В произведение «Война и Мир» самый главный эпизод. Обмундирование войск в романе Л.Н. Толстого «Война и мир

В произведение «Война и Мир» самый главный эпизод, по моему мнению, - это эпизод совета, где решается судьба Москвы – судьба России.
Действие происходит в лучшей избе мужика Андрея Савостьянова. Там собрался совет главнокомандующих и высших военных чинов. Среди них был и Михаил Илларионович Кутузов.
Он спокойно сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею.
Бенигсен открыл совет вопросом: «оставить ли Москву без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее»? Последовало долгое молчание. Все лица нахмурились, и в общей тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливание Кутузова. Все глаза смотрели на него.
Бенигсен выдвинул такую стратегию боя, мативированную патриотическим долгом. Защищать Москву нужно до последней капли крови, убеждал он всех. А такого вопроса, как оставлять Москву или нет, вообще не должно быть, и предложил завязать бой с французами под Москвой.
Кутузов знал, что завязать бой под Москвой или в Москве чистой воды самоубийство. И он предлагает иную стратегию: вывести продовольствие, боеприпасы, оружие и одежду из Москвы и сдать ее. С этой точкой зрения почти ни кто не соглашался. Разве можно сдать Москву, столицу Российской Империи, старинно-культурный центр страны. Не приведет ли сдача Москвы к иссеканию народно патриотического духа русской армии.
Ермолов, Дохтуров и Раевский не соглашались с мнением Кутузова, отдавать Москву без боя, и присоединились к точке зрения Бенигсена.
Кутузов, как великий полководец, знал, что после ожесточенных боев с французами обе армии очень истощены. Нужно было дать небольшую передышку своей армии. А если французы войдут в разоренную Москву, то они не смогут пополнить припасы и отдохнуть. И тогда их можно будет легко разбить в Москве. Так как от великой французской армии останется лишь шайка воров и мародеров, которые будут пытаться существовать.
Но Бенигсен говорил, что можно перевести войска в ночь с правого фланга на левый и на другой день ударить на правое крыло французов.
Кутузов убеждал, что Москву мы отдаем на время, что бы перегруппироваться и пополнить силы. Но не находил сторонников по стратегии. И он понял, что если не начнет сейчас опровергать планы других вояк, он останется в меньшинстве. И стал опровергать план графа. Передвигать войско в близком расстоянии от неприятеля чревато опасностями, и военная история доказывает это. Он привел в пример Фридландское сражение, которое, как думал Михаил Илларионович, граф хорошо помнил. Маневр был не очень удачен, так как войска наши перестраивались в слишком близком расстоянии от неприятеля…
Последовало, показавшиеся всем очень продолжительное, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы собираясь говорить. Все оглянулись на него.
Кутузов медленно приподнявшись, подошел к столу и сказал: «Господа, я слышал ваши мнения. Не которые будут не согласны со мной. Но властью, врученную мне моим государем и отечеством, я приказываю отступление».
В этом эпизоде очень ярко раскрывается характер Кутузова. Он принимает очень сложное решение, взвешивая Москву и победу, он отдает предпочтение победе ведь это самое главное.

Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.

Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать - это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.

При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, - разъезды кавалерии, - не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там-то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что-нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.

Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что-нибудь выгодное и предпринять что-нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу - по пробитому следу.

Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице-короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.

Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся взрыванием никому не мешавших стен Смоленска), - шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.

От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог - уехал тоже, кто не мог - сдался или умер.

Казалось бы, в этой-то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, - казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы - маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.

Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:

J"ai assez fait l"Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом. ] - и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.

Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.

И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что-то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.

Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого - нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.

- «C"est grand!» [Это величественно!] - говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand - хорошо, не grand - дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких-то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c"est grand, и душа его покойна.

«Du sublime (он что-то sublime видит в себе) au ridicule il n"y a qu"un pas», - говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n"y a qu"un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг. ]

И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.

Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.

Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?

История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот-то, и тот-то не сделали таких-то и таких-то маневров.

Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, - отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все-таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?

Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.

Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?

Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.

Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.

Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.

Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, - цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.

Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.

Цель эта не имела никакого смысла, во-первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?

Во-вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.

В-третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.

В-четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов - людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.

Отступление русской армии.

Наполеон наступал сразу тремя большими частями своей армии. Самую большую он вел на встречу с русской армией М.Б.Барклая де Толли он вел сам. Разумеется это было замечено со стороны России и началось ответное перемещение русских сил. 27 июня Александр I приказал Багратиону отступать на Минск, где можно было ждать Барклая. В ответ на это Наполеон послал Даву с тремя пехотными дивизиями и кавалерийским корпусом Э.Груши получил приказ идти на Минск, преграждая Багратиону с севера путь к соединению с Барклаем, а Жером Бонапарт с корпусами Ю.Понятовского, Ж.-Л. Ренье и Д. Вандам должен был ударить на Багратиона с юга и взять таким образом его армию клещи. Это означало бы для нее полное истребление в несколько раз превосходящим ее врагом. В это время Александр уже решал о том, кого назначить командующим объединенной армии, но это было еще не совершенным делом. Кстати сделать это было не так уж и сложно, если учитывать размер Французской армии, но Александр был не слишком сведущ в военном деле и просто не мог принять это во внимание.

После анализа ситуации становится понятно, что положение Русских войск было далеко не блестящим и даже опасным. Наполеон оказался как раз между двумя армиями и мог перебить их по одиночке при неудачной попытке объединиться. Если же не пытаться объединиться, то рано или поздно отступать стало бы некуда и Россия уже была бы сдана полностью. Тем не менее русские решили рискнуть.

Во время отступления несколько раз встречался с хвостом русской армии французский арьергард. Исход был в пользу Французов. Это снижало моральный дух обороняющейся стороны. Чтобы задержать французов, пока не подойдет 2-я армия, Барклай де Толли в ночь с 24 на 25 июля выдвинул к Бешенковичам 4-й пехотный корпус А.И. Остермана-Толстого, который принял бой с 1-м кавалерийским корпусом генерала Э.-М. Нансути (в 20 км. от Витебска). Справился он с этой задачей весьма успешно. Мюрат доложил Наполеону, что генеральной сражение, на которое была надежда вот-вот будет дано. Тут еще к Остерману подкрепление от Барклая - 3-я образцовая дивизия Коновницына. Наполеон уже потирал руки и ждал Барклая, но зря... Ночью темя колоннами первая армия отступала к Смоленску, где его должен был встретить и встретил Багратион. Наполеон был просто разочарован. Впервые с начала войны он усомнился в том, что сможет выиграть ее, не заходя в глубь России.

