Советская номенклатура. Советская номенклатура - никита мендкович

Раз современные приверженцы демократии выставляют его этаким чудовищем в человеческом обличье, то и этот аспект его жизни должен быть выдающимся. И, пожалуй, лучше, чем родная дочь, Светлана Алилуева, о быте советского вождя никто не сможет рассказать.

Ни для кого не секрет, что товарищ Сталин получал огромное количество подарков буквально со всего мира. Тогда с нашей страной еще считались, и многие политические деятели, отнюдь не только местного розлива, старались умаслить грозного лидера СССР. Среди подарков было много весьма ценных, включая произведения искусства: картины, редкий фарфор, коллекционное оружие, мебель, сделанная на заказ, различные национальные изделия. Из всех присылаемых даров можно было собрать внушительную гору сокровищ, которым позавидовал бы иной сказочный дракон.

Однако, и это отмечала не только Светлана Алилуева, но и иные очевидцы, ничего подобного нельзя было найти ни в кабинете Иосифа Сталина, ни на его даче. Максимум, что можно было увидеть в резиденции вождя - репродукции известных полотен. А где же были все многочисленные подарки? Они прямым ходом отправлялись в «Музей подарков», открытый в Москве в 1950 году. Вот что по этому говорит дочь Сталина: «Отец просто не понимал, зачем ему все это богатство, он не знал, что со всем этим делать. По его собственным словам, чувства, вкладываемые в эти вещи, были символическими, а значит, и относится к ним следует именно как к символам. Поэтому все подарки тут же передавались в музей. А что до репродукций, то отец просто не любил голых стен, однако повесить на даче хоть одно из присланных полотен не считал возможным».

Троцкисты и современность

Интересно, что в свое время Иосифа Сталина весьма критиковали троцкисты, причем в связи потворствованием бюрократическим привилегиям. Отправной точкой послужила отмена партмаксимума, то есть, верхнего предела зарплат для ВКП(б). Лев Троцкий видел в этом прямые шаги к утрате достижений, завоеванных в ходе революции.

Впрочем, если посмотреть на дом отдыха вождей, становится непонятным, чем так возмущались троцкисты. Стены, опять же, украшены репродукциями да портретами Ленина , а также жестяными гербами городов-героев, в баре присутствуют лишь напитки из братских коммунистических стран (никаких коллекционных вин), мебель - и то, отечественная. Впрочем, может быть троцкисты со своей колокольни были и правы, просто нам их сейчас не понять.

Интересно, чтобы сказал Троцкий, увидев хоромы современных чиновников? Ведь сейчас, по данным Global Wealth Report в России на долю 1% населения (чиновники и олигархи) приходится 71% всех активов страны. Вот уж кто не гнушается действительно дорогих вещей, и у кого уж точно нет репродукций в кабинетах, так это у теперешней власти. Все только подлинное, а уж речи про пожертвования музею вообще не идет. Наверное, в этом и заключается демократия.

К вопросу о привилегиях партийной номенклатуры в социалистических странах, поднятому Ланьковым , я выложу некоторые соображения о положении партийной верхушки в СССР. Частично эти соображения я уже озвучивал на «вторнике» у Маккавити, Большое спасибо Илье за ряд ценных замечаний и дополнений.
Разумеется, льготы и привилегии имеет любая правящая верхушка в любой стране мира, однако положение советской номенклатуры имело ряд фундаментальных отличий. Любой правящий класс является привилегированным в силу тех материальных благ, которые имеет: земля ли это, рабы или средства производства. Государство обеспечивает ему собственность над этими активами защищая их посягательств других групп, потому и считается марксистами «классовым». Ряд исследователей (Джилас с Восленским) считали номенклатуру («новый класс») лишь очередной элитой, захватившей в результате революции власть над собственностью, на чем и строили свои теории. Но эта посылка абсолютно ошибочна.

Номенклатурщик фактически не имел ничего, юридически все в стране принадлежало государству, а он лишь в меру своих полномочий мог управлять этим имуществом, но не могу распоряжаться им. Капиталист мог подарить или продать завод, передать по наследству, в конце концов – пропить. Член советской номенклатуры ничего этого не мог, в лучшем случае он, делая успешную карьеру, при жизни мог удерживать за собой некий набор благ, но ни закон, ни государство не могло гарантировать их сохранность. В какой-то мере, положение номенклатуры напоминало судьбу первых феодалов, которые имели землю только пока служили сюзерену. В случае потери должности советский чиновник оставался с тем, что было у него в карманах, так что в шутке о том, что «от Сталина осталась трубка и 40 рублей» есть лишь доля шутки.

Впрочем, сделав эту теоретическую оговорку перейдем к рассмотрению конкретных благ, которые имел советский номенклатурщик. Прежде всего следует оговориться, что наличие привилегий и их уровень очень сильно изменялся от периода к периоду, так что описание следует давать чуть ли не для каждого периода правления первых лиц Союза.

В первый еще «ленинский» период материальные и иные привилегии номенклатуры были минимальны. Да, паек, получаемый высокопоставленным партийным чиновником мог быть больше пайка среднего рабочего, но был далеко не изобильным. Более того размер максимального жалования члена ВКП(б) был законодательно ограничен (т.н. «партмаксимум»), а возможность приобретать товары первой необходимости на черном рынке – отсутствовала, как с точки зрения морали так и под угрозой репрессий. Вообще, в «ленинские времена» требования к партийному работнику были до крайности завышены, партия был чем-то похожим на монашеский орден, а наказание за любое нарушение могло быть неадекватно жестким. (Сохранились даже письма, где Ленин грозил местным чиновникам расстрелом за плохую организацию поставок).

После горячки ленинских лет, уже при коллективном руководстве, стала постепенно складываться система привилегий правящей верхушки. О каком-то общем стандарте речь пока не шла, фактически каждый брал в меру своего поста и потребностей. У руководства страны было много других забот помимо регулирования собственного материального положения, тем более что многие первые лица (тот же Сталин) оставались идейными аскетами «ленинской формации».

Полуофициальная система привилегий стала складываться вместе с развитием промышленности, в 1930-е годы, и приняла законченный вид с отменой карточной системы. Государство гарантировало своим служащим определенное жалование и гарантию возможности приобрести на него некий набор благ. В условиях дефицита на огромное множество товаров (а очереди в конце 1930-х были действительны страшны, в крупных городах их порой занимали с вечера), эти гарантии реализовывались с помощью спецраспредетелителей, в которые имели доступ лишь определенные группы служащих. Подчеркну, спецраспределители были не только для партийной номенклатуры, ведомственные пункты снабжения были при многих предприятиях и учреждениях, и являлись реакцией на дефицит. Работник в меру своей «полезности» освобождался от необходимости «доставать» товары, а просто приобретал их по месту работы. Система спецраспределения с тех пор стала составной частью привилегий номенклатуры, но со временем ее значение постепенно падало. Производство и достаток населения росли, и все большее число товаров можно было приобрести или достать без грубых нарушений закона и использования спецраспределителей.

Но вернемся к Сталину. Одновременно с «распределением», загородными дачами, приличным городским жильем, номенклатура получила ряд весьма жестких ограничений. Я не говорю даже об ответственности, при которой любую серьезную недоработку могли объявить «вредительством» и соответственно покарать. Речь о жестких ограничениях на потребление, которые налагала система. Под запретом была даже не роскошь, а просто множество вещей в доме. Знаменитая опала Жукова, во всяком случае формально, жестко увязывалась с вывозом им имущества из Германии. Речь и не о «вагонах» и «драгоценностях» речь о большом количестве тканей, ковров, охотничьего оружия, хранившегося у него на даче, которое при желание можно увезти за пару заездов современной легковушки. Все это были подарки или вещи купленные по бросовым ценам в послевоенной Европе, но большевик «не может» иметь столько «барахла» и Г.К. слетел с высших армейских постов. А будь его военная слава чуть поменьше, все могло бы кончится хуже. Разумеется «барахло» было не единственной причиной репрессий, но «барахольство» представлялось как тяжкое преступление для чиновника, что ставило его в очень скверное положение. Фактически складывавшееся к концу 1940-х неприятие к Сталину среди коммунистической элиты, было во многом результатом всех этих «монашеских строгостей», при которых рабочий-ударник порой мог позволите себе больше, чем нарком.

При Хрущеве ограничения постепенно стали смягчаться и в СССР сложился уже классический тип привилегий члена элиты. Под запретом оказывалась только совсем уж наглая, бьющая в глаза роскошь. Номенклатурщик имел право на загородный дом, роскошную квартиру (по меркам современности – высшая страта среднего класса), крупную дачу (до стандартов современной элиты дотягивали только дома высшего руководства), машину-иномарку (здесь не поручусь, автомобили не мой конек, но что-то уровня современного среднего москвича), жалование, возможность поездок за рубеж. Плюс всяческий элитный отдых, билеты в театр на хорошие места. До распространения видеомагнитофонов (для сверстников поясню, что в Союзе они уже были) привилегией был показ иностранных кинокартин в элитных кинозалах (как для «допущенных» работников культуры и искусства), но с распространением указанной техники эта привилегия превратилась – в пшик. Частному гражданину было труднее достать кассеты, а порнографические фильмы находились под жестким запретом, но удовлетворять свою любовь к кино реально мог житель большинства крупных городов имеющий соответствующий достаток.

Однако этот стандарт потребления относился лишь к высшей страте элиты: к членам Президиума, Совмина, ЦК. Примерно на такое же качество жизни мог рассчитывать генералитет армии и спецслужб, членкоры и академики РАН, возможно, часть чиновников аппарата этих структур. Эшелоны партийной номенклатуры, идущие ниже, легально могли вести лишь значительно более скромный образ жизни, неотличимый от достатка многих инженеров, промышленных работников с их высокими зарплатами.

