Движение шейха мансура на северном кавказе. Шейх Мансур - первый имам Северного Кавказа: биография, история, потомки, память

А.В. Потто

«Кавказская война»
(в 5-ти томах)

Том 1.

От древнейших времён до Ермолова

ШЕЙХ-МАНСУР

В 1785 году на Кавказе появился загадочный человек, известный под именем Шейх-Мансура, положивший зачатки полуполитического, полурелигиозного магометанского учения, впоследствии развившегося в то, что называется "мюридизм" и представляет собой объявление магометанским кавказским миром беспощадной войны христианству и России.

Происхождение Шейх-Мансура неизвестно. Совсем в недавнее время профессор Туринского университета Оттино открыл в Туринском государственном архиве любопытные документы, относящиеся к Шейх-Мансуру, именно - мемуары и письма его, подлинность которых, однако, остается вопросом. В октябре 1786 года, вероятно, после поражения, нанесенного Мансуру Потемкиным за Кубанью, один из трех европейцев, ближайших сподвижников пророка, похитил заветную шкатулку его с драгоценностями, в которой хранились мемуары, и с ней бежал в Константинополь, где и продал рукопись вместе с другими бумагами посланнику сардинского короля Виктора Амедея III. Собственноручные же письма Мансура сохранились у живущего и теперь в Манферате его внука. Многие из них подписаны прямо: " ProjetaMansur" ("Пророк Мансур").

По этим документам Шейх-Мансур есть не кто иной, как итальянский авантюрист Джованни Батиста Боэтти, уроженец Монферата, где отец его был нотариусом. Пятнадцати лет от роду отец отправил его изучать медицину. Но Боэтти, которому наука не пришлась по душе, скоро бежал в Милан и завербовался в солдаты. Достаточно было двух месяцев, чтобы и военная служба опротивела ему: он бежал в Богемию и после целого ряда странствований, отмеченных то забавными, то печальными похождениями, явился в Рим, где и поступил в монахи в доминиканский монастырь.

После кратковременного увлечения Савонаролой и его реформатской деятельностью, мечты молодого человека сосредоточились на сказочных странах Востока, и через пять лет ему удалось добиться назначения миссионером в Мосул - древнюю Ниневию. Но, прежде чем добраться до места назначения, ему пришлось снова испытать целый ряд приключений. В первом же попутном городе, в Венеции, он был посажен в тюрьму за излишнюю проповедническую ревность, направленную против девиц легкого поведения. Проповедь окончилась дракой, которую девицы объяснили нежеланием монаха заплатить им деньги. Высланный из города с большим скандалом, Боэтти кое-как добрался до Кипра, где вскоре очутился снова в тюрьме, на этот раз уже турецкой, куда попал, обмолвившись недобрым словом насчет Магомета. Спасшись и отсюда каким-то чудом, он бежал в Алеппо, где пламенная проповедь опять привлекла к нему много кающихся грешников и особенно грешниц. Его успех у последних не понравился, однако, отцам францисканцам; сделан был донос, и Джованни Боэтти, изгнанный из монастыря, начинает опять бродяжническую жизнь, полную тревог и опасностей.

Скитаясь по Востоку, он сумел верно определить характер и настроение мусульманского населения: он понял, что мусульмане всегда готовы слепо идти за всяким человеком, который сумеет их расшевелить и поднять во имя пророка, и что, приняв на себя роль посланника его, можно рассчитывать стать безграничным повелителем фанатизированной толпы. Умудренный опытом, Боэтти знал, чем он рискует, и потому хотел заранее по мере возможности подготовить успех отчаянно смелого предприятия. Посетив Константинополь, он отправился оттуда в Трапезунд, Арзерум, Карс, Ахалцихе, Ардаган, Поти и Тифлис, тщательно изучая страны и высматривая укрепления городов, занося их на планы, отмечая пути сообщения, - одним словом, работая над целым планом кампании. Через горные теснины Дагестана он пробрался в Персию, оттуда - в Багдад, где выучил на память весь Коран не хуже самого хорошего муфтия. Но здесь, заподозренный в шпионстве, он был арестован и в оковах отправлен в Константинополь. Сардинский консул выхлопотал ему освобождение; тем не менее турецкая полиция чуяла в нем опасного человека и не выпускала его из виду. Тогда, перерядившись армянином, ему удалось бежать через Смирну в Европу. Его план, между тем, составлен был окончательно и бесповоротно. Везде он осматривал арсеналы, пушечно-литейные и оружейные заводы, везде заключал контракты на поставку оружия и боевых снарядов - подготовлял будущую экспедицию.

Между прочим, Боэтти провел около трех месяцев и в Петербурге, где предлагал Потемкину план завоевания Константинополя. Отказ Потемкина вынудил его начать и совершить ряд смелых до безумия предприятий исключительно на свой риск и страх. Нужных материальных средств для экспедиции он добился от богатого негоцианта из Скутари, армянина Табет-Хабиба. Вместе с ним и с тремя европейцами, решившимися разделить его участь, - французом Клеопом Гевено, неаполитанцем Камило Рутиглиано и немецким жидом Самуилом Гольденбергом - Боэтти высадился в Трапезунде, и вслед за тем началась поистине сказочная авантюра.

Около 1785 года в курдистанском городе Амадия на праздник Рамадана появился новый мусульманский пророк. Одетый весь в белом, с зеленой чалмой на голове, пришелец сразу обратил на себя внимание всего населения города и самого шейха как своей выдающейся, красивой и величественной фигурой, так, в особенности, необыкновенным благочестием и молитвенной экзальтацией. Ранним утром, прежде чем голос муэдзинов раздался с минаретов мечетей, его уже можно было видеть на площади. Коленопреклоненный на разостланном плаще, незнакомец простирал руки в сторону священной Мекки и громко взывал к Аллаху о пощаде заблудших грешников, забывших учение пророка. Толпы народа сходились смотреть на богомольца. Раз проезжавший мимо шейх также остановил коня и обратился к чужестранцу с вопросом:

Кто ты, что так горячо молишься о прощении грешников?

Я посланник Магомета, - ответил незнакомец. - Пророк видит, что правоверные отступили от закона, данного им в святой книге. Он послал меня возвестить сынам ислама, что их ждут страшные кары, если они не покаются и не возвратятся на путь истины.

Такие речи на Востоке не редкость: странствующие муллы, хаджи и дервиши сплошь и рядом выкликают на площадях и в мечетях об ослаблении благочестия и возвещают гнев Аллаха; на них обращают там ровно столько же внимания, сколько у нас на юродивых и блаженных, и только в редких случаях, когда авторитет самозванных проповедников становится опасным для духовенства, им рубят головы и сажают на кол.