Как можно проанализировать эти события? Чтобы оценить действия каждой стороны надо понять ее задачи. Русские должны были отступить и потерять как можно меньше солдат. Как видно это получилось и армия объединилась. Чего же хотел Наполеон. Ему нужно было сражение, где можно было разгромить всю армию и без боя взять Россию. Ему этого не удалось и следовательно этот этап войны он проиграл, но это поражение не было фатальным в отличии от возможного поражения России.

Смоленск.

22 июля 1-я и 2-я русские армии соединились. Солдаты русской армии с восторгом приветствовали Барклая и Багратиона. Все были убеждены, что война теперь должна пойти по-другому, что отступление закончится. Русские солдаты считали своим долгом защитить Смоленск. Наполеон знал это и поэтому тоже ожидал сражения под Смоленском. Но! Явно Барклай и Багратион должны были понимать, что они еще намного слабее Наполеона и сражение не стоит давать по тем же соображениям, что и до объединения. Тем не менее оба они были настроены на решительные действия. Но вскоре Барклай понял, что устроить сражение сейчас невозможно. Опять же - поражение Наполеона- не окончательная победа, а более вероятное поражение - полный проигрыш войны.

После этого некоторое время неприятеля сдерживала дивизия Неверовского. Под его командованием находились почти только новобранцы. Удавалось это весьма успешно. Сам Смоленск находился под защитой Раевского и 15 тысячами солдат. Комендант утверждал, что сможет держать город достаточно долго. Действительно со стороны неприятеля возвышалась каменная стена и выкопанный заранее ров.

Первый штурм был отбит. Город пылал, его покидали жители. Барклай де Толли после некоторых колебаний приказал русской армии начать отступление к Москве. Что заставило его это сделать? Во-первых, французы имеют значительное численное преимущество, а русская армия в достаточной степени не готова к решительному сражению, во-вторых, Наполеон может обойти Смоленск с востока и блокировать русские войска. Тогда они окажутся в горящем городе, словно в ловушке, и будут уничтожены.

А можно ли было поступить иначе? Весьма интересным с первого взгляда может показаться вариант удержания Смоленска, но не всеми силами. Это позволяет не подставлять все войска и сохранить эту очень важную точку. Действительно, открытыми бы не оказались Смоленские дороги и можно было успеть укрепить значительнее то же, хотя бы, Бородинское поле. С другой стороны от этого плана заставил бы отказаться тот факт, что армия оказывалась разделенной на две части и погнавшись за отступающей частью Наполеон подходил прямо к желанной Москве. Об удержании ее половинными силами речи и быть не могло. К тому же соединившись со столь большими усилиями армии точно не стали бы расходиться.

Тем не менее решение было принято и Русская армия, оставив пылающий Смоленск двигалась к Москве. Уже присматривали поле для сражения или обороны.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru

Партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.

Л.Н.Толстой. "Война и мир"(т.4, ч.З, гл.З)

Цель урока:

• совершенствовать аналитические умения и навыки учащихся в работе с текстом художественного произведения,
• навыки литературоведческой компетенции;
• воспитывать высокие патриотические чувства у учащихся,
• интерес к предмету литературы в процессе филологического анализа художественного текста.

Вступительное слово учителя. Сегодня на уроке мы будем анализировать эпизод из романа "Война и мир".

Эпизод - основной структурный элемент в сюжете эпического, лиро-эпического и драматического произведения. С одной стороны, - это законченное целое, в котором воплощено какое-либо событие, но в тоже время эпизод является звеном в общей событийной цепи художественного произведения, где все эпизоды связаны друг с другом причинно-следственными или причинно-временными связями.

В процессе изучения художественных произведений мы неоднократно анализировали отдельные сцены произведения: следили за диалогами, монологами, спорами героев, рассматривали роль пейзажа в отдельных сценах. Сегодня нам предстоит сделать анализ эпизода по плану (План анализа эпизода показан на интерактивной или обычной доске). Следует отметить, что анализ эпизода - это очень актуальный на сегодняшний день вид работы. Анализировать художественный текст необходимо при любой работе над художественным произведением - устный ответ, сочинение, сдача ЕГЭ, который активно внедряется в качестве новойэкзаменационной модели при итоговой аттестации учащихся.

Перед началом анализа эпизода дается задание: записать основные тезисы урока, опираясь на план анализа эпизода. Проверка в конце урока.

1. Определить основное содержание эпизода.

2. Какие персонажи в нем участвуют?

3. Как меняется настроение героев во время пожара?

5. Каковы композиционные особенности эпизода?

6. Найдите средства художественной выразительности.

7. Какую роль они играют в данном эпизоде?

9. Какое место занимает данный эпизод в формировании патриотических настроений русского народа в войне 1812 года?

Ход урока

(текст распечатан для каждого ученика и спроецирован на доску)

Читаю эпизод.

К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечернее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов,дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных направлениях проходили и пробегали солдаты. На глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой-то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.

Сдают город, уезжайте, уезжайте, - сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:

Я вам дам по дворам бегать! - крикнул он. Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.

Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что-то, но вдруг остановился и, схватившись заволоса, захохотал рыдающим хохотом.

Тащи все, ребята! Не доставайся дьяволам! - закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.

Решилась! Расея! - крикнул он. - Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась... -Ферапонтов побежал на двор.

По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.

Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светил изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке.

Каково основное содержание данного эпизода?

Ученики. В эпизоде описывается пожар, мы как бы слышим гул орудий, страшную бомбардировку. Всюду неразбериха, хаос. Центральный персонаж - Алпатыч, купец Ферапонотов, его домочадцы, солдаты убегающей армии.

О каком городе идет речь? (Сдают Смоленск.)

Восстановите хронологию событий романа до пожара в Смоленске.

С какой целью Алпатыч едет в Смоленск?