Собственно даже высшее руководство не могло особо шиковать. Скандал на всю страну поднялся когда сын Брежнева, который сумел дослужиться до замминистра внешней торговли, в заграничной командировке, выпив лишнего, дал официанту на чай сто долларов. На фоне похождений невесты Абрамовича в европейских бутиках, где остаются сотни тысяч в американской валюте это смотрится просто смешно.

Да, номенклатура и хозяйственные работники имеющие доступ в денежным и иным ресурсам могли пытаться обеспечить себе лучший уровень жизни за счет тех самых «ресурсов», но это было чревато отсидкой в тюрьме, а начиная с определенных масштабов «использования» расстрелом.

В этом плане, при Брежневе сложилось «бережливое» отношение к высшим номенклатурным кадрам (уровня области или республики и выше). Как правило, мелкие прегрешения: выпивка на рабочем месте, не слишком крупные хищения, некомпетентное руководство, вели лишь к переводу на новую должность того же уровня. Если недостаток не давал возможности эффективно работать, например, человек систематически пил, его задвигали на второстепенную должность (чаще всего в парторганизацию какого-нибудь института, где всю текущую работу за человека делал зам). Тяжкими прегрешениями считались крупные хищения с участием нескольких лиц, систематическое выступление против официальной идеологии, поражение кандидата на выборах в подведомственной области, массовая неявка или беспорядки со стороны граждан. За это ответственных лиц отправляли в непрестижную глубинку (чаще всего в Северные районы) с большим понижением в должности и значительной потерей в достатке. Случаев прямого уголовного преследования номенклатурщиков за брежневскую эпоху я не знаю.

Традиция эта с блеском рухнула при Андропове и Горбачеве на множестве процессов по делам высших чиновников по обвинению во взятках и хищениях. Если называть вещи своими именами – это был второй 1937 год номенклатуры. Система неприкосновенности при Брежневе, видимо, носила все же случайный характер, так как мы встречаем обратные примеры во многих других соцстранах: современном Китае или Румынии при Чаушеску, где чиновник мог ответить головой за достаточно мелкие проступки. (Один из румынских перебежчиков приводил в воспоминаниях эпизод, когда чиновник был арестован за то, что в 11 утра, когда рабочий день уже начался, в рабочем кабинете «устраивал личную жизнь»).

Итак, этот набор благ сложился у партийной, административной, научной, военной и прочей советской номенклатуры к концу эпохи. Единственное в чем они превосходили любого успешного работника страны: доступ к элитной медицине и лекарствам, право на прислугу, в какой-то мере обеспечение транспортом и загородным жильем. С каждым днем эти блага переживали инфляцию, потому что многое из перечисленного номенклатурщик мог получить, занимая и менее важные посты, для получения которых не приходилось трудиться всю жизнь, занимать должности связанные со значительным трудом и ответственностью (думаю, только очень наивные люди считают, что работа крупного руководителя состоит только из привилегий).

Возникало и понимание недостатков неустранимых в рамках советской системы: все блага находились в пользовании, а не собственности, брежневский «либерализм» еще гарантировал некую стабильность, но последовавшие перемены показали, что все что он имеет может быть отнято в любой миг. Оставалась также проблема благополучия семьи. Блага ведь непередаваемы. При жизни номенклатурщик мог передавать часть «служебных» благ близким, но оставить он не мог ничего. Провести родных на номенклатурные должности было очень трудно. Любая заметная карьера родственника, пусть даже трижды нормальная и заслуженная, как в случае с Косыгиной-младшей и Аджубеем, становилась явлением чрезвычайным и воспринималась как служебное прегрешении самого чиновника. В «Затоваренной бочкотаре» был очень характерный эпизод, где герой обещает двум братьям работающим в одном райотделе милиции, что «за семейственность отношений вы ответите». По стандартам того времени – легко.

Кто-то может воспринять это описание как похвалу, но на мой взгляд я перечисляю важнейшие недостатки советского строя, при которых его высшие лидеры были не заинтересованы в его сохранении. Для рядовых граждан он имел вполне очевидные достоинства: гарантию от нищеты и безработицы, бесплатный набор социальных благ, определенный уровень правопорядка и защиту от крупных гражданских столкновений и войн. Элита любой развитой страны имеет все это по определению, но как плату за труд она должна иметь наследственную монополию на часть национального имущества как плату за хранение остального. Например, Фредерик Харрисон видит в этом гарантию подготовки квалифицированных кадров для управления страной:

«Я приведу лишь две необходимые характеристики элиты.

Во-первых, для того, чтобы сконцентрировать в своих руках непропорционально большую власть, элите необходимо было закрепить за собой жизненно важные общественные роли (религиозные, военные, политические). Такой подход обеспечивает максимальный контроль над жизнями большого количества людей.
Во-вторых, приобретенная власть должна передаваться по наследству. Это требует создания соответствующего института прав собственности. Без этих прав элите не будет доставать мотивов для накопления богатства и передачи привилегий потомкам.

Мы можем взять для сравнения элиту, занимавшую высшее положение в Коммунистической партии СССР. Эта элита извлекала для себя часть общественного богатства, ее представители пользовались многочисленными привилегиями (государственные дачи, доступ к магазинам с западными товарами, специальные развлекательные центры и больницы и т.п.). Но эта элита сдерживалась двумя особенностями советского коммунизма:

(1) социальная система управлялась идеологией, а не собственническими интересами; и

(2) члены элиты случайным образом выдвигались в высшие эшелоны власти, т.е. не существовало основы для того, чтобы расширить привилегированную позицию, персонализировав власть и передав ее родственникам.

Поэтому советская элита не могла превратиться в отдельный независимый класс за пределами идеологического аппарата, породившего ее. Она не становилась пекущимся о собственных интересах слоем, заинтересованным в передаче прав и привилегий по наследству. Без этих культурных характеристик советские лидеры не могли превратиться в устойчивое целое, обладающее полным и независимым контролем над своей личной судьбой независимо от коллективных интересов остального общества.

Это одна из причин, почему в советской цивилизации отсутствовало устойчивое руководство, способное продлить жизнь системы на срок больший, чем относительно короткий период в семьдесят лет. Второй причиной было то, что советская элита не смогла развиться до своей наиболее полной формы - самодостаточной устойчивой группы, не смогла превратиться в закрытую социальную единицу. Партия призывала свежую кровь в верхние эшелоны власти, что не давало руководству возможности приобрести те качества, которые могли появиться только с течением времени.

Изоляция элиты от посторонних необходима, если она собирается поставить себя вне социальной системы, стать независимой от нее и таким образом иметь возможность эффективно манипулировать ей ».

В этом смысле, как это ни парадоксально звучит, СССР был слишком демократичен для того, чтобы сохраниться. Его уравнительная политика была бомбой замедленного действия, которая должна была рано или поздно заставить элиту попытаться переделать страну под себя, пусть даже ценой благополучия части населения и национального могущества. Так началась перестройка, которая привела к краху СССР. Возможно, я делаю слишком крупные обобщения, но сравнительно скромный уровень жизни большинства населения Северной Кореи по сравнению с партийными бонзами ведет к тому, что режим данной страны находится, в значительной мере, законсервированном состоянии. А система удостоверений («сонъбунов»), связанных с благонадежностью предков, ведет к частичному наследованию социального положения.

Разумеется, я не считаю, что Советский Союз стоил того, чтобы полное копирование этой системы было осуществлено (хотя ее особо мрачный вид, скорей следствие бедности СК, чем объективных свойств самого режима), однако представляется интересным понять, какие меры могли бы сохранить социалистическую систему в стране. В какой мере корейский или китайский вариант развития мог бы способствовать сохранению рассматриваемого строя.

В первые годы советской власти корпус государственных служащих состоял как бы из двух частей: новая советская управленческая бюрократия, которая исповедовала коммунистические принципы, и старая управленческая бюрократия, которая либо принимала новую идеологию, либо подвергалась репрессиям, но постепенно, по мере обретения квалификации и знаний управленцы советской генерации стали доминировать.
В 1923 г. в соответствующих документах были сформулированы основные принципы отбора и назначения работников номенклатуры. Однако эти документы нигде не публиковались. Секретность, закрытость становятся отличительными признаками номенклатурной бюрократии. Не удивительно, что "этот механизм, - как верно отмечал А. Сенин, - не мог быть предметом серьезного изучения". С конца 20-х годов социология чиновничества в СССР на долгие годы оказалась под запретом.
Социологические методы анализа специфики социальной группы чиновничества, особого способа организации его управленческой деятельности постепенно вытесняются революционными идеями "борьбы с бюрократией". На этом фоне такое специфическое качество чиновничества, как корпоративность, вновь трактуется в оценках исследователей как препятствие на пути эффективного государственного управления.

ТРАДИЦИИ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ СОЦИОЛОГИИ ЧИНОВНИЧЕСТВА

Сегодня современная российская социологическая мысль переживает процесс мощной и творчески плодотворной реактуализации многогранного теоретико-методологического наследия отечественных социологов, посвятивших свои работы социологическим проблемам чиновничества как особой социально-профессиональной группы.

Заметим, кстати, что применительно к теме нашего исследования, на наш взгляд, целесообразно использовать понятие "чиновничество". Эта целесообразность вызвана двумя ведущими обстоятельствами.

