Анализ стихотворения Батюшкова “К другу”. I период поэзии Батюшкова. Анализ «анакреонтической» лирики

Те годы, когда Батюшков вступает на литературный путь, были переходными от карамзинского сентиментализма к пушкинскому реализму. «Батюшков столько же классик, сколько Жуковский романтик, ибо определенность и ясность - первые и главные свойства его поэзии», - справедливо заметил В.Г. Белинский. Черты, которые связывали Батюшкова с классицизмом, гораздо сильнее проявились в его творчестве, чем в поэзии Жуковского: любовь к античности, мифологии, идеальная четкость художественных форм. Художественный метод Батюшкова включал разнородные элементы. Как скажет о себе сам поэт: «И жил так точно, как писал» («К друзьям», 1815). И позднее он повторит: «Поэзия, осмелюсь сказать, требует всего человека… Живи, как пишешь и пиши, как живешь».

«Мечта» (1803) - пожалуй, первая поэтическая декларация Батюшкова. «Мечтанье есть удел поэтов и стихов» - формула собственного мировоззрения, но это близко и романтическому мировоззрению. В дальнейшем поэт неоднократно обращается к мотивам этого стиха («Я жить хочу с мечтою», «Надежда - мечта», «Мечта - щит от печали»). Батюшков много раз переделывал свое стихотворение, пока в 1817 г. оно не вошло в его «Опыты», но основную мысль ранней редакции он сохранил:

Так хижину свою поэт дворцом считает
И счастлив - он мечтает!

«Счастлив тот, кто пишет, потому что чувствует», - сказал Батюшков. «Страстность составляет душу поэзии Батюшкова, а страстное упоение любви - ее пафос», - писал Белинский. Жизнь сильна и ценна земными радостями - вот основной мотив первого периода батюшковской лирики. Смысл жизни - в даруемой ею радости. И поэты, отдавшие дань эпикуреизму, - Гораций, Тибулл, Парни - близки Батюшкову. В своей ранней лирике поэт отстаивает и воспевает простые человеческие радости - и в этом своеобразное «вольнодумство» батюшковской поэзии. В его эпикуреизме много и гуманного, и одностороннего. Постоянна антитеза «эпикурейских» стихов Батюшкова: мирная тишина уединенной жизни, мир духовых наслаждений - жизнь большого света. Вот одно из посланий:

…Как живу я в тихой хижине…
Ветер воет всюду в комнате
И свистит в моих окончинах,
Стулья, книги - все разбросано:
Тут Вольтер лежит на библии,
Календарь на философии;
У дверей моих мяучит кот,
А у ног собака верная…

«К Филисе», 1804

Главное для поэта - «душа спокойная», «независимость любезная» («не хочу кумиру кланяться»):

…найти святое дружество,
Жить покойно в мирной хижине.
Поэт счастлив, потому что понимает:
Спокойствие - есть счастие,
Совесть чистая - сокровище,
Вольность, вольность - дар святых небес.

Душевному настроению героя соответствует и пейзаж - лунная ночь (правда, есть «черное облако»):

Красный месяц с свода ясного
Тихо льет свой луч серебряный.

Истинное наслаждение жизнью возможно лишь для добродетельной души, подчеркивает поэт, - тот, для кого «добродетель - суета одна» или «призрак слабых душ», недолго будет думать так («хладна смерть к нему приблизится»).

Пусть стихотворение обращено к неизвестной вымышленной Филисе и герои носят «разговорные» (Нелюдим, Бурун) или «книжные» (Дамон, Аталия) имена. Реальные детали проникают в батюшковскую поэзию: «Вольтер на Библии», «календарь на философии», «собака у ног» и даже «кот мяучит». Стихотворение Батюшкова написано белым стихом, в нем слышатся отголоски песенного народного творчества:

Как пылинка вихрем поднята,
Как пылинка вихрем брошена…

Этой же теме посвящен и «Элизий» (1810) - гимн молодости и всем радостям, что она дает (любимая рифма русских романтиков «младость - радость»):

О, пока бесценна младость
Не умчалася стрелой,
Пей из чащи полной радость
И, сливая голос свой
В час вечерний с тихой лютней,
Славь беспечность и любовь!