Ученики. Накануне этих событий (лето 1812 года) Алпатыч приехал в Смоленск, поселился на постоялом дворе купца Ферапонтова, чтобы выполнить поручения старого князя: узнать, будут ли оборонять город. Незадолго до этого события старый князь Николай Андреевич получил письмо от своего сына Андрея, в котором молодой князь предупреждал об опасности семью и советовал семье незамедлительно уезжать из Лысых Гор (они в 60 верстах от Смоленска), потому что французы уже заняли Витебск и, возможно, скоро будут в Смоленске. Тогда-то и отправил старый князь Николай Андреевич своего верного крепостного Алпатыча, с тем, чтобы тот узнал у губернатора Смоленска, каково истинное положение дел. Заночевав на постоялом дворе у купца Ферапонтова, утором следующего дня Алпатыч побывал у губернатора. Тот был в растерянности, показал Алпатычу какую-то бумагу от Барклая де Толли - командующего армией, в которой говорилось, что Смоленск не сдадут без боя, будут оборонять. Но на словах неуверенно посоветовал ехать в Москву, добавил, что сам тоже собирается ехать. После визита к губернатору Алпатыч пришел на постоялый двор, расплатился с хозяином Ферапонтовым и велел извозчику закладывать лошадей, но как только кибитка стала выезжать, город подвергся страшной бомбардировке, его жители попрятались в подвалы. Как только бомбардировка стала стихать, Алпатыч вышел из подвала и увидел, что город в огне пожаров.

Учитель. Итак, мы выяснили, что действие происходит летом, а точнее в августе 1812 года, военные действия идут уже на территорииРоссии, русская армия спешно отступает, все идет не по плану командующего - Барклая де Толли, именно он тогда командовал русской армией - сдаются города. Чтобы выяснить, как постепенно меняется настроение жителей Смоленска, обратимся к тексту и ответим не вопрос:

- Какие чувства испытывают герои в начале эпизода? (Проследите это по тексту)

Ученики. В начале эпизода Алпатыч и другие герои растеряны, взволнованы. Автор передает это с помощью таких деталей: расправлял вожжи трясущимися руками, женщины заголосили, глядя на пожары; автор отмечает, что плач слышался отовсюду.

Учитель. Всю сцену мы наблюдаем глазами Алпатыча, простого русского человека: видим, как солдаты воруют мешки с мукой, как не подчиняются своему командиру.С помощью этого приема Толстой пытается передать настроение масс, обычных людей, которых война застала врасплох.

Как меняется настроение героев с развитием событий в эпизоде?

Ученики. Неразбериха и паника постепенно сменяются иными чувствами: купец Ферапонтов, увидев, как солдаты воруют его муку, сначала схватился за волоса (ужас!), а затем захохотал рыдающим хохотом

Тащи все, ребята! Не доставайся дьяволам!

Ученики. Ферапонтов сам предлагает солдатам забрать у него муку, которую еще недавно собирался выгодно продать, ведь этим купец зарабатывал себе на жизнь.

Учитель. Почему Ферапонтов делает это? Каковы ваши предположения? Как автор впоследствии мотивирует этот поступок героя?

Ученики. Ферапонтов и другие жители Смоленска до последней минуты верили (это было известно из разговоров жителей города), что город не сдадут, что французов не подпустят к Смоленску. Но, узнав о сдаче города, Ферапонтов и другие жители понимает, что решилась Россия!

Учитель. Что значит эта реплика?

Учитель. Смысл этих слов мы можем понять глубже, если обратимся к тексту произведения (обращаюсь к эпиграфу романа: т.4,ч.2,гл.2)

"... Партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск. Прежде, чем партизанская война была официально принята, уже тысячи людей неприятельской армии - отсталые и мародеры- былиистреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей также бессознательно, как бессознательно собаки загрызут бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежат слава первого шага для узаконения этого приема войны".

Ученики. Читая роман, мы узнаем и о других мужиках - Карпе, Власе, которые отказались продавать сено французам, взяли в руки оружие и ушли в партизаны.

Учитель.Итак, постепенно война между двумя армиями, русской и французской, превращалась в народную (со стороны русских), освободительную войну. Партизанский метод ведения войны стал полной неожиданностью для французских солдат, привыкших драться по правилам военного искусства, когда поражение одной сотой армии, одной сотой всех сил народа, заставляет покориться целый народ. Русские люди руководствовались не выдуманными кем-то правилами военного искусства, а благородной целью - освобождения Родины. И ради этой цели они делали все: поджигали свои дома, продовольствие, уходили в леса, чтобы нападать на французов поодиночке, брали в руки топор, пику, дубину и "гвоздили врагов до тех пор, пока в их душе чувство оскорбления и мести не заменялось чувством презрения и жалости". Партизаны уничтожали великую французскую армию по частям. После сдачи Смоленска партизанская война приняла огромные масштабы. Ее яркие представители - Тихон Щербатый, Д. Давыдов, Долохов - воплощение "мысли народной" в романе. Рискованные, рассчитанные на внезапность, действия партизан способствовали успешным действиям всей русской армии. "Дубина народной войны" оказала огромное влияние на общий дух войска и внесла огромный вклад в общую победу над врагом. На Бородинском сражении солдаты русской армии бились, проявляя невиданный героизм и мужество, осознавая, что от исхода битвы зависит судьба их жен, матерей, всей России . Так крепло и росло чувство солдатского братства, основанное на том, что твои цели совпадают с целями всего народа, всех русских людей, и все это еще более усиливало патриотический дух войска: "Всем народом навалиться хотят, одно слово - Москва", - говорит представитель народа перед Бородинским сражением. Герой произведения М.Ю Лермонтова, участник Бородинского сражения,скажет похожие слова: "Умремте ж под Москвой, как наши братья умирали!". Спустя 129 лет после Бородинского сражения, знаменитый политрук, командир панфиловцев скажет похожие слова, когда будет защищать Москву от гитлеровцев: "Велика, Россия, а отступать некуда. Позади Москва!" Именно с этого эпизода война 1812 года изображается автором как война народная, а значит- справедливая. Нравственное превосходство теперь на стороне русских, в этом убеждает читателей автор, в этом постепенно убеждаются и французские солдаты. В этом и заключается логика развития авторской мысли в романе.

Учитель. Какие чувства испытывают герои произведения, размышляя о войне1812 года?

Ученики. Князь Андрей накануне Бородинского сражения, размышляя о войне 1812 года, думает: " французы разорили мой дом...Они враги мои, они преступники по всем моим понятиям" (т.3,ч.2,гл.25) Все это говорит об одном: Толстой оправдывает войну 1812г. Выступает здесь как писатель-патриот, он полностью на стороне своего многочисленного народа.

Учитель. Верно. Об этом свидетельствуют многочисленные реплики массовых сцен: (человек во фризовой шинели и др.)

Важно! пошла драть! Ребята, важно!