Новоявленный пророк хорошо знал почву, на которой действовал; он ловко перемешивал догматическое учение с предписаниями практическо-житейского характера в духе покладистой мусульманской морали. Он знал также, какие опасности ждут на первых шагах пророков-реформаторов ислама в том случае, когда проповедь не поддержана действительной физической силой. На вопросы, откуда он и кто, он гордо отвечал:

Никто не знает, кто я, и никто этого не узнает. Тайна останется тайной, и враги будут посрамлены. Но для славы Божьей я буду являться в мир всякий раз, когда нечестие станет опасным правоверию. Кто за мной пойдет, тот будет спасен, а кто не пойдет за мной, против того я обращу оружие, которое пошлет мне пророк. Им я накажу нечестивых и обращу неверных.

Несмотря на красноречие проповедника, успех нового учения на первых порах нельзя было назвать блестящим. Последователей у него оказалось всего девяносто шесть человек. Но пророк не падал духом. Разделив их на четыре отряда, он двинулся с этой армией из Амадии завоевывать мусульманский мир.

В наши дни, такое войско, несомненно, ночевало бы в кутузке, но сто лет тому назад, и притом в Курдистане, дело разыгралось совсем иначе.

Источники, которыми пользовался профессор Оттино, представляют подвиги Шейх-Мансура, в противоречие русским официальным данным, в таких обширных размерах, которых они в действительности едва ли могли достигать. В случае признания туринских документов неоспоримо подлинными, остается весьма правдоподобное предположение, что Шейх-Мансур имел свои виды и в дневнике и в письмах преувеличивать значение своих походов. Но так или иначе, но походы эти представляются в следующем виде.

В первом же по пути селении пророк собрал жителей, объявил им о своем божественном посланничестве и изложил перед ними догматы нового учения. Признавшие пророка были немедленно зачислены в ряды войска; оказавшиеся неверующими и упорствующими поголовно вырезаны. Тем же упрощенным способом были просвещены светом нового учения жители нескольких селений и городов Курдистана. Способ оказался настолько убедительным, что к укрепленному городку Битлису пророк подступил уже во главе армии в несколько тысяч человек. Город имел двадцать тысяч жителей и вздумал защищаться, но был взят приступом. Турецкий гарнизон истреблен, а самый город отдан на разграбление.

Слава пророка и рассказы о том, как он управляется с закостенелыми грешниками, пронеслись по всему Курдистану и нагнали такой ужас на жителей, что города стали сдаваться уже без сопротивления. Один Ахалцихе, понадеявшийся на свой пятитысячный гарнизон и сильную артиллерию, встретил его оружием. Но город будто бы взят был штурмом, и на дымящихся развалинах его фанатизированные толпы провозгласили пророка Мансуром, то есть Победоносным.

Полчища завоевателя возрастали; к ним примкнули шайки из гор и ущелий Кавказа. Мансур с сорокатысячной толпой двинулся к Арзеруму и занял его без боя. Далее источники приписывают Шейх-Мансуру взятие Карса, поражение на берегах Куры грузинской армии и русского отряда и даже взятие Тифлиса.

После этих громких побед, неоправдываемых, правда, русскими источниками, обещанный Потемкину поход на Константинополь мог уже быть совсем не фантастическим предприятием, Турции могла грозить серьезная опасность. И Мансур писал в одном из своих писем к отцу: "Если угодно Богу, я увижу падение Константинополя, а за ним и падение папского Рима, так как папа римский, константинопольский муфтий и шериф Мекки - одинаковые невежды и обманщики, слепые вожди слепцов. Придет время, и погибнут все Вавилоны". Замечательно, что эти же слова введены были в самый тезис его мусульманского учения.

Какие соображения побудили Мансура оставить в покое турок и перенести свою завоевательную деятельность к границам России - неизвестно. С большим правдоподобием можно предположить, однако, что решение это было вызвано сообщениями его друзей о том, что Россия, Австрия, Франция и Англия не станут выжидать завоевания им Константинополя, а распорядятся и с ним самим. Горы Кавказа между тем представляли собой менее блистательное, но зато более правдоподобное царство и во всяком случае надежное убежище. Но тут он сталкивается с интересами России.

Русские источники иначе передают и происхождение Шейх-Мансура, и его военную карьеру. Тут мы встречаемся, однако, тоже с двумя толкованиями. Достаточно известный русский мусульманский ученый Казем-бек говорит, что Шейх-Мансур был родом из оренбургских татар и получил духовное образование в одном из важнейших центров мусульманской религиозной учености, в Бухаре, откуда он и занес на Кавказ зачатки нового учения. Собственно же русские военные донесения, основанные, вероятно, на показаниях чеченцев, называют Шейх-Мансура уроженцем чеченского селения Алды, где он имел будто бы братьев. Изучив Коран под руководством одного из ученейших мулл Дагестана, он возвратился на родину, где из-за нищеты и бедноты вынужден был пасти скот у своих односельцев. По чеченской легенде, он здесь решился воспользоваться легковерием правоверных. Однажды жители селения Алды узнали, что Мансур видел сон, несомненно доказывающий, что он пророк и избранник Божий.

"Во сне, - говорил Мансур своим братьям, - я видел, что ко мне явились два таинственные всадника и именем Бога велели идти проповедовать народу истины ислама. Я думал уклониться от этого, ссылаясь на свое убожество, но один из всадников сказал мне: "Иди! Аллах будет вещать твоими устами, и народ поверит всему, что ты ему скажешь".

Молва об этом чуде быстро разнеслась по аулу и взволновала народ. А между тем Мансур, запершись в своем доме, три дня провел в посте и молитве. Только по истечении этого срока он вышел на крышу своей сакли и тихим голосом стал созывать к себе односельцев. Когда собрался народ, Мансур стал проповедовать. Он говорил об истинах ислама, о том, что истины эти забыты и попраны чеченским народом, указывал на близость кончины мира, на приближающееся царствование Иссы...

Его воодушевление и страстная речь, льстившая народным инстинктам, поразили пылких слушателей и сразу привлекли к нему толпу последователей. Народ увидел в бедном пастухе действительного избранника, ниспосланного Богом, и слепо поверил новому учению. Алдинцы первые решились бросить взаимные распри, перестали курить табак, пить бузу и составили вокруг Мансура почетную стражу, которая находилась при нем безотлучно.