Во-первых, обращение к этимологии понятий "бюрократия" и "чиновничество" позволяет увидеть, что для российской общественной мысли более употребительным было слово "чиновничество", тогда как для западной традиции характерным является понятие "бюрократия". Интересно о "проникновении" понятия "бюрократия" на русскую почву пишет И.А. Голосенко: русские войска, войдя в 1814 г. во Францию, подарили Парижу термин "бистро", но захватили с собою местный термин "бюрократия", который сразу же вступил в конфронтацию с отечественным термином "чиновничество"1. Поэтому исследования отечественной социологии должны придерживаться существующих традиций.

Во-вторых, понятие чиновничества фиксирует внимание на особой социально-профессиональной группе, профессионально занимающейся властной административно-управленческой деятельностью, т.е. именно на чиновничестве. Понятие же "бюрократия" в нашем исследовании более многозначно: сюда включается бюрократия как социальный институт и социальная организация, бюрократия как социально-профессиональная группа, бюрократия как особая система управления и организации управленческой деятельности. Таким образом понятие "чиновничество" объединяет в себе и развитие отечественных социологических традиций, и подход к объекту исследования как особой социально-профессиональной группе.

Этот процесс реактуализации был инициирован и развивается такими известными современными авторами, как И.А. Голосенко, Г.П. Зинченко, В.А. Ядов, Г.Е. Зборовский, А.В. Оболонский, Г.Я. Миненков, Г.В. Пушкарева, О. В. Крыштановская, С.С. Новикова и др. В работах этих исследователей подчеркивается, что изучение нынешних злободневных проблем социологии российского чиновничества требует объективного, деидеологизированного обращения к истории отечественной социологической мысли, к итогам ее теоретико-методологического поиска.

Острота нынешних актуальных проблем российского чиновничества, проблем трансформации российской бюрократии в специфическом контексте тотально реформируемого социума безусловно предполагает и полномасштабное, взыскательное и в чем-то даже критическое обращение к ведущим классическим западным социологическим теориям, но упование на эксклюзивность их методологического потенциала - и в этом можно солидаризироваться с мнением С.С. Новиковой - в данном случае оказывается несостоятельным: ни одна из этих теорий не дает в достаточной мере удовлетворительных объяснительных схем и работающих методологических конструкций2.

На наш взгляд, сегодня можно говорить о том, что современная российская социология проходит этап зрелой теоретико-методологической рефлексии по отношению к своему основанию. Речь идет не о простом возвращении к истокам, не о попятном движении вспять. Сегодня российская социология с учетом исторического опыта действительно реактуализирует, т.е. вводит в полноценный научный оборот современности идеи и взгляды тех отечественных авторов, которые во многом предвосхитили своих именитых западных коллег, оказали значительное воздействие на весь ход развития мировой социологии и в то же время в силу специфики зигзагов российской истории незаслуженно оказались на периферии социологического знания.

По справедливому замечанию Г.В. Пушкаревой, аналитические исследования социологических научных и публицистических текстов российских социологов конца XIX - начала XX века показывают, что российская научная общественность - наравне с западной - была готова к осмыслению специфики бюрократии как особой группы и как особого способа организации деятельности. В этот период расцвета социологии чиновничества достаточно четко обозначились объект и предмет ее эмпирического анализа. В качестве объекта исследования социологии чиновничества различные страты чиновничества попали далеко не в равной мере. Подавляющая их часть приходилась на исследования гражданских государственных чиновников, большинство из которых находилось на низших ступенях служебной лестницы и принадлежало к непривилегированным сословиям. Именно они, рядовые чиновники гражданской службы, становятся объектом внимания российской дореволюционной социологии чиновничества.

Предметное поле социологии чиновничества на этом этапе весьма многообразно: стратификация российского чиновничества, особенности социального и материального положения различных групп чиновничества; каналы пополнения и механизмы воспроизводства данной социальной группы, варианты вертикальной мобильности чиновничества; специфика их мотивации, система наказаний и поощрений, характер внутригрупповых отношений (конфликты и сплоченность) и межгрупповых отношений; специфические правила взаимодействия и взаимоотношений в бюрократической организации, которые требовали определенного типа личности; дисфункциональные моменты бюрократического управления, объясняющие причины негативного отношения населения к чиновничеству и поиски путей совершенствования работы аппарата.

Важно то, что чиновничество начинает рассматриваться не как некий статичный институт и аморфная, безликая масса, а именно как особая социально-профессиональная группа. Какова внутренняя дифференциация этой группы, каковы тенденции ее количественного роста, есть ли в ней внутренние конфликты или царит солидарность, в чем специфика отношений с другими группами и классами, специфика мотивации и каковы средства групповой защиты, в чем особенности корпоративной психологии - эти вопросы становятся в центр внимания социологии чиновничества. Только изучая специфику этой группы, используя методы научного исследования, можно найти ответы на вопросы о совершенствовании деятельности государственной службы.

Принципиально важен пафос российской социологии чиновничества, призывающей искать пути социального мира, солидарности. Приоритет отдается эволюционному способу разрешения социальных конфликтов. Не революция и классовая борьба, а путь социальной инженерии, изучение и согласование интересов, того, что сегодня становится основой корпоративного управления. Но драматизм ситуации проявился в том, что эти идеи не были услышаны обществом. Попытки внедрить в общественное сознание идею эволюционного развития страны оказались бесплодными, русская история пошла путем кровавых революций и потрясений.

В российской социологии чиновничества утверждается важнейший методологический принцип необходимости учета социальных интересов чиновничества, его особого корпоративного духа и влияния данных интересов и данной корпоративности на функционирование государственного административного аппарата. Исследователи констатируют наличие корпоративных интересов у чиновничества. Не используя понятийный аппарат, связанный с исследованием феномена корпоративности, российская дореволюционная социология чиновничества по сути очень близко подходит к содержательному анализу корпоративности чиновничества. Подтверждением тому является ее внимание к жизненной и социально-профессиональной позиции чиновничества.

Исследователи обращают внимание, что, несмотря на неоднородность социальной группы (или, в их терминологии, "класса") чиновничества, можно говорить о ее специфических особенностях, отличающих ее от других групп, консолидирующих их в единую группу, и что совместная деятельность чиновников вырабатывала набор специфических правил взаимодействия и взаимоотношений, которые требовали определенного типа личности.

В российской социологии чиновничества идет поиск оснований консолидации внутренне разнородной и в то же время единой социально-профессиональной группы чиновничества. Утверждается понимание необходимости профессионализации управленческого труда; идет поиск специфических особенностей чиновничества и как особого способа организации совместной деятельности, и как особой социальной группы.

Русские социологи во многом предвосхитили классические исследования феномена бюрократии, но в силу различных причин "пальма первенства" осталась не за ними. В частности, в работах В. Ивановского формулируются принципы бюрократической организации, во многом созвучные веберовским, но делает он это почти за двадцать лет до публикации работы М. Вебера "Хозяйство и общество".

Однако, в отличие от Запада, процесс превращения исходных научных положений в развернутые теоретические конструкции в России застопорился на долгие годы, и бюрократия, социально-профессиональная группа чиновничества, осталась в лучшем случае объектом исторических исследований3.

НА СМЕНУ СОЦИОЛОГИИ ПРИШЛА ИДЕОЛОГИЯ

Советский период оказался весьма драматичным для развития отечественной социологии чиновничества. В первые годы послеоктябрьского периода развитие социологической мысли продолжалось, однако уже начинало приобретать идеологическую окраску.

Советское правительство, вспоминал впоследствии П. Сорокин, в первые годы после революции благосклонно отнеслось к социологии и даже пыталось вводить ее в средние школы. В основе такой политики лежала мысль о единстве марксистского социализма и социологии. Обнаружив ошибку и увидев, что многие преподаватели ведут социологию, отличную от социализма и коммунизма, правительство запретило ее преподавание в школах, уволило социологов с работы и ввело изучение так называемой "политической науки", включавшей в себя ряд курсов: "Марксистско-ленинское учение истории", "Коммунизм", "История коммунизма", "История коммунистической революции" и "Конституция СССР".

Таким способом, отмечает П. Сорокин, социология была изгнана из школ, и положение ее стало хуже, чем было до революции 1917 г. Ее место заняла вышеупомянутая "политическая наука", называемая в России "коммунистической идеологией". Более того, национализация всех типографий и строжайшая цензура, введенная советским правительством, лишили возможности печатать что-либо, не укладывавшееся в коммунистическую и марксистскую идеологию4.

Социология чиновничества еще существовала, но идеологический контроль здесь жестче, чем в других областях социологии. В 1918-1922 гг. проводились анкетные исследования советского аппарата, в первую очередь в Москве и Петрограде, исследованиями были охвачены сотни тысяч чиновников. Выяснилось, что огромная часть их перешла в советские органы из старых канцелярий, привнося в административную среду навыки и психологию прошлого. Привлечение в государственный аппарат значительной части старого чиновничества было отчасти вынужденной мерой, поскольку у большинства большевиков-партийцев отсутствовали элементарные управленческие знания и опыт. Мотивы же, по которым старые кадры соглашались на сотрудничество с новой властью, также были вполне земными: госслужба была для них единственным источником средств для жизни.

О степени сплетения старого и нового чиновничества свидетельствуют следующие данные. Согласно первой переписи служащих, проведенной в Москве в августе 1918 г., удельный вес старого чиновничества среди служащих в советских государственных ведомствах составлял: в ВЧК - 16,1%, в НКИД - 22,2%, во ВЦИК, Ревтрибунале при ВЦМК, Наркомнаце и Управлении делами Совнаркома - 36,5-40%, в НКВД - 46,2%, в ВСНХ - 48,3%, в Наркомюсте - 54,4%, Наркомздраве - 60,9%, в Наркомате по морским делам - 72,4% и т.д. Среди руководящих сотрудников центральных государственных органов число служащих с дореволюционным стажем колебалось от 55,2% в Наркомвоене до 87,5% в Наркомфине5.

Таким образом, в первые годы советской власти корпус государственных служащих состоял как бы из двух частей: новая советская управленческая бюрократия, которая исповедовала коммунистические принципы, и старая управленческая бюрократия, которая либо принимала новую идеологию, либо подвергалась репрессиям, но постепенно, по мере обретения квалификации и знаний управленцы советской генерации стали доминировать.

Надо заметить, что массовые исследования чиновничества еще некоторое время продолжались, но уже не столько с научной, сколько с чисто административной целью. Были проведены довольно интересные эмпирические исследования по созданию НОТ канцелярий. Теоретических же основательных работ в 20-е годы становилось ничтожно мало. Можно назвать работу Д. Магеровского "Государственная власть и государственный аппарат", которая была построена на критике старых дореволюционных теоретиков - Н. Коркунова, Л. Петражицкого, С. Франка, Б. Кистяковского; автор признавал ценными отдельные детали их вклада, в целом заслуживающего преодоления с марксистской позиции6.

Идеологический контроль охватывает все большие сферы жизни и особую роль приобретает в государственном управлении. Подбор и расстановка управленческих кадров становятся тщательнейшим образом охраняемым таинством. Пожалуй, три фактора становятся определяющими в карьере советского чиновника: социальная принадлежность, политическая преданность коммунистической партии и личные контакты (совместная работа в прошлом, вместе воевали в гражданскую и т.п.) с лидерами и видными функционерами компартии.

Постепенно был создан четкий механизм отбора, воспитания и проверки управленческих кадров. Для ответственных работников, занятых на различных уровнях государственного управления, была введена категория номенклатуры. Номенклатура представляла собой перечень наиболее важных должностей в государственном аппарате и в общественных организациях, кандидатуры на которые рассматривались и утверждались партийными комитетами - от райкома до ЦК. В 1923 г. в соответствующих документах были сформулированы основные принципы отбора и назначения работников номенклатуры. Однако эти документы нигде не публиковались. Секретность, закрытость становятся отличительными признаками номенклатурной бюрократии. Не удивительно, что "этот механизм, - как верно отмечал А. Сенин, - не мог быть предметом серьезного изучения"7 . С конца 20-х годов социология чиновничества на долгие годы оказалась под запретом.

Социологические методы анализа специфики социальной группы чиновничества, особого способа организации его управленческой деятельности постепенно вытесняются революционными идеями "борьбы с бюрократией". На этом фоне такое специфическое качество чиновничества, как корпоративность, трактуется в оценках исследователей как препятствие на пути эффективного государственного управления.

В 20-е годы заявляет о себе оппозиция, которая инициировала критику советской бюрократии, разоблачая "бюрократические извращения". Ряд специалистов (П. Маслов, В. Штейн, С. Солнцев и другие), которые как научные работники сложились еще до революции, начинают писать о быстро растущем "советском" бюрократизме. Со ссылкой на К. Маркса они отмечают, что для бюрократии характерны подмена всеобщего интереса частным интересом власти и конкретного чиновника ("присвоение государства" чиновничеством), органическая неспособность бюрократии решать конкретные вопросы, отсутствие у нее государственного разума, иррациональное восприятие действительности, усиливающийся отрыв от нее, субъективизм, заведомая предвзятость, своекорыстный произвол, непрозрачная иерархичность, карьеризм, формализм.

Один из лидеров этой оппозиции Л.Д. Троцкий возглавил новый "крестовый поход" против бюрократии. Бюрократия, в его представлении, не только аппарат принуждения, но и постоянный источник провокаций. "Самое существование жадной и циничной касты повелителей не может не порождать затаенного возмущения"8 . "Советская бюрократия, - продолжает Л. Троцкий, - есть каста выскочек, которая дрожит за свою власть, за свои доходы, боится масс и готова карать огнем и мечом не только за каждое покушение на свои права, но и за малейшее сомнение в своей непогрешимости"9 . В работе "Неизбежность новой революции" Троцкий в ультимативной форме ставит вопрос об отмене бюрократии: "Чиновник ли съест рабочее государство или же рабочий класс справится с чиновником? Так стоит сейчас вопрос, от решения которого зависит судьба СССР. Огромное большинство советских рабочих уже и сейчас враждебно бюрократии, крестьянские массы ненавидят ее здоровой плебейской ненавистью… Пролетариату отсталой страны суждено было совершить первую социалистическую революцию. Эту историческую привилегию он, по всем данным, должен будет оплатить второй, дополнительной революцией - против бюрократического абсолютизма"10 . Троцкий подчеркивал, что после свержения буржуазии следующей целью рабочего класса станет бюрократия. Коммунистическая партия, по его мнению, должна подготовить это наступление и стать во главе масс в благоприятной исторической ситуации.

Видимо, с целью дистанцироваться от непопулярных мер и продемонстрировать свою "солидарность с народом" идею "борьбы с бюрократизмом" подхватывает официальная партийная идеология. Выходит коллективный сборник статей "На борьбу с бюрократизмом", который окончательно канонизирует негативистский подход к чиновничеству. В головной статье сборника С. Орджоникидзе писал о том, что все болезни бюрократии, на которые указывал Ленин, за десять лет, прошедших после революции, не только не преодолены, но даже усилились.

Тема "борьбы с бюрократизмом" и его пороками становится предметом обсуждения на съездах ВКП(б)-КПСС. Отечественное чиновничество, по образному выражению А.В. Оболонского, выполняло роль "мальчика для битья": политики любили покритиковать неумелых или своекорыстных бюрократов11 . Новая власть решила воспользоваться старым, испытанным в русской истории принципом "царь добрый, да бояре злые".

Негативистский подход к чиновничеству, отойдя от традиций дореволюционной социологии чиновничества, вновь оказывается доминирующим в советский период.

Заметим, что рецидивы этого подхода, пафос разоблачения и изгнания бюрократизма и сегодня весьма популярны не только в средствах массовой информации, но и в научных изданиях. Но как "бороться" с бюрократией, не изучая то, с чем призывали бороться? - справедливо вопрошает И.А. Голосенко. И потом, может быть, надо было бороться не с бюрократией, а "за бюрократию", только как за рациональную систему управления?12

Социологические исследования социальной группы чиновничества становятся невозможными, эмпирические исследования бюрократии практически запрещены. К социологии чиновничества в полной мере можно отнести вывод, сделанный И.А. Голосенко и В.В. Козловским: можно было изучать правящую элиту и бюрократию за рубежом, на "загнивающем" Западе или "развивающемся" Востоке, но ни в коем случае - коммунистическую номенклатуру в СССР и странах социалистического лагеря13.

В постсоветское время, замечают исследователи, ситуация мало изменилась. Пожалуй, аппарат стал еще более закрытым для исследователей.

Эти процессы происходят на фоне общего изменения отношения власти к социологии в целом, которая уже объявляется "буржуазной наукой". Социология становится глубоко идеологизированной и имела право на существование в рамках философии исторического материализма и научного коммунизма.

Переход от социально-философской тематики (исторического материализма) к собственно социологической стал возможен только со второй половины 60-х годов. Первоначально получила развитие прикладная социология. Она была ориентирована на решение частных проблем социально-политического характера, стали появляться крупные социологические труды и публикации по разделам социологической науки. Социологи все больше начинают изучать конкретные, частные стороны социальной реальности, мало-помалу расшатывая официальные каноны просто потому, что данные эмпирических исследований противоречили им. В свойственной тому времени манере маскировки реальности, - отмечает В.Ф. Ядов, - изобретая идеологически приемлемые словосочетания, исследователи приближались к научным стандартам мировой социологии и в понятийном аппарате14.

Однако социологии чиновничества повезло меньше всех. Идеологический контроль в этой области социологического знания не ослабевал, партийно-хозяйственная и административная номенклатура исследованию не подлежала, табу сохранялось. В этой ситуации уже не кажется странным, что работы, посвященные советской номенклатуре, впервые выходят не в России, а на Западе. В Советском Союзе доступ к западной литературе был весьма ограничен, лишь узкий круг людей мог познакомиться с книгами М. Джиласа "Новый класс - лицо тоталитаризма", которая была переведена на русский язык и издана под грифом "секретно", М. Восленского "Номенклатура". М. Джилас характеризует чиновников как "новый класс". Этот подход противоречил идеологическим установкам советского общества, где по-прежнему категорически отвергается идея о формировании особой социальной группы, нового класса - партийно-хозяйственной бюрократии.

Наследие русских социологов, нацеливающих на изучение социальных групп, оказалось длительное время забытым. Идеи изучения проблем "социального пространства" П. Сорокина, который предложил классификацию социальных групп на основе трех критериев: профессионального, имущественного, правового, - стали достоянием западной социологии.

Господствующими стали критерии стратификации общества, разработанные В.И. Лениным. Социальная структура общества представлялась им как отношение между экономическими классами.

В соответствии с ортодоксальной традицией классового подхода в литературе того времени господствовала установка о трехчленной структуре советского общества: рабочий класс, колхозное крестьянство и как социальная прослойка - интеллигенция, т.е. формула из сталинского "Краткого курса истории ВКП(б)"15. Именно эти социальные группы главным образом и дозволено было изучать социологам.

Исследования в 70-80-х гг. проходили преимущественно под знаком широко пропагандируемого лозунга о развитии социальной структуры социалистического общества в направлении социальной однородности. Любые идеи, отличающиеся от официальной доктрины, жестко осуждались.

Смелая идея О.И. Шкаратана и Т.И. Заславской о существовании различных форм социальной дифференциации внутри ведущих классов советского общества - о рабочих-интеллигентах, рабочих-крестьянах, работниках межведомственных организаций - оценивалась как крамола.

Позже Т.И. Заславская выделила в социальной структуре три группы: высший класс, низший класс и разделяющую их прослойку. Основу высшего слоя составила номенклатура, включающая высшие слои партийной, военной, государственной и хозяйственной бюрократии. Она является собственником национального богатства, которое использует по своему усмотрению. Низший класс образуют наемные работники государства: рабочие, крестьяне, интеллигенция. У них нет собственности и прав участвовать в распределении общественной собственности. Социальную прослойку между высшим и низшим классами образуют социальные группы, обслуживающие номенклатуру, не имеющие частной собственности и права распоряжаться общественной собственностью, во всем зависимые. Эти выводы противоречили официальной установке на исследования "социальной однородности советского общества".

Идея о формировании особой социальной группы, нового класса - партийно-хозяйственной бюрократии остается крамольной для официальной идеологии. Открытое объективное исследование социальной группы советской бюрократии, - которая приобретала все более самостоятельный характер в социальной структуре советского общества, обладала собственной качественной спецификой социальных иерархий, исключительными и натуральными правами, льготами, привилегиями, доступными на отдельных ступенях иерархии, - по-прежнему оставалось под официальным запретом.

В соответствии с установками негативистского подхода, "социалистическая бюрократия" подвергалась одиозной критике, популярность которой не ослабевает порой и сегодня. Прочно укореняется идеологема: для чиновничества устанавливается идеологический "запрет" на наличие своих интересов - оно (чиновничество) призвано обслуживать интересы государства, населения. Сам по себе вопрос о проявлении интересов чиновничества трактуется как противоречие "служилого сословия" с интересами общества, как коррупция, бюрократизм, злоупотребление служебным положением. Корпоративность предстает не иначе, как препятствие на пути эффективного управления, как нечто, от чего следует избавляться. Преодоление этой идеологемы, на наш взгляд, не утратило своей актуальности и сегодня.

ЧЕРЕЗ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ БАРЬЕРЫ

Время перестройки открыло принципиально новые возможности для развития в России социологии чиновничества. С конца 80-х - начала 90-х гг., когда идеологические барьеры на пути объективного исследования социально-профессиональной группы чиновничества были сняты, стали появляться интересные комплексные социологические исследования российского чиновничества, нацеленные на выявление специфических особенностей бюрократии и как особого способа организации совместной деятельности, и как особой социальной группы.

В связи с начавшейся в России реформой государственной службы и органов местного самоуправления поток публикаций отечественных авторов по проблемам бюрократии увеличился. Предваряя дальнейший анализ результатов исследований наших современников, ограничимся здесь лишь перечислением некоторых имен: В.Э. Бойков, Н.Л. Захаров, Б.Н. Габричидзе, Л.Н. Понамарев, Т.Г. Калачева, А.Ф. Ноздрачев, С.Д. Мартынов, В.М. Коланда, В.Г. Попов, А.В. Новокрещенов и др. Научная ситуация стала медленно меняться, и есть все основания надеяться на преодоление идеологемы, трактующей наличие интересов у чиновничества как проявление узкоэгоистического (партикулярного) интереса аппарата управления, оторванного от реального содержательного процесса функционирования общества; на увеличение числа деидеологизированных, комплексных социологических исследований ценностей, жизненной позиции, интересов чиновничества, особой системы внутриорганизационных отношений, одним словом, на воскресение у нас социологии чиновничества.

Снятие идеологических запретов создает благоприятные внешние условия для исследования социально-профессиональной группы чиновничества. Однако длительный период запретов привел к внутренним трудностям развития современной отечественной социологии чиновничества. Обнаружился ряд пробелов, прежде всего теоретико-методологического характера. По признанию многих специалистов, комплексных социологических исследований российского чиновничества явно недостаточно. Сегодняшний анализ позволяет схватить достаточно определенно лишь то, что выступает на поверхности, - глубинные основания только нащупываются.

Сегодня, когда приходит понимание того, что успех реформирования системы государственного и муниципального управления должен учитывать внутренние процессы, происходящие в аппарате, потребность в изучении специфики жизненного мира чиновничества, его социально-профессиональной позиции становится настоятельной необходимостью. Для современной социологии чиновничества методологически значимым оказывается процесс реактуализации наследия отечественной социологии чиновничества, учет опыта преодоления препятствий, достижений в исследовании специфической социальной группы - российского чиновничества.

2 См.: Новикова С.С. Социология: история, основы, институционализация в России. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО "МОДЭК", 2000.

3 См.: Пушкарева Г.В. Государственная бюрократия как объект исследования // Общественные науки и современность. 1997. № 5. С. 77-86.

4 См. подробнее: Sorokin P.A. Russian Sociology in the Twentieth Century // American Journal of Sociology. 1927. Vol. 31. Pp. 57-69 // Сорокин П.А. Русская социология в XX веке // Сорокин П.А. О русской общественной мысли. СПб.: Алетейя, 2000. 221 с.

5 Мельников В.П., Нечипоренко В.Г. Государственная служба в России. М.: РАГС, 2003.

6 Магеровский Д.А. Государственная власть и государственный аппарат. М.: Новая Москва, 1924. С. 10-30.

7 Архипова Т.Г., Румянцева М.Ф., Сенин А.С. История государственной службы в России XVIII-XX веков. М.: Рос. гуманит. ун-т, 1999. С. 178.

8 Троцкий Л.Д. Неизбежность новой революции // Перепечатано из книги "Что такое СССР и куда он идет". Париж: Изд-во "Слово", 1936 // Вопросы экономики. 1989. №12. С. 123-125.

9 Троцкий Л.Д. Что такое СССР и куда он идет. Париж: Изд-во "Слово", 1936. С. 252.

10 Троцкий Л.Д. Неизбежность новой революции // Перепечатано из книги "Что такое СССР и куда он идет". Париж: Изд-во "Слово", 1936 // Вопросы экономики. 1989. №12. С. 123-125.

11 Оболонский А.В. На службе государевой: к истории российского чиновничества // Общественные науки и современность 1997. №5.

14 Социология в России / Под ред. В.А. Ядова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 1998.

15 См. в частности: Изменение классовой структуры общества в процессе строительства социализма и коммунизма / Гл. ред. Г.Е. Глезерман. М.: ВПШ и АОН, 1961.

советское, Слишком советское: реликты и симулякгы

В. П. Васильева

Васильева Валентина Петровна (Новосибирск, Россия) -аспирант кафедры отечественной и всеобщей истории Новосибирского государственного педагогического университета; Email: [email protected]

образ советского чиновника в сатирических мультфильмах эпохи «оттепели»

Статья посвящена характеристике образа чиновника в советской мультипликации второй половины 1950-х - 1960-х гг. Выявляются основные черты, присущие данному образу. В статье предложены подходы к работе с анимационным текстом как источником изучения социокультурной истории Советского Союза, дается краткий анализ сатирических мультфильмов рассматриваемого периода, посвященных проблемам взаимоотношений властей различного уровня и общества.

Ключевые слова: советское общество эпохи «оттепели», анимация СССР, образ чиновника в советской культуре, проблема бюрократизма в Советском Союзе, анализ анимационного текста.

Valentina Petrovna Vasilyeva (Novosibirsk, Russia) -Postgraduate at the Department of Russian and World History, Novosibirsk State Pedagogic University; Email: [email protected]

THE IMAGE of A soVIET BuREAuCRAT IN sATIRICAL CARTOons of

the kruschev thaw period

The paper considers the characteristics of the image of a bureaucrat in the soviet multiplication of the late 1950s - the 1960s. The author reveals the main features of this image, offers the approaches to the work with animated text as a source of study of the socio-cultural history of the Soviet Union, and analyzes the satirical cartoons of the considered period devoted to the problems of interrelations between the authorities and the society.

Keywords: Soviet society of the Kruschev Thaw period, animation in the USSR, image of a bureaucrat in the Soviet culture, the problem of bureaucracy in the USSR, animated text analysis

В жизни советского общества большое значение имела официальная пропаганда, являвшаяся средством формирования «правильного мышления» у населения. Особенная роль в деле воспитания советского человека отводилась кинематографу. Способность кинематографа полностью погрузить зрителя в транслируемые события, создать у зрителя впечатление

очевидца событий, эмоциональная насыщенность кинотекста была оценена большевиками практически с первых лет прихода к власти. Первые десятилетия своего существования советское кино было полностью подчинено нуждам идеологического аппарата страны. С началом «оттепели» у кинематографистов появляется большая свобода в выборе тем, сюжетов и литературной основы картин. Теперь авторы фильмов имели возможность донести до зрителя собственный взгляд на окружающий мир, порой отличный от официальной идеологии. Поэтому, чтобы фильм прошел цензуру, сценаристам и режиссерам временами приходилось прибегать к различным ухищрениям. Например, переносить сюжет в другую эпоху, или вовсе - в сказочные или фантастические миры (особенно популярными эти жанры были в 1970-е - начале 1980-х гг.). Однако фильм, какой бы эпохе он ни был посвящен, всегда наполнен символами и культурными кодами своего времени.

Долгое время исследованиями кино занимались исключительно киноведы. Ситуация меняется с начала 1990-х гг., когда изучением кинематографа начинают заниматься специалисты из разных областей гуманитарного знания. Расширяется инструментарий исследований: при анализе фильмов используются методы из философии, культурологии, семиотики, истории, психологии. На Западе эти тенденции привели к формированию отдельного направления гуманитарных исследований - СтешаБШ^еэ. В нашей стране это направление пока только начинает развиваться.

И если в последние десятилетия появились работы отечественных исследователей, посвященные советскому игровому кино (А. Усманова, О. Усенко, Е. Сальникова, В. Сыров и др.), то советская анимация остается практически не изученным аспектом культуры СССР. Отечественные киноведы и ведущие режиссеры-мультипликаторы начали заниматься исследованиями мультипликации еще в 1960-е - 1970-е гг. (С. В. Асенин, И. П. Иванов-Вано и др.). Начиная с 1990-х гг., помимо киноведческих исследований (Н. Г. Кривуля, Г. Н. Бородин, С. В. Капков, Е. В. Сальникова и др. ), выходят работы историков и культурологов, посвященные анимации как элементу советского детства , а также популярным героям мультфильмов как культурным явлениям своего времени .Однако источниковый потенциал советской мультипликации гораздо шире, ведь именно авторы мультфильмов обладали большей свободой в выборе тем и средств передачи сюжета и характера персонажей, нежели авторы игрового кино. И дело здесь не только в специфике анимации как искусства «условного», где зритель принимает любые правила игры, не задумываясь, насколько они соответствуют реальности. Знаменитый художник-мультипликатор Л. Шварцман, вспоминая о работе на «Союзмультфильме», объясняет свой выбор профессии большей свободой творчества: «...в мультипликации цензуры практически не было. Высокое начальство обращало на нас мало внимания: «Вы, в коротких штанишках, идите, играйте в свои куколки»» .

Период «оттепели» в анимации отмечен появлением сатирических мультфильмов на современную тематику, рассчитанных на взрослую аудиторию. В №10 журнала «Искусство кино» в 1961 г. выходит статья режиссера-мультипликатора Д. Бабиченко «Довольно муль-тштампов!», в которой автор призывает расширять зрительскую аудиторию анимационных фильмов и их тематику . Статья отразила общие настроения на «Союзмультфильме». К тому времени на студии сформировалось новое поколение режиссеров, которым было тесно в рамках только детской тематики, установленных в мультипликации сталинского периода. До конца 1960-х гг., когда цензура вновь ужесточается, на экраны выходит ряд мультфильмов, довольно остро критикующих советскую реальность. Одна из центральных проблем этих фильмов - человек во власти, бюрократизм во властных структурах.

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследовании " ~

Данная статья посвящена образу советского чиновника, изображенному в сатирических анимационных картинах второй половины 1950-х - конца 1960-х гг. На основе анализа мультфильмов мы попытаемся выявить основные характеристики, присущие чиновнику в представлении авторов этих мультфильмов. Как отмечает киновед Н. Г. Кривуля, «анимационное произведение создается в определенной социокультурной и исторической реальности и функционирует в ней в соответствии с теми условиями, которые она ему предоставляет. С этих позиций анимационное произведение является фрагментом этой реальности, материалом, несущим на себе ее отпечаток. Являясь неотъемлемой частью культуры и отдельного ее исторического периода, анимация открывает возможности для изучения ее материальной и духовной составляющих. Образы анимационных произведений, будучи созданными в тот или иной период, сохраняют яркие, точно подмеченные черты определенной социальной среды. Их герои - это конкретные типажи, порою более реальные и человечные, чем актеры игрового кино» . Поэтому типаж чиновника в мультфильмах второй половины 1950-х - конца 1960-х гг. являет собой отражение образа чиновничества в представлении советского общества означенного периода.

В качестве источника исследования мы взяли мультфильмы «Баллада о столе» (реж. Р. Давыдов, М. Калинин, 1956 г.); «В одной столовой» (реж. Г. Ломидзе, 1957 г.); «Большие неприятности» (реж. З. Брумберг, В. Брумберг, 1961 г.); «Баня» (реж. С. Юткевич, А. Каранович, 1962 г.); «Проверьте ваши часы» (реж. И. Аксенчук, 1963 г.); «Портрет» (реж. Р. Качанов, 1965 г.); «Жил-был Козявин» (реж. А. Хржановский, 1966 г.); «Иван Иваныч заболел» (реж. И. Ильинский, 1966 г.); «Знакомые лица» (реж. Ф. Епифанова, 1966 г.). При отборе фильмов основными критериями были: во-первых, принадлежность к жанру сатиры, которая отражает актуальные проблемы своего времени; во-вторых, наличие среди главных действующих персонажей представителей административно-управленческого аппарата.

При работе с таким специфическим источником как анимационные картины, которые являются художественным текстом, историк, несомненно, должен применять методы из разных гуманитарных дисциплин: семиотики, искусствоведения, филологии и т. д. Инструментарий исследования напрямую зависит от личности самого исследователя, его способности привлекать методы из других областей науки. Работ, посвященных анализу анимационных текстов в рамках социокультурной истории, на данный момент существует немного. Поэтому какого-либо общепринятого научного подхода к их изучению пока нет. М. Ромашова, например, предлагает использовать следующую методологию: «анализ изображения, текста, сопровождающего мультфильм; интерпретация мультфильмов с культурно-исторической точки зрения (какие идеи и каким образом воплощены в мультфильме; кого или что символизирует герой и / или антигерой; каковы социальные, эстетические, визуальные конвенции времени, в котором создавались мультфильмы, атрибуты и символы эпохи)» . Н.Кривуля в своей работе использует методы семиотических концепций С. Лангер, Э. Кассирера, Ч. Пирса и текстуальных теорий М. М. Бахтина, Ю. Кристевой, Ж. Дерриды, Ю. М. Лотмана. Согласно данным теориям: «произведение наделяется относительностью и множественностью значений, так как в структуре текста взаимодействуют несколько культурных кодов. Фильм в процессе создания и интерпретации (прочтения) детерминирован историко-социальными процессами и философско-эстетическими системами автора и интерпретатора, создающими контекстуальные значения» . А. Усманова отмечает, что историк при работе с фильмами должен владеть основами истории и теории кинематографа . Основываясь на предложенных методах работы с анимационными и кинематографическими текстами, мы в своем иссле-

СОВЕТСКОЕ, СЛИШКОМ СОВЕТСКОЕ: РЕЛИКТЫ И СИМуЛЯКРЫ

довании применили следующую методологию:

1. Установление причин и мотивов создания фильма.

3. Установление целевой аудитории фильма (кому адресована картина).

4. Изучение истории создания, то есть всего хода работы от литературного и режиссерского сценариев до приемки на художественном совете студии и выхода в прокат.

5. Реакция зрителей, критики и властей на момент выхода мультфильма.

6. Дальнейшая судьба фильма, то есть то, как он воспринимался последующими поколениями зрителей.

7. Применение полученных результатов к объекту своего исследования, в данном случае - выявление образа чиновника в анимационных фильмах второй половины 1950-х - конца 1960-х гг.

Итак, какие характеристики составляют типаж советского чиновника в мультфильмах недолгой эпохи «оттепели»? Центральная проблема во всех вышеназванных мультфильмах - это бюрократизм во всех его проявлениях: канцелярщина, волокита, бездумная, механическая исполнительность, протекционизм, извлечение материальной выгоды от занимаемой должности и т. д. Пожалуй, самым ярким олицетворением чиновника-бюрократа в отечественной анимации является главный герой фильма А. Хржановского «Жил-был Козявин» (ил. 1). Бездумно исполняя распоряжение руководства разыскать некого Сидорова, Козявин огибает земной шар. «Это некий тип «советского робота», бездушный механизм бюрократической машины, существующей вне рамок конкретной системы. Его движение есть выход за пределы определенного пространства и общества. Для движения этой машины к отсутствующей, абсурдной цели нет границ, ни пространственных, ни временных» . Козявин предстает как метафора бюрократической машины. Угловатые, непропорциональные очертания фигуры, резкие черты лица, механистичность движений, отсутствие каких-либо эмоций подчеркивают внутреннюю пустоту героя. Примечательно, что остальные персонажи, которых встречает Козявин на своем пути - рабочие, музыкант, поэты и писатели, ученый, - наделены более яркими, выразительными чертами, некой «духовностью». Они являются творцами: музыки, искусства, новых зданий, научных открытий. Козявин же лишь бездумно выполняет указание начальника. Авторы противопоставляют его другим героям, т.е. бюрократическая машина ставится в оппозицию к обществу и окружающему миру.

Исследователи и мультипликаторы отмечают, что Козявин для своего времени стал нарицательным образом, «приблизился к таким вершинам игровой сатирической кинокомедии, как Бывалов и Огурцов» . Мультфильм А. Хржановского стал настоящим прорывом в отечественной анимации. Это касается и эстетики фильма, и остроты затрагиваемой в нем

Ил.1. Главный герой фильма «Жил-был Козявин» (реж.А. Хржановский, 1966 г.).

Лабиринт

Журнал социально-гуманитарных исследовании

советское, слишком советское: реликты и симулякры

проблемы. Благодаря относительной либерализации советской системы периода «оттепели» фильм вышел на широкий экран. Завершенный в 1968 г. фильм Хржановского «Стеклянная гармоника», основным сюжетным конфликтом которого является противостояние искусства и диктаторской власти, был запрещен к показу цензурой на долгие годы.

Еще одним заметным явлением в отечественной анимации 1960-х гг. стала экранизация режиссерами С. Юткевичем и А. Карановичем пьесы В. Маяковского «Баня» (вышла на экран в 1962 г.). Это был уже не первый опыт работы С. Юткевича с произведениями В. Маяковского. Более того, на тот момент у режиссера уже был опыт постановки «Бани» в Московском академическом театре сатиры (1953 г.). Но сам режиссер считал, что именно анимация с ее практически безграничными художественными возможностями способна перенести на экран метафорический язык Маяковского лучше, нежели игровой кинематограф. «Баню» С. Юткевич называл «произведением политически остроактуальным» .

Главная сюжетная линия фильма - столкновение молодых изобретателей с бюрократической машиной. Как и в картине А. Хржановского, чиновники показаны инертными, бездушными людьми. Однако в «Бане» появляется еще мотив взаимоотношений представителей власти различного уровня. Секретарь Главначпупса Оптимистенко постоянно заискивает перед своим начальником Победоносиковым (ил. 2). Образ Победоносикова - это малообразованный руководитель «местного масштаба», который чувствует себя в пределах подвластной ему территории полным хозяином.

Большую смысловую нагрузку в мультфильме несут декорации. Яркой характеристикой

Победоносикова является его квартира с абсолютно безвкусной обстановкой, призванной, видимо, демонстрировать социальный статус хозяина: фикус, клетка с канарейкой, большое количество кружев, стены розового цвета, обклеенные яркими картинками. Двойственную натуру чиновника, его истинный интеллектуальный и культурный уровень демонстрирует также книжный шкаф с изданиями классиков марксизма, который на самом деле оказывается бельевым, а переплеты книг - лишь фотографией на его дверцах. С. Юткевич позднее писал, что шкаф «возник как пародийное отображение сегодняшних книжных полок, уставленных полными собраниями сочинений, выставленными для показа интеллектуального обличья их владельцев» . Отображением советской бюрократической системы стало в «Бане» здание Главначпупса, с его бесконечными коридорами, рядами дверей, бронированными шкафами, парадными дорожками и замученными беготней по кабинетам посетителями. «Пирамида канцелярских ящиков увенчалась раструбом, куда опускает очередную бумажку неунывающий секретарь, и далее мультипликационные странствия этой бумажки по бюрократическим лабиринтам позволили охарактеризовать всю «идеальную» систему Главначпупса» .

Победоносиков не единственный «анимационный» чиновник, который злоупотребляет своей властью, по-хозяйски относится к подчиненным и посетителям. Главный герой мультфильма «Баллада о столе» - тихий и исполнительный служащий - получив повышение, немедленно преображается. С посетителями теперь он разговаривает высокомерно, грубо.

Ил.2. Начальник Главначпупса товарищ Победоносиков (кадр из фильма С. Юткевича «Баня», 1962 г.).

СОВЕТСКОЕ, СЛИШКОМ СОВЕТСКОЕ: РЕЛИКТЫ И СИМуЛЯКРЫ

Желая показать собственную значимость, герой отказывается утверждать присылаемые документы, не задумываясь о том, что от его подписи зависит работа целого предприятия. Приметой своего времени можно назвать очередь в приемной новоиспеченного руководителя, в которой люди вынуждены сидеть неделями. Однако с более высоким руководством персонаж разговаривает доброжелательно, заискивает и всячески демонстрирует свое расположение. Внешность главного героя, как и в фильме А. Хржановского, не наделяется какими-либо яркими, запоминающимися чертами (ил.3). Это усредненный портрет чиновника, наделенный характерными с точки зрения авторов для представителя бюрократического аппарата чертами.

Помимо перечисленных характеристик многие представители административно-управленческого персонала в мультфильмах стараются извлечь из своего положения материальные выгоды («В одной столовой», «Баня», «Большие неприятности», «Иван Иваныч заболел», «Знакомые лица»). В уже упомянутой «Бане» Победоносиков устраивает прием для иностранного туриста, выставляя на стол блюда, недоступные для большинства советских людей не только в 1920-е гг. (время действия пьесы), но и, пожалуй, на протяжении всего советского периода. Богатое застолье с дефицитными деликатесами показано и в новелле «Кот и мыши» из картины «Знакомые лица». Иногда мультипликаторы подчеркивают достаток персонажей с помощью предметов, получить которые в 1960-е гг. в СССР могли лишь люди, занимающие высокую должность, либо имеющие соответствующие связи. Например, директор столовой («В одной столовой») живет в загородном доме; а сын руководителя предприятия в мультфильме «Большие неприятности», нигде не работая, является счастливым обладателем личного автомобиля.

Отражена в рассматриваемых мультфильмах и такая проблема, как нарушение закона представителями управленческого аппарата. Заведующий продуктовым складом кот Василий в новелле «Кот и мыши» («Знакомые лица») выносит со склада продукты, списывая их при учете (ил.4). А в мультфильме «Большие неприятности», где повествование ведется от лица ребенка, девочка рассказывает, что ее папа, видимо директор промышленного предприятия, «пустил налево холодильники». Надо отметить, что оба персонажа работают в сферах торговли

и промышленности. Прямой критики за «нажи- Ил4 Зав. продуктовым складом Василий

„ „ л л „ __(«Знакомые лица», реж. Ф. Епиванова, 1966 г.).

тое нечестным путем» в отношении работников

органов государственного управления в фильмах - как анимационных, так и игровых - нет. Это, конечно, не говорит об отсутствии нарушений закона представителями власти различного уровня. Во-первых, несмотря на относительную свободу творчества периода «оттепели», по-прежнему существовала жесткая цензура. Просто рамки дозволенного расширились от-

Ил.3. Кадр из мультфильма Р. Давыдова и М. Калинина «Баллада о столе», 1956 г.

советское, Слишком советское: реликты и симулякРы

носительно сталинского периода. Решись кто-либо из режиссеров снять фильм на подобную тематику, работа свернулась бы уже на стадии приемки художественным советом сценария. Во-вторых, если мы вспомним образы работников сферы народного хозяйства в советском кинематографе второй половины ХХ в., то мы увидим, что воровство и «левый» доход - черта практически поголовная. Таково было устойчивое в глазах советского общества представление о представителях сфер торговли, обслуживания и хозяйственного обеспечения.

Итак, каков образ чиновника в советских сатирических мультфильмах второй половины 1950-х - 1960-х гг.? Это бюрократ, в чьем представлении канцелярщина и бумажная волокита заменила реальное содержание работы. Для него характерен низкий духовный уровень, безразличие, а порой и высокомерие по отношению к окружающим людям. Услужливость, вежливость и расторопность он демонстрирует только перед вышестоящим руководством или проверяющими инстанциями. Обладает невыразительной внешностью: мужчина (женщин-управленцев среди рассмотренных персонажей нет) средних лет, среднего телосложения, одет в серый или черный костюм. Типичный чиновник в анимационных картинах, добившись хорошей должности, заботится, прежде всего, о личной выгоде. У него есть доступ к дефицитным товарам, он имеет выгодные связи, уровень жизни чиновника выше, чем у большинства населения.

Задачей сатирических произведений является критика отрицательных явлений окружающей действительности. Потому столь негативный образ чиновника - это образ «плохого» чиновника. Авторы мультфильмов призывают бороться с бюрократизмом и местничеством. Но надо отметить, что ни в одном из фильмов отрицательному чиновнику не противопоставляется образ чиновника «хорошего», правильного. В основе сюжетного конфликта каждый раз лежит столкновение различных слоев общества с управленцами, которые отказываются вникать в суть их проблемы, тормозят работу и т.д. То есть бюрократический, административно-управленческий аппарат ставится в оппозицию к остальному обществу. Эпоха «оттепели» - это время новой волны революционной романтики, время масштабных экономических проектов (строительство ГЭС, новых промышленных предприятий, освоение целинных земель), начала освоения космоса, попыток реформирования системы. Противопоставляя чиновников и остальные категории общества, авторы мультфильмов представляют бюрократический аппарат как одну из основных проблем, тормозящих развитие государства.

Конечно, описанный выше образ чиновника не отображает полностью представлений о власти различного уровня в советском обществе второй половины 1950-х - 1960-х гг. Представители власти в художественных текстах зачастую, напротив, являлись персонажами положительными. Однако мы взяли за основу мультфильмы сатирического жанра потому, что в сатирических произведениях, как правило, отражены актуальные проблемы своей эпохи. Следовательно, бюрократизм во всех его проявлениях являлся одной из ключевых проблем советского общества периода «оттепели».

Библиография

1. Асенин С. В. Волшебники экрана. Эстетические проблемы современной мультипликации. - М.: «Искусство», 1974. - 288 с.

2. Бабиченко Д. Н. Довольно мультштампов! // Искусство кино. 1961. № 10. - С. 33-34.

3. Бородин Г. Н. «Мультфильм в рамке или Подневольная анимация». Фрагменты из книги URL: http://www.pilot-film.com/show_article.php?aid=47 (дата обращения 26.02.2015).

СОВЕТСКОЕ, СЛИШКОМ СОВЕТСКОЕ: РЕЛИКТЫ и Симулякры

4. Веселые человечки: культурные герои советского детства: сб. ст. / под ред. И. В. Кукулина. - М.: «Новое литературное обозрение», 2008. - 536 с.

5. Иванов-Вано И. П. Кадр за кадром. - М.: «Искусство», 1980. - 240 с.

6. Капков С.В. Энциклопедия отечественной мультипликации. - М.: «Алгоритм», 2006. - 816 с.

7. Кривуля Н. Г. Аниматология. Эволюция мировых аниматографий: [в 2 ч.]. Ч. 2. - М.: «Аметист», 2012. - 391 с.

8. Кривуля Н. Г. Лабиринты анимации: Исследования художественного образа российских анимационных фильмов второй половины ХХ в. - М.: «Грааль», 2002. - 295 с.

9. Притуленко В. В. Адресовано детям // Кино, политика и люди: 30-е годы. / Отв. ред. Л. Х. Маматова.

М.: «Материк», 1995. - С. 100-109.

10. Ромашова М. В. От истории анимации к истории детства в СССР: постановка проблемы // Вестник Пермского университета. 2011. № 3- 17. - С. 114-119.

11. Сальникова Е.В. Советская культура в движении: от середины 1930-х к середине 1980-х. Визуальные образы, герои, сюжеты. Изд. 2-е. - М.: «Издательство ЛКИ», 2010. - 472 с.

12. Усманова А. Р. «Визуальный поворот» и гендерная история. URL: http://refdb.ru/look/1985374. Ыт1(дата обращения 26.06.2015).

13. Шварцман Л. А. «Я только сейчас расту». URL: http://www.lechaim.ru/ARHIV/234/kalashnikova.htm (дата обращения 28.09.2015).

14. Юткевич С. И.Третье решение. Из творческого опыта работы над мультфильмами по сценариям и пьесам Маяковского // Проблемы синтеза в художественной культуре / под ред. А. В. Прохорова, Б В. Раушенбаха, Ф. С. Хитрука. - М.: «Наука», 1985. - 283 с.

1. Asenin S. V. Volshebnikiekrana. Esteticheskie problemy sovremennoi mul"tiplikatsii. - M.: «Iskusstvo», 1974. - 288 s.

2. BabichenkoD. N. Dovol"no mul"tshtampov! // Iskusstvo kino. 1961. № 10. - S. 33-34.

3. Borodin G. N. «Mul"tfil"m v ramkeili Podnevol"naia animatsiia». Fragmentyizknigi. http://www.pilot-film. com/show_article.php?aid=47

4. Veselyechelovechki: kul"turnyegeroisovetskogodetstva: sb. st. / pod red. I. V. Kukulina. - M.: «Novoe literaturnoe obozrenie», 2008. -536 s.

6. Kapkov S.V. Entsiklopediiaotechestvennoimul"tiplikatsii. - M.: «Algoritm», 2006. - 816 s.

7. Krivulia N. G. Animatologiia. Evoliutsiiamirovykhanimatografii: . Ch. 2. - M.: «Ametist», 2012.

8. Krivulia N. G. Labirinty animatsii: Issledovaniia khudozhestvennogo obraza rossiiskikh animatsionnykh fil"mov vtoroi poloviny XX v. - M.: «Graal"», 2002. - 295 s.

9. Pritulenko V. V. Adresovanodetiam // Kino, politikailiudi: 30-e gody. / Otv. red. L. Kh. Mamatova. - M.: «Materik», 1995. - S. 100-109.

10. Romashova M. V. Otistorii animatsii k istoriidetstva v SSSR: postanovka problemy // Vestnik Permskogo universiteta. 2011. № 3- 17. - S. 114-119.

11. Sal"nikova E.V. Sovetskaia kul"tura v dvizhenii: ot serediny 1930-kh k seredine 1980-kh. Vizual"nye obrazy, geroi, siuzhety. Izd. 2-e. - M.: «Izdatel"stvo LKI», 2010. - 472 s.

12. Usmanova A. R. «Vizual"nyipovorot» igendernaiaistoriia. http://refdb.ru/look/1985374.html

13. Shvartsman L. A. «Iatol"koseichasrastu». http://www.lechaim.ru/ARHIV/234/kalashnikova.htm

14. Iutkevich S. I. Tret"e reshenie. Iz tvorcheskogo opyta raboty nad mul"tfil"mami po stsenariiam i p"esam Maiakovskogo // Problemy sinteza v khudozhestvennoi kul"ture / pod red. A. V. Prokhorova, B V. Raushenbakha, F. S. Khitruka. - M.: «Nauka», 1985. - 283 s.

Советская номенклатура

Номенклатура - прослойка населения Советского союза и стран Восточного блока , которая занимала различные ключевые административные посты во всех сферах деятельности в этих странах: правительство , промышленность, сельское хозяйство, образование и т. д. Как правило, они были членами коммунистической партии , но есть и исключения, вроде Патриарха Московского и всея Руси , который состоял в номенклатуре Секретариата ЦК КПСС .

Значение термина

Понятие советской номенклатуры используется в двух смыслах: в узком - это «освобожденные» работники комитетов партии и в широком - все ответственные работники, назначение на должность которых гласно или негласно производилось секретариатами правящей партии (в том числе председатели колхозов, ректоры институтов, редакторы газет, вплоть до высшей иерархии религиозных организаций). Зачастую допускалось даже формальное голосование при выборе на должность, но установка на требуемого кандидата исходила из партии. Второе (широкое) значение и дало основу понятия «номенклатуры» - то есть перечня лиц, подлежащих назначению .

Численность номенклатуры

Количество чиновников в советской России первоначально было небольшое - 300 тыс. совслужащих при Ленине. При Сталине их число достигло 1837 тыс.

Однако Ленин признавал, что во многом дореволюционный госаппарат, который, согласно марксистским положениям (озвученным Лениным в работе «Государство и революция»), необходимо «разбить и уничтожить» сохранился в неприкосновенности. В работе «Как нам реорганизовать рабкрин» Ленин писал :

Наш госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет собой пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата… Я предвижу одно возражение, исходящее либо прямо, либо косвенно из тех сфер, которые делают наш аппарат старым, то есть от сторонников сохранения нашего аппарата в том же до невозможности, до неприличия дореволюционном виде, в каком он остался и посейчас..

Термин «номенклатура», в понимании перечня важнейших руководящих должностей в партийно-государственном аппарате, назначение на которых происходило из санкции центральных большевистских партийных органов, появился в партийных документах после того как секретариат ЦК РКП(б) осенью 1923 г. направил всем наркомам и руководителям государственных учреждений перечень должностей, назначения на которые осуществлялось исключительно за постановлением ЦК .

Сталин определял требования к номенклатуре такими словами: «Люди, умеющие осуществлять директивы, могущие понять директивы, могущие принять директивы, как свои родные, и умеющие проводить их в жизнь» . Также известна его фраза, ставшая крылатой: «Кадры решают всё. Эти кадры могут быть смещены лишь посредством гражданской войны». Подбор и фильтрация кадров принимала форму чисток, достигших своего пика в 1937 году . Таким образом власть перешла к ограниченному кругу лиц, которые потеряли свою первоначальную связь с рабочим классом и стали особой «кастой». Многие исследователи утверждают, что хотя формально установленный в стране строй назывался социализмом и декларировалось, что собственность принадлежит трудящимся, на самом деле номенклатура представляла собой особый класс, получивший так называемую народную собственность в своё полное распоряжение.

Вглядимся в черты советского человека - конечно, того, который строит жизнь, а не смят под ногами, на дне колхозов и фабрик, в черте концлагерей. Он очень крепок, физически и душевно, очень целен и прост, ценит практический опыт и знания. Он предан власти, которая подняла его из грязи и сделала ответственным хозяином над жизнью сограждан. Он очень честолюбив и довольно черств к страданиям ближнего - необходимое условие советской карьеры. Но он готов заморить себя за работой, и его высшее честолюбие - отдать свою жизнь за коллектив: партию или родину, смотря по временам. Не узнаем ли мы во всем этом служилого человека XVI века? (не XVII, когда уже начинается декаданс). Напрашиваются и другие исторические аналогии: служака времен Николая I, но без гуманности христианского и европейского воспитания; сподвижник Петра, но без фанатического западничества, без национального самоотречения. Он ближе к москвичу своим гордым национальным сознанием, его страна единственно православная, единственно социалистическая - первая в мире: третий Рим. Он с презрением смотрит на остальной, то есть западный мир; не знает его, не любит и боится его. И, как встарь, душа его открыта Востоку. Многочисленные «орды», впервые приобщающиеся к цивилизации, вливаются в ряды русского культурного слоя, вторично ориентализируя его.

Советская номенклатура основывалась в первую очередь на партийных структурах, которые фактически руководили страной. Подбор кадров в Советы всех уровней также проводился партийными органами, так как именно они назначали единственную кандидатуру на каждое депутатское место, которая затем выставлялась на голосование. Высшую ступень в номенклатуре занимала номенклатура ЦК, которая в 1980 году состояла примерно из 22,5 тыс. работников. Партийную номенклатуру дополняла номенклатура хозяйственная. Подбор номенклатурных кадров производился по личному знакомству, причём основную роль играло то, что это были люди верные тому или иному руководителю. Компетентность кадров при этом не играла определяющей роли. Часто, если тот или иной руководитель не справлялся с занимаемой им должностью, его переводили на другую руководящую работу. Таким образом, оказавшись в номенклатурной касте, человек часто гарантировал себе пожизненное в ней пребывание; однако попасть в касту было сложно.

Весьма показательны в характеристике степени могущества бюрократического аппарата замечания Л. Д. Кучмы , бывшего президента Украины :

Номенклатура - привилегированный класс

Для советской номенклатуры были введены (начиная с 20-х годов) привилегии в снабжении товарами и продуктами, в том числе дефицитными - т.н. спецраспределители («200-я секция ГУМа», магазин спецобслуживания на Кутузовском пр и тд. и тп.), «столы заказов» - и могли приобретать (нередко по многократно заниженной цене) недоступные для остального населения товары.

См. также

Литература

• Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М: Захаров 640 с. 2005 ISBN 5-8159-0499-6
• Федосова Е. А. Номенклатура: генезис, развитие, смерть (1918-1989) Москва 1997
• Крыштановская О. В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту Общественные науки и современность С. 51-65 № 1 1995
• Колесниченко З. П. История развития российского чиновничества (ХVI-ХVIII) Вопросы истории России. Сб. статей. – СПб: Санкт-Петербургский государственный Университет Водных Коммуникаций, 2008