Об этом говорят и слова, принадлежащие самому автору, в его философских отступлениях: "Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен своими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу . Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно победить Наполеона." (т.З, ч.2, гл.1, стр.80)

Учитель. Роман носит название Война и мир". Мы уже знаем, что в данном произведении, романе-эпопее, картины мирной жизни чередуются с картинами военной. На протяжении всего романа Толстой рассуждает о том, что такое война? Нужна ли она обыкновенному человеку?

Что вы можете сказать об отношении Льва Николаевича Толстого к войне вообще, в частности, к войне 1805-1808 годов?

Ученики. Автор относился к войне отрицательно. Описывая войну 1805-1808 годов, автор всячески показывает, что эта война не нужна народам, ее затеяли императоры, это "...противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие .." Поэтому ей нет оправдания.

Учитель. Если мы вспомним массовые сцены Аустерлицкого сражения, Смотра войск в Браунау, то увидим некую общность в настроении солдат: они, русские, немцы, австрийцы, не понимают целей этой воины, потому что она не защищает их интересы.

- Каковы композиционные особенности данного эпизода?

Ученик. Эпизод начинается и заканчивается картиной пожара. Это говорит о его кольцевой композиции и о том, что главная тема эпизода -тема пожара в Смоленске.

Учитель. Действительно, мы можем говорить об обрамлении в данном эпизоде. Картины пожара выстраиваются в сознании читателя всимволический образ и ассоциируются в дальнейшем у читателя с пожаром народной войны за свой дом, за свою землю. Таким образом, пожар мы воспринимаем как символ-символ народной войны.

Учитель. Как построена центральная часть эпизода?

Ученики. Центральная часть эпизода построена, как события, быстро сменяющие друг друга: массовые сцены, описание улиц города - все это подано в определенной последовательности. Читатель становится как бы очевидцем событий. Толстой выстраивает композицию данного эпизода, используя кинематографический принцип: читатель, словно видит кадры из фильма, быстро сменяющие друг друга: Вот сумерки, прерывающийся гул канонады, расходящиеся клубы пожара; а вот уже ночь; на небе молодой месяц, изредка застилаемый дымом и звезды; а вот пожар уже догорает.

Многие произведения Л.Н.Толстого очень хорошо поддаются экранизации. Мы знаем замечательные фильмы, поставленные по его произведениям: "Война и мир" (С. Бондарчук), "Воскресенье", "Анна Каренина", "Казаки" и другие.(Можно показать кадры из кинофильма "Война и мир")

Учитель. Найдите в данном эпизоде изобразительно-выразительные средства языка. Объясните, какую роль они здесь играют?

Ученики. Метафоры: "серп месяца", "полк запрудил улицу", эпитеты: "черные клубы дыма", сравнения: "как муравьи из разоренной кочки", оксюморон: "рыдающим хохотом" и другие средства художественной выразительности создают яркую образную картину пожара, паники, неразберихи, всеобщего горя.

Учитель. В этом эпизоде есть и синтаксические фигуры. Найдите их,

Сдают город, уезжайте! Риторические восклицания.

Решилась! Расея!

Вывод учеников. Метафоры, эпитеты, сравнения создают яркую образную картину пожара. Риторические восклицания, повелительные предложения передают особую эмоциональную атмосферу - атмосферу всеобщего горя, зреющего народного самосознания, которое, как мы ужезнаем из контекста романа, выльется в огромную силу- "дубинународной войны".

Заключительное слово учителя. Все русское общество в период наполеоновского нашествия было объединено одним общим порывом - ненависти к врагу,желанием победить врага любой ценой. Вот почему эта война впоследствии получила название Отечественная война 1812 года, потому что сражалось с Наполеоном и его армией все Отечество. Именно эта война стала родоначальницей партизанского движения. Широкие масштабы партизанское движение приняло в 1941-1945 годах, уже в войну Великую Отечественную. У России к тому времени уже был опыт партизанской войны, пример героизма и мужества, необходимый народу в борьбе с захватчиками.В данном эпизоде показано, как зрело, росло и накалялось общее чувство народного гнева, ненависти к врагу, желание одолеть его любой ценой, ПО ПРАВИЛАМ И БЕЗ ПРАВИЛ.Таким образом, в войне 1812 года была одержана нравственная победа русского народа надпротивником, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага.

Главная мысль эпизода - "Пожар в Смоленске" - тихо зреющее народное самосознание, скрытый патриотизм - четко отражается в общем замысле всего романа - НЕПОБЕДИМАЯ СИЛА НАРОДНОГО ПАТРИОТИЗМА, сила, одолевшая такого сильного противника, как Наполеон. Следует отметить, что Толстой писал в своих дневниках о том, что в "Войне и мире" он любил мысль народную". Под народом автор понимал не только купцов и ремесленников, но и лучших представителей дворянства - А.Болконского, П. Безухова, Д.Давыдова, старого князя Николая Андреевича, связывавших свою жизнь, свои интересы с интересами народа, России. Слова о народе: "..чудеснейший народ, бесподобный народ" произносит М.И Кутузов - народный полководец, разделивший судьбу нации в трудные для нее времена Мысль народная - главная мысль романа "Война и мир", романа о судьбах народа, о судьбе России, об отражении истории в судьбе обыкновенного человека, такого какАлпатыч, Ферапонтов, Щербатый и другие.

Итоги урока. Итак, сегодня мы проанализировали эпизод из романа "Война и мир". (Проверка тезисов, записанных учениками в процессе анализа эпизода).

Д\з. Письменный анализ эпизода по плану, предложенному учителем.

Приложение 1

Основные тезисы анализа эпизода "Пожар в Смоленске"

1. Тема . Пожар в Смоленске.

2.Основное содержание . Стихийный отход войск.

3. Чувства героев в начале эпизода . Паника, растерянность жителей города и солдат отступающей армии. Всеобщее горе.
Герои : Алпатыч, купец Ферапонтов, его домочадцы, солдаты отступающей армии.

4. Изменение настроений. Неразбериха, паника, ужас горожан сменяются постепенно нарастающим чувством ненависти к врагу, которое впоследствии вырастет в глубокое патриотическое чувство. Именно это чувство позднее заставит обычных мужиков сражаться с французами "дубиной народной войны".

5. Композиционные особенности . Эпизод с обрамлением (начало и конец - картина пожара). Центральная часть - кинематографический принцип: массовые сцены, описание улиц города. Читатель - очевидец событий. Пожар - символ. Пожар в Смоленске вырастает до масштабов пожара народной войны.

