Се́веро-Кавка́зский фронт - оперативное объединение советских вооруженных сил в период Великой Отечественной войны , действовал в 1942-1943 годах. Впервые Северо-Кавказский фронт был создан 19 мая 1942 года на базе упраздненного Крымского фронта. В состав фронта вошли 44-я, 47-я, 51-я армии, а в оперативном подчинении - Севастопольский оборонительный район, Приморская армия, Черноморский флот, Азовская военная флотилия. Позднее в состав Северо-Кавказского фронта входили 9-я, 12-я, 18-я, 24-я, 37-я, 56-я армии, 4-я и 5-я воздушные армии. Командование фронтом принял маршал С.М. Буденный, членами военного совета были секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б) П.И. Селезнев (до июля 1942), секретарь ЦК ВКП (б) Л.М. Каганович (с июля 1942). Штаб фронта возглавил генерал-майор Г.Ф. Захаров.

При формировании Северо-Кавказский фронт получил задачи по удержанию Севастопольского оборонительного района и рубежа реки Дон, обороне побережий Черного и Азовского морей. В первых числах июля противник овладел городом и портом Севастополем , установив полный контроль над Крымом. С 25 июля по 5 августа 1942 года войска Северо-Кавказского фронта вели оборонительные бои в нижнем течении Дона, а затем на ставропольском и краснодарском направлениях в битве за Кавказ. В июле 1942 года новым начальником штаба фронта стал генерал-лейтенант А.И. Антонов. 28 июля 1942 года в Северо-Кавказский фронт были переданы войска упраздненного Южного фронта, в составе Северо-Кавказского фронта были созданы Приморская и Донская оперативные группы войск (упразднены в августе 1942). В августе-сентябре 1942 года войска Северо-Кавказского фронта в ходе Армавиро-Майкопской операции и Новороссийской операции не допустили прорыва противника вдоль Черноморского побережья в Закавказье. 4 сентября 1942 года Северо-Кавказский фронт преобразован в Черноморскую группу войск Закавказского фронта.

Северо-Кавказский фронт второго формирования был создан 24 января 1943 года из соединений Северной группы войск Закавказского фронта . В его состав вошли 9-я, 37-я, 44-я, 58-я армии, 4-я воздушная армия, позднее также 18-я, 46-я, 47-я, 56-я армии, 5-я воздушная армия. Черноморский флот и Азовская военная флотилия находились в оперативном подчинении Северо-Кавказского фронта. Командование фронтом принял генерал-полковник И.И. Масленников, членом военного совета был генерал-майор А.Я. Фоминых, начальником штаба стал генерал-майор А.А. Забалуев.

В январе - начале февраля 1943 года войска фронта участвовали в Северо-Кавказской наступательной операции. Со второй половины февраля соединения 18-й армии вели бои по удержанию и расширению плацдарма под Новороссийском (Малая земля). В Краснодарской операции войска Северо-Кавказского фронта нанесли поражение 17-й немецкой армии и к началу мая 1943 года отбросили противника на Таманский полуостров. Авиация Северо-Кавказского фронта завоевала господство в воздухе во время воздушного сражения на Кубани. В марте 1943 года начальником штаба фронта стал генерал-лейтенант И.Е. Петров. В мае того же года он сменил И.И. Масленникова на посту командующего фронта, а новым начальником штаба стал генерал-майор И.А. Ласкин.

В сентябре-октябре 1943 года Северо-Кавказский фронт осуществил Новороссийско-Таманскую операцию, в ходе которой 16 сентября освободил Новороссийск, очистил от войск противника Таманский полуостров и завершил освобождение Северного Кавказа. В ноябре 1943 года была проведена Керченско-Эльтигенская десантная операция, в результате которой был захвачен плацдарм на Керченском полуострове северо-восточнее Керчи. 20 ноября 1943 года Северо-Кавказский фронт был преобразован в отдельную Приморскую армию.

Сергей Иванович Линец – доктор исторических наук, профессор

НАЧАЛО БИТВЫ ЗА КАВКАЗ ЛЕТОМ 1942 ГОДА: НЕИЗВЕСТНЫЕ ФАКТЫ И НОВЫЕ ТРАКТОВКИ

После захвата немцами Ростова-на-Дону на южном участке советско-германского фронта в последнюю неделю июля 1942 г. произошли события, оказавшие огромное влияние на судьбу Кавказа. Под непрерывными ударами немецких войск остатки армий разбитого Южного фронта быстро от­ходили за Дон. Но и здесь они не успевали привести себя в порядок и организовать прочную оборону. К тому же в предыдущих боях были по­теряны все танки и артиллерия. Если в составе немецкой группы армий «А» к 25 июля насчитывалось более 1130 танков и 4540 орудий и мино­мётов, то в войсках Южного фронта танков осталось всего 17, а ору­дий – 169. В артиллерийских частях 37-й армии вообще не осталось ни одного орудия .

О тех трагических днях в письме своим родным красноармеец М. Ер­молов писал: «…мы очень много потеряли от действий немецкой авиа­ции, которая немилосердно бомбила нас на протяжении около 50 км. 22 июля мы подошли к Ростову, но в трех километрах от него нас встрети­ли артиллерийско-минометный огонь и его бомбардировщики стаями по 20-30 самолетов, наши войска дрогнули и побежали к переправам через р. Аксай и Дон, тут же наши понесли большие потери в людях и технике… Мы отошли за Дон на 20 км восточнее Ростова и стояли там до 27 июля, пока наше командование не отдало приказ о наступлении для занятия Аксая и Ростова, и там 28 июля мы пошли обратно на Ростов, но проти­вник действиями своей авиации встретил нас и разбил вдребезги, отку­да мы бежали в беспорядке на восток…» .

28 июля 1942 г. командующий Южным фронтом генерал Р. Малиновский был снят с занимаемой должности. В этот же день решением Ставки Южный фронт прекратил свое существование, а его немногочисленные под­разделения были переданы в состав Северо-Кавказского фронта. Происходило это не всегда гладко и правильно, с точки зрения целесообразности. Отходившим частям Южного фронта командиры Северо-Кавказского фронта запрещали следовать в назначенные места сосредоточения и приказывали оставаться для оборо­ны новых рубежей. Более того, у отступавших солдат и офицеров даже отбирали оружие и боеприпасы для укомплектования подходивших свежих соединений. Конечно, такого рода эпизоды не способствовали укреплению морального духа бойцов и командиров.

28 июля 1942 г. командующим Северо-Кавказского фронта был назначен ма­ршал Советского Союза С.Буденный. Еще тремя днями раньше – 25 ию­ля, в своем письме в Ставку он высказал свое мнение относительно перспектив борьбы с превосходящими силами врага на Нижнем Дону. С. Бу­денный считал, что сдержать здесь танковые и моторизованные дивизии немецкой армии не удастся. Поэтому, по его мнению, следовало отводить войска за реки Кубань и Терек и далее затем – к предгорьям Главного Кавказского хребта. Только там, по замыслу маршала, можно было ли­шить врага преимущества в танках .

Однако, по словам С.Штеменко, вначале такую точку зрения высказали офи­церы Оперативного управления Генерального штаба. Сделано это было по­сле того, как Сталин потребовал доложить, где лучше строить оборону Кавказа . Бывший командующий Закавказским фронтом генерал армии И.Тюленев авторство этого плана приписывает Военному Совету и штабу За­кавказского фронта. Он, в частности, утверждает: «В начале августа (1942 г. – Л .С .) у меня состоялся разговор на эту тему с представителем Ставки генерал-полковником A.M.Василевским. Я доложил ему новый план обороны Кавказа, принятый Военным Советом Закфронта. Этот план предусматривал создание главного оборонительного рубежа на реке Те­рек с сильными тет-депонами в районе Кизляр, Старочервлённое, Моздок, Малкинский, Пришибский. Ставка утвердила его» .

Но вот еще одно свидетельство на этот счет. Оказывается, что впервые мысль о необходимости занять оборонительные позиции по рубежу реки Терек, была высказана начальником Генерального штаба Красной Армии, генерал-полковником A. Василевским во время его переговоров по телеграфу с ко­мандующим Закавказским фронтом .

В любом случае, от кого бы не исходила первоначальная инициатива о преднамеренном отступлении до предгорий Кавказа, это предло­жение о многом говорит. И, прежде всего о том, что и работники Генерального штаба, и командующие Северо-Кавказским и Закавказским фронтами не вери­ли в возможность отразить натиск врага в сложившихся к тому времени крайне неблагоприятных для нас условиях. Для этого, действительно, просто не было тогда достаточного количества сил и средств.

Вместе с тем и Сталин не мог дать согласие на реализацию этого приказа. Он означал бы тогда, что огромная территория Северного Кавказа с богатейшими сельскохозяйственными и нефтяными ресурсами будет отдана врагу без боя. К концу июля 1942 г. сложилась ситуация, которую можно охарактеризовать как тупиковую: сил для сопротивления противни­ку осталось крайне мало, но, тем не менее, его необходимо было сдерживать, практически не имея на это сил.

На наш взгляд, и данный факт подтверждает развитие событий на фронте, после падения Росто­ва-на-Дону Верховный Главнокомандующий в душе смирился с тем, что придется оставить Кубань и Ставрополье и отступать, как и предлагали его генералы и ма­ршалы, до самих Кавказских гор. Только на Тереке, в районе Туапсе и на перевалах Главного Кавказского хребта готовились рубежи обороны. Нет сомнения и в том, что Сталинград с июля 1942 г. стал для Сталина более важным, чем Северный Кавказ, объектом обороны. С.Штеменко свидетельствует: «В целом Генштаб считал ма­ловероятным, что свои главные операции гитлеровские войска развернут на Кавказе. По оценкам генштабистов, более перспективным для против­ника было сталинградское направление… А.М. Василевский …доложил обо всех этих соображениях Верховному Главнокомандующему. Тот рассмотрел их с позиции угрозы Москве и согласился, что сталинградское направле­ние следует признать главным» .

Еще одним подтверждением этому выводу является очень показатель­ный факт. В течение всего августа 1942 г., пока немецкие войска про­двигались по территории Краснодарского и Ставропольского краев все да­льше на юг, Ставка не предприняла серьезных шагов для усиления отсту­павшего Северо-Кавказского фронта. После Южного фронта теперь этому фронту была уготована участь умиравшего. Вплоть до своего расформиро­вания 1 сентября 1942 г. он не получил ни танковых, ни механизирован­ных частей и соединений, способных противостоять танковым корпусам и дивизиям врага. Можно привести на этот счет еще более впечатляющее сравнение. За годы Великой Отечественной войны в СССР было сформирова­но 10 танковых армий и 30 танковых корпусов . Ни одно из этих 40 круп­ных бронетанковых соединений не поступило на усиление советских войск во время битвы за Кавказ. А она шла целых 14,5 месяцев или 442 дня!

Между тем, судьба битвы за Кавказ во многом зависела от наличия у обеих сторон танков, которые были главной ударной силой в маневренной войне, какой и являлась вторая мировая война. Преимущество немецкой армии над советскими войсками в танках еще накануне битвы уже было подавляющим. В 3-х танковых и 4-х моторизованных дивизиях группы армий «А» насчитыва­лось 643 танка. С учетом же 4-й танковой армии, до 31 июля 1942 г. на­ходившейся в составе сил группы армий «А» – 1130 танков . А в 5-ти танко­вых бригадах и 3-х отдельных танковых батальонах Южного фронта насчиты­валось 268 исправных танков. Кроме того, на территории Краснодарского края в составе сил Северо-Кавказского военного округа находились: Май­копская танковая бригада с 27 машинами и 126-й отдельный танковый ба­тальон, в составе которого было 36 танков . Всего, таким образом, на южном крыле советско-германского фронта в войсках Красной Армии чис­лился 331 танк, т.е. в 3,4 раза меньше, чем у немцев.

Но уже через две недели ситуация кардинальным образом изменилась, причем не в нашу пользу. Согласно отчетам штаба Южного фронта в боях за Ростов-на-Дону и Новочеркасск было уничтожено 200 немецких танков. Наши потери составили 196 машин . Затем, в последние дни июля 1942г., в большой излучине Дона, согласно немецким данным, было уничтожено еще 110 советских танков . А всего по состоянию на 25 июля 1942 г. в семи армиях Южного фронта осталось лишь 17 танков . К началу августа 1942 г., когда немецкие войска вторглись на территорию Кубани и Ставрополья, в 18-й и 56-й армиях Северо-Кавказского фронта, прикрывавших Краснодар­ское направление, не было уже ни одного танка. В войсках 12-й армии, сдерживавшей противника на Майкопском направлении, осталось 3 танка Т-34, а частях 37-й армии, отступавшей на Ставрополь и Черкесск, танков больше не осталось. У противника, прежде всего в 1-й танковой ар­мии генерала Клейста, в боевом строю оставались еще значительные си­лы. К 3 августа 1942 г. только на Ставропольском направлении враг со­средоточил свыше 200 танков, всего же в дивизиях 1-й танковой армии даже после понесенных потерь к концу октября 1942 г. насчитывалось 410 танков .

Ситуация для советских войск стала улучшаться только к концу августа 1942 г. В частях Северной группы войск Закавказского фронта теперь уже было 133 танка, а к октябрю в составе пяти танковых бригад, четырех отдельных танковых батальонов и двух бронебатальонов числилось 302 танка, в том числе 132 американских и английс­ких, поступивших в СССР через Иран по ленд — лизу . Следовательно, та­нки союзников составляли почти 44% от общей численности всего танко­вого парка фронта. В отдельных частях их удельный вес был еще большим. Так, в 5-й гвардейской танковой бригаде из 55 машин только 15 были отечественного производства. В 15-й танковой бригаде из 40 танков 39 были получены от союзников, а в 75-м отдельном танковом батальоне все 18 танков являлись английскими и американскими . Как видно из этих цифровых показателей, помощь союзников по ленд-лизу была для войск Закавказского фронта довольно ощутимой.