Появление пророка скоро стало известным и в соседних аулах. Со всех сторон начали сходиться чеченцы, чтобы посмотреть на него. Но он показывался редко, и то не иначе, как под густым покрывалом. Неудовлетворенное любопытство заставило сильнее работать воображение, и скоро о Мансуре стали рассказывать необычайные вещи, о которых и сам он никогда не думал. Слава его росла далеко за пределы Чечни: о нем говорили уже на Кумыхской равнине, в горах и в отдаленнейших недрах Дагестана.

Манеур искусно воспользовался настроением умов и, заручившись значительным числом прозелитов, стал проповедовать уже газават - священную войну против неверных. С этих пор его проповедь, теряя мало-помалу религиозный характер, обращается в политическое учение, сделавшееся весьма опасным для русского влияния на Кавказе.

Так изображают судьбу Шейх-Мансура русские источники. Правы ли они, или Шейх-Мансур -итальянский или другой какой-нибудь искатель приключений, сказать наверное невозможно. Можно, однако же, предполагать, что каждый народ и каждый аул Чечни и Дагестана не прочь был назвать себя родиной "великого пророка". Одна из подобных легенд могла дойти в ущерб истине до русских властей и закрыть от них собой дальнейшие, внекавказские похождения Шейх-Мансура.

Русские власти, естественно, могли смотреть на Шейх-Мансура преимущественно с точки зрения влияния его на русские пределы. И в этом отношении все известия, сохранившиеся в донесениях войсковых начальников, носят характер несомненной исторической истины. И вся военная деятельность Шейх-Мансура на Кавказе должна быть описываема и оцениваема только по русским источникам. А эти источники говорят о целом ряде тревог и битв, вызванных учением и деятельностью Шейх-Мансура. Одним из страстных и настойчивых стремлений Шейх-Мансура было соединить в одно все горские народы. На то, чтобы помешать этому, и были направлены все усилия русского оружия. Сознавая необходимость подавить зло в самом его зародыше, Потемкин приказал известному своей энергией командиру Астраханского пехотного полка полковнику Пьери быстрым движением в Алды захватить бывшего тогда в этом ауле Мансура. К сожалению, первая попытка в этом направлении была весьма неудачна.

Присоединив к Астраханскому полку батальон кабардинцев, две роты томцев, сотню терских казаков и два орудия, Пьери прибыл с этими силами на Сунжу и, оставив здесь все тяжести, налегке двинулся далее, к Алдам, до которых, как ему говорили, оставалось только около пяти верст. Пройдя дремучими лесами со стороны Калиновской станицы, Пьери напал на аул врасплох, но Мансур при первых выстрелах успел бежать из селения. Таким образом, главная цель экспедиции не была достигнута, и только богатые Алды были преданы пламени. Полагая, что разрушением Алдов неприятель достаточно наказан, Пьери начал отступать обратно за Сунжу, но это отступление и было причиной гибели отряда. Как только войска втянулись в лес, лежащий между Алдами и Сунжой, чеченцы напали на отряд и почти весь его уничтожили. Сам Пьери был убит, а командир кабардинского батальона майор Комарский смертельно ранен. С потерей начальников люди расстроились, дрогнули и побежали. Чеченцы преследовали их с необычайной яростью - резали, брали в плен и топили в Сунже. При этом несчастном отступлении отряд потерял оба орудия (впоследствии выкупленные у чеченцев за сто серебряных рублей), восемь офицеров и более шестисот нижних чинов, не считая раненых. Не лишнее прибавить, что в числе немногих уцелевших был унтер-офицер князь Петр Иванович Багратион, бывший в тот кровавый день ординарцем при Пьери.

На другой день после поражения отряда Пьери на Сунжу прибыл бригадир Апраксин со значительными силами. Наткнувшись случайно на чеченцев, он преследовал их до Алхановой деревни, сжег ее и, возвратившись в Кабарду, написал напыщенное донесение о подвигах своего отряда. Потемкин остался всем этим весьма недоволен. "Если это были жители только одной алханской деревни, - писал он Апраксину, - то о преимуществе, одержанном над ними столь знатными силами, как ваши, можно бы было сказать покороче, а что касается трофеев, то снятый с мертвого патронташ, нечто, похожее на барабан, и знамя могли бы быть обойдены молчанием".

Несчастное поражение Пьери, первое в ряду немногих, выпавших на долю русских войск на Кавказе, имело для края тяжелые последствия. Весть о печальной участи русского отряда мигом разнеслась по горам, и от всех кавказских племен под знамя пророка устремились новые толпы приверженцев. Мансур между тем торжественно объявил, что в скором времени пойдет на Кизляр. В июле он действительно атаковал Каргинский редут, находившийся верстах в пяти от Кизляра. Небольшой гарнизон оказал ему, однако, такое отчаянное сопротивление, что чеченцы, несмотря на свое огромное численное превосходство, не могли овладеть укреплением и только зажгли прилегавшие к нему деревянные строения. Распространившийся пожар быстро достиг порохового погреба, и укрепление взлетело на воздух, похоронив под своими развалинами геройских защитников. Шейх-Мансур торжествовал эту новую победу и отправился к Кизляру.

Рассказывают, что два казака, бывшие на охоте, случайно наткнулись на горцев, двигавшихся к переправе, и известили крепость. А горцы между тем, как говорят, изменой были заведены в топкое болото с трясинными окнами и попали в очень опасное положение. Настал беспорядок, шум и вопли увеличивались с каждой минутой, наездники теснили друг друга и, стараясь выбраться, тонули в бездонной трясине. Лошади, предчувствуя гибель, фыркали, бились и сбрасывали всадников. К довершению ужаса, справа загудели выстрелы. Терские казаки поспели вовремя и, мало-помалу обходя болота, поставили хищников под перекрестный огонь. Немногие из последних, растеряв коней, прорубились на свободу и вплавь перебрались за Терек. Сам Шейх-Мансур едва не утонул в болотах. Мрачный и угрюмый, окруженный толпой безмолвных горцев, переправился он за Терек и пустился вслед за своей шайкой.

Весть о гибели наездников в кизлярских болотах скоро разнеслась по целой Чечне, но Шейх-Мансур не думал отказываться от своего намерения, он только решил сначала усилить свои скопища кабардинцами, давно уже искавшими случая пристать к чеченским хищникам.