Мотив стихотворения - наслаждение перед лицом смерти. Жизнь с ее земными радостями сменяется посмертными наслаждениями в Элизии - античных Елисейских полях. Смерть лишь гармоничный переход в Элизий, куда «по цветам» (!) человека ведет «бог любви прелестной», ведет туда:

…где все тает
Чувством неги и любви…
…
С Делией своей Гораций
Гимны радости поет, -
Там, под тенью миртов зыбкой,
Нам любовь сплетет венцы…

Как всегда Батюшков тщательно работает над мелодичностью стиха:

Мы услышим смерти ЗОВ,
То, как ЛОЗы Винограда
ОбВиВают тонкий Вяз...
…
СлавЬ беспечностЬ и любовЬ...
ЦепьЮ нежноЮ обвей.

К этому же циклу примыкают и стихотворение «Веселый час» (1810) :

Молодость недолговечна:
Скажем юности: лети!
Жизнью дай лишь насладиться,
Полной чашей радость пить...
Столь же недолговечно и счастье:
Ах! Недолго веселиться
И не веки в счастье жить!
...
...время сильною рукою
Погубит радость и покой.

Смерть не страшна - это всего лишь «вечный сон».

Характерно для поэтического языка Батюшкова яркое сочетание разностилевых слов: «заранее», «други», «внемлите», «зреть» («высокий стиль»), «розами венчаться» (клише романтической лирики).

«К другу» Константин Батюшков

Скажи, мудрец младой, что прочно на земли?
Где постоянно жизни счастье?
Мы область призраков обманчивых прошли;
Мы пили чашу сладострастья:

Но где минутный шум веселья и пиров?
В вине потопленные чаши?
Где мудрость светская сияющих умов?
Где твой Фалерн и розы наши?

Где дом твой, счастья дом?.. Он в буре бед исчез
И место поросло кропивой.
Но я узнал его: я сердца дань принес
На прах его красноречивой.

На нём, когда окрест замолкнет шум градской
И яркий Веспер засияет
На тёмном севере: твой друг в тиши ночной
В душе задумчивость питает.

От самой юности служитель олтарей
Богини неги и прохлады;
От пресыщения, от пламенных страстей,
Я сердцу в ней ищу отрады.

Поверишь ли? я здесь, на пепле храмин сих,
Венок веселия слагаю,
И часто в горести, в волненьи чувств моих
Потупя взоры, восклицаю:

Минутны странники, мы ходим по гробам;
Все дни утратами считаем;
На крыльях радости летим к своим друзьям, -
И что ж? их урны обнимаем.

Скажи, давно ли здесь, в кругу твоих друзей
Сияла Лила красотою?
Благие небеса, казалось, дали ей
Всё счастье смертной под луною:

Нрав тихий Ангела, дар слова, тонкий вкус,
Любви и очи и ланиты;
Чело открытое одной из важных Муз
И прелесть - девственной Хариты.

Ты сам, забыв и свет и тщетный шум пиров,
Её беседой наслаждался,
И в тихой радости, как путник средь песков,
Прелестным цветом любовался.

Цветок (увы!) исчез, как сладкая мечта!
Она, в страданиях почила,
И с миром, в страшный час прощаясь навсегда…
На друге взор остановила.

Но дружба, может быть, её забыла ты!..
Веселье слёзы осушило;
И тень чистейшую, дыханье клеветы
На лоне мира возмутило.

Так всё здесь суетно в обители сует!
Приязнь и дружество непрочно! -
Но где, скажи, мой друг, прямой сияет свет?
Что вечно чисто, непорочно?

Напрасно вопрошал я опытность веков,
И Клии мрачные скрижали:
Напрасно вопрошал всех мира мудрецов:
Они безмолвны пребывали.

Как в воздухе перо кружится здесь и там,
Как в вихре тонкий прах летает,
Как судно без руля стремится по волнам
И вечно пристани не знает:

Так ум мой посреди сомнений погибал.
Все жизни прелести затмились;
Мой Гений в горести светильник погашал
И Музы светлые сокрылись.

Я с страхом вопросил глас совести моей…
И мрак исчез, прозрели вежды:
И Вера пролила спасительный елей
В лампаду чистую Надежды.

Ко гробу путь мой весь, как солнцем озарен:
Ногой надежною ступаю;
И с ризы странника свергая прах и тлен,
В мир лучший духом возлетаю.

Анализ стихотворения Батюшкова «К другу»

Отечественная война 1812 года послужила причиной сильнейших изменений в сознании Батюшкова. С одной стороны, поэт испытывал прилив патриотических сил. С другой – его повергали в шок те ужасы, что принесли с собой на русскую землю французы, поражали мрачные картины полей, усеянных трупами после битв. Здесь стоит отметить, что даже в ранние эпикурейские стихотворения Константина Николаевича не раз попадала тема смерти. После Отечественной войны Батюшков окончательно отверг философию, призывающую человека наслаждаться земными радостями. По мнению поэта, ей противоречил сам ход истории. По сути, за короткий период времени порушились многолетние идеалы. Стихотворец-эпикуреец, спрятавшийся от реальности в мире мечты, все-таки столкнулся с действительностью. В письме к Вяземскому Батюшков признавался, что шестнадцать месяцев войны породили в его душе пустоту, которую нечем заполнить.

В 1817 году свет увидело собрание сочинений Константина Николаевича, получившее название «Опыты в стихах и прозе». В него вошла и элегия «К другу», написанная в 1815-ом. В ней читатель видит желание лирического героя найти ответы на вечные философские вопросы. Тема заявлена уже в первых строках:
Скажи, мудрец младой, что прочно на земли?
Где постоянно жизни счастье?

К 1815 году душевный кризис Батюшкова только усилился из-за личных невзгод и разочарований. В итоге он сблизился с Жуковским, начал искать успокоения в религии. Это отразилось на многих произведениях, созданных в 1815-ом. В частности, речь идет о рассматриваемом нами тексте. На его примере прекрасно видно, как Константин Николаевич пытается разрешить внутренние конфликты в религиозном духе. Кроме того, он использует мистические мотивы, характерные для лирики Жуковского. Отсылки к творчеству Василия Андреевича встречаются и на уровне образов. Обратите внимание – земное существование человека в элегии «К другу» Батюшков называет «ризой странника» (аллюзия на стихотворение «Путешественник» 1809 года).

Лирический герой утверждает сиюминутность жизненных радостей. Дом, когда-то приносивший счастье, исчез в буре бед. Место, где он стоял, поросло крапивой. Далее говорится об угасании женской красоты. Мысль раскрывается на примере некой Лилы, которая вызывала у мужчин восхищение, а потом «в страданиях почила». Спасение лирический герой находит в религии. В финале он обретает веру, отказывается от жизни земной, «возлетая духом в мир лучший».

1. Рядом с преданным другом - мечтой.
2. В кругу друзей в момент веселья.
3. Горечь утраты и разочарование.
4. Поддержка друзей в горе и несчастье.

Лучшая часть нашей жизни состоит из друзей.
А. Линкольн

Дружба - один из самых прекрасных явлений в жизни каждого человека. Если рядом верный друг, то ты всегда можешь рассчитывать на поддержку и помощь. Именно он спасает человека от одиночества даже в комнате, полной народа и пестрого блеска. Конечно, не каждому другу можно выложить свою душу, но это единственное существо, которому можно поведать свои радости и печали. Нам известны красочные и жизнеутверждающие произведения А. С. Пушкина, посвященные его лицейским друзьям, которые на протяжении всего трудного пути поэта и гражданина поддерживали товарища. К теме дружбы обращается в своих произведениях и поэт начала XIX века К. Н. Батюшков. Он выходит на литературную арену почти одновременно с Пушкиным. Но главное место в его творчестве занимает мир мечты и фантазии, который он строит не только в своем воображении, но и в поэтическом творчестве.

В качестве друга в самых первых стихотворениях («Мечта») Батюшков выбирает мечту. Она постоянно с ним. Именно в ней запечатлены все его размышления о жизни, все его стремления.

Подруга нежных муз, посланница небес,
Источник сладких дум и сердцу милых слез,
Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?

В краях изгнанников... я счастлив был тобой.
Я счастлив был, когда в моем уединеньи...
Раздастся ветров свист и вой
И в кровлю застучит и град, и дождь осенний.

Даже непогода не навевает грусть в тот момент, когда лирического героя окрыляет мечта и позволяет ему воспарить в поднебесную. И в этот момент он «счастлив наяву, был счастлив и в мечтах!» Далее в стихотворении лирический герой раскрывает нам, почему он так рад появлению такого друга. С ним не только можно поделится самым сокровенным. Мечта способна украсить жизнь человека, которая была лишена ярких цветов. Она приносит утешение и радость жизни даже узнику в цепях. Мечта способна дарить счастье даже тому, кто «миром позабыт».

В стихотворении возникает еще один образ друга - это тот, кто скрыт от лирического героя могилой. Но душой он все равно рядом с ними. И в этот момент герой словно отталкивает своего нового товарища - мечту, потому что в его сердце спряталась тоска и печаль по тем друзьям, которых нет
рядом с ним.

Что пред тобой сердец холодных радость,
Веселий шум и блеск частей
Тому, кто ничего не ищет под луною,
Тому, кто сопряжен душою
С могилою давно утраченных друзей!

В конце этого предложения поставлен восклицательный знак. Он говорит о том, что не только душой, но и сердцем лирический герой всегда рядом с теми товарищами, которых встречался по жизни.

Друзья! оставьте призрак славы,
Любите в юности забавы
И сейте розы на пути.

Он призывает их наслаждаться каждым мгновением в жизни. Ведь она так скоротечна, но очень прекрасна, чтобы тратить ее на призрачные восхваления. В то же время лирический герой не рекомендует друзьям оставлять в своем сердце подобный праздник. Он советует: делиться им с окружающими. А чтобы такой мир всегда оставался с ними рядом, лирический герой в свою очередь обращается к юности, которая может дарить не только радость жизни, но и украшать каждый день цветами.

О юность красная! цвети!..
Цвети хотя немного дней,
Как роза, миртом осененна,
Среди смеющихся полей...

Однако лирический герой понимает, что такое прекрасное время все равно скоро пройдет. И ни он, ни друзья не способны повернуть время вспять. Поэтому герой советует им сохранить в своем сердце мечту, того верного друга, который всегда будет рядом с ними, как мы видели в стихотворении «Мечта». Она была с ним в тот момент, когда друзей уже скрыла могучая и тяжелая могильная плита. Мечту лирический герой даже называет матерью, человеком который всегда готов разделить с тобой радость побед и горечь разочарований.

Однако он постоянно в своем произведении обращается к друзьям и в самых последних строках говорит о том, что нужно в этой жизни мешать мудрость с шутками. Нельзя всегда относится к ней серьезно, необходимо оставлять место и веселью, ведь именно оно позволяет искренне и душевно видеть и воспринимать окружающий мир.

Когда жизнь наша скоротечна,
Когда и радость здесь не вечна,
То лучше в жизни петь, плясать,
Искать веселья и забавы
И мудрость с шутками мешать,
Чем, бегая за дымом славы,
От скуки и забот зевать.

Но такой прекрасный мир веселья и радости в кругу друзей разрушает не только неумолимый бег времени, но и различные исторические события. Большой трагедией в жизни поэта стал 1812 год. События Отечественной войны явились настоящей катастрофой, которую К. Н. Батюшков не смог пережить. В его душевном мире поселилась опасная болезнь, но он также много времени уделял творчеству. Только теперь оно было полно трагизма и разочарования. И самым большим ударом для поэта было то, что французы, которые несли в конце XVIII века нам Просвещение, смогли в начале следующего столетия вторгнуться в сердце России - Москву. Он никак не мог принять того, что «Москвы нет! Потери невозвратные! Гибель друзей, святыня, мирное убежище наук, все осквернено шайкою варваров! Вот плоды просвещения, или лучше сказать, разврата остроумнейшего народа... Сколько зла! Когда ему конец? На чем основать надежды?..».

В этом небольшом замечании отражены не только позиция поэта по поводу того, что произошло, но и крик сердца. Захватчики смогли не только разрушить сладостный мир мечты, в котором пребывал поэт и его друзья, но и погубить его товарищей. Они остались за могильными плитами и теперь не могли быть рядом с ним. Такое развитие событий словно предвидел поэт, когда писал о погибших друзьях в одном из светлых и радостных стихотворений «Мечта».

О последствиях 1812 года Батюшков пишет в стихотворении «К Д<ашков>у». Это один из тех людей, с которыми поэт познакомился в Петербурге перед самым началом трагедии. Именно с ним он готов разделить свою печаль и тоску по тем, кого нет рядом с ним.

Мой друг! я видел море зла
И неба мстительного кары:
Врагов неистовых дела,
Войну и гибельны пожары.