Таким образом, самыми тяжелыми для наших войск, отступавших по территории Северного Кавказа, были дни с 1 по 20 августа 1942 г., ко­гда в составе частей Северо-Кавказского и Закавказского фронтов пра­ктически не осталось танков. Именно в это время немецкие войска и сумели достичь наибольших успехов. В письме к Сталину, написанному в начале августа 1942 г., Л.Каганович с горечью спрашивал: «Где же танковая промышленность и т. Молотов, который ведает ею, – не может обеспечить наш фронт и оставляет нас без танков…» .

И в это же самое время на Сталинградском направлении шло быстрое на­ращивание советских танковых войск. Здесь к началу августа 1942 г. уже действовали против врага две танковые армии – 1-я и 4-я, 14 от­дельных танковых бригад и 10 отдельных танковых батальонов . Еще через месяц – к 1 сентября 1942 г. в район Сталинграда подошли 8 та­нковых корпусов Красной Армии . По состоянию на 19 ноября 1942 г. в Сталинградской битве в составе трех советских фронтов находилось 1463 танка, а в битве за Кавказ к этому же времени принимали участие всего 319 танков Закавказского фронта .

В первые дни августа 1942 г. особенно тяжелое положение сложи­лось в полосе отступления 37-й армии Северо-Кавказского фронта, ко­торой командовал генерал-майор П.Козлов. Ее малочисленные дивизии численностью всего в 800-1000 человек каждая не в состоянии были сдержать лавину немецких танков. Не задерживаясь на рубежах обороны, части 37-й армии беспорядочно отходили все дальше на юго-восток. В своей докладной записке секретарю ЦК ВКП(б) А.Андрееву, написан­ной более чем через месяц после оккупации Ставрополя немецкими войс­ками, 1-й секретарь Ставропольского крайкома партии М.Суслов дово­льно подробно описал, при каких обстоятельствах и как шло отступле­ние наших войск. Следует обратить внимание на крайне негативную оце­нку, которую он дал действиям частей и соединений Северо-Кавказско­го фронта. М.Суслов, в частности, отмечал: «На всем протяжении края немцы не встретили сопротивления со стороны частей Красной Армии. Многочисленные части бывшего Южного фронта без военной техники (как правило) и в беспорядке бежали все дальше, за Терек, дезорганизова­ли оборону там, где были попытки ее создать, и вносили элементы де­морализации в население» .

Практически бесперспективными в изложении М. Суслова выглядели возможности обороны двух главных городов Ставрополья – Ворошиловска (Ставрополя) и Пятигорска. Их гарнизоны были немногочисленными и, главное, слабо вооруженными. В Ставрополе находилось всего около 800 воен­нослужащих и бойцов истребительного батальона. Вооружены они были только винтовками. Ни одного артиллерийского орудия в гарнизоне не было. К 25 минометам, выпущенным на оборонном заводе в самом Ставро­поле, мины отсутствовали. К нескольким противотанковым ружьям имелось всего 25 патронов . Для отражения налетов немецкой авиа­ции на город имелось только несколько орудий малокалиберной зенитной артиллерии. На трех аэродромах Ставрополя не было ни одного истребителя. С таким «арсеналом», конечно, ни о какой серьезной обороне города говорить не приходилось.

Поэтому, по словам М.Суслова, краевое руководство еще 1 августа 1942 г сразу же обратилось к командующему Северо-Кавказским фронтом маршалу С. Буден­ному за помощью в деле организации обороны Ставрополя. В частности, запрашивалось оружие и боеприпасы, а также дополнительные армейские части. Для руководства обороной города крайком ВКП(б) просил командировать в Ставрополь боевого командира. В ответ на эти настойчивые просьбы С. Буденный заявил, что «оборонять Ставрополь надо, но сил недостаточно» . Тем не менее штаб Северо-Кавказского фронта прислал в город генерал-май­ора Сергеева для организации обороны краевого центра. Но он «…оказался крайне пассивным и неициативным руководителем, неспособным возглавить порученное ему дело», — с большим сожалением констатировал М.Суслов .

Между тем к Ставрополю с севера, со стороны Сальска, 3 августа 1942 г. подходила передовая группировка 1-й немецкой танковой армии. По данным нашей разведки в ее составе было «…свыше 200 та­нков, танкеток и большое количество бронемашин, около 1 тысячи мотоциклистов, до 300 грузовых автомашин с войсками…» . Ставрополь был сдан врагу практически без серьезного сопротивления. Немецкие источники этот эпизод трактуют следующим образом: «Передовые части 3-й танковой дивизии 3 августа достигли города Ворошиловска. Силы русских в этом населенном пункте не ожидали появления немцев, и после непродолжительных боев к 16 часам город находился уже в руках наступавших солдат вермахта. Контратака русских была успешно отражена» .

В Пятигорске по состоянию на 6 августа 1942 г. находилось около 3000 солдат и офицеров, а также курсантов Полтавского тракторного училища. Но только 1100 из них были вооружены винтовками, остальные же оказались совершенно безоружными. Тем не менее, в течение двух дней – 9 и 10 августа в городе шли бои между передовыми частями 3-й немецкой танковой дивизии и бойцами и командирами местного гарнизона. Следует заметить, что немецкое командование захват Пяти­горска оценивало как крупный успех своих войск. В оккупационных га­зетах Северного Кавказа по этому поводу говорилось: «Взятие Пятигорс­ка в воскресенье 9 августа является таким успехом германских войск, который даже трудно себе представить. От Армавира, который был взят 7-го августа, Пятигорск по воздушной линии находится не менее, чем на расстоянии 180 км, при этом продвижение с боем вперед проводилось при температуре до 58 градусов жары в густых облаках пыли и затруд­нялось еще многочисленными реками и оврагами» .

Защищать Пятигорск и другие города Кавказских Минеральных Вод от налетов немецкой авиации тоже не представлялось возможным. В авиа­полку, который дислоцировался на аэродроме в городе Минеральные Во­ды, осталось только 4 поврежденных самолета . Другой авиационный полк, находившийся в селе Благодарном, перебазировался в начале ав­густа 1942 г. дальше на восток. При этом оставил в складских помеще­ниях аэродрома большое количество бомб, которые пришлось спешно уни­чтожать сотрудникам краевого Управления НКВД .

В отходящих в направлении Нальчика, сильно потрепанных в боях подраз­делениях 37-й армии усиливались хаос и панические настроения. В по­пытках навести хоть какой-то порядок в войсках, принимали участие да­же гражданские лица. Так, в районе Пятигорска по приказу М. Суслова были задержаны и отремонтированы на предприятиях города-курорта пять ре­активных установок «Катюша», хотя до этого момента экипажи собирались взо­рвать свои машины, не надеясь больше на возможность их боевого примене­ния. После ремонта все пять установок с запасом мин-ракет в 3000 еди­ниц были приданы 11-й дивизии НКВД, защищавшей города Кавминвод . Одновременно проводились мероприятия по задержанию беспорядочно отс­тупавших отдельных военнослужащих и групп красноармейцев из различ­ных частей. Их объединяли в отряды и под руководством офицеров отп­равляли на усиление обороны района Кавминвод.

Не менее сложная ситуация складывалась на Кубани. Первый секретарь Краснодарского крайкома партии П. Селезнев докладывал в первых числах августа 1942 г. секретарю ЦК ВКП(б) А. Андрееву: «Части Южного, а за­тем Северо-Кавказского фронтов были настолько деморализованы, что в течение 5-6 дней прошли без сопротивления весь край с севера на юг до предгорья Северного Кавказа, За это время были оставлены рубежи: Куго-Ея, Кубань, Лаба, Белая» .

При подготовке обороны Краснодара от наступавшего врага бюро крайкома партии своим решением от 7 августа свело истребительные батальоны всех районов города в боевые подразделения. Однако бойцы батальонов не были вооружены. Председателю крайисполкома П. Тюляеву только предстояло еще договориться с командованием Северо-Кавказского фронта о получении 1000 винтовок, патронов к ним, а также мин к минометам . Однако осуществить эти меры краевые власти уже не успели.

Отступление советских войск по территории Кубани шло столь стре­мительно, что штаб Северо-Кавказского фронта всего за семь дней – со 2 по 9 августа был вынужден четыре раза менять места своего базирования. Вначале он находился в Краснодаре, а затем – в Ново-Кубанском, Бело­реченской и Хадыженском. Еще позже штаб фронта перебрался в село Ге­оргиевское и, наконец, остановился в районе Туапсе .

К сожалению, тяготы отступления и панические настроения захлест­нули войска, привели к растерянности даже часть командного состава. В таких условиях Северо-Кавказский фронт не избежал печальной участи иметь своего «Власова». Им оказался командир 1-го отдельного стрелкового корпу­са генерал М. Шаповалов. 12 августа 1942 г. он добровольно перешел к немцам и затем активно сотрудничал с ними. Уже через два дня после своего предательства М. Шаповалов написал листовку-обращение к солдатам и офицерам Красной Армии с призывом сдаваться в плен .

И все же, несмотря на весь трагизм складывавшегося положения, командование Северо-Кавказского фронта пыталось и здесь, на Куба­ни, остановить отступавшие свои войска и дать отпор противнику. Эти меры являлись практической реализацией положений сталинского прика­за «Ни шагу назад!». Его содержание было доведено до личного состава частей и подразделений Северо-Кавказского фронта 30 июля 1942 г. А 31 июля Военный Совет фронта принял еще одно постановление – «О задержке неор­ганизованно отходящих отдельных подразделений и одиночек военнослу­жащих с поля боя» . Согласно этому документу с 1 августа 1942 г. на рубеже Белая Глина – Тихорецк – Каневская – Красноармейская – Новороссийск – Лоо создавалась заградительная служба. Для оказания помощи войс­кам НКВД по охране тыла фронта и задержания отступавших частей и под­разделений было сформировано 40 оперативных групп по 10 человек в каждой. Офи­церов, обвиненных в трусости и неустойчивости в бою, направляли в спешно созданный штрафной батальон. Он был создан при 136-м запасном стрелковом пол­ку, который дислоцировался в Урупском районе Краснодарского края .

С 29 июля 1942 г. активное участие в наведении порядка в демо­рализованных войсках принял назначенный членом Военного Совета Севе­ро-Кавказского фронта Л.Каганович. В письме Сталину 13 августа он писал: «…мы направили главные силы на оздоровление дисциплины и морально-политической устойчивости командиров в соответствии с вашим приказом…» .

В этой связи необходимо оценить роль и определить значение при­каза «Ни шагу назад!» в деле стабилизации фронта на Северном Кавказе в конце июля — августе 1942 г. В последние 10-12 лет в российской исторической литературе появилось много публикаций, авторы которых по разному оценивают приказ №227. Одни считают, что приказ долго жда­ли в войсках в силу его крайней необходимости. И, следовательно, он сыграл положительную роль в наведении порядка в отступавших войсках Красной Армии. Другие полагают, что приказ был чрезмерно жестоким и лишь в незначительной степени усилил оборону советских войск.

На наш взгляд, воздействие приказа «Ни шагу назад!» на действую­щую армию следует оценивать по тем конкретным событиям, которые про­исходили на южном крыле советско-германского фронта, сразу же вслед за его доведением до личного состава частей и подразделений. Суть приказа заключена в самом его названии. Верховный Главнокомандующий требует немедленно прекратить отступление и более не делать ни одного шага назад, войскам стойко удерживать занимаемые рубежи. Выясним, что же произошло, скажем, через месяц после 28 июля, когда приказ был под­писан и зачитан в войсках, в том числе на Северо-Кавказском фронте? Менее чем за четыре недели немецкая группа армий «А» из района Рос­това-на-Дону дошла до Новороссийска, захватила часть перевалов Гла­вного Кавказского хребта и вышла на рубеж реки Терек. К примеру, от Ростова-на-Дону до Терека более 700 км. Это расстояние танковые и мо­торизованные дивизии 1-й танковой армии генерала Клейста преодолели всего за 20 дней. Следовательно, темпы продвижения врага составляли более 25 км в сутки.

В любой армии мира приказы следует выполнять. И если требование приказа ни на шаг не отступать, не выполнено, значит нельзя переоценивать его значение в укреплении обороны войск. По «Военному дневнику» бывшего начальника Генерального штаба вер­махта Ф. Гальдера можно проследить ход продвижения немецкой армии по Северному Кавказу после появления приказа №227:

«31 июля – Обстановка южнее Дона развивается в полном соответствии с нашими планами. Фронт противника разгромлен.

5 августа – Сопротивление перед фронтом группы Руоффа ослабевает, он продвигается вперед. Клейст очень быстры­ми темпами углубляется на юго-восток.

9 августа – На юге заняты Краснодар и Майкоп. Впечатление, что русские войска южнее Дона разбегаются и пытаются сейчас уйти вместе скопившимися в северо-запад­ной части Кавказа войсками к побережью. Это впеча­тление все 15 августа – Войска группы армий «А» продвигаются вперед вполне удовлетворительными темпами» .

А вот оценка данной ситуации в высказывании известного американского военного историка А. Верта: «Несмотря на сталинский приказ «Ни шагу назад!», части Красной Армии отступали на Кубани и на Северном Кавказе, на протяжении всего августа так же поспешно, как в самые тяжелые дни 1941 года» .

Можно привести также те критические оценки, которые давали бойцы и командиры Красной Армии, выражая свое отношение к приказу №227. Документы на этот счет, собранные особыми отделами фронтов и армий, долгое время были закрыты для исследователей. В советской литературе приводились только положительные отклики солдат и офицеров на сталинский приказ. Но, оказывается, были и другие оценки. Их основным лейтмотивом является сожаление о том, что приказ «Ни шагу назад!» ока­зался запоздалым по времени. Эти материалы были собраны на Сталинградс­ком фронте в августе 1942 г., где, кстати говоря, ситуация в этот период была не столь катастрофической, как на Северо-Кавказском фронте. Так, работники оперативного отдела штаба 57-й армии капитаны Габа и Сильченко говорили: «…Приказ очень ценный и нужный, но вышел он поздно и вряд ли он сейчас возьмет ту силу, которую он мог бы иметь, если бы вы­шел в мае месяце…» . Военврач 3-го ранга Ольшанецкий был еще более резок в своей оценке: «…Приказ Ставки – последний крик отчаяния, ко­гда мы уже не в силах устоять против немцев. Все равно из этого мероприятия ничего не получится…» .

