроить судно. При этом его также не забыли переименовать – весной 1917 года он стал «Демократией». Спустя несколько лет недостроенный корабль был отправлен на слом.

Все 4 русских дредноута, предназначенные для патрулирования в Черном море, имели непростую трагическую судьбу. Достроенные боевые единицы сумели проявить свои качества в I мировой войне. По роковому стечению обстоятельств на головном линкоре произошел сильнейший взрыв. Следственная комиссия так и не смогла доподлинно определить причину возникновения пожара. Предполагалось, что это было не случайное возгорание, а намеренный поджег. Череда непростых событий в стране и частая смена руководства не позволила кораблям достойно продолжить службу.

Интересным является тот факт, что турецкие линкоры, слухи о которых и стали причиной строительства российских дредноутов типа «Императрица Мария», так и не были доставлены в Константинополь. Ввиду начала I мировой войны Великобритания разорвала контракт и отказалась поставлять мощные корабли союзнику своего главного врага – Германии.

Из заключения комиссии, проводившей испытания корабля: «Система аэрорефрежерации артиллерийских погребов «Императрицы Марии» испытывалась в продолжение суток, но результаты получались неопределённые. Температура погребов почти не понизилась, несмотря на суточную работу холодильных машин».

Капитан 2 ранга А. Лукин

«Предрассветный ветерок. Сереющие в ранней утренней мгле силуэты кораблей разверчиваются носом к нему. Потянуло холодком. Роса омочила палубу, башни. Часовые плотнее закутались в тулупы — вахтенный начальник, мичман Успенский, взглянул на часы. Через четверть часа побудка. Поднялся в рубку еще раз посмотреть книжку с приказами старшего офицера. На всех кораблях склянки пробили 6 утра.

Побудка!

Затрубили горны. Засвистели дудки. Нехотя выбегают заспанные люди. Внизу у трапов фельдфебеля басисто подбадривают их. Команда сгрудилась в умывальниках, у первой башни…

Корабль вздрогнул. Каюта заходила ходуном. Лампочка погасла. В недоумении, что случилось, старший офицер вскочил. Послышался необъяснимый треск. Зловещее зарево осветило каюту.

В умывальнике, подставляя головы под краны, фыркала и плескалась команда, когда страшный удар грохнул под носовой башней, свалив с ног половину людей. Огненная струя, окутанная ядовитыми газами желто-зеленого пламени, ворвалась в помещение, мгновенно превратив царившую здесь только что жизнь в груду мертвых, сожженных тел…».

Матрос Т. Есютин

«Раздался такой оглушительный взрыв, что я невольно застыл на месте и не мог дальше двигаться. Свет по всему кораблю погас. Дышать стало нечем. Я сообразил, что по кораблю распространяется газ. В нижней части корабля, где помещалась прислуга, поднялся невообразимый крик:

— Спасите!

— Дайте же свет!

— Погибаем!

В темноте я не мог притти в себя и понять, что же в конце концов произошло. В отчаянии бросился по отсекам наверх. На пороге боевого отделения башни я увидел страшную картину. Краска на стенах башни пылала во-всю. Горели койки и матрацы, горели товарищи, не успевшие выбраться из башни. С криком и воем они метались по боевому отделению, бросались из одной стороны в другую, охваченные огнем. Дверь, выходившая из башни на палубу, — сплошное пламя. И весь этот вихрь огня несся в башню как раз с палубы, куда всем и надо было вырваться.

Не помню, как долго находился я в боевом отделении. От газов и жары у меня сильно слезились глаза, так что все боевое отделение башни, охваченное огнем, я видел как бы сквозь слюду. На мне то в одном месте, то в другом начал загораться тельник. Что делать? Ни командиров не видно, ни команды никакой не слышно. Оставалось только одно спасение: броситься в пылающую дверь башни, единственную дверь, которая являлась выходом на палубу. Но сил нет бросаться из огня в еще больший огонь. И на месте стоять — тоже невозможно. Тельник горит, волосы на голове горят, брови и ресницы уже сгорели.