С появлением Шейх-Мансура в Кабарде, народ, а за ним и князья почти поголовно стали переходить под его знамя. Скоро силы Шейх-Мансура возросли до весьма значительной цифры, и он решился напасть на Григориополис [В 1784 году, для безопасности сообщений с Грузией, между Моздоком и Владикавказом заложены были три редута: Григориополисский, Потемкинский и Кумбелеевский.], где стоял батальон пехоты под командой храброго подполковника Вреде. Двадцать девятого июля многочисленные полки неприятеля со всех сторон обложили укрепление и открыли по нему сильный ружейный огонь, на который осажденные почти не могли отвечать, так как горцы искусно пользовались для своего укрытия оврагами и каменьями. Обстоятельство это заставило Вреде придумать весьма остроумный способ для поражения чеченцев. Рассказывают, что он, желая выманить их на более открытое место, стал выпускать из крепости скот, и в ту минуту, как жадные чеченцы кидались за этой добычей, он бил их картечью. Такой маневр удавался довольно долгое время, и тридцать голов скота, выпущенного из крепости в разное время, дорого стоили чеченцам.

Между тем, перестрелка длилась до наступления сумерек. Вечером неприятель зажег деревянные постройки, принадлежавшие какому-то полку, и под прикрытием густого дыма стал подходить все ближе и ближе к крепости. Число неприятельских стрелков также увеличилось. Вреде понял опасное положение своего гарнизона и решился поправить дело отчаянной вылазкой. Восемьдесят человек охотников и сто казаков, под прикрытием огня крепостных орудий, с разных сторон выскочили из укреплений и с криком бросились на неприятеля. Нападение было так неожиданно, что чеченцы в страхе бросились бежать, и к утру в окрестностях Григориополиса не было видно ни одного неприятельского всадника.

Поражение Мансура дурно повлияло на умы правоверных горцев, и они начали даже сомневаться в неподложности своего пророка. Видя это и чтобы поправить дело, Мансур поспешил в Чечню, объявляя всем, что идет на Кизляр, который должна постигнуть участь Каргинского редута. Обещание было заманчиво. Богатый город с его хуторами и армянскими лавками, полными товаров, представлял собой привлекательную цель для набега, и горцы на этот раз легко поддались влиянию пророка.

Несмотря на то, что в Кизляре собрано было до трех тысяч войска, весть о намерении горцев всполошила всех жителей. В их памяти свежи были недавние погромы Кистин, а тут еще новые рассказы о поражении Пьери, о гибели Каргинского редута, о странно-таинственной личности Бог весть откуда явившегося чеченского пророка. Очевидно, Шейх-Мансур поразил воображение не одних горцев, а и русских.

Кизлярцы были в унынии. Один из очевидцев той эпохи говорит, что картина была действительно печального свойства: испуганные дети кричали, женщины плакали и, теряя голову, не знали за что приняться, седые старики сумрачно глядели на семьи и торопливо прятали и убирали пожитки. Многие бежали в астраханские степи. Казаки, с вечера отправленные за Терек, заклинали друг друга стоять за родные станицы и "падать спиной" в Терек, если не одолеют "пастуха-волка", как они называли Мансура.

Ночь прошла, однако же, благополучно. Под утро, когда после всей этой тревоги жители стали уже забываться сном, вдруг тучи пыли поднялись за Тереком, и в крепости раздалось роковое: "Идут". Крепость вздрогнула, как от удара грома.

Чтобы ободрить народ, русские и армянские священники ходили по улицам города, пели молебны и кропили христиан святой водой. Суета, шум и тревога были повсюду, и лишь русские солдаты молча стояли в своих рядах.

Был уже полдень, когда чеченцы стали переходить через Терек верстах в пятнадцати ниже Кизляра. По донесению гребенских казаков, стоявших в пикетах, их было не менее десяти-двенадцати тысяч. Отсюда вся масса их двинулась к Кизляру. Но как только она добралась до садов, окружающих город, где были хутора, то, не внимая больше голосу своего предводителя, бросилась грабить. Весь день неприятель опустошал сады и только под вечер двадцатого августа пошел наконец на штурм крепостной ограды, возведенной вокруг форштадта. Пять раз толпы его бросались на приступ и всякий раз были отброшены с огромным для них уроном. Гребенские казаки с атаманом Сехиным и терское войско с князем Бековичем-Черкасским, оборонявшие вал, покрыли себя в этот день блистательной славой.

Значительные потери заставили Мансура отказаться от намерения овладеть Кизляром открытой силой. Зато на следующий день он вдруг обрушился на Томский пехотный полк, стоявший лагерем вне укрепления, и это была последняя попытка неприятеля. С отступлением томцев в редут, горцы встречены были сильным перекрестным огнем со всех батарей и в беспорядке отступили за Терек.

Новая неудача под Кизляром сильно подействовала на сообщников Мансура, увидевших, что предсказания пророка не сбываются, а напротив, последователи его терпят только одни поражения. Чеченцы первые от него отложились. Шейх-Мансур скрылся в кумыкские селения и стал собирать под свои знамена толпы бездомовников, искателей приключений, вообще людей сомнительного поведения. Между тем восстание в Кабарде, не угасавшее со времени Григориополисской осады, принимало все большие и большие размеры; кабардинцы звали Мансура к себе и делали большие приготовления к торжественной встрече пророка. Они предполагали идти с Мансуром на левый берег Малки для опустошения Линии и даже Астрахани. Нетерпеливейшие из его сторонников устремились в начале октября на Наур и на Моздок, но были отражены.

В таком положении были дела, когда Потемкин отправил против Мансура командира Кабардинского пехотного полка полковника Нагеля [Нагель назначен был командиром Кабардинского полка из драгун на место полковника Ладыжинского, который с производством в бригадиры был послан комендантом в Оренбург.] с отрядом из четырех батальонов пехоты, двух эскадронов астраханских драгун, моздокского казачьего полка и трех сотен казаков: донских, терских и гребенских. Нагелю категорически приказано было или разбить Мансура, или, по крайней мере, помешать соединению его с кабардинцами.