7. Художественно-изобразительные средства, их роль в эпизоде. Тропы: метафоры, эпитеты, сравнения, олицетворения, оксюморон. Синтаксические фигуры: риторические вопросы, восклицания. Создают образную картину пожара, передают особую эмоциональную атмосферу.

Отступление русских

С этими достаточно небольшими силами русский главнокомандующий оказался в весьма непростом положении. Его войска, не имея никаких резервов, оказались в полосе наступления корпусов Великой армии. Советчиков же у русского полководца было в избытке, некоторые, как русские (в том числе и П. И. Багратион), так и австрийские генералы, предлагали даже начать наступление на Мюнхен. А австрийский император сразу же потребовал защитить свою столицу – Вену, к этому же сводились и рекомендации Александра I. Скорое прибытие австрийских подкреплений из Тироля и Италии было маловероятно и ожидалось не скоро. Кутузову, как он мыслил, в тех условиях в первую очередь важно было сохранить армию, а затем необходимо соединиться с шедшими из России войсками Буксгевдена (находились в 14 – 20 переходах в районе Пулав и двигались к Ольмицу). С правого фланга у него находился полноводный Дунай, а с левого – отроги Альпийского хребта. С фронта – надвигался грозный и имевший по крайней мере трехкратное превосходство сил противник, к тому же вдохновленный только что одержанной блистательной победой. Кутузов в этих условиях резонно решил отступать. Отход русских войск в направлении г. Линца после уничтожения мостов на р. Инн начался 13 (25) октября. На военном совете в г. Вельсе с участием австрийского императора русский главнокомандующий предложил «не упорствовать в удержании Вены, отдать ее французам, только действуя неторопливо».

Наполеон же, видя перед собой подошедшие войска нового противника, решил навязать свою стратегию. В первую очередь он ставил цель не допустить соединения русских войск и разбить их по частям. Для этого он поставил цель двинуться на Вену – это была столица и центр Австрийского государства. Он надеялся, что для ее защиты Кутузов вынужден будет с остатками австрийцев втянуться в генеральное сражение или позволит окружить свои войска – в итоге потерпит поражение и повторит участь Макка. Обеспечив тыл и свой фланг против Тироля, Наполеон основные силы французов бросил против Кутузова. Кроме того, был образован 8-й корпус из четырех дивизий под командованием маршала А. Э. К. Ж. Мортье. Он должен был действовать на северном берегу Дуная и угрожать коммуникациям Кутузова. Для содействия Мортье создавалась флотилия на Дунае.

Первое боевое столкновение с французами произошло у Ламбаха, на р. Траун, 19 (31) октября. Это был бой русского арьергарда под командованием генерала П. И. Багратиона, и он имел задачу выручить и вывести из опасного положения четыре отступающих австрийских батальона. После этого русские войска продолжили отступление по долине Дуная к Кремсу, а австрийцы под командованием генерала М. Мерфельдта после боя за мост на р. Энс у г. Штейера начали отход к Вене. Затем 24 октября (7 ноября) последовало довольно жаркое дело под Амштеттеном, где арьергард П. И. Багратиона, подкрепленный полками генерала М. А. Милорадовича, выдержал бой с французской кавалерией И. Мюрата и гренадерами Н. Ш. Удино. У Кутузова была возможность выбрать очень удобную оборонительную позицию у Санкт–Пельтена, для того чтобы защитить Вену (на этом настаивали австрийский и российский императоры). И на это очень рассчитывал Наполеон. Но русский главнокомандующий отказался от этой заманчивой перспективы, перед ним стояли другие задачи, а не приоритет спасения австрийской столицы. Слишком очевидным, прими он такое решение, было бы окружение русских войск в районе южного берега Дуная. К тому же он предполагал (что подтвердилось перехваченной у французов корреспонденцией), что австрийцы уже вступили в тайные переговоры о мире с Наполеоном. Кроме того, именно в Санкт–Пельтене Кутузов узнал о движении корпуса Мортье по северному берегу Дуная к Кремсу, тем самым создавалась угроза не только потери сообщения с войсками Буксгевдена, но и окружения его армии. Русские войска от Санкт–Пельтена резко повернули на север и 26 – 27 октября (9 – 10 ноября) перешли Дунай. Теперь эта река стала мощной преградой, отделявшей русских от французских корпусов. Кутузов, уничтожив мосты через реку, благополучно выскользнул из подготовленной ему мышеловки. В целом русское отступление в очень сложных условиях можно назвать образцовым, и Кутузов показал себя как опытный и очень мудрый полководец, сумевший прекрасно решить трудную стратегическую задачу и спасти свои войска.

Русско–австрийско–французская кампания 1805 г.

Мало того, в результате этого блестящего маневра русской армии в тяжелое положение сразу же попал находившийся на северном берегу Дуная, в районе Кремса, корпус Мортье. Кутузов, прекрасно осведомленный от лазутчиков о силах этого корпуса, сразу же отдал приказ атаковать дивизии Мортье. Командовавший французским авангардом Мюрат, увидев, что армия Кутузова переправилась через Дунай и его отделяла мощная водная преграда, не получив санкции Наполеона, решил совершить бросок на Вену, так его прельщали лавры завоевателя австрийской столицы. Это решение Мюрата во многом облегчало задачу Кутузова. Поэтому русское наступление на северном берегу Дуная оказалось для продвигавшихся там вперед французов неожиданным.

События под Кремсом, или, как часто их называют в историографии, бой под Дюренштейном 30 октября (11 ноября), в отечественной литературе в основном представлены как безусловная русская победа. Но во французской военно–исторической литературе это сражение рассматривается как несомненный героизм сводного корпуса Мортье, сражавшегося с превосходящими русскими силами и достойно вышедшего из опасного положения. Только в одной отечественной монографии, О. В. Соколова, подробно, по источникам, описан сам ход военного столкновения и сделаны выводы, с которыми стоит согласиться.