Положение отчаянное. И вдруг, помню, один из команды т. Моруненко (служил с 1912 года), первым бросился в пылавшую дверь — на палубу. Нас поразило такое геройство, и все матросы, и я с ними, один за другим, поочереди начали бросаться в эту ужасную дверь. Я не помню, как я пролетел сквозь яростно бушевавший огонь. Я даже и сейчас не понимаю, как я остался в живых…

Плыть было трудно. Пересыхало горло. Тошнило. Обожженные места болели от соленой воды. Правую ногу сводила судорога. Трудно стало не только плыть, а даже на воде держаться. Ну, думаю, пропал! Спасения ни откуда не видно. Оглянулся назад и даже испугался: плыл, плыл, а от корабля ушел всего на каких-нибудь двадцать-тридцать метров. Это обстоятельство, помню, сильно обезволило меня. Я начал изнемогать и уже не плыл, а только старался на воде удержаться. С этой целью я жадно хватался за плавающие куски дерева от палубы корабля и старался держаться на них. Но силы падали, а до берега было еще далеко.

В этот момент я увидел, что мне навстречу идет небольшая двухвесельная шлюпка. Когда она подошла ко мне, я стал хвататься за ее борта, но взобраться в нее не мог. На шлюпке сидели три матроса, и с их помощью я кое-как выбрался из воды. Возле нас плавали другие. Мы не успели спасти их, и бедняги пошли ко дну. Не потому, что шлюпка не хотела их взять, — матросы на ней все усилия приложили, чтобы спасти их, — но ничего не могли поделать.

В это время к нам подошел баркас с линейного корабля «Екатерина Великая». Баркас очень большой и мог бы принять на борт до 100 человек. Нам удалось подойти к борту баркаса и пересесть на него. Начали спасать утопающих. Это оказалось не так просто. Не было ни шестов, ни кругов, ни крючьев. Приходилось подавать плававшему и обессилевшему человеку весло, потом брать его за руки и тащить на борт. Но мы выловили все-таки человек 60, приняли с других лодок человек 20 и пошли к линейному кораблю «Екатерина Великая». Этот корабль стоял неподалеку от нашего пылающего корабля. Мы подошли к борту «Екатерины». Многие из обожженных и раненых матросов не могли итти. Их поддерживали менее изуродованные матросы. Нас приняли на корабль и направили прямо в лазарет для перевязки».

Вывод комиссии по расследованию событий: «На линкоре «Императрица Мария» имелись существенные отступления от уставных требований в отношении доступа в артпогреба. В частности, многие люки башни не имели замков. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов. Пофамильная проверка мастеровых не производилась».

«В глубине бухты у Северной стороны плавает килем вверх взорвавшийся в 1916 году линкор «Императрица Мария». Непрерывно русские вели работы по его подъёму, и спустя год, килем вверх колосс удалось поднять. Под водой была заделана пробоина в днище, под водой же сняли и тяжёлые трёхорудийные башни. Немыслимо тяжёлая работа! День и ночь напролёт работали насосы, которые выкачивали из корабля находящуюся там воду и одновременно подавали воздух. Наконец его отсеки осушили. Сложность состояла теперь в том, чтобы поставить его на ровный киль. Это почти удалось — но тут корабль снова пошёл ко дну. Заново приступили к работе, и спустя некоторое время, «Императрица Мария» снова плавала вверх килем. Но как придать ей верное положение, на этот счёт решения не было».

Решение об усилении Черноморского флота новыми линейными кораблями было вызвано намерением Турции приобрести за границей три современных линкора типа Дредноут, что сразу бы обеспечило им подавляющее превосходство на Черном море. Для сохранения баланса сил российское Морское министерство настаивало на безотлагательном усилении Черноморского флота. Для ускорения постройки линейных кораблей архитектурный тип и главнейшие проектные решения принимались в основном по опыту и образцу заложенных в 1909 году в Петербурге четырех линкоров типа «Севастополь». Подобный подход позволил значительно ускорить процесс разработки стратегических и тактических заданий на новые линейные корабли для Черного моря. На черноморские линкоры перешли и такие достоинства, как трехорудийные башни, считающиеся по праву выдающимся достижением отечественной техники...

Линкор «Императрица Мария», из блога

11 июня 1911 года одновременно с церемонией официальной закладки новые корабли были зачислены в списки флота под названиями «Императрица Мария», «Император Александр III» и «Императрица Екатерина Великая». В связи с решением оборудовать головной корабль в качестве флагманского, все корабли серии распоряжением морского министра И.К. Григоровича было приказано называть кораблями типа «Императрица Мария».

Водоизмещение: 23 413 т.

Размеры: длина - 168 м, ширина - 27,43 м, осадка - 9 м.

Скорость хода максимальная: 21,5 узлов.

Дальность плавания: 2960 миль при 12 узлах.

Силовая установка: 4 винта, 33 200 л.с.