Об этих тяжелых днях Л. Каганович писал Сталину, фактически при­знавая невозможность прекратить отступление советских войск: «За 14 дней моего пребывания на фронте я прилагал все усилия к тому, чтобы в какой-то мере улучшить положение, но из этого мало что вышло, и я, конечно, за это несу ответственность…» . Далее он подчеркивал: «Нуж­на упорная и большая работа и борьба, чтобы оздоровить в первую оче­редь командно-политический состав, часть которого больна танкобоязнью, паникерством и отступничеством» .

Только после 15 августа 1942 г., когда советские войска достигли, наконец, удобной для обороны местности, у немцев отмечается замедление темпов наступления. В гористой и лесистой местности враг лишился преи­мущества в авиации и танках и Северо-Кавказский фронт у Новороссийска и Туапсе, а Закавказский фронт (с 1 сентября) по Тереку начинают более успешно противостоять натиску гитлеровцев. Таким образом, не приказ Сталина прекратить отступление сыграл главную роль. И не жесто­кость Л. Кагановича, докладывавшего в Ставку о расстреле перед строем 37 дезертиров . Это была объективно складывавшаяся на фронте ситуация, при которой, лишь получив выгодные рубежи обороны, наши войска останови­лись. Интересно, что сам же Л. Каганович в мемуарах очень оригинально воспроизвел свое понимание приказа №227, признав неотвратимость отс­тупления Северо-Кавказского фронта до горно-лесистой местности. Он писал: «Именно в Туапсе был осуществлен приказ Сталина «Ни шагу назад!» .

Разумеется, не все подразделения Северо-Кавказского фронта паничес­ки отступали под натиском немецкой армии. О героизме оборонявшихся час­тей немало написано в отечественной исторической и мемуарной литературе. Но, к сожалению, эти немногочисленные подразделения могли задержать продвижение врага всего на несколь­ко часов. Сил и средств для борьбы с превосходящими силами фашистов у них просто не было.

Немецкие оккупационные власти не преминули воспользоваться благо­приятной ситуацией, чтобы выразить свое отношение к приказу «Ни шагу назад!». Они увидели в этом документе признаки агонии советской власти и ее скорой гибели. В чем и старались убедить население, оказавшееся на захваченной вермахтом территории, в том числе и на Северном Кавказе. Так, в статье с ироничным названием «Гениальный полководец», напечатан­ной в оккупационной газете «Пятигорское эхо», отмечалось: «Это он из­дал приказ по Красной Армии за №227, обрисовав создавшееся в Советском Союзе критическое положение, вызванное занятием немцами областей. Шут­ка ли? Cбop урожая в СССР сократился на 800 млн. пудов. Потеряно метал­ла свыше 10 млн. тонн… Ни порядка, ни дисциплины в ротах, батальонах, полках… Он стал взывать к бойцам и командирам и обязывать их умирать или сражаться до последнего…» .

Самым ярким и громким эпизодом в неудачно начавшейся для наших войск битве за Кавказ, было, пожалуй, сражение 17-го казачьего кавале­рийского корпуса с немецкими и румынскими войсками в районе станиц Кущевской, Шкуринской и Канеловской. Здесь кубанские и донские казаки в ходе четырехдневных боев в период с 31 июля по 3 августа 1942 г. успешно и стойко про­тивостояли наступавшим дивизиям 17-й немецкой армии. В условиях, когда войска Северо-Кавказского фронта беспорядочно отсту­пали по всему фронту, упорство казачьих частей в сражениях с фашистами действительно выглядело как неординарное событие, достойное внимания и восхищения и служившее примером для подражания.

Сталин, извещенный о героических действиях 17-го кавалерийского корпуса, в письме Военному Совету Северо-Кавказского фронта отмечал: «По всему видно, что Вам не удалось еще создать надлежащего перелома в действиях войск и что там, где командный состав не охвачен паникой, войска дерутся неплохо и контратаки дают свои результаты, как это вид­но из действий 17-го кавкорпуса… Добейтесь того, чтобы все наши войска действовали как 17-й кавкорпус…» .

Вместе с тем широкое освещение действий казаков в этом сражении в советской литературе не было лишено пропагандистского налета, пре­увеличений и искажения реальных фактов. Можно сказать, что это был именно тот случай, когда объективность принесли в жертву политической конъюнктуре.

До настоящего времени у исследователей все еще нет единого мнения относительно потерь, понесенных немцами и румынами в боях с казаками в районе Кущевской, Шкуринской и Канеловской. Как известно, успех ок­рыляет. Видимо, по этой причине в письме от 5 августа 1942 г. команди­ра корпуса генерала Н. Кириченко 1-му секретарю Краснодарского крайкома ВКП(б) П.Селезневу приведены весьма впечатляющие результаты боевой работы казаков. В этом документе, в частности, говорится: «В районе Шкуринской активными действиями 12-й Кубанской дивизии… нам удалось из­рубить, перестрелять и артиллерийским огнем уничтожить более трех ты­сяч фашистов… 13-я Кубанская дивизия в своей конной атаке изрубила более 2000 человек… плюс к тому артиллерийским и минометным огнем уничтожено, по-моему, такое же самое количество фашистов» . Всего, таким образом, согласно победному рапорту генерала Кириченко немцы по­теряли более 7000 человек. При этом собственные потери 17-го корпуса составили более 2000 казаков. По данным командира корпуса казачьи ди­визии уничтожили также 50 танков, 3 «Юнкерса» и 10 батарей дальнего действия. Завершая свое письмо, Н.Кириченко с удовлетворением сообщал: «Я не подвожу итог уничтоженных минометных батарей, это корпус и его части считают за второстепенную задачу» .

Однако во 2-м томе «Истории Великой Отечественной войны Советско­го Союза» приводятся совсем другие данные, характеризующие успехи 17-го кава­лерийского корпуса в этих боях. «В короткой схватке казаки уничтожили до 1800 вражеских солдат и офицеров, захватили 18 орудий и 25 минометов», – отмечается в этом издании . Такие же цифры находим в работе К. Цкитишвили, правда, с добавлением уничтоженных казаками 17-ти немец­ких танков, т.е. в три раза меньше по количеству, чем в письме Н. Кириченко .

К сказанному добавим, что 2000 гитлеровцев, уничтоженных (со слов Н. Кириченко) артиллерийским и минометным огнем в бою под Канеловской 2 августа 1942 г., цифра явно завышенная. Ведь атаку 13-й Кубанской дивизии поддерживал только один артиллерийский дивизион. В то же время у немцев здесь находилось 12 артиллерийских и 15 минометных батарей. Они и встретили конную атаку казаков убийственным огнем .

Не соответствует также действительности утверждение советских ис­ториков о разгроме, который в районе Кущевской учинили казаки 196-й немецкой пехотной дивизии. С июня 1941 г. эта дивизия находилась в Но­рвегии и на Восточном фронте появилась только в 1944 г., т.е. уже пос­ле битвы за Кавказ . Следовательно, речь идет о потерях, нанесенных казаками 17-го кавалерийского корпуса 198-й пехотной дивизии вермахта. Она, действительно, находилась в составе 17-й немецкой армии, наступа­вшей на Краснодар в первых числах августа 1942 г. Однако потеря, пусть даже 1800 человек, не может считаться разгромом дивизии, штат которой составлял 16000 солдат и офицеров.

Наконец, на основе архивных документов, введенных впервые в науч­ный оборот, историк Б. Соколов сделал вывод, что, кроме отчета Н. Кири­ченко об итогах сражения 17-го кавкорпуса 31 июля — 3 августа 1942 г., есть и другая точка зрения. Она была изложена 28 октября 1942 г. заме­стителем командира корпуса полковником Бардадиным в письме в ЦК ВКП(б). Суть письма – это протест против действий командира 17-го кавалерийс­кого корпуса, приукрасившего неудачные действия своего корпуса и пре­вратившего их во впечатляющую победу. Вот как выглядят потери немцев в изложении Бардадина: «Всего, по фронту Кущевка, Шкуринская, Канеловская было уничтожено не более 500-600 человек немцев, в плен взято 13 человек. В донесении, написанном в штаб фронта, было указано – казака­ми зарублено 500 человек и взято в плен 300 человек, что далеко не со­ответствует действительности» .

И еще одно красноречивое свидетельство на этот счет. В. Котенко вспоминает: «… мне в свое время доводилось слышать от своего прадеда – участни­ка тех атак казаков Кириченко, версию тех событий, значительно отлич­ную от изложенной. И, на мой взгляд, более реалистичную. Там речь шла о полях, усеянных трупами казаков и лошадей, которых бросили на немецкие танки» .

Эпизод, раскрывающий в иной, чем прежде, трактовке боевые дейс­твия 17-го кавалерийского корпуса, является еще одним свидетельством необходимости дальнейшего изучения всех аспектов битвы за Кавказ. Изучения с позиций объективности и правды, какой бы неудобной и горькой она ни была.

Все это актуально также и в деле изучения многих аспектов борьбы войск 46-й армии с частями немецкого 49-го горнострелкового ко­рпуса в горах Кавказа. Определенный в качестве конечного рубежа обороны, Главный Кавказский хребет с его перевалами оказался практиче­ски незащищенным и неподготовленным для отражения противника, рвав­шегося в Закавказье. Об этом «вспомнили», когда в конце июля 1942 г. возникла необходимость отводить войска Северо-Кавказского фронта к предгорьям Кавказа. Согласно воспоминаниям И. Тюленева, еще в 1938 г. при назначении его на должность командующего Закавказским военным округом Сталин предупреждал генерала, чтобы войска округа серьезно готови­лись к войне с расчетом возможного ведения боевых действий в горных услови­ях . Хотя и сам рельеф местности, а отсюда – и особенности дислокации войск округа, диктовали необходимость обучения личного состава частей и подразделений действовать именно в такой специфической обстановке.

Однако, когда летом 1942 г. 49-й горнострелковый корпус гене­рала Конрада стал быстро продвигаться к Главному Кавказскому хребту, неожиданно выяснилось, что перевалы защищать практически некому. Ве­сьма странным в этой связи является тот факт, что в своих мемуарах И. Тюленев упрекает командование Северо-Кавказского фронта, войска которого «…отходили, оставляя перевалы без прикрытия” . Ведь ответ­ственность за оборону Белореченского, Санчарского, Марухского, Клухорского и других перевалов несли штаб и командование Закавказского фронта. А они, по словам того же И. Тюленева, опрометчиво почему-то вдруг решили, что «…перевалы сами по себе недоступны для врага» .

Непростую ситуацию, сложившуюся в вопросе об ответственности за оборону перевалов, затрагивает в своих мемуарах и С. Штеменко. Он уточняет важный факт: «Главный Кавказский хребет не входил в зону действий ни Черноморской, ни Северной групп. Оборонявшая его 46-я армия по идее должна была находиться в непосредственном подчинении командования фронта. Но потом при штабе Закавказского фронта появился особый орган, именовавшийся штабом войск обороны Кавказского хребта. Возглавил его генерал Г. Петров из НКВД. Прямо надо сказать, что это была совершенно ненужная, надуманная промежуточная инстанция. Факти­чески этот штаб подменял управление 46-й армии» .

Заметим, что причину, в силу которой произошла такая странная подмена, С. Штеменко не пояснил. А она, оказывается, была связана с пребыванием на Кавказе в августе 1942 г. Л. Берия. После выхода немецких горностре­лковых частей к перевалам Главного Кавказского хребта он обвинил ко­мандующего 46-й армией генерала В. Сергацкова в неумении организовать оборону перевалов. В чем был, собственно говоря, прав. Такие же упреки в адрес Сергацкова встречаем в мемуарах И. Тюленева . По его словам, 46-я армия «…неправильно организовала оборону перевалов и попросту «проспала» их» . В конечном счете, вместо проштрафившегося В. Сергацкова новым командующим 46-й армии был назначен генерал К. Леселидзе. Но это произошло 26 ав­густа 1942 г. А до этого времени на перевалах произошло много важных событий…

14 августа передовые части 49-го горнострелкового корпуса вступили в бои с немногочисленными подразделениями 46-й армии, прикрывавшими перевалы в центральной и западной части Главного Кавказского хребта. 17 августа немцами был занят Клухорский перевал, о чем в штабе 46-й армии узнали только на третий (!) день . Это яр­кое свидетельство неудачных действий штаба по организации обороны перевалов и неэффективной работы нашей разведки.

20 августа 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования в своей директиве в очере­дной раз указала на необходимость усиления обороны на перевалах. Своеобразным «ответом» на это требование стало восхожде­ние немецких альпийских стрелков во главе с капитаном Гротом на вер­шину Эльбруса, завершившееся 21 августа. В этот день гитлеровцы установили на вы­сочайшей вершине Европы два черно-красных нацистских флага.

Советские историки, комментируя данный факт, часто с удовлетво­рением ссылались на мнение бывшего генерала вермахта К. Типпельскирха. Он подчеркивал, что «это значительное достижение альпинизма не име­ло ни тактического, ни тем более, стратегического значения» . Дейст­вительно, с точки зрения военной науки, это так. Но нельзя забывать, что данный успех 1-й и 4-й горнострелковых дивизий 49-го корпуса имел большое морально-психологическое значение. Для немецких солдат и офицеров это был еще один важный успех, окрыля­вший их в боях с советскими войсками на Кавказе.

