Что говорили об анне вырубовой ее современники. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой. Анна Вырубова: биография

Сегодня праздник образа «Нечаянной Радости», стала теперь всегда читать, и ты, душка, то же самое делай. Годовщина нашего последнего путешествия, помнишь, как уютно было. Старица добрая тоже ушла, ее образ всегда со мной. Раз получила письмо от Демидовой из Сибири. Очень бедна. Так хочется Аннушку повидать, о многом мне расскажет. Вчера 9 месяцев, что заперты. Больше 4, что здесь живем. Это английская сестра мне писала? Или что? Удивляюсь, что Нини и семья не получили образа, который им до нашего отъезда посылала… Жалко, что добрая Федосья не с Вами. Привет и спасибо моему верному, старому Берчику и Насте. Этот год ничего им давать не могу под елкой, как грустно. Родная моя, молодец дорогой, Христос с тобой. Надеюсь, что соединимся в молитвах. Спасибо отцу Досифею и отцу Иоанну, что не забыли.

Я утром в постели пишу и Jimmy спит у меня прямо под носом и мешает писать. Ортипо на ногах, теплее им так. Подумай, добрый Макаров (комиссар) послал мне 2 месяца назад святого Симеона Верхотурского, Благовещение, из «Mande» комнаты и из спальни над умывальником Мадонна; 4 маленькие гравюры над «Mande» кушеткой, 5 пастель Каульбаха из большой гостиной, сам все собрал и взял мою голову (Каульбаха). Твой увеличенный снимок из Ливадии, Татьяна и я, Алексей около будки с часовым, акварели Александра III, Николая I. Маленький коврик из спальни - моя соломенная кушетка (она стоит в спальне теперь и между другими подушками, та из роз от Сайде Муфти-Заде, которая всю дорогу с нами сделала). Последнюю минуту ночью ее взяла из Царского Села и спала на ней в поезде и на пароходе - чудный запах меня порадовал. Ты имеешь известие от Гахама? Напиши ему и поклонись. Сыробоярский был у него летом, помнишь его? Он теперь во Владивостоке.

22 градуса сегодня, ясное солнце. Хочется фотографию посылать, но не решаюсь по почте. Помнишь Клавдию М. Битнер, сестра милосердия в Лианозовском лазарете, она дает детям уроки, счастье такое. Дни летят, опять суббота, всенощная в 9 час. Устроились уютно с нашими образами и лампадками в углу залы, но это не церковь. Привыкли эти 3,5 года быть почти ежедневно до лазарета у Знаменья - очень не достает. Советую Жилику написать. Вот перо опять наполнили! Посылаю макароны, колбасы, кофе - хотя пост теперь. Я всегда из супа вытаскиваю зелень, чтобы бульон не есть, и не курю. Все мне так легко и быть без воздуха, и часто почти не сплю, тело мне не мешает, сердце лучше, так как я очень спокойно живу и без движений, была страшно худа, теперь менее заметно, хотя платья как мешки и без корсета еще более худая. Волосы тоже быстро седеют. Дух у всех семи бодр. Господь так близок, чувствуешь Его поддержку, удивляешься часто, что переносишь вещи и разлуки, которые раньше убили бы. Мирно на душе, хотя страдаешь сильно, сильно за Родину и за Тебя, но знаешь, что в конце концов все к лучшему, но ничего больше решительно не понимаешь - все с ума сошли. Бесконечно тебя люблю и горюю за свою «маленькую дочку» - но знаю, что она стала большая, опытная, настоящий воин Христов. Помнишь карточку Христовой Невесты? Знаю, что тебя тянет в монастырь (несмотря на твоего нового друга)! Да, Господь все ведет, все хочется верить, что увидим еще храм, Покров с приделами на своем месте - с большим и маленьким монастырем. Где сестра Мария и Татьяна. Мать генерала Орлова писала. Знаешь, Иван был убит на войне, и невеста убилась из отчаяния, лежат они с их отцом. Алексей на Юге, не знаю где. Привет моим дорогим уланам и отцу Иоанну, всегда о них всех молюсь.

После годовщины, по-моему, Господь умилосердится над Родиной. Могла бы часами еще писать, но нельзя. Радость моя, сожги письма всегда, в наши тревожные времена это лучше, у меня тоже ничего не осталось прошлого, дорогого. Мы все тебя нежно целуем и благословляем. Господь велик и не оставит Своей всеобъемлющей любви… бодрствуй… Буду особенно вспоминать в Праздник, молиться и надеяться, что увидимся, когда, где и как, одному Ему известно, и будем все Ему предавать, который лучше нас все знает.

Анна Вырубова

Фрейлина Её Величества

«Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой

Перед вами - репринтное воспроизведение книги, выпущенной в 1928 году рижским издательством «Ориент». Книга состоит из двух частей - так называемого «Дневника» Анны Вырубовой, фрейлины последней российской императрицы, и ее воспоминаний.

«Дневник» Вырубовой печатался в 1927–1928 г.г. на страницах журнала «Минувшие дни» - приложения к вечернему выпуску ленинградской «Красной газеты». В качестве тех, кто готовил эту публикацию, были названы О. Брошниовская и З. Давыдов (последнему в настоящей книге ошибочно дана женская фамилия). Что же касается воспоминаний Вырубовой, то они в нашей стране не издавались, лишь небольшие отрывки из них были опубликованы в одном из сборников серии «Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев», выпущенной Госиздатом в двадцатые годы.

Вокруг имени Анны Вырубовой долгое время ходило много легенд и домыслов. То же можно сказать и о ее записках. Если воспоминания Вырубовой, озаглавленные автором «Страницы из моей жизни», на самом деле принадлежат ее перу, то «Дневник» является не чем иным, как литературной мистификацией. Авторами этой социально заказанной мистификации были писатель Алексей Толстой и историк П. Е. Щеголев. Нельзя не отметить, что сделано это с величайшим профессионализмом. Естественно предположить, что «литературную» часть дела (в том числе стилизацию) выполнил А. Н. Толстой, «фактическую» же сторону разработал П. Е. Щеголев, который, как известно, кроме всего прочего, был редактором семитомного издания «Падение царского режима».

Книгу «Фрейлина ее величества» составил и прокомментировал С. Карачевцев. Публикуя под одной обложкой «Дневник» и воспоминания Вырубовой, он подверг их значительным сокращениям (особенно это касается «Дневника»). Однако книга, сопоставляющая в целом эти сочинения, будет, без сомнения, интересна и сегодняшнему читателю, который сможет сделать из этого сопоставления собственные выводы.

Нужно сказать, что домыслами сопровождалась и дальнейшая судьба Анны Александровны Вырубовой. Еще в 1926 году журнал «Прожектор» сообщил о смерти в эмиграции бывшей фрейлины, «личного друга Александры Федоровны», «одной из самых ярых поклонниц Григория Распутина». В вышедшем недавно (1990) Советском энциклопедическом словаре осторожно сказано, что Вырубова умерла «после 1929». Между тем, как стало известно, под своей девичьей фамилией (Танеева) бывшая фрейлина ее величества прожила в Финляндии более четырех десятилетий и скончалась в 1964 году в возрасте восьмидесяти лет; похоронена она в Хельсинки на местном православном кладбище. В Финляндии Анна Александровна вела замкнутый образ жизни, уединившись в тихом лесном уголке Озерного края, на что, впрочем, имелись довольно веские причины. Во-первых, выполняя данный перед тем, как покинуть родину, обет, она стала монахиней; во-вторых, многие эмигранты не желали общаться с человеком, чье имя было скомпрометировано одним лишь упоминанием рядом с именем Григория Распутина.

Обстоятельные подробности последних десятилетий жизни А. А. Вырубовой-Танеевой выяснил иеромонах Арсений из Ново-Валаамского монастыря, что в четырехстах километрах к северо-востоку от столицы Финляндии.

Многие годы бывшая фрейлина работала над мемуарами. Но издать их она так и не решилась. Они были выпущены на финском языке уже после ее смерти. Думаем, что со временем и эта книга придет к нашему читателю.

А. Кочетов

Колесница времени мчится в наши дни быстрее экспресса, Прожитые годы уходят назад, в историю, порастают быльем, утопают в забвении. С этим не может, однако, примириться пытливый человеческий ум, побуждающий нас добывать из мглы прошлого хотя бы отдельные обломки былого опыта, хотя бы слабое эхо отзвучавшего дня. Отсюда - постоянный и большой интерес к историческому чтению, еще более возросший у нас после революции; она открыла многочисленные архивы и сделала доступными такие уголки прошлого, которые раньше были под запретом. Широкого читателя всегда гораздо больше влекло к ознакомлению с тем, «что было», нежели с тем, «чего не было» («выдумкой сочинителя»).

В трагической истории крушения могущественной империи, личность фрейлины Анны Александровны Вырубовой, урожденной Танеевой, неразрывно связана с императрицей Александрой Федоровной, с Распутиным, со всем тем кошмаром, которым была окутана придворная атмосфера Царского Села при последнем царе. Уже из опубликованной переписки царицы было ясно видно, что Вырубова являлась одной из главных фигур того интимного придворного кружка, где скрещивались все нити политических интриг, болезненных припадков, авантюристических планов и проч. Поэтому воспоминания фрейлины Вырубовой представляет животрепещущий интерес для всех кругов.

О своей семье и о том, как попала она ко двору, Вырубова в своих мемуарах пишет:

Отец мой, Александр Сергеевич Танеев, занимал видный пост статс-секретаря и главноуправляющего Его Императорского Величества Канцелярией в продолжение 20 лет. Тот самый пост занимали его дед и отец при Александре I, Николае I, Александре II, Александре III.

Дед мой, генерал Толстой, был флигель-адъютантом Императора Александра II, а его прадед был знаменитый фельдмаршал Кутузов. Прадедом матери был граф Кутайсов, друг Императора Павла I.

Несмотря на высокое положение моего отца, наша семейная жизнь была простая и скромная. Кроме службы, весь его жизненный интерес был сосредоточь в семье и любимой музыке, - он занимая видное место среди русских композиторов. Вспоминаю тихие вечера дома: брат, сестра и я, поместившись за круглым столом, готовили уроки, мама работала, отец же, сидя у рояля, занимался композицией.

6 месяцев в году мы проводили в родовом имении «Рождествено» под Москвой. Соседями были родственники - князья Голицыны и Великий Князь Сергей Александрович. С раннего детства мы, дети, обожали Великую Княгиню Елизавету Феодоровну (старшую сестру Государыни Императрицы Александры Феодоровны), которая нас баловала и ласкала, даря платья и игрушки. Часто мы ездили в Ильинское, и они приезжали к нам - на длинных линейках - со свитой, пить чай на балконе и гулять в старинном парке. Однажды, приехав из Москвы, Великая Княгиня пригласила нас к чаю, как вдруг доложили, что приехала Императрица Александра Феодоровна. Великая Княгиня, оставив своих маленьких гостей, побежала навстречу сестре.

Первое мое впечатление об Императрице Александре Феодоровне относится к началу царствования, когда она была в расцвете молодости и красоты: высокая, стройная, с царственной осанкой, золотистыми волосами и огромными, грустными глазами - она выглядела настоящей царицей. К моему отцу Государыня с первого же времени проявила доверие, назначив его вице-председателем Трудовой Помощи, основанной ею в России. В это время зимой мы жили в Петербурге, в Михайловском Дворце, летом же на даче в Петергофе.

Возвращаясь с докладом от юной Государыни, мой отец делился с нами своими впечатлениями. На первом докладе он уронил бумаги со стола, Государыня, быстро нагнувшись, подала их сильно смутившемуся отцу. Необычайная застенчивость Императрицы его поражала. «Но, - говорил он, - ум у неё мужской - une téte d’homme». Прежде же всего она была матерью: держа на руках шестимесячную Великую Княжну Ольгу Николаевну, Государыня обсуждала с моим отцом серьезные вопросы своего нового учреждения; одной рукой качая колыбель с новорожденной Великой Княжной Татьяной Николаевной, она другой подписывала деловые бумаги. Однажды, во время одного из докладов, в соседней комнате раздался необыкновенный свист.

Какая это птица? - спрашивает отец.

Это Государь зовет меня, - ответила, сильно покраснев, Государыня и убежала, быстро простившись с отцом.

Впоследствии, как часто я слыхала этот свист, когда Государь звал Императрицу, детей или меня; сколько было в нем обаяния, как и во всем существе Государя.

Обоюдная любовь к музыке и разговоры на эту тему сблизили Государыню с нашей семьей. Я уже упоминала о высоком музыкальном даровании моего отца. Само собой разумеется, что нам с ранних лет дали музыкальное образование. Отец возил нас на все концерты, в оперу, на репетиции и во время исполнения часто заставляя следить по партитуре; весь музыкальный мир бывал у нас, - артисты, капельмейстеры, - русские и иностранцы. Помню, как раз пришел завтракать П. И. Чайковский и зашел к нам в детскую.

Образование мы, девочки, получили домашнее и держали экзамен на учительниц при округе. Иногда через отца мы посылали наши рисунки и работы Императрице, которая хвалила нас, но в то же время говорила отцу, что поражается, что русские барышни не знают ни хозяйства, ни рукоделия, и ничем, кроме офицеров, не интересуются.

Последняя русская императрица называла свою фрейлину «моей большой бейби» и «милой мученицей». Анна Вырубова была для Александры Федоровны главной подругой жизни.

Придворная простота

Анна Вырубова (в дев. Танеева) была прапраправнучкой Михаила Илларионовича Кутузова. Её отец на протяжении 20 лет занимал ответственный пост статс-секретаря и главноуправляющего Его императорского Величества Канцелярией. Этот же пост занимали его отец и дед при Александре I, Николае I, Александре II и Александре III.
При этом в общественном сознании об Анне Вырубовой закрепилось мнение, что она была простолюдинкой. Это по меньшей мере неверно. Даже перестав быть фрейлиной по причине замужества, Анна Вырубова оставалась, по сути, главной подругой императрицы. Александра Федоровна называла её «большая бейби». «Маленьким бейби» был императрицы был сын - царевич Алексей.

Трижды воскресшая

Александра Федоровна, приехав в Россию, приняла православие и отнеслась к этому со всей ответственностью. Однако окружавшие её люди были в служении не столь ревностны и скорее больше любили поговорить о Боге, чем вести богоугодную жизнь. Все, кроме Анны Вырубовой - фрейлины императрицы, а потом её верной подруги.

Императрица называла Анну «моей милой мученицей». И это не было преувеличением. Вся жизнь Анны Вырубовой - череда испытаний, которые она принимала с поистине христианским смирением.

В 18 лет она переболела тифом. От смерти её спасло, как она сама считала, духовное заступничество Иоанна Кронштадского.

Через 11 лет Анна Вырубова попала в железнодорожную катастрофу и её, лежавшую без сознания, с множественными переломами «оживил» Григорий Распутин. Наконец, в 1918 году, когда её вел на расстрел красноармеец, Анна увидела в толпе женщину, вместе с которой часто молилась в монастыре на Карповке, где покоятся мощи святого Иоанна Кронштадтского. «Не давайтесь в руки врагам, - сказала она. - Идите, я молюсь. Батюшка Иоанн спасёт Вас». У Анны Вырубовой получилось затеряться в толпе. А потом ещё один встреченный знакомый, которому Вырубова когда-то помогла, передал её 500 рублей.

«Бо не ведают, что творят»

Не было, пожалуй, в русской истории женщины, на оклеветание имени которого было бы брошено столько сил. Слухи о порочной жизни Анны Вырубовой курсировали в народе ещё до революции. Про нее говорили, что это именно она ввела в окружение царя Распутина, что она с самим Распутиным участвует в разных бесчинствах, что она якобы соблазнила саму императрицу.

Вырубова в своей книге рассказала, как появлялись подобные слухи в предреволюционной России.

Она писала со слов своей сестры: «Утром ко мне влетела г-жа Дерфельден со словами: «Сегодня мы распускаем слухи на заводах, что Императрица спаивает Государя, и все этому верят».

И все этому действительно верили. Все, кто не знал Вырубову лично. Знакомство с ней меняло людей. Следователь Руднев вспоминал, как он шел допрашивать Вырубову и был к ней настроен негативно - наслушавшись всего, что о ней рассказывали. Он пишет: «Когда же вошла г-жа Вырубова, то меня сразу поразило особое выражение её глаз: выражение это было полно неземной кротости, это первое благоприятное впечатление в дальнейших беседах моих с нею вполне подтвердилось».

Вырубову сажали в тюрьму пять раз. И при Керенском, и при большевиках. Её пытали. Однажды в тюрьме рябой солдат, один из самых злостных гонителей Анны, вдруг резко переменился. В гостях у брата он увидел на стене фото Анны. Тот сказал: «Целый год в госпитале она была мне как мать». С тех пор солдат изо всех сил помогал лучшей Вырубовой.

Уже упомянутый следователь Руднев вспоминал, что он узнал не от самой Вырубовой, а от ее матери, что в тюрьме Анна подвергается издевательствам. На допросе Анна это лишь кротко подтвердила и сказала: «Они не виноваты, не ведают бо, что творят».

Благотворительница

В 1915 году в качестве компенсации от железной дороги за увечья, полученные во время аварии, Анна получила огромные по тем временам деньги - 80 тысяч рублей. Полгода Анна была прикована к кровати. Всё это время императрица посещала фрейлину ежедневно. Потом Анна Александровна передвигалась на инвалидном кресле, а в дальнейшем на костылях или с палочкой. Все деньги бывшая фрейлина потратила на создание госпиталя для инвалидов войны, где бы их обучали ремеслу, чтобы они могли себя в дальнейшем прокормить. Ещё 20 тыс. рублей добавил Николай II. Одновременно в госпитале находилось до 100 человек. Анна Вырубова вместе с императрицей и дочерями служили там и в других госпиталях сестрами милосердия.

Старец и Анна

Вопреки расхожему заблуждению, не Анна Вырубова ввела в дом императрицы Распутина, а Александра Федоровна познакомила свою фрейлину с «сибирским старцем». При первой же встрече старец пообещал, что желание Анны «всю жизнь положить на служение Их Величеством» осуществится. Позже он предскажет, что фрейлина выйдет замуж, но счастлива не будет.

Так и случилось. В 1907 году Анна Танеева вышла замуж, но развелась уже через год.

Распутин сыграл в жизни Вырубовой огромную роль. Именно он, как она считала, спас её после железнодорожной катастрофы в 1915 году, однако именно слухи об их отношениях сделали Вырубову «нерукопожатной» у значительной части эмигрантов.

Все разговоры о якобы бесчинствах, в которых она участвовала с Распутиным опровергаются одним простым фактом: медицинское освидетельствование в 1918 году устнановило, что Вырубова была девственницей.

«Дневник Вырубовой»

В декабре 1920 года вместе со своей матерью Вырубова бежала из Петрограда по льду Финского залива за границу.

В 1923 году на Валааме в Смоленском скиту Анна приняла монашеский постриг с именем Мария, но по состоянию здоровья ни в какую обитель не поступила и осталась тайной монахиней в миру.
Под своей девичьей фамилией она прожила в Финляндии более четырёх десятилетий. Скончалась в 1964 году в возрасте 80 лет.

В эмиграции Анна Танеева написала автобиографическую книгу «Страницы моей жизни». В 1922 году она была издана в Париже. В Советском Союзе, видимо, решили, что такое представление о царской семье может идеологически навредить и издали так называемый «Дневник Вырубовой», мистификацию, где все царское окружение и сам царь представлены в наихудшем свете.

Несмотря на то, что сегодня уже доказана поддельность «Дневника», до сих пор в научной среде можно встретить выдержки из него. Наиболее вероятными авторами «Дневника Вырубовой» считаются советский писатель Алексей Толстой и профессор истории, эксперт по концу XIX века Павел Щёголев.

Издательство выражает благодарность Йельскому университету за предоставленные фотографии.

Фотография на фронтисписе – Анна Вырубова, 1909–1910

Предисловие к первому изданию

Истекает шестой год от начала русской смуты. Многое за это страшное время пережито, и многое из того, что было тайным, становится явным.

Сквозь туман взаимных обвинений, раздражения и злобы, вольной и невольной неправды пробивается на свет божий истина. Раскрываются двери архивов, становятся доступными тайны отношений, всплывают воспоминания, у людей начинает говорить совесть.

И по мере того как одна за другою ниспадают с прошлого завесы, рушатся с ними и те злые вымыслы и сказки, на которых выросла в злобе зачатая русская революция. Как будто встав от тяжелого сна, русские люди протирают глаза и начинают понимать, что они потеряли.

И все выше и выше поднимается над притихшей толпой чистый образ царственных страдальцев. Их кровь, их страдания и смерть тяжким укором ложатся на совесть всех нас, не сумевших их оберечь и защитить, а с ними защитить и Россию.

Покорные воле Предвечного, с евангельской кротостью несли они поругание, храня в душах непоколебимую верность России, любовь к народу и веру в его возрождение. Они давно простили всех тех, кто клеветал на них и предал их, но мы не имеем права этого делать. Мы обязаны всех призвать к ответу и всех виновных пригвоздить к столбу позора. Ибо нельзя извлечь из прошлого благотворных уроков для грядущих поколений, пока это прошлое не исчерпано до дна…

Говорить о значении воспоминаний Анны Александровны Вырубовой, урожденной Танеевой, не приходится: оно само собою очевидно. Из всех посторонних лиц А. А. Танеева в течение последних двенадцати лет стояла к царской семье ближе всех и лучше многих ее знала. Танеева была все это время как бы посредницей между императрицей Александрой Федоровной и внешним миром. Она знала почти все, что знала императрица: и людей, и дела, и мысли. Она пережила с царской семьей и счастливые дни величия, и первые, наиболее горькие минуты унижения. Она не прерывала сношений с нею почти до самого конца, находя способы поддерживать переписку в невероятно трудных для того условиях. За свою близость к царской семье она подверглась тяжким гонениям и со стороны Временного правительства, и со стороны большевиков. Не щадила ее и клевета. Имя Вырубовой до сих пор в глазах известной части русского общества остается воплощением чего-то предосудительного, каких-то интриг и бесконечных тайн двора.

Мы не предполагаем ни оправдывать, ни порочить А. А. Танееву и не берем на себя ответственности за объективность изложенных ею фактов и впечатлений. Напомним, однако, что действия ее были предметом самого тщательного расследования, производившегося людьми, глубоко против нее предубежденными. Расследование это направлялось Временным правительством, для которого обнаружение в среде, близкой к царской семье, преступления или хотя бы того, что принято называть скандалом, было жизненной потребностью, так как в предполагаемой «преступности» старого режима было все оправдание смуты. И вот это разгадывание, вывернув наизнанку самые интимные подробности жизни и подвергнув женщину страшной нравственной пытке, не говоря о физических страданиях, ничего за ней не открыло и кончило тем, что признало ее ни в чем не виновной. Мало того, В. М. Руднев – следователь, производивший расследование «безответственных» влияний при дворе, проводником коих почиталась Танеева, – дал ей в своих воспоминаниях характеристику, совершенно обратную той, какую рисовала досужая молва. Он определяет ее как женщину глубоко религиозную, полную доброты и «чисто христианского всепрощения», «самую чистую и искреннюю поклонницу Распутина, которого до последних дней его жизни она считала святым человеком, бессребреником и чудотворцем». «Все ее объяснения на допросах, – говорит следователь, – при проверке их на основании подлинных документов всегда находили себе полное подтверждение и дышали правдой и искренностью».

Не касаясь этой оценки по существу, нельзя не отметить, что факты, следователем установленные, сняли с А. А. Танеевой по крайней мере те обвинения нравственного порядка, которые возводила на нее молва.

Не все, быть может, найдут в воспоминаниях А. А. Танеевой то, чего от них ожидают. И действительно, во многом эти воспоминания слишком сжаты, порой – излишне подробны. Возможно, в них есть кое-что недосказанное, вернее, неточно воспринятое и расцененное автором, например, степень влияния Распутина на образ мыслей императрицы Александры Федоровны, доверявшей, к прискорбию, его прозорливости и пониманию людей. Нет в них достаточно подробных сведений и о содержании бесед с ним, и о тех советах, которые он иногда подавал по практическим вопросам жизни, и это тем более жаль, что его советы, если судить по письмам императрицы, имели вовсе не тот характер, который им приписывали. Нет подробностей и о многих лицах, которые через А. А. Танееву пытались проникнуть в круг внимания императрицы и заручиться ее поддержкой. И вообще роль этого окружения кажется в воспоминаниях недостаточно выясненной.

Не следует, впрочем, забывать, что воспоминания – это не исследование, и к ним нельзя предъявлять требований полноты впечатления, да и действительная жизнь всегда проще фантазии. Дело критики – указать пробелы, если они есть, и ожидать, что автор не преминет восполнить их тем, что у него в памяти сохранилось. Искренность воспоминаний А. А. Танеевой тому порукой.

Однако и самый строгий критик должен будет признать, что воспоминания эти являются документом большого исторического значения и знакомство с ними обязательно для каждого, кто хочет дать себе ясный отчет в событиях, предшествовавших смуте.

Впервые из источника, осведомленность которого стоит вне всяких сомнений, мы узнаем о настроениях, господствовавших в среде царской семьи, и получаем ключ к пониманию взглядов императрицы Александры Федоровны, нашедших себе выражение в ее переписке с государем. Впервые мы получаем точные сведения об отношениях государя и его семьи ко многим событиям политической и общественной жизни и о внутренних их переживаниях в трудные минуты объявления войны, принятия государем верховного командования и в первые недели революции.

Воспоминания А. А. Танеевой наводят на мысль, что одной из главных, если не главной, причиной неприязни к императрице Александре Федоровне, неприязни, которая возникла в известных слоях общества, а оттуда, приукрашенная молвой и сплетней, перешла в массы, был чисто внешний факт – замкнутость ее жизни, обусловленная прежде всего болезнью наследника и вызывавшая ревность со стороны тех, кто считал себя вправе стоять близко к царской семье. Мы видим, как росло это настроение, вызывая все больший и больший уход в себя императрицы, искавшей успокоения в религиозном подъеме. Она стремилась хотя бы в формах простой народной веры найти разрешение мучительным противоречиям жизни. Мы видим также, какое чистое, любящее и преданное России сердце билось в той, которую считали надменной, холодной и даже чуждой России царицей. И если это впечатление так упорно держалось, то, спрашивается, не лежит ли вина прежде всего на тех, кто не сумел или не захотел ближе и проще подойти к ней, понять и охранить от клеветы и сплетни ее тоскующую душу?!

Мы видим из воспоминаний А. А. Танеевой ярче, чем из всех других источников, весь ужас измены, окружившей царский дом, видим, как в минуту беды отпадали от государя и его семьи один за другим все те, кто, казалось, обязан был первым сложить голову за их защиту: тщетно ожидали императрица и великие княжны того флигель-адъютанта, которого считали ближайшим своим другом; отказался прибыть в Царское Село по зову государя его духовник; приближенные и слуги, за исключением нескольких верных, поспешили покинуть их при первых же признаках развала; и много другого тяжелого и позорного узнаем мы из этих воспоминаний.

А. Кочетов

О своей семье и о том, как попала она ко двору, Вырубова в своих мемуарах пишет: