Бабий Яр. История и фотографии. Старые традиции. ЯРъ-легенда. Бабий яр после войны

Одним из завсегдатаев «Яра» был Савва Морозов.Как-то зимой подъезжает он к любимому ресторану (это было еще до его перестройки), а его и не пускают. Какой-то купчик гуляет - ресторан снял «на откуп» (банкетное обслуживание, то есть). Морозов тогда набрал какой-то голытьбы, привел к ресторану и велел ломать стену - «плачу за все». Стену ломают, Савва Тимофеевич в тройке сидит, ждет, значит, чтобы на вороных и заехать. На уговоры не поддается. Полицию вызывать тоже не хочется - постоянный клиент, столько денег уж оставил в ресторане. Кое-как его уговорила цыганка из хора не рушить ресторацию.

А то в «аквариум» купчины играть любили. В огромный белый рояль велели наливать воду до краев и рыбок туда запускали.

Был в «Яре» и прейскурант для любителей покутить. Удовольствие вымазать официанту лицо горчицей, например, стоило 120 рублей, а запустить бутылкой в венецианское зеркало — 100 рублей. Впрочем, все имущество ресторана было застраховано на солидные деньги.

В ресторане была и императорская ложа, правда, Николай II ресторан не посещал, но бывал в нем не раз Григорий Распутин. Впрочем, как и его будущий убийца, князь Феликс Юсупов.

В разное время «Яръ» посещали Чехов и Куприн, Горький и Леонид Андреев, Бальмонт и Брюсов, Шаляпин, художники братья Васнецовы, Левитан, Репин, Врубель, Серов...

В конце XIX — начале XX в. в «Яре» работал цыганский хор Ильи Соколова, здесь пели знаменитые цыганские певицы — Олимпиада Николаевна Федорова (Пиша), а позднее — Варвара Васильевна Панина (Васильева).

Посетителей «потчевали всякой снедью» в огромных величественных залах и уютных кабинетах, расположенных на балконах. По данным архивов, «Яръ» считался рестораном №1 в России и Европе. Почему в Европе? Да потому, что французские повара «Яра» готовили не хуже своих земляков, а по ассортименту и качеству растительных, животных и особенно деликатесных продуктов Россия в то время намного опережала всю вместе взятую Европу. В «Яре» же выбор продуктов для приготовления различных блюд был неисчислим.

Позиция, которую «Яръ» занимал по отношению к своим гостям — удовлетворение любых (абсолютно любых) прихотей и поражение воображения — делала ресторан мощным магнитом, притягивавшим к себе волжские и сибирские капиталы с неумолимостью удава.

В 1895 г. «Яръ» приобретает Алексей Акимович Судаков, ярославский крестьянин, добившийся всего своим умом и талантом. В 1910 г. он перестраивает «Яръ» (арх. А. Эрихсон): из деревянного дома ресторан превратился в солидный дворец с колоннами. В этом здании он находится и по сей день. Рядом с рестораном были построены дома для служащих.

«Ямщик, гони-ка к «Яру» - песня, посвященная Судакову, ее пели во время торжественного открытия нового здания ресторна.

В 1998 г. была начата реконструкция ресторана, возрождая былую славу «Яра». На сегодняшний день восстановлен дореволюционный интерьер: отреставрированы фрески начала века на потолке и стенах, заработала люстра 1912 г. (а также светильники 1952 г.), воссоздан фонтан во внутреннем дворике, сделанный по проекту фонтана Большого театра.

В канун 1826 года француз Транкий Яр (фр. Tranquille Yard , имя которого и носило заведение) открыл ресторан в доме Шавана на Кузнецком мосту . Газета «Московские ведомости » сообщала, что открылась «ресторация с обеденным и ужинным столом, всякими виноградными винами и ликёрами, десертами, кофием и чаем, при весьма умеренных ценах» .

Несколько лет - с 1848 по 1851 гг. - «Яр» работал в саду «Эрмитаж», но не в современном саду «Эрмитаж» на Петровке , а в старом на Божедомке .

Эти же рестораны «Яр» и «Стрельна» становятся центрами цыганского пения. В конце XIX - начале XX в. в «Яре» работал цыганский хор Ильи Соколова, здесь пели знаменитые цыганские певицы - Олимпиада Николаевна Фёдорова (Пиша), а позднее - Варвара Васильевна Панина (Васильева).

Здание ресторана неоднократно перестраивалось. В июле 1896 года «Яр» приобрёл бывший официант, выходец из крестьян Ярославской губернии Алексей Акимович Судаков. В 1910 году по его поручению архитектором Адольфом Эрихсоном было выстроено новое здание в стиле модерн , с большими гранёными куполами, арочными окнами и монументальными металлическими светильниками по фасаду. Внутри были устроены Большой и Малый залы, императорская ложа и кабинеты , один из которых получил название «Пушкинский» в память поэта, написавшего о «Яре» на Кузнецком:

Вблизи ресторана был построен особняк владельца, до наших дней не дошедший. На торжественном открытии нового здания «Яра» в 1910 году была впервые исполнена песня, сведения об авторе которой противоречивы :

См. также

Напишите отзыв о статье "Яр (ресторан)"

Примечания

Отрывок, характеризующий Яр (ресторан)

– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.

Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».

Меня давно уже просили написать о полигоне Капустин Яр. И показать, само собой. Потому как информация в Вики... - понятно. Сегодня постараюсь коротко и только факты. А вообще все просьбы и предложения размещайте в верхний пост - тогда наверняка не пропущу. Потому что почта уже не выдержала и рухнула.
Капустин Яр упоминается в рассказе «Колыбель на орбите» Артура Кларка. Одной из ключевых миссий компьютерной игры UFO: Aftermath является задание найти документы в подземной базе, расположенной на полигоне Капустин Яр.
Из сообщений бывших сотрудников ЦРУ: “Атмосферные испытания на северо-востоке Сибири. В феврале 1956 г. были обнаружены радиоактивные изотопы, подтверждающие серию испытаний в это время”.
Сегодня Капустин Яр - это 4-й Государственный центральный межвидовый полигон России. Предназначен для пусков боевых баллистических ракет, геофизических и метеорологических ракет, а также космических объектов небольшой массы. При Горбачеве пришел в запустение. Впрочем, как и всё в стране. Сейчас потихоньку оживает. Правда и вымысел о ядерных испытаниях под фото.

Начинать рассказ об истории полигона надо с далёкого 1945 года , когда победа над Германией сделала доступными для советских специалистов остатки выдающихся ракетных технологий команды Вернера Фон Брауна, который сам, вместе с наиболее значимой частью команды разработчиков и учёных, общей численностью около 400 человек, оказался в руках американских военных и продолжил свою работу уже в США.

Всё самое ценное с заводов, испытательных и научных центров включая несколько десятков собранных ракет ФАУ-2, практически всё специальное испытательное оборудование и документация уже были вывезены в США, когда на развалинах ракетной колыбели появились первые советские разведчики и специалисты. Собирая остатки немецкой команды и документации, перетряхивая мусорные корзины исследовательских центров специалистам удалось всё-таки собрать достаточное количество материала для того, чтобы воспроизвести конструкцию ракет ФАУ-1 и ФАУ-2.

В СССР были срочно сформированы ряд НИИ и КБ, которые вплотную занялись решением этой задачи. Назрела необходимость в создании специализированного полигона для проведения исследований и испытаний.

В мае 1946 года, на месяц позже того, как американцы произвели первый запуск вывезенной из германии A-4 на своём полигоне Уайт Сэндз в Нью-Мексико, было принято решение о создании такого полигона в СССР и генерал-майор Василий Иванович Вознюк, которому было поручено возглавить поиск места, подходящего для строительства полигона, приступил к работе. Место выбиралось из семи вариантов. В итоге наиболее подходящим был признаны районы недалеко от Волгограда, возле села Капустин Яр в Астраханской области (которое в последствии и дало имя новому полигону) и станица Наурская Грозненской области.

Капустин Яр

14 октября 1969 года с полигона Капустин Яр состоялся запуск спутника Интеркосмос-1, созданного специалистами социалистических стран. С теперь уже международного космодрома также ушли в полёт индийские спутники Ариабхата и Бхаскара, французский спутник "Снег-3". Большую роль сыграл Капустин Яр в подготовке квалифицированных кадров испытателей ракетно-космической техники и руководящих кадров для новых космодромов. Космодром Капустин Яр взял на себя роль космодрома для "малых" ракет и "малых" спутников Земли исследовательского плана. Эта специализация сохранялась до 1988 года, когда потребность в запусках таких спутников резко сократилась и космические пуски с космодрома Капустин Яр были прекращены. Кроме того, подписанный в 1987 году договор о сокращении ракет СРД привёл к почти полному прекращению испытательных работ на полигоне. Стартовые и технические позиции были законсервированы около 10 лет, но постоянно поддерживались в работоспособном состоянии. Последний известный испытательный пуск был произведен 22 июня 1988. Это был шестой по счету и последний полёт проекта БОР-5.

В 1998 году наступило долгожданное возрождение полигона и космодрома. После долгих лет бездействия с космодрома был произведен коммерческий запуск ракеты-носителя "Космос 11К65М", нёсшего в качестве дополнительной нагрузки французский спутник, а 28 апреля 1999 г. был осуществлен запуск спутников "ABRIXAS" и "Megsat-0".

Возобновились и испытательные работы. Идеи о создании межвидового испытательного полигона наконец-то нашли своё воплощение. В 1999 году на полигон были передислоцированы испытательные полигоны с Эмбы и Сары-Шагана.

Памятник нашей первой Р-1.
Что ни фамилия - отдельная славная история.


Развлечения поблизости соответствующие. ЭТО называется "Орбита". г. Знаменск.


Выставка испытывавшейся техники



А места вокруг красивейшие.
Фото плохое, но рыбка хороша!

Село, в котором начинали жить первопроходцы не слишком изменилось. Разве что на домах появились тарелки, а во дворах машины.

Степи щедро усыпаны головными обтекателями ракет, выгоревшими маршевыми двигателями, катапультными креслами...

Видео - коротко о КапЯре с первых дней до сегодняшнего дня.

В 1954 году на испытательном ракетном полигоне № 4 (Капустин Яр) появилась еще одна “площадка” “4Н”. Режим особой секретности, принятый у военных и распространяемый на “4Н”, превосходил даже то, что существовало на “объектах” С.П. Королева. Секретилась не только “площадка”, но и сам факт ее существования. Охрану обнесенных высоким забором и рядами колючей проволоки зданий несло подразделение госбезопасности, не подчиняющееся командованию полигона. Только двое из огромной армии промышленников, разработчиков, офицеров технических и иных служб имели спецпропуска на территорию особо охраняемого объекта - главный конструктор ОКБ-1 С. П.Королев и начальник полигона № 4 генерал В.И.Вознюк.

В тот год Королев начал третью серию испытаний своей новой ракеты Р-5. ГЛАВНЫМ на площадке “4Н” был Александр Петрович Павлов - инженер засекреченного атомного КБ. Вместе с ним работала небольшая группа специалистов, которая занималась подготовкой автоматики ядерного заряда к испытаниям. Важно было установить, как поведут себя весьма чувствительные автоматические устройства при старте и полёте ракеты, как могут повлиять на них вибрации, перегрузки, аэродинамический нагрев.

Сложность конструкции усугубилась сложностью процессов, которые протекали при ее срабатывании. Проблема была и в том, что требовались надежные гарантии того, что подрыв ядерного заряда произойдет в воздухе над определенной “точкой” атомного полигона, что ракета не отклонится от заданного курса, что не произойдет ничего внештатного на старте. В противном случае испытания могли обернуться страшной трагедией.

В головной части ракеты, там где должен располагаться ядерный заряд, крепили массивную болванку - стальнальплиту с укрепленными на ней детонаторами. Место падения пеленговали, туда срочно отправлялась специальная бригада, плиту извлекали из грунта, заворачивали в брезент и увозили на “4Н”. Там ее аккуратно очищали от земли, промывали спиртом и смазывали оружейным маслом, чтобы не ржавела. Вслед за этим начиналась расшифровка “следов” от взрывов детонаторов. По виду царапин, углублений, зазубрин определяли четкость работы автоматики. Летом 1955 года, как уже говорилось, Королев начал испытания модернизированного варианта ракеты Р-5. Она имела индекс “М” (Р-5М) и более совершенную, а стало быть, точную, систему управления. До января 1956-го было произведено двадцать восемь пусков. Из всех ракет одна взорвалась на активном участке полёта, было несколько недолетов, дважды фиксировалось отклонение от расчётной траектории. По установившимся стандартам такой результат вполне можно было считать зачетным, но Королев и Павлов осторожничали. На 11 января назначили контрольный пуск. Он прошел без замечаний. Настроение у Павлова и его коллег было приподнятым. Иначе выглядел Королев.

Не только физики-ядерщики решают сложные задачи, - начал философски.- Есть свои задачники и для испытателей. В этих описаниях подробно разбираются различные критические ситуации, “бобы”... Нам, уважаемый Александр Петрович, нужны не эмоции, а конкретные результаты. К ним и стремимся...

Что ж, это, пожалуй, так,- соглашался Павлов. - Но в Москву-то доложим? - Королев хмыкнул: - Если у вас нет сомнений, доложим.

Час испытаний ракетно-ядерного оружия, полномасштабных и без условностей, приближался.

В начале февраля в Капустин Яр прибыла Госкомиссия. Возглавлял ее генерал П. М. Зернов - первый начальник атомного КБ-11 (Арзамас-16). Вместе с ним прилетели и другие “отцы” атомной бомбы. Старшим от гражданских был Д. Ф. Устинов, от военных - маршал М.И. Неделин. В комиссию входили также шестеро главных конструкторов “пятерки”: С. П. Королев, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, В. И. Кузнецов, М.С. Рязанский и В. П.Бармин. И, как положено, - начальник полигона В.И.Вознюк

За несколько дней до старта в Капьяр прилетел маршал Г.К. Жуков, поинтересовался ходом дел и убыл в Москву. После его отлета группа главных конструкторов обратилась к Зернову с просьбой показать им ядерное устройство. По положению о госкомиссии, каждый из ее членов, подписывающий акт испытаний, должен знать “устройство и характеристики изделия”.

Естественная, в общем-то, ситуация, - рассказывал член комиссии из КБ-II, будущий генерал и академик Е.А. Негин.- Но пришлось звонить в Москву. Все, что предстало взору ракетчиков, перечеркивало их представление об атомной бомбе. В ярко освещенной экранированной комнате на специальной подставке лежало нечто блестящее и шарообразное, не сказать, что очень большое, но все-таки...

Все предстартовые дни Королев не уходил из монтажно-испытательного корпуса, где готовили ракету. Его не оставляю давящее чувство напряженности, тревоги, боязни что-то упустить.

“Пятерку” вывезли на старт, установили, прошла заправка - все по графику. Неожиданно Зернов отменил пуск: “Перенесем на день или два”.

Первая мысль Королева - что-то с ядерным зарядом. Он совсем извелся, потерял сон, ходил сумрачный, мои. К счастью, все оказалось проще. В районе атомного полигона резко ухудшилась погода.

Главным днем стало 20 февраля. В бункер спустились Королев, Павлов и Пилюгин. Стартовую команду возглавлял Л.А. Воскресенский - заместитель Королева по испытаниям. Он занял место у перископа и отдавал команды.

Двигатели выходили на режим, и грохот усиливался. В подземелье он отдавался вибрацией. Потом звук стал стихать.

“Ушла”, - подтвердил Воскресенский, не отрываясь от окуляров.

Гул оборвался так же неожиданно, как и начался. Наступила тишина. Тягучая, напряженная. Королев впился глазами в телефонные аппараты на операторском столе. Они молчали.

Баллистики очень боялись, что ракета отклонится от заданной траектории, - рассказывал лауреат Государственной премии профессор Р.Ф.Аппазов. - Такое случалось...Чтобы своевременно подорвать ракету, создали специальную систему с наземным пунктом ПАПР (пункт аварийного подрыва ракеты). Он находился в нескольких километрах от старта, строго по створу, т.е. в плоскости движения ракеты. Там был установлен кинотеодолит. Надо было отслеживать полёт и при опасных отклонениях вправо или влево нажать кнопку... Измерительное средство несовершенно, смотришь, а в уме держишь контрольные цифры и считаешь. На ПАПР стоял телефон, который был связан с бункером. В случае чего надо было передать закодированное слово “Айвенго”. Воскресенский по этому сигналу должен был нажать кнопку. А мы - в дежурный “газик” и удирать. В тот день все обошлось...

В бункере по-прежнему было тихо. Только по внутренней связи приглушенно звучали данные телеметрии. Королев сидел неподвижно: “Айвенго” молчит, значит...”

Он прикрыл ладонями глаза и считал про себя просто так, чтобы отвлечься. Зуммер телефонного аппарата заставил вздрогнуть. Королев схватил трубку и прижал к уху.

Наблюдали “Байкал”, - прохрипел далекий голос. - Повторяю: наблюдали “Байкал”. Это тоже был условный шифр. Он означал, что ракета достигла полигона и взрыв произошел над заданной точкой. Королев встал, повел плечами, сбрасывая тяжелый груз ожидания.

Жарко здесь, откройте двери...Кажется, все получилось.

Небо было холодным и прозрачным. Снег искрился и слепил глаза, громко хрустел под ногами, как будто сердился на людей. Несмотря на мороз, обжигающий лицо, в этот ранний час на далеком приволжском полигоне царило оживление. Так бывает всегда после успешного пуска. В тот раз произошло нечто большее. Правда, знали о нем немногие.

В НОЯБРЕ 1957-го на военном параде в честь очередной годовщины Октября по Красной площади проследовали несколько ракет удлиненной формы с остроконечными головными обтекателями. Это везли секретные Р-5М, принятые на вооружение. Присутствующие на параде военные атташе в тот вечер передали шифровки: “У русских новые ядерные ракеты”.
Бывает на полигоне и такое.Пожар! Горит радиостанция! Капустин Яр. 2008 :

Село Черный Яр располагается на Волге в Астраханской области.

Название села Черный Яр представляет собой сочетание двух слов: одно исконно русское – «черный», обозначающее темный цвет, а другое, тюркское – «яр», которое переводится как «высокий крутой берег, подмываемый рекой».

Существует такая легенда. Астраханский князь, возвращаясь на корабле по Волге из своей поездки в Нижний Новгород, был вынужден сделать остановку. Сошел князь со свитой на берег, разбили они лагерь. Местность была живописной: большой зеленый луг, окруженный березовой рощей, крутой берег над Волгой, о который билась речная вода. Берег был так крут и высок, что, глядя вниз, казалось, будто вода совсем черная. Князь посмотрел на окрестности и сказал: «Пусть будет на этом месте поселение, в котором будут жить люди, и они станут трудиться на этой благодатной земле. А название этому селу будет Черный Яр».

Среди местных жителей ходит легенда, что название селу дано в память о страшном событии, которое очень давно произошло на этом месте. Стояло на берегу реки несколько домов, в которых жили рыбаки со своими семьями. Мимо проезжали купцы и везли с собой много дорогих товаров. Уже начинало смеркаться, а ходили слухи, что появились в этих местах разбойники, поэтому решили гости остановиться на ночлег в рыбацком селении.

Гостеприимные хозяева накормили купцов и уложили спать. Разбойники знали, что купцы остановились у рыбаков и с собой у них много ценностей, дождались, пока во всех окнах потух свет и люди уснули. Напали разбойники на дома, убили много людей, забрали богатства, а тела покидали с крутого берега в Волгу. Утром оставшиеся в живых посмотрели с берега в воду и увидели, что она вся черная от крови, и с того времени стало называться село Черный Яр.

Словом «черный» с давних пор называли на Руси все непонятное, таинственное, страшное. Нередко это слово использовалось в качестве определения «деятельности» колдунов и ведьм, вера в которых у русского человека сохранилась и по сей день. Следовательно, Черный Яр мог получить такое название потому, что в нем жили колдуны, ведьмы и прочие «слуги» сатаны. Подтверждением данной версии можно считать легенды и поверья, в которых описываются козни продавших душу дьяволу и получивших за это от него магическую силу колдунов, наводивших порчу на скотину и насылающих болезни на людей, а также рассказы о страшных ритуалах, осуществляемых жрецами таинственных славянских богов и демонов и т. д. Подобного рода легенд черноярские старожилы знают немало, и потому это место так часто посещается туристами и исследовательскими экспедициями.

Черный Яр примечателен 1 0еще и тем, что расположен в очень живописных местах на берегу Волги. Местные жители активно занимаются рыбным промыслом, добывая щуку, сома, плотву и даже такую редкую рыбу, как стерлядь. Местные жители утверждают, что когда-то в этом селе останавливался А.Н. Островский, который с детства был большим любителем путешествовать по Волге.

Image caption 79-летний Василий Михайловский держит в руках альбом со своими детскими фотографиями. Он выжил в Бабьем Яру

29 сентября 1941 года 4-летний Цезарь Кац за руку с няней шел по улицам Киева в Бабий Яр. Он балансировал на трамвайных рельсах и просил няню купить ему праздничный шарик.

У малыша было прекрасное настроение. Множество людей вокруг напоминали ему праздничные демонстрации, на которые он недавно ходил с папой.

Вскоре в Бабьем Яру погибнут десятки тысяч евреев. Среди них будут его родственники и отец.

Маленький Цезарь Кац выжил в тот день. Сейчас его зовут Василий Михайловский, ему 79 лет. Он рассказал ВВС свою историю.

"Жиденка утром отведи в Бабий Яр"

У меня было четыре мамы, три фамилии, два отца и одна судьба.

Я родился в 1937 году в еврейской семье Кац. Мама умерла после родов. Мы с братом, который был на 6 лет старше меня, осиротели.

Папа взял нам няню, очень хорошую женщину Надежду Фомину. Он работал в маленькой кофейне на Крещатике, а во время войны занимался эвакуацией штаба округа.

Копірайт зображення unian Image caption Василий Михайловский показывает фото няни, которая спасла ему жизнь

Всю нашу семью - бабушку, детей и няню - папа посадил в поезд, чтобы эвакуироваться. Поезд застрял под Киевом, пропуская эшелоны с оборудованием с заводов. Стоял неделю. У нас закончились продукты. Бабушка отправила няню в наш киевский дом за едой. Когда няня вернулась, поезда уже не было. Так мы с няней остались в Киеве сами и вернулись домой.

Мой папа под Киевом попал в окружение, а затем оказался в концлагере в городе. Ну, как там говорили, коммунисты и евреи - шаг вперед. Его товарищ задержал, так он избежал смерти. Но потом его с какой-то колонной переводили в другой лагерь и по дороге тех, кто шел плохо, стреляли. В папу не попали, но он упал. Колонна пошла дальше, а он поднялся и побежал домой.

Копірайт зображення unian Image caption Памятник детям, погибшим в Бабьем Яру

Мы жили около Майдана, на улице Костельной. Папа прибежал домой и увидел нас. Он только успел поесть и переодеться, и тут стук в дверь - на пороге два полицая. Дворничиха увидела, как папа заходил во двор, и позвала полицаев. Он хотел бежать через черный ход, но больше мы его не видели. Дворничиха вернулась и сказала няне: "Жиденка утром отведи в Бабий Яр".

"Ты погибнешь вместе с ним"

Наша няня была неграмотная. Она не знала, что такое тот Бабий Яр, почему меня надо туда отвести. Собрала утром вещи, что-то поесть, и мы с ней пошли.

На Крещатике людей было много. Я попросил купить мне флажков и шарик. Когда были праздники, мы шли с папой на демонстрацию, он покупал нам игрушки. Конечно, здесь было не до шариков. У меня было хорошее настроение, я балансировал на рельсах. Так и шли.

Копірайт зображення unian

А настроение у людей постепенно ухудшалось. Женщины и дети плакали. Дошли до Лукьяновского рынка, там уже вдоль дороги стояли полицаи и гестаповцы с собаками. Так мы дошли до первого круга окружения перед Бабьим Яром. Там стояли противотанковые заграждения, сделанные из рельсов, "ежи". Улица была перекрыта. Между этими заграждениями был небольшой проход. Немцы не рассчитали, что будет столько людей.

Люди собирались целыми дворами, грузили вещи. А почему? Потому что немцы пустили такой слух, что евреев будут отправлять в другое безопасное место. В городе вывесили объявление, что все евреи должны собраться на перекрестке Дегтяревской и Мельникова, а кто не придет, расстреляют. Оставаться дома нельзя было, все дороги вокруг Киева были перекрыты, вот все и шли. Мы встретили нашу молочницу, и она предупредила няню: "Куда ты идешь с еврейским ребенком, ты погибнешь вместе с ним. Достань свой паспорт".

На первой линии окружения между этими противотанковыми заграждениями был маленький проход, позади собаки бросаются на людей, на нас тоже бросилась собака и забрала нашу сумку с едой. Я разрыдался. Вокруг людей били прикладами, подгоняли. Мы с няней упали прямо на это заграждение. Разбились в кровь, у меня до сих пор остался шрам на всю жизнь. Люди шли через нас, наступали на нас.

Копірайт зображення babynyar.gov.ua Image caption Могильные плиты с бывшего еврейского кладбища в Бабьем Яру

Наверное, в этот момент у кого-то из этого окружения сердце екнуло - меня подняли с земли за воротник, у няни в руке был паспорт, увидели, что она украинка и вытолкали нас из окружения. Мы вышли, спрятались в подворотне. Я уже перестал говорить. Язык отняло. И это было надолго.

Ведро крови и свалка

Две недели мы с няней ходили по городу. Ночевали в руинах, заходили к знакомым, просили есть. Кто-то давал хлеба немного, кто-то картофеля. Как-то моей няне сказали: "Что ты ходишь с еврейским ребенком, его же убьют и тебя убьют".

Она решила отдать меня в приют для бездомных детей, который был на Печерске, на улице Предславинской. Написала в записке "Вася Фомин", положила ее в мой карман и оставила меня перед домом.

Копірайт зображення unian

Меня увидел дворник и повел внутрь. Так я встретился с врачом Ниной Никитичной Гудковой, которая уже занималась 70 сиротами. Она сразу поняла, что я еврейский ребенок, у меня были такие кудри. Меня остригли. Несколько месяцев я не разговаривал. Во время войны я остался сиротой. Сирота - это же человек с оторванным куском сердца, души. Никто за мной не ухаживал, не защищал.

В приюте поставок не было, дети 1-1,5 лет умирали от голода. Мы, постарше, как-то выжили.

Люди из окрестных домов приносили какую-то еду, но этого не хватало. Рядом с этим убежищем была бойня, где заготавливали мясо. Вот рабочие с бойни приносили нам ведро крови и какие-то субпродукты на дне ведра. Старшие дети ходили на свалку к театральному ресторану, собирали остатки пищи. Так мы выжили.

В приюте было еще несколько еврейских детей. Когда приближалась какая-то облава, Нина Никитична прятала нас под лестницу, мы там как мышата сидели. Понимали, что опасность.

Новая семья

После освобождения Киева я попал в другой детдом. Там уже детей находили, забирали. В палате я остался один. Плакал, переживал, спрашивал няню, почему же за мной никто не приходил. Няня из детдома мне говорит: "Расстояние, завтра за тобой кто-то придет".

Копірайт зображення unian Image caption Ежегодно в сентябре в Бабьем Яру чтут память погибших

На следующий день, я подглядывал в кабинет Нины Никитичны и увидел женщину и мужчину с большой бородой. Я бросился к ним, вцепился мужчине в бороду и начал кричать: "Мамочка, папочка, это я, ваш сын, заберите меня".

Они хотели взять девочку, но умилились, я так к ним бросился. Так я стал Василием Михайловским.

Сначала я был Цезарь Кац, с таким именем я родился. Затем стал Васей Фоминым, а сейчас я - Василий Михайловский.

Это были замечательные люди, мои новые родители Василий и Берта Михайловские. Мне повезло, обо мне заботились. Но и у них была не такая простая история. Это был врач из семьи священника, его жена тоже была еврейка. Он всю войну прятал ее и свою тещу от фашистов - закутывал и клал в морг, в тифозное отделение больницы, по селам. Так они выжили.

В 1937 году расстреляли трех его братьев. Его, как сына священника, тоже хотели репрессировать. Он работал в маленьких больницах по селам, постоянно переводился, чтобы не успели на него "накопать" много.

"Горечь и боль"

О Бабьем Яре не вспоминал очень долго. Этот момент, когда мы упали перед Бабьим Яром, может, там даже было сотрясение мозга. Я не мог говорить, долго ничего не помнил об этом.

Всю историю моего спасения и скитаний в Киеве мне впоследствии рассказали няня и мои родственники. Они нашли меня, приезжали в Киев навещать. Своего старшего брата я впервые увидел в 22 года. Он рассказал историю моей семьи.

Копірайт зображення UNIAN Image caption Памятник в Бабьем Яру

А еще, наверное, с Бабьего Яра у меня остался большой страх перед пленными. Как только я видел, как их под конвоем выводили на улицу, весь дрожал и бросался папе на руки.

Я думаю, что недостаточно людей знают о тех ужасах.

В Советские времена Бабий Яр вообще заливали пульпой. В наш двор привозили землю, и часто в ней попадались черепа.

Что тут говорить? Люди даже собраться там не могли, чтобы помянуть. Их гоняли на черных воронках. Это уже потом там поставили памятник. Сейчас уже больше вспоминают о тех зверствах. Мы, кто чудом выжили там, а нас в Киеве несколько всего осталось, выступаем иногда в школах, делимся воспоминаниями.

Столько трагедий было во время войны, помнить о каком-то одном месте трудно. Львовское, минское гетто разгромили, тысячи "бабьих яров" есть.

Я вспоминаю тех людей, кто погиб там, в Бабьем Яру, своего отца, своих родственников. Это очень тяжело, это горечь и боль.

Очень хорошо, что там привели в порядок территорию. На скамейках можно увидеть мам с детьми - это о том, что жизнь продолжается.