Личному составу частей и подразделений Северо-Кавказского и Закав­казского фронтов наше командование, естественно, о данном факте не сообщало. Но в оккупационных газетах, которые стали выходить на за­хваченных фашистской армией территориях Северного Кавказа уже с се­редины августа 1942 г., о покорении немцами Эльбруса, конечно же, с пафосом сообщалось. Причем, на первых страницах газет. Поэтому на­селению, оказавшемуся под пятой оккупантов, такая информация уверен­ности в победе Красной Армии, разумеется, не прибавляла.

В тот же день, когда альпийские стрелки Грота взбирались на Элъбрус, другие подразделения 49-го горнострелкового корпуса уже вели бои с советскими войсками на южных склонах Клухорского перевала, т.е. углубились на территорию Грузии на 15-20 км, захватив абхазское се­ло Псху.

В эти тяжелые для защитников перевалов дни на Северный Кавказ прибыл Л. Берия. Ознакомившись с ситуацией, он всю вину за неудачи советских войск возложил на командование Закавказского фронта. Своим приказом для обороны перевалов Главного Кавказского хребта Л. Берия создал оперативную группу войск НКВД. В результате, к концу августа 1942 г. в Северной группе войск Закавказского фронта появились две параллельные структуры управления войсками. Наряду с генералом Масленниковым, командовавшим армейской группировкой, свою деятельность развернул генерал Петров, возглавивший штаб частей внутренних войск. В.П. Сидоренко отмечает в этой связи: «Подобная структура управления войсками на других фронтах Великой Отечественной войны не применялась и была использована только на северокавказском направлении» .

Нельзя сказать, что это новшество сразу же дало свои положительные результаты. 5-го сентября 1942 г. гитлеровцы внезапной атакой с трех сто­рон захватили Марухский перевал. Оборонявшие его подразделения 394-й грузинской стрелковой дивизии были захвачены врасплох. По немецким источникам «…Марухский перевал занят штурмом, от 400 до 500 пленных, только 10-20 русских ушли, погибло 60-80 русских, собственные потери неве­лики…» . Командование 49-го горнострелкового корпуса оценило опе­рацию по захвату Марухского перевала как классическое высокогорное сражение.

По другим немецким данным, потери наших войск на Марухском пе­ревале составили: убитыми – более 300, пленными – 557 человек. Враг захватил после боя 23 пулемета, 22 миномета, несколько сот автоматов и винтовок . По утверждению германских военных историков, на пе­ревале и в его окрестностях 5 сентября были разбиты два советских стрелковых полка.

Чтобы выяснить истину в этом воп­росе, необходимо обратиться к отечественным военным источникам. Вот только несколько свидетельств на этот счет. Первое: оно датировано 5 сентября 1942 г., т.е. днем штурма перевала немцами. «Начались тяжелые бои непосредственно за Марухский перевал. Солдаты 2-го ба­тальона 808-го стрелкового полка 394-й стрелковой дивизии сражались до последнего патрона. В этом бою почти целиком погибли 4-я и 6-я роты батальона» .

Вторая запись сделана 6 сентября: «Продолжались упорные бои в районе Марухского перевала. 808-й и 810-й полки 394-й грузинской стрелковой дивизии дрались с фашистами до последнего патрона, до по­следнего бойца. Подразделения 810-го стрелкового полка, …оказав­шись в окружении на Марухском направлении, с боем пробились, понес­ли большие потери и оставили Марухский перевал» .

Следовательно, немецкие данные о погибших в районе Марухского перевала 5-6 сентября 1942 г. более 300 красноармейцев и командиров, подтверждаются и советскими источниками. Численность только двух погибших рот, о которых говорится в военной сводке, составляла более 200 человек. О количестве пропавших без вести своих воен­нослужащих штаб 394-й стрелковой дивизии, конечно, в точности не знал. Впрочем, в боевом донесении в вышестоящие штабы командование дивизии об этом предпочитало тогда говорить неохотно. Лучшим вариан­том являлось сообщение о сражавшихся до последнего патрона защитни­ках Марухского перевала.

Тем более, что за отступление без приказа и за сдачу перевала не­мецким альпийским стрелкам кому-то надо было серьезно отвечать. А разбирательством зани­мался никто иной, как сам Л. Берия. По его приказу были расстреляны командир 2-го батальона 810-го полка капитан В. Родионов и комиссар батальона старший политрук И. Швецов, которые вывели из окружения 8 бойцов. Л. Берия обвинил их в отступлении с занимаемых оборонительных позиций без приказа. Только в 1966 г. военная прокуратура Закавказс­кого военного округа признала этот расстрел необоснованным .

В 1953 г. во время суда над Л. Берией и его сподручными бывшему наркому внутренних дел было предъявлено обвинение в дезорганизации обороны перевалов в 1942 г. Отвечая на эти обвинения, Л. Берия в своем последнем слове заявил: «…Не считаю себя виновным в попытке дезорганизовать оборону Кавказа в период Великой Отечественной войны» . Тем не менее, в приговоре Специального Судебного Присутствия Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 г. указывалось: «Изменническая деятельность Берия в период войны выразилась и в том, что осенью 1942 года, в напряженный момент обороны Кавказа, Берия с помощью своих соучастников пытался открыть врагу перевалы через Главный Кавказский хребет, что должно было по преступному замыслу заговорщиков привести к иностранной оккупации Закавказья и передать в руки империалистических государств бакинскую нефть» . Даже признавая тот факт, что Берия своими действиями не смог серьезно помочь делу обороны Кавказа, все же, на наш взгляд, такое обвинение является надуманным и не отражающим реального хода происходивших тогда событий.

Мы приводим эти факты для того, чтобы подчер­кнуть весь трагизм сложившейся тогда на Марухском и других перевалах ситуации. Практически необученные для действий в горах, слабо осна­щенные в материально-техническом отношении, бойцы и командиры должны были жертвовать своими жизнями, исправляя грубые просчеты советского военного и политического руководства. Только к концу сентября 1942 г., подтянув к перевалам значительные силы, командованию Закавказского фронта удалось стабилизировать положение. Начались позиционные гор­ные бои, которые с переменным успехом продолжались до конца декабря 1942 г. Нашим войскам так и не удалось сбить немецких горных стрел­ков и егерей с перевалов. В свою очередь, у командира 49-го корпуса генерала Конрада уже не было сил, чтобы продолжить наступление и пробиться в Закавказье. Еще 21 августа 1942 г. эти надежды в какой-то степени «похоронил» сам Гитлер. В этот день в своей ставке в Вин­нице он известил генерала Конрада, что итальянский альпийский корпус, который вначале планировалось направить на Кавказ, отправлялся в Сталинград .

Как и на перевалах Кавказа, по Тереку до 10 августа 1942 г. не было еще развернуто такого количества сил и средств, чтобы остано­вить врага. Между Донской группой войск Северо-Кавказского фронта, отступавшей к городам Кавказских Минеральных Вод, и частями Закавка­зского фронта, только выдвигавшимися к Тереку, других войск не было. Поэтому, как пишет С. Штеменко: «Генеральный штаб тут же занялся изысканием резервов, за счет которых можно было бы подкрепить оборону Закавказья. В течение августа туда были переброшены дополнительно 10-й и 11-й гвардейские стрелковые корпуса, а также одиннадцать отдельных стрелковых бригад» .

В таких условиях, пожалуй, единственно верным было решение штаба Закавказского фронта выслать навстречу стремительно продвигавшемуся врагу передовые отряды. Они должны были, как можно дольше задержать немецкие войска, чтобы дать возможность резервам Закавказского фронта выйти к рубежу Терека. К сожалению, из-за нехватки сил правильная в своей основе идея была реализована далеко не в полной мере. Численность этих отрядов, занявших оборону на Ставрополье от села Покойного до города Минеральные Воды, была небольшой.

Так, в передовом отряде майора Корнеева было всего четыре роты и шесть орудий. В отряде генерала Тимофеева, располагавшего большими боевы­ми возможностями, находились, в основном, курсанты четырех военных училищ, слушатели курсов «Выстрел» и несколько батальонов войск. Ни одного та­нка в составе двух отрядов не было. Понятно, что с такими силами про­тивостоять всей 1-й танковой армии Клейста было невозможно. По­этому, неудивительно, что немецкие танковые и моторизованные дивизии были задержаны передовыми отрядами на очень короткое время. Всего на один-два дня. Уже 11 августа 1942 г. бои шли на территории Кабардино-Балкарии на рубеже рек Малки и Баксана. Поэтому, действительно, как еще в 50-е годы писали в своей работе А.С. Завьялов и Т.Е. Колядин, ма­лочисленные передовые отряды в большей степени являлись разведывате­льно-дозорными частями (о чем, собственно, и говорит их название. – Л .С .) .

Следует отметить, что как раз в эти дни группа армий «А» столк­нулась с серьезной проблемой. Быстро продвигавшиеся по территории Ставрополья немецкие танковые части оторвались от своих баз снабжения и стали испытывать серьезные затруднения с обеспечением топливом. Бы­вший генерал вермахта Бутлар свидетельствует в своих мемуарах: «…ты­ловые коммуникации немцев чрезвычайно растянулись, и это уже начинало заметно отражаться на их боеспособности. Несмотря на все принятые сро­чные меры, подвезти в далекие и весьма обширные нефтяные районы необ­ходимое количество горючего и боеприпасов не удавалось» .

Как известно, советские историки не признавали ссылки немецких исследователей на погодные условия и огромные территории СССР в каче­стве объективных причин, помешавших гитлеровской армии разгромить Кра­сную Армию. Мужество и героизм бойцов и командиров, стойкость в боях с врагом, готовность к самопожертвованию во имя спасения социалистической Родины советская историческая наука называла главным фактором нашей Победы. И в этом нет никакого сомнения. Но, вместе с тем, такая оценка является обобщающей, не учитывающей конкретной ситуации, когда даже героизм и жертвенность советских воинов не могли спасти надвигавшуюся катастрофу.

Из-за просчетов Верховного командования, не сумевшего вовремя определить намерения противника, разбитые войска охватывали растерянность и паника. И вот в такие моменты географический фактор становился определяющим, главным, спасавшим положение. Именно такая ситуация сложилась в конце июля — в августе 1942 г. на Северном Кавказе. Нашим войскам пришлось оставить обширные и богатые территории Кубани, Ставрополья и Кабардино-Балкарии, чтобы отойти к естественным рубежам обороны, которыми являлись Кавказские горы и река Терек. Здесь немецкая группа армий «А» встретили упорное сопротивление советских войск, завершив, тем самым, свой наступательный порыв. Однако к этому времени для Северного Кавказа, большая часть территории которого уже находилась в руках оккупантов, началась новая, мрачная страница в его истории.

Итак, летом 1942 г. Северный Кавказ оказался в эпицентре сражений, которые развернулись на южном крыле советско-германского фронта. Ошибка советского Верховного командования в определении главного удара немецких войск привела к трагическим для Красной Армии последствиям. Отсутствие крупных танковых и механизированных соединений советских войск при одновременном подавляющем превосходстве немецкой армии в танках и авиации стало главной причиной быстрого захвата территории Северного Кавказа врагом.

Быстрое, а в ряде случаев паническое отступление наших войск по территории Северо-Кавказского региона крайне негативно отразилось на моральном духе населения. Впечатляющие успехи вермахта в сражениях против Южного, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов послужили причиной нарастания чувства растерянности и страха у значительной части местных жителей, преждевременно и ошибочно посчитавших, что советская власть пала.

Анализ советской исторической литературы, посвященной битве за Кавказ, свидетельствует о ее односторонней направленности. Как правило, исследовались героические страницы и, соответственно, мало внимания уделялось изучению негативных событий и фактов. Между тем, без всестороннего и объективного освещения всех проблем нельзя правильно понять весь ход военных действий, причины временных успехов немецкой армии в битве за Кавказ.

Ход военных действий самым непосредственным образом оказал влияние на формирование и существование немецкого «нового порядка»» на Северном Кавказе, на особенностях оккупационной политики гитлеровских захватчиков в регионе. Впечатляющие успехи фашистских войск в летних боях 1942 г. во многом стали причиной неудачной эвакуации с территории региона всех людских, сырьевых и материальных ресурсов. Они усилили среди местного населения коллаборационистские настроения, отрицательно сказались также на развертывании движения сопротивления против оккупантов.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Великая Отечественная война 1941-1945. Военно-исторические очерки: Книга первая. Суровые испытания. — M., 1998. – С.370-371.
2. Хрестоматия по Отечественной истории (1914-1945 гг.). Под ред.А.Ф. Кисилева, Э.М. Щагина. — М., 1996. – С.531-532.
3. Великая Отечественная война 1941-1945. Военно-исторические очерки… – С.371.
4. Штеменко С. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 1 и 2. — М., 1989. – С.56.
5. Тюленев И.В. Через три войны. 2-е изд., испр. и доп. — М., 1972. – С.160.

6. Гучмазов А., Трескунов М., Цкитишвили К. Закавказский фронт Великой Отечествен- ной войны. — Тбилиси, 1971. – С.93.

1. Штеменко С. Указ. соч. – С.52-53.
2. Горьков Ю.А. Государственный Комитет Обороны постановляет (1941-1945). Цифры и документы. — М., 2002. – С.203.
3. Koломиец M., Мощанский И. Обopoнa Кавказа. Июль-декабрь 1942 Фронтовая иллюстрация. – 2000. – №2. – С.5.
4. Там же. – С.8-10.
5. Там же. – С.9.
6. Новое слово. – 1942. – 8 августа.
7. Великая Отечественная война. 1941-1945. Военно-исторические очерки… – С.369-370.
8. Коломиец М., Мощанский И. Указ. соч. – С.52.
9. Там же. – С.49.
10. Там же.
11. Самсонов А.М. Сталинградская битва. 3-е изд. доп. — M., 1982. – С.562-563.

19. Там же. – С.564-565.

1. Великая Отечественная война 1941-1945. Военно-исторические очерки: Кн.2. Перелом. — М., 1998. – С.27.
2. Государственный архив новейшей истории Ставропольского края (далее – ГАНИСК), ф.69, оп.1, д.60, л.1.
3. Там же, л.2.
4. Там же.
5. Там же.
6. Там же, л.63
7. Карелл П. Дорога в никуда: вермахт и Восточный фронт в 1942 г./Пер. с нем. Уткина А.Л. — Смоленск, 2003. – С.341.
8. Новое слово. – 1942. – 22 августа.
9. ГАНИСК, ф.69, оп. l, д.60, л.63.
10. Там же, л.64.

30. Там же.

31. Центр документации новейшей истории Краснодарского края (далее — ЦДНИКК), ф.1774-А, оп.2, д.391, л.1.

1. РГАСПИ, ф.17, оп.43, д.970, л.93.
2. Кубань в годы Великой Отечественной войны… – С.333.
3. Там же. – С.371-372.
4. Там же. – С.328.
5. Там же. – С.329.
6. Там же. – С.333.
7. Гальдер Ф. Военный дневник. Т.3. В 2-х кн. Кн. 2. — М., 1971. – С.311, 315, 317, 318, 322.
8. Верт А. Россия в войне 1941-1945., — М., 1967. – С.408-409.
9. Сталинградская эпопея: Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. — M., 2000. – С.185.
10. Там же. – С.187.
11. Кубань в годы Великой Отечественной войны… – С.332.
12. Там же. – С.333.
13. Там же.
14. Каганович Л. Памятные записки. — М., 1996. – С.465.
15. Пятигорское эхо. – 1942. – 11 ноября.
16. Каганович Л. Указ. соч. – С. 465.
17. Кубань в годы Великой Отечественной войны… – С.324 — 325.
18. Там же. – С.324.
19. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 – 1945. Т.2. — М., 1961. – С.459.
20. Цкитишвили К. 442 огненных дня. (Битва за Кавказ. Краткая хроника и материалы). — Батуми, 1986. – С.42.
21. Мюллер-Гиллебрандт Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945 гг. — М., 2002. – С.747-748.
22. Соколов Б.В. Разведка. Тайны второй мировой войны. — М., 2001. – С.112.
23. См. Серба А.И. Казаки против вермахта htt://www/ fstanitsa/ ru./st poslboi serba. shtml.
24. Тюленев И.В. Указ соч. – С.155.
25. Там же. – С.200.
26. Там же. – С.172.
27. Штеменко С. Указ. соч. – С.72.
28. См. Тюленев И.В. Крах операции «Эдельвейс». — Орджоникидзе, 1975. – С.76.
29. Там же. – С.57.
30. Типпельскирх К. История Второй мировой войны. — М., 1956. – С.236.
31. Сидоренко В.П. Особые оборонительные районы Северного Кавказа//Органы внутренних дел на пути к правовому государству. Сборник трудов адъюнктов и соискателей. Вып.1. — СПб., 1993. – С.132.
32. Кальтенеггер Р. Горные егеря на Кавказе: операция «Эдельвейс» 1942/1943. Грац: Штокер, 1997. – С.120. (на немецком языке).
33. Бухер Алекс От Ледовитого океана до Кавказа. Немецкие горные войска во Второй мировой войне 1941-1942. Подцун – Паллас, 1998. – С.63. (на немецком языке).
34. Цкитишвили К. Указ. соч. – С.83.
35. Там же. – С.85.
36. Пятигорская правда. – 2002. – 10 сентября.
37. Перед судом истории. «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». Последние слова подсудимых и приговор по делу Берии и его сообщников//Источник. Документы русской истории. – 2002. – №6. – С.78.
38. Там же. С.84-85.
39. Цкитишвили К. Указ. соч. – С.66.
40. Штеменко С. Указ. соч. – С.69.
41. Завьялов А.С., Колядин Т.Е. Битва за Кавказ. 1942-1943 гг. — М., 1957. – С.56.
42. Мировая война. 1939-1945 годы. — М.,1957. – С.190.

В первые месяцы войны организационно-мобилизационные органы Закавказского военного округа, чьи людские ресурсы в основном были представлены местными национальностями - армянами, грузинами и азербайджанцами - продолжали комплектовать части как раз по экстерриториальному принципу, т.е. игнорируя национальность контингентов.
Русские, украинцы, армяне, грузины, азербайджанцы относительно равномерно распределялись по соединениям. Однако, опыт участия частей и соединений Закавказского округа (зимой 1941 - 1942 гг. переименован в Кавказский фронт) в боях в Крыму в конце 1941 г., показал, что взаимодействие в бою личного состава разных национальностей и организация боя при незнании многими русского языка, чрезвычайно затруднены. Вследствие этого такие дивизии были малоустойчивы и быстро теряли боеспособность, несли излишние потери.

В конце 1941 г. выход виделся советскому руководству в воссоздании однонациональных формирований, упраздненных в ходе военной реформы в 1938 г. Однородная языковая и культурная среда должна была способствовать повышению качества боевой подготовки бойцов неславянских национальностей, укреплению дисциплины в подразделениях и стойкости личного состава.
В августе 1941 г. решением ГКО было начато формирование латвийской стрелковой дивизии. В ноябре и декабре 1941 г. правительство санкционировало создание еще двух дивизий из жителей Литвы и Эстонии, 15 стрелковых бригад и 20 кавалерийских дивизий главным образом из представителей народов среднеазиатских республик, а также жителей Башкирии, Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Калмыкии.

В начале 1942 г. к формированию национальных соединений приступил Закавказский военный округ. В приказе наркома обороны предписывалось переформировать уже готовые дивизии, создав на их основе 392-ю и 406-ю грузинские, 408-ю и 409-ю армянские, 402-ю и 223-ю азербайджанские стрелковые дивизии.
Одновременно переформировывались три дивизии Крымского фронта, прибывшие незадолго до этого из Закавказья: 224-я - в грузинскую, 388-я - в армянскую, 396-я - в азербайджанскую.
Наконец, по национальному признаку укомплектовывались вновь создаваемые в Закавказье дивизии: 414-я и 418-я как грузинские, 89-я и 419-я как армянские, 416-я как азербайджанская.
Новые соединения были охарактеризованы как "национальные по содержанию и интернациональные по духу". Позднее возник еще ряд соединений, получивших статус национальных.

Но уже в течение 1942 г. большинство национальных дивизий, особенно, в Средне-Азиатском военном округе были расформированы, так и не попав на фронт. Это объяснялось их полной непригодностью для боевых действий.
Однако национальные дивизии, сформированные на Кавказе, не разделили общей судьбы. В условиях осложнения обстановки на южном крыле советско-германского фронта весной 1942 г. реорганизация национальных формирований при и без того немногочисленной советской группировке на Кавказе была несвоевременной.
Больше того, Генеральный штаб расценивал их как "основной костяк" войск Закавказского фронта25. На фоне чрезвычайно краткого исторического пути большинства национальных формирований Красной Армии в годы войны, можно считать, что судьба кавказских национальных дивизий аномальна.
В Северо-Кавказской стратегической оборонительной операции (25 июля - 31 декабря 1942 г.) соединения, укомплектованные частично или полностью военнослужащими кавказского происхождения, использовались наиболее массированно.
В начале битвы за Кавказ основная масса национальных дивизий оставалась в стороне от сражения. Они заняли оборону во втором эшелоне, на второстепенных участках передовой или на границе с Турцией. Командование фронтом рассчитывало, прежде всего, на дивизии со славянским личным составом.
Часть их была направлена из резерва Ставки, а часть формировалась на месте, прежде всего, за счет сокращения тылов и остатков отступавших войск других фронтов, и немедленно вводилась в бой.

Бойцы 89-й армянской стрелковой дивизии, занявшей оборону на спокойном, но неудобном для организации снабжения участке правого берега р. Терек в сентябре 1942 г., находились в ужасных бытовых условиях.
30 сентября командир дивизии докладывал, что 5 тыс. "абсолютно голых и босых" людей страдают от недоедания и жажды, вследствие чего в дивизии имелись "случаи возмущения". Катастрофическое падение дисциплины выразилось в том, что даже беспокоящий пулеметный огонь со стороны противника приводил к полной дезорганизации оборонительные порядки целых полков.
Командир и комиссар одного из батальонов так охарактеризовали положение: "Если составить список политически благонадежных, то в батальоне останется 1 % от личного состава".
По данным немецкого генерала Э. фон Макензена, командовавшего летом и осенью 3-м танковым корпусом, наступавшим на нальчикском направлении, а затем 1-й танковой армией, только за первые два месяца кавказской кампании его корпус пленил 5 тыс. советских бойцов и командиров, причем 2 465 чел. из них являлись перебежчиками.
Во время наступательной фазы Нальчикской операции (25 октября - 2 ноября) в плен попало 16 тыс. чел. Немецкие авторы нередко с удовлетворением отмечают, что большинство перебежчиков, т.е. лиц, сознательно и добровольно сдавшихся в плен, были представителями кавказских народов.
Подразделения Красной Армии, укомплектованные кавказцами, немцы считали "явно неустойчивыми", "имеющими невысокую боевую ценность по сравнению с "русскими" частями".

На этом этапе от боевого использования национальных дивизий пришлось надолго отказаться. Подавляющая часть национальных соединений Северной группы (89, 223, 402, 416, 414, 417-я, а также укомплектованные преимущественно жителями Закавказья 77, 271 и 320-я стрелковые дивизии), были включены в состав занимавшей спокойный участок обороны 44-й армии и находившейся во втором эшелоне 58-й армии.
Тяжесть боевых действий с врагом несли на себе крайне истощенные боями части 9-й и 37-й армий, укомплектованных преимущественно военнослужащими-славянами.
За распределение славянских соединений по объединениям фронта (армиям и группам войск), особенно гвардейских частей, нередко возникали тяжбы, в которые приходилось вмешиваться даже Генштабу.

Оценки 394-й грузинской дивизии, с лета 1942 г. оборонявшей перевалы Клухор, Санчаро и Марух, неоднозначны. Политотдел Закавказского фронта считал, что дивизия проявила себя "с исключительно плохой стороны", в ней были зафиксированы многочисленные случаи воинских преступлений. Партийно-комсомольские организации практически прекратили свое существование.
Хорошо зарекомендовала себя только 392-я стрелковая дивизия (командир - полковник Г. И. Купарадзе), воевавшая в составе 37-й армии на нальчикском направлении. Дивизия формировалась в Южной Осетии и носила неофициальное наименование "Горийская", чем подчеркивалась особая, сакральная связь с именем Сталина.
После прорыва немцами 25 октября 1942 г. обороны 37-й армии под Нальчиком дивизия оказалась прижата к горам в полной изоляции от других советских войск, казалось, ее неминуемо должен был раздавить враг.
Однако, благодаря умелому и твердому руководству, дивизия смогла в полном составе за пять дней переправиться через высокогорный перевал Довгуз-Орунбаши, сохранившись, как боеспособная единица.

Самое негативное впечатление у части советских военных командиров сложилось о военнослужащих-азербайджанцах. Особенности исторического пути и культуры Азербайджана сказались в том, что по уровню образования, владения русским языком, интеграции в русскую культуры они существенно уступали своим закавказским соседям, а значит, отставали в боевой и политической подготовке.
Еще в период кампании по освобождению Крыма зимой - весной 1942 г. при переформированиях соединений командиры в первую очередь избавлялись от военнослужащих-азербайджанцев. Если не было возможности заменить их на славян, то им предпочитали армян и грузин.
Командарм-51 генерал-лейтенант Львов, докладывая о причинах незавершенности переформирования одной из дивизий, сообщал командующему фронтом, что командир дивизии под всякими предлогами задерживал отправку армян и грузин: "Все же они лучше азербайджанцев...".
Жалобы на азербайджанцев поступали даже с Дальневосточного фронта, куда направлялось пополнение из Закавказья. Немаловажно и то, что азербайджанский народ имел общие тюркские корни с населением антисоветски настроенной Турции и поэтому считался не вполне благонадежным.

Поэтому, хотя в октябре 1942 г. партийные лидеры Закавказья и выступили единым фронтом, наиболее активную позицию вынужден был занять М. Багиров.
Он чаще других вмешивался в конфликты по поводу национальных дивизий, в различных документах комментировал действия азербайджанских дивизий, стремясь представить их в лучшем свете и т.д.
Багиров первым опробовал средства политического давления на военных. В частности, распоряжения начальника Упраформа фронта, требовавшего использовать на укомплектование частей только лиц, владевших русским языком, он расценил как "провокационные" и "нечистоплотные".
Сознательный перевод конфликта на политические рельсы позже стал сильным средством кавказских партийных лидеров в противоборстве с военными начальниками, заставлял их искать оправдания своим действиям.

Среди документов Военного совета Закавказского фронта разрозненно, но регулярно встречаются личные письма на имя Багирова, принадлежавшие, как правило, перу политработников и командиров среднего звена азербайджанской национальности (политруков, старших политруков, лейтенантов, капитанов).
Руководствуясь не правилами субординации, а порывами совести - "революционной сознательностью" - авторы откровенно информировали секретаря ЦК о тяжелом бытовом положении бойцов, трудностях воспитательной и пропагандистской работы с азербайджанцами в русскоязычной среде, фактах ущемления национальных чувств бойцов-азербайджанцев.
Видимо, неслучайно в обширном массиве документации Военного совета Закавказского фронта не обнаружено признаков подобной переписки фронтовиков с лидерами Грузии и Армении. Последние вели себя инертно, но поддерживали инициативы Багирова, подписывая коллективные резолюции Военного совета.

Общее наступление началось 27 ноября и продолжалось до 31 декабря, когда гитлеровское командование по собственной инициативе начало отвод войск.
В составе 44-й армии наступали 223, 402 и 416-я азербайджанские, 409-я армянская, 414-я грузинская стрелковые дивизии, укомплектованные преимущественно армянами 320-я дивизия и азербайджанцами - 9-й стрелковый корпус.
Несколько позже в бой была введена 151-я и 271-я дивизии, укомплектованные, соответственно, преимущественно армянами и азербайджанцами и 347-я дивизия смешанного национального состава.
На южном берегу Терека в наступление перешли части 58-й армии, в составе которой находились 89-я армянская дивизия и несколько дивизий смешанного национального состава. Общее число представителей кавказских народов в войсках Северной группы по некоторым оценкам составляло до 42,5 % личного состава.
Спешка и чрезвычайщина подменили собой грамотное руководство операцией, долго не была налажена связь между соединениями и вышестоящими штабами. Оперативный отдел штаба 44-й армии и штабы дивизий оказались не готовы к выполнению своих задач.
Они были укомплектованы инертными, безынициативными офицерами, "каждый из которых, - как говорилось в материалах проверки комиссии штаба фронта, - стремится к тому, чтобы не переделать лишнего".
Штаб армии оказался далеко оторван от наступавших частей, вследствие чего, порой, по несколько дней не имел подробных сведений о положении на фронте и питал вышестоящие штабы информацией, не соответствовавшей действительности.

В полной мере сказалась низкая квалификация командного состава дивизий, использовавшего шаблонные тактические приемы боя: беспрерывные лобовые атаки, не согласованные с действиями танков и артиллерии.
Соседние дивизии, как правило, не знали положения друг друга и не могли оказать друг другу помощь. Например, о гибели 402-й стрелковой дивизии в районе хутора Ново-Мельников стало известно лишь спустя несколько дней, а до этого оперативные расчеты строились с учетом ее планового продвижения вперед.
Много раз, на протяжении декабря 1942 г., по свидетельству германских историков, немецкая группировка на северном берегу Терека находилась на грани катастрофы. Однако наступление вновь не имело успеха.
Стрелковые части несли тяжелейшие потери, большинство из них к 1 января 1943 г. лишились 50 - 70 % своего личного состава. Так, в частях 9-го стрелкового корпуса 26 декабря оставалось лишь 246 активных штыков - 130 в одной бригаде и 116 в другой. Некоторые дивизии (320-я и 402-я) попали в окружение и были смяты немецкими танками.
Естественным в такой ситуации стало падение дисциплины, в частях 44-й армии выросло число без вести пропавших. Так, только 22 декабря в 416-й дивизии пропали без вести 253 чел., в 409-й - два стрелковых взвода. Этим термином нередко маскировали лиц, попавших во вражеский плен.
По немецким данным, в течение месяца на левом берегу Терека было захвачено в плен 8037 чел., из которых 1037 чел. сознательно перебежали в расположение противника (по советским данным, таковых насчитывалось 110 чел).
В дневнике командира одного из подразделений 111-й немецкой пехотной дивизии, действовавшего на северном берегу Терека, было записано, что в его расположение "при каждой возможности приходят перебежчики, главным образом, представители кавказских народов, не говорящие по-русски".

В этих условиях у Военного совета Северной группы войск вновь возник соблазн найти виноватых в лице национальных формирований. В донесении Военному совету фронта и начальнику Генерального штаба 23 декабря генерал Масленников охарактеризовал 223, 402, 416-ю азербайджанские и 409-ю армянскую стрелковые дивизии как "слабоманевренные, не стойкие и не способные к наступательным действиям".
"Целые подразделения дивизий ложатся перед первым разрывом мины или снаряда. Поднять такие подразделения... тяжело", даже несмотря на массовые репрессии.
Далее Масленников недвусмысленно намекал на распространение воинских преступлений в национальных дивизиях, заявив, что "до 60 % ранений падает на ранения в левую руку".
В конечном итоге именно на национальные дивизии командующий фронтом возлагал ответственность за провал наступления. 416, 409 и 320-ю армянскую дивизии он предложил расформировать.
Кроме этого, Масленников попросил перевести в состав этой армии 10-й гвардейский стрелковый корпус, укомплектованный в основном славянами и хорошо зарекомендовавший себя в боях.

На этот раз к числу защитников закавказских дивизий, помимо командующего фронтом и первых секретарей ЦК закавказских республик, присоединилась такая авторитетная фигура, как Л. М. Каганович - член Государственного Комитета Обороны и Политбюро - незадолго до этого назначенный членом Военного совета фронта.
Он возглавил комиссию по исследованию состояния национальных соединений и лично выезжал на места. Вслед за Багировым Каганович сознательно пошел на эскалацию политических мотивов в разрешении конфликта.
В специальном постановлении Военного совета фронта генералу Масленникову было указано, что вместо добросовестного исправления недостатков организации наступления, вскрытых после приостановки наступления 8 декабря, он "Вы скатываетесь на совершенно неправильный путь охаивания национальных дивизий..."

Однако политический фактор не смог оказывать длительного влияния на решения военных вотпросов. Началась важная операция по преследованию отступавшего с Северного Кавказа противника.
В тяжелых условиях непрерывного марша, в которых войска находились в течение января и февраля 1943 г., реализовать намеченную программу оздоровления обстановки в национальных частях было невозможно.
Напротив, наступавшие части - и не только национальные - несли на себе дополнительные тяготы, связанные с длительным маршем, растянутыми на сотни километров тылами и чрезвычайно холодной зимой.
24 января 1943 г. Северная группа войск Закавказского фронта была преобразована в самостоятельный Северо-Кавказский фронт во главе с генерал-лейтенантом (с 30 января - генерал-полковником) Масленниковым.
Почти одновременно Л. Каганович был отозван в Москву. Новый командующий фронтом получил возможность самостоятельно распоряжаться национальными формированиями.
Он более не допускал "грубых политических ошибок" в виде националистических выпадов, однако и обязательство покончить с "недооценкой" национальных формирований было отложено.
Большинство из них на несколько месяцев было выведено на тыловые оборонительные рубежи и не участвовало в наступательных операциях на Кубани. В связи с быстрым сокращением линии фронта и уплотнением боевых порядков в них не было острой необходимости.

Итак, воссоздание национальных формирований шло во многих национальных регионах, но только на Кавказе совпало по времени с возникновением реальной угрозы региону со стороны противника. Поэтому, хотя из-за специфических кадровых проблем они отличались низкой боеспособностью, но не были подвергнуты расформированию.
В подтексте претензий военных явно читалось сомнение в политической благонадежности военнослужащих кавказских национальностей. Лидеры Закавказья также пользовались политическими аргументами, обвиняя военное руководство в великорусском национализме.
Для разрешения конфликта потребовался арбитраж Сталина. Благодаря его взвешенной позиции не было допущено дальнейшей эскалации межнациональной напряженности в войсках, а большинство кавказских национальных формирований сохранились как боевые единицы.
После длительного периода отдыха, доукомплектования и боевой подготовки, в конце лета и осенью они продолжили свой боевой путь и в дальнейшем хорошо зарекомендовали себя.
Причем, воины, принявшие участие в обороне Кавказа в 1942 г. составляли ядро этих соединений, стали опытными бойцами, в сравнении с прибывавшим пополнением.
Некоторые из национальных соединений закончили войну в День Победы 9 мая 1945 г., а 89-я армянская стрелковая дивизия встретила этот день в Берлине.

Еще на эту тему: Азербайджанцы на фронте. (60 фото)

Главная Энциклопедия История войн Подробнее

Битва за Кавказ (оборонительный период с 25 июля по 31 декабря 1942 г.)

Год от года все дальше отодвигаются от нас события Великой Отечественной войны. Меняются средства вооруженной борьбы, взгляды на ее ведение. Однако ее итоги, важнейшие уроки и сегодня имеют огромное теоретическое и практическое значение. Опыт, накопленный советскими Вооруженными Силами в борьбе с немецкими агрессорами, является неиссякаемым источником для дальнейшего развития отечественной военной науки. В связи с этим современному поколению командиров необходимо глубоко изучать и тщательно отбирать из прошлого все то, что и в наши дни не утратило ценности, что можно творчески использовать в подготовке войск.

Советские Вооруженные Силы в годы минувшей войны проводили наступательные и оборонительные стратегические операции как совокупность согласованных и взаимосвязанных по цели, месту и времени ударов, операций и боевых действий объединений и соединений различных видов вооруженных сил для достижения стратегических целей. Основными критериями, на основании которых та или иная операция может быть отнесена к стратегической, можно назвать такие как: решение важных стратегических задач и достижение крупных военно-политических целей, большой пространственный размах боевых действий и участие в них значительного количества сил и средств, а также планирование Ставкой Верховного Главнокомандования (ВГК) и координация действий фронтов, сил флотов и других видов вооруженных сил ее представителями. Все эти критерии можно в полной мере отнести к одной из битв Великой Отечественной войны — битве за Кавказ.

Битва за Кавказ явилась одной из продолжительных в Великой Отечественной войне. Она длилась 442 суток (с 25 июля 1942 г. по 9 октября 1943 г.) и вошла в историю военного искусства как комплекс оборонительных и наступательных операций, проведенных на обширной территории в сложных условиях степной, горной и горно-лесистой местности, на приморских направлениях. В ее содержание вошли Северо-Кавказская стратегическая оборонительная операция, продолжавшаяся более пяти месяцев, Северо-Кавказская стратегическая наступательная операция, Новороссийская десантная операция, Краснодарская и Новороссийско-Таманская наступательные операции, длившиеся в общей сложности более девяти месяцев. В ходе этих операций войска Южного, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов совместно с частями внутренних и пограничных войск Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), во взаимодействии с силами Черноморского флота, Азовской и Каспийской военных флотилий в ожесточенных боях и сражениях измотали соединения немецкой группы армий «А», остановили их наступление и, нанеся им поражение, изгнали из пределов Кавказа.

Задача — остановить врага, измотать его в оборонительных боях…

В стратегических планах германского руководства захвату Кавказа, где перед войной добывалось до 95% всей нефти в СССР, отводилось важное место. На совещании в Полтаве в июне 1942 г. Гитлер заявил: «Если нам не удастся захватить нефть Майкопа и Грозного, то мы должны будем прекратить войну!» Вот почему, по всей видимости, замысел немецкого командования на советско-германском фронте летом 1942 г. предусматривал нанесение главного удара на кавказском направлении с одновременным наступлением на Сталинград.

Планом операции под кодовым наименованием «Эдельвейс» намечалось окружить и уничтожить советские войска южнее и юго-восточнее Ростова и овладеть Северным Кавказом. В дальнейшем предусматривалось одной группой войск обойти Главный Кавказский хребет с запада и овладеть Новороссийском и Туапсе, а другой наступать с востока с целью захвата Грозного и Баку. Одновременно с проведением этого обходного маневра планировалось преодоление хребта в его центральной части по перевалам с выходом в районы Тбилиси, Кутаиси и Сухуми. С прорывом в Закавказье враг надеялся парализовать базы Черноморского флота, добиться полного господства на Черном море, установить непосредственную связь с турецкой армией и создать тем самым предпосылки для вторжения на Ближний и Средний Восток.

Для решения столь масштабных задач немецкое командование сосредоточило на кавказском направлении группу армий «А» (командующий генерал-фельдмаршал В. Лист) в составе немецких 1-й, 4-й танковых, 17-й и 11-й армий, 3-й румынской армии. Их поддерживали части 4-го воздушного флота. Всего в составе группы армий «А» насчитывалось свыше 170 тыс. человек, 1130 танков, около 4,5 тыс. орудий и минометов, до 1 тыс. самолетов. На Сталинград в это время была нацелена 6-я армия из состава группы армий «Б».

Эти группировки обладали высокой боеспособностью, находились под впечатлением недавних побед. Многие их соединения участвовали в разгроме советских войск под Харьковом и юго-западнее Воронежа, в июньских боях, продвигаясь к низовьям Дона, с ходу захватили ряд плацдармов на его левом берегу.

Немецкой группе армий «А» противостояли войска Южного и часть сил Северо-Кавказского фронтов. В их составе, на первый взгляд, было немало армий — 51-я, 37-я, 12-я, 18-я, 56-я общевойсковые и 4-я воздушная. Однако все эти армии, кроме 51-й, понесли значительные потери в предыдущих боях и насчитывали всего 112 тыс. человек, 120 танков, около 2200 орудий и минометов и 130 самолетов. Они уступали противнику в людях в 1,5 раза, в орудиях и минометах в 2, в танках более чем в 9 и в авиации почти в 8 раз. К этому необходимо добавить отсутствие устойчивого управления соединениями и частями, которое было нарушено в ходе их поспешного отступления к Дону.

Перед советскими войсками стояла весьма сложная задача остановить врага, измотать его в оборонительных боях и подготовить условия для перехода в наступление. Еще 10-11 июля 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования приказала Южному и Северо-Кавказскому фронтам организовать оборону по р. Дон. Однако выполнение поставленных фронтам задач было затруднено тем, что армии Южного фронта вели напряженные бои с наступавшими крупными силами немцев на ростовском направлении. Ни времени, ни средств подготовить оборону левого берега Дона у них по существу не было.

Управление войсками на кавказском направлении к этому времени так и не удалось восстановить. Кроме этого, пристальное внимание Ставки ВГК и Генерального штаба в это время уделялось сталинградскому направлению, где враг рвался к Волге.

Под давлением превосходящих сил противника армии Южного фронта (командующий генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский) к 25 июля отошли на южный берег Дона в полосе протяженностью 330 км, от Верхнекурмоярской до устья реки. Они были ослаблены и малочисленны, имели всего 17 танков. У некоторых из них связь со штабом фронта отсутствовала.

Войска Северо-Кавказского фронта под командованием маршала С.М. Буденного тем временем продолжали оборонять побережья Азовского и Черного морей до Лазаревской, а войска Закавказского фронта, возглавляемые генералом армии И.В. Тюленевым, прикрывали побережье Черного моря от Лазаревской до Батуми, границу с Турцией и обеспечивали коммуникации советских войск в Иране. 44-я армия находилась в районе Махачкалы и прикрывала побережье Каспийского моря.

Черноморский флот (командующий вице-адмирал Ф.С. Октябрьский) после потери Севастополя и Керчи базировался в портах Кавказского побережья, которые оказались в зоне действий немецкой авиации. Он должен был взаимодействовать с сухопутными войсками в обороне приморских направлений, обеспечивать морские перевозки, а также наносить удары по морским коммуникациям противника.

В таких, крайне неблагоприятных для советских войск условиях разворачивалась Северо-Кавказская стратегическая оборонительная операция.

Северо-Кавказская стратегическая оборонительная операция

26 июля 1942 г. противник, начав активные действия, стал интенсивно переправлять свои части на южный берег Дона. В создавшейся обстановке Ставка принимает меры по отражению наступления неприятеля. В целях объединения усилий и улучшения управления войсками на Северном Кавказе армии Южного и Северо-Кавказского фронтов были объединены в один Северо-Кавказский фронт под командованием маршала С.М. Буденного. Ему подчинялись в оперативном отношении Черноморский флот и Азовская военная флотилия. Вновь созданный фронт получил задачу остановить продвижение врага и восстановить положение по левому берегу Дона. Такая задача была практически невыполнима, поскольку противник обладал полной инициативой и вел организованное наступление превосходящими силами. Кроме того, обеспечить управление боевыми действиями войск фронта в полосе протяженностью более 1000 км оказалось крайне затруднительно. Поэтому Ставка выделила в составе Северо-Кавказского фронта две оперативные группы: Донскую во главе с генерал-лейтенантом Р.Я. Малиновским и Приморскую во главе с генерал-полковником Я.Т. Черевиченко.

Войска Закавказского фронта получили задачу занять и подготовить к обороне подступы к Кавказу с севера. В связи с этим Военный совет фронта разработал план боевых действий, который Ставка утвердила 4 августа. Сущность его состояла в том, чтобы остановить наступление противника на рубеже Терека и перевалах Главного Кавказского хребта. Войскам 44-й армии поручалась оборона Баку и Грозного, прикрытие Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорог. Оборона Черноморского побережья возлагалась на 46-ю армию.

Боевые действия на Северном Кавказе в конце июля — начале августа приняли исключительно динамичный характер. Обладая численным превосходством и владея инициативой, немецкие корпуса довольно быстро продвигались к Ставрополю, Майкопу и Туапсе. В этих условиях для восстановления боеспособности советских войск и обеспечения обороны Кавказа с севера Ставка 8 августа объединяет 44-ю и 9-ю армии в Северную группу Закавказского фронта, а 11 августа в нее включает и 37-ю армию. Командующим группой был назначен генерал-лейтенант И.И. Масленников. Важное место отводилось также усилению прикрытия в направлении Майкоп, Туапсе, а также обороне Новороссийска. Проведенные мероприятия уже с середины августа положительно сказались на повышении сопротивления врагу.

Тем не менее, противник обладал достаточными силами для развития одновременного наступления как в направлении на Баку и Батуми соединениями 1-й танковой и 17-й полевой армий, так и для захвата перевалов Главного Кавказского хребта частями 49-го горно-стрелкового корпуса. В конце августа немцам удалось овладеть Моздоком, и они намеривались развивать наступление на Грозный. Однако этот план был сорван активными оборонительными действиями советских войск.

В середине августа напряженные бои развернулись в центральной части Главного Кавказского хребта. Вначале они складывались явно не в пользу советских войск, которые слабо организовали оборону в предгорье. Немцы силами специально подготовленных для действий в горах отрядов сумели быстро захватить почти все перевалы к западу от горы Эльбрус, создать угрозу выхода к Сухуми и приморским коммуникациям. После вмешательства Ставки в ход боевых действий и ее требований об усилении обороны Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорог, обстановка здесь несколько улучшилась. Противник, отражая контрудары соединений Северной группы войск, вынужден был перейти к обороне.

Одновременно шли бои под Новороссийском и Туапсе. Врагу к середине сентября удалось овладеть большей частью Новороссийска, но его попытки прорваться к Туапсе вдоль побережья были сорваны. Еще 1 сентября Ставка приняла важное организационное решение — объединить Северо-Кавказский и Закавказский фронты. Объединенный фронт получил название Закавказский. Управление Северо-Кавказского фронта составило основу Черноморской группы Закавказского фронта, что значительно повысило устойчивость обороны на приморском участке фронта.

В октябре — декабре немецкое командование вновь предприняло попытки вести наступление на туапсинском и грозненском направлениях, однако, встретив упорное сопротивление советских войск, заметных успехов добиться не смогло.

В осенние месяцы 1942 г. армии Закавказского фронта, получив пополнение, существенно активизировали свои действия, нанеся ряд контрударов, заставивших противника постоянно менять свои намерения, все чаще и чаще переходить к обороне. Постепенно положение стабилизировалось, а затем инициатива начала переходить на сторону советских войск.

В ходе Северо-Кавказской стратегической оборонительной операции (25 июля — 31 декабря 1942 г.) войска Северо-Кавказского и Закавказского фронтов, силы Черноморского флота провели Армавиро-Майкопскую (6-17 августа), Новороссийскую (19 августа — 26 сентября), Моздок-Малгобекскую (1-28 сентября), Туапсинскую (25 сентября — 20 декабря), Нальчикско-Орджоникидзевскую (25 октября — 11 ноября) оборонительные операции. В результате их враг был остановлен восточнее Моздока, на подступах к Орджоникидзе, на перевалах Главного Кавказского хребта, в юго-восточной части Новороссийска. Напряженные бои велись на фронте от 320 до 1000 км и на глубину от 400 до 800 км.

Оборонительные операции проводились в крайне тяжелой обстановке и в невыгодных для советских войск условиях. Противнику удалось в ходе этих сражений добиться существенных успехов, овладеть богатыми сельскохозяйственными районами Дона и Кубани, Таманским полуостровом, выйти к предгорьям Главного Кавказского хребта, захватив часть его перевалов. Тем не менее, советские войска, выдержав мощный натиск врага, решили главную задачу — остановили и не допустили немцев к бакинской и грозненской нефти. В упорных оборонительных боях они нанесли противнику крупные потери, обескровив его ударную группировку.

Необходимо отметить большую роль Ставки ВГК и Генерального штаба в руководстве военными действиями на Кавказе. Их особое внимание было сосредоточено на восстановлении устойчивости системы управления войсками и незамедлительном проведении мероприятий по ее совершенствованию. Несмотря на тяжелое положение на других участках советско-германского фронта, Ставка всемерно усиливала войска северо-кавказского направления своими резервами. Так, с июля по октябрь 1942 г. фронты, действовавшие на Кавказе, получили около 100 тыс. человек маршевого пополнения, значительное число соединений и частей родов войск и специальных войск, немалое количество вооружения и техники.

Оборона Кавказа проходила в трудных условиях горного театра, которые требовали от войск освоения специфических форм и способов борьбы с применением всех видов оружия. Войска приобрели опыт ведения боевых действий по направлениям, построения глубокоэшелонированных боевых порядков, взаимодействия всех родов войск. Совершенствовалась организация соединений и частей. Они были усилены инженерными средствами, транспортом, в том числе вьючным, оснащены горным снаряжением, получили больше радиостанций.

В ходе оборонительных операций сухопутные войска взаимодействовали с Черноморским флотом и Азовской военной флотилией, корабли которых прикрывали их фланги с моря, поддерживали огнем корабельной и береговой артиллерии, осуществляли противодесантную оборону побережья, срывали снабжение противника по морю.

Кроме того, Черноморский флот, Азовская, Волжская и Каспийская военные флотилии оказывали большую помощь войскам, осуществляя морские перевозки резервов, доставку воинских грузов, своевременную эвакуацию раненых и материальных ценностей. Во второй половине 1942 г. флот перевез более 200 тыс. человек и 250 тыс. т различных грузов, потопил 51 вражеское судно общим водоизмещением 120 тыс. т.

В ноябре 1942 г. наступательные возможности противника на Кавказе истощились, а активность советских войск заметно возросла. Наступил перелом в ходе битвы, чему в решительной мере способствовало резкое изменение положения под Сталинградом, где перешедшие в контрнаступление войска Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов окружили крупную вражескую группировку и готовились к ее ликвидации.

В результате оборонительных операций, проведенных советскими войсками на Кавказе, противнику было нанесено серьезное поражение, и инициатива на данном стратегическом направлении стала переходить в руки советского командования. Несмотря на то, что на кавказском направлении вражеским войскам удалось оккупировать значительную часть территории Северного Кавказа, им не удалось преодолеть упорное сопротивление советских войск, овладеть нефтяными источниками Грозненского и Бакинского районов и другими источниками ценного стратегического сырья. Кроме того, провалились замыслы гитлеровского руководства путем прорыва в Закавказье втянуть Турцию в войну против СССР, соединиться со своими войсками, действовавшими в Северной Африке, и продолжить агрессию в направлении Ближнего Востока. Советское командование в сложной обстановке сохранило некоторые военно-морские базы, обеспечившие действия флота, а также создало условия для перехода войск в решительное наступление. Планы немецко-фашистского командования по захвату Кавказа были сорваны усилиями советских Вооруженных Сил при активной помощи всего советского народа, в том числе и народов Кавказа.

Оборона Кавказа, несомненно, явилась важным источником развития отечественной военной науки. Оборонительные операции, проведенные советскими войсками, и в наши дни представляют определенную поучительность, практическую значимость и особую злободневность для военной теории и практики в деле сохранения независимости и целостности Отечества.

Сергей Гребенюк, кандидат исторических наук, начальник управления Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ

История битвы за Кавказ – как развивалась ситуация на фронтах перед ее началом, какова была расстановка сил. Как проходил первый этап битвы за Кавказ, победы и поражения советского командования. Чем знаменит второй этап битвы на Кавказе, основные сражения и итоги.

Битва за Кавказ 1942-1943 гг – серьезный перелом в ходе войны

Решающее значение для исхода Великой Отечественной войны имела битва за Кавказ. Проиграй Советский Союз эту битву и, вполне возможно, что вся Вторая мировая война была бы проиграна. Она явилась одной из самых продолжительных и длилась с 25 июля 1942 года по 9 октября 1943 года.

Время неумолимо. Сегодня осталось очень мало ветеранов ВОВ – участников той великой борьбы с врагом. Их вовсю стараются окружить заботой и вниманием, особенно в памятные даты этих событий. Героям посвящают стихотворения, в которых воспеваются их подвиги. Проводятся конкурсы детского рисунка на тему битвы за Кавказ, где дети нередко изображают воинов с орденами и медалями. Эти картинки в очередной раз напоминают нам о том, как важно беречь мир.

Героев и рядовых участников битвы за Кавказ можно увидеть на фото 9 Мая во время шествия Бессмертного полка.

Эта победа досталась нам огромной ценой. То, что мы называем «битвой», в действительности являлось серией войсковых операций. Битва за Кавказ имеет стратегическое разделение на два этапа – первый был оборонительным (на протяжении 1942 года), а второй наступательным (с начала 1943 года).

Военно-политическая обстановка в первой половине 1942 года

Начало военной кампании 1942 года для нашей страны развивалось неудачно. Были допущены серьезные просчеты в планировании и проведении операций на всей протяженности советско-германского фронта.

Предшествующие события

Осуществив несколько успешных операций зимой 1941 года, в частности, под Москвой, Ельцом, Ростовом и другими населенными пунктами, военное руководство Советского Союза сделало ошибочные выводы о неготовности армии Вермахта к боевым действиям в зимних условиях (которые отчасти были правдой). Военный потенциал гитлеровской группировки на Восточном фронте в целом был сильно недооценен.

Попытки перехватить инициативу зимой и весной 1942 года путем проведения множества частных наступательных операций привели к провалу. Так, Ржевско-Вяземская, Смоленская, Харьковская операции, также в Крыму, сражение за Демьянский котел и другие в ряде случаев отмечены местными успехами. В результате советским войскам даже удалось захватить часть территорий, но в целом они окончились провалом с огромным количеством потерь в живой силе и технике.

К лету Красная Армия перешла к позиционной обороне. Еще одной стратегической ошибкой явилось выдвинутое советским командованием предположение, что летняя кампания гитлеровцев будет вновь развиваться на старых направлениях (Москва, Ленинград), отводя южному второстепенное значение. Именно там ждали основных сражений. Наступление на Кавказ стало неожиданностью.

Значение Кавказа в период войны

К 1942 году были потеряны Украина, Белоруссия, Прибалтика, Крым, Донбасс, в блокаде находился Ленинград. Экономическая база СССР сузилась. Был потерян целый ряд промышленных районов, а эвакуированные предприятия еще не вышли на необходимую мощность. Утрачены были значительные сельскохозяйственные площади. В итоге выплавка стали уменьшилась на 10 млн тонн, сбор зерновых более чем в 3 раза. Не стоит забывать о значительном сокращении мобилизационного ресурса из-за потери огромных территорий.

В сложившихся условиях для Советского Союза Северный Кавказ и Закавказье оказались ключевыми промышленными и сельскохозяйственными районами. На их долю приходилось 86,5% общесоюзной добычи нефти, 65% природного газа, 56,5% марганцевой руды. Кроме того, торговый маршрут, идущий через Персидский залив, Иран и Каспийское море, был вторым после Северного морского пути для поставок по ленд-лизу.

Соотношение сил и средств перед началом первого этапа битвы за Кавказ

Для фашистской Германии Кавказ тоже был жизненно необходим, главным образом по причине недостатка нефти и нефтепродуктов. Техническое оснащение армии росло, росло и их потребление. Собственная германская промышленность справлялась с трудом. Даже захваченные нефтеносные территории Европы, а также производство синтетического, или «эрзац-топлива» из угля, спирта, бензола и прочих, с трудом обеспечивали потребности.

Планы немецкого командования

В ходе неудачной Харьковской наступательной операции советских войск гитлеровцы вышли к Дону и заняли Ростов. На базе фашистской группы армии «Юг» было создано две группы армий– «А» и «Б».

Группа «А» включала 3 армии– одну танковую и две пехотные. Их задачей на первом этапе было форсировать Дон, занять часть Кубани, Северный Кавказ,восточное побережье Азовского и Черного морей. На втором они должны были обогнуть Главный Кавказский хребет с запада и востока и через перевалы выйти в Закавказье. Кроме того, с выходом на границу Турции принудить ее вступить в войну с «Советской Россией».

Командующим был назначен фельдмаршал Лист. Боевую задачу ему поручили решить последовательным выполнением плана операции «Эдельвейс» . Позднее Лист был отозван Гитлером с фронта и вместо него назначен новый командующий, генерал-полковник Клейст. Таким образом, с ноября 1942 года бразды правления перешли к нему.

Группа «Б» предназначалась для наступления на Сталинград. Очевидно, что Сталинградское направление изначально являлось второстепенным.

На Кавказском направлении было развернуто 3 фронта: Южный, Северо-Кавказский, Закавказский.

Южный Фронт имел в своем составе 5 армий, задачей которых было не допустить форсирования Дона и развития наступления на Кубань и Кавказ. Командующим был назначен генерал Малиновский.

Северо–Кавказский фронт состоял из одной армии и двух отдельных корпусов. Им была поставлена задача оборонять северо-восточное и восточное побережье Черного и Азовского морей. Командующим являлся маршал Советского Союза Буденный.

Закавказский фронт в составе двух армий и одного кавалерийского корпуса оборонял побережье Черного моря с нашими базами ВМФ, расположенными в Грузии. Часть сил располагалось в северном Иране для прикрытия ирано-турецкой границы.

Все три фронта были укомплектованы не полностью, имелись проблемы с тыловым обеспечением.

Черноморский Флот испытывал сложности в связи с потерей Крыма и основной базы – города Севастополя. В это время его заменой стал Новороссийск. К тому же авиация противника с аэродромов Крыма наносила ощутимый урон.

Кавказ как театр военных действий начал оборудоваться еще в 1941 году, однако работы шли крайне медленно и неэффективно. Кроме того, на перевалах Главного Кавказского хребта в фортификационном отношении ничего не было сделано. Создавалось впечатление, что в горах воевать вообще не собирались. Исправлять все пришлось в короткие сроки и уже по ходу боевых действий.

Развитие событий при обороне Кавказа

Соединения Вермахта к 25 июля неожиданно вышли к Дону. Советским частям пришлось срочно готовиться к обороне.

Расстановка сил на 1 этапе сражения

Превосходство группы армий «А» над войсками Южного фронта оказалось следующим:

• в личном составе в 1,5 раза;
• в танках в 9,3 раза;
• в самолетах в 7,7 раза.

Перевес, необходимый для наступления с форсированием водной преграды, у противника был только в танках и авиации. Но войска Южного фронта обороняли полосу шириной 320 километров, силы растянулись. Возможность сформировать сильные вторые эшелоны и резервы отсутствовала. Все эти предпосылки привели к тому, что гитлеровцы в некоторых местах умелым маневрированием сумели создать необходимое преимущество.

Немецкое наступление

В первые двое суток гитлеровцам на отдельных участках фронта удалось форсировать Дон и прорвать оборону. Далее, развивая наступление,соединения противника вышли к Батайску. Кое-где возникли предпосылки для окружения частей Южного фронта. К тому же с выходом немецких танковых подразделений в степи появилась возможность рассечь фронт на две части.

В этих условиях нашим командованием было принято решение отступить. Однако из-за стремительного наступления гитлеровцев организованное отступление, а тем более маневренная оборона у наших войск не получилась. Отступление перешло в бегство. Таким образом, боеспособность Южного фронта частично была утрачена, поэтому 28 июля его расформировали и включили в состав Северо-Кавказского.

После этой даты произошла частичная перегруппировка как наших, так и немецких войск. Фашисты продолжили стремительно развивать наступление и к исходу 19 августа практически выполнили ближайшую задачу. Большая часть Кубани была захвачена, пали города Майкоп, Ставрополь, Армавир, Элиста, Краснодар. Советские войска понесли крупные потери. Азовская флотилия вынуждена была эвакуироваться и впоследствии вошла в состав Черноморского флота.

Бои за Новороссийск, Малгобек и в предгорьях Главного Кавказского хребта. Оборона Туапсе

Серьёзное сопротивление Красная Армия смогла организовать только на подступах к Туапсе, не позволив тем самым окружить крупную группировку наших войск и преградить путь к Черному морю.

Дальнейшие планы командования немецкой группы армий «А» заключались в одновременном наступлении по трем основным транспортным артериям:

• вдоль побережья Черного моря Анапа-Поти-Батуми;
• через Главный Кавказский хребет в направлении Сухуми-Кутаиси;
• с востока в обход хребта через Пятигорск-Прохладное-Орджоникидзе в направлении Грозного, Махачкалы и Баку.

Советское руководство предприняло ряд мер для повышения боеспособности войск. В первую очередь был усилен Закавказский фронт –двумя стрелковыми корпусами и одиннадцатью отдельными стрелковыми бригадами из резерва Ставки. Из района Махачкалы и Баку был переброшен ряд соединений длязанятия оборонительных рубежей вдоль реки Терек и Урух.

В конце августа на Кавказ прибыл Лаврентий Берия для осуществления общего руководства подготовкой обороны. По его указаниям была проведена работа по инженерному оборудованию защитных рубежей, опорных пунктов, узлов инженерных заграждений на перевалах Кавказского хребта, существенно усилена инженерно-саперная группировка, подготовлены к обрушению, затоплению и разрушению основные горные дороги.

С 19 августа наступление немецких войск возобновилось одновременными ударами по Анапе и Темрюку и полуострову Таманский. С первого раза взять Анапу не получилось. Это удалось немцам только 31 августа. Одновременно они отрезали части морской пехоты от главных сил на полуострове Таманский. В результате частично удачных действий 11 сентября был занят почти весь Новороссийск .Последующие попытки захватить город полностью не увенчались успехом. Его оборона продолжалась почти год.

23 августа 1942 года начались попытки наступления на Моздок. Через два дня город пал. В дальнейшем, форсировав Терек, немцам удалось с большими потерями продвинуться на 10 км. Однако это наступление продолжения не получило.Чуть дальше им удалось пройти вдоль железной дороги Прохладное-Орджоникидзе-Грозный в направлении Грозненского нефтяного района. Однако дальше Малгобеканаши войска их не пустили. Гитлеровцы вынуждены были перейти к обороне и на этом участке.

Одновременно с наступательными действиями на Грозненском и Новороссийском направлении Вермахт организовал попытки перейти через Главный Кавказский хребет. Солдатам немецкого 49-го горно-стрелкового корпуса удалось даже установить фашистский флаг на Эльбрусе. В феврале 1943 года он был снят с горной вершины и установлен советский.

Ближе к концу сентября 1942 года обстановка на Северном Кавказе относительно стабилизировалась, благодаря успешным действиям в обороне, а также из-за переброски части сил немцев в район Сталинградской битвы. Наступательный потенциал противника был исчерпан. Поэтому к концу сентября немцы предпринимали только отдельные удары на Новороссийском и Грозненском направлениях.

25 сентября 1942 года была предпринята попытка наступления в сторону Туапсе. После пяти дней упорных боев возникла опасность захвата города, но двумя контрударами противник был остановлен. Впоследствии немцы предприняли еще две попытки – в октябре и ноябре, которые также не имели успеха. В результате продолжительных позиционных оборонительных боев противника остановили и вынудили в декабре 1942 года перейти к защите.

В конце октября ряд успешных действий позволил противнику овладеть Нальчиком и Гизелью. Советское командование частично минимизировало эти потери, когда контрударами и окружением крупной группировки немцев освободило Гизель.

К тому же на ряде участков фронта Моздокского направления в течение ноября были созданы предпосылки для контр наступательных действий. Однако из-за просчетов в разработке операции и неверной оценки противника до середины декабря так и не удалось взломать оборону гитлеровцев. Наступление было отложено до января 1943 года.

Итоги 1 этапа битвы за Кавказ

Первый этап битвы за Кавказ 1942 года для Красной Армии оказался очень сложным и кровопролитным.Наши войска понесли большие потери. Несмотря на их упорное сопротивление, враг продолжал продвигаться вглубь страны. Главными положительными итогами первого этапа битвы за Кавказ можно считать следующие:

• операция «Эдельвейс» провалилась, кавказский орешек оказался не по зубам Гитлеру;
• немцам так и не удалось захватить нефтеносные районы нашей страны;
• Вермахт не смог пробиться на Ближний Восток;
• Турция так и не вступила в войну;
• противник потерял более 100 тысяч убитыми.

Разгром немецкой группировки в ходе контрнаступления

К январю 1943 года Красной Армии удалось создать перевес в живой силе и технике в полосах действий Южного и Закавказского фронтов.

Расстановка сил к началу 2 этапа сражения

В числовом выражении превосходство было:

• в личном составе в 1,4 раза;
• в орудиях и минометах в 2,1 раза;
• в танках в 1,8 раза;
• в самолетах в 1,7 раза.

Возникли некоторые проблемы с тыловым обеспечением фронтов. Во-первых, сложная местность, неустойчивая погода. Во-вторых, основные пути доставки материальных средств и личного состава из глубины страны были возможны только по морю. Поэтому основная нагрузка легла на Каспийскую флотилию и в меньшей степени на Черноморский флот.

Оба фронта имели задачу согласованными ударами при поддержке Черноморского флота и двух воздушных армий окружить и не выпускать противника с Северного Кавказа и Кубани. До конца с этой задачей справиться не удалось.

Немецкое командование понимало сложность обстановки. На сталинградском направлении немецко-фашистские войска терпели сокрушительное поражение. Возникал риск получить еще одно окружение группы армий «А» на северо-кавказском направлении. Поэтому было принято решение об отступлении. Его планировалось осуществить последовательным отходом на заранее выбранные рубежи, которых намечено было четыре, с прикрытием сильными арьергардами (классическая маневренная оборона).

В начале января части Вермахта перешли к отступлению. В начале для немцев ситуация складывалась удачно. Они сумели значительно оторваться от советских войск. На этом этапе наше командование не располагало достаточным количеством подвижных соединений, которые могли бы действиями во фланги сковывать маневр. Имелись только кавалерийские корпуса, которые с этой задачей не справлялись.

Гитлеровцам удавалось опережать наши части и соединения на несколько суток. Поэтому было принято решение не распылять силы и средства, а сосредоточиться на правом фланге и выходить на возможные пути отступления.

В первые недели преследования были освобождены Пятигорск, Кисловодск, Минеральные воды. 21 января очистили от фашистских частей Ставрополь. И все-таки выдавливание противника с Северного Кавказа было невыгодно, его нужно было запереть, а наши войска действовали с опозданием. В этих условиях Северная группа войск Закавказского фронта 24 января была переформирована в Северо-Кавказский фронт под командованием генерал-лейтенанта И. И. Масленникова.

Красной Армии не удалось сходу захватить Батайск, Краснодар, под Туапсе бои приняли затяжной характер. Не хватило сил для блокирования путей отступления фашистов на Ростов.

В сложившейся обстановке планы требовали корректировки. В итоге советским командованием было принято решение основные усилия сосредоточить на недопущении отступления противника к Ростову,полуострову Таманский и отхода его в Крым через Керченский пролив.Кроме того, в кратчайшие сроки надлежало овладеть Краснодаром.

14 февраля был освобожден Ростов. Практически одновременно южнее наши войска разгромили окруженную краснодарскую группировку противника и освободили сам город.

В небе над Кубанью с 17 по 24 апреля развернулось крупнейшее воздушное сражение, из которого победителем вышла советская авиация.

Решающие бои на Таманском полуострове

Отход на Таманский полуостров предотвратить не получилось. На этом участке фронт сузился и противнику удалось уплотнить боевые порядки. Наши войска встретили упорное сопротивление. Гитлеровцы сосредоточили на полуострове группировку численностью 400 тысяч. Любой ценой они хотели удержать этот плацдарм.На его территории фашисты возвели известный оборонительный рубеж – «голубую линию».

Вскоре началась затяжная Новороссийско-Таманская операция, которая стала заключительной в битве за Кавказ.

Бои там продолжались с февраля по октябрь 1943 года. Определенных успехов соединения противника здесь все же добились. После начала наступления наших войск на Украине в сентябре того же года гитлеровцам удалось эвакуировать с Таманского полуострова в Крым свыше двухсот тысяч личного состава, всех лошадей,технику и запасы материальных средств.

В первых числах февраля была проведена высадка десанта южнее Новороссийска. Морским пехотинцам удалось захватить часть территорий прибрежной полосы. Впоследствии этот плацдарм получит название «Малая земля». Ожесточенные бои там продолжались вплоть до освобождения Новороссийска. Произошло это только 16 сентября.

К 9 октября 1943 года Таманский полуостров был полностью освобожден. Так закончилась битва за Кавказ.

Жители горных районов помогали нашей армии в качестве проводников. Карты того времени не отражали в полном объеме горные дороги и тропы. Кроме того, бумажная карта не могла заменить опытного горца.

После подведения итогов этого великого исторического сражения в мае 1944 года была учреждена медаль «За оборону Кавказа».

Итоги 2 этапа битвы за Кавказ

Второй этап битвы за Кавказ в целом оказался положительным для Советского Союза. Итоги таковы:

• освобождены все республики Северного Кавказа, большая часть территории Кубани, восточное побережье Черного и Азовского моря;
• возвращены основные посевные площади, Майкопские нефтяные районы;
• нанесено крупное военное поражение фашистской Германии.

К отрицательным моментам можно отнести то, что немцам удалось сохранить большую часть группы армий «А», ее так и не получилось запереть на Кавказе.

_______________________

Наша победа соткана из множества сражений. Среди них битва на Кавказе 1942-1943 гг стала самой продолжительной за всю Великую Отечественную войну. Русский солдат в очередной раз показал – где бы он ни воевал, будь то леса Подмосковья, болота под Ленинградом, степи Кубани или горы Кавказа, — он выстоит и победит.

Героическая оборона Кавказа стала частью военной истории Советского Союза, а позже России. Эта битва заняла свое достойное место в списке подвигов русского оружия.