Так его новым другом становится Д. В. Дашков, которому он рассказывает о том, что видел раз, но запомнил на всю жизнь. И мы понимаем, что образ друга в творчестве Батюшкова приобретает немного другие функции. Раньше он призывал их разделить с ним веселье и наслаждение прекрасным миром мечты. Теперь же часть из них далека от него, в могилах. Однако среди его друзей остались те, которые поддерживают его в такой непростой период жизни. Они готовы выслушать его и разделить с ним горечь утраты, то есть в этот сложный период друзья готовы поддержать его. Он снова видит в них опору и поддержку, которой ему так не хватает на жизненном пути.

Так из творчества К. Н. Батюшкова мы видим, что друг - это не только тот, кто может разделить радость побед и наслаждаться с тобой жизнью, но и тот, кто готов разделить горечь разочарований. И оказать не только поддержку, но и пройти рядом с тобой весь этот тяжелый путь. Таково истинное назначение верного и преданного друга.

Скажи, мудрец младой, что прочно на земли?
Где постоянно жизни счастье?
Мы область призраков обманчивых прошли,
№4 Мы пили чашу сладострастья:

Но где минутный шум веселья и пиров?
В вине потопленные чаши?
Где мудрость светская сияющих умов?
№8 Где твой Фалерн и розы наши?

Где дом твой, счастья дом?.. Он в буре бед исчез,
И место поросло крапивой.
Но я узнал его: я сердца дань принес
№12 На прах его красноречивой.

На нем, когда окрест замолкнет шум градской
И яркий Веспер засияет
На темном севере, - твой друг в тиши ночной
№16 В душе задумчивость питает.

От самой юности служитель олтарей
Богини неги и прохлады,
От пресыщения, от пламенных страстей
№20 Я сердцу в ней ищу отрады.

Поверишь ли? Я здесь, на пепле храмин сих,
Венок веселия слагаю
И часто в горести, в волненьи чувств моих,
№24 Потупя взоры, восклицаю:

Минутны странники, мы ходим по гробам,
Все дни утратами считаем;
На крыльях радости летим к своим друзьям, -
№28 И что ж? их урны обнимаем.

Скажи, давно ли здесь, в кругу твоих друзей,
Сияла Лила красотою?
Благие небеса, казалось, дали ей
№32 Все счастье смертной под луною:

Нрав тихий ангела, дар слова, тонкий вкус,
Любви и очи и ланиты;
Чело открытое одной из важных Муз
№36 И прелесть - девственной Хариты.

Ты сам, забыв и свет и тщетный шум пиров,
Ее беседой наслаждался
И в тихой радости, как путник средь песков,
№40 Прелестным цветом любовался.

Цветок (увы!) исчез, как сладкая мечта!
Она в страданиях почила
И, с миром в страшный час прощаясь навсегда,
№44 На друге взор остановила.

Но, дружба, может быть, ее забыла ты!..
Веселье слезы осушило,
И тень чистейшую дыханье клеветы
№48 На лоне мира возмутило.

Так все здесь суетно в обители сует!
Приязнь и дружество непрочно! -
Но где, скажи, мой друг, прямой сияет свет?
№52 Что вечно, чисто, непорочно?

Напрасно вопрошал я опытность веков
И Клии мрачные скрижали,
Напрасно вопрошал всех мира мудрецов:
№56 Они безмолвьем отвечали.

Как в воздухе перо кружится здесь и там,
Как в вихре тонкий прах летает,
Как судно без руля стремится по волнам
№60 И вечно пристани не знает, -

Так ум мой посреди сомнений погибал.
Все жизни прелести затмились:
Мой Гений в горести светильник погашал,
№64 И Музы светлые сокрылись.

Я с страхом вопросил глас совести моей...
И мрак исчез, прозрели вежды:
И вера пролила спасительный елей
№68 В лампаду чистую Надежды.

Ко гробу путь мой весь как солнцем озарен:
Ногой надежною ступаю
И, с ризы странника свергая прах и тлен,
№72 В мир лучший духом возлетаю.

Skazhi, mudrets mladoy, chto prochno na zemli?
Gde postoyanno zhizni schastye?
My oblast prizrakov obmanchivykh proshli,
My pili chashu sladostrastya:

No gde minutny shum veselya i pirov?
V vine potoplennye chashi?
Gde mudrost svetskaya siayushchikh umov?
Gde tvoy Falern i rozy nashi?

Gde dom tvoy, schastya dom?.. On v bure bed ischez,
I mesto poroslo krapivoy.
No ya uznal yego: ya serdtsa dan prines
Na prakh yego krasnorechivoy.

Na nem, kogda okrest zamolknet shum gradskoy
I yarky Vesper zasiaet
Na temnom severe, - tvoy drug v tishi nochnoy
V dushe zadumchivost pitayet.

Ot samoy yunosti sluzhitel oltarey
Bogini negi i prokhlady,
Ot presyshchenia, ot plamennykh strastey
Ya serdtsu v ney ishchu otrady.

Poverish li? Ya zdes, na peple khramin sikh,
Venok veselia slagayu
I chasto v goresti, v volnenyi chuvstv moikh,
Potupya vzory, vosklitsayu:

Minutny stranniki, my khodim po grobam,
Vse dni utratami schitayem;
Na krylyakh radosti letim k svoim druzyam, -
I chto zh? ikh urny obnimayem.

Skazhi, davno li zdes, v krugu tvoikh druzey,
Siala Lila krasotoyu?
Blagiye nebesa, kazalos, dali yey
Vse schastye smertnoy pod lunoyu:

Nrav tikhy angela, dar slova, tonky vkus,
Lyubvi i ochi i lanity;
Chelo otkrytoye odnoy iz vazhnykh Muz
I prelest - devstvennoy Kharity.

Ty sam, zabyv i svet i tshchetny shum pirov,
Yee besedoy naslazhdalsya
I v tikhoy radosti, kak putnik sred peskov,
Prelestnym tsvetom lyubovalsya.

Tsvetok (uvy!) ischez, kak sladkaya mechta!
Ona v stradaniakh pochila
I, s mirom v strashny chas proshchayas navsegda,
Na druge vzor ostanovila.

No, druzhba, mozhet byt, yee zabyla ty!..
Veselye slezy osushilo,
I ten chisteyshuyu dykhanye klevety
Na lone mira vozmutilo.

Tak vse zdes suyetno v obiteli suyet!
Priazn i druzhestvo neprochno! -
No gde, skazhi, moy drug, pryamoy siaet svet?
Chto vechno, chisto, neporochno?

Naprasno voproshal ya opytnost vekov
I Klii mrachnye skrizhali,
Naprasno voproshal vsekh mira mudretsov:
Oni bezmolvyem otvechali.

Kak v vozdukhe pero kruzhitsya zdes i tam,
Kak v vikhre tonky prakh letayet,
Kak sudno bez rulya stremitsya po volnam
I vechno pristani ne znayet, -

Tak um moy posredi somneny pogibal.
Vse zhizni prelesti zatmilis:
Moy Geny v goresti svetilnik pogashal,
I Muzy svetlye sokrylis.

Ya s strakhom voprosil glas sovesti moyey...
I mrak ischez, prozreli vezhdy:
I vera prolila spasitelny yeley
V lampadu chistuyu Nadezhdy.

Ko grobu put moy ves kak solntsem ozaren:
Nogoy nadezhnoyu stupayu
I, s rizy strannika svergaya prakh i tlen,
V mir luchshy dukhom vozletayu.

Crf;b, velhtw vkfljq, xnj ghjxyj yf ptvkb?
Ult gjcnjzyyj ;bpyb cxfcnmt?
Vs j,kfcnm ghbphfrjd j,vfyxbds[ ghjikb,
Vs gbkb xfie ckfljcnhfcnmz:

Yj ult vbyenysq iev dtctkmz b gbhjd?
D dbyt gjnjgktyyst xfib?
Ult velhjcnm cdtncrfz cbz/ob[ evjd?
Ult ndjq Afkthy b hjps yfib?

Ult ljv ndjq, cxfcnmz ljv?// Jy d ,eht ,tl bcxtp,
B vtcnj gjhjckj rhfgbdjq/
Yj z epyfk tuj: z cthlwf lfym ghbytc
Yf ghf[ tuj rhfcyjhtxbdjq/

Yf ytv, rjulf jrhtcn pfvjkrytn iev uhflcrjq
B zhrbq Dtcgth pfcbztn
Yf ntvyjv ctdtht, - ndjq lheu d nbib yjxyjq
D leit pflevxbdjcnm gbnftn/

Jn cfvjq /yjcnb cke;bntkm jknfhtq
,jubyb ytub b ghj}