Бронирование: палуба - 25-37 мм, башни - 125-250 мм, казематы 100 мм, рубка - 250-300 мм.

Вооружение: 4×3 305-мм башни, 20 130-мм, 5 75-мм орудий, 4 450-мм торпедных аппарата.

Экипаж: 1386 чел...

На «Императрице Марие» имелось 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок. Двадцать водотрубных котлов треугольного типа питали турбинные агрегаты работавшие на четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 м (частота вращения при 21-узловой скорости 320 об/мин). Суммарная мощность корабельной электростанции составляла 1840 кВт...

Увы, на ходе работ сказывались не только болезни роста заводов, которые впервые строили такие крупные корабли, но и столь характерные для отечественного судостроения «усовершенствования» уже в ходе строительства, приведшие к сверхпроектной перегрузке, превысившей 860 т. В результате, кроме увеличения осадки на 0,3 м, образовался и досадный дифферент на нос. Иначе говоря, корабль «сел свиньей». По счастью, некоторый конструктивный подъем палубы в носу это скрадывал. Немало волнений доставил и заказ в Англии турбин, вспомогательных механизмов, гребных валов и дейдвудных устройств, размещенный на заводе Джон Браун обществом Руссуд. В воздухе пахло порохом, и только по счастливой случайности «Императрице Марии» удалось получить свои турбины в мае 1914 года, доставленные проскочившим проливы английским пароходом. Ощутимый сбой в контрагентских поставках уже к ноябрю 1914 года заставил министерство согласиться с новыми сроками готовности кораблей: «Императрицы Марии» в марте-апреле 1915 года. Все силы были брошены на скорейшее введение «Марии» в строй. Для нее по договоренности заводов-строителей передали поступившие с Путиловского завода станки 305 мм орудий и электротехническое оборудование башен.

По утвержденной 11 января 1915 года комплектации военного времени в команду Императрицы Марии назначалось 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот. В апреле-июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33-х.

И вот наступил тот неповторимый, всегда переполненный особыми хлопотами день, когда корабль, начиная самостоятельную жизнь, уходит от заводской набережной. К вечеру 23 июня 1915 года после освящения корабля, подняв над Ингульским рейдом окропленные святой водой флаг, гюйс и вымпел, «Императрица Мария» начала компанию. Глубокой ночью 25 июня, видимо, чтобы пройти реку засветло, снялись со швартовов, и в 4 часа утра линкор дал ход. В готовности к отражению минной атаки, миновав Аджигольский маяк, корабль вышел на Очаковский рейд. На следующий день провели испытательные стрельбы, и 27 июня под охраной авиации, миноносцев и тральщиков линкор прибыл в Одессу. При этом главные силы флота, образовав три линии прикрытия (вплоть до Босфора!!!), держались в море...

Неторопливо, в сознании собственного величия и значимости момента, входила «Императрица Мария» на Севастопольский рейд днем 30 июня 1915 года. И ликование, охватившее в тот день город и флот, было сродни, наверное, общей радости тех счастливых дней ноября 1853 года, когда на тот же рейд после блистательной победы у Синопа возвращалась под флагом П.С. Нахимова 84-пушечная «Императрица Мария». Весь флот с нетерпением ожидал того момента, когда «Императрица Мария», выйдя в море, выметет за его пределы изрядно осточертевших «Гебена» и «Бреслау» (два немецких корабля, плававших в годы Первой Мировой войны в Чёрном море под турецкими флагами, периодически обстреливавших приморские города Российской империи и мешавших русскому флоту развернуться во всю мощь , - прим.ред. ) . Уже этими ожиданиями «Марии» отводилась роль первой любимицы флота...

6 августа 1915 года линкор Императрица Мария вышел в море для испытаний артиллерии противоминного калибра. На борту находился командующий Черноморским флотом А.А.Эбергард. Стрельба из 130-мм орудий велась на ходу 15 - 18 узлов и закончилась успешно... К 25 августа приемные испытания завершились, хотя доводка корабля продолжалась еще долгие месяцы. По указанию командующего флотом для борьбы с дифферентом на нос пришлось сократить боезапас двух носовых башен (со 100 до 70 выстрелов) и носовой группы 130 мм пушек (с 245 до 100 выстрелов).

