Что есть сын отечества эссе. Радищев «Беседа о том, что есть сын отечества»
Это революционно-публицистическая статья (1789), напечатанная в журнале «Беседующий гражданин». Рассуждая о том, кто может быть удостоен звания истинного сына Отечества, Радищев выдвигает основное условие: им может быть только «существо свободное». Отсюда он отказывает находящемуся в крепостной зависимости крестьянину в этом звании, отказывает с великой жалостью. Но сколь гневно звучит его обличение в адрес угнетателей, тех помещиков-крепостников, «мучителей» и «притеснителей», которые себя привыкли почитать сынами Отечества. В статье перед нами проходит целый ряд сатирических портретов злых, ничтожных, легкомысленных помещиков. Но кто же достоин быть истинным сыном Отечества? И Радищев отвечает, что истинным патриотом может быть человек, исполненный чести, благородства, способный всем пожертвовать для блага народа, и если понадобится, если он будет знать, что «смерть его принесет крепость и славу Отечеству, то не страшится пожертвовать жизнью». Это одно из сильнейших политических выступлений Радищева-революционера, требующего свободу народу.
Ода «Вольность»
Впервые теория народной революции получает публицистическое и художественное воплощение в написанной Радищевым в 1781-1783 гг. оде «Вольность», отрывки из которой были включены в «Путешествие».
Судьбы родины и народа в центре внимания автора, передового человека, способного сопоставить факты и события исторические с современностью и прийти к обобщающим философским выводам о закономерности возникновения революции в России, народ которой способен ответить насилием на насилие. Ода «Вольность» - произведение огромной поэтической и ораторской страстности, свидетельствующее о зрелости революционного мировоззрения Радищева. «Прорицатель вольности» доказывает, «что человек во всем от рождения свободен». Начиная с апофеоза вольности, которая осознается как «бесценный дар человека», «источник всех великих дел», поэт рассуждает далее над тем, что этому мешает. В отличие от просветителей 18 в. Радищев, говоря о свободе, имеет в виду не только естественное, но и социальное равенство, которого надо добиваться путем борьбы за права народа. Страстно обличает он рабство и деспотизм, законы, установленные самодержавной властью, которые являются «препоной свободе». Он разоблачает опасный для народа союз царской власти и Церкви, выступая против монархии как таковой.
Монархию следует заменить демократическим строем, основанным на социальном равенстве и свободе. В «царстве свободы» земля будет принадлежать тем, кто обрабатывает ее.
Вера в будущую победу народной революции одушевляет поэта, она зиждется и на изучении опыта своей страны (крестьянское восстание под предводительством Пугачева), и на примерах, взятых из английской и американских революций. Исторические события, исторические имена деятелей революции Кромвеля, Вашингтона могут быть поучительны для других народов. Воссоздавая противоречивый образ Кромвеля, Радищев отдает ему должное за то, что «…Научил ты в род и роды, как могут мстить себе народы: ты Карла на суде казнил».
Ода заканчивается описанием «избраннейшего дня», когда победит революция и обновит «отечество драгое». Пафос оды – вера в победу народной революции, хотя исторически мыслящий Радищев понимает, что «не приспе еще година». Философское, публицистическое содержание оды находит соответствующие стилистические формы выражения. Традиционный жанр оды наполняется революционный патетикой, а употребление славянизмов, придающих торжественное звучание выражаемым идеям, лишь подчеркивает единство художественной формы и содержания. Успех оды был огромен.
Тема революции в «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищева. (напеч. В 1790г.)
Радищев начал писать «Путешествие» с середины 80-х гг. Нет спокойного повествователя, погруженного в мир собственных чувств и переживаний, а есть человек, гражданин, революционер, исполненный сочувствия к бесправным и негодования к угнетателям. Тема революции звучит во многих главах «Путешествия». Картины бесчеловечного отношения к народу, сознание социальной несправедливости вызывают у Радищева страстные призывы к свержению власти крепостников. Так как большая часть людей в самодержавном государстве «уподоблена тягловому скоту», униженному, то беспрестанно оскорбляемый человек, «влекомый чувствованием сохранности своей, принуждается на отражение оскорбления» («Чудово»).
Жесткость и алчность помещика-«кровопийцы», о деяниях которого рассказано в главе «Вышний Волочок», вызывает гнев путешественника, призывающего народ ответить на насилие насилием.
Все, что видит путешественник на своем пути: дорожные встречи, наблюдения над жизнью разных сословий, заставляет его глубоко сочувствовать угнетенному народу и наполняет чувством непримиримой вражды к угнетателям, сознанием необходимости революционной борьбы за освобождение народа, борьбы самого народа. Революция возникает как неизбежный результат угнетения.
Открытый призыв к восстанию звучит и в главе «Городня», где идет исполненный драматизма рассказ о рекрутском наборе, о незаконной продаже в рекруты людей только потому, что их помещику «занадобилися деньги на новую карету».
Радищев верит, что настанет время, когда выйдут из народа новые люди и свобода придет не сверху – «от великих отченников», а снизу – «от самой тяжести порабощения», но он понимает, что «время еще не приспело». Историзм мышления подсказывал ему, что революция в России свершится, но для этого нужно время. Русская действительность, особенности русского национального характера – залог неизбежности революции.
В способности народа к возмущению убеждает Радищева и опыт пугачевского восстания. Однако писатель-революционер понимает, что стихийный характер восстания не может привести к коренным изменениям русской действительности, к победе народа. В этом отношении сложной и вызывающей споры является глава «Хотилов», в которой дается Радищевым оценка пугачевского восстания и предлагается возможный проект будущих преобразований путем реформ.
Основа «Путешествия» - призыв к революции, но Радищев знал, что победа возможна лишь через десятилетия, и поэтому вполне возможны поиски им решения самого больного вопроса – освобождения крестьян другими путями, один из которых – проект как попытка облегчить участь народа хотя бы на ближайшее время.
А. Н. РАДИЩЕВ.
БЕСЕДА О ТОМ, ЧТО ЕСТЬ СЫН ОТЕЧЕСТВА
Не все рожденные в отечестве достойны величественного наименования сына отечества (патриота). Под игом рабства находящиеся не достойны украшаться сим именем. - Удержись, чувствительное сердце, не произноси суда твоего на таковые изречения, доколе стоишь при пороге.
Вступи и выжди! Кому не известно, что имя сына отечества принадлежит человеку, а не зверю или скоту или другому бессловесному животному? Известно, что человек существо свободное, поелику одарено умом, разумом и свободною волею; что свобода его состоит в избрании лучшего, что сие лучшее познает он и избирает посредством разума, постигает пособием ума и стремится всегда к прекрасному, величественному, высокому. Все сие обретает он в едином следовании естественным и откровенным законам, иначе божественными называемым, и извлеченным от божественных и естественных гражданским, или общежительным.
Но в ком заглушены сии способности, сии человеческие чувствования, может ли украшаться величественным именем сына отечества?
Он не человек, но что? он ниже скота; ибо и скот следует своим законам, и не примечено еще в нем удаления от оных. Но здесь не касается рассуждение о тех; злосчастных, коих коварство или насилие лишило сего величественного преимущества человека, кои сделаны чрез то такими, что без принуждении и страха ничего уже из таких чувствовании не производят, кои уподоблены тяглому скоту, не делают выше определенном работы, от которой им освободится нельзя; кои уподоблены лошади, осужденной на всю жизнь возить телегу, и не имеющие надежды освободиться от своего ига, получая равные с лошадью воздаяния и претерпевая равные удары; не о тех, кои не видят конца своему игу, кроме смерти, где кончатся их труды и их мучения, хотя и случается иногда, что жестокая печаль, объяв дух их размышлением, возжигает слабый свет их разума и заставляет их проклинать бедственное свое состояние и искать оному конца; не о тех здесь речь, кои не чувствуют другого, кроме своего унижения, кои ползают и движутся во смертном сне (летаргия), кои походят на человека одним токмо видом, в прочем обременены тяжестью своих оков, лишены всех благ, исключены от всего наследия людей, угнетены, унижены, презренны; кои ничто иное, как мертвые тела, погребенные одно против другого; работают необходимое для человека из страха; им ничего, кроме смерти, не желательно и коим наималейшее желание заказано и самые маловажные предприятия казнятся; им позволено только расти, потом умирать; о коих не спрашивается, что они достойного человечества сделали? какие похвальные дела, следы прошедшей их жизни, оставили? какое добро, какую пользу принесло государству сие великое число рук?
Не о сих здесь слово; они не суть члены государства, они не человеки, когда суть ничто иное, как движимые мучителем машины, мертвые трупы, тяглый скот!
Человек, человек потребен для ношения имени сына отечества! Но где он? где сей, украшенный достойно сим величественным именем?
Не в объятиях ли неги и любострастия? Не объятый ли пламенем гордости, любоначалия, насилия? По зарытый ли в скверно-прибыточестве, зависти, зловожделении, вражде и раздоре со всеми, даже и теми, кои одинаково с ним чувствуют и к одному и тому же устремляются? или не погрязший ли в тину лени, обжорства и пьянства? Вертопрах, облетающий с полудня (ибо он тогда начинает день свой) весь город, все улицы, все дома для бессмысленнейшего и пустого разговора, для обольщения целомудрия, для заражения благонравия, для уловления простоты и чистосердечия, сделавший голову свою мучным магазином, брови вместилищем сажи, щеки коробками белил и сурика или, лучше сказать, живописною палитрою, кожу тела своего вытянутою барабанного кожею, похож больше на чудовище в своем убранстве, нежели на человека, и его распутная жизнь, знаменуемая смрадом, из уст и всего тела его происходящим, душится целою аптекою благовонных опрыскиваний, - словом, он модный человек, совершенно исполняющий все правила щегольской большого света науки: он ест, спит, валяется в пьянстве и любострастии, несмотря па истощенные силы свои; переодевается, мелет всяким вздор, кричит, перебегает с места на место, кратко - он щеголь.
Не сей ли есть сын отечества? - или тот, поднимающий величавым образом на твердь небесную спой взор, попирающий ногами своими всех, кои находятся пред ним, терзающий ближних своих насилием, гонением, притеснением, заточением, лишением звания, собственности, мучением, прельщением, обманом и самым убийством, словом, всеми одному ему известными средствами раздирающий тех, кои осмелятся произносить слова: человечество, свобода, покой, честность, святость, собственность и другие им подобные? потоки слез, реки крови не токмо не трогают, но услаждают его душу. Тот не должен существовать, кто смеет противоборствовать его речам, мнению, делам и намерениям! сей ли есть сын отечества?
Или тот, простирающий объятия свои к захвату богатства и владений целого отечества своего, а ежели бы можно было, и целого света и который с хладнокровием готов отъять у злосчастных соотечественников своих и последние крохи, поддерживающие унылую и томную их жизнь, ограбить, расхитить их пылинки собственности; который восхищается радостью, ежели открывается ему случай к новому приобретению, пусть то заплачено будет реками крови собратий его, пусть то лишит последнего убежища и пропитания подобных ему людей, пусть они умирают с голоду, служи, зноя; пусть рыдают, пусть умерщвляют чад своих в отчаянии, пусть они отваживают жизнь свою на тысячи смертей; все сие не поколеблет его сердца; все сие для него не значит ничего, - он умножает свое имение, а сего и довольно. - И так не сему ля принадлежит имя сына отечества?
Или не тот ли, сидящий за исполненным произведениями всех четырех стихий столом, коего услаждению вкуса и брюха жертвуют несколько человек, отъятых от служения отечеству, дабы по пресыщении мог он быть перевален в постель и там бы спокойно уже заниматься потреблением других произведений, какие он вздумает, пока сон отнимет у него силу двигать челюстями своими? И так, конечно, сей или же которым-нибудь из вышесказанных четырех? (ибо пятого сложения столь же отдельно редко найдем). Смесь сих четырех везде видна, но еще не виден сын отечества, ежели он не в числе сих!
Глас разума, глас законов, начертанных в природе и сердце людей, не согласен наименовать вычисленных людей сынами отечества! Самые те, кои подлинно таковы суть, произнесут суд (не на себя, ибо они себя не находят такими), но на подобных себе и приговорят исключить таковых из числа сынов отечества, поелику нет человека, сколько бы он ни был порочен и ослеплен собою, чтобы сколько-нибудь не чувствовал правоты и красоты вещей и дел.
Нет человека, который бы не чувствовал прискорбия, видя себя уничижаемым, поносимым, порабощаемым насилием, лишаемым всех средств и способов наслаждаться покоем и удовольствием и не обретаемым нигде утешения своего. Не доказывает ли сие, что он любит честь, без которой он как без души. Не нужно здесь изъяснять, что сия есть истинная честь, ибо ложная вместо избавления покоряет всему вышесказанному и никогда но успокоит сердца человеческого.
Всякому врожденно чувствование истинной чести; но освещает оно дела и мысли человека по мере приближения его к оному, следуя светильнику разума, проводящему его сквозь мглу страстей, пороков и предубеждений к тихому ее, чести то есть, свету. Нет ни одного из смертных только отверженного от природы, который бы не имел той вложенной в сердце каждого человека пружины, устремляющей его к люблению чести. Всяк желает лучше быть уважаем, нежели поносим, всяк устремляется к дальнейшему своему совершенствованию, знаменитости и славе: как бы пи силился ласкатель Александра Македонского, Аристотель, доказывать сему противное, утверждая, что сама природа расположила уже род смертных так, что одна, и притом гораздо большая часть оных должна непременно быть в рабском состоянии и, следовательно, не чувствовать, что есть честь? а другая в господственном, потому, что не многие имеют благородные и величественные чувствования.
Не спорно, что гораздо знатнейшая часть рода смертных погружена во мрачность варварства, зверства и рабства; но сие нимало не доказывает, что человек не рожден с чувствованием, устремляющим его к великому и к совершенствованию себя и, следовательно, к люблению истинной славы и чести. Причиною тому или род провождаемой жизни, обстоятельства, или в коих быть принуждены, или малоопытность, или насилие врагов праведного и законного возвышения природы человеческой, подвергающих оную силою и коварством слепоте и рабству, которое разум и сердце человеческое обессилевает, налагая тягчайшие оковы презрения и угнетения, подавляющего силы духа вечного.
Не оправдывайте себя здесь, притеснители, злодеи человечества, что сии ужасные узы суть порядок, требующий подчиненности. О, ежели б вы проникли цепь всея природы, сколько вы можете, а можете много! то другие бы мысли вы ощутили в себе; нашли бы, что любовь, а. не насилие содержит столь прекрасный в мире порядок и подчиненность. Вся природа подлежит оному, и где оный, там нет ужасных позорищ, извлекающих у чувствительных сердец слезы сострадания и при которых истинный друг человечества содрогается.
Что бы такое представляла тогда природа, кроме смеси нестройной (хаоса), ежели бы лишена была оной пружины? Поистине она лишилась бы величайшего способа как к сохранению, так и совершенствованию себя. Везде и со всяким человеком рождается оная пламенная любовь к снисканию чести и похвалы у других. Сне происходит из врожденного человеку чувствовании своей ограниченности и зависимости. Сне чувствование толь сильно, что всегда побуждает людей к приобретению для себя тех способностей и преимуществ, посредством которых заслуживает любовь как от людей, так и от высочайшего существа, свидетельствуемая услаждением совести; а заслужив других благосклонность и уважение, человек учиняется благонадежным в средствах сохранения и совершенствования самого себя.
И если сие так, то кто сомневается, что сильная оная любовь к чести и желание приобрести услаждение совести своей с благосклонностью и похвалою от других есть величайшее и надежнейшее средство, без которого человеческое благосостояние и совершенствование быть не может? Ибо какое тогда останется для человека средство преодолеть те трудности, кои неизбежны на пути, ведущем к достижению блаженного покоя, и опровергнуть то малодушное чувствование, кое наводит трепет при воззрении на недостатки свои? Какое есть средство к избавлению от страха пасть навеки под ужаснейшим бременем оных? ежели отъять, во-первых, исполненное сладкой надежды прибежище к высочайшему существу не яко мстителю, но яко источнику и началу всех благ; а потом к подобным себе, с которыми соединила нас природа ради взаимной помощи и которые внутренне преклоняются к готовности оказывать оную и, при всем заглушении сего внутреннего гласа, чувствуют, что они не должны быть теми святотатцами, кои препятствуют праведному человеческому стремлению к совершенствованию себя.
Кто посеял в человеке чувствование сие искать прибежища? - Врожденное чувствование зависимости, ясно показывающее нам оное двойственное к спасению и удовольствию нашему средство. И что, наконец, побуждает его ко вступлению на сии пути? что устремляет его к соединению с сими двумя человеческого блаженства средствами и к заботе нравиться им? - Поистине ничто иное, как врожденное пламенное побуждение к приобретению для себя тех способностей и красоты, посредством которых заслуживается благоволение божье и любовь собратьев своих, желание учиниться достойным их благосклонности и покровительства.
Рассматривающий деяния человеческие увидит, что се одна из главнейших пружин всех величайших в свете произведений! И се начало того побуждения к люблению чести, которое посеяно в человеке при начале сотворения его! се причина чувствования того услаждения, которое обыкновенно сопряжено всегда с сердцем человека, как скоро изливается на оное благоволение божье, которое состоит в сладкой тишине и услаждении совести, и как скоро приобретает он любовь подобных себе, которая обыкновенно изображается радостью при воззрении его, похвалами, восклицаниями. Се предмет, к коему стремятся истинные человеки и где обретают истинное свое удовольствие! Доказано уже, что истинный человек и сын отечества есть одно и то же; следовательно, будет верный отличительный признак его, ежели он таким образом честолюбив.
Сим да начинает украшать он величественное наименование сына отечества, монархии. Он для сего должен почитать свою совесть, возлюбить ближних; ибо единою любовью приобретается любовь; должно исполнять звание свое так, как повелевает благоразумие и честность, не заботясь нимало о воздаянии почести, превозношении и славе, которая есть спутница или паче тень, всегда следующая за добродетелью, освещаемою не вечерним солнцем правды; ибо те, которые гоняются за славою и похвалою, не только не приобретают для себя оных от других, но паче лишаются.
Истинный человек есть истинный исполнитель всех предуставленных для блаженства его законов; он свято повинуется оным. Благородная и чуждая пустозвонства и лицемерия скромность сопровождает все чувствования, слова и деяния его. С благоговением подчиняется он всему тому, чего порядок, благоустройство и спасение общее требуют; для него нет низкого состояния в служении отечеству; служа оному, он знает, что он содействует здравому обращению, так сказать, крови государственного тела. Он скорее согласится погибнуть и исчезнуть, нежели подать собою другим пример неблагонравия и тем отнять у отечества детей, кои бы могли быть украшением и подпорою оного; он страшится заразить соки благосостояния своих сограждан; он пламенеет нежнейшею любовью к целости и спокойствию своих соотечественников, ничего столько не жаждет зреть, как взаимной любви между ними; он возжигает сей благотворный пламень во всех сердцах; не страшится трудностей, встречающихся ему при сем благородном его подвиге; преодолевает все препятствия, неутомимо бдит над сохранением честности, подает благие советы и наставлении, помогает несчастным, избавляет от опасностей заблуждения и пороков, и ежели уверен в том, что смерть его принесет крепость и славу отечеству, то не страшится пожертвовать жизнью; если же она нужна для отечества, то сохраняет ее для всемерного соблюдения законов естественных и отечественных; по возможности своей отвращает все, могущее запятнать чистоту и ослабить благонамеренность оных, яко пагубу блаженства и совершенствования соотечественников своих, Словом, он благонравен! Вот другой верный знак сына отечества!
Третий же и, как кажется, последний отличительный знак сына отечества, когда он благороден. Благороден же есть тот, кто учинил себя знаменитым мудрыми и человеколюбивыми качествами и поступками своими; кто сияет и обществе разумом и добродетелию и, будучи воспламенен истинно мудрым любочестием, все силы и старания свои к тому единственно устремляет, что бы, повинуясь законам и блюстителям оных, придержащим властям, как всего себя, так и все, что он пи имеет, не почитать иначе, как принадлежащим отчеству. употреблять оное так, как вверенный ему залог благоволения соотчественников и государя своего, который есть отец народа, ничего не щадя для блага отечества. Тот есть прямо благороден, которого сердце не может не трепетать от нежной радости при едином имени отечества и который не инако чувствует при том воспоминании (которое в нем непрестанно), как бы то говорено было о драгоценнейшей всего на свете его части. Он не жертвует благом отечества предрассудкам, кои мечутся, яко блистательные, в глаза ого; всем жертвует для блага оного: верховная его награда состоит и добродетели, то есть в той внутренней стройности всех наклонностей и хотений, которую премудрый творец вливает в непорочное сердце и которой в ее тишине и удовольствии ничто в свете уподобиться не может. Ибо истинное благородство есть добродетельные поступки, оживотворяемые истинною честью, которая не инде находится, как в беспрерывном благотворении роду человеческому, а преимущественно своим соотечественникам, воздавая каждому по достоинству и по предписуемым законам естества и народовластья. Украшенные сими единственно качествами как в просвещенной древности, так и ныне почтены истинными хвалами. И вот третий отличительный знак сына отечества!
Весьма те ошибутся, которые почтут сне рассуждение тою платоническою системою общественного воспитания, которой события никогда не увидим, когда и наших глазах род такового точно воспитания и на сих правилах основанного введен богомудрыми монархами, и просвещенная Европа с изумлением видит успехи оного, восходящие к предположенной цели исполинскими шагами!
Многие задаются вопросом: «Что же есть сын Отечества?» Но впервые начал беседу об этом А.Н. Радищев, в который сказал, что «Не все рожденные в Отечестве достойны величественного наименования сына Отечества (патриота)». И с этим высказыванием я абсолютно согласна. Потому что не каждый готов защитить свое Отечество в нужное время, и поэтому он не достоин такого звания, как «сын Отечества».
По-моему, сын Отечества - это тот, который готов всегда постоять за свою Родину, защитить ее в трудный момент, оберегать и всегда любить ее. И я могу назвать таких людей без капли сомнения: сыновья Отечества - это в первую очередь те, кто воевал за свою страну. Это герои Великой Отечественной войны. Эти люди готовы были отдать свою жизнь за Родину, защищали ее и не отдали в руки врагу ни под каким предлогом. Они любили ее, как маму и не давали в обиду. Вот это настоящие сыны Отечества.
В принципе, не имеет большого значения, в какой стране ты родился, главное, в какой стране ты вырос, как и за что ты ее полюбил. Хочу привести в пример ребенка-сироту. Если его взяли чужие родители к себе в дом и считают своим дитем, то и ребенок в свою очередь полюбит их и будет считать своими родителями, ведь именно они воспитывали его, любили всем сердцем как своего, вкладывали в него свое терпение и доброту. И он их называет мамой и папой. Так же и с Родиной. Твоя Родина та, что воспитала тебя, вселила в твое сердце патриотизм и веру; та, которую ты полюбил, как свое Отечество.
А.Н. Радищев говорил, что честь, благонравие и благородство зажигают внутри человека любовь к Родине, что побуждает к совершению больших подвигов ради нее. Благодаря этим качествам у людей просыпается патриотизм, который, в свою очередь, поможет им в любых испытаниях, подброшенных судьбой.
Но самое главное - это по-настоящему любить свою страну и верить в нее. Как известно, большинство людей выбирают то, что выгоднее или лучше лично для них. Я считаю это неправильным. Приведу в пример обычного ребенка или даже нас самих. Мы не можем выбирать себе родителей, мы рождаемся и уже любим их за подаренную жизнь. Даже если у кого-то родители богаче или достойнее в каком-то плане, мы же не можем так просто взять и уйти к другим родителям, оставив своих просто так. Вот и с Родиной - нельзя ее оставлять, нужно бороться и стараться быть лучше, нужно помогать ей во всех отношениях, и тогда, действительно, можно с гордостью назвать себя сыном Отечества!
Есть в русской литературе имена, с которыми связаны понятия истинного, глубокого патриотизма, гражданственности, высокого чувства долга, чести, истины. К таким именам относится имя Александра Николаевича Радищева. Это человек высоких нравственных качеств и глубоких убеждений.
Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду? -
Я тот же, что и был, и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек! -
так сказал о себе Радищев в 1790 году по дороге в Илимский острог, куда он был отправлен после замены смертной казни ссылкой в Сибирь. За что? За создание книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Это потом в России станет обычным явление, когда писатели, поэты, «возмутители» спокойствия, «подрыватели» основ самодержавного строя будут отбывать ссылки на Кавказе и в Вятке, в Сибири и Астрахани. А пока в Илимский острог едет Радищев - первый русский революционер. Первому всегда труднее, тем более, если ты один. Какой любовью к Родине, верой в народ надо было обладать, какой личностью быть, чтобы выступить против могущественного самодержавия! Родившись в дворянской семье, получив хорошее образование, имея литературный талант, Радищев мог бы составить прекрасную карьеру, жить безбедно и спокойно. Но как личность, живущая интересами Отечества, как истинный патриот он яростно, гневно и доказательно обличал крепостничество.
Прочитав «Путешествие из Петербурга в Москву», «просвещенная», известная в Европе своей перепиской и личными встречами с французскими просветителями самодержица Екатерина II сделала вывод и начертала: «Бунтовщик хуже Пугачева». Бунтовщик? Хуже Пугачева? Но ведь бунтовщик Пугачев выступал против самодержавия с оружием в руках, а Радищев всего-навсего написал книгу «веса золота» (Д. Бедный), которую и отпечатал в собственной типографии в 1790 году. Слово Радищева, его книга в истории развития революционного движения в
России сыграли огромную роль. Что же это за книга, история которой - «...история удивительная, почти напоминающая историю живого существа»? (Н.П. Смирнов-Сокольский). Безобидное название - «Путешествие из Петербурга в Москву» - обычное для того времени описание путешествия; их было много. Но откроем книгу. И на первой же странице: «Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человечества уязвлена стала». Уже эта фраза настораживает, заставляет задуматься. Вряд ли просто праздный, развлекающийся, любопытствующий путешественник «страданиями человечества» стал бы заниматься. И вот пошли одна за другой почтовые станции: София, Тосна, Любани, Спасская Полесть, Медное... Городня... Пешки...
Глава «Любани»: «Время жаркое. Праздник. А крестьянин пашет с великим тщением» - «В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину. Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет». Но ведь умирали! И сотнями, тысячами! Потому что ни один закон не мог (не хотел!) защитить крепостного от произвола помещика. Глубоко мыслящая и сильно чувствующая человеческая личность, носитель смелой передовой мысли Радищев восклицает: «Страшись, помещик жесткосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение!» Но зло - не в человеке. («Человек рождается ни добр, ни зол!») Значит, нужно изменить существующую социально-политическую систему. А это уже призыв к бунту. Вот оно - бунтовщик! И дальше глава за главой Радищев доказывает, что самодержавная власть жестока и бесчеловечна. «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что мы крестьянину оставляем? то, чего отнять не можем, - воздух. Да, один воздух».
Но терпение народа не беспредельно, не вечно. «Я приметил, - пишет Радищев в главе «Зайцово», - из многочисленных примеров, что русский народ очень терпелив и терпит до самой крайности, но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать...»
Мне слышится уж глас природы...
(Ода «Вольность»)
«Мрачная твердь позыбнулась, и вольность воссияла... (глава «Тверь»),
Вот он, пафос свободы, вольнолюбие, вера в народовластие и Демократию.
«Не все рожденные в Отечестве достойны величественного
наименования сына Отечества (патриота)», - утверждал Радищев в «Беседе о том, что есть сын Отечества». - «Сын Отечества не страшится трудностей, встречающихся ему при благородном его подвиге, преодолевает все препятствия... ничего не щадя для блага Отечества». Настоящим сыном Отечества, патриотом был сам писатель. Совершая благородный подвиг для блага Отечества, он не щадил самой жизни, до конца дней сохранив в себе гордое сознание - Человек (а в это слово вложен глубочайший смысл).
Радищев «зрил сквозь целое столетие». В «Песни исторической» которая заканчивается «пророческим словом», писатель говорит, что «поздние потомки» преславного народа
Все преграды, все оплоты
Сокрушат рукою сильной.
Иван петрович павлов, открытия
Мария значение имени - характер и судьба
Терентьев Фёдор Михайлович (Terent'ev Fedor Mikhailovich)