Противники встретились тридцатого октября невдалеке от Моздока. Обе стороны сражались с одинаковой храбростью и после пятичасового отчаянного рукопашного боя удержали каждый свои позиции. Второго ноября бой возобновился у Татартуба. Это был в то время один из наиболее значительных кабардинских аулов, следы которого теперь заметны только по одному высокому минарету, доныне красующемуся еще в окрестностях Змейской станицы на старой Военно-Грузинской дороге. Говорят, что в старину на этом месте был значительный город, и если только это тот самый Татартуб, близ которого Тамерлан разбил Тохтамыша в 1395 году, то минарет и аул -древнейшие памятники и, может быть, немые свидетели важнейшего для России исторического события. У этих развалин второго ноября 1785 года произошел роковой для Мансура татартубский бой. Огромное двадцатитысячное скопище горцев на заре со всех сторон облегло отряд полковника Нагеля. С фронта наступали чеченцы, слева тавлинцы, а справа шла кабардинская конница под предводительством известного тогда наездника Дола. В то же самое время кумыки, среди которых развевалось большое священное знамя пророка, как туча, шли в тыл, угрожая отрезать отряду отступление. Яростный бой загорелся разом в нескольких пунктах. Выдержав отчаянную атаку тавлинцев, сражавшихся пешком, отряду легко уже было управиться с чеченцами и кабардинцами. Кумыки вступили в дело позднее других, но, двигаясь под прикрытием особых подвижных щитов [Сколоченные из двух рядов бревен с насыпанной между ними землей, щиты эти имели но два колеса и катились довольно легко и свободно, служа отличным прикрытием от огня артиллерии.], представляли собой грозную стену, против которой было бессильно даже действие артиллерии.

Тогда храбрый Нагель встретил наступавших штыками и, отняв щиты, обратил неприятеля и бегство. Сам Шейх-Мансур одним из первых оставил поле сражения. Торопясь уйти от преследования, неприятель оставил в горных ущельях все свое имущество, которое и было захвачено войсками. Трофеев также было взято немало, но Потемкин распорядился с ними по-своему. "Знамена их, -доносил он князю Таврическому, - не нашел я достойным поднести вашей светлости, а, обругав их при собрании тех кабардинских владельцев, кои у меня находились в станс, через профоса сжечь приказал".

Таким образом, татартубский бой являлся блистательной отместкой чеченцам за истребление отряда Пьери, и имя полковника Нагеля, тесно связанное со славным делом поражения Шейх-Мансура, принадлежит истории Кабардинского полка, как имя начальника, в школе которого полк начал свои первые боевые уроки в кавказской войне [Кабардинский полк прибыл на Кавказскую линию под командой полковника Ладыжинского в 1776 году и стал в Георгиевске, который сам и построил.].

Деморализация в разбитых шайках пророка после этого боя была до того велика, что горцы восстали друг против друга. Лезгины резали чеченцев, чеченцы хватали лезгин и, как рабов, продавали в Турцию. Шейх-Мансур ушел за Кубань и там искал покровительства турецких нашей, занимавших приморские крепости. Здесь ему удалось распространить свое влияние на закубанских черкесов. Закубанские горцы повлечены были в общий ноток восстаний и на горячую речь проповедника отвечали грозным набегом на Моздокскую линию весной 1786 года. Сильная партия их прорвалась тогда до самого Александровского города, сожгла село Новосельцево, увела в плен до двухсот жителей и угнала девять тысяч голов скота. Вторичная попытка была отражена полковником Муфелем, но когда настали темные осенние ночи, черкесы перешли Кубань, сорвали пост Безопасный, встревожили Донскую крепость и даже появились на пути к Черкасску. Двухтысячная партия их с турецкой пушкой бросилась ночью второго ноября на Брлдырсвский редут на реке Ее, где стояли три донские казачьи полка под командой полковников Бузина, Денисова и Грекова. Что произошло тут -неизвестно; официальные документы говорят только, что казаки были тогда разбиты наголову, полковник Греков и с ним сто пятьдесят донцов взяты в плен и впоследствии перерезаны.

Быть может, к этому событию относится следующая поэтическая песня:

На линии было на линеюшке,
На славной было на сторонушке,
Там построилась новая редуточка;
В той редуточке стояла командушка,
Что донская команда казацкая;
А уж во командочке приказным был Агуреев сын.
За неделюшку у Агуреева сердечушко не чуяло,
За другую стало сказывать,
Как за третью за неделюшку вещевать стало;
Наехали гости незваные-непрошеные,
Стали бить и палить во редутушку
И повыбили всю командушку казацкую;
Агуреев сын ходит похаживает,
Свои белые руки поламывает,
Буйной головушкой покачивает:
"Вы сами, ребятушки, худо сделали,
Не поставили караула, сами спать легли.
Не бывать вам, ребятушки, на Тихом Дону,
Не видать вам, ребятушки, своих жен, детей,
Не слыхать вам, казачушки, звону, колокольного"...

К счастью, дерзкие набеги закубанских горцев на Северную крепость и на отряд подполковника Финка, стоявшего у Темиш-бека, были отражены с большим для них уроном.

Между тем, вскоре началась вторая турецкая война, и смуты, вносимые в Закубанье Шейх-Мансуром, были особенно неудобны. Желая покончить с ним во что бы то ни стало, Потемкин осенью 1787 года двинул к вершинам Зеленчука и Урупа три сильные отряда под командой полковника Ребиндера и генерал-майоров Ратиева и Елагина. Елагин отделил от себя два летучих отряда, поручив их известным своей отвагой полковникам Булгакову и Депрерадовичу, а они, перейдя за Кубань, сражались в течение нескольких дней и положили на месте больше двух тысяч черкесов, сожгли много аулов, отбили громадное количество скота, потеряв сами трех офицеров и до ста пятидесяти нижних чинов. Пока Елагин громил черкесские скопища, Ребиндер первый встретился с Мансуром, стоявшим между Лабой и Урупом. Шестьсот арб, уставленных вокруг, вагенбургом, представляли собой достаточно крепкую ограду против открытого штурма. Ребиндер, услышав притом, как горцы запели предсмертную молитву, заключил из этого, что они твердо решили защищаться до последней крайности. Не желая напрасно терять людей, он выдвинул вперед артиллерию. Ядра, картечь и гранаты быстро разметали оплот, и черкесы бежали сами, оставив свой вагенбург и в нем четыреста трупов.

Ребиндер остановился на ночь около Чильхова коша и здесь, на рассвете двадцать первого сентября, внезапно был атакован всеми силами Мансура. Завязалось жаркое дело. Ростовский конно-карабинерный полк, ударивший на закубанцев, был ими смят и опрокинут, астраханские драгуны подоспели на выручку и, в свою очередь, сбили закубанцев. Когда на пушечные выстрелы подошел сюда генерал-майор Ратиев, дело уже было окончено, и Шейх-Мансур, отступив, остановился в десяти верстах от поля сражения.

На другой день бой возобновился. Но как ни храбро дрались черкесы с Мансуром во главе, Ратиев рассеял их скопища и предал пламени все окрестные селения, в одном из которых сгорел между прочим и дом самого лжепророка. Наша потеря не превышала пятидесяти человек, но в этом числе русские лишились походного казачьего атамана Янова, раненного двумя стрелами в голову.