Все знали, что с вступлением в строй Императрицы Марии «Гебен» без крайней нужды теперь из Босфора не выйдет. Флот смог планомерно и в более широких масштабах решать свои стратегические задачи. Тогда же для оперативных действий в море, сохранив административную бригадную структуру, образовали несколько мобильных временных соединений, названных маневренными группами. В первую вошли «Императрица Мария» и крейсер «Кагул» с выделенными для их охраны эсминцами. Такая организация позволяла (с привлечением подводных лодок и авиации) осуществлять более действенную блокаду Босфора. Только в сентябре-декабре 1915 года маневренные группы десять раз выходили к берегам противника и провели в море 29 дней: Босфор, Зунгулдак, Новороссийск, Батум, Трапезунд, Варна, Констанца у всех берегов Черного моря можно было видеть тогда стелющийся по воде длинный и приземистый силуэт грозного линкора...

Гибель «Императрицы Марии»

В октябре 1916 г. вся Россия была потрясена известием о гибели новейшего линейного корабля русского флота «Императрица Мария». 20 октября примерно через четверть часа после утреннего подъема матросы, находившиеся в районе первой башни линкора «Императрица Мария», стоявшего вместе с другими кораблями в Севастопольской бухте, услышали характерное шипение горящего пороха, а затем увидели дым и пламя, выбивавшиеся из амбразур башни, горловин и вентиляторов, расположенных вблизи нее. На корабле сыграли пожарную тревогу, матросы разнесли пожарные рукава и начали заливать водой подбашенное отделение. В 6 ч 20 мин корабль потряс сильный взрыв в районе погреба 305-мм зарядов первой башни. Столб пламени и дыма взметнулся на высоту 300 м.

Когда дым рассеялся, стала видна страшная картина разрушений. Взрывом вырвало участок палубы позади первой башни, снесло боевую рубку, мостик, носовую трубу и фок-мачту. В корпусе корабля позади башни образовался провал, из которого торчали куски искореженного металла, выбивались пламя и дым. Множество матросов и унтер-офицеров, находившихся в носовой части корабля, было убито, тяжело ранено, обожжено и сброшено силой взрыва за борт. Перебило паровую магистраль вспомогательных механизмов, перестали работать пожарные насосы, отключилось электроосвещение. Затем последовал еще ряд мелких взрывов. На корабле были отданы распоряжения о затоплении погребов второй, третьей и четвертой башен, приняты пожарные шланги с портовых плавсредств, подошедших к линкору. Тушение пожара продолжалось. Корабль буксиром развернули лагом в ветру.

К 7 ч утра пожар стал стихать, корабль стоял на ровном киле, казалось, что он будет спасен. Но через две минуты раздался еще один взрыв, более мощный, чем предыдущие. Линкор стал быстро оседать носом и крениться на правый борт. Когда носовая часть и пушечные порты ушли под воду, линкор, потеряв остойчивость, опрокинулся вверх килем и затонул на глубине 18 м в носу и 14, 5 м в корме с небольшим дифферентом на нос. Погибли инженер-механик мичман Игнатьев, два кондуктора и 225 матросов...

Было установлено, что причиной гибели корабля послужил пожар, возникший в носовом погребе 305-мм зарядов и повлекший за собой взрыв пороха и снарядов в нем, а также взрыв в погребах 130-мм орудий и боевых зарядных отделений торпед. В результате был разрушен борт и сорваны кингстоны затопления погребов, и корабль, имея большие разрушения палуб и водонепроницаемых переборок, затонул. Предотвратить гибель корабля после повреждения наружного борта, выровняв крен и дифферент заполнением других отсеков, было невозможно, так как на это потребовалось бы значительное время.

Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в погребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха, небрежность в обращении с огнем или самим порохом и, наконец, злой умысел. В заключении комиссии говорилось что «придти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений...». Самовозгорание пороха и небрежность обращения с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что на линкоре «Императрица Мария» имелись существенные отступления от требований устава в отношении доступа в артиллерийские погреба. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов, причем количество их достигало 150 человек ежедневно. Работы велись и в снарядном погребе первой башни - их выполняли четыре человека с Путиловского завода. По-фамильная перекличка мастеровых не проводилась, а проверялось лишь общее количество людей. Комиссия не исключила и возможность «злого умысла», более того, отметив плохую организацию службы на линкоре, она указал «на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение».

В последнее время версия «злого умысла» получила дальнейшее развитие. В частности, в работе А. Елкина утверждается, что на заводе «Руссуд» в Николаеве во время строительства линкора «Императрица Мария» действовала германская агентура, по указанию которой и была совершена диверсия на корабле. Однако возникает много вопросов. Например, почему не было диверсий на балтийских линкорах? Ведь восточный фронт являлся тогда главным в войне враждующих коалиций. К тому же балтийские линкоры раньше вступили в строй, да и пропускной режим на них вряд ли был более жестким, когда они полудостроенными с большим количеством заводских рабочих на борту в конце 1914 г. покидали Kpoнштадт. Да и германская шпионская агентура в столице империи Петрограде была более развита. Что могло дать уничтожение одного линейного корабля на Черном море? Частично облегчить действия «Гебена» и «Бреслау»? Но к тому времени Босфор был надежно блокирован русскими минными заграждениями и проход через него германских крейсеров считался маловероятным. Поэтому версию «злого умысла» нельзя считать окончательно доказанной. Тайна «Императрицы Марии» по-прежнему ждет своей разгадки...

К концу 1916 г. вода из всех кормовых отсеков была отжата воздухом, и корма всплыла на поверхность. В 1917 г. всплыл весь корпус. В январе-апреле 1918 г. корабль отбуксировали ближе к берегу и выгрузили оставшийся боезапас. Только в августе 1918 г. портовые буксиры «Водолей», «Пригодный» и «Елизавета» отвели линкор в док... Но в 1927 г. корпус линкора был окончательно разобран..."

«...И ещё Полевой рассказал о линкоре „Императрица Мария“, на котором он плавал во время мировой войны. Это был огромный корабль, самый мощный броненосец Черноморского флота. Спущенный на воду в июне пятнадцатого года, он в октябре шестнадцатого взорвался на севастопольском рейде, в полумиле от берега.

Тёмная история, - говорил Полевой. - Не на мине взорвался, не от торпеды, а сам по себе. Первым грохнул пороховой погреб первой башни, а там три тысячи пудов пороха. И пошло... Через час корабль был под водой. Из всей команды меньше половины спаслись, да и те погоревшие и искалеченные.

Кто же его взорвал? - спросил Миша.

Полевой пожал плечами:

Разбирались в этом деле много, да всё без толку, а тут революция... С царских адмиралов нужно спросить...»

Анатолий Рыбаков, «Кортик»

На страницах этого популярного в СССР романа выдвигалась довольно фантастическая версия: огромный корабль с сотнями моряков был взорван злоумышленником, чтобы скрыть другое преступление: смерть офицера, которого убили из-за его кортика. В кортике же был зашифрован план тайника, где, как казалось поначалу, были спрятаны сокровища.

В наши дни в романе «Мария», Мария...» ещё одну версию выдвинул Борис Акунин: линкор был взорван немецким диверсантом, который вошёл в доверие к обделённой красотой и потому тосковавшей без ухажёров дочери капитана, пообещал на ней жениться и таким образом добился доступа на борт корабля, где была установлена мина. Впрочем - это лишь плоды писательской фантазии Рыбакова, Акунина да и других литераторов, писавших на тему загадочного взрыва. Но популярность их книг говорит о том, что несмотря на прошедший век у широкой публики сохраняется интерес к гибели «Императрицы Марии», тем более что она очень похожа на взрыв другого крупного корабля «Новороссийск» уже в советские годы.

Всякий, кто вырос на книжке «Кортик» и демонстрировавшемся каждые школьные каникулы одноименном телефильме, знает о трагической судьбе линкора «Императрица Мария». Узнав, что этой теме будет посвящена очередная «фильма» акунинского романа-кино «Смерть на брудершафт», я замер в предвкушении, но, увы, «„Мария“, Мария...» - пожалуй, самое унылое и бестолковое произведение Акунина из мной прочитанных.

Но я, собственно, про другое. Все-таки, не вписывается случай с линкором в навязываемую в последнее время историческую картину, в которой между большевиками и немцами в ПМВ поставлен чуть ли не знак равенства. Коли так, то гибель колчаковского флагмана ничего, кроме чувства глубокого удовлетворения, у граждан «первого в мире государства рабочих и крестьян» вызывать не должна. Однако и в «Кортике» те, кто имел отношение к взрыву, выведены злодеями, да и в реальной жизни большевики выявили и осудили агентов немецкой диверсионной сети (речь об аресте группы агентов в 1930-е годы, о чём рассказывается ниже в документальном фильме (см.видео) , - прим.ред. ), сознавшихся в причастности к организации взрыва. (Тут, конечно, можно сослаться на советскую шпиономанию, преположить, что признание получено под давлением - но факт, что в сталинском СССР подрыв царского линкора сочли преступлением, а не подвигом, остается фактом).