По диспозиции русской армии на этот день, составленной уроженцем г. Кремса австрийским фельдмаршал–лейтенантом Г. Шмидтом (присланным императором Францем к Кутузову в качестве генерал–квартирмейстера), русские войска должны были с разных направлений атаковать передовую французскую дивизию генерала О. Т. М. Газана (6 тыс. человек), шедшую по узкой дороге вдоль берега Дуная, с левой же стороны возвышались отроги Богемских гор. Главная роль отводилась колонне генерала Д. С. Дохтурова (21 батальон), которая должна была совершить обходной маневр через горы и отрезать путь к отступлению. Причем сам генерал Шмидт «вызвался завести войско в тыл Газановой дивизии». Для обхода через горы у с. Эгельзе фронта дивизии Газана предназначался Бутырский мушкетерский полк генерала Ф. Б. Штрика. Для удара с фронта предполагались войска под командованием генерала М. А. Милорадовича (первоначально всего 5 батальонов!). Имея подавляющее превосходство в силах для наступления с фронта выделялась колонна, которая уступала французам в численности более чем в два раза! Скорее всего Кутузов до появления колонны Дохтурова не хотел демонстрировать превосходство в силах. Остальные войска оставались в резерве или прикрывали северное направление. В результате атаки Милорадовича на изолированную дивизию Газана русские сначала продвинулись вперед, а потом были отброшены противником, несмотря на то, что им на помощь с фланга успели подойти батальоны Бутырского мушкетерского полка, совершившие обходное движение, а также брошены части резерва.

Колонна Дохтурова в 2 часа утра вышла для обходного движения, но расчеты, что в 7 часов утра она достигнет поставленной цели, не оправдались. Дохтурову предстояло пройти в общей сложности до 10 верст, чтобы выйти французам в тыл. Но движение по узкой горной дороге оказалось очень трудным, марш затянулся, причем пришлось оставить артиллерию и отказаться от прохода кавалерийских частей, как и части пехоты. Лишь к 4 часам дня девять батальонов Дохтурова вышли в долину Дуная и оказались в тылу дивизии Газана, из них только семь батальонов двинулись в направлении Дюренштейна, а два батальона Вятского мушкетерского полка были развернуты в сторону подходившей дивизии генерала П. Дюпона. Как ни парадоксально, но в наступающей темноте Мортье удалось организовать построение полков дивизии Газана в колонну и прорваться в центре войск Дохтурова. Оставшиеся два батальона оказались атакованными дивизией Дюпона (французы даже захватили 50 пленных и два русских знамени), и в ночной темноте французы соединились. Уже позднее на подошедших лодках флотилии обе дивизии были перевезены на другой берег Дуная. Французы потеряли убитыми, ранеными и пленными от 3,5 до 5 тыс. человек, пять пушек и даже три орла (знамени), а в плен попало 2 генерала. Но и среди русских войск урон в тот день оказался не меньше (2,5 тыс. человек), а среди погибших был и автор сложного обходного маневра австрийский генерал Шмидт, доверенное лицо австрийского императора.

Особое мнение, диссонирующее с доминирующими оценками в историографии по поводу Кремского сражения, выразил Е. В. Мезенцев в своей недавно вышедшей монографии. Он привел почти фантастические цифры французских потерь – в совокупности 12 тыс. человек: «почти 4 тыс. убито и утонуло, более 5 тыс. попало в плен (из них 4 тыс. ранено) плюс еще 3 тыс. раненых, которых французы смогли доставить в свои госпитали». По его мнению, «французские авторы совершенно исказили ход битвы», подсунули «фальшивую версию» о встречном прорыве дивизий Дюпона и Газана, а ее «к сожалению, некритично восприняли и многие российские историки, причем даже такие видные, как Г. А. Леер, А. И. Михайловский–Данилевский и др.». Укажем, что, по мнению очень уважаемых историков, численность всего корпуса Мортье едва превышала 10 тыс. человек (а одна дивизия практически не принимала участия), поэтому цифры, приведенные Мезенцевым, любому непредвзятому исследователю покажутся фантастическими. Кроме того, им дана крайне любопытная, но наивная трактовка последствий Кремского сражения: «Ульмская победа Наполеона была теперь как бы перечеркнута, и это вызвало некоторый упадок духа и разочарование у французских солдат», а в международном плане колебавшаяся Пруссия «решилась выступить против Наполеона на стороне России и Австрии».

Император Александр I. Гравюра XIX в.

Нужно полагать, что Пруссия руководствовалась все–таки несколько иными соображениями, да и падение Вены через два дня как раз затмило русскую победу. Разномасштабные события Ульма и Кремса (даже по последствиям) вообще трудно сравнивать, а у историков нет каких–то оснований говорить и о «некотором упадке духа и разочаровании французских солдат» в тот период. «Фальшивую версию» сражения французские авторы не подсовывали, а она базируется на имеющихся французских источниках. К сожалению, Е. В. Мезенцев не провел даже сопоставительного анализа русских и французских документов, поэтому его версия событий вряд ли будет принята серьезными историками на веру, так же, как его цифры французских потерь. Несмотря на то что в наполеоновской армии военная статистика была поставлена несравненно лучше, чем в русской (мы берем в расчет не наполеоновские бюллетени, а войсковую документацию), подсчет велся автором на основе мнений русских военачальников и мемуаристов (а также таких авторов, как О. Михайлов и Л. Н. Пунин), которые вряд ли досконально представляли ситуацию во французской армии. Поэтому говорить о достоверности и объективности цифр Мезенцева не приходится.

Необходимо согласиться, что с тактической точки зрения русской стороной бой был организован крайне неудачно, а ход сражения свидетельствовал, что французские генералы очень умело использовали особенности местности, создавали численный перевес (в целом имея намного меньше войск) на главных участках боя, проявляли большую инициативу. Несмотря на свойственную русским солдатам отвагу, результаты боя нельзя признать вполне удовлетворительными. Русское командование в минимальной степени смогло использовать открывавшийся шанс для полного разгрома отдельного французского корпуса, что и дало возможность противнику уйти от полного поражения. Бесспорно, русские генералы и сам Кутузов в рапортах представляли Кремскую баталию как победу, и это действительно можно назвать успехом. Австрийский император, войска которого терпели одно поражение за другим, на радостях тут же наградил Кутузова орденом Марии–Терезии 1-го класса (до этого из русских данный орден имели только А. В. Суворов и великий князь Константин). Русская армия полностью освобождала себя от возможного давления противника на линии северного берега Дуная и могла позволить себе некоторый отдых после многотрудного похода. Но достигнутые половинчатые результаты могли быть и более внушительными и добытыми не столь большими потерями.

Наполеон же в очередной раз доказал себя мастером быстрых импровизаций на театре военных действий. Чтобы не дать возможности армии Кутузова для столь необходимого отдыха и остро чувствуя фактор времени, работавший в тот момент явно не в его пользу, в мозгу французского полководца мгновенно созрел новый альтернативный план. Сделав суровый упрек Мюрату, что тот бросил на произвол судьбы корпус Мортье и устремился к Вене, он тут же приказал ему во чтобы то ни стало захватить австрийскую столицу, избежав разрушения мостов. Мюрату удалось это сделать с лихвой. 1 (13) ноября, находясь под стенами Вены, шурин Наполеона хитростью и без единого выстрела овладел австрийской столицей, а главное, в целости заминированными Таборским и Шпицким мостами через Дунай. А все благодаря уловке и неразберихе о якобы начавшихся мирных переговорах, которые на самом деле велись тайно. В результате в руки французов попало значительное количество боеприпасов, оружия и продовольствия, приготовленное для австрийской армии.

За полтора месяца Великая армия, форсировав Рейн и Дунай, вклинилась между австрийцами в Баварии и русскими, пришедшими к р. Инн, одних окружила, других оттеснила ниже по Дунаю, заняла Тироль, затем Венецию, вытеснила войска двух австрийских эрцгерцогов из Италии, заставив их уйти в Венгрию. Двадцать дней французам понадобилось на поход с берегов Атлантического океана до Рейна, примерно сорок дней – от Рейна до Вены. Причем Наполеон вынужден был в значительной степени рассредоточить свои корпуса, иногда на довольно значительные расстояния, что было достаточно опасно из–за возможности контрударов противника. Но большой импульс этим корпусам давала действовавшая в центре могучая группировка под личным командованием французского полководца. Именно эта группировка корпусов проводила основные операции или угрожала главным скоплениям противника. Происходившие события на флангах, даже в случае неудачи, можно было поправить и скорректировать, и таким образом рассредоточение корпусов на большом пространстве превращалось в умелое распределение сил для решения поставленных задач, под небывало умелым и четким командованием. Кроме того, такое рассредоточение корпусов создавало возможность дополнительной страховки – в случае необходимости один корпус мог в любой момент прийти на помощь другому.

Бескровное занятие столицы Габсбургов открывало перед Наполеоном широкие перспективы. Главное состояло даже не в Вене, правда, знамена победоносного противника за предшествующие два столетия не водружались на ее стенах (великая красавица–столица последний раз устояла при осаде турок в 1683 г.), хотя взятие австрийской столицы также имело свою цену (части Великой армии триумфальным маршем прошли по улицам города), а в том, что французы перешли Дунай и получили возможность беспрепятственно нанести удар во фланг и тыл немногочисленной русской армии. Находясь в Вене, Наполеон мог в любую минуту устремиться туда, где угадывалось присутствие противника, он становился хозяином положения на всех направлениях, великолепнейшим образом удовлетворяя условиям искусства войны, которые сам однажды сформулировал: «Искусство разделяться, чтобы жить, и сосредоточиваться, чтобы сражаться». И через Вену уже 2 (14) ноября во фланг русской армии устремились французские корпуса маршалов Мюрата, Сульта и Ланна.

В очередной раз деморализованный союзник России оказался не на высоте положения, а, если говорить прямо, ее подвел. Вновь австрийцы поставили русскую армию в тяжелейшее положение. Вместо обороны переправ через Дунай под Кремсом, Кутузов теперь должен был думать, как избежать окружения и полного поражения. Очень быстро узнав о взятии важнейших стратегических мостов и о сдаче Вены, русский главнокомандующий тотчас направил свои войска по дороге на Цнайм, оставив, по обычаю того времени, всех тяжелораненых на великодушие французов. Он решил не отступать прямо в Богемию, а идти на соединение с подходившим из России корпусом Буксгевдена. В качестве же бокового заслона на пересечении путей из Цнайма и из Вены по проселочным дорогам был направлен отряд Багратиона (силой в 6 тыс. человек) в качестве флангового арьергарда с задачей любой ценой задержать здесь противника и дать возможность главным силам уйти из–под возможного удара. 3 (15) ноября арьергард Багратиона после ночного перехода вышел к Голлабруну и позади него занял оборонительную позицию за деревней Шенграбен. В 10 верстах от этой деревни находилась дорога на Цнайм, по которой двигались основные силы русской армии.

Багратиону было важно выиграть время, даже пожертвовав своим отрядом. Тем более что австрийские части генерала И. Ностица (один гусарский полк и два батальона пехоты), приданные отряду Багратиона и находившиеся впереди в боевом охранении, после встречи с наполеоновскими частями снялись с позиций и беспрепятственно ушли на север, поверив французам, что между их государствами уже заключен мир. После небольшого боестолкновения появились парламентеры, причем каждая из сторон их присылку приписывала своему противнику. Но в результате переговоров было заключено перемирие между русским генерал–адъютантом Ф. Ф. Винцингероде и командующим французским авангардом И. Мюратом.

Отечественные авторы упоминают об этом как о простом перемирии во время войны, а иностранные историки в лучшем случае как о предварительном договоре о начале вывода русских войск с территории Австрии. Лишь один О. В. Соколов утверждает, что Винцингероде предложил капитуляцию русских войск, именно поэтому у Мюрата «от торжества тщеславия атрофировался разум», а на простое перемирие он бы не согласился, и в этом необычайном документе состоит «тайна» Шенграбена. Вывод сделан на основании заголовка данного документа по копии на французском языке, хранящейся в архиве исторической службы французской армии. Возможно, в тогдашнем французском языке термин «капитуляция» трактовался достаточно вольно и имел более широкий смысл, но в русском языке это слово трактовалось не так расширительно и однозначно переводилось как прекращение вооруженного сопротивления, сдача крепостных сооружений и оружия противнику или пленение (если не обговаривалось дополнительными пунктами). Не могу точно утверждать, почему у Мюрата «атрофировался разум», но любого русского военачальника, будь он даже генерал–адъютантом, то есть представителем армии, еще не проигравшей на тот момент ни одного сражения и не потерпевшей ни одной крупной неудачи, предложи он такое противнику, французы сочли бы за ненормального человека. Думаю, максимум, о чем мог вести переговоры Винцингероде – это о прекращении боевых действий и свободном уходе русских войск за границу. В противном случае ему бы не поверил легкомысленный Мюрат, даже при наличии у него всем известного тщеславия. Скорее всего, шурин Наполеона сам попался на уловку, подобную той, которую он сотворил с австрийцами при взятии Вены. Но, по мнению Соколова, коварные русские обманули Мюрата, заявив о капитуляции, причем на полном серьезе им сравнивается «болтовня, которой французы ввели в заблуждение австрийских генералов», с официально подписанной капитуляцией. Поэтому, мол, русские ее поскорее постарались забыть.

Наполеон среди солдат при Аустерлице. Гравюра XIX в.

Во–первых, наверно, не стоит представлять многоопытного человека и маршала Франции этаким «недоумком», если бы он являлся таковым, то вряд ли стал королем и маршалом. Потом куда смотрел Наполеон, назначая своим заместителем такого «простачка», а император всех французов все–таки хорошо разбирался в людях и в их деловых способностях. Во–вторых, самое главное, не русские расторгли перемирие, а французы, и тогда даже с юридической точки зрения их вины здесь нет никакой, и поведение русского командования в этом случае даже нельзя сравнивать с откровенным обманом французскими маршалами австрийцев у стен Вены. Мюрата никто не зомбировал, он в здравом уме принимал решение о перемирии. Если это был промах, то допустили его сами французы, а русские тут ни при чем – на войне легче всего списывать ошибки на коварство и хитрость противника (просто не надо их допускать). Другое дело, Наполеон посчитал, что русские провели его шурина, как тот австрийцев незадолго до этого. Как пишут все авторы, он оказался взбешен поступком своего подчиненного и тут же отправил категорическое приказание о немедленной атаке русских. Но факт остается фактом – при подавляющем преимуществе французский авангард (примерно до 30 тыс. человек) с 3 по 4 (15 по 16) ноября неподвижно простоял против отряда Багратиона (6 тыс. человек) и не тревожил русские порядки. За это время армия Кутузова 4 (16) ноября прошла Цнайм, а утром 5 (17) ноября достигла Погорлица, после чего главнокомандующий уже мог вздохнуть спокойно. Дорога к соединению с войсками Бугсгевдена оказалась свободной, кризис был преодолен, а французские корпуса потеряли время и возможность отрезать путь отступления или нанести фланговый удар на марше русских полков.

Мюрат, получивший после полудня суровый выговор и приказ Наполеона немедленно атаковать, уведомил русских о разрыве перемирия и постарался срочно исправить положение. В 4 часа дня (по нынешнему времени в 5 часов) французы пошли в атаку, а русская батарея подожгла деревню Шенграбен. После чего французские части попытались обойти русскую позицию с флангов, и Багратион начал медленное отступление к Цнайму. Французы упорно преследовали русский арьергард 6 верст, но невольным союзником Багратиона стала быстро наступающая темнота, хотя русским полкам часто приходилось штыками прокладывать себе дорогу. Бой продолжался до 11 часов вечера, после чего русский арьергард оторвался от преследователей. Отряд Багратиона понес большие потери – свыше 2,5 тыс. убитыми, ранеными и попавшими в плен, потерял при отступлении 8 орудий, но с честью выполнил возложенную на него задачу. Армия Кутузова уже 7 (19) ноября у Вишау соединилась с подошедшими колоннами Буксгевдена. Отступление русских войск от Бранау в условиях численно превосходящего, опытного и сверхинициативного противника было проведено Кутузовым мастерски и, без всякого сомнения, делает ему честь как талантливому полководцу.

Ситуация, сложившаяся на момент соединения русских сил, казалась в целом благоприятной для сил коалиции. Наполеон в начале кампании 1805 г. проявил себя бесспорно как мастер маневра, но не смог захлопнуть мышеловку и поймать в свои сети Кутузова. В то же время французские войска, оторванные от своих тылов, проделав за короткий отрезок времени (восемь недель) такой большой путь, чрезмерно устали и нуждались в отдыхе. Кроме того, Наполеона, безусловно, заботила слишком длинная коммуникационная линия, в силу чего он вынужден был выделить значительное количество войск для ее охраны и страховки флангов. Непосредственно против войск Кутузова, у которого под знаменами оказалось свыше 80 тыс. человек (из них 15 тыс. австрийцев), у Наполеона находилось в строю всего лишь 55 тыс. человек. Несколько изменилось и положение в Северной Германии, где французы занимали в Ганновере города Гаммельн и Минден. На помощь шведским войскам и русскому корпусу генерала графа П. А. Толстого Великобритания после победы под Трафальгаром готовилась отправить десант в устье Эльбы под командованием генерала У. Каткарта (24 тыс. человек). Численность сил коалиции в этом регионе достигла бы свыше 50 тыс. человек, и они реально бы могли угрожать не только Ганноверу, но и Голландии. Учитывая 200–тысячную армию Пруссии, которая в зависимости от ситуации могла двинуть часть сил в Германию, а другую направить на помощь союзникам в Австрии, перспектива для Наполеона вырисовывалась не слишком хорошая. Не могло не вызывать тревоги у французского императора и положение дел в Италии. В Неаполь, после того как французские войска генерала Л. Гувьон Сен–Сира ушли на север воевать против австрийцев, прибыла эскадра союзников и был высажен англо–русский десант (около 20 тыс. человек). В Северной Италии, перед войной определенной австрийским командованием как главный для них театр военных действий, первоначально были сосредоточены главные австрийские силы под командованием эрцгерцога Карла, видимо, для завоевания Италии. В начале войны австрийцы действовали достаточно пассивно и фактически уступили инициативу французскому главнокомандующему маршалу А. Массена. После сражения при Кальдьеро 29 октября, где французов все–таки удалось остановить, эрцгерцог Карл, узнав об Ульмской катастрофе, принял решение идти спасать «наследственные провинции». Оставив сильный гарнизон в Венеции и надеясь тем самым сковать Массену, он начал отступление из Италии, и вскоре ему посчастливилось оторваться от французов. Мало того, ему удалось соединиться с отступившей по его приказу Тирольской армией под командованием эрцгерцога Иоанна, и его силы составили уже 80 тыс. человек. Это создавало реальную опасность всему правому флангу Великой армии и угрожало захватом Вены. До австрийской столицы войскам Карла оставалось пройти 200 верст.

Несмотря на победы Великой армии и захват огромной территории, силы коалиции еще не были окончательно подорваны, и их положение в этот момент нельзя было назвать критическим, скорее наоборот, учитывая общий численный перевес, особенно главных сил в Богемии. При целенаправленной деятельности союзников на всех участках борьбы к достижению единой поставленной цели их усилия могли принести успех. Но этого не случилось. Среди членов коалиции не наблюдалось единства (имелось слишком много подводных камней), да и Наполеон оказался не таким бездеятельным человеком, кто просто так отдал бы свои заслуженные лавры. Он в очередной раз доказал, что имеет право считаться талантливым полководцем.