Та же неудача преследовала Мансура и в следующем году, когда генерал Текелли разбил его на реке Убынь. Здесь под Мансуром была убита лошадь, и он пешком едва успел спастись, от неминуемой гибели или плена.

Покинутый горцами, Мансур опять нашел себе убежище в Анапе. Но крепость эта в 1791 году, после кровопролитнейшего штурма, была взята генералом Гудовичем. Защитники Анапы были истреблены почти поголовно, но в числе немногих пленных находился и Шейх-Мансур, бывший, как говорят, душой всей обороны. В последние минуты боя он заперся в землянке вместе с шестнадцатью своими приверженцами, но землянка была окружена войсками и скоро взята. Плененный Мансур отправлен был в Петербург. Императрица пожелала видеть пленника, и его привезли в Царское Село, где тогда находился двор. Там, как рассказывают, его приказали водить около дворцовой колоннады взад и вперед под окнами, из которых на него смотрела Екатерина.

Мансур сослан был в Соловецкий монастырь. Одни говорят, что Мансур умер там в заточении, другие указывают, что на северо-восточной стороне Соловецкого острова и теперь еще есть следы небольшого, окруженного садом домика, в котором, по словам старожилов, жил какой-то пленный чужеземец, и что этот чужеземец и был Шейх-Мансур. Домик этот теперь обвалился, и время уничтожает его последние остатки. Последнее письмо Мансура, приведенное профессором Оттино, действительно помечено: "Соловецк, пятнадцатое сентября 1798 года" и подписано именем "Джованни Батисты Боэтти, проповедника". В письме этом он просил прощения у своего престарелого отца.

Мансур умер. Но дело его и его мысль не остались без результата, и мюридизм, правда, спустя уже много лет после него, все-таки поднял голову. Он получил широкое развитие, когда во главе движения стал Кази-мулла, а за ним последовательно явились Гамзат-бек и Шамиль - эти последние представители фанатичной секты, стоившей России тридцатилетней борьбы и потоков крови.

Отец Мансура - Шаабаз, вместе с братьями Эламхой и Шахабом, переселились в Алды со своего хутора, располагавшегося недалеко от аула Тевзана, приблизительно в 1740-х годах. Территориально хутор предков Мансура располагался там же, где было основано селение Хаттуни спустя почти сто лет.

В конце XVIII века начал проповедовать своё религиозное учение среди чеченцев и возмутил их против России . Посланный для захвата Мансура и его единомышленников отряд численностью в 2000 человек с 2 орудиями под начальством полковника Де Пиери 6 июля 1785 года потерпел при селении Алды сокрушительное поражение. Сам Пиери погиб. Существует версия, что в числе пленных оказался Пётр Багратион , впоследствии герой Отечественной войны 1812 года .

Успех в этой битве побудил Мансура предпринять ряд наступательных действий против российских укреплений и станиц Кавказской линии. Гарнизоны, занимавшие укрепления от Моздока до Владикавказа , не были в состоянии предохранить дорогу в Грузию от нападений со стороны чеченцев. Вследствие этого в 1786 году только что возведённые укрепления (Потемкина , Григориполь - ныне станица Григориполисская Новоалександровского района Ставропольского края , Владикавказ) были вынужденно оставлены и гарнизоны выведены на линию .

Основными своими целями Мансур ставил борьбу с рабством, феодалами, кровной местью, и в целом, замену горских адатов на мусульманские законы шариата .

Движение Мансура, распространившись среди адыгов и дагестанцев, быстро охватило весь Северный Кавказ . Борьба с Мансуром и явившимися к нему на помощь турками во время Второй турецкой войны 1787-1791 гг . потребовала больших усилий и стоила Российской империи многих жертв .

После победы 30 сентября 1790 года генерала Германа над турко-горским отрядом турецкого паши Батал-паши на берегу Кубани силы Мансура были истощены и он с последними отрядами укрылся в построенной турками крепости Анапа . 22 июня 1791 года, во время штурма и взятия российскими войсками Анапы , Мансур был ранен и попал в плен .

Смерть

Сего апреля 14-го из объявленной экспедиции отпущенное повеление здесь мною оное получено 15 числа о погребении и о вывозе ис крепости на Преображенскую гору тела находящегося в сей крепости секретного арестанта Шиха Мансура. Исполняя оное повеление сего месяца в шестое на десять число пополудни в двенадцатом часу вышеписанного Ших Мансура тело ис крепости порутчиком Юхаревым вынесено и прямо водою на Преображенскую гору отвезено, где оное и погребено, о чём сим Правительствующего Сената Тайной экспедиции покорнейше имею честь донесть.

Полковник и комендант Колюбакин .

Семья

У Мансура было три брата: Епал (погиб в бою при Алдах в 1785 году), Лама и Гамбулат. Шаабаз, отец Мансура и его мать Ану, скончались примерно в период его заключения в Шлиссельбургской крепости. Трое его детей сын Мадакъ (умер в девять лет), дочери Неамат и Рагмат (умерли в 4 и 2 года соответственно). Судьба его жены, Чечи, доподлинно неизвестна. Потомки рода Мансура, происходящие от его младшего брата Гамбулата, единственного из четырёх братьев оставившего после себя потомков, Умархаджиевы, Абдулкадыровы и Яхьяевы проживают в п. Алда города Грозного.

Шейх Мансур, Ушурма (1765 - 13 апреля 1794) - военный, религиозный и политический лидер кавказских горцев в конце XVIII века. Один из видных деятелей Кавказской войны 1785-1791 гг. Национальный герой чеченского народа.

Шейх Мансур (тур. «победоносный»), настоящее имя которого было Ушурма, родился в 1765 (по другим данным - 1760) году в селении Алды в Большой Чечне. Чеченец, происходил из тейпа Элистанжхой. Отец Мансура Шаабаз был родом из села Элистанжи. Некоторое время семья жила в селе Хаттуни, затем обосновалась в селе Алды, где и родился Мансур.

В детстве изучал Коран под началом дагестанского муллы.
Мансур выделялся своим могучим телосложением и высоким ростом. Люди, которые его видели из далека, стоящим в полный рост, часто думали, что он находится на коне. Мансур был большим мастером кинжальных боёв.

В 1783году начал проповедовать свое религиозное учение среди чеченцев и поднял их на борьбу против России, осуществлявшей колонизаторскую политику.
В 1785 году Масур женился на скромной девушке из села Гойты. Свадьба не была пышной: мулла обвенчал их, друзья пришли разделить радость и взглянуть на невесту. Нужно отметить, что Мансур был противником всяких торжеств и увеселений. Прямых наследников у Шейха Мансура не было: двое его детей, не дожив и до десяти лет, умерли. Они похоронены на старом кладбище в селе Алды.

В это время, под влиянием проповедей Мансура, Чечня преображалась. По примеру алдынцев во всех селах стали избавляться от курения, прекратили изготавливать бузу - традиционный хмельной напиток горцев. В центрах сел появились шесты, на которые привязывались всякие находки - деньги и прочие предметы. Люди становились добрее друг к другу, прощали кровников, почти все соблюдали пост, ходили в мечети, жили интересно. И если бы не притеснения со стороны русских, народ вообще не знал бы горя. Но Россия не желала мира на Северном Кавказе. Обе стороны готовились к новым схваткам. Посланный для захвата Мансура и его единомышленников отряд численностью в 2000 человек с 2 орудиями под начальством полковника Де Пиери 6 июля 1785 года потерпел при селении Алды совершенное поражение. Сам Пиери погиб. В числе пленных оказался адъютант Багратион, впоследствии герой Отечественной войны 1812 года.

Успех в этой битве побудил Мансура предпринять ряд наступательных действий против российских укреплений и станиц Кавказской линии. Гарнизоны, занимавшие укрепления от Моздока до Владикавказа, не были в состоянии предохранить дорогу в Грузию от нападений со стороны чеченцев. Вследствие этого в 1786 году только что возведенные укрепления (Потемкина, Григориполь, Владикавказ) были вынужденно оставлены и гарнизоны выведены на линию.

Основными своими целями Мансур ставил борьбу с рабством, феодалами, кровной местью, и в целом, искоренению горских адатов, противоречащих мусульманским законам.

Движение Мансура, распространившись среди кабардинцев и закубанцев, быстро охватило весь Северный Кавказ. После нескольких удачных походов, а главное - после победы 30 сентября 1790 года генерала Германа над турко-горским отрядом турецкого паши Батал-бея на берегу Кубани, силы Мансура были истощены и он с последними отрядами укрылся в занятой турками Анапе. 22 июня 1791 года, во время штурма и взятия российскими войсками Анапы, от разрыва снаряда на Мансура обрушилась стена. Когда Мансура нашли российске военные, он был без сознания, но не выпускал саблю из рук и солдатам пришлось отрубить ему пальцы на руке, чтобы забрать эту саблю. Таким образом, в бессознательном состоянии раненный Мансур был пленён. Под усиленной охраной имам был отправлен в Санкт-Петербург. Весть о пленении вождя горцев взбудоражила столицу. Его пожелала видеть сама императрица. Легендарного чеченца доставили в Царское Село.
Было обеденное время, когда Мансура привезли к резиденции Екатерины II. Желающих увидеть знаменитого горца было много. Появился Потемкин. Наслишанная о красоте молодого человека Екатерина объявила, что хочет поближе познакомиться с пленником. Зная слабости императрицы, Потемкин не мог допустить этой встречи. "Матушка, он вам всю обедню испортит. Взгляните на него лучше из окна", - посоветовал он.
"Обаяние этого загадочного человека было так велико, что все верили в его чары, и приближенные Екатерины Великой отговорили ее от личной беседы с ним", - подтверждает и историк Г. Прозрителев.
Придворный А. В. Храповицкий, секретарь императрицы, наблюдал и записывал все, что происходило при дворе. События того дня, когда имам появился в Царском Селе, он внесет в свой дневник: "6 июля 1791 года привезли в Царское Село Шейха Мансура, взятого в Анапе: ему 23 года, и с 17 лет начал проказничать, сделал смуту, и нам он стоит до 30 тысяч войска. После обеда водили его близ колоннады, и Государыня изволила его видеть".
Кавказца-пленника водили возле дворцовой колоннады, а из окон на него смотрели сотни любопытных глаз. Императрица не могла отойти от окна: у нее защемило сердце при виде благородного красавца со спокойными манерами и горделивой походкой.
Шейх Мансур был готов принять все, что ему предначертал Аллах. На суде Мансуру предлагали в обмен на свободу признать свою борьбу "злодейством по принуждению", но Мансур категорически отвечал, что если он сможет вырваться на свободу, то примется за борьбу с ещё большей силой. Из Петербурга 15 октября 1791 года Шейха отвезли в Шлиссербургскую крепость, где он и умер (по другим данным - в Соловецком монастыре) 13 апреля 1794 года. Страшные тюремные условия, тоска по воле сделали свое дело: Мансур заболел быстротекущей чахоткой и скоропостижно скончался. Тело его было ночью погребено на Преображенской горе.
После смерти Екатерины II и Павла I в пору правления Александра 1, делегация горцев прибыла в Санкт-Петербург добиваться аудиенции у царя. Объяснив цель своего визита, горцы попросили царя помиловать Шейха Мансура. Александр I захотел узнать подробнее об этой личности. Горцы стали рассказывать о легендарном Шейхе. Царь встал и дослушал рассказ до конца стоя. Когда же один из приближенных спросил, почему он встал, говорят, царь ответил: "Я не мог сидя слушать о таком человеке".
Но императору не чем было обрадовать горцев. Он сообщил им, что Шейх Мансур умер 13 апреля 1794 года. Горцам показали надгробную плиту на кладбище узников Шлиссельбургской крепости.

Так закончилась жизнь великого чеченца, отданная святому делу борьбы за независимость народов Кавказа.

Шейх Мансур. "Басурманский зверь" или Герой Кавказа? С каких позиций бы не рассматривали историю Мансура, Шейх несомненно остается крупной исторической личностью. Достаточно указать только на тот факт, что на него перед отправкой в Соловецкую тюрьму, пожелала лично взглянуть сама империатрица Екатерина.

Шейх Мансур - "басурманский зверь" или итальянский авантюрист?

Имя "Мансур" означает Победоносный. Шейх Мансур (Ушурма) происходил из тейпа (рода) "элистанжи". Этот тейп проживал в Веденском районе села Хаттуни, откуда переселился в Алды, рядом с нынешним Грозным. Мансур родился в 1765 г.(?). Учил Коран под началом дагестанского муллы. В детстве, рассказывают, слышал мистические голоса, призывавшие его объединить горцев в единый народ для борьбы с "неверными", что на Кавказе всегда означало Россию. А еще говорят, что Мансур - татарин Казембек, который изучал теологию в Бухаре.

Существует историческая байка, согласно которой Мансур - не кто иной, как итальянский авантюрист Джованни Батиста Боэтти.

Существует и весьма занимательный исторический анекдот. Якобы профессор Туринского университета Оттино обнаружил мемуары вожака горцев.

Оказывается, Мансур - не кто иной, как итальянский авантюрист Джованни Батиста Боэтти, уроженец Монферата, где его отец служил простым нотариусом. До того как попасть на Восток, Джованни изучал медицинские науки, служил в армии, состоял в доминиканском монашеском ордене. Молодой человек мечтал о жизни, наполненной приключениями. Он уговорил настоятеля монастыря отправить его миссионером на Восток. По дороге монах остановился в Венеции, где его арестовали за излишнее усердие в проповеди против девиц легкого поведения. Проповедь закончилась дракой с сутенерами. Путаны утверждали, что монах разразился гневной моралью потому, что не хотел платить за удовольствие. Боэтти бежал из венецианской тюрьмы, чтобы угодить в тюремные застенки на Кипре за "недобрые отзывы о пророке Мухаммеде". Чудом Джованни удалось бежать от янычар. Затем он долго путешествовал по восточным странам. Изучал местные обычаи и языки. "Через горы Дагестана он пробрался в Персию, - утверждает достопочтенный профессор Оттино, - оттуда в Багдад, где выучил на память весь Коран не хуже самого хорошего муфтия". Затем судьба забросила Боэтти в Петербург, где он встретился с Потемкиным, чтобы предложить вельможе план захвата Константинополя. Фаворит императрицы отказался от услуг подозрительного итальянца. Тогда Джованни вернулся на Кавказ и поднял зеленое знамя газавата (войны против "неверных").

В 1785-м русский карательный отряд во главе с полковником Пиери сжег аул Алды. Горская месть не заставила себя долго ждать. Когда русский отряд приближался к реке Сунже, чеченцы неожиданно напали на него и почти поголовно вырезали. Погиб и полковник Пиери. Только нескольким русским удалось уйти, в их числе был ординарец Пиери - молодой Петр Багратион. После этой победы Мансур пошел на Кизляр. Но русские части смогли его остановить. (Дмитрий Жвания . Русские броски на Кавказ. Час Пик (Санкт-Петербург). 29.09.1999. )

Тем не менее, как пишет Д.Жвания, "шесть лет Мансур терзал войска ее императорского величества. Но в 1791-м он угодил-таки в русский плен. Его привезли в Петербург. Говорят, Екатерина захотела посмотреть на "басурманского зверя". "Победоносного" доставили в Царское Село, где тогда находился Двор, и заставили ходить взад-вперед под окнами Екатерининского дворца, из которых на него взирала просвещенная императрица. Затем Мансура сослали в Соловецкий монастырь, где он и почил в бозе ."

Та же история в изложении журнала "Русский Дом" (Л.Д. , Шейх Мансур: миф и человек. Интернет-версия журнала "Русский Дом" №1, 1997. ) выглядит менее героически: "Но вот Мансур решает оставить в покое турок и по наущению то ли своих ближайших сподвижников, то ли сил и вовсе находившихся далеко за пределами Кавказа, перебирается в российские пределы. Здесь его проповеди и воинственные призывы находят наиболее благодатную почву среди весьма склонных к архаичной героике и исламскому мистицизму чеченцев. В опоре на них задумывает он создать единое горское воинство. Активность Мансура простиралась от Кизляра близ Каспия до Анапы на Черном море. Но все понапрасну! Не перевелись тогда еще богатыри на Руси! В Анапской крепости, взятой штурмом в 1791 г. генералом Гудовичем, он и был пленен.

Пленника привезли в Царское село, где тогда находился двор. Рассказывают, что его специально водили около дворцовой колоннады взад и вперед под окнами, чтобы на него могла полюбоваться матушка Екатерина. Далее путь нашего героя лежал в Соловецкий монастырь, туда, где успокаивались духом многие гордецы. Отсюда 15 сентября 1798 года он направил и последнее письмо с просьбой о прощении своему престарелому отцу. Подписано оно именем "Джованни Батисты Боэтти, проповедника" .

Шейх Мансур - горский герой, бил русских и в Соловках никогда не сидел...

"Шейх Мансур задался трудной, но благородной целью: на принципах демократического Ислама объединить все горские народы Кавказа в единое государство, в царство пророка. Боязнь объединения горских народов Кавказа в единое государство было главной причиной обеспокоенности русского командования. Были разосланы прокламации, с угрозами и требованием не верить проповедям "лжепророка". Но когда это не возымело успеха, генералом П. С. Потемкиным была послана в Чечню военная экспедиция для разгрома чеченских селений по реке Сунжа вокруг аула Алды и захвата Шейха Мансура. Отряд полковника Де Пиери был отправлен в Чечню для выполнения этой задачи...

Русский карательный отряд, разграбив село, сжег его, убив оставшихся в селе несколько человек. Возвращавшегося после карательной операции полковника Де Пиери в засаде ждали чеченцы во главе с Мансуром, которые полностью уничтожили столь многочисленное войско неприятеля...

После этого Шейх Мансур одерживал еще ряд блистательных побед над русскими. Для координации своих действий с турецкими войсками в 1790 г. он перебирается в Анапу. 8 июня 1791 года войска генерала Гудовича переходят в наступление. 22 июня после яростного штурма Анапа была взята русскими войсками. После неудачной попытки взорвать погреб с порохом, раненого Шейха Мансура взяли в плен. 13 апреля 1794 года заключенный в Шлиссельбургскую крепость Шейх Мансур скончался". (Ильяс Мусаев . История национально-освободительного движения чеченского народа. Ч.1. "Islamic IDEL-URAL", 15.03.04 г. )

Легенда о двойнике шейха Мансура в Соловках

Рассказывают, что в журнале "Русская мысль" за 1884 год была статья "Авантюрист XVIII века", в которой повествуется о похождениях на Кавказе некоего итальянца Жана-Батиста Боэтти, выдававшего себя за пророка Мансура, умершего якобы в Соловецком монастыре. Именно отсюда якобы и пошла легенда о Соловецкой судьбе шейха. На самом деле, Мансур после ареста был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где и скончался на четыре года раньше его итальянского двойника. Шейх был тайно похоронен на Преображенской горе недалеко от города, а в журнале опубликована фальшивка. Так был ли шейх Мансур